Пожелав спокойной ночи дежурному охраннику, Изабелла прошла в свои покои. На рабочем столе ее ждала аккуратно отпечатанная Нериной копия намеченных на завтра мероприятий. Легкий шелковый костюм цвета горького шоколада, отобранный для утренних встреч, висел на вешалке рядом с большим туалетным зеркалом, возле которого стояли изящные итальянские туфли в тон. Тут же висел черный брючный костюм из легкой шерсти, предназначавшийся, судя по прикрепленной к нему записке, для встречи с Музейным советом и обеда с королем.
Предусмотрительно разобранная кровать была застелена ее любимым бельем из египетского хлопка, грани хрустального графина, наполненного минеральной водой, и двух таких же стаканов поблескивали в свете ночника на прикроватной тумбочке. Дворцовая прислуга хорошо знала привычки и вкусы своей принцессы. Поэтому каждая вещь находилась на своем неизменном месте, вот только в самой Изабелле за этот вечер произошли слишком большие перемены.
Она словно раздвоилась, и сейчас часть ее рвалась обратно к Нику – постучать в его дверь и броситься ему на шею в ту же секунду, как только он откроет, не дожидаясь, чтобы он оттолкнул ее в третий за вечер раз. Каждая клеточка этой новой Изабеллы жаждала прикосновения его крепкой руки. И у нее не было сомнений в том, что в этот момент в противоположном крыле дворца Ник страдал от аналогичной жажды. Да, в свои двадцать восемь лет Изабелла оставалась девственницей, и у нее было мало опыта в отношениях с мужчинами, однако это не помешало ей распознать огонь желания, горящий в обращенном на нее взгляде Ника Блэка.
Вот только что же заставило его отступить?
Скинув туфли, Изабелла прошла к рабочему столу, чтобы перед сном еще раз свериться с распорядком своего завтрашнего дня. Рядом с оставленным Нериной графиком лежал лист плотной почтовой бумаги, украшенной личным гербом принца Федерико. Только при виде этой записки Изабелла вспомнила о том, что за всеми перипетиями прошедшего вечера совершенно забыла о сыновьях Федерико и обещанной им вечерней сказке. Как же, должно быть, зол на нее брат и расстроены мальчики! Поднеся записку к глазам, она принялась разбирать витиеватый почерк Федерико.
«Дорогая Сестра!
(Даже в переписке с близкими родственниками принц оставался верен своему слегка официальному стилю.)
Как и следовало ожидать, Артуро и Паоло были очень расстроены тем, что ты не смогла прочесть им на ночь обещанную сказку. Но, независимо от того, чем было вызвано твое сегодняшнее отсутствие, я хочу от всей души поблагодарить тебя за это. Только благодаря этому обстоятельству мне удалось провести несколько часов со своими сыновьями и впервые за последние полгода по-настоящему ощутить себя отцом. Мы читали сказки, пели песни и играли в разбойников, и в какой-то момент я с удивлением понял, что смеюсь и дурачусь так же искренне и весело, как мои мальчики. После того как они наконец заснули, я связался с Нериной и поинтересовался, где ты можешь быть. У принцессы личная встреча – вот все, чего удалось добиться в ответ. Лишь в этот момент я, к своему стыду, вспомнил, что сегодня у тебя день рождения. От всего сердца прошу тебя простить мне мою непозволительную забывчивость и принять мои поздравления. Надеюсь, ты осталась довольна тем, как провела вечер, ведь ты заслуживаешь всего самого лучшего за то, что сделала для Артуро, Паоло и меня после смерти Лукреции. Скажу больше – за то, что сделала для всей нашей семьи. Только сегодня я смог до конца осознать, на какие жертвы ты шла ради нас многие годы.
Еще раз прошу тебя принять мои извинения и позволить выразить мою искреннюю признательность за твою неусыпную заботу обо мне и моих детях. Если ты не возражаешь, Артуро и Паоло завтра вечером хотели бы съесть по куску именинного пирога вместе со своей тетей. Но если у тебя уже есть планы на это время, не стоит откладывать их ради нас.
Твой вечный должник, Федерико».
Пораженная до глубины души, Изабелла еще раз перечитала письмо брата. Поистине, с Федерико должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, если он благодарил ее за то, что она пренебрегла его детьми. Что ж, возможно, Ник прав, и ее родные должны с пониманием отнестись к тому, что у их дочери и сестры может быть своя, независимая от них жизнь. И потом, какой вред она нанесет престижу семьи, согласившись принять предложение поужинать при свечах от достойного спутника?
Если, конечно, в прошлом возможного спутника не кроется тайна, разглашение которой произведет эффект разорвавшейся бомбы во дворце и его окрестностях.
А факты готовят ее именно к такому повороту событий. Ник старательно избегал вспышек фотокамер в аэропорту в день их прилета в Сан-Римини – раз. Он был постоянно начеку во время сегодняшнего выхода в город – два. И не только ради ее безопасности. Вопреки возникшему между ними влечению настойчиво уговаривал ее начать встречаться с другими мужчинами – три. Еще немного, и она рискует сойти с ума, размышляя над тем, какую страшную тайну можно оберегать с такой тщательностью. Не в силах дольше оставаться в неизвестности, она решительно направилась к двери и, распахнув ее, обратилась к охраннику:
– Не могли бы вы сказать, где мне найти Джека Доннингтона?
– Начальника службы охраны вашего отца, ваше высочество? По-моему, он все еще во дворце. Я бы посоветовал вам связаться с его кабинетом, чтобы получить более точную информацию.
Изабелла пожелала охраннику спокойной ночи и вернулась в свои покои. Через минуту начальник службы охраны дворца был на проводе.
– Я прошу вас провести для меня небольшое расследование, Джек, – быстро объясняла Изабелла. – Что бы ни выяснилось в его ходе, вы не должны предпринимать никаких активных действий. И, пожалуйста, не рассказывайте об этом разговоре моему отцу.
– Как вам будет угодно, ваше высочество. – Бывший сотрудник британской службы внешней разведки Джек Доннингтон не задавал лишних вопросов. – Обещаю завтра же заняться вашей просьбой.
– Благодарю вас, Джек, но сделайте это лишь в том случае, если у вас не будет других, более важных поручений. Моя просьба может подождать.
– Понятно, ваше высочество.
Положив трубку, Изабелла с удовлетворением подумала о том, что очень скоро благодаря Джеку она если и не узнает всей правды о Нике, то хотя бы приблизится к разгадке его тайны. Правда, если ему станет известно о ее расследовании, это может внести разлад в их и без того непростые отношения, но, как его непосредственный наниматель, она имеет полное право подвергать проверке прошлое своих сотрудников.
– Дела не могут обстоять так плохо, – успокаивая себя, прошептала Изабелла. Ведь, прежде чем пригласить Ника поработать в королевском хранилище, она уже наводила о нем самые тщательные справки. В любом случае она обязана узнать правду, иначе ей никогда не удастся достучаться до Ника и убедить его в том, что она ему не враг. Может быть, хотя бы после этого он перестанет бояться возникшего между ними чувства. А в том, что это чувство называется любовью, у нее больше не было сомнений.
Часы показывали час ночи, когда Изабелла забралась в кровать. Ее день рождения подошел к концу, она стала старше на целый год. Страшно подумать, но еще через год ей будет уже тридцать! Как незаметно пролетела молодость… И если еще две недели назад проблема личного времени мало волновала принцессу, то появление во дворце Ника Блэка коренным образом изменило ее отношение ко всему.
– Должна признаться, я потрясена тем, какой огромный объем работы вы успели проделать всего за две недели, сэр. – Энн Джонс просматривала распечатки записей, сделанных Ником до ее приезда. – Уверена, члены Музейного совета будут довольны вашими успехами.
Пробормотав в ответ что-то маловразумительное, Ник продолжал копаться на полках очередного стеллажа. С тех пор как в его руках оказался свиток с его именем, он не продвинулся ни на шаг. Даже книга со сказками, которую они просматривали вместе с Изабеллой, куда-то подевалась. Ник готов был поклясться, что, когда они отправлялись на прогулку в город, книга еще лежала на его рабочем столе. Но прошло уже три дня, а ему так и не удалось ее отыскать. Видимо, принцесса все-таки передумала и решила взять ценный средневековый фолиант себе в подарок.
– Но как не вовремя! – вырвалось у него помимо воли. Не идти же к принцессе с просьбой вернуть книгу в хранилище или хотя бы разрешить просмотреть ее содержание. Иначе как еще он сможет удостовериться в том, что история о проклятом рыцаре была придумана в Средние века? А ведь от этой информации сейчас зависела его жизнь.
– Вы что-то сказали, сэр? Может быть, вам нужна моя помощь? – донесся до него встревоженный голос Энн.
– Все нормально, Энн, просто за время работы в хранилище у меня выработалась дурная привычка разговаривать с самим собой.
Нельзя позволять себе распускаться, полная сосредоточенность на цели – вот то, что ему требуется, иначе среди того невероятного количества предметов Средневековья, которые окружают его в хранилище, он рискует пройти мимо по-настоящему ценной информации.
Впрочем, похоже, не он один стал жертвой окружающего антуража. Энн явно чувствовала себя не в своей тарелке, казалась чем-то озабоченной, даже напуганной, дергалась от любого шороха или, с ужасом уставившись на какой-нибудь древний ларь, ждала чего-то. Вероятно, привидения.
– Знаете что, Энн, вы мне очень помогли здесь, но не согласились бы вы немного поработать в дворцовой библиотеке? Мне нужны кое-какие сведения для одного проекта.
– Какого, сэр? – Выражение лица Энн красноречиво говорило о том, что она готова на все, лишь бы поскорее выбраться из ненавистного подвала.
– Переройте всю библиотеку и весь Интернет, если понадобится, но отыщите мне любую информацию о старинных сказках и легендах, сложенных в этих местах в Средние века. Уделите особое внимание поиску сказки, которая может называться «Проклятый рыцарь».
Во взгляде Энн промелькнуло что-то похожее на любопытство.
– Вы сказали «Проклятый рыцарь», сэр? – переспросила она.
– Да. Вам знакома эта сказка, Энн?
– Нет, сэр, я никогда о ней не слышала, впрочем, я не эксперт. Раньше вы никогда не поручали мне ничего подобного.
– Просто я решил придать новое направление своим исследованиям.
Энн явно собиралась сделать какое-то замечание, но сдержалась.
– Я сделаю все, чтобы помочь вам, сэр, – сказала она, и дверь за ней захлопнулась.
Ник вернулся к своей работе, но мысли о странном поведении Энн мешали ему сосредоточиться. Раньше она никогда не задавала вопросов, молча и безукоризненно справляясь с поручениями, которые он ей давал. Похоже, ему придется повысить ей жалованье, когда они вернутся в Бостон. Черт! Дело как раз в том, что он не может вернуться в Бостон. Если поиски и в этот раз не увенчаются успехом, ему придется искать себе новое пристанище и начинать все заново уже под другой легендой. Ведь его имя теперь известно работникам музея и дворцовой обслуге, да и у Энн может проснуться нездоровое любопытство. К тому же установленный им когда-то самому себе пятнадцатилетний срок проживания на одном месте подходил к концу, а Ник вовсе не жаждал повторения истории с королевой Мери.
Что же это за каторжная жизнь! Ник с трудом стаскивал в сторону тяжеленную крышку с очередного старинного сундука. И жить по-человечески не можешь, и умереть не дают! Еще несколько лет такого существования, и он сам потребует, чтобы его заперли в психушке. Ни друзей, ни семьи, ни постоянного дома. И куда, спрашивается, ему податься на этот раз? В современном мире остается все меньше мест, где можно затеряться, смешавшись с толпой, не боясь, что тебя занесут в очередную базу данных. И это еще не предел: каждый день на службе у власти появляются новые, более совершенные технологии, от которых скрыться во сто раз сложнее, чем от слуг кровожадной Мери. А ведь теперь ему есть что терять! Изабеллу! При мысли о том, что он рискует больше никогда ее не увидеть, Нику становилось дурно.
Отбросив в сторону истлевшую бумагу, лежавшую под самой крышкой, Ник почувствовал, как его руки наткнулись на какой-то твердый, по форме напоминавший книгу предмет. «Пожалуйста, пожалуйста, будь тем, что я ищу», – умоляюще прошептал он, осторожно вынимая фолиант. Ludicium, «суд» по латыни, разобрал он на сильно потрепанной обложке. Malejicarum, «ведьмы» шло следом. Суд по делу ведьм! Неужели, неужели это то, что он так долго искал! Ник торопливо перелистал несколько страниц, выискивая взглядом знакомое имя. Сожжена на костре. Замучена. Призналась под пытками. Приговорена к пожизненному заключению. У него темнело в глазах от мелькавших страшных приговоров. И хотя имена женщин, которым они были вынесены, ничего ему не говорили, каждый такой приговор был приговором ему самому. Ведь, за небольшим исключением, все они были вынесены на юге Европы в конце двенадцатого века, то есть в той его прежней жизни, а значит, одной из приговоренных могла быть и Руфина. Заставив себя не паниковать раньше времени, Ник уселся за стол и принялся внимательно изучать каждую запись, надеясь получить хоть какую-нибудь информацию о рыжеволосой колдунье.
За несколько часов непрерывной работы ему удалось просмотреть семьдесят шесть страниц, полных леденящих душу описаний пыток. Юг Германии, Женева, Испания – судебные процессы, прошедшие в этих краях, едва ли могли навести его на след Руфины, тем не менее Ник терпеливо прочитывал страницу за страницей, не пропуская ни одного случая, пока не наткнулся на то, что искал. Сан-Римини, 1199 год: семнадцать женщин разного возраста, обвиненных в колдовстве, предстали перед судом. С момента его встречи с Руфиной прошло около девяти лет. Ник с ужасом и надеждой впивался взглядом в строчки с описанием внешности обвиняемых и названиями местностей, в которых они проживали.
– Сэр? – Голос Энн заставил его подскочить на месте. – Мне удалось найти то, о чем вы просили.
– Как, уже? – Ник захлопнул книгу прежде, чем любопытный взгляд Энн смог разобрать хоть что-то на ее страницах.
– Это было не трудно, сэр. Я лишь ввела «Проклятый рыцарь» и «Сан-Римини» в качестве пароля, и компьютер сам выдал мне несколько сайтов в Интернете. Интересующая вас сказка действительно была придумана в Сан-Римини во времена Средневековья. Вот, – она протянула ему листок бумаги, – я распечатала для вас всю информацию, которую смогла найти.
– Благодарю вас, Энн. Вы отлично поработали сегодня, так что остаток дня можете посвятить себе. Прогуляйтесь по городу, в нем есть что посмотреть.
– Вы уверены, что я вам больше не понадоблюсь? Я совсем не устала…
– Ступайте, Энн, вам необходим свежий воздух. – А ему необходимо остаться одному…
– Хорошо, сэр, если вы так считаете. – Она бросила странный взгляд на лежавшую перед ним книгу. – Но если вам все-таки понадобится моя помощь…
– Да идите же! – Ник никогда не позволял себе повышать голос в присутствии подчиненных, но сейчас его нервы были на пределе. – Простите меня, Энн, – тут же извинился он, – я не должен был кричать на вас. Наверное, это все из-за головной боли – последнее время ее приступы сводят меня с ума.
– Я понимаю, сэр, не стоит переживать по этому поводу. Мне действительно давно хотелось осмотреть город. К тому же по дороге я могу зайти в аптеку и купить для вас аспирин.
– Спасибо, Энн, я у вас в неоплатном долгу.
Дождавшись, когда ее шаги затихнут в конце дворцового коридора, Ник накинулся на сделанную для него распечатку. Через минуту у него не осталось сомнений в том, что в основу сказки легла его собственная история. Она была изложена слово в слово в соответствии с пересказом, который он услышал от принцессы Изабеллы. Наказанный бессмертием за свое честолюбие рыцарь стал изгоем, обреченным на вечное скитание по свету в поисках пристанища. Как он ни пытался, ему так и не удалось разрушить проклятие – к такому неутешительному финалу сводились все существующие версии сказки.
– Вы правы, принцесса, счастливый конец всего лишь выдумка вашей няни, – мрачно произнес Ник, откладывая листок в сторону.
Потянувшись к ставшей очень легкой пластмассовой баночке, Ник высыпал на ладонь три последние таблетки аспирина и, не запивая, проглотил. Рот сразу же наполнился противной горечью. Стараясь не обращать на нее внимания, он вернулся к изучению судебных процессов над ведьмами. Ник перелистал не одну страницу убористого текста, пока не наткнулся на процесс по делу рыжеволосой женщины приблизительно сорока – сорока пяти лет, пойманной недалеко от западных границ Сан-Римини. Она обвинялась в колдовстве и сношениях с дьяволом, к помощи которого якобы прибегала, исцеляя больных крестьян. Хотя имя женщины не было названо, Ник не сомневался, что это Руфина. Разве она не прославилась на все королевство удивительной способностью исцелять любую, даже самую тяжелую, болезнь? Из текста следовало, что женщина решительно отвергла высказанные против нее обвинения, в свою очередь предложив судьям выслушать нескольких исцеленных ею крестьян, среди которых оказался и ее взрослый сын, проживавший в соседней деревне. Ник с волнением прочел, что в зал суда мужчина вошел прихрамывая.
Не оставалось никаких сомнений – это была его Руфина. Если в 1199 году ей было около сорока пяти лет, значит, во время их роковой встречи девятью годами раньше она не могла быть старше тридцати шести. А ее сын, тот самый Игнасио, был четырнадцатилетним подростком. Все сходилось.
Ник прочел главу, посвященную суду над этой удивительной женщиной, до конца, старательно избегая мест, в которых со всеми подробностями описывались примененные к ней пытки. А вот и вынесенный вердикт. Сердце Ника сжалось от ужаса: представители церкви, слушавшие материалы по делу Руфины, признали ее ведьмой. Да, она была ведьмой, если до сих пор никто не смог придумать лучшего прозвания для женщин, наделенных необычными способностями.
Нет! Только не это! Крик отчаяния, сдерживаемого многие столетия, потряс высокие своды дворцового подвала, когда Ник прочел последнюю строчку этой страшной главы. Подобно остальным женщинам, которых церковь объявила ведьмами, Руфина была приговорена к сожжению, казнь состоялась сразу после суда на главной площади города.