Наступили сумерки, и Алекс заглянул в гостиную.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?

Его голос вновь навеял воспоминания, которые Хелена отгоняла от себя целый день. Этот странный, выбивающий из колеи сон всё ещё отзывался влагой меж её бёдер.

Хелена кивнула и жестом указала в сторону спальни. Алекс осторожно зашел в гостиную, словно вор, словно ему действительно не следовало там находиться. В руке он держал небольшую дорожную сумку, которую вместе с ещё кое-какими вещами Михаил принёс из его номера в отеле.

Может быть, голос и был тем же самым, но принадлежал не тому Алексу, которого она видела накануне во сне. Этот Алекс выглядел совершенно иначе. Как и повелось, на нём не было ничего, кроме спального мешка. Кожа больше не была красной, она побледнела, приобрела мертвенный землистый оттенок и теперь была испещрена сеткой сухих, болезненных трещин. Волоча за собой шлейф из спального мешка, мужчина двинулся наверх без единого слова, поэтому благодарности за приготовленный завтрак так и остались невысказанными.

Прошел час. Хелена услышала, как из ванной спустили воду, а потом набрали снова. Что он там делал? Девушка безучастно смотрела телевизор, думая в основном о своих родителях. Потому что когда она не думала о них, тут же начинала вспоминать свой сон. И то, и другое было для неё пыткой. Послышался скрип ступенек, и Хелена схватилась за книгу, сделав вид, что увлеченно читает, но потом все-таки взглянула на мужчину, застывшего на ступеньках и не сводящего с неё глаз. Он сильно изменился.

Одарив девушку тенью улыбки, Алекс спустился по лестнице. Вместо того чтобы как всегда завернуться в спальный мешок, он держал его в руках. На нем была дорогущая на вид белая рубашка с закатанными рукавами и черные брюки. Он был босым. Хелена заметила, что волосы немного отросли. Его голову теперь покрывал чёрный «ёжик» длиной где-то с четверть дюйма.

Хотя, ещё сильнее в глаза бросались изменения, произошедшие с его лицом. Когда Алекс подошел ближе, она смогла рассмотреть, что поврежденная кожа каким-то образом сошла. Обновленная же была розовой и нежной, и походила на ту, что образуется обычно под волдырями. Везде, где заживление ещё не завершилось, кожа его была покрыта коростами. Но в сравнении с тем, что было раньше, это казалось просто чудесным исцелением.

Он похудел. Из-за отросших коротких волос скулы его заострились, глаза стали больше и темнее, чем когда-либо. Хелена сочла эту его болезненность такой милой. И такой родной. В тот вечер им обоим были необходимы тепло и уют. Если бы мир был идеален, они могли бы прижаться друг к другу, свернувшись на диване под большим одеялом.

Но мир не был идеален. Алекс был вампиром. Поэтому Хелена так и не подошла ближе.

— Выглядишь лучше.

— Лось, — немного смущенно пожал он плечами.

— Ты и вправду съел прошлой ночью лося?

Выражение его лица мгновенно стало отрешенным.

— Выпил досуха. — Прозвучало так, будто бы он сам не мог до конца в это поверить.

— А что произошло с твоей кожей?

Отрешенность во взгляде исчезла, и темные глаза принялись пристально изучать лицо Хелены.

— Отмершая кожа слезла. Выпив кровь животного полностью, я забрал его жизненную силу и это ускорило исцеление.

— Думала, ты не убиваешь, когда питаешься.

— Я и не собирался. Никогда до этого не убивал. На счёт животных такого правила нет, но вампир, убивший человека или другого вампира, выпив всю его кровь до последней капли, будет проклят. Это смертный приговор. Только Князь обескровливает своих врагов.

— Имеешь в виду, Михаил обескровливает… — Хелена очень бы хотела не знать значения этого слова. — Нет, наверное, мне не стоит в это вникать.

Алекс едва улыбнулся.

— Всё в порядке. Дело в том, что убийство во время кормления заложено в нас самой природой. Оно делает нас сильнее, но входит в привычку и почти сводит с ума. Я убедился в этом прошлой ночью. Не знаю, как Михаилу удаётся с этим жить.

Он потряс головой, отгоняя прочь неприятные мысли.

— В любом случае, если бы мы не соблюдали собственные правила, страшно представить, что стало бы тогда с нашим видом. Или с вашим.

Алекс отвернулся, чтобы не смотреть Хелене в глаза.

— Я снова забиваю тебе голову. Знаю. Но я совершил ошибку, не рассказав тебе обо всём с самого начала. И не собираюсь больше лгать. Или приукрашать действительность. Если у тебя есть вопросы, я хочу на них ответить.

— Этим вечером ты уезжаешь?

— А разве не об этом мы договорились?

Хелена заметила, как тщательно он подбирал слова. Ей это понравилось. А потом вдруг показалось, что от неё не убудет, если она несколько минут побудет вежливой в ответ. Ведь некоторое время им ещё предстояло провести вместе. К тому же он до сих пор пробуждал в ней любопытство. Всё это казалось очень интересным.

— Может бокал вина на дорожку?

Они прошли в кухню. Алекс достал бутылку вина, а Хелена подала ему штопор, словно торчать вдвоём на кухне было для них самым привычным занятием на свете.

— Я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний завтрак. Это было очень мило. Не думала, что ты любишь готовить. В смысле, не думала, что вампиры едят какую-нибудь обычную пищу. Полагаю, это лишь очередной миф.

Алекс рассмеялся.

— Нет, вообще-то ты не ошибалась. Я не слышал, чтобы ещё кто-то из вампиров готовил. Это абсолютно бессмысленно.

— Тогда почему же ты это делаешь?

— Потому что мне всегда нравились люди. — Он откупорил бутылку. — Нравился человеческий мир. Очень часто и самому хотелось стать человеком.

Может быть, поэтому мать сравнивала его с человеком.

Хелена забрала у Алекса бутылку и через пару мгновений протянула ему бокал Пино Нуар.

— Почему?

— Почему? Не знаю. Может, потому что мне всегда было интересно, что происходит днём. Всегда хотелось знать, каково это — купаться в чистом и прозрачном Карибском море. Хотелось увидеть Гранд-Каньон вживую и при свете солнца. Понаблюдать за пчёлами. А ещё из-за еды. Мы ведь не можем есть твердую пищу, а мне всегда были интересны разные вкусы, которыми вы, люди, можете вдоволь насладиться.

— А кровь на вкус у всех одинакова?

— Нет, — похоже, подобное предположение его очень удивило. — Не совсем. Она отличается так же, как отличаются друг от друга различные винные сорта. Всё это кровь, но у каждого человека она уникальна. И вкус её постоянно меняется в зависимости от различных факторов. Возраст. Диета. Стресс. Вкус женской крови меняется в зависимости от стадий менструального цикла.

Да что вы говорите!

— Да уж, видимо, ты кормился не от пары человек, раз так хорошо разбираешься.

Он поставил бокал и заглянул Хелене в глаза.

— Мне не сосчитать, от скольких людей в жизни я кормился, но с тех пор, как повзрослел, большинством из них были женщины, и, опять же, большинство из них были моими любовницами. Я предпочитаю кормиться во время секса.

Хелена быстренько прикинула незамысловатую арифметику сказанного. В первую ночь он сказал, что питаться нужно было раз в день. В году триста шестьдесят пять дней. Он не мог слишком часто питаться от единственной любовницы и не довести её до малокровия. Как часто можно отдавать свою кровь? Наверное, не чаще, чем раз в неделю. Выходит, у него были сотни любовниц. На лице Хелены, должно быть, отразился испуг, потому что Алекс поспешно добавил:

— Моя природа очень отличается от твоей. Я не могу подхватить никаких человеческих болезней, не могу их никому передать. И ещё я не могу оплодотворить человеческую женщину.

Как будто всё это могло оправдать и его самого и то, что он был таким бабником. Хелена сложила руки на груди.

— У тебя, должно быть, за все эти годы завелось несколько неприхотливых миленьких подружек.

— Никогда не был моногамным. — Его глаза округлились при виде её разочарования. — Не смотри на меня так. Я не законченная скотина. Некоторые из моих доноров нужны мне на одну ночь, это правда, но многие ещё и являются моими друзьями.

— Подружками, у которых ты сосешь кровь.

— Нет, именно друзьями, от которых я кормился многие годы.

— И ты никогда не предлагал ни одной из них серьёзных отношений, никогда не пытался завести с ними семью?

— Мне никогда этого не хотелось. Я ждал.

— И чего же?..

Прислонившись к барной стойке, он задумчиво повертел в руках бокал с вином.

— Не всем снятся сны. Некоторым из нас, думаю, так и приходится прожить всю жизнь без своей второй половинки. Например, Михаил свою пока не обрёл. Может быть, никогда и не обретёт. Я же с самого детства знал, что моя невеста ждёт меня где-то. Может быть она вампир, а может — человек. Может быть, живет в Непале, а может быть, в соседнем квартале. Всякий раз, встречая очередную женщину, спрашивал себя, не она ли это. Ответом всегда было «нет». А я никогда не был мужчиной, который смог бы ограничиться малым.

Хелена потёрла выступившую на руках гусиную кожу. Он бы наверняка заметил её реакцию, если бы оба то и дело смущенно не отводили взгляды. Девушка не могла понять, было ли это возвышенным и романтичным объяснением своих чувств или являлось просто некой формой оправдания страха перед обязательствами.

— А когда ты подошёл к двери моего дома?..

— Я понял. Даже если бы мама не дала мне твоего имени. Я всё понял. Так же, как понял бы, что меня переехал товарный поезд, если бы это случилось.

— А почему я не поняла?

— А ты не поняла?

— Ну, не знаю. Это больше походило на то, как если бы ты меня загипнотизировал. Или типа того…

— Нет. Я этого не делал ни при первой встрече, ни при последующих. Только не с тобой. — Пока он говорил, темная краска проползла по его скулам. — Не это меня в тебе привлекло.

— Но ты приехал сюда, разыскивая свою любовь? Как бы ты понял, что нашел её? Ох, Алекс. Любовь ведь не гром среди ясного неба. Здесь нужно терпение и взаимоуважение, любовь — не что иное, как результат долгого и кропотливого труда. Но даже если сказано и сделано всё, что нужно, этого ещё не достаточно.

— Ты же сейчас не серьёзно.

— Серьёзно.

Выражение её лица было непреклонным и жестоким, словно у палача. Алексу захотелось вырвать Джеффу лёгкие. Он опрокинул остатки вина, заглушая глотками рычание, вырвавшееся из груди, когда в мозгу промелькнула вереница неприятных воспоминаний Хелены.

Пора прекратить нести всю эту чушь о строительстве отношений. Вряд ли это то, чего следовало так усердно обсуждать. Хелена принадлежала ему. Рано или поздно она сама это поймёт. Только убедив себя в этом, Алекс мог нормально мыслить и оставаться при этом в своём уме.

Он пытался сообразить, чем бы таким отвлечь Хелену. Может быть, даже заставить её улыбнуться. Алекс уже был влюблен в её улыбку. Её настоящую улыбку. Хелена могла и притворяться, но, улыбаясь по-настоящему, она морщила носик, а в глазах её начинали плясать искорки.

— Знаешь, у тебя вампирская кухня.

Она удивленно моргнула.

— Имеешь в виду то, что я не готовлю? — Вместо того чтобы улыбнуться, она с подозрением нахмурилась. — Думаешь, мне стоило бы это делать?

Осторожно, Фостин. Только слабоумный добровольно сунется в драконье логово. Он хотел поддразнить её по поводу диеты, но, очевидно, это было плохой идеей. Гребаный Джефф! Пора бы уже положить всему этому конец.

— Нет. Всего лишь думаю, что мне стоит взять дело в свои руки. С удовольствием приготовил бы для тебя ужин перед тем, как покину этот дом. Если, конечно, у тебя нет других планов. Вот и всё.

На щёках девушки заиграл приятный глазу румянец. Его сердце забилось вдвое быстрее. Оно твердило: «верь, верь, только верь». Алекс знал, что она хотела его. Прошлой ночью Хелена пришла в его сон, а может быть, наоборот, Алекс вторгся в её сознание, но, как бы то ни было, всё прошло великолепно. И это было причиной возникшего между ними напряжения. Но страсть — ещё не любовь. Даже не симпатия. Он знал это как никто другой.

— Мило с твоей стороны, но совсем не обязательно.

— Это будет забавно. Я никогда раньше такого не делал.

— Ты никогда не готовил для своих любовниц?

Ты единственная любовница, которую мне когда-либо хотелось накормить. Но Алекс не мог произнести это вслух, не напугав её или не выставив себя конченым подонком. Стоило ли ему кормить своих доноров? Он не мог припомнить никого, кто бы так поступал. Сам Алекс максимум наливал им выпивку, кофе по утрам. И то очень редко. Господи, да я действительно подонок!

Алекс сказал правду, пусть и не всю:

— Я и не догадывался, что могу готовить твердую пищу до сегодняшнего утра. Да и моё везение могло бы меня подвести, — рассмеялся он. — Не обещаю, что получится нечто невероятное.

Она всё ещё смотрела на него с подозрением. Разговор с ней походил на бег по минному полю.

— В любом случае, вечером я вернусь в отель. Просто потому, что мы об этом договорились.

Алекс видел, как Хелену успокоило это обещание, и, несмотря на то, что носик её не наморщился, улыбка девушки была искренней.

— Тогда давай поужинаем…