Эван и Даниэль медленно спускались по бетонным ступеням. Даниэль шел первым, прикрывая рукой пламя свечи — единственный источник света, который позволялось использовать здесь. Он изо всех сил старался унять дрожь в руках, но это было трудно, учитывая его состояние. С того самого мгновения, как они уехали от нового дома Хоторна, Даниэль чувствовал отвратительный запах страха Эвана и не сомневался, что его собственный ужас столь же очевиден. Впрочем, сейчас, когда они добрались до основания лестницы, их окутала вонь разложения, перекрывшая все остальное.

Они стояли рядом, пытаясь заглянуть за пределы тусклого круга света, который давала свеча.

Из дальнего угла послышался глубокий голос.

— Погаси свечу.

Даниэль повиновался.

Вряд ли пламя одной маленькой свечи могло нагреть комнату. Но полный мрак каким-то непостижимым образом стал казаться еще холоднее.

— Вы не справились, — сказал голос. — Я прав?

— Да, милорд.

За его ответом последовало долгое молчание, но Даниэль знал, что, пока тебя не спрашивают, ничего говорить нельзя.

— Расскажите, что произошло.

— Там была собака, милорд.

Снова молчание, затем голос проговорил:

— Чушь. Он никогда не путешествует без собаки.

Ни за какие сокровища мира Даниэль не осмелился бы возражать.

И опять воцарилось молчание, которое тянулось бесконечно. Даниэль начал дрожать, и не только от холода.

— Если пес был в доме, он бы уничтожил вас так же быстро, как разобрался с Эдуардо.

Даниэля затошнило, когда он вспомнил, что произошло на дороге.

— Итак, Даниэль, предположим, что ты не настолько глуп, чтобы лгать мне. Объясни, как получилось, что собака была там, а вы все еще живы?

— Она была не в особняке, ваша милость. Я обыскивал главную спальню, когда случайно выглянул в окно и увидел, как зверь бежит через лес к дому.

— И ты смог разглядеть черную собаку в темноте?

— В соседском доме включился свет. Наверное, там есть сенсор, улавливающий движение, или еще что-нибудь подобное, и он среагировал на собаку. Я не знаю, милорд.

— Может быть, вас напугал чей-то домашний зверек?

— Он… он бежал очень быстро, милорд.

Наступила тишина, а потом голос проговорил:

— К счастью для вас обоих, вы мне еще пригодитесь. Я даже дам вам немного времени, чтобы вы пришли в себя и набрались храбрости. И давайте проверим ваше предположение, что иногда он путешествует без своей собаки.

— Вы хотите, чтобы мы туда вернулись, милорд? — спросил Эван.

— Разве я разрешал тебе задавать вопросы? — резко ответил голос.

— Нет, милорд, — пропищал Эван.

— Даниэль, расскажи мне, где вы искали.

Даниэлю удалось сделать доклад относительно ровным голосом. Они поднялись на третий этаж на лифте. Даниэль начал обыскивать главную спальню дома Хоторна, а Эван выбрался через люк на чердак.

Даниэль старательно проверил встроенные ящики и шкафы. Он довольно улыбнулся, когда обнаружил антикварный письменный стол у стены большого кабинета, потер руки и занялся делом. Он очень быстро разобрался в механизме, который открывал потайные отделения.

— Ах да, — сказал его светлость, словно ему понравилась эта часть рассказа, хотя в столе Даниэль ничего не нашел. — Полагаю, именно твой дар стал причиной того, что Эдуардо завербовал тебя.

— Думаю, да, милорд.

— Эван?

Эван выучил урок и лаконично сделал свой доклад. Даниэль знал, что он обнаружил на чердаке только несколько коробок, в которых не оказалось ничего ценного.

— Я должен услышать еще какие-то подробности, Даниэль?

Тот сделал глубокий вдох и признался, что он испортил дверь в спальню.

— И это несмотря на то, что я дал четкие указания: оставить все в том виде, в каком было? Что он не должен догадаться о вашем визите?

— Да, милорд. — Он ждал наказания, хотя и знал, что подготовиться к этому невозможно. — Я вышел на террасу из главной спальни, когда увидел собаку. Я повернулся и понял, что дверь, ведущая наружу, захлопнулась у меня за спиной. Меня охватила… паника, и я взломал замок, чтобы вернуться в дом.

Из противоположного угла не доносилось ни звука. Но неожиданно запах разложения стал сильнее.

— Очень хорошо, Даниэль, — прошипел ему на ухо голос. — Расслабься, дорогой мой! Ты показал гораздо более серьезное послушание, когда признался, что совершил ошибку. Я знаю, ты боялся открыть мне правду. Вот Эван радуется, что тебе пришлось рассказать мне о своем просчете.

— Милорд… — начал Эван, но его следующие слова утонули в вопле боли.

— Я научу тебя не открывать рот, пока не заговорю с тобой, — сказал голос из другого конца помещения. — Отведи его наверх, Даниэль. Не думаю, что Эван сможет подняться сам. Но он придет в себя до того, как вы снова понадобитесь мне. — Он помолчал. — Можете поблагодарить меня.

— Спасибо, милорд, — сказал Даниэль.

— Эван?

С губ распростертого на полу Эвана слетело невнятное бормотание. Даниэль и Эван ненавидели касаться этого пола.

Очевидно, его милость понял, что хотел сказать Эван, и разрешил им идти.

Эвану не посчастливилось потерять сознание. Даниэлю пришлось тащить его — что было совсем непростой задачей в темноте — по узкой лестнице, вдыхая омерзительную вонь того, чем пропитался пол в комнате их господина, поскольку Эван весь вымазался в этой гадости. Пару раз Эван делал то же самое для него, и Даниэль не испытывал брезгливости.