На следующее утро она вернулась, и они по привычке поднялись в студию. Все здесь было почти по-прежнему, только теперь абсолютно чистый холст стоял перед помостом, на котором красовался один лишь деревянный стул.

Элинор провела пальцами по изогнутой спинке стула.

– Ты не хотел бы начать другую картину?

Джозайя пожал плечами и поднялся к ней на помост.

– Да, возможно. Но тебе следует хорошенько подумать, Элинор, прежде чем снова позировать мне.

– Почему?

– Один раз позировать художнику – это граничит со скандалом. Но позировать ему дважды, как его любимая модель, – это уже настоящий скандал. Ты так не считаешь? – Он поднес к губам ее руку и поцеловал кончики пальцев. – Не боишься, дорогая?

Она прильнула к нему, прижавшись щекой к его плечу.

– Я над этим не задумывалась.

Он перебирал пальцами ее выбившийся из прически локон.

– Поверь мне, Элинор, это действительно грозит грандиозным скандалом.

Она рассмеялась и оттолкнула его, чтобы высвободиться. Мужская красота Джозайи, как всегда, сражала, но у Элинор сердце замерло, когда она заметила на его лице признаки усталости. Темные круги под глазами придавали ему вид человека, оказавшегося в плену проблем.

– У тебя такой усталый вид…

Джозайя криво усмехнулся.

– Именно это мужчина жаждет услышать от своей обожаемой возлюбленной.

Элинор едва заметно нахмурилась. Пристально взглянув на возлюбленного, проговорила:

– Но если живопись так тебя утомляет, то тогда, возможно… – Она провела пальцами по его бровям. – Может, тебе нужно попробовать… что-нибудь другое…

– Другое? – Он взглянул на нее с удивлением.

– Идем. – Элинор снова рассмеялась. – Почему бы тебе не попозировать мне? – Она повернула его к креслу. – Садись! Посмотрим, не вдохновлюсь ли я на создание собственного шедевра.

– А… – Джозайя уселся в кресло. – Шедевр, говоришь? Ты думаешь, это так легко?

– А насколько трудно? – Элинор слезла с помоста, затем взяла палитру и кисть, после чего пожевала кончик кисточки – она заметила, что Джозайя делал это всякий раз, когда уходил в свои мысли. – А теперь – спокойствие! Вы, сэр, естественно, можете разговаривать, но постарайтесь не двигаться.

– Все художники такие властные? – спросил он.

– Ш-ш-ш… Я сосредоточена на геометрии твоего носа. – Какое-то время она похлопывала кисточкой по подбородку, потом отложила ее и взяла угольный карандаш. – Я сначала сделаю набросок. Посмотрим, смогу ли я продвинуться дальше.

– Ты собираешься изобразить мой нос? А все остальное тоже окажется на портрете? – с ухмылкой спросил Джозайя.

– Все, кроме рук, – ответила Элинор. – Я никогда не умела рисовать руки, так что изображу тебя с руками в карманах. Это видение художника, сэр.

– Полагаю, члены Королевской академии вот-вот окажутся у нашего порога, мисс. Вы настоящий гений! И почему я никогда не думал о карманах?

Элинор в очередной раз рассмеялась.

– Да, почему?.. Ох! – Она выронила карандаш, когда дверной проем студии заполнила высокая темная фигура.

Элинор густо покраснела, поскольку незнакомец застал ее здесь одну, без сопровождения, да еще в такой интимный момент. Джозайя же с удивлением смотрел на нее, все еще не замечая вторжения.

– Что случилось, дорогая? Я шелохнулся и свел на нет твои старания нарисовать мне бородавку на носу?

– У тебя гость, – прошептала Элинор.

Джозайя быстро встал.

– Это уж слишком! Куда смотрит мой дракон?! Кто здесь?!

– Это я. И, как всегда, без приглашения. Но не вини дракона. Твоя экономка, которая поручилась за меня и приказала Криду впустить, в суровости даже превзошла его. – Визитер приблизился к Джозайе и добавил: – Ты что, пошел по стопам доктора Уэста и взял ученицу, чтобы покупать больше угля?

Элинор насторожилась, глядя на странного незнакомца. По выражению его лица она не могла понять, друг он или враг.

– Я не даю уроки, Гейлен. Элинор, позвольте представить вам лорда Уинтерса, Гейлена Хоука. Гейлен – мой надежный друг. Лорд Уинтерс, это мисс Элинор Бекетт, моя муза и вдохновительница.

Элинор дыхание затаила от столь обыденного представления пэру королевства. И еще гуще покраснела от захлестнувшего ее тайного удовольствия при словах Джозайи. «Моя муза и вдохновительница!» Замечательно!

– Ваша милость, для меня большая честь познакомиться с вами, – пробормотала она.

– Это для меня честь. Я не собирался вторгаться сюда, мисс Бекетт. Я думал, ты один, Хастингс, иначе никогда не вломился бы.

Джозайя тут же кивнул:

– Да, понимаю. Но что привело тебя сюда, Гейлен?

– Ничего страшного. Роуэн проговорился – сказал, что картина закончена. Он толковал что-то о твоей гениальности и невменяемости и запретил мне приходить.

– И именно поэтому ты здесь. – Джозайя скрестил руки на груди. – А он упоминал о том, что встретил мисс Бекетт?

– Да, естественно. – Лорд Уинтерс улыбнулся, и Элинор решила, что он ей все-таки нравится. – Ты в последнее время был сам не свой. И поскольку ты так часто отсутствуешь… Гм… в общем, я решил, что пришло время положить этому конец и убедиться…

– Что я не прячусь, впав в какую-нибудь артистическую истерию, и что мое хладное тело не свисает со стропил, верно? – перебил Джозайя. Он подошел к столику и позвонил в колокольчик, вызывая Эскера. – Может, хотите перекусить, лорд Уинтерс?

Гейлен покачал головой:

– Нет, благодарю. У тебя гостья… и мне следует уйти.

Элинор шагнула вперед, решительно настроенная доказать, что не смущена тем, что ее застали в таком месте. Она также надеялась, что Джозайя раньше времени не прогонит друга.

– Уйдете, даже не взглянув на портрет?

Лорд Уинтерс посмотрел на нее с дружелюбной улыбкой.

– Я буду выглядеть немного ненормальным, если сбегу, даже не взглянув, верно?

– Да, конечно. И это сделает твой приход ко мне еще более неуместным, – мудро заметил Джозайя.

– Мистер Хастингс, вы слишком резки с другом, – упрекнула его Элинор. – И я бы не хотела, чтобы лорд Уинтерс подумал, что мое присутствие сделало вас ворчливым.

Гейлен с удивлением взглянул на Элинор и, снова улыбнувшись, проговорил:

– Мисс Бекетт, думаю, моей жене вы понравились бы.

– Такого знакомства следует избегать, – пробурчал Джозайя.

Гейлен пропустил его замечание мимо ушей.

– Не беспокойтесь, мисс Бекетт. Я знаю Джозайю слишком хорошо, чтобы переживать из-за его вспышек. И вы правы. Мне бы хотелось увидеть картину, от которой даже чересчур серьезный доктор Роуэн Уэст начал фонтанировать скверной поэзией. Леди Уинтерс лучше разбирается в таких вещах, но я человек нетерпеливый и не желаю ждать неделями.

– Она не в Лондоне? – спросил Джозайя.

– Все еще гостит с моим отцом в нашем поместье, в Стамфорд-Кроссинге. Он до смешного обожает Хейли и вовсю пользуется ее добросердечностью, ни на шаг от себя не отпускает. Я так по ней скучаю, что и словами не выразить, но… – Хоук вдруг помрачнел. – Но я не хотел бы рисковать ее здоровьем в Лондоне.

– Ты очень внимательный муж, Гейлен. – Джозайя подошел к стоявшему у стены портрету и сдернул покрывало.

– Да, давай посмотрим картину, которая заставляла тебя отсутствовать… – Гейлен умолк, когда полотно открылось. И тут же воскликнул: – Черт побери!

– Следите за выражениями, ваша милость, – напомнил другу Джозайя. – А то мисс Бекетт подумает, что аристократы ничем не лучше портовых грузчиков.

– Извините, мисс Бекетт. Я… забылся. Это поразительное произведение искусства, правда? – Гейлен шагнул ближе к портрету. – Его следует показать публике.

– Времени достаточно. Так что после… – Джозайя не договорил и выразительно посмотрел на друга. – Позже. Радерфорд станет кипящей смолой плеваться, если услышит, что ты сейчас затеваешь публичное мероприятие, Гейлен.

– Да, сейчас все непросто, – согласился Гейлен. – Но я стараюсь быть сдержанным… во всех отношениях. И вообще, почему мы не можем жить своей жизнью? Черт, я хочу, чтобы моя жена снова была рядом со мной!

Элинор в недоумении нахмурила брови. Разговор становился все более замысловатым – словно закодированным и предназначенным только для мужских ушей.

– А в чем сложности? – спросила она.

– Чепуха! – отмахнулся Джозайя. – Это старое дело, и оно не имеет к нам никакого отношения.

– У меня есть связи, Хастингс, – заявил гость. – Маленький толчок в нужном направлении – и ты окажешься в Королевской академии. Ты ведь знаешь, что ничто меня так не радует, как возможность восстановить справедливость и сделать что-то для друга. По крайней мере работа будет продана, и ты вынужден будешь купить новый сюртук.

– Не нужно ничего восстанавливать, – пробурчал Джозайя. – Ты уже и так слишком много сделал для нашего кружка, Гейлен. К тому же я не нуждаюсь… Не желаю быть… – Джозайя внезапно умолк. Даже несколько недель назад он не колебался бы, если бы появилась возможность войти в круг прославленных художников Англии. Черт, ведь в этом и был весь смысл! Но после того как Элинор впервые села на диван и посмотрела на него, он забыл все, к чему стремился. – А мой сюртук мне очень даже нравится.

– Но после этой работы твои собратья больше не смогут тебя игнорировать, Хастингс, понимаешь? – Гейлен вздрогнул, когда его друг закрыл портрет тканью и повернулся к живому прототипу. – Мисс Бекетт, даже после этого короткого разговора я понял, что ваше присутствие оказало на него благотворное влияние.

– Я бы не позволила себе этим хвастаться, милорд. – Элинор рассмеялась.

– Пожалуйста, без титулов. Подобное обращение напоминает мне о том, что я не лучше других, – пожалуй, даже хуже. – В темных глазах Гейлена промелькнула боль, которая напомнила Элинор Джозайю в те минуты, когда она расспрашивала его о прошлом. – Уговорите его выставить картину, мисс Бекетт.

– Анонимность меня устроит. – Джозайя отошел к рабочему столу и принялся переставлять баночки с красками.

– Мне следовало бы оставить вас наедине, чтобы вы поговорили о своем незаконченном деле, – тихо сказала Элинор и встала. – Для меня огромная честь познакомиться с вами, сэр.

– А для меня огромное удовольствие встретить тут вас, мисс Бекетт. – Гейлен склонился над ее рукой. – Но не нужно спешить из-за меня. Ведь я помешал вашей работе… Поэтому теперь удаляюсь со сцены.

– Очень мудро, – пробурчал Джозайя. – Увидимся на следующей нашей встрече.

Гейлен кивнул, затем поклонился Элинор и тут же вышел из студии. Когда дверь закрылась за ним, Элинор, изумленная странным поворотом событий, затаила дыхание. Она ожидала, что Джозайя немного заважничает от похвалы и реакции друга на его картину, но он почему-то казался угрюмым и даже расстроенным.

– Почему бы тебе не принять его предложение? Ведь лорд Уинтерс, похоже, искренне желает тебе добра. Я думала, ты этого и хотел. Разве нет?

Не глядя на Элинор, художник пробурчал:

– Да, я хотел этого. Но лучше я умру простым смертным и буду забыт, чем…

– Чем что?

– Чем поделюсь тобой. Мне невыносима мысль, что другие мужчины будут смотреть на тебя, когда я… не всегда буду способен смотреть на тебя так долго, как хочу. Я эгоистичный мерзавец.

– Джозайя, что за выражения?! – Потянувшись к нему, Элинор откинула прядь с его лба. – Так ты отказываешься… только из-за этого?

– И еще – из-за тебя, из-за твоей репутации. Ты готова увидеть свой портрет в огромном зале, где сотни людей будут разглядывать и обсуждать привлекательную «женщину в красном»?

– Гм, когда ты так это повернул… – Элинор невольно нахмурилась.

– Дороги назад не будет, дорогая.

Она на мгновение замерла, потом прижалась к нему, уткнувшись лицом в грудь.

– Я не хочу обратной дороги, Джозайя.

– Но, Элинор…

– Что? Говори же. – Она еще крепче к нему прижалась.

Судорожно сглотнув, он проговорил:

– Хочу, чтобы ты гордилась этим… то есть мною. Гордишься? Если бы я знал, что да, то груз всего мира свалился бы с моих плеч и меня не волновало бы, что меня ждет. Если бы я знал, что моя Элинор не смущена тем, что оказалась на холсте… или в моих объятиях, то…

– Я очень горжусь, Джозайя. Пожалуйста, выстави картину. Обещай мне, что ты это сделаешь.

– Как пожелаешь.

– М-может быть… в каком-нибудь небольшом собрании, – уточнила Элинор, залившись краской, – прежняя ее застенчивость вернулась. – Не уверена, что готова предстать на крупном публичном мероприятии.

Он кивнул:

– Хорошо, моя притягательная мисс Бекетт. Мой последний грандиозный шедевр увидит свет – хотя бы для того, чтобы доставить вам удовольствие.

– Последний? Но ведь это не последняя твоя картина?

– Конечно, нет. Я оговорился.

– Я могу больше не вдохновить тебя?

Элинор поцеловала художника, и Джозайя смаковал сладкий жар вожделения, тотчас же охватившего его. Казалось, его муза точно знала, как возбудить мужчину.

А он обнимал ее, пытаясь перевести дух. Потом вдруг провел пальцами по нитке мелких жемчужин у нее на шее. Скромное ожерелье с одной затейливой резной бусиной из золота в центре – это было единственное украшение, которое он когда-либо видел на Элинор.

«Она как эти жемчужины: красивая, цельная, с непроницаемыми глубинами. И она мое вдохновение…»

– Думаю, я знаю, что тебе нужно. – Джозайя вытащил из-под стола внушительных размеров сундук. Он поставил его там ночью, перед рассветом, – хотел показать его Элинор, чтобы увидеть, как вспыхнут ее глаза. – Посмотри, что у меня есть. – Джозайя отпер сундук, поднял крышку и вытащил несколько длинных жемчужных нитей.

– О Господи! – ахнула Элинор.

– Думаю, в них ты будешь выглядеть как королева. – Джозайя накинул ей на плечи роскошные мерцающие струи жемчужин. – На твоей чудесной коже они выглядят розовыми.

– Я не могу их носить. Они слишком роскошные, и я не уверена, что уместно…

– Чепуха! Ты видела устриц? Они на вид самые скромные создания на свете, но, думаю, ты не слышала, чтобы они когда-нибудь…

– Я не устрица!

– Надень их для меня, – заявил Джозайя.

Элинор настороженно посмотрела на него.

– Как красное платье? Просто надеть для картины?

– Именно. Никаких скандальных подарков, никаких драгоценностей. Позже ты сможешь просто положить их назад… если захочешь.

Она утвердительно кивнула, и компромисс был достигнут.

– Но где ты их взял?

Джозайя пожал плечами.

– Сувениры из Индии.

– Сувениры?! Да у королевы Виктории нет ни одной нитки, которая соперничала бы с этими!

– А что, ей нужен еще жемчуг? – улыбнулся Джозайя. – Очень сомневаюсь. А вот моей Элинор… – Он наклонился, чтобы поцеловать чувствительное местечко за ее левым ухом. – Ей следовало бы носить его… и ничего больше.

– Я не буду позировать без одежды! – пискнула Элинор и тут же, прижавшись к нему, с улыбкой добавила: – Ты… распутник, если предлагаешь такое!

– Тогда я найду подходящее случаю атласное платье цвета слоновой кости. – Джозайя вздохнул – словно проиграл великую битву. – Такая простая вещь, как украшение, выбивает тебя из колеи, Элинор. Но ладно, я нарисую тебя как скромнейшую богиню, если желаешь. – Он поцеловал ее, затем добавил еще одну нитку жемчужин к роскошному потоку, уже обвивавшему ее шею.

Она прикусила язык, чтобы не рассмеяться.

– Я сама куплю себе одежду, мистер Хастингс. – Для Элинор было сладкой победой, что Джозайя согласился работать снова, пусть даже она подозревала, что он снова провел ее и будет делать что захочет. Холодные жемчужины согрелись на ее коже, а их вид прямо-таки гипнотизировал… Тихонько вздохнув, Элинор пробормотала: – Я вовсе не богиня. И думаю… нам следует убрать их, мистер Хастингс. Они слишком роскошные для женщины, родившейся на Орчард-стрит.

– Они для вас недостаточно роскошны, мисс Бекетт, – проговорил Джозайя, целуя ее в ухо, и тотчас же дрожь желания пробежала по ее телу. – Поверьте, нет богатства, которое было бы вам под стать.

Она направила его руку вниз по своей груди, жемчужины вплетались в эту игру, и Элинор, закрыв глаза, заскользила к очередной капитуляции.

– Тогда ты должен нарисовать меня в жемчугах и объяснить… что такое богатство.

Джозайя улыбнулся и начал расстегивать пуговицы на ее платье.

– Давай начнем урок.