Глава 41

Бухта Халонг, Вьетнам

Четверг, 17 мая

07.00

Малоун не мог оторвать взор от восхитительного пейзажа.

Ему была известна легенда. Однажды огромный дракон пробежал к берегу, размахивая своим хвостом и высекая по пути долины и ущелья. Когда громадное чудовище нырнуло в море, поднявшаяся вода затопила все впадины, оставив торчащие между ними скалы, подобные недоконченным изваяниям, один за другим поднимающиеся к небу. Стоя на настиле и восторгаясь бухтой Халонг, чье название переводилось как «место, где дракон опустился в море», Малоун готов был поверить этой легенде. Безмятежные воды простирались более чем на шестьсот квадратных миль, в конце концов сливаясь с Тонкинским заливом. Три тысячи скалистых островков усеяли бирюзовую гладь – в основном необитаемые глыбы серого известняка. Большинство островков были покрыты зеленым нарядом кустов и деревьев, и резкий контраст яркой весенней раскраски с тусклым камнем только усиливал ощущение нереальности.

Малоун, Пау Вень, Кассиопея, Стефани и Иван прилетели из Бельгии в Ханой на борту самолета ЕС-37 американских ВВС. Усовершенствованный «Гольфстрим» совершил перелет чуть больше чем за десять часов благодаря разрешению на свободное пересечение воздушного пространства России, полученному при посредстве Ивана. Из столицы вертолет доставил их на восток, в провинцию Хуанинь, к берегу моря. Похоже, Россия до сих пор сохраняла тесные отношения с Вьетнамом, и просьба о сотрудничестве была встречена с небывалой благожелательностью. Малоун поинтересовался у Ивана о причинах подобной любви, но тот только усмехнулся в ответ.

– Тебе уже приходилось бывать здесь? – спросила у него Кассиопея.

Они стояли у кучки домов плавучей деревни. Рядом застыли на якоре многопалубные прогулочные теплоходы и многочисленные рыбацкие джонки, чьи похожие на плавники паруса не находили ветра. Показалась крошечная лодка, которой управлял стоящий на корме рыбак, гребущий скрещенными веслами. Остановившись, он закинул в воду сеть, которая под действием груза распустилась подобно цветку.

– Один раз, – сказал Малоун, – много лет назад. Выполняя одно задание, я оказался здесь, направляясь в Китай.

– Как ты будешь сегодня, – сказал Иван. Русский вглядывался в небо, что-то высматривая. – Граница есть меньше чем в двести километров к северу. Но мы не идем в ту сторону.

– У меня такое чувство, что тебе уже приходилось это проделывать, – заметила Стефани.

– Иногда.

За весь долгий перелет Пау Вень не произнес ни слова, как и все, проспав большую его часть, чтобы привыкнуть к шестичасовой разнице во времени. Сейчас он смотрел на спокойную водную гладь с таким видом, словно и ему тоже доводилось здесь бывать. Над поверхностью моря поднимался легкий туман, фильтруя розоватые лучи восходящего солнца. Голубое небо было покрыто перламутровыми облаками.

– Здесь Чан Хынг Дао, великий вьетнамский военачальник, встретился с полчищами Хубилай-хана, – негромко промолвил Пау. – Это случилось в тысяча двести восемьдесят восьмом году. Он приказал воткнуть в дно реки Батьеданг бамбуковые шесты, чтобы, когда в отлив появились китайские лодки – а он знал, что это произойдет, – острые колья пробили бы им днища. Когда это случилось, его войско набросилось на захватчиков и перебило их всех до одного.

Малоуну было известно продолжение.

– Но китайцы вернулись, покорили эти земли и хозяйничали здесь на протяжении почти тысячи лет.

– Что объясняет, почему Китай и Вьетнам не есть друзья, – вставил Иван. – Память о прошлом.

В полете Малоун прочитал то, что в спешке собрала на Пау Веня Стефани. Бывший советник Мао Цзэдуна посвятил себя науке, сосредоточившись на истории, антропологии и археологии, но все же в первую очередь он был виртуозным политиком. Да и как еще можно было быть доверенным лицом Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, двух совершенно разных лидеров, и процветать при обоих?

– Мой дядя был рыбаком, – задумчиво произнес Пау. – Плавал на джонке. Мальчишкой я частенько выходил в море вместе с ним.

Сейчас в водах бухты плавало не меньше полусотни этих характерных судов.

– Хлопчатобумажный парус окунается в жидкость, которая получается из растения, похожего на батат, – продолжал Пау. – Вот что придает ему красновато-бурый цвет. Также это препятствует гниению и плесени. Моя задача заключалась в уходе за парусами. – Он даже не пытался скрыть в своем голосе ностальгические нотки. – Я очень любил море. До сих пор помню, как сшивал вместе грубые хлопчатобумажные полотнища, делая зараз по одному стежку.

– К чему вы клоните? – не выдержал Малоун.

– Вы всегда такой бесцеремонный?

– А вы когда-нибудь отвечаете на поставленный вопрос?

Пау усмехнулся:

– Только тогда, когда я этого хочу.

Кассиопея схватила с настила три сумки. Она вызвалась позаботиться о продовольствии и питье, и Иван выдал ей несколько сотен вьетнамских донгов.

– Безалкогольные напитки и хлеб, – виновато произнесла Кассиопея. – Это все, что мне удалось раздобыть в столь ранний час. Еще через час откроется кафе у пристани.

Небольшая деревушка приютилась у самого берега – скопление невысоких хижин неярких цветов, с голыми молчаливыми крышами. Кое-где над трубами поднимались тоненькие струйки дыма.

Взяв банку пепси-колы, Малоун спросил у Ивана:

– Давай-ка посмотрим, ответишь ли ты на прямой вопрос. Что именно нам предстоит сделать?

– Время от время мы проникаем в Китай. Они имеют береговой радар, но скалы и горы дают укрытие.

– Мы поплывем на джонке?

– Не сегодня, – покачал головой Иван.

Малоун запросил у Стефани три досье и получил их. Одно на Карла Тана, первого заместителя председателя Госсовета Китая и заместителя генсека коммунистической партии. Тан происходил из простой семьи, получил образование геолога, неуклонно поднимался по партийной лестнице и вот сейчас оказался всего в одном шаге от верхней ступени. В перекрученной политической системе Китая коммунистическая партия тесно переплелась с правительственными органами. Все ключевые посты в правительстве занимали высокопоставленные партийные функционеры. Чем объяснялось, почему главой государства было первое лицо в партии. Никому не удавалось получить назначение на должность без согласия партии, и это означало, что Карл Тан – чрезвычайно могущественный человек. Однако ему так отчаянно была нужна нефть из светильника, обнаруженного в древней гробнице, что он похитил четырехлетнего мальчика. Почему?

Линь Йон во всех отношениях выглядел полной противоположностью Тана. Начиная с имени, которое он предпочитал использовать в традиционной форме, ставя на первое место фамилию. Линь родился и вырос в провинции Сычуань, в деревне, где все жители носили фамилию Линь. Двадцать лет он прослужил в армии, дослужившись до высокого звания. В июне 1989 года Линь был на площади Тяньаньмэнь, когда там появились танки. На Западе его считали умеренным, даже либералом, однако китайские политики уже не раз вводили окружающий мир в заблуждение, говоря одно, а делая совершенно другое. Многие восторгались тем, как Линь руководил Комитетом партийного контроля, что было свежей струей в традиционной политике Пекина. Хотелось верить, что Линь Йон станет политиком нового типа.

Последнее досье было посвящено Виктору Томасу.

Если не считать личных встреч, Малоун почти ничего не знал об этом человеке. Первая их встреча в Средней Азии в прошлом году получилась краткой. В свое время Виктор работал в хорватской службе безопасности, но, не желая предстать перед судом по обвинению в военных преступлениях, он переметнулся на другую сторону и принялся рьяно помогать американской разведке. В прошлом году, когда стало известно, что Виктору удалось втереться в ближайшее окружение президента одной среднеазиатской республики, на него было оказано давление с целью принудить его к сотрудничеству. Во время долгого перелета из Европы, пока остальные спали, Малоун спросил Стефани:

– Он босниец?

Та покачала головой:

– Его отец был американец. Он рос и в Боснии, и в Калифорнии.

Вот чем объяснялось отсутствие славянского акцента и свободное использование сленга.

– Виктор нам очень помог, Коттон.

– На него нельзя положиться. Он – самая настоящая шлюха. Где он сейчас?

– Вернулся в Китай. К Тану.

– Так с кем же он? С русскими? С китайцами? Какое задание выполняет?

Стефани молчала.

– Мы вверяем свои жизни этому человеку, – продолжал Малоун. – И мне это не нравится.

Стефани по-прежнему никак на это не отреагировала – что само по себе говорило о многом.

Но Коттон действительно считал, что на Виктора Томаса нельзя положиться. Никаких принципов, бесконечная самоуверенность. Малоуну не раз приходилось сталкиваться с такими людьми во время работы в «Магеллане». Их нисколько не волновало, важна ли операция. Не интересовали результаты. Остаться в живых и получить плату – только это и шло в счет.

Коттон посмотрел на Ивана, продолжавшего изучать бухту Халонг. Солнце быстро поднималось в небе, повышая температуру и разгоняя туман.

– Это место входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, – заметила Стефани.

От Малоуна не укрылась веселая искорка, блеснувшая у нее в глазах.

– Какие разрушения я мог бы причинить этой бухте?

– Не сомневаюсь, ты нашел бы какой-нибудь способ.

– Вот, – вдруг встрепенулся Иван. – Наконец.

Малоун увидел то, что привлекло внимание русского. Самолет, который свалился с неба и скользнул над водой, направляясь к ним.

 

Глава 42

Пекин, Китай

08.40

Линь Йон вошел в мавзолей Мао Цзэдуна.

Гранитное сооружение стояло на южной оконечности площади Тяньаньмэнь – приземистое здание, окруженное колоннами, возведенное чуть больше чем через год после кончины председателя Мао. Предположительно в строительстве участвовали семьсот тысяч рабочих – мавзолей должен был стать символом любви китайского народа к своему Великому Кормчему. Однако все это была голая пропаганда. Так называемых «рабочих» ежедневно привозили в столицу на автобусах – простых людей, каждого из которых заставляли принести на стройку один кирпич. На следующий день новая группа, привезенная на автобусах, разбирала эти самые кирпичи.

Глупость, однако для Китая в этом не было ничего необычного.

Весь последний год мавзолей был закрыт на реконструкцию. В спешке при возведении мемориала не было обращено внимание на выбор места. Зодчие начисто проигнорировали законы фэн-шуй. Как следствие, за прошедшие годы накопилось множество проблем, таких, какие без труда предотвратил бы дед Линя.

С борта самолета, направляющегося в Пекин, Линь отправил по электронной почте сообщение с просьбой устроить экстренную встречу с председателем Госсовета. Его помощники отреагировали быстро: Линь будет принят сразу же по возвращении в страну. Не было ничего необычного в том, что ему предстояло доложить о текущих расследованиях – председатель Комитета партийного контроля подчинялся лично председателю Госсовета. Однако в данном случае встреча должна была состояться в мавзолее Мао Цзэдуна. Формальным объяснением было то, что председатель Госсовета осматривал мемориал с окончательной инспекцией перед открытием мавзолея, которое должно было состояться через несколько дней.

В вестибюле в массивном кресле из белого мрамора восседала статуя Мао. Позади фреска изображала геополитическое влияние Великого Кормчего. На полированном каменном полу выстроились цепочкой офицеры службы безопасности. Процедура была Линю хорошо знакома. Двое офицеров в форме приблизились к нему, и он поднял руки, позволяя, чтобы его обыскали.

– В этом нет необходимости, – произнес треснувший старческий голос.

В вестибюль вошел председатель Госсовета – невысокий, коренастый мужчина с косматыми бровями, взметнувшимися вверх к вискам. Он был в неизменном темном костюме при галстуке и шел, опираясь на полированную палочку из красного дерева.

– Министр Линь пользуется моим полным доверием. – Председатель Госсовета махнул палочкой. – Пропустите его.

Офицеры службы безопасности удалились, не вынув у Линя пистолет из кобуры под мышкой. Оружие ждало его, когда он сошел с самолета. Линь посчитал, что в нынешней неопределенной ситуации так будет мудро.

– Давайте прогуляемся, – предложил председатель Госсовета.

Они прошли в глубь мавзолея.

Свидетельства реставрации были повсюду, от свежей краски до сверкающего камня.

– Что такое срочное? – спросил председатель Госсовета.

– Расскажите мне о Пау Вене.

Старик остановился.

Хотя дыхание его было частым, слабый голос запинался, а высохшие руки дрожали, Линь чувствовал, что ум его по-прежнему деятельный и живой.

– Это очень опасный человек.

– В каком смысле? – спросил Линь.

– Он евнух.

– И что это означает?

Председатель Госсовета усмехнулся:

– А сейчас вы кривите душой. Вам прекрасно известно, что это такое.

Внутри горело лишь несколько ламп, а кондиционер охладил воздух до зимней стужи.

Линь сделал ход. Теперь он ожидал ответа.

– Ни одному евнуху нельзя доверять, – продолжал председатель Госсовета. – Все они по природе своей бесчестны. Своим предательством они уничтожали одну династию за другой.

– Я не нуждаюсь в уроке истории.

– Возможно, тут вы не правы. После смерти первого императора его старший евнух заставил старшего сына, назначенного наследника, покончить с собой. Затем он помог следующему сыну стать вторым императором, полагая, что на самом деле управлять будет он, находясь за троном. Однако это правление продолжалось всего четыре года. Все то, что так старательно создавал Цинь Ши-хуанди, ради чего погибли миллионы людей, исчезло через три года после его смерти. И все из-за одного евнуха. Этот пария до сих пор упоминается в истории как человек, который уверенно описывал оленя как лошадь.

Линю не было до этого никакого дела.

– Мне нужно знать больше о Пау Вене и ваших связях с ним.

Старик прищурился, но сдержал свой гнев.

– Пау Вень также может убедительно описывать оленя как лошадь.

С этим замечанием Линь спорить не мог.

Они шли дальше, и размеренный стук лакированной палочки сопровождал негромкие шаги кожаных подошв по мраморным плитам.

– Много десятилетий назад, – продолжал старик, – мы с Пау Венем были друзьями. Мы много работали вместе. Оба разочаровались в Мао.

Председатель Госсовета остановился. Его лицо исказилось, словно он пытался собрать воедино длинную цепочку разрозненных мыслей, среди которых были и очень неприятные.

– Культурная революция была ужасным временем. Молодых поощряли избивать стариков, иностранцев, интеллигенцию. Мы считали все это правильным, необходимым. Однако на самом деле это было безумие, и это ничего не дало. В конце концов оказалось, что могучему дракону не по плечу сразиться с хитрой змеей.

Линь кивнул, показывая, что ему известна эта старинная пословица.

– Китай изменился, – продолжал старик. – Люди изменились. К сожалению, правительство осталось прежним.

– Почему вы все это мне говорите? – не удержался от вопроса Линь.

– Потому что, товарищ министр, я боюсь, что вы не одержите победу в предстоящей схватке с Карлом Таном.

 

Глава 43

Бухта Халонг

Малоун покачал головой, увидев двухмоторный гидросамолет с верхним расположением крыла, построенный как танк из толстого листового металла, выкрашенного в красный и белый цвета и закрепленного на мощных лонжеронах заклепками. Корпус плавал в воде, подобно лодке.

– Ваша дорога в Китай, – сказал Иван.

– Ты это серьезно? – спросила Кассиопея. – Да нас собьют к чертовой матери!

Русский покачал головой:

– Раньше это никогда не происходит.

Развернув карту, Иван положил ее на деревянном ограждении настила и ткнул коротким толстым пальцем с грязным ногтем в бухту Халонг. Затем провел линию на северо-запад, прямиком через северную часть Вьетнама, пересек границу с Китаем и остановился у города Куньмин в провинции Юннань, в пятистах милях от границы.

– У вас есть чистый пролет отсюда до границы, – сказал Иван.

– Похоже, вы с вьетнамцами друзья не разлей вода.

Иван пожал плечами:

– Они не имеют выбор.

Малоун усмехнулся.

– К югу от Куньмин повсюду есть озера. Лучшее есть Диань-Ци. Сорок километров длина. Есть много мест приземляться незаметно.

– И куда мы отправимся дальше, после того как попадем туда? – спросил Малоун.

– Можно будет поехать на север до города Сиань, – сказал Пау. – Дорога туда займет несколько часов. Оттуда – автобусом до музея терракотовых воинов.

На Малоуна это не произвело никакого впечатления.

– Это совсем не то, что прошвырнуться по Европе. Речь идет о том, чтобы незамеченными пролететь пятьсот миль над территорией государства, которое относится к нам, мягко сказать, недоброжелательно, и притом располагает значительными силами противовоздушной обороны. Мало ли кому взбредет какая мысль.

– Я обеспечиваю летчик, – сказал Иван, – который умеет управлять самолетом.

– Да я сам смогу сесть за штурвал этой чертовой машины, – пробормотал Малоун. – Просто мне хочется остаться в живых до того момента, как придет время совершать посадку.

Иван отмахнулся от его опасений:

– Провинция Юннань есть дружеская.

Пау кивнул:

– Она всегда была оплотом инакомыслия. Отдаленная, труднодоступная местность, пестрое население. Здесь проживает треть всех национальных меньшинств Китая.

– Мы имеем друзей, – продолжал Иван, – которые помогают нам. Дорога будет свободная. Возьмите эту карту, которую я помечаю. Я понимаю, вы есть штурман?

Кассиопея выхватила у него карту:

– Этой задачей займусь я.

– Баки полностью заправлены? – поинтересовался Малоун.

– Горючее есть достаточно, чтобы лететь туда. Но вы понимаете, это дорога в один конец.

* * *

Линь Йон сдержался, никак не отреагировав на обидное замечание председателя Госсовета. Он понимал, что ему нужно сохранять хладнокровие. Поэтому вернулся к своему исходному вопросу:

– Расскажите мне о Пау Вене.

– Это не допрос. И я не ваш подследственный.

– Возможно, так было бы лучше.

– Из-за Пау Веня? Вы делаете этому человеку слишком много чести.

– Когда я находился в Бельгии, Карл Тан направил своих людей, чтобы меня убить. Пау Вень ему помешал. Он также многое рассказал о Тане и о вас. Упомянул о ваших с ним беседах. Я хочу знать, о чем вы с ним говорили.

Они остановились перед входом в траурный зал. Тело Мао Цзэдуна лежало в центре, заключенное в прозрачный саркофаг.

– Я распорядился, чтобы его перенесли снизу сюда, – сказал председатель Госсовета. – Пусть все видят его в полном величии.

Линь знал, что, подобно большинству обитателей Пекина, Мао приходилось каждый день путешествовать на работу. Тело поднималось из сейсмоустойчивой погребальной камеры, расположенной глубоко под землей, герметически запаянное в прозрачную оболочку и окруженное чистым азотом. Галогенные лампы озаряли тело золотистым сиянием.

– Вы полагаете, Пау, Тан и я действуем заодно? – наконец спросил председатель Госсовета.

– Я сам не знаю, что мне думать. Просто задаю вопрос. Расскажите мне о ваших беседах с Пау Венем.

– Я хорошо помню, как умер Мао, – задумчиво произнес председатель Госсовета, кивая на забальзамированное тело. – Девятого сентября семьдесят шестого года, вскоре после полуночи. Десять дней нация была в трауре. Все радиостанции и громкоговорители передавали печальную музыку. Газеты называли Мао «величайшим марксистом современности» и говорили, что «он будет навеки оставаться светочем на пути китайского народа вперед». В день похорон вся страна на три минуты застыла в скорбном молчании. – Старик умолк, не отрывая взор от саркофага. – Но во имя чего, товарищ министр? Скажите, во имя чего?

Линь почувствовал, что на него просто не обращают внимания.

– Меня там не было. А вы были. Чего вы намеревались добиться, канонизировав Мао?

Председатель Госсовета повернулся к нему:

– Вы знаете, что произошло после его смерти?

Линь покачал головой.

– Мао не раз публично заявлял, что хочет, чтобы после смерти его тело было кремировано. Он говорил, что мертвые не должны занимать место на земле. Их следует сжигать. Он публично заявлял, что лично покажет пример и превратится в пепел, который можно будет использовать для удобрения полей. Но все мы знали, что это лишь пропаганда. Мао хотел, чтобы его боготворили. Проблема возникла, когда выяснилось, что у нас никто ничего не смыслит в бальзамировании. Это просто у нас не принято. Врачи разыскали в государственной библиотеке один российский труд и осуществили описанную в нем процедуру, однако они ввели слишком много формальдегида, и лицо распухло, словно мяч, а уши стали торчать под прямым углом. Можете себе представить, какое это было зрелище. Кожа Мао стала скользкой от химических реактивов, вытекающих через поры. Я там был и все это видел.

Линю еще не приходилось слышать об этом.

– Излишки реактивов никак не удавалось откачать, поэтому врачи использовали полотенца и ватные тампоны, стараясь втереть жидкость обратно в тело. Один из них надавил слишком сильно, и лопнула кожа на правой щеке. В конце концов пришлось распороть пиджак и брюки по швам, чтобы одеть мертвеца в костюм.

Линь недоумевал, зачем старик рассказывает ему все это.

– Но наши врачи не были полными тупицами, товарищ министр. Прежде чем накачать тело формальдегидом, они сделали его полный восковой слепок. – Высохшие пальцы левой руки указали на саркофаг. – И именно его вы сейчас видите перед собой.

– Это не Мао?

Председатель Госсовета покачал головой:

– Мао больше нет, его нет уже много лет. А это – лишь иллюзия.

* * *

Малоун прошел следом за Кассиопеей и Пау Венем до конца причала. Стефани держалась рядом с ним.

– Ты понимаешь, что это чистой воды безумие, – тихо промолвил он.

– Иван утверждает, что они постоянно пересекают границу незамеченными. Как правило, от побережья на север. Сейчас единственное отличие будет заключаться в том, что половину полета придется совершить над территорией Вьетнама.

– И это должно поднять мне настроение?

Стефани улыбнулась:

– У тебя все получится.

Малоун указал на Пау.

– Брать его с собой – это тоже безумие.

– Он будет вашим проводником.

– Нам нет никакого дела до тех целей, которых добивается Пау. Сомневаюсь, что от него будет какой-либо толк.

– Поскольку ты это знаешь, будь готов.

Малоун покачал головой:

– Мне следовало бы продавать книги.

– Как твое бедро?

– Болит.

– Мне нужно отправить одно сообщение, перед тем как мы отправимся в путь, – окликнула Кассиопея, остановившись на конце причала.

Она уже объяснила, что сосед Льва Соколова согласился взять на себя роль посредника. Сейчас ей нужен был только переносной компьютер, который предоставила Стефани, и канал спутниковой связи, обеспеченный Иваном.

Кассиопея положила компьютер на тонкий брус ограждения, и Малоун помог ей удерживать его в равновесии. Она ввела адрес электронной почты, затем напечатала сообщение.

Я ЧИТАЛА МЫСЛИ МАО, НО НЕ МОГУ НАЙТИ ЕГО СЛОВА ОТНОСИТЕЛЬНО ЕДИНСТВА. НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ МНЕ ПОМОЧЬ?

– Здорово придумано, – одобрительно произнес Малоун.

Он знал, что в Китае Интернет подвергается строгой цензуре. Ограничен доступ к поисковым системам, блогам, дискуссионные странички – все, что позволяет открытый обмен мнениями. Также применялись фильтры, которые просеивали весь поток цифровой информации, входящий и выходящий из страны, в поисках всего подозрительного. В настоящий момент полным ходом шло создание собственного интранета, исключительно для Китая, контролировать который станет гораздо проще. Малоун читал об этом грандиозном предприятии, которое стоило огромных денег и требовало решения сложнейших технических проблем.

– Я взяла «Маленькую красную книжку» и разработала шифр, – объяснила Кассиопея. – Цитаты Мао ни у кого не должны вызвать подозрение. Сосед Соколова обещал регулярно проверять электронную почту.

«Изречения председателя Мао Цзэдуна» – или, как ее окрестили на Западе, «Маленькая красная книжка» – была самой массовой книгой в истории. Общий ее тираж составил почти семь миллиардов экземпляров. В свое время такая книга должна была быть у каждого китайца, но теперь все эти экземпляры стали библиографической редкостью. Малоун купил один экземпляр несколько месяцев назад на ежемесячной букинистической ярмарке в Роскильде, для одного из своих постоянных клиентов.

Компьютер пискнул, извещая о поступлении сообщения.

ЗАДАЧА КАДРОВ И ПАРТИИ – СЛУЖИТЬ НАРОДУ. ЕСЛИ У НИХ В СЕРДЦЕ НЕТ ПОСТОЯННО ИНТЕРЕСОВ НАРОДА, ИХ РАБОТА БЕСПОЛЕЗНА.

Кассиопея встревоженно оглянулась на Малоуна:

– Это неправильный ответ. То есть случилась какая-то неприятность.

– Твой посредник может уточнить, в чем дело? – спросила Стефани.

Кассиопея покачала головой:

– Не сможет, не скомпрометировав себя.

– Она права, – вмешался Пау Вень. – Я сам также использую подобный метод шифрования, общаясь со своими друзьями в Китае. Власти пристально наблюдают за киберпространством.

Малоун передал компьютер Стефани.

– Нам нужно трогаться в путь. Но сначала я хочу кое-что сделать.

Иван вот уже несколько минут разговаривал по сотовому телефону, отойдя в сторону. Малоун приблизился к нему как раз в тот момент, когда он завершил разговор.

– Ты больше ничего не хочешь нам сказать?

– Ты не любишь меня очень, да?

– Даже не знаю. Попробуй сменить душевное состояние, подбери себе новую одежду, сядь на диету, поменяй свою позицию, и тогда, быть может, наши взаимоотношения улучшатся.

– Я имею работу, которую я должен выполнить.

– Как и у меня. Но ты мне мешаешь.

– Я даю тебе самолет и дорогу в Китай.

– Виктор Томас. Где он? Я по нему соскучился.

– Он тоже выполняет работу.

– Мне нужно кое-что узнать, и ты в кои-то веки скажи мне правду.

Иван молча ждал.

– Виктор отправился в Китай, чтобы убить Карла Тана?

– Если представится возможность, это будет очень хорошо.

– И Соколова? Он должен убить и Соколова?

– Совсем нет. Этот мы хотим получить обратно.

– Соколов слишком много знает? Быть может, что-то такое, о чем вы не хотите распространяться?

Иван лишь сверкнул глазами.

– Так я и думал. Похоже, Соколов в Китае не сидел сложа руки. Скажи, если Виктор не сможет вывезти Соколова или если, Боже упаси, мы доберемся до Соколова раньше его, какой у него приказ?

Иван ничего не ответил.

– Опять же, как я и полагал. Я окажу всем нам любезность и никому не скажу о нашем разговоре. – Малоун обвел рукой стоящих на дощатом настиле. – Она не допустит, чтобы с Соколовым случилось что-то плохое.

– Она ничего не решает. Гораздо лучше, когда мы думаем, что Соколов мертвый. Теперь решать должен Виктор.

– Мы позаботимся о том, чтобы он принял правильное решение.

Малоун направился к остальным. Кассиопея уже забралась в кабину гидросамолета. Пау последовал за ней.

– Хитрая бестия, – вполголоса произнес Малоун, обращаясь к Стефани.

– Следи за ним, Коттон.

Малоун указал на Ивана.

– А ты следи за ним.

Он забрался в кабину. Два кожаных кресла стояли рядом. Одно заняла Кассиопея, на скамейке позади устроился Пау. Приборная панель размещалась только слева, поэтому Кассиопее открывался вид в переднее стекло. Застегнув ремни безопасности, Малоун изучил органы управления, отметив, что максимальная скорость составляла около двухсот километров в час. Один топливный бак в днище фюзеляжа, под дверью кабины вмещал триста двадцать литров. Во втором дополнительном баке в хвосте было еще шестьдесят литров. Общая дальность полета около полутора тысяч километров. Достаточно для перелета в один конец, как и сказал Иван. Хотелось надеяться, в этих словах не было скрытого контекста.

– Я так понимаю, ты знаешь, что делаешь? – спросила Кассиопея.

– Учиться никогда не поздно. Например, можно начать сейчас.

Она вопросительно посмотрела на него.

– В чем дело? – спросил Малоун.

– Ты ведь сможешь управлять этой штуковиной, правда? – Ее голос был затуманен сомнением.

Коттон установил ручки газа, отрегулировал состав горючей смеси. Взглянув на положение воздушных заслонок, убедился в том, что они закрыты. Щелчок тумблером – и два двигателя с ревом ожили. Малоун поиграл с составом горючей смеси, до тех пор пока вращение винтов не стало ровным. Затем передвинул рычаги управления рулями высоты и закрылками.

– Без проблем.

Похоже, Кассиопея не разделяла его уверенность.

Гидроплан потихоньку относило в сторону. Схватив штурвал, Малоун направил самолет на открытое пространство, разворачивая его носом к югу, чтобы легкий ветерок, на который он обратил внимание еще на берегу, дул в хвост.

Коттон дал газ, увеличивая мощность двигателей до ста восьмидесяти лошадиных сил.

Гидросамолет заскользил по водной глади. Органы управления сразу же стали тугими, и Малоун крепче стиснул штурвал.

Этот взлет с воды станет для него первым. Ему всегда хотелось выполнить это.

Потребовалось меньше пятисот метров, чтобы крылья поймали воздушный поток и гидросамолет оторвался от воды, медленно и плавно, словно поднятый краном. Впереди простиралось открытое море. Выполнив разворот влево, Малоун взял курс на северо-запад, возвращаясь к береговой линии. Самолет откликался на органы управления довольно вяло, однако никаких проблем это не должно было создать. Малоун напомнил себе, что это не «Орион П-3», и даже не «Сессна» или «Бичкрафт». Этот крылатый танк был предназначен лишь для коротких перелетов над морем.

– Взгляни на карту, – обратился Коттон к Кассиопее.

Та послушно уткнулась в карту.

– Нам придется лететь до цели, сверяясь с наземными ориентирами, – дал ясно понять Малоун.

– Это при условии, что карта верна.

– Не беспокойтесь, – произнес у нее над ухом Пау. – Эту часть Вьетнама и Китая я знаю хорошо. Я доведу нас до места.

* * *

Линь Йон пристально смотрел в лицо председателя Госсовета, стараясь определить, кто этот человек – друг или враг. Он поймал себя на том, что теряется в догадках на этот счет.

– Вы видите перед собой восковую копию, которая была сделана перед тем, как тело председателя подвергли бальзамированию. Само тело давным-давно истлело и в соответствии с пожеланиями Мао было сожжено, превращено в пепел.

– Тогда к чему весь этот помпезный мемориал?

– Хороший вопрос, и я сам неоднократно задаю его себе. Самый простой ответ – этого хотят люди.

– Не думаю, что такое положение дел сохраняется и сейчас, – не удержался Линь.

– Вполне вероятно, вы правы. Вот что печально в нашем отношении к собственному прошлому. У нас нет преемственности. Лишь сменяющие друг друга династии, каждая из которых приходит к власти со своей собственной программой, отметающей все то, что было прежде, и народ ее приветствует; однако вскоре и она погрязает в коррупции так же, как ее предшественники. Почему наше будущее должно быть другим?

– Вы говорите совсем как Пау Вень.

– Я же говорил вам, что в свое время мы были с ним очень близки. Но затем времена изменились, и наши пути разошлись. Пау повернул в одну сторону, я – в другую.

Линю стало не по себе. Он привык к тому, что управляет ситуацией, зная вопросы и ответы. Но только не сейчас. Другие опередили его на много ходов. Поэтому Линь спросил то, что действительно хотел знать:

– Почему я проиграю борьбу Карлу Тану?

– Потому что вы даже не догадываетесь о тех неприятностях, которые подстерегают вас со всех сторон.

– То же самое говорил Пау Вень.

– Я хочу узнать одну вещь. Если я почувствую, что ты лжешь или говоришь то, что я хочу услышать, это будет наш последний разговор.

Линю совсем не понравилось, что его отчитывают, как школьника, но он понимал, что этот старик не поднялся бы на вершину политического олимпа, если бы не был умен. Поэтому он приготовился дать искренний ответ.

– Как ты поступишь с Китаем, если займешь мое место?

Линь думал над ответом на этот вопрос с тех самых пор, как его вчера задал ему Пау Вень.

– Во-первых, я отделю коммунистическую партию от правительства. Это слияние является корнем коррупции, поразившей все наше общество. Далее, будет реформирована система подбора кадров. Человека станут назначать на должность в соответствии с его заслугами, а не по протекции. Возрастет роль Государственного народного совета и народных советов на местах. Нужно услышать голос народа. И, наконец, необходимо установить главенство закона, а это означает, что юридическая система должна стать независимой и дееспособной. Начиная с сорок девятого года мы приняли пять конституций – и не обращали внимания ни на одну из них.

– Ты прав, – согласился председатель Госсовета. – Авторитет партии был подорван нерациональной политикой, коррупцией и неспособностью предвидеть будущее. В настоящий момент – и это вызывает у меня наибольшее опасение – в случае нашего падения только военные способны взять власть в свои руки. Понимаю, что ты сам из кадровых военных, но государство долго не просуществует в роли марионетки.

– Тут нет никаких сомнений. Три миллиона солдат под началом семи командующих округами, одним из которых в свое время был я, не смогут управлять страной. Необходимо находить и выдвигать тех, кто обладает компетентностью, навыками управления и деловой хваткой. Тот черепаший шаг, каким претворяются в жизнь наши решения, приносит неисчислимые бедствия.

– Ты хочешь демократию?

Этот вопрос был задан шепотом.

– Это неизбежно. В какой-либо форме. Не западную, однако без основ демократии не обойтись. Появился новый средний класс. Умный. Эти люди слушают не только правительство, но и друг друга. Пока что они послушны, однако такое положение дел обязательно изменится. Во что бы то ни стало необходимо отменить «гуанси». Вот в чем корень всех наших бед.

Принцип «главное не то, что ты знаешь, а то, с кем ты знаком» лежал в основе коррупции. Гуанси полностью определялся связями, вынуждая предпринимателей связываться с правительственными и партийными функционерами, отплачивая всевозможными «любезностями» за оказанные услуги. Эта порочная система, укоренившаяся так глубоко, что буквально стала неотъемлемой частью государственных структур, приводила к тесному слиянию денег и власти без какой-либо оглядки на моральные принципы.

Председатель Госсовета кивнул:

– Эту систему следует искоренить. Мне это уже не по силам. Однако крепнет молодежь, растет значение личности. Философия Мао умерла. – Пауза. – Слава богу.

– В эпоху мгновенной обработки текстов, повсеместного распространения Интернета и сотовых телефонов малейший случай коррупции способен породить массовые волнения, – заметил Линь. – Мне несколько раз доводилось видеть, как мы были на волосок от этого. Терпение людей на пределе.

– Дни слепого повиновения остались в прошлом. Помню, однажды, когда я был еще совсем молодым, мы решили показать свою любовь к Мао и отправились к реке. Нам много раз говорили, как Мао переплывал Янцзы, и мы решили повторить то же самое. Тысячи молодых людей бросились в реку. Нас было так много, что плыть оказалось невозможно. В тесноте никто не мог шевелить руками. Река напоминала суп, и наши головы болтались в воде, как пельмени. – Старик помолчал. – Сотни утонули в тот день. В том числе моя жена.

Линь не знал, что на это сказать. Он уже давно заметил, что многие из старшего поколения отказывались открыто говорить о трех десятилетиях, прошедших между 1949 годом и смертью Мао. Оглушенные случившимся, они не хотели вспоминать боль и разочарование и упоминали ту эпоху мимоходом, словно речь шла о погоде, или шепотом, чтобы никто не услышал.

У Линя было достаточно собственных горьких воспоминаний. Пау Вень напомнил ему о площади Тяньаньмэнь, 4 июня 1989 года, судя по всему, зная, что Линь там был.

Он часто вспоминал тот день, решительно изменивший всю его жизнь.

– Где мой сын? – спросила женщина.

Линь не мог ей ничего ответить. Он охранял один сектор огромной площади. Дивизия, в которой служил Линь, получила приказ обеспечить защиту периметра Тяньаньмэнь.

Зачистка началась вчера. Площадь была уже в основном освобождена от протестующих, однако в воздухе до сих пор стояло зловоние мусора и смерти. Начиная с апреля, сюда подходили все новые и новые люди, пока, наконец, их не собралось на брусчатке больше миллиона. Беспорядки начали студенты, но к концу основную часть толпы составляли безработные, протестующие против двузначной инфляции и коррупции, поразившей все общество. Всю последнюю неделю Линь находился здесь, направленный командиром дивизии следить за агитаторами, однако он поймал себя на том, что в первую очередь слушает их.

– Вы должны уйти, – сказал Линь женщине.

– Мой сын был там. Я должна его найти.

Она была среднего возраста, на добрых двадцать лет старше Линя. Ее глаза светились скорбью, познать которую может только мать. Мать самого Линя ради сына пошла бы на все. Его родители бросили вызов правилу «одна семья – один ребенок» и завели четверых детей, что легло на семью тяжелым грузом. Линь был третьим в семье, в определенном смысле разочарованием для своих родителей: школу он терпеть не мог, учился плохо, вечно с ним происходили всяческие неприятности. Когда Линь завалил государственный экзамен на право получения высшего образования, его будущее стало ясным.

Армия.

Там он нашел дом и цель: служить родине, защищать Мао.

Ему казалось, что жизнь его наконец обрела очертания.

Так продолжалось до позапрошлого дня.

27-я и 28-я дивизии, переброшенные из провинции – так как власти опасались, что местные войска могут сочувствовать митингующим, – мирно вытеснили большую часть толпы с площади. Солдаты, преимущественно безоружные, двигались в пешем строю и рассеивали демонстрантов слезоточивым газом. В основном люди расходились без сопротивления.

Осталось ядро численностью около пяти тысяч человек.

Использовав опрокинутые и сожженные автобусы для строительства баррикад, они забросали солдат палками и камнями. Были вызваны танки, но протестующие напали и на них. Им удалось поджечь одну бронированную машину, и в ней погибли два члена экипажа.

И тут все изменилось.

Прошлой ночью солдаты вернулись, вооруженные автоматами с примкнутыми штыками, в сопровождении танков. Стрельба бушевала на протяжении нескольких часов. Гибли и солдаты, и демонстранты. Линь находился там, на границе площади, в оцеплении, а солдаты 27-й и 28-й дивизий вершили отмщение.

Все предыдущие приказы не открывать огонь были отменены.

Рикши и велосипедисты метались в самой гуще столпотворения, подбирая раненых и пытаясь отвезти их в больницы. Людей били прикладами, кололи штыками, убивали выстрелами. Танки крушили тела и машины.

Линь попытался было считать убитых, но быстро сбился со счета.

Родители начали подходить несколько часов назад, протискиваясь к опустевшей площади. Всех их предупреждали, они останавливались, и многие повернули назад. Но некоторые, такие как эта мать, стоявшая сейчас перед Линем, отказались уходить.

– Вы должны уйти отсюда, – мягко повторил Линь.

Женщина посмотрела на знаки различия.

– Товарищ капитан, мой сын одних с вами лет. Он был на площади с самого начала. Услышав о том, что здесь происходит, я поспешила сюда. Надеюсь, вы меня понимаете. Разрешите мне его поискать.

– Площадь пуста, – ответил Линь. – Его там нет.

– Там есть тела, – дрогнувшим голосом произнесла женщина.

И это действительно было так. Они лежали, сваленные словно бревна, подальше от людских глаз, всего в какой-нибудь сотне метров отсюда. Линю и его людям был дан приказ никого к ним не пропускать. От них избавятся с наступлением темноты, отвезут и похоронят в братской могиле, так, чтобы никто не смог сосчитать количество жертв.

– Вы должны уйти, – снова приказал Линь.

Вскинув руку, женщина оттолкнула его в сторону и пошла вперед, в ту зону, которую должны были охранять люди Линя. Она напомнила ему его собственную мать, научившую его плавать, кататься на велосипеде, водить грузовик. Любящая душа, думавшая только о том, как вырастить четырех своих детей.

Прежде чем Линь успел остановить женщину, один из солдат сорвал с плеча автомат, навел его и выстрелил.

Пуля с глухим стуком ударила женщину в спину.

Ее тело дернулось вперед и повалилось лицом вниз на асфальт.

Переполненный яростью, Линь выхватил пистолет и направил его на солдата.

– Вы предупредили ее не проходить дальше. Я все слышал. Она вас не послушалась. Я выполнял приказ.

Солдат невозмутимо смотрел на него. В его глазах не было ни тени страха.

– Мы не убиваем безоружных женщин, – раздельно произнес Линь.

– Мы делаем то, что нам приказывают.

И тот солдат был прав. Народно-освободительная армия делала то, что ей приказывали, в том числе убивала безоружных людей. И по сей день никто не мог сказать, сколько человек было убито на площади Тяньаньмынь и в последующие недели. Несколько сот? Тысяч? Десятков тысяч?

Линь со всей уверенностью мог сказать только то, что эта женщина лишилась своей жизни.

Мать.

– Мы вели себя глупо, – медленно произнес председатель Госсовета. – Сколько же безумств мы совершили во имя Мао…

 

Глава 44

Ланьчжоу, Китай

Карл Тан с удовлетворением отметил, что здание оцеплено. Он приказал своим людям захватить нефтехимическую лабораторию, отправить домой всех тех, кто не имел непосредственного отношения к исследованиям, и больше никого не пускать. К счастью, всего в здании работали около десяти человек, по большей части секретари и помощники. Из двух ученых в живых оставался только один.

Лев Соколов.

Иммигранта из России доставили сюда из города еще вчера, после того как врач обработал его раны. Крысы оставили свой след, в физическом и психологическом плане. Смерть Соколова оставалась в повестке дня, однако сделать это можно будет только тогда, когда Тан выяснит все, что ему нужно. От Цзинь Чжао не удалось добиться ничего – помимо того, что Лев Соколов нашел доказательства.

Но какие?

Соколов стоял, обхватив рукой живот, перетянутый, как было известно Тану, бинтами. Тан указал на стол из нержавеющей стали и запечатанный сосуд на нем.

– Это образец нефти, добытый вчера из скважины в западной части провинции Ганьсу. По моему приказу эту скважину пробурили именно там, где древние добывали нефть во времена первого императора. – От него не укрылась искорка заинтересованности, сверкнувшая в глазах Соколова. – Как и предполагал Чжао. Полагаю, тебе все это известно. А теперь расскажи, что обнаружил ты. Чжао сказал, ты выделил маркер.

Соколов кивнул:

– Метод позволяет получить убедительный ответ.

Великолепно.

– В мире активно добывают нефть на протяжении чуть больше двухсот лет, – продолжал Соколов, говоря тихим ровным голосом. – Биотическая нефть, ископаемое топливо располагается недалеко от поверхности земли. Ее легко добывать, и мы выкачали почти все.

– Откуда тебе это известно?

– Потому что я протестировал образцы нефти из всех месторождений на планете. В Европе есть специальное хранилище, где собраны они все. Ни один из этих образцов не содержит ископаемое горючее.

– Ты так и не объяснил, как это можно проверить.

– Абиогенная нефть выглядит внешне, пахнет и ведет себя абсолютно так же, как и биогенная нефть. Единственное отличие заключается только в том, что до нее приходится бурить значительно глубже. Но я даже не уверен, что это по-прежнему имеет какое-либо значение. Где мой мальчик? Верните его.

– Ты его получишь. После того как я получу то, что хочу.

– Вы лжете.

Тан пожал плечами:

– Я являюсь единственной ниточкой, ведущей к твоему сыну. В настоящее время он просто один из тысяч маленьких мальчиков, бесследно исчезающих каждый год. Официально проблемы просто не существует. Ты понимаешь? Твоего сына не существует.

На лице русского отобразилась полная безнадежность.

– Биотической нефти больше нет, – тихо продолжал Соколов. – Когда-то ее было предостаточно. Образованная из разложившихся органических останков, она располагалась неглубоко под землей, ее было легко добывать. Но по мере того как ископаемое горючее выкачивали из-под земли, планета восполняла некоторые источники нефтью, образованной глубоко под корой. Далеко не все месторождения восполняются. В некоторых случаях абиотическая нефть просто не может подниматься из глубины на место биогенного горючего. Поэтому такие месторождения иссякают. Другие располагаются над трещинами, по которым из недр сочится абиогенная нефть.

В голове Тана зародилось множество вопросов. Две тысячи двести лет назад нефть впервые была обнаружена в провинции Ганьсу. Через двести лет месторождение иссякло. В свое время Тан изучал геологию и знал, что в том районе трещины уходят далеко вглубь – каналы в породе, по которым находящаяся под давлением нефть может легко подниматься вверх. Цзинь Чжао выдвинул теорию, что абиогенная нефть могла подняться из глубины и снова наполнить месторождение в Ганьсу.

– Откуда такая уверенность, что месторождение в Ганьсу просто не содержало больше нефти, чем считалось прежде?

Похоже, Соколова мучила боль. Дышал он с трудом, уставившись в пол.

– Для тебя единственная возможность снова увидеть сына заключается в том, чтобы сотрудничать со мной, – ясно дал понять Тан.

Русский покачал головой:

– Больше я вам ничего не скажу.

Сунув руку в карман, Тан достал сотовый телефон и набрал номер. Когда ему ответили, он спросил:

– Мальчик рядом?

– Могу его привести.

– Приведи.

Тан посмотрел Соколову в лицо.

– Он здесь, – послышался голос в телефоне.

– Дай ему трубку.

Тан протянул телефон Соколову, но тот отказался взять аппарат.

– Твой сын хочет с тобой говорить, – сказал Тан.

Боевой пыл русского мгновенно выдохся. Рука его медленно поднялась к телефону.

Покачав головой, Тан включил громкоговорящую связь.

Послышался возбужденный голос, детский, высокий, спросивший, здесь ли папа. Отчетливо. Узнав голос, Соколов открыл было рот, собираясь говорить, но Тан ткнул другую кнопку, отключая микрофон.

– Нет. – Вернув телефон к своему уху, он включил микрофон. – Оставайся на линии, – приказал он своему помощнику на другом конце. – Если в ближайшую минуту товарищ Соколов не скажет мне то, что я хочу знать, убей мальчишку.

– Вы не сможете! – воскликнул Соколов. – За что?

– Я перепробовал убеждение, пытку, и мне показалось, что мы достигли взаимопонимания. Однако ты продолжаешь упрямиться. Поэтому я убью твоего сына и найду то, что мне нужно, где-нибудь в другом месте.

– Никакого другого места нет. Я единственный, кто знает этот метод.

– Ты должен был оставить записи.

Соколов покачал головой:

– Я все держу у себя в голове.

– У меня больше нет времени, чтобы добиваться твоего сотрудничества. И без тебя дел невпроворот. Решай!

Над головой медленно вращался вентилятор с железными лопастями, с трудом шевеля душный воздух лаборатории. На лице геохимика отразилось отчаяние. Он кивнул.

– Держите мальчишку под рукой, – распорядился Тан по телефону. – Возможно, я перезвоню через несколько минут.

Завершив разговор, он стал ждать, когда Соколов заговорит.

– Если образец на столе содержит маркер, – наконец сказал ученый, – это станет доказательством того, что нефть имеет абиогенное происхождение.

– Какой маркер?

– Адамантины.

Тан еще никогда не слышал этот термин.

– Размером меньше длины волны видимого света, – продолжал Соколов. – Крошечные алмазные крупинки, которые находятся в нефти, образовавшейся глубоко под земной корой под воздействием высокой температуры и высокого давления. Миллиона таких частиц с трудом хватит, чтобы покрыть булавочную головку. Однако я их обнаружил – и дал им наименование. Адамантины. От греческого «адамант», что значит «алмаз».

Уловив в голосе ученого гордость, Тан пропустил ее мимо ушей и спросил:

– Как ты их обнаружил?

– При нагревании нефти до четырехсот пятидесяти градусов по Цельсию испаряются все химические вещества, входящие в ее состав. Остаются только адамантины, которые видны при рентгеноскопии.

Тан по достоинству оценил нетрадиционный подход.

– Они имеют форму палочек, дисков и даже спиралей, их никогда не бывает в биогенной нефти, – продолжал русский. – Алмазы могут образовываться только глубоко в мантии. Их присутствие является убедительным доказательством абиогенного происхождения нефти.

– А почему ты думаешь, что это земля производит нефть?

– Вот здесь, в этой самой лаборатории, я нагревал мрамор, окись железа и воду до полутора тысяч градусов по Цельсию при давлении, в пятьдесят тысяч раз превышающем атмосферное, воспроизводя условия, существующие в ста милях под землей. И каждый раз у меня получались метан и октан.

Тан сразу осознал значение этого эксперимента. Метан является основной составляющей природного газа, а молекулярный углеводород октан в большом количестве содержится в сырой нефти. Если оба эти вещества можно получить в лаборатории, они могут образовываться естественным путем, вместе с нефтью.

– Русским это известно, ведь так? – спросил Тан.

– Руководствуясь этой теорией, я лично обнаружил восемьдесят месторождений в Каспийском море. Кое-кто до сих пор сомневается в ней, но в целом мои бывшие соотечественники убеждены в том, что нефть имеет абиогенное происхождение.

– Однако доказательств у них нет.

Соколов покачал головой:

– Я покинул Россию до того, как обнаружил адамантины. Это открытие мы с Чжао совершили здесь.

– То есть русские работают, опираясь на недоказанную теорию?

– Вот почему они предпочитают громко не говорить об этом.

«И вот почему, – подумал Тан, – работы Соколова их так интересуют». Несомненно, они хотят вернуть ученого на родину. Быть может, даже заставить умолкнуть навеки. Слава богу, Виктор Томас держал его в курсе относительно каждого шага русских. Но, ни словом не обмолвившись об этой интриге, Тан спросил:

– И вот почему русские так усиленно поддерживают миф о конечности запасов нефти?

– Зная о том, что нефть неиссякаема, они со смехом смотрят на то, как весь мир платит за нее бешеные деньги.

– Но при этом русские действуют осторожно, так как у них нет доказательств справедливости их теории.

– Что совершенно понятно. У них нет того, что есть у вас. Достоверный образец из месторождения, где нефть качали еще в глубокой древности. Такой образец может быть только в Китае. – Голос ученого наполнился отвращением. – Это единственное место на земле, где человек добывал нефть две тысячи лет назад.

У Тана в груди шевельнулась гордость за свою родину.

Соколов указал на стол:

– Если в этом образце присутствуют адамантины, значит, нефть является абиогенной. И для сравнения нужен только другой образец нефти, добытой из того же месторождения, но только много столетий назад. Для доказательства теории второй образец должен быть биогенным, не содержащим адамантинов.

Тан оценил простоту уравнения. Биотическая нефть, выкачанная через скважину, сменилась абиогенной нефтью. И месторождение в Ганьсу, вероятно, единственное место на земле, где возможно провести такое сравнение. Все дошедшие до нашего времени исторические хроники свидетельствуют о том, что первые старатели бурили скважины две тысячи лет назад исключительно неподалеку от той шахты в Ганьсу. Любая нефть, сохранившаяся с тех времен, обязательно должна быть именно из этого месторождения.

И теперь нужен только достоверный образец этой нефти.

– Вы сказали, что светильник пропал, – сказал Соколов. – Вместе с нефтью. Так где же мы достанем образец для сравнения?

– Не беспокойтесь, товарищ Соколов. Я уже распорядился обеспечить такой образец, и скоро вы его получите.

 

Глава 45

Пекин

Линь Йон понимал, что председатель Госсовета изъясняется столь уклончиво умышленно, для того чтобы постоянно держать слушателя в напряжении. В прошлом их всегда разделял письменный стол, на который ложились отчеты о следствиях, вызывавшие лишь мимолетный интерес и немногословные замечания. Но этот разговор был другим.

– Я помню время, – продолжал старик, – когда на окнах всех автобусов были наклеены плакаты с изречениями и фотографиями Мао. То же самое с витринами магазинов. По радио транслировались только революционная музыка, изречения Мао и официальные известия. В кинотеатрах показывали, как Мао приветствует красную гвардию. Даже оперы и балеты были на революционную тематику. Все мы постоянно носили с собой книгу цитат Великого Кормчего, потому что в любой момент каждого могли попросить прочитать отрывок.

Тихий голос председателя Госсовета был проникнут скорбью, словно воспоминания причиняли ему горькую боль.

– «Служить народу». Вот к чему призывал Мао. На самом же деле все служили ему. И это здание доказывает то, что мы по-прежнему ему служим.

Линь начинал понимать, зачем они здесь.

– Нашей слабостью является гегемония, – продолжал председатель Госсовета. – Это внутреннее нежелание работать заодно с какой-либо иностранной державой, даже если это не таит никакой угрозы. Гегемония – это естественное проявление нашего тоталитаризма, точно так же, как мирные взаимоотношения являются проявлением демократии. Мы всегда считали себя географическим и геополитическим центром мира. На протяжении столетий и особенно после сорок девятого года единственной целью нашей внешней политики было господство над нашими соседями, а впоследствии и над всем миром.

– Но это же абсолютно выходит за рамки наших возможностей.

– Нам с вами это известно, но знает ли это остальной мир? Я хорошо помню, как в семьдесят первом году к нам приезжал Киссинджер с тайной миссией заложить основы для возобновления контакта между Соединенными Штатами и Китаем. Постоянное использование слова «гегемония» ставило в тупик американских переводчиков. Они не могли точно передать его значение. Эта концепция была им неизвестна. – Председатель Госсовета указал на саркофаг. – Тогда Мао сказал: «Китай встал». Он говорил всему миру, что ни один посторонний больше не будет повелевать нами. Боюсь, однако, что никто его не слушал.

– На нас испокон веков не обращали внимание, – сказал Линь. – Нас считали отсталыми, дремучими. Хуже того, диктатурой, подавляющей любое инакомыслие.

– В чем мы сами виноваты. Мы ничего не сделали, чтобы исправить такое представление о себе. Казалось, мы наслаждались тем, что предстаем перед всем миром в дурном свете.

Линь был озадачен.

– Почему вы настроены столь цинично?

– Я просто говорю правду – которая, подозреваю, тебе и так хорошо известна. Демократия является заклятым врагом гегемонии. Распределение власти среди избранных должностных лиц, вместо того чтобы сосредоточить ее в руках правителя, дать народу силу, вместо того чтобы его подавлять, – эти концепции выходят за рамки нашего понимания.

– Но так больше не может продолжаться.

– Я вспоминаю пятидесятые, когда Мао был в зените своего могущества. Рисовались карты, на которых наши границы отодвигались далеко на север, юг и запад, к нам присоединялись земли, которые нам не принадлежали. Эти карты раздавались государственным служащим, чтобы побудить их мыслить грандиозными масштабами. И это приносило свои плоды. Мы вмешались в войну в Корее, вторглись в Тибет, бомбардировали острова Цзиньмэнь, воевали с Индией и помогали Вьетнаму, и всё с намерением установить господство над этими странами. – Старик помолчал. – Сейчас под нашим контролем остается только Тибет, да и то наша власть там хрупкая, держится исключительно на силе.

Линь вспомнил слова Пау.

– Вы хотите сказать, что нам следовало забыть о национальной гордости?

– Похоже, ничего, кроме гордости, у нас нет. Мы – самая древняя цивилизация на земле, однако посмотри на нас. Нам нечем похвастаться, за исключением своих бесчисленных непреодолимых проблем. Боюсь, Олимпийские игры в Пекине оказали на нас такое же действие, как в свое время и те карты. Все это подталкивает честолюбивых правительственных чиновников совершать глупости. – Впервые голос старика ощетинился яростью, и глаза гневно блеснули. – Мы помним мелкие обиды, которые случились десятилетия и даже столетия назад. Хватаясь за любой предлог, мы спешим отомстить за них, какими бы пустяковыми они ни были. Это смешно, и этот глупый вздор обусловит наше падение.

– Не все думают так, – возразил Линь.

Председатель Госсовета кивнул:

– Знаю. Только старики. Но нас пока что еще много, и есть молодежь, готовая сыграть на наших страхах.

Линь понимал, к кому именно относится это замечание.

– Мао лежит здесь, – продолжал председатель Госсовета, – чтобы мы могли ему поклоняться. Восковая фигура вождя-неудачника. Иллюзия. Однако полтора миллиарда китайцев по-прежнему его боготворят.

– Я не отношусь к их числу. – Линь почувствовал в себе силы сделать это заявление.

– И не надо. Никогда.

Линь ничего не сказал.

– Такие люди, как Карл Тан, представляют угрозу для всех нас, – продолжал старик. – Они будут выступать за насильственное присоединение Тайваня, а затем и всего региона Южно-Китайского моря. Потом они захотят присоединить Вьетнам, Лаос, Таиланд, Камбоджу, Бирму и даже Корею. Наше былое величие, обретенное вновь.

Впервые Линь прочувствовал в полной степени грандиозность предстоящей схватки. Он сказал:

– И в процессе этого они уничтожат нас. А окружающий мир не будет смотреть на это сложа руки.

– Я поддерживал кое-какой порядок, – сказал председатель Госсовета. – Я понимал, что не могу ничего изменить, и старался удержать все как есть до тех пор, пока не придет мой преемник. Этот человек будет в лучшем положении, для того чтобы осуществить перемены. Вы готовы, товарищ министр, стать этим человеком?

Если бы этот вопрос ему задали три дня назад, Линь без раздумий ответил бы, что готов. Но теперь он не был в этом уверен, и глаза выдали его сомнение.

Кивнув, старик сказал:

– Нет ничего плохого в том, чтобы бояться. Страх делает человека скромным, а смирение ведет к мудрости. Вот чего недостает Карлу Тану. Вот в чем его слабость.

Последовало несколько мгновений молчания. Линь предостерег себя быть осторожнее со словами, вспомнив еще один факт, связанный с Мао.

Кампания «сотни цветов».

Период в середине пятидесятых, когда была разрешена открытая критика правительства, поощрялись новые решения и предложения, и хлынули миллионы писем. Со временем в студенческих городках стали появляться листовки, начались митинги, публиковались статьи с призывом перехода к демократии.

Однако на самом деле это была политическая ловушка, ловкий ход, нацеленный на то, чтобы выявить инакомыслящих. Больше полумиллиона человек были арестованы, подвергнуты пыткам и казнены.

– Тебе известно о евнухах? – вдруг спросил председатель Госсовета, застигнув Линя врасплох.

Министр кивнул.

– Мы вместе с Пау Венем готовились к посвящению в «Ба». Мы прошли обязательный двухлетний курс обучения и медитации. Нас обоих раздели догола, и животы нам перетянули бинтами; наши тела омыли водой с растворенным перцем. Я держал Пау, когда он подвергался оскоплению, чувствовал, как дрожат его ноги, видел у него на лице страдания. Он с честью принял это истязание. – Старик понизил голос до едва различимого шепота. – Однако когда пришел мой черед и наставник спросил у меня, буду ли я сожалеть о том, что случится, я ответил «да».

Линь смотрел на него, не в силах поверить своим ушам.

– Я испугался. Перед лицом того, что должно было произойти, я вдруг почувствовал, что нож – это не моя судьба.

– И вы были правы.

На сморщенном лице появилось усталое выражение.

– Возможно. Но знай, что те, кто может лечь под нож и не издать ни звука, обладают силой, какую мы с тобой не можем себе даже представить.

Линь и сам уже пришел к такому же выводу.

– Официальная точка зрения партии гласит, что Мао был на семьдесят процентов прав и на тридцать – не прав. Но никто никогда не определял, в чем именно он был прав, а в чем ошибался. – Из тонких старческих губ вырвался смешок. – Какие же мы дураки. – Председатель Госсовета указал на тело Мао. – Он якобы лежит на черном камне с горы Тайшань, в соответствии с тем, что написал в «Ши цзи» Сыма Цянь: «Жизнь человека может быть тяжелее горы Тай или легче гусиного перышка». Ты должен принять решение, Линь Йон. Какой будет твоя жизнь?

* * *

Малоун держал высоту приблизительно пять тысяч футов. Он ни за что не мог предположить, что ему предстоит свободно лететь в воздушном пространстве Вьетнама. Внизу простирались зазубренные скалы и пологие холмы, многие из которых были исполосованы террасами рисовых полей, поднимающихся над сочной зеленью долин, укутанных покрывалом тумана.

– Мы подлетаем к границе, – предупредила Кассиопея, внимательно изучая карту, полученную от Ивана.

– Администрация Юннаня, – вмешался Пау Вень, – поддерживает хорошие отношения со всеми своими соседями. Провинция граничит не только с Вьетнамом, но также с Лаосом и Бирмой. До Пекина далеко, поэтому на первый план выходят местные заботы.

– Надеюсь, это по-прежнему так, – пробормотал Малоун. – С оружием у нас не густо.

– Во времена чисток Мао многие бежали в Юннань. Труднодоступный характер местности служил определенной защитой. И к северу, уже в Китае ландшафт будет оставаться таким же, как то, что мы сейчас видим под собой.

Иван посоветовал лететь вдоль железной дороги Куньмин – Хайфон, которую в начале двадцатого столетия французы проложили через Вьетнам и дальше в Китай, до крупных городов Гэцзю и Кайюань.

– Вам часто приходится работать вместе с русскими? – спросил Пау.

– Не очень.

– Каков их интерес во всем этом?

– Так мы вам и сказали, – усмехнулась Кассиопея, оборачиваясь к нему. – Как насчет такой сделки? Вы нам говорите, зачем возвращаетесь на родину, а мы раскрываем вам, что здесь делают русские.

– Я возвращаюсь в Китай, чтобы предотвратить революцию.

– Скорее, чтобы ее разжечь, – заметила Кассиопея.

– Вы всегда ведете себя так агрессивно?

– А вы всегда такой двуличный?

– По-видимому, вам ничего не известно о гуаньси.

– В таком случае просветите меня.

– На протяжении всей нашей истории, чтобы пережить тяжелые времена, китайцы полагались в первую очередь на друзей и родственников. На тех, кто благодаря своему положению может оказать помощь. Это называется «цзу ху мень» – «с заднего входа». Конечно, если услуга оказана, тот, кто ее получил, обязан отплатить. Это поддерживает гуаньси в равновесии.

– И не дает вам направить нас навстречу катастрофе, – добавила Кассиопея.

– Я вам не враг. Под это определение попадает Карл Тан.

– Вижу впереди границу! – воскликнул Малоун.

Кассиопея вернула свое внимание к тому, что происходило за стеклом кабины.

Извивающаяся железнодорожная линия уходила на север, пересекая шоссе, которое, по словам Ивана, соединяло Китай и Вьетнам. Шоссе отклонялось на запад, железная дорога шла прямо на север. Через пограничную реку Хонгхо был перекинут мост, запруженный машинами, остановившимися на пограничном посту.

Малоун снизился до тысячи футов.

– Ну, вот мы и в Китае.

 

Глава 46

Линь Йон ворвался в здание Комитета партийного контроля, благоразумно построенного вдали от обнесенного стеной комплекса Чжоннанхай, расположенных в центре Пекина дворцов и административных зданий, в которых разместились высшие правительственные и партийные органы Китайской Народной Республики. Встреча с председателем Госсовета очень встревожила Линя. Он ничего не понимал. Все перевернулось с ног на голову. Его раздирали сомнения, он задыхался в бурлящем облаке незнакомых чувств. Ему не давал покоя вопрос председателя Госсовета.

Чем будет измеряться его жизнь?

Силой или слабостью?

Линь позвонил еще из машины и приказал, чтобы весь его аппарат собрался в конференц-зале. Ему были нужны союзники, а не предатели, и сейчас настало время выяснить, кто есть кто.

Четырнадцать человек ждали в зале. Девять мужчин и пять женщин. Линь поднял руку, успокаивая возбужденные голоса, и тотчас же отпустил всех женщин. После чего приказал мужчинам:

– Снимайте штаны.

Все изумленно уставились на него.

Достав пистолет, Линь направил его на своих помощников.

– Дважды повторять я не буду.

* * *

Кассиопея смотрела на проплывающий внизу горный ландшафт. Солнечные лучи прогревали разреженный воздух. Гидросамолет уже больше часа без каких-либо происшествий летел в воздушном пространстве Китая. Украдкой взглянув на Малоуна, Кассиопея обрадовалась, что летит вместе с ним. Хотя Виктор Томас дважды спас ей жизнь, она доверяла Коттону.

Безоговорочно.

Он поспешил в Бельгию по первому ее зову, а это что-то значило.

Кассиопея редко подпускала к себе мужчин близко, предпочитая сдерживать свои чувства. Как-то раз она прочитала, что женщин, воспитанных сильными отцами, тянет к сильным мужчинам, а Малоун определенно напоминал ей ее отца. Гигант бизнеса, миллиардер, сколотивший состояние собственными руками, он обладал влиянием и в Европе, и в Африке. У него было много общего с Хенриком Торвальдсеном, которым Кассиопея восхищалась, хотя призналась она себе в этом только после того, как его не стало в живых. Казалось, смерть отнимала у нее всех, кого она любила. У Кассиопеи были свежи в памяти мысли о собственной кончине, что так живо показало случившееся в музее. Какое решающее мгновение… Не за горами тот день, когда ей стукнет сорок. У нее не было ни мужа, ни детей – никого, с кем можно поделиться самым сокровенным. Она жила одна в старинном французском особняке, полностью посвятив свою жизнь помощи другим.

Не обращая внимания на собственные нужды?

Быть может, пришло время изменить такое положение вещей.

Кассиопея неизменно с нетерпением ждала встреч с Коттоном и испытывала разочарование, когда они расставались. Неужели она втайне от себя пыталась найти замену своему отцу, единственному мужчине в ее жизни, которому она всегда с готовностью подчинялась? Нет. Это объяснение было бы слишком простым. Ее мать сказала бы, что мужчины подобны полю – они требуют тщательной обработки и ежедневного ухода, и все это в надежде на то, что когда-нибудь они принесут урожай. Довольно циничный подход.

Самой Кассиопее он ничего не дал.

Вот она летит на крошечном самолете вдоль южной границы Китая, направляясь бог знает куда. Сто́ит ли дело того? Если она найдет сына Льва Соколова – стоит.

А если не найдет?

Ей не хотелось думать о неудаче.

Поэтому Кассиопея облегчала свое беспокойство мыслями о Коттоне и о том, что она, возможно, нашла что-то для самой себя.

Что-то очень нужное.

Наконец.

* * *

Линь Йон с удовлетворением отметил, что никто из его ближайшего окружения не является предателем. Вспомнив слова Пау Веня про успехи современной фармацевтики, скрывающей последствия кастрации, он воспользовался единственным методом, способным дать гарантированный результат. Линь также приказал своему первому помощнику незамедлительно провести осмотр всех мужчин, работающих в здании. А сам он тем временем заново просмотрел информацию, собранную его помощниками за последний день.

В материалах служб безопасности не было абсолютно никаких упоминаний о тайной организации под названием «Ба». Эти материалы включали в себя допросы задержанных, показания свидетелей, сводки происшествий, статьи, опубликованные в средствах массовой информации, – все то, что не имело грифа секретности. В архивах содержались миллионы документов, многие из которых уже были переведены в цифровой вид, что делало возможным достаточно быстрый поиск. Изучая прошлое, помощники Линя разыскали множество материалов, подтверждающих все то, что Пау Вень рассказал про братство, выросшее из древнего движения легистов и предположительно прекратившее существование в XVII веке.

Ничто не указывало на то, что организация существует в настоящее время.

Линь распорядился составить досье на Пау Веня, однако в официальных архивах ничто не указывало на связь Пау, председателя Госсовета и Карла Тана.

Однако эта связь существовала, по их собственному признанию.

Из размышлений Линя вывел стук в дверь.

Вошел его первый помощник.

– Проверены все лица мужского пола, товарищ министр. Евнухов среди них нет.

– Ты считаешь меня сумасшедшим, так?

– Я бы ни за что не осмелился вас судить.

Линю нравился этот человек, безукоризненно честный, из-за чего он и избрал его в качестве своей правой руки.

– Я не имел возможности доложить вам раньше, – продолжал помощник, – поскольку мы были не одни. Но прошлой ночью нам удалось кое-что обнаружить.

Линь полностью обратился в слух.

– На спутниковый телефон министра Тана поступил вызов из-за границы. Несколько недель назад я распорядился прослушивать все его телефоны. Тан использует несколько аппаратов, меняя номера каждую неделю. Было очень непросто идти на шаг впереди него. Перехватывать все разговоры мы не можем, но и того, что у нас есть, уже достаточно. – Помощник протянул накопитель на флэш-памяти. – Вот запись.

Вставив устройство в компьютер, Линь стал слушать. Он сразу же узнал голоса Карла Тана и Пау Веня. В интонациях чувствовалось напряжение, перерастающее в конфликт. Собеседники были между собой в очень натянутых отношениях. Измена Тана, затем его заявление: «Вы не сможете законным путем возвратиться в Китай. Никто не выдаст вам визу. Этот вопрос полностью находится в моих руках. И тем немногим братьям, что остались у вас в распоряжении, дорога домой также будет закрыта».

– Это и есть то доказательство, которое мы искали? – спросил помощник.

Линь покачал головой:

– Этого недостаточно.

Но он уже понял, что заговор действительно существует.

 

Глава 47

Малоун высмотрел внизу сверкающую зеленую гладь высокогорного озера, покрытую рябью и усеянную рыбацкими джонками.

Озеро Диань-Ци.

Западный берег был огорожен горами, одетыми в сочную зелень деревьев, на востоке простирались равнины светло-бурых возделанных полей. Над трубами домиков рыбацкой деревушки, расположенной в нескольких милях, вились струйки дыма.

Малоун снизился до пятисот футов.

Отстегнув ремень, Кассиопея прошла вперед и выглянула в стекло пилотской кабины. Из карты Малоун узнал, что горы на западе называются Сишань. Он заметил на каменистых склонах тропинки и высеченные в скалах ступеньки, соединяющие храмы с возвышающимися пагодами, которые напомнили ему Тиволи и его дом.

– Изгибы линии холмов, – заговорил Пау Вень, – напоминают отдыхающую женщину, чьи волосы рассыпались к водам озера. Поэтому они называются Спящей Красавицей.

Малоун мысленно отметил, что это название подходит как нельзя лучше.

– А храмы относятся к эпохам Юань, Мин и Цин. Вон там, где на самую вершину тянется линия кресельного подъемника, даосистский монах прорубил в горе длинный коридор. Легенда гласит, что когда он уже приближался к концу, у него сломалась кирка. В отчаянии монах бросился в озеро. Через пятьдесят лет его последователи закончили работу, и теперь этот проход называется Воротами Дракона.

– Похоже на туристическую достопримечательность, – заметила Кассиопея.

– На самом деле эта легенда достаточно близка к истине.

Иван сказал, что озеро простирается с севера на юг почти на сорок километров, и Малоун, не видя до самого горизонта ничего кроме воды, готов был с этим согласиться.

– Давай перед тем, как совершить посадку, посмотрим, что там внизу.

Он подал штурвал вперед, сбрасывая скорость.

Полет на север через провинцию Юннань прошел спокойно, воздушное пространство на всем протяжении оставалось свободным. Малоун расслабился, но тут вдруг крылья гидросамолета вздрогнули от ударов.

Двигатели закашляли, но затем снова набрали обороты.

Снаряды пробили корпус и просвистели в кабине.

В дыры в обшивке ворвался воздух.

Правое крыло задрожало от новых попаданий, и элероны беспомощно повисли. Правая сторона перестала откликаться на органы управления, и самолет вильнул влево.

– Что это было? – воскликнула Кассиопея.

Ответом стал рев реактивного перехватчика, который пронесся над головой, озаряя вырывающимся из сопел пламенем утреннее небо.

– Огонь автоматических авиационных пушек, – сказал Малоун.

Треугольник крыльев скрылся вдали, однако инверсионный след показал, что перехватчик выполнил разворот для нового захода на цель.

– Это истребитель Народно-освободительной армии, – продолжал Малоун. – И он здесь не случайно. Китайцы были предупреждены о нашем появлении.

Усиленно работая рулем и ручками газа, он вернул некое подобие управляемости. Весь полет его раздражало отсутствие синхронизации работы двигателей. Малейший диссонанс настораживает любого пилота, однако двигатели гидросамолета кричали друг на друга, словно поссорившиеся сопрано и баритон.

– Чем я могу помочь? – спросила Кассиопея.

– Говори, где находится перехватчик.

– Он летит сзади прямо на нас, – спокойно доложил Пау.

Гидросамолет медленно рассекал плотный воздух всего в нескольких сотнях футов над поверхностью озера. Потянув штурвал на себя, Малоун набрал высоту в тысячу футов. Маленькому гидроплану нечего было противопоставить современной авионике, скорострельным пушкам и управляемым ракетам.

Однако одно оружие у них было.

– Далеко он?

– Трудно сказать. В нескольких милях.

Малоуну довелось немало общаться с пилотами реактивных истребителей, и ему был знаком их образ мышления, независимо от их национальности. Черт побери, когда-то он сам хотел стать летчиком. Итак, ястреб охотится за голубем; добыче не уйти. Пилот перехватчика подлетит близко и только тогда откроет огонь.

Малоун взглянул на спидометр.

Горизонтальная скорость чуть меньше ста десяти километров в час.

Он вспомнил то, чему его учил инструктор.

«С воздухом столкнуться нельзя. Высота – твой лучший друг».

– Он настигнет нас через несколько секунд! – встревоженно доложила Кассиопея.

Хотелось надеяться, что маленький гидроплан выполнит то, что задумал Малоун. Рули управления на правом крыле бездействовали, но левое крыло и хвостовое оперение продолжали действовать исправно. Что самое главное, двигатели тоже работали. Выждав пару секунд, Малоун полностью открыл обе дроссельные заслонки и потянул штурвал на себя. Гидросамолет круто взял вверх так, что от перегрузки застонал фюзеляж. Очередь трассирующих снарядов расчертила воздух далеко внизу. Самолет быстро набирал высоту.

Две тысячи футов.

Две с половиной тысячи.

Три тысячи.

Перехватчик пронесся внизу, оставляя след черного дыма, вырывающегося из сопел турбореактивных двигателей. Перехватчики не созданы для малых высот. Лучше всего они действуют в стратосфере, а не рядом с землей, где двигателям и пилоту приходится работать на пределе своих возможностей.

Малоун прекратил подъем на трех тысячах трехстах футах.

– У меня желудок поднялся к горлу, – взмолилась Кассиопея.

– Мне нужно было сделать что-то неожиданное.

– Определенно, ты в этом преуспел.

Малоун знал, что легкомоторные самолеты не относятся к ее любимым средствам транспорта. Он вспомнил тот полет в Средней Азии, когда стареньким убогим вертолетом управлял Виктор Томас.

Малоун сосредоточил взгляд на том, что происходило за стеклом кабины. «МиГ-21» зловеще маячил вдалеке. До Малоуна вдруг дошло, что перехватчик может легко сбить маленький гидросамолет ракетами класса «воздух – воздух». У него в памяти всплыл еще один урок, усвоенный на флоте.

«Учись на чужих ошибках».

– Приготовиться! – предупредил Малоун.

Сбросив скорость, он выдвинул закрылки. Воздушные потоки были капризными и непостоянными, что только еще больше усложняло ситуацию. Опустив левое крыло, Малоун начал спуск по плавной спирали. Резко задрав нос, выровнял самолет в восьмистах футах над поверхностью озера.

– Ты видишь истребитель? – спросил он.

Кассиопея покрутила головой во все стороны.

– Нет. Но это ничего не значит. Он может по-прежнему держать нас на прицеле.

Малоун это прекрасно понимал. Он старался держать самолет горизонтально, однако рули управления правого крыла повиновались с трудом.

– Очевидно, это была западня, – сказал Пау Вень.

– Проницательное замечание.

Малоун многозначительно взглянул на Кассиопею, и та его поняла. Виктор. Другого объяснения быть не может. Китай – огромная страна, однако перехватчик ждал именно здесь, над озером Диань, куда направил самолет Иван.

Самолет скользил к водной глади. Деревья внизу быстро увеличивались в размерах. К счастью, до ближайшей джонки было не меньше мили.

Резкий порыв ветра заставил гидроплан вильнуть вправо.

Малоун задрал нос самолета вверх.

Ему еще никогда не приходилось совершать посадку на воду, и он уже чувствовал, что ощущение глубины здесь будет совсем другим. Ему предстоит точно оценить расстояние и убедиться в том, что в момент касания поверхности воды скорость будет именно той, какая нужна. Меньше всего ему хотелось перескочить через все озеро. Также его беспокоила опасность опрокинуться. К счастью, бокового ветра не было – по крайней мере, вершины деревьев оставались неподвижными. Малоун решил обойтись без лишних сложностей и заглушил двигатели в тот самый момент, когда последние деревья промелькнули внизу и впереди не осталось ничего, кроме бескрайней воды.

Как его и учили. «Сила притяжения всегда побеждает».

– Я рада, что здесь так просторно, – заметила Кассиопея.

Малоун тоже был этому рад. Достаточно места, чтобы погасить скорость и остановиться. Коттон потянул штурвал на себя, задирая нос, чтобы первым коснулся воды хвост. У него в голове запоздало мелькнула тревожная мысль: оба поплавка под крыльями должны оставаться над водой, так как каждый из них может быстро стать якорем.

Дважды подпрыгнув, гидроплан заскользил по воде. Малоун крутанул штурвал, и самолет остановился ярдах в двухстах от берега.

Коттон распахнул свою дверь.

Кассиопея повторила то же самое с противоположной дверью.

Гидроплан качался на волнах. Фюзеляж его был изрешечен снарядами. Малоун всмотрелся в небо. Перехватчика нигде не было видно. Однако далеко на юге сверкнула вспышка. Мгновение спустя утреннее небо расчертила извивающаяся лента инверсионного следа.

Малоун сразу же понял, что произошло.

Ракета класса «воздух – земля» с лазерной головкой наведения, нацеленной на них. Такую ракету можно выпустить – и сразу же забыть о ней.

– Прыгайте в воду! – крикнул Малоун. – Живо! Ныряйте как можно глубже!

Он выждал мгновение, убеждаясь в том, что Кассиопея и Пау бросились в зеленовато-бурую воду, после чего прыгнул сам. Не обращая внимания на холод, устремился вниз, изо всех сил работая руками.

У него в голове мелькнула еще одна пугающая мысль. Загрязнение. Скорее всего, в воде небезопасно.

Через несколько секунд поверхность озера содрогнул взрыв. Мощная ракета разнесла маленький гидросамолет в пыль. Выгнув тело дугой, Малоун заработал ногами, поднимаясь к поверхности. Вынырнув из воды, он открыл глаза и увидел, что от гидроплана остались только пылающие обломки.

Мгновение спустя на поверхности показались Кассиопея и Пау.

– С вами все в порядке? – окликнул их Малоун.

Оба кивнули.

– Нужно выбираться на берег.

Коттон обогнул горящий остов гидроплана, направляясь к ним. Вывернув шею, он оглянулся в сторону юга. Там показалась черная точка, быстро увеличивающаяся в размерах.

«МиГ-21» возвращался.

– Плавайте в воде лицом вниз. Изображайте мертвых, – приказал Малоун, – и не шевелитесь до тех пор, пока он не улетит.

Сам он быстро принял такое же положение, надеясь, что трюк удастся. Ему хотелось понять, почему перехватчик просто не сбил маленький безоружный самолет, особенно в самом начале, когда о его появлении еще никто не догадывался. Впрочем, наверное, летчик хотел, чтобы гидроплан упал в озеро, и тогда вода поглотила бы все следы.

Малоун раскинул руки в стороны, без труда держась на поверхности воды лицом вниз. Ему хотелось надеяться, что летчик не станет действовать наверняка, добивая свои жертвы огнем пушек.

 

Глава 48

Ланьчжоу

Карл Тан покинул лабораторию, удовлетворенный тем, что проблема Льва Соколова была решена. Он оставил людей охранять исследовательский центр, приказав им пресекать любую попытку бегства, сразу же открывая огонь на поражение. Теперь ему было известно, с чего начать – и неважно, согласится ли Соколов сотрудничать и дальше. Русский ученый просто предлагал более удобный способ подтвердить открытие, однако теперь уже можно было обойтись и без него.

Но значение его открытия трудно преуменьшить.

Китай нуждался больше чем в трехстах миллионах тонн сырой нефти в год. Его промышленность – то есть вся экономика – была целиком основана на нефти. В настоящий момент шестьдесят процентов ее импортировалось из Африки, Латинской Америки и России, чтобы не зависеть от нестабильной политики на Ближнем Востоке и не находиться в сфере влияния Соединенных Штатов. В конце концов, зачем Америка захватила Ирак? Да только чтобы монополизировать все месторождения нефти на Ближнем Востоке. Тан не находил другой причины, и его эксперты по международным делам были такого же мнения. Эти же самые эксперты постоянно предупреждали о том, что Соединенные Штаты могут использовать ближневосточную нефть в качестве оружия. Самые незначительные перебои с поставкой нефти были способны отправить Китай в свободное падение, остановить которое правительству будет не по силам. Тану надоело иметь дело со своенравными странами, богатыми нефтью. Не далее как несколько недель назад несколько миллиардов юаней были выделены одному африканскому государству – этот долг никогда не будет возвращен, – только чтобы обеспечить то, что Китай будет первым в списке получателей его нефти. Международная политика нынешнего режима, представляющая собой противоречивую смесь увещеваний и устрашений, уже привела к тому, что баллистические ракеты, ядерные ресурсы и ценнейшие технологии были разбазарены в обмен на обеспечение стабильного поступления нефти.

Такое положение дел унижало Китай, вскрывало его слабости.

Но все могло измениться, если тысячи скважин, разбросанных по всему Китаю, обеспечат неиссякаемую энергию. Тан не вполне разбирался в стоявшей за этим науке, но зато он прекрасно представлял себе последствия: исчезнут танкеры, которые в великом множестве ежедневно приходят в китайские порты, груженные сырой нефтью. Результат порождает успех, а успех рождает гордость. Если правильно распорядиться его плодами, это укрепит правящий режим, каким бы он ни был.

В соответствии с теорией ископаемого сырья, Китай располагал лишь жалкими 2,1 процента от мировых запасов нефти. 2,7 процента приходились на долю Соединенных Штатов, 7 процентов были в России. И 65 процентов – на Ближнем Востоке. «С арабским господством ничего не поделаешь», – недавно предупредил Тана один из его заместителей. Тан придерживался иного мнения. Все зависит от того, какой информацией ты располагаешь.

Тан направлялся к машине, когда у него зазвонил телефон.

Остановившись, он ответил на вызов.

– Цель упала в озеро, – доложил Виктор Томас.

Было решено сбить самолет Пау Веня, не привлекая к этому внимания. Из официальных источников будет следовать, что неопознанный самолет был перехвачен истребителем китайских ВВС. Согласно установленному порядку, нарушителя требовалось принудить совершить посадку.

– В живых кто-нибудь остался?

– Трое. Плавают в воде. Истребитель делает последний заход. Он использует пушки, чтобы не дать спасшимся добраться до берега.

– Ты знаешь, что делать.

* * *

Малоун плавал лицом вниз на поверхности воды. Плеск воды, проникающей в уши, не позволял ему ничего слышать. Он надеялся, что три плавающих тела удовлетворят любопытство летчика. Рискнув, Малоун чуть повернул голову и определил, что перехватчик по-прежнему находится на юге, и интенсивность пламени, вырывающегося из его сопел, нарастает.

Но тут вторгся новый звук. С востока.

Ровный рокот вращающихся лопастей, вгрызающихся в воздух.

Перевернувшись на спину, Малоун тряхнул головой, освобождая лицо от воды.

Над верхушками деревьев показался вертолет. Более грузный, чем штурмовик, скорее, вооруженная транспортная машина. Вертолет завис над озером, развернувшись к югу. Кассиопея и Пау также почувствовали, что ситуация изменилась, и зашевелились в воде, наблюдая за происходящим.

– Малоун, – послышался голос, усиленный внешним громкоговорителем. – Я связался с летчиком и попросил его удалиться.

Виктор Томас.

Рассекая воду, Малоун следил за приближением «МиГа».

– Похоже, он не хочет меня слушать.

Прошло еще несколько мгновений, после чего под крыльями вертолета сверкнули вспышки, и две ракеты класса «воздух – воздух» сорвались с направляющих. Обе устремились к перехватчику. Меньше чем через десять секунд «МиГ» развалился в воздухе, и его пылающие обломки, пролившись из густого облака черного дыма, упали на берег.

– Нам нужно выбраться из воды! – крикнул Малоун.

Все трое поплыли к берегу.

– Не хотите, я вас подброшу? – предложил Виктор.

Вертолет завис над ними.

Вниз спустились два троса со спасательной упряжью.

– Вы с Пау берите упряжи, – сказал Малоун, – а я буду спасаться вплавь.

– По-моему, это довольно глупо, разве не так? – спросила Кассиопея, пока они с Пау надевали упряжи.

– Я так не считаю.

Малоун проводил взглядом, как вертолет поднял их над поверхностью воды и понес к берегу, до которого оставалось ярдов двести.

Да, загрязнение воды в озере его беспокоило, однако что угодно лучше, чем новая встреча с Виктором Томасом.

* * *

Линь Йон разглядывал светильник в виде дракона. Пока он встречался с председателем Госсовета в мавзолее Мао, светильник привезли из аэропорта и поставили на письменном столе в его кабинете.

Карл Тан приложил столько усилий, чтобы его добыть. Почему? Линь обратил внимание на высеченные на поверхности светильника иероглифы, гадая, что они обозначают. Нужно будет показать светильник экспертам. Линь раздраженно вздрогнул, услышав пронзительный звонок телефонного аппарата на столе. Надо было предупредить помощника, чтобы его не беспокоили.

Он ткнул мигающую кнопку.

– На связи кабинет председателя Госсовета.

От его злости не осталось и следа.

– Соедините.

Через несколько секунд послышался тот же треснувший старческий голос из мавзолея Мао:

– Всего несколько минут назад один из наших перехватчиков «МиГ-21» принудил гидросамолет, незаконно вторгшийся в воздушное пространство Китая, совершить посадку на воды озера Диань-Ци в провинции Юннань. Сразу же после чего перехватчик был сбит ракетой, выпущенной вертолетом, которым управлял иностранец, получивший от министра Тана специальное разрешение летать в нашем небе.

Потрясенный Линь молча слушал.

– Вертолет защищал троих людей, которые выбрались из гидроплана, совершившего посадку на озеро. – Председатель Госсовета помолчал. – Одним из них был Пау Вень.

От неожиданности Линь встал.

– Похоже, товарищ министр, Пау возвратился домой. Вот уже много лет он тщетно пытался добиться от меня разрешения вернуться. Пау сказал вам правду. Мы с ним действительно разговаривали подолгу – и не раз – с тех пор, как я занял эту должность. В частности, мы говорили и о вас. Наши беседы были совершенно невинными. Два старика сокрушаются об упущенных возможностях. Пау уже давно хотел вернуться, но я считал, что лучше пусть он остается где-нибудь далеко. К сожалению, он, похоже, нашел способ вернуться без моего согласия.

Линь почувствовал, как у него по спине пробежала холодная дрожь.

– Что происходит?

– Хороший вопрос, и ответ на него предстоит дать вам. Честное слово, я не знаю. Но мне хотелось бы знать, во имя чего были загублены человеческая жизнь и истребитель стоимостью пять миллионов юаней.

Линь тоже хотел это знать.

– Я уже давно понял, что те, кто полагается только на оборону, зарываются в глубочайшие глубины земли, – продолжал председатель Госсовета. – Те же, кто предпочитает наступательные действия, наносят удар с высочайших небесных вершин. Пау Вень никогда не уходит в глухую оборону. Его тактика неизменно наступательная.

Еще не отошедший от смены часовых поясов, Линь с ног валился от усталости. Меньше всего ему сейчас хотелось решать загадки.

– Что я должен делать?

– Я знаю, что замыслил Карл Тан, и мне также известно, зачем вернулся Пау Вень.

– Значит, нужно задействовать службу государственной безопасности и армию? Они возьмут ситуацию под контроль.

– Нет, товарищ министр. Китай не вынесет гражданской войны за политическую власть. Хаос станет для нас концом. И окружающий мир воспользуется нашими внутренними беспорядками. Эту проблему необходимо решить в личном противостоянии. Ты и Тан. Сам я не буду вмешиваться в вашу схватку и не допущу, чтобы в нее вмешивался кто-либо еще.

– Похоже, Тан уже привлек армию.

– Но я предпринял меры, чтобы в дальнейшем помешать ему прибегать к этому решению.

– Так что же должен делать я?

– Можешь начать с того, что послушаешь мой рассказ о событиях, произошедших в семьдесят седьмом году, сразу же после смерти Мао.

* * *

Освободившись от упряжи, Кассиопея спрыгнула с высоты нескольких футов. Она промокла насквозь, но, к счастью, утренний воздух принес тепло. Пау Вень опустился на землю рядом. На Кассиопею произвело впечатление то, какими живыми и легкими были движения старика.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Лучше не бывает. – Пау разгладил промокшие брюки и рубашку.

Они стояли на краю широкого поля, простиравшегося от берега озера на километр, а то и больше. Отлетев на несколько сотен метров, вертолет опустился на землю, поднимая облако пыли. Кассиопея вернулась бегом к берегу, как раз в тот момент, когда Малоун выбирался из воды.

– Невозможно сказать, какое количество бактерий и паразитов я подцепил, – пробормотал он. Вода текла с него ручьями.

Кассиопея улыбнулась:

– Вряд ли все так уж плохо.

– Легко тебе так говорить. У тебя не вырастет через несколько дней третья рука и по шестому пальцу на ногах.

К ним приблизился Пау Вень.

– На самом деле эта часть озера относительно чистая. Вот северная сторона – это уже другое дело.

– Где твой дружок? – поинтересовался Малоун.

Его тон не понравился Кассиопее, но она понимала, чем вызвано это раздражение. Виктору была известна их конечная цель, потому что она была известна Ивану. Это означало, что тот или другой их продали.

Однако тут получалась какая-то бессмыслица.

Русские решительно настроены разыскать Соколова. Зачем завершать операцию до того, как она началась?

Услышав за спиной хруст шагов по высохшей земле, Кассиопея обернулась и увидела Виктора, в зеленом летном комбинезоне, приближающегося к ним.

Оттолкнув ее, Малоун бросился вперед и врезал Виктору кулаком в лицо.

 

Глава 49

Когда Виктор Томас поднялся на ноги, Малоун уже был готов его встретить. Уклонившись от первого выпада, он вонзил кулак Виктору в живот, обратив внимание, что мышцы там твердые, как сталь.

– Ты продал нас! – воскликнул Малоун. – В который уже раз!

Виктор опустил кулаки:

– Малоун, ты что, спятил? Карлу Тану на тебя начхать. Он хочет убить вот его. – Он указал на Пау Веня. – Я лишь вмешался и спас твою задницу – могу добавить, возможно, ценой собственной.

– И ты наивно полагаешь, что я в это поверю? – спросил Малоун.

– Тан хочет вашей смерти, – сказал Виктор, обращаясь к Пау. – Для того чтобы спасти их, я должен был спасать вас.

Пау повернулся к Малоуну:

– Нам нужно направляться на север. У Тана в этой стране длинные руки.

– Я могу доставить вас туда, куда нужно, – предложил Виктор.

– А почему мы должны тебе доверять? – спросила Кассиопея.

– Я только что сбил перехватчик, который был готов вас расстрелять. Разве это не показывает, на чьей я стороне?

Малоун обратил внимание на то, как изменился его голос. Стал мягче. Спокойнее. Увереннее. Похоже, этот тон предназначался специально для Кассиопеи. Но ему нужно было знать правду.

– Неужели Карл Тан позволит нам свободно разгуливать по всему Китаю на вертолете Народно-освободительной армии? Мы можем вести себя, как нам вздумается?

– Если поторопиться, он не успеет среагировать. У меня был четкий приказ: перехватчик должен полить озеро снарядами из пушек, чтобы никто не выбрался на берег. Я вмешался. Тану потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Я успел убедиться в том, что в отличие от нас с вами китайцы не умеют импровизировать. Эта акция не была официально санкционирована, поэтому сейчас какой-то местный командующий пытается сообразить, как ему быть.

Малоун провел ладонью по мокрым волосам, оценивая возможные варианты действий.

Их было не так уж и много.

Взглянув на озеро, он увидел, что одна джонка приближается – то ли к плавающим на воде обломкам, то ли к берегу, где они стояли.

Малоун обернулся к Виктору, собираясь задать ему еще один вопрос, и в это мгновение ему в подбородок с силой вонзился кулак. Удар оглушил его, отправив на землю, и яркий солнечный день сменился ночным мраком.

– Впредь… больше… никогда… меня… не бей, – раздельно произнес Виктор, стоя над ним.

Малоун хотел было ответить, но передумал. Он все еще оставался в нерешительности, никак не в силах оценить врага. Не вызывало сомнений то, что Виктор только что спас их, и еще ему, очевидно, нравилась Кассиопея. И то и другое беспокоило Малоуна.

– Вы закончили? – спросила Кассиопея, обращаясь к ним.

– Я – да, – поднимаясь с земли, сказал Малоун, не отрывая взгляда от Виктора.

– Я не враг, – сказал тот.

Малоун потер ноющий подбородок.

– Поскольку выбора у нас нет, нам придется поверить тебе в том на слово. Вези нас на север.

– Куда?

– В Сиань, – вмешался Пау Вень. – К могиле Цинь Ши-хуанди.

* * *

Линь Йон напрягал слух, чтобы услышать в трубке тихий голос председателя Госсовета.

– Перед самой смертью Мао и сразу же после нее в стране царил полный хаос. Политический курс лихорадочно метался между маоизмом и чем-то совершенно другим. Никто понятия не имел, каким должно быть это новое направление. Мао старался как мог удерживать в равновесии эти конфликтующие позиции, но он был уже слишком стар, и у него не хватало сил.

Хотя сам Линь в начале 70-х был еще ребенком, он помнил это время, знал про «Банду четырех», группу радикальных маоистов во главе с вдовой Мао Цзянь Цин, сторонников продолжения классовой борьбы, эгалитаризма и ксенофобии. Их противники выступали за экономический рост, стабильность, просвещение и прагматизм.

– Чаша весов колебалась в ту и в другую сторону в течение двух лет после смерти Мао. Шла ожесточенная скрытая борьба, сопровождавшаяся интригами, чистками и даже физическим устранением соперников. В конце концов власть перешла к Дэн Сяопину. Но ему пришлось выдержать долгую ожесточенную схватку. Оставившую глубокие шрамы. Мы с Пау Венем все время оставались в гуще событий.

– На чьей вы были стороне?

– Это не имеет значения. Но совершенные тогда ошибки до сих пор не дают нам покоя. Вот почему борьбу за власть между тобой и Таном нельзя превратить в спектакль. Я не допущу, чтобы та же самая ошибка повторилась вновь.

Председатель Госсовета говорил совсем как последователь Конфуция.

– Во многих отношениях Дэн Сяопин был еще хуже Мао, – продолжал он. – Для него любые реформы были приемлемы только до тех пор, пока они не ставили под сомнение руководящую роль коммунистической партии. Повысить уровень жизни, любыми методами – вот какой была его философия; и посмотри, что из этого получилось. Дэн позволил нам уничтожить свою родину.

Линь не мог спорить с подобным заключением. Шрамы, оставленные нерегулируемым, бесконтрольным развитием, виднелись повсюду. Реформы не пощадили никакую часть страны.

– Похоже, мы обречены, – снова заговорил председатель Госсовета. – В древности мы были полностью отрезаны от окружающего мира, затем пришли португальцы. Двести лет спустя нас поставила на колени наша собственная коррупция. Европейские войска и канонерские лодки хозяйничали в наших портах. По сути дела, мы превратились в колонию западных держав. Общий дух пораженчества стал идеальной почвой для возвышения Мао Цзэдуна, сказавшего народу именно то, что тот желал услышать. Однако коммунизм оказался гораздо хуже всего того, что было до него. Мао снова вверг Китай в полную изоляцию. Дэн Сяопин пытался изменить такое положение дел, но он пошел слишком быстро, слишком далеко. Мы оказались к этому не готовы. И вот тогда-то Пау Вень и решил действовать. Увидев открывшуюся возможность, он отправил всех братьев «Ба» в государственные органы и в армию, поставив перед ними только одну задачу – подниматься по служебной лестнице. Никто не знал, кто достигнет вершины первым, но теперь ясно, что таким человеком оказался Карл Тан.

– И за ним пойдут и другие, не только члены братства.

– За ним пойдут многие. У него очень убедительные аргументы, как это было с Мао и Дэн Сяопином. Многие члены Центрального комитета и Народного собрания с радостью поддержат легизм Тана.

О том же предупреждали Линя его советники.

– История – это девушка, и каждый одевает ее, как ему угодно, – продолжал председатель Госсовета. – Меньше чем через десять лет после смерти Мао Цзэдуна наше правительство было полностью преобразовано, перестроено, были назначены тысячи новых чиновников, прошлое было начисто стерто. Пау Вень многому научился в этом хаосе. На протяжении трех последних десятилетий он умело направлял братьев «Ба», в том числе Карла Тана, двигаться одним определенным курсом. Мне известно, что он покинул страну, чтобы легче было осуществлять этот план.

Вспомнив перехваченный телефонный разговор, Линь передал его председателю Госсовета, после чего добавил:

– Судя по всему, пути Тана и Пау разошлись.

– Осторожнее, товарищ министр. Евнухам нельзя доверять.

Нервы Линя были натянуты до предела. Он подождал, но председатель Госсовета хранил молчание. Наконец старик сказал:

– Товарищ министр, мне только что доложили, что берега озера Диань покинул вертолет с четырьмя людьми на борту. Трое из них, в том числе Пау Вень, были извлечены из воды.

– Перехватите вертолет!

– И что мы таким образом узнаем?

Линь вынужден был согласиться. Ровным счетом ничего.

– К счастью, – продолжал председатель Госсовета, – кажется, я знаю, куда направляется вертолет.

Линь молча ждал.

– В Сиань. Ты должен немедленно отправиться туда. Но сначала я хочу кое-что тебе сказать. Кое-что такое, о чем не подозревает даже Пау Вень.

* * *

Карл Тан ждал на аэродроме на окраине Ланьчжоу. Центр управления полетами, серый бетонный куб с красными бархатными шторами в высоких окнах, обладал очарованием заброшенного дома. Тан не мог покинуть Ланьчжоу, не выяснив, что произошло на озере Диань. Если все прошло по плану, все трое пассажиров находятся вместе с Виктором на борту вертолета. В этом случае Виктор не сможет доложить по радио. Поэтому они выработали условный код, чтобы переданное сообщение не вызвало никаких подозрений.

Тан чувствовал, что слишком много поставил на этого иностранца, но пока что Виктор действовал выше всяческих похвал. Вчера он объяснил свои предыдущие встречи с Малоуном и Кассиопеей Витт, и Тан вынужден был признать прозорливость его решений. Он согласился с тем, что Виктору лучше снова сблизиться с Малоуном и Витт, чтобы выяснить замыслы русских и американцев. Но для этого должно произойти что-то неординарное.

Вот почему Тан одобрил уничтожение перехватчика.

И теперь можно было узнать, что именно задумали его враги.

После того как он станет председателем Госсовета, установит неограниченный контроль над партией и государством, получит полную поддержку Центрального комитета и армии, сомнения больше не будут его мучить.

Но до той поры он уязвим.

Так что приветствуется все, что сводит риск к минимуму.

Телефон известил о поступлении текстового сообщения от одного из помощников. Тан взглянул на дисплей. «ЗАПРОС ПОГОДЫ В ОКРУГЕ ЛИНЬТОН».

Наблюдая за рацией вертолета, можно было определить, какой именно цифровой информацией обменивается его электроника с окружающим миром. Виктор предупредил, что если ему не удастся связаться по радио, он запросит погоду в каком-то определенном районе, и это будет означать, куда именно они направляются.

Линьтон находился в провинции Шаньси, к востоку от Сианя.

Где гробница Цинь Ши-хуанди, где под землей застыло терракотовое войско.

Тан ответил на сообщение своего помощника четким приказом:

«ОБЕСПЕЧИТЬ БЕСПРЕПЯТСТВЕННЫЙ ПЕРЕЛЕТ. НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ».

 

Глава 50

13.00

Малоун сидел в пассажирском отсеке вертолета вместе с Кассиопеей и Пау Венем, а Виктор находился в пилотской кабине один. Одежда его оставалась влажной после купания в озере Диань, но понемногу подсыхала. Вертолету предстояло пролететь тысячу километров на северо-запад, в самое сердце Китая, в город Сиань, расположенный в провинции Шаньси. Малоун по-прежнему относился к Виктору крайне подозрительно, поэтому он показал знаком Кассиопее и Пау, чтобы те сняли шлемофоны.

Придвинувшись к ним вплотную, Малоун сказал:

– Я хочу поговорить так, чтобы он не услышал.

Он держал свой голос чуть ниже рева несущего винта.

– Коттон, судя по всему, у нас наметился определенный прогресс, – заметила Кассиопея, и Малоун уловил в ее голосе раздражение.

– Насколько я понимаю, твоя цель заключается в том, чтобы разыскать сына Льва Соколова. Но неужели ты думаешь, что сейчас никто не догадывается о происходящем?

– Очевидно, это не так, – вставил Пау. – Но мы направляемся туда, куда нам нужно. Оказавшись на месте, мы сможем изменить ситуацию.

– А ссорами с Виктором, – добавила Кассиопея, – ты ничего не добьешься.

– У тебя к нему слабость, да?

– У меня слабость к сыну Соколова. Я хочу найти мальчика. А для этого мне нужно раздобыть для Тана образец древней нефти. Вот почему мы направляемся в Сиань.

– Неужели ты действительно полагаешь, что соглашение все еще в силе, а? По-видимому, у Соколова большие неприятности.

Ее отчаяние не вызывало сомнений, и Малоуну не хотелось настаивать, однако ему нужно было это высказать.

– Тан уже давно мог схватить Соколова. Так что ты ему, скорее всего, больше не нужна.

– В таком случае почему мы до сих пор еще живы? – спросила Кассиопея.

Малоун указал на Пау.

– Похоже, в настоящий момент Тана интересует вот он, Виктор ясно дал это понять.

И было еще кое-что, о чем не сказал Иван. В отношении Соколова. Русские хотят вернуть сбежавшего ученого, однако если у них не останется выбора, дело может дойти до его физического устранения.

Малоун посмотрел на Пау.

– Что мы будем делать, оказавшись на месте?

– Мы войдем в гробницу Цинь Ши-хуанди, как в свое время это сделал я. Но нам понадобятся фонарики.

Достав ящик с инструментом, Малоун нашел там два фонарика и забрал их.

– Гробница еще не была закончена к моменту смерти Цинь Ши-хуанди, – продолжал Пау. – Строительство завершил его сын, второй император, который и похоронил там отца. После этого он заманил зодчих и строителей под землю и запер их там. Они умерли вместе со своим императором.

– Как вы это узнали? – спросил Малоун.

– Я видел их истлевшие кости. Они лежали в гробнице, когда я туда проник.

– Но вы говорили, что туда вел еще один путь, – уточнила Кассиопея.

Пау объяснил, что главную проблему для строителей представляли подземные воды, поскольку им пришлось копать слишком глубоко, и они нарушили водоносные пласты. Поэтому пришлось создавать сложную дренажную систему. В земле были прорыты каналы длиной до восьмисот метров, которые не давали воде проникнуть в погребальный зал в ходе строительства. Когда гробница была завершена, большинство этих каналов были заполнены утрамбованной землей, образовавшей дамбы.

Однако некоторые каналы были оставлены.

– Я случайно наткнулся на один из них, когда осматривал библиотеку Цинь Ши-хуанди. Он обходит все ловушки, которые строители расставили для грабителей. В чем, вероятно, и заключался его смысл. Строителям требовалось время от времени проникать в гробницу для осмотра, не подвергая себя опасности.

– Почему же те, кто оказался заперт внутри, не воспользовались этим путем для бегства? – спросила Кассиопея.

– Ответ на этот вопрос станет очевиден, как только вы увидите вход.

– А что насчет ртути? – спросил Малоун, вспоминая предыдущий разговор дома у Пау в Бельгии.

– Я дал гробнице проветриться в течение нескольких дней, прежде чем вошел туда. И я был в противогазе.

– А что будет сейчас? – спросила Кассиопея. – Гробница оставалась запечатанной больше двадцати лет.

– Приняты защитные меры.

«Не слишком обнадеживающее заявление», – подумал Малоун, бросив взгляд на пилотскую кабину. Вот и еще одна проблема. Впереди смыкались черные тучи, закрывая солнце и угрожая дождем.

– Между прочим, Виктор уже спас нам жизнь, – заметила Кассиопея, словно прочитав мысли Малоуна. – И твою тоже. Он – та ниточка, которая приведет нас к Тану.

– А что могло помешать Тану побывать в гробнице Цинь Ши-хуанди и самому взять образец нефти? Виктору известно о ней вот уже два дня.

– Как он мог туда проникнуть? – спросил Пау. – Гробница до сих пор не была обнаружена.

– Вы не можете знать, что успел сделать Тан, – решительно произнес Малоун. – У нас даже нет уверенности в том, что мы сейчас действительно летим в Сиань.

– Мы движемся в нужном направлении, – возразил Пау.

– Ну а если нас там уже ждут?

– В таком случае, – резонно заметил Пау, – почему перехватчику не дали просто расстрелять нас?

Справедливо.

– Что находится внутри гробницы? – спросила у Пау Кассиопея.

– Не то, что вы ожидаете.

– Не соблаговолите прояснить? – раздраженно сказал Малоун.

– Когда мы проникнем внутрь, вы сами все увидите.

 

Глава 51

14.30

Линь Йон вышел из машины, доставившей его из Сианя на восток в округ Линьтон, к музею терракотовых воинов и всадников династии Цинь. Председатель Госсовета предупредил его, что вертолет с Пау Венем будет на месте в ближайшие тридцать минут. Он сообщил также то, о чем Линь даже не догадывался, что было известно только одному человеку на земле.

Гробница Цинь Ши-хуанди, первого императора, была вскрыта.

Хотя терракотовые воины уже давно были извлечены из земли и выставлены на всеобщее обозрение, сама гробница – высокий лесистый курган, господствующий над плоской равниной возделанных полей, – предположительно оставалась нетронутой. Все соглашались с тем, что гробница станет одним из крупнейших археологических открытий на планете. Цинь Ши-хуанди фундаментально изменил основы власти в своей стране, упрочил легизм, создав концепцию власти, объединившую Китай. Он стал центром государства и остался таковым даже после смерти, забрав с собой не только свою глиняную свиту, но и полную политическую систему, отражавшую высшее превосходство в жизни и в смерти. Те, кто пришел после него, попытались умалить его влияние, переписав историю. Однако проникновение в гробницу и изучение ее содержания должно было открыть возможность исправить все последующие редакции.

Но коммунистическое правительство неизменно отвечало отказом.

Официально причина заключалась в том, что существующие технологии и методы не могли сохранить то, что скрывалось в кургане. Поэтому было решено оставить гробницу запечатанной.

Линь никогда – вплоть до разговора с председателем Госсовета – не ставил под сомнение это объяснение. Археология не имела никакого отношения к его войне с коррупцией. В музее он побывал лишь однажды, несколько лет назад, после серии хищений в реставрационной мастерской – местные рабочие воровали части глиняных воинов и продавали их на черном рынке. И вот он вернулся. Музей кишел толпами посетителей, колыхавшихся подобно водорослям в легком течении. Миллионы туристов посещали его каждый год, и сегодняшний день, несмотря на низко нависшие серые тучи, грозящие дождем, не был исключением. Автомобильные стоянки были забиты; на площадке, выделенной для туристических автобусов, не было ни одного свободного места. В настоящее время строилась линия метро из Сианя – тридцатикилометровая ветка, призванная решить транспортную проблему, – однако до ее завершения оставалось еще несколько лет.

Линь никого не предупредил о своем приезде, воспользовавшись вертолетом Центрального комитета, который доставил его на запад. Карл Тан покинул Ланьчжоу три часа назад, направившись на восток, в сторону Сианя. Это означало, что враг уже должен был быть здесь. Во время перелета из Пекина Линь воспользовался возможностью ознакомиться с тем, что подготовили его помощники о предмете, о котором ему почти ничего не было известно.

Евнухи.

Их численность в разные эпохи колебалась от трех до ста тысяч. Для китайцев все естественные силы являются циклическими, достигая своего пика «ян» и затем опускаясь до минимума «инь». Мужество, сила и добродетель неизменно ассоциировались с «ян», в то время как женственность, евнухи и зло находились во власти «инь». Линь узнал, что существовало логическое объяснение этого противоречия. Историю Китая писали мандарины, представители образованной элиты, презиравшей дворцовых евнухов как класс. Мандаринам после долгих лет напряженной учебы требовалось сдавать экзамены, чтобы доказать свое соответствие должности. Евнухи же приобретали свое влияние, не обладая ничем особенным, просто в силу своего физического уродства. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в дошедших до нас письменных источниках о евнухах говорится мало хорошего.

Также естественно повсеместное плохое отношение к ним. При встрече с членом императорской семьи евнух должен был унижаться, как последний раб. Еще в начале жизни евнухи понимали, что их никогда не будут почитать как ученых или государственных деятелей. Комплекс неполноценности, порожденный подобным обращением, мог вызвать чувство обиды в ком угодно. Евнухи усвоили горькую истину, заключавшуюся в том, что их дальнейшая жизнь после того, как в их услугах переставали нуждаться, определялась исключительно размерами состояния, которое им удавалось втайне сколотить. Добиться богатства для них означало сохранить какое-то подобие влияния. Поэтому первоочередной их задачей было завоевать милость и расположение патрона, обеспечивая, чтобы тот оставался сильным и могущественным.

Однако среди евнухов встречались и умные, способные, которые становились неоценимыми советниками. Некоторые из них добились высокого статуса. Например, Цай Лунь изобрел во II веке нашей эры бумагу. Сыма Гуан стал отцом китайской истории. Чжэн Хэ прославился как величайший китайский мореплаватель, построив в пятнадцатом столетии флот, который исследовал мир. Нгуен Ау, настоящий мастер эпохи Возрождения, спроектировал Закрытый город. Фэн Дао в XVII веке умело управлял страной при императоре Ваньли. В ту же самую эпоху Чжэнь Цзю сплотил внутренний императорский двор, в то время как внешний двор раздирался на части противоборствующими группировками. За свою службу после смерти Чжэнь Цзю удостоился титула «чистый и преданный».

Читая, Линь понимал, что со временем императоры просто поверили в то, что евнухи гораздо надежнее простых придворных. Евнухов никогда не обучали возвышенным идеалам, их не призывали жертвовать собой во имя высшего блага. Они просто передавали личную волю императора, в то время как правительственные чиновники представляли политическую волю устоявшейся бюрократии.

Классическое столкновение идеологий.

Победу в котором одержали евнухи.

Но затем они проиграли.

И вот теперь евнухи вернулись.

Их вождь был здесь, в Сиане.

* * *

Тан смотрел на мониторы системы внутреннего наблюдения. Весь музей был усеян сотнями видеокамер, которые непрерывно следили за тремя колодцами и переходами, выставочным залом, информационным центром, кинотеатром и даже сувенирными киосками.

Взглянув на настенные часы, Тан сообразил, что вертолет должен скоро подлететь. В этом не было ничего необычного. Правительственные чиновники, высокопоставленные партийные работники и даже новоявленные богачи теперь частенько передвигались по воздуху. Военные также постоянно летали туда и сюда. Сам Тан прилетел на том же вертолете, который ждал в километре отсюда, за наружным периметром комплекса, на поле, специально выделенном как посадочная площадка.

Двадцать четыре монитора полностью закрывали стену в тускло освещенном центре, оснащенном кондиционерами, который был расположен в двух километрах от погребального кургана. Здание являлось частью административного комплекса, где размещались ученые, археологи и служащие музея. Тану доложили, что пожар в колодце номер три был списан на неисправность в электропроводке. В воздухе чувствовалось напряжение, поскольку никто не хотел брать на себя ответственность за случившееся. В первую очередь это относилось к директору музея. Глупец не переставал извиняться за эту «катастрофическую для национальной истории утрату». Проявив несвойственное ему великодушие, Тан заверил администрацию музея в том, что он все понимает. Происшествия случаются. Необходимо провести тщательное расследование и подготовить отчет.

Взгляд Тана скользил по видеомониторам.

Экраны заполняла толпа, живая, активная. Час назад начался дождь. Тан понимал всю важность поступлений от туризма, однако его выводили из себя хлопоты, связанные с получением этих денег.

И это также изменится, как только он возглавит страну.

Изображения на экранах менялись каждые несколько секунд; внизу появлялись цифры с указанием времени и места съемки. Взгляд Тана плясал по экрану, впитывая хаос, отмечая охранников в форме, поддерживающих связь по рации с диспетчером, которые время от времени появлялись в кадре.

Его внимание привлек один монитор.

– Вот! – воскликнул он, указывая на экран. – Номер сорок пять.

Изображение на мониторе, куда выводилась информация с камеры номер сорок пять, застыло.

– Где это?

– На западной стороне кургана, рядом с захоронениями ремесленников.

На экране был виден мужчина в темной рубашке с короткими рукавами и темных брюках. Он стоял на краю мокрого поля, а за спиной у него виднелось поросшее лесом подножие кургана. Промокший насквозь под дождем, мужчина смотрел прямо в объектив камеры. Высокий, стройный, черноволосый, и хотя эти подробности Тан уже не мог рассмотреть, он знал, что у мужчины карие глаза, широкий нос и выразительное лицо.

Присутствующие в зале также узнали это лицо, и раздался встревоженный ропот.

– Это министр Линь Йон, – пробормотал кто-то.

На экране было видно, как Линь развернулся и зашлепал по мокрой земле к скоплению каменных и деревянных строений с остроконечными крышами.

– Что это? – спросил Тан.

– Запретная зона. Приказ из Пекина, товарищ министр. Его прислали давно. Проход туда закрыт.

– Там никого нет?

Начальник службы безопасности покачал головой:

– Мы там никогда не бываем. Только охраняем периметр, но внутрь не заходим.

Тан прекрасно понимал офицера. Приказ из Пекина не обсуждался, а точно выполнялся, и вот пришел новый приказ, отменяющий предыдущий.

Не отрывая взгляда от экрана, Тан заметил, что у удаляющегося Линя что-то торчит из заднего кармана брюк.

– Сфокусируйте изображение на том, что у него в кармане, – тотчас же распорядился он.

Разрешение видеокамеры увеличилось, и, несмотря на то, что Линь отходил все дальше, предмет стал четко виден.

Фонарик.

Похлопав одного из охранников по плечу, Тан кивнул на его кобуру.

– Дай мне свой пистолет.

Тот молча протянул ему свое оружие.

Тан проверил обойму. Полностью снаряженная.

– Проводите меня к тому месту.

* * *

Линь Йон умышленно остановился перед видеокамерой и посмотрел в объектив. Если Карл Тан сейчас наблюдает за происходящим – а председатель Госсовета уверял, что так оно и есть, – пусть он увидит своего соперника.

А дальше посмотрим, заглотит ли Тан наживку.

 

Глава 52

Малоун смотрел вниз сквозь стекло, испачканное разбрызганными каплями дождя, на гробницу Цинь Ши-хуанди. Покрытый зеленым лесом курган возвышался, словно фурункул, над плоской бурой равниной. Малоун много раз читал об этом комплексе подземных склепов, раскинувшемся на территории свыше двадцати квадратных миль, бо́льшая часть которых до сих пор оставалась неисследованной. В прошлом году он даже побывал на выставке терракотовых воинов в Лондоне, но и представить себе не мог, что когда-нибудь войдет в саму гробницу.

Вертолет приблизился с юга, пролетев над бледно-коричневыми холмами на высоте около тысячи футов. Непрекращающийся дождь нещадно поливал землю. На западе показались новые горы, на севере протекала река Вэйхэ. Примерно в миле виднелись высокие здания музея, окруженные толпами людей с зонтиками, бросивших вызов дождю.

– Мы совершим посадку к северу от комплекса, – послышался в наушниках голос Виктора. – Мне сказали, там есть вертолетная площадка.

Малоун предпочитал быть при оружии. Он надеялся, что в этом ему поможет шкафчик, на который он уже давно положил глаз. Защелка открылась без труда, и это сразу же вызвало у него подозрение. Внутри на подставке стояли четыре пистолета. Малоун взял один и, вспомнив предыдущий полет на вертолете, которым управлял Виктор Томас, проверил обойму.

Полностью снаряженная. Двадцать патронов.

Достав из обоймы несколько патронов, Малоун внимательно их осмотрел. Все боевые.

Вставив обойму на место, Коттон протянул оружие Кассиопее. Пау Веню он пистолет не предложил; впрочем, старик его и не просил.

Взяв второй пистолет, Малоун засунул его под рубашку за пояс. Кассиопея поступила со своим так же.

Несущий винт сбавил обороты, и вертолет начал терять высоту.

* * *

Покинув центр безопасности, Карл Тан направился к ожидавшей его машине и тут заметил появившийся с юга военный вертолет. Ему хотелось разобраться с Линь Йоном, но он понимал, что эта цель важнее.

– Держите машину наготове, – бросил Тан своему помощнику.

И направился назад в центр.

* * *

Линь Йон остановился перед ржавой оградой, окружавшей скопление полуразвалившихся зданий. Председатель Госсовета объяснил ему, что эти строения были в спешке возведены здесь в середине 80-х. Насколько ему было известно, никто не проникал за ограждение вот уже больше двадцати лет – и глядя на нетронутую высокую траву и дыры, зияющие в прогнивших крышах, Линь был готов в это поверить. Здания стояли метрах в ста от подножия холма, в пределах древней стены, от которой почти ничего не сохранилось.

Линь смотрел на курган со смешанным чувством восхищения и удивления.

Председатель Госсовета также предупредил его, что Пау Вень, скорее всего, тоже собирается проникнуть в гробницу Цинь Ши-хуанди.

– Как такое возможно? – спросил Линь.

– Внутрь ведут два пути. Пау Вень знает один; я знаю другой.

* * *

Кассиопея первой спрыгнула на раскисшую от дождя землю, Коттон и Пау последовали за ней. Как только несущий винт прекратил вращение, из кабины высунулся Виктор.

– Малоун, ты нашел оружие? – спросил он.

– И на этот раз оно оказалось заряженным.

– Любишь ты вспоминать былые обиды, да?

Кругом не было ни души. Площадка находилась где-то в миле от кургана и на вдвое меньшем расстоянии от музейного комплекса. В ста ярдах стоял еще один вертолет.

– Твои дружки? – спросил Малоун.

Виктор пожал плечами:

– Понятия не имею.

– Меры безопасности здесь хиленькие, – заметил Малоун.

– А мы иностранцы, – добавила Кассиопея.

– Но вы прилетели на вертолете Народно-освободительной армии, – напомнил Виктор. – И это главное.

Дождь лил непрерывным потоком, снова промочив все еще влажную одежду Малоуна. Но, по крайней мере, воздух был теплым.

Пау Вень указал в сторону музея:

– Идемте. Экспозиция скоро закроется.

* * *

Карл Тан смотрел на монитор, с удовлетворением отмечая то, что Виктор Томас доставил на место Пау Веня, Коттона Малоуна и Кассиопею Витт, как и обещал. Внимание министра было распределено между вертолетной площадкой на севере и тем, чем занимался Линь Йон к западу от кургана. Центр безопасности позволял наблюдать за происходящим, и Тан приказал техникам, управляющим видеокамерами, не терять из виду оба места.

Он взял на себя руководство службой безопасности комплекса, понимая, что никто не станет оспаривать его полномочия. И никому в голову не придет связаться с Пекином. Единственным, кто мог отменить его распоряжения, был сам председатель Госсовета, однако это было маловероятно. В последнее время старик почти не вмешивался в политику, и Тан перестал обращать на него внимание. Просто это уже не имело значения.

Линь Йон и Пау Вень.

Вот что сейчас было главным.

И сейчас оба этих противника находились в поле зрения Тана.

Он перевел взгляд на монитор, следивший за Линь Йоном. Как раз в этот момент Линь перелез через шаткую железную ограду и спрыгнул с противоположной стороны. Надо отправиться туда и проверить, что привлекло внимание его врага. Тану сказали, что там ничего нет, лишь заброшенные склады, однако это «ничего» было обнесено оградой и охранялось вооруженными часовыми по приказу из столицы.

На другом мониторе было видно, как Пау Вень и трое его спутников направляются под дождем ко входу в шахту номер три. Той самой, где была обнаружена библиотека императора. Где лежали оброненные часы.

Очень любопытно.

 

Глава 53

Малоун был поражен тем, что увидел в шахте номер три. Это был самый маленький из раскопанных залов, и табличка на английском сообщала, что здесь размещался командный пункт подземного войска: высокопоставленные военачальники, императорская гвардия и колесница. Мостики, окружавшие расположенную в пятнадцати футах внизу экспозицию, были заполнены туристами. Слабые люминесцентные лампы заливали сюрреалистическую сцену резким желтовато-зеленым сиянием. Воздух был сырой и влажный, по сводам высоко над головой непрестанно барабанил дождь. Чувствовался сильный, терпкий запах земли. Отсутствие систем кондиционирования воздуха было удивительным, поскольку весь смысл запечатывания колодца состоял как раз в том, чтобы защититься от сырости.

Дождавшись, когда группа туристов двинется дальше, Пау подвел своих спутников к ограждению.

– Эта шахта уникальна по своим размерам и строению.

Малоун окинул взглядом подземный зал. Многие терракотовые фигуры стояли без голов. На утрамбованной земле лежали кучками обломки других фигур, словно элементы мозаики-пазла, высыпанные из коробки.

– Здесь были обнаружены всего шестьдесят восемь воинов, – продолжал Пау. – В двух других шахтах их несколько тысяч. Тут мы видим императорскую гвардию, командиров, военачальников подземного войска.

Малоун посмотрел на колесницу, стоявшую в середине колодца, у основания частично раскопанного пандуса, ведущего наверх к уровню земли.

– Я побывал здесь в семьдесят девятом году, когда эта шахта была только что обнаружена, – сказал Пау. – Однако полностью исследована она была лишь в середине восьмидесятых, когда я уже покинул Китай. Так что я видел только фотографии. Ничего не замечаете?

Восемь воинов стояли слева от колесницы, однако справа от нее никого не было. Все остальные воины оставались в двух лучах подковообразного зала.

– Почему нет никого справа от колесницы? – спросил Малоун.

– Это еще не всё, – сказал Пау.

– Колесница стоит под углом по отношению к пандусу, – добавила Кассиопея.

Малоун увидел, что это действительно так. Колесница не могла выехать из колодца, не задев колесами стенку пандуса. Чтобы добраться до выхода, ей нужно было повернуть влево.

– Я обратил на это внимание, изучая фотографии, – продолжал Пау. – Поскольку во всех остальных вопросах строители гробницы обращали внимание на мельчайшие детали, эта ошибка не могла быть случайной.

– Значит, отверстие в земляной стене слева от колесницы имеет важное значение? – предположил Малоун.

Пау кивнул:

– Создатели оставили знак, указывающий, что там находится что-то важное. Несколько дней назад зал, который вы видите, был открыт заново.

– Похоже на разгром, – заметил Виктор.

Малоун также обратил внимание на видневшиеся в отверстии в стене разбросанные лопаты, грабли, провода и обугленный железный ящик.

– Скорее, на пожар.

– Что ж, такое случается, – невозмутимо произнес Пау.

Однако его слова не ввели Малоуна в заблуждение.

– Вы сразу же узнали про эту находку, ведь так?

– Гораздо важнее, об этом узнал Карл Тан. Он был здесь, и это он устроил пожар. Он сознательно уничтожил библиотеку императора Цинь Ши-хуанди.

Коттону хотелось узнать больше, но сейчас на это не было времени.

– Музей закрывается через сорок пять минут.

– Нам нужно проникнуть в проход, – сказал Пау.

Малоун снова внимательно огляделся по сторонам. С мостиков вниз вели два дополнительных пандуса. Оба были перегорожены цепочками, перебраться через которые не составило бы труда. Под потолком висели как минимум четыре камеры видеонаблюдения, хотя на самом деле их наверняка было больше. Объективы камер поворачивались, показывая, что ими управляют операторы, ищущие лучший ракурс. Малоун насчитал на мостиках шестерых охранников в форме, и одному богу известно, сколько еще здесь было сотрудников безопасности в штатском. Посетители вели себя тихо и пристойно.

– Нам нужно отвлечь внимание охраны, – прошептал Коттон.

Кассиопея кивнула:

– Я подумала то же самое.

– Будьте осторожны, – предупредил Пау. – Охрана тотчас же отреагирует на любое происшествие.

– А если нас схватят? – поинтересовался Виктор.

– Тогда нас арестуют, и мы сможем проверить, кто вы на самом деле – друг или враг.

Малоуну пришлась по душе эта перспектива – применительно к Виктору; однако самому ему совсем не хотелось сталкиваться с китайскими правоохранительными органами, поскольку они находились в стране нелегально и по крайней мере у двоих имелось незаконное оружие.

– Об отвлекающем маневре позабочусь я, – предложил Виктор.

– Я так и подумал, – согласился Малоун.

– У меня такое чувство, что вы все равно не взяли бы меня с собой.

«Да, – подумал Малоун, – это точно».

– Я буду ждать вас снаружи с тем, что вы намереваетесь здесь найти. Сейчас я подниму шум, но не настолько сильный, чтобы меня задержали.

Виктор удалился. Смешавшись с толпой, он стал пробираться в противоположную часть зала.

– Пользоваться пандусами нельзя, – сказал Малоун. – Это будет слишком очевидно. Давайте спустимся вон по тому трапу. – Он едва заметно кивнул в сторону цепочки стальных скоб в стене, уходящей вниз. – Быстро спускаемся вниз и ныряем в дыру, пока камеры наблюдения не опомнились.

Пау и Кассиопея кивнули.

У Малоуна лежали два фонарика в рюкзаке за плечом, защитного цвета с отчетливой красной звездой. Пистолет оставался спрятан под влажной рубашкой.

В противоположном конце зала раздался громкий крик.

Виктор размахивал руками, выкрикивая китайские ругательства. Судя по всему, он посчитал, что его умышленно оскорбил один из посетителей.

Виктор с силой толкнул его.

Новый поток ругательств.

Внимание всех посетителей и службы безопасности сосредоточилось на инциденте. Все шестеро охранников в форме устремились к Виктору.

Убедившись в том, что камеры наблюдения повернулись в ту сторону, Малоун шепнул:

– Пошли!

Кассиопея перешагнула через цепочку и стала спускаться вниз.

Пау Вень последовал за ней.

Малоун продолжал наблюдать. Похоже, никто не обратил на них внимания. Как только Пау добрался до земли, Малоун скользнул по трапу следом за ним. Они устремились к земляной стене, избегая столкновений со стоящими на пути наполовину отреставрированными терракотовыми фигурами.

Кассиопея скрылась в отверстии.

Прежде чем нырнуть следом за ней, старик схватил лежавшую на земле лопату. Сообразив, что им понадобится инструмент, Малоун схватил вторую лопату и шагнул в темноту.

* * *

Карл Тан наблюдал по одному монитору за Виктором Томасом, а по другому – за Пау Венем и двумя его спутниками. Перед тем как отдать приказ сжечь библиотеку, Тан тщательно обследовал помещение и не обнаружил там ничего интересного, кроме древних рукописей. Пау было известно о том, что рукописи исчезли, сгорели – они обсуждали это по телефону, – однако, вернувшись в Китай, он первым делом отправился именно сюда.

Почему?

– Распорядитесь провести эвакуацию всех, кто находится в здании, – приказал Тан. – Расставьте людей у всех выходов и на всех мостиках. Держите видеокамеру направленной на отверстие в стене. Если кто-то появится оттуда, немедленно их задержите. Если они окажут сопротивление, открывайте огонь на поражение. – Он стиснул рукоятку пистолета. – Я направляюсь в шахту номер три. К тому времени, как я туда приду, здание должно быть полностью очищено от людей, кроме того иностранца, который устроил беспорядки. Пусть он остается внутри.

* * *

Малоун осмотрел тесное помещение площадью не больше десяти квадратных футов: пол и стены из грубого кирпича, потолок из прочных деревянных бревен; один угол давно обвалился.

– В прошлый раз я проник через провал вверху, – сказал Пау.

Три каменных стола в виде пьедесталов оставались пустыми, пол был завален пеплом, в воздухе стоял плотный запах гари.

Определенно, что-то здесь действительно горело по-настоящему.

– Еще недавно на этих столах лежали бамбуковые дощечки и шелковые свитки, все эти тексты были написаны до Цинь Ши-хуанди. Это была его библиотека. Два дня назад Карл Тан приказал ее уничтожить.

– Почему он пошел на такое? – спросила Кассиопея. – Какая от них была для него угроза?

– Все, что нельзя контролировать, представляет для Тана опасность.

Приглушенный гул снаружи начал затихать. Приблизившись к отверстию, Малоун осторожно выглянул.

– Все уходят.

– Наверное, так приказал Тан. То есть у нас мало времени.

– На что? – спросила Кассиопея.

– Чтобы уйти отсюда.

 

Глава 54

Пробравшись сквозь спутанную высокую траву, Линь Йон приблизился ко второму из трех приземистых строений. Дождь не прекращался ни на минуту. Наружные стены уже давно покорились растительности; толстенные лианы с сочными листьями тянулись от земли до самых крыш. Почти все стекла в окнах уцелели, но были покрыты слоем мокрой грязи. В рваных сетках чернели точки застрявших жуков и мух.

Линь подошел к деревянной двери. Как ему и сказали, замка, который мог бы воспрепятствовать проходу, не было, поэтому он с силой толкнул дверь. Ржавые петли сначала сопротивлялись, затем поддались. Дверь приоткрылась, и Линь протиснулся внутрь.

После чего закрыл ее за собой.

Сквозь грязные окна пробивался серо-коричневый свет. В углах хозяйничали непроницаемые тени. Крохотное помещение имело площадь метров пять, не больше; одна стена обвалилась, открывая то, что было на улице. На почерневшем земляном полу валялся строительный инструмент, покрытый пылью и ржавчиной. У одной стены высилась груда битой глиняной посуды. Повсюду висела паутина.

Линь выбрался в пролом в стене, ибо то, что он искал, находилось снаружи.

У него в ушах стоял старческий голос, измененный телефоном.

– Я приказал установить наблюдение за Пау Венем, чтобы узнать, чем он занимается на месте раскопок, – сказал председатель Госсовета. – С годами у него крепла вера в собственную безнаказанность. Он был уверен, что за ним никто не следит, и это было верно в отношении Мао и Дэн Сяопина, однако мне был известен каждый его шаг.

– И что вам удалось узнать? – спросил Линь.

– Пау обнаружил ход, ведущий в погребальный курган. Что меня удивило. По отзывам современников, в гробнице Цинь Ши-хуанди содержалась в больших количествах ртуть. Однако Пау проник внутрь, провел там несколько часов и выбрался обратно из отверстия в земле рядом с тем местом, где впоследствии была раскопана шахта номер три. Затем на протяжении следующей недели ночами также происходили странные вещи, однако официально никто ничего не сообщил.

Линь молчал, ожидая услышать продолжение.

– В темноте работали люди и механизмы. Эти рабочие не входили в состав археологической партии. Один из недостатков нашей формы правления заключался в том, что даже если кто-то что-то и слышал, все предпочли промолчать. Пау был главным, и никто это не оспаривал.

– Кроме вас.

– Я начал поиски, но это было уже несколько недель спустя. Мы не смогли обнаружить то место, где Пау проникал под землю. Все вокруг раскопано, повсюду в земле траншеи, так что определить это оказалось невозможно. И все же я кое-что нашел, уже через много лет. Приказ из Пекина заставил меня вернуться к кургану. Это случилось после того, как Пау бежал из Китая. Мне приказали найти проход внутрь кургана, и я его нашел.

– Почему никто никогда не говорил об этом?

– Существуют веские причины хранить все в тайне.

Линь всмотрелся в тени, окружающие полуразрушенные сараи. Высокие деревья пропускали сквозь густую листву лишь тонкие полоски света. Вода, однако, находила дорогу и барабанила по земле равномерный ритм. Меньше чем в пятидесяти метрах впереди начинался курган. Наверное, подойти ближе было уже нельзя. Забор, закрывавший путь к складам спереди, проходил и за ними, преграждая путь дальше.

Линь нашел колодец именно там, где тот и должен был находиться, по словам председателя Госсовета. Круглая каменная кладка высотой метра два, также облепленная растительностью.

Линь не направился прямиком к колодцу, потому что хотел задержать преследователей. Карл Тан видел, как он вошел в сарай, но не видел, как он из него вышел.

Приблизившись к колодцу, Линь заглянул внутрь. Меньше чем в метре от верха отверстие было закрыто ржавой железной плитой с двумя приваренными ручками. Внешне все выглядело так, будто плита предохраняет от случайного падения в колодец.

Однако Линь знал, что это не так.

Он взялся за ручки. Мокрая ржавчина испачкала руки, не позволяя ухватиться покрепче.

Линь снял плиту.

* * *

Малоун был озадачен.

– Как мы отсюда выйдем?

Опустившись на колени, Пау стал расчищать пол от пыли и каменных осколков.

– Когда я впервые попал сюда, здесь все оставалось нетронутым, но я заметил в двух местах углубления.

Малоун все понял.

– Если вспомнить три каменных стола, это означало, что плотная земля была повсюду…

– Совершенно верно. Я уже говорил о символическом значении колесницы и пандуса, проходящего левее. Теперь причина этого для меня очевидна благодаря тому, что я нашел в этом зале.

– Снаружи все затихло, – сказала Кассиопея.

Малоун тоже обратил на это внимание.

– Приглядывай, что там происходит.

Кассиопея расположилась у самого отверстия.

Пау закончил расчищать пол, и Малоун разглядел на каменных плитках едва различимые символы:

– Что они обозначают?

– Тот, что похож на домик, – это цифра шесть. Буква «Х» с черточками сверху и снизу – пятерка. Т-образный символ – это семерка.

Малоун обратил внимание на то, что четыре черточки, судя по всему, обозначавшие цифру четыре, встречались чаще всех остальных цифр за исключением ложки с перечеркнутой рукояткой.

– А это что?

– Девятка. Тут есть определенная закономерность, – продолжал Пау. – Но, признаюсь, код я раскрыл только потому, что в полу уже имелись углубления.

Малоун проследил взглядом туда, куда он указывал.

– Цифры «4» и «9» имеют для китайцев очень большое значение. «Девять» произносится как «цзю», что также означает «длинный» и «вечность». Поэтому девятка всегда олицетворяла долгую жизнь и счастье. Напротив, «четыре» произносится как «си», так же, как и «смерть». Четверка всегда считалась несчастливым числом.

Изучив расположение четверок и девяток, Малоун обнаружил, что в двух местах эти символы располагаются особенно плотно.

– Проникнув в камеру, я обратил внимание, что эти плитки, – Пау указал на скопление девяток, – вдавлены в землю. То же самое было и со скоплением четверок. Я обнаружил, что в этих местах начинаются два подземных хода.

– И вы выбрали счастливый, – предположил Малоун.

– Я рассудил, что это будет правильный выбор.

Коттон продолжал сжимать в руке лопату. Вставив штык между двумя плитками с цифрой «9», он надавил сверху ногой. Плотная земля не сразу, но поддалась, и Малоун наклонил черенок, поднимая плитку.

– Как у тебя там дела? – окликнул он Кассиопею.

– Что-то чересчур тихо.

– Министр Тан уже в пути, – заметил Пау.

Коттон наблюдал, как старик вынимает одну плитку за другой, и вдруг его осенила мысль, что надо будет сделать дальше. Пау поднял взгляд, и по его глазам Малоун понял, что старик также решил, каким будет следующий ход.

– Мне становится страшно, – пробормотал Коттон. – Я начинаю думать как вы.

Пау усмехнулся:

– Не вижу, что в этом плохого.

* * *

Карл Тан прошел по красной ковровой дорожке, ведущей по короткой лестнице в здание из стекла и бетона, накрывающее шахту номер три. Ему доложили, что зал полностью очищен от посетителей и все выходы перекрыты. Он захватил с собой двух человек, братьев из «Ба», которым приказал держаться рядом с ним.

– Никто не выходит из этого здания! – рявкнул Тан, проходя мимо трех охранников музея к главному входу.

Внутри его ждал Виктор Томас.

– Ты поработал неплохо, – похвалил его Тан.

– Доставил груз по назначению, как и обещал.

Впереди простиралась шахта. Подойдя к ограждению мостиков, Тан обернулся к двум братьям и указал вниз.

– Займите позицию у этого пролома.

Торопливо спустившись по трапу, те выхватили оружие и встали по обе стороны от прохода, ведущего в библиотеку Цинь Ши-хуанди.

Тан протянул Виктору свой пистолет.

– Доведи дело до конца. Быстро.

Схватив пистолет, Виктор спустился по трапу и приблизился к братьям, застывшим в готовности отразить нападение.

– Пау Вень! – окликнул Тан. – Здание оцеплено!

Ответом ему явилось молчание.

– Вы арестованы! – Его слова гулкими отголосками разнеслись по подземному залу, заглушая размеренный стук дождя по металлической крыше.

Тан знаком приказал Виктору идти вперед.

Приблизившись к отверстию, братья осторожно заглянули внутрь, оценивая ситуацию, после чего бросились в темноту. Виктор последовал за ними.

Тан ожидал услышать глухой хлопок выстрела из пистолета с глушителем, однако из библиотеки не доносилось ни звука.

Наконец появился Виктор.

– Вам лучше спуститься вниз.

Тану совсем не понравилась прозвучавшая в его голосе растерянность.

Спустившись по трапу, он прошел в зал. Как и ожидалось, сырой воздух был пропитан запахом гари. Не уцелело ни одной бамбуковой дощечки, ни одного шелкового свитка. В остальном комната выглядела так же, как и два дня назад – за одним исключением.

В полу в двух местах в противоположных углах зала были извлечены каменные плитки, открывая дыры размером с квадратный метр каждая.

Тан заглянул в них.

Дыры уходили на два метра в глубь земли.

Но какой из них воспользовались беглецы?

 

Глава 55

Малоун понимал, что их хитрость с двумя вскрытыми проходами задержит преследователей лишь на время. Однако сейчас в счет шла каждая выигранная секунда.

Вторая проблема была более насущной.

Ему совсем не нравились тесные подземные пространства, хотя он помимо воли постоянно в них попадал. Коттон знал, что Кассиопея не страдает от этого недуга, поэтому именно она двинулась первой, пробираясь в угольно-черной темноте, в которую луч фонарика проникал лишь на несколько шагов.

Они двигались молча. Вход остался в ста ярдах позади, за резкими поворотами сначала влево, затем вправо. Пол, имеющий небольшой уклон вверх, был выложен плитками, как и в шахте номер три. Стены были из грубо обтесанного камня.

– Это часть дренажного канала, который защищал гробницу от подземных вод, – шепотом объяснил Пау. – Повороты были призваны задержать продвижение воды, уклон обеспечивал ее отток наружу. Снаружи стены для большей защиты были залиты расплавленной бронзой. Весьма хитроумное решение.

– И куда ведет этот проход? – спросил Малоун.

– Прямо к гробнице и тайному входу, которым пользовались строители.

Малоун прикинул расстояние от музея до погребального кургана – около полумили. Но это по прямой, а подземный тоннель таким никак нельзя было назвать.

Его беспокойство росло.

Остановившись, Кассиопея оглянулась назад, спрашивая взглядом, как он. Малоун махнул рукой, показывая, чтобы она шла дальше.

По бокам встречались ответвления, зияющие черные отверстия, слева и справа. Пока что их было восемь. Малоун также обратил внимание на высеченные над проходами иероглифы и китайские цифры. Пау объяснил, что эти боковые проходы позволяли принять как можно больше воды из гробницы, чтобы дать ей возможность впитаться в землю. Малоун нашел, что это напоминает дренажные канавы в современных полях фильтрации.

– А эти цифры над проходами, они что-нибудь означают? – спросил он.

– Они означают жизнь или смерть, – ответил Пау. – Сверни не в тот проход – и, скорее всего, ты никогда отсюда не выберешься.

* * *

Карл Тан был не в том настроении, чтобы решать загадки.

Заглянув по очереди в зияющие в полу дыры, он приказал братьям:

– Вы остаетесь здесь и не уходите без приказа. Если из этих дыр покажется какой-нибудь иностранец, пристрелите его на месте.

Братья кивнули.

Тан знаком приказал Виктору следовать за собой.

Пора разобраться с Линь Йоном.

* * *

Линь Йон увидел перед собой вход в гробницу Цинь Ши-хуанди, в точности такой, каким он представлял его по описанию председателя Госсовета. Почти двадцать пять лет назад группа из пяти избранных во главе с заместителем министра внутренних дел, которому впоследствии суждено было возглавить страну, с помощью зондирующего локатора нашла проход в гробницу. К тому времени в Пекине уже осознали ценность терракотового войска в деле продвижения образа нового Китая. Добавление в репертуар собственно гробницы Цинь Ши-хуанди вроде бы должно было еще больше усилить эффект. Однако после многочисленных просчетов Мао партия предпочитала играть только в беспроигрышную лотерею.

Поэтому было приказано произвести тайный осмотр гробницы.

К счастью, подземный тоннель был обнаружен практически сразу же, и к нему сверху был прорыт проход. Когда работы были завершены, над входом построили колодец и закрыли его железной плитой, а всю территорию обнесли ограждением и объявили запретной зоной.

Фонарик Линя осветил просторный тоннель, до сводов которого было метров десять. Пол был вымощен каменной плиткой. Через регулярные интервалы стояли стойки, поддерживающие потолок. Вдоль стены тянулся кабель, проложенный первыми исследователями.

Полученные от председателя Госсовета инструкции гласили: «Следуй за кабелем».

Если ему верить, этим проходом не пользовались уже свыше тридцати лет. А перед тем последний раз люди были здесь больше двух тысяч лет назад.

По его прикидке, Линь прошел метров сто. Луч его фонарика осветил каменную арку двустворчатых ворот, перегородивших проход.

Линь приблизился к воротам.

Отполированный до блеска камень поднимался на три метра, темно-зеленый с черными прожилками. Обе створки были высечены из цельных мраморных блоков; поверхность покрывали высеченные иероглифы, на каждой имелась бронзовая скоба. Правая створка была чуть сдвинута, открывая дорогу вперед.

Остановившись в нерешительности, Линь посветил фонариком влево и вправо. Щели высоко в стенах под самыми сводами указывали те места, где когда-то были установлены натянутые арбалеты, готовые выстрелить в незваных пришельцев. По словам председателя Госсовета, все рассказы о коварных ловушках, дошедшие в исторических документах, соответствовали действительности, хотя за две тысячи двести лет все эти одряхлевшие от старости устройства стали бесполезными. Сами ворота были когда-то заперты снаружи, и Линь заметил остатки массивного деревянного бруса, который когда-то был вставлен в скобы.

Каждый китайский школьник знал о легендарном правителе Цинь Ши-хуанди. Первый император был олицетворением Китая, основателем самой долгоживущей политической системы в мире. Завоеватель, объединитель, строитель, он ввел централизованное управление и единые стандарты – первым из долгой череды двухсот десяти мужчин и одной женщины, занимавших Трон дракона.

И это была его гробница.

Протиснувшись в приоткрытую створку, Линь оказался в темноте за воротами. Ему было сказано посмотреть вправо от себя. Луч фонарика нашел на земле кабель, который проходил через ворота и заканчивался железным ящиком.

Нагнувшись, Линь изучил ящик снаружи. Состояние его оставалось приличным. Взяв рычаг, Линь собрался с духом и повернул его вниз.

* * *

Кассиопея по-прежнему шла впереди. Они снова завернули за угол, уже в третий раз на протяжении всего нескольких шагов. Кассиопея предположила, что впереди должен быть еще один поворот, который вернет их на прямую, ведущую к кургану. По ее оценке, они уже прошли метров двести, так что конечная цель пути должна была быть где-то совсем близко.

Помимо своей воли, Кассиопея восторгалась искусством древних строителей. Каменщики, которых она десять лет назад пригласила восстанавливать ее замок, сразу же объяснили, в чем проблема. Строить сейчас так, как это делали в XIV веке, используя технологии и инструменты, имевшиеся семьсот лет назад, представляло очень непростую задачу. Однако строители этого тоннеля находились в еще более невыгодном положении. В их распоряжении не было еще ничего, что могло бы сравниться с совершенством строительной техники четырнадцатого столетия. Однако они выполнили свою задачу, и их впечатляющий успех еще больше укрепил Кассиопею в решимости довести до конца задуманное дело.

– Мы уже почти у цели, – послышался сзади голос Пау.

Поразительно: воздух в тоннеле был затхлый, но не зловонный. Судя по всему, древние строители предусмотрели систему вентиляции.

Кассиопея знала, что Малоун терпеть не может замкнутые подземелья. В то же время она сама без особого восторга относилась к воздушным путешествиям, ко всем этим самолетам и вертолетам. В их нынешней ситуации не было ничего завидного. Им приходилось полагаться на абсолютно ненадежного человека, но выбора у них не было. Нужно признать, мысль проникнуть в гробницу будоражила Кассиопею. Она даже подумать не могла, что ей представится такая возможность. Кассиопея чувствовала себя гораздо спокойнее с пистолетом за поясом, ощущая за спиной присутствие Коттона, и все же ее тревожило то, что находилось сразу же за пятном света ее фонарика.

Они прошли мимо еще двух ответвлений, обозначенных иероглифами. Проход повернул вправо, как и предполагала Кассиопея.

Она остановилась и обернулась.

Коттон был в двух метрах позади. Кассиопея опустила фонарик, направив луч на землю.

Малоун сделал то же самое.

И тут она кое-что заметила.

– Коттон!

Кассиопея указала фонариком, и он тоже обернулся.

Пау Вень исчез.

– Почему-то это меня нисколько не удивило, – пробормотал Малоун.

– Должно быть, он проскользнул в один из боковых проходов.

Кассиопея достала пистолет, и Малоун последовал ее примеру.

– Веди! – приказал он.

Дойдя до поворота, Кассиопея осторожно выглянула за угол. Тоннель уходил вперед еще метров на пятьдесят и заканчивался дверью. Толстая каменная плита, обтесанная до формы почти идеального прямоугольника, которая закрывала отверстие, была с одной стороны чуть выдвинута наружу. Дверь была приоткрыта.

Внезапно за ней вспыхнул яркий свет, проливаясь сквозь щель и в темный тоннель.

– Этого я не ожидал, – шепнул Кассиопее на ухо Малоун.

 

Глава 56

Карл Тан осмотрел внутренность полуразвалившегося сарая, в котором скрылся Линь Йон. На экране монитора видеонаблюдения он видел, как его противник вошел в дверь, однако сейчас его нигде не было видно.

– Он выбрался вон там, – предположил Виктор, указывая на обвалившуюся заднюю стену.

Вместе с ними были еще два человека, братья из «Ба», евнухи, как сам Тан и те двое, кого он оставил в шахте номер три. Все они дали клятву выполнять любые его приказания. Еще одна предусмотрительность, за которую Тан мысленно похвалил себя, особенно учитывая то, как сейчас развивались события.

Дождь утих, но в воздухе по-прежнему чувствовалась сырость. Тан окинул взглядом стену, сплетенную из бамбука и покрытую штукатуркой. В одном месте штукатурка осыпалась, открыв сгнившие прутья. Тан прошел по мокрому полу мимо ржавого инструмента и битой керамики и выбрался из сарая.

Остальные последовали за ним.

Снаружи царил полумрак. Свинцово-серое небо было закрыто пологом мокрой листвы. Под деревьями распускались первые в этом году фиалки. В пятидесяти метрах впереди проходило ограждение, нетронутое. Конечно, Линь мог через него перелезть, но куда можно было направиться дальше?

Внимание Тана привлек каменный колодец, и он приблизился к нему.

Ничего необычного. Такие колодцы встречались здесь повсюду. Больше того, именно роя колодец, крестьяне в 1974 году и наткнулись впервые на терракотовое войско. Однако отверстие было плотно закрыто железной плитой.

Куда скрылся Линь?

Карл Тан взглянул сквозь густые заросли мокрых деревьев туда, где поднимался склон погребального кургана.

Линь пришел сюда с какой-то определенной целью.

Тан выяснил, что ограждение было установлено в начале девяностых, по прямому приказу из Пекина, и с тех пор территория оставалась закрытой. Почему? Никто не мог этого сказать. Виктор доложил, что Пау Вень рассказал Малоуну и Витт о том, что ему якобы известен путь в гробницу Цинь Ши-хуанди. Пау отправился прямиком в только что обнаруженную библиотеку императора и, сдержав свое слово, разыскал два подземных тоннеля, в одном из которых и скрылся, захватив с собой Витт и Малоуна.

– Товарищ министр, – окликнул Тана Виктор.

Тот очнулся от размышлений, возвращаясь в настоящее.

Виктор указал на колодец:

– Видите эти царапины на стенке? Они совсем свежие. Железную плиту подняли, затем снова опустили.

Это замечание было совершенно справедливым. Несомненно, слой желтовато-белого лишайника был потревожен. Тан приказал двум братьям поднять железную плиту, и открылась уходящая вниз деревянная лестница.

– Посмотрите, есть ли в машине фонарик, – распорядился Тан.

Один из братьев бросился бегом к машине службы безопасности, на которой они приехали сюда.

– Куда ведет этот подземный ход? – спросил Виктор.

Но Тан это уже знал.

– В гробницу. Туда, где нас ждет Линь Йон.

* * *

Малоун осторожно приблизился к полуоткрытой двери, освещенной сзади, прижимаясь к одной стене, в то время как Кассиопея двигалась вдоль противоположной. Они выключили фонарики и убрали их в карманы. Оба держали оружие наготове.

На обеих створках имелись бронзовые скобы, а у стены стоял толстый деревянный брус. Определить его назначение не составляло труда. Если вставить брус в скобы, открыть дверь с противоположной стороны будет невозможно.

Как там было написано в том историческом труде, который им прочитал Пау?

«Наложницам, не имеющим сыновей, было приказано сопровождать императора после смерти, и из строителей и ремесленников никто не был отпущен живым».

Малоун выглянул в щель.

Прямоугольная подземная камера, залитая ярким светом, простиралась почти на длину футбольного поля. Сводчатый потолок высотой футов тридцать-сорок держался на поперечных арках и колоннах. Вдоль всех стен через каждые футов двадцать были расставлены прожекторы на треногах, которые отбрасывали вверх желтовато-оранжевое сияние. Они озаряли кристаллы хрусталя, жемчужины и драгоценные камни, которыми были выложены на потолке созвездия ночного неба. Пол представлял собой рельефную топографическую карту с реками, озерами, океанами, горами, долинами, храмами, дворцами и городами.

– Матерь божья! – пробормотала Кассиопея.

Малоун был полностью с ней согласен. Описание Сыма Цяня оказалось вполне точным.

«Вверху были воспроизведены небесные созвездия, а под ними простиралась земля».

Малоун обратил внимание на серебристый блеск жидкости, изображающей воду.

Ртуть.

«С помощью ртути были изготовлены сотня рек страны, Янцзы и Хуанхэ, и бескрайнее море, и машина приводила жидкость в движение».

Малоун попятился назад, но тут вспомнил слова Пау о мерах предосторожности. Хотелось надеяться, что хотя бы в этом сукин сын сказал правду.

В помещении не было ни души. Так кто же зажег свет? Пау Вень?

Рискнув выглянуть еще раз, Малоун определил, что они находились у короткой стороны прямоугольника, а как раз напротив был вход. Все четыре стены были из полированного камня, ожившего резными звериными головами и другими барельефами, рвущимися с поверхности. Малоун различил тигра, скачущую галопом лошадь, жабу, лягушку, рыбу и быка. От буйства красок рябило в глазах. Покрытые желтой глазурью колонны и арки, алые стены, пурпурно-черный потолок.

Посреди зала возвышался постамент, сужающийся кверху, отделанный малахитом. Два прожектора освещали затейливую резьбу, которой были покрыты его бока. Сверху ничего не было. Пусто, как и во всем зале. Вдоль всех четырех стен были расставлены через каждые футов двадцать каменные пьедесталы высотой футов десять от пола. Малоун догадался, что на них когда-то стояло.

«Светильники были установлены нефтяные, чтобы гореть долго».

Однако сейчас ни одного светильника Малоун не увидел.

«В гробнице Цинь Ши-хуанди сотни светильников, наполненных нефтью. Я даже зажигал один из них».

Еще одна ложь Пау Веня.

Малоун читал о гробницах китайских императоров и знал, что они представляли собой символическое изображение мира, которым правил император. Не памятник, а воспроизведение жизни, где усопший мог бы продолжать править вечно. То есть в этом зале должно было быть множество различных предметов.

Малоун оглянулся на Кассиопею. Та показала глазами, что согласна с его следующим шагом.

Он шагнул из темноты на свет. Пол изображал крайнюю юго-западную окраину империи Цинь Ши-хуанди. Горные хребты были высечены из нефрита. Плоская поверхность к северу обозначала пустыню, которая простиралась на восток до самого сердца империи. Далее в нескольких метрах снова следовали открытые равнины, плато, зеленые покрывала растительности, горы и долины. Дворцы, храмы, деревни и города, выложенные из драгоценных камней и бронзы, были разбросаны повсюду, и всех их соединяла система дорог.

Малоун обратил внимание на то, что каменная панель, служившая дверью, аккуратно входила в нишу в украшенной орнаментом стене. Вход, который можно различить только снаружи. С соседних стен на него смотрели свернувшиеся кольцами драконы, человекоподобные лица и длиннохвостые птицы.

Малоун указал пистолетом на центр зала, и они осторожно двинулись вперед, следя за тем, чтобы наступать только на ровные участки. Его по-прежнему беспокоила ртуть, ее смертоносные пары́, поэтому он нагнулся к одной из рек и убедился в том, что в вырезанное в полу русло шириной в фут и глубиной в несколько дюймов действительно был налит жидкий металл.

Однако сверху ртуть была прикрыта. Чем-то прозрачным. Маслянистым. Малоун легонько прикоснулся к жидкости рукояткой пистолета, и по поверхности побежали круги. Осмотрев рукоятку, он рискнул ее понюхать и уловил слабый запах нефти.

Его осенило.

– Минеральное масло, – шепотом поделился Малоун своей догадкой с Кассиопеей. – Пау залил им ртуть, чтобы защититься от ядовитых паров.

Как-то раз то же самое сделал он сам, залив маслом сточные воды в отстойнике в подвале своего дома, чтобы замедлить испарение и сдержать неприятный запах. Конечно, отрадно было сознавать, что воздух в зале не отравлен токсинами, однако Малоуна по-прежнему беспокоило не только то, куда исчез Пау Вень, но и то, кто еще мог находиться под землей.

Они с Кассиопеей приблизились к центральному постаменту. Малоун убедился в том, что был прав: постамент действительно высечен из цельной глыбы малахита и покрыт многочисленными изображениями людей, растений и животных. Древние мастера прекрасно использовали меняющиеся оттенки камня, и Коттон, не удержавшись, погладил полупрозрачную поверхность.

– Невероятно! – в восхищении прошептала Кассиопея. – Никогда в жизни не видела ничего подобного!

Малоуну было известно, что древние китайцы считали нефрит даром богов, ключом к бесконечной жизни. Он олицетворял вечность и якобы обладал чудодейственной силой, которая оберегала от зла и приносила удачу. Вот почему китайских императоров погребали в саванах из пластин нефрита, сшитых золотыми нитями и украшенных жемчугом.

– Вот здесь лежал император, – продолжала шепотом Кассиопея.

Малоун пришел к такому же заключению. Для культуры, в которой символизм стоял на первом месте, это решение казалось естественным.

Однако сейчас постамент был пуст.

Малоун обратил внимание на то, что верх его не был гладким. Всю его поверхность покрывали высеченные изображения, окаймленные столбцами иероглифов.

– Похоже на карту из дома Пау Веня, – заметила Кассиопея.

Коттон подумал то же самое.

Внимательно изучив изображения, он пришел к выводу, что это уменьшенная копия пола гробницы – карта империи Цинь Ши-хуанди. Что сказал Пау про карту на стене у себя дома? «Это репродукция одного изображения, которое я когда-то видел. С небольшими изменениями».

Достав сотовый телефон, Малоун сделал несколько снимков зала и карты.

– Первый император лежал на своих владениях, – прошептал он.

– Но где он? – спросила Кассиопея.

* * *

Линь Йон был поражен, когда опущенный им рычаг действительно зажег свет. Председатель Госсовета говорил ему про то, как в подземелье были проложены электрические кабели и установлены прожекторы на треногах. Целью той экспедиции было выяснить, можно ли использовать гробницу для привлечения туристов. Однако погребальный зал оказался пуст: исчезло все, и в том числе сам император. Именно этим объяснялось то, что правительство запретило все дальнейшие раскопки. Только представить себе, какой получился бы конфуз! Бесчисленные вопросы, на которые нет ответов. Поэтому над входом был сооружен колодец, территория была обнесена оградой и объявлена запретной зоной.

Председатель Госсовета не мог сказать, будут ли исправны лампы в прожекторах. Большинство ламп вспыхнули, залив фосфоресцирующим сиянием три смежных сводчатых помещения и главный погребальный зал. Линь знал, что жидкой ртути можно больше не опасаться, поскольку ее залил минеральным маслом Пау Вень во время своего предыдущего пребывания здесь.

Интересно, найдет ли Карл Тан дорогу под землю. Определенно, он обнаружит колодец, а при снятии железной плиты на стенках остались свежие следы. Звуки шагов, приближающихся сзади, из глубины тоннеля, которым только что воспользовался сам Линь, подтвердили его подозрения о том, что сюда кто-то направляется.

И тут он услышал кое-что еще.

Движение в самом погребальном зале.

На стенах заплясали тени.

Странно.

Линь затаился в анфиладе смежных комнат, глядя на тени впереди. Он намеревался разобраться с Карлом Таном. У него был пистолет.

Однако теперь он оказался в западне.

Зажатый между известным и неизвестным.

 

Глава 57

Карл Тан читал про гробницы императоров, даже посещал места наиболее значительных раскопок, однако сейчас он шел по гробнице, которая сохранилась полностью нетронутой. Но нет, определенно, кто-то здесь уже побывал. Вдоль стены тянулся толстый электрический кабель, исчезающий в темноте впереди. Пау Вень? Почему он направился прямиком в Сиань? Однако Пау спустился под землю в шахте номер три, далеко от того места, где сейчас находился Тан. Нет, здесь проник в гробницу Линь Йон. Из чего следовало, что его противнику известно то, о чем сам он не догадывался.

Виктор и двое братьев шли впереди по проходу, широкому, как бульвар. Тщательность строительства, внимание к мелочам – все это производило впечатление. Стены были облицованы рельефной плиткой. В слабом свете фонариков Тан различал сцены придворной жизни, развлечения знати, торжественный выезд императора, медведей, орлов и мифических животных. Вдоль тянулись каменные кадильницы в виде гор.

В пятидесяти метрах впереди полоса света обозначила проход между двумя полированными мраморными створками, украшенными резьбой. По обе стороны стояли каменные львы. Из стен торчали изображения рогатых людей-птиц, призванные оберегать от злых духов. А над дверью были высечены три иероглифа:

Тан знал их значение. «Рядом со столицей». Очень подходящее описание. Тан вспомнил то, что написал о первом императоре в «Исторических записках» Сыма Цянь: «Цинь Ши-хуанди нашел, что население его империи увеличилось, в то время как царские дворцы его предков по-прежнему оставались маленькими». Поэтому он построил величественный новый дворец к югу от реки Вэйхэ, рядом со своей столицей. Почти семьсот метров в длину и больше ста метров в ширину, новый дворец мог вместить в своих залах десять тысяч человек.

Цинь Ши-хуанди назвал его Афан, что отражало его местонахождение: «рядом со столицей».

Исследовав двери, Тан обнаружил, что они висят без петель. Вместо этого в верхней и нижней частях были вырезаны полусферы, входящие в соответствующие углубления в полу и потолке. Тан рассудил, что, скорее всего, когда-то давно эти шарниры были смазаны нефтью.

Они прошли между приоткрытыми створками, в щель шириной около метра, в освещенное помещение, переходящее в другое такое же помещение, а затем и в третье. Потолок поддерживался широкими арками и колоннами. Это был «югон» – закрытое место.

Странно, но все помещения были пустыми.

Тану вспомнились другие строчки из труда Сыма Цяня: «И были там замечательные инструменты, драгоценные камни и диковинные предметы, привезенные издалека». Комнаты и ниши должны были быть заполнены шелковыми тканями, одеждой, керамикой, головными уборами, коронами, ремнями, украшениями, бронзовыми и оловянными погребальными предметами, лакированными шкатулками – всем тем, что могло понадобиться в загробной жизни императору.

Однако сейчас здесь ничего не было.

Обратив внимание на украшенные орнаментами постаменты, стоявшие на равном расстоянии вдоль стен, Тан догадался, что когда-то на них были светильники, подобные тому, который он жаждал получить у Пау Веня, которые, как Пау заверил Малоуна и Витт, оставались в гробнице. Эти светильники должны были освещать дорогу императору, ублажая души усопших.

Однако теперь ни одного светильника не было.

То есть не было и нефти.

Ничего.

Только черно-белая ваза около метра в диаметре и такой же высоты посреди следующего помещения. Тану уже приходилось видеть изображения таких ваз. Вечный светильник, наполненный нефтью, в которой плавает фитиль. Подойдя к вазе, Тан заглянул внутрь, надеясь увидеть хоть немного сохранившейся древней нефти, однако дно оказалось сухим.

Виктор прошел в следующее помещение. Братья не отставали от него ни на шаг.

Тан задержался, раздираемый противоречивыми чувствами.

Несомненно, в гробнице Цинь Ши-хуанди уже побывали исследователи – об этом говорили хотя бы электропроводка и установленные прожекторы. Это не могло произойти в последние десять лет. В этом случае о любых подобных работах было бы известно в министерстве, которое возглавлял Тан. Однако не вызывало сомнений, что Линь Йону было известно о том, что здесь произошло.

– Линь Йон! – что есть силы крикнул Тан. – Нам с тобой нужно уладить одно дело!

* * *

Малоун застыл, услышав громкий голос, раскатившийся в тишине рикошетом отголосков выстрела. Кассиопея тоже отреагировала мгновенно, и они оба, определив, что голос донесся со стороны главного входа в погребальный зал, присели за нефритовый постамент.

Кажется, слова были произнесены по-китайски?

Если так, Малоун не мог их понять.

– Это был не Пау Вень, – шепотом сказала Кассиопея.

Он согласился.

– И вариантов у нас немного.

Они находились посреди зала, и единственным укрытием был постамент. Рискнув выглянуть из-за угла, Малоун увидел тени в соседнем помещении, метрах в тридцати. Сомнительно, чтобы им с Кассиопеей удалось незаметно добежать до отверстия в стене, через которое они проникли в зал.

В глазах своей спутницы Коттон увидел тревогу.

Они оказались в ловушке.

* * *

Приблизившись к входу в погребальный зал, Тан снова окликнул своего соперника:

– Линь Йон, тебе отсюда никуда не уйти!

Остановившись под аркой, он внимательно осмотрел внушительный подземный дворец. Потолок искрился тысячами огоньков, пол представлял собой потрясающую рельефную карту, поблескивающую ртутью рек, озер и морей. Теперь Тан понимал, почему правительство отвечало категорическим отказом на любые просьбы открыть гробницу. Просторный зал был пуст. Если не считать нефритового постамента в центре, покрытого затейливой резьбой, на котором когда-то лежал первый император.

Два брата приблизились к Тану сзади.

– Здесь есть смежные помещения, – сказал один из них.

Тан также увидел темнеющие проемы.

– И отсюда есть еще один выход. – Он указал на отверстие в мраморной стене в противоположном конце зала, метрах в семидесяти-восьмидесяти. – Где Виктор?

– Проверяет соседние помещения.

Тан указал на противоположный выход.

– Давайте посмотрим, не там ли скрылся Линь Йон.

* * *

Линь Йон укрылся в одной из ниш, которыми изобиловала анфилада подземных комнат. Сюда электричество проведено не было. Оттуда он наблюдал за тем, как Карл Тан и его спутники восторгаются зрелищем, уже успевшим потрясти его самого.

Хотя пока что противники не видели Линя, спрятаться ему было просто негде. Тускло освещенная ниша была совершенно голой, если не считать настенной росписи. Услышав заявление Тана, Линь понял, что ему придется прокладывать дорогу к спасению силой оружия.

«Эту проблему необходимо решить в личном противостоянии. Ты и Тан».

Так сказал ему председатель Госсовета. Он имел в виду именно это?

«Сам я не буду вмешиваться в вашу схватку и не допущу, чтобы в нее вмешивался кто-либо еще».

К сожалению, Тан пришел сюда не один. Линь гадал, удастся ли ему справиться сразу с четырьмя противниками. Похоже, повторялось то же самое, что случилось в доме Пау Веня, но только на этот раз спасителя не было.

Линь надеялся, что погребальный зал надолго отвлечет внимание Тана и даст ему возможность ускользнуть незамеченным тем же путем, каким он сюда попал. Однако прежде чем он смог направиться обратно к выходу, дорогу к отступлению преградил мужчина. Невысокий, коренастый, со светлой кожей и европейскими чертами лица, он стоял в дверях, сжимая в руке пистолет.

Направленный на Линя.

Иностранец стоял спиной к свету, расправив плечи, глядя прямо перед собой. Линь держал пистолет опущенным вниз.

Он понял, что не успеет его поднять.

Глухо хлопнули два выстрела.

* * *

Карл Тан постоянно посматривал на пол, осторожно продвигаясь к центру зала. Он только что пересек по узкому мостику ровную гладь, изображающую Восточно-Китайское море, которое во времена Цинь Ши-хуанди было восточной границей империи. «Море» размером метров двадцать в длину и столько же в ширину тускло блестело ртутью. Сперва Тан опасался ядовитых испарений, но затем он обратил внимание на то, что жидкий металл был покрыт тонким слоем минерального масла.

Кто-то уже предусмотрительно позаботился об этом.

Тан знал, что минеральное масло появилось тогда же, когда из нефти перегонкой стали получать бензин. Этот процесс был разработан в Европе в девятнадцатом столетии, через две с лишним тысячи лет после эпохи Цинь Ши-хуанди. Тан также заметил, что колбы люминесцентных ламп формой и размерами отличались от современных. Они были более старые. Большие. Испускающие неестественный мертвенно-белый свет. По прикидкам Тана, им было лет двадцать, не меньше. Интересно, когда их зажигали в последний раз?

Топографическая карта, покрывавшая пол, была выполнена в поразительно подробных деталях. На юге и на западе возвышались горы, постепенно переходящие в плодородные равнины. Леса изображались деревьями, вырезанными из нефрита. Среди храмов, городов и деревень извивались ртутные реки. Тан заключил, что постамент в центре возвышался на том месте, где во времена Цинь Ши-хуанди находилась столица империи, неподалеку от современного Сианя.

Тишину разорвали два хлопка.

Выстрелы. Прозвучавшие позади.

В той стороне, куда скрылся Виктор.

Тан застыл на месте, как и оба брата.

Раздался еще один хлопок.

Развернувшись, Тан побежал на выстрелы.

* * *

Малоун проследил взглядом, как первый заместитель председателя Госсовета Карл Тан и двое его подручных выбежали из погребального зала. Министра он узнал по фотографиям, полученным от Стефани. Несомненно, Виктор знал, что его босс будет здесь. Этим и объяснялось присутствие второго вертолета, а также то, с какой готовностью Виктор вызвался произвести отвлекающее действие.

– Да, можно считать, нам повезло, – пробормотала Кассиопея.

Если бы Тан и его подручные заглянули за каменный стол, скрыться от них было бы невозможно. Малоун уже успел решить, что если их с Кассиопеей обнаружат, он сначала убьет обоих подручных, а затем разберется с Карлом Таном.

– Кто стрелял? – спросила Кассиопея.

– Понятия не имею. Но я очень признателен этому человеку.

 

Глава 58

Линь Йон услышал два выстрела, сделанных человеком в дверях. Однако пули просвистели у него над головой и отразились рикошетом от стен. От неожиданности он присел, нагнув голову. Определенно, стрелявший изменил прицел перед тем, как нажать на спусковой крючок, сознательно взяв выше.

Сам Линь не собирался проявлять подобное великодушие. Вскинув пистолет, он выстрелил.

Однако его противник бесследно исчез.

Третья пуля, как и две предыдущих, нашла только камень и, отразившись от стены, вынудила Линя распластаться на полу.

Не прибегая к помощи рук, он вскочил на ноги и бросился к выходу. Быстрый взгляд из-за двери – и еще одна пуля устремилась к нему, вынудив его отпрянуть к стене. Почему этот иностранец стрелял в него, однако не хотел попасть? И почему он оказался здесь вместе с Таном?

Линь вспомнил слова председателя Госсовета. «Перехватчик не разбился. Он был сбит ракетой, выпущенной вертолетом, которым управлял иностранец, получивший от министра Тана специальное разрешение летать в нашем небе».

Кто этот человек?

* * *

Выбежав из погребального зала, Карл Тан оказался в первом из смежных помещений. В противоположном конце показался Виктор, пятившийся назад, выставив перед собой пистолет.

– Я нашел Линь Йона, – сказал он.

Тан знаком приказал братьям занять место справа и слева от него. Оба были вооружены револьверами, в то время как у него самого был пистолет.

– Отсюда есть другой выход? – спросил Тан.

Виктор покачал головой:

– Только этот.

* * *

Малоун с любопытством наблюдал за развитием событий.

– Как ты думаешь, что происходит? – шепотом спросила Кассиопея.

Поскольку она не успела ознакомиться с материалами, предоставленными Стефани, Коттон объяснил:

– Человек в центре, отдающий приказания, – это министр Карл Тан.

В полумраке примыкающего помещения показался четвертый человек. Виктор. Следовало бы догадаться.

– Ты полагаешь, они охотятся за Пау Венем? – спросила Кассиопея.

– Возможно. Но тот, похоже, предвидел этот теплый прием.

– Это означает, что под землей есть кто-то еще. Кого не любит Карл Тан.

– То есть этот человек является нашим союзником.

– Так давай же ему поможем.

* * *

Кассиопея сжимала пистолет, собираясь с духом. Малоун скользнул вдоль одного края постамента, она двинулась вдоль другого. К счастью, нефритовый монолит был расположен по диагонали, что обеспечивало максимальную защиту.

Коттон остановился.

– Эй, козлы! – окликнул он.

Тан, Виктор и двое подручных стремительно развернулись.

Малоун выстрелил в их сторону, не собираясь ни в кого попадать, а просто чтобы привлечь к себе внимание. Его замысел удался. Все четверо врагов скрылись, при этом двое успели выстрелить.

Кассиопея и Малоун нырнули за постамент.

– Надеюсь, тот, кому мы пришли на помощь, оценит это по достоинству, – пробормотала она.

* * *

Линь Йон услышал чей-то крик, затем прозвучали три выстрела. Он прошел в маленькое тускло освещенное помещение, примыкающее к залитому светом залу. Прижавшись спиной к стене рядом с дверью, он выглянул из-за угла. Карл Тан и двое его подручных, как и он сам, стояли у стены рядом с входом в погребальный зал.

Иностранца Линь не увидел. Один из подручных Тана метнулся к дверному проему и выстрелил в погребальный зал.

Второй поступил так же.

Что-то отвлекло их внимание.

Линь решил воспользоваться благоприятным моментом.

Он прицелился и выстрелил.

* * *

Карл Тан вздрогнул от неожиданности, услышав выстрел за спиной.

Один из братьев вскрикнул и осел на пол.

Корчась от боли.

Обернувшись, Тан увидел в темноте дверного проема мелькнувшего Линь Йона. Он выстрелил навскидку, однако Линь уже исчез, укрываясь за противоположной стеной.

Куда пропал Виктор?

Раненый брат громко стонал от невыносимой боли, выдавая их присутствие.

Оставалось только одно.

Тан прикончил его выстрелом в голову.

* * *

– Проклятие! – пробормотал Малоун. – Ты видела?

– Они добивают своих, – ахнула Кассиопея.

– То есть нам и подавно нельзя рассчитывать на снисхождение.

* * *

Линь Йон не терял времени. Нажав на спусковой крючок, он тотчас же бросился к выходу, укрывшись за стеной до того, как Тан успел выстрелить в ответ. Не задерживаясь, метнулся в следующую комнату, стараясь держаться у дальней стены, подальше от уязвимой середины. Его целью был главный вход. Если он сможет добраться до прохода, ведущего назад к колодцу, его союзником станет темнота.

Линь скользнул в последний зал.

Прижавшись к стене, он быстро оглянулся назад и успел увидеть Тана и второго подручного, вбежавших в помещение, которое он только что покинул.

Один из преследователей выстрелил.

Пригнувшись, Линь выстрелил в ответ и, воспользовавшись мгновением передышки, юркнул в черную щель между приоткрытыми створками главной двери. За ней он оказался вне досягаемости пуль. Нельзя было терять ни секунды. В темноте, за пределами освещенного пространства он будет в безопасности.

Линь развернулся, собираясь бежать, однако дорогу ему преградил человек.

Тот самый иностранец, который уже стрелял в него, сознательно промахнувшись.

– Вы меня не знаете, – сказал неизвестный, держа Линя под прицелом пистолета, – но я вам не враг.

Он шагнул из темноты в свет. Определенно европеец. Линь выжег черты его лица у себя в памяти.

Схватив свой пистолет за короткий ствол, неизвестный протянул его Линю.

– Оглушите меня этим пистолетом, после чего уносите отсюда ноги.

Линю не нужно было повторять дважды. Взяв пистолет, он ударил иностранца стальной рукояткой в висок.

Затем отшвырнул оружие и скрылся в темноте.

* * *

Выбравшись в полуоткрытую дверь, Карл Тан увидел распростертого на полу Виктора. Его пистолет валялся в нескольких метрах. Тан всмотрелся в темноту впереди, но ничего не увидел и не услышал.

Линь Йон бесследно исчез.

Виктор с трудом поднялся на ноги, потирая голову.

– Я его ждал, но ублюдок оказался проворнее меня. Он трахнул меня по голове.

У Тана не было времени выслушивать оправдания. Не имея возможности продолжать преследование, самому не подвергаясь опасности, он наугад выпустил в темноту четыре пули, водя дулом справа налево, от одной стены к другой.

Пули запели рикошетом.

Отголоски отразились от стен, больно ударив по барабанным перепонкам.

– Ему удалось уйти, – спокойным голосом произнес Виктор.

Тан опустил пистолет.

– Нам нужно вернуться в гробницу. Там по-прежнему остаются Малоун, Витт и Пау Вень.

* * *

Услышав звуки удаляющихся шагов, Малоун предположил, что Тан, его подручный и Виктор ушли. Он понятия не имел, что находится с противоположной стороны от главного входа в погребальный зал.

Но теперь настала пора действовать.

Возвращаться назад к тайному проходу, по которому они попали в гробницу, было слишком опасно. В этом случае придется преодолевать слишком большое расстояние. Поэтому Малоун подал знак Кассиопее, и они, покинув постамент, в считаные секунды пробежали девяносто футов, отделявших их от арки входа. К счастью, в этом месте карта на полу изображала преимущественно равнины и море, через которое был перекинут узкий мостик.

Убитый лежал неподвижно. Из двух ран вытекали струйки крови.

Остановившись, Малоун заглянул в следующий зал и увидел троих человек, в том числе Виктора и Тана, которые вошли с противоположной стороны и направились навстречу. Кассиопея тоже увидела их, и оба пришли к выводу, что на повестке дня срочное отступление.

Но сначала Малоун выстрелил, заставив врагов броситься врассыпную.

Кассиопея двинулась первой. Они вернулись к постаменту посреди погребального зала, и в этот момент вдогонку им прозвучали еще два выстрела.

Судя по всему, преследователи не собирались сдаваться.

Малоун и Кассиопея укрылись за постаментом.

– Ты понимаешь, что бежать нам отсюда некуда, – сказала женщина.

– Мне пришла та же самая мысль.

 

Глава 59

Линь Йон поднялся на ноги. Когда Карл Тан наугад выстрелил в темноту, он распластался на полу, используя в качестве укрытия одну из громоздких кадильниц. Застыв неподвижно, Линь переждал каскад пуль, отражающихся от стен, и с облегчением отметил, что трое его преследователей вернулись назад и скрылись в гробнице. Несомненно, иностранец, которого он оглушил, работал на Тана, но, судя по всему, при этом у него были еще какие-то личные планы.

Но кто крикнул, отвлекая на себя внимание, после чего выстрелил из погребального зала? Не нужно ли прийти на помощь этому человеку? Но что он сможет сделать? Попытка помочь лишь станет напрасным риском.

Своей смертью он ничего не добьется.

Ему нужно уходить.

* * *

Малоун заметил мелькнувшие в соседнем зале тени. Он слышал четыре выстрела, и ему хотелось знать, что произошло. Но, судя по всему, одна проблема или была решена, или перестала иметь значение. Вместо этого…

– Наша очередь, – сказал Малоун.

Он увидел высунувшуюся из-за угла голову, оглядывающую погребальный зал.

– Мы можем выманить их сюда? – шепотом спросила Кассиопея.

– Наши враги не могут сказать точно, здесь ли мы. Они тоже видят ту дыру в стене позади. Ничто не мешало нам скрыться там.

К несчастью, до спасительной гавани было не меньше ста футов – открытое пространство с редкими колоннами, укрыться за которыми было невозможно.

Малоун быстро просчитал в уме все варианты.

Их было совсем немного.

Он посмотрел на прожекторы на треногах, освещающие постамент, затем скользнул взглядом по реке ртути, которая протекала в нескольких шагах, изображая, судя по всему, Янцзы, пересекавшую древнюю империю с запада на восток. Ему снова вспомнились слова Пау Веня, прочитавшего им вчера выдержку из труда древнего историка: «С помощью ртути были изготовлены сто рек страны, Янцзы и Хуанхэ, и бескрайнее море, и машина приводила жидкость в движение». Сообщаются ли резервуары с ртутью между собой? Так или иначе, задуманное должно было принести результат.

– Приготовься, – шепотом предупредил Малоун.

– Что ты собираешься сделать?

– Создать проблему.

* * *

Карл Тан заметил посреди погребального зала мелькнувшие тени.

Там кто-то был. Два человека.

По одному с противоположных сторон нефритового постамента, стоящего по диагонали. Окинув взглядом зал, Тан убедился в том, что других мест укрыться здесь больше не было.

Так где же третий, который также должен быть здесь?

– Убейте обоих, – приказал Тан. Затем уточнил, обращаясь к Виктору: – И на этот раз они должны умереть. Никаких отвлекающих шагов нам больше не нужно.

Похоже, до Виктора также уже дошло, что все пошло совсем не так, как было задумано. Он кивнул:

– Мы о них позаботимся.

* * *

Малоун увидел дула двух пистолетов, по обеим сторонам дверного проема.

Оба пистолета выстрелили.

Пули отскочили от твердого нефрита.

Пора действовать.

Упав на ягодицы, Малоун вскинул правую ногу и изо всех сил ударил каблуком по треноге с установленным прожектором. Неустойчивая металлическая конструкция опрокинулась, и лампы взорвались, проливаясь дождем раскаленных искр, от которых вспыхнуло масло. Малоун знал, что цирковые фокусники и постановщики спецэффектов предпочитают именно минеральное масло, поскольку оно дает гораздо более яркую вспышку, но при том обладает меньшей температурой горения. Поджечь его легко, а горит оно совсем недолго.

Эффект получился очень зрелищным.

Масло, разлитое поверх ртути озер, рек и морей, вспыхнуло ярким пламенем. От стен отразился громкий шелест воздуха, устремившегося к огню подобно волне, набегающей на берег. Жар почувствовался даже в самых отдаленных уголках погребального зала.

Не теряя ни секунды, Малоун вскочил на ноги и, увлекая за собой Кассиопею, бросился через открытое пространство к отверстию в стене. Им приходилось избегать реки и озера, но, к счастью, западную часть империи Цинь занимали преимущественно пустыни и горы.

Масло выгорело быстро, и пламя погасло. Осталось только черное облако, зависшее над полом, и Малоун знал, что представляет собой этот ядовитый туман.

Пары́ ртути.

– Набери побольше воздуха и задержи дыхание, – приказал он.

* * *

Карл Тан увидел, как с грохотом рухнула на пол стальная тренога, и ощутил жар минерального масла, воспламенившегося ярким пламенем. Он непроизвольно вскинул руку, прикрывая лицо. Брат и Виктор поступили так же.

После неожиданной ослепительной вспышки у него перед глазами заплясали черные точки, но когда зрение вернулось, Тан увидел сквозь клубящиеся облака серо-черного тумана две фигуры, метнувшиеся к пролому в противоположной стене.

– Здесь нельзя оставаться! – со страхом произнес Виктор.

Тан понимал, что дым является смертельно ядовитым, а до ближайших черных струек было всего несколько метров. Он поспешно попятился назад.

По погребальному залу раскатился громкий треск, и одна за другой стали лопаться лампы в прожекторах. Тан ощутил слабый удар электрическим током, у него за спиной что-то хлопнуло, рассеяв сноп искр.

Раздаточная коробка, от которой отходили электрические кабели.

– Короткое замыкание! – заорал Виктор.

И тотчас же весь мир померк.

* * *

Кассиопея бежала вперед. Она догадалась, что электрический ток, пробежав по рекам ртути, наконец замкнул электрические разъемы.

Последнее, что она успела увидеть перед тем, как весь свет погас, была стена в десяти метрах перед ней.

Остановившись как вкопанная, Кассиопея услышала, что Коттон поступил так же.

– Нам нужно идти, – прошептал он.

Кассиопея выпустила из легких задержанный воздух.

– Надо нащупать стену. Выход должен быть метрах в двадцати правее.

– Здесь, в противоположном конце зала, воздух будет оставаться чистым еще минуты две, но нам нужно поторопиться.

Темнота была кромешной. Кассиопея не видела свои руки. Осторожно ощупав перед собой воздух, она дулом пистолета наткнулась на стену. У нее в кармане лежал фонарик, однако луч света станет прекрасной мишенью для потока пуль, которые устремятся сквозь туман.

– Идем, – прошептал Малоун. – Быстро!

В противоположном конце зала вспыхнули лучи света, вонзившиеся в облако, которое уже поднялось футов на шесть над полом и продолжало разрастаться.

Отыскав стену, лучи начали шарить влево и вправо.

Ища беглецов.

* * *

– Они должны быть там, – сказал Карл Тан.

Все трое направили лучи фонариков на противоположную стену погребального зала, ища двоих беглецов. Фонарики были слабыми, и все же света было достаточно.

– Найдите отверстие! – распорядился Тан. – Они направляются именно туда!

Лучи света продолжали пляску. Один из них наткнулся на трещину в стене – затем на фигуру справа от нее.

Спешащую к трещине.

– Вот они! – крикнул Тан. – Стреляйте!

* * *

– Ложись! – крикнул Малоун, понимая, что последует дальше.

Луч света нащупал Кассиопею как раз в то мгновение, когда она добралась до спасительного прохода. Коттон решил не давать врагам возможность спокойно целиться.

Вскинув пистолет, он выстрелил в средний из трех фонариков.

* * *

Карл Тан услышал, как пуля попала в брата, отбросив его назад. Луч света описал в темноте зигзаг, и мертвое тело с глухим стуком упало на каменный пол.

Тан тотчас же укрылся за аркой, и Виктор последовал его примеру. Облако ядовитых испарений приближалось; теперь до него оставалось всего несколько метров.

Нужно было уходить.

Но сначала…

* * *

Кассиопея увидела, как один фонарик упал, а два других исчезли, скорее всего, укрываясь за аркой. Вскочив на ноги, она нащупала пролом в стене и скользнула внутрь, защищаясь от новых пуль толстой каменной глыбой.

Однако Малоун по-прежнему оставался в погребальном зале.

– Ты уже там? – шепотом спросил он.

– Да, теперь твоя очередь.

Лучи света снова начали поиски и остановились на трещине в стене. Однако теперь они были значительно слабее за счет тумана, который непрерывно сгущался, расползаясь во все стороны.

Еще секунд тридцать – и он доберется сюда.

Лучи света метнулись вбок и опустились вниз.

Сосредоточившись на Малоуне.

* * *

– Вот он! – воскликнул Карл Тан. – Убей его!

Гулко прогремели выстрелы из двух пистолетов.

* * *

Малоун увидел черное облако меньше чем в десяти шагах от себя. Он распластался на полу в то самое мгновение, когда в противоположном конце зала прозвучали выстрелы.

Он затаил дыхание. Два пятна света застыли прямо над ним.

Встать, даже приподняться на четвереньки будет равносильно самоубийству.

Но нужно уходить.

Не медля ни минуты.

* * *

Высунув руку в проход в стене, Кассиопея разрядила обойму, целясь в лучи фонариков в противоположной стороне зала.

– Живо давай сюда! – крикнула она Малоуну.

* * *

Коттон почувствовал, что сделать это будет совсем не просто. После выстрелов Кассиопеи фонарики скрылись – на что все и было рассчитано; однако при этом все вокруг погрузилось в кромешную темноту. Малоун знал, что проход справа от него шагах в восьми. Тем не менее ему пришлось двигаться на ощупь, ориентируясь на то, где прозвучали выстрелы Кассиопеи.

Сухой щелчок сообщил о том, что у нее кончились патроны.

Отыскав трещину, Малоун пролез внутрь и облегченно вздохнул.

– Нам нужно уносить отсюда ноги, – пробормотал он.

* * *

Карл Тан понял, что Коттон Малоун и Кассиопея Витт бежали, скрылись в проходе. Облако ядовитых испарений уже заполнило весь зал, поэтому преследовать беглецов не представлялось возможным.

Тан отступил назад, и Виктор последовал его примеру.

– Неважно, – сказал он. – Двое братьев встретят их, когда они выберутся из-под земли.

 

Глава 60

Выбравшись из колодца, Линь Йон взглянул на часы. Почти шесть вечера. Он вдохнул полной грудью теплый влажный воздух. Дождь прекратился.

Линь положил на место железную плиту, закрывающую колодец.

Несомненно, Тан скоро вернется, поэтому нужно было уходить. Его соперник пришел сюда хорошо подготовленным, но Линь также предусмотрел различные варианты развития событий.

Достав сотовый телефон, он нажал кнопку быстрого набора номера. Как только соединение было установлено, сказал:

– Мне нужно, чтобы вы были здесь через пятнадцать минут.

Линь захватил с собой двенадцать следователей своего комитета, перебросив их сюда отдельным вертолетом, который прилетел через полчаса после него. Они получили приказ ждать в нескольких километрах отсюда.

– Мы уже вылетаем.

– Встречаемся рядом с административным корпусом к востоку от музея, у центра службы безопасности.

Завершив разговор, Линь направился к административному корпусу.

* * *

Малоун и Кассиопея пробирались по тоннелю, возвращаясь к тому месту, где они спустились под землю. Первым шел Коттон. Он помнил, что проход должен сделать четыре поворота под прямым углом. Впереди оставались еще два поворота, поскольку дважды они уже повернули, налево и направо. Малоун не обращал внимания на боковые ответвления, следя за тем, чтобы двигаться обратно тем же самым путем, каким они попали в гробницу. Он с нетерпением ждал того момента, когда снова увидит над собой открытое небо.

В руке у него все еще был зажат пистолет, в обойме которого оставалось несколько патронов. Пистолет Кассиопеи был полностью разряжен. Оба достали фонарики.

– Спасибо за то, что пришла на помощь, – смущенно пробормотал Малоун.

– Это было меньшее, что я смогла сделать.

– Ты понимаешь, что один из этих фонариков держал Виктор?

– Лучше думать о том, что ни тебя, ни меня не зацепило.

Малоун остановился:

– Ты это серьезно? Неужели ты думаешь, что Виктор нам помогал?

– Коттон, я не знаю, что думать. Тут одна измена следует за другой. Я только знаю, что похищен четырехлетний ребенок, а я по-прежнему бесконечно далека от него.

Увидев у нее в глазах отчаяние, Малоун приготовился к новой отповеди. Но вместо этого Кассиопея привлекла его к себе и поцеловала.

Нежно. Ласково. Не столько вопрос, сколько утверждение.

– Виктор – не ты, – сказала она.

– Ты полагаешь, я ревную?

– Я полагаю, что ничто человеческое тебе не чуждо.

Малоуну стало чертовски неуютно. Одно дело – испытывать чувства, и совсем другое – открывать их.

– Нам нужно выбраться отсюда.

Кассиопея кивнула:

– Хорошо. Пошли.

Они прошли еще два поворота. Впереди в конце тоннеля показался свет. Проникающий в отверстие в полу библиотеки. Дойдя до него, они остановились и посмотрели вверх.

– Я выбираюсь первой, – решительно заявила Кассиопея.

Прежде чем он успел возразить, она подпрыгнула, ухватилась за край и подтянулась.

Когда Кассиопея уже наполовину скрылась в отверстии, кто-то рывком выдернул ее вверх.

В отверстие спрыгнул мужчина.

Он был в форме сотрудника службы безопасности музея и держал в руке пистолет, направленный на Малоуна.

– Похоже, эти люди хотят, чтобы ты выбрался сюда, – окликнула его сверху Кассиопея. – Быстро и без лишнего шума.

* * *

Карл Тан вышел из машины, в которой они с Виктором вернулись от колодца к административному корпусу. Быстро покинув подземный мир Цинь Ши-хуанди, они выбрались с огороженной территории. Двое убитых братьев были брошены под землей. Их тела пришлось оставить в гробнице, особенно если учесть, что она сейчас была заражена пара́ми ртути.

Сейчас Тана больше всего беспокоил Линь Йон.

У него была великолепная возможность тихо, не привлекая внимания, решить эту проблему в гробнице.

Но он упустил свой шанс.

Или, точнее, шанс упустил Виктор.

Тан с трудом сдержал свое недовольство. Он еще успеет разобраться с этим иностранцем, когда придет время.

– Подожди здесь, – бросил он Виктору.

Тан ворвался в центр безопасности, радуясь прохладе кондиционеров. Его одежда была вся в грязи, мокрой, волосы растрепались, во рту стоял привкус заплесневелого воздуха.

Сотрудники центра при его появлении вытянулись в струнку.

– Из шахты номер три час назад не выходил один старик?

Старший смены рявкнул распоряжения, и второй охранник застучал по клавиатуре компьютера, отыскивая соответствующую запись камер видеонаблюдения. Один из мониторов ожил: внутренность шахты номер три, безмолвно застывшие глиняные воины, колесница, лошади, пролом в земляной стене. Судя по всему, камера была установлена под потолком. Из зияющего черного отверстия, ведущего в сожженную библиотеку, выбрался старик в сопровождении двух братьев, оставленных охранять вход под землю. Один держал в руке пистолет. Они подвели Пау Веня к лестнице, и все трое поднялись на мостик. Включился другой монитор, показывая вход в шахту номер три и троих человек, покидающих здание.

Тан не видел Пау Веня больше двадцати лет, с тех самых пор, как тот покинул страну, но внешне он нисколько не изменился. То же самое вытянутое лицо, круглые глаза и высокий лоб. Волосы и тогда были редкими, но теперь они заметно поседели. Один из братьев держал старика под прицелом пистолета. Все трое медленно пересекли опустевшую площадь.

– Куда они направляются? – спросил Тан.

Старший смены кивнул оператору, и монитор переключился на другую камеру.

– Мы наблюдали за ними несколько минут, – доложил старший смены, – затем засняли вот это.

Теперь Пау и братья были на стоянке. Там еще оставались люди, толпившиеся вокруг автобусов и машин. Пау и братья подошли к светлому седану. Никаких пистолетов уже не было. Братья по очереди тепло обняли Пау, после чего все трое сели в машину.

Сделав над собой усилие, Тан сохранил свое лицо непроницаемым.

Никто не произнес ни слова.

– Из того же самого прохода в шахте номер три должны выбраться еще двое, мужчина и женщина, – сказал он.

Кивнув, старший смены щелкнул пальцами. Стук пальцев по клавишам вывел на монитор нужное изображение.

– После того как ваши люди ушли, – доложил старший смены, – я поставил на их место двух охранников.

Ну хоть кто-то выполнял свою работу.

– Вы поступили совершенно правильно.

Просияв, старший смены подал знак прокрутить соответствующую видеозапись. Тан увидел, как из хранилища рукописей вышел охранник, следом за ним мужчина и женщина, и, наконец, еще один охранник с пистолетом в руке. Разумеется, если бы двое братьев оставались на месте, они прикончили бы Коттона Малоуна и Кассиопею Витт, и проблема была бы решена.

– Где они сейчас? – спросил Тан.

– Взяты под арест.

– Проводите меня к ним.

Тан развернулся, собираясь уходить.

В это мгновение дверь распахнулась, и в центр безопасности ворвался Линь Йон в сопровождении десяти вооруженных людей.

– Именем Комитета партийного контроля Коммунистической партии Китая я принимаю на себя руководство этим центром!