«Д-р Бернс, кажется, вы утверждаете, что искаженные мысли — единственная причина депрессии. Но могут же мои проблемы быть реальными». Это самый распространенный вопрос из тех, которые я получаю во время лекций по когнитивной терапии. Многие пациенты задают этот вопрос в самом начале депрессии и поднимают кучу реальных проблем, которые, как им кажется, вызывают «реальные» депрессии. Приведу наиболее типичные из них: банкротство, бедность, преклонный возраст, обездоленность, раннее родительство, физические отклонения, хронические заболевания, потеря любимых. Я уверен, что каждый сможет продолжить список. Но ничто из перечисленного выше не приводит к реальной депрессии, которой даже на самом деле не существует. Настоящий вопрос в том, как отделить реальные от нереальных отрицательных чувств? В чем разница между здоровой печалью и депрессией?

Печаль — это нормальная эмоция, созданная реалистическим восприятием отрицательных событий. Депрессия — это заболевание, вызванное искаженными мыслями. Например, когда умирает любимая, человек обычно думает: «Я потерял ее, я буду скучать, мне будет не хватать разделенной любви». Чувства, вызвавшие эти мысли, реалистичны, нежны и желанны. Такие эмоции очень человечны. В данном случае человек приобретает еще один нормальный взгляд на жизнь.

Или человек может сказать: «Я никогда снова не стану счастлив потому, что она оставила меня, умерла. Это несправедливо». Такие мысли вызывают жалость к себе и безнадежность. Так как эти эмоции основаны на искаженных мыслях, то они поражают человека.

И депрессия, и печаль могут возникнуть, когда кому-то не удается достичь важных для него целей. Но печаль никогда не сопровождается потерей самоуважения. Депрессия же постоянно присутствует, она изнуряет человека и всегда приводит к потере чувства собственного достоинства.

Когда депрессия возникает после реального стресса, например, после болезни или смерти близкого человека, она называется ответной. Часто довольно сложно бывает определить причину, вызвавшую расстройство. Мы ее назовем иллюзорной, так как создается ощущение, что причина этой депрессии высосана из пальца. Но в обоих случаях причина депрессии одна и та же — искаженные, отрицательные мысли. Моя точка зрения такова: когда происходит негативное событие, то ответные эмоции вызваны исключительно вашими мыслями и восприятием, то есть переосмыслением негативного факта. Человеческие чувства — отражение того смысла, которым он наделяет случившееся. Большая часть переживаний — результат искажений в этом процессе. Если же провести реальное переосмысление, то можно избавиться от негативных эмоций.

Покажу это на практическом примере. Одна из серьезных проблем, которая может встать перед человеком, — это рак, К сожалению, часто окружающие больного убеждены, что депрессия — нормальное для него состояние. Они не думают об истинной причине депрессии. Между прочим, именно у людей, стоящих перед лицом смерти, легче всего излечить депрессию. Почему? Этих людей можно назвать суперменами, потому что они не превращают свою жизнь в сплошной страх перед неизбежным. Они всеми силами стараются помочь себе. Такое отношение неизбежно приводит к личному росту, преодолению реальных трудностей. Вот почему я считаю, что выражение «реальная депрессия» не абсолютно, оно меняется в зависимости от подхода. Нужно выработать некоторые критерии, по которым можно оценивать свои действия, мысли, чувства.

 

Смерть

Ненси было за сорок, когда врач ей сообщил, что у нее обнаружен рак молочной железы. Она была твердо уверена, что посещение врачей — это лишние несчастья. И поэтому откладывала в течение нескольких месяцев дополнительное исследование. Когда она все-таки сделала это, то прогноз оправдался. Пункция подтвердила наличие злокачественной опухоли на довольно поздней стадии.

Сообщение поразило Ненси и ее семью; с каждым днем усиливалось ее уныние из-за все большей физической слабости. Она не испытывала почему-то сильных мук от довольно тяжелой химиотерапии, но сдалась болезни, решив, что не в состоянии ничего делать. Это болезненно ударило по ее чувству гордости. Она свалила всю домашнюю работу на мужа. Ненси оставила свои занятия, одним из которых было добровольное чтение для слепых.

Можно сказать, что проблемы Ненси реальны, они вызваны ситуацией, а не искажениями.

Но была ли ее депрессия неизбежной? Я спросил Ненси, почему недостаток активности так ее расстраивал. Я объяснил ей понятие автоматических мыслей, и вот что она записала:

1. я не отношусь к обществу.

2. Я не живу насыщенной внутренней жизнью.

3. Я не могу жить активно.

4. Я оставлена и покинута своим мужем.

Эмоции, вызванные этими мыслями: злоба, печаль, расстройство и вина.

Когда я обнаружил это, мое сердце прямо забилось от радости. Эти мысли ничуть не отличались от мыслей физически здоровых людей, подверженных депрессии. Депрессия Ненси не была вызвана раком, ее отношение к нему вызвало эмоциональное расстройство. Свою значимость Ненси всегда оценивала своими достижениями. Опухоль означала для нее, что она стоит перед последним шагом в своей жизни. Это и позволило мне вмешаться.

Я предложил Ненси составить график «личных достоинств» с момента рождения.

Она оценивала их в 85% на воображаемой шкале (таблица 9.1). Я попросил ее оценить свою продуктивность по такому же принципу, Низкая в детстве, она, как считала Ненси, потом возрастала до максимума, приходящегося на период взрослой жизни, и падала к воображаемой старости. Но во время болезни, когда у нее упала работоспособность, Ненси решила, что теперь она в семейных делах — ноль (максимализм). Она не понимала, что ее человеческое достоинство постоянно, оно не зависит от достижений, и его не надо зарабатывать. Когда я объяснил это, то улыбка появилась на лице Ненси, и депрессия исчезла. Я был счастлив сотворить маленькое чудо. Я не излечил опухоль, зато я поднял низкое самоуважение.

ТАБЛИЦА 9.1

Графики достоинств и продуктивности Ненси. На верхнем рисунке Ненси отразила свое человеческое достоинство с момента рождения до момента смерти. На нижнем она оценила свою продуктивность за тот же период. Эти графики помогли ей понять, что личное достоинство и достижения не взаимосвязаны.

График «личных достоинств» с момента рождения

График социальной продуктивности

224

Вскоре я получил письмо от Ненси:

«Дэвид!

Это несколько запоздалое, но важное дополнение к нашим беседам. Именно ваши маленькие графики, как хотите их называйте, мне сильно помогли. Они еще одной необходимой дозой лекарств, которые я приняла. Они сделали из меня психолога без научной степени. Я обнаружила, что они помогают многим обеспокоенным людям. Стефани относилась к своей секретарше, как к детали интерьера. А Сью постоянно унижали 14-летние близнецы, муж Беки как-то просто встал и ушел. Эльза Браун чувствовала себя человеком, сующим нос не в свои дела... Всем им я сказала, что их личное достоинство неизменно, и весь мусор, который можно высыпать на них, не повлияет на это. Конечно, было бы слишком просто, если бы это оказалось панацеей ото всех бед, но... Господи! Как это может часто помочь! Еще раз большое спасибо.

Всегда Ваша Ненси».

Она умерла от болезни, но не потеряла чувства собственного достоинства.

 

Инвалиды

Физические инвалиды представляются второй категорией лиц, подверженных «реальной» депрессии. Окружающие и сам больной считают, что ограничение работоспособности, например, вызванное ампутацией конечностей, закрывает дорогу к счастью. Друзья высказывают сожаления и понимание, думая, что это наиболее человеческие реакции. Но все оказывается наоборот. Эмоциональные расстройства вызывают скрученные мысли, а не скрученное тело. Сочувствие в подобной ситуации просто подкармливает жалость к себе, оно служит подтверждением мысли, что инвалид обречен на меньшее количество радости. Только когда заболевший и окружающие научатся правильно оценивать ситуацию, это снизит эмоциональное напряжение.

Например, Фани, 32-летняя замужняя мать двоих детей заболела депрессией, когда парализовало правую ногу ее мужа. В течение 6 лет она лечилась всевозможными методами от эмоционального расстройства в больницах и на дому, использовала все средства, включая наркотики и электрошок. Ничто не помогло. В то время, когда она обратилась ко мне, ее депрессия была ужасна. Фани казалось, что ее проблемы неразрешимы.

Со слезами она описала свое расстройство, постоянно растущее вслед за уменьшением у мужа способности к передвижению. «Каждый раз, когда я вижу супругов, делающих то, что не можем мы, слезы наворачиваются на глаза. Я часто наблюдаю за парами, которые прогуливаются, ходят в бассейн, катаются вместе на велосипедах, и мне становится так плохо... Они проводят время так, как мы привыкли это делать. Как бы было хорошо, если бы все вернулось! Но всем ясно, что это невозможно».

Сначала я тоже решил, что проблема Фани реальна, ведь они не могли делать то, что другие. То же самое, пожалуй, мешает слепым, глухим и тем, у кого ампутированы конечности.

Но потом я подумал, что у всех нас есть какие-либо ограничения. Так неужели все должны чувствовать себя несчастными? Когда я решал эту загадку, искажения мыслей у Фани мгновенно стали очевидными. Какие? Посмотрите список когнитивных искажений и попробуйте определить самосто-

226

ятельно. Конечно, это психологическая фильтрация событий!

Из всех занятий Фани выбирала те, которые были невозможны для нее, а то, на что они были способны с мужем, не приходили ей в голову. Неудивительно, что жизнь Фани казалась пустой и никчемной.

Решить проблему оказалось на удивление просто. Я предложил Фани между занятиями составлять список возможного для нее и Джима. Вместо того, чтобы концентрироваться на нереальных вещах, радуйтесь доступному. Я мечтал отправиться на луну, но не стал космонавтом, и моя мечта, скорее всего, останется мечтой. Но если я буду сконцентрирован на этом, то заработаю нервное расстройство. С другой стороны, есть множество вещей мне доступных, и я радуюсь им.

— Как вы думаете, что бы вы могли сделать вместе с Джимом?

— Мы до сих пор наслаждаемся обществом друг друга, ужинаем в ресторанах, мы — хорошие партнеры.

— Хорошо, что еще?

— Мы ездим на экскурсии, играем в карты, ходим в кино; он учит меня вождению.

— Видите, на протяжении 10 секунд вы смогли назвать столько вещей, сделанных вместе. Продолжите этот список после нашего занятия. Как вы думаете, сколько пунктов сможете еще добавить?

— Довольно много. Я могу внести в список те дела, о которых мы никогда не думали, они могут быть такими необычными, как, например, путешествие по небесам.

— Правильно, вас могут посетить и более безумные идеи. Также подумайте о том, что вы можете сделать с Джимом множество вещей, которые вам кажутся нереальными. Вы мне сказали, что не имеете возможности отправиться на пляж. Но ведь вы можете пойти на несколько более изолированный пляж, такой, где не будет казаться, что все на вас смотрят? Между прочим, недавно я посетил с моей женой удивительный пляж на севере острова Тахо в Калифорнии. Мы случайно заплыли на нудистский пляж и видели множество молодых людей без одежды. Конечно, я не стал их пристально рассматривать, но я случайно заметил, что у одного молодого человека нога была отрезана немного выше колена, но он вместе со своими друзьями прекрасно наслаждался отдыхом. Так что вы меня не можете убедить, что не в состоянии поехать на пляж и насладиться жизнью. Ну что?

Некоторые могут усомниться, что столь сложную проблему так легко разрешить. И тяжелая депрессия Фани может быть так просто излечена. Между прочим, в конце занятия она сказала, что впервые за многие годы почувствовала себя хорошо. Для того, чтобы закрепить свое состояние, ей несомненно понадобится продолжение занятий и повторение подобных упражнений еще некоторое время, пока она не избавится от привычки постоянно прокручивать в голове мысли, которые оказывают негативное воздействие.

 

Увольнение

Из распространенной в западной культуре теории, что счастье напрямую связано с профессиональными успехами, многие люди считают увольнение реальным основанием для депрессии. С такой точки зрения естественно что финансо-

228

вые потери, неудачи в карьере, банкротства неизбежно влекут за собой эмоциональные расстройства.

Тем, кто так думает, будет небезынтересно знакомство с Холом. Ему 45 лет. У него трое детей. Он на протяжении 17 лет работал вместе с отцом жены в преуспевающей фирме. За три года до того, как Хол попал ко мне на лечение, он имел всевозможные стычки по вопросам управления фирмой со своим тестем. Он, поддавшись вспышке гнева, бросил работу, потом в течение 3 лет сменил множество мест, с трудом находя общий язык с работодателями. Он решил, что уже ничего достичь не сможет, что пропащий человек. Его жена стала работать полный рабочий день для того, чтобы свести концы с концами. И это больно ударило по Холу, так как он всегда гордился тем, что был кормильцем семьи. Шли годы, финансовое положение ухудшалось, Хол испытывал все нарастающую депрессию и потерю самоуважения.

Когда я впервые встретился с Холом, он уже несколько месяцев к тому времени работал коммивояжером по продаже недвижимости. Он снял в аренду несколько зданий. Доход из-за строгой процентной оплаты труда был очень низок. Депрессия его все усиливалась, росла апатия. Он мог целыми днями валяться в постели и думать: «Нет никакого смысла ходить на работу, я — ничтожество, мне гораздо полезнее валяться в постели».

Он согласился посетить в Пенсильванском университете лекции по когнитивной терапии. Там Хол описал разговор, который случайно подслушал в клубе, и стал его участником. В ходе разговора выяснилось, что его преуспевающий друг заинтересован в покупке здания. Можно было бы предположить, что Хол запрыгает от радости, узнав это, так как его посредничество помогло бы сделать карьеру, открыть счет в банке. Но вместо того, чтобы подписать контракт, Хол в течение нескольких недель тянул быка за хвост. Потому что думал, ему будет слишком сложно продать коммерческую собственность. Он никогда не занимался этим раньше. Да и все равно, как ему казалось, друг откажется от сделки в последнюю минуту. А это, мол, будет означать, что Хол не справился со своей работой, что он — пропащий человек.

Я поинтересовался, что думают слушатели о позиции Хола. Они сказали, что Хол великолепно справлялся с работой, но зачем-то все неимоверно усложнял.

Я использовал эту тему в качестве примера и на нескольких следующих занятиях. Хол поведал нам, что он намного строже оценивал себя, чем окружающих. Когда другие упускали выгодную сделку, он говорил, что это еще не конец света. Но если бы подобное произошло с ним, то: «Я потерянный человек». Хол сказал, что он был терпим и доброжелателен по отношению к другим и строг к себе.

— Ответственность, которую я возлагаю на других, нельзя сравнивать с той, которую я возлагаю на себя.

— Объясните.

— Если у них будут неудачи, то это никак не отразится на мне. Это не накалит обстановку внутри моей семьи. Так что единственная причина, по которой я интересуюсь ими, заключается в том, что мне приятно, когда все преуспевают

— Секунду, вы интересуетесь ими, потому что было бы неплохо, чтобы другие добились успеха?

— Я, м-м-м, сказал...

— Думаете, что меркой, с которой вы подходите к ним, можно оценить успех?

— Да.

— А чем вы измеряете свои успехи? Что вы чувствуете, говоря, что одна упущенная сделка означает вашу неспособность к успеху?

— Я лишаюсь мужества.

— И это помогает?

— Положительных результатов еще не было, возможно, это не помогает вообще.

— И вы думаете, что ваше правило реалистично?

— Скорее всего нет.

— Тогда почему вы используете этот максималистский стандарт, меряя свои успехи? Почему к другим людям, о которых не сильно беспокоитесь, вы подходите более реалистично?

Хол понял, что его позиция вредна для него самого, что он настолько был критически настроен к себе, что это не только не помогало ему, а, наоборот, мешало. Когда Хол пытался продать здание и не добивался успеха, то рассматривал это как личную катастрофу. Страх, вызванный его максимализмом, удерживал Хола от многих полезных начинаний. Большую часть времени он проводил в постели и хандрил.

Хол спросил, каким образом он может избавиться от своих нереалистичных критериев и научиться судить и о людях, и о себе одинаково объективно. Как первый шаг я предложил Холу метод автоматических мыслей и рациональных ответов. Например, если Хол не может себя заставить приступить к работе, он думает: «Если я не пойду рано на работу, то ничего не успею. Так что не стоит даже стараться. О, уже поздно, я просто могу полежать в кровати». Записав такие мысли, Холу следует противопоставить рациональные ответы. «Это максимализм, я делаю из мухи слона. Даже если я пойду на полдня работать, то это может стать очень важным шагом, я буду чувствовать себя лучше».

Хол согласился записать несколько автоматических мыслей до следующего лечебного сеанса; сделать это он должен был во время приступов.

Через два дня Хол получил предупреждение о возможном увольнении от своего работодателя, и поэтому пришел на занятие с полной уверенностью, что самокритика оказалась верной. Холу не удалось составить ни одного рационального ответа. Поэтому мы вместе обсудили, как можно возразить его утверждениям (таблица 9.2).

ТАБЛИЦА 9.2

Автоматические мысли

Рациональные ответы

1. Я ленив.

1. Я много работал большую часть своей жизни.

2. Мне нравится болеть.

2. Это смешно.

3. Я — неудачник.

3. Я был на пути к успеху, у нас есть дом, мы воспитали троих хороших детей, люди уважают меня, я участвую в общественной жизни.

4. Лежебока, вот моя настоящая сущность.

4. Это просто симптомы болезни, а не моя сущность.

5. Я мог бы сделать и большее.

5. Я сделал больше многих, это утверждение бессмысленно, так мог сказать даже Сизиф.

Я: Давайте посмотрим, какие рациональные ответы мы можем записать на ваши критические мысли. Что вы можете записать сами, опираясь на пример, который я дал вам на прошлом занятии? Обратим внимание на то, что вы назвали себя неподходящим для нормальной жизни. Является ли причиной тому ваш максимализм и завышенные стандарты. Ответ может стать более ясным, если мы поменяемся ролями. Говорить объективно о других всегда легче. Предположим, что я явился к вам на прием и рассказал: «Тесть нанял меня на работу, но три года назад у нас произошла стычка. Мне показалось, что тесть взял верх, и я ушел с работы. Потом впал в прострацию, постоянно менял работу, а сейчас меня уволили с работы, которая зависела только от коммерческих способностей. Это был двойной удар: во-первых, они ничего не заплатили мне, а, во-вторых, даже не объяснили причину. Это еще раз подтвердило мою неприспособленность к жизни. Ну что вы скажете?»

Хол: Мне кажется, вы зашли в тупик, давайте проследим первые сорок лет вашей жизни, чем вы тогда занимались?

Я: Вот и запишите это в колонке рациональных ответов. Составьте список ваших удачных дел за сорок лет. Вы зарабатывали деньги, вы растили детей, которые достигли успехов и так далее, и тому подобное.

Хол: Хорошо, я могу записать, что я был удачлив: у меня был дом, мы воспитали троих детей, люди восхищались и уважали меня, я участвовал во всех общественных делах.

Я: Вы сделали столько хороших вещей, как вы смогли убедить себя в собственной никчемности?

Хол: Я мог бы сделать и большее.

Я: Великолепно, я знал, что вы сумеете умно квалифицировать свои достижения. Теперь запишите это в колонке «автоматических мыслей».

Хол: Я записал.

Я: Что можно возразить на это?

Хол: ... (Длинная пауза).

Я: Какой же рациональный ответ? Какое когнитивное искажение здесь присутствует?

Хол: Вы мучаете меня!

Я: Так какой же ответ?

Хол: В конце концов я сделал больше многих.

Я: Правильно, и насколько вы в этом уверены?

Хол: На сто процентов.

Я: Великолепно, запишите это в колонку рациональных ответов. Теперь вернемся к высказыванию: «Я мог бы сделать и большее». Предположим, что вы — Ротшильд, получивший после разгрома Наполеона свои сказочные миллионы. Чем вы можете огорчить себя?

Хол: Я немного подумаю.

Я: Просто прочитайте, что вы написали.

Хол: А!. Я мог бы сделать и большее.

Я: Вы всегда можете сказать так, не правда ли?

Хол: Ну...

Я: Вот почему многие люди, заслужившие уважение, любимцы фортуны — несчастны. Вы можете бесконечно завоевывать все новые вершины и упрекать себя в том, что могли бы достичь и большего. Так проще всего подвергнуть себя наказанию. Не так ли?

Хол: О, конечно. Я понимаю вас. Если бы для счастья нужны были только деньги, то любой миллионер чувствовал бы себя на седьмом небе, но существует много других вещей, необходимых для счастья. Не деньги изводят меня, я никогда не гнался за ними, это не моя дистанция!

Я: Какова была цель марафона? Воспитание детей?

Хол: Да, это было очень важно для меня.

Я: И как же вы воспитывали своих детей?

Хол: Я работал, учил и играл с ними.

Я: Ну и каковы успехи?

Хол: Дети выросли прекрасными.

Я: Но вы записали, что не приспособлены к жизни, что вы — неудачник. Почему, вы же достигли своей цели: хорошо воспитали детей?

Хол: Мне кажется, что я не учел это.

Я: Как вы можете называть себя неудачником?

Хол: Я в течение трех лет не мог нормально зарабатывать деньги.

Я: Вы думаете, что это реальное основание для подобных ярлыков? Некий человек 3 года страдает депрессией, и поэтому ему сложно ходить на работу. Люди больные депрессией — неудачники?

Хол: Если бы я знал причины депрессии, я мог бы лучше во всем разобраться.

Я: Еще некоторое время сложно будет сказать, что вызвало расстройство. Но подпитывают его, несомненно, те болезненные мысли, которые крутятся у вас в голове. Почему с одними это случается чаще, с другими реже, нам не известно. В вас несомненно есть педагогический талант в воспитании детей, он и будет темой нашей следующей встречи.

Хол: Если мы не можем установить основополагающую причину депрессии, то нельзя ли предположить, что она скрывается внутри меня? Может быть, просто у меня что-то не в порядке? Что-то, помешавшее мне справиться с собой, является причиной депрессии.

Я: На чем основано ваше утверждение?

Хол: Не знаю, это просто предположение.

Я: Но когда люди справляются с депрессией, их продуктивность возвращается на прежний уровень, а если бы их трудности возникали потому, что они неудачники, то это было бы невозможным. Ко мне обращалась и профессура, и президенты корпораций, они ничего не могли делать, но причина была только в их депрессии. Когда они излечивались, то снова могли работать, как в прежние времена. Как можно в таком случае утверждать, что в основе депрессии лежит то, что они неудачники? Мне кажется, причина не в этом.

Хол: Я ничего не могу сказать на это.

Я: Сейчас можно с полным на то основанием назвать вас неудачником, так как люди в состоянии депрессии теряют возможность нормально трудиться.

Хол: В таком случае моя депрессия идет по плану.

Я: Правильно, правильно. Именно поэтому у вас есть шанс улучшить свое самочувствие. И именно этим мы сейчас и занимаемся. Представьте, что в последние 6 месяцев вы болели пневмонией. Вы ничего бы не заработали за это время, и ровно на тех же основаниях могли бы сказать: «Я — неудачник». Но неужели это объективно?

Хол: Я не могу так сказать, потому что сознательно я не заражал бы себя пневмонией.

Я: Примените ту же логическую схему в отношении депрессии.

Хол: Да, я могу сделать так. Я не думаю, что депрессию я вызвал сознательно.

Я: Естественно, нет, никто не захочет себе депрессию.

Хол: О! Нет же, нет!

Я: Хоть чем-нибудь вы сознательно ее вызывали?

Хол: Нет!

Я: Если бы мы знали, что является причиной депрессии, то могли бы с чего-то начать. Но если мы не знаем этого, не глупо ли обвинять человека в собственной депрессии? Что нам известно наверняка — больные депрессией обычно воспринимают, оценивают себя негативно, и их поведение соответствует их отрицательному представлению об окружающем. Вы же не хотели, не выбирали этого? Когда вы снова сможете объективно взглянуть на мир, то приобретете былую работоспособность, как и многие другие мои пациенты. Вы понимаете меня?

Хол: Да, я понимаю вас.

Холу было приятно понять, что, несмотря на последние финансовые неудачи, он чего-то стоит. Его отрицательное самовосприятие было вызвано максимализмом, ощущение собственной ненужности — результат психологической фильтрации событий, уделения внимания только отрицательным фактам и явного нежелания замечать свои удачи, дисквалификации положительного. Он понял абсурдность заявления «Я мог бы сделать и большее», осознал, что финансовые успехи — не мерило человеческого достоинства. Все симптомы, которые испытывал Хол, были всего-навсего признаками временного заболевания и никак не влияли на его личные достоинства. Глупо было воспринимать депрессию как наказание за нетрудоспособность.

В конце занятий BDI-тест показал у Хола 50% улучшения. В течение последующих недель он еще продолжал применять этот метод, что помогло Холу более объективно оценивать себя и подняло его настроение.

Хол перестал работать в сфере торговли недвижимостью и открыл книжный магазин. В первый год он не смог добиться значительной прибыли, поэтому оценка его успехов не изменилась, несмотря на это, Хол не впал в депрессию, а его самоуважение даже возросло. Уже в тот день, когда Хол впервые открыл двери своего магазина, чувство собственного достоинства у него не зависело от финансового положения. Хол написал небольшое «сочинение», которое решил читать каждое утро перед поисками новой работы:

«Почему я небесполезен?

До тех пор, пока мне нужно стремиться поднять свое благосостояние и благосостояние близких, я небесполезен

До тех пор, пока моя работа может давать положи тельный результат, я небесполезен.

До тех пор, пока моя жизнь небезразлична хоть одному человеку, я небесполезен, даже если этот человек — я сам.

Если моя любовь, понимание, сотрудничество, мужество, общительность, советы что-то в себе несут, я небесполезен.

Если я могу уважать свое мнение, ум, я небесполезен Если другие уважают меня, я небесполезен. Если я обладаю самоуважением, чувством собственного достоинства, я небесполезен.

Если я помогаю людям, я небесполезен.

Если я помогаю покупателям, я небесполезен.

Я небесполезен, я очень, очень нужный человек»

 

Потеря любимого

Самая серьезная депрессия, которую я только видел за годы своей практики, была у Кей, тридцати одного года, педиатра. Ее младший брат покончил с собой недалеко от ее квартиры за шесть недель до того, как она обратилась ко мне.

Кей считала себя виновной в самоубийстве брата, и аргументы, на которые она опиралась, были довольно весомы. Кей считала, что ее проблема абсолютно реальна и неразрешима. Она чувствовала, что заслуживает смерти, и медленно сводила себя в могилу.

Обычной проблемой, возникающей у членов семьи самоубийцы, является чувство вины. Люди мучают себя мыслями: «Почему я не предотвратил этого? Почему я был таким дураком?» Даже психотерапевты и психологи не защищены от подобной реакции: «Это действительно моя вина; ах, если бы я только разговаривал с ним иначе во время лечения. Почему я не вмешался более жестко? Я убил его». Но в большинстве случаев люди идут на самоубийство из-за того, что ошибочно решили, будто находятся в тупике. Но если их проблемы рассмотреть более объективно, то они, естественно, не окажутся достойными самоубийства.

Самокритика Кей подтверждалась, как ей казалось, тем, что жизнь ее сложилась лучше, чем у брата, и что она обязана была компенсировать это, поддерживая брата и психически, и материально во время его депрессии. Кей отвела брата на психотерапевтические занятия и сама оплачивала их. И даже поселила его в соседней квартире, чтобы он мог прийти в случае нужды.

Ее брат изучал физиологию в Филадельфии. В день смерти он позвонил Кей и спросил, как карбонаты действуют на кровь, якобы для своей контрольной работы. Как специалист по крови, сочтя вопрос невинным, она представила ему информацию, не задумываясь. Разговор был краток, так как Кей была занята подготовкой докладной записки в больнице. Брат использовал полученную информацию, чтобы в четвертый и последний раз перед окнами ее дома покончить с собой. Из-за этого разговора Кей считает, что вина в смерти брата лежит на ней.

Понятно ее самочувствие во время рассказа о трагической ситуации. Во время первых терапевтических занятий Кей объяснила, почему она обвиняет себя, почему ей лучше умереть. «Я была ответственна за жизнь брата, я не справилась с этим, и поэтому смерть брата лежит на мне. Я не достаточно поддерживала его. Мне следовало догадаться, в каком положении он находится, но я не догадалась вмешаться. А ведь было очевидно, что он близок к суициду. Раньше у него уже были три попытки самоубийства. Если бы я немного продолжила наш телефонный разговор, то спасла бы брата. Я за многое злилась на него в течение последнего месяца, из-за этого он и был расстроен. Однажды я настолько устала, что пожелала ему смерти. На мне лежит огромная вина. Я толкнула его на самоубийство и поэтому сама заслуживаю смерти».

Кей была уверена в объективности своей вины. Будучи истинной католичкой, она была уверена: наказание уготовано для нее. На протяжении нескольких занятий я не мог понять, в чем нелогичность мыслей Кей, так как она была умна и создала довольно прочную иллюзию вины. Я почти поверил ей, что эмоциональное расстройство ее основано на реальных умозаключениях. Потом меня внезапно осенило. Ее ошибка — принятие ответственности за независящее событие.

На пятом сеансе я попробовал бросить вызов Кей и ее точке зрения. Так как повод к самоубийству был не выявлен, то не было основания верить в то, что на Кей лежит вина в гибели брата.

Если бы мы попытались поверить в существование причины самоубийства, то вынуждены были бы считать, дальнейшую жизнь брата бессмысленной. Кей не была хозяйкой его мыслей, и поэтому не несла ответственности за то, что искаженные мысли брата привели его к выводу о безвыходности положения. Они были его ошибкой, а не ее. Поэтому ее предположение о том, что она могла изменить судьбу, были неверны. Самое большее, что она могла сделать, это попытаться помочь; остальное — вне ее компетенции.

Я подчеркнул, что Кей, к сожалению, не обладала необходимыми знаниями для предотвращения его смерти. Если бы Кей знала, что брат готовит очередную попытку самоубийства, то она несомненно сделала бы все возможное, чтобы предотвратить это. Но все было необратимо. Поэтому ошибкой Кей было то, что она обвиняла себя, как будто обладала даром предвидения и всеми знаниями мира. Я обратил ее внимание на то, что этим не обладают даже профессиональные психотерапевты, и что очень часто идут на поводу у своих пациентов, которые ищут смерти, невзирая на все попытки врачей.

Учитывая все эти причины, можно сказать, что самой большой ошибкой Кей был контроль за поведением брата, который лишил его надежды на собственные силы. Когда я сказал Кей, что каждый человек ответственен только за свою жизнь, ее осенило, что не из-за смерти брата, а из-за собственной депрессии она сама начала думать о самоубийстве. Лучшим выходом из ситуации было отказаться от чувства вины и зажить полноценной, счастливой жизнью.

У Кей значительно улучшилось настроение, она решила, что это заслуга ее изменившихся взглядов на жизнь. Она поняла, что ее концепции были ошибочны, но решила еще некоторое время посещать наши занятия, чтобы избавиться от подавленности, которая мучила ее еще задолго до самоубийства брата.

 

Печаль без переживаний

Возникает вопрос, что такое здоровая печаль, не вызванная никакими искажениями? Другими словами, может ли быть печаль без переживаний?

Определенного ответа у меня нет, поэтому я, с позволения читателя, просто поделюсь опытом. Когда я, студент медицины, проходил практику по урологии в больнице при Статфордском университете Калифорнии, моим пациентом был мужчина, которому недавно удалили опухоль почки. Врачи прогнозировали его скорую выписку из больницы, но внезапно у него отказала печень. Как вскоре выяснилось, там возникла новая опухоль. Она не поддавалась лечению; самочувствие рольного ухудшалось на глазах; больной медленно впадал в бессознательное состояние. Жена сидела подле него и днем, и ночью; когда она уставала, то ложилась рядом и не покидала мужа. Временами она брала его голову, трясла ее и повторяла: «Ты мой мужчина, я никуда от тебя не уйду». Когда родственники узнали, что он при смерти, то стали съезжаться в больницу со всей Калифорнии.

Врач попросил меня остаться на ночь с пациентом. Когда я вошел в палату, то понял, что пациент находится в состоянии, близком к коме. В палате в этот момент находилось восемь родственников — и стар и млад. Всей серьезности ситуации они еще не понимали. Один из сыновей, догадываясь, что отец близок к смерти, спросил, не хочу ли я удалить катетер. Я понял, что это действие для его семьи — символ смерти, и поэтому пошел к сестрам узнать, правильно ли это сделать. Они сказали, что — да, так как он действительно умирал. Сестры объяснили мне, как удалить катетер, я вернулся и проделал операцию под взглядами родственников. Сын сказал: «Спасибо, я говорю это от имени отца, он поблагодарил бы вас, но, к сожалению, он этого сделать не сможет». Затем, чтобы добиться прямого ответа, он добавил: «Доктор, каково его состояние, на что мы можем надеяться?»

Меня охватила печаль, умирающий напомнил мне о дедушке, я понял, что слезы текут по моим щекам. Передо мной стала проблема: остаться с семьей или убежать, скрыв свои чувства. Я выбрал первое и попытался сдержанно ответить: «Он хороший человек, несмотря на то, что он близок к коме, он слышит нас. У вас есть время, чтобы попрощаться с ним». Затем я покинул палату и разрыдался. Члены его семьи плакали и прощались с ним. Через час он впал в состояние комы и умер.

Несмотря на глубокую печаль, охватившую меня, все вокруг дышало величием чувств; мои слезы напомнили мне, что я могу любить и заботиться. Эта печаль стала важным опытом для меня, она заменила боль и переживания. С тех пор у меня было несколько ситуаций, почти так же доводивших до слез.

Я думал, что мое поведение не соответствовало поведению студента медицины, но позже декан вызвал меня и передал благодарность семьи умершего за то, что помог сделать прощание таким красивым.

Прощание было очень мирным и теплым; оно дополнило мой жизненный опыт.