Как Мэлли заметил еще тогда, когда в первый раз попал в картер. змею было тесно в его пещере. И если спереди выступала наружу его голова, то сзади выступал его хвост.

В глухой пристройке, от которой дальше к задней оси машины тянулся длинный вал, находилось сплошное тяжелое чугунное колесо. Змей получал от взрывов отдельные толчки. Что касается колеса, плотно насаженного на его хвост, то благодаря своей тяжести оно не сразу поддавалось толчкам, но зато хорошо сохраняло полученный разгон. Поэтому оно выравнивало вращение змея. Куинбус Флестрин называл это колесо маховиком. Сплошной, без спиц, чугунный маховик вращался вместе с коленчатым валом настолько быстро, что казался бы Мэлли неподвижным, если бы не мелькание зубцов, нарезанных по его краю и образующих на нем как бы зубчатый венчик.

Этот венчик делал маховик похожим на огромную шестерню с бесчисленными зубцами. Однако не было никакой второй шестерни, которая образовала бы с ней пару. А шестерня, не имеющая пары, выглядит какой-то никчемной. Не для красоты же нарезаны на ней зубцы!

К пристройке сбоку лепилось вытянутое сооружение, которое Куинбус Флестрин называл стартером. Мэлли оно показалось очень похожим на генератор. В то время как маховик быстро вращался, не было никаких признаков, чтобы в находящемся с ним по соседству стартере происходила какая-либо работа.

Мэлли знал, что стартер был одним из многих помощников двигателя, обступавших его со всех сторон. «Однако, если стартер — помощник, — подумал Мэлли, — то почему же он один совершенно чужд оживленному движению, которое царит во всей машине? Все работает, все так или иначе движется: вертятся шестерни с метками, крылья вентилятора, лопасти водяного насоса, прыгают клапаны. А стартер замер в полном покое».

Но тут же Мэлли вспомнил, что назначение стартера — запускать двигатель. Значит, стартеру полагается сработать только один раз во время пуска. Зато после этого стартеру делать уже нечего, и он пользуется заслуженным отдыхом.

Конечно, самое интересное — находиться в машине во время ее работы. Но куда безопаснее пробираться внутри нее, когда она бездействует. Тут уж ничего не может случиться.

Поэтому Мэлли без особых опасений забрался внутрь стартера. Помня правила поведения в генераторе, он понимал, что и тут надо вести себя так же, как там.

Внутри стартера Мэлли увидел уже знакомую ему картину: тот же якорь с петлями проводов, те же охватывающие его полюсы. Но было важное различие: в канавах вдоль якоря проводов было меньше, зато они были толще; электроны могли легко, без излишних столкновений, пробегать по своему медному пути.

Присмотревшись внимательнее, Мэлли увидел, что и путь электронов был здесь другой.

В генераторе после щетки был перекресток, на котором поток электронов разделялся надвое, и только часть его пробегала по виткам вокруг полюсов. Здесь никакого перекрестка не было: ни один из электронов не мог миновать полюсов, которых к тому же была не одна пара, а две. Только пройдя обмотку полюсов, электроны могли снова попасть на якорь. Поэтому полюсы должны были намагничиваться во всю силу. Значит, и толчок электроны на якоре должны получать особенно сильный.

Легко себе вообразить, что получилось бы, если бы он сейчас заработал. Ни одна пуговица не удержалась бы на одежде Мэлли.

К счастью, стартер бездействовал. Не вращался его якорь. Не шуршали на его шейке черные щетки. Электроны в медных проводах, по-видимому, не покидали своих круговых путей.

Убедившись в том, что в коллекторе на передней шейке стартера нет ничего особенного, Мэлли перебрался на противоположную шейку, которая была направлена в сторону маховика. Да, если эта шейка в генераторе была только концом вала, с помощью которого якорь держался в опоре, то вторая шейка в стартере представляла собой сложное сооружение.

На шейку, как кольцо на палец, была надета трубка. Но в том, как она сидела на шейке, была одна особенность: кольцо можно и сдвигать вдоль по пальцу и крутить на нем. Что же касается трубки, то на ней с внутренней стороны были сделаны продольные выступы, а в шейке были прорезаны продольные же канавки. Выступы трубки заходили в эти канавки. Поэтому трубка была только наполовину так свободна, как кольцо на пальце: она могла сколько угодно двигаться вдоль шейки, скользя своими выступами в ее канавках. Но уж если шейка вертелась, трубке приходилось вертеться вместе с ней. На конце трубки имелся небольшой бортик.

На трубку, в свою очередь, были надеты: сначала похожее на шкив колесо с бортиками, затем толстая витая пружина, а на конце трубки — круглая коробка, в которую упиралась пружина. Снаружи, со стороны маховика, у коробки было второе дно в виде шестерни. «Если бы коробку совсем немного подвинуть по шейке вместе с трубкой, — подумал Мэлли, — эта шестерня могла бы сцепиться зубцами с венчиком маховика». Но она чуть-чуть не доходит, до него, а «чуть», как известно, не считается. Стало быть, эта шестерня, не имея пары, была, как и маховик, одиночкой.

Колесо же с бортиками и пружина были нанизаны на трубку совершенно свободно, как кольца на пальце: они могли и двигаться вдоль трубки, и вертеться на ней. Ни выступов внутри, ни канавок здесь не было. Что касается коробки, то она была зацеплена за бортик трубки.

Над первым из «колец» — над колесом — висел рычаг, короткое плечо которого входило в промежуток между его бортиками. Поворачиваясь, этот рычаг мог двигать кольцо и связанную с ним пружину вдоль по трубке взад и вперед.

Пока двигатель работал, всё — и якорь стартера вместе с шейкой, и всё, что на нее насажено — было совершенно неподвижно.

Вдруг двигатель замолчал — видимо, Куинбус Флестрин выключил его. Теперь остановилось все.

Надолго ли? Мэлли знал, что стартеру придется сработать, когда Куинбусу Флестрину потребуется запустить двигатель. А это рано или поздно должно случиться. Поэтому он решил подождать.

В ожидании дальнейшего Мэлли пробрался в круглую коробку. В ней находился диск, не в пример обоим кольцам намертво насаженный на трубку. В его краях Мэлли увидел несколько вырезов. На наклонном дне верхнего выреза он и примостился.

В парках культуры и отдыха среди прочих аттракционов можно иногда видеть установленное стоймя огромное колесо высотой с четырехэтажный дом. К ободу его подвешены кабинки. Давным-давно, когда такое колесо еще было новинкой, его называли «чертовым колесом». Колесо кружится, пассажиры возносятся в кабине на головокружительную высоту, и перед ними открывается широчайший вид. Дух захватывает от удовольствия!

Мэлли в своем вырезе находился, словно в кабине чертова колеса, но с той разницей, что никаким видом отсюда любоваться не мог. Предметом любопытства для него мог быть только блестящий стальной ролик, неизвестно для чего лежащий на полу. Ролик был достаточно мал, чтобы спрятаться в глубокой части скошенного выреза, но в то же время слишком велик, чтобы поместиться в его мелкой части: здесь мешал борт коробки, в которой находился диск.

Вдруг Мэлли почувствовал, что диск сдвигается с места. Это, конечно, произошло не само собой: там, наверху, Куинбус Флестрин нажимал кнопку стартера. Повернулся рычаг, подвигая колесо вдоль трубки. Колесо толкнуло пружину. Пружина мягко надавила на коробку. Коробка тоже подвинулась, потянув трубку за бортик вместе с собой. Тут Мэлли услышал щелчок, такой легкий, что наше ухо его бы не уловило. Это шестерня, представляющая собой второе дно коробки, подошла к венчику маховика и сцепилась с ним. Таким образом, две одиночные шестерни сошлись друг с другом и образовали пару.

«Если бы теперь, — соображал Мэлли, — завертелся якорь стартера, завертелся бы и диск, сидящий на трубке. А если бы диск как-то соединился с коробкой, в которой сидит, завертелась бы и шестерня, прикрепленная к ее дну. Она привела бы во вращение и маховик, а с ним и коленчатый вал — и пошел бы работать весь двигатель. Еще два «если бы»!»

Но только промелькнула эта мысль в голове Мэлли, как он услышал, что стартер тихонько загудел. Видимо, по его обмоткам побежал ток. Но откуда взялся этот ток, если якорь стартера стоял на месте и не проносил своих петель мимо полюсов? Ток явно шел откуда-то со стороны, но, конечно, не от генератора. Ведь якорь генератора был пока так же неподвижен, как и всё в двигателе, и никакого тока давать не мог.

Как бы то ни было, стартер ожил. Его якорь начал поворачиваться. Таким образом, одно из предположений Мэлли осуществилось.

Это казалось совершенно необъяснимым, а между тем Мэлли мог бы это хорошо понять. Ведь в Лилипутии были повозки. Когда лошадь тянула такую повозку, все колеса, в том числе и задние, вращаясь, катились по земле. А здесь Мэлли познакомился с автомобилем. Это та же повозка, только со своим собственным двигателем. Двигатель вращает задние колеса, и от этого автомобиль едет. Значит, все зависит от того, с какого конца начать: покати повозку — закрутятся ее колеса; заставь колеса крутиться — повозка покатится.

То же можно сказать о генераторе и стартере. И в том и другом имеется якорь с петлями проводов, помещенный между полюсами. И тут дело может начаться либо с одного, либо с другого конца. В генераторе заставляют якорь крутиться — и он дает ток; в стартер посылают ток — и его якорь крутится.

Вот еще одно очень важное свойство чудесной электрической силы, так изумившей Мэлли: она могла давать не только искру и свет, но и движение.

Именно под действием этой силы якорь стартера вместе с трубкой и сидящим на ней диском резко начал свой первый оборот. Раньше работал двигатель, а все в стартере было неподвижно. Теперь, наоборот, двигатель был неподвижен, а стартер ожил, и Мэлли, сидящий в вырезе вращающегося диска, почувствовал себя как на вращающемся чертовом колесе. Только тут не было подвешенной кабинки. Того и гляди, перевернешься вниз головой!

В довершение неприятностей ролик, по соседству с которым устроился Мэлли, дернулся назад, как пассажир в поезде или автобусе, резко берущем с места. Ролик покатился в заднюю, мелкую часть выреза, едва не раздавив Мэлли. Но, не дойдя до конца выреза, в который, спасаясь, забился Мэлли, ролик со щелчком застрял, заклинившись между диском и круглой коробкой, в которой находился диск. Такие же щелчки донеслись и из других вырезов. Видимо, сидевшие в них ролики также заклинились.

Теперь осуществлялось и второе предположение Мэлли: якорь вращался, а коробка через заклиненные ролики соединилась с диском. Вращаясь, коробка через шестерню и зубчатый венчик потянула маховик, да так сильно, что он тоже стал поворачиваться. Вместе с маховиком завертелся коленчатый вал, побежал приводной ремень, завертелись шестерни, заработали кулачковый вал с клапанами и прерыватель с распределителем. Словом, все пришло в движение.

Все быстрее, быстрее вертелся стартер, раскручивая маховик, все быстрее поворачивался коленчатый вал, все чаще доносился свист засасываемой в цилиндры горючей смеси и сухое потрескивание искр в свечах. И вот раздался взрыв в одном цилиндре, в другом, и еще, и еще. Тонкий вой стартера сменился рокотом работающего двигателя. Коленчатый вал вращался уже не от стартера, а от поршней с шатунами и вместе с маховиком быстро набирал скорость. Коробка стала опережать диск, в котором находился Мэлли, выкатывая ролики из мелкой части вырезов, где они были до сих пор зажаты.

Таким образом, коробка опять отделилась от диска. Это произошло в тот момент, когда маховик начал вращаться самостоятельно, со скоростью большей, чем скорость диска.

В этот же момент рычаг стал отводить назад по шейке стартера колесо с бортиком. С ним, вместе с трубкой, отошли и пружина и коробка. Ее второе дно — шестерня тоже отошла от маховика. Это наверху Куинбус Флестрин снял ногу с кнопки стартера, и особая пружина заставила рычаг принять прежнее положение.

Одновременно с этим словно перехватило дорогу току, откуда-то со стороны прибывающему в стартер. Стартер запустил двигатель и остановился; теперь очередь работать была за другими. В вертящейся коробке опять неподвижно застыл диск.

Механизм свободного хода сделал свое дело.

Голова у Мэлли кружилась. Пошатываясь, он вылез из выреза и выбрался из стартера наружу. Ему было уже ясно, как запускается двигатель. Но откуда же берется ток, который заставляет чертово колесо делать обороты?

«Откуда? Да вот из этого провода, который входит в стартер. В этом сомнений нет, ведь каждый провод — это дорога, предназначенная для электронов». И Мэлли, который удивительно быстро приходил в себя после всех выпадающих ему на долю приключений, пошел вдоль этого провода.

Он едва успел сделать несколько шагов, как провод разделился надвое. Пришлось решать, куда пойти.

Мэлли наугад выбрал одну ветвь провода: она проходила мимо реле. По соединительному проводу можно было даже войти внутрь и добраться до той самой площадки, над которой поднимался конец подъемного моста — якоря реле.

«Теперь все ясно, — подумал Мэлли. — Стоит мосту опуститься, как электроны, бегущие из генератора, заполнят собой все пути, идущие от этой площадки. Попадут и в этот провод, который приводит к стартеру».

Вдруг Мэлли остановился и ударил себя по лбу. И как только он мог это подумать! Ведь в момент пуска двигателя в нем ничего еще не движется, не вращается и якорь генератора. Значит, ждать от него тока — то же самое, что ждать ветра от крыльев мельницы, которые и сами-то не будут вращаться без ветра.

С мельницей, конечно, ничего не поделаешь. «А нельзя ли, — подумал Мэлли, — сделать как-нибудь так, чтобы в генераторе якорь начал вращаться еще до того, как двигатель начнет работать?»

Мальчик вспомнил, что однажды у Куинбуса Флестрина не ладилось дело с пуском двигателя. Почему-то стартер не выполнял своего назначения. Тогда Куинбус Флестрин сам стал живым стартером. Он достал из-под сиденья длинную изогнутую рукоятку, вставил ее в отверстие впереди машины и начал крутить.

Мэлли к тому времени уже настолько разбирался в машине, что понимал, для чего это нужно. Конец рукоятки зацепился за передний выступающий конец коленчатого вала и стал вращать его, как это должен бы сделать стартер. А уж вместе с валом пошли шатуны и поршни, завертелся кулачковый вал, а главное, и якорь генератора. Куинбус Флестрин не сделал и двух оборотов рукояткой, как двигатель заработал сам от себя. Но Мэлли заметил, что Куинбус Флестрин дышит тяжело. На кнопку стартера нажимать значительно легче!

Но разве достаточно раскрутить вал, чтобы двигатель начал работать? Не при всяких оборотах якоря генератор дает достаточно сильный ток. При медленных оборотах ток генератора будет бессилен опустить подъемный мост, а только вернется на другую щетку, никуда не выходя из генератора. Если же даже насильственно опустить мост, то все равно ток окажется слишком слаб, чтобы двигать стартер. Настоящую силу ток приобретет только тогда, когда двигатель хорошенько разгонится. Но ведь усилие — и притом наибольшее усилие — требуется именно вначале, чтобы раскрутить еще не работающий двигатель.

Обыкновенно же Куинбус Флестрин пускал двигатель в ход, не поднимаясь со своего места и без помощи пусковой рукоятки — одним нажимом на кнопку.

Нет, если дело обстоит так, какие-то другие электроны оживляют стартер и проходят по толстым виткам катушки зажигания. От них же светятся фары и подает голос сигнал. И не их ли мальчик с пальчик видел с высоты подъемного моста в реле? Тогда, остановившись на самом краю пропасти, он с завистью следил, как неизвестно откуда взявшиеся электроны густой толпой бежали по проводу, в который ему доступа не было…

Несомненно, что эти электроны не имели никакого отношения к генератору. Их движение не зависело от того, работает двигатель или нет, вращается якорь генератора или нет. Никакой подъемный мост не преграждал им дорогу.

Но происхождение этих электронов для Мэлли тогда так и осталось невыясненным. Не разгадает ли он эту загадку, пройдя по другой ветви провода? Вернувшись от реле к тому месту, где провод, выйдя из стартера, разделялся надвое, Мэлли на этот раз пошел по второму пути. Провод на этом участке поразил его своей необыкновенной толщиной. Он отличался от других проводов примерно так же, как большая дорога отличается от полевых тропок.

Скоро показалось массивное прямоугольное здание. Что-то знакомое было в его очертаниях… Ну конечно: вот удушливый, едкий запах, так испугавший Мэлли когда-то! Провод поднимался на плоскую кровлю здания и подходил к приземистому свинцовому столбу, возвышавшемуся с одного ее края.

Не отсюда ли бегут таинственные электроны?

Это здание Куинбус Флестрин называл аккумулятором. И, если Мэлли действительно хочет разрешить загадку до конца, ему, наконец, придется сделать то, от чего он до сих пор уклонялся. Хочешь не хочешь, а надо пробраться внутрь аккумулятора!