Моя голова работала в усиленном режиме.

— Ты же знаешь, что я никуда не отпущу тебя.

— Дай мне закончить, так как это не все, что она сказала, — прошептала Одри.

Румянец расползался по ее шее, и это был нехороший знак.

— Что еще? — спросил я.

Холодная ярость пульсировала в моем теле. Моя мать пересекла последнюю черту.

— Что еще она сказала?

Она загибала свои пальчики, словно учитывала пункты претензий моей матери, проставляя галочку напротив строки в списке.

— Она говорила, что я разрушу твою жизнь, если останусь с тобой. И еще она сказала, что ты встречался со мной только для того, чтобы досадить ей, и что наши с тобой дети будут на виду, и все узнают о моем прошлом, и им придется жить с тем фактом, что их мать — шлюха.

— Одри, — сказал я. — Мы уже обсуждали это.

Она посмотрела на меня и судорожно вздохнула.

— Это воспринимается немного иначе, когда слышишь это от стороннего лица.

— Она не просто стороннее лицо, у нее есть скрытые мотивы.

— Она сказала мне, что ее мотив — защитить семью. Это то, что ею движет, Джеймс.

— Все это бред собачий. Она ничего не знает о том, что такое настоящая семья. Все, что ее заботит — это имидж семьи.

Я остановил Одри от ее хождения взад — вперед и притянул к себе. Ее кожа была горячей в тех местах, где я ее касался.

— Я говорил тебе, что она никогда не примет нас. И что это меняет?

Она посмотрела на меня.

— Она угрожала мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Я спросила ее, что она будет делать, если я скажу «нет», если останусь. Она ответила мне, что она что-нибудь придумает.

Одри прижалась лицом к моей груди.

— Она … она меня немного испугала, Джеймс.

Я погладил ее по волосам.

— Она ничего не сможет тебе сделать, детка. Я не позволю ей.

Одри отвела от меня взгляд.

— Как ты думаешь, на что она способна?

— Я бы не стал особо придавать значение тому, на что она способна. Но что ты хочешь сказать? Что тебя беспокоит?

— Я не уверена, — сказала она и замолкла на секунду. — Но я точно знаю, что не хочу вносить разлад в твою семью.

— Ты не можешь внести разлад в мою семью, так как не существует никакого единения семьи. Моя мать — ведьма, а мой отец не предпринимает ничего, чтобы обуздать ее. Остаются Тод и Иви. Тод уже заботится о тебе, так как знает, что я люблю тебя, и, следовательно, примет в семью с распростертыми объятьями, а Иви последуют его примеру. И этого достаточно для меня, Одри. Мне плевать на мою мать. Самое худшее, что она может сделать, это лишить меня наследства. Знаешь что? Меня даже не волнует, если она это сделает. Я ушел от них и сам заработал свое состояние. Мне не нужны ее деньги, и она мне больше не нужна. Мне не нужен никто, кроме тебя.

Я просто держал ее в своих объятиях еще мгновенье.

— Ты сможешь принять все, как есть?

— Я очень этого хочу, — произнесла Одри.

— Это все, о чем я тебя прошу, — сказал я, приглаживая ей волосы. — Но я думаю, что, возможно, пришло время для того, чтобы немного ее припугнуть. Настало время ей заплатить по счетам.

На следующее утро камердинер постучал в дверь ровно в семь утра, и я дал ему шесть хрустящих стодолларовых купюр.

— Пожалуйста, сообщите Мистер и Миссис Престон, что Мисс Рейнолдс покинула гостиничный комплекс, как и ожидалось, — сказал я, кивнув ему. — Побыстрее.

— Зачем ты это сделал? — спросила Одри, находясь на кухне и растягивая мою футболку, в которую была одета.

Она включила кофеварку и покосилась на меня своими полусонными глазами.

— Я так запуталась.

— Я просто пытаюсь привнести элемент неожиданности, — сказал я. — Будет забавно посмотреть на выражение лица матери, когда мы появимся на завтраке.

— У тебя странное представление о веселье, — пробормотала Одри и зевнула. — Хочешь немного кофе? Оно тебе понадобится.

Как оказалось, лицо моей матери на завтраке не было таким уж возмущенным, как я на то надеялся. К сожалению, она вкачала в него столько коллагена, что на нем было полное отсутствие мимики.

— Доброе утро, мама, — поздоровался я с ней около шведского стола.

Я подвинул стул для Одри за столом, где уже расположилась моя мать, и сел между ними.

— Ах, — сказала она, многозначительно поглядывая на Одри. — Я вижу, вы намерены провести здесь остаток отпуска.

— Мы планируем наслаждаться много чем, и она никуда не денется, мама, — сказал я, отрезая кусочек дыни с ее тарелки. — Одри согласилась переехать в Калифорнию со мной после отдыха.

— Неужели? — спросила моя мать вполне благодушно.

— Да, именно так.

Одри сидела рядом со мной такая напряженная, но я решил не позволять своей матери действовать мне на нервы. Я хотел бы увидеть, как ее самообладание дает трещину, хоть на чуть-чуть, если бы не собирался проявить настойчивость. Моя мать была Снежной Королевой, поэтому следовало взять паяльную лампу, чтобы заставить ее начать таять.

И даже используя паяльную лампу, необходимо было приложить к этому некоторое терпение.

— И кем же вы собираетесь там работать, Одри?

Одри побледнела.

— Я еще не решила, Миссис Престон.

— О, я уверена, у вас очень богатое резюме. Вы найдете много готовых, платежеспособных и умелых работодателей в Калифорнии, — произнесла моя мать и послала Одри леденящую душу улыбку.

— Достаточно, — огрызнулся я, находясь в ярости. — Единственная причина, по которой мы все еще здесь — это Тод, и я хочу, чтобы ты знала о том, что Одри рассказала мне все то, что ты ей наговорила. Ты можешь быть настолько невыносимой, насколько тебе это нравится самой. Но тебе нужно услышать это от меня, твоего сына, о котором, как ты утверждаешь, сильно заботишься, что твое поведение ничего не изменит. Одри и я просто вычеркнем тебе из нашей жизни и нашего будущего. Это твой выбор, мама.

Моя мать повернулась ко мне, ее взгляд немного смягчился.

— Пожалуйста, не говори такие вещи, Джеймс. Ты всегда слишком суров со мной.

— Ты единственная, кто была такой жестокой. С меня хватит. Одри теперь часть моей жизни, — сказал я, и взял руку Одри, переплетя наши пальцы. — Я люблю ее. Ты не можешь запугивать ее, и если ты не относишься к ней с уважением, которого она заслуживает, то ты больше никогда не услышишь обо мне снова.

— Джеймс, — сказала мама. — Если ты решил завести отношения с Одри, то я поддержу их. Я не догадывалась, что у тебя это серьезно.

Она заставила себя улыбнуться нам.

— Я могу быть доброжелательной, видишь? Ты же никогда не доверял мне.

— Это потому, что ты не заслуживала этого, — произнес я.

Она кивнула и вцепилась в свой коктейль «Мимоза» (прим. Смесь шампанского и апельсинового сока), и впервые я заметил, что ее руки выглядели дряблыми.

— Возможно, ты прав, говоря об этом, дорогой.

— Ну, это было ужасно, — сказала Одри после завтрака. — Но, по крайней мере, кажется, что она вняла твоим словам.

— Ни секунды в это не верь, — произнес я.

Мы изменили свои планы и решили отправиться на экскурсию по подводному плаванию с трубкой вместе с Тодом, Иви, Коулом, Дженни и кем-то там еще. В настоящий момент я был рад держать дистанцию межу своими родителями и собой.

— Моя мать состоит из множества вещей, но сожаление не является одной из них.

— Ты считаешь, что это было все для отвода глаз?

Я задумался на мгновение.

— Да. Этот спектакль был больше для меня, чем для тебя.

— Что же мне делать? — спросила она.

— Находиться рядом со мной. Там, где я смогу держать ее от тебя на расстоянии.

Я наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Ты снова собираешься надеть на себя то черное бикини? — спросил я. — Потому что, если ты его наденешь, то я не знаю, удержусь ли я, чтобы не взять тебя прямо на глазах у людей.

Она засмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я надела закрытый купальник взамен раздельного?

— Черт возьми, нет, — сказал я.

Она пошла переодеваться, и спустя несколько минут позвала меня с заднего двора дома. Я вышел и увидел ее, стоящую под летним душем, в котором пар от горячей воды создавал вокруг нее облако. Она ждала меня в своем черном бикини, о котором я упоминал ранее.

Как и предполагалось, я затвердел, только взглянув на нее.

— Позволь мне сейчас позаботиться о тебе, детка, — сказала она и опустилась передо мной на колени.

Она начала поглаживать мои шары, которые потяжелели от ее прикосновений.

— Именно так мы можем расслабиться и понаслаждаться подводным плаванием.

Она спустила мои плавки и взяла меня в рот, начав облизывать и сосать мою жесткую длину, пока я стоял, ничего не соображая.

Через пять минут я кончил так сильно, что уже и не помнил своего имени. Но только не ее. Ни при каких обстоятельствах я не мог забыть ее имя.

Я отвел Коула в сторону вниз к причалу.

— Как у тебя дела с Дженни?

— Потрясающе. Она невероятная. Я никогда не встречал никого, похожего на нее.

Я вскинул брови.

— Ты говоришь о ней в сексуальном плане? Или как о человеке?

— Я не думал, что надо было проанализировать это, — сказал Коул. — Но я говорил и о том, и о другом.

— А что будет с вами по окончании этой поездки? — спросил я.

— А что будет с тобой и Одри? — спросил он вызывающе. — Я первый спросил, если ты помнишь еще тогда, в Бостоне.

— Я предложил ей переехать со мной в Калифорнию, — ответил я. — Я люблю ее.

— Как говорит Дженни, о, мой хренов Бог, Джеймс. Я так горжусь тобой, — он похлопал меня по спине и ухмыльнулся. — Я знал это.

— Ладно, ты был прав, — сказал я и ухмыльнулся ему в ответ. — Теперь я хочу знать, был ли я прав насчет тебя.

— Ага, — буркнул Коул, — Это должно быть занятно.

— Я думаю, что ты испытываешь настоящие чувства к этой девушке, — произнес я. — У тебя, может быть, эмоциональный стояк на нее.

Коул посмотрел на меня задумчиво и кивнул.

— Это очевидно, да? И очень большой.

— Он не больше моего, но ты можешь его увидеть.

— Ха, — произнес Коул и посмотрел на Дженни, которая в это время смеялась и болтала с Одри. — Я думаю, что, возможно, влюблен в нее.

Его челюсти сжались, когда он произнес эти слова.

— Дженни сказала Одри, что ты предложил ей купить дом, когда мы вернемся.

— Верно, — сказал Коул. — Я спросил ее, что она желает, и она ответила мне, что хотела бы квартиру в кондоминиуме в Саут-Энде и «Range Rover». Так что я сказал ей, что будет сделано.

— А что, если это не то, что она хочет?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Коул.

— А что, если она хочет, чтобы ты был ее парнем?

— Я чертовски надеюсь, что она хочет, чтобы я был ее парнем, когда я куплю ей квартиру и «Range Rover».

Он смотрел на меня в замешательстве.

— Она расстроена или что-то типа того? Она даже не играла с моими шарами прошлой ночью.

— Коул, пожалуйста,—.

— Нет, но она всегда это делает. Я и не знал, что был неправ, а она мне даже не сказала. Ведь для нее необычно так себя вести, она всегда открыта со мной. Я имею в виду по-настоящему открыта —

— Остановись, — сказал я, подняв руки вверх в знаке притворной капитуляции. — Пожалуйста, ради всего святого, избавь меня от подробностей. Все, что я знаю, это то, что она сказала Одри, что ты предложил ей, и что она хочет больше.

— Больше, чем квартира и машина?

— Да, Коул.

— Что именно? — спросил он в недоумении.

— Например, ты. В квартире и машине.

— Я так и планировал быть с ней в квартире и машине, — сказал он. — В этом-то и заключалась вся идея.

— Ты должен сказать ей об этом, — произнес я. — Только, чтобы ей было это понятно. Иногда им необходимо услышать это предложение с восклицательным знаком.

— Говоришь про себя, брат? — сказал он и послал мне кривую ухмылку.