Боже правый, он был готов задушить эту женщину! Она все время сравнивает его с этим негодяем Нассаром. Он быстро шел по лагерю, попадавшихся ему навстречу людей приветствовал глухим ворчанием. Он злился потому, что все ее обвинения почти попадали в цель. Он и в самом деле удерживал ее здесь против воли. Шахин понимал, что он делал это не только потому, что так нужно было для дела. Подписание договоров было очень важно, но он не мог отрицать и того, что его влекло к этой женщине. Он понял это еще тогда, когда принял решение увезти ее из лагеря Нассара. А когда увидел ее обнаженной, его охватила страсть, горячей волной распространившаяся по телу. Как будто на него подул ветер Сахары.

Ему потребовалось собрать все свои силы, чтобы не выдать охвативших его чувств. В ту минуту он ничего не видел перед собой, кроме нее. И эта сладострастная сирена сразу поняла, что он поддается ее чарам. Она прекрасно умела пользоваться своим телом. Более того, ей нравилось быть обнаженной, она весьма уверенно держалась при этом. Его присутствие ни на мгновение не вывело ее из равновесия. Вода блестела на ее обнаженном теле, и она вытиралась полотенцем с поразительным хладнокровием. Он был не столько удивлен, сколько возбужден.

Ее вид заставил его кровь быстрее бежать по венам. В нем проснулось острое желание. Он почувствовал сильное напряжение между ног, ему хотелось немедленно войти в нее и затем делать это снова и снова. Он поцеловал ее просто потому, что хотел доказать себе, что мог контролировать свои животные порывы. Но он был дураком, раз решил, что устоит перед ней. Господи всемогущий, когда она взяла его руку и заставила прикоснуться к ней, его тело предало его. Он держал ее грудь в руке, большую и упругую. Ее соски затвердели, ее тоже пожирало желание. Прикоснувшись к ней, он почувствовал, что поднялся на вершину блаженства. В эту минуту он едва совладал со своим естеством. Даже Френсис не вызывала у него такого необузданного желания. Она не умела так пользоваться своей сексуальностью. Все это объясняло, почему одно имя Аллегры вызывало у мужчин любовный трепет.

Дойдя до края лагеря, он сложил руки на груди и стал смотреть на Атласские горы. Заходящее солнце окрасило их в красно-оранжевые тона. Величественные громады, нависшие над равниной, привносили в его душу успокоение. Ему всегда нравилось смотреть на них. Несмотря на то что жизнь племени не была легкой, Шахин нашел покой на равнинах Марокко. Но сейчас он был нарушен. И кем? Куртизанкой! Когда-то он пообещал себе, что больше никогда не станет связываться с дамами подобного типа. Он проворчал себе что-то под нос, вспомнив о том нелепом пари, которое она вынудила его заключить в садах Агдала. Он знал, что Аллегра попытается соблазнить его, но не предполагал, что она устроит такое виртуозное представление. Она в честной борьбе добилась права выйти к гостям без него. Но кто же мог ожидать, что она продемонстрирует свою чувственность таким изощренным способом?

Перед его мысленным взором снова возникла соблазнительница, держащая в руках банан. Он втянул воздух в легкие. Воспоминание об этом представлении сразу заставило его напрячься. За считанные секунды его плоть обрела твердость. Когда Аллегра проглотила кусок банана, ему безумно захотелось, чтобы она прикоснулась к его члену губами, взяла его в рот. Даже по ночам его продолжали мучить эти видения. Целую неделю, лежа по ночам без сна, он прибегал к помощи своей руки, чтобы утолить плотский голод. Но это не могло заменить умелого рта Аллегры и ее языка.

Нет, он должен перестать думать о ней, пора прекратить все это. Но для этого надо отправить ее в Марракеш. Отослать обратно к Шафтсбери. От этой мысли он поморщился. Отдать ее своему кузену? А с какой, собственно, стати? Одна мысль о том, что он вернет ее виконту, вызывала у него волну протеста и будила самые примитивные инстинкты. Это говорило о том, что он утратил способность рассуждать трезво. За пятнадцать лет, проведенные в Марокко, он смог расстаться со всеми своими страстями. Но меньше чем за две недели Аллегра сделала с ним то, что еще никому не удавалось.

Сильная рука легла ему на плечо, он оглянулся и увидел, что рядом с ним стоял Джамал. Он тоже смотрел на горы.

— Вы уверены, Шахин, что женщину стоит держать здесь против ее воли?

— Это, конечно, нехорошо, но необходимо.

Он пожал плечами. На Джамала он не смотрел.

— Все дело в виконте, который разыскивает вас? Он ваш кузен?

Вздохнув, Шахин кивнул:

— Он не такой уж близкий родственник, но как-никак член семьи. Когда я жил в Лондоне, встречал его пару раз.

— Может, у него письмо от вашего отца.

В голосе Джамала послышалось осуждение.

— Если даже и так, у меня нет никакого желания читать его.

Они оба замолчали. Джамал наклонился и, взяв в руку горстку земли, растер ее пальцами. Выпрямившись, внимательно осмотрел ее. Словно придя к какому-то решению, бедуин протянул руку и показал землю Шахину:

— В ней есть зола. Она осталась от тех, кто был здесь до нас. То, что умирает, превращается в пыль, и земля все вбирает в себя.

Он посмотрел, как земля ссыпалась между пальцев с руки Джамала. Иронически улыбнувшись, шейх наблюдал за тем, что делал бедуин.

— Полагаю, ты меня к чему-то готовишь.

— Кости наших предков превращаются в пыль, но память — это совсем другое. Она остается с нами до самого последнего дня. — Джамал посмотрел на горы. — Прошлое оживает тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем, и начинает нас мучить.

Шахин поморщился:

— Я никогда и никому не рассказывал о своем прошлом. Почему ты думаешь, что я сделаю это сейчас?

— Я не рассчитывал, что вы захотите открыться мне. — Джамал пожал плечами. — Но я всегда считал вас своим сыном, которого у меня никогда не было. Поэтому и не могу молчать. Эта женщина — напоминание о вашем прошлом. Если вы будете держать ее здесь, то никогда не сможете избавиться от демонов, скрытых внутри вас.

— Аллегра останется здесь для того, чтобы не осложнять переговоры и заключение договоров. Мы оба знаем, что может случиться, если англичане или французы узнают, кто я такой на самом деле. Нассар не разглашает эту информацию только потому, что боится гнева султана.

— Вы являетесь членом совета Халида, и вполне естественно, что вы ведете эти переговоры. Вы были и остаетесь нашим человеком. — Лицо Джамала вдруг стало печальным. — Вы помните тот день, когда я нашел вас, Шахин?

— Конечно, — проговорил тот озадаченно. — Я был не слишком благодарен тебе за это.

— Это правда. — Губы бедуина тронула улыбка. — Для человека, который находится при смерти, вы слишком решительно отказывались от моей помощи.

— Но ты не послушал меня.

— Я помню, что вы говорили, — тихо сказал Джамал. — Вы были не в себе и несли какой-то бред о том, что вас мучает вина.

Его мышцы сразу напряглись, он встретил спокойный взгляд своего друга.

— Что бы ты там ни слышал, то был всего лишь бред умирающего человека. Ни больше ни меньше.

— Может быть, и так. За годом проходит год, и я спрашиваю себя: когда же вы вернетесь на свою родину, чтобы освободиться от воспоминаний, которые не дают вам покоя?

— Теперь мой дом здесь. Берберы — моя семья. Англия для меня больше не существует.

— Возможно, но мне кажется, что вам все труднее и труднее убегать от своего прошлого. Эта женщина разбередила старые раны, которые были нанесены прежней любовью.

— Все забыто, — проговорил он. — Присутствие Аллегры здесь только усложнило проблему, к которой мое происхождение имеет непосредственное отношение. Ничего более.

Джамал глубоко вздохнул.

— Вы еще более упрямы, чем Халид. Как будто и в самом деле одной с ним крови.

Шахин что-то проворчал в ответ на слова бедуина. Шейх Махмуд и в самом деле отличался упрямством. Но сказать, что он, Шахин, и шейх Махмуд одной крови, было высшей формой лести. Джамал хотел дать ему понять, что считает и всегда считал его достойным представителем племени берберов.

Постепенно на землю опустился мрак, последние лучи солнца исчезли. Лицо Джамала казалось совсем темным при таком освещении. Краем глаза Шахин увидел, что его друг обернулся и посмотрел на лагерь. Через мгновение тяжелая рука Джамала снова легла на его плечо.

— Помни, Шахин: не важно, что ты думаешь, но отец всегда будет нуждаться в своем сыне.

Сказав это, бедуин повернулся и зашагал в лагерь, оставив Шахина размышлять над его словами и любоваться вечерним пейзажем. В небе еще были видны последние багряные всполохи, которые быстро поглощались темнотой. Появилась полная луна, ее свет заливал горы и равнину бледным серебристым светом. Сегодня ночью ему придется приставить к лошадям охрану. Хотя Аллегра отдавала себе отчет, как опасно покидать лагерь, она тем не менее могла попытаться сбежать Эта женщина была слишком упрямой.

Где-то за его спиной послышался смех. Повернув голову, он увидел веер красных искр, взметнувшийся в небо.

Неподалеку от него жгли костер. На своей родине, в Англии, он никогда не чувствовал себя так хорошо. Наклонив голову, он посмотрел на землю под своими ногами. Джамал ошибался. Граф Пембрук никогда не нуждался в нем. Даже в то утро, когда умер Джеймс, его отцу он не был нужен. Более того, граф сказал ему, что умереть должен был он, а не его брат.

Запрокинув голову, он снова посмотрел в вечернее небо. К нему опять вернулась та боль, которую он испытал, войдя в Пембрук-Холл тем страшным утром: Он должен был все подготовить, чтобы Джеймс вернулся в дом, в котором он провел детство. И это была трудная задача. Сказать отцу о смерти брата было настоящим мучением. Его переполняла вина. Отец тогда сказал ему, что больше не хочет его видеть. Он никак не мог избавиться от горьких воспоминаний. Второй раз он оказывался виноват в смерти человека, которого отец любил. Со временем это превратилось в тяжкое бремя, и он пытался избавиться от него с помощью спиртного. В конце концов он уехал из Англии. Целый год беспробудно пил, валялся в постелях проституток, пытаясь найти в этом забвение. Борьба с самим собой изнуряла, он много раз находился на пороге смерти, он искал ее, но та все время обходила его стороной.

И только попав в Марокко, он понял, что достиг своей цели; Он нашел самую гнусную таверну в Касабланке, чтобы затеять там драку. Во время карточной игры намеренно обвинил одного из игроков в мошенничестве. В результате его жестоко избили и отвезли в пустыню, где бросили на растерзание стервятникам. Он должен был умереть, но его нашел Джамал.

Бедуин отказался оставить его одного в пустыне. Он выжил, но потерял всякий вкус к жизни. И только набег Нассара дал ему новый стимул. Кровавая резня, устроенная варварами, произвела на него неизгладимое впечатление. Ни с чем подобным он раньше никогда не сталкивался. В то утро он убил человека, занесшего саблю над Хакимом, который тогда был еще маленьким ребенком. В нескольких ярдах от него, он видел все это, жена Халида прикрыла тело дочери своим телом, и Нассар убил ее одним ударом сабли.

С этого дня Шахин стал бойцом Халида, которому шейх доверял как никому. И тогда же его назначили охранником Хакима. В свое время он не смог спасти Джеймса. Теперь же поклялся, что с головы его подопечного не упадет ни один волос. Он стал родным человеком для Хакима и Лейлы, которого они не нашли в Нассаре. После этого нападения Халид поклялся отомстить убийце его жены. И если бы Джамал не остановил его, шейх Махмуд убил бы Нассара в тот же день. Джамал убедил Халида в том, что теперь следовало думать не о мщении, а о благополучии детей.

— Шахин! Шахин! — послышались возбужденные крики, прервавшие поток его мыслей.

Повернув голову, он увидел спешащего к нему Малика. Его отец был одним из помощников шейха. Хотя мальчику было всего шесть, он уже демонстрировал великолепные навыки верховой езды. И даже не боялся Ахмара Джинна. Это несколько беспокоило Шахина, потому что управляться с этим жеребцом могли только самые опытные наездники. Посадив ребенка к себе на плечи, Шахин двинулся обратно к лагерю.

— Итак, мой юный друг. Ты присматривал за порядком, пока нас с твоим отцом здесь не было?

— Да. Он сказал, что ты отдал Абияда предателю Нассару.

В голосе мальчика слышалось отвращение. Это лишний раз подтверждало то, что все племя ненавидело Нассара.

— Это правда, но у меня не было выбора.

— Я думаю, ты заключил плохую сделку, Шахин.

— Даже так?

Он засмеялся.

— Ты отдал коня за женщину.

— Она стоит того. Я отдал Абияда, чтобы спасти ее.

— А зачем тебе это нужно?

Этот невинный вопрос заставил его задуматься. Он с трудом сглотнул. Ответить было непросто, наверное, не легче, чем заключить сложный договор. Можно было сколько угодно повторять про себя, что он спас Аллегру потому, что Лейла молила его об этом. Но в глубине души он знал, что все обстояло не так. Шахин отправился бы за ней независимо оттого, попросил бы его кто об этом или нет.

— Она — друг Лейлы, а Нассар держал ее у себя, как в тюрьме.

— Отец говорит, что она нравится тебе.

— Глупости, — пробормотал Шахин.

— Да. Еще он сказал, что ты называешь ее ведьмой, — озадаченно прошептал Малик. — Почему ты так считаешь? Я думал, что ведьмы плохие: жадные и некрасивые.

Слова мальчика заставили Шахина остановиться неподалеку от шатра родителей Малика. Опустив ребенка на землю, он покачал головой:

— Думаю, пришло время укладывать тебя спать.

— Хорошо, но я все равно думаю, что ты продешевил, — подытожил свои рассуждения мальчишка. Шахин легонько подтолкнул его к костру, горевшему около шатра его родителей.

— Иди, — сказал он. — И позволь мне самому решать, хорошую я заключил сделку или нет.

Приподняв брови, Малик закатил глаза и через мгновение побежал к своему шатру, оставив Шахина в раздумье. Он заранее знал, что люди непременно начнут сплетничать по поводу того, что он освободил Аллегру. Шейх ведь был холостяком, и это часто обсуждалось в лагере. Некоторые его друзья напоминали ему о том, что надо как-то устраивать свою личную жизнь. Шахин же не мог сейчас думать о браке. И уж тем более не собирался жениться на куртизанке.

Тяжело вздохнув, он направился к шатру Джамала, собираясь там заночевать. Ему придется лечь неподалеку от лошадей, чтобы не дать возможности Аллегре сбежать из лагеря. Сегодняшней ночью ему скорее всего не придется спать, надо быть начеку. По правде говоря, он мог провести этот вечер с большей пользой, получить удовольствие. Шахин снова представил себе, как Аллегра выходит из ванны. Проклятие! Ему не нужно все время думать об этой женщине. Если же он не оставит эти мысли, его жизнь станет еще более сложной, чем была раньше.

Когда Аллегра вышла из шатра, она почувствовала, что воздух стал прохладным. Все ее мысли снова стали крутиться вокруг Шахина. Никто из окружающих не называл его «лордом Ньюкаслом», для всех он оставался Шахином. Объективности ради она отметила про себя, что это имя очень подходило ему. Он, словно настоящий шах, был сильным, внушающим доверие. Его имя соответствовало его внешности.

Она поморщилась — рука, на которую был нанесен рисунок, снова стала пощипывать. Этот человек спас ее от Нассара. Но ведь и здесь она оставалась заложницей. Сегодня ночью она освободится от него. Идя по тени, она посмотрела на луну. Аллегра не знала, стоило ли ей радоваться или огорчаться тому, что та сияла так ярко. Небесное тело заливало все своим неверным светом, кто-то мог увидеть, как она идет по лагерю, поэтому лучше было все время оставаться в тени. Когда она вспомнила, о чем ее предупреждал Шахин, волосы у нее на голове слегка зашевелились. Она задрожала. Возможно, побег не слишком хорошая идея. Она постаралась избавиться от своего страха, шагнула в темноту и направилась к лошадям. Скорее, такая яркая луна — неплохой знак. Легче будет не сбиться с дороги. Если все получится, то она окажется в городе еще до рассвета.

До ее ушей долетел тихий шорох — лошади терлись друг о друга. Это были звуки свободы. Аллегра радостно вздохнула. Обойдя один из шатров, она увидела спутанных веревками арабских скакунов, которые мирно дремали. Очень тихо она сняла украшенную кисточками уздечку с шеста и приблизилась к золотисто-коричневой кобыле. Погладила ее, и та тихо фыркнула.

— С Наджой вы далеко не уедете. Ее имя означает «бегство», но она скачет медленно.

Она подпрыгнула на месте, услышав знакомый голос, и едва не вскрикнула от неожиданности. Обернувшись, Аллегра увидела Шахина, выходящего из тени. Она была близка к свободе, и вот у нее отнята последняя надежда.

— В таком случае скажите мне, какая из этих лошадей самая быстрая. Я хочу добраться до Марракеша до рассвета, — сказала она сквозь зубы.

— Тогда вам следовало взять Тарека, но я не уверен, что вы справитесь с ним. — Он кивнул в сторону большой рыжей лошади, на которой ехал сам сегодня. — Да и стоит ли?

Он говорил это с такой спокойной убежденностью, что Аллегре захотелось выцарапать ему глаза. Она собиралась лишь вернуться в Марракеш, а затем — в Англию. Нельзя терять уверенности, в ее нынешнем положении это было самым важным. Аллегра не собиралась рассказывать Чарлзу, что человек, которого он разыскивает, жил в пустыне. Но убедить в этом Шахина не представлялось возможным. В ярости она бросила уздечку в его руки.

Не беспокоясь о том, что он мог сказать или подумать, Аллегра направилась к шатру. К его шатру. Она вдруг задала себе вопрос: где ее стражник будет спать сегодня ночью? Но она постаралась быстро избавиться от этой мысли. Ее не должны волновать такие детали. Это не ее проблема. Если он собирается и дальше удерживать ее здесь, то ему придется расстаться на какое-то время со своим шатром. Она споткнулась о кол, к которому крепился полог, и едва не упала.

Сильные руки подхватили ее, и ей показалось, что ее тело обжег горячий луч солнца. Высвободившись из его объятий, она пошла быстрее. То, что он держал ее здесь против ее воли, было очень плохо. Но то, что ее тело так реагировало на этого мужчину, было еще хуже. Это просто сводило Аллегру с ума. Она ворвалась в темноту шатра и снова споткнулась. На этот раз ей под ноги попалась подушка.

— Черт возьми! — воскликнула она, восстановив равновесие.

— Ваш темперамент соответствует цвету ваших огненных волос.

Его глубокий голос воздействовал на все органы ее чувств. Она быстро обернулась и посмотрела на Шахина. В небольшую щель, где стены не совсем плотно прилегали друг к другу, проникал лунный свет, и Аллегре было нетрудно рассмотреть его высокую, крепкую фигуру. Он заговорил о ее волосах, и она быстро подняла руку и притронулась к своей голове. Ее пальцы заскользили по коротким, торчащим в разные стороны клочкам волос.

— Вы хотите сказать, что он соответствует тому, что осталось от них? — проговорила она, ощутив горечь на губах.

Разумеется, он не нес ответственности за то, что сделала Рана, но все свое негодование и ненависть она тем не менее собиралась выплеснуть на него.

— Они отрастут, дорогая.

Он шагнул к ней и попытался погладить ее по голове, но она тут же оттолкнула его руку.

— Вы мой тюремщик, но это не дает вам права прикасаться ко мне. А теперь уходите.

Он замолчал, выражение его лица снова стало непроницаемым. Он наклонился к ней, и было видно, что его челюсть напряглась. Исходящее от него тепло проникало в ее тело. Она вдохнула в себя запах кедра, и ее сердце учащенно забилось.

— Вы забываете, что это мой шатер.

Эти слова он произнес очень мягко, но Аллегра почувствовала в них повелительные нотки. Шейх недоволен, что она покусилась на его собственность?

Аллегра была крайне расстроена. Ей хотелось кричать и сказать ему что-нибудь неприятное, потому что он отказывался освободить ее. Никогда в жизни она не встречала такого мужчины! Он то проявлял нежную заботу, то тут же становился высокомерным и начинал командовать. Как ей уговорить его отпустить ее? Размышляя над этим, она тяжело вздохнула. Как же глупа она была! Решила, что может контролировать ситуацию, прибегнув к своим чарам. Она ведь знала, как доставить удовольствие мужчине, как соблазнять, как добиться того, что она хотела.

Собственные мысли пугали ее, она не знала, на что решиться. Раньше она никогда не пыталась манипулировать своими любовниками. Ей это было ни к чему. А почему бы сейчас не соблазнить этого мужчину? И тогда он обязательно отпустит ее. Вот оно — решение, лежащее на поверхности.

Она хотела его.

Несмотря на то что он отказывался предоставить ей свободу, она по-прежнему хотела его. Стой ночи во дворце султана она мечтала о его ласках. Если она соблазнит его, то станет свободной. И заодно удовлетворит свое желание. Вопрос заключался в том, устоит ли Шахин перед ее чарами. Он умел бороться с искушением, хотя ему это давалось нелегко.

Она знала, когда мужчина хотел ее, и Шахин не слишком отличался в этом от других. Он хотел ее. И буквально вожделел ее. Надо только, чтобы Шахин захотел получить удовольствие. Судя по тому, как он повел себя в садах Агдала, соблазнить его было не так уж трудно. Она повернулась к нему спиной и сняла с себя рубашку. За ее спиной послышался тихий звук — он резко вздохнул.

— Ничего себе.

Услышав, как он прошептал эти слова, Аллегра улыбнулась. Она постаралась скрыть свою радость, обернулась через плечо и посмотрела на него:

— Вы что-то сказали?

— Я молчу.

— Если вы не собираетесь отвозить меня в Марракеш, то я ложусь в постель. — Она бросила рубашку на пол и взялась за веревочку, на которой держались ее шаровары. — Предпочитаю спать без одежды.

Когда она стала стягивать шаровары, послышался еще один резкий вздох. Большие теплые руки помешали ей осуществить задуманное. Шахин обхватил ее и притянул к себе. Мягкая шерстяная ткань скользнула по ее обнаженной спине, крепкие мышцы прижались к ее телу. Он мешал ей раздеваться, и она не стала сопротивляться.

— Кажется, вам нравится дразнить меня, дорогая, — проговорил он.

— А вы играете с огнем. — Она расслабилась, позволив ему плотнее прижаться к ней. — Забываете, кого держите в своей тюрьме.

Он рассмеялся, его теплое дыхание коснулось ее плеча.

— Я был бы дураком, если бы не помнил об этом.

— Полагаю, что вы достаточно умны.

Она улыбнулась, когда его рот коснулся ее уха. Он стал водить рукой по ее шее и плечам. Хотя его прикосновения были легкими, они заставили ее задрожать.

— Вы правы, — пробормотал он. — А еще я знаю, когда мной пытаются манипулировать.

Захваченная врасплох замечанием, она замерла в его руках. Потом быстро вырвалась из кольца его рук и повернулась к нему лицом. Аллегра с неохотой признала, что могла соблазнять его только потому, что он позволял ей делать это. Из-за падающей тени она не могла разглядеть выражение его лица, но видела, что его губы сложились в резкую полоску, выражавшую решимость.

— В таком случае оставьте меня, и я лягу спать, — бросила Аллегра.

— Я буду еще большим глупцом, если сделаю это. Вы ведь на самом деле не хотите меня прогонять?

В его голосе послышалось что-то властное, и от этого по ее спине пробежал холодок. Она снова ощутила его силу и заколебалась. Возможно, он был тем огнем, который нельзя погасить. Она постаралась тут же избавиться от этой мысли и в следующую секунду смело шагнула к нему, наклонила его голову к себе. Ее прикосновение было легким, как дуновение ветра. Она провела своими губами по его губам.

— Я думаю, что смогу доставить вам удовольствие, которое не доставляла вам ни одна из женщин.

Из горла Шахина вырвался глухой стон. Его руки поднялись от талии к ее груди. Он взял ее в руки и большими пальцами стал ласкать ее соски, пока они не затвердели. Она прижалась к нему и поцеловала его. Потом прикусила его нижнюю губу, и он вновь застонал, их языки сплелись.

Ее поцелуй становился все более глубоким и призывным, рот дразнил и требовал такого же страстного ответа. Она неторопливо, словно ей было лень, развязала пояс на его талии. Застигнутый врасплох, он даже не пытался сопротивляться. Потом стала стягивать с него рубашку.

Боже правый, она была настоящим искушением! Ему никогда не приходилось держать в руках такое создание. На мгновение перед его мысленным взором возникла Френсис, но быстро исчезла. Все его мысли были сейчас сконцентрированы на настоящем. Оторвавшись от его губ, Аллегра поцеловала его в подбородок, затем ее губы скользнули на его шею и грудь. Она лизнула сосок, а затем осторожно прикусила его. Шахина захлестнула волна наслаждения, смешанного с болью. Его член сразу же напрягся. Меньше чем за минуту она распалила его так, что он захотел немедленно войти в нее, почувствовать жар ее тела. Он хотел пробудить в ней такое же ответное желание, какое испытывал сам. Как неопытный и неумелый любовник, желающий немедленно удовлетворить свою страсть, он подхватил ее и понес на гору подушек, которые служили ему кроватью.

Опустив ее на подушки, он лег с ней рядом и попытался поцеловать ее, но она ловко увернулась от него и стала покрывать его грудь и живот поцелуями. Он был не в состоянии противостоять столь сильному искушению. Она прикоснулась к его члену и, не снимая с него шаровары, стала гладить и ласкать его. Трение материи о кожу усиливало наслаждение, и он глухо застонал, когда она убрала руку.

Его веки вдруг сделались тяжелыми и наполовину опустились, но он продолжал наблюдать за ней. Она сняла с него обувь и стала осторожно массировать ему ноги. Потом ее руки снова добрались до его живота. Ее нежные поглаживания привели к тому, что его тело начало дрожать от желания. Господи, он так хотел, чтобы она прикоснулась к нему своим ртом, чтобы ласкала его так же, как проделывала это с бананом! Он взялся за веревочку, чтобы распустить ее и снять свои шаровары, но ее руки остановили его.

— Нет, — внезапно охрипшим голосом прошептала она. — Позволь это сделать мне.

Сглотнув, он кивнул. К его удивлению, она взяла веревочку от его штанов зубами. Одной рукой она стала ласкать его сосок, а другой — поглаживать ягодицу. Затем одной рукой и зубами она стянула с него одежду. На мгновение она остановилась, а затем притронулась кончиком языка к его члену.

Никогда раньше ни одной женщине не удавалось так быстро привести его в состояние возбуждения. Эта сладостная пытка вызвала в нем нестерпимое желание. Ему на живот вылилась молочная капля. Он быстро закрыл глаза и стал молиться. Его семя уже пролилось, а он даже еще не успел войти в нее. Он знал, что женщина уже готова принять его, ее мягкие складки были горячими и влажными. Продолжая смотреть на него своими зелеными глазами, она сняла с него остатки одежды.

Когда она подула на его живот, а затем слегка прикусила зубами кожу на внутренней поверхности бедра, его член мгновенно поднялся и дернулся. Он снова застонал, ему хотелось скорейшего продолжения, но она по-прежнему не брала его в рот. Напряжение в его теле нарастало.

— Пощади, Аллегра. Возьми его в рот, — хрипло проговорил он.

Она подняла голову и соблазнительно улыбнулась:

— Ты этого хочешь, Шахин?

Она правильно назвала его имя, но в ее устах оно прозвучало необычно и даже соблазнительно. Впервые англичанка назвала его бедуинское имя.

— Да, — выдохнул он.

Их взгляды встретились, и она опустила голову к низу его живота. Ее горячий язык коснулся кончика его члена. Она полизала его, и затем ее язык скользнул к основанию. Через несколько секунд ее рот опустился еще ниже, влажные теплые губы прикоснулись к его мошонке. Из его горла вырвался глухой стон, волна наслаждения захлестнула его. Он протянул к ней руки, но она отпрянула от него. Ее язык снова пробежал по его напрягшемуся стволу, пальцами она надавливала на место, расположенное прямо под яичками. Когда она наконец взяла его в рот, Щахии застонал и вздрогнул. Господи, у него недоставало сил сдержаться! Его руки легли ей на голову, он заставлял ее двигаться быстрее. Без колебаний она повиновалась ему.

Он простонал ее имя и излился в ее теплый рот. Она проглотила его семя и затем продолжила ласкать ртом. Его член пульсировал у нее во рту. Постепенно эта пульсация стала замедляться, на смену ей пришло удовлетворение и чувство раскаяния. Как же он оплошал: думал только о своем собственном удовольствии и совсем забыл о ее нуждах! Успокоившись, он продолжал лежать и смотреть на нее. Она села и тоже взглянула на него. Улыбнулась, ее пальцы медленно заскользили по его бедру.

— Надеюсь, ты не был разочарован.

Это был не вопрос, а утверждение. Она была уверена в своих силах, знала, что способна доставить мужчине удовольствие и удовлетворить его.

— То, что о тебе говорят, полностью соответствует действительности, дорогая, — проговорил он, беря ее за руку и притягивая к себе. — Я сожалею лишь о том, что не доставил удовольствия тебе.

— Для меня это не важно, — пробормотала она, откидываясь на подушки.

Он перекатился на бок и посмотрел на нее. Она по-прежнему была в шароварах, лунный свет падал на ее полную грудь и темные соски. Он провел рукой по ее животу, потом притронулся к одному маленькому затвердевшему бутону.

— Это важно для меня. — Он наклонил голову и прикоснулся губами к ее соску. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

— В таком случае отправь меня обратно в Марракеш, — хрипло прошептала она.

Он приподнялся на одном локте и посмотрел на нее. Черты ее лица сделались мягкими, она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Френсис так же смотрела, когда хотела чего-нибудь получить от него, она использовала все свое очарование для этого. Теперь же он попал в паучью сеть. Ему следовало быть куда более осмотрительным в своих желаниях. Он прикоснулся к ее горлу пальцами, и затем его пальцы скользнули к ее талии.

— Ты и в самом деле думаешь, что теперь я отпущу тебя, моя радость?

— Я… я не понимаю.

Она смутилась, ее глаза потемнели. Потом она нахмурилась.

— Чего именно? — спросил он, напряженно улыбнувшись. — Ты только что продемонстрировала мне, почему тебя считают одной из лучших в мире куртизанок. Разве можно обвинять меня в том, что я хочу получить больше?

— Б-больше? — заикаясь, проговорила она.

— Конечно. Я собираюсь прибегать к твоим чарам так часто на этой неделе, как только это будет возможно.

Наконец она поняла, что хотел сказать Шахин. А тот приподнял бровь и посмотрел на нее, потом быстро притянул к себе, перевернул на спину и лег на нее сверху. В ее зеленых глазах вспыхнули гневные огоньки. В этой женщине постоянно горело пламя, которое сильно возбуждало его, и ему это не слишком нравилось.

— Если ты думаешь, что я собираюсь отдаваться тебе по первому требованию, то ошибаешься, — задыхаясь, проговорила она.

— Вовсе нет, Аллегра. И надо мной не так-то просто взять верх. — В ее расширившихся глазах появилась тревога, и он удовлетворенно улыбнулся. — Неужели ты и в самом деле думала, что если соблазнишь меня, то я позволю тебе уехать?