На конституционном конвенте, состоявшемся в Филадельфии в 1787 году, некая миссис Пауэлл спросила Бенджамина Франклина: «Что у нас получилось – республика или монархия?» Тот ответил: «Республика, если вы сможете ее сохранить». Вероятно, Бенджамин Франклин помнил о бесславном конце Римской республики, сменившейся тиранией, которая длилась пять веков. Мнения о причинах краха Римской республики расходятся до сих пор, но одна причина неоспорима: неравномерное распределение грамотности.

В основном, грамотными людьми в Римской республике были легионеры (составлявшие наиболее грамотный институт в позднереспубликанский период), христиане и, как ни странно, рабы (главным образом, греки). Грамотность легионеров и бесправных рабов во многом способствовала краху Римской республики, самого масштабного государства древности с наиболее долговечным демократическим строем, а вот грамотность христиан способствовала победе над римским язычеством.

В фундаментальных аспектах римская демократия в раннереспубликанский период во многом напоминала афинскую. Так, в обоих городах-государствах наиболее важные военные и общественные вопросы решались на народных собраниях. Грамотность играла важную роль и в Риме, особенно в позднереспубликанский период, когда на выборах в различные органы власти стали использоваться таблички и свой выбор следовало делать в письменном виде. Однако чрезмерная грамотность в римской армии, обширные территориальные завоевания Рима и низкая грамотность населения в завоеванных областях превратили легионеров в единственный институт, способный объединить разросшуюся империю, что и привело к краху республики.

Римская демократия зародилась в шестом веке до нашей эры, когда, по преданию, Рим отправил в Афины своих представителей, чтобы изучить реформы Солона, освободившие малоимущих афинян от долгов и, как следствие, от рабской зависимости от богатых людей. В те времена, как и ныне, средства, взятые в долг, были неприятным обременением. До недавнего времени достаток людей едва превышал прожиточный минимум, и после удовлетворения главных потребностей – в питании и сохранении крыши над головой – денег и других средств обеспечения жизнедеятельности оставалось немного. В Древнем мире свободный капитал – в виде денег, серебряных слитков, скота, зерна – был редким явлением, и только немногие крестьяне, купцы и торговцы могли продать свой товар за хорошую цену.

Нехватка денег у населения приводила к долгам под высокий ссудный процент. В ранних сельскохозяйственных обществах за взятие средств в долг приходилось выплачивать вдвое больше. За взятый в долг бушель посевного зерна следовало отдать, собрав урожай, два бушеля. По мере роста товарно-денежных отношений ссудный процент снижался: во времена Афинской империи он составлял 10 %, а позже, во времена «Римского мира» – 4 %.

Во времена Солона богатые люди, как в Риме, так и в Афинах, давали различные средства горожанам и крестьянам (по определению современных историков) под ссудный процент, равнявшийся 18 единицам – примерно такой же ссудный процент выплачивают и современные пользователи кредитов. Тогда, как и в настоящее время, высокий ссудный процент вводил большое число людей в нарастающие, подобно снежному кому, тягостные и обременительные долги.

Две тысячи лет назад невыполнение долговых обязательств грозило должнику потерей имущества и даже долговым рабством. В Афинах такая безусловная залоговая зависимость вызвала затяжной экономический кризис. Чтобы преодолеть этот кризис, были приняты реформы Солона, освободившие всех граждан от многих долговых обязательств и – что наиболее важно – покончившие с тяжелым долговым рабством.

Римская делегация побывала в Афинах не понапрасну. Римляне переняли законодательный опыт Афин, и со временем две коллегии децемвиров (по десять человек в каждой) разработали Законы 12 таблиц, послужившие предтечей закона, отменившего долговое рабство и в Риме. Законы 12 таблиц были, вероятно, записаны на деревянных досках с помощью примитивного латинского алфавита, происхождение которого во многом обязано греческому влиянию. К сожалению, сами доски с текстом законов спустя несколько столетий после их производства сгорели.

К шестому веку до нашей эры греки стали наиболее могущественным народом в Средиземноморье, а римляне довольствовались – как в культурной, так и в политической жизни – второстепенной, незначительной ролью в окружающем мире. Римляне переняли у греков не только законодательную систему, но и, косвенным образом, алфавит. К шестому веку из многих городов материковой и островной Греции, а также из греческих городов Малой Азии были выведены колонии, разместившиеся почти по всему побережью Средиземного моря. Так, еще в 750 году греки, выходцы из Халкиды, основали близ нынешнего Неаполя колонию Кумы и в течение двух последующих столетий то торговали, то воевали с этрусками, местными жителями.

Фокейцы, жители греческого торгового города в Малой Азии, около 535 года до нашей эры после завоеваний Фокеи персидским царем Киром II также переселились в иные места Средиземноморья и основали несколько новых греческих городов, из которых наиболее известны Массалия (в устье Роны) и Алалия (на берегу Корсики). Греки, поселившиеся в Массалии и Алалии, так же, как и их соплеменники, осевшие в Кумах, то торговали, то воевали с этрусками.

Этруски переняли у греков их алфавит и приспособили его к своему языку. Римляне, в свою очередь, на базе этрусского алфавита сформировали латинский, распространившийся на всем современном Западе.

Законы 12 таблиц были составлены в 451–450 годах, когда грамотность римского населения, вероятно, была крайне низкой. Однако законы эти вряд ли повысили грамотность простых римских граждан. Скорее, они составлялись с целью сохранить статус-кво в римском обществе, состоявшем, подобно греческому, из нескольких разнородных сословий. По своему социальному положению наиболее различались между собой патриции и плебеи. Патриции в прежние времена составляли царский сенат и разрабатывали законы своего времени.

Законы 12 таблиц, несмотря на греческое влияние, в определенной мере носили репрессивный характер. Так, они запрещали браки между патрициями и плебеями, а должникам грозили тяжкими наказаниями: продажей в рабство в иные страны, а в отдельных случаях – смертной казнью. Как и законы Месопотамии и Египта, Законы 12 таблиц упрочивали господство аристократов над неграмотным населением.

Грамотность в Греции развилась в пятом-четвертом столетиях, когда появились письменные труды Геродота, писавшего о греко-персидских войнах, и Фукидида, написавшего «Историю Пелопоннесской войны». В Риме грамотность, вероятно, повысилась веком позже, когда римский историк Квинт Фабий Пиктор составил историю 1-й и 2-й Пунических войн.

В отличие от Греции, в Риме связующей нитью между властью и грамотностью являлось, как ни удивительно, рабство. Образованные греки писали ясным, понятным почерком, а письмо римских аристократов схоже с каракулями. В Древнем Риме у каждого богатого человека имелся, как правило, раб, умевший писать. Но откуда рабы знали грамоту? Дело в том, что эти рабы были греками. С незапамятных времен люди, взятые в плен во время военных действий, зачастую становились рабами.

Во времена территориального расширения Римского государства в его собственность перешли огромные сельскохозяйственные угодья на Апеннинском полуострове и Сицилии. Эти захваченные угодья юридически считались ager publicus – землями, принадлежащими государству. Однако на самом деле ager publicus в системе римского землевладения стали огромными поместьями, латифундиями, принадлежавшими римским аристократам, на которых работали многочисленные рабы. Появление латифундий привело к упадку местного хозяйства. Мелкие землевладельцы разорялись и подавались в легионеры, продав за бесценок принадлежавший им участок земли или оставив долги своим домочадцам.

Рим постоянно нуждался в притоке рабочей силы, и рабство стало господствующим способом производства. Легионеров, отправлявшихся покорять новые народы и племена, постоянно сопровождали работорговцы.

После того как в третьем веке до нашей эры Рим завоевал все Апеннины, римляне в 220 году вторглись в Грецию, а в 167-м овладели Эпиром, самым большим и богатым греческим городом на северо-западе. Сто пятьдесят тысяч жителей покоренного города тут же отправили на невольничьи рынки. К середине второго века до нашей эры вся Греция оказалась под владычеством Рима. Некоторые греческие города-государства – прежде всего Афины – смирились с господством Рима и, вступив с этим государством в союз, особо не пострадали. Те же города, которые оказали Риму сопротивление, были разорены. Так, в 146 году римляне, взяв Коринф, город разграбили, а оставшихся в живых жителей обратили в рабов.

Работорговцы следовали за римскими легионами и по морю. Перевалочным пунктом работорговли стал остров Делос в Эгейском море, который, как утверждает греческий географ Страбон, был способен принять и продать в один день десятки тысяч рабов; отсюда даже пошла поговорка: «Купец, приставай и выгружай свой корабль, у нас все уже продано».

Тысячи римлян в поисках лучшей жизни переселились в Малую Азию и на острова Эгейского моря, и вскоре разбогатевшие чванливые римляне восстановили против себя местное население, на которое с появлением римлян легла вся тяжесть налогов. Непомерные налоги вели к долгам, а долги – к рабству за неуплату. В стороне от прибыльного дела – работорговли – не остались и набравшие в то время силу на море пираты. Стоит отметить, что до вторжения римлян в Грецию и Малую Азию персы запретили работорговлю на завоеванных территориях, и ее возобновление римлянами, разумеется, привело к стойкому недовольству местного населения.

Греки возненавидели римлян, и эта враждебность вылилась в жестокую акцию, осуществленную Митридатом VI, царем Понта, искусным военачальником. В 88 году, после того, как он вторгся в Малую Азию, Митридат устроил грандиозную резню италийцев, в результате чего погибли около ста тысяч римских переселенцев. Митридат активно воевал с римлянами, но в конце концов был разбит римским полководцем Помпеем и в 63 году покончил жизнь самоубийством.

Антиримские настроения греков были вызваны, главным образом, экономической политикой Рима и чрезмерной алчностью римлян. Когда у греков в руках оказался римский военачальник Аквилий, греки вылили ему в горло жидкое золото. Это наказание за непомерную жадность в истории человечества применялось и позже.

Историки затрудняются даже приблизительно оценить количество рабов в Древнем Риме. Вероятно, их было несколько миллионов. Многие рабы пали на аренах амфитеатров, где они сражались между собой или с дикими зверями. Обычно гладиаторами становились фракийцы, сирийцы и иудеи. Легче складывалась судьба иберов и галлов, владевших искусством управления лошадьми.

Но в наиболее благоприятных условиях содержались обученные грамоте греки, определявшиеся хозяевами в писцы. Впрочем, в те времена письмо было занятием нудным и утомительным. Только через много веков на смену письму от руки пришли пишущая машинка, микропроцессор и принтер. В Древнем Риме при несовершенстве письменных принадлежностей римляне питали к письму чуть ли не отвращение, и когда в конце третьего века до нашей эры в Риме появились рабы-писцы, аристократы обрадовались, должно быть, этому точно так же, как современные бэби-бумеры – своему первому текстовому редактору.

Связь греческой и римской культур была в то время так высока, что в Риме трудились греческие историки, писавшие на греческом языке: Дионисий Галикарнасский, за ним Полибий и еще позже – Плутарх. Из известных историков того времени один Ливий был римским подданным.

Рабы не только выполняли письменные работы, но и нередко читали своим хозяевам вслух. Светоний в биографии императора Августа пишет: «Если, как это бывает, ему не удавалось сразу опять заснуть, он посылал за чтецами или рассказчиками и тогда снова засыпал, не просыпаясь уже до света». Да и Плиний Младший, рассказывая о своем знаменитом дяде Плинии Старшем, пишет, что тот просил, чтобы ему постоянно читали вслух – на прогулке, во время еды и даже при купании в ванне, – а еще всегда держал под рукой писца, владевшего скорописью. Плиний Старший отнюдь не был бездельником. Он написал «Естественную историю», огромный труд энциклопедического характера в тридцати семи книгах, да и человеком был отважным. Плиний Старший погиб, участвуя в спасении флота во время извержения Везувия.

Изобретение скорописи приписывают Марку Туллию Тирону, рабу и личному секретарю Цицерона, но достоверными данными это не подтверждается. Некоторые современные историки также считают, что в те далекие времена большая группа писцов под диктовку тиражировала в сотнях, даже тысячах экземплярах литературные сочинения, которые затем продавались по доступной цене (как книги, после того как Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок), но и в это трудно поверить. Достоверно одно: когда военная экспансия Римской империи значительно снизилась, что привело к сокращению поставок рабов, цены на книги во много раз выросли. В конце третьего столетия нашей эры при императоре Диоклетиане книги, стоившие при императоре Августе относительно дешево, стали доступными лишь очень состоятельным людям.

Римляне основали первые публичные и частные библиотеки около 220 года до нашей эры, как раз в то время, когда они в первый раз вторглись в Грецию, и это вряд ли простое стечение обстоятельств. Современные историки отыскали свидетельства существования десятка публичных книгохранилищ (принадлежавших фактически императору) и по организации библиотечного дела немало узнали о взаимосвязи грамотности и рабства. Историкам также удалось выяснить штатный состав римских библиотек, в которых низшие должности обычно занимали рабы и вольноотпущенники.

В римских библиотеках были две категории служащих: villici (виллиции), которые каталогизировали поступавшие книги и приводили в порядок старые, и bybliothece (библиотекари), которые реставрировали ветхие рукописи или их переписывали. В частных библиотеках богатых владельцев, каким, к примеру, был Цицерон, имелись librarii (либрарии) из числа рабов или вольноотпущенников, которые делали копии книг из других частных библиотек или дубликаты своих, чтобы хозяин мог их кому-нибудь подарить.

Труд либрария был сложным и кропотливым. Сначала он переписывал рукопись на отдельные папирусные листы, затем пропитывал их специальным составом, защищая от книжных жучков, потом собирал листы в свиток, склеивая друг с другом концы страниц, после чего разглаживал первую и последнюю и прикреплял к верху первой страницы и к низу последней по продолговатому стержню, на концы стержней надевал по узорному колпачку из слоновой кости. Наконец либрарий прилагал к свитку рисунчатую титульную страницу и изготавливал для свитка футляр, как правило, из папируса. Изготовленный свиток, содержавший текст небольшой современной книги, получался вполне изящным. Стоит ли говорить, что виллиции, библиотекари и либрарии должны были быть образованными людьми?

Но пришло время, когда обученные грамоте рабы-греки перестали поступать в Рим. Чтобы иметь писцов из числа рабов, приходилось, должно быть, обучать латыни и грамоте других захваченных в плен иноземцев. Зачастую писцами становились уже сами римляне, разорившиеся и попавшие в рабство. Ряды рабов пополнялись также за счет существовавшего в Риме права избавления от детей. Римляне, в основном бедные, избавлялись от неугодных детей, оставляя их в определенных местах, хорошо известных жителям города. Богатые люди брали таких детей в свои семьи и обучали их грамоте. Но везло, главным образом, мальчикам. О детях, от которых избавлялись их родители, говорили: «Если это мальчик, поставь его на ноги, если девочка – не печалься о ней». Большинство детей, попавших в приемные семьи, становились рабами, но, бывало, некоторых отпускали на волю актом освобождения.

Обучение рабов грамоте считалось хорошим капиталовложением. В пьесе Петрония «Сатирикон» разбогатевший вольноотпущенник, неотесанный, но чванный Тримальхион, устраивает званый обед, превратившийся в оргию. Во время этого кутежа Тримальхион страстно целует в губы красивого раба-мальчика. Услышав возмущенное восклицание своей жены Фортунаты, Тримальхион невозмутимо отвечает: «Я поцеловал славного мальчика не за красоту его, а потому что он усерден: десятичный счет знает, читает свободно, не по слогам».

Богатые римляне посылали рабов-мальчиков в специальные школы, где те получали образование наравне с собственными детьми римлян. Если раб, обучавшийся грамоте, добивался в учебе определенных успехов, его могли сделать вольноотпущенником и назначить секретарем, счетоводом или даже доверенным лицом патрона в деловых предприятиях. Перспектива добиться приличного социального положения помогала рабам в учебе.

Римляне охотно приобретали рабов, наделенных каким-либо талантом. Например, ценились рабы, способные развлекать гостей хозяина дома чтением юмористических и драматических сочинений. Особенно ценились рабы, острые на язык. Согласно Сенеке, таких рабов даже специально учили произнесению колкостей, чтобы они в подходящий момент могли блеснуть красноречием.

В Риме грамотными людьми были также легионеры – армия в сотни тысяч солдат. В позднереспубликанский период легионеры должны были владеть хотя бы начатками грамоты, а тем, кто умел хорошо читать и писать, было гораздо легче добиться повышения в должности. Ренат Флавий Вегеций в «Кратком изложении военного дела», своего рода уставе римской армии того времени, уделяет внимание грамотности солдат. Так, он предлагает центуриону (командующему отрядом – центурией – из восьмидесяти солдат) каждый раз при назначении солдат в ночной караул сверяться со списком, чтобы соблюдать строгую очередность в несении службы.

Вегеций при наборе рекрутов в войско также рекомендует:

Непременно принимать во внимание их рост, физическую силу, крепость и бодрость духа, а также, желательно, их умение читать, писать и считать. Списки личного состава каждого легиона и денежные отчеты следует вести с большей тщательностью, чем записи о налогах и сборах в официальных бумагах.

Легионеры составляли главную силу Рима. Часто легионерами становились обученные грамоте сыновья независимых земледельцев. Они считали двадцатилетнюю службу в армии гарантией дальнейшей безбедной жизни, ибо, отслужив, получали земельный надел и хорошую пенсию. Историк-классицист Уильям В. Харрис, по собственному признанию сомневающийся в широком распространении грамотности среди римских солдат, все же признал, что, изучая интересовавшие его документы, он обнаружил лишь одну запись, в которой упоминается о некоем легионере, не умевшем ни читать, ни писать.

Римская армия состояла не только из легионеров. В нее также входили вспомогательные войска, куда набирали солдат из различных уголков Римской империи. Часть этих солдат составляли греки, умевшие читать и писать, другую часть – «варвары» (фракийцы, германцы, галлы). Но даже и среди «варваров» желание поддерживать связь с оставшимися на родине близкими побуждало учиться грамоте. А в египетской коннице, входившей в римские вспомогательные войска, грамотными людьми были все офицеры и около трети рядовых конников.

Древние письменные источники, по которым можно судить о грамотности римских солдат, обнаруживаются, главным образом, в местностях с жарким и сухим климатом, наиболее пригодных для сохранности записей на папирусе и пергаменте. Две трети подобных записей из обнаруженных к настоящему времени найдены в двадцатых годах прошлого века при раскопках форта Дура-Европос, находившегося на Среднем Евфрате.

В Англии при раскопках также нашли большое количество письменных артефактов, относящихся к жизни римских легионеров, но мало кто мог даже предположить, что подобные артефакты могут быть обнаружены в Северной Англии с ее холодным и влажным климатом. И все же среди историков нашелся оптимист по имени Гарольд Белл, который надеялся, что «однажды найдет письмо на папирусе, написанное римским солдатом, служившим в Британии». Белл умер в 1967 году, а всего шестью годами позднее археолог Робин Берли отыскал «святой Грааль» Белла при раскопках римского военного лагеря Виндоланда, стоявшего в свое время близ Адрианова вала, вдоль шотландской границы.

Раскопки этого римского лагеря начал отец Робина в 1929 году, а Робин вместе со своим братом продолжил его начинание. За несколько десятилетий раскопок в Виндоланде нашли немало достойных внимания артефактов, но наибольшее внимание Робина (когда он участвовал в раскопках в 1973 году) привлекли две дощечки, найденные в котловане на месте раскопок.

Берли по этому поводу пишет:

Я послал одну из дощечек своему ассистенту, работавшему на поверхности котлована. Он вернул ее мне, сообщив, что, по его мнению, на дощечке какие-то своеобразные письмена. Я рассмотрел дощечки более тщательно и, к своему великому удивлению, обнаружил на них написанный чернилами текст.

Найденные Берли дощечки стали первыми из тысяч других, заполненных чернильными письменами в конце первого – начале второго века (перед самым возведением Адрианова вала) и обнаруженных в наши дни при раскопках. Там же нашлись (правда, в меньшем количестве) и восковые таблички с надписями. Воск давно сошел, а следы надписей сохранились. Вероятно, эти дощечки оставались почти нетленными в течение двух тысяч лет в результате ограниченного доступа кислорода к месту их нахождения.

Найденные в Виндоланде таблички предоставили современным ученым возможность понять, как квартировавшие в разных местах римские легионы поддерживали связь между собой, что, безусловно, помогало держать в подчинении местное население. Эти таблички также предоставляют детальные сведения о составе римских военных подразделений, об устройстве оборонительных укреплений, о видах оружия, которым пользовались солдаты, о поставках в армию снаряжения и продуктов питания и, наконец, о связи с центральным командным пунктом, который находился в Лондиниуме (нынешнем Лондоне), в сотнях миль от местонахождения легионов у шотландской границы.

За десятилетия после обнаружения в Виндоланде письменных артефактов ученые тщательно изучили тексты и пришли к заключению, что оказавшиеся в их распоряжении тексты написаны сотнями разных почерков, из чего сделали вывод, что большинство служивших в Виндоланде легионеров были грамотными людьми – факт в истории античного мира поистине уникальный.

Среди этих текстов нашлись и тексты бытового характера, не связанные с военным укладом. Один из них – послание Клавдии Северы, жены командира одного из римских фортов, Сульпиции Лепидина, жене командира римского гарнизона, стоявшего в Виндоланде.

Клавдия Севера пишет:

Моя дорогая Лепидина, приглашаю тебя на праздник по случаю моего дня рождения, который состоится за три дня до сентябрьских ид. Приезжай обязательно. С тобой праздник будет веселее и интереснее. Передай привет от меня твоему Сервилию. Мой Элий и мой сыночек шлют тебе горячий привет. Я жду тебя, сестра моя, сердце мое. Да будет твое благополучие таким же, какого я желаю себе.

Как установлено, текст этого письма Клавдии написан разными почерками, что неудивительно – так уж было принято в Риме: текст письма писал чаще всего слуга под диктовку своего господина, а тот лишь приписывал последние строки: уверения в уважении к адресату и пожелания всяческих благ.

Очевидно, что грамотность римских легионеров давала им явное преимущество перед неграмотным неприятелем. Достаточно сослаться на то, что римляне, в отличие от необразованного противника, могли отдавать ясные письменные приказы для координации действий. Так что можно сказать, что римляне овладели большей частью завоеванных территорий не только силой оружия, но и силой пера.

По именам легионеров, служивших в римском лагере Виндоланда, можно судить, что многие были выходцами из Тунгрии и Батавии (завоеванных еще Юлием Цезарем), и понять, каким образом пополнялись римские легионы.

Римляне комплектовали легионы за счет рекрутского набора на завоеванных территориях, население которых они повергали в немалый трепет своей безграничной военной мощью, техническими новинками и познаниями в чтении и письме. Неудивительно, что желавших вступить в ряды римской армии было немало. Новобранцев обучали не только военному делу, но и грамоте. В дальнейшем, став легионерами, эти люди сами покоряли во славу Рима новые территории, приводили в трепет местное население и проводили новый рекрутский набор. Римляне завоевали Англию в 43 году, а уже в конце первого века бритты, вступив в римские легионы, воевали на континенте.

Кроме легионеров, аристократов и их слуг, обученных грамоте, лишь немногие римляне умели читать и писать, а за пределами столицы грамотность и вовсе была редким явлением. Да и в римских провинциях – Месопотамии и Египте – грамотой владела лишь правящая верхушка. Простым людям овладеть грамотой препятствовала взращенная пером и чернилами, хорошо отлаженная машина порабощения – римские легионы.

Бенджамин Франклин (вспомним снова об одном из «отцов-основателей» американского государства), рассуждая об Американской республике, опасался, что ее может постигнуть участь Римской республики. Почему же Римская республика пала? Историки по-разному объясняли это историческое событие и считали виной тому: первый триумвират в составе Юлия Цезаря, Помпея и Красса, переход Юлием Цезарем Рубикона, его убийство, учреждение императорской власти Августом, внучатым племянником Юлия Цезаря. Однако на самом деле причина падения Римской республики зародилась за два с лишним столетия до этих событий. Лучше всего ее объяснил Монтескье в 1753 году в «Размышлениях о причинах величия римлян и их упадке»: «Непомерное расширение имперских территориальных завоеваний привело к краху республики». Сравнительно недавно историки приняли и развили эту концепцию Монтескье.

Прежде чем рассмотреть эту концепцию, полезно вспомнить взаимосвязь между численностью группы людей, поддерживающих между собой социальные отношения, политической структурой и грамотностью. Согласно «числу Данбара», человек не в состоянии поддерживать постоянные социальные связи более чем со ста пятьюдесятью людьми. Когда каждый участник небольшой группы поддерживает отношения со всеми другими членами, такая группа является относительно демократическим коллективом. Примерами служат охотники-собиратели, небольшие крестьянские поселения и даже экипажи пиратских судов. Грамотность, когда ею владеет лишь элита общества, позволяет жестко контролировать население и даже способствует установлению деспотии.

Когда численность населения, проживающего совместно, превышает «число Данбара», ограниченное число непосредственных контактов между людьми мешает поддерживать политическую стабильность. Поэтому письмо является лучшим средством поддержания связи между многочисленным населением. Соответственно, общество с высокой степенью грамотности (какое было в Афинах) тяготеет к более высокому уровню демократии, чем общество с низкой степенью грамотности (такое, как в Риме в позднереспубликанский период).

На политическую стабильность влияет и территориальная плотность населения государства. Сколь бы ни было тяжело управлять городом с десятитысячным населением, гораздо труднее управлять тем же количеством населения, проживающего в разных, удаленных друг от друга местах. Чем дальше эти места находятся друг от друга, тем важнее ввести в них грамотность. Еще в середине третьего века до нашей эры империя Саргонов в Месопотамии могла успешно функционировать лишь благодаря появлению клинописи – средства связи, позволившего управлять государством.

И все же, если сравнивать с Афинами, Рим в раннереспубликанский период был более демократическим государством. В те времена в Риме функционировали два народных собрания: comitia tributa – трибутский комиций, избиравший народных трибунов, защищавших права плебеев от посягательств патрициев, и comitia centuriata – центуриатский комиций, избиравший высших должностных лиц – магистратов. Взаимоотношения между комициями и избиравшимися высшими должностными лицами государства сформировали сбалансированную политическую систему управления и контроля. Знакомство с этой системой позволяет понять причины подъема Римской республики, ее долговременного существования и конечного краха.

Трибутский комиций образовывался по трибам, организованным по территориальному признаку. Каждая триба в этом комиции наделялась одним решающим голосом, а внутри каждой трибы ее решение вырабатывали все члены, пришедшие на собрание, – приблизительно так организован сегодня электоральный процесс в США. Одной из главных задач комиция являлось ежегодное избрание десяти народных трибунов.

Центуриатский комиций состоял из пяти центурий – единиц имущественно-возрастной классификации римских граждан. В первую центурию входили наиболее богатые римляне; в пятую, последнюю – неимущие. Каждая центурия обладала одним решающим голосом. Вопрос, стоявший в повестке дня, рассматривался по нисходящей, начиная с первой центурии, а как только набиралось три голоса «за» или «против», рассмотрение прекращалось. До пятой центурии дело часто не доходило. Теоретически, в центуриатском комиции могли принимать участие все римские граждане, но в действительности избирательные права бедняков ущемлялись.

Старшие магистраты, избранные центуриатским комицием, исполняли свои обязанности в течение года, а после этого чаще всего продвигались по службе: от цензора – к претору, от претора – к консулу. Патриции доминировали не только в центуриатском комиции, но и в сенате, куда входили бывшие магистраты.

Однако, чтобы занять в Римской республике высокий государственный пост, для начала следовало, как правило, принять участие в трех военных кампаниях, пребывая на службе в коннице, или в шести – на службе в пехоте. Магистраты всех рангов во время военной кампании часто уходили из Рима вместе со своим легионом. В позднереспубликанский период центуриатский комиций нередко избирал магистратами военачальников in absentia.

Трибутский комиций проводил собрания на Форуме, политическом центре Рима, а центуриатский комиций, охватывавший всех граждан, имевших право носить оружие, собирался на Марсовом поле за пределами города. Со временем плебеи набрали силу, и с 367 года до нашей эры они получили право занимать высокие должности, в том числе должность консула. В дальнейшем плебеям удалось очистить центуриатский комиций от своевольных патрициев и образовать плебейский комиций.

При проведении трибутского комиция на Форуме собиралась многотысячная толпа. Собрание начиналось с молитвы жреца. Затем ораторы высказывали мнения по обсуждавшемуся вопросу, после чего начиналось голосование. В раннереспубликанский период каждому римскому гражданину следовало подойти к сборщику голосов, вооруженному глиняными табличками, и вслух высказать свое решение, а тот точками на табличках отмечал голоса «за» и «против».

Эта процедура занимала немало времени и не была достаточно объективной; около 150 года до нашей эры плебеи добились, чтобы все решения принимались тайным голосованием. С этого времени голосование проводилось посредством табличек, на которых голосовавшие отмечали свое согласие или несогласие с обсуждавшимся предложением. При избрании должностных лиц на табличках писались имена кандидатов. Все таблички опускались в специальные ящики под наблюдением сборщиков голосов.

Современные историки не уделяют особенного внимания изменению процедуры голосования в трибутском комиции. Но несомненно, что тайное голосование, кроме всего прочего, было связано с возросшей грамотностью римского населения, ибо при новой процедуре голосования римлянам приходилось выражать мнение по обсуждавшемуся вопросу в письменной форме. Также представляется очевидным, что новая система голосования уменьшила возможность отстаивавших свои интересы патрициев влиять на результат запугиванием и подкупом избирателей. Правда, стоит отметить, что в те времена грамотными людьми были в основном горожане; в сельской местности грамотных было мало, а в римских трансальпийских владениях грамотность оставалась и вовсе крайне низкой.

По неписаной «конституции Рима» патриции и плебеи уравнивались в правах, но в действительности на социальной и политической арене доминировали патриции. Трибутский комиций избирал младших магистратов (эдилов и квесторов), а центуриатский комиций – высших (консулов, преторов и цензоров). Сенат, в который входили бывшие консулы, контролировал деятельность магистратов, давал им советы и решал вопросы внешней политики. Любые решения младшего магистрата мог изменить магистрат более высокого ранга. Правда, народный трибун, охранявший права плебеев, мог наложить вето на любое решение магистратов, включая консулов, а также на любое решение, принятое центуриатским комицием или сенатом (который лишь предлагал законы). Личность народного трибуна считалась неприкосновенной, и покушение на его жизнь приравнивалось к покушению на устои республики. Законы принимались трибутским комицием, в котором доминировали плебеи, но для использования законов на практике требовалось хотя бы негласное санкционирование сенатом.

Согласно одному из неписаных римских правил, запрещалось носить оружие в городе. Основатели Рима осознавали важность этого правила для поддержания порядка в стране, и пренебрежение им во втором веке до нашей эры во многом способствовало падению Римской республики. Этот факт стоит принять во внимание в развернувшейся в наше время дискуссии вокруг Второй поправки к конституции США, допускающей право хранить и носить оружие.

Правящий слой знати в Римской республике – получивший название «нобилитет» – состоял из патрицианских и плебейских семей. Нобилитет возник в раннереспубликанский период в результате борьбы сословий, уравнявшей в правах патрициев и плебеев. Но как патрицианские, так и плебейские семьи старались «оттенить» свою родословную, что проявлялось, к примеру, при погребальном обряде усопшего магистрата, члена такой семьи. При организации похорон нанимали актеров, которые, облачившись в соответствующие одежды и маски, изображали заслуженных предков покойного, занимавших при жизни высокие должностные посты. Прощание с покойным свершалось на Форуме, где «бывшие магистраты, предки усопшего», расположившись в креслах, соответствовавших их рангу, выслушивали вместе с другими собравшимися похвальные надгробные речи.

В отличие от Афин, гражданские права в Риме предоставлялись всякому отпрыску гражданина, вне зависимости от происхождения матери. При известных обстоятельствах гражданином мог стать даже вольноотпущенник. Несомненно, республиканский Рим в Древнем мире был государством с наиболее представительной демократией. Римские политики не забывали о продвижении по престижной служебной лестнице. Они часто бывали на Форуме и, прогуливаясь по площади, по-дружески хлопали по плечу встречавшихся горожан, своих избирателей.

Римская политическая система, как и во всех демократических обществах, основывалась на законодательном праве и его неукоснительном соблюдении. Демократия существует, пока правит закон, в справедливость которого веруют граждане. Как не вспомнить нравоучение из «Питера Пэна», пьесы Дж. Барри: ты сможешь летать лишь в том случае, если поверишь, что можешь. Когда территория Римской республики была небольшой, все ее граждане могли появляться на Форуме и на Марсовом поле. Они принимали законы и верили в то, что те станут исполняться на практике.

В 264 году до нашей эры Римская республика занимала южную и центральную части Апеннинского полуострова. Однако затем за счет военного продвижения в Западную Европу территория Римского государства значительно увеличилась. В результате в республике появилось большое число новых граждан, в своей массе необразованных, незнакомых с римским законодательством и – главное – проживавших вдали от политического центра страны. Никто толком не знал, какое число этих людей в состоянии добраться до Рима, чтобы принять участие в народных собраниях, в известной мере определявших политическую и социальную жизнь государства. Такая неопределенность в сложившемся положении предоставила главную роль на политической сцене Римского государства легионерам, единственной грамотной и организованной силе, способной в нужное время, преодолев немалое расстояние, добраться до Рима.

Первая реальная трещина в демократической системе Римской республики появилась в 134 году до нашей эры после избрания народным трибуном Тиберия Гракха. Он происходил из семьи, имевшей большие связи в политических сферах Рима. Гракх, как и большинство римских политиков, начал свою карьеру на службе в армии и даже отличился в 3-ю Пуническую войну при взятии Карфагена.

Служа в армии, Гракх понял несправедливое отношение Рима к легионерам, отслужившим свой срок. Многие ветераны, возвратившись домой, обнаруживали, что их участок земли захвачен богатым соседом-землевладельцем. Это было не только несправедливо, но и ошибочно стратегически, ибо земли лишались не просто ушедшие в отставку легионеры, но и их сыновья, которые – усомнившись в искренности властей, обещавших легионерам большие льготы после прохождения службы, – теперь вряд ли охотно пойдут служить в армию.

Гракха возмутило также и то, что латифундисты использовали труд большого числа рабов, что могло привести к восстанию. Поэтому, решил Гракх, если Рим хочет сохранить социальную стабильность в стране и, как прежде, успешно проводить рекрутский набор, следует на трибутском комиции принять реформу земельной собственности и, согласно этой реформе, изъять излишки земли у крупных землевладельцев и разделить их между плебеями.

Существовавший в то время в Риме аграрный закон запрещал иметь долю свыше примерно трех сотен акров, но после победы под Карфагеном в 201 году римские власти, отобрав землю у городов, поддерживавших в Италии во 2-ю Пуническую войну Ганнибала, наделили этой землей римских аристократов. Тиберий Гракх, став в 133 году до нашей эры народным трибуном, предложил отобрать эти земли у их владельцев и отдать в пользование солдатам, отслужившим свой срок, и другим нуждавшимся гражданам.

Но к тому времени люди, получившие от властей эти земли, вложили в них немалые деньги для повышения урожая. К тому же на многих землях сменились собственники: одни земли перешли к сыновьям, другие – к зятьям прежних хозяев. Поэтому инициатива Тиберия Гракха столкнулась с мощным сопротивлением оппозиции. И все же Гракх сумел провести свое предложение через трибутский комиций.

Для проведения в жизнь планов Тиберий Гракх выставил свою кандидатуру в народные трибуны повторно, нарушив тем самым порядок, согласно которому трибуны и магистраты избирались всего на год. В день выборов, несмотря на то, что Гракха, как обычно, сопровождала многочисленная охрана, его убили по приказу сенаторов. Вместе с ним погибло несколько сотен его сторонников.

Убийство Тиберия Гракха вызвало небывалый общественный резонанс. Еще бы, за три с лишним столетия, что существовала республика, подобного не случалось: трибуны и высшие магистраты считались неприкосновенными лицами. Поднявшуюся шумиху можно понять, если представить себе, что современной общественности стало известно: американский сенат постановил лишить жизни председателя Верховного суда США. Убийство Тиберия Гракха положило начало кровопролитной борьбе римских республиканских политиков, которая завершилась лишь в 27 году, когда власть в стране перешла в руки императора Августа.

Несмотря на гибель Тиберия Гракха, его дело было продолжено. После принятия его предложения на трибутском комиции была создана комиссия для наделения землей неимущих. Эта комиссия за четыре года работы сумела отобрать излишки земли у многих латифундистов.

В 123 и 122 годах народным трибуном был избран брат Тиберия Гай, который продолжил начинания брата. Для продолжения реформ Гай Гракх стремился заручиться поддержкой наибольшего числа римских граждан и потому предложил распространить права и обязанности граждан на союзников Рима. Патриции всеми силами старались этому помешать. В 121-м в результате относительно небольшого конфликта на Марсовом поле Гаю Гракху вместе с его сторонниками пришлось отступить и укрыться на Авентине. Однако ставленник патрициев консул Оптимий, собрав войско, поднялся на холм и в завязавшемся бою уничтожил большое число сподвижников Гая Гракха. Сам Гай в том бою уцелел, но вскоре покончил с собой. Считается, что предложение Гая Гракха о распространении на союзников прав римского гражданина отдалило от него часть сторонников проводившихся реформ, и Оптимий этим воспользовался.

Акция Оптимия положила начало тому, что в Римской республике многие политические вопросы стали решаться не в соответствии с римским правом, а силой оружия, особенно на народных собраниях. Наиболее амбициозные и состоятельные политики стали включать в свою свиту большое число гладиаторов, для которых убийство превратилось в рутинное ремесло. Однако от гладиаторов немало досталось и правящим кругам Рима. В 73 году в капуанской гладиаторской школе зародилось мощное восстание Спартака. Римляне в 71 году все же подавили восстание. Спартак и большая часть повстанцев погибли, а оставшиеся в живых (в количестве шести тысяч) были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги, пролегавшей между Капуей и Римом.

Если чернь стала попирать римское право, не лучшее ли противодействие ей римские легионы? Римские магистраты были не только политическими, но и военными деятелями и потому часто участвовали в военных кампаниях. Примерно к 200 году до нашей эры Рим стал государством, проводившим колониальную грабительскую политику, богатство которого постоянно росло за счет грабежа порабощенного населения. Военная добыча способствовала преданности солдат своему командиру, который вел их к новым завоеваниям и новым материальным приобретениям.

Монтескье по этому поводу писал:

Когда легионы перешли через Альпы и переправились через море, то солдаты, которых на время нескольких кампаний пришлось оставить в покоренных странах, мало-помалу потеряли добродетели, свойственные гражданину; полководцы, распоряжавшиеся армиями и царствами, почувствовали свою силу и перестали повиноваться. Солдаты начали признавать только своего полководца, возлагать на него все свои надежды и меньше любить отечество… Они перестали быть солдатами республики, став солдатами Суллы, Мария, Помпея и Цезаря.

Когда знаешь, что в наше время связь с войсками можно поддерживать, находясь от них на любом расстоянии, кажется странным, что римляне на долгое время оставляли без связи своих солдат в покоренных странах, и еще более удивительно, что Римская республика, а затем и империя, сумела захватить огромные территории при весьма ограниченных средствах коммуникации.

Важность связи между отдаленными пунктами, обеспеченной грамотностью солдат, проявилась в Римской республике во время конфликта между Гаем Марием и Луцием Корнелием Суллой. Сулла начал свою карьеру легатом Мария, а закончил его смертельным врагом. Оба успешно продвигались по службе и в конце концов стали консулами. Марий избирался на эту должность не менее семи раз.

Впервые Марий стал консулом в 108 году до нашей эры, а его избранию в большой степени помогла грамотность римских легионеров, в то время находившихся в Африке. Согласно «Югуртинской войне» Саллюстия, солдаты Мария «в письмах друзьям в Рим резко осуждали Метелла и требовали назначить военачальником Мария».

В 88 году до нашей эры в истории Рима произошли два важных события: восстание италийских союзников, боровшихся за предоставление им полноценных гражданских прав, и резня римлян в Малой Азии, устроенная Митридатом. В то же самое время, когда трибутский комиций согласился удовлетворить требования италийских союзников, чтобы положить конец конфликту на полуострове, Марий получил престижное назначение – ему поручили возглавить римскую армию, чтобы противостоять в Малой Азии Митридату. Это назначение привело в ярость Суллу, в то время бывшего консулом и считавшего, что у него больше прав стать верховным главнокомандующим в борьбе против Митридата; к тому же эту должность ему обещал сенат. Когда Сулла узнал о назначении Мария, его войска стояли лагерем в Ноле (неподалеку от нынешнего Неаполя), ожидая отправления морем в Малую Азию. Сулла тут же взбудоражил своих солдат, сообщив, что трибутский комиций лишил их законной военной добычи, которая им бы несомненно досталась после победы над Митридатом. Затем Сулла повел войско в Рим, захватил власть в столице и отправился воевать в Малую Азию.

Что касается Мария, то он известен более всего тем, что во время своего первого консульства стал инициатором военной реформы, согласно которой наличие собственности перестало быть необходимым условием для зачисления в армию; это открыло дорогу в римские легионы всем гражданам государства. Кроме того, согласно этой реформе, всем легионерам, отслужившим срок, предоставлялся земельный участок. Но хотя эта реформа была явно демократической, она поспособствовала краху Римской республики: ведь после ее введения легионеры стали более зависимы от командиров, которые начали действовать по своему усмотрению в ущерб государству.

После того как Сулла отправился воевать в Малую Азию, власть в Риме захватил консул Луций Корнелий Цинна. Придя к власти, он приказал предать смерти большое количество сторонников Суллы, повторив акцию своего политического противника, который, захватив в Риме власть, уничтожил несколько тысяч сподвижников Мария. Авантюризм Суллы и Цинны послужил тому, что Римская республика свернула с проторенной дороги, и в дальнейшем по новому для нее пагубному пути ее повели Помпей, Юлий Цезарь и напоследок Октавиан, военачальники легионов, более преданных себе, чем республике.

Наконец с распространением гражданства на большинство жителей Апеннин те, кто еще верил в республиканские ценности, почувствовали себя ущемленными как в материальном благополучии, так и в сфере коммуникационных и организационных ресурсов. Одно дело поддерживать устои Республики вместе с большим числом граждан, которые контактируют друг с другом на народных собраниях, и совсем другое, когда большое число людей, проживающих вдали от Форума и Марсова поля, не могут встречаться друг с другом. После 100 года до нашей эры территориальная разобщенность большого числа римских граждан, пусть даже их большинство составляли грамотные люди (что, конечно, не соответствовало действительности), не позволяла формировать общую политическую позицию. В тот период единственным социальным институтом, владевшим грамотой и коммуникационными средствами, способными связать воедино разросшуюся Республику, являлась римская армия.

Даже в позднереспубликанский период грамотность продолжала служить относительно небольшому числу простых римских граждан, которые могли с помощью libellus (либелл – писем, прошений) апеллировать к магистратам. В мартовские иды 44 года до нашей эры, во время покушения на Юлия Цезаря, организованного Брутом и Кассием, Цезарь держал в руке несколько либелл, в одной из которых его предупреждали о нависшей над ним смертельной опасности. Однако большинство римских граждан были неграмотными и потому не могли влиять на проводившуюся государственную политику.

Лишь спустя три столетия после похода Суллы на Рим появился институт, не уступавший римским легионерам в грамотности и средствах коммуникации – ранняя христианская церковь. Ранние христиане в Римской империи были грамотными людьми, что сначала позволило им уцелеть, а со временем – обратить в свою веру римских господ. Наиболее очевидно этот процесс происходил среди египетских низших классов, которые разработали новый алфавит, ставший средством подготовки восстаний, свержения государственной власти, а со временем – ереси.

До первого столетия нашей эры в Египет последовательно вторгались гиксосы, персидский царь Камбис I, затем Александр и, наконец, римские легионы императора Августа, оставившего в качестве органов местного управления чиновничий аппарат Птолемеев, говоривший на греческом языке. Во время правления Птолемеев старое египетское иератическое письмо уступило место более простому демотическому, но это письмо было разновидностью силлабического, и простому народу его было сложно усвоить. Греческий алфавит римских завоевателей, хотя и был легким для изучения, не имел графического изображения ряда фонем египетского разговорного языка.

Точно так же, как в свое время семитам, трудившимся в Серабит-эль-Хадиме, из иератического письма удалось выделить весьма небольшое, но достаточное количество символов для собственного письма, так и египтянам в первом столетии нашей эры удалось приспособить к греческому письму семь знаков демотического письма, обозначавших фонемы египетского разговорного языка, не отраженные в греческом алфавите. Так появилось коптское письмо, которое способствовало распространению грамотности в римском Египте.

Коптский алфавит, а с ним и коптский язык при доступности писчего материала, папируса, дали возможность членам христианской общины общаться не только друг с другом, но и с местными ремесленниками и крестьянами, не говорившими на греческом языке. Способность христианских лидеров поддерживать постоянную связь со своими приверженцами позволила христианству избежать римских погромов и развить культуру мученичества за веру – культуру, которая надолго пережила римских гонителей.

Историк Кит Хопкинс пишет:

Грамотность была не просто пассивным техническим средством связи между людьми. Она была великим культурным творением человечества и творцом его великой культуры. В конечном счете Римская империя была завоевана религиозной общностью христиан за век до того, как на запад империи вторглись варвары.

Первым христианским епископом стал Деметрий Александрийский, избранный на свой пост в 189 году нашей эры. Вскоре после этого начались гонения на христиан. Первое систематическое преследование христиан было организовано в 202–206 годах римским императором Септимием Севером, следующее – в 249–251 годах – императором Децием. Римские бюрократы в Египте, боровшиеся с христианством, обязывали местное население поклоняться римским языческим божествам и выдавали письменное удостоверение тем, кто приносил жертву этим богам. Тех, кто не поклонялся языческим божествам, сажали в тюрьму и пытали, добиваясь от них отречения от «чуждых» религиозных воззрений.

Христиан, не отказавшихся от своей веры, предавали ужасной смерти: их побивали камнями, сжигали, разрывали на части и даже, бывало, погружали в чан с едкой жидкостью. Богатые христиане нередко избегали расправы: они посылали рабов принести жертву языческим божествам или покупали надобное свидетельство. И все же в Восточном Средиземноморье большинство христианских лидеров, отказавшихся поклоняться чужим богам, погибли ужасной смертью. Избежали подобной участи лишь немногие, и среди них – Дионисий Александрийский и Киприан, епископ Карфагена. Укрывшись, они руководили единоверцами с помощью письменных наставлений.

Некоторым христианам, смело выступившим против римского произвола, удалось остаться в живых, и своей стойкостью в вере они заслужили высокую репутацию мучеников. Киприану и Дионисию, уклонявшимся от прямого столкновения с врагами, пришлось искать оправдание своей религиозной пассивности. Дионисий распустил слух о том, что это соратники заставили его силой покинуть Александрию, а Киприан пояснил, что лишь находясь в добром здравии, он может поднимать дух паствы.

Преследование христиан длилось недолго. Римскую империю сотрясали другие невзгоды социального и политического характера. Императоры сменялись один за другим. Конец хаосу в государстве положил Диоклетиан, пришедший к власти в 284 году. Как и многие императоры до него, Диоклетиан не был уроженцем Апеннинского полуострова. Он происходил из Далмации, римской провинции, развитой в культурном и лингвистическом отношении. Став императором, Диоклетиан для стабилизации управления государством ввел административное и территориальное разделение власти. Он, как до него Дионисий и Деций, попытался замедлить распространение христианства – на этот раз организацией всеобщего преследования христиан.

Все же стоит отметить, что римляне довольно терпимо относились к населявшим империю иноверцам (которых было немало и помимо христиан) и боролись с ними, лишь когда они выступали против властей. К несчастью для христиан, Диоклетиан занялся не только административным, но и религиозным переустройством. Он решил, что в неспокойные времена те, кто осеняет себя крестом, мешают попыткам умиротворить римских богов. В феврале 303 года Диоклетиан своим указом повелел снести церкви и сжечь религиозные книги и заодно отменил разделение на чины христианского духовенства. Как и при императоре Деции, всем римским подданным, от Месопотамии до Испании, было строжайшим образом велено приносить жертвы римским богам. Ослушание грозило различными наказаниями, вплоть до смертной казни.

И снова египетскому лидеру христиан – на сей раз прелату Петру – пришлось скрываться от преследования властей. Сначала местом своего пребывания он избрал Палестину, затем перебрался в Сирию и напоследок – в Месопотамию. Отовсюду он посылал пастве различные наставления, стараясь сплотить людей и укрепить их моральный дух.

В 205 году император Галерий, пришедший к власти, издал указ о прекращении преследования христиан, но на практике их положение не улучшилось: христиан по-прежнему сажали в тюрьму, пытали, а наиболее непокорных предавали ужасной смерти; погибли и четыре епископа, назначенные на эту должность Петром. Сам Петр, объясняя свои скитания, наставлял свою паству: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой». Но это наставление в борьбе с властями не помогало.

Недовольный организационной деятельностью Петра Мелитий, один из епископов, сам стал посвящать в этот духовный сан крепких в вере людей, замещая ими епископов, попавших в тюрьму. Однако люди Мелития были, в конечном счете, преданы смертной казни, а перед смертью под пытками они письменно осудили своего пастыря. Чтобы восполнить потери, Мелитий собирался возвести в сан епископа еще двух человек, но был отлучен от церкви Петром. Со временем и самого Петра схватили и после пыток предали смертной казни, и Петр пополнил собою список христианских великомучеников.

И все же, несмотря на гонения, христианство постепенно проникало в римское общество; в 313 году император Константин I своим эдиктом признал христианство религией. Торжеству христианства во многом способствовала грамотность христиан, в частности, коптов. Перо и письмо оказались сильнее оружия.

Вместе с тем уже на заре христианства появились вероотступники, вступившие в противоборство с христианскими догмами. В частности, упомянем гностиков. Однако претензии к богохульству и безнравственному образу жизни гностиков, выдвигавшиеся христианскими богословами, столь неочевидные и в известной мере даже нелепые, что истинную суть гностицизма долгое время было трудно понять. Археологам в прошлом удалось отыскать отдельные гностические писания, но они из-за ветхости оказались такими невразумительными, что свет на верования гностиков не пролили.

Положение изменилось после того, как в 1945 году в Наг-Хаммади (Верхний Египет) была найдена коптская гностическая библиотека. Ее нашел некий Мохаммед Али, занимавшийся заготовкой природного минерального удобрения. Орудуя лопатой, он наткнулся на огромный горшок, в котором оказались десятки книг, упакованных в кожаные футляры. Мохаммед Али принес книги домой, и его жена приспособила их на растопку. Этот Мохаммед кротким нравом не отличался, и у него было немало врагов. Вскоре после того как откопал горшок с книгами, он с помощью брата убил одного из своих врагов. Однако человек этот оказался сыном главы местной администрации. Опасаясь, что в его доме проведут обыск, и прикинув, что найденные книги могут хоть что-то стоить, Мохаммед отнес их копту-священнику. Священник понял истинное происхождение книг, и вскоре они помогли современным историкам получить представление о верованиях гностиков.

Но даже в наше время трудно установить происхождение гностицизма. Где его корни: в христианстве, иудаизме, или на него оказали влияние обе религии? Одно несомненно: гностики свято верили, что всемогущий бог, управляющий этим миром, был зловредным творцом, раз напустил на человечество нескончаемые болезни и допустил произвол клеветы и зла. Однако где-то за этим миром существует еще один, которым правит справедливой и сострадательный бог, но туда могут попасть лишь те, кто познал его тайны. Ветхий Завет написал промежуточный бог (не в полной мере хороший, но и не во всем злой). Христос является проводником наставлений справедливого бога.

Но почему гностики внезапно исчезли? Их не могла удалить с религиозной арены только ранняя христианская церковь. Так же, как мощь Римской империи не смогла подавить христианство, само христианство не могло своими силами справиться с ересью. Возможно, причиной исчезновения гностиков стала недостаточная письменная активность, что подтверждается малым количеством дошедших до нашего времени гностических письменных артефактов. Вероятно, гностики были недостаточно грамотными людьми, или у них отсутствовали технические возможности, чтобы распространять свои верования и набирать новых сторонников и тем самым не только выжить, но и закрепиться на религиозной арене. Впрочем, зачастую довольно трудно увязать причину со следствием, поэтому не исключено, что гностики могли прекратить свою религиозную деятельность в силу других обстоятельств и поводов.

Недостаточная грамотность гностиков могла стать или не стать причиной прекращения их активности на религиозной арене, а вот то, что египетские христиане (возможно, вообще все христиане) смогли отстоять и распространить свои верования благодаря грамотности, является очевидным. И в ранней, и в поздней Античности лишь немногие люди умели читать и писать, и потому институты, ставшие в те времена оплотом грамотности – римские легионы и церковь, – сосредоточили в своих руках власть.

Уместно отметить, что неграмотность рабов-гладиаторов, время от времени поднимавших восстания, стала одной из главных причин их неудач. Не обученным грамоте гладиаторам было трудно бороться не только с прекрасно организованным, но и грамотным неприятелем – римскими легионами. Следует сказать и о том, что контингент рабов в государствах времен Античности (в отличие от темнокожих рабов в Новом Свете) был текучим, непостоянным: в рабстве зачастую оказывались свободные граждане, погрязшие в беспросветных долгах или оказавшиеся в руках иноземных захватчиков; в то же время грамотные рабы могли получить свободу.

Лишь начиная с одиннадцатого столетия грамотность постепенно стала распространяться на Западе, чему способствовали не только появившаяся бумага и печатное дело, но и развитие орфографии и пунктуации. Все эти новшества мало-помалу выравнивали степень участия в социальной и политической жизни власть имущих и простого народа.