*

Я засыпал, как вдруг вбегает к нам в землянку телефонист.

– Ткаченко, быстро бери рацию и давай на машину!

Скоро вышел и наш командир полка, любимец всех гвардейцев, подполковник Васильчев. С ним какой-то полковник.

Перед тем как тронуться, подполковник спросил меня:

– Ну как, Ткаченко, радиостанция в порядке?

– В порядке, – говорю, – надеюсь, не подведёт, товарищ подполковник.

– Смотри же!

Это он всегда так, для порядка. Накануне мы с радиомастером Щербаком Виталием Семёновичем заменили подработанные лампы, поставили новое питание, все контакты зачистили.

Едем. До командного пункта три километра.

Вот и высота. Поворот налево – овраг. Машину – в укрытие, мы – на высоту.

Развернул рацию – через 30 минут у меня уже бесперебойная связь со всеми абонентами.

Душа ликует – наконец-то! А в голове мысли о далёкой Сибири. Что сейчас там думает брат, вернувшийся домой после ранения? А что думают все советские люди? Наверное, их думы здесь, с нами, здесь, где немцы всю ночь бросают осветительные ракеты, страшась, как бы русские не застали их врасплох. Что ж, бросайте свои ракеты. Всё равно не поможет: ваш час пришёл, до него осталась считанные минуты.

В 7 часов 30 минут утра запрашиваем дивизионы о готовности. Докладывают, что готовы.

Все то и дело взглядывают на часы.

Командир полка делает рукой знак: подготовиться. У меня уже все стоят на приёме. – Огонь! Все наперебой отвечают:

– Приняли – огонь. Приняли – огонь. Огонь… огонь… Устремляемся к ячейке наблюдения.

Тишину прорезал резкий звук "катюш", а за ними пошло и пошло – весь плацдарм заходил ходуном. Куда ни взглянешь в поле – всюду орудийные вспышки.

Через 30 минут взлетели и рассыпались мелкими искорками сигнальные ракеты. Начался огневой вал. Поднялась пехота.

Докладывают:

– Село Альт Тухенбанд занято. Перед хутором Хаккенов обнаружены траншеи противника и минное поле.

Я был уверен, что наступление на Берлин началось. И что же! Оказалось, что это всего-навсего разведка боем.