Это было, когда наш артиллерийский полк вступил на окраины Берлина.

Батарея поддерживала наступление танков.

Выводить на огневые позиции пушки на машинах было невозможно, потому что с фронта и флангов стреляли немецкие танки и фаустникй. Я решил сломать забор и на руках катить орудие по двору. Через тридцать минут уже была выбрана огневая позиция в сарае. В стене был сделан пролом, так что наружу выглядывал только ствол. Отсюда можно было простреливать две улицы.

Поступил приказ двигаться вперёд. Танк, поддерживаемый моим орудием, пошёл, но уже у следующего дома в танк полетел фаустпатрон. К счастью, этот снаряд не причинил ему вреда. Я успел заметить, откуда бил фаустник, и, пока тот готовил второй выстрел, одним снарядом уничтожил немца. Мы заняли ещё один дом. Немецкие автоматчики и пулемёт, стрелявшие в упор из окон этого дома, также были уничтожены.

Продвинулись ещё метров на двести и были вынуждены остановиться, так как шоссе, вдоль которого мы наступали, уходило под железнодорожный мост, а под мостом была воздвигнута баррикада, из-за которой стреляла немецкая противотанковая пушка. Кроме того, оттуда били автоматчики и фаустникй.

Это была первая баррикада, которую мы встретили в Берлине.

Снаряд моего орудия не пробивал её сорокасантиметровых брёвен. Тогда я решил подняться на железнодорожное полотно и действовать оттуда.

Через огород, через канаву мы покатили орудие на руках, но на полотно взобраться не удавалось: откуда-то бил немецкий снайпер. Надо было выследить, откуда же он стреляет. Несколько раз высунув каску, мы установили, что стреляет он из-за трубы, с крыши четырёхэтажного дома. Тут же, развернув орудие, я снял снайпера первым снарядом. Но полотно простреливали также и автоматчики, так что пушку нам пришлось катить стволом вперёд, прикрываясь от пуль щитком орудия.

Заряжающий стал готовить снаряды. Вдруг откуда-то сбоку застрочил автоматчик. Пришлось залечь, причём единственным укрытием были рельсы.

Хорошо, что лежать пришлось недолго. Танкисты сразу заметили автоматчика и сняли его выстрелом из орудия. Представилась возможность действовать. И надо сказать, что действовал наш расчёт молниеносно. Никого не пришлось торопить. Каждый отлично понимал, что промедлишь секунду – и останешься здесь, на полотне, навсегда. Пока пушку готовили к стрельбе, я обнаруживал цели: два фаустника, стрелявшие из щелей в баррикаде, крупнокалиберный пулемёт метрах в двухстах от баррикады, в подвале ближайшего дома, и один автоматчик на балконе этого же дома, время от времени дававший короткие очереди.

Я указал цели наводчику сержанту Чурикову и приказал уничтожить сначала фаустников, затем автоматчика, – ведь он каждую минуту мог подняться и обстрелять нас, – а затем уже бить по немецкому пулемёту, что в подвале.

Орудие открыло огонь. Действовали только наводчик и заряжающий сержант Куклин, остальные находились в укрытии. За две минуты были уничтожены все четыре цели, и я махнул танкистам пилоткой: "Вперёд!" Поддерживаемый моим орудием, танк двинулся дальше.