«С прискорбием сообщаем вам о смерти вашей кузины Натали Джеймс, урожденной Болтон, и доводим до вашего сведения, что…»
Прервав чтение, Крис уставилась в пространство. Натали умерла! В это трудно было поверить. Ведь ей исполнилось всего двадцать четыре года! Что же могло случиться? Она взглянула на дату отправления письма: кузина умерла уже шесть недель назад!
Крис уронила листок на пол, чувствуя смятение и растерянность. Ее переполнило чувство вины. Как часто за последние семь лет она желала, чтобы Натали получила достойное возмездие за свои поступки. Но только сейчас Крис смогла признаться себе, что думала об этом постоянно. Ей никогда не нравилась жизнь, которую приходилось вести. Ей казалось, что она постоянно старается убежать от одолевающих ее черных мыслей, пытается защитить свое достоинство и скрыться от терзающей ее боли.
И причиной всего – она это точно знала – была постоянная мысль о ребенке Натали… и Слейтера. Ребенке, которого должна была бы родить она.
Письмо нашло Крис в Нью-Йорке, где она работала уже месяц. Это был самый продолжительный срок ее пребывания на одном месте за последние полгода. Сейчас Крис демонстрировала одежду у известного нью-йоркского топ-дизайнера и еще сотрудничала с одной крупной фирмой, производящей косметику.
Не так-то просто удержаться на вершине в модельном бизнесе, подумала Крис, входя в квартиру, которую сняла у коллеги по профессии, улетевший в Европу. Работа свалилась на нее неожиданно, и ей не хватило времени, чтобы устроиться так, как ей хотелось.
Крис исполнилось уже двадцать шесть, и когда она начала подвизаться на подиуме, то пообещала себе, что задержится там не более трех-четырех лет. Тогда ей было двадцать.
С легкой гримасой неудовольствия Крис наклонилась, чтобы поднять упавшее на ковер письмо. Она хорошо зарабатывала, но болезнь тети Элизабет стала тяжелым бременем для ее кошелька. Болезнь прогрессировала, и Крис была даже рада, что в последний год пожилая родственница погрузилась в свой собственный мир и не осознавала, что с ней происходит на самом деле.
Два месяца назад тетя умерла, и, хотя теперь отпала необходимость трудиться в поте лица, Крис не стала менять профессию. Она решила остаться на подиуме еще по крайней мере года на четыре. Если повезет, за это время она сможет заработать достаточно, чтобы обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Но что она станет делать потом?
Семь лет назад Крис думала, что знает точно, как – спланировать свою жизнь. Брак со Слейтером, дети, обязанности по дому… Ироническая улыбка искривила ее губы. Мечты, мечты. Реальность слишком сильно отличалась от ее поистине детских грез…
Летняя жара Нью-Йорка заставила еще больше посветлеть ее белокурые волосы. Слава богу, что весь день в доме работал кондиционер, который она включила утром. Бросив письмо на кофейный столик, Крис направилась в душ. Возможность пожить в квартире Келли Ридинг была большим подарком при ее работе. Она уже успела устать от кочевой жизни, от переездов из города в город, от похожих друг на друга гостиничных номеров и постоянного ощущения дороги.
Раньше Крис представляла свою жизнь совсем не так. Да и теперь ей часто казалось странным, что она, домашняя девочка, выбрала карьеру, которая заставляет ее постоянно путешествовать…
Крис сняла шелковую блузку. Все шесть лет, работая моделью, она избегала слишком откровенных нарядов, терпя за это постоянные нагоняи от своего первого агента. Теперь она сама себе хозяйка, и. Хеди, ее теперешний агент, получил от нее твердые указания, на какие предложения можно, а на какие нельзя соглашаться.
Перед тем как встать под душ, Крис собрала волосы в пучок. Длинные, цвета светлого меда, они были густыми и послушными. Их легко было укладывать в различные прически. Быстро приняв душ, Крис вышла из ванной, обмотавшись полотенцем. У нее были не только роскошные волосы, но и удивительные зеленые глаза и великолепная фигура. Агентства не боялись заключать с ней долгосрочные контракты, потому что ее редкая красота, казалось, никогда не станет подвластна времени…
Осиротев в пять лет, Крис была воспитана тетей Элизабет и ее мужем Робертом вместе с их единственной дочерью Натали, которая была двумя годами моложе ее. Маленькая, изящная кузина обладала жестоким и мстительным характером и не гнушалась никакими средствами для достижения своей цели. Много раз в те далекие годы Крис убегала в свою спальню, чтобы выплакаться, когда Натали напоминала о ее сиротском положении в доме.
«Тебе пришлось бы жить в приюте, если бы мы не взяли тебя к себе», – было одним из любимых высказываний Натали, в котором звучала тайная угроза.
Эти слова заставляли Крис дрожать от страха, хотя она ненавидела себя за это. К тому же зловредная девчонка не раз прибегала к различным формам шантажа, чтобы урвать себе хоть что-то из карманных денег кузины…
Вздохнув, Крис стала наносить на кожу увлажняющий крем. Теперь-то она понимала, за что Натали не любила ее. Между тетей Элизабет и Крис существовала связь, которой никогда не было между ней и родной дочерью. С чуткостью, присущей многим детям, Натали уловила привязанность матери к Крис и была глубоко этим обижена.
Натали всегда была любимицей отца. Дядя Роберт обожал маленькую темноволосую дочку, свою «маленькую фею», как он ее называл. Его смерть в автокатастрофе, когда Натали было четырнадцать, потрясла дочь.
Будучи доброжелательной по натуре, Крис никогда не пыталась мстить Натали. Когда стала старше, то даже старалась наладить с ней отношения, потакая эгоизму кузины. В детстве Натали привыкла верить словам отца о том, что она самая красивая. И правда, ее темные кудри и хрупкая внешность выигрывали при сравнении с детской неуклюжестью Крис. Когда, повзрослев, старшая кузина начала расцветать, злобное недовольство Натали проявилось с новой силой.
– Мальчики ненавидят высоких девочек, – шипела она.
Крис не могла забыть, как однажды ее вызвала директриса, потому что Натали сказала учительнице, что ее кузина высветляет волосы, что строго запрещалось правилами школы. На самом деле в то жаркое лето волосы Крис просто выгорели на солнце. Когда директриса спросила, почему Натали решила наябедничать на Крис, та немедленно встала на ее защиту. Она до сих пор помнила слова директрисы:
– Крис, моя девочка, твое желание защитить близкого человека вполне естественно и достойно похвалы, но на самом деле ты поможешь Натали больше, если заставишь отвечать за совершенные ею поступки. Это единственный способ научить кого-либо думать прежде, чем что-то совершить.
Возможно, последуй она этому совету, ее жизнь сложилась бы иначе.
Прошло еще полчаса прежде, чем Крис обратила внимание на письмо. Она приготовила себе прохладительный фруктовый напиток и села в кресло перед журнальным столиком, когда ее взгляд упал на конверт со знакомым штампом адвокатской конторы.
Она уже привыкла к переписке с конторой «Смит и Тернер» за время, прошедшее после смерти тети Элизабет. Адвокаты обращались к ней, потому что после своего замужества Натали намеренно и, по мнению Крис, совершенно бессердечно прервала все связи с матерью.
– Она всегда любила тебя больше, – ядовито прошипела кузина, когда Крис попыталась поговорить с ней об этом. – Я не хочу о ней слышать.
Через пару лет после этого до Крис дошли слухи о странном поведении тети, а спустя еще семь месяцев диагноз был поставлен. Симпатичный и сочувствующий доктор сказал Крис, что существует специальная больница для таких несчастных, как Элизабет, где она получит самый лучший уход и лечение.
Плата была астрономической. Крис написала кузине, надеясь, что та захочет помириться с матерью после того, как узнает, что та серьезно больна, но Натали даже не ответила. Чтобы платить за содержание тети в больнице, Крис набрала огромное количество заказов, и за последние четыре года у нее не было ни одного дня передышки.
Теперь все закончилось, и она решила, что письмо от адвокатской конторы имеет отношение к финальным деталям завещания тети.
Крис не удивило, что Элизабет оставила ей свой дом в Литтл-Мартине. Она купила его после смерти дяди Роберта, продав больший дом и вложив деньги, оставшиеся от сделки, в ценные бумаги. Крис всегда любила этот коттедж под черепичной крышей. Натали, наоборот, ненавидела. Она не могла простить матери, что та без ее ведома так распорядилась их домом, и постоянно жаловалась, что теперь их положение в обществе пошатнулось.
Если бы так вел себя кто-нибудь другой, Крис осудила бы его за жестокость и эгоистичность, но для Натали у нее всегда находились извинения. Хотя один грех она не могла ей простить…
Лениво разорвав конверт, Крис извлекла листок бумаги. Когда она прочла первые строчки, ее сердце чуть не остановилось. Оглушенная новостью, она нахмурилась и прочла начало еще раз.
В дверь позвонили, и она услышала по домофону знакомый голос с нью-йоркским акцентом.
– Дэнни, я еще не готова, – извиняющимся тоном проговорила Крис.
Честно говоря, она не испытывала сейчас никакого желания видеть этого нагловатого ньюйоркца, который так неожиданно ворвался в ее жизнь три недели назад. Высокий, красивый и прекрасно знающий об этом, Дэнни преследовал ее с тех пор, как она приехала сюда и, кажется, был совершенно уверен, что в конце концов станет победителем.
У Крис, однако, были совсем другие планы. Как бы ни был привлекателен Дэнни, она не могла пустить его в свой внутренний мир, который тщательно скрывала от окружающих. Никто не был допущен в него… кроме Слейтера.
Десятью минутами позже она была уже в вестибюле, чувствуя ту внутреннюю неудовлетворенность, к которой уже привыкла за последние годы.
Предстоял обед с деловыми партнерами Дэнни. Опять он будет хвалиться ею, как ребенок хвалится дорогой игрушкой, но к такому отношению мужчин Крис уже привыкла.
Они собирались пойти в модный ресторан, который наверняка будет полон представителями нью-йоркской богемы, и настроение Крис еще больше ухудшилось, как только она села в такси. Натали умерла! Она все еще не могла в это поверить. Что произошло? Крис пожалела, что не прочла письмо внимательнее, но уж больно она была потрясена. Она знала, что у Натали родилась девочка. Ей об этом говорила Элизабет, мечтавшая увидеть свою единственную внучку, но подозревавшая, что ей это будет запрещено.
Крис подумала, что, если бы не Рей Торнтон, она вынуждена была бы остаться в Литтл-Мартине и терпеть присутствие Натали, которая в конце концов вышла замуж за Слейтера.
У нее было много причин для благодарности Рею, хотя Слейтер никогда не любил его, называя фальшивым. И это было отчасти правдой. Рей зарабатывал деньги, раскручивая поп-звезд.
В тот памятный год ему исполнилось тридцать два, и он слыл знатоком лондонского мира моды. Рей казался Крис грубоватым, но, несмотря на это, она симпатизировала ему, хотя сначала отказалась от работы, которую он предложил ей в ночном клубе, открывающемся в Лондоне.
Она знала его всего несколько месяцев, но именно к нему обратилась в тот вечер, когда увидела Натали в объятиях Слейтера. Вот тогда-то Рей и предложил ей стать моделью. А для начала познакомил с владельцем престижной модельной школы в Лондоне.
«Немного стара для начинающей», – сказала директриса школы, но Крис справилась. Некоторое время Рей пытался завязать с ней роман, но не очень активно, понимая, что она все еще слишком переживает, чтобы думать о том, кем бы заменить в своем сердце Слейтера. В результате они остались только друзьями. Сейчас Рей был женат и жил в Калифорнии. Крис нравилась его жена и прелестный обожаемый обоими родителями двухлетний сынишка…
Вечер тянулся томительно долго. Крис ловила неодобрительные взгляды Дэнни и несколько раз пыталась присоединиться к разговору. Двое других мужчин и их жены, вне всякого сомнения, наслаждались обществом Дэнни и роскошным рестораном. Крис стало любопытно, какое дело затевает ее приятель с этими американцами. Дэнни делал свой бизнес в различных странах. Она знала, что он каким-то образом наживается на промышленных и финансовых кризисах…
По дороге домой Крис почувствовала, как сильно Дэнни раздражен ее поведением в ресторане. Он хотел подняться вместе с ней в квартиру, но она твердо сказала ему в такси, что этого делать не стоит. Его короткое увлечение ею уже подходило к концу, Крис поняла это, когда Дэнни, почти не возражая, дал ей выйти из машины: Но чего же она ожидала? Вряд ли это была вина Дэнни, что ее жизнь не соответствовала имиджу модели.
Она уже привыкла видеть свои фотографии в газетах, иногда со случайными знакомыми, которые почти всегда назывались ее очередной «победой». Что бы сказали газетчики, если бы узнали, что она все еще девственница?
Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Так случилось только потому, что ее роман со Слейтером был прерван Натали. Она вспомнила тот вечер, когда они остались в доме одни. Слейтер привез Крис домой как раз перед ланчем. Они были знакомы уже давно.
Его отец дружил с дядей Робертом, но Слейтер уезжал учиться, а потом работал в Австралии несколько лет, изучая особенности ведения сельского хозяйства, чтобы в свое время заменить отца, который владел компанией по производству сельскохозяйственного оборудования.
Его отец умер от сердечного приступа совершенно неожиданно, и Слейтер вернулся домой. Загорелый, черноволосый, окрепший от физической работы. Увидев его впервые, Крис сразу же почувствовала непреодолимое влечение.
Ей только что исполнилось девятнадцать, и это были самые счастливые месяцы ее жизни. Крис была уверена, что Слейтер тоже любит ее. Он говорил об их будущем так, будто все уже решено, но оказалось, что его слова ничего не значат.
Крис должна была догадаться обо всем в тот день, когда Натали так внезапно появилась в его доме, но она тогда подумала, что это еще одно проявление ревности кузины.
В то утро Слейтер позвонил Крис, предлагая встретиться за ланчем, но, заехав за ней, сказал, что его голод может утолить только она сама. Крис до сих пор помнила свой восторг и возбуждение, помнила дрожь желания, поднимавшуюся из глубин ее существа.
Они вернулись в его дом – Слейтер унаследовал его от отца вместе с семейным бизнесом – красивое здание в викторианском стиле, не слишком большое, с теплой домашней атмосферой, которую так любила Крис. Тогда она не понимала, что Слейтер очень богат, она просто была девочкой, влюбленной впервые в жизни. Если бы Слейтер привел ее в хижину, она чувствовала бы то же самое.
Они не стали даже подниматься наверх, с болью вспоминала Крис. Слейтер провел ее в уютную гостиную, и, прежде чем дверь закрылась за ними, она уже была в его объятьях, пылко отвечая на его поцелуи и дрожа от желания, пронзающего ее тело.
Они целовались и раньше, и он ласкал ее, но по-настоящему они еще не принадлежали друг другу. Слейтер знал, что она еще девственница. Он спросил ее об этом, и она честно ответила. Они лежали на кушетке, когда в комнату ворвалась Натали. Блузка Крис была расстегнута, ее груди трепетали под поцелуями Слейтера.
Кузина с порога истерически начала пенять Крис, что та ушла из дома, не предупредив никого. Единственный способ успокоить Натали было вернуться вместе с ней домой, что Крис и сделала. Она помнила, как сильно разозлился Слейтер. Тогда она подумала, что он обиделся, потому что им пренебрегли. А может быть, в то время он уже был любовником Натали? Что бы случилось, если бы Натали не прервала их? Что стал бы он делать, если бы они обе забеременели от него? Ее горло сжалось от болезненного спазма… Может, ей и Натали следовало кинуть жребий, кому достанется Слейтер?
Боль не утихала, но по привычке усилием воли она справилась с ней. Господи, даже через семь лет мысль о нем заставляла ее испытывать муку, моральную и физическую.
Крис никогда по-настоящему не могла забыть его или, если говорить более точно, так и не оправилась от удара, когда обнаружила, что Слейтер совсем не тот человек, каким она его представляла. Крис почувствовала себя не только отвергнутой, но и бесконечно глупой и обманутой.
Она никогда не сможет забыть тот день, когда Натали сказала ей правду. Это произошло через неделю после того, как Крис застала свою кузину в объятиях Слейтера!
Весь день она работала и, как обычно, ждала Слейтера, который заезжал за ней, чтобы отвезти домой. Однако на этот раз ее коллега, молодая симпатичная девушка, сказала, что звонила секретарша Слейтера и просила Крис приехать прямо к нему домой.
У нее не было машины, а до дома Слейтера около двух миль, но Крис была слишком сильно влюблена, чтобы думать об этом.
Его машина была припаркована перед домом. Чтобы сделать сюрприз, Крис не стала звонить в парадную дверь, а поднялась по ступенькам заднего крыльца, вошла внутрь и через коридор заглянула в полуоткрытую дверь гостиной.
По ее телу пробежала холодная дрожь: она увидела темноволосую голову Натали, покоящуюся на груди Слейтера. Руки кузины обвивались вокруг его шеи. Крис не стала смотреть, что будет дальше. На шатающихся ногах она вышла из дома, чувствуя невыносимую боль, не в силах поверить в то, что предстало ее глазам.
Вернувшись домой, она позвонила Слейтеру и сказала, что плохо себя чувствует. Вопреки всему Крис еще надеялась, что он скажет о том, что Натали находится в его доме, и как-то объяснит то, свидетельницей чего она стала, но напрасно.
Кузина вернулась спустя несколько часов, ее лицо было бледным, но глаза горели торжествующим огнем. У Крис возникло ощущение, что Натали знала о том, что она все видела.
Крис перестала подходить к телефону, когда звонил Слейтер. Но боль была так сильна, что она чуть не рассказала все тете Элизабет. Потом Крис порадовалась, что не сделала этого. Она не любила, чтобы ее жалели.
Никогда она не сможет забыть той муки, которую испытала, когда Натали, придя домой, объявила, что ждет ребенка от Слейтера, Она с тайным злорадством наблюдала за страданиями Крис, и на лице ее отражалась почти истерическая радость.
Крис старательно избегала Слейтера. Единственное, что у нее осталось, так это гордость. Она убеждала себя, что то, что произошло, только к лучшему. Но когда думала о ребенке Слейтера, боль пронзала ее.
Крис теперь как можно меньше находилась дома, чтобы не видеть Натали. Она стала много гулять по окрестностям. Именно тогда она в очередной раз встретила Рея Торнтона. В порыве откровенности Крис рассказала ему, что хочет как можно скорее покинуть Литтл-Мартин. Он предложил ей поработать моделью. Постепенно она узнала его ближе и нашла в нем верного и отзывчивого друга.
Когда Крис мельком упомянула о Натали, не желая рассказывать подробности, по выражению лица Рея она поняла, что кузина ему не нравится. Это только укрепило ее доверие к нему, и с тех пор он не дал ей повода сомневаться в себе, как это случилось со Слейтером.
Через несколько дней она уехала с Реем в Лондон, оставив письмо тете с извинениями за то, что так внезапно исчезла без каких-либо объяснений.
Месяц спустя Натали и Слейтер поженились. Это вызвало глубокое беспокойство тети Элизабет.
– Она еще так молода, Крис, – вздыхала тетя по телефону. – К тому же, моя дорогая, я знаю, что ты и Слейтер…
– Мы только друзья и ничего больше, – заверила ее Крис и постаралась переменить тему разговора, рассказывая ей о своей новой жизни и представляя ее более радужной, чем та была на самом деле.
Прежде чем стать известной, Крис с утра до вечера трудилась в течение двух лет. Потом она радовалась, что не приняла ни одного подозрительного предложения, которые делались ей в первые месяцы ее карьеры. Ни одна из бульварных газет не могла напечатать ни одной компрометирующей ее фотографии по той причине, что их просто не существовало.
От Натали лишь однажды пришла весточка. В письме кузина подробно описывала свою чудесную жизнь с любимым и любящим мужем.
«С твоей стороны было очень мудро уехать как можно раньше, – писала Натали. – Ты уберегла Слейтера от необходимости сказать, что он больше не любит тебя».
Крис не стала отвечать на письмо и больше почти ничего не слышала о счастливых супругах. Теперь она узнала, что Натали умерла.
Ей с трудом удалось успокоиться: образы прошлого преследовали ее. Когда наконец она заснула, в ее сон вторгся пронзительный телефонный звонок.
В комнате было темно. Несколько мгновений Крис лежала неподвижно, плохо соображая, что происходит. Наконец она потянулась к телефону. Голос с английским акцентом на другом конце провода был ей не знаком.
– С вами будет говорить мистер Смит, После непродолжительного молчания раздался голос адвоката Элизабет.
– Крис, дорогая, как поживаете?
– Наполовину проснувшись, – сухо проговорила она. – Вы знаете, сколько сейчас времени?
– А вы знаете, что мы пытаемся связаться с вами уже шесть недель? Я буквально вытряс из вашего агента этот адрес. Крис, я не ожидал от вас такой черствости… Я надеялся, что вы позвоните нам гораздо раньше.
Это, должно быть, насчет смерти Натали, подумала Крис, и сон мгновенно улетучился.
– Я только сегодня получила ваше письмо. Вероятно, оно тоже не сразу нашло меня. Что случилось? Как Натали…
– В судебном заключении говорится, что это было самоубийство на почве временного помешательства, – услышала она голос Тома Смита. – Я ведь сообщил вам об этом в письме, дорогая. Ваша кузина всегда была неуравновешенной.
Поскольку Смит знал всю их семью много лет, Крис не стала с ним спорить. Самоубийство! Это слово болезненно отозвалось у нее в мозгу. Ведь у Натали было все, о чем можно только мечтать, – любимый муж, обожаемый ребенок…
– Похоже, ваша кузина слишком долго страдала от депрессии, – как бы отвечая на ее незаданный вопрос, проговорил Том Смит.
Внезапно Крис охватило раскаяние. Может быть, Натали ждала ее помощи? Предательство кузины было мгновенно забыто. Она подумала о Слейтере. Какова была его роль в этой драме? Когда они поженились, Натали была почти девочкой, ей исполнилось всего семнадцать, а Слейтер – взрослым двадцатипятилетним мужчиной.
Крис почувствовала к нему ненависть. Слейтер разрушил все ее детские мечты и, возможно, довел до самоубийства кузину! Внезапно она вспомнила о маленькой дочке Натали.
– А как Софи восприняла это известие? – через силу спросила она.
Мысли о Софи всегда вызывали в ней боль, и она старалась не думать о ней. Ведь это был ребенок Слейтера. У нее тоже мог бы быть ребенок от него…
– Именно поэтому я вам и звоню, – проговорил Том Смит. – Она всегда была тихим и послушным ребенком, но теперь, судя по всему, появился повод для беспокойства. Софи не произнесла ни слова с тех пор, как умерла ее мать.
Сострадание к маленькой девочке переполнило Крис, слезы навернулись на глаза.
– Натали не назначила бы вас опекуншей ребенка, если бы не хотела этого. Я знаю, что не могу настаивать, но мне кажется, что вам следует вернуться домой и познакомиться с девочкой.
Опекунша? Она опекунша Софи? Крис не могла этому поверить. Ее рука, держащая трубку, замерла, мысли были прикованы к маленькому беспомощному ребенку.
– Но ведь Слейтер… – хрипло начала она, подумав о том, что Слейтер никогда добровольно не согласился бы с решением Натали назначить ее опекуншей девочки.
– Слейтер хочет сделать все, чтобы помочь ребенку, – с удивлением услышала Крис. – Он безутешен.
В его голосе послышался упрек. Крис вспомнила, что не прочла письмо до конца.
– Разве вы написали мне об этом?
– Да, и очень подробно, – терпеливо проговорил Смит. – Я был очень удивлен, когда Натали пришла ко мне девять месяцев назад и сказала, что хочет назначить вас опекуншей Софи, но она так настаивала, что я согласился. Если бы я задумался над тем, что Натали говорила в тот день, то понял бы, как сильно она больна. Но тогда она показалась мне весьма разумной и хладнокровной.
Она сказала, что на собственном опыте испытала, каким незащищенным чувствует себя ребенок, когда лишается хотя бы одного из родителей. Поэтому Натали хотела быть уверенной, что, если с ней что-нибудь случится, Софи не останется без присмотра. Тогда я, конечно, не догадывался, что она ничего не сообщила о своих намерениях мужу, и о том, что вас она тоже не поставила в известность.
Если не захотите, то можете не возлагать на себя никаких обязательств. Слейтер будет продолжать растить дочь, но в настоящее время он, кажется, не в состоянии это делать. Девочка нуждается в помощи, Крис, и, вполне вероятно, вы единственный человек на свете, кто может помочь ей.
– Но я ее даже никогда не видела, – слабо запротестовала Крис.
Как она сможет вернуться в Литтл-Мартин? Как сможет взглянуть на ребенка Слейтера? Да и на него самого… Но нет, она уже избавилась от былого детского увлечения. Теперь Крис знала, кем был Слейтер на самом деле – слабым человеком, который не мог удержаться от искушения вскружить голову доверчивой семнадцатилетней дурочке, а потом забыл об этом.
Любил ли он Натали или просто женился на ней потому, что был вынужден сделать это? Она вовремя сбежала из Литтл-Мартина. Она могла бы быть на месте Натали и иметь мужа, который не любит ее. Но нет, у нее слишком разыгралось воображение. Почему она решила, что Слейтер не любил Натали?
– Крис? Куда вы пропали? – Голос Тома Смита вернул ее к действительности.
– Ладно, я отправляюсь домой. – Слова вылетели вопреки ее желанию.
– Вот и хорошо, – одобрительно проговорил Том Смит, и Крис вздрогнула, подумав, что ее обещание может явиться началом непредсказуемого хода событий.
Ей не хотелось возвращаться в Литтл-Мартин, ей не хотелось видеть Слейтера и его ребенка. Прошлое было для Крис как бы другой страной, о которой стоило забыть, но теперь было слишком поздно отказываться, она уже дала слово.
Крис почувствовала внезапное любопытство. Почему Натали захотела, чтобы она стала опекуншей ее дочери? Но эта мысль была смыта потоком раскаяния. Если Натали и ревновала ее, разве она, в свою очередь, не ревновала кузину? Ведь Крис была готова убить соперницу, когда увидела ту в объятиях Слейтера.
Все это теперь в прошлом, одернула себя Крис. Натали умерла, и в конце концов неважно, по какой причине она доверила своего ребенка ей. Она не может противиться последнему желанию покойной, хотя бы ради памяти тети Элизабет.