Алекс объявился через полчаса после заката, в одной руке он держал бутылку вина, в другой — ещё один пакет с продуктами. Он одарил Хелену сдержанным поцелуем в щёку и направился прямиком на кухню. Помоги ей Бог — выглядел Алекс теперь отлично. Его кожа снова была бледна, короткие волосы отросли и аккуратно обрамляли лицо. Выглядели они почти так же, как и должны были. Конечно, Алекс всё ещё казался усталым и был немного худ, но это почему-то делало его только привлекательнее.

Ей нужен был глоток свежего воздуха.

— Не возражаешь, если я пробегусь, пока ты будешь готовить? — Прошлой ночью ей приснился странный сон о Джеффе и пробежке, и она умирала от желания побегать, чтобы прогнать эти воспоминания. Или убежать от них?

Он улыбнулся какой-то подозрительно весёлой улыбкой.

— Отличная мысль. Тем более, я не уверен, что смогу готовить и разговаривать одновременно.

Когда час спустя она вернулась, в доме пахло просто потрясающе. Алекс выглядел измученным, но абсолютно счастливым. От пара и дыма в кухне можно было хоть топор вешать, а на плите дребезжало крышками несколько кастрюлек. Сообщив, что ему нужно ещё немного времени, Алекс вручил Хелене бокал вина и выпроводил прочь из кухни.

Может быть из-за пробежки, а может потому, что Хелена со вчерашнего дня ничего не ела, вино моментально ударило ей в голову. Она приняла горячий душ и попыталась сообразить, что уместнее надеть к ужину, который приготовил для тебя вампир. Ответ был очевиден: нечто с высоким воротником. Ха-ха-ха, очень смешно.

Спортивный костюм? Слишком буднично. Элегантную блузку и брюки? Слишком вычурно. В конце концов, она остановилась на том болотно-зеленом вязаном платье, в котором была, когда они провели их первую ночь вместе. Оно было облегающим, удобным, но при этом очень стильным.

Пробежка, душ и вино сделали своё дело — кожа Хелены раскраснелась. И, похоже, румянец этот долго не сойдет. Хелена причесала волосы, но высушить их не удосужилась. Она так же не позаботилась ни об украшениях, ни об обуви, ни даже о макияже. Полная экипировка ей была совершенно ни к чему. Им не нужно было ещё одно сбивающее с толку романтическое свидание. Им необходим был взрослый разговор. Алексу пора было возвращаться в Нью-Йорк.

Пульс участился. До встречи с этим мужчиной Хелена не замечала за собой подобных вещей, но сейчас, приложив руку к вене у основания шеи, вдруг почувствовала, как под пальцами судорожно подёргивается пульс. Хелена была уверена, что Алекс тоже это заметит, но не могла всю ночь прятаться наверху. Она на цыпочках спустилась по лестнице, но Алекс, должно быть, всё равно услышал, потому что неожиданно появился из кухни, вытирая руки о передник с надписью «Поцелуйте повара».

— Тебе ещё на… — Он ещё не закончил, когда взгляд его скользнул по её телу. Хелена остановилась. Алекс посмотрел на её босые ступни, её бёдра и грудь так, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Соски девушки затвердели, когда по груди прошелся пристальный взгляд. О Боже! Ей хотелось скрестить руки на груди, но в то же время она не хотела показаться настолько неуверенной. Вместо этого Хелена просто выпрямила спину. Алекс сделал глубокий вдох и непроизвольно подался вперёд. — Налить.

В ответ она быстро вытянула руку с пустым бокалом. Они стояли друг от друга на расстоянии двух вытянутых рук. И это было хорошо. Он забрал у неё бокал, их пальцы соприкоснулись. Она отдернула руку, но, казалось, он этого даже не заметил, потому что внимание его было приковано к её шее. Её влажной раскрасневшейся шее. Её бьющемуся пульсу.

Хорошо, что не к сиськам!

Его глаза потемнели и сделались стеклянными.

Нет, уж лучше бы к сиськам. Намного лучше.

Это продолжалось всего одну или две секунды, потом он улыбнулся своей фирменной пленительной улыбкой и вернулся на кухню за вином.

— Мы поужинаем в столовой. — Он жестом показал, что она должна отправиться именно туда.

Ноги её никогда не бывало в этой столовой. При жизни родители устраивали там ужины только в особых случаях, всё остальное время помещение обычно было заперто. С тех пор, как дом перешел к Хелене, столовой она вообще не пользовалась.

Тем не менее, Алекс нашел скатерть и зажег свечи. Выставил на стол два столовых прибора из маминого фарфора и срезал для украшения ветку вереска.

— Очень мило, — отметила девушка, когда он предложил ей стул.

Силуэт Алекса обрел нечёткие очертания, и мужчина исчез. Хелена поняла, что он двигался точно как Михаил. Не притворяясь человеком. Удивило то, что её саму это нисколечко не встревожило. Алекс вернулся с двумя очень маленькими чашками и поставил их на блюдца. Хелена наклонилась над своей и вдохнула аромат, исходивший от чашки со светлой жидкостью. Жидкость пахла как куриный бульон, но такой, который могли приготовить лишь где-то в экзотических местах.

— Это амюз-буш, - пояснил Алекс.

— Что?

— Нечто, что пробудит твои вкусовые ощущения.

— А я уж решила, что супчик для хомячков.

— Попробуй.

Хелена поднесла чашку к губам, Алекс сделал то же самое, глаза его горели ожиданием.

Лучше бы это было вкусно, иначе мне придется притворяться, что оно мне нравится, а я не слишком хорошо… — черт возьми! Суп, или чем бы ещё это ни было, попал девушке на язык и вызвал взрыв вкусовых ощущений. Приятная пикантность курицы, тмин, острый перец, лимон, возможно, базилик и ещё что-то, чего она определить не смогла — изумительное сочетание.

Алекс скрыл улыбку за ободком своей чашки. Он уже знал, что ей понравилось. Разве могло быть иначе?

— Можно выторговать у тебя ещё чашку, только большую?

В ответ прозвучало короткое «нет». Оказалось, что остатки амюз-буш предназначались Алексу. Чуть позже Хелена получила свою старую знакомую — купленную накануне рыбину, отваренную, украшенную петрушкой и апельсиновой цедрой. И молодой картофель, поджаренный с чесноком и буквально плавающий в сливочном масле. Чеснок! Да Алекс надо мной просто издевается! Потом — салат из эндивия с голубым сыром. И всё это было приготовлено так же великолепно, как суп. Хелена и забыла, что процесс приёма пищи может быть так интересен.

И в то время, как она ожидала, когда же всё-таки возникнет неловкость оттого, что она сидит перед ним и вот так просто уминает за обе щёки всё, что он наготовил, пока он просто отхлебывает суп из своей чашки, ощущения неловкости так и не появилось. Пока ели и распивали сначала первую бутылку вина, затем вторую, они… все время разговаривали. И разговаривали. И снова разговаривали. Возникшая между ними в тот момент, когда Хелена спустилась по лестнице, и причинявшая огромные муки атмосфера потрескивающего сексуального напряжения, разрядилась, а разговор полился непринужденно. И, сказать по правде, до нелепости легко. Как будто они знали друг друга уже много-много лет.

Они выяснили, что были очень разными — и неудивительно. Он рос на Манхеттене, в Бруклине. А самым крупным городом, в котором когда-либо жила она, был Боулдер. У него было два брата, а она была единственным ребенком в семье. Он был православным христианином, на Рождество и Пасху у него было принято ходить в церковь. Это заявление окончательно выбило Хелену из колеи. Вампир-христианин. Она относилась к поколению убежденных атеистов, прагматичных жителей среднего Запада США, которые избегали церкви, как страшной кары. А главное, она узнала, как важна была для него семья. Кто-то другой, возможно, рассказывал бы о своей карьере, достижениях, любимых развлечениях. Алекс говорил о своей семье. Рассказ о жизни его родных звучал, словно причудливый комедийный сериал, события которого разворачивались вокруг ситуации со случайным обескровлением. И, в свою очередь, Хелена завершила эту беседу более подробным рассказом о своих родителях и о том, что случилось в прошлом году. Когда девушка закончила, то почти могла представить отца и мать, сидящих за этим самым столом и высказывающих собственное мнение. Что бы они подумали об Алексе?

Они закончили ужин так же, как и начали — вместе, с крошечными чашками в руках. На сей раз чашки были наполнены темным горячим шоколадом, украшенным веточками мяты.

— Ты можешь это есть?

Он изобразил улыбку.

— Мне можно примерно столовую ложку шоколада в день. Поверь мне, на сегодня я уже напробовался и исчерпал свой лимит.

— Мне плохо. Я так объелась всякими вкусностями, которые ты даже не удосужился попробовать.

Он оперся подбородком на сложенные руки и задумался над ответом.

— Мне очень понравилось готовить для тебя, а потом наблюдать, с каким удовольствием ты ешь. Я и не надеялся, что всё пройдет так хорошо. Нет такого ощущения, будто бы я что-то упустил.

— Но, наверное, ты голоден.

— А вот это уже совсем другой вопрос.

— Да, — вдруг печально согласилась она. — Когда ты отправляешься домой?

— Когда скажешь. Я могу ещё некоторое время пожить в отеле. Для работы мне нужен только ноутбук. В смысле… Не захочешь ли ты увидеть меня снова? Может быть, в следующий раз сходим куда-нибудь?

— Ты приглашаешь меня на свидание?

Он кивнул и посмотрел на Хелену так пристально, что ей пришлось отвести взгляд.

— Я допустил непростительную ошибку, сразу появившись здесь. Надо было начать со свиданий, например, таких, как это. Я всего лишь говорю, что хочу попробовать начать всё заново.

— Сегодняшний вечер был восхитительным…

— Но?

— Но тебе же не нужны свидания. Ты сразу раскрыл свои карты. Тебе нужна жена. Ты хочешь обратить меня. А я не могу. Не могу нападать на людей. Не могу отказаться от загораний на пляже, попкорна перед телевизором или тыквенного пирога. Да миллиарда вещей!

— Тебе не обязательно становиться вампиром, чтобы быть со мной.

— Утверждаешь, будто не хочешь детей? — Хелена пожала плечами. Она знала, что это неправда. И была уверена, что из него получится замечательный отец. Но с кем-то ещё, не с ней. — Ты говоришь, что пойдёшь на это, но где-то глубоко внутри всё равно хотел бы обратить меня. Я уже жила с мужчиной, который пытался меня переделать. Это был ад.

— Я не Джефф.

— Нет, но… — пораженная, Хелена замолчала. — Откуда ты о нем знаешь?

Алекс повертел в руках чашку.

— Я кое-что вижу. Иногда.

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет. Просто вижу некоторые вещи. Образы. Сны. Воспоминания.

Хелена прищурилась.

— Погоди-ка минутку. Сон с поездом. Ты там был? Это был ты? О, Боже!

— Это был мой сон. — Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — А ты ворвалась в него. Да ещё и наряжена была как раз по случаю.

Неожиданно развеселившись, Алекс похотливо закусил губу.

— Это не… Я не… Это была не моя одежда.

— Ладно. Но бессмысленно отрицать, что нас тянет друг к другу. Все равно это всплывет в наших снах.

— Но ты знал, что это была именно я. В смысле, что во сне мы были вместе. А я не знала. Я думала, что мне снился мой собственный сон. И ты не видишь в этом ничего страшного?

— Откуда мне знать, чего ты хочешь? Мне не показалось, что ты хотела, чтобы я тебя разбудил.

— Мог бы и догадаться. Ты знаешь, я неоднозначно отношусь к подобным вещам. Например, к таким, когда берут что-то без спроса.

— Этот сон был очень ярким. Лучшим в моей жизни. И мне не стыдно. Я не буду за него извиняться.

— Ты невыносим, Александр Фостин!

— Нет, это ты невыносима. Сколько всего шансов нам дается для любви, Хелена? А ты собираешься зацикливаться на таких мелочах как границы твоего личного пространства.

— Зацикливаться на мелочах? — Хелена бросила салфетку. Видения о кровавых оргиях в её сознании, ночах без рассветов, странных русских вампирах, вторгающихся в её сны, когда захотят. Всё это далеко не мелочные придирки.

Алекс подался вперед, глаза его полыхали от страсти.

— Я очень сожалею о том, что он сделал с тобой. Мне нужно было разыскать тебя ещё шесть лет назад.

— Я сейчас не о Джеффе. Я о тебе. О том, что ты вампир. Неужели до тебя так и не дошло?

— Всё поправимо. Ты боишься доверять окружающим, потому что не доверяешь себе самой.

— Доверие надо сначала заслужить.

— Тогда позволь мне это сделать.

Хелена пыталась выдержать его взгляд так долго, как могла. Алекс не сводил с неё глаз. Даже не моргнул. Она сдалась и откинулась на своём стуле, печальная и уставшая. Между ними затянулось молчание.

Я не напугана. Я могу рассуждать здраво. И знаю, к чему готова, а к чему нет, так что не стоит зря его обнадеживать.

Но знала ли она? Была ли уверена? Могла ли позволить ему собрать вещи и до конца своих дней ни разу не поинтересоваться, что с ним? Как бы это её ни пугало, ответом было короткое «нет».

Мне нужно больше информации. Фактов. Сведений.

Алекс поднялся со стула.

— Хочешь кофе?

— Каким образом ты бы обратил меня в вампира?

Он очень осторожно опустился обратно на стул, словно там лежали сырые яйца.

— Ну, мы бы обменялись кровью.

— Мне пришлось бы тебя укусить? — Перед её взором промелькнули воспоминания о поезде, о том, как его голова была откинута назад.

— Первым делом ты должна была бы выпить кровь из пореза. Твоя кровь меняет мою, но моя меняет твою ещё больше. Через некоторое время ты станешь такой как я. — Он поморщился от разочарования. — Я не правильно это описываю. При этом твое тело меняется не так уж сильно, просто мы становимся единым целым. Мы можем проникать в сознание друг друга, видеть все наши секреты, все наши страхи и при этом принимать друг друга, несмотря на это. Нет, не так, именно из-за всего этого. Мой папа — упрямый сукин сын, и на моей памяти он плакал лишь один единственный раз — когда рассказывал мне, как они воссоединились с моей мамой.

— То есть ты утверждаешь, что этот взаимный обмен кровью очень романтичен.

Он кивнул.

— И приятен?

— Чертовски.

— А как ты кормишься от своих любовниц?

— Небольшими укусами. В точки биения пульса.

Она протянула ему запястье.

— Покажи.

Он переводил взгляд то на лицо Хелены, то на её запястье, в глазах отражалось подозрение.

— Хочешь, чтобы я покормился от тебя?

— Просто покажи, как ты это делаешь. Только немножко. Чтобы я поняла.

Алекс сглотнул и кивнул.

— Чтобы всё было, как следует, в смысле ощущений, тебе придется расслабиться.

Он подвинул свой стул ближе и взял Хелену за руку. — Ты слишком напряжена.

«Как и ты» — подумала она. Оба они ощетинились как коты.

— Трудно расслабиться, когда знаешь, что тебя сейчас укусят.

— Всё будет не так, как тогда в подвале. Совсем не так. — Он погладил один за другим каждый её пальчик и помассировал ладонь. Постепенно его руки расслабились и движения стали успокаивающими. — Мне очень жаль, что всё вышло именно так. Ты снова и снова видела только худшие мои стороны.

— Да что ты?

— У меня больше нет от тебя темных тайн, если ты об этом.

Его руки поднялись выше, к её предплечью, большие пальцы методично растирали все чувствительные места. Он помедлил, чтобы закатать её рукав, а потом продолжил свою неспешную атаку, пока рука девушки не расслабилась и не потяжелела в его ладонях. От пресыщения и хмеля её веки начали опускаться.

Может быть, и не было ничего страшного в том, чтобы позволить иногда всему идти своим чередом.

Когда она уже находилась на грани сна, Алекс медленно поцеловал костяшки её пальцев, а затем повернул руку, чтобы поцеловать ладонь.

— У тебя красивые пальцы, — прошептал он, целуя кончики. Всё это время его большой палец выводил круги на её ладошке.

Между ног поднялась теплая волна, будто бы ладонь имела какую-то взаимосвязь с её клитором. Он накрыл ртом основание мизинца и слегка втянул кожу губами. Хелена задохнулась от удовольствия. Затем Алекс двинулся к безымянному пальцу. Провел по нему языком. Она представила, будто бы это был её сосок. Средний палец он облизал как леденец, обводя его языком по спирали. Зачарованно и заинтригованно Хелена наблюдала за этим из-под приопущенных ресниц. Алекс был полностью поглощен своим занятием. Он смаковал её пальчики так же, как она смаковала приготовленную им еду.

Её указательный палец он полностью втянул в рот, как женщина втягивает в рот мужское естество во время оральных ласк. По-другому описать это было невозможно, а Хелена даже не представляла, как это приятно. Продолжая мягко посасывать, Алекс скользил своими жаркими губами вверх и вниз по всей длине её пальчика. Руке стало тепло, к коже прилила кровь.

Плавное скольжение его губ заставило Хелену захотеть скользнуть её собственными губами по большой раскрасневшейся головке его члена. Она потянулась к его ремню, но он перехватил её руки, сплетя свои пальцы с её. На сей раз не предполагалось никакого взаимного обмена. Он сжал руку.

И укусил кончик её налившегося кровью указательного пальца. Хлынула кровь. Хелена вскрикнула от удивления… от сладкой боли и удовольствия. Он лизнул кровоточащий кончик пальца, его язык был быстр как пламя. Он щекотал, дразнил, усиливал удовольствие. Не только в её пальчике — везде. В её губах, сосках, меж её бедер, и в ногах до самых кончиков пальцев. Задохнувшись от удовольствия, Хелена кончила. Это был удивительный, отозвавшийся дрожью во всём теле, легкий оргазм. Не сильный, но накрывший её с головы до ног.

— Алекс!

Он остановился, чтобы одарить девушку понимающей улыбкой, а потом провел языком по её ладошке. Каждый нерв в руке девушки стал чувствительным до предела. У основания её ладони рот Алекса открылся, а зубы сверкнули в свете свечей, став длиннее и острее, чем она когда-либо их видела. Они сомкнулись на её приподнятом запястье.

Рука Хелены потянулась ещё ближе к Алексу и напряглась. Да, укус причинял боль, но это ощущение не было обычным, оно было ноющим, глубинным. Каждый её кровеносный сосуд, каждая вена отозвались на его зов, открылись, и кровь устремилась в его рот. Хелена наблюдала за лицом Алекса. Его глаза были закрыты. Это выглядело так, словно он молился и Бог отвечал на его молитвы.

Хелена покачнулась. Это были невероятно. Удовольствие пронзило её сознание. Её лоно. Всё её тело. Она чуть было не упала со стула.

Алекс оторвал губы от её запястья. В уголке рта виднелось пятнышко крови. Он выглядел так же изумленно, как изумлена была сама Хелена. Но всё ещё крепко прижимал к своему колену другую её руку. Оба они тяжело дышали, пока Алекс ждал, когда же Хелена, наконец, скажет хоть что-нибудь.

И она сказала.

— Ещё.

Он смёл со стола чашки и подсвечники и положил Хелену на белую скатерть. Ему нравилось смотреть на неё, вот так распростертую перед ним. Это читалось в его глазах. Казалось, в комнате не осталось ничего кроме них двоих, их темные глубины пылали огнём. Тихо, словно призрак, и точно, словно хирург, он повернул её, тщательно выбирая местечки на её теле для следующего укуса. Правая лодыжка, внутренняя сторона бедра. Впадинка за правым ухом. Каждый укус доводил её до оргазма. Каждый укус делал её всё более и более усталой. И каждый укус заставлял её жаждать следующего.

Должно быть, вот так опьянял опиум. Именно так ты однажды умрешь от наслаждения.

Алекс развязал тесёмку её платья и распахнул его. Он больше не играл с нею. Он мог укусить Хелену в шею. Мог потерять контроль и убить её, как того лося.

Его лицо напряглось от желания, он разглядывал её обнаженную кожу. Её тело выгнулось навстречу его прикосновениям. Она извивалась под его взглядом, перекатываясь с одного бедра на другое, её страх плавно перешел в бесконтрольное желание. Прикоснись ко мне. Убей меня, если захочешь, только прикоснись.

Он накрыл ладонями её груди, расстегнув бюстгальтер незаметно, словно по волшебству. Бюстгальтер упал, и её нежная, цвета слоновой кости кожа засияла в тусклом мерцании свечей, вершинки её грудей были розовыми и напряженными. Нетронутыми.

Жаждущими его поцелуев.

Его покусываний.

С губ её сорвался стон нетерпения.

— Хелена, — пробормотал он и подался ближе, склонившись так, чтобы поймать губами её груди — сначала одну, затем другую — поглаживая её соски языком, а потом втягивая вершинки в рот. Он посасывал их, пока они не набухли и не стали сверхчувствительными.

И, наконец, словно она жаждала, что он сделает именно это, он укусил её груди, оставляя по четыре отметины вокруг каждого соска, подвигая её дальше и дальше к краю преисподней, которой была грань между наслаждением и болью. Но она так и не сказала «нет». Она не хотела, чтобы это когда-нибудь закончилось.

Вместо этого Хелена лишь ухватилась за края стола, принимая каждый укус, словно накрывающую с головой темную волну. Тонкие струйки крови медленно проложили свой путь вниз, на живот, и стекли по её бокам.

Алекс подвинул девушку ближе к себе на колени, ещё шире открывая ранки так, что они закровоточили обильнее, омывая её тело длинными, непрерывными струями. Его низкий удовлетворенный стон прошел дрожью по её телу.

— Прекрасная. Восхитительная.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он сказал это не вслух.

Но когда она поняла, он запустил руку в её трусики.

Глубоко втянул ртом вершинку её груди, пока скользил двумя пальцами по гладкому входу в её лоно. Это случилось очень быстро. Пальцы на её ногах конвульсивно поджались. Она сделала глубокий вдох. Ещё один. И ещё. Но воздуха не хватало. Всё, что она видела, это золотистый свет.

— Кончи для меня, Хелена.

Золотой свет у неё перед глазами стал ярче, сжался в точку и взорвался, словно солнце. Алекс удерживал шею девушки, пока тело её сотрясал оргазм, и Хелена поняла, что он питался белым обжигающим светом.

Солнцем внутри неё.

Когда всё прекратилось, она приоткрыла глаза и увидела перед собой его лицо. По щекам его текли слёзы, глаза светились обожанием.

— Спасибо, solntsе moyo. Моё солнце. Мой единственный свет.

Режущий слух пронзительный визг пронзил наступившее между ними умиротворение.

В дверях стояла Лейси.