Ребенок, мирно посапывавший на руке Клэр, проснулся. Не открывая глаз, маленькая требовательно зашевелила губами, повернула голову к груди Клэр в поисках еды. Сквозь тонкую ткань блузки и кружево бюстгальтера Клэр почувствовала прикосновение ее ищущего ротика. Если бы она только могла удовлетворить желание крошки!

– Пришло время тебе подкрепиться, маленькая.

Клэр с неохотой отодвинулась. В ответ малышка выразила неудовольствие громким плачем.

– Рэд, – сказал Дуган. – Я зову ее Рэд, пока Памела не придумала другого имени.

– Рэд, – повторила Клэр и погладила рыжие волосики. – Имя ей подходит.

– Я возьму ее, – предложил Дуган.

Это не удивило Клэр. Она видела, как он любит возиться с ребенком. Дуган научился пеленать младенца, поить его водой из бутылочки, аккуратно вытирать молочко, которое Рэд срыгивала после кормления. Он относился к своим временным отцовским обязанностям, как ко всякой работе в жизни. Он всегда решительно брался за дело, верил в успех, умел его добиться и получить от этого удовольствие.

Наблюдая, как он осторожно и ловко берет ребенка на руки, тихонько покачивает и успокаивает ласковым бормотанием, Клэр вспомнила дедушку Дугана. Жаль, что старик не видит сейчас внука, он был бы счастлив: достаточно жесткий и волевой Дуган сумел превратить запущенную ферму в образцовое хозяйство и в то же время был нежным и ласковым в обращении с маленькими детьми. Редкое сочетание.

Дед, наверно, был бы горд Дуганом. Как и Клэр сейчас. Но она еще и любит его. Раньше она представить себе не могла, насколько сильно ее чувство. Когда они снова пережили чудо рождения нового человека, стена, что она воздвигала, защищаясь от Дугана и от себя самой, рухнула. Она больше не могла обманываться – без Дугана ее жизнь невозможна.

Прежде чем она уедет отсюда в воскресенье вечером, ей многое надо сказать ему.

– Дуган.

– Да, доктор?

– Я хочу поблагодарить тебя.

– За что? – Он поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

– За то, что ты помог мне и Памеле. И, конечно, Рэд.

– Идете-ка к черту, доктор. Разве вы не видите, что я прекрасно провожу время?

Он повернулся и направился к выходу. У двери он оглянулся и бросил через плечо:

– Вам лучше поспать, чтобы прийти в себя.

И скрылся. Как это «к черту» и «прийти в себя»?

– Дуган! – крикнула Клэр.

Сделав несколько шагов по коридору, он подумал, что, наверное, слишком быстро ушел из комнаты, где на его кровати лежит любимая женщина. Он вернулся и просунул голову в дверь.

– Вы что-то сказали, доктор?

– Я вовсе не хочу спать.

– Тогда почему бы вам не пойти и не составить компанию Памеле, пока она кормит?

– Этого я тоже не хочу.

Дуган переложил ребенка, прислонив его голову к своему плечу.

– Тогда чего же вы хотите, доктор? Почитать, посмотреть телевизор?

Более нелепых предложений трудно было представить. Дуган прекрасно понимает все по ее глазам и дурачится, дразнит ее. Что ж, посмотрим, кто кого передразнит.

Клэр потупила взор и постаралась придать голосу самые нежные тона:

– Что я хочу? Ну-у… поговорить…

– А, это… – Дуган поцеловал головку Рэд, чтобы спрятать улыбку. – Я сейчас немного занят. Ведь это может подождать, не так ли?

– Не очень долго.

– Хорошо доктор, я приду, как только разберусь с детьми.

Клэр наблюдала за часами на ночном столике. Прошло пятьдесят шесть минут. Почему они так долго кормят Рэд? С каждой минутой ее игривое настроение исчезало, уступая место унынию. Возможно, Дуган вообще не придет. Возможно, он вообще не хочет с ней… говорить.

Ну нет. Она набросит на него сетку, которой охотники в Сьерре ловят перепелов, и заставит выслушать ее.

Последние двадцать четыре часа она сражалась со своим сердцем и потерпела поражение. Дуган хозяйничал в нем.

– Итак, – услышала Клэр его голос, – о чем ты хотела со мной поговорить?

Дуган стоял в проеме двери, но в комнату не входил. Клэр поставила локоть на подушку и положила голову на ладонь.

– Работаешь нянькой Рэд?

– Стараюсь.

– Молоко у Памелы скоро появится.

– Я докормил ребенка из бутылочки.

– Что они сейчас делают?

– Спят обе.

– Иди сюда и закрой дверь, – позвала Клэр.

– Доктор, – Дуган побарабанил пальцами по косяку двери, – не начинайте ничего такого, что не может закончиться.

– Дуган?

– Да?

– Ты собираешься стоять там весь день?

– Может быть. Все зависит от того…

– От чего?

– От того, что ты собираешься сказать.

Клэр похлопала по кровати рядом с собой.

– Садись сюда. Я не хочу говорить с тобой, когда ты так далеко.

Его глаза блестели, как звезды, на которые они любили смотреть, лежа на прохладной луговой траве.

– О чем говорить?

– Мне нужно силой отрывать тебя от косяка?

Дуган отрицательно покачал головой. Часы на столике отсчитывали секунды. Клэр знала, что, когда его лицо принимает такое выражение – твердое и решительное, – сдвинуть его с места невозможно.

– Продолжай, – сказал он, – и скажи мне то, что собиралась.

Он скрестил руки на груди.

– Но ты же знаешь, правда?

– Я должен услышать, как ты говоришь. Я не пошевельнусь, пока ты не скажешь.

Клэр смахнула нитки с кровати. Она призвала на помощь все мужество. Сейчас, когда решается судьба, слова застряли у нее в горле. Словно она держит речь на конгрессе медиков. Но никакая речь не может быть важнее тех простых слов, которые она должна произнести.

– Я люблю тебя, Дуган.

Его суровое лицо вмиг смягчилось.

– Скажи еще раз. Я хочу убедиться, что не ослышался.

– Я сказала, что люблю тебя.

Дуган шагнул в комнату и захлопнул дверь ударом каблука. На его лице блуждала счастливая и слегка глуповатая улыбка. Ямочки на щеках были очаровательными, как никогда.

Дуган сделал один шаг и остановился. Улыбка вдруг сползла с его лица.

– Прошлое прощено и забыто? – спросил он требовательно.

Клэр села и погладила рукой покрывало.

– Какое прошлое?

– Куча неприятностей столетней давности.

– Прощено. Ничего не может быть хуже, чем прожить остаток жизни без твоей любви.

Он сел на кровать рядом с ней. Клэр показалось, что прошла целая вечность, пока он прошел три шага к кровати. Дуган поднял руку и приложил палец к ее левой груди.

– Любовь здесь, в твоем сердце?

– В сердце, в голове… – Она не выдержала и бросилась ему на шею. – Во всем теле, Дуган. Если ты сейчас не подаришь ему любовь, мне кажется, я умру.

Дуган взял ее голову в свои ладони и заглянул ей в глаза.

– Я не верил, что когда-нибудь услышу эти слова. Это я умираю от счастья. Иди ко мне, Клэр.

Слились не только их губы. Слились их мысли, чувства; их многолетние одиночества, сливаясь, таяли, как тает под лучами весеннего солнца старый снег.

Где-то продолжалась жизнь: в дальнем конце дома мирно отдыхали Памела и ее маленькая дочь, земное светило клонилось к горизонту, на лугу пасся скот, пели птицы. Но это было на другой планете. Их мир стал маленьким, он весь был в них.

– О, Дуган, мне так не хватало тебя! – прошептала Клэр.

– Я знаю. Каждую ночь я мечтал о том, чтобы вот так держать тебя в своих объятиях.

– Ты закрыл дверь?

Другой мир не должен ворваться к ним.

– Да, не беспокойся.

Клэр чуть пошевелилась под его тяжестью – он слишком крепко обнимал ее. Дуган ослабил объятия, Клэр просунула руки под его рубашку, прижала ладони к его крепким плечам. Он перевернулся на спину. Теперь Клэр сидела у него на животе и медленно расстегивала пуговицы его сорочки.

Дуган застонал и зажмурился. «Нет, старик, – приказал он той части своего тела, которая все норовила порвать молнию брюк. – Не спеши. Медленнее».

Губы Дугана дрожали от желания прикоснуться к каждой клеточке ее тела. Но Клэр опередила его. Она нежно целовала его грудь, шею. Он погрузил пальцы в пушистое облако ее волос. Сладкая, золотая Клэр.

– Как мне нравится твой запах, твой вкус, – пробормотала Клэр, касаясь носом его щеки и согревая ее своим дыханием.

Дуган выдернул ее блузку из-под пояса джинсов. Клэр подняла руки, чтобы помочь ему. Теперь только кружево бюстгальтера прикрывало ее грудь. Пальцы Дугана дрожали, застежка не поддавалась.

Все. Теперь он может любоваться ею, может ласкать эту грудь губами.

– О, Клэр, почему мы так долго ждали этого?

Пять минут назад он был счастлив, что выдержал все это время и дождался признания Клэр. Теперь потерянные мгновения казались чудовищной глупостью. Клэр на секунду открыла глаза.

– Мы ждали, чтобы нам было вот так хорошо. Как прежде. – Она целовала его грудь. – Нет, еще лучше.

Из горла Дугана вырвался хриплый вздох. На пол полетели сначала его ковбойские сапожки и плотные джинсы, потом – ее одежда.

Он целовал Клэр и вспоминал, какие его ласки она любила более всего. Ее вздохи и стоны усиливали его страсть. Когда он наконец позволил себе войти в нее, даже тот маленький мирок, который окружал их, исчез. Они летели. Летели вместе в сладкую пропасть блаженства. И вместе увидели вспышку в конце ее.

Клэр и Дуган отдыхали, не разнимая объятий. Их дыхание, стук сердец успокаивались в унисон. Прошла минута, а может быть, вечность, и Дуган сказал:

– Самое плохое – ждать следующего раза.

– Хм, я согласна.

– Скажи еще раз.

– Я согласна.

– Нет, не это.

Клэр широко улыбнулась и радостно произнесла:

– Я люблю тебя, Дуган. Я всегда тебя любила и буду любить всю оставшуюся жизнь.

– Тогда давай не ждать следующего раза, – пробормотал Дуган и склонил голову к ее груди.

* * *

В Канкуне Дугану и Клэр казалось, что время летит очень быстро, но теперь оно просто мчалось с космической скоростью.

Когда Памела и Рэд отдыхали, Дуган увлекал Клэр в спальню. Потом они вместе готовили еду, стирали и гладили одежду младенца, которую Лила привезла на ферму. Дуган рассказывал Клэр, как он выращивал хлопок и сладкий картофель, земляные орехи и пшеницу, кормовые травы и овощи. Он вспоминал, как вовремя увеличил поголовье стада, а потом часть продал, когда цены на говядину поднялись. Он разводил лошадей и вообще, если видел, что может на чем-то заработать, не сидел сложа руки.

Клэр развлекала его историями из своей студенческой жизни, когда она и ее подружки устраивали розыгрыши преподавателям. Однажды она изображала собой труп в анатомичке и чуть не довела пожилого профессора до инфаркта. А всерьез рассказывала о том, как трудно было учиться на врача, зазубривать огромное количество названий и терминов.

Им хотелось пересказать друг другу всю жизнь, проведенную в разлуке, и оставшихся суток было для этого мало.

В субботу вечером они сидели в гостиной и пили кофе.

– Я хочу сделать тебе признание, – сказал Дуган.

– Ты прячешь другую женщину в амбаре, – подсказала Клэр.

– Я серьезно.

Клэр пожала плечами.

– Лила мне говорила, что у тебя есть кто-то в Амарильо.

– А, да, была. Скорее друг, чем что-либо иное.

– Была? – спросила Клэр с нажимом.

– Я не видел ее и не звонил с тех пор, как ты приехала на собеседование. Это все в прошлом. Я рассказал ей о тебе.

– Очень хорошо. По крайней мере для меня. Она-то, наверное, в обиде на тебя.

– Думаю, что не очень. Она сказала, что каждый раз, когда мы виделись, как будто присутствовал кто-то третий. То есть ты. Ты всегда была в моем сердце.

Дуган поставил чашку на стол и взял руки Клэр в свои.

– Не будем об этом, – сказал он. – Я должен признаться тебе, что был не прав.

– В чем?

– В том, что обращался с тобой так, словно у тебя в голове опилки вместо мозгов.

– Это когда же? – рассмеялась Клэр.

– О, множество раз. И особенно когда читал тебе мораль по поводу твоего отношения к деньгам.

– Это верно. Давай, извиняйся.

– Я должен был быть более…

– Снисходительным?

– Вот, правильно, снисходительным.

– Дуган, я знаю, что тебе пришлось очень трудно. Я знаю, что ты экономил каждый цент, чтобы расплатиться с долгами деда. Но я – не твой дедушка. Я достаточно долго содержала себя сама. И не роскошествовала, конечно.

– Все понимаю. Буду держать рот на замке.

– Извинения приняты.

– Как ты представляешь себе, – сменил Дуган тему, – на какие деньги Памела будет содержать себя и ребенка?

– Ей придется не просто.

– Я несколько раз пытался поговорить с ней, но она уходит от разговора. Как Лила относится к тому, что Памела живет с ней?

– Нормально. Ты ведь знаешь Лилу, она бы пригрела сотню сирот, будь у нее деньги.

– Я собираюсь помочь Памеле и хотел это обсудить с тобой.

– И что ты планируешь?

– Немного денег сейчас и в будущем. Открыть счет в банке на образование Рэд.

– Но Памела может отказаться от помощи.

– Даже если Рэд будет голодать?

– Хорошо, посмотрим. – Клэр прислонилась к груди Дугана, он обнял ее. – Завтра до нашего отъезда нужно все это обсудить с ней.

* * *

Но получилось так, что разговор начала Памела. В воскресенье в полдень она пригласила Дугана и Клэр в гостиную.

В широком свободном платье, которое ей привезла Лила, девушка, насупившись, сидела в кресле. Волосы убраны на затылке в пучок. Клэр заметила, что в последние дни Памела пытается поменять свой подростковый стиль на более «взрослый». Клэр объясняла себе расстроенный вид девушки неумением ухаживать за ребенком.

– Привет, крошка, – сказал Дуган, входя.

Он погладил рыжие волосы Памелы и сел на диван рядом с Клэр. Им обоим пришла в голову одна и таже мысль: «Совсем дитя. Слишком юная, чтобы быть матерью». Но они были готовы всячески поддержать Памелу в трудную минуту.

– Я много думала, – сказала девушка, кусая губы. – О разных вещах.

– Каких вещах? – спросила Клэр ласково.

– В основном о Рэд.

– Ты собираешься назвать ее Рэд?

– Я никак не собираюсь ее назвать.

Дуган и Клэр обменялись удивленными взглядами.

– Я не хочу, чтобы вы думали, будто я не люблю ее. – Из глаз Памелы закапали слезы. – Я по-своему ее люблю.

Дуган подался вперед. Он положил локти на колени и внимательно посмотрел на Памелу.

– Что ты нам толкуешь, принцесса?

– Я пытаюсь сказать, что решила отказаться от ребенка.

Дуган вскочил с дивана, его глаза гневно сверкнули.

– Ты… ты… – заикался он, – ты не можешь этого сделать!

– Могу и сделаю.

Подбородок девушки мелко дрожал.

– Но, Памела! Если это из-за денег, то я уже говорил Клэр, что собираюсь помогать тебе. Клэр, скажи ей!

– Это так, девочка. Дуган будет помогать тебе. Мы не оставим тебя.

– Ничто меня не удержит, – пробормотала Памела.

Она встала, подошла к окну и несколько секунд смотрела, как ветер колышет зеленое море травы.

– Я не могу дать ей того, что нужно, – сказала Памела.

– Ты можешь дать ей любовь – это самое главное, – возразила Клэр.

– А одежда, книги, дом, наконец?

– Лила говорит, что ты можешь жить у нее сколько хочешь.

– Восемнадцать лет? Но и потом Рэд нужно где-то жить. – Голос у Памелы дрогнул. – Я не хочу, чтобы с ней произошло то же, что со мной. Ни дома, ни семьи, ни гроша за душой, – одни мечты.

– И все-таки давай не торопиться с решением, – мягко настаивала Клэр. – У тебя послеродовый шок. Это бывает. Твои гормоны еще не пришли в норму.

– И когда придут, ничего не изменится.

Памела говорила с такой решимостью, что Клэр поняла: она много думала, мучилась и, наверное, не откажется от этой жертвы. Из спальни, где обитали мать и ребенок, донесся плач. Клэр вскочила с места. Сердце ее разрывалось от жалости к девушке и от сознания того, что она может никогда в жизни больше не увидеть Рэд.

– Подождите, доктор, – остановила ее Памела. – Я хочу сама взять ее.

Дуган и Клэр не проронили ни слова, пока она не вышла из комнаты. Он ходил взад-вперед по ковру у камина.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Дуган.

Он обхватил голову руками, запустив пальцы в черные волосы, которыми Клэр так любила играть.

– Она еще очень молода, Дуган. Впереди у нее вся жизнь. Если она не изменит решения, мы должны будем смириться.

– Не могу, не могу представить, что Рэд будет жить где-то, а я не смогу видеть ее. – Он бросил отчаянный взгляд в сторону спальни. – Я стану самым несчастным человеком на свете, когда Лила увезет Памелу с ребенком, а ты отправишься в свою гостиницу.

Он услышал шаги Памелы и замолчал. Девушка вошла в гостиную с малышкой на руках. Рэд тихонько хныкала и тянулась к груди матери в поисках пищи. На Памеле было чужое платье, на ее ребенке – костюмчик, подаренный Лилой. Молодая мама неумело покачивала ребенка. Даже у Дугана это получалось лучше.

– Я уже сказала вам, что все обдумала. – Памела пыталась говорить решительно, но голос ее задрожал. – Мне шестнадцать лет. Мне нужно получить хоть какое-то образование. И тогда, если у меня будет ребенок, я смогу поднять его. Вы многому научили меня, доктор Линвуд, я благодарна вам за то, что взяли меня на работу, купили мне одежду… А теперь я должна вернуться домой… в Альбукерк. Закончить школу, найти работу. Может быть, я даже поступлю в колледж.

– А на что ты будешь жить? – сурово спросил Дуган.

– Придумаю. Главное, не поддаваться панике. Сумели же вы вытащить свою ферму. Вот и я хочу вытащить свою жизнь.

– Откуда ты знаешь… – начал Дуган.

Но девушка перебила его:

– И когда-нибудь я, может быть, тоже смогу помогать людям, как вы мне помогали. Я не знаю, хватит ли у меня способностей, чтобы стать врачом, но, думаю, медсестрой я буду.

– Ты можешь стать и врачом и кем хочешь, – пробормотала Клэр.

– Я хочу, чтобы Рэд было хорошо. Я и о ней думаю.

– Я начну все юридические хлопоты, как только ты скажешь. Но я тебя умоляю, Памела, – Клэр едва сдерживалась, чтобы не заплакать, – подожди две недели. Если ты не переменишь решение, я уверена, что даже здесь, в Техасе, есть сотни семейных пар, которые с радостью удочерят такую чудную девочку.

– Я не хочу, чтобы ее родителями были кто попало.

– Понимаю. Я обещаю тебе, что мы… отдадим Рэд только в очень хорошие, любящие руки.

Дуган отошел от камина, пересек комнату и сел рядом с Клэр. Он взял ее руки в свои. Она была благодарна ему за поддержку, потому что спокойствие давалось ей нелегко.

– Вы меня не поняли, – сказала Памела.

– Что мы не поняли? – переспросил Дуган.

– Я сказала, что не хочу, чтобы у нее были какие-то чужие родители.

Памела улыбнулась, поцеловала крошечный носик дочери и передала ее Клэр.

– Я хочу, чтобы вы были ее мамой, а Дуган – отцом.