В субботу вечером

Сообщить отцу о беременности Хильды выпало на долю Эстер. Новость явилась для него ударом. Обычной вспышки гнева не последовало, он выглядел подавленным и несчастным.

— Почему же мне сразу не сказали? — спросил он скорее уныло, чем раздраженно.

Он сидел в конторке рядом с кухней их старого фермерского дома за шведским бюро с раздвигающейся крышкой, которое принадлежало еще его отцу, а до того — деду.

— Я тебе говорю об этом сейчас, — сказала Эстер жестко. — Хильда сама узнала только нынче утром, перед самым обедом шепнула Элис, а Элис вечером поделилась со мной.

— Почему Хильда не пришла прямо ко мне?

— А то ты не понимаешь?

— Где она сейчас?

— Еще не вернулась.

С красным, искаженным гримасой тревоги лицом, в съехавших на самый кончик носа очечках, он казался жалким и даже немного смешным.

— Она должна была вернуться час назад.

— Хильда сбежала с баркаса, когда они причалили в Хейвене. Похоже, у них с Ральфом случилась размолвка, и она обиделась на него.

Клемо кивнул.

— Значит, она не совсем голову потеряла. Этот паршивый мальчишка и есть отец, я полагаю?

— Да.

— Я ему все кости переломаю, — сказано это было машинально и потому прозвучало неубедительно.

— Она сказала Ральфу, что поедет домой на автобусе, но единственный автобус оттуда прибыл вскоре после того, как вернулся «Прибой».

Новая мысль напугала его:

— Ты не боишься, что она наделает глупостей?

— Хильда? Никогда. С Элис она вполне рассудительно обсуждала вариант с абортом.

— Аборт?! — Слово его расстроило.

Он потянулся к телефону.

— Что это ты задумал?

— Позвоню в полицию.

На лице Эстер появилась язвительная улыбочка.

— И что ты им скажешь? «Моя семнадцатилетняя дочурка не вернулась домой, хотя уже начало восьмого», так, что ли?

Он ответил ей испепеляющим взглядом, но трубку не поднял.

— По-моему, тебя все это радует!

— Думай, что хочешь.

Он провел пальцами по лбу.

— Есть ведь эта девочка… ее школьная подружка. Хильда иногда ездит к ней в гости на выходные. Она живет как раз в Хейвене…

— Пола Симмондс? Верно, можно попробовать. — Она быстро перелистала телефонный справочник. — Вот их номер: четыре-два-четыре-пять-три-четыре. Но только не делай из себя посмешище. Вполне вероятно, что Хильда просто отправилась куда-нибудь, чтобы побыть одной и все обдумать.

Он схватился за трубку и начал набирать номер, но палец сорвался с диска.

— Черт! Звони лучше сама.

Эстер покрутила диск:

— Это миссис Симмондс?

После краткого разговора Эстер положила трубку.

— Нет, у них она не появлялась. А Пола, оказывается, гостит у родственников в Лондоне, — она немного помедлила и добавила: — Если Хильда решила пойди домой пешком через поля, она могла завернуть в Трегеллес.

— Думаешь? — переспросил Клемо с сомнением. — Позвони и поинтересуйся. Я не могу.

— Зато я все могу.

Тон Эстер был слегка презрительным, но она тем не менее нашла в справочнике номер и набрала его. Сначала в трубке были слышны лишь ритмичные длинные гудки, затем хрипловатый голос отозвался:

— Ферма Трегеллес.

— Тетя Джейн? Это Эстер… Хильда собиралась прогуляться пешком от Хейвена до дома, и что-то ее все нет. Джеймс начал беспокоиться, что…

— Я ее не видела, если именно это ты хочешь выяснить, — перебили ее на другом конце провода. — У меня своих хлопот полон рот. Особенно с твоей тетушкой Агнес, которая так и норовит уйти со двора, стоит мне на минуту оставить ее без присмотра. Я просто не в состоянии следить за ней день и ночь. Так что Хильду я не видела.

И все, положила трубку.

— Стерва! — сказал Клемо и поднялся. — Пойду искать.

— Если ты действительно так волнуешься, то оставайся лучше у телефона. Я отправлюсь на поиски с Элис и Берти. Он на машине объедет округу, а мы до темноты пройдем по всем тропинкам.

После некоторого колебания Клемо согласился.

— Ты, Эстер, верно, считаешь, что я зря шум поднимаю, но мне действительно тревожно за Хильду.

Эстер пожала плечами.

— Хильда не из тех девочек, что могут попасть в беду. Она вполне способна за себя постоять.

— А вдруг она просто боится возвращаться домой?

— Боится? Кого, тебя?! Вот насмешил!

Но ближе к одиннадцати он, не в силах больше ждать, позвонил в полицию.

В наши дни лишь в очень немногих участках полицейские дежурят по ночам, и потому разговаривать Джеймсу пришлось с городским управлением. А ведь еще совсем недавно можно было запросто звякнуть своему участковому, которого ты знал по имени, поболтать с его женой…

— Сколько лет вашей дочери, сэр?

— Семнадцать, — сказал он виновато. Чертова Эстер!

— В наше время гулять до одиннадцати это не очень поздно для молоденькой девушки, сэр. У вас есть особые причины для беспокойства?

Ну, это уже слишком!

— Да, вот именно, особые причины! — рявкнул Джеймс в трубку, но тут же умерил свой пыл. — Извините, немного перенервничал.

Через пару минут разговора в подобном тоне ему пообещали прислать патрульную машину.

— В течение получаса, сэр. Сообщите все детали нашему сотруднику… Хотя я не стал бы так переживать. В большинстве случаев объяснение самое простое.

Клемо дожидался на пороге дома. Ночь выдалась тихая и ясная. Ему были видны огни городка и тускло светящееся море вдали. Две машины въехали на стоянку кемпинга. Окна большинства домиков на колесах были уже темны — любители такого отдыха спать ложатся рано. Зато в нескольких палатках на верхней площадке сквозь голубое, зеленое или оранжевое полотно мутно просвечивали лампы. Ему показалось, что ждал он долго, но на самом деле прошло всего минут двадцать, и он увидел синий маячок полицейской машины, свернувшей в его сторону с шоссе.

Один из двух патрульных остался в машине на связи, а второй проследовал за Клемо в гостиную, редко посещаемую и пропахшую сыростью. Туда же сразу явилась Элис.

— Я — констебль Бакстер. Что там у вас с дочерью, сэр?

Клемо принялся рассказывать, а полицейский слушал; старый служака, он успел повидать на своем веку достаточно человеческой жадности, похоти и прочих пороков. Незамужняя семнадцатилетняя девчонка беременна? Подумаешь, большое дело!

— А с этим молодым человеком — Ральфом Мартином… Вы с ним разговаривали?

— С ним разговаривала я, — вмешалась Элис. — Он очень встревожен и сегодня весь вечер не слезал с велосипеда, искал ее.

— Он сообщил, из-за чего они поссорились?

— Ральф рассердился, когда Хильда сказала, что собирается сделать аборт. Ему бы хотелось жениться на ней и сохранить ребенка.

Констебль Бакстер делал пометки. Блокноты полицейских могли бы послужить неисчерпаемым источником сюжетов для литераторов.

— Стало быть, он и не пытается отрицать свою причастность?

— Пусть только попробует! — воскликнул Клемо. — Моя дочь — порядочная девушка.

— Разумеется, сэр! Мне в любом случае придется поговорить с парнем самому, но некоторые вещи хорошо знать заранее. Значит, баркас причалил в Хейвене, чтобы его пассажиры могли попить чаю, и ваша дочь ушла, сказав, что доберется домой на автобусе…

— Но она не вернулась! — Клемо сделал особое ударение на частице «не». — Надеюсь, вы понимаете, что нам известна только одна версия, его собственная.

— Однако это все, чем мы на данный момент располагаем. Но не сомневайтесь: Мартина-младшего мы допросим, и нас ему не одурачить.

— А как насчет того, чтобы организовать ее поиски? Полицейский посмотрел в темноту за окном.

— Имеет ли это сейчас смысл, сэр? Если она не вернется домой до рассвета, мы сразу же возьмемся за дело. Кстати, если бы она пошла от Хейвена пешком, то как, по-вашему, каким путем?

Ответила Элис:

— Так сразу не скажешь. Если ей хотелось поразмыслить дорогой, она могла отправиться тропкой вдоль берега, хотя это и кружной маршрут. Гораздо ближе по полям мимо Трегеллеса, фермы моей тетушки. Их земля граничит с нашей повыше, вдоль долины.

— Трегеллес… — могло показаться, что полисмен повторил это название с несколько странной интонацией. — Вы созванивались со своей тетей?

— Да, но Хильды она не видела. Сегодня вечером мы вдвоем обошли тропинки, которыми она могла воспользоваться, а мой муж обследовал на машине проселочные дороги.

Полицейский кивнул.

— Вы сделали все, что могли. Теперь постарайтесь успокоиться. Утром мы приступим к организованным поискам… То есть если будет необходимость. Опросим жителей Хейвена, которые могли ее видеть, побеседуем с пассажирами баркаса — может, кто что слышал. По местному радио передадим объявление о розыске. Само собой, поставим в известность береговую охрану и всех наших людей… А сейчас мне нужны от вас приметы Хильды, во что она была одета и, по возможности, недавняя фотография.

Черные мраморные часы на каминной полке пробили четверть первого.

Чарли Мартин и его семья жили в небольшом, похожем на куб доме, стоявшем чуть повыше портовых зданий. Когда в дверь позвонил полицейский, Чарли откинул занавеску в окне второго этажа и выглянул наружу.

— Что такое?

— Полиция.

— Вижу, что полиция. Чего вам надо?

— Поговорить с вашим сыном Ральфом.

Возражений не последовало. Минуту или две спустя Чарли, натянувший брюки прямо поверх пижамы, провел констебля Бакстера в гостиную.

— Парень сейчас спустится. Он совершенно измотан.

Чарли втиснул свое грузное тело в жалобно скрипнувшее плетеное кресло.

— Вы, конечно, по поводу девчонки. Он собирался искать ее всю ночь, да я запретил ему и думать об этом. Напрасная трата времени!

Явился Ральф, он выглядел издерганным и усталым и уселся в кресло рядом с отцом.

— У меня буквально пара вопросов. Скажите, вы поссорились с Хильдой во время морской прогулки сегодня днем?

— Да, это я виноват. Повел себя как дурак, — голос его дрогнул.

— Ничего подобного! — вмешался в беседу Чарли. — Просто мальчик не хотел, чтобы от его ребенка — моего внука! — избавились, как от паршивого котенка.

— Мне нужно было дать Хильде время все хорошенько обдумать. Зря я затеял этот разговор на глазах у посторонних.

Стены небольшой комнаты почти сплошь покрывали фотографии в рамках, на которых примерно в равных долях были представлены катера и члены семейства. Самое почетное место отводилось увеличенному снимку, на котором была запечатлена пара, явно родители Чарли.

— И сильно вы разругались?

— Нет, не сказал бы.

— Выкладывай, как все было.

Юноша рассказал.

— А потом вы пристали в Хейвене, и Хильда ушла?

— Да.

— Она предупредила тебя, что так поступит?

— Нет! Я и не предполагал даже, а она — бегом по ступенькам и скрылась… Я еще не успел толком причалить. Крикнула только, что поедет домой на автобусе. Я никак не могу в толк взять… То есть мы ведь даже не поссорились. Так, поспорили немного.

Констебль Бакстер посмотрел парню прямо в глаза.

— И именно тогда ты ее видел в последний раз?

— Да. Когда я пришвартовался и помог пассажирам сойти на пристань, ее уже и след простыл.

— Ты догадывался, что Хильда могла забеременеть?

— Нет, мне и в голову это не приходило, пока она не сказала мне сегодня.

— Но ведь ты не мог не знать, что именно этим может кончится то, чем вы с ней занимались?

Ральф густо покраснел, бросил взгляд на отца, потом отвел глаза.

— Я не предполагал, что это… ну, что случилось… может произойти так вот, сразу…

В воскресенье утром

Наутро о пропавшей девушке по-прежнему не было никаких известий. Были размножены ее фотографии, поставлены в известность подразделения береговой охраны, а после десятичасовых новостей по местному радио передали обращение к населению с просьбой сообщать любую имеющую отношение к делу информацию. В довершение всего полицейские и добровольцы с собаками прочесали в округе все дороги и тропы, заглянули за каждую изгородь, в каждую канаву. Полисмены навестили наудачу некоторых хейвенских домовладельцев в надежде узнать хоть что-то.

Многие в Хейвене знали Хильду как подружку Полы Симмондс, а трое горожан видели ее днем в субботу. Они в один голос показали, что девушка торопливо шла прочь от гавани и была одна. Это, впрочем, не давало ответа на вопрос: поехала она домой на автобусе или пошла пешком? Однако водитель автобуса хорошо помнил, что в городке посадил четверых пассажиров, ни один из которых нисколько не походил на Хильду Клемо.

Засим было принято решение начать полномасштабное расследование.

Если девушку (или «юную особу», как на юридическом языке называли всякого, кому уже исполнилось четырнадцать, но нет еще восемнадцати) позже найдут в канаве изнасилованной и задушенной, начальству меньше всего хотелось бы услышать в свой адрес обвинения в бездействии. При всем том дилемма не из легких: полицейским приходится не раз все взвесить, прежде чем устраивать массированные поиски очередного подростка, которому взбрело в голову отправиться на поиски приключений, не поставив в известность родителей. С Хильдой Клемо — как почему-то почувствовали все — случай был иной.

Для порядка допросили работников автобусной станции, водителей автобусов и таксистов в Труро и Сент-Остелле. Впрочем, были ли у девушки при себе деньги? Сумка у нее точно была, но никто не знал, что в ней лежало. Дело осложнялось тем, что наступило воскресенье.

После множества телефонных звонков удалось выяснить местонахождение некоторых пассажиров «Прибоя». По удачному совпадению, сразу трое из них остановились в одной гостинице. Это были мисс Джессап, учительница, а также мистер Алек Шипман, бывший строитель, и его супруга. Они сумели кое-что добавить к тому, что уже знала полиция. К примеру, никто не удосужился поинтересоваться, что делал Ральф Мартин, пока пассажиры пили чай. Эти же трое заметили, что на баркасе он не остался; они подумали тогда, что он бросился вслед за девушкой.

— Он сделал это сразу же?

— Нет, сразу он не мог. Ему нужно было сначала привязать катер и помочь нам сойти на берег, — сказал мистер Шипман.

— Он прошел, вернее почти пробежал, мимо меня, как раз когда я уже входила в кафе, — сказала мисс Джессап. — А к отплытию вернулся с опозданием.

— И сильно он опоздал?

— Нам был отведен на чаепитие час, а прождали мы еще по меньшей мере минут двадцать.

Миссис Шипман подтвердила это.

— Да, все верно. Его не было на месте, чтобы помочь старикам взойти на борт. А явился он запыхавшийся, словно бежал, — она помедлила и добавила: — Должна признаться, что мне стало жаль паренька. По-моему, глаза у него были заплаканные.

— Зато когда мы наконец тронулись в обратный путь, баркас летел, как на пожар, — заметил мистер Шипман с многозначительным смешком.

Позже, в воскресенье днем, Ральфа Мартина «пригласили» в полицейское управление городка для дачи показаний. Туда он был доставлен патрульной машиной. Потом он сидел в мрачноватой комнатушке с высоким окном, и человек в форме сержанта полиции, но больше смахивавший на похоронных дел мастера, заносил все, что он говорил, в специальные протокольные бланки. Но сначала ему дали подписать заранее отпечатанное заявление, что показания он дает добровольно и осознает, что сказанное может быть использовано в качестве доказательства в суде. Руки его так дрожали, что расписался он с немалым трудом.

Несмотря на его очевидный испуг, допрос шел достаточно гладко, пока не настал черед рассказать, как Хильда сбежала с баркаса в Хейвене.

— Когда ваши пассажиры сошли на берег, вы остались на баркасе?

Небольшая заминка, потом последовал ответ:

— Нет.

— Тогда что же вы сделали?

— Я пошел вслед за Хильдой, чтобы догнать ее.

— С какой целью?

— Я хотел извиниться, что расстроил ее, — он слегка покраснел.

Сержант добросовестно записал: «Я хотел извиниться, что расстроил ее». На бумаге эти слова выглядели нелепо. Доводилось ли когда-нибудь этому угрюмому сержанту бегать за девушкой, чтобы извиниться перед нею?

— И вы догнали ее?

— Нет.

— Где вы ее искали?

— Я дошел до автобусной станции, но там ее не оказалось. Тогда я подумал, что она могла пойти пешком, и прошелся немного по тропе вдоль берега…

— Но и там ее не нашли?

— Нет, и там тоже.

«Там я не нашел ее тоже», — записал сержант.

— Почему вы не сообщили офицеру, который допрашивал вас вчера вечером, что пошли вслед за девушкой?

После секундной растерянности:

— Я не хотел, чтобы отец знал.

— Что вы пошли за ней?

— Нет, что я бросил катер и заставил пассажиров ждать, что они без меня поднялись на борт. Есть ведь страховка и все такое…

«Я не сказал об этом, потому что не хотел, чтобы мой отец узнал…» — еще одна строчка в протоколе.

В понедельник утром

В понедельник утром дело Хильды Клемо вошло в сводку происшествий за выходные дни, которая легла на рабочий стол Чарльза Уайклиффа, шефа сыскного отдела главного полицейского управления. Краткий отчет завершало резюме: «Некоторые аспекты этого происшествия вызывают озабоченность». Кто-то хотел прикрыть свою задницу.

— Выясни, пожалуйста, что сие означает и какие меры приняты, — обратился он к своей персональной помощнице, невозмутимейшей Диане.

Ответ был им получен уже через полчаса.

— У ведущего дело следователя есть подозрение, что совершено убийство. Девушка из вполне благополучной семьи и, хотя она беременна, считается маловероятным, чтобы она могла сбежать из дома или натворить что-нибудь еще.

— Тогда почему нельзя было так и написать?

— Они продолжают поиски.

— Об этом можно было догадаться. Но за кого они меня держат? Я им что, репортер какой-нибудь?

Диана благоразумно промолчала.

— Вызови ко мне мистера Скейлса.

Диана вышла, прихватив с собой ворох просмотренных за утро бумаг. Она непременно даст Джону Скейлсу понять, что настроение начальства сегодня непредсказуемо (слух об этом молниеносно дойдет до нижних чинов). Потом она принесет Уайклиффу чашку черного кофе покрепче, пусть он и не просил об этом.

А все потому, что великолепное (в смысле погоды) воскресенье было безнадежно испорчено появлением незваных гостей: «Надеюсь, ты не против, что мы к тебе завалились? Мы же сто лет не виделись…»

Через некоторое время явился Джон Скейлс — заместитель Уайклиффа, прекрасный администратор, больше похожий на управляющего банком, чем на полицейского. Он принес тоненькую папочку со всеми имеющимися материалами дела.

— Я также связался с ними по телефону. Кратко изложу суть, сэр: по всей видимости, они сделали все от них зависящее по части организованных поисков с привлечением добровольцев под надлежащим руководством со стороны полиции. Была обследована вся подконтрольная территория, включая и пустующие здания. Особенно тщательно поиск велся на кратчайшем из маршрутов, которые могла избрать девушка. Позвольте, я продемонстрирую это на карте…

Скейлс расстелил на столе крупномасштабную служебную карту.

— Вот тропа через поля; она проходит по землям фермы Трегеллес, которые примыкают к кемпингу Клемо и принадлежат их родственникам. А вот здесь, где начинаются владения Клемо, тропа сворачивает в лес и огибает заброшенную каменоломню, от которой остался затопленный водой карьер. Как раз сейчас там ведет поиск аквалангист.

Он замолчал, дав Уайклиффу возможность изучить карту, потом подытожил:

— По-моему, тамошние ребята неплохо справляются, сэр.

— Возможно, но я все равно считаю, что пора за это дело взяться нам, Джон. Собери-ка небольшую группу, старшим назначим Керси.

Они обсудили кандидатуры: кто свободен, кого можно освободить, кто на каком месте нужнее. Потом встал вопрос о базе для группы.

— Для начала, Джон, нужно выделить им штабной автобус, а там посмотрим.

Чин позволял Уайклиффу не вдаваться в детали, не расставлять точек над i. Умение делегировать свои полномочия — великая вещь, но чтобы Уайклифф научился этому, потребовалось немало времени.

Когда Скейлс удалился, он открыл папку с делом и стал рассматривать фото, с которого глядела на него пропавшая девушка. Она была не просто хорошенькой, а красивой, и только вступала в пору зрелости, когда ей неизбежно предстояло стать центром притяжения самых сильных эмоций. Первое впечатление — улыбающееся, открытое лицо, но затем можно было заметить в нем и некую тревожную несообразность. Глаза не улыбались вместе с губами, непроницаемые глаза — они все видели, но заглянуть в себя не позволяли.

Неужели одна фотография может сказать так много?

Вероятность, что девушку убили, все возрастала, а Уайклифф придерживался теории, что убийца и его жертва в чем-то всегда дополняют друг друга. Только при полностью бессмысленных убийствах в драме смерти жертве отводится пассивная роль чистого статиста. В большинстве же случаев на преступление провоцирует какое-то действие — совершенное или предполагаемое. Потому так важно получше узнать именно жертву.

Но может оказаться, подумал Уайклифф, получше узнать эту девушку будет весьма непросто.

Он слегка припозднился к обеду в свой обычный ресторан и прошел к любимому столику, раскланиваясь с другими завсегдатаями, уже приступившими к еде.

«Трапезный дом Тигью», впервые открывшийся в 1892 году, мало изменился за прошедшее столетие. Длинный и узкий зал, напоминавший железнодорожный вагон, вдоль одной из стен которого располагались отдельные кабинеты-купе. Никакой музыки, почти никаких разговоров — даже официантки чаще откликались на едва заметные жесты, чем на громкие оклики. Здесь ему хорошо думалось.

— Сегодня могу порекомендовать баранину, сэр…

Полпинты «Стеллы Артуа», хорошо охлажденного пива, принесли и поставили ему под правую руку. Не успел он допить его, как прибыла баранина. Вместо десерта — большая чашка черного кофе.

Он расплатился у кассы на выходе, где маленький сухонький старичок наколол его счет на штырек и аккуратно уложил деньги в выдвинутый ящик.

— До свидания, мистер Уайклифф!

От всего этого веяло успокаивающим постоянством.

Вернувшись в офис, он быстро просмотрел докладные у себя на столе. Одна из них касалась пропавшей девушки: «Хильда Клемо — дело об исчезновении. Подводное обследование каменоломни — результат отрицательный». Чертов канцелярист! Почему нельзя просто написать: «Мы не нашли ее»? Он был раздражен и нервничал.

«Предложения по реорганизации ночного патрулирования с особым вниманием к координации между уголовной и дорожной полицией». Бумажища страниц на десять или двенадцать, спущенная сверху с припиской: «Ваши замечания, пожалуйста».

Он взял блокнот и открыл «Предложения» на первой странице: «Цели реорганизации» со списком от первого до седьмого пункта. Следующие несколько минут он просидел, уставившись на документ и делая себе маникюр кончиком спички.

Наступил относительно спокойный период: число серьезных преступлений временно снизилось — профессионалы расслаблялись на курортах Сейшельских или Багамских островов. Уже вторую неделю солнце сияло от рассвета до заката; горожане щедро поливали свои садики и плескались в бассейнах, повергая в уныние работников местных советов по водоснабжению, которые начинали верить, что происходящее есть заговор против них Бога и людей.

Казалось, половина населения страны уехала отдыхать, и Уайклифф мог себе позволить не работать сверхурочно, занимаясь в основном бюрократическими делами в уютном плену своего кабинета с хорошей звукоизоляцией и кондиционером. В пять он покончит с исходящими бумагами, а к шести будет уже дома.

Жирная муха непостижимым образом преодолела лабиринт коридоров и с злобным жужжанием билась теперь в стекло плотно закрытого окна кабинета Уайклиффа. Он затеял было охоту на нее, но быстро сдался и вернулся в свое кресло. Муха бесцеремонно уселась на его бумаги.

Он принял решение, когда часы показывали три минуты четвертого. Быстрая уборка на столе, пара звонков по телефону, вот он уже стоит перед рабочим столом Дианы.

— Поеду и посмотрю, как там дела у Керси.

— Что, сейчас?

— Сейчас.

— А как же…

— Ничего. Меня можно будет застать дома сегодня вечером или здесь завтра утром.

Его, как школяра, распирало от собственной решительности.

Когда он въехал в городок, туристы уже начали разбредаться по своим отелям, пансионам и кемпингам. Те же, кто приезжал сюда на день, давно отправились восвояси. Штабной автобус уже стоял на месте — у западной оконечности пристани, ближе к рыбачьему затону. Кое-кто неплохо поработал.

Диксон исполнял обязанности дежурного, а в чуть более просторной кабинке внутри автобуса Керси выслушивал отчет инспектора Роуза из городского управления полиции. Роуз был молод, только что получил очередное повышение, явно стремился к блестящей карьере и потому делал все, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Уайклифф сразу же забросал его вопросами о ходе расследования.

— Как я понял, вы теперь почти не сомневаетесь, что девушка мертва, а мы, скорее всего, имеем дело с убийством?

— Похоже, что так, сэр.

— В таком случае необходимо найти труп. Мне доложили, что вы весьма тщательно прочесали местность и с помощью аквалангиста обследовали затопленную каменоломню. А не могли труп сбросить в море?

Роуз нахмурился.

— Это не так-то просто сделать с берега, сэр.

— Понимаю, понадобилась бы лодка. Но разве достать ее проблема в здешних краях?

Роуз насторожился: ему почудилось, что он попал на экзамен.

— Но тело еще нужно было бы погрузить в лодку, сэр, а тут на берегу ничего нельзя сделать ни днем, ни ночью, чтобы кто-нибудь не заметил. Кроме того, как я только что рассказал мистеру Керси, последняя информация, которую мы получили, делает эту версию маловероятной. Выяснилось, что девушка, действительно, направлялась домой пешком и шла полевой тропинкой через ферму где-то после половины пятого в воскресенье.

— Откуда такие сведения?

— Я уже собирался ехать сюда к вам, когда мне в офис позвонила миссис Раштон. Она живет на самой окраине Хейвена. В воскресенье примерно в половине пятого у изгороди рядом со своим домом она видела молодого человека с девушкой. Ей показалось, что они ссорились. У юноши был очень расстроенный вид. Данные ею словесные портреты не оставляют сомнений, что это были Хильда Клемо и Ральф Мартин.

— Но ведь Мартин отрицает, что виделся с девушкой после того, как она сошла с баркаса.

— Стало быть, лжет.

Категоричность Роуза не понравилась Уайклиффу, который не бывал категоричным почти никогда.

— А где же была ваша свидетельница раньше?

— Это очень пожилая женщина, живет одна. Она слышала о пропавшей девушке, но никак не связала это сообщение с той парочкой, которую видела накануне. А сегодня днем в разговоре с соседкой упомянула об увиденном, и та уговорила ее связаться с нами.

Да, все объяснялось до зевоты просто.

Уайклифф повернулся к Керси.

— Нужно послать кого-нибудь, чтобы снять с нее показания.

— Уже сделано, сэр, — откликнулся Роуз.

Уайклифф смерил молодого офицера взглядом, который, казалось, был лишен всякого выражения, но непонятно почему мог внушить робость.

— Может, вы и парня уже взяли под арест?

Роуз выглядел обескураженным.

— Нет, сэр. Но ведь нам нужно будет вызвать его для нового допроса, верно?

— Конечно. А скажите-ка, эта изгородь, возле которой молодые ссорились, где в точности она находится?

— Прямо у тропы, что ведет через Трегеллес — ферму родственников Клемо — и мимо каменоломни к кемпингу.

— Что вам известно о семье девушки?

— Ее отец Джеймс Клемо — вдовец. Его жена умерла, когда Хильде было четыре.

— Женат повторно?

— Нет, сэр. У Хильды есть сестра Элис — ей двадцать восемь или двадцать девять. Она замужем за Альбертом Харви, которого по-семейному зовут просто Берти. У них маленький сынишка, живут они в отцовском доме и работают в кемпинге. Еще одна их родственница — Эстер Клемо — ведет домашнее хозяйство. Вот, собственно, и вся семья, сэр. Хотя я должен, наверное, упомянуть и о том, что на прошлой неделе умерла мать Джеймса Клемо. Похороны были в пятницу. То есть за день до того, как пропала Хильда.

Уайклифф кивнул.

— Это ясно. Теперь что касается обитателей этой фермы… Трегеллес. Надеюсь, вы уже разговаривали с ними?

— Да, конечно, сэр. Это семья Рул: вдова, которой уже под шестьдесят, и ее сын. Они в родстве с Клемо по линии матушки Джеймса, той самой, что умерла на прошлой неделе. Сын слаб головой, но справляется почти со всеми работами на ферме. Впрочем, их трудно назвать настоящими фермерами — в основном они промышляют тем, что берут на откорм чужой скот. С ними живет еще старушка — золовка миссис Рул.

— Что они за люди?

— Сын мне показался малым безвредным и дружелюбным. По словам их участкового констебля, ничего плохого за ним сроду не водилось. Зато его матушка — изрядная скандалистка. Со старой леди я не встречался — она совсем уже дряхлая. Они говорят, что Хильду в субботу не видели, но у меня осталось впечатление, что они что-то скрывают.

— Вы догадываетесь, что именно?

— Пока нет, сэр, но я собираюсь это выяснить, если мне будет позволено заниматься расследованием и дальше.

— Понятно… Однако в настоящий момент, если вы закончили передавать дела мистеру Керси, вам лучше будет как можно скорее вернуться к себе в управление.

Роуз ушел, гадая про себя, где допустил просчет.

Керси сказал:

— Он хорошо потрудился. Вам не кажется, что вы были с ним излишне суровы, сэр?

— Кто, я? — Уайклифф казался искренне удивленным. — Впрочем, признаюсь, терпеть не могу такого стиля работы. Он словно хотел сказать: «Посмотрите, до чего же я хорош!» Это непрофессионально. Есть два типа трудолюбивых полицейских. Одни стремятся дело сделать, а вторым лишь бы выслужиться.

У всегда флегматичного Керси эти слова вызвали более чем горячую реакцию.

— Мне ль этого не знать, сэр! Я-то всегда принадлежал к первому типу, и инспектора получил только в сорок лет. А Роуза уже произвели, хотя ему нет еще и тридцати. Жаль, времени не вернуть, а то уж я бы своего теперь не упустил!

Ироническая усмешка.

— Возможно, ты и прав. Но Роузу все равно не повредит, если ему дать понять, что он еще далеко не все сделал, чтобы заслужить царствие небесное.

Эти двое проработали бок-о-бок не один год и достаточно чувствовали настроение друг друга, чтобы во многих случаях обходиться без лишних слов.

Керси закурил сигарету.

— Вижу, вас сильно взволновала история с этой девушкой, сэр. Иначе вы бы сюда не примчались. Местные парни вполне справлялись и без нас. Если она завтра объявится живая и здоровая, уж они над нами похихикают.

— Ты думаешь, меня это хоть немного волнует? — бросил Уайклифф зло. Потом продолжил спокойнее: — Да, я в тревоге, Дуг. Она не подает о себе вестей уже сорок восемь часов. Согласен, здешняя полиция все делает правильно, но нам необходим более широкий подход. Если она мертва, значит, труп надежно спрятан, и на его поиски могут уйти недели или даже месяцы. Нужно попробовать пойти другим путем. Кто мог стать ее гипотетическим убийцей? Знаю, можно ответить на этот вопрос так: «Кто угодно». Но ведь исчезла она, скорее всего, по пути домой, когда шла мало кому известной тропинкой. А это указывает на кого-то из местных, вполне возможно — на человека, который был ей знаком.

— И что же?

— А то, что мы должны хорошо узнать ее, изучив ее семью, ее школу, ее друзей и ее недругов тоже, если таковые имеются. Школьники сейчас на каникулах, но необходимо выяснить, кто из учителей чаще с ней общался — их можно будет разыскать. А потом нужно разговорить этого паренька. Кажется, он солгал, но это еще не значит, что он законченный лжец. Я вообще не верю, что это дело из серии «мальчик девочку любил», однако он может что-то знать, сам не подозревая об этом. И есть ведь еще сплетни. Давай найдем благовидный предлог, чтобы послать наших людей по тем домам, где их можно собрать побольше… Кстати, кого ты включил в свою группу?

— Пока только Диксона, Кэрноу и Шоу. Люси Лэйн должна сегодня развязаться с бумажной работой по делу о поджоге и сможет присоединиться к нам завтра с утра, если будет нужно. Шоу сейчас подыскивает для нас пристанище, а Кэрноу я отправил привести парня.

— Шоу пора найти для штаба нашего расследования подходящее помещение; невозможно долго ютиться в этом спичечном коробке.

Шоу был в их подразделении чем-то вроде завхоза и администратора.

— Думаете, эта волынка надолго?

— Мне кажется, да.

После некоторой паузы Керси спросил:

— Вы возглавите расследование, сэр?

— Я? Нет. Я сегодня же возвращаюсь домой. Это дело ведешь ты.

Керси криво усмехнулся, но ничего не сказал.

Уайклифф смотрел в маленькое окошко, стараясь составить представление о городке. На пирсе расположились два рыбака, занятые починкой сетей, в точности как Иаков и Иоанн почти за две тысячи лет до того, но с той разницей, что их сети были из зеленого и оранжевого нейлона, а Иисус вряд ли мог показаться теперь поблизости.

Прибыл инспектор Кэрноу, который привел с собой Ральфа Мартина. Присутствие в штабном автобусе начальства явно удивило Кэрноу.

— Мартин-младший доставлен, сэр.

— Я — старший инспектор Уайклифф, а это — инспектор Керси. Присаживайтесь.

Юноша опустился на зачехленное сиденье по другую сторону стола; понурив голову и неловко положив руки себе на колени, он, казалось, вот-вот готов был расплакаться.

— Я ознакомился с вашими показаниями о том, что произошло в субботу, — начал Керси. — Однако теперь мы имеем основания полагать, что вы сказали нам неправду. Вы утверждали, что последовали за Хильдой, но не нашли ее.

Ральф Мартин словно не слушал его.

— Тем не менее вас видели, когда вы разговаривали с ней на тропинке, ведущей через поля фермы Трегеллес.

Парень вскинул голову и невидящим взором уставился в окно в сторону гавани.

— Хорошо, я признаю… После того как я пробежался вдоль берега и ее нигде не было видно, я решил попытать счастья на полевой тропинке, хотя мне казалось, что она едва ли могла пойти по ней.

— Почему?

Он помотал головой.

— Даже не знаю… Просто со мной она никогда там не ходила. Я думал, это потому, что ей не хотелось приближаться к дому своей тетки. Их семьи не очень-то ладят. Но именно там я ее и нашел. Она сидела на выступе изгороди. Я спросил, что она делает. Она сказала, что ей нужно подумать.

Прибытие юноши под конвоем в штабной полицейский автобус не могло остаться незамеченным для обитателей домов вокруг гавани; теперь множество глаз следили за автобусом, ожидая, как он выйдет из него — один, в сопровождении полисмена, а то и вовсе в наручниках?

— И после того, как вы с ней повидались, вы все равно утверждали, что думали, будто она уехала домой на автобусе?

Ральф беспомощно развел руками.

— Мои пассажиры слышали, как она сказала, что поступит именно так. Я бы признал, что виделся с ней, если бы стал им противоречить.

— Правильно, вы боялись признаться в этом, потому что знали, что произошло!

— Нет! — воскликнул он со злостью, которую тут же сумел подавить в себе. — Я просто не хотел говорить на эту тему.

— Он не хотел говорить на эту тему! Тогда скажите, о чем вы разговаривали с Хильдой?

— О ребенке и что нам делать.

— Вам вдвоем?

— Да. По крайней мере, мне так хотелось, — ответил Ральф после долгой паузы.

— А что же Хильда?

Уайклифф заметил, как смятение на лице юноши сменилось выражением отрешенно-упрямым.

— Больше я ничего не скажу. — На его глазах снова блеснули слезы.

— А она сказала вам, что собиралась делать после того, как вы распрощаетесь?

— Нет, но я видел, как она пошла через поле, и мне это показалось очевидным.

— И у вас не возникло опасения, что она может наложить на себя руки?

— Нет!.. Она ведь не сделала этого?! Не сделала, правда?

— Нам пока не известна ее судьба. У кого-нибудь могли быть причины убить ее?

Он свел ладони вместе, крепко стиснув переплетенные пальцы.

— Если бы я только мог знать…

— Что именно?

— Так, ничего…

— Надеюсь, вы понимаете, что легко можете быть заподозрены в причастности к ее исчезновению? Вы уже дважды солгали полиции и, весьма вероятно, продолжаете вводить нас в заблуждение сейчас. Ведь вполне возможно, что вы последовали по тропе вместе с ней, серьезно поссорились, а потом вы…

Ральф резко повернулся к Уайклиффу и хрипло сказал:

— Вы считаете, что она мертва… Вы ведь об этом толкуете, верно?

— Мы говорим о том, что должны рассмотреть все версии, что вы, насколько нам известно, были последним, кто ее видел, и что вы осложняете и свое и наше положение своей ложью и нежеланием дать нам полную информацию.

Мартин еще какое-то время сидел в скованной и напряженной позе, потом вдруг сразу обмяк, плечи понуро опустились.

— Думайте, что хотите! — сказал он и после небольшой паузы добавил: — И делайте, что хотите.

— Мы с тобой не в игрушки играем, парень! — вскинулся на него Керси. — По-моему, ты что-то не то вбил себе в голову. Мы с тобой пока по-доброму, но все может быть совершенно иначе. У нас еще остались вопросы; отвечай на них сразу, а не то мы тебя мигом доставим в ближайший полицейский участок и продержим там, пока все не расскажешь.

Странно было наблюдать, как эта маленькая драма разыгрывается именно в тот момент, когда вечернее умиротворение спускается на гавань и окружающий ее городок. В кафе и ресторанчиках на портовой площади посетители углубились в изучение меню. Стоял сезон высоких приливов, но отлив уже давно начался, и маломерные суденышки в гавани едва доставали бортами до пирса; на некоторых из них лязгали инструментом механики, возившиеся с движками, на яхтах чинили рангоуты. На леерах, кромках бортов и верхушках мачт расселись чайки и замерли, посверкивая глазками-пуговицами.

Юноша устало махнул рукой.

— Хорошо, что вам от меня нужно?

Теперь за него взялся Уайклифф.

— Хильда беременна. Это ваш ребенок?

Слегка покраснев, Ральф сказал:

— Конечно, мой. К чему это вы клоните?

— Позвольте вопросы сейчас задавать мне. Давно ли вы с ней состоите в интимной связи?

— Недавно, — сказано с мрачным видом.

— Что такое «недавно»? Месяц? Или, может быть, год?

Нервными движениями Ральф принялся массировать себе ляжки. Раз или два он хотел что-то сказать, но слова не шли. Потом он все же выдавил:

— Так получилось с первого раза.

— У нее это в первый раз было с вами?

Ральф помедлил с ответом.

— По-моему, это ее личное дело.

— Точнее, было ее личным делом. Теперь это необходимо установить нам. Так что отвечайте на вопрос.

— Думаю, она уже с кем-то спала… Но это не значит… Я хочу сказать, что она не была…

Уайклифф переглянулся с Керси, потом сказал:

— Я оставляю вас на попечение мистера Кэрноу. Это наш сотрудник, который привел вас сюда. Он снимет с вас новые показания, и мой вам совет — будьте на этот раз откровенны.

— А потом меня отпустят?

— Возможно.