В ДРЕМУЧЕМ ЛЕСУ БИБЛЕЙСКИХ ВЫМЫСЛОВ

«Бог сотворил все из ничего» — таково основное положение религии.

В течение шести дней бог создал небо и землю, солнце, луну и звезды, растения, животных и человека, рассказывает библия. На седьмой день он опочил (отдохнул) от трудов.

Богословам известен не только срок, понадобившийся господу богу для сотворения мира, но и дата этого события. По мнению большинства церковников, оно произошло около шести-семи тысяч лет назад. А один ученый богослов, доктор Джон Лайтфут из Кембриджского университета, в результате тщательного изучения библии, сообщил точную дату сотворения мира: это произошло 23 октября, за четыре тысячи четыре года до рождества христова, в девять часов утра!

На дерзновенный вопрос, что же бог делал до сотворения мира, один из церковников не нашел ничего лучшего, как ответить: «Он обдумывал план ада для тех, кто будет задавать подобные вопросы».

В иллюстрированных библиях часто встречается наивная картинка, изображающая, как бог, наподобие горшечника, лепит человека из глины. На другой картинке создатель с трудом вытаскивает Еву из ребра Адама. В некоторых библиях бог фигурирует в виде портного, который с ножницами в руках шьет из звериных шкур одежду для первых людей. На разрисованном стекле одного из средневековых соборов мы видим, как из божественных рук выходит готовый слон, в полном снаряжении для похода.

По библии, творец в один прекрасный день создал все виды животных и растений. Имена свои они получили от Адама. Когда бог, разгневавшись за грехи на потомков Адама, обрушился на них всемирным потопом, он разрешил только одному праведнику Ною построить большое судно и спастись в нем с семьей. При этом бог сказал Ною: «Введи также в ковчег из всех животных и от всякой плоти по паре, чтобы они остались с тобою в живых». Ной так и сделал. Когда воды схлынули, Ноев ковчег очутился на горе Арарат. Здесь Ной выпустил на свободу всех своих пассажиров. Сколько было в ковчеге пород животных и растений, столько и рассеялось по земле. С тех пор все они остаются неизменными.

Животные и растения созданы на пользу или на забаву человеку. Один автор XVI века глубокомысленно рассуждает: «Страус, дающий плохое мясо, кладет всего два яйца в год, а фазан и куропатка, у которых чудесное мясо, кладут и высиживают от пятнадцати до двадцати яиц».

Великий немецкий поэт Гёте в одном из своих стихотворений зло высмеивает эту теорию. Как велика мудрость создателя, сотворившего пробковый дуб для того, чтобы у нас не было недостатка в пробках для вина!

Но как же быть с вредными растениями и животными? К чему созданы тигры и змеи, волчьи ягоды и чертополох?

Ответ у богословов был готов. Все дело в грехопадении первых людей, которые, как поведала библия, были изгнаны богом из рая. «Вредные и опасные животные были созданы для устрашения человека (ибо бог предвидел, что человек согрешит), для того, чтобы он получил представление о наказании в аду», поучает средневековый монах Бэда.

Позже явились и другие теории. Вредных животных и растений нет; все, что кажется вредным, полезно на свой лад. «Крапива жжет, зато она дает прекрасное лечебное средство. Колючий терновник может зацепить хозяина, но он не допустит вора. Ласки, коршуны и другие хищные животные приучают человека к осторожности. Вши вынуждают соблюдать чистоту тела, пауки — домов, а моль — одежды».

Ученым богословам не было никакого дела до исследования природы. Задача их сводилась к тому, чтобы выручить господа бога из затруднительного положения, доказать его премудрость. При таком «богобоязненном» подходе о подлинной науке — ботанике или зоологии, — разумеется, не могло быть и речи. Средневековые учебники полны фантастических басен о несуществующих животных — василиске, драконе, — левиафане и т. д.

В XIV–XV веках пользовалось большой известностью сочиненение монаха Бартоломея, написанное на латинском языке и переведенное на французский, английский, голландский и испанский языки. Здесь мы встречаем такие диковинные открытия:

«Если крокодил находит человека на берегу реки, то он убивает его, затем плачет над ним и проглатывает его.

От прикосновения василиска листья сохнут и сгорают. Он убивает змей своим дыханием и людей своим взглядом. Но укус ласки смертелен для василиска.

Дракон — самый большой из всех змеев. Он часто выходит из своей пещеры и поднимается в воздух. Своими движениями он вызывает бурю, и море вздувается от его жала. Зубы у него, как пила; сила его заключается не только в зубах, но и в хвосте. Четверо или пятеро драконов сплетаются своими хвостами и несутся над морем в поисках добычи».

В другой книге той же эпохи, под названием «О зверях», рассказывалось, что самка пеликана вскармливает своих детенышей собственной кровью; что змеи, прежде чем напиться, откладывают в сторону свое жало; что гиены могут разговаривать с пастухами; что некоторые птицы рождаются от плодов кустарника…

Церковники старались использовать эти нелепые басни для религиозных целей. Птица феникс, возрождающаяся из пепла, доказывает, что возможно воскресение мертвых. Уродливые ужимки обезьяны свидетельствуют о существовании демонов. «Львица рождает детенышей, которые остаются три дня безжизненными. Затем приходит лев, дышит на них и оживляет их… Точно так же Иисус Христос был лишен жизни в течение трех дней, но бог-отец воскресил его во славу свою…»

Итак, наука о живой природе целые века была такой же «служанкой богословия», как и другие науки. Под влиянием церкви библейские вымыслы насаждались в умы вплоть до XIX столетия. Еще в первой половине XIX века английское Королевское общество объявило восемь премий по тысяче фунтов стерлингов для авторов новых сочинений на старую тему. От них требовалось писать «о могуществе, мудрости и доброте бога, проявившихся в сотворении мира».

На этот призыв откликнулось немало охотников…

 

ОТ СВЯТОГО АВГУСТИНА ДО ДАРВИНА

Сколько неизменных видов было создано господом богом?

Этот вопрос сильно занимал богословов, но определенного ответа на него они не давали. Даже почтенный доктор Лайтфут, тот самый, который так точно определил день и час сотворения мира, насчет количества видов отзывается довольно туманно:

«Чистых пород животных было создано по семь каждого вида, из них три пары для размножения, а седьмое животное для жертвоприношения Адама после его грехопадения, которое бог предвидел. Нечистых же было создано по одной паре».

По мере того как открывали новые виды растений и животных, возникал вопрос: как могла вся эта масса живых существ поместиться в Ноевом ковчеге? Однако церковники разрешили это недоумение очень просто: пловучему бараку Ноя придавали все большие и большие размеры…

Нашелся еще один выход из затруднения. В средние века думали, что черви, насекомые, змеи, лягушки и прочая мелкота зарождаются сами по себе в воде, грязи или гниющих веществах. Это учение о «самопроизвольном зарождении» было очень удобно для церковников. Оно освобождало бога от сотворения бесчисленных мелких животных, Адама — от придумывания им названий и Ноя — от необходимости брать всю эту пеструю компанию в свой ковчег. Все разрешалось самым благополучным образом.

Однако благополучие держалось только до поры до времени. Эпоха великих географических открытий внесла великое смятение в поповский муравейник. Колумб, Магеллан, Васко-да-Гама и другие мореплаватели обнаружили в Новом Свете множество невиданных пород животных. Как могли они попасть с горы Арарат в эти отдаленные местности, окруженные со всех сторон океаном? Допустим, что птицы могли в Америку прилететь, а рыбы приплыть. Но, спрашивается, как быть с животными, которые не умеют ни плавать, ни летать? Правда, один из главнейших «отцов церкви», святой Августин, еще полторы тысячи лет назад писал, что животные могли быть доставлены через океан ангелами по специальному поручению бога или же самим человеком с целью создать себе предмет для охоты. Но кому придет в голову брать с собой в дальнее плавание, допустим, «американского тигра» — ягуара? Объяснение было весьма неудачное!

Затруднения все увеличивались по мере того, как в Америке и позже в Австралии находили все новые виды животных, неизвестные в других частях света. Как мог неуклюжий, едва передвигающийся американский тихоход преодолеть огромное расстояние от горы Арарат до Южной Америки? Почему кенгуру и утконос водятся исключительно в Австралии и совершенно отсутствуют в окрестностях Арарата? Каким образом эти животные из Ноева ковчега попали в Австралию? Почему за ними не пошли той же дорогой лошади, верблюды?

Вместе с крупными животными открывали все новые и новые виды насекомых, червей, рыб и т. д. Вопрос о Ноевом ковчеге все больше запутывался. Но здесь, как сказано выше, богословов выручило самопроизвольное зарождение. Рыбы зарождаются прямо из ила, а черви — из гниющего мяса, — это считалось совершенно достоверным. И даже животные с более сложным строением — мыши, лягушки — якобы зарождаются из гнили в любой момент. Видный ученый XVI века ван-Гельмонт давал рецепт для самопроизвольного зарождения мышей:

«Достаточно выжать грязную рубаху над отверстием сосуда, содержащего пшеничное зерно. Фермент, исходящий из грязной рубахи и изменяемый запахом зерна, вызывает превращение пшеницы в мышей приблизительно в течение двадцати одного дня. Мыши рождаются возмужалыми, есть среди них самцы, есть и самки».

Однако в XVII веке итальянский врач Франческо Реди нанес сильный удар учению о самопроизвольном зарождении. Он проделал такой опыт: покрывал мясо кисеей так, чтобы мухи не могли откладывать в нем своих яичек, и оказалось, что в таком мясе черви не заводятся. Таким образом было доказано, что черви зарождаются не «сами собой», а из яичек, откладываемых мухами.

От «самопроизвольного зарождения» пришлось отказаться. Это не мешало церковникам упорно держаться своего: виды животных и растений постоянны и неизменны, их столько, сколько создал господь бог.

Карл Линней.

Но число известных видов благодаря трудам ученых все росло и росло. В середине XVIII века великий шведский ученый Линней в своей «Системе природы» уже насчитывал четыре тысячи животных видов. Басня о Ноевом ковчеге становилась все более смехотворной. Правда, сам Линней еще не отделался от религиозных представлений. В первых изданиях своей книги он писал о постоянстве видов. Но, как истинный ученый, Линней не избежал ненависти церкви. Однажды разнесся слух, что в соборе одного из шведских городов вода превратилась в кровь. «Это чудесное знамение божьего гнева», объявили богословы. Линней заинтересовался редким явлением и доказал, что в нем нет ничего сверхъестественного. Покраснение воды было вызвано густыми массами мельчайших, невидимых без микроскопа животных. Поповское «чудо» провалилось. Церковники никогда не могли простить этого ученому.

Другой крупный ученый XVIII века, француз Бюффон, пострадал от церковников гораздо серьезнее. Бюффон один из первых высказал догадку, что земля и населяющие ее живые существа постепенно изменяются. Но под градом нападок и угроз он вынужден был подписать следующее позорное отречение:

«Заявляю, что я не имел никакого намерения противоречить тексту священного писания… Отказываюсь от всего, что сказано в моей книге относительно образования Земли, и вообще от всего, что может оказаться в противоречии с рассказом Моисея» (библейского пророка).

Первым ученым, открыто выступившим в защиту эволюции, то есть постепенного развития живой природы, был французский естествоиспытатель Жан Ламарк. В своей книге «Философия зоологии», вышедшей в 1809 году, Ламарк доказывал, что все живые организмы развились из немногих простейших форм путем постепенных изменений и усложнений. Ламарк отводил большую роль внешней среде. Под влиянием среды, например перемен в климате, растительности и т. п., у животных меняются привычки, писал Ламарк. Новые привычки отражаются на всем организме животного. Одни органы его упражняются, усиленно работают и благодаря этому развиваются, увеличиваются в размерах. Другие, наоборот, бездействуют и в результате уменьшаются в объеме и даже исчезают.

Свое учение Ламарк подкреплял такими примерами.

Болотные птицы, ступая по зыбкой почве, привыкают вытягивать ноги — и ноги у них удлиняются, становятся крепче. У водяных птиц есть привычка растягивать пальцы — в результате у них образуется перепонка между пальцами. У слона образовался длинный хобот, ибо слон постоянно вытягивает его, срывая ветки с высоких деревьев. Крот, роясь под землей в темноте, совсем не упражняет своих глаз, и в конце концов они сошли на-нет.

Каждый зверь, каждая птица все лучше приспособляются к внешней среде, ибо в каждое живое существо, по мнению Ламарка, вложено стремление к усовершенствованию.

Жан Ламарк.

Таким образом, наряду с влиянием внешней среды Ламарк допускает какое-то загадочное внутреннее стремление организмов, неизвестно откуда взявшееся. Он не дал научного объяснения изменяемости живых существ.

И все же мысли Ламарка были слишком новы для его эпохи. Современники не оценили всего значения его эволюционных идей. Последние годы жизни он провел в нужде и лишениях, всеми забытый. Одна лишь любимая дочь Корнелия не покидала отца, утешая его, предсказывая победу его учения.

На семьдесят пятом году жизни Ламарк, подобно Галилею, потерял зрение, но продолжал самоотверженно работать, диктуя Корнелии свои труды.

Только в 1909 году, ровно через сто лет после выхода в свет главного труда Ламарка «Философия зоологии», во Франции ему был открыт памятник по международной подписке. Барельеф на памятнике изображает слепого Ламарка и рядом с ним верную Корнелию. Под барельефом вырезаны слова: «Потомство будет восхищаться вами. Оно отомстит за вас, отец».

Учение Ламарка было весьма плодотворно для биологии, науки о живой природе. Идея изменчивости видов была его огромной заслугой. Но как происходит превращение животных и растений, каковы движущие силы изменяемости видов, этого Ламарк не сумел объяснить.

Ясный и убедительный ответ на эти вопросы был дан величайшим натуралистом XIX столетия, Чарлзом Дарвином (1809–1882).

 

РЕВОЛЮЦИЯ В БИОЛОГИИ

Чарлз Дарвин родился в семье английского врача. С детства мальчик проявлял большой интерес к живой природе: собирал коллекции насекомых, наблюдал жизнь птиц, читал множество книг о животных и растениях. В возрасте двадцати двух лет Дарвин был приглашен в качестве натуралиста в состав экспедиции на корабле «Бигль». Экспедиция была снаряжена английским правительством с научными целями. Это событие произвело целый переворот в жизни Дарвина.

«Бигль» совершил кругосветное путешествие, которое затянулось на пять лет. За это время молодой ученый собрал богатейшие коллекции — ботанические, зоологические и минералогические, а главное, накопил массу наблюдений. Он изучал живые организмы в разнообразнейших природных условиях: в девственных лесах и безводных пустынях, в морских глубинах и на коралловых островах, в южной Полярной земле и в тропическом поясе.

Чарлз Дарвин.

Чрезвычайно любопытно читать дневник путешествия Дарвина, полный живых зарисовок с натуры. От страниц дневника веет жизнерадостным настроением. Молодой натуралист легко мирится с невзгодами путешествия и повествует о них в тоне добродушного юмора. Перед нами рассказ о «гостеприимстве» южноамериканских гостиниц:

«Низко поклонившись хозяину, мы спросили его, не будет ли угодно его милости дать нам чего-нибудь поесть. Обычно хозяин отвечал: „Все, что вам будет угодно, сэр“. В первое время я не раз понапрасну благодарил небо за то, что оно послало нам такого доброго человека. Но при дальнейшем разговоре наше дело принимало обыкновенно плачевный оборот:

— Не соблаговолите ли дать нам рыбы?

— О нет, сэр!

— Какой-нибудь похлебки?

— Нет, сэр.

— Хлеба?

— Не могу, сэр.

— Какого-нибудь тушеного мяса?

— О нет, сэр!..

Нередко случалось, что мы принуждены были сами убивать каменьями домашних птиц себе на ужин».

Дарвин систематически заносит в свой дневник каждый мало-мальски интересный эпизод путешествия. Он поражен величественной картиной тропического леса:

«Слова слишком слабы, чтобы выразить чувства натуралиста, попадающего впервые в бразильский лес. Изящество трав, невиданные растения, красота цветов, блестящая зелень листьев, а главное, общая роскошь растительности приводили меня в восторг…»

В такой же восторг приводит нашего путешественника живой «снегопад» из «несчетных роев бабочек, наполняющих воздух на необозримом пространстве», или тропическое море, сияющее бледным фосфорическим светом благодаря миллионам светящихся живых существ.

«В одну очень темную ночь, когда мы находились несколько южнее Ла-Платы, море представляло удивительное и прекрасное зрелище. Дул свежий ветерок, и каждая волна с пенистым гребнем наверху была увенчана бледным светом. Перед носом корабля вздымались две волны как бы из жидкого фосфора, а за ними тянулся млечный свет. Кругом, насколько было видно, светился гребень каждой волны, а на горизонте воздух отражал блеск этих синеватых огней».

Но больше всего молодого ученого интересует разнообразие форм животного мира, сложные взаимоотношения живых организмов, сходство между существующими и давно вымершими животными. В уме его зарождаются глубокие, значительные мысли:

«Удивительное сродство между вымершими и живущими существами одного и того же материка более чем всякий другой факт способно разъяснить историю появления и исчезновения организмов на земной поверхности».

Распределение животного мира в различных частях света, сходство между животным населением таких стран, как наша Сибирь и Северная Америка, наталкивают его на вывод, что Старый и Новый Свет когда-то составляли одно целое.

«В те времена, когда Америка, и преимущественно Северная, была населена слонами, мастодонтами, лошадьми, она в зоологическом отношении гораздо ближе подходила к умеренным частям Европы и Азии, чем теперь. Так как остатки этих родов находятся по обеим сторонам Берингова пролива и в равнинах Сибири, то мы должны смотреть на северо-западную часть Северной Америки как на прежнюю точку соединения Старого и Нового Света… Весьма вероятно, что североамериканские слоны и другие животные переселились из Сибири в Северную Америку через ту полосу земли, которая ныне у Берингова пролива находится под водой. А потом из Северной Америки через сушу, впоследствии также затопленную морем, они распространились в Вест-Индии, а затем перешли в Южную Америку».

Дарвин с величайшим интересом наблюдал массовую гибель животных и растений при неблагоприятных условиях и усиленное размножение их при благоприятных. Он подмечал, какими способами живые организмы борются за самосохранение, когда им угрожает опасность. Ничто так не захватывает нашего натуралиста, как замечательные приспособления животных к окружающей среде, их разнообразные способы самозащиты. Его дневник изобилует примерами таких приспособлений:

«Я наблюдал нравы некоторых морских животных. Если потревожить морского зайца, он выбрасывает яркую пурпурную жидкость, которая окрашивает воду на целый фут в окружности. Кроме этого способа самозащиты, он выделяет на поверхность тела едкое вещество, вызывающее в коже острую боль. Некоторые животные уберегаются от врагов тем, что меняют свой цвет…»

«Один вид ящерицы замечателен своими нравами. Он живет на голом песке морского берега; по его буроватым чешуйкам разбросаны белые, желто-красные и грязно-голубоватые крапинки; благодаря этой пестрой окраске животное очень трудно отличить от окружающего песка. Если спугнуть эту ящерицу, то она, чтобы не быть пойманной, притворяется мертвой: вытягивает лапки, сжимает тело и закрывает глаза. Если ее продолжают тревожить, то она с чрезвычайной быстротой зарывается в рыхлый песок».

И разве общественные инстинкты, высоко развитые у многих животных, не то же приспособление в борьбе за жизнь? Дарвин с восхищением описывает стычку между лесными насекомыми:

«Однажды я был поражен при виде пауков, тараканов и других насекомых, которые в большом испуге бежали по открытому ровному месту. Позади их каждая ветка и каждый листок были так усеяны муравьями, что казались черными. Рой прошел по ровному месту, потом разделился на колонны и спустился по старому валу. Этим маневром муравьи оцепили множество насекомых, и надо было видеть, какие усилия употребляли эти маленькие существа, чтобы спастись от смерти! Подойдя к дороге, муравьи переменили маршрут и узкими колоннами снова взобрались на вал. Я поставил маленький камень, чтобы преградить дорогу одной из колонн; весь корпус бросился тогда на это препятствие. Видя нападение с моей стороны, эти маленькие герои не допускали и мысли об уступке».

Какая планомерность в действиях этих крохотных воинов! Какая организованность в наступлении и отступлении! Ясно, что такие сложные инстинкты у низших животных могли развиться только на протяжении многих тысячелетий.

В то же время Дарвин видел диких обитателей острова Огненная Земля. Сравнивая их со своими культурными соотечественниками, молодой ученый раздумывал о том громадном пути, который проделало человечество от первобытного к культурному состоянию.

Дарвин видел и оборотную сторону буржуазной культуры. Он глубоко потрясен картинами рабства, которые наблюдал в Южной Америке.

«Еще и до сего дня, услышав отдаленный крик, я с мучительной живостью припоминаю чувства, которые я испытал, проходя мимо дома, откуда слышались стоны; я знал, что там истязают какого-то несчастного невольника, и знал, что я не в силах ему помочь. В окрестностях Рио-де-Жанейро я жил против дома одной старой дамы, которая держала у себя тиски, чтобы давить ими пальцы своих невольниц… Одного мальчика, лет шести или семи, прежде чем я успел вступиться, три раза ударили хлыстом по непокрытой голове за то, что он подал мне воду в нечистом стакане, и я видел, как отец этого ребенка весь дрожал от одного взгляда своего хозяина».

«Кровь кипит в жилах, и сердце сжимается», пишет молодой ученый, вспоминая об этих зверствах над беззащитными дикарями.

Результаты кругосветного путешествия на корабле «Бигль» превзошли все ожидания. Вернувшись на родину, Дарвин углубился в работу над собранными материалами. Все эти интереснейшие факты и наблюдения наводили его на мысль, с одной стороны, о родстве животных между собой, об общности их происхождения, с другой стороны — об изменяемости видов. В ту же сторону толкали его мысль и успехи сельского хозяйства в Англии. Английские скотоводы и садоводы, искусственно подбирая и скрещивая животных и растения, получали совершенно новые формы домашних животных и культурных растений.

Двадцать два года Дарвин работал в тиши. Он наблюдал, размышлял, сопоставлял, литературно обрабатывал свои драгоценные материалы. Наконец 1 июля 1858 года ученый выступил с докладом в Лондонском обществе натуралистов. А в следующем, 1859 году он опубликовал свою книгу «Происхождение видов». Успех ее был неслыханный: все издание разошлось в один день. Великое произведение Дарвина открывало новую эпоху в науке. Это была настоящая революция в биологии.

В чем сущность учения Дарвина?

Все живые организмы размножаются гораздо быстрее, чем позволяют им средства к существованию, то есть прежде всего пища. Так, например, рыба мечет в год сотни тысяч и даже миллионы икринок, а между тем у лосося на каждые сто тысяч икринок доживают до зрелого состояния только сорок штук молоди, у воблы — только пятнадцать. Но возьмем более медленно размножающееся животное — кролика. Допустим, что самка кролика приносит в год десять детенышей (на самом деле, конечно, больше): Даже по такому скромному расчету пара кроликов через десять лет могла бы дать сто миллионов голов потомства. Если бы это животное размножалось беспрепятственно, то оно скоро заселило бы весь земной шар.

Почему это не происходит в действительности?

Потому что кролики, как и рыбы, как и птицы, гибнут массами. Гибнут от недостатка пищи, гибнут от преследующих их врагов. В мире животных и растений кипит ожесточенная борьба за существование. Пищи нехватает на всех — она достается тем, кто лучше вооружен в этой борьбе. А лучше вооружен тот, у кого есть какие-либо полезные приспособления для добывания пищи, для победы над конкурентами, для спасения от врага — более сильные клыки, острые когти, длинные ноги, тонкий слух и обоняние. Ведь все животные одной породы не рождаются на свет похожими друг на друга, как две капли воды. Их признаки изменчивы. Из этих признаков одни полезны для животного, другие безразличны, третьи вредны. Животные, обладающие полезными приспособлениями, дольше проживут и оставят более многочисленное потомство. Свои признаки они передадут детенышам по наследству. Другие их родичи, с вредными признаками, вымрут скорее, оставят мало или совсем не оставят потомства.

Не надо думать, что борьба за существование сводится только к борьбе за пищу. Она проявляется в виде борьбы за пространство, за свет, которая наблюдается как у животных, так и у растений. Посмотрите, как жадно борется растение в лесной чаще за место под солнцем и сколько неприспособленных гибнет в этой борьбе.

Наиболее приспособленные — вовсе не обязательно наиболее сильные и ловкие. Возьмем, например, слабого, трусливого зайца. Много лесных хищников непрочь полакомиться заячьим мясом. Но зайца спасают от неприятеля длинные ноги и чуткий слух. Слабосильные гусеницы и некоторые бескрылые насекомые спасают свою жизнь от врагов, замечательно «подражая» окраской тела ветвям и листьям деревьев, на которых они живут. Такая гусеница или насекомое, зеленовато-бурого цвета, неподвижно сидящее на сучке, до такой степени сливается с ним, что его невозможно отличить от коры дерева.

Так медленно и неуклонно отбирает сама природа наиболее приспособленные организмы, дает им плодиться и размножаться и стирает с лица земли как неудачников их неприспособленных собратьев. Эту могучую силу природы Дарвин назвал естественным отбором, в противоположность искусственному отбору садовода или скотовода.

Мы видим, что естественный отбор опирается на два свойства всех живых организмов — изменчивость и наследственность. Медленно, едва заметно действует естественный отбор. Но животный и растительный мир на земле существует миллионы лет, и в конечном счете самые медленные изменения порождают огромные различия. Таким образом, из простейших форм образуются все новые и новые разнообразнейшие виды животных и растений.

Человек, разумеется, не составляет исключения из общего закона развития живых организмов. Частица живой природы, он также развивался на протяжении миллионов лет от более низко организованных животных предков.

Волосатые люди.

«Человек произошел от четвероногого, покрытого волосами, имевшего хвост и остроконечные уши, которое, вероятно, обитало на деревьях…»

Эти слова Дарвина из книги «Происхождение человека» были написаны им в 1871 году. Семь десятков лет, прошедшие после этого, принесли многочисленные доказательства животного происхождения человека. Гениальная догадка Дарвина стала бесспорным научным фактом.

 

КРАХ БОЖЕСТВЕННОГО РАЗУМА

Учение Дарвина стало фундаментом всех наук о живой природе: науки о растениях — ботаники, науки о животных — зоологии, науки о человеке — антропологии, науки о развитии зародыша — эмбриологии и целого ряда других. Сколько яростных бурь обрушилось на это учение! Прислужники церкви, конечно, не могли равнодушно пройти мимо открытия Дарвина, дававшего отставку богу. Вместо неизменных, застывших пород животных и растений, выходивших, как готовые стандарты, из рук создателя, великий ученый показал бесконечный процесс творчества самой природы, без всякого вмешательства свыше.

На протяжении миллионов лет медленно, непрерывно изменялись живые существа. В борьбе за существование вымирали древние формы, возникали новые виды животных и растений. Что же оставалось делать богу? Разве только наблюдать, скрестив руки, в роли почетного свидетеля! «Ничего не делающий бог — для нас не бог!» заявил американский священник Ходж. И он был по-своему прав.

В доказательство бытия божия церковники всегда ссылались на гармонию в природе, на совершенство живых существ. Посмотрите, как замечательно разумно устроены животные и растения, говорили они. Как приспособлены плавники рыбы к плаванию, крылья птицы — к полету, ноги оленя — к бегу, зубы льва и тигра — к раздиранию добычи! Как чудесно окрашены яркие лепестки цветов, чтобы привлекать насекомых! С какой предусмотрительностью отложены запасы жира в горбе верблюда, чтобы он не голодал во время переходов по бесплодным пустыням! Как дивно создан северный белый медведь под цвет снега, а зеленая гусеница — под цвет листка! Разве все это не доказывает премудрости создателя? Все целесообразно, все предусмотрено заранее.

Высмеивая «божественную целесообразность» в природе, Энгельс писал: «Кошки были созданы, чтобы пожирать мышей, мыши — чтобы пойти на съедение кошкам, а вся природа — чтобы доказать мудрость творца».

Учение Дарвина осветило новым светом целесообразность в живой природе.

Оказалось, что целесообразные приспособления организмов объясняются не волей творца, а естественным отбором. Запасы жира в горбе у верблюда, белый цвет полярного медведя, зеленая окраска гусеницы не имеют ничего общего с божественными предначертаниями. Верблюды, не имевшие запаса жира в горбе, погибали от голода при длительных переходах в пустыне. Выживали лишь обладатели этого признака, который и закреплялся, передаваясь по наследству. Если полярный медведь белого цвета, то причину и тут надо искать в естественном отборе: выживали в борьбе за существование те медведи, которые были менее заметны для врагов на фоне снежной пелены.

Вместо разумной воли бога — слепой отбор!

Оказалось далее, что вовсе не так уж все целесообразно в природе. Из тысяч зародышей достигают полного развития только некоторые — остальные погибают. К чему эта безумная расточительность? К чему сотни дармоедов-трутней в пчелином улье, когда для производства потомства нужен только один-два? К чему человеческому зародышу жаберные щели, как у рыбы, хвост, как у ящерицы, и волосяной покров по всему телу, как у зверька? Какой в этом смысл? Где тут хваленая «разумная целесообразность»?

Все эти явления, непонятные и бессмысленные для того, кто верит сказкам о божественном разуме, вполне объясняются учением Дарвина. Возьмем, например, жаберные щели, хвост и волосяной покров человеческого зародыша. Все эти признаки — одно из доказательств животного происхождения человека. Зародыш за девять месяцев своей жизни в материнской утробе как бы наспех, скачками повторяет бесконечно длинную историю развития человека от животных предков.

Таким образом, Дарвин доказал полную ненужность бога. Это, конечно, не прошло ему даром. Против английского мыслителя, как три века назад против Коперника, ополчились церковники всех мастей и всех стран. Кампания началась на родине великого ученого. «Естественный отбор абсолютно несовместим со словом божиим, — он бесчестит природу», «Дарвин стремится ограничить славу божию», «По Дарвину, бога нет, а наш Адам — обезьяна. Это скотская философия», хором возглашали епископы. В Англии была утверждена особая академия для борьбы с «ложным учением» Дарвина.

Еще более злобными были нападки французских богословов: «Отец этих бесчестных учений — гордость, мать их — непристойность, их отпрыски — революция. Из ада они приходят и в ад возвращаются, захватив с собой всех тех, кто не стыдится их распространять».

Один из германских богословов прямо называл дарвинистов безбожниками, угрожая им карами небесными и земными: «Их ожидает в будущей жизни то же самое, что ждет в земной жизни всех тех, кто отказался от бога и не повинуется его заветам».

Папа римский, по издавна укоренившемуся обычаю, поспешил возглавить травлю ученого. В послании 1878 года по поводу учения Дарвина папа вскрывал истинный смысл этой травли: «Гордость, отвергнув творца вселенной и провозгласив человека независимым, тем самым заявляет, что человек — сам себе король, сам себе священник, сам себе бог!»

Это было весьма ценное признание. Но такие выводы для церкви были страшнее всего.

 

О ЧЕМ ГОВОРЯТ НЕДРА ЗЕМЛИ

Дарвинизм победоносно развивался и укреплялся, несмотря на бессильную злобу церковников. С каждым днем прибавлялись все новые доказательства в его пользу.

Много интереснейших данных было получено при изучении земной коры.

Внимательно изучая пласты земной коры, ученые научились читать историю нашей старушки Земли. Современник Дарвина Чарлз Ляйель первый доказал, что земная кора образовалась в течение сотен миллионов лет. Лицо Земли постоянно изменялось под действием воды, ветра, охлаждения, нагревания солнечными лучами, вулканических извержений и т. д.

И здесь не было места чудесам — действовали все те же силы природы.

С давних времен в земной коре находили какие-то окаменелые образования. Вокруг этих окаменелостей разгорелся жаркий спор между представителями религии и науки.

Что это за странные образования и откуда они берутся в недрах земли?

«Это наброски будущих созданий», «это забракованные образцы, модели божьей твари», заявляли церковники. Некоторые из них, не желая конфузить всемогущего бога изготовлением моделей, придумали другую теорию. Огромные кости, находимые в земле, — остатки первых людей и тех великанов, о которых рассказывает библия.

В назидание верующим эти «кости библейских гигантов» выставлялись в церквах. А один ученый богослов даже вычислил по размерам этих костей точный рост Адама и Евы. Оба оказались порядочными верзилами, ростом с хорошую колокольню: Адам достигал 38 метров, а его супруга — 36 метров 22 сантиметров. Позже церковники пошли на уступки: они признали ископаемые остатки животных. Но каких животных? Тех допотопных животных, которые почему-либо не попали в Ноев ковчег и были прокляты богом.

Все эти сказки были опровергнуты знаменитым французским ученым Жоржем Кювье (1769–1832).

Жорж Кювье.

Кювье доказал, что находки в глубине земли — не что иное, как окаменелые остатки когда-то населявших земной шар животных и растений.

Ископаемые образуют иногда целые пласты земной коры. Так, мел состоит из спрессованных микроскопических раковинок древних организмов — корненожек. Известковые пласты образованы твердыми раковинами моллюсков, которые в изобилии водятся и теперь. Коралловые полипы своими скелетами образуют целые острова. Трупы животных и растения обычно истлевают в земле, но при известных условиях твердые части их подвергаются окаменению, и в земле сохраняется точный отпечаток форм. В редких случаях животное даже сохраняется целиком. Так, у нас, в Советском Союзе, на севере извлекали из почвы в натуральном виде мамонтов, предков современного слона. Эти огромные животные, погребенные в промерзлой насквозь почве, сохранялись десятки тысячелетий.

Труп мамонта, откопанный в Сибири в 1902 году.

Изучая земные пласты, богатые ископаемыми, Кювье сделал замечательное открытие. Оказалось, что в древнейших пластах земли из ископаемых позвоночных встречаются только рыбы, в более поздних находят уже земноводных и пресмыкающихся (змей, ящериц и т. д.). В пластах, образовавшихся еще позже, встречаются птицы и млекопитающие, и, наконец, в самых «молодых» пластах — остатки человека.

Кювье думал примирить религию с наукой при помощи «теории катастроф». В различных местах нашей планеты не раз происходили катастрофы — землетрясения, наводнения и т. п., уничтожавшие все животное население. На место погибших с других материков переселялись новые животные, и таким образом создавался заново животный мир. Но эта теория была совсем неубедительна. Открытия самого же Кювье доказывали, что животные и растения не появились в готовом виде, что организмы, населяющие землю, развивались постепенно, в течение сотен миллионов лет — от низших форм к высшим.

Вымершие животные.

Защитники «священного писания» волей-неволей шли на уступки. Библейские «шесть дней творения» вовсе не нужно, видите ли, понимать буквально: каждый день мог продолжаться тысячу лет и даже несколько тысячелетий. На этом сходились и христианские попы и еврейские раввины. Но эти жалкие увертки не могли спасти библейской легенды. Наука наносила ей все новые и новые удары.

В 1872 году английский ученый Джордж Смит расшифровал надписи на каменных плитках древнего ассирийского народа. К его удивлению, в них содержались рассказы о сотворении мира, о грехопадении первых людей, о всемирном потопе. Эти сказания были, как две капли воды, сходны с библейскими. Дальнейшие исследования памятников древнейшей культуры обнаружили подобные же сказания у вавилонян, египтян и других народов древности. Теперь уж нельзя было утверждать, что библия продиктована самим богом еврейскому пророку Моисею — те же легенды существовали у более древних народов. От них, очевидно, эти древние сказания перешли к евреям, а от евреев — к христианам. Мало того, научное изучение библии показало, что она представляет собой сборник легенд и рассказов, составлявшихся в течение столетий.

Сказка о божественном происхождении «священного писания» потерпела такой же позорный крах, как сказка о божественном происхождении животных, с человеком, «венцом создания», во главе.

 

НА ЗАРЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Недра земли все больше привлекали внимание ученых.

При раскопках не раз находили, помимо ископаемых, какие-то неведомые камни, то грубо обтесанные, то отполированные. Церковники, конечно, разъясняли это по-своему. Эти камни — «громовые стрелы», которые ангелы пускали в ход во время войны на небесах для изгнания сатаны со всем его войском. «Небесному оружию» приписывались чудесные свойства. В XII веке один германский епископ заявил, что «громовые стрелы» обеспечивают успех сражений, спасают на море и отгоняют мрачные сновидения. Еще в XVII веке одному французскому принцу преподнесли в дар каменную секиру, как волшебное средство, предохраняющее от болезней.

В 1715 году всю Европу и Америку облетела важная весть: близ Лондона было найдено, вместе с костями древнего слона, большое заостренное каменное орудие. На протяжении XVIII–XIX веков подобные находки следовали одна за другой.

В Англии, во Франции, в Германии, позже в России и других странах при раскопках древних пещер то и дело находили «громовые камни», смешанные с остатками давно вымерших животных: пещерного медведя, мамонта, носорога. Ученые уже не сомневались, что это — орудия, сделанные человеческими руками. Иногда вместе с ними находили и остатки первобытного человека, изготовившего их, — кости, черепа, порой и целые скелеты.

Раскопки в пещере южной Англии.

В 1865 году в одном только Брюссельском музее хранилось уже восемьдесят тысяч кремневых орудий, сорок тысяч костей животных и большое количество человеческих черепов и отдельных костей.

По устройству скелета, и особенно черепа, по типу орудий можно было судить, что древние пещерные люди стояли на очень низкой ступени развития — ниже самых отсталых из современных дикарей. Они жили охотой, не знали земледелия, не умели строить жилищ, не имели понятия о металле.

Люди каменного века охотятся на медведя.

Впоследствии древний человек научился строить жилища на сваях, над озером или болотом, чтобы избежать нападения зверей. На местах свайных построек, найденных на швейцарских озерах, обнаружена глиняная посуда и даже окаменелые зерна. Это свидетельствовало о том, что культура свайного периода ушла далеко вперед по сравнению с каменным веком, когда жил пещерный человек. Однако и свайные постройки относятся к очень отдаленной эпохе, за десятки тысяч лет до нашего времени.

Церковникам пришлось признать, что человек появился на земле несравненно раньше, чем шесть тысяч и даже шестьдесят или сто шестьдесят тысяч лет назад. Но тем более цепко они держались за «священную истину», провозглашенную той же библией: человек создан по образу и подобию божию.

Наука выбила их из этого последнего убежища, доказав, что человек произошел от обезьяньих предков.

Летопись земной коры, рассказывающая нам историю жизни на земле, далеко не полна. В этой увлекательной книге много вырванных страниц. И, однако, изучение ее бросило яркий свет на происхождение человека.

При раскопках на острове Яве в 1891 году голландским ученым Евгением Дюбуа были найдены остатки какого-то скелета. Из-за этой находки ученый мир раскололся на два лагеря: одни считали найденные кости обезьяньими, другие — человеческими. Существо, которому эти кости принадлежали, повидимому, ходило на двух ногах, как человек, а не на четырех, подобно обезьяне. Но у него были и обезьяньи признаки. Череп его был не то обезьяний, не то человеческий. Что же это было за существо — обезьяна или человек? Ни то, ни другое! Таково было заключение ученых. Это было переходное существо, стоявшее между человеком и человекообразными обезьянами. Ученые назвали его обезьяночеловеком.

В 1907 году — снова потрясающая находка. Близ германского города Гейдельберга была найдена ископаемая челюсть необычного вида. Это была типичная челюсть обезьяны, но зубы в ней были человеческие. Ясно, что и на этот раз были найдены остатки переходного существа между человеком и обезьяной.

Вслед за тем черепа и прочие части скелета обезьяночеловека были обнаружены в Австралии и других местах.

Итак, найдено промежуточное звено между человеком и обезьяной. Сомнений больше не могло быть, догадка Дарвина получила блестящее подтверждение. Ничего «божественного» в происхождении человека нет. Ни Адама, ни Евы, никаких «первых людей» никогда не было. Человек не сразу появился на земле, по прихоти всемогущего творца, а развился постепенно, в продолжение тысячелетий от длинного ряда животных предков.

 

ОБЕЗЬЯНИЙ ПРОЦЕСС В АМЕРИКЕ

«Наука в лице дарвинизма подняла оружие против христианства: в этом ее тягчайшая вина», писал один из ученых, противников дарвинизма. Таких ученых Ленин называл «дипломированными лакеями поповщины», ибо они всячески старались примирить науку с религией.

В капиталистическую эпоху, сменившую феодальный порядок, борьба религии с наукой приняла новые формы. Новый хозяин жизни, буржуазия, которая господствует в капиталистическом обществе, вынуждена опираться на науку и технику. Без помощи науки невозможно развитие производства. Без технических знаний нельзя пустить в ход крупный завод или фабрику, построить железную дорогу, прорыть канал. Наука необходима буржуазии, как воздух. С другой стороны, буржуазия не может обойтись без религии, которая нужна ей, чтобы держать в повиновении народные массы. «Если бы бога не было, его следовало бы выдумать», откровенно заявил один из буржуазных мыслителей XVIII века. «Чернь», то есть простой народ, должна работать и молиться не рассуждая. «Если чернь пускается рассуждать, все погибло».

Вот почему и многие буржуазные ученые и служители религии, ставшие приказчиками капитала, выбиваются из сил, чтобы «примирить» науку с религией. Теперь церковники не отвергают ни законов физики, механики, астрономии, ни основ медицины и гигиены, как это было в средние века. Напротив, они сами широко используют достижения новейшей науки и техники, как, например, радио, кино. В Америке речи проповедников передаются по радио, в церквах демонстрируются фильмы религиозного содержания. Но как только дело доходит до выводов, церковники стараются «обезвредить» науку, сделать ее ручной, всяческими подлогами доказать, что наука мирно уживается с господом богом, творцом неба и земли.

«Одна крепость за другой капитулирует перед натиском науки… И в ней не остается больше места для творца», говорит Энгельс о победах науки над религией. Признать эту беспощадную правду для церкви значило бы покончить самоубийством. Она предпочитает приспособляться к новому положению вещей, перейти от явной, открытой борьбы с наукой к скрытой, замаскированной.

В Западной Европе и в Америке вошли в моду «научная религия» и «христианская наука». При «святейшем» Ватикане организована Академия наук, в которой получают «высшее образование» полторы тысячи учащихся. В капиталистическом обществе фальсифицируются не только пищевые продукты, но и наука. Церковь готовит кадры священников, которые при помощи фальшивок должны доказывать, что наука и религия — родные сестры. Религия проникает в физическую лабораторию, в астрономическую обсерваторию, в медицинские общества. Многие буржуазные ученые объявляют себя верующими. Астроном, исследуя движение небесных тел, «первый толчок» приписывает господу богу. В биологии поднимают голову «виталисты» (от слова «вита» — жизнь), которые утверждают, что в основе жизни лежат не материальные процессы, а какая-то сверхъестественная, недоступная познанию жизненная сила. Возникают медицинские общества под покровительством святых: таково, например, «Общество святого Луки» в Брюсселе (Бельгия).

Дарвинизм, конечно, не составляет исключения из общего правила. И в этой большой области научного знания делались попытки заполнить пропасть между наукой и религией.

В американском журнале «Наука» в 1930 году была напечатана переписка между ректором одного университета и известным в США профессором биологии. Этот почтенный ученый высказывал такие взгляды:

«Будучи христианином, я не могу учить чему-либо, что противоречило бы моему пониманию веры. Будучи в то же время ученым, находящимся во всеоружии знания, я не могу не признавать эволюции.

Я являюсь эволюционистом, признающим существование бога.

Я верю в эволюцию, как в развитие, но развитие, происходящее не как результат случайного совпадения ряда причин, а как направленное рукою божией…»

Буржуазный ученый заставляет Дарвина подать руку библейскому пророку Моисею!

Борьба религии против дарвинизма иногда принимает более открытый характер. Дарвинизм, рассеивающий религиозный дурман, тем самым угрожает господству эксплоататоров. Вот почему государство охотно приходит на помощь церковникам, когда они переходят в наступление.

Генеральный бой дарвинизма с темными силами поповщины в союзе с капиталистическим государством разыгрался на американской территории. Речь идет о знаменитом «обезьяньем процессе», происходившем в городке Дайтоне, в одном из южных штатов США.

23 марта 1925 года здесь был издан следующий закон:

«Генеральным собранием штата Тенесси установлено, что каждому учителю в каждом колледже, в каждой общественной школе штата законом воспрещается обучать теории, которая отрицает рассказ о божественном творении человека, как учит библия, и вместо того утверждает, что человек произошел от животных низшего порядка.

Всякий учитель, признанный виновным в нарушении сего закона, будет виновен в преступлении».

За штатом Тенесси пошли и другие. Закон против преподавания учения Дарвина был внесен в законодательные палаты пятнадцати южных штатов.

Вскоре после этого к судье города Дайтона поступил донос на молодого учителя Скопса, который осмеливается преподавать детям учение Дарвина. 25 мая Скопе был арестован. Он должен был предстать перед судом как нарушитель закона.

Главным обвинителем на процессе выступил бывший кандидат в президенты США, известный мракобес и ярый враг эволюционного учения Брайан. В своих книгах «Библия и ее враги» и «Угроза дарвинизма» он защищал поповщину против науки.

Брайан еще до начала процесса развил большую агитацию. Он ежедневно собирал массу народа и проповедовал в духе средневековых монахов:

«Библия — единственный источник наших знаний… Библия — единственный образец нашей нравственности. Каждый христианин считает библию откровением воли божией».

Наука не нужна, говорил Брайан, и вот почему:

«Неученых в нашей стране гораздо больше, чем ученых. Вот несколько цифр, которые мне сообщили священники. Только один из пятидесяти наших мальчиков и девочек, окончивших школу, поступает в университет. Только один из ста кончает его. Наука, которая обращается только к окончившим школы, не нужна для девяноста девяти процентов всего народа».

«Спор между эволюцией и христианством — борьба не на жизнь, а на смерть!» воскликнул Брайан в одной из своих речей.

Обе стороны деятельно готовились к бою. Для защиты Скопса, по настоянию передовых граждан, был приглашен известный юрист Дарроу и еще трое в помощь ему.

Захолустный городишко Дайтон, живший сонной жизнью, всколыхнулся. Речи Брайана, приезд защиты, наплыв столичных журналистов — все это взбудоражило жителей. В Дайтоне почти не было ни рабочих, ни интеллигенции; двухтысячное население города состояло из мелких фермеров, купцов, ремесленников. Это были отсталые, религиозно настроенные люди, не имевшие никакого представления об эволюции. Дайтонцы привыкли верить своим проповедникам, и искусная агитация Брайана произвела на них большое впечатление.

10 июля, в день начала процесса, в городке царило необычайное возбуждение. В Дайтон понаехало много народу из окрестностей. Возле здания суда столпились фотографы, кинооператоры, журналисты и просто любопытные. Улицы были запружены автомобилями. Пестрые плакаты, расклеенные по приказу Брайана, кричали в ухо прохожему: «Читайте библию!», «Изгоняйте богохульников!», «Рука господа да поразит нечестивых!» На многих лавках висели плакаты: «Обезьяньим людям здесь не продают». В толпе мещан у здания суда раздавались насмешливые возгласы: «Брат мой, твой хвост свешивается сзади», «Подбери свой хвост» и т. п.

На суде господствовали «богобоязненные» настроения. Каждое заседание начиналось с чтения молитвы. Присяжными заседателями, от которых зависел приговор, были выбраны двенадцать кулаков-фермеров. Все это были люди совершенно необразованные, а один из них — даже неграмотный. Суд тщательно охранял присяжных от влияния «нечестивой» науки. Едва только кто-либо из защитников начинал разъяснять, в чем состоит эволюция, присяжных немедленно удаляли из зала суда.

Не лучше была атмосфера и в городе. Брайан и другие агитаторы внушали дайтонцам, что нет большего позора, как вести происхождение от обезьяньих предков. На третий день процесса какой-то бродячий фокусник привез в город двух обезьян. Он думал продать их либо Брайану, либо Дарроу, смотря по тому, кому из них понадобится «вещественное доказательство». На станции, где находился фокусник со своим живым товаром, собрался весь город. Набожные мещане плевали, глядя с отвращением на свою предполагаемую родню. Брайан ходил вокруг, потирая руки и науськивая толпу на дарвинистов. Ребятишек, глазевших на клетки с обезьянами, ежеминутно разгоняли.

Горилла в тропическом лесу.

Присяжные заседатели явились на станцию в полном составе. Тут же был и Брайан. После торжественного осмотра обезьян их увезли в гостиницу. Но два священника, остановившиеся в той же гостинице, потребовали, чтобы обезьян и духу не было. Злополучный владелец живого товара еле унес ноги, под свист и улюлюканье толпы. Отвращение дайтонцев к «обезьяньим людям» достигло крайнего предела.

При таких обстоятельствах Дарроу произнес свою защитительную речь.

Приведем некоторые выдержки из нее.

«Нам трудно выступать в этом деле, — сказал Дарроу. — Я не могу перевести свой рассудок назад, в шестнадцатый век. Разве мы не видим здесь самой серьезной, после средневековья, попытки разрушить образование? Единственная разница в том, что подсудимый не может быть сожжен сейчас, как сожгли бы его тогда. Но как знать? Быть может, мы еще к этому вернемся».

«Закон говорит: нельзя учить теории о происхождении человека, которая противоречит библии. Библия — не одна книга; она состоит из шестидесяти шести книг, написанных на протяжении многих столетий — одни раньше, другие позже. Это книга о религии или о нравственности. Это не научная книга. Она никогда не имела ничего общего с наукой. Она ничего не говорит о том, как построить железную дорогу, пароход и вообще что-либо, способствующее прогрессу. Это не учебник химии, не учебник геологии. Авторы ее ничего не знали о геологии, о химии. Это и не учебник биологии — о биологии авторы библии не имели ни малейшего понятия. Наконец, это не книга по астрономии. Люди, писавшие ее, знали только одно: что Земля — центр мироздания!

Но мы знаем больше этого. Мы знаем, что Солнце — центр солнечной системы, что вокруг нас — бесконечность иных миров. Авторы библии думали, что Солнце ходит вокруг Земли, давая нам свет и тьму, день и ночь. Мы знаем, что Земля вращается вокруг своей оси и что в этом-то и есть причина смены дня и ночи. Они думали, что Земля сотворена за 4004 года до христианской эры. Мы знаем гораздо больше, и я сомневаюсь, есть ли хоть один человек в Тенесси, кто не знал бы больше, чем они.

К чему мы идем? — спрашивал Дарроу в заключение своей речи. — Можно закрыть глаза и не видеть, можно заткнуть пальцами уши и не слышать. Так собираются сделать те, кто хочет подчинить науку библии».

Последние слова Дарроу оправдались буквально. Когда, по настойчивому требованию защиты, был вызван в суд известный профессор зоологии, он должен был давать свои показания на ухо председателю суда, чтобы не слышала публика. А когда один из защитников упомянул о том, что человеческий зародыш в первые недели своего развития имеет ясно видимый хвост, всех присяжных немедленно удалили из зала.

Скелеты человека, гориллы, шимпанзе, орангутанга и гиббона.

Что оставалось делать защитникам Скопса в такой атмосфере? Они могли только зло высмеивать невежество Брайана и других богословов, в рясе или без рясы. И Брайан #не раз багровел и зеленел от злости, когда Дарроу припирал его к стенке своими язвительными вопросами. Оказалось, что известный государственный деятель передовой страны капитала был таким же круглым невеждой, как любой безграмотный фермер. Он ничего не знал, кроме библии. Он свято верил, что пророк Иона три дня провел в желудке кита, что радуга — мост, перекинутый после потопа между небом и землей, что Ева создана из ребра Адама… На вопрос: «Читали ли вы что-нибудь, кроме библии, за всю свою жизнь?», Брайан ответил: «Я не стремился к этому, так как не знал, что когда-нибудь буду выступать на суде».

Огласка таких показаний означала скандал на весь мир. Это поняли даже судьи. Сам Брайан спохватился, боясь стать общим посмешищем. По его просьбе, все ответы его на вопросы Дарроу были вычеркнуты из протокола.

21 июля был вынесен приговор. Учитель Скопе был признан виновным в нарушении законов штата Тенесси и приговорен к штрафу в сто долларов (двести рублей).

«Вера в бога — основа общества, — писал Брайан в одной из своих брошюр. — На ней основаны все движущие и контролирующие силы современного общества. Все, что ослабляет веру в бога, угрожает будущему человечеству. Все, что противоречит библии, ложно и несет с собой разрушение и смерть. Бог — творец природы, и мы, христиане, верим, что порядок, который он создал и в котором мы живем, не будет разрушен».

О каком порядке говорит Брайан? Конечно, о капиталистическом порядке. Проповедь невежества и мракобесия в одной из самых культурных стран мира в XX столетии была в интересах буржуазии. Капиталисты заключили союз с поповщиной для охраны эксплоататорского строя. Почему обезьяний процесс разыгрался в одном из южных штатов США? Не случайность ли это? Отнюдь нет! На юге США от 30 до 50 процентов всего населения составляют негры. Совсем недавно, в XIX веке, здесь еще процветало рабовладение. Правда, в результате войны между Северными и Южными штатами негры были освобождены от рабства. Но господство белой расы над черной оставалось незыблемым. На негров продолжали смотреть как на низшие существа. В общественных местах нередко красовалась надпись: «Неграм и собакам вход воспрещается».

Могли ли высокомерные господа из Южных штатов допустить правильность учения Дарвина? Ведь это значило признать, что негры и белые произошли от общего предка. Другими словами, это значило уравнять черных с белыми.

У Брайана и его сторонников была особая «теория» происхождения негров.

У строителя знаменитого ковчега было три сына: Сим, Хам и Иафет. От Сима и Иафета произошли все белые и желтые расы. От недостойного сына Хама, дерзнувшего посмеяться над пьяным отцом, произошла черная раса. Таким образом, сам бог установил, что чернокожие — существа низшего порядка.

«Священное писание» хорошо работало на эксплоататоров!

Как возможен был «обезьяний процесс» в такой стране, как США? Ясно, что дело тут не в невежестве, не в отсталости и некультурности масс. США — страна высокой грамотности, передовой техники, имеющая много блестящих достижений.

Отчего же в век электричества, радио и авиации головы верующих попрежнему начиняются бреднями об Адаме и Еве, о Ноевом ковчеге и т. п.?

Отчего в США и других странах капитала еще так сильна поповщина, тогда как в СССР народные массы на наших глазах порывают с религией?

Ответ на это даст следующая глава.

 

НА СЛУЖБЕ НАСИЛИЯ И МРАКОБЕСИЯ

Самые глубокие корни религии в капиталистическом обществе — социальные. Эти корни лежат в общественном строе, где существуют эксплоататоры и эксплоатируемые. «Страх создал богов», сказал древний поэт. Когда-то — страх перед слепыми силами природы, позже, с возникновением классов, — бессилие перед угнетателями.

«Бессилие эксплоатируемых классов в борьбе с эксплоататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую, загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, чудеса и т. п.», пишет Ленин в статье «Социализм и религия».

В другом месте Ленин подробнее поясняет ту же мысль:

«Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитала, которые причиняют ежедневно и ежечасно в тысячу раз больше самых ужасных страданий, самых диких мучений рядовым рабочим людям, чем всякие из ряда вон выходящие события, вроде войн, землетрясений и т. д., — вот в чем самый глубокий современный корень религии».

Религиозность придавленных масс всегда была наруку угнетателям. Церковь, союзница эксплоататорских классов, объявляла великими грешниками всех революционеров, поднимавших народные массы против бар и господ, и предавала их проклятию.

Проклят был церковью Степан Разин, еще двести пятьдесят лет назад поднявший крепостных крестьян против бояр и царских воевод. Недаром поется в песне о Разине:

Проклят был и другой вождь казацко-крестьянских масс — Емельян Пугачев, поднявший восстание через сто лет.

В 1905 году православная церковь помогала царю с помещиками душить революцию. Колокольный звон созывал «черную сотню» на резню беззащитной еврейской бедноты: еврейские погромы нужны были, чтобы отвлечь массы от революционного движения. На колокольне Страстного монастыря и других московских церквей устанавливались пулеметы, из которых расстреливали революционные демонстрации. Духовенство усердно твердило, что царь — «помазанник божий». Верующему внушали, что «каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное» (М. Горький). На одной из икон, найденных в княжеском имении, был изображен библейский Ной со своими тремя сыновьями: старший, Иафет, в царской мантии и короне, над ним надпись: «Иафет печется обо всех»; второй, Сим, в поповском облачении, с надписью: «Сим молится за всех»; а третий, Хам, в облике мужичка-серячка, плетется за сохой; надпись над ним: «Хам трудится за всех».

Немалую службу сослужил церковникам этот Хам! То от него пошли негры, на счастье рабовладельцам, то он же породил крепостных холопов, на радость помещикам.

Так церковь целые века служила царской власти. А последняя за это щедро одаряла духовенство землей, крепостными крестьянами и деньгами.

Когда затевалась война в интересах помещиков и капиталистов, священники благословляли солдат на смерть «за веру и царя». Так было во время русско-японской войны 1904–1905 годов, так было и во время империалистической войны 1914–1918 годов.

Когда победила Великая Октябрьская социалистическая революция, православная церковь, с патриархом Тихоном во главе, предала анафеме (проклятию) советскую власть. Во время гражданской войны у царских генералов Врангеля и Колчака были организованы особые «полки Иисуса», состоявшие преимущественно из сектантов. Баптисты, евангелисты и другие сектанты отказывались итти в Красную армию: им, видите ли, религиозные убеждения запрещают проливать кровь. Однако это не мешало им составлять целые полки в помощь белогвардейцам.

Сектанты, в отличие от церковников, не признают икон, отвергают монашество и некоторые обряды. Но суть у них одна и та же. Среди сектантов немало кулацких элементов, бывших фабрикантов, помещиков и т. д. А за границей во главе самой сильной сектантской организации, Союза баптистов, стоят американские миллиардеры Морган и Рокфеллер. Капиталисты, церковники и сектанты образуют единый фронт.

В наше время, когда близится «последний, решительный бой» против мирового фашизма, служители религии, очевидно для всех, стали на сторону фашизма.

Церковники поддерживали войну фашистской Италии против абиссинского народа. Они приветствовали аннексию, то есть захват независимой Абиссинии фашистами. Вице-король Абиссинии, генерал Грациани, прозванный за свою жестокость гиеной, перед отъездом в захваченную страну получил благословение от самого папы римского.

В Испании церковь проводила ту же линию. Монастырские подземелья превращались в склады оружия для фашистов. На колокольнях церквей и монастырей устанавливались пулеметы, из которых расстреливали республиканские части. Разве это не напоминает поведение православного духовенства у нас в 1905 и 1917 годах? Одним из руководителей мятежников был католический архиепископ Мондонедо. Корреспондент английской газеты пишет, что епископ из Памплоны отпускал грехи на сто дней за каждого убитого республиканца. Тот же корреспондент был свидетелем жестокой стрельбы из церкви по — безоружному населению.

Германские и итальянские летчики сбрасывают на территорию Испании вперемежку с бомбами послание папы римского «об атеистическом коммунизме». Послание это написано не далее как в марте 1937 года. Здесь глава католической церкви выступает против испанской республики и СССР. Он нападает на безбожников-коммунистов и советует рабочим почаще обращать взор к небу.

Из папского дворца, Ватикана, неустанно ведется подрывная работа против СССР. В 1928 году здесь была открыта специальная — «школа миссионеров». В эту школу вербовались белогвардейцы и фашисты, которые должны были стать «спасителями России» от большевизма и безбожия. Другими словами, здесь готовились кадры шпионов и вредителей для вражеской работы в СССР.

В 1930 году папа римский объявил «крестовый поход» против безбожной Страны Советов. Он собирал под свои знамена русских белогвардейцев, капиталистов, полицейских и служителей церкви всех мастей. Держа в одной руке крест, «наместник Христа» другой направлял пушечное дуло на Советский Союз.

В 1937 году папа затеял новый «крестовый поход» против СССР. Этот поход потерпел такую же неудачу, как и предыдущий.

У нас, в стране победившего социализма, прислужники церкви не дерзают действовать так открыто, как на Западе. Но это еще не значит, что они сложили оружие.

Ширма религии чрезвычайно удобна для всякого рода «бывших людей», остатков разбитых эксплоататорских классов. Спрятавшись под этим прикрытием, они всячески пытаются вредить социалистическому строительству.

Во время переписи 1937 года в колхозе им. Коминтерна Азово-Черноморского края местный священник внушал женщинам, что всем неверующим переписчики будут ставить дьявольский знак.

В Махач-Кале, столице Дагестана, магометанский поп, мулла, заявлял: «Кто осмелится при переписи назвать себя безбожником, тот будет перерезан пилой аллаха».

Перед солнечным затмением 1936 года сектантские вожаки пророчили, что в день затмения будет конец света. Стало быть, надо бросить работу, махнуть рукой на все мирские дела и думать только о душе.

Весной того же года кое-где в Грузии появились заболевания детей корью и оспой. Церковники старались использовать их для своих темных целей. Детей надо прежде всего не лечить, а крестить, уверяли они. Все некрещеные дети умрут.

И церковники и сектанты стараются привлекать к себе советскую молодежь. У сектантов есть даже особая организация — «христомол», то есть христианский союз молодежи; имеются всевозможные кружки, клубы и т. п.

Особенную энергию в этом деле проявили недавно церковники в селе Махры Александровского района Ивановской области. Вот какой поразительный случай сообщает газета «Рабочий край» от 10 июня 1937 года:

«Активные церковницы А. Константинова и В. Желунина совершенно неожиданно воспылали любовью к пионерке К. Они подносили ей подарки, старались завязать беседу на религиозные темы. Девочка всячески сторонилась этих навязчивых „друзей“ и однажды заявила, что с поповскими прихвостнями не желает иметь никакого дела. Вскоре К. получила анонимное письмо: „Приходи сегодня перед заходом солнца к старой березе. Твои друзья“. Письмо заинтересовало девочку, и она пришла к условленному месту. Каково же было ее удивление, когда она встретилась там с Константиновой и Желуниной! Привязав пионерку к березе, они стали грозить расправиться с ней, если она не примет „христианскую веру“. Испугавшись, девочка стала выполнять все, что ей прикажут. В тот же вечер в церкви над ней был совершен обряд крещения. На другой день Константинова пришла к девочке и потребовала, чтобы она вышла из пионерского отряда».

Но прислужникам религии редко удается завлечь советских ребят в свои сети. Наши пионеры и школьники, вскормленные ленинским комсомолом, воспитанные советской школой, умеют дать отпор мракобесам. Наши юные натуралисты в зоопарках, в ботанических садах, в лесу и в поле изучают живую природу. Наблюдая жизнь в многообразных ее проявлениях, ставя опыты на животных и растениях, они не нуждаются в божественной помощи. Их компас и путеводитель — наука.