Зазвонил телефон.

– Уайклифф слушает.

Это звонили из Бюро информации с рапортом о пожаре в доме номер три по Гаррисон-Драйв.

– Мы ведь знаем о вашем интересе к этому дому, сэр…

Уайклифф чертыхнулся.

– Слушай, Диана, я еду туда, на Гаррисон-Драйв. Отыщи Керси и скажи ему, чтобы он ехал за мной.

Дождь прекратился, но ехать все равно пришлось по улицам, которые были залиты водой, и из-под колес машин поднимались фонтаны брызг, застилающие ветровое стекло. На Бир-стрит рабочие в оранжевых жилетах очень умело устроили полный хаос в движении, но Уайклиффу удалось вывернуть на Догс-Лег-Лейн.

Из дома на Гаррисон-Драйв валил густой черный дым.

Рядом стояла пожарная машина, две – «скорой помощи» и полицейский автомобиль. По саду тянулись размотанные пожарные рукава. Видны были оранжевые языки пламени, вздымающиеся вверх, очевидно, из кабинета генерала или комнаты над ним. К счастью, викторианские особняки строили с размахом, и между соседними домами всегда оставалось футов тридцать просвета.

Молодой пожарный передавал по радиотелефону какие-то сведения, стоя на подножке пожарной машины Завидев Уайклиффа, он спрыгнул на землю.

– Я тут нашел другой подступ, с той стороны дома но огонь чертовски силен…

– Что с жильцами – мужчина и женщина, брат и сестра? – у обоих ожоги – у женщины довольно серьезные. Брат ее нашел внизу лестницы, когда она пыталась найти выход… Думаю, это у них опрокинулась масляная печь… – молодой человек бросил на Уайклиффа понимающий взгляд. – Вы ничего мне не хотите сообщить об этих странных людях?

Уайклифф высказался осторожно:

– У меня есть определенный интерес к ним. В этом деле, возможно, понадобится помощь полицейской экспертизы.

Раздался треск подломившейся древесины, и в воздух взметнулся целый фейерверк огненных искр, сразу же снесенных ветром.

– Это наверняка рухнул пол верхней комнаты Еще немного – и займутся балки крыши. Мне лучше вернуться к работе…

Санитары «скорой помощи» с носилками шли по саду вниз. Рядом следовал полицейский констебль. Носилки погрузили в первую машину, и Уайклифф успел заметить невероятно бледное, но собранное лицо Гетти. Интересно, она что, оставалась в сознании? На переднее сиденье забрался человек, и машина сорвалась с места.

– Как ее состояние? – спросил Уайклифф.

– Сильно обожжены ноги, сэр, но врачи, похоже, считают, что она выживет, – ответил констебль.

– А ее брат?

– Они сейчас им занимаются. У него пострадали руки и плечи, потому что он прикрывал сестру, пока вытаскивал из огня. Его увезут на второй машине, врачи не хотели, чтобы сестра оставалась здесь в ожидании.

Через несколько минут по саду прошли еще двое санитаров, несущие сложенные пустые носилки; Паркин шел рядом с ними. Его руки были забинтованы и подвешены на перевязи, а на плечи наброшена его старая шинель. Паркин глянул вбок и коротко усмехнулся, заметив Уайклиффа:

– Как говорится, наш пострел везде поспел, – проронил он саркастически.

У самой машины «скорой помощи» он остановился и добавил:

– Это все масляная лампа в комнате отца… Она ее, вероятно, опрокинула…

И Паркин со вздохом глубокого сожаления позволил посадить себя в машину…

– Куда их повезут? – спросил Уайклифф.

– В отделение неотложной помощи при главной больнице графства. Женщину, возможно, определят в ожоговое отделение.

– А мужчину оставят на госпитализацию?

– В его возрасте, с учетом ожогов второй степени и шока, его ни за что не выпишут через день или два.

Когда Керси подъехал, то нашел своего шефа за домом – он рассматривал старую мебель и прочую утварь, местами обгоревшую, спасенную из дома и теперь валявшуюся прямо в саду.

– Оставайся пока здесь. Проследи за людьми из социальной службы, чтобы они распорядились куда-то поместить все это. Надо, чтобы за местом наблюдала полиция до того момента, как здесь начнет работать экспертиза. Конечно, от экспертов сейчас уже ничего не зависит, просто надо соблюсти требования протокола.

Половина дома было уничтожено огнем, и пламя все еще не было ликвидировано, хотя его уже основательно пригасили. Через большой пролом в крыше наружу иногда вылетали язычки пламени, облизывая почерневшую черепицу.

– Думаете, это был несчастный случай? – спросил Керси.

– Конечно, нет! – рявкнул Уайклифф раздраженно. – Если бы я что-то соображал, то именно чего-то такого и ожидал бы… Эта женщина находится в состоянии помешательства. Она устроила нечто вроде погребального костра для своего отца-генерала и одновременно жертвенное самосожжение, только с некоторой отсрочкой… – он горько усмехнулся. – А Гарин вытащил ее из огня и все испортил…

Уайклифф обвел сад какими-то странными, потусторонними глазами, затем взял себя в руки:

– Ну все, мне пора.

Он поехал назад в офис. Улицы уже не были похожи на реки, ветер стихал Усевшись за стол, Уайклифф около часа отдавал должное бумажной работе, скопившейся у него.

Народ уже собирался домой, здание обезлюдела Внизу, на улице, образовались пробки вечернего часа пик. Асфальт и дома – все казалось вымытым дочиста, в облака на небе все редели, уступая место синеве. Сперва Уайклифф подумал навестить Зайчика Лэйна, но потом решил побеседовать в первую очередь с майором. Он спустился в буфет, куда нечасто захаживал. Тут имелись сосиски, бекон и поджаренные хлебцы – ассортимент, подходящий скорее для дома призрения отставных полицейских. Он запил все это двумя чашками такого же сиротского кофе и выкурил трубку, беседуя с коллегой из транспортного отдела. В семь часов он вернулся к себе в кабинет.

Подняв трубку, он запросил сведения по поступившим в неотложные отделения больным. В больницах к полицейским запросам всегда относились подозрительно, заранее ожидая, что против их пациентов полиция что-то имеет, что, впрочем, чаще всего оказывалось правдой…

– Так… Да, к нам поступал Гэвин Ллойд Паркин… Ему была сделана перевязка, он получил успокоительные средства… Нет, он не был принят ни в какое отделение, потому что отказался и ушел самостоятельно. Конечно, это было глупо с его стороны – пожилой человек» с ожогами второй степени-. Конечно, он нуждался в наблюдении врача, но мы не смогли его уговорить. У нас тут по горло забот с больными, которые просто жаждут, чтобы их лечили… Одна из наших дежурных вызвала такси, и медсестра видела, как больной сел в машину… Куда поехал? Понятия не имею. Вам лучше спросить об этом у дежурной на приеме. Сейчас я переключу вас на приемный покой…

Дежурная приемного отделения сообщила Уайклиффу, что она связалась с конторой «Радио-такси» которая находится у них прямо за углом, и что Паркин уехал на их машине примерно в половине седьмого.

У Уайклиффа не было ни малейших сомнений по поводу того, куда мог отправиться майор, и он немедленно перезвонил Зайчику Лэйну.

Но Лэйн сказал:

– Нет, я не видел его, мистер Уайклифф. А что случилось?

Уайклифф рассказал ему. Оказывается, Зайчик ничего не слышал о пожаре.

Потом Уайклифф связался с таксопарком:

– Один ваш водитель принял сегодня вызов около половины седьмого…

Там пообещали связаться с машиной и позвонить в полицию.

Затем позвонил Керси. Огонь в доме на Гаррисон-Драйв был потушен, но пожарная машина все еще там. Он поставил у дома полицейскую охрану, а эксперты смогут приступить к осмотру руин не раньше второй половины завтрашнего дня.

Не успел он поговорить с Керси, как прорезались ребята-таксисты:

– Наш водитель только что отвез клиента к дому в Сент-Джонс-Корт. Задержка вызвана была тем, что клиент трижды просил по дороге останавливаться и заходил в питейные заведения. Из последнего он вышел с бутылкой виски…

Уайклифф проехал через притихший город и остановил машину у здания старой таможни. В Сент-Джонс-Корт он направился пешком.

Никогда еще в его двадцатипятилетней практике работы в криминальной полиции ему не встречался случай с такой непредсказуемой развязкой. Это было не столько расследование, сколько состязание в уме и хитрости. Теперь он уже знал наверняка, что именно произошло, но многое зависело от интерпретации, в частности, по какой статье выдвигать обвинение. Для двух предполагаемых обвиняемых это означало разницу между длительным тюремным заключением и условным наказанием с отсрочкой приговора. Самым честным и простым для него выходом было вынести решение о задержании – а там пусть ломают себе голову юристы. Но Уайклифф редко эксплуатировал честность в личных интересах…

Он не имел права впускать в эту область эмоции, но не мог и сдержать себя. Несомненно, майор и Зайчик Смит взяли меч правосудия в собственные руки – и совершили ужасное преступление. Гораздо проще, например, стукнуть какую-нибудь старушку по голове и сбежать с ее сумочкой. Британская юстиция ненавидит всякую частную инициативу в ее сфере, но Уайклифф зачастую не мог согласиться с таким подходом. Его не оставляло смутное ощущение, что, расследуя это дело, он преследовал в глубине души какую-то свою личную цель – только трудно было сказать конкретно, в чем эта цель заключалась.

В окошке над входной дверью у Зайчика Лэйна был виден свет. Уайклифф постучал, и почти сразу же на лестнице послышались шаги и Зайчик открыл ему. Казалось, он сделал это с облегчением.

– Мистер Уайклифф! Заходите, заходите, давайте я помогу вам снять плащ… – и добавил шепотом: – Он уже здесь, и я за него очень беспокоюсь.

Комната выглядела точно так же, как и несколько дней назад, когда Уайклифф играл здесь в домино в этой же компании. Коробка с костяшками все еще стояла посреди большого стола. В камине горел огонь, майор пил свое привычное виски в своем привычном кресле» Руки его были перевязаны, левая висела на перевязи, а правая была свободной, и ею он держал стакан со своим любимым напитком, наполовину уже опустошенный. Щеки его горели неестественным румянцем, глаза казались еще более навыкате, чем всегда, дышал он с шумом, словно преодолевая сопротивление воздуха. Тем не менее Уайклиффа он приветствовал своей обычной сардонической усмешкой.

– Вы времени даром не теряете, Уайклифф!

Зайчик вставил:

– Майор прибыл минут двадцать назад.

Уайклифф повернулся к Паркину:

– Вам следовало остаться в больнице.

Паркин набрал в рот виски, проглотил и неуклюже вытер губы тыльной стороной ладони.

– Нет, мне здесь больше нравится… Зайчик позвонил в больницу насчет Гетти, ему сказали, что ее состояние не хуже, чем можно было ожидать. Непонятно, правда, что это значит… – Он повернулся к Уайклиффу и скривился от неожиданной боли. – Надеюсь, вы поняли, что она решила спалить себя живьем вместе с отцовскими вещичками? – Он вздохнул. – Никогда не думал, что она так глубоко переживает все это… Представить только! Нет, я не имел права заводить дело так далеко…

Он отвернулся.

А Уайклифф подумал: «Бедная Гетти! Теперь она обязана брату жизнью и никогда ему этого не простит!»

В этой комнате сама атмосфера словно задавала нужный темп разговора – длинные паузы и недомолвки. Громко тикали часы. Майор все еще дышал прерывисто, как после пробежки, и это заставило двух других с тревогой посматривать на его покрасневшую физиономию.

– Гетти всегда была странной девочкой, – продолжал майор. – Ей нужно было родиться мужчиной. Она все никак не могла смириться, что мужчина в семье – я, и притом не такой, какими она воображала настоящих мужчин… – Он неожиданно усмехался: – М-да, если бы она и впрямь была мужчиной, то тогда – берегись, армия!

Они помолчали. Паркин снова повернулся к Уайклиффу, теперь с несколько сонным выражением на лице:

– Если с ней будет все нормально, дайте ей рассказать вам ее собственную версию, ладно? Не надо на суде склонять ее к чему-то, внушать всякие мысли… Я хочу сказать, она вряд ли признается, что… – он снова осекся и продолжил уже на другой ноте: – Она просто не вынесет, что я предстану перед судом, «наплевав на дорогого папочку». Она убеждена, что я всю жизнь только этим и занимаюсь – «плюю на дорогого папочку».

Он отпил еще глоток виски, подумал и сообщил:

– Ну теперь, я думаю, ей не придется беспокоиться.

Зайчик Лэйн следил за ним с тем выражением озабоченности, с каким мать наблюдает за больным ребенком.

– Ему нельзя столько пить… У него сердце…

– Да брось ты, Зайчик! – оборвал его майор. – Не корчи из себя наседку!

– Я думаю, надо позвать Макдональда. Макдональд – его лечащий врач, наблюдает его по поводу сердечного заболевания.

– Можешь звать доктора или уж сразу похоронщика, но только после того, как я расскажу мистеру Уайклиффу то, что собирался, после, но не раньше! – Он подвигался, пытаясь пристроиться в кресле поудобнее. – Вы уже уяснили, Уайклифф, что Джо застрелился из-за этих проклятых побрякушек, которые приволок его брат, эта сволочь?

Уайклифф кивнул.

– Я был как раз на лестнице и услышал выстрел. Если бы я вошел парой минут раньше, я мог бы спасти его… А на улице я встретил его брата, он пошел Голос не слушался майора. Он налил себе еще.

– А что получается, я один здесь пью? Зайчик, о чем ты думаешь? Разве Уайклифф трезвенник а?

Зайчик вопросительно поглядел на Уайклиффа, и тот кивнул. Лэйн поднялся и пошел на кухню.

Майор Паркин проводил его глазами:

– Хороший мужик… Соль земли, вот кто он. Это моя ошибка – я воспользовался его преданностью… Никогда не мог устоять перед соблазном показать нос…

– Кому? – кротко спросил Уайклифф.

– Судьбе! – усмехнулся майор.

– А вы фаталист?

– Закоренелый. У меня всегда был фаталистский взгляд на жизнь, а следовательно, я был вынужден признавать свое полное бессилие… – он засмеялся и тут же скривился от прорезавшейся боли. – Мой разум говорит мне об этом, но все остальное мое существо яростно сопротивляется такой мысли…

– И что же дальше?

Паркин махнул рукой:

– А дальше – я! Разве мы все не состоим из противоречий? Полные нули, которые пытаются стать единицами…

Вернулся Зайчик Лэйн, с неизменным подносом, на котором стояла бутылка белого вина и чистые стаканы. Он установил поднос на низенький табурет, вытащил из откупоренной уже однажды бутылки пробку и глянул на Уайклиффа.

– Спасибо, – кивнул Уайклифф.

Ну что ж, семь бед – один ответ. Конечно, правильнее всего для Уайклиффа – настоять на немедленном вызове доктора, но и без всякого врача было ясно, что Паркину очень плохо.

Лэйн налил два стакана вина и передал один Уайклиффу, потом подбросил несколько кусков угля в камин и наконец сел. С некоторым усилием майор налил себе еще порцию виски и капнул воды.

– Ваше здоровье, джентльмены!

Он выпил почти до дна. Глубокий вздох – и снова послышалось его хриплое, неровное дыхание. Майор не отрываясь смотрел в пламя камина. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно, словно сдавленный тяжелыми воспоминаниями.

– Джо уже ничем нельзя было помочь – у него полчерепа снесло… Я спустился вниз, в контору, и позвонил Зайчику, а потом стал дожидаться Дэвида. Когда тот пришел, я ему показал, до чего он довел брата – что он натворил…

Майор говорил с угрюмой решимостью, – Уайклифф никогда еще так полно не ощущал мощь этого человека.

– Дэвид не особенно был склонен к разговорам, и вообще отнесся к происшедшему довольно холодно, можно сказать, жестоко. Я высказал ему все, что о нем думал, и тут он стал агрессивен. В тот момент мы как раз спустились с лестницы, чтобы звонить в полицию… – голос майора приобрел металлические нотки. – И тогда он ляпнул какую-то глупость, которая меня взбесила, и я его ударил…

Вслед за этим последовала такая долгая пауза, что Уайклифф уже начал было думать, что майор рассказал все, что намеревался. Теперь Паркин дышал мелко и часто, а щеки его потеряли румянец. Он поднес к губам стакан, но потом раздумал и не выпил. Прежде чем заговорить, он дважды безуспешно пытался совладать со своим голосом, прежде чем привел свои связки в нормальное состояние…

– Я ударил его только раз, и он упал. Падая, треснулся головой об угол письменного стола и сбил на пол маленькую статуэтку в форме обнаженной девушки. Каким-то образом он умудрился раскроить себе череп. Вы мне сказали недавно, что у него там были слишком тонкие кости… Одним словом, он больше не двигался.

Паркин глубоко вздохнул, снова поднес ко рту стакан и выпил. Вероятно, виски попало ему в дыхательные пути, потому что он закашлялся. Приступы кашля жутко сотрясали его огромное тело. Зайчик взял у него из рук стакан, но они ничем другим не могли помочь майору. Это продлилось минуту-другую, потом кашель начал стихать. Майор, с багровым лицом кое-как пробормотал:

– Извините… Не в то горло попало… – он протянул руку к своему стакану, который держал Лэйн, и медленно выпил. – Вот так, теперь хорошо! Так вот он был мертв. Я не хотел его убивать, только слегка проучить, но так уж вышло… Но я не могу сказать что я был сильно опечален. Я видел многих гораздо лучших людей, которые ни за что ни про что гибли на войне, а Дэвид был крысой!

И снова повисла тишина, прерываемая только стуком часов. Можно было ожидать, что Уайклифф приступит к опросу их обоих, но он сидел неподвижно, молча уставясь в горящий камин.

Через некоторое время дыхание майора стало поспокойнее, и он продолжил свой рассказ:

– Вскоре вслед за тем пришел Зайчик. Я впустил его через вход магазина. Конечно, он еще не знал насчет младшего Клемента и был просто в шоке… – Паркин говорил отрывисто, с долгими паузами между словами, не только потому, что задыхался, но и потому, что словно обдумывал каждое слово. Казалось, он говорит больше сам с собой, чем с Уайклиффом. – Я решил не вызывать полицию. Если бы этот подонок выжил, я бы на все пошел, чтобы изобличить его как дешевого мошенника. Но теперь, когда он умер, ему следовало остаться в памяти людей тем, кем он был – убийцей!

Снова пауза.

– Он убил Джозефа, убил точно так же, как если бы сам нажал на курок… Замысел был простой – Дэвид Клемент исчезнет вместе со своей яхтой, и все будет выглядеть так, будто он застрелил брата, а сам смылся. Нужно было только убрать оружие и спрятать яхту с телом Я не видел в этом никакой несправедливости – и сейчас тоже не вижу. – Голос его дрогнул, и он добавил: – Но это было безответственным поступком, а если учесть, какой эффект это произвело на Гетти, – то просто безобразным.

В сущности, когда человек, только что объявивший себя рьяным фаталистом, начинает говорить о всяких побудительных мотивах, о виновности и о возмездии, в этом есть немалая толика иронии. Но в тот момент Уайклифф этого противоречия в словах майора не усмотрел.

Паркин выпил еще глоток виски и снова закашлялся. Но теперь стакан вывалился из его рук и покатился на пол а пароксизмы кашля были сильнее и следовали безостановочно один за другим, так что он не успевал даже вдохнуть воздух. И вдруг неожиданно кашель прекратился, огромное тело майора перестало сотрясаться, и он застыл в кресле.

– Кончился… – свистящим шепотом сказал Лэйн.

Уайклифф склонился над неподвижным телом.

– Я позвоню Макдональду, – уныло пробормотал Лэйн.

Он позвонил, и они молча сидели, ожидая доктора. За окнами уже стемнело, и комната была освещена только пламенем камина. Зайчик Лэйн встал, зажег свет и задернул портьеры, как чинный горожанин… Потом заговорил дрожащим голосом:

– Когда он пришел, он уже был слегка под мухой, и с собой у него была еще полная бутылка. Он сел в это кресло и просто стал наливать и пить, а я ничего не мог с этим поделать… – Глаза Лэйна блестели от слез. – Он рассказал мне, откуда у него ожоги, и добавил: «Наш приятель Уайклифф чуть было не лишился своего приза».

– Неужели так и сказал?

Приехал доктор Макдональд, высокий, крупный рыжеволосый шотландец. Он тяжело поглядел на фигуру Паркина и спросил:

– Ну, и что же он на сей раз с собой сделал?

Лэйн объяснил, и доктор быстро осмотрел Паркина.

– Ну что ж, неудивительна. Огненная вода – вода жизни… Она же вода смерти, если ее пить слишком много при больном сердце и после ожогов горящим маслом… Но, конечно, тут можно с уверенностью сказать, что он твердо решил убить себя тем или иным способом. – Он повернулся к Лэйну: – Если его дом сожжен дотла, то вряд ли имеет смысл перевозить тело туда. Как думаете?

– Я хотел бы оставить его здесь, – сказал Зайчик Лэйн. Он переводил оценивающий взгляд с Уайклиффа на доктора и обратно. – Интересно, мы втроем сможем поднять его и перенести в маленькую гостиную, на этом же этаже. Там стоит кровать, на которой умерла моя мать. Под конец она стала совсем плоха и уже не могла подниматься в верхнюю спальню.

Макдональд пожал плечами:

– Ладно, только вам предстоит обговорить это с его сестрой.

– Погодите пару минут, я сейчас подготовлю кровать.

Зайчик засуетился, захлопотал, и когда минут через десять они с трудом втащили тело майора Паркина в комнатку, кровать уже была застелена свежей простыней, смутно пахнущей лавандой.

– Я позвоню Марти Джуэлу, похоронщику, он все организует как положено, – сказал Зайчик Лэйн и, искоса глянув на Уайклиффа, добавил: – Я оставлю ему ключи, чтобы он смог войти, даже когда меня здесь не будет…

Он явно ожидал ареста и пытался прощупать свои шансы Когда доктор ушел, а Зайчик переговорил по телефону с похоронной конторой, они еще посидели вдвоем у камина, куря Часы на каминной полке показывали половину десятого, и Уайклифф, не веря глазам, посмотрел на собственные часы. Просто трудно было осознать, что всего пару часов назад он еще находился в своем кабинете.

Один раз Зайчик Лэйн открыл было рот, но раздумал говорить. Тогда Уайклифф сам спросил его:

– А майор не говорил вам, что такого сказал Дэвид Клемент, из-за чего все и случилось?

Зайчик поерзал в кресле:

– Ну, вы сами можете догадаться. Он выразился обрате, обо мне и Паркине примерно так: «три старых болтливых педика».

– Понятно.

Прошло еще некоторое время в молчании, и Зайчика явно все больше угнетало странно пассивное поведение следователя. Он ожидал развязки. Но Уайклифф сидел себе и курил, уютно обнимая пальцами теплую трубку.

Его следующий вопрос показался абсурдным после всего что было сказано и сделано:

– А что насчет книги о «чиппендейле»? Она оказалась в комнате Джозефа.

– Я одолжил ее Джозефу раньше. Просто использовал как предлог…

– И это вы, наверно, вели машину и потом бросили ее в карьер?

– Да, но…

– И пошли домой пешком?

– Да, ведь…

– Отвечайте только на вопросы. Официальные показания вас попросят дать позже. – Уайклифф говорил жестко, отрывисто.

Тем не менее следующий вопрос родился у него не скоро.

– Вы собирались представить такую картину, будто бы Дэвид Клемент застрелил брата и скрылся. А разве не было бы более убедительным, если бы вы изъяли из сейфа деньги и ценности? У вас ведь был ключ.

– Я подумал об этом, но майор и слышать не захотел. Он сказал, что мы не имеем понятия, что тут кому из братьев принадлежало.

«Вот это нравственное чутье», – саркастически подумал Уайклифф.

В кармане куртки Дэвида оказалось два пресс-папье стоимостью в пять тысяч фунтов.

– Значит, они там были с самого начала. Мы ничего у него из карманов не доставали и ничего туда не клали.

Наверно, Дэвид Клемент потихоньку сунул пресс-папье к себе в карман, чтобы брат не увидел.

Часы отстукали еще несколько минут.

– А майор объяснил вам, что собирается затопить яхту «Манна» в бухте у Портеллина?

– Нет, он сказал просто, будто знает такое место, где яхту можно пустить на дно безо всякого риска, что ее найдут, и откуда он сам сможет добраться до берега в шлюпке.

– А каким образом на пляже в Сент-Джуллиоте оказался револьвер?

Лэйн покачал головой:

– Этого я не знаю – я в это время был занят сбрасыванием машины в карьер. Позже майор сказал мне, что обронил револьвер случайно, пока тащил лодку к воде по пляжу, и в темноте не смог найти и подобрать.

– И вы ему верите?

– Не знаю. Майор был странным человеком, часто ему просто доставляло удовольствие, когда все козыри были против него.

– Знал ли он, что это пистолет его отца?

– Понятия не имею.

В четверть одиннадцатого Уайклифф наконец поднялся.

– Я не стану вас арестовывать. Я советую вам завтра в девять утра прийти в полицейский участок на Мэллет-стрит и сделать чистосердечное признание. Вам будет предъявлено обвинение в соучастии в незаконном перемещении трупа. В суде полиция не будет возражать против внесения за вас залога… Впрочем, впоследствии могут появиться и другие обвинения… Поживем – увидим.

Зайчик медленно встал, не веря своим ушам.

– Вы хотите сказать, что мне не надо ехать с вами?

Уайклифф не отвечал. В маленьком коридорчике он натянул свой макинтош. Зайчик открыл перед ним дверь Стояла ясная звездная ночь.

– Найдите себе хорошего адвоката и расскажите ему все как было, – сказал на прощание Уайклифф.

Хелен смотрела «Ночные новости»; когда Уайклифф вошел, она выключила телевизор и обернулась. На лице ее было странное выражение.

– Ну что, расследование закончено?

Он отвечал тихо, словно подавленно:

– А это было и не расследование. Так, охота на диких гусей… Стрельба влет.

– В газете написано, что ты очень точно все рассчитал при поисках яхты.

– Ага, очень точно. Лучше бы я оставил эту чертову яхту лежать там, где она лежала…

Он хотел добавить: «А теперь майор мертв, Гетти в больнице, а что будет с Зайчиком Лэйном – Бог знает…» Но промолчал – иначе слишком многое пришлось бы объяснять.

– Я сейчас подам тебе ужин. Как ты смотришь на холодную ягнятину с салатом?

– Давай, что есть…

Когда Хелен через четверть часа вернулась в комнату с подносом, Уайклифф в задумчивости смотрел в огонь камина.

– Ты не забыл, завтра мы обедаем у Олдройдов, а ведь мы ничего еще не решили…

Она поставила поднос на журнальный столик у его кресла.

– По-моему, все уже решено, – ответил он.