Глава 18

Кассиопея включила первую передачу, отпустила сцепление, и «Тойота» рванула вперед. Еще два движения рычагом, и она уже перешла на третью передачу. Кассиопея сама не могла сказать, куда направляется, – она знала лишь, что хочет убраться подальше от Виктора Томаса.

Неужели он действительно думал, что она захватит его с собой?

Кассиопея взглянула в зеркало заднего вида. Позади ни одной машины. По обеим сторонам дороги тянулись безлесные луга, и монотонность ровной зеленой глади нарушалась только пасущимися стадами и стройными шпилями далеких церквей. Кассиопея уже определила, что находится где-то на севере Бельгии, поскольку высокие холмы и лесистые долины были сосредоточены в южной части страны. А вдоль границы с Германией тянулись овраги и болота, которых сейчас не было и в помине. Как не было и моря, омывавшего северные границы Бельгии.

Включив четвертую передачу, Кассиопея взглянула на цифровой дисплей часов на приборной панели: 17.20. Датчик уровня топлива показывал, что бак полон на три четверти.

Ужасно кстати.

Виктор послал к ней в камеру охранника, предвидя, что она его оглушит, после чего стал ждать ее, изображая разговор по сотовому телефону.

Кассиопея вспомнила Среднюю Азию и предыдущую встречу с Виктором, когда они с ним якобы были заодно.

– Даже не надейся, – решительно произнесла она вслух.

Кассиопея резко нажала на тормоз. «Тойота» пошла юзом и остановилась поперек дороги. Тогда Виктор играл роль, ежечасно переходя с одной стороны на другую, – то он был вместе с президентом среднеазиатской республики, то уже поддерживал американцев, и так далее. Действительно, в конечном счете он оказался на стороне Кассиопеи и помог ей, и все же… что можно сказать про сегодня?

Виктор хотел, чтобы она взяла машину.

Отлично, она ее взяла, но поедет она не туда, куда он предполагал. Несомненно, музей Дриза ван Эгмонда в Антверпене уже закрыт. Надо будет дождаться наступления темноты и лишь затем отправляться за светильником.

И ни в коем случае нельзя вывести Виктора на цель.

Включив передачу, Кассиопея тронулась с места. Через два километра показался перекресток. Дорожный знак указывал, что Антверпен находится в двадцати километрах к западу.

Кассиопея помчалась в том направлении.

* * *

Линь Йон спустился вниз по лестнице и прошел следом за Пау Венем, на удивление подвижным для своего возраста, во внутренний дворик. Там старик-ученый хлопнул в ладоши три раза. Бесшумно открылась дверь, и появились четыре молодых китайца, все в серых спортивных костюмах и черных кроссовках.

Линь сразу же узнал одного из них.

По видеофильму.

– Вы не ошиблись, товарищ министр, – подтвердил его догадку Пау. – Он служит мне.

Двигаясь упругим, пружинистым шагом спортсменов, соотечественники приблизились к Пау и выжидательно застыли. Их глаза были непроницаемые, лица оставались безучастными.

– К воротам приближаются четверо вооруженных мужчин. Вы знаете, что делать.

Дружно кивнув, телохранители покинули дворик.

– Я полагал, вы живете один, – заметил Линь.

– По-моему, я этого не говорил.

Линь схватил Пау за руку.

– Я устал от вашей лжи! Я не из тех, с кем можно играть!

Очевидно, эта гневная вспышка Пау не понравилась.

– Не сомневаюсь в этом. Однако пока вы демонстрируете собственную значимость, к дому приближаются четверо вооруженных человек. Вам не приходило в голову, что их целью можете быть вы?

Линь отпустил руку старика.

Нет, такая мысль ему не приходила.

По знаку Пау они вернулись в дом и прошли в небольшую комнату, вся обстановка которой состояла из красного овального ковра и двух черных лакированных шкафчиков. Достав из кармана ключ, Пау отпер один шкафчик. Внутри на серебряных крючках висели всевозможные пистолеты и револьверы.

– Выбирайте, товарищ министр, – предложил Пау.

Линь взял «глок».

– Обойма полностью снаряжена, – сказал Пау. – Запасные обоймы в ящике.

Передернув затвор, Линь взял три запасных обоймы.

С пистолетом в руке ему стало гораздо спокойнее.

Пау стиснул ему плечо.

– Давайте покажем Карлу Тану, что предстоящая схватка не будет простой.

* * *

Кассиопея въехала в пригороды Антверпена. Она не раз бывала в городе и хорошо его знала. Одной стороной Антверпен примыкал к реке Шельда, три других были обрамлены бульварами, чьи названия вызывали в памяти союзные державы, сражавшиеся за свободу Фландрии в Первую мировую войну. Исторический центр города расходился веером от готического собора со строгими шпилями, ратуши эпохи Возрождения и угрюмого замка. Не туристическая достопримечательность, а живущий полной жизнью современный город, изобилующий напоминаниями о тех временах, когда он находился в числе наиболее влиятельных городов Старого Света.

Отыскав центральный железнодорожный вокзал – здание начала XX века из мрамора, стекла и кованого железа, – Кассиопея оставила машину в квартале от него под запрещающим знаком. Если Виктор следит за ней с помощью «Тойоты», след оборвется здесь. Кассиопея надеялась, что полиция быстро заберет машину-нарушитель на штрафную стоянку.

Засунув пистолет за пояс, Кассиопея прикрыла его полами выпущенной рубашки. Ее рассудок и тело были на пределе. Она страшно хотела спать. Но ей также нужно было избавиться от Карла Тана – по крайней мере, до тех пор, пока она не будет готова вести переговоры.

Кассиопея пересекла улицу и прошла под раскидистыми цветущими деревьями, направляясь к городскому зоопарку. Между железнодорожным вокзалом и музеем естественной природы простирался зеленый парк. Тихое, безлюдное место, особенно сейчас, когда зоопарк уже закрылся. Кассиопея нашла пустую скамейку, обладающую дополнительным преимуществом в виде растущего за ней могучего дерева, откуда открывался вид на оставленную в паре сотен метров «Тойоту».

Кассиопея растянулась на скамейке, положив пистолет на пупок и накрыв его рубашкой.

До наступления темноты оставалось по меньшей мере три часа.

Она будет отдыхать.

И наблюдать.

 

Глава 19

Провинция Ганьсу, Китай

Среда, 16 мая

2.10

Выйдя из машины, Карл Тан окинул взглядом залитую светом площадку. Передвижная буровая установка размещалась на вышке, взметнувшейся на сорок метров. Заказывая оборудование в Министерстве нефтяной промышленности, Тан понимал, что ему потребуется установка мощностью не меньше шестисот лошадиных сил, оснащенная системой жидкостного охлаждения, способная бурить скважины глубиной не меньше трех тысяч метров. Без лишнего шума он отправил необходимое снаряжение в провинцию Ганьсу, где в свое время работал в местной администрации. Согласно преданиям, этот район был родиной Фуси, легендарного патриарха китайского народа; и недавние раскопки подтвердили, что люди здесь жили еще десять тысяч лет назад.

Весь полуторачасовой перелет Тан проспал, готовясь к тому, что ждало его впереди. Следующие сорок восемь часов окажутся решающими. Необходимо тщательно рассчитать каждый шаг, использовать все возможности. Ошибки, даже малейшие, недопустимы.

Тан вслушался в скрежет дизельных турбин, электрических генераторов и циркуляционных насосов. Ганьсу является настоящей кладовой полезных ископаемых: здесь есть в изобилии уголь, железная руда, медь и фосфор. Далекие предки министра также знали это. В древних архивах – некоторые дошли до наших дней, в том числе в тайной библиотеке шахты номер три, обнаруженной совсем недавно, – подробно перечислялись драгоценные металлы и минералы. Но Тан распорядился провести эти исследования, рассчитывая найти только одно сырье – нефть.

Земля, на которой сейчас стоял министр, в свое время была одним из основных источников нефти в Китае. К сожалению, скважины Ганьсу иссякли больше двухсот лет назад.

К министру приблизился начальник буровой партии, мужчина с вытянутым лицом, высоким лбом и длинными жесткими черными волосами, зачесанными назад. Сотрудник Министерства науки, он был направлен сюда лично Таном во главе бригады преданных рабочих. Глава администрации Ганьсу выразил было недовольство этими работами, которые проводились без разрешения администрации провинции, однако ему ответили, что министерство проводит исследования, результаты которых могут оказать существенную экономическую выгоду.

Что соответствовало действительности.

Но только речь шла не об одной провинции, а обо всей стране.

– Рад, что вы оказались поблизости, – прокричал начальник партии, перекрывая шум механизмов. – Вряд ли мне еще долго удалось бы это скрывать. – Его тонкие губы изогнулись в торжествующей улыбке. – Мы ее нашли!

Тан понял, что означает это заявление.

Это место было выбрано одиннадцать месяцев назад, не геологами, а историками. Местность была расчищена и разровнена, затем через окружающий лес сюда проложили подъездную дорогу. Источником послужила карта, насчитывающая возраст две тысячи двести лет, обнаруженная на севере провинции. Эта карта, нарисованная на четырех одинаковых сосновых дощечках, изображала административное деление, топографию и экономику региона во времена правления Цинь Ши-хуанди. Восемьдесят два объекта были обозначены по названиям, в том числе реки, горы и леса. Одна из этих рек по-прежнему протекала в пяти тысячах метрах отсюда. Даже были указаны расстояния по имперским дорогам. Отсутствие географических координат затруднило установление соответствия этой карты с местностью, однако в конечном счете это было сделано.

И сделал это Цзинь Чжао.

До того, как он был арестован, до того, как у него случилось кровоизлияние в мозг, до того, как его судили, признали виновным и казнили, Чжао обнаружил это месторождение.

– Мы дошли до слоя три дня назад, – продолжал начальник партии. – Я не хотел говорить вам до тех пор, пока не будет полной уверенности. – Его улыбка стала еще шире. – Вы были правы.

– Покажите.

Тана провели к буровой вышке, где трудились рабочие. Министр сознательно ограничил количество сотрудников партии необходимым минимумом.

– До пропитанного нефтью песка мы дошли пять дней назад, – объяснил начальник партии, перекрывая оглушительный гул.

Тан понимал, что это означает. Когда в образцах породы, поднятых на поверхность, появляется пропитанный нефтью песок, это говорит о том, что нефть уже совсем недалеко.

– Затем мы опустили в скважину датчики. Проверили давление и извлекли образцы породы. Все оказалось как нужно, и тогда мы начали запечатывать скважину.

Тан знал, что было сделано дальше. В скважину были опущены небольшие заряды взрывчатки, чтобы проделать отверстия в только что установленной заглушке. Затем труба будет пропущена через эти отверстия, а все течи будут устранены. В верхней части трубы будет установлен клапан. Меньше всего сейчас было нужно, чтобы из скважины ударил мощный нефтяной фонтан. Гораздо лучше «укротить сырую нефть» до размеренного ручейка.

– Мы закачивали кислоту начиная со вчерашнего дня, – продолжал начальник партии. – Несколько часов назад я остановил работы, чтобы дождаться вас.

Кислота используется для растворения последних нескольких сантиметров известняка, отделяющего скважину от нефти. Как только это будет сделано, нефть под давлением начнет поступать вверх, сдерживаемая клапаном.

– К сожалению, закачка кислоты была прекращена слишком поздно, – закончил начальник партии. – Это произошло час назад.

На глазах Тана он повернул кран, и в бочку потекла черная маслянистая жидкость.

Министр сразу же обратил внимание на то, под каким давлением поступала нефть.

– Давление высокое!

Начальник партии кивнул:

– Там много нефти. Особенно для месторождения, которое иссякло двести лет назад.

Тан отошел от красного с белым бура. Осмысливая последствия этого открытия, он думал не столько как политик, сколько как ученый.

Невероятно!

Цзинь Чжао оказался прав.

 

Глава 20

Бельгия

Сжимая в руке «глок», Линь Йон направился к входной двери. Он вошел в прихожую: стены из серого кирпича, а одна сторона отгорожена искусственным бамбуком. Лестница вела к главному входу, где журчал каменный фонтан. Массивные дубовые двери были занавешены зеленым шелком. Четырех телохранителей Пау Веня Линь не видел после того, как они покинули внутренний дворик. Пау сказал ему прикрывать главный вход, после чего сам также исчез.

С улицы донесся частый треск.

Четыре выстрела.

У Линя не было ни малейшего желания вмешиваться в эту заварушку, однако в ушах у него звучали слова Пау: «Вам не приходило в голову, что их целью можете быть вы?»

Новые выстрелы. На этот раз ближе.

Линь поймал себя на том, что не в силах оторвать взгляд от двери.

Пули с глухим стуком ударили снаружи по толстому дереву и, пройдя насквозь, рикошетом отразились от стен. Линь поспешил укрыться за полированным деревянным столбом, поддерживающим крышу.

Входная дверь распахнулась, выбитая мощным ударом.

В прихожую ворвались двое, вооруженные автоматическими винтовками.

Присев, Линь прицелился и выстрелил в нападающих.

Те отпрянули назад.

Линь находился метрах в двух выше их, однако у них были мощные винтовки, в то время как ему приходилось довольствоваться только пистолетом.

Куда подевался Пау? И его люди?

Длинная очередь расщепила деревянный столб, за которым укрывался Линь. Решив, что пришла пора отступить, он поспешил в глубь дома.

По пути ему встретился высокий деревянный шкаф, обеспечивший временное укрытие.

У него над ухом просвистела пуля.

Коридор был залит ярким солнечным светом, проникающим через окно в крыше, однако добраться до него не было никакой возможности – потолок находился по крайней мере в десяти метрах. Справа от себя за решетчатой дверью Линь заметил во внутреннем дворике какое-то движение. Еще один боевик с автоматической винтовкой, и не в сером спортивном костюме.

Шансы на спасение стремительно уменьшались. Похоже, все четверо нападавших охотились за ним, а не за Пау. Линь мельком увидел во дворе фигуру, опустившуюся на колено, и разглядел тусклый блеск металла. Убийца целился в него через решетку. Распластавшись на полу, Линь пополз по полированному паркету, а пули, пробив деревянные ячейки, прошли всего в каком-нибудь метре у него над головой.

Его мозг лихорадочно работал.

Хотя и профессиональный военный, Линь еще никогда не бывал под огнем. У него за плечами была солидная подготовка, однако сейчас неожиданное нападение разбило вдребезги все те ответы, которые он мог предложить.

Это какое-то безумие.

Перекатившись к массивному деревянному креслу, Линь опрокинул его так, чтобы самая толстая часть стала ему щитом.

Он увидел мелькнувшую тень. Боевик из внутреннего дворика приближался.

Опустившись на колено, Линь выпустил три пули через решетчатую дверь.

Послышался глухой стук живой плоти, упавшей на камни.

Тотчас же в ответ прогремели выстрелы.

Подоспели те двое, что проникли через входную дверь.

Дважды выстрелив в их сторону, Линь метнулся к решетчатой двери и вышиб расщепленное дерево, ища взглядом новую опасность.

Во внутреннем дворике никого не было.

Боевик с автоматической винтовкой валялся на каменных плитах, сраженный не двумя пулями, а стрелой, торчащей из спины.

Услышав позади какое-то движение, Линь сообразил, что это означает, и попытался укрыться за каменной вазой. Еще одна оглушительная автоматная очередь послала через дворик вереницу стремительных пуль, несколько из которых нашли огромный стеклянный аквариум – разлетевшийся вдребезги, выплеснув на плиты каскад воды и золотых рыбок.

Линь не был знаком с расположением дома, если не считать выставочного зала, до двери которого оставалось еще метров десять. Если нырнуть туда, может быть, ему удастся выбраться через окно.

Однако все надежды на спасение испарились, когда прямо перед ним показался один из боевиков, держа его под прицелом автоматической винтовки.

Двое оставались в доме, еще один лежал рядом мертвый, – теперь Линю было известно местонахождение всех четырех убийц.

– Встань, – приказал по-китайски человек с винтовкой. – Пистолет оставь на земле.

Двое его товарищей выбежали из дома.

Положив пистолет на землю, Линь поднялся на ноги.

Золотые рыбки отчаянно трепыхались на мокрых плитах. Линь полностью прочувствовал их ужас. Ему самому дыхание также давалось с трудом.

Он обвел взглядом боевиков. Все трое китайцы, жилистые, сильные. Наемные убийцы. Несколько тысяч таких же работали на самого Линя в Китае.

– Вы уже расправились с Пау? – спросил он.

– Ты будешь первым, – покачав головой, усмехнулся один из боевиков.

Послышался свист, предшествующий двум глухим ударам стрел, вонзающихся в живую плоть. До двоих убийц запоздало дошло, что у них из груди торчат оперенные древки. Не издав ни звука, они повалились на землю, роняя винтовки.

В глубине дворика словно из ниоткуда появились трое телохранителей в серых спортивных костюмах. Все трое держали в руках натянутые луки с вложенными стрелами, нацеленными на последнего боевика.

– Ты сможешь застрелить одного, двоих, быть может, даже всех троих, – произнес бестелесный голос Пау Веня. – Но тебе не остановить всех нас.

Обдумав свое положение, боевик решил, что не хочет умирать, и опустил винтовку.

Из выставочного зала вышли Пау и четвертый телохранитель. Двое людей Пау схватили последнего нападавшего и увели его прочь.

– Вы собирались позволить этим людям убить меня? – в негодовании закричал Линь.

– Каждой ловушке нужна приманка, товарищ министр.

Вне себя от ярости, Линь поднял с земли пистолет, однако Пау, не обращая на него внимания, подал знак. Двое телохранителей положили луки и, быстро подобрав трепещущих рыбок с каменных плит, скрылись в доме.

– Этих рыбок я вырастил из икринок, – сказал Пау. – Надеюсь, потрясение не окажется для них смертельным.

Линю не было никакого дела до золотых рыбок.

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас произошло? Эти люди пришли, чтобы меня убить.

– О такой возможности я упомянул еще до их появления. Похоже, Карл Тан послал их, чтобы устранить нас обоих.

Линь ощутил во рту едкий привкус адреналина. Сердце его гулко стучало.

– Я должен вернуться домой.

– А как же светильник? – удивился Пау. – Я полагал, он вам нужен.

– Это все мелочи по сравнению с тем, что ждет меня там.

– На вашем месте я бы не говорил так уверенно. Мне кажется, ответы, которые вы ищете, находятся здесь, и я знаю, как их получить.

 

Глава 21

Провинция Ганьсу, Китай

3.20

Карл Тан сидел в одиночестве. Вертолет улетел заправляться на аэродром, расположенный в пятидесяти километрах южнее. Он будет нужен готовым к вылету, с полным баком, через четыре часа. Тогда настанет время разобраться со Львом Соколовым.

Бытовки, в которых жили рабочие буровой партии, находились в четверти километра от вышки. Начальник партии предложил свою комнату. В ней царил идеальный порядок, холодильник и плитка сверкали чистотой, над микроволновой плитой стоял стеллаж с пластиковой посудой. Тан не привык к такой спартанской простоте, однако для следующих нескольких часов это место подойдет идеально. Спать ему не хотелось, вполне хватило и того, что он вздремнул во время перелета из музея. Радуясь возможности побыть одному, Тан размышлял о том, что все вокруг него когда-то было частью процветающей империи Цинь Ши-хуанди.

Невероятно, чего далеким предкам удалось добиться давным-давно.

Именно они изобрели складывающийся зонт, сейсмограф, веретено, фарфор, паровой двигатель, воздушных змеев, игральные карты, рыболовный спиннинг и даже ви́ски.

И соль.

Пожалуй, это был самый поразительный прорыв.

Пять тысяч лет назад люди, живущие на побережье океана, выпаривали воду, чтобы получить соль. Но по мере того как они селились все дальше в глубь земли, находить соль, жизненно важную приправу и консервант, становилось все труднее, а перевозка ее на многие сотни километров была делом очень изнурительным. Необходимо было найти новый источник, и эта проблема была решена с открытием водоносных пластов, содержащих минерализованную воду, – тех мест, где вода поднималась из недр, насыщенная солью.

Первое документально зафиксированное открытие такого источника приходится как раз на время правления первого императора. Это произошло недалеко от того места, где сейчас находился Тан. Сначала неглубокие колодцы копали вручную, однако для разработки глубинных пластов пришлось разрабатывать технику бурения скважин.

Первые буры ковались из тяжелого железа, трубы делались из стволов бамбука. Несколько человек вставали на доску, устроенную наподобие качелей, с помощью которой бур приподнимался примерно на метр над землей. Затем его резко роняли, и он вгрызался в землю. Этот процесс повторялся, сантиметр за сантиметром. Впоследствии историки выдвинули теорию, что на эту мысль древних мастеров натолкнула перемолка риса в муку.

Со временем технологии становились все более совершенными, и эффективно решались проблемы, с которыми буровики сталкиваются и по сей день: обрушение стенок, потеря инструмента, искривление скважины, извлечение породы. Во времена Цинь Ши-хуанди обычным делом были скважины глубиной до ста метров. Ничего подобного не существовало нигде в мире на протяжении еще как минимум двух тысяч лет. К 1100 году нашей эры бурились скважины глубиной до четырехсот метров, и в то время как американские бурильщики в XIX веке с трудом добирались до глубины пятьсот метров, китайцы уже перешагнули за тысячу.

И эти новые технологии, разработанные для добычи соли, позволили обнаружить кое-что еще.

Не имеющие запаха испарения, легко воспламенимые.

Природный газ.

Древние установили, что этот газ можно сжигать, используя в качестве чистого эффективного источника энергии для разложения минерализованной подземной воды и получения соли.

И еще была обнаружена нефть.

Грязная вязкая жидкость – «жирная и липкая, словно соки мяса», как заметил один из исследователей, – которая, пенясь, поднималась из более глубоких скважин. Сперва эта зеленовато-черная жижа оставалась загадкой, но затем люди установили, что ее также можно сжигать, получая яркое, горячее пламя. Кроме того, смазанные нефтью колеса повозок быстрее вращались на оси. Нефть стала императорским сырьем – она горела в светильниках в их дворцах и освещала их гробницы, а также использовалась в качестве огненного оружия, наводящего ужас на врагов.

Тан задумался над этими чудесными открытиями.

Он знал, что древние, совершенствуя технику бурения, также научились определять наиболее перспективные для скважин места, тем самым заложив основы геологии. Они мастерски овладели искусством находить соляной налет на камнях на поверхности и обнаруживать терпкий запах подземных солесодержащих водяных пластов. Они определили, что желтый песчаник дает минерализованную воду, богатую хлоридом железа, в то время как черный песчаник ведет к скважинам, насыщенным сероводородом. Разумеется, древние не знали химический состав этих веществ, однако они научились распознавать и эффективно использовать их.

Министерство, которое возглавлял Тан, подробно изучало историю бурения соляных скважин в Китае. В Цзыгуне даже был открыт музей, где широкие массы могли ознакомиться с этим древним искусством. Невероятно, но за два тысячелетия было пробурено почти сто тридцать тысяч скважин, причем несколько сотен – только во времена правления первого императора.

В частности, одна из них уходила в глубь земли приблизительно в четверти километра отсюда.

– Откуда тебе известно об этом? – гневно спросил Тан у Цзинь Чжао.

Проклятый геохимик отказался сотрудничать, поэтому пришлось арестовать его по обвинению в государственной измене.

– Товарищ министр, на самом деле достоверно я ничего не знаю. Это лишь предположения.

Тану уже приходилось слышать подобные отговорки.

– Это уже не просто предположения. Говори!

Но арестованный ученый отказывался говорить.

Тан подал знак, и солдат, стоявший в нескольких шагах от Чжао, приблизился к нему, рывком поднял его со стула и дважды ударил кулаком в живот. Пожилой ученый тяжело ахнул и упал на колени, прижимая руки к груди.

Тан едва заметно кивнул, показывая, что двух ударов пока что достаточно.

Чжао судорожно пытался отдышаться.

– Дальше будет только хуже, – сурово произнес Тан. – Говори!

Ученому удалось взять себя в руки.

– Не бейте меня. Пожалуйста! Только не бейте.

– Расскажи все, что я хочу знать.

Тан навел справки о Цзинь Чжао и установил, что тот не состоит в партии, никак не связан с партийным руководством и нередко допускает неодобрительные высказывания о правительстве. Его имя регулярно появлялось в списках неблагонадежных, и ему дважды выносилось предупреждение прекратить диссидентскую деятельность. Тан не раз заступался за пожилого геохимика, спасая его от тюрьмы, но при условии сотрудничества.

Чжао приподнялся на корточки.

– Я вам ничего не скажу.

Солдат с силой ткнул ему кулаком в подбородок. Другой удар обрушился в грудь. Третий сокрушил старику череп.

Чжао рухнул на пол.

Из полуоткрытого рта показалась струйка крови.

Старик с трудом выплюнул два выбитых зуба.

Удар ногой в живот – и Чжао свернулся в зародышевый клубок, поджимая к телу руки и ноги.

Через несколько минут Цзинь Чжао провалился в бессознательное состояние, из которого больше так и не выбрался. Кровоизлияние в мозг надежно защитило все то, что он знал, однако обыск в доме и на работе дал Тану множество документов, говорящих о том, что на этом самом месте две тысячи двести лет назад люди пробурили скважину, рассчитывая найти соляной раствор, а наткнулись на нефть. И пока Цзинь Чжао корчился на полу, умоляя помочь ему, пронзительно крича, что голова у него раскалывается от боли…

– Скажи мне вот что, – настойчиво произнес Тан. – Всего одну простую вещь, и я тотчас же позову врача. Ты получишь медицинскую помощь. Тебя больше не будут бить.

Он увидел в глазах старика искру надежды.

– Льву Соколову удалось отыскать метку?

Цзинь Чжао кивнул.

И задергал головой – сначала медленно, затем быстро.

 

Глава 22

Антверпен

21.05

Кассиопея торопливо бежала по улице, ища, где спрятаться. Три человека преследовали ее с того самого момента, как она покинула гостиницу. В левой руке Кассиопея несла светильник в форме дракона. Она держала его осторожно, завернутый в бумагу и уложенный в полиэтиленовый пакет.

Вокруг тянулись здания из красного кирпича и серой штукатурки, охраняя лабиринт пустынных брусчатых переулков. Кассиопея пробежала мимо притихшей площади. Трое преследователей были уже меньше чем в пятидесяти метрах позади. И больше вокруг ни души. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы светильник попал в руки к неизвестным. Потеря артефакта будет означать гибель сына Соколова.

– Сюда! – вдруг услышала Кассиопея чей-то голос.

На противоположной стороне улицы стоял Коттон Малоун.

– Я получил твое сообщение, – продолжал он. – И вот я здесь.

Коттон замахал рукой, призывая Кассиопею к себе.

Она бросилась к нему, но когда добежала до угла, Коттона там уже не было.

Трое преследователей не отставали от нее.

– Сюда!

Кассиопея всмотрелась в полумрак узкого переулка. Коттон был в пятидесяти метрах от нее, по-прежнему размахивая рукой и призывая ее следовать за ним.

– Кассиопея, ты совершаешь ошибку.

Она обернулась.

У нее за спиной появился Хенрик Торвальдсен.

– Ты не сможешь мне помочь, – сказал он.

– Светильник у меня.

– Не верь ему, – сказал датчанин и с этими словами исчез.

Кассиопея лихорадочно скользнула взглядом по мостовой и зданиям. Трое преследователей не приблизились ни на шаг, а Коттон продолжал знаками подзывать ее к себе.

Она побежала.

И проснулась.

Кассиопея лежала на скамейке в парке. Дневной свет угас, небо приобрело цвет выгоревших чернил. Кассиопея поняла, что проспала довольно долго. Она осторожно выглянула из-за дерева. «Тойота» по-прежнему стояла под запрещающим знаком, полиции нигде не было видно. Кассиопея тряхнула головой, прогоняя остатки сна. Только теперь до нее дошло, как же она устала. Пистолет лежал у нее под рубашкой. В сознании рассеивались последние отголоски кошмарного сна.

«Не верь ему», – сказал Торвальдсен.

Кому? Коттону?

Кроме него, во сне больше никого не было.

От того места, где находилась Кассиопея, до музея Дриза ван Эгмонда было добрых полчаса пешком. Это позволит ей убедиться, что за ней никто не следит. Кассиопея попыталась прогнать чувства, заставить свой мозг перестать задавать вопросы, но тщетно. Появление Виктора Томаса лишило ее душевного равновесия.

Может быть, именно его имел в виду Хенрик?

Заметив питьевой фонтанчик, Кассиопея подошла к нему и с наслаждением сделала несколько больших глотков.

Вытерев губы, она распрямила плечи.

Пора покончить со всем этим.

* * *

Малоун вышел из вертолета НАТО на маленьком аэродроме, расположенном к северу от Антверпена. Иван шагнул на бетон следом за Стефани. Это Стефани договорилась о быстром перелете из Копенгагена. Как только все трое оказались вне зоны лопастей несущего винта, вертолет снова взмыл в ночное небо.

Их ждали две машины с водителями.

– Секретная служба, – объяснила Стефани. – Из Брюсселя.

Почти весь перелет Иван промолчал, сделав лишь несколько замечаний о телевидении и кино. Похоже, ему не давала покоя американская индустрия развлечений.

– Ну, хорошо, – сказал Малоун. – Вот мы здесь. Где Кассиопея?

В дальнем конце аэродрома показалась третья машина, проехавшая мимо ряда застывших на земле дорогих частных лайнеров.

– Это есть мои люди, – объяснил Иван. – Я должен поговорить с ними.

Грузный русский направился к остановившейся машине, из которой вышли двое.

Шагнув к Стефани, Малоун спросил:

– У него здесь есть свои люди?

– Судя по всему.

– А у нас есть хоть какая-нибудь независимая информация? – вполголоса спросил Малоун.

Стефани покачала головой:

– Не было достаточно времени. Я получу хоть что-то в лучшем случае завтра.

– Значит, мы летим вслепую, подставив ветру голую задницу?

– Такое уже случалось прежде.

Да, случалось.

Вернувшись к ним, Иван сказал:

– У нас есть проблема.

– Почему меня это нисколько не удивляет? – пробормотал Малоун.

– Витт убегает.

– И в чем тут проблема? – удивилась Стефани.

– Она убегает от свои тюремщики.

Малоуна захлестнуло подозрение.

– Как ты об этом узнал?

Иван указал на двоих мужчин, застывших перед машиной.

– Они смотрят и видят.

– Почему они не помогли Кассиопее? – Однако Малоун наперед знал ответ. – Вы хотели, чтобы она привела вас к светильнику.

– Это есть операция разведки, – пожал плечами Иван. – Я есть должен выполнить задание.

– Где Кассиопея?

– Рядом. Направляется в один музей. Дриз ван Эгмонд.

Ярость Малоуна нарастала.

– Черт побери, а это ты откуда знаешь?

– Мы идем.

– Нет, мы никуда не идем, – решительно заявил Малоун.

Лицо Ивана стало жестким.

– Пойду я, – прояснил ситуацию Коттон. – Один.

Осунувшееся лицо Ивана расплылось в улыбке.

– Меня есть предупреждали о тебе. Они говорят, ты Одинокий ковбой.

– Тогда ты должен знать, что лучше не вставать у меня на пути. Я найду Кассиопею.

Иван повернулся к Стефани.

– Теперь ты берешь на себя? Думаю, я это позволяю.

– Послушайте, – ответил за нее Малоун, – если я пойду один, у меня будет больше шансов выяснить то, что вам нужно. Если же вы нагрянете во главе отряда громил, результат будет нулевым. Кассиопея – профессионал. Она заляжет на дно.

По крайней мере, Малоун надеялся на это.

Иван ткнул пальцем ему в грудь.

– Почему я должен тебе верить?

– Тот же самый вопрос я задаю себе о тебе.

Достав из кармана пачку сигарет, русский вытряхнул одну в рот. Отыскав спички, он закурил.

– Я это не нравится.

– Как будто мне есть какое-то дело до того, что тебе нравится. Ты хочешь сделать дело. Я его сделаю.

– Отлично, – сказал Иван, затянувшись и выпустив дым. – Найди Витт. Получи то, что мы хотим. – Он указал на машину. – Есть навигатор, который умеет показывайт дорогу.

– Коттон, – вмешалась Стефани, – я договорюсь о том, чтобы нам никто не помешал. Полиция Антверпена в курсе происходящего. Просто там не знают, где это случится. Я должна буду заверить власти в том, что не будет повреждена ничья собственность, кроме, быть может, выбитого окна или двери. Найди Кассиопею и сразу же возвращайся.

– С этим не должно возникнуть никаких проблем.

– Понимаю, что никаких проблем не должно возникнуть, но у тебя та еще репутация.

– Знаешь, этот музей ведь не относится к мировому историческому наследию, так? А я, кажется, уничтожаю только что-то глобальное.

– Только внутрь и сразу назад, хорошо?

Малоун повернулся к Ивану:

– Как только я найду Кассиопею, я свяжусь со Стефани. Но мне нужно будет переговорить с Кассиопеей. Не исключено, она не пожелает партнеров.

Иван поднял вверх палец:

– Она может не пожелает, но она получает партнеры. Этот проблема есть больше, чем один четырехлетний мальчишка.

– Именно поэтому вы оба и остаетесь здесь. Как только эти слова будут произнесены вслух, Кассиопею вы больше не увидите.

Малоун не собирался повторять ту же самую ошибку, которую совершил в Париже с Торвальдсеном. Кассиопее нужна его помощь, и он ей поможет. Без каких-либо предварительных условий, полностью раскрыв все тайны.

А Иван может отправляться ко всем чертям.

 

Глава 23

Все еще потрясенный внезапным нападением, Линь Йон смотрел с отвращением, как четвертого боевика, захваченного в плен телохранителями Пау Веня, отвели из дома за стену из серого кирпича в сарай, расположенный в густых зарослях в пятидесяти метрах от владения. Четверо телохранителей Пау раздели пленника донага, связали его прочными веревками и подвесили в воздухе на деревянном Г-образном журавле.

– Я развожу лошадей и коз, – объяснил гостю Пау. – Этот журавль мы используем, чтобы поднимать сено под крышу сарая.

Журавль взметнулся вверх на десять метров к двустворчатому слуховому окну под остроконечной крышей. Один из подручных Пау, тот, который был снят на видео, остался стоять в дверях. Остальные трое, переодевшиеся в зеленые халаты без рукавов, разожгли перед сараем костер, используя в качестве топлива сухие дрова и сено. Даже на расстоянии десяти метров жар был невыносимый.

– Огонь должен быть очень жарким, – сказал Пау. – В противном случае усилия окажутся бесполезными.

Опустилась ночь, черная и безлунная. Связанный пленник болтался под самой стрелой журавля. Его рот был залеплен изолентой, но в красноватых отблесках пламени костра Линь разглядел у него на лице ужас.

– И какова цель всего этого? – спросил он у Пау.

– Нам нужна информация. Этого человека спросили вежливо, но он отказался отвечать.

– Вы собираетесь поджарить его живьем?

– Вовсе нет. Это было бы варварством.

Линь изо всех сил старался сохранять спокойствие, напоминая себе, что Карл Тан приказал его убить. Заговоры, чистки, аресты, пытки, суды, тюремные заключения и даже смертные казни были в Китае обычным делом.

Но открытое политическое убийство?

Вероятно, Тан рассчитывал, что поскольку покушение произойдет в Бельгии, его можно будет списать на обычное разбойное нападение. Истинные обстоятельства внезапной смерти в 1971 году Линь Бяо, которого Мао Цзэдун назначил своим преемником, так и не были преданы огласке. Линь Бяо якобы погиб в авиакатастрофе на территории Монголии, пытаясь бежать из Китая после того, как его обвинили в заговоре с целью смещения Мао. Однако обнародована была только официальная версия случившегося. Никто не знал, где и как окончил свою жизнь Линь Бяо – известно было только то, что он умер.

И еще Линь повторял себе, что человек, болтающийся под крышей сарая, хотел его убить.

Один из телохранителей показал, что костер готов.

Пау кивнул, подавая знак.

Его телохранитель закрутил лебедку так, что стрела развернулась на девяносто градусов. Босые пятки пленника оказались в трех метрах над языками пламени.

– Следите за тем, чтобы огонь не доставал до тела, – негромко распорядился Пау. – Слишком сильная боль. Чересчур быстро. Контрпродуктивно.

Линь гадал, зачем ему показывают этот урок пытки. Очевидно, старик знал толк в истязаниях. Но из того, что было известно Линю о правлении Мао, весь режим мастерски владел этим искусством. Пау стоял неподвижно, облаченный в халат из тонкой белой материи, наблюдая за тем, как пленник пытается вырваться из пут.

– Ответишь ли ты на мой вопрос? – крикнул он.

Пленник не подал знака, что услышал его, и только продолжал вырываться.

– Вот видите, товарищ министр, – сказал Пау, – сам по себе огонь доставляет невыносимые мучения, но есть кое-что и похуже.

Едва уловимое движение его руки – и один из телохранителей высыпал в огонь содержимое ведра. Громкое шипение, волна жара, взметнувшая порошок в воздух, где он испарился, обволакивая пленника удушливым облаком.

Несчастный судорожно забился в страшных муках.

Ночной воздух наполнился едким запахом.

– Молотый жгучий перец, – объяснил Пау. – Один уже жар причиняет адскую боль, но висящие в воздухе химические испарения многократно усиливают воздействие температуры на кожу. Если бедолага не успел зажмуриться, он ослепнет на несколько часов. Пары́ раздражают зрачки.

Он подал знак, и еще одно ведро порошка отправилось в костер.

Линь представил себе, что испытывает пленник.

– Не сочувствуйте ему, – словно прочтя его мысли, заметил Пау. – Этот человек является подручным Карла Тана. Вашего врага. Я просто хочу, чтобы он рассказал все, что ему известно.

На самом деле того же самого хотел и Линь.

Огонь продолжал бушевать, и языки пламени уже начинали лизать пятки пленника.

Тот затряс головой, показывая, что признает свое поражение.

– Как видите, много времени это не заняло.

Пау подал знак, и телохранитель развернул журавль прочь от костра. Со рта пленника сорвали изоленту. Ночную темноту разорвал пронзительный крик.

– Никто тебя не услышит, – назидательно промолвил Пау. – До ближайших соседей несколько километров. Говори то, что мы хотим знать, или отправишься обратно в огонь.

Пленник сделал несколько жадных глотков прохладного воздуха, приходя в себя.

– Тан… хочет вас убить. И министра Линя тоже.

– Говори дальше, – приказал Пау.

– Он… охотится… за светильником… Прямо сейчас.

– А Кассиопея Витт?

– Она… тоже… охотится за светильником. Ей… позволили… бежать. За ней… следят.

– Как видите, товарищ министр, – произнес вполголоса Пау, – вот почему приходится прибегать к пытке. Это дает результаты. Так можно узнать много полезного.

Линю к горлу подкатила тошнота. Неужели здесь нет никаких законов морали? Куда подевалась совесть этого человека?

Пау снова подал знак, и пленника опустили на землю. Один из телохранителей достал из-за пазухи халата пистолет и выстрелил связанному боевику в голову.

Линь на мгновение опешил.

– Неужели это было необходимо? – наконец спросил он.

– А что мне оставалось делать? Отпустить его на все четыре стороны?

На это ответа у Линя не было.

– Товарищ министр, как вы собираетесь управлять Китаем, если у вас нет духа защищать себя?

Это замечание ему совсем не понравилось.

– Я верю в силу закона и правосудие.

– Вам предстоит сражение, в котором уцелеет только одна сторона. Ни суд, ни законы не разрешат это противостояние.

– Я не подозревал, что это будет схватка не на жизнь, а на смерть.

– По-моему, Карл Тан только что ясно дал это понять.

Линь вынужден был согласиться.

– Тану неведомо чувство жалости. Он послал своих людей закончить сражение еще до того, как оно началось. Каким будет ваш ответ, товарищ министр?

Последние несколько часов, проведенных в этом странном доме, заставили Линя почувствовать себя бесконечно уязвимым, поставить под сомнение все то, что он знал о себе. Сам он еще никогда не приказывал никого убивать – хотя ему довелось арестовать многих преступников, которые впоследствии были казнены. Впервые на него опустился груз того, что ему предстояло совершить. Быть может, Пау Вень прав. Для того чтобы управлять Китаем, необходима сила. Но у Линя оставались сомнения. Сможет ли он убить человека с такой же холодной бесстрастностью, которую только что продемонстрировал Пау Вень?

Вероятно, нет.

– Нам пора ехать, – сказал Пау. – Это совсем недалеко.

Линь понял, какова цель пути.

Музей Дриза ван Эгмонда.

Опоздать нельзя ни в коем случае.

 

Глава 24

Провинция Ганьсу, Китай

Открыв дверь бытовки, Карл Тан шагнул в иссиня-черный мрак безлунной ночи – даже звезды были закрыты облаками. Воздух здесь, в сотнях километрах от ближайшего крупного города, был освежающе чистым. Тан размял затекшие ноги. У него в груди бурлили давно забытые чувства. Он был близок – так близок к цели… И сознавал это.

Тан вспомнил отца, мать, наивных крестьян, не знавших мир за пределами своей убогой деревушки. Они прожили там всю свою жизнь, в окружении деревьев и полей, террасами поднимающихся по склону горы. Единственный брат Тана погиб в Тибете, усмиряя бунтовщиков. Никто так и не узнал, что тогда произошло. Убитые горем родители не смели ни о чем спрашивать, а официальные архивы не сохранились.

Но это не имело значения.

«Победи самого себя». Вот что проповедовал Мао Цзэдун. Верь в партию, доверяй правительству. Отдельная личность ничего не значит.

В семье Тана боготворили председателя Мао. Однако его отец также с большим уважением относился к Конфуцию, как в свое время и его собственный отец.

Только покинув деревню, после того как он был отобран в числе немногих, чтобы получить среднее и высшее образование, Тан в полной мере осознал это неразрешимое противоречие. Ему открыл глаза преподаватель философии в университете.

– Позвольте рассказать вам об одном человеке, который жил в государстве Сон и прилежно обрабатывал свое поле. Своим трудом он обеспечивал достаточно продовольствия для своей семьи и своей деревни. Посреди поля стоял большой пень. Однажды заяц, скакавший во всю прыть, наткнулся на этот пень, свернул себе шею и умер. Это оказалось весьма кстати, поскольку зайчатина пришлась по вкусу всем. После этого случая человек забросил свой плуг и стал караулить возле пня, рассчитывая добыть таким же образом еще одного зайца. Однако этого так и не произошло, и его семья и вся деревня стали голодать. Вот изъян конфуцианства. Те, кто пытается повелевать настоящим, оглядываясь на прошлое, совершают ту же самую ошибку.

Тан прислушался к отдаленному гулу буровой шахты. Его мысли снова вернулись к тому преподавателю из университета Хунаня, спросившего у него:

– Чем вы собираетесь заняться после окончания университета?

– Я хочу отправиться в Пекин и поступить в аспирантуру при геологическом факультете.

– Вас интересует земля?

– Очень.

– У вас есть сила духа и потенциал. Я наблюдал за вами на протяжении всех этих пяти лет. Быть может, вы хотите узнать кое-что еще помимо обязательного курса, что поможет вам найти ответы на вопросы, с которыми вы постоянно ко мне обращаетесь?

И Тан стал слушать рассказы своего наставника про далекую династию Шан, самую первую, о которой сохранились документальные сведения, правившую почти четыре тысячи лет назад. Развитое государство с системой сбора податей, кодексом законов и постоянной армией, оно управлялось абсолютным монархом, провозгласившим себя «я, один и единственный».

– Это очень примечательно, – объяснил преподаватель. – Впервые один человек получил абсолютную власть над многими.

На смену династии Шан пришла династия Чжоу, которая подхватила идеал авторитарного правления и расширила полномочия властителя.

– Считалось, что вся земля под небесами принадлежит царю и все ее жители являются его подданными.

Однако управлять таким большим государством из одного места оказалось трудно, поэтому цари династии Чжоу создали феодальную систему – их родственники получили ограниченную власть в отдельных областях царства, вместе с титулами, равносильными европейским герцогам, маркизам, графам и баронам.

– Однако в Европе нечто подобное появилось только через тысячу с лишним лет.

Вначале преданность царю определялась не столько клятвой, сколько кровными узами, однако со временем местные феодалы сделались абсолютными властителями в своих землях. В конце концов дело кончилось тем, что вассалы восстали и свергли царя из династии Чжоу, объявив себя равными ему.

– Это привело к периоду Чуньцю («Весна и осень»), непрерывным междоусобным войнам всех против всех. Меньше чем за двести пятьдесят лет феодальные государства воевали друг с другом свыше трехсот раз. В конце концов все стало клониться к тому, что победу должно было одержать государство Чу, расположенное в среднем течении реки Янцзы. Перепуганные мелкие княжества обратились за помощью к государству Ци. Обладающее сильным войском, крепкой экономикой и способным правителем, Ци взяло их под свою защиту. Был образован союз взаимной выручки, и его гегемоном, или «ба», был провозглашен князь Ци, которому было поручено поддержание мира. И он свою задачу выполнил.

Тан нашел этот титул очень подходящим, поскольку ба означало «отец, покровитель».

Однако его в первую очередь заинтересовало то, как именно было обеспечено это покровительство.

Во всем государстве был установлен твердый военный порядок. Рынки строго регулировались, была введена монополия на чеканку монеты, добыча соли и выплавка железа оказались под контролем государства. Результатами явились сильная армия и стабильная экономика, что не только обеспечивало защиту от врагов, но и упрочило власть гегемона.

– Это были первые зачатки легизма, – объяснил учитель. – Школы государственного управления, наделяющей правителя неограниченной властью. Философия была простой: властитель принимает законы, чиновники эти законы исполняют, а простой народ им подчиняется. Мудрый властитель обладал правом вершить шесть дел: казнить, даровать жизнь, обогащать, отнимать имущество, повышать и понижать в должности.

И эта концепция распространилась на остальные государства.

К концу периода «Весна и осень» после трехсот лет непрерывных междоусобиц к 481 году до нашей эры осталось двадцать два государства. Остальные были поглощены соседями.

– Противостояние стало еще более жестоким в период Чжаньго («Воюющие царства»), сменивший период «Весна и осень», – продолжал учитель. – В конце концов после еще двухсот лет постоянных войн осталось семь государств, во главе каждого из которых стоял гегемон. Советниками у всех гегемонов были члены братства «Ба» – легисты, учившие, что тому, у кого больше силы, воздают почести остальные, в то время как тот, у кого силы меньше, сам воздает почести остальным. Братья упрочили свое влияние на царей, что в конечном счете привело к крушению феодальной системы. На смену вассалам, получающим власть по наследству, пришли назначаемые чиновники, которых правитель мог в любой момент отстранить от должности и даже казнить. Наследные феодальные лены были преобразованы в административные единицы, получившие название округов. Мудрое решение. Назначая чиновников, которые, по сути дела, были лишь продолжением его самого, гегемон сосредоточивал в своих руках всю полноту власти.

К концу периода «Воюющих царств» братья «Ба» приобрели практически неограниченную власть над монархами. Хотя гораздо больше известны другие технические достижения – изобретение пороха, выращивание гусениц шелкопряда, – Тан полагал, что именно создание системы тоталитаризма является главным вкладом Китая в мировую культуру.

– Это была революция сверху, – объяснил учитель. – Простой народ практически не оказал сопротивления. Пять столетий непрерывных войн вытянули из него все жизненные соки, и никто не мог спорить с тем, что легисты принесли порядок. И хотя все это произошло свыше двух с половиной тысяч лет назад, и по сей день китайцы испытывают иррациональный страх перед беспорядком и хаосом.

Еще через столетие царство Цинь покорило все оставшиеся государства, превратив отсталое княжество и шесть его враждующих соседей в первую империю.

– Цинь Ши-хуанди привил нам в сознание легизм, и эта философия и по сей день остается неотъемлемой частью нашей культуры, хотя за прошедшие столетия сама концепция и претерпела значительные изменения. И нам с вами как раз предстоит обсудить эти изменения.

Тан много раз говорил об этом со своим наставником.

– Изучайте работы председателя Мао, – посоветовал учитель. – Он был современным легистом. Мао понимал, как сознание китайского народа боится хаоса – и это, больше чем что бы то ни было еще, объясняет как его возвышение, так и падение.

Тан послушно изучал работы Мао Цзэдуна.

Мао хотел, чтобы, как государство, Китай был единым, сильным и непоколебимым, чего в свое время добивался и Цинь Ши-хуанди. В общественном плане в Китае должно было сложиться эгалитарное общество, основанное на традициях марксизма. Как личность, Мао мечтал перешагнуть за рамки смертности и обеспечить необратимость той революции, которую начал.

Первой цели он добился. Со второй потерпел сокрушительное поражение.

Ну а насчет третьей?

Этот вопрос так и остался без ответа.

Поразительно, как много общего было у Мао с первым императором. Оба установили новые режимы, объединив страну после длительного кровавого хаоса и сокрушив всех местных властителей. Они вводили единые общественные стандарты, добиваясь единого языка, единых денег, единых законов. При них начинались грандиозные строительные проекты. Оба ненавидели торговцев и заставляли умолкнуть интеллигенцию. Они поощряли поклонение своим особам и изобретали новые титулы, теша свое самолюбие. Цинь Ши-хуанди стал «первым императором», Мао Цзэдун предпочел быть «великим кормчим». После смерти оба были погребены с небывалыми почестями, после чего их принялись дружно критиковать, однако основа выстроенных ими режимов осталась.

– Это не случайно, – сказал учитель во время одной из последних бесед. – Мао прекрасно понимал первого императора. И вы должны его понять.

И Тан полагал, что он понял Цинь Ши-хуанди.

Ни одному из китайских вождей двадцатого столетия не удалось добиться народного поклонения в такой степени, в какой это сделал Мао Цзэдун. Он стал самым настоящим императором, и ни одно соглашение, заключенное впоследствии официальным Пекином со своим народом, не могло сравниться с тем представлением о «благословении небес», каким наслаждались Мао и другие абсолютные правители.

Но дни Мао остались в прошлом.

«Храни верность политическим решениям, которые многие столетия назад предложили давно умершие мыслители». Вот какой путь советовал Конфуций. Однако сейчас это казалось невозможным.

Второй заяц не наткнется на тот же самый пень.

Карл Тан всем сердцем одобрял культурную революцию, начатую Мао. Именно из уважения к ней он отказался от традиционной формы своего имени – Тан Карл, фамилия на первом месте, предпочтя вместо нее современный вариант Карл Тан. Он помнил те времена, когда по всей стране рыскали банды хунвейбинов, которые закрывали школы, арестовывали работников умственного труда, уничтожали книги, закрывали монастыри и храмы. Тогда были уничтожены все материальные свидетельства феодального и капиталистического прошлого Китая; было стерто все – старые обычаи, старые привычки, старая культура, старый образ мышления.

Погибли миллионы, еще у многих миллионов жизнь оказалась перевернута.

Однако из всего этого Мао вышел сильным, как никогда, его только стали любить еще больше.

Взглянув на часы, Тан вдохнул полной грудью чистый воздух.

Его губы тронула легкая усмешка.

Что ж, пусть все начинается.

 

Глава 25

Антверпен

Кассиопея приблизилась к музею, направляясь к тому же самому служебному входу, который заприметила еще два дня назад. На музей Дриза ван Эгмонда она наткнулась в рекламном проспекте, захваченном в гостинице, когда пыталась определить, где лучше всего спрятать светильник. В его залах были выставлены произведения искусства работы голландских, французских и фламандских мастеров. Однако на самом деле внимание Кассиопеи привлек китайский будуар, расположенный на четвертом этаже.

Ей хотелось надеяться, что светильник никто не обнаружил.

По пути Кассиопее встречались гуляющие парочки, сосредоточенные люди, спешащие домой после окончания трудового дня, но она не заметила никого, кто прятался бы в переулках или следил за ней. Из витрин закрытых магазинов кричали броские рекламные плакаты, но Кассиопея не обращала на них внимания. Ей необходимо забрать светильник, после чего связаться с Соколовым – эту задачу упростит помощь одной молодой пары, разделившей с ним горе потери ребенка, которая согласилась пересылать ему зашифрованные сообщения, переданные по электронной почте из Бельгии.

Кассиопея гадала, что произошло с Малоуном. Виктор Томас сказал, что у него не было из Копенгагена никаких известий, однако этому человеку нельзя было верить ни в чем. Быть может, когда она закончит это дело, нужно будет отправиться в Копенгаген. Коттон поможет ей решить, что делать дальше.

Лучше всего будет воспользоваться поездом.

Никаких проверок службами безопасности.

И можно будет выспаться.

* * *

Малоун увидел здание музея, втиснутое в сплошной ряд, в котором новые строения перемежались со старыми. В деталях фасада чувствовались итальянские мотивы. Машин на улицах Антверпена было совсем мало – лишь фонари вдоль пустынных тротуаров. Город погружался в сон, готовясь к ночи. Малоун изучил окна музея, обрамленные лепниной. Ни одно из них не светилось жизнью.

Коттон оставил машину в двух кварталах от музея и дальше пошел пешком, не спеша. Он сам не мог сказать, что должно было произойти. Как Кассиопея намеревается проникнуть в здание? Взломав дверь? Определенно не эту. Главный вход был защищен чугунными воротами, запертыми на замок; все окна первого этажа зарешечены. Звонила Стефани, сказав, что она договорилась об отключении сигнализации, поскольку ей удалось заручиться сотрудничеством Европола и местной полиции. Как правило, помощь местных властей означала то, что в действие включались люди, чьи оклады превосходили зарплату Стефани в несколько раз. А это, в свою очередь, только еще раз подчеркивало, что речь идет не просто о поисках пропавшего четырехлетнего мальчика.

Малоун прижался к стене здания, стараясь оставаться в тени, подальше от пятна света уличного фонаря. Он осторожно заглянул за угол, надеясь увидеть Кассиопею.

Но вместо нее увидел троих мужчин, вылезающих из машины.

Когда у машины открылись двери, в салоне не зажегся свет, и это привлекло внимание Малоуна.

Неизвестные находились позади входа в музей, в добрых пятидесяти ярдах от того места, где стоял он, притаившись во мраке.

Держась вместе, темные силуэты шагнули на тротуар, бесшумно прошли ко входу в музей и подергали за чугунные ворота.

– Заходим сзади, – вполголоса произнес один из неизвестных по-английски. – Она определенно здесь. Приготовьте горючее на всякий случай.

Остальные двое вернулись к машине и взяли по огромной канистре. Затем все трое дошли до угла музея и повернули направо. Малоун предположил, что у здания должен быть еще один вход, сзади, с соседней улицы. Поэтому он перешел улицу, намереваясь зайти с противоположной стороны.

* * *

Линь Йон стоял в темноте сквера позади музея Дриза ван Эгмонда. Пау Вень застыл рядом с ним. Они добрались из пригорода Антверпена до центра города, оставили машину в нескольких кварталах от музея и приблизились к зданию сзади. Пау захватил с собой одного из своих телохранителей, и тот только что скрылся в темноте, отправившись на разведку.

Вернувшись, телохранитель шепотом доложил:

– Рядом со служебным входом женщина, собирается проникнуть внутрь. С противоположной стороны приближаются трое мужчин.

Обдумав эту информацию, Пау беззвучно пошевелил губами: «Следи за мужчинами».

Тень бесшумно скрылась.

Сквер примыкал к переулку, проходящему позади музея. Вдоль высокой живой изгороди, обрамлявшей сквер, тянулась вымощенная гравием стоянка. Открытая калитка, увитая плющом, вела во внутренний дворик, окруженный с трех сторон зданием музея. Линь постарался всмотреться в темноту, но у него перед глазами стояли другие образы. Страшные. Тела, пронзенные стрелами. Связанный человек, убитый выстрелом в голову. Линь заверил себя в том, что, по крайней мере, сейчас он снова перешел в наступление. Похоже, Пау ему помогал, однако Линь по-прежнему относился к старому ученому с большим подозрением.

Появились силуэты трех мужчин; двое несли в руках тяжелые канистры. Подойдя к калитке, они скрылись во внутреннем дворике.

– Витт вернулась за светильником, – шепотом сообщил Пау. – Но и Тан также пришел сюда.

– Откуда вы это узнали?

– Другого объяснения быть не может. Эти люди работают на него.

Появился еще один силуэт, уже с противоположной стороны. Одинокий мужчина. Высокий, широкоплечий, с пустыми руками. Он тоже вошел в сквер. Линь пожалел о том, что здесь недостаточно света, однако луна еще не взошла, и вокруг расстилалось сплошное покрывало непроницаемого мрака.

– А это еще кто такой? – спросил он у Пау.

– Замечательный вопрос.

* * *

Проанализировав свои подозрения, Малоун пришел к неутешительному выводу. Эти трое неизвестных охотились за Кассиопеей. Двое были в лыжных масках, скрывающих лица, и в черных спортивных костюмах, обтягивающих поджарые тела. На ногах и руках черные ботинки и перчатки. Третий также был одет в темный костюм, но только это были пиджак и брюки. Невысокий, полноватый, он, похоже, был здесь главным. В руке он держал какое-то маленькое устройство со светящимся экраном.

Кассиопею выследили с помощью электроники.

Интересно, а она об этом догадывается?

Предводитель подал знак, и все трое быстро двинулись в темноту, направляясь к задней стене здания. Малоун предположил, что, когда оно еще было жилым, на террасе собирались гости, любуясь сквером. Любопытно, но в отличие от главного входа эта дверь не была загорожена решеткой. Возможно, еще одно следствие вмешательства Стефани. Поразительно, чего могут добиться несколько русских.

Просунув руку в выбитый косяк, предводитель неизвестных отпер внутренний засов, предположительно так же, как это сделала Кассиопея.

Затем все трое скрылись внутри.

Малоун прошел сквозь нежный аромат цветочных клумб к двери.

На ходу доставая «беретту».

 

Глава 26

Провинция Ганьсу, Китай

Карл Тан постучал по клавишам, вводя пароль, завершающий установление видеоконференции. Он предпочитал киберобщение личным встречам. При правильном шифровании обеспечивается практически стопроцентная надежность. Если только одна из сторон не допустит утечки.

Однако сейчас об этом можно было не беспокоиться.

Все участники дали торжественную клятву, все связаны узами братства, все являются верными, преданными членами «Ба».

Тан провел пальцем по сенсорной панели, и экран переносного компьютера разделился на десять окон. В каждом появилось мужское лицо, обладающее характерными чертами хань; всем десятерым было лет пятьдесят с небольшим, как и самому Тану. Каждый выполнял свою работу. Один заседал в Верховном народном суде. Другие представляли различные министерства и ведомства. Двое были армейскими генералами. Но всех объединяло то, что они являлись членами всемогущего Центрального комитета. Они поднимались по иерархической лестнице неторопливо, не привлекая к себе лишнего внимания, как и Тан, притом возглавляя отделения «Ба». Это были люди, которые руководили своими братьями, разбросанными по администрациям всех провинций и армии. Общая их численность была невелика, немногим больше двух тысяч, однако для достижения цели этого было достаточно.

– Добрый день, – поздоровался Тан, склонившись к подключенному к компьютеру микрофону.

Хотя Китай простирался с востока на запад почти на пять тысяч километров и включал в себя пять часовых поясов, время во всей стране было единое – пекинское. Тан никак не мог взять это в толк, поскольку такая насильственная унификация порождала страшные неудобства в распорядке рабочего дня. Но хотя время было одинаковое, одежда десяти мужчин на экране разительно отличалась между собой.

– Я хочу сообщить вам, что здоровье председателя Госсовета быстро ухудшается, – начал Тан. – По моим сведениям, жить ему осталось меньше года. Разумеется, эту информацию необходимо хранить в строжайшей тайне. Но для нас настоятельно необходимо постоянно находиться в состоянии полной готовности.

Все десять мужчин на экране закивали.

– Мы проводим работу в Центральном комитете, – продолжал Тан. – В вопросе выбора следующего председателя нам обеспечен значительный перевес.

Сто девяносто восемь человек входят в состав всесильного Центрального комитета. Тан уже обработал больше сотни тех, кто не являлся членом «Ба», кто, как и он, верил в то, что Китай должен двигаться в направлении, указанном Мао Цзэдуном, а не Дэн Сяопином.

– А что насчет Линь Йона? – спросил один из участников видеоконференции. – Его поддержка непрерывно растет.

– Эта проблема решается. Пышные похороны Линя подтолкнут его сторонников перейти на нашу сторону.

– Без этого никак не обойтись?

– Самый простой способ устранить проблему заключается в том, чтобы устранить кандидата. Этот вопрос был обсужден и одобрен.

– При условии, что к нему прибегнут только в качестве крайней меры, – тихо напомнил один из участников. – Смерть Линя породит новые осложнения, и все будет зависеть от ее обстоятельств. Нам не нужен мученик.

– Этого не произойдет. Гибель Линя будет приписана одному из многочисленных расследований, которыми он занимается. Что-то где-то пошло наперекосяк. Произойдет это за пределами страны.

Тан почувствовал, что некоторые согласны, но не все.

– У Линь Йона сильная поддержка в армии, – заметил один из генералов. – Его смерть не останется незамеченной.

– Ну и пусть. Однако в широких кругах о нем быстро забудут. Кончина председателя Госсовета явится для всех неожиданностью. Это неизбежно породит неопределенность, а народ не потерпит, чтобы такое состояние длилось долго. Народ потребует стабильности, и мы ему ее дадим.

– Как быстро нам предстоит действовать?

– Так быстро, как это только разрешает конституция. Я уже договорился о том, что главы провинций потребуют немедленных выборов. Разумеется, до той поры временно исполнять обязанности председателя Госсовета буду я, как первый заместитель. Мы должны будем полностью взять власть в свои руки в течение нескольких недель.

А вот тогда уже пойдет настоящая работа. Начиная с быстрого отступления от демократизации, что приостановит гибель партии. И тогда отпадет необходимость в Комитете партийного контроля. Вопрос коррупции будет решаться закрытым путем. Так же в точности любое инакомыслие будет усмиряться жестокими карательными мерами. Многие наблюдатели по всему миру предсказывают кардинальные преобразования в Китае по западному образцу и конец коммунистической партии. И это произойдет неминуемо, если руководство страны будет и дальше идти тем же курсом. Цель Тана заключалась в том, чтобы развернуть этот курс на сто восемьдесят градусов.

Так поступали Цинь Ши-хуанди, другие императоры, Мао Цзэдун.

И вот теперь так предстояло поступить ему.

«Все китайцы испытывают иррациональный страх перед беспорядком и хаосом».

– Мы предложим нашему народу именно то, чего он жаждет, – решительно произнес Тан. – Стабильность. Порядок. Как только это будет обеспечено, народ даст нам полную свободу действий.

– Нас совсем мало, – заметил один из участников видеоконференции. – Возможно, обеспечивать порядок будет очень нелегко.

– Вот почему нам необходим пост председателя Госсовета. Это даст неограниченную власть. Поднявшись на самую вершину, мы сможем без труда преобразовать всю страну.

Общаясь с братьями, Тан всегда внимательно следил за тем, чтобы использовать множественное число «мы». Теоретически все они действовали вместе, и он сознавал, что ни за что не сможет добиться успеха без их помощи.

– Мы должны быть готовы выступить по первому сигналу, – сказал Тан, обращаясь к остальным. – Со своей стороны, я в настоящий момент разрабатываю тактику, которая позволит нам значительно упрочить наши позиции, быть может, даже обеспечить нам главенствующую роль в мировой политике. Запад перестанет диктовать Китаю, как ему жить, перестанет читать нам нравоучения, что хорошо, а что плохо, перестанет решать за нас наше будущее.

– Похоже, вы уверены в успехе.

– Западным миссионерам и просветителям не удалось обратить нас в христианство и перевернуть наш образ жизни. Японцы пытались нас завоевать. Американцы хотели насадить нам демократию. Советы пробовали взять нас под свой контроль. Все их усилия окончились провалом. Что гораздо хуже, мы решили поэкспериментировать с собой, и наши усилия также окончились провалами. Мы – великая цивилизация. – Тан помолчал. – И мы снова станем теми, кем были когда-то.

Он почувствовал, что все те, кто смотрел на него с экрана компьютера, с ним согласны.

– А что насчет гегемона? – наконец спросил один из них. – У нас нет от него никаких известий.

– Не беспокойтесь, – заверил их Тан. – Он с нами.

 

Глава 27

Антверпен

Кассиопея проходила через залы музея, вспоминая их расположение по своему предыдущему визиту. Помещения первого этажа были расположены вокруг центрального холла, из которого поднималась широкими пролетами мраморная лестница. Кассиопея прошла мимо тех же самых высоких английских напольных часов и двух шкафчиков в китайском стиле с дорогими экспонатами. Справа оказалась галерея фарфора, столики XVIII века с изделиями из слоновой кости, эмалевыми миниатюрами и безделушками девятнадцатого столетия. Пройдя через главный холл, разделенный четырьмя ионическими колоннами, Кассиопея нашла черную лестницу, которой, судя по всему, когда-то пользовалась прислуга.

Она начала подниматься наверх.

Проникнуть в музей оказалось проще простого. Ей было известно, что многие подобные старые дома не оборудованы охранной сигнализацией. Вместо этого некоторые были внутри оснащены датчиками, реагирующими на движение, однако во время своего предыдущего посещения она ничего не заметила. Быть может, считалось, что в музее нет ничего ценного, а может быть, все дело просто упиралось в деньги.

Кассиопея двигалась бесшумно, с обостренными до предела чувствами, держа пистолет наготове. Остановившись на площадке второго этажа, оглянулась назад, вслушиваясь в малейшие шорохи. Но ничего не услышала.

Кассиопея тряхнула головой, прогоняя свои страхи.

«Просто забрать светильник и уйти».

* * *

Малоун понятия не имел, куда идет, однако трое неизвестных перед ним не страдали от этой проблемы. Они переходили из зала в зал целенаправленно, руководствуясь устройством слежения, с которым постоянно сверялся их предводитель. Коттон держался позади, стараясь укрываться за предметами обстановки, осторожно ступая кроссовками с резиновыми подошвами по мраморному полу. Он оказался в галерее, вероятно, днем светлой и полной воздуха благодаря стрельчатым окнам, выходящим во внутренний дворик.

Осторожно заглянув в погруженный в полумрак зал, Малоун увидел потолки из резного дерева с эмалью. Слева от него оказалась комната со стенами, обшитыми дубовыми досками. В воздухе все еще чувствовался аромат роз, сирени и боярышника, проникающий через дверь террасы. Коттон присел на корточки за креслом с высокой спинкой, дожидаясь, когда троица продолжит путь.

Его внимание привлекло какое-то движение слева.

С террасы в дверь вошли еще трое.

Малоун затаился, используя темноту как свое преимущество.

Двое новоприбывших были высокими. Один двигался с медлительностью, говорящей о возрасте, и в тоненьких полосках света, проникающего с улицы, Коттон разглядел его лицо. Определенно старик.

У другого за плечом висели лук и колчан со стрелами.

Такое увидишь не каждый день.

Все трое бесшумно вошли в зал, затем остановились. Старик что-то приказал человеку с луком, и тот быстро исчез в глубине дома. Оставшиеся двое помедлили, потом двинулись вперед.

Покинув зал через другую арку, расположенную напротив той, в которой скрылись остальные, Малоун направился к передней части здания и нашел главный вход.

Рядом с небольшим письменным столом, за которым, судя по всему, сидел вахтер, находился сувенирный киоск. Коттон шагнул внутрь, стараясь не упускать из виду то, что происходило у него за спиной, однако там все было тихо.

Малоун нашел брошюру, в которой здание было описано на нескольких языках, в том числе на английском. Схватив ее, он приблизился к окну. На внутренней стороне задней обложки приводились планы всех четырех этажей. Малоун разглядел три лестницы и множество залов. На четвертом этаже было помещение, обозначенное как «Китайский будуар». Больше ничего похожего он не нашел.

Кассиопея спрятала светильник там?

Сориентировавшись, Малоун решил воспользоваться черной лестницей.

* * *

Поднявшись по лестнице на самый верх, Кассиопея быстрым шагом направилась к Китайскому будуару. На стенах висели зеркала в позолоченных рамах, пол был выложен дорогим паркетом. На резных шкафчиках стоял восточный фарфор. Один из этих шкафчиков, из красного лакированного дерева с бронзовой отделкой, решил проблему. Кассиопея рассудила, что в комоды никто не заглядывает. Из того, что ей удалось узнать об этом второстепенном незначительном музее, лишь сохранявшем коллекцию, составленную со вкусом бывшим владельцем дома, получалось, что шкафчик обеспечит надежное укрытие, по крайней мере, на несколько дней.

Кассиопея быстро прошла в будуар, остановилась перед шкафчиком из красного дерева и открыла дверцы. Светильник стоял там же, где она его оставила. Положить его ей было не во что. Но сумку можно будет найти потом, рассудила Кассиопея. Мысль сесть на поезд до Копенгагена начинала казаться ей все более привлекательной. А там можно уже будет обдумать следующий шаг.

Кассиопея достала светильник.

Голова дракона на теле тигра, с крыльями. Еще дома у Пау Веня Кассиопея обратила внимание на то, что в светильнике налита какая-то жидкость, а горлышко запечатано воском.

Сзади послышался шум.

Кассиопея стремительно обернулась.

В темноте все казалось застывшим.

В трех метрах от нее в арке, ведущей в зал, появились две фигуры. Третья материализовалась справа, отрезая другой выход.

Показались силуэты пистолетов, нацеленных на Кассиопею.

– Поставь светильник на пол, – приказал по-английски один из неизвестных.

Кассиопея подумала было о том, чтобы проложить себе дорогу оружием, но затем решила, что это глупо.

Уйти от всех троих ей не удастся.

– И пистолет тоже, – добавил тот же голос.

 

Глава 28

Малоун услышал голос в тот самый момент, когда поднялся на последний этаж – мужчина, говорящий о светильнике и пистолете. Судя по всему, один из тех, кто находился в музее, обнаружил Кассиопею. Из плана следовало, что Китайский будуар находится слева, за портретной галереей и залом с собранием миниатюр, первая арка по коридору.

Петляя между темными силуэтами, Малоун прошел по галерее, стараясь ни на что не наткнуться. Остановившись в конце, он выглянул за угол и убедился в том, что в зале стояли двое, лицом к арке.

Оба были вооружены.

Стены просторного коридора были увешаны полотнами в массивных рамах. Малоун заметил, что пол паркетный, а это означало, что в отличие от мрамора, по которому он двигался до сих пор, полированное дерево выдаст его присутствие. Поскольку ему нужно было что-то предпринять, а времени на скрытные действия не было, Коттон решил идти напролом.

– Прошу прощения, – сказал он.

Оба неизвестных развернулись.

Один из них вскинул пистолет и выстрелил.

* * *

Линь Йон стоял внизу вместе с Пау Венем. Ситуация ему совсем не нравилась. Он, высокопоставленный сотрудник китайского правительства, человек с безукоризненной репутацией, стоял в иностранном музее, в который только что незаконно проник через выбитую дверь.

Наверху главной лестницы послышался голос.

Затем другой.

И выстрел.

Пау бросил что-то своему телохранителю, который только что вернулся, затем быстрым движением руки послал его вперед.

Телохранитель взбежал по ступеням.

– Это может пойти по непредсказуемой, – пробормотал Пау. – Сознаюсь, я не предполагал, что здесь окажется кто-то еще. Похоже, я ошибся. Нам нужно уходить.

Наверху прогремели новые выстрелы.

– Да там идет самый настоящий бой, – заметил Линь.

Пау схватил его за руку, и они устремились к двери на террасу.

– Тем более нам нужно уходить. Вернемся в сквер и будем наблюдать со стороны. Мой помощник сделает все возможное, чтобы забрать светильник. Он…

– Им можно пожертвовать?

– На самом деле я хотел сказать, что он знает свое дело. Но вы тоже правы.

* * *

Кассиопея услышала, как чей-то голос произнес: «Прошу прощения», увидела реакцию двух неизвестных и решила воспользоваться этим отвлекающим событием и разобраться с тем, кто был справа от нее. Она уже поставила светильник на пол, однако вместо того, чтобы расстаться и с пистолетом, как было приказано, она быстро развернулась и навскидку выстрелила в третьего нападавшего.

Однако в арке уже никого не было.

Кассиопея подхватила светильник, и в этот момент те двое, что стояли перед ней, открыли огонь. Если бы она не знала, что это невозможно, она поклялась бы, что голос с лестницы принадлежал Коттону. Однако нечего было даже мечтать об этом.

Прогремели новые выстрелы, однако все они были направлены в противоположную сторону.

Кассиопея рассудила, что, поскольку те двое перед ней заняты, наибольшую опасность представляет третий. Поэтому она метнулась к арке, выглянула в соседний зал и не увидела никаких признаков движения. Зал был заполнен черными силуэтами – мебелью и гардинами на стенах. Метрах в десяти впереди виднелся еще один выход, а до него – слишком много мест, где можно спрятаться.

Сплошные проблемы.

Однако выбора у нее не было.

* * *

Малоун оказался под ураганным огнем. У него была полностью снаряженная «беретта», но только одна запасная обойма, поэтому он подавил первый порыв выстрелить в ответ.

К счастью, он предвидел это нападение и успел вовремя проскользнуть в соседнюю комнату, отвлекая внимание нападавших от Кассиопеи. По крайней мере, теперь они были нацелены на него.

Пули нашли свою цель. Брызнули стеклянные осколки, треснуло расщепленное дерево. Стоявшая слева от Малоуна ваза добавила свои грубые обломки к грудам фарфора, усыпавшим пол.

Стефани его убьет, однако его вины в этом не было. Никто не предупреждал его, что в музее будет воспроизведение перестрелки в Томстоуне.

Решив, что с него достаточно, Малоун трижды выстрелил в ответ. По крайней мере, теперь нападавшие узнали, что он также вооружен. Движение в темноте показало, что они меняют свои позиции. Выпустив еще две пули, Малоун покинул свое укрытие и бросился в холл, к тому месту, где впервые увидел двух нападавших.

Однако их там уже не было; несомненно, они отступили к главной лестнице.

Пора искать союзника.

– Кассиопея! – громко крикнул Малоун. – Это Коттон.

* * *

Кассиопея услышала, как Малоун окликнул ее по имени, но она не могла ответить. Третий нападавший был совсем рядом. Кассиопея чувствовала его присутствие, всего в нескольких метрах, где-то в лабиринте антикварной мебели впереди. Ориентируясь на треск выстрелов, она стала медленно смещаться к арке выхода.

Однако ее противник, по всей видимости, делал то же самое.

Кассиопея присела на корточки, укрываясь за креслом с высокой спинкой, и двинулась к арке, держа в одной руке светильник, а в другой пистолет. Если ей удастся выбраться в холл, двое нападавших окажутся под перекрестным огнем: с одной стороны их будет держать под прицелом Коттон, с другой – она сама.

* * *

Малоун стремительно метнулся из одного зала в соседний, перебегая через холл. Двое нападавших остались где-то впереди – по крайней мере, он так полагал. Стрельба прекратилась.

Что было тревожным знаком.

Послышался скрежет сгибаемого металла.

В нос Малоуну ударил резкий запах.

Он вспомнил две канистры, принесенные в здание первой тройкой. Так, а что в них было? Как там сказал главарь?

«На всякий случай».

Малоун увидел блеснувшую в слабом свете с улицы лужицу, которая разливалась по деревянному полу, проникая в щели между паркетом.

Почувствовал сладковатый запах.

Бензин.

Запоздало сообразив, что сейчас произойдет, Малоун отпрянул назад, и в это мгновение ему в лицо ударила раскатившаяся со свистом волна воздуха, вслед за которой последовали ослепительная вспышка и обжигающий жар пламени.

 

Глава 29

Спешно покинув сквер музея, Линь Йон и Пау Вень пересекли переулок и стоянку и укрылись в тени здания на противоположной стороне. Выстрелы прекратились. Линь ждал, что вот-вот послышится вой сирен. Несомненно, кто-то вызвал полицию.

– Быть может, нам лучше уйти? – спросил он у Пау.

– Мы должны посмотреть, что будет дальше.

Оглянувшись на здание музея, Линь увидел яркие отблески в окнах четвертого этажа.

– Там пожар! – воскликнул он.

Темнота озарилась багровыми отсветами пламени, охватившего весь четвертый этаж.

– С этим могут возникнуть проблемы, самые разные, – пробормотал старик, не отрывая взгляда от жуткого зрелища разрушения.

Линь не желал ничего слушать.

– Не соблаговолите объяснить?

– Будем надеяться, мой брат сделает все, что нужно. И быстро.

* * *

Кассиопея отшатнулась назад от неожиданной волны жара, чувствуя, как у нее напряглись все мышцы и суставы. Ее глаза болели от ослепительного зарева вспыхнувшего бензина. Она не могла сосредоточить взгляд на том, что было впереди и сзади.

Коридор был объят пламенем.

Малоун находился где-то в противоположном конце, за Китайским будуаром. Теперь уже не было смысла соблюдать скрытность.

– Коттон! – громко крикнула Кассиопея.

Ответа не последовало, и молчание Малоуна оказалось таким же невыносимым, как и жар пламени.

Слева уходила вниз главная лестница, которая начиналась узкой площадкой. Деревянный пол коридора, дубовый паркет, выдержанный несколько столетий, занялся, как солома, и к огненному пиршеству собиралась присоединиться обшивка стен.

Надо срочно уходить отсюда.

Но только вместе с Коттоном.

Кассиопея знала, что есть еще один путь вниз, лестница, по которой она поднялась наверх, однако дорогу к ней перегородило разгорающееся пламя. У нее в руках по-прежнему были светильник и пистолет, и она решила проверить, не пробрался ли Коттон вперед, через смежные комнаты в противоположном конце коридора.

Троих неизвестных нигде не было видно.

Развернувшись, Кассиопея увидела причину пожара. На полу валялись две опрокинутые канистры, объятые огнем.

Кассиопея добралась до конца коридора, где мраморная балюстрада обрывалась главной лестницей, спускавшейся под прямым углом на третий этаж. Здесь коридор заканчивался, и Кассиопея уткнулась в каменную стену. Осторожно выглянув вниз, она не увидела в отсветах пламени никакого движения. Позади раздался треск, затем оглушительный грохот, и Кассиопея, обернувшись, увидела, что в коридоре обвалился потолок. Старое здание быстро сдавалось под натиском огня. Быть может, трое нападавших бежали? Им незачем торчать внутри. Вот только им нужен светильник, но они могут подождать Кассиопею снаружи и напасть на нее там.

До начала лестницы оставалось пять метров.

Кассиопея бросилась вперед.

Когда она добежала до конца балюстрады и повернула на лестницу, чье-то плечо ударило ей сзади в колени. Чьи-то руки схватили ее за ноги. Кассиопея полетела вперед, больно ударившись о мраморную стену.

Неизвестный прижал ее к полу.

Кассиопея задергала ногами, извиваясь и пытаясь ударить нападавшего по голове рукояткой пистолета. Тот оказался жилистым и сильным, но ей удалось сбросить его с себя. Правда, при этом она сама сползла вниз по лестнице.

Выпуская светильник и пистолет.

Удар ногой отбросил оружие Кассиопеи к балюстраде, и оно скрылось за толстыми веретенообразными колоннами.

Кассиопея вскочила на ноги.

Нападающий был одет во все черное, его лицо скрывала шерстяная маска. Он был фунтов на тридцать тяжелее Кассиопеи. Та бросилась вперед, вонзая плечо ему в грудь и отбрасывая его спиной в стену.

* * *

Малоун услышал, как Кассиопея выкрикнула его имя, но решил не отвечать. Он заметил три силуэта, мелькнувших в темноте по направлению к главной лестнице. Ему удалось подползти на четвереньках ближе, через смежные комнаты, заполненные черными силуэтами. Сгустившийся дым мешал как дышать, так и видеть.

Услышав шум борьбы, Коттон увидел, как что-то скользнуло по горящему полу прямо в огонь. Подбежав к двери, он смог разглядеть этот предмет получше. Небольшой, длиной в фут и вдвое меньший по высоте.

Тот самый светильник?

Малоун протянул было к нему руку, но тотчас же отдернул пальцы назад. Бронза успела раскалиться в огне. Стащив с ноги кроссовку, Коттон вытолкнул светильник с пылающих половиц в зал, где уже три стены занялись пламенем.

Нужно уходить.

Выглянув в коридор, Малоун увидел наверху лестницы Кассиопею и мужчину во всем черном.

Сцепившихся в ожесточенной схватке.

* * *

Линь Йон смотрел на пылающий музей Дриза ван Эгмонда. Теперь огнем были охвачены уже два верхних этажа. Пламя с ревом поднималось над крышей, облизывая ночной мрак. От жара лопались окна, проливая в сквер дождь стеклянных осколков.

– Китайские мастера делали стекло гораздо лучше, – невозмутимо заметил Пау. – Гораздо более высокого качества, чем то, что изготавливали в Европе.

Линь поразился этому уроку истории, особенно странному, если учесть, что происходило у них перед глазами.

– Известно ли вам, что оружие терракотовых воинов – мечи и кинжалы, извлеченные из земли острыми, сверкающими, – были изготовлены из металла, противостоящего ржавчине? В конце концов было установлено, что это медь – точнее, сплав меди с одиннадцатью другими металлами, такими как кобальт, никель, хром и магний. Можете себе представить? Больше двух тысяч лет назад наши предки умели защищать металл.

– И с помощью этих технологий мы безжалостно убивали самих себя, – мрачно заметил Линь.

Пау не отрывал взгляда от разгорающегося пламени.

– Вы не сторонник насилия, так?

– Насилие никогда не позволяет добиться долгосрочных целей.

– В эффективно действующем государстве на каждые семь наказаний приходится только три поощрения. В слабом государстве на пять наказаний – пять поощрений. Это доказанный факт.

– Если человеческая жизнь не имеет никакой цены, то и общество, сформировавшее этого человека, также ничего не стоит. Как можно верить в обратное?

– По своей природе империи являются репрессивными.

– Разве вас нисколько не беспокоит то, что в этом пожаре могут погибнуть люди? В том числе и ваш телохранитель.

– Он должен сам себя защищать, это его обязанность.

– А вы не считаете себя ответственным?

– Разумеется. Я приму на себя груз его неудачи.

Линь решил, что никогда не сможет позволить себе так презрительно относиться к жизни других людей. Отправить человека на смерть – это не должно даваться легко. Хотя Линь совершенно не знал того человека, который сейчас находился в горящем здании, ему не была безразлична его судьба.

И так должен поступать каждый вождь.

Ведь правда?

– Странный вы человек, – сказал он Пау Веню.

– Да, я такой. Но разве вам не повезло, что вы встретились со мной?

 

Глава 30

Отпихнув от себя нападавшего, Кассиопея поднялась на четвереньки. Жар от пожара, бушующего всего в каких-то метрах, нарастал, пламя неумолимо подбиралось к лестнице. К счастью, стены и пол здесь были из мрамора. Воздух затянуло густым дымом, не дающим дышать. Нужно найти светильник, но оставалась еще проблема человека в черном, который проворно вскочил на ноги, готовый продолжить схватку. Сердце Кассиопеи гулко колотилось, сотрясая грудную клетку. Мышцы стали ватными от истощения. Давали знать о себе два дня голода и пыток.

Нападавший снова набросился на нее.

Кассиопея уклонилась от выпада, схватила его за руку и заломила ее назад, выкручивая, стараясь повалить противника на пол. Тот отчаянно напряг ноги, освобождаясь от захвата, и, в свою очередь стиснув Кассиопею руками, увлек ее к балюстраде. Перевесившись через ограждение, та увидела под собой десятиметровую пустоту.

Неизвестный перевернул ее спиной вниз.

Он с силой ударил Кассиопею по лицу тыльной стороной руки, после чего попытался перевалить ее через ограждение. Кассиопея ощутила во рту кислый привкус крови. По всему телу разлилась волна адреналина, и она, выбросив правую ногу, вонзила каблук в пах своему противнику.

Тот согнулся пополам, зажимая живот обеими руками.

Что есть силы ткнув ему коленом в лицо, Кассиопея оттолкнула его от себя. Нападавший пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.

Она двинулась на него, сжимая кулаки.

* * *

Воспользовавшись полой рубашки, Малоун схватил светильник, все еще горячий после пребывания в огне. Похоже, он был цельный, с единственным отверстием в голове дракона. В дрожащих отсветах языков пламени Коттон различил капли расплавленного воска, стекающего по бронзе. Уловив знакомый запах, поднес светильник к носу.

Нефть.

Малоун встряхнул сосуд. Тот оказался наполовину полон.

Различив высеченные на поверхности китайские иероглифы, Коттон предположил, что ценность светильника, вероятно, объясняется именно этими надписями. Ему уже приходилось сталкиваться с подобным: весточки из прошлого, не потерявшие свою ценность и в настоящем. Однако что бы это ни было, первым делом необходимо выбраться из этой огненной преисподней.

Малоун развернулся.

В нескольких шагах от него стоял человек в черном, перегораживая единственный выход. В согнутой руке он сжимал пистолет, выставленный вперед.

– Должно быть, в шерстяной маске жарко, – насмешливо произнес Малоун.

– Отдай светильник.

– Этот? – махнул артефактом Малоун. – Я только что подобрал его в огне. Так, ничего особенного.

– Отдай светильник!

Малоун уловил в английском языке неизвестного азиатский акцент. Вокруг полыхал огонь, еще не бушующее пламя, но пожар разгорался, используя в качестве горючего мебель.

Малоун шагнул вперед.

Пистолет поднялся выше.

– Отдай светильник. Брось его мне.

– Не думаю, что это будет…

– Бросай!

Малоун перевел взгляд на голову дракона и вытекающие из пасти капельки воска. Снова почувствовав запах нефти, он решил, что если неизвестный так хочет светильник, он его получит.

Малоун бросил бронзовый сосуд по дуге вверх, но, уже разжимая пальцы, едва уловимым движением запястья развернул светильник. Старательно проследив за тем, чтобы придать ему недостаточно большую скорость. В этом случае светильник не долетит до нападавшего, и тому придется шагнуть к своей добыче.

Проследив взглядом за наклонившейся вперед головой дракона, Малоун увидел выплеснувшуюся из пасти черную маслянистую жидкость. Капельки упали на горячий пол с шипением и вспышкой: огонь остался доволен новым угощением.

Неизвестный с пистолетом шагнул вперед, подхватывая светильник под крыльями, вверх ногами. Из обращенной к полу головы хлынула нефть.

В воздух взметнулась новая вспышка.

Пламя устремилось вверх, ища, чем бы еще поживиться.

Оно быстро отыскало светильник, и в руках нападавшего взорвался огненный шар.

Пронзительный крик разорвал бурлящий воздух – на боевике вспыхнула одежда. Выронив светильник и пистолет, он лихорадочно замахал руками, пытаясь сбить пламя с рассыпающейся ткани.

Подобрав с пола «беретту», Малоун всадил две пули ему в грудь.

Объятое огнем тело рухнуло на мраморные плиты.

Подойдя к нему вплотную, Коттон выстрелил еще один раз, в голову.

– Мне бы ты такую любезность не оказал, – пробормотал он.

* * *

Кассиопея ткнула нападавшего кулаком в лицо. Тот уже был ослаблен ударом в пах, оглушен болью, с трудом дышал. Он захлебнулся кашлем, тщетно пытаясь найти глоток воздуха в обволакивающем дыму.

Еще один удар – и нападавший рухнул на пол и застыл.

Теперь уже вся левая честь коридора была охвачена огнем – дверь, стены, потолок, и пожар разгорался с каждой секундой. Кассиопея тоже закашляла, отхаркивая черную копоть.

В противоположной стороне коридора раздались два частых выстрела.

– Коттон! – крикнула Кассиопея.

Еще один выстрел.

– Коттон, ради бога, ответь!

– Я здесь! – послышался его крик.

– Ты можешь добраться до лестницы?

– Нет, я буду вылезать через окно.

Она должна ему помочь. Он ведь пришел к ней на помощь.

– А ты сможешь выбраться? – крикнул Малоун сквозь пламя.

– Здесь еще чисто.

Кассиопея не отрывала взгляда от коридора четвертого этажа, уже полностью охваченного огнем. У нее болели костяшки пальцев, легкие горели. Жар стоял удушливый. Она поняла, что у нее нет выбора. Нужно уходить. Но…

– Мне нужен светильник! – крикнула она.

– Светильник у меня.

– Тогда я выбираюсь.

– Встречаемся на улице.

Развернувшись, Кассиопея направилась к лестнице, однако ее внимание привлекло что-то внизу. На площадке стоял человек с мрачным, решительным лицом. Взгляд его черных глаз был прикован к Кассиопее. В руке он сжимал натянутый лук, стрела была вложена в тетиву.

Кассиопея лишилась пистолета. Бежать ей было некуда.

Неизвестный поднял лук. Его намерения не вызывали сомнений.

Он собирался ее убить.

 

Глава 31

Линь Йон услышал, как лопнуло еще одно окно четвертого этажа, вслед за чем что-то вылетело в ночную темноту. В сквер упал стул, после чего в открытом окне мелькнула тень. Из объятого пламенем здания вылетело что-то еще, маленькое. Маленькое, но тяжелое, оно быстро долетело до земли и с глухим стуком рухнуло на вымощенную гравием дорожку.

– Возможно, это как раз то, что мы ищем, – спокойно промолвил Пау Вень.

Из окна выбрался человек и ухватился за плющ, которым была увита задняя стена музея. Ни ростом, ни телосложением он не походил на их телохранителя.

– Это тот, кто проник в здание вслед за первой троицей, – заметил Пау.

Линь согласился.

Послышался вой сирен. Скоро весь район будет запружен сотрудниками специальных служб.

– Мы должны убедиться в том, что это действительно светильник, до того как этот человек спустится на землю, – сказал Пау.

Линь не возражал.

– Пошли.

– Быстрее!

Покинув укрытие, Линь пересек полосу темноты, возвращаясь в сквер. Одним глазом он присматривал за неизвестным, отмечая, с какой ловкостью тот использует плющ для спуска вниз. Линь решил приблизиться сбоку, не по дорожке, проложенной напрямую через благоухающую растительность, а вдоль края сквера, воспользовавшись мягкой почвой и рядом высоких кипарисов, чтобы скрыть свое появление.

Увидев на земле стул, разлетевшийся на части, Линь перевел взгляд туда, где упал второй предмет, и увидел посреди дорожки темный силуэт.

Взглянув вверх, он посмотрел на человека, который сражался с плющом, медленно спускаясь вниз. Похоже, неизвестный был полностью поглощен поисками опоры для рук и ног, поэтому Линь воспользовался благоприятным моментом и крадучись приблизился к таинственному предмету.

Взяв его в руки, он обнаружил, что предмет горячий.

Голова дракона на теле тигра с крыльями феникса.

Светильник.

* * *

Крепко держась за толстые стебли, Малоун осторожно перенес тяжесть тела на ногу. Ему удалось вытащить светильник из огня, затем выбросить его в сквер. Еще подходя к музею, он обратил внимание на то, что гравий на дорожке ровный, словно шарики подшипника, поэтому падение будет мягким.

Малоун нисколько не сожалел о том, что убил того боевика. Вне всякого сомнения, тот сам убил бы его, как только получил бы светильник.

Все его внимание было обращено на ветви плюща. Как хорошо, что плющ рос здесь уже давно. Мясистые стебли прочно зацепились за стены. Второй этаж еще не занялся огнем, а дым от пожара на верхних двух этажах поднимался вверх, прочь. Определенно, дышать здесь было гораздо легче.

Взглянув вниз, чтобы определить, долго ли еще ему осталось спускаться, Малоун заметил тень, крадущуюся мимо сломанного стула. Быстро скользнув к светильнику, тень подняла его.

– Это принадлежит не вам! – крикнул Коттон.

Тень помедлила мгновение, посмотрела вверх, затем метнулась прочь, направляясь к выходу из сквера.

Отвлекшись на вора, Малоун забыл про плющ. Не глядя он ухватился за сухой стебель, и тот лопнул с громким хрустом.

Не удержавшись, Коттон полетел спиной вниз.

Тщетно пытаясь найти опору.

* * *

Выбегая из сквера, Линь обернулся, услышав треск. У него на глазах неизвестный сорвался с высоты десять метров и полетел вниз. Невозможно было определить, причинит падение серьезные увечья, или же акробат-неудачник просто вскочит на ноги и продолжит преследование.

Однако Линь не собирался оставаться и выяснять это.

Выбежав в калитку, он пересек переулок и нашел Пау Веня.

– Нам нужно уходить, – сказал Пау.

Линь не мог спорить с благоразумием этого шага. И без того риска было слишком много. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы его застали здесь.

– Насколько я понимаю, – продолжал Пау, – вас беспокоит судьба тех, кто остался в здании. Но мы вернемся домой и дождемся моего брата. Тогда и узнаем, что там произошло.

* * *

Кассиопея поняла, что бежать некуда. Редкие колонны балюстрады не закроют ее от прицельной стрелы, а дальше все равно пылающий коридор, в котором нет спасения. И к лучнику она приблизиться не сможет, потому что стрела найдет ее прежде, чем она успеет двинуться с места.

Игра окончена.

Хотелось только надеяться, что Коттону удалось уйти. Только сейчас, перед лицом смерти, Кассиопея осознала, как же дорог он ей был. Ну почему она ни разу ничем не выразила свои чувства? Не сказала ни слова. Зачем нужна была эта ни к чему не обязывающая игра, которой, похоже, наслаждались оба? Но в то же время в трудную минуту каждый приходил на выручку к другу.

Кассиопея сожалела о том, что не сможет помочь Льву Соколову. Она гадала, какая судьба ждет его сына. Скорее всего, мальчика больше никто не увидит. Что ж, она попыталась. Сделала все, что смогла.

Вот только этого оказалось недостаточно.

Странно, какие мысли приходят в голову человеку перед лицом смерти. Быть может, какой-то скрытый инстинкт поднимает на поверхность все то, о чем сожалеешь. Неужели то же самое испытал в Париже Хенрик Торвальдсен? Если так, быть может, Коттон был прав и их друг действительно умер, считая себя преданным? Как ужасно. Особенно если на самом деле все было не так. Теперь Кассиопея понимала мучительные переживания Коттона, считавшего, что он мог бы помочь другу. И еще ей хотелось, чтобы у нее самой появилась еще одна возможность.

– Тоу ци чжу рен де цзей би си ву ю, – сказал лучник.

Кассиопея не владела китайским, поэтому его слова не имели для нее никакого смысла.

– Кончай скорее, – крикнула она, ожидая услышать щелчок тетивы, после чего ей в тело вонзится стрела.

Будет больно?

Если и будет, то недолго.

Кассиопея вздрогнула от неожиданности, услышав два громких хлопка.

Лучник пошатнулся, и до нее дошло, что он ранен пулями. Она метнулась вправо как раз в то мгновение, когда обмякшие пальцы выпустили тетиву. Но поскольку лучник уже падал, выпуская стрелу, стальной наконечник нашел лишь мраморную стену.

Оторвавшись от пола, Кассиопея выглянула из-за толстых колонн балюстрады.

С нижнего этажа по лестнице поднялся мужчина и остановился перед телом лучника, бьющегося в страшных судорогах.

Еще один выстрел – и раненый затих.

Убийца поднял голову, и Кассиопея увидела лицо Виктора Томаса.

Ей совсем не понравился взгляд его глаз. Определенно, ему пришлось не по душе то, как она обошлась с ним у него дома. Но вот он стоял здесь, держа ее пистолет, упавший вниз, и целился в нее, сжимая рукоятку обеими руками.

Та же самая проблема, с которой она столкнулась, когда в нее целился лучник.

Бежать некуда.

Виктор выстрелил.

 

Глава 32

Малоун выкатился из кустов. Благослови, Господи, садовника, который подстриг эту живую изгородь, превратив ее в сплошную зеленую стену высотой в фут. Густые ветви замедлили падение, хотя один сук больно ободрал бедро.

Малоун поднялся на ноги.

В свои сорок восемь лет он был уже несколько староват для таких приключений, однако у него в голове мелькнула мысль о Кассиопее. Необходимо ее найти. Коттон вспомнил, как, спускаясь по плющу, обратил внимание на то, что два нижних этажа еще не охвачены огнем. Впрочем, не исключено, что это осталось в прошлом. Приближался вой сирен, из чего Малоун заключил, что то уединение, о котором договорилась Стефани, подошло к концу.

А вор скрылся, унося с собой светильник.

В целом вечер завершился полным провалом.

Малоун вернулся к террасе и той двери, через которую все проникли в здание.

Выскочили трое пожарных.

Похоже, они были удивлены его появлением, и один что-то крикнул ему. Коттон не владел фламандским, однако перевод не потребовался. Появившиеся следом за пожарными двое полицейских выхватили оружие.

Малоун понял, что они хотят.

И поднял руки.

* * *

Кассиопея ждала пулю, однако ощутила лишь удар упругой волной воздуха. Пуля просвистела у нее над правым ухом.

Услышав глухой удар свинца в плоть, Кассиопея стремительно обернулась.

Тот нападавший, с которым она расправилась в холле, пришел в себя и подкрадывался к ней сзади с ножом в руке. Выстрел Виктора попал ему в грудь. Тело упало на мраморные плиты, изогнулось в судорогах и затихло.

– Я же говорил, что я тебе не враг, – с укором произнес Виктор.

К Кассиопее вернулась способность дышать. Она быстро сбежала вниз по лестнице.

– Если ты работаешь на Тана, на кого работали все эти люди?

Виктор указал на лестничную площадку четвертого этажа.

– Этот человек был моим. Ну а этот… – он пожал плечами. – Понятия не имею.

– Ты убил своего подручного?

– На самом деле это был подручный Тана. А ты что, предпочла бы, чтобы он вонзил тебе нож в спину?

Кассиопея показала на распростертого лучника.

– Перед тем как ты его застрелил, он что-то сказал. По-китайски. Я не владею этим языком.

– Зато я владею.

Кассиопея обратилась в слух.

– Он сказал: «Смерть вору, крадущему у своего господина».

* * *

Малоун решил испробовать все, что было в его силах.

– Там, внутри, женщина. На четвертом этаже. Ей нужна помощь.

Он не мог сказать, поняли ли полицейские его английский, поскольку, судя по всему, их беспокоило только то, как доставить его в участок. Похоже, больше их ничего не интересовало.

Малоуну заломили руки назад, и его запястья были туго скручены нейлоновой лентой.

Слишком туго, но он все равно не мог никому пожаловаться.

* * *

Кассиопея спустилась следом за Виктором по главной лестнице, прочь от огня и потолка, черного от копоти. Струйки пота, перепачканного сажей, жгли ей глаза. Дышать стало легче, потому что весь дым остался на двух верхних этажах. Послышался вой сирен, за окнами замигали проблесковые маячки машин спецслужб. Нужно срочно уходить отсюда. В противном случае будет задано слишком много вопросов, на которые у Кассиопеи не было удовлетворительных ответов.

– Надеюсь, у тебя есть план отступления, – сказала она.

– Должен быть путь через подвал. Я проверял.

– Как ты меня нашел?

Внизу послышался треск ломающегося дерева, что-то с грохотом обрушилось. Вероятно, это пожарные проникли в здание через главный вход.

Виктор и Кассиопея застыли на лестничной площадке первого этажа.

«Надо дать им пройти», – беззвучно обозначил губами Виктор.

Кассиопея была того же мнения.

Покинув лестницу, они отступили в один из залов первого этажа. Здесь огня еще не было. Кассиопее хотелось надеяться, что сотрудники спецслужб сосредоточат свое внимание на верхних этажах.

Укрытие предоставил массивный бильярдный стол, украшенный резной слоновой костью.

– Ты не ответил на мой вопрос, – шепотом произнесла Кассиопея. – Как ты меня нашел?

Виктор показал ей пистолет, по-прежнему зажатый в руке.

– Если бы ты не трахнула меня по голове, я предупредил бы тебя, что в рукоятке спрятан маячок. Это была идея Тана. Стандартное оружие китайских спецслужб. Мы бы оставили пистолет. А так он привел прямо сюда.

Кассиопея уже догадалась, кто прислал лучника. Пау Вень. «Смерть вору, крадущему у своего господина». Еще при первой встрече Кассиопея почувствовала, что старик не так прост, как кажется, однако тогда она слишком торопилась, чтобы задерживаться на этом.

Послышался громкий топот. Пожарные бежали по лестнице с топорами и брандспойтами.

«Слишком рискованно, – беззвучно произнес Виктор. – Давай найдем другой путь вниз».

– В той стороне есть черная лестница. – Кассиопея указала налево. – Я поднялась по ней наверх.

– Веди. Как только пожарные обнаружат трупы, здесь будет полно полиции.

Они пробрались через погруженные в полумрак залы к лестнице и осторожно спустились в подвал, следя за тем, чтобы не задевать подошвами за ступени. Темный коридор вел в центр здания мимо дверей, запертых на засовы. Судя по всему, кладовки. Пронзительный стон труб над головой говорил о высоком давлении и температуре. Виктор провел Кассиопею в помещение, заваленное садовым инструментом, – однако из него был второй выход.

– Он ведет на улицу, – сказал Виктор.

– Скорее всего, в сквер, – добавила Кассиопея. – Там мы будем в безопасности.

Дверь отперлась изнутри. Распахнув стальную створку внутрь, Виктор выглянул на улицу. Мигалки машин спецслужб оживляли темноту пульсирующим ритмом. Однако с той стороны, куда вела короткая каменная лестница, поднимающаяся на уровень земли, не доносилось ни звука.

– После тебя, – галантно предложил Виктор.

Выскользнув за дверь, Кассиопея с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. Опустившись на четвереньки, они поползли наверх, укрываясь за лестницей.

Поднявшись на землю, они метнулись вправо, где проходила широкая улица. Кассиопея поняла, что им придется незаметно пересечь переулок, отделяющий музей от соседнего здания.

Когда до переулка оставалось не больше двух метров, путь беглецам преградили.

На дорожке стояла женщина.

Стефани Нелл.

* * *

Малоуна отвезли к главному входу в музей на полицейской машине, стоявшей за сквером. Ссадина на правой ноге причиняла ноющую боль, заставлявшую его хромать.

Выйдя из машины, Коттон увидел, что площадь, бывшая пустынной, когда он здесь проходил, теперь заставлена тремя пожарными машинами. Брандспойты извергали воду в воздух с лестниц, поднятых над двумя машинами. Дома стояли вплотную, поэтому сдержать пожар в одном здании было очень сложной задачей. К счастью, погода стояла безветренная.

Один из полицейских в форме провел Малоуна через столпотворение машин к стоянке, расположенной футах в ста от огненной преисподней.

Он увидел Стефани.

Вид у нее был убитый.

– Там были обнаружены три трупа, – сказала она, когда Малоуна подвели к ней. – Все трое убиты из огнестрельного оружия.

– Что с Кассиопеей?

Стефани указала вправо. Из-за полицейского фургона вышла Кассиопея. Лицо ее почернело от копоти, волосы были мокрыми от пота, глаза налились кровью, но в остальном она выглядела неплохо.

– Я перехватила ее, когда она выбиралась из здания.

За спиной у Кассиопеи появился мужчина. Малоун был так рад видеть ее живой и невредимой, что сначала не обратил на него внимания. Но затем, когда его страхи рассеялись и к нему вернулось спокойствие, он всмотрелся в лицо мужчины.

Виктор Томас.

– Черт побери, а он что здесь делает? – спросил Малоун.

– Давненько мы с тобой не виделись, Малоун, – сказал Виктор. – Наручники мне очень нравятся. Они тебе к лицу. – Он ткнул пальцем. – Я не забыл, что у тебя передо мной остался один должок.

Малоун понял, что он имел в виду их последнюю встречу. В Средней Азии.

– И вот мы снова вместе, – продолжал Виктор.

Малоун повернулся к Стефани.

– Сними наручники.

– А ты обещаешь вести себя пристойно?

– Спасибо за то, что пришел, – сказала Кассиопея, подходя к нему.

Он увидел, что она вышла из переделки без единой царапины.

– У меня не было выбора.

– Сомневаюсь. Но все равно спасибо.

Малоун кивнул в сторону Виктора.

– Вы с ним работаете вместе?

– Он спас мне жизнь. Дважды.

Взглянув на Виктора, Малоун спросил:

– А сейчас тебя сюда что привело?

– На этот вопрос отвечаю я, – вмешался Иван, появляясь из-за скопления полицейских машин. Русский указал на Виктора. – Он работает на меня.

 

Глава 33

Он лег на мягкой кушетке, стараясь успокоиться. Раздвинул ноги, открывая гениталии. Многие столетия назад было одно место, называвшееся «чан цзы», расположенное за воротами дворца, где мастера выполняли эту услугу за скромные шесть лянов серебра. Также они обучали своему искусству подмастерьев, тем самым превращая ремесло в традицию. Специалист, который стоял перед ним сейчас, нисколько не уступал древним мастерам, хотя работал он исключительно для братства.

Подошло к концу последнее омовение.

Горячая вода со жгучим перцем обжигала кожу.

Он лежал совершенно неподвижно, а двое помощников туго перетянули ему живот и бедра белыми бинтами. Ему стало трудно дышать, но он понимал, зачем это делается.

Будет ли больно?

Он прогнал прочь эту мысль.

Боль не имела значения. Главное – это данная им клятва. Узы. Братство. Братья значили для него все. Наставник приобщил его к «Ба», и вот теперь, после нескольких лет учебы, он был готов стать частью братства. Как бы отнеслись к этому его родители? Пришли бы в ужас. Но они лишь слепые ничтожества. Орудия, которые можно использовать, как лопату или грабли, и без сожаления выбросить, когда они сломаются или когда в них отпадет необходимость. Он не хотел быть таким.

Он хотел повелевать.

Специалист кивнул, и он устроился поудобнее, раздвигая ноги шире. Два брата крепко стиснули ему лодыжки. Подать голос, признать то, что он думает о предстоящей боли, было бы признаком слабости, а член братства не может быть слабым.

Только сильные допускаются в «Ба».

Он увидел нож, маленький и искривленный.

– Ху хуэй пу ху хуэй? – спросили у него.

Он медленно покачал головой. Нет, он не будет сожалеть об этом.

Все произошло быстро. Два взмаха – и ему показали отсеченные мошонку и пенис.

Он ждал, когда накатится боль. Из раны сочилась кровь, кожа горела, ноги тряслись. Но боли не было.

Он проводил взглядом, как частицы его плоти положили на серебряный поднос, обильно политые кровью, словно какой-нибудь деликатес в ресторане.

И тут пришла боль. Резкая. Пронзительная. Невыносимая.

Его мозг словно взорвался в мучениях. Все тело содрогнулось.

Двое братьев продолжали крепко удерживать его. Он стиснул зубы. На глаза у него навернулись слезы, но он прикусил язык, чтобы совладать с собой.

Единственным приемлемым ответом может быть только молчание.

Настанет день, когда он возглавит братство, и он хотел, чтобы все помнили, что он принял посвящение мужественно.

Карл Тан вернулся в мыслях в тот день, случившийся тридцать шесть лет назад. Он лежал неподвижно, пока его рану накрывали влажной бумагой, слой за слоем, до тех пор пока не прекратилось кровотечение. Ему приходилось бороться с шоком, разливающимся по нервам, и он с трудом сохранял связь с действительностью. Три следующих дня принесли новое мучительное испытание жаждой и невозможностью помочиться. Тан до сих пор хорошо помнил, как отчаянно надеялся на то, что на четвертые сутки из него наконец потечет жидкость.

И это произошло.

Тан стоял в притихшей бытовке, вспоминая, готовясь к тому, чтобы покинуть буровую скважину. Теперь он уже редко вспоминал то далекое время, но сегодня был особенный день.

У него зазвонил спутниковый телефон.

Отыскав аппарат, Тан взглянул на определившийся номер. Звонили из-за рубежа. Код Бельгии. Тан прекрасно знал этот номер.

Особняк Пау Веня.

– Я сделал все в точности так, как вы распорядились, – начал Тан, установив соединение. – Я приказал устранить Линь Йона, пока он находился у вас в особняке.

– А я отразил этот удар, как и было запланировано. Министр Йон был мне очень признателен, и теперь он считает меня своим союзником.

– Где он?

– В самом ближайшем времени отправится назад в Китай. Вместе со светильником.

– Но светильник должен был получить я!

– Теперь это уже не имеет значения, – спокойно произнес Пау. – Нефти в нем больше нет. Она вся сгорела.

– Вы заверили меня, что со светильником ничего не случится. – Тан повысил голос. – Вы обещали, что, как только Линь покинет Бельгию, его передадут мне, целый и невредимый.

– А ты не должен был трогать Кассиопею Витт, – напомнил Пау. – И она благополучно доставила бы светильник тебе.

– Ей нельзя было доверять.

– Поэтому ты ее похитил, рассчитывая захватить добычу силой?

– Я поступил так, как счел нужным.

– И ты должен был устранить одного только Линь Йона, – невозмутимо продолжал Пау. – Не трогая меня.

Тан встрепенулся.

– Мы убили троих из тех, кого ты прислал, – продолжал Пау. – И взяли живым четвертого. Я его допросил. Он оказался очень несговорчивым, но в конце концов все-таки признался, что у него и его дружков был приказ убить министра Йона и меня. Из тех, кто находился в особняке, никто не должен был остаться в живых. Твой приказ в этом отношении был четким. Разумеется, этот подонок не был братом. Так, наемник, которому заплатили за работу, а он ее не выполнил.

Момент истины настал.

– Вы больше не нужны, – решительно произнес Тан.

– Из этого замечания я делаю вывод, что ты принял на себя руководство братством? И «Ба» теперь подчиняется тебе?

– Как это было на протяжении последних десяти лет. Я – единственный вождь, которого знают братья.

– Но я гегемон. Глава братства, избранный в соответствии с порядками, освященными веками.

– Но много лет назад вы бросили нас, бросили свою родину. Нам больше не требуется ваше участие.

– Поэтому ты приказал меня убить?

– А почему бы и нет? По-моему, это было верное решение.

– Я разработал весь этот великий замысел. В мельчайших подробностях. А ты тогда был лишь новичком, только что посвященным в «Ба».

– Это вы тогда обнаружили тексты Конфуция в гробнице с терракотовым войском?

– Что тебе об этом известно?

– Хранилище рукописей было заново открыто несколько дней назад. Там нашли ваши часы.

– Значит, я действительно обронил их там, – пробормотал Пау. – Я давно об этом догадывался. Но, разумеется, я собирался вернуться в библиотеку Цинь Ши-хуанди и тщательно ее исследовать. К сожалению, мне больше так и не представилась такая возможность.

– Почему вы забрали только тексты Конфуция?

– Для того, чтобы их сохранить. Если бы на них наткнулись так называемые археологи Мао Цзэдуна, тексты были бы уничтожены. Мао ненавидел Конфуция.

– Библиотеки больше нет. Она сгорела.

– Ты ничем не лучше их.

Тану не понравился этот высокомерный тон.

– Я уже давно не тот неопытный новичок. Я первый заместитель председателя Госсовета Китайской Народной Республики. И в самом ближайшем времени я стану полновластным правителем Китая.

– Исключительно благодаря мне.

– Едва ли, – усмехнулся Тан. – Вы отсутствовали слишком долго. Мы воплотили ваш замысел в жизнь без вашего участия. Так что оставайтесь в своей спокойной и безопасной Бельгии. Китаю вы больше не нужны.

– Однако твой враг возвращается на родину просвещенным, – сказал Пау. – Теперь министру Линю известно о существовании «Ба». Так что ему вполне по силам помешать тебе взять власть.

– Линь Йон мне не соперник.

– Но ты забыл про меня.

– Вы не сможете законным путем возвратиться в Китай. Никто не выдаст вам визу. Этот вопрос полностью находится в моих руках. И тем немногим братьям, что остались у вас в распоряжении, дорога домой также будет закрыта.

– Далеко не все поддерживают тебя, – напомнил Пау.

Тан сознавал, что в этом может быть правда, однако он рассчитывал, что успех поможет ему завоевать колеблющихся.

– С меня достаточно. Жизнь коротка, Пау.

Он окончил разговор.

Говорить больше было нечего.

У него в памяти всплыл урок, который ему преподали давным-давно, еще во время посвящения в братство.

Никогда не выдавай свои намерения.

Тан усмехнулся.

Иногда и древняя мудрость оказывается ошибочной.

 

Глава 34

Линь Йон прохаживался по выставочному залу Пау Веня, дожидаясь, когда вернется хозяин. Как только они возвратились в особняк, Пау извинился и куда-то исчез. По дороге из Антверпена Линь позвонил в Пекин и переговорил со своим старшим помощником, сказав, что ему немедленно нужен доклад о действиях Карла Тана. Вопреки тому, что думал Пау Вень, Линь уже давно наблюдал за своим соперником, пользуясь услугами шпионов, проникших в ближайшее окружение первого заместителя председателя Госсовета. Однако до сих пор никто ничего не говорил о евнухах и о «Ба».

Ему уже было известно о том, что Тан вчера покинул столицу, якобы чтобы встретиться с администрацией Чунцина, однако истинной причиной его поездки было личное присутствие при казни человека по имени Цзинь Чжао, которого недавно признал виновным в государственной измене Верховный народный суд. Линь приказал своему помощнику разузнать подробности дела Чжао, а также выяснить, чем определяется интерес Тана к его смерти.

Он вздрогнул, почувствовав вибрацию сотового телефона. Как всегда, его помощники действовали быстро. Линь ответил на звонок, надеясь, что Пау Вень будет отсутствовать еще несколько минут, поскольку разговор с Пекином обещал быть конфиденциальным.

– Цзинь Чжао был специалистом в области экспериментальной геохимии, работавшим в Министерстве геологического развития, – доложил помощник. – Предположительно он передавал русским секретную информацию относительно разведки нефтяных месторождений.

– Какую именно информацию?

– В материалах дела об этом ничего нет. Государственная тайна.

– А русский агент?

– Никаких сведений.

– Информация была передана русским?

– Нет. Попытка была вовремя пресечена – по крайней мере, так говорится в материалах следствия. Однако в ходе процесса упоминалось имя, о котором вы говорили. Лев Соколов.

Послушавшись совета Пау, Линь попросил своих помощников собрать досье на Льва Соколова и установить его нынешнее местонахождение.

– Соколов – иммигрант из России, работавший вместе с Цзинь Чжао в нефтехимической исследовательской лаборатории в Ланьчжоу. Эта лаборатория находится в непосредственном ведении Министерства геологического развития.

То есть под контролем Карла Тана.

– Чжао и Соколов работали над одним проектом?

– Это был экспериментальный проект, связанный с новейшими методами разведки нефтяных месторождений. По крайней мере, так говорится в официальном запросе на финансирование. Помимо этого, никаких подробностей нам установить не удалось.

– А вы постарайтесь. – Линь знал, что его ведомство располагало обширным арсеналом средств узнавать самую конфиденциальную информацию.

Далее помощник рассказал Линю о бурной ночи, проведенной министром Таном, слетавшим из Чунцина в музей терракотового войска. Любопытно, что как раз в это время одна шахта была частично уничтожена пожаром, предположительно возникшим вследствие неисправной электропроводки. К этому моменту Тан уже покинул музей, вылетев на место работы геологоразведывательной партии на севере провинции Ганьсу. В этом не было ничего необычного, поскольку Тан возглавлял государственную программу разведки нефти.

– Сейчас он находится в Ганьсу, – доложил помощник. – У нас нет на месте глаз и ушей, однако в этом нет необходимости. Нам известна следующая цель Тана. Лев Соколов пропал две недели назад. Вчера подручные Тана обнаружили его в Ланьчжоу. Министр летит туда.

– У нас есть люди в Ланьчжоу?

– Пять человек. Они в полной готовности.

Тан вспомнил слова Пау Веня. «Разыщите Соколова. Он тот человек, кто сможет объяснить значение светильника».

– Я хочу, чтобы наши люди забрали Соколова до того, как Тан выйдет на него.

– Будет сделано.

– Я возвращаюсь в Китай. – Линь уже заказал билет на самолет из Брюсселя. – Я буду в Пекине где-нибудь часов через пятнадцать, а то и раньше. Отправьте по электронной почте все, что вам удастся выяснить о Соколове и Чжао. Я выйду в Интернет с борта самолета. Мне нужно знать, как эти двое были связаны между собой и почему Тан так интересуется обоими.

За открытой дверью он увидел во внутреннем дворике Пау Веня, направляющегося к нему.

– Я должен заканчивать.

Завершив разговор, Линь спрятал телефон.

Вернувшись в зал, старик спросил:

– Ну как, получили наслаждение, любуясь моими чудесами?

– Меня больше интересует светильник.

Вернувшись в особняк, Пау передал артефакт одному из своих телохранителей.

– Боюсь, он пострадал от огня, и жидкость, которая была внутри, сгорела.

– Я хочу отвезти светильник с собой в Китай.

– Разумеется, товарищ министр. Можете его забрать. Я только прошу вас позаботиться о том, чтобы светильник не попал в руки Карла Тана. И еще у меня есть неприятные известия.

Линь молча ждал.

– Несколько часов назад Карл Тан провел видеоконференцию с членами «Ба». Как мне сказали, это было то еще сборище. Братство готовится нанести последний удар.

Так, хватит принимать слова этого старика на веру.

– Где Тан?

Пау смерил его любопытным взглядом.

– Это испытание, товарищ министр? Вы хотите выяснить, знаю ли я о том, о чем говорю? – Старик помолчал. – Ну, хорошо. Мне понятен ваш скептицизм, хотя я надеялся, что после случившегося в музее в наших отношениях наметился прогресс. Однако осторожность никому не помешает. Она позволит прожить гораздо дольше.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Карл Тан находится на месте буровой партии на севере Ганьсу.

То же самое доложил ему помощник.

– Ну как, я прошел испытание?

– О каком ударе вы говорили?

Пау усмехнулся, увидев, что был прав.

– Братство «Ба» снова ожило, после десятилетий добровольной спячки.

– Я возвращаюсь домой.

Пау кивнул:

– Светильник упакован и готов.

– И вы по-прежнему понятия не имеете, в чем заключается его ценность?

Пау покачал головой:

– Я знаю только то, что его хотели получить министр Тан и Кассиопея Витт. На светильнике есть какая-то надпись. Возможно, именно она и имеет значение. Определенно, у вас найдутся эксперты, которые смогут ее расшифровать.

Такие специалисты у Линя были, однако старик лгал. Ну да ладно. На родине Линя ждала война, и здесь он только терял время. И все-таки он должен был выяснить один вопрос.

– Что произошло в музее?

– Там были обнаружены три трупа. Полагаю, один из убитых – это мой брат. Мисс Витт и еще двух мужчин задержали службы правопорядка.

– И какие будут последствия?

– Для вас, товарищ министр? Никаких. Для меня это означает то, что Кассиопея Витт вернется сюда.

– Почему вы так думаете?

– Многолетний опыт.

Линь устал от этого педантизма. Теперь ему было уже известно, что за невозмутимым лицом и мудрыми словами скрывается безжалостный, расчетливый ум. Пау много лет прожил за границей, однако сейчас, несомненно, он снова намеревался принять самое активное участие в китайской политике. Однако Пау находится в Бельгии, далеко от места сражения. Он не сможет принять участие в игре. И все же один момент очень интересовал Линя.

– Что вы сделаете, когда вернется Витт?

– Возможно, вам это лучше не знать, товарищ министр.

Линь вынужден был с этим согласиться.

Пожалуй, это действительно было так.

 

Глава 35

Малоун потер затекшие запястья, восстанавливая кровообращение. Полицейские стянули наручники слишком туго. Быть может, они переживали по поводу сгоревшего музея и считали его виновным? Но это было не так. Истинный виновник стоял сейчас в нескольких шагах от него, вместе со своим новым благодетелем.

– Ты говорил, что работаешь на Карла Тана и китайское правительство, – сказала Кассиопея, обращаясь к Виктору.

– Да. Но здесь я из-за русских.

Малоун покачал головой:

– Все то же самое, что было в Средней Азии. Ты работаешь то на нас, то на них, то снова на нас, то снова на них… Черт побери, не представляю, как тебе удается не запутаться во всем этом.

– А я очень способный человек, – усмехнулся Виктор. – Я успел поработать даже на нее. – Он указал на Стефани.

Та пожала плечами:

– Пару раз я использовала его как вольного стрелка. Говорите что хотите, но дело свое он знает.

– В прошлый раз по его милости мы едва не погибли, – напомнил Малоун. – Я действовал вслепую, полагая, что он на нашей стороне.

– Так оно и было, – спокойно подтвердил Виктор.

– Есть хороший агент, – вставил Иван. – Есть близко к Тан, совсем там, где мы его хотеть.

Этим объяснялось, откуда у него такая точная информация о том, что происходило с Кассиопеей. Но Малоун не мог не задать вопрос:

– Зачем мы тебе нужны?

– Тан вас использовал, – сказал Виктор. – Я сказал ему оставить вас в покое.

Иван покачал головой:

– Я не просить Стефани вмешивайся в мое дело. Есть ее идея, не моя. Я нанимаю Виктор для работы. Он делает работу хорошо.

– Сын Соколова – это очень важно, – вмешалась Кассиопея. – Именно из-за него я здесь. И мне нужно действовать дальше.

Стефани схватила ее за руку.

– Черта с два! Только посмотри вокруг. Музей сгорел дотла, убиты трое… И, кстати, кто их убил?

Малоун поднял руку:

– Одного застрелил я. Но я вел себя пристойно.

– То есть ты пристрелил его после того, как поджег? – усмехнулась Стефани.

Малоун пожал плечами:

– Называй меня сумасшедшим, но такой я человек.

– Остальных двоих убил Виктор, – вставила Кассиопея.

Малоун уловил в ее голосе признательность, что встревожило его.

– Что есть с этот светильник? – спросил у Кассиопеи Иван. – Ты его находишь?

– Я его нашел, но он пропал, – сказал Малоун.

Он рассказал о том, что произошло в сквере. Иван заметно расстроился – все шло не так, как он рассчитывал.

– Нужно находить светильник, – объявил русский. – Мы должны узнавать, кто есть человек в сквере.

– Тут не возникнет никаких сложностей, – сказала Кассиопея. – Лучник, вор из сквера – это были люди Пау Веня. Светильник у него. Снова.

– Откуда тебе это известно? – спросила Стефани.

Кассиопея повторила то, что ей сказал лучник.

Иван повернулся к Малоуну:

– Когда светильник падает, он остается целый?

– Светильник сделан из бронзы. С ним ничего не случилось. Но я воспользовался налитой внутри нефтью, чтобы разобраться с тем, кого я затем пристрелил.

Иван нахмурился.

– Нефть больше нет?

Малоун кивнул:

– Она сгорела.

– Тогда все мы есть в беде. Карл Тан не хочет светильник. Он хочет нефть из него.

* * *

Карл Тан смотрел, как на востоке пробуждается новый день, раскрашивая первыми лучами солнца небо сначала в фиолетовый, затем в розовый и, наконец, в голубой цвет. Его вертолет поднялся в воздух и взял курс на Ланьчжоу, город, расположенный в четырехстах километрах к западу, но все еще в провинции Ганьсу.

Тан ощущал прилив сил.

Разговор с Пау Венем прошел хорошо. Еще одно дело выполнено. Теперь пришла пора разобраться со Львом Соколовым.

То, что известно этому человеку, вполне может определить судьбы всех.

* * *

– Ты сам во всем виноват, – с укором выговорил Ивану Малоун. – Если бы ты с самого начала сказал нам правду, ничего этого не произошло бы.

– Почему эта конкретная нефть имеет такое большое значение? – спросила Стефани, и Малоун уловил в ее голосе любопытство.

Иван покачал головой:

– Есть важная. Для Тан. Для Соколов. Для нас.

– Почему?

Толстое лицо русского расплылось в широкой улыбке.

– Нефть есть очень древняя. Есть прямо из земли. Она остается в гробнице больше две тысячи лет. Затем остается в светильнике до сегодняшний день.

– Откуда тебе это известно? – недоверчиво спросил Малоун.

– Мы знаем только то, – вставил Виктор, – что сказал Карл Тан. Он мне сказал, что Пау Вень нашел светильник во время раскопок еще в далеких семидесятых, и с тех пор он находился у него. Пасть дракона была запечатана пчелиным воском.

Малоун кивнул:

– До пожара. Который устроили твои люди.

– Вопреки моим желаниям, – уточнил Виктор.

– Ты говорил им совсем другое, когда вы только приехали к музею. Ты сказал захватить канистры с бензином, «на всякий случай».

– Ты когда-нибудь слышал о том, что иногда приходится играть роль? – спросил Виктор. – Тан приказал нам забрать светильник и уничтожить все следы нашего присутствия. Если бы мы вошли и вышли без проблем, ничего такого не потребовалось бы. Разумеется, я понятия не имел о том, что нам предстоит это замечательное воссоединение.

На лице Кассиопеи Малоун прочитал поражение.

– Сын Соколова пропал, – сказала она. – Светильника нет. Нефти нет.

– Но это же какая-то бессмыслица, – заметил Коттон.

– Нам нужно наведаться в гости к Пау Веню.

– Согласен, – кивнул Малоун. – Но сначала нам нужно немного отдохнуть. У тебя такой вид, будто ты вот-вот свалишься с ног. Да и я тоже устал.

– От меня зависит жизнь этого мальчика.

Ее взгляд снова загорелся решимостью.

– Я буду связаться с Пау, – предложил Иван.

Малоун покачал головой:

– Очень плохая мысль. И что ты надеешься узнать? Кассиопея уже бывала там. У старика перед ней должок. У нас есть причина наведаться туда.

– Мне не нравится этот план. Посмотри, что происходит в прошлый раз, когда я тебя слушаться.

– Скорее всего, Пау сейчас упивается тем, какой он ловкий, – сказала Кассиопея. – Один из зевак, наблюдавших за спектаклем с улицы, наверняка работал на него. Так что Пау известно, что я осталась в живых.

Малоун мысленно договорил за нее то, что она не сказала вслух.

«А человек Пау – нет».

– Я хочу знать все об этом Пау Вене, – обратился к Стефани Коттон. – Прежде чем мы тронемся в путь. Сможешь вкратце рассказать нам его биографию?

Та кивнула.

Малоун повернулся к Ивану:

– Мы выясним все, что нужно знать.

Грузный русский кивнул:

– Хорошо. Попробуйте.

– Мне нужно уходить, – сказал Виктор.

Малоун развел руками:

– Проследи за тем, чтобы тебе не отшибло дверью задницу.

Кассиопея перегородила Виктору дорогу.

– Только после того, как ты скажешь, где сын Соколова. Ты говорил, что знаешь.

– Я солгал, для того чтобы ты захватила меня с собой.

– Где мальчик? – В ее голосе прозвучала неприкрытая мольба.

Но Виктор оставался непоколебим.

– Я, честное слово, не знаю. – Он повернулся к Ивану. – Тан ждет сообщений от меня. Конечно, его люди убиты, а светильника у меня нет. Он не очень-то обрадуется.

– Возвращаешься к нему, – усмехнулся Иван. – Делаешь то, что у тебя получается лучше всего.

– Врешь, – не удержался Малоун.

– С Таном я справлюсь, – сказал Виктор. – Но есть кое-что еще, что вы должны знать.

Малоун приготовился слушать.

– Тан приказал взять штурмом особняк Пау Веня. Возможно, старика больше нет в живых.

– И ты только сейчас счел нужным упомянуть об этом? – гневно спросил Коттон.

– Знаешь, Малоун, я пообщался с тобой всего несколько минут, но с меня уже достаточно.

– Никто тебя не удерживает.

– С этим вы сможете разобраться как-нибудь потом, – вмешалась Стефани. – А сейчас меня больше беспокоит этот Пау Вень. Коттон, вы с Кассиопеей отправляйтесь к нему и посмотрите, что к чему. Я раздобуду то, что ты просил, и мы с Иваном будем ждать от вас известий. Виктор, отправляйся делать то, что тебе сказали.

– Кто умирает и оставляет тебя главной? – недовольно пробурчал Иван.

– У нас нет времени на споры.

Малоун увидел, что Иван уступил.

Виктор ушел, торопливо пробираясь между беспорядочно поставленными машинами.

– Мог бы обойтись с ним полегче, – попрекнула Коттона Кассиопея. – Он сейчас в очень затруднительном положении.

Малоуну не было до этого никакого дела.

– Мою жизнь он не спасал. Дважды.

 

Глава 36

Ланьчжоу, Китай

07.20

Карл Тан не любил Ланьчжоу почти так же, как не любил Чунцин. Город разместился на берегах реки Хуанхэ, втиснутый в узкую долину, зажатую крутыми горами. Пригороды были усеяны сотнями кирпичных заводиков с дымящимися трубами. Все постройки были того же оттенка, что и глина вокруг. Когда-то Ланьчжоу служил воротами в Китай, последним местом, где можно было поменять лошадей и запастись продовольствием перед долгой дорогой на запад, через суровую пустыню. Теперь это был административный центр провинции Ганьсу – небоскребы, торговые центры и сплетение железнодорожных путей, стимулирующих торговлю. Ни одного деревца, но обилие труб, вышек и проводов высоковольтных линий. В целом впечатление бледное и унылое.

Тан вышел из машины, которая доставила его из аэропорта. Ему уже доложили, что Лев Соколов взят под стражу. Люди Тана вошли в дом, где укрывался беглец.

Проехав мимо неработающего фонтана, засыпанного грязью и дохлыми крысами, Тан оказался перед многоквартирным жилым домом. Восходящее солнце растопило дымку над головой, открывая небо, выкрашенное в цвет золы. Запах свежего цемента примешивался к дымным выхлопам машин. Во все стороны расходился лабиринт улиц и переулков, рассекающих кварталы убогих строений. Министра захлестнуло безумное столпотворение торговцев с тележками, велосипедистов и крестьян, продающих свою продукцию. Лица преимущественно азиатские и тибетские. Одежда была всевозможных оттенков серого; единственные яркие краски можно было увидеть только в витринах некоторых магазинов. Тан переоделся, сменив сшитый на заказ костюм на свободные брюки, рубашку навыпуск, кроссовки и кепи.

Он остановился перед зданием с гранитным фасадом. На верхние этажи вела деревянная лестница. Как ему сообщили, здесь жили в основном руководители среднего звена из расположенного поблизости нефтеперерабатывающего завода. Тан поднялся по тускло освещенной лестнице, пахнущей плесенью, с площадками, заставленными коробками, корзинами и несчетными велосипедами. На третьем этаже перед обшарпанной деревянной дверью дежурил человек.

– За нами следили, – доложил он.

Остановившись перед дверью, Тан ждал продолжения.

– Они работали на министра Линя.

– Сколько их было?

– Пятеро. Мы с ними разобрались.

– Без лишнего шума?

Подручный кивнул.

Тан выразил свою благодарность улыбкой и легким кивком. Утечка из его окружения оказалась более серьезной, чем он предполагал. Линь Йон прислал своих людей прямо сюда. Такое положение дел необходимо исправить.

Но сначала…

Тан шагнул внутрь.

Обстановка единственной комнаты состояла из нескольких стульев и низкого столика. Маленькая кухонька, приютившаяся вдоль одной стены, была завалена грязной посудой, упаковками от продуктов и протухшей едой. На старом продавленном диване сидел Лев Соколов, связанный по рукам и ногам, с полосой черной изоленты, залепившей рот. Рубашка русского насквозь промокла от пота. Увидев Тана, он широко раскрыл глаза.

Кивнув, Тан подтвердил:

– Ты не зря меня боишься. По твоей милости мне пришлось столкнуться с большими неприятностями.

Он говорил по-китайски, зная, что Соколов понимает каждое его слово. Он снял кепи. Двое его подручных стояли по краям дивана. Тан подал им знак подождать за дверью, и они вышли.

Тан обвел взглядом стены, выкрашенные бежевой краской, тусклую лампочку под потолком, которой с трудом удавалось рассеивать полумрак. Стены были покрыты зеленой плесенью.

– Неважное укрытие. К несчастью для тебя, мы сразу же предположили, что ты не покидал Ланьчжоу, поэтому все усилия сосредоточили именно здесь.

Соколов не отрывал от него глаз, светящихся страхом.

Из окна размером не больше газетного листа доносилась какофония дробилок, мощных дрелей и пневматических домкратов.

Соколов был высокий, широкоплечий, с тонкой талией и узкими бедрами. Короткий прямой нос с небольшой горбинкой выступал над изолентой, залепившей рот; копна черных волос, длинных и неухоженных, ниспадала на уши. Щеки и подбородок покрывала пыль недельной щетины. Тан знал, что этот иностранец был блестящим знатоком своего дела. Возможно, одним из ведущих в мире специалистов в области геологии нефти. Вдвоем с Цзинь Чжао они вполне могли доказать теорию, которая навсегда изменила бы планету.

– Ты у меня в руках, – продолжал Тан. – И твой сын тоже у меня в руках. Я предложил тебе способ вернуть мальчика, но ты предпочел другой путь. Знай, что Кассиопея Витт потерпела неудачу. Скорее всего, к настоящему времени ее уже нет в живых. Ей не удалось получить светильник. Больше того, нефть сгорела.

Глаза Соколова наполнились ужасом.

– Совершенно верно, – подтвердил Тан. – Какой от тебя теперь толк? И от твоего сына? Что с ним станется? По-моему, самым подходящим будет воссоединить ребенка с матерью. Так у него, по крайней мере, будет один родитель.

Соколов затряс головой, пытаясь защититься от страшной реальности.

– Совершенно верно, товарищ Соколов. Вы умрете. Как умер Цзинь Чжао.

Судорожные движения головой прекратились, глаза зажглись вопросом.

– Ему было отказано в помиловании. Приговор был приведен в исполнение вчера.

Соколов в ужасе смотрел на него. Его охватила дрожь.

Тан напомнил себе, что Соколов нужен ему живым, однако ему также требовалось вселить в этого человека страх. Несколько месяцев назад он распорядился составить подробное досье на Соколова. Именно так он узнал о том, что русский души не чает в своем сыне. Это было редкостью. Тан знавал многих мужчин, которым было наплевать на своих детей. Для них гораздо важнее были деньги, продвижение по службе и даже любовницы. Но Соколов был другим. Что в каком-то смысле заслуживало восхищения. Хотя Тану было неведомо сочувствие.

У него в памяти всплыло кое-что еще, почерпнутое из досье.

Мелочь, ставшая важной только вчера ночью.

Шагнув к двери, Тан распахнул ее и знаком приказал одному из своих людей приблизиться.

– В машине внизу остались кое-какие вещи, – вполголоса произнес он. – Заберите их. После чего… – Тан помолчал. – Раздобудьте несколько крыс.

* * *

Малоун вел машину, Кассиопея молча сидела рядом. У него по-прежнему ныло ободранное бедро, однако ранение гордости оказалось гораздо более болезненным. Ему нельзя было выходить из себя, общаясь с Виктором Томасом. Но у Коттона не было ни времени, ни терпения, чтобы отвлекаться на посторонние мелочи, а за этим человеком нужен был постоянный присмотр. Однако не исключено, что гораздо больше его беспокоило то, с каким пылом защищала Виктора Кассиопея.

– Повторяю, – нарушила она молчание, – я очень рада, что ты пришел.

– А что еще мне оставалось делать?

– Продавать книги.

Малоун усмехнулся:

– Времени заниматься этим у меня остается далеко не так много, как я предполагал. Меня постоянно отвлекают видеообращения друзей, которых подвергают пытке водой.

– У меня не было другого выхода, Коттон.

Ему очень хотелось ее понять.

– Пять лет назад, когда я была замешана в одном деле в Болгарии, пошедшем наперекосяк, я познакомилась там с Соколовым. Он работал на русских. Когда пришла беда, Соколов меня вытащил. Он здорово рисковал.

– Почему?

– Соколов ненавидел Москву и любил свою молодую жену. Китаянку. Которая тогда как раз была беременна.

Наконец до него дошло. Угроза нависла именно над этим ребенком.

– А что ты делала на Балканах? Не лучшее место для прогулок.

– Я искала там фракийское золото. Оказывала любезность Хенрику, но все окончилось плачевно.

Имея дело с Хенриком Торвальдсеном, нужно было быть готовым ко всему.

– Ты нашла золото?

Кассиопея покачала головой:

– Конечно, нашла. Но мне едва удалось унести ноги. Без золота. Коттон, Соколов не обязан был делать то, что сделал, но без него я бы оттуда ни за что не выбралась. Потом он разыскал меня через Интернет. Мы с ним общались время от времени. Он очень интересный человек.

– Итак, ты перед ним в долгу.

Она кивнула:

– И я все безнадежно испортила.

– По-моему, я тоже слегка приложил к этому руку.

Указав на перекресток, показавшийся впереди в свете фар, Кассиопея объяснила, что там нужно будет повернуть на восток.

– Ты не мог знать о том, что в светильнике нефть, – сказала она. – Тебе пришлось защищаться тем, что было под рукой. – Она помолчала. – Жена Соколова убита горем. Ребенок означал для нее все. Я встречалась с ней на прошлой неделе. Вряд ли она вынесет удар, узнав, что мальчик больше не вернется.

– Мы еще не подняли руки, – напомнил Малоун.

Повернув голову, Кассиопея посмотрела на него. Мельком бросив на нее взгляд, он разглядел в темноте ее лицо. Усталое, измученное, горящее злостью.

И красивое.

– Как твое бедро? – спросила Кассиопея.

Не совсем тот вопрос, который хотел услышать Малоун, но он знал, что она такая же застенчивая в своих чувствах, как и он.

– Жить буду.

Кассиопея положила ладонь ему на руку. Он вспомнил другое прикосновение, сразу же после похорон Хенрика, когда они шли от свежей могилы, мимо деревьев, оголенных зимой, по земле, припорошенной снегом, молча держась за руки. Надобности в словах не было. Все было сказано прикосновением.

Как и сейчас.

Зазвонил телефон. Его. Лежащий на консоли между сиденьями.

Отняв руку, Кассиопея взяла телефон.

– Это Стефани. У нее есть информация на Пау Веня.

– Включи громкую связь.

* * *

Кассиопея переваривала сведения, полученные от Стефани. Мысли ее вернулись к тому, что произошло несколько часов назад, когда она уже приготовилась к смерти. Она сожалела о том, чему не суждено случиться, скорбела о разлуке с Коттоном. Затем почувствовала его раздражение, когда защищала Виктора Томаса, хотя на самом деле это была никакая не защита, поскольку Кассиопея подозревала, что на самом деле Виктору известно о судьбе сына Соколова гораздо больше, чем он хочет показать. Несомненно, Виктор снова вел опасную игру. Русские против китайцев, американцы против и тех, и других.

Очень непростая задача.

Стефани продолжала говорить.

Коттон слушал, впитывая в свою живую память все детали. Каким это может быть благословением, но также и проклятием. Было столько всего такого, о чем Кассиопея предпочла бы забыть.

Однако одно она помнила четко.

Перед лицом смерти, глядя на лучника, нацелившего стрелу ей в грудь, а затем снова, когда Виктор целился из пистолета в ее сторону, она отчаянно мечтала еще об одной возможности оказаться рядом с Коттоном.

И она такую возможность получила.

 

Глава 37

Бельгия

Малоун пристально смотрел на старика. Хотя времени было уже за полночь и на улице царила кромешная темнота, а крыльцо было иссечено пулями, старик, открывший входную дверь – коротконогий, с узкой грудью, с красными от усталости глазами, бледный, но полный жизни, – выглядел совершенно спокойным.

Губы Малоуна тронула легкая усмешка. Он узнал это лицо.

Он видел этого человека в музее, вместе с двумя другими, один из которых нес лук со стрелами.

Кассиопея была права. Светильником действительно снова завладел Пау Вень.

Кассиопея не дала старику времени опомниться. Выхватив пистолет, тот самый, с помощью которого за ней следил Виктор Томас, она ткнула дуло ему в горло. Отпихнув Пау Веня от двери, толкнула его на каменную стену, отделанную искусственным бамбуком.

– Ты приказал своему лучнику меня убить! – сказала она.

В конце короткой широкой лестницы, ведущей в дом, появились двое молодых китайцев. Достав «беретту», Малоун взял их на прицел и покачал головой, приказывая не вмешиваться. Телохранители остановились, словно понимая, что Кассиопея не нажмет на спусковой крючок.

Очень хорошо, что они так решили. Сам Малоун вовсе не был в этом уверен.

– Вы пришли ко мне домой, – спокойно промолвил старик. – Забрали светильник, угрожая мне оружием. Разве я не имел права вернуть свою собственность?

Кассиопея взвела курок пистолета. Двое телохранителей на лестнице хотели было отреагировать на возросшую угрозу, однако Малоун своим оружием приказал им оставаться на месте.

– Ты прислал этого человека не из-за светильника, – продолжала Кассиопея. – Тебе было нужно, чтобы я забрала чертову штуковину.

– Ситуацию изменил министр Тан, а не я.

– Быть может, лучше дать ему возможность высказаться, – предложил Малоун. – И, возможно, он сделает это с большей охотой, если ты уберешь пистолет от его горла.

– Ко мне сегодня также приходили убийцы, – сказал Пау. – Посланные Карлом Таном. Можете увидеть свидетельства их визита на входной двери. К сожалению для них, они умерли, так ничего и не добившись.

– А полиция? – спросил Малоун.

Пау только улыбнулся.

Кассиопея опустила пистолет.

Расправив свой халат без рукавов, Пау махнул рукой, отпуская телохранителей.

– Вы ждали нас, – заметил Малоун.

Он с самого начала увидел в глазах старика уверенность.

– Вас я не ждал. Только ее. Я был уверен, что она пожалует сюда еще до того, как снова взойдет солнце.

* * *

Линь Йон ждал посадки на самолет из Брюсселя в Пекин. Он воспользовался своим дипломатическим паспортом, чтобы пронести светильник на борт, чтобы тот был у него, как только самолет приземлится. Линь уже связался по телефону со своим помощником. В аэропорту его встретит машина, которая отвезет его прямо в кабинет. Хотелось надеяться, к этому времени он уже будет знать о «Ба» и о том, какое отношение имеет к братству Карл Тан. Казалось, в последние несколько часов ничто не прошло так, как было намечено, однако Линь узнал много новой информации, а это был плюс. Пау Вень оказал ему помощь, быть может, слишком уж охотно, однако гораздо больше его беспокоил Тан.

По радио объявили посадку в салон первого класса.

Линь прибегнул к этой роскоши по двум причинам: потому что ему нужно было отдохнуть, а также потому, что пассажирам первого класса в полете предоставлялся доступ в Интернет. Он должен был держать руку на пульсе.

Линь встал.

В кармане завибрировал телефон, и он ответил.

– Захватить Соколова нам не удалось, – доложил помощник. – Наши люди исчезли. Вот уже два часа мы не можем с ними связаться.

– Тан в Ланьчжоу?

– Сейчас он у Соколова.

Линь лихорадочно соображал. Фактор внезапности утерян.

– Хотите, мы направим новых людей? – последовал вопрос.

План дальнейших действий был очевиден. Отступить, перегруппировать силы, принять решение.

– Не надо. Ничего не предпринимайте и ждите дальнейших указаний.

– А что насчет Соколова? Эта встреча может окончиться для него смертью.

– Нам остается только надеяться на то, что этого не произойдет.

* * *

Кассиопея прошла следом за Малоуном и Пау Венем в одну из гостиных. Она снова обратила внимание на деревянную обшивку стен, бамбук и кружева, а также на старинные шелковые занавески, подсвечники и светильники. Коттон тоже впитывал окружающую обстановку, несомненно, приходя к выводу, как это было и с ней самой в первый раз, что здесь все свидетельствует о безукоризненном вкусе и богатстве. Яркое теплое сияние свечей успокоило ей нервы.

Внимание Малоуна привлекла странная карта, и Кассиопея также подошла к ней. Метра два в длину и больше метра в высоту, нарисованная на шелке, тонком, плотном, с богатой текстурой. Вдоль всех четырех сторон тянулись строчки китайских иероглифов, образуя своеобразную рамку. Кассиопея восхитилась красками, алой, сапфирово-голубой, желтой и зеленой, которые казались выцветшими в желтовато-буром свечении.

– Очень впечатляет, – заметил Малоун.

– Это репродукция одного изображения, которое я когда-то видел. С небольшими изменениями. Старинная карта Китая. На западе до пустынных плато Ганьсу и Цинхай. На юге до Гуандуна и Гуанси. На востоке границей служит море, а на севере стена длиной десять тысяч миль.

Малоун улыбнулся, услышав это определение.

– В Китае ее никогда не называют Великой стеной, – объяснил Пау.

Карта была достаточно подробная. На ней были представлены реки и озера, а также дороги, соединяющие крупные города, изображенные специальными значками.

Пау указал одну точку.

– Вот это внизу – Линлин, самый южный город. Чжу-юань за длинной стеной охранял север, Чжи-фу и Усин защищали Желтое море. Реки, показанные на карте, – это Вэйхэ, Янцзы и Хуанхэ.

– Карта точная? – спросил Малоун.

– Древние китайцы были великолепными картографами. На самом деле именно они создали эту технику. Так что – да, карта весьма точная.

Малоун указал на юго-западную часть, где были изображены горы. Место было подписано иероглифами:

– Уединенный форпост.

Пау кивнул:

– Храм поддержания гармонии. Древняя достопримечательность, сохранившаяся до настоящего времени. Один из тысяч китайских монастырей.

Хозяин указал на два ротанговых кресла, и они сели. Сам он устроился напротив в кантонском мягком кресле. Малоун, судя по всему, вспомнив сведения, которые зачитала по телефону Стефани, свел факты к минимуму и ни слова не упомянул о русских. Но все же он сказал:

– Насколько мы понимаем, собственно светильник не имеет никакого значения. Карлу Тану нужна была находившаяся в нем нефть. Вы, случайно, не знаете почему?

Взгляд Пау оставался жестким и непроницаемым.

Во время предыдущего визита Кассиопея даже не догадывалась о том, что является игрушкой в руках старика, уверенная, что командует парадом она. Теперь она уже избавилась от этого заблуждения.

– Мне известно только то, что Тану был для какой-то цели нужен образец древней нефти.

– Вы лжете! – воскликнула Кассиопея.

Пау нахмурился:

– А если и так? Что вы можете предложить взамен информации, которую ищете?

– Что вы хотите? – спросил Малоун. Обведя руками гостиную, он добавил: – Смею предположить, деньги вас не интересуют.

– Совершенно верно. Я достаточно состоятельный человек. И все же одно желание у меня есть. Позвольте задать вопрос мисс Витт. Вы намереваетесь вернуться в Китай?

– Вам же известно о Соколове, похищенном мальчике, Тане. Вам известно все, разве не так?

– Ну а ответ на мой вопрос?

– Я не собиралась туда возвращаться. Но теперь у меня не осталось выбора.

– Насколько я понимаю, ваш приезд в страну будет осуществлен без ведома китайских властей?

– Вероятно, так будет лучше всего, – согласился Малоун.

– Я хочу вас сопровождать.

– Почему мы должны рассматривать вашу просьбу?

– Я знаю, где находится еще один образец нефти, имеющей возраст две тысячи двести лет.

* * *

Карл Тан держал жестяное ведро, которое ему принесли из машины. Это ведро он перед отлетом захватил на буровой вышке, вместе с другими предметами. Его люди вернулись с двумя крысами, одной довольно приличных размеров, пойманными в переулке за домом. Тан был уверен, что с этим не возникнет никаких проблем. Такие здания буквально кишели грызунами.

Было слышно, как крысы суетятся в картонной коробке, наспех превращенной в клетку. Тан понимал, что пленные грызуны скоро сообразят, что можно прогрызть стенки и выбраться на свободу. Собирая в свое время информацию о Соколове, он выяснил, что русский просто панически боится крыс, отчего его выбор убежища выглядел тем более странным. Однако в данных обстоятельствах, вероятно, у него не было особого выбора. По всей видимости, мысль затеряться среди полуторамиллионного населения Ланьчжоу показалась ему вполне привлекательной.

Тан подошел к стулу, к которому был привязан Соколов. Он приказал своим подручным снять с пленника рубашку, обнажая грудь. На полу рядом со стулом лежала веревка, пара отрезков по два метра длиной.

Соколов еще не видел крыс, хотя он наверняка должен был слышать их шуршание.

Тан подал знак, и стул опрокинули назад. Теперь Соколов лежал на спине, лицом к потолку, задрав ноги вверх. Открыв коробку, Тан вывалил крыс в ведро. Когти крыс скользили по гладкой металлической поверхности, но они все равно тщетно пытались выбраться.

Тан приблизился к Соколову.

– Пришла пора показать, что я настроен решительно.

 

Глава 38

Бельгия

Из того, что сообщила по телефону Стефани, Малоун понял, что несколько дней назад Пау Вень уже использовал Кассиопею в собственных целях и теперь собирался проделать то же самое.

– Почему вы хотите вернуться в Китай? – спросил он. – Насколько мне известно, вы бежали из страны много лет назад и с тех пор ни разу в нее не возвращались.

– А как во всем этом замешаны вы?

– Я ваш агент из бюро путешествий. Тот самый, кто закажет вам билет, в зависимости от того, какое вы произведете на него впечатление.

Пау улыбнулся:

– На моей родине вот-вот начнется революция. Не исключено, очень кровопролитная. В Китае смена власти всегда сопровождалась смертью и разрушениями. Карл Тан собирается встать во главе правительства – любой ценой.

– Зачем ему понадобился образец нефти, добытой много столетий назад? – спросила Кассиопея.

– Что вам известно о первом императоре Цинь Ши-хуанди? – ответил вопросом на вопрос Пау.

Кое-что Малоуну было известно. Император жил за два столетия до Христа, через сто лет после Александра Македонского; он объединил семь враждующих государств в империю, образовав то, что впоследствии по его имени стало называться Китаем. Цинь основал первую из династий, которые, сменяя друг друга, правили страной до начала двадцатого столетия. Жестокий авторитарный деспот, притом обладающий способностью заглядывать в будущее.

– Позвольте, я вам кое-что прочитаю? – предложил Пау.

Ни Малоун, ни Кассиопея ничего не имели против. Больше того, Коттон хотел услышать, что скажет старик, и был рад, что Кассиопея не возражала.

Пау дважды хлопнул в ладоши, и появился один из двух молодых телохранителей, наблюдавших за разговором на крыльце, с подносом, на котором лежала стопка хрупких шелковых страниц. Положив поднос старику на колени, он удалился.

– Это экземпляр «Ши цзи», «Исторических записок», как их назвали. Они покрывали всю историю человечества, с точки зрения китайцев, вплоть до смерти автора в девяностом году нашей эры. Это первый письменный исторический труд в Китае.

– И у вас случайно оказался оригинал? – усмехнулся Малоун. – Который вы готовы нам показать?

– Как я уже говорил, я знал, что мисс Витт сюда вернется.

Малоун улыбнулся. Этот человек начинал ему нравиться.

– Создателем «Ши цзи» был Сыма Цянь, величайший историк династии Хань. Предположительно он возглавлял императорский архив и много путешествовал, знакомясь с частными документами и библиотеками и записывая воспоминания отдельных людей. К сожалению, со временем Сыма Цянь лишился благосклонности императора. Он был предан суду и брошен за решетку, однако после выхода на свободу снова стал придворным летописцем и завершил свой труд.

– Он был евнухом? – спросил Малоун.

Пау кивнул:

– И весьма влиятельным. Эта рукопись по-прежнему высоко ценится во всем мире. До сих пор она остается самым подробным источником об эпохе первого императора. Из ста тридцати ее глав две полностью посвящены Цинь Ши-хуанди.

– Этот труд был написан больше чем через триста лет после его смерти, – заметил Малоун.

– Вы хорошо знакомы с нашей историей.

Малоун постучал себя по голове:

– У меня память на подробности.

– Вы совершенно правы. Книга была написана через много времени после смерти первого императора. Однако это все, чем мы располагаем.

Пау указал на верхний лист, покрытый бурыми пятнами, словно на него пролили чай. Однако столбцы выцветших иероглифов еще были вполне разборчивы.

– Не возражаете, если я вам кое-что прочту? – предложил старик.

И первый император был похоронен у горы Ли.

Взойдя на престол, Цинь Ши-хуанди начал раскопки и строительство у горы Ли, и после того как в его руках оказалась вся империя, свыше семисот тысяч человек были заняты на этих работах.

Рабочие рыли через подземный источник, а затем яма была залита расплавленной бронзой, чтобы сделать внешний саркофаг, а также изготовить модели дворцов и правительственных зданий, которые были помещены в гробницу.

И были там чудесные инструменты и драгоценные камни, а также редкие предметы, привезенные издалека. Ремесленникам было приказано расставить в потайных местах натянутые арбалеты, чтобы расхитители гробниц встретили неминуемую смерть.

С помощью ртути были изготовлены сто рек страны, в том числе великие Янцзы и Хуанхэ, и бескрайнее море, и машина приводила жидкость в движение. Вверху были воспроизведены небесные созвездия, а под ними простиралась земля.

Светильники были установлены нефтяные, чтобы гореть долго. Наложницам, не имеющим сыновей, было приказано сопровождать императора после смерти, и из строителей и ремесленников никто не был отпущен живым.

Была посажена растительность, чтобы гробница производила впечатление горы.

– Ни один правитель ни до, ни после, – закончил Пау, – не создавал себе столь грандиозный мемориал. Там были сады, залы, ворота, башни и бесчисленные дворцы. Терракотовое войско из нескольких тысяч фигур было поставлено в боевом порядке охранять первого императора. Общий периметр подземного погребального комплекса составляет свыше двенадцати километров.

– И к чему все это? – спросила Кассиопея, не скрывая в своем голосе нетерпения. – Я обратила внимание на упоминание нефтяных светильников, которые должны были долго гореть.

– Курган существует и по сей день, всего в нескольких километрах от музея терракотового войска. Сейчас он имеет в высоту только пятьдесят метров – его наполовину разрушила эрозия, но внутри находится гробница Цинь Ши-хуанди.

– Китайское правительство категорически запрещает вести там любые раскопки, – напомнил Малоун. – Я читал сообщения. Там полно ртути. Как вы сказали, ее использовали для моделирования рек и озер на полу гробницы. Пробы породы, взятые несколько лет назад, подтвердили высокое содержание ртути в земле.

– Вы совершенно правы, там действительно есть ртуть. И это мой отчет, составленный несколько десятилетий назад, лег в основу запрета на раскопки.

Встав, Пау Вень пересек комнату и остановился перед другим шелковым полотном, изображающим дородного мужчину в длинной одежде.

– Это единственный дошедший до нашего времени портрет Цинь Ши-хуанди. К сожалению, он был создан через несколько сотен лет после его смерти, так что достоверность изображения внушает сомнение. Но сохранилось описание первого императора, составленное одним из его ближайших советников. «У него длинный нос шершня и большие всевидящие глаза. Грудь его как у хищной птицы, а голос как у шакала. Обладая сердцем тигра или волка, он не знает жалости».

– И как все это может нам помочь? – спросил Малоун.

Сморщенное старческое лицо Пау Веня тронула торжествующая улыбка.

– Я бывал в гробнице Цинь Ши-хуанди.

 

Глава 39

Ланьчжоу, Китай

Карл Тан показал Льву Соколову, кто копошился в ведре. Глаза русского округлились от ужаса.

– Живенькие зверюшки, – ухмыльнулся Тан.

Соколов по-прежнему лежал на полу, привязанный к стулу, задрав ноги над головой и уставившись в потолок, словно астронавт в спускаемом модуле. Он отчаянно затряс головой из стороны в сторону, умоляя прекратить истязания. У него на лбу выступили крупные бисеринки пота.

– В прошлый раз ты мне солгал, – продолжал Тан. – И я тебя защитил. Власти провинции Ганьсу хотели тебя арестовать. Я это предотвратил. Тебя собирались выслать из провинции. Я этого не допустил. Тебя обвинили в диссидентстве, но я тебя поддержал. Однако от тебя одни только неприятности. Хуже того, ты оскорбил меня лично. А это я уже не могу оставить без ответа.

Трое его подручных приблизились к опрокинутому стулу, двое встали у ног пленника, третий у головы. Тан подал знак, и они схватили Соколова, удерживая его неподвижно. Шагнув вперед, Тан резко опрокинул ведро, прижимая его русскому к груди, и оказавшиеся взаперти крысы забегали по обнаженному телу пленника. Закрыв глаза в невыносимой агонии, тот задергал головой из стороны в сторону, вырываясь из рук державшего его подручного.

Тан надавил на дно ведра своей грудью, обеспечивая давление, и, подобрав с пола веревки, надежно закрепил его на месте.

Он отступил назад, надеясь, что пленник успокоится, но тот продолжал вырываться.

– Я бы посоветовал тебе утихомириться, – с усмешкой произнес Тан. – Так ты лишь возбуждаешь зверьков.

Совладав с собой, русский перестал дергаться, однако трое подручных продолжали крепко его держать.

Подойдя к столу, Тан взял один из последних двух предметов, захваченных на буровой вышке. Маленькую ручную ацетиленовую горелку. Такую, какие используются для оперативного устранения течи в трубах. Тан повернул латунный кран. Из форсунки с шипением вырвался газ. Поставив горелку вертикально на стол, Тан взял последний предмет, зажигалку, и щелкнул кремнем.

Подрегулировал голубое пламя горелки.

Присев на корточки, дал пламени полизать дно ведра, затем провел им по стенкам.

– По мере того как металл будет нагреваться, крысы будут инстинктивно его избегать. Их быстро охватит отчаянное желание выбраться из этой тюрьмы. Но выхода отсюда нет. Железо им не по зубам, и останется только твое тело.

Было слышно, как крысы стучатся о внутреннюю поверхность ведра и громко пищат, выражая свой ужас.

Соколов закричал, однако сквозь изоленту, залепившую рот, прорвалось только жалобное мычание. Тело русского напряглось вздутыми мышцами и покрылось по́том. Тан продолжал нагревать ведро, следя за тем, чтобы оно не стало чересчур горячим, – только чтобы заставить крыс атаковать живую плоть.

Лицо Соколова исказилось в мучительной боли. На глаза у русского навернулись слезы, ручейками стекшие по щекам.

– Крысы прогрызут твое тело до самого желудка, – продолжал Тан. – Они сожрут твою плоть, спасаясь от жара. – Он продолжал ласкать металл пламенем. – И их нельзя в этом винить. Так поступило бы любое живое существо.

Соколов снова закричал – долгое мычание, приглушенное изолентой. Тан представил, что должно было происходить под ведром. Крысы отчаянно скребли когтями, помогая им зубами, размягчая плоть, чтобы открыть дорогу к спасению.

Вся хитрость, как в свое время учили Тана, заключалась в том, чтобы вовремя остановиться. Если затянуть пытку слишком надолго, жертва получит серьезные, быть может, даже смертельные раны от инфекций, оставленных грызунами. Если же прекратить слишком рано, цель не будет достигнута, а повторение процесса будет слишком проблематичным, если только не заботиться о том, останется ли жертва в живых.

Но сейчас Соколов был нужен Тану живым.

Министр убрал горелку.

– Разумеется, – сказал он, постаравшись сделать свой взгляд таким же мягким, как и голос, – этому есть альтернатива, если вы готовы меня слушать.

 

Глава 40

Бельгия

Малоун сразу же понял значение того, что сказал Пау Вень.

– Как такое возможно?

– Когда в семьдесят четвертом году было обнаружено терракотовое войско, председатель Мао Цзэдун отправил меня на место раскопок, чтобы я провел исследования и оценил масштабы находки. Я тотчас же понял, что речь шла о поразительном открытии. Никто не подозревал о существовании подземной армии. – Пау указал на лежащие перед ним шелковые страницы. – «Ши цзи» хранит по этому поводу молчание. Существование глиняных воинов не отмечено ни в одном из письменных источников. Похоже, они были задуманы, изготовлены, погребены и забыты.

Малоун вспомнил все то, что читал об этой находке. Пау был прав – для Китая обнаружение подземного войска имело огромное значение. Ежегодно миллионы туристов посещали музей. Ни один глава государства, прибывший в Китай, не уезжал, не взглянув на это восьмое чудо света. Даже Папа Римский в ходе своего беспрецедентного визита в Китай в прошлом году побывал там.

– Находясь на месте раскопок, – продолжал Пау, – я однажды наткнулся на кое-что еще более примечательное.

Раскопки продолжались день и ночь в течение трех месяцев. К этому времени из земли были уже извлечены несколько сотен глиняных воинов. В основном разбитые на части, они были навалены друг на друга, словно павшие в бою. К счастью, отдельные части лежали рядом, поэтому Пау распорядился начать восстановительные работы, собирая разбитые фигуры. Археологи и инженеры заверили его в том, что это осуществимо; больше того, они не сомневались в том, что можно будет воссоздать все войско, последовательно по одному воину. Всего их может быть несколько тысяч, не считая лошадей и колесницы.

Какое это будет зрелище!

И Пау был с этим полностью согласен.

Однако его гораздо больше интересовал соседний курган. Он был расположен приблизительно в километре к югу от реки Вэйхэ, у подножия Черной горы. Большая пирамида из рыхлой земли с широким основанием, покрытая пихтами, возвышающимися над травянистыми лугами, казалась частью ландшафта.

Но как раз на это и было рассчитано.

Во времена Цинь Ши-хуанди люди верили в то, что после смерти человек продолжает жить, но только уже в другом мире, и к нему нужно относиться как к живому. Поэтому первый император распорядился построить для себя обширный некрополь, подземный дворец, откуда он продолжал бы править миром мертвых. Когда гробница была готова, ее засыпали землей, и получился курган, когда-то возвышавшийся над землей больше чем на сто метров.

Проникал ли кто-нибудь в подземную гробницу?

Письменные источники, составленные через несколько сотен лет после смерти Цинь Ши-хуанди, сообщали, что в гробницу проникали дважды. В первый раз это сделали через три года после смерти первого императора повстанцы, искавшие оружие, а еще через семьсот лет в гробницу забрались обыкновенные воры. Разбросанные угли, опаленная земля и разбитые фигуры воинов позволяли предположить, что первое вторжение действительно имело место. Из того оружия, которым были вооружены глиняные воины, почти ничего не осталось. Однако в тот раз сам курган не подвергся осквернению, а второго раза, наверное, не было вообще. Пау читал «Ши цзи» и знал, что под землей, возможно, находились реки и моря ртути, часть тщательно воспроизведенной империи Цинь Ши-хуанди, и это могло создать определенную проблему. Хотя в древности ртуть считалась чудодейственным лекарством, на самом деле она таковой не является, и, вполне вероятно, именно ртуть обусловила смерть первого императора. Возможно, глупец ежедневно принимал целебный эликсир на основе жидкого металла, полагая, что тем самым обеспечит себе бессмертие. Впрочем, глядя на курган, простоявший больше двух тысяч лет, Пау думал, что, быть может, Цинь Ши-хуанди в конечном счете был прав.

Вот было его бессмертие.

Сам Мао Цзэдун проявлял большой интерес к раскопкам. Культурная революция завершилась семь лет назад. Слава богу, давно исчезли шайки молодчиков, размахивающих маленькими красными книжками цитат Великого Кормчего. Снова открылись школы и университеты. Армия стала стабильной. Возродилась торговля. Китай постепенно возвращался в мир. И воины эпохи первого императора, грозное, молчаливое войско, о существовании которого до самого недавнего времени никто не подозревал, могло помочь председателю Мао наметить план строительства нового государства. Поэтому правительство взяло раскопки под свой контроль, военные оцепили место, и всех рабочих тщательно обыскивали на входе и выходе. Случаев хищения почти не было; в основном были украдены бронзовые наконечники стрел, которые продавались за гроши. Несколько воров были задержаны и показательно наказаны, ибо ничто не должно было подорвать археологический потенциал места. Председатель Мао приказал Пау Веню использовать любые необходимые средства для сохранения находки.

Великий Кормчий доверял ему, и он не мог его подвести.

Поэтому Пау распорядился продолжать раскопки.

В «Ши цзи» ясно указывалось, что подземный комплекс имеет очень сложную структуру. Новые раскопки уже принесли плоды. Были выявлены потенциально интересные места. В одном колодце были обнаружены лошади и колесница. Не глиняные фигуры, а конские скелеты и настоящая колесница. Что еще было скрыто в земле вокруг? Можно было только гадать. Потребуются многие годы, чтобы узнать все.

– Товарищ министр!

Обернувшись, Пау увидел одного из инженеров, которым был поручен контроль над рабочими из числа местных жителей. Именно от них зависел порядок.

– Мы кое-что нашли.

Пау прошел вслед за инженером мимо главного места раскопок, которое уже начинали называть шахтой номер один, к территории, расположенной в двадцати пяти метрах к северо-западу.

В черное отверстие, прорытое в красноватой земле, уходила лестница.

– Я обнаружил под землей библиотеку императора Цинь Ши-хуанди, – сказал Пау. – Несколько сотен рукописей. Каждая из которых являлась бесценным сокровищем.

– Я ничего не слышал об этой находке, – заметил Малоун.

– Это потому, что я снова запечатал хранилище. Рукописи нисколько не интересовали Мао Цзэдуна. Прошлое имело для него значение только в том случае, если его можно было использовать для развития революции. Мао был последователем легизма, а не конфуцианства – если вы понимаете разницу.

– Милосердие против подавления, – сказала Кассиопея.

Пау кивнул:

– Этот спор продолжается в Китае уже несколько тысячелетий.

– А каких взглядов придерживаетесь вы? – спросил Малоун.

– Мне приходилось служить многим легистам.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я за то, что лучше для Китая. Вот что всегда беспокоило меня в первую очередь.

И снова не ответ, поэтому Малоун решил попробовать еще раз.

– Почему вы решили снова запечатать библиотеку?

– Я сделал это, чтобы не позволить Мао уничтожить ее содержимое.

– А что это было?

– Мысли, противоречившие тому, что проповедовал Великий Кормчий.

– Вы мастерски владеете искусством уходить от ответов.

Пау улыбнулся:

– Я намеревался вернуться и исследовать хранилище более тщательно, однако обстоятельства изменились, и мне больше не представилась такая возможность. Главное то, что помимо рукописей я нашел в библиотеке кое-что еще.

Малоун молча ждал.

– Путь в гробницу Цинь Ши-хуанди.

* * *

Карл Тан смотрел, как Лев Соколов пытается осмыслить его слова. Русский оставался привязан к стулу, однако ведро с его груди сняли. Грызуны успели изрядно изодрать когтями ему кожу, и из отвратительных ран сочилась кровь.

– Ты сделаешь то, что я прикажу? – спросил Тан.

Рот ученого по-прежнему оставался заклеен изолентой, поэтому он смог лишь лихорадочно затрясти головой.

Тан указал на его изуродованную грудь.

– Тебе нужно ввести антибиотики, и быстро. Никто не может сказать, сколько заразы ты успел подцепить. Надеюсь, ты меня не разочаруешь.

Судорожный кивок показал, что этого ни за что не случится.

В кармане у Тана завибрировал спутниковый телефон. Отвлекать его могли только по жизненно важным вопросам. Он взглянул на дисплей.

Виктор Томас.

Быстро выйдя в коридор, Тан ответил на вызов.

– Я должен вам кое-что сообщить, – сказал Виктор.

Выслушав отчет о том, что произошло в Бельгии, Тан сказал:

– Ты был прав насчет этого Коттона Малоуна. Мне следовало прислушаться к твоим словам.

– Управлять этим человеком невозможно.

– Он тебе не очень-то по душе, правда?

– От него одни неприятности.

– В настоящий момент Малоун вместе с Витт находится у Пау?

– Да.

Это не входило в план.

– Я должен знать, чем завершится эта встреча. Ты сможешь это выяснить?

– Как раз сейчас я ожидаю сведений.

* * *

Малоун видел, что терпение Кассиопеи испарилось. Он понимал, что ее беспокоит судьба сына Соколова, а также то, что в настоящий момент ей нечего предложить Карлу Тану, поэтому он обратился к Пау:

– И что вы увидели в гробнице императора?

– Могу сказать, что сообщения о разграблениях были ошибочны. Гробница в девственном состоянии. Нетронутая.

– И вы никому об этом не сказали? – поразился Малоун. – Даже своему закадычному дружку Мао?

– Такое было время, мистер Малоун. Подобные вещи тогда не имели никакого значения. Культурная революция Мао безвозвратно уничтожила бесчисленные свидетельства истории Китая. Хунвейбины ломали руки пианистам, сжигали книги и картины, заставляли хирургов мыть туалеты, а учителей – носить дурацкие колпаки. Для достижения высшего порядка Мао хотел сначала создать полный хаос. То было время, когда мы сознательно уничтожали свое историческое наследие. В каком-то смысле находка терракотового войска помогла расстаться с этим глупым образом мышления, но это произошло еще через несколько лет. Вот почему я, совершив это открытие, предпочел умолчать о нем.

– Но сейчас вы решили заговорить, – добавила Кассиопея.

– Я должен вернуться в Китай…

– Незаметно, – подсказал Малоун.

Пау кивнул:

– У вас есть способ. У меня есть цель. Но у вас также есть цель. В гробнице Цинь Ши-хуанди сотни светильников, наполненных нефтью. Я даже зажигал один из них.

Хозяин особняка провел гостей к шелковой карте в противоположном конце гостиницы и указал в самую середину.

– Это Сяньян, столица Цинь Ши-хуанди. Гробница первого императора была возведена здесь, неподалеку. Если вы сможете переправить меня туда, я достану вам образцы нефти.

Малоун присмотрелся к карте внимательнее, жалея о том, что не может прочитать иероглифы, которыми были выполнены подписи на самой карте, а также текст по ее периметру.

– Это древние обозначения? – спросил он.

Пау кивнул.

– Если мы доставим вас на место, вы сможете снова проникнуть в гробницу Цинь Ши-хуанди? – спросила Кассиопея.

– Хранилище рукописей, которое я обнаружил, было заново открыто всего несколько дней назад, рядом с шахтой номер три и музеем терракотовых фигур.

– В таком случае был обнаружен и путь в гробницу, – заметил Малоун.

– По моим сведениям, тех, кто нашел библиотеку, в первую очередь интересовали рукописи. Они не нашли вход и не найдут его. Я хорошо его замаскировал.

– Откуда вам все это известно? – удивился Малоун.

– Мне рассказал Карл Тан, совсем недавно. Мы разговаривали с ним по телефону. Он упомянул про рукописи, но ни словом не обмолвился о тайном проходе.

Эти слова возбудили у Малоуна интерес.

– А почему вы говорили с Карлом Таном?

– Мы были союзниками, однако это осталось в прошлом. Я должен немедленно вернуться в Китай. Взамен я покажу вам вход в гробницу и дам светильник, наполненный нефтью времен Цинь Ши-хуанди.

– А где тот светильник в виде дракона? – спросила Кассиопея.

– Министр Линь Йон забрал его с собой обратно в Китай. Он приходил сюда, после вас, его также интересовал светильник. Поскольку последний потерял свое значение, я позволил Линю его забрать.

– Линь Йон не знает про нефть?

Пау покачал головой:

– Я ему не сказал.

– И вы по-прежнему не желаете сказать нам, почему эта нефть так важна для Карла Тана, – уточнила Кассиопея.

– Я скажу. Когда окажусь в Китае.

– Объясните мне вот что, – сказал Малоун. – И ваш билет на самолет будет зависеть от того, насколько убедительный ответ вы дадите. – Он помолчал. – Как получилось так, что вы с Карлом Таном в прошлом были союзниками?

– Мы оба принадлежим к братству «Ба». Братству евнухов. Хотя мне кажется, что вы об этом уже догадались.

Да, это действительно было так.

Достав сотовый телефон, Коттон сказал:

– Я должен сделать один звонок.

Пау указал на окна и освещенный внутренний дворик за ними.

Выйдя на улицу, Малоун набрал номер Стефани. Та выслушала его отчет и его просьбу, переговорила с Иваном, который находился рядом, и сказала:

– Это осуществимо. Привози его сюда.

– Нам приходится полагаться на веру.

– Знаю, – подтвердила Стефани. – И еще одно, Коттон. Тот Робин Гуд из музея, который пытался проткнуть Кассиопею стрелой. Когда осматривали его тело, было обнаружено кое-что любопытное, что в свете последних событий приобретает особую важность.

Но Малоун уже догадался, о чем идет речь.

– Он тоже был евнухом.

* * *

Карл Тан стоял в коридоре, молча переваривая новые известия.

В дело вмешались американцы?

Очень неожиданное развитие, если не сказать больше. Но ничего непреодолимого. Тан уже собирался вернуться в квартиру и продолжить разговор со Львом Соколовым, когда зазвонивший телефон снова потребовал его внимания.

Он ответил.

– Как мне только что сообщил мой русский босс, Малоун, Витт и Пау Вень направляются в Китай.

– Тебе известно, каким путем?

– Русские намереваются оказать помощь. Они работают вместе с американцами.

С одной стороны – неприятность, с другой – облегчение. Выслушав доклад Виктора о предполагаемом маршруте, Тан сказал:

– Это даст нам возможность устранить всех троих одним махом.

– Я подумал то же самое.

– Когда ты возвращаешься?

– Через несколько часов. Я уже заказал билет на самолет.

– Как только ты прибудешь сюда, мне будет нужно, чтобы ты лично взял все в свои руки. – Тан подумал о шпионах в своем окружении. – Общайся только напрямую со мной. Эту информацию я никому не могу доверить.

– Я окончательно доработаю все в пути, – сказал Виктор.

– Насколько я понимаю, гибель Малоуна доставит тебе наслаждение, но, если не ошибаюсь, с Витт все обстоит несколько иначе. Ты меня заверял в том, что она не переживет прошлую ночь. Разумеется, этого не произошло.

– Из-за вмешательства Пау.

– На самом деле ты имел в виду, из-за моего вмешательства.

– Я этого не говорил.

– В этом не было необходимости. Я приказал устранить Линь Йона, но это закончилось провалом. Очевидно, Пау нанес ответный удар, и это вызвало непредвиденные проблемы.

– Командуете парадом вы, – заметил Виктор.

– И все же мне кажется, что ты отчасти рад моему вмешательству – по крайней мере, в том, что касается Витт.

– Я сделаю все так, как вы скажете.

– Я хочу знать… – Тан помолчал. – Ты ничего не имеешь против того, чтобы Витт погибла вместе с остальными?

Мгновение в трубке царило молчание.

Тан ждал.

– Ничего, – наконец ответил Виктор. – Я со всем справлюсь.