Пьер выехал из Мюнхена, свернул на дорогу в Ландсберг, и тут снова пошел снег. В памяти невольно всплыл вчерашний вечер, когда он мчался сквозь пургу на свидание с Валерией. Еще слышался ему голос полный страха и надежды, ее сдержанные рыдания и слова, которые она сказала ему тогда: «Я в тупике. Не знаю, что делать...».

Уехав от своей приятельницы Лизы Трех, Валерия почти целый год провела в бесконечных переездах, металась из города в город, надеясь, что Отто фон Далау в конце концов потеряет ее след и прекратит преследование. Она боролась, пока ее не оставили силы, и тогда она в отчаянии попросила о помощи. «Ей повезло, что она сумела разыскать меня в Гармиш-Партенкирхене, — подумал он с горечью, — но было уже поздно. Отто фон Далау успел совершить задуманное до того, как я приехал».

А теперь он и сам лежит мертвый в замке. И, конечно же, сразу напрашивается мысль, что его убил Филип фон Далау, которого Валерия так нежно любила.

«Филип мог совершить это убийство только из мести, — думал Пьер. — Конечно, все сходится к этому, однако вот что странно: Филип фон Далау словно специально оставил на месте преступления свою визитную карточку так же, как Отто фон Далау — в «Майер-отеле». Что-то подозрительны мне эти убийства с визитными карточками!» Машина стремительно мчалась по шоссе, рассекая темноту светом фар, стеклоочистители неутомимо сметали снежинки, налипавшие на лобовое стекло.

Проскочив Ландсберг, он, не снижая скорости, поднялся по склону горы и выехал на площадь перед замком, где уже стояла машина комиссара Мюллера.

В холле Пьер увидел и самого комиссара, который дожидался его.

— Пошли! — Мюллер кивнул на дверь библиотеки.

В зале горели только настенные бра. В тусклом свете верхние полки высоких книжных шкафов были почти не видны, они терялись в полумраке. Перед камином стояла опустевшая каталка. «Отто больше никогда не сядет в нее, — грустно вздохнул Пьер. — Он думал прожить в этом замке всю жизнь, оказалось — не суждено».

Открыв дверь, находившуюся слева от камина, они вошли в вытянутую узкую комнату, по-видимому, служившую архивом. Там на длинном столе лежало тело Отто фон Далау.

На нем был тот же лиловый халат и шелковый шарф, что и накануне вечером.

С удивлением всматривался Пьер в это застывшее лицо. Как оно изменилось! Суровое, жестокое выражение исчезло, в лице Отто появилась какая-то мягкость, едва ли не доброта. Он казался сейчас моложе и беззащитнее.

«Просто не верится, что этот человек мог так страшно ненавидеть? — подумал Пьер. — Очевидно, не случайно Валерия, став взрослой, искала у этого замкнутого, меланхоличного мечтателя ту нежность, которой ей так не хватало в жизни...»

Пьер уже и раньше замечал, что смерть часто как бы стирает с лица человека следы последних лет жизни и выявляет совсем иные. Не раз и ему приходилось видеть, как исчезают с лица умершего боль и страх, уступая место безмятежности и достоинству. Может ли такое произойти и с ненавистью, с дикой, истерической яростью, которая привела этого слабого, больного человека на грань безумия. Может быть, в ту ночь, когда он забил до смерти свою лошадь, и потом, когда он в гневе грозил Валерии, Отто был в состоянии аффекта, не помнил себя и не отдавал отчета в своих поступках, а в глубине души по-прежнему оставался добрым и мягким человеком?

— Посмотрите, какое спокойное и безмятежное у него лицо, — комиссар Мюллер удивленно смотрел на покойного. — Я ни разу не видел его таким. Мне казалось, это вулкан, в котором бушует пламя. Временами он походил на дьявола.

Они вернулись в библиотеку.

— Где сейчас Филип фон Далау? — спросил Пьер.

— Нам всем хотелось бы это знать. — Комиссар пожал плечами. — Меня интересует также, куда пропал мой агент, которому было поручено охранять замок. Парень как в воду канул. Очень странно... Филип приехал в замок около половины девятого. Отто фон Далау еще сидел в столовой. Филип направился прямо к нему, затем они оба перешли в библиотеку и там между ними разразился страшный скандал. Слуга говорит, что оба были в ярости. Он видел это, когда приносил им коньяк. Ему удалось услышать также часть разговора. Речь шла о Валерии, Филип обвинял Отто...

— В убийстве?

— Да. И тот вышел из себя. Слуга Юрген слышал, как Отто кричал, что Филип — позор их семьи. А потом оттуда донесся грохот. Юрген подумал, что они подрались, пошел посмотреть и увидел, что Отто лежит на полу рядом с перевернувшейся каталкой. Юрген считает, что Отто упал сам, ведь такое с ним случалось и раньше: когда Отто злился, он пытался рывками передвигаться по комнате в каталке. Юрген хотел помочь Отто встать, но тот закричал, чтобы он оставил его в покое. Крики и шум продолжались еще некоторое время, затем наступила тишина. Когда Юрген пришел забрать поднос с рюмками, он нашел Отто мертвым в каталке, а Филип фон Далау исчез.

— Сколько времени прошло после скандала?

— Юрген полагает, полчаса, не более. Он подумал, что Филип ушел в свою комнату, и поднялся наверх, но его там не обнаружил. Он вообще исчез из замка. Мы тоже обшарили тут все углы.

Комиссар поставил каталку между креслами на то место, которое было очерчено на полу мелом.

— Отто сидел тут, — сказал он, опускаясь в кресло. — На этом самом месте. Пули наискось прошли через тело. Первая летела оттуда.

Комиссар указал на дверь справа от камина.

— Две последние были выпущены с близкого расстояния.

Указав на кресло справа от камина, он сказал:

— Возле этого кресла стоял Филип фон Далау, если верить показаниям Юргена.

— Был ли кто-нибудь еще в замке, кроме самого Отто и прислуги?

— Никого.

— А скажите, пожалуйста, можно ли незаметно проникнуть в замок?

— Полагаю, что нет. Окна в порядке. Здесь всего четыре двери с улицы: в парадном подъезде, въездная — под аркой и две маленькие — в боковых крыльях, все они запираются, как только начинает смеркаться, на ключ и на засов.

— И сегодня тоже все двери были заперты?

— Да. Я уже проверил.

— Кто из прислуги находился сегодня в замке, кроме Юргена?

— Марианна Штейн, старая экономка, и конюх Хаасе. Днем были еще две служанки, но они ушли домой в половине шестого — задолго до того, как приехал Филип фон Далау.

Комиссар и Пьер направились на большую кухню, где нашли всех слуг сразу: Юргена, Марианну и старого седого конюха Хаасе. Пьер побеседовал с каждым. Все трое заявили, что не видели никаких посторонних, ни в самом замке, ни во внутреннем дворе. Хаасе видел машину Филипа и слышал, как он уехал сразу после девяти часов.

— Правда, самого графа я не встретил, — пояснил Хаасе, — слышал только шум отъезжающего автомобиля. Граф Филип, судя по всему, сам открыл ворота, и когда я пришел закрыть их, так как он обычно забывает это сделать, его уже след простыл.

Старая Марианна, преодолев робость, обратилась к Мюллеру:

— Извините, пожалуйста, что вмешиваюсь... Я понимаю, мы не должны мешать следствию. Мне и сейчас не хочется это делать, но я вижу, что надо... Получается так, что граф Филип убил графа Отто. Но такого не может быть! Граф Филип — мягкий, добрый и душевный человек.

— Мы бы предпочли не похвалы ему слушать, а видеть его самого, — строго сказал комиссар.

— Знаете, очень странно, что граф Филип не зашел к нам, — продолжала Марианна, — ни когда приехал, ни когда уезжал из замка. Обычно он непременно зайдет на кухню, чтобы поздороваться с нами, пошутить, рассказать что-нибудь. — Я ведь растила Филипа, и он меня не забывает... А сегодня почему-то даже не зашел. Странно. Нас всех это очень огорчило, — она всхлипнула.

— Нас тоже, — пробормотал комиссар.

Взяв Пьера под руку, он повел его к выходу и по дороге сказал:

— Слуги знают только половину...

— А что во второй половине? — спросил Пьер удивленно.

— Я только что говорил с нотариусом Боймлером, — сказал комиссар. — Вы, конечно, понимаете, что нас интересовало, кто наследует замок Валерии.

— Насколько мне известно, Филин фон Далау, он ближайший родственник по мужской линии, — сказал Пьер.

— Да, и поэтому мы с вами решили, что Отто фон Далау не заинтересован в смерти Валерии, так как Филип, вернув себе замок, тут же продал бы его городу, и Отто пришлось бы убраться отсюда. Мы рассуждали логично: если Отто хотел остаться в замке, а он этого безусловно хотел, ему не выгодно устранять Валерию. Так?

— Да. А что, неужели право наследования изменилось? — спросил Пьер.

— Нет. Но оно потеряло силу.

— И как же теперь обстоит дело?

— После смерти Валерии фон Далау замок не подлежит наследованию, вернее, оно будет неполным.

— Как это — неполным? Разве замок не принадлежит полностью Валерии? Ведь Филип передал его сестре.

— Да, но Валерия успела кое-что предпринять: она подарила право пользования доходами замка.

— Подарила Отто, вы хотите сказать? Отто мог оставаться жить в замке, это мы знаем...

— Нет, я имею в виду совсем другое. Разрешение жить в замке было дано устно и ничем не закреплено, это своего рода одолжение, которое можно в любое время аннулировать. Я говорю об акте, согласно которому Валерия фон Далау навсегда уступила права пользования доходами замка в Ландсберге Отто фон Далау.

— А что, был такой акт? — изумился Пьер.

— Да, оформленный нотариусом Боймлером месяц назад.

— И подписанный обоими?

— Да.

— Значит, Валерия и Отто фон Далау подписали месяц назад этот документ?

— Да, в присутствии нотариуса.

— Просто не верится! — сказал Пьер. — Валерия и Отто фон Далау... Но ведь, это же королевский подарок. И после всего того, что он ей причинил... Невероятно!

— Вопрос не в том, вероятно это или нет! Дарение произошло. Нотариус позвонил мне, так как полагал — и не без оснований, — что это может пригодиться нам для расследования.

Далее комиссар рассказал, что месяц назад Боймлеру, нотариусу семьи фон Далау, позвонила Валерия фон Далау и попросила принять ее. Встреча состоялась. Валерия спросила, может ли она посредством акта дарения передать право пользования доходами замка Отто фон Далау. Нотариус ответил утвердительно. После этого Валерия попросила Боймлера посетить Отто и сказать, что она может передать ему в виде дарственной доходы замка и узнать, не хочет ли он принять этот подарок. Нотариус отправился в замок по ее поручению и через несколько дней сообщил, что Отто принял предложение. Когда акт был подготовлен, нотариус пригласил к себе Валерию и Отто. Они пришли.

По словам Боймлера, это была довольно странная встреча. Оба они, и Отто и Валерия, очень нервничали, держались настороженно, оба были настолько взволнованы, что почти не понимали вопросов нотариуса, и он вынужден был задавать их по два раза. Рука Валерии дрожала, когда она ставила свою подпись. Отто напрягал все силы, стараясь сохранять спокойствие, но это ему плохо удавалось — подписывая акт, он сломал ручку. На протяжении всей процедуры ни Валерия ни Отто ни разу не взглянули друг на друга. Затем они встали. Отто посмотрел в лицо Валерии, их взгляды встретились.

— Спасибо, — сказал он тихо.

На глазах Валерии навернулись слезы.

— Будь счастлив... — прошептала она.

Отто яростно затряс головой.

— Никогда! — воскликнул он и уже тише добавил: — И все же спасибо.

Он повернулся и захромал прочь. Вслед за ним уехала и Валерия.

Вспоминая подробности этой встречи, нотариус Боймлер рассказал, что поначалу все выглядело так, словно между Отто и Валерией снова восстановились прежние отношения, какие были до ее отъезда в университет. Но то, что произошло потом, не поддавалось объяснению. Отто снова стал злым и раздражительным. В последний раз, когда нотариус был у него, он наотрез отказался снова встретиться с Валерией, хотя эта встреча была ему крайне необходима. Отто хотел документально зафиксировать свое право на пользование землями замка. Отто считал, что в акте это было оговорено недостаточно четко. Узнав от нотариуса, что ему и Валерии надо подписать и приложение к акту, где отражены эти дополнения, он попросил: «Только не вместе. Пусть она подпишет этот документ у вас или в любом другом месте. А я подпишу его здесь, в замке». Однако эта процедура не состоялась — на следующий день после этого разговора Валерия была убита.

— Вы понимаете, что это означает? — спросил комиссар Мюллер. — На основании акта Отто фон Далау получил право оставаться в замке до самой смерти и использовать его по своему усмотрению, следовательно, Валерия была ему уже не нужна. Если бы ее не стало — ничего страшного, ему не пришлось бы убираться из замка, даже в том случае, если б Филип фон Далау решил продать его. Кто бы ни стал владельцем замка, только Отто фон Далау имел право распоряжаться его доходами. Знаете, о чем я подумал? Может быть, Отто каким-то образом вынудил Валерию подписать этот акт, чтобы потом привести в исполнение последнюю часть своей угрозы, не боясь, что сам он окажется на улице.

— Нет, — произнес Пьер взволнованно, — нет, Ганс... Начнем с того, что все было совсем не так. Валерия сама предложила передать Отто доходы замка.

— Да, когда они встретились у нотариуса. А что предшествовало этому, вы знаете? Что он перед этим сделал?

— Я думаю, ничего особенного он не делал, — сказал Пьер. — Ганс, я в это не верю. Не верю, и все!

— Ты просто не хочешь поверить, — пробурчал комиссар. — Отто мертв, а о покойниках не принято говорить плохо, но насколько мне помнится, ты и раньше не желал слышать о нем ничего плохого.

— Не думаю, что Отто каким-то хитроумным способом вынудил ее подписать акт, — сказал Пьер. — Просто Валерия сделала то, что обычно делают в джунглях: когда хищник настигает тебя, а у тебя есть с собой кусок мяса...

— Кидаешь мясо зверю... — подхватил комиссар.

Пьер кивнул.

— Возможно, она пообещала: «Я сделаю тебя до конца жизни хозяином замка в Ландсберге, если ты оставишь меня в покое...». Отчаянная попытка купить свободу.

И заканчивая свою мысль, Пьер добавил:

— Скорее всего, так и было, и Отто принял ее предложение.

— Он принял замок. Это все, что мы знаем, — сказал комиссар.

— Принять замок и продолжать угрозы, а затем привести их в исполнение — ведь это же подло и отвратительно...

— Да, но что мы, в сущности, о нем знаем? — возразил комиссар.

Пьер вошел в узкую комнату рядом с библиотекой и снова остановился перед неподвижным телом на столе. Он еще раз вгляделся в бледное, на удивление кроткое лицо покойного.

«Возможно ли такое? — подумал Пьер. — Неужели этот человек принял подарок, и после этого продолжал выполнять свой чудовищный замысел? Неужели в нем продолжала жить все та же дикая, сатанинская ненависть? Или же в последнее время он успокоился? Этого я не знаю, — подумал Пьер. — Но надеюсь, что было именно так».

Он снова прикрыл дверь комнаты.

— Послушайте, Пьер, — сказал комиссар, — раньше у Отто фон Далау была причина сохранять жизнь Валерии, а несколько недель назад эта причина перестала существовать. Нам следует иметь в виду данное обстоятельство при расследовании.

Пьер, опустив голову, думал о чем-то.

— Ты слушаешь меня? — спросил комиссар.

— Да, слушаю, — рассеянно отозвался Пьер. — Меня интересует, Ганс, знал ли Филип об этом дарственном акте?

— Что ты хочешь сказать?

— Ведь это очень важно: знал ли Филип фон Далау, что Валерия передала Отто право пользования доходами замка. Я полагаю, что нет, Филип почти не встречался с Отто. Точно так же он больше года не видел и сестру. Сегодня, когда я спросил Филипа, станет ли он теперь владельцем замка, он ответил утвердительно. Тогда я поинтересовался, собирается ли он его продавать. На что он ответил: «Да, я хочу это сделать». И еще добавил при этом: «Для Отто фон Далау это будет большим ударом, так как ему придется выехать из замка».

— Так и сказал? — воскликнул комиссар.

— Да. А из этого следует, что он даже понятия не имел об акте дарения. Если бы знал, он не говорил бы о продаже в такой категоричной форме. После этого акта замок стал как бы непродаваемым, правда, можно продать собственность, доходами от которой пользуется кто-то другой, такая собственность, помнится мне, называется «голой» — после продажи меняется владелец, но лицо, распоряжающееся доходами, останется прежним. В жизни такие сделки происходят крайне редко, так как покупать «голую собственность» желающих очень мало. Кому придет в голову купить вещь, если ею нельзя пользоваться? Поэтому я уверен, что в таких условиях город отказался бы купить замок в Ландсберге. А Филип говорил о продаже с такой уверенностью, словно не существует никаких проблем.

— Да, судя по всему, он ничего не знал об этом акте, — согласился комиссар.

— Я полагаю, — сказал Пьер, — что он до сих пор ничего не знает, если только ему кто-то не успел сообщить.

Комиссар встревоженно посмотрел на Пьера.

— Вы думаете, сегодня вечером? Здесь? Отто фон Далау? Может, из-за этого они и поссорились? Ты это имеешь в виду? Если это так... Филип был наверняка огорошен, когда услышал, что не сможет продать замок. Но недолго прожил Отто... Почему ты качаешь головой?

— Этого не могло быть! — сказал Пьер.

— Почему нет?

— Потому, что Отто убит выстрелом из пистолета, снабженного глушителем. Помнишь, как мы тогда рассуждали: такой пистолет человек не кладет в карман случайно. Поэтому совершенно не состоятельна версия, что Филип, услышав от Отто об акте дарения, поссорился с ним и убил его. Убийство Отто фон Далау заранее продумано кем-то: убийца незаметно проник в замок, имея при себе пистолет с глушителем.

— Но ведь Филип мог узнать об акте дарения и раньше. Это можно проверить у нотариуса. Сейчас же позвоню ему. Ничего, что придется поднять его с постели, за деньги, которые ему платят, не грех и пошевелиться.

Комиссар связался с нотариусом и спросил, не сообщал ли тот Филипу об акте дарения.

— Конечно, — подтвердил нотариус Боймлер. — Сегодня во второй половине дня я позвонил ему в дом на Парк-аллее и сообщил об этом акте. Я должен был это сделать, ведь Филип является наследником.

— Ну и как он реагировал на ваше сообщение?

— Полагаю, известие его огорчило. Мне показалось, что у него сразу испортилось настроение. Ведь он, как я знаю, намеревался продать замок...

— Благодарю вас, — сказал комиссар.

— Ганс! — воскликнул Пьер. — Но это же абсолютно не доказывает, что именно Филип убил Отто. Это говорит лишь об одном: он в какой-то мере был заинтересован в том, чтобы замок принадлежал ему полностью. Филип не из тех людей, кто живет ради денег, и тем более не из тех, кто способен убить из-за денег человека. Да, он был сегодня вечером в замке, потом таинственным образом исчез, а вскоре после этого Отто фон Далау нашли мертвым. Но из этого еще не следует, что Филип убийца.

— Тогда кто же?

— В этом деле есть много неясных моментов, — сказал Пьер. — И очень много подозрительных людей! Ганс, какое отношение имеют эти загадочные личности к Филипу фон Далау? Почему двое молодчиков в желтом «БМВ» пытались помешать моей поездке к нему? Почему двое других напали на меня в саду? Что понадобилось знаменитому Эмилю Бору в доме Филипа фон Далау? Зачем он звонил Алдо Вейсу? И, наконец, какую роль во всем этом играет Эрика фон Талштадт, невеста Отто фон Далау, которая явно связана с Эмилем Бором? Не тут ли собака зарыта? Для чего они все появлялись в замке — вот что мне хотелось бы знать больше всего!