В апреле погода переменчива, и уже с утра в среду с моря подул ветер, нагоняя высокую воду в устье реки. Иногда вместе со шквалистым ветром на землю обрушивались потоки дождя, а временами в просветах туч проглядывало солнце; море было неспокойно, на гребнях волн пенились белые барашки.

— Одень лучше свой теплый макинтош, а не плащ.

— Да ладно, я не собираюсь разъезжать по всему графству.

— Все равно, возьми макинтош с собой, — повторила Хелен.

Уайклифф ехал на работу, чувствуя себя каким-то усталым и не в духе. Мрачная громада здания штаб-квартиры полиции, угрюмое детище архитектуры шестидесятых годов, возвышалась над всем окружающим ландшафтом. Уайклифф не стал дожидаться лифта, а поскакал вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы немного разрядиться.

В кабинете, прежде чем стянуть плащ, он позвонил Борну.

— Борн?.. Да, именно ради этого я вас и побеспокоил… Нет ли сведений из лондонской полиции? Как, опять приехал Минз? Ему стоит купить сезонный билет. Нет уж, занимайтесь с ним сами. Нет, насчет Уоддингтона мне все равно, меня интересует только это расследование.

Просто он был взвинчен более обычного. Когда вчера ему позвонила Анна Блажек и сообщила о субъекте, появившемся у дверей антикварной лавки, он уже подумал было, что все кончено, осталось только оформить. Но полчаса беседы с Уоддингтоном развеяли эти иллюзии. Оказалось, Уоддингтон был мелкой сошкой, которого более крупные уголовники привлекли к делу только потому, что он разбирается в системах сигнализации. Несчастный Уоддингтон был задержан из-за трагедии в доме Клементов, но совершенно случайно, поскольку явно не имел к ней отношения.

Что ж, в известном смысле Минз был прав, Уоддингтон не мог быть убийцей; если бы он убил, то вряд ли стал бы сдуру возвращаться на место преступления через три дня. Зато можно представить себе, что Дэвид поссорился с братом из-за принесенных Уоддингтоном пресс-папье, запсиховал и пристрелил его, а потом испугался и смылся.

Возможно ли это? Вряд ли. Джозеф был убит, когда сидел за своим столом и разглядывал каталоги. Его не застрелили в ссоре, а убили совершенно хладнокровно и расчетливо. Но зато более вероятно, что Джозеф застрелился. Но этот суицид привлек бы внимание к их магазину, что было бы очень неприятно для Дэвида. У Дэвида имелись антикварные вещицы на сумму в тысяч пять фунтов. Было ли это для него достаточным материальным стимулом, чтобы претворить в жизнь свой план бегства?

План? Хоть у него и было заготовлено укромное местечко, он там так и не появился. А добавить к этому еще деньги и ценности, оставленные в сейфе… Нет, похоже, что Дэвид скрылся в полной панике, а вовсе не по плану.

Но против такой версии говорил брошенный и разбитый автомобиль, записка к Тоби Уильямсу насчет яхты «Манна» и стертые отпечатки пальцев. Хитроумный расчет и безумная паника, смешанные в равной мере.

А это уже полный абсурд.

Телефон звякнул.

— Уайклифф слушает.

Это был начальник пристани, Сэм Фостер.

— Похоже, мы тут кое-что для вас нашли, мистер Уайклифф.

— Насчет «Манны»?

— Ну, не совсем. Косвенно. Рон Брайс, портовый мастер из Портеллина, сегодня утром позвонил мне и спросил насчет лодочки, которую они обнаружили еще в воскресенье, с пробитым бортом, болтавшуюся вверх килем неподалеку от берега. Они ее подтянули к берегу и вытащили на эллинг. Такое с лодками случается по весне, когда высокая волна срывает их рейда или приливом смывает с пляжа. Рон не обратил на нее особого внимания, пока сегодня утром случайно не заметил табличку с названием «Манна», которая была пришпилена к доскам обшивки. Конечно, тут в округе таких маленьких лодок тьма, но ведь название вроде совпадает.

Уайклифф поблагодарил его:

— Я разыщу Тоби Уильямса, мы с ним вместе приедем и посмотрим на эту лодку.

Но перед выходом из кабинета он позвонил суперинтенданту Редферну в Борнмут.

— Ты здорово волнуешься из-за этой девушки, Чарли! — (Неужели это видно даже по телефону? — подумал Уайклифф). — Ладно успокою тебя — девчонка ночевала дома и час назад была еще в квартире. Никаких посетителей. Вот только она спрашивала у консьержа насчет Пейджа. Когда он его видел, дескать, в последний раз? Как долго тот пробыл? А нашему парню консьерж рассказал, что Пейдж наведался в квартиру недели две назад, побыл две ночи и уехал. Пока это все новости, но будем держать с тобой связь.

Деревня Портеллин располагалась в трех милях от города, у бухты с тем же названием. Закрытая с юга и севера холмистой грядой Лэра-Хед, на юго-восток она открыта ветрам. Поскольку деревня живет исключительно рыбной ловлей, то для туристов это желанный уголок. Впрочем, в апреле еще не сезон.

Уайклифф зарулил в Сент-Джуллиот, подобрал там Тоби Уильямса и поехал через верховья полуострова по шоссе, окруженных густой и свежей весенней зеленью. Тоби неподвижно сидел на переднем пассажирском сиденье, потягивая свою трубку с невероятно коротеньким чубуком — «носогрейку».

— Вы встречались когда-нибудь с майором Паркином, Тоби, когда он держал яхту в Сент-Джуллиоте?

— С майором? Ну да, я пару сезонов присматривал за его лодочкой. Хорошее такое суденышко, приятное, с погруженым мотором. «Кларисса» — вот как яхточка называлась. Странное дело, никогда не забываю названий лодок. Майор продал ее пару лет назад одному парню из Бриксхема.

— Вы как с ним, ладили?

— Вполне. Он мало говорил, а значит, и не скандалил. Вот так.

— Он хорошо управлялся с яхтой?

— Ну, это он умел! Это уж точно! Майор в море выходил, считай, при любой погоде, и притом назад возвращался, как у моряков говорится, с неподмоченной задницей.

На окраине Портеллина россыпь уродливых дачных домиков уступила место стройному ряду добротных каменных коттеджей, однако вслед за тем они заехали на главную улицу, которая была так узка, что двум машинам на ней было не развернуться. Деревенька казалась заброшенной, нежилой, сувенирные лавки были все закрыты, а скудную внесезонную торговлю удовлетворяли два работавших продуктовых магазина.

Рон Брайс, долговязый одноглазый человек, ждал их. Один его глаз был закрыт веками, сомкнутыми над пустой глазницей. Прилив только набирал силу, и по берегу везде виднелись мокрые лужи с жидкой грязью, которые увеличивались прямо на глазах. Лодка с пробитым бортом торчала на эллинге. Тоби Уильямс внимательно ее осмотрел.

— Точно, это лодка мистера Клемента, которая была при его яхте. Тут вот отметинка имеется.

— А где ее подобрали? — спросил Уайклифф.

Брайс протянул руку:

— Во-он там, за песчаным пляжем. Она плавала дном кверху. Берт Симс ее заметил и затащил на канате сюда. Было это утром в воскресенье, когда прилив стоял на три четверти.

Уайклифф помял в руке край носового тросика — он был аккуратно заделан и маркирован. Не оборван и не обрезан в спешке.

— Нет, мистер Клемент был не тот человек, который стал бы за просто так терять свою лодку, — заметил Тоби.

Они втроем стояли, в задумчивости созерцая лодочку, а за ними, в свою очередь, наблюдали посетители близлежащего бара, которые у запертых дверей ожидали открытия заведения.

— Если он нарочно отпустил лодочку в свободный дрейф, много ли он мог выиграть в расстоянии, которое она так пройдет, или в скорости? — спросил Уайклифф.

Рон Брайс кольнул Уайклиффа взглядом своего единственного глаза.

— Ну, может быть. Это удается иногда, но вообще-то разница получается небольшая.

Тони, который лучше понимал, что именно интересует Уайклиффа, заговорил обстоятельно:

— Яхте бы это не дало больше пяти миль лишних в смысле дальности, и больше пол-узла в смысле скорости. — Он приподнял свое яхтсменское кепи и почесал макушку. — «Манна» должна была бы зайти куда-нибудь на дозаправку, только вот почему мы об этом ничего не знаем?

На небе снова сгустились тучи, дул порывистый ветер, словно готовясь к буре.

— А где у «Манны» крепилась табличка с названием?

— На корме и впереди, у штурвала.

— Ее легко было заменить?

— Если у вас есть готовая табличка на смену или есть время ее изготовить. Только причем тут лодочка? — пожал плечами Тоби.

— Нет-нет, конечно. Я только спросил, возможно ли это.

Зашелестел дождь. Все трое потрусили в направлении бара, который как раз только что открыли.

— Давайте подумаем еще. — Уайклифф заказал выпивку, они сидели за круглым крашеным столиком поодаль от стойки бара. — Предположим, что Клемент вышел в море у Сент-Джуллиота часа в два-три ночи, через пару часов после того, как начался отлив. Насколько я понимаю, море в тот момент было спокойно.

Тоби перебил его:

— Нельзя сказать, что спокойно — за Лэра Хед дул крепкий бриз с юго-востока, достаточно сильный, чтобы гнать по морю волну. И если маленькое судно, вроде «Манны» шло носом на волну, то…

— Ладно, предположим, что так. А если он где-нибудь вылез из своей «Манны» и сел в лодочку?

Моряки смотрели на Уайклиффа в изумлении.

— Да за каким чертом ему понадобилось бы делать это? Бросить яхту!

Умозрительные гипотезы хороши до тех пор, пока их не уничтожает простой здравый смысл.

— Ладно, пусть это глупость. Но если бы он так сделал, мог бы он довести лодочку до берега?

Оба моряка покачали головой.

— Нет, только не такую лодочку. Не во время отлива и при высокой волне. Если бы, конечно, он находился внутри гавани, там поспокойнее, там другое дело. Там бы он мог высадиться.

Этот монолог выдал Брайс и зыркнул своим единственным глазом на Тоби в поисках поддержки.

Тоби кивнул:

— Это все верно, да только глупо получается, мистер Уайклифф. Если он сошел с борта «Манны» и пересел в лодку, то где же сейчас «Манна»? А? Не вижу!

Он саркастически прищурился.

Брайс усмехнулся:

— Тоби прав, мистер Уайклифф. Если бы все было так, яхта бы разбилась о прибрежные скалы уже со следующим приливом и скорее всего, ее постигла бы судьба лодочки.

Но Уайклифф не сдавался:

— Тогда еще один вопрос. Если лодочку пустили дрейфовать вне залива во время отлива, вы могли бы ожидать ее появления в бухте на следующее утро?

Брайс замер с кружкой пива в руке, недонесенной до рта.

— Нет, никак нет. Скорей всего, ее снесло бы дальше вдоль берега.

Тоби опустошил свою кружку и добавил:

— С этим и я согласен.

Уайклифф подумал про себя: «Ну вот, заговорили профессионалы!», а вслух произнес:

— Все выглядит так, будто на яхте приплыли в бухту, здесь пересели в лодочку, доплыли до берега, а потом пустили лодочку в свободное плавание.

— А как же «Манна»? — удивился Тоби.

— Если их было двое, один из них мог уйти на «Манне» в открытое море, а второй на лодочке — высадиться на берег.

Тоби кивнул:

— Пожалуй, это возможно. Иначе всю эту чертовщину никак не объяснишь.

Такое объяснение для Тоби Уильямса, возможно, подходило, но для следствия? Опять приходится иметь в виду двух преступников.

Уайклифф договорился с Брайсом, что тот доставит лодку в сарайчик для дальнейшего ее осмотра, а также организует поиск по берегу выброшенных волной весел. Обговорив все эти вопросы, они втроем пообедали в маленькой комнатке за баром. Им подали печеную скумбрию с вареной картошкой.

В свой офис Уайклифф вернулся только к двум часам дня. За утро его неуверенность и смятение стали только глубже. Итак, двое, один из которых высадился на Хакетс-Кав. Если один из них был Дэвидом Клементом, то кто же был второй? И кто из них высадился?

Пока Уайклифф отсутствовал, в его офис наведался адвокат с Бир-стрит, некий Эверетт Френд. Френд заявил, что у него имеется информация насчет завещания Джозефа Клемента, и он хотел бы переговорить с людьми, ведущими следствие по делу о смерти.

Для адвоката звучит довольно-таки откровенно. Уайклифф решил отправиться к Френду сам.

Эверетт Френд не процветал, у него была маленькая контора над булочной — две заплесневелые комнатки, с унылыми шкафами, похожими на старые нераспроданные гробы в лавке гробовщика. В первой комнатке немолодая женщина сидела за столом с довоенной пишущей машинкой «ремингтон» и дряхлым телефоном. В другой сам мистер Френд пребывал в раздумьях над столом, заваленным листками, папками и связками бумаг, перехваченных розовыми ленточками.

Френд оказался примерно ровесником Уайклиффу и соответственно, одного с ним поля ягодой. Ясное дело, оба страдали старомодной мягкостью, которая так мешает в бизнесе. Уайклиффа адвокат поприветствовал лишь печальной улыбкой. Голос у него был тонок и визглив, глаза слезились, а изо рта пахло ментоловой жвачкой.

— Дело вот в чем. Меня пару дней не было тут в офисе, я простудился. Узнал о смерти бедняги Джозефа буквально вчера, но ведь что я мог поделать? А моя секретарша… — он неопределенно махнул рукой в сторону соседней комнаты и ничего не прибавил.

— У вас было что сказать насчет завещания?

Френд развязал один из ворохов бумаги на столе.

— Да, мы держим у себя это завещание. Их отец сотрудничал с другим адвокатом, но когда семейное дело взял в свои руки Джозеф, он обратился ко мне. Мы с ним вместе в школе учились. А вы и вправду думаете, что он был убит, суперинтендант?

Ясно было, что сведения адвокат мог почерпнуть только из расхожих слухов, не более того. Уайклифф откинулся в кресле, напустив на себя вид важного чинуши. Он сидел у низенького окна, открывавшегося на двор булочной, и по этому двору ходил юноша в бледно-серой рабочей одежде и заносил в помещение лотки с пирожными и кексами. Почти что картина Брейгеля — сегодня, как и четыреста лет назад…

Итак, выяснилось, что по партнерскому соглашению Дэвид получал сорок процентов от прибыли и прочих приобретений фирмы, но только исключая само здание. Френд прямо налег на стол и зашептал противным таинственным шепотом, когда заговорил об этом.

— …Именно исключая само здание. Так Джозеф определил, наверно, потому, что он чувствовал какие-то шероховатости в их бизнесе и хотел обезопасить свой дом.

— Значит, их партнерство не было успешным?

Адвокат аккуратно высморкался.

— Джо никогда со мной не откровенничал, но у меня лично сложилось впечатление, что у них возникли недоразумения, и моя догадка подтвердилась, когда я получил от Джозефа указание подготовить новое завещание.

Адвоката все же пришлось уламывать довольно долго, и наконец он зачитал последнее завещание Джозефа Клемента (неподписанное) таким удивленным тоном, словно видел его впервые.

— Да, последнее завещание имеет превосходящую силу над первым, в котором почти все предназначалось брату, Дэвиду. А в этом завещании, составленном около года назад, Джозеф оставляет все имущество своему товарищу, Майклу Джону Лэйну, а я назначен душеприказчиком.

— Вы знаете этого Лэйна?

— Ну, только в лицо. Он краснодеревщик, у него мастерская по соседству с антикварной лавкой.

— Он женат?

— По-моему, он такой же вечный холостяк, как и покойный Джозеф.

— Его известили насчет завещания?

— Сегодня утром я ему звонил, и мы договорились о встрече назавтра.

— А что насчет похорон?

Френд заговорил еще более рассудительно, хотя казалось, что он и без того уже был на пределе.

— Согласно завещанию, я назначен распорядителем этой церемонии. Судя по всему, Джозеф очень боялся кремации. Не знаю, когда я смогу получить тело, но похороны уже назначены на три часа в пятницу. Это будет в Маунт-Чарльз.

Френд проводил Уайклиффа до самого начала лестницы, где уже явственно ощущался запах свежих булочек, идущий снизу.

— Суперинтендант, если Джозеф был убит, то надеюсь, что вы найдете убийцу. Знаете, таких порядочных людей, как Джозеф, уже не так много осталось на свете.

От адвоката Уайклиффу нужно было пройти буквально два шага до кафе Анны Блажек. Она как раз пылесосила помещение, стулья были подняты на столы. При виде Уайклиффа она выключила пылесос и улыбнулась ему совсем по-девчоночьи.

— Знаете, мне кажется, вчера я правильно поступила.

Уайклифф еще раз тепло ее поблагодарил:

— Я думаю, вы получите от министра внутренних дел почетную грамоту — повесите ее на гвоздик у себя в заведении.

Она засмеялась:

— Э нет, так я всех своих завсегдатаев распугаю.

— Кстати, не знаете ли вы приятеля Джозефа по имени Майкл Лэйн?

— Лэйн? Единственный Лэйн тут на всю округу — это Зайчик Лэйн, краснодеревщик. Его все зовут Зайчиком, потому что у него заячья губа… Не знаю, дружил ли он с Джозефом. Впрочем, отчего же — они могли быть приятелями.

— Он женат?

— Нет, холостой. Живет он один-одинёшенек с тех самых пор, как его мать померла. Если прикинуть, то они с Джозефом были два сапога пара.

Дом Зайчика Лэйна был похож на все соседние дома, за исключением, разве что, пристроенной мастерской. Дверь мастерской была открыта, и Уайклифф вошел. В его ноздри сразу ударил крепкий запах клея, скипидара и свежеобработанного дерева. Помещение представляло собой обычный сарайчик, длинный, полутемный, с мутными толстыми стеклами в маленьких оконцах. Посреди сарая стояла длинная скамья, на которой сушились уже готовые ящички. Везде в беспорядке стояли разнообразные предметы мебели и хитроумные механизмы для выпиливания, сверления и строгания.

— Есть тут кто-нибудь?

Коротенький плотный человечек вышел из-за стеклянной перегородки. Он носил пышные усы, которые были предназначены для скрадывания его заячьей губы. Он говорил со зловещим присвистом.

— Здравствуйте. Я суперинтендант Уайклифф.

— Наверняка вы пришли по поводу Джо. Пройдемте-ка лучше в дом, там побеседуем.

Уайклифф проследовал за ним во двор, а потом, через маленькую кухоньку в просто обставленную, но чистую и опрятную комнату. Тут имелся камин, чугунный горшок для угля, три кожаных кресла, джутовый половик на полу, стол и несколько стульев. На каминной полке громко тикали часы. Никаких следов антикварной мебели. На немногочисленных книжных полках громоздились книги, многие из них без корешков, а следовательно — анонимы.

— У меня в доме есть и маленькая приемная, — пояснил Лэйн. — Но с той поры, как умерла мама, я ее не использую.

— Вы, вероятно, слышали, что сталось с вашим приятелем Джозефом?

Лэйн кивнул. У него были темные волосы и очень вдумчивые глаза, и кроме того — крутые тяжелые скулы, что придавало ему облик сильного мужчины.

— А вы не подумали, что вам имеет смысл связаться с нами, с полицией?

— Разве кому-нибудь от этого стало бы лучше? — заметил Зайчик, с полным правом.

— Вы были с Джозефом близкими друзьями?

— Можно сказать и так, но я не задумывался об этом. Джо уже много лет регулярно заходил к нам, ну, раз-два в неделю.

Уайклифф несколько недоуменно оглядывался, гадая, как же могли проводить свой досуг эти двое, когда вдруг его озарило, что встречались они втроем — Джо, Зайчик и Паркин. А значит, третье кресло предназначалось для майора.

— Но вы не упомянули Паркина… — закинул удочку Уайклифф.

— А вы про него и не спрашивали.

— Значит, вы втроем здесь собирались?

— Да, тут никакой тайны нет.

Действительно, никакой тайны тут быть не могло. Другое дело, что сейчас Уайклифф каким-то шестым чувством понял: на этих встречах каждый из трех изо всех сил пытался сохранить свою отдельность, приватность, неприкосновенность личной жизни. Тут не было взаимопомощи, общих дел, ни о чем нельзя было открыто говорить. Интересно и то, что Паркин не упоминал о Лэйне, а Лэйн — не заикался о Паркине.

— И как же вы проводили время?

— Когда как. Иногда мы сидели и трепались, а иногда просто выпивали молча. Изредка играли — в домино. — Зайчик невольно бросил взгляд на стол, покрытый клеенкой.

Уайклифф готов был признать, что действуя таким образом, время можно провести хорошо и с пользой. Если бы у него была такая возможность, он попробовал бы зажить именно так. Он спросил, уже заранее зная ответ:

— Клемент вам доверялся?

Лэйн покачал головой:

— Нет, навряд ли.

— По-моему, вы должны быть не меньше полиции заинтересованы в поимке убийцы — если Джозеф был действительно убит.

— А в чем проблема? Ведь Дэвид смылся? Смылся он или нет?

Сказано почти словами Паркина.

— А между братьями были трения?

Лэйн, похоже, наконец пришел к какому-то решению. Он посмотрел на Уайклиффа оценивающим взглядом и бросил:

— Я отлучусь буквально на минутку.

Он удалился на кухню и вернулся оттуда с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Может, попробуете? Это трехлетней выдержки вино, сделано из моего собственного винограда. — Он вытащил пробку и разлил вино по бокалам. — Вы попробуйте, может, оно вам понравится. Ваше здоровье!

Вино было неплохое — легкое и с цветочным ароматом.

— А скажите, Паркин пил это вино, когда приходил сюда?

Лэйн поджал губы:

— Майор пьет то, чего ему в данный момент хочется. Но кажется, разговор шел о Джозефе и его брате… — он залпом допил свое вино и вытер усы платком защитного цвета. — Надо сказать, Джозеф не то что был идиотом, просто слишком наивным и прямолинейным человеком. И он прекрасно справлялся со всеми своими обязанностями хозяина, пока не появился его брат. Надо сказать, что Джозеф с самого начала ничего не понимал — и не желал понимать — в авантюрах Дэвида. Он только знал, что братишка его вовсю занимается чем-то не совсем законным.

Лэйн приподнял свой стакан и посмотрел на свет, наслаждаясь цветом и прозрачностью своего вина.

— А чудесное винцо, не правда ли? Прямо-таки приятно смотреть. — Он вздохнул: — И все-таки не верится, что они были братья, уж очень они друг на дружку не похожи, как сыр и известка.

— Догадывался ли Джозеф о планах своего брата?

— А мне почем знать? Могу сказать только одно — последний год Джозеф был как сам не свой. Постоянно был в тревоге, в напряжении.

— Ну, а с вами он свои неприятности не обсуждал?

— Нет. Правда, иногда он бросал такие странные замечания, вроде «Не знаю, чем это все закончится» или «В один прекрасный день он нас обоих доведет до беды». Что-то в этом роде, но без подробностей. — Лэйн покрутил в пальцах свой стакан. — Мы старались не вмешиваться в дела друг друга. Мы не задавали вопросов и не пытались ему что-то советовать.

Нетрудно было представить этих троих, молчаливо сидящих в кожаных креслах вокруг камина, с бутылкой вина и бутылкой виски. Здесь они могли полностью расслабиться и не думать о тревожном. Если бы кому-нибудь из них хотелось более близкого общения, то он завел бы себе жену. А ведь все трое были холостяками.

— Вам известно, что по завещанию Джозеф все оставил вам?

— Я не знал до тех пор, пока мне не позвонил его адвокат. С его стороны это было очень любезно.

— Вы сказали, что здесь вы встречались два-три раза в неделю. А вы никогда не сиживали у Паркина или в антикварной лавке?

Лэйн так укоризненно посмотрел на Уайклиффа, словно тот ляпнул бестактную глупость. Но вслух он сказал только коротко:

— Нет.

— И вы никогда не заходили в магазин?

— Ну, иногда, только по делу. Я выполнял мелкий ремонт и реставрацию некоторых вещей. Так я и с Джозефом в свое время познакомился — еще при жизни его отца. Они тогда вовсю занимались мебелью, и им понадобилось восстановить одну штуковину. И они вызвали меня.

— А в последнее время?

Лэйн пожал плечами:

— За последние два года я был в магазине раз пять-шесть.

— А в последний раз когда это было?

— Вечером в субботу. Но я не зашел, а просто позвонил в дверь.

Уайклифф ощутил, как внутри у него все напряглось:

— А в какое время это было?

— Ну, примерно без четверти десять. Точно не помню. Вообще, я забрел туда случайно. Когда Джо был у меня вечером в четверг, я предложил ему взять посмотреть книгу Энтони Колриджа о мебели в стиле «чиппендейл», но он ее позабыл прихватить. В субботу я весь день корпел в своей мастерской, а вечерком, когда дождь прекратился, я решил немного прогуляться и подышать воздухом, а заодно занести ему книгу.

— Вы вошли в боковую дверь?

— Я уже собирался было, но потом увидел свет в окне, и просто постучал по стеклу витрины, и ко мне вышел Дэвид.

— А Джозефа вы видели?

— Нет. Дэвид сказал мне, что брат сильно не в духе и лег пораньше спать. Ну, я отдал книгу Дэвиду и попросил передать. Вот и все.

— А вы понимаете, что примерно в это время Джозеф погиб?

— Откуда мне знать, когда погиб Джозеф? Я только прочел об этом в газетах — а там таких подробностей не было.

— Во всяком случае, вы последний человек, видевший Дэвида Клемента! Как он выглядел? Обыкновенно? Или был взволнован? Или на грани срыва?

Лэйн коротко рассмеялся:

— Ну, примерно такой, как всегда. Не слишком гостеприимен, и мне показалось, что он ждал прихода кого-то еще. Впрочем, я могу и ошибаться.

Уайклифф встал и откланялся:

— Спасибо за вино.

Лэйн проводил его до дверей дома и дальше — в заброшенный сад, похожий на пустую съемочную площадку, до появления актеров и операторов с камерами. Уайклифф сел в свою машину и поехал назад в офис, чувствуя себя странно неспокойным.

Разговор с Лэйном возбудил его воображение. Он очень живо представил себе, как трое молчаливых холостяков собирались вместе, рассаживались полукругом у камина, молча курили трубки и пили вино или виски, и тишина лишь изредка нарушалась позвякиванием горлышка бутылки о край стакана или потрескиванием угольков в пламени. Да еще эти часы на каминной полке мерно постукивали, отмеряя безразмерное время… «Тебе налить, Джо?» — «Нет, с меня, пожалуй, достаточно». Тогда Лэйн наливал себе прозрачного белого вина и отставлял бутылку подальше о пламени камина. А минут через десять майор хрипло спрашивал: «Ну что, может сыграем партию-другую?..» И тогда они переходят к круглому столу со своими стаканами и садятся играть. «Ваш стакан пустой, майор. Может, для разнообразия попробуете вот это винцо?..»

Интересно, обращались ли они к майору по имени? Нет, сомнительно.

Это ведь было своего рода бегство. Майор бежал от своей сестры и, возможно, пытался заглушить разочарование в жизни. Для Джозефа Клемента это было бегство от нелюбимого брата и его темного бизнеса, который перестал приносить прибыль, а стал источником постоянного беспокойства. А для самого Лэйна — возможно, это общение позволяло забыть о заячьей губе и всех тех унижениях, которые он наверняка испытывал с раннего детства.

В офисе Уайклиффа ждал Керси.

— Звонил мистер Редферн. Молли Стоукс села на одиннадцатичасовый поезд и прибыла в три часа. Я послал Фаулера проследить за нею. По словам Редферна, она ни с кем не вступала в контакт, что само по себе немало значит. Он считает, что девушка теперь так же жаждет разыскать Дэвида Клемента, как и мы.

— А что там поет Уоддингтон?

— Наш Борн присутствует на допросах, которые проводит Минз. Там присутствует адвокат, все чин-чинарем, и Минз уже дважды беседовал по телефону со своим шефом в Лондоне. Похоже, они хотят забрать Уоддингтона к себе в Лондон.

Голова у Уайклиффа все еще была занята Лэйном и попойками в его доме. Поэтому он мог показаться со стороны вялым и безучастным.

— Ну, и что ты думаешь обо всем этом?

— Не могу себе вообразить Уоддингтона в качестве киллера, — сказал Керси.

— Я тоже. Так что нам остается искать убийцу. Передай Борну, чтобы привел в порядок свои записи допросов, а там посмотрим.

Уайклиффу всегда было очень трудно думать в одном направлении сколько-нибудь долгое время. Мозги у него работали иначе. Идеи возникали на кромке сознания и складывались в хрупкий калейдоскоп словно сами по себе, их нельзя было понукать. То один, то другой аспект дела неожиданно всплывал перед его мысленным взором, и он пытался всякий раз пристально вглядеться в возникающие фигуры, иногда довольно причудливые.

— Не исключено, что кто-то хочет, чтобы мы считали Дэвида Клемента сбежавшим.

— А это не так?

— Это другая сторона монеты, но ведь в этом мало смысла, верно?

Керси не совсем понял и решил прощупать шефа дальше:

— То есть, вы хотите сказать, что Дэвид может быть все еще здесь, в городе?

— Нет, это вряд ли.

— Это верно.

Уайклифф наконец определился в своем решении:

— Ты чем-то конкретным занят сегодня вечером?

Керси усмехнулся. Он не отвлекался на так называемую светскую жизнь. Семья вполне поддерживала его в этом.

— Ну, я думаю, у меня может возникнуть свободный вечерок, отчего же нет.

— Слушай, я хочу, ты съездил в Борнмут — кстати, согласуй это сперва с Редферном — и разузнал побольше об этом Алане Пейдже, который снимает квартиру на Каннинг-Террас. Все-таки, нам необходимо удостовериться, что это — именно Дэвид Клемент. Иначе мы можем просто осрамиться. Если все подтвердится, тогда нам понадобится узнать все о его жизни в качестве Пейджа.

— Еще какие-нибудь задания, сэр?

— Нет. Сам я поеду потолковать с Молли Стоукс.

Но перед отъездом ему пришлось пообщаться с Дайан, которая была невероятно настойчива.

— Сэр, мистер Беллингс интересуется, ознакомились ли вы с его посланием за номером триста девяносто пять?

— А о чем это?

— Насчет возможности снижения затрат топлива на передвижения автомобильных патрулей.

— Мой ответ: «да».

— Что «да», сэр?

— Что я ознакомился с его посланием.

Дайан, похоже, сперва думала надавить на шефа покруче, но по здравому размышлению отступила.

— Кроме того, сэр, на телевидении собираются объявить о розыске. У телеагентства уже есть образцы роликов, и шеф хотел бы просмотреть их вместе с вами.

— Когда?

— Завтра в десять утра.

— Ну так ведь это завтра!

Это прозвучало по-детски, конечно. Но что поделаешь — приходилось в некоторых вопросах становиться ребенком, чтобы не отрываться от обдумывания текущего расследования. Иначе будет потерян некий незримый контакт, идеи перестанут выплывать на поверхность и откажутся складываться в схемы.

На часах было уже начало седьмого, когда он наконец доехал до Бир-стрит и припарковался у полицейского каравана. Ветер стих, но небо все еще было обложено тяжелыми свинцовыми облаками. Все магазины закрыты, улица безлюдна. Уайклифф не стал соваться в полицейский фургон, а медленно, прогулочным шагом пошел мимо верфи, вглядываясь в спокойную стоячую воду. Именно в тихой воде черти водятся.

Если Клемент действительно смылся, то он должен был поехать в Борнмут, на заранее подготовленную подставную квартиру. Но яхту «Манна» сняли с рейда, а посадочную лодочку перевернули. Значит, некто вышел с нее на берег, Уайклифф был в этом уверен. Но был ли на борту яхты один человек или двое? Если двое — тогда один остался на борту яхты и увел ее куда-то… Куда? А если Клемент был один, то куда же девалась «Манна»? Неужели он погубил яхту?

Уайклифф бормотал себе под нос все это, наблюдая, как капли дождя образуют круги на стоячей воде. С верхушки полицейского фургона за ним с саркастическим видом наблюдала чайка.

И в какой точке в дело здесь вступает Лэйн? И Паркин? И вообще, вмешиваются ли они? Вот троица — майор, Зайчик и Джо. Прямо-таки три мушкетера. Один за всех и все за одного. Лэйн сообщил, что побывал в лавке незадолго до десяти. А майор хорошо водит морские суда и кроме того, именно из его украденного оружия застрелен Джозеф.

Джозеф убит, а Дэвид пропал.

Нет, хватит заниматься этой ерундой, упрекнул себя Уайклифф. Дождь пошел сильнее, он поднял ворот макинтоша и зашагал быстрее в сторону дому Молли Стоукс. Фаулер дежурил на Годолфин-стрит под не слишком оригинальным прикрытием телевизионного вэна. Машина стояла задом к дому, но Фаулер, очевидно, наблюдал в зеркало заднего обзора.

Уайклифф позвонил в дверь и вскоре цепочка звякнула.

— А, это вы? Что вам на сей раз нужно?

Девушка отомкнула цепочку и впустила Уайклиффа. На ней был домашний халат, шелковый, переливающийся, с восточными драконами по синему фону. Халат этот, в совокупности с ее темно-каштановыми волосами, создавал удивительный контраст с ее бледным лицом. Она выглядела нездоровой и по всему было видно, что ей не по себе.

— Ну что ж, проходите, раз пришли.

Маленькая квартирка была наполнена запахами готовящейся пищи; дверь в кухню была открыта, и Уайклифф заметил кастрюли, стоящие на плите.

— Вы надолго? Если надолго, я лучше выключу огонь на плите.

— Все зависит от вас.

Она скользнула на кухню, отставила кастрюли с конфорок и вернулась, притворив за собой дверь.

— Присаживайтесь, если охота.

Но Уайклифф остался стоять, а девушка тем временем присела на подлокотник кресла и закурила.

— Ну?

— Вы уезжали?

— Разве?

— Не в Борнмут, случаем?

— А это незаконно? Я не имею права ездить туда?

— Зачем вы туда ездили?

Девушка пристально изучала его лицо: нет, он не дурак, ему не стоит откровенно врать.

— Я туда езжу иногда в свои свободные от дежурства дни.

— Вы там бываете с друзьями?

Она подумала и наконец сказала:

— Ну, не совсем.

— Это ведь квартира «С» на четвертом этаже?..

Она была потрясена, но еще делала попытки сопротивляться.

— Конечно, я не могу вам запретить шпионить за мной, но только не знаю, что вам это даст!

— Алан Пейдж — это и есть ваш дружок?

Она не отвечала. Уайклиффу стало жарко в своем макинтоше от тепла газовой плиты, а ей-то было плевать в ее легком халатике на голое тело.

— Вы встретились с Пейджем?

— Нет. — Она взяла с каминной полки низенькую вазочку — вместо пепельницы.

— А где он?

— В настоящий момент — понятия не имею. Он торгует ювелирными изделиями и бижутерией и много разъезжает.

— Но ведь у вас есть ключ от той квартиры.

— Да.

— А что думает Клемент насчет этого?

— Это не ваше дело.

— Знаете, в этот момент один из моих офицеров уже на пути в Борнмут, там он станет внимательно исследовать вашего мифического Пейджа.

Не в его правилах было угрожать свидетелю, но сейчас его тон был совершенно зловещим. Во всяком случае, в глазах девушки он увидел тревогу.

Уайклифф продолжил, уже не таким драматическим тоном:

— Итак, этот офицер подтвердит, что Алан Пейдж и Дэвид Клемент — одно и то же лицо. Затем мы выясним, что квартира эта была подготовлена Дэвидом Клементом для того, чтобы смыться при некоторых, неприятных для него обстоятельствах. Меня не так волнует Дэвид как вор или продавец краденого, скорее как убийца.

Но девушка сумела взять себя в руки и ответила спокойным голосом:

— Я знаю не больше вашего, куда девался Дэвид. Вы можете мне верить или нет — как хотите, но я уже сказала вам и говорю сейчас — он не может быть убийцей.

— Но ведь вы поехали в Борнмут, ожидая встретить его, не так ли?

Девушка не отвечала, но тут никакого ответа и не было нужно. Уайклифф стянул свой макинтош и кинул его на стул. Это был знак того, что в чем-то, в отношении каких-то вопросов, они с Молли достигли некоего соглашения.

— В течение двух лет, по крайней мере, Дэвид Клемент был связан с лондонским преступным миром. Он организовывал ограбления домов и квартир и затем продвигал украденные антикварные ценности по своим каналам. За тот период он наверняка скопил немалую сумму. Неужели вы верите, что эти деньги могли пойти в кассу антикварного магазина братьев Клемент?

Она стряхнула пепел с сигареты.

— Это что, прикол такой, что ли? Я же вам сказала, ничего я не знаю о делах Дэвида Клемента.

— Нет, это просто старый трюк — выйти из дела с кассой и обзавестись новой личностью с новыми документами. Только на сегодняшний день компьютер сделал это все более сложным делом, хотя иногда и компьютер можно обмануть, верно? Если человек смекалистый, а?

Она небрежно откинула волосы со лба. Нет, она действительно была привлекательной девицей, и к тому же еще неглупой.

— Почему вы мне все это говорите?

— Откуда бы вам знать о второй жизни Дэвида Клемента, если бы вы не надеялись в один прекрасный день разделить эту жизнь с ним? И согласны ли бы вы были разделить ее, если бы там вам не светило нечто большее, чем у него имелось до того? Вы не выглядите как беззаветно влюбленная девушка, по уши в любви и равнодушная к счетам из магазина модной одежды.

Она загасила свой бычок.

— Спасибо за комплимент. Только вот к чему это все?

— Все очень просто — если Клемент не объявился в своей новой роли, значит, ему что-то важное помешало. Мне нужно знать, что же именно ему помешало — а ведь как раз того же желаете и вы.

Девушка молчала, но Уайклифф чувствовал, что она колеблется.

— Лодочка от «Манны» была найдена на Хакетс-Кав в заливе Портеллина.

Это сообщение девушку просто потрясло:

— Разбитая?

— Ну, поврежденная. Похоже, будто кто-то на ней высадился на берег, а потом пустил в открытое море. Ее нашли утром в воскресенье, но я узнал об этом только сегодня.

Девушка потеряла бдительность:

— Так вы думаете, что Дэвид…

Тут она прикусила язык.

Пора было прощаться.

Уайклифф сошел вниз, на улицу. Фаулер уже успел развернуть свой вэн, чтобы обеспечить лучший обзор в сумерках. И кроме того, теперь ему было что отметить в своем отчете — он не спал все это время, а делом занимался. Дождь падал медленно и совершенно вертикально, и Уайклифф ускорил шаг, торопясь к полицейскому фургону у гавани.

Детектив-констебль Ричардс был на дежурстве, а Диксон сидел за пишущей машинкой и ковал свой отчет об опросе местных жителей. Старик Ричардс, бедняга, давно уже страдал закупоркой отвечающих за интеллект артерий, и очень болезненно воспринимал уколы совести. Воображения он был лишен начисто.

— Что новенького?

Ричардс покачал головой:

— По-моему, сэр, мы тут зря теряем время.

— Рапорт об опросе местных жителях готов?

Ричардс мотнул головой в сторону Диксона:

— Вот, печатает последние данные.

— Ладно, завтра мы отошлем этот фургон и вы сможете отменить все дежурства.

Это несколько огорчило Ричардса, который хоть и любил жаловаться на трудности, но очень не любил ответственности.

— Но я совсем не хотел нарушать субординацию, сэр.

— О чем речь? Вы просто сказали что думали, и вы, вероятно, правы.

Уайклифф оглядел маленькое помещение фургончика, явно не желая побыстрее ехать домой. Еще в прошлую субботу он знать не знал о каких-то там братьях Клемент, майоре Паркине или Зайчике Лэйне. А теперь ему казалось, что вся его жизнь связана с этими людьми, и будет настоящим предательством, если он вот так просто бросит все это и вернется в свою обычную, домашнюю жизнь. Он все еще нависал над Диксоном, перебирая уже отпечатанные листки и мешая своим присутствием молодому человеку, который от волнения делал по две опечатки на слово.

— Вот эти — последние четыре отчета, сэр. Вчера нам удалось пройти большую часть улицы, но всегда ведь кого-нибудь не оказывается дома или еще что… Посмотрите, мне кажется, что второй из этих стоит внимания… — Диксон, краснея от усердья, добавил: — Минутку, я только разложу по копиям.

Он разделил копии, вытащил копирку и передал листки Уайклиффу.

Уайклифф глянул на страничку.

— Слушайте, а кто такая Мерилин Форд?

Ричардс коротко хохотнул, а Диксон пояснил:

— Это профура, сэр. Настоящая профессиональная проститутка, они на пару с другой девицей снимают квартиру в доме, соседнем с кафе Блажек, почти напротив антикварной лавки. У них свой отдельный вход. Их обеих не было дома, они выезжали на так называемые «вызовы из провинции», и вернулись домой только сегодня утром. Вот почему мы не могли с ними поговорить раньше.

— Ну что ж. Ничего страшного.

— Так вот, Мерилин говори, что была в своей комнате одна, клиент только что ушел, и она услышала какой-то звук — вроде как выхлоп машины, но никакой машины на улице не было. Она выглянула из окна, ничего не увидела и махнула на это дело рукой.

— Насколько я понимаю, все это было в субботний вечер?

— Да, после девяти часов. Она вспомнила о выхлопе, когда я стал спрашивать насчет выстрела.

— Ее показаниям можно верить?

Диксон нахмурился:

— Вы сами знаете, сэр, что эти девушки представляют собой. Если у них нет причин врать, то они — прекрасные свидетели. И кроме того, им не очень охота разозлить нашего брата, полицейского, — если они могут чем-то помочь, они помогут.

Если девица и вправду слышала хлопок (скорее всего, от выстрела) в начале девятого вечера, то это сразу выводило из-под подозрения Дэвида, поскольку в этот момент он находился в баре «Семь звезд» — покупал сигареты и пил пиво.

Имелась также запись разговора с хозяйкой отеля «Единорог», где останавливался Уоддингтон. Если верить ей, Уоддингтон появился там между половиной девятого и девятью, что давало ему полное алиби — если бы он в таковом нуждался.

Есть некоторая сомнительность в показаниях проститутки. Надо попробовать провести следственный эксперимент и выстрелить из пистолета в комнате Джозефа. Интересно, услышит ли она из своей квартиры?

Уайклифф прошел по Бир-стрит до рыбного магазина. Все еще моросил дождь, витрина кафе Анны Блажек запотела, так что снаружи не видно было, что там внутри. А чуть поодаль взбегало вверх крутое крыльцо и табличка обозначала уже известную Уайклиффу «М. Форд». Уайклифф позвонил в дверь, от души надеясь, что девушка сейчас не под клиентом.

Дверь почти сразу же открыла полненькая брюнетка.

— Мисс Форд?

— Да, это я.

Образ Мерилин Монро подсказывал Уайклиффу, что все Мерилин должны быть непременно блондинками, однако Мерилин Форд была примером обратного. На ней была розовая туника, а глаза были темные, как и волосы. Она улыбалась во все лицо. За свою жизнь в полиции Уайклифф повидал немало проституток, но мало кто из них улыбался искренне. А эта почти смеялась.

— Я из полиции. Суперинтендант Уайклифф.

— Ладно, проходите.

Ее комната выглядела так, словно сквозь машину для отливки леденцов пропустили вместо патоки шелк и потом использовали его для отделки. Тут стояла полутьма, и везде на глаза попадались маленькие подушечки и разнообразные куски драпировки, выдержанные в пастельных тонах. Запах здесь стоял густой, как в парфюмерном отделе универсального магазина, и на секунду Уайклиффу показалось, будто его обернули со всех сторон мягкой тканью, пропитанной духами. Он стоял посреди комнаты, как бегемот в посудной лавке из поговорки, в своем мокром грязном макинтоше, с которого стекали на пол струйки воды.

— Вы, наверно, интересуетесь насчет выстрела, — несколько неуверенно спросила девица, пытаясь определить, как держаться с этим влиятельным гостем. — Но мне больше нечего рассказать. У меня был гость, он вышел примерно без пяти девять, а сразу после этого раздался этот грохот. Ба-бах! Точно, я помню, это случилось сразу после того, как часы на церкви пробили.

— Значит, вы готовы подтвердить под присягой, что слышали звук после девяти?

Девица закивала:

— Ну да, ну да! Точно так!

Для проформы Уайклифф задал ей еще несколько неважных вопросов, стоя у окна и глядя вниз на улицу. Проезжая часть была пустынна и мокрый гладкий асфальт сиял под светом фонарей. По тротуару прошла парочка под одним зонтиком и юркнула в дверь кафе Анны Блажек. Антикварный магазин напротив уже приобрел тот странно заброшенный вид, который появляется у домов в период, когда они ждут появления на дверях таблички «Продается».

— Вы, наверно, не заметили в тот вечер никого, входящего или выходящего из магазина напротив вашего дома?

— Нет, конечно, но… Погодите, я тут на пару дней уезжала покататься, а такие поездки, знаете, все мысли из головы вышибают… Ну да, я видела человека, я вспоминаю сейчас! Наверно, это было уже в начале одиннадцатого. Я подошла к окну посмотреть на улицу, вроде как вы сейчас, я всегда так делаю, когда мне становится тоскливо. Сперва на улице никого не было, потом со стороны гавани к лавке подошел человек. Он встал у дверей, и наверно, постучал в витрину или позвонил, потому что изнутри появился кто-то и впустил его в лавку.

— Вы совершенно уверены в том, что говорите?

— Ну да, еще бы! Я просто позабыла об этом. Вы же знаете, как это бывает: бац! — и вспомнишь все как было.

— Вы, я думаю, знакомы с братьями Клемент?

— Ну, в лицо знаю.

— Дверь в лавку открыл один из них?

— Нет. Точно нет. Я плохо разглядела того человека, но это не был кто-то из братьев. Он был такой невысокий, но толстый, и на голове у него была такая матерчатая шапочка. Сейчас такие редко носят, вот я и заметила.

Теперь, когда глаза Уайклиффа привыкли к полутьме, он разглядел, что постель Мерилин застелена розовым шелком. М-да, девушка принимает богатых клиентов — всякая шелупонь сюда явно не захаживает перекантоваться ночку.

— А вы знаете человека по прозвищу Зайчик — Зайчик Лэйн? У него заячья губа.

Она покачала головой:

— Нет, пожалуй, не знаю. А он где-то здесь поблизости живет?

Теперь она начала проявлять признаки беспокойства, время от времени посматривая на часы. Видимо, девушка ожидала визита клиента и хотела, чтобы Уайклифф поскорее ушел. Наконец она набралась духа и пробормотала:

— Послушайте, мне очень неловко, но… Я жду друга и…

Когда Уайклифф спустился вниз, то услышал шаги из заднего коридорчика. В полутьме возникла фигура мужчины — он встал как вкопанный, увидев Уайклиффа. Кое-кто из постоянных клиентов Мерилин предпочитал проходить к ней незаметно, через задний вход.

Описание мужчины, которое дала девушка, подходило Зайчику, и вполне вероятно, что на нем могла быть такая матерчатая шапочка. Зайчик сам сказал, что подходил к дверям лавки с книгой для Джозефа, но утверждал, что в дом он не входил.

Уайклифф поехал домой. Хелен услышала звук приближающегося автомобиля, вышла на крыльцо и встала в освещенном проеме двери. Все еще шел сильный дождь.

— Ну, теперь ты понял, что надо было взять с собой теплый макинтош?!