Лорд Палмерстон жил в большом, но довольно неказистом доме, принадлежавшем его семье с незапамятных времен. Завидев странное, непомерно разросшееся в длину за счет разностильных пристроек здание, Джейн подавила тяжелый вздох. Предстоящий вечер не вызывал у нее энтузиазма. Припарковав машину рядом с чьим-то роскошным «ягуаром», Эндрю бесстрастно заметил:

— Похоже, мы действительно будем не единственными гостями на обеде.

Это был не вопрос, а утверждение, и Джейн промолчала. В данный момент ее больше волновало другое: как бы выйти из машины, не прикасаясь лишний раз к Эндрю.

Но он уже протянул руку, и если бы Джейн попыталась сделать вид, что не заметила ее, то лишь навела бы Эндрю на те самые нежелательные размышления. Ненадолго опершись на его руку, Джейн чуть заметно вздрогнула. В тот же миг губы Эндрю сжались в суровую складку, а пальцы так крепко сомкнулись вокруг ее руки, что, когда Джейн попыталась высвободиться, это оказалось невозможным. Ее бросило из холода в жар, сердце сделало один мощный толчок и ухнуло куда-то вниз.

Неизвестно, сколько бы они могли простоять так в сумраке осеннего вечера, но открылась дверь, и их затопил поток яркого света. Неожиданный контраст между темнотой и резким освещением заставил Джейн резко отпрянуть. Как ни странно, оказалось, что Эндрю уже не держит ее за руку.

В ярко освещенном вестибюле их встретил внушительного вида дворецкий, невозмутимый и гипертрофированно корректный, как и положено английскому слуге. Джейн, не раз читавшая в газетах об обнищании английской аристократии, даже опешила при виде столь очевидного подтверждения богатства хозяев.

Она огляделась по сторонам, стараясь делать это незаметно. По-видимому, убранство вестибюля с его высоким лепным потолком, ромбовидными плитами пола и стенами, обшитыми благородными дубовыми панелями, некогда являло собой образец благородной элегантности. Однако кто-то изрядно потрудился над «усовершенствованием»: высокие старинные окна «украсили» занавесками в пышных оборках, на которые пошло, наверное, несколько акров нежно-розового шелка в веселенький цветочек. Эти занавески настолько не вязались с массивной монументальностью дома, требовавшей тяжелых драпировок, что Джейн невольно поморщилась.

Эндрю, по-видимому, заметил ее гримасу. Назвав дворецкому их имена, он наклонился к Джейн и прошептал ей на ухо:

— Вероятно, лорд Палмерстон дал жене карт-бланш.

Он мог не продолжать: Джейн почувствовала, что Эндрю разделяет ее мнение.

Дворецкий скрылся за массивными двустворчатыми дверями, оставив гостей дожидаться в вестибюле. В доме было тепло, даже слишком. Джейн с легкой грустью взглянула на огромный камин, который, судя по всему, давным-давно не разжигали, потом перевела взгляд на абсолютно не вписывающиеся интерьер современные обогреватели.

Из вестибюля на галерею второго этажа вела лестница, подобная той, которой Джейн любовалась в Пайн-корт, только здешняя была украшена не растительным орнаментом, а рыцарскими гербами. Пока Джейн рассматривала резьбу, двустворчатые двери снова распахнулись и навстречу им заспешил дородный мужчина — лорд Палмерстон. Хозяин дома тепло приветствовал Эндрю.

— Не знаю, о чем думал мой дворецкий, бросая вас здесь, — быстро произнес он вместо извинения, одновременно подталкивая гостей к дверям.

Эндрю помедлил, чтобы представить Джейн.

— Лорд Палмерстон, позвольте представить вам Джейн Грэнвилл, мою помощницу.

Глядя на нее близоруко сощуренными глазами, хозяин пожал Джейн руку. Джейн отметила, что, несмотря на грубоватые манеры, глаза у лорда добрые, одновременно чуть насмешливые и немного грустные, а в чертах лица проступает что-то собачье.

— Я вообще не понимаю, зачем нам дворецкий, но Эвелин считает, что без него никак не обойтись. Вы знакомы с моей женой? — без перехода спросил он, обращаясь уже к Джейн.

Джейн покачала головой. Не могла же она сказать, что, не зная леди Палмерстон лично, тем не менее в курсе всех местных сплетен о ней!

— Она, видите ли, наполовину американка, — сообщил лорд Палмерстон таким тоном, словно это все объясняло.

Войдя в просторную гостиную, Джейн сразу поняла, что ее оформлением руководила последняя леди Палмерстон. Изобилие веселенького шелка нисколько не украшало комнату, но прекрасно оттеняло красоту женщины, поднявшейся навстречу гостям. Точнее, только навстречу Эндрю, поскольку Джейн Эвелин Палмерстон едва удостоила взглядом и тут же перестала замечать.

— Эндрю, дорогой, ну наконец-то! Я уже начала волноваться.

Джейн она не сказала вообще ничего, ни единого слова. Держась чуть позади Эндрю, девушка исподтишка разглядывала хозяйку дома. По-видимому, Эвелин было лет тридцать с небольшим, но Джейн показалось, что она пытается выглядеть двадцатилетней. Джейн заподозрила, что созданный с помощью умелого макияжа и стиля одежды облик хрупкого и нежного белокурого создания полностью противоречит истинной природе этой женщины. В глубине почти по-детски круглых голубых глаз чувствовалась стальная твердость. Обратившись на Джейн, глаза эти окинули ее пренебрежительно-равнодушным взглядом с головы до ног, а затем Эвелин полностью переключила внимание на Эндрю.

Джейн сразу поняла, что леди Палмерстон ей не нравится и вряд ли у нее могла бы возникнуть маломальская симпатия к подобной особе. Кроме того не вызывало сомнений, что Эвелин Палмерстон рассматривает всех прочих представительниц своего пола или как конкуренток, или — если они не достаточно красивы, чтобы с ней конкурировать, — как фон, оттеняющий ее собственную красоту.

— Эндрю, ты должен познакомиться с нашими друзьями.

С этими словами Эвелин ловко подхватила Эндрю под руку и увела его от Джейн, оставив последнюю стоять в одиночестве посреди этой приторно-сладкой гостиной. Хозяйка даже не потрудилась представить ее другим гостям, более того — специально позаботилась, чтобы Джейн осталась одна.

Однако Джейн решила, что если хозяева не соблюдают правил хорошего тона, то и ей позволительно наплевать на этикет. Поэтому она как ни в чем не бывало двинулась следом за всеми.

Двое других гостей сидели на диване, обитом вездесущим шелком — на этот раз бледно-розовым, усыпанным крупными цветами. Джейн не без сарказма отметила про себя, что мужчину и женщину наверняка не случайно усадили именно на этот диван, чья розовая обивка служила на редкость невыгодным фоном для рыжих волос гостьи.

Эвелин же с ее белокурыми локонами, напротив, на розовом фоне выглядела еще более нежной и хрупкой. Ее белое платье было, пожалуй, чересчур нарядным для простого обеда в кругу друзей, но зато позволяло продемонстрировать великолепный загар, безукоризненность которого заставляла усомниться в его естественном происхождении.

Встретив сочувствующий взгляд рыжеволосой гостьи, Джейн гордо вздернула подбородок, показывая, что дурные манеры хозяйки ее не трогают. Демонстративно повернувшись спиной ко всем присутствующим, она не спеша направилась к стене, на которой висело несколько картин. В картинах этих была своеобразная прелесть, но чувствовалось, что они написаны любителем. Последнее обстоятельство, а также даты на полотнах навели Джейн на мысль, что перед ней работы одного из представителей клана Палмерстонов.

Услышав за спиной деликатное покашливание, Джейн быстро оглянулась, немного смутившись. Она так увлеклась созерцанием картин, что не услышала, как подошел лорд Палмерстон. Хозяин вручил Джейн бокал с шампанским.

— Автор — одна из тетушек моего отца, старая дева, — произнес он в своей отрывистой манере, к которой Джейн уже начала привыкать. — Я нашел их на чердаке, приказал подобрать багеты и повесить. По-моему, картинки недурны, хотя Эвелин не в восторге.

— А мне они очень нравятся, — искренне ответила Джейн.

Отвернувшись от картин, она увидела, что Эндрю и второй мужчина разговаривают стоя у окна, а рыжеволосая женщина, которую Джейн так и не представили, осталась сидеть на диване, всеми забытая. Эвелин стояла между двумя мужчинами, то и дело соблазнительно прижимаясь к Эндрю. Время от времени по гостиной разлетался ее мелодичный смех.

Похоже, у них роман, с некоторым цинизмом подумала Джейн. Она ведь сразу узнала в Эвелин Палмерстон красавицу, сидевшую с Эндрю в машине. Если отношение Эндрю к Эвелин было еще не вполне ясно, то в чувствах последней сомневаться не приходилось. Во взгляде кукольных голубых глазок, когда они смотрели на Эндрю, горел далеко не кукольный сексуальный голод.

Не потому ли я так легко распознала желание во взгляде другой женщины, что сама люблю Эндрю?

Догадка поразила Джейн. Она окаменела, не слыша ни слова из того, что говорил ей лорд Палмерстон.

Что за чушь, я не люблю Эндрю! Любовь не возникает вот так сразу, ни с того ни с сего, чувство развивается и крепнет постепенно, медленно, его нужно бережно взращивать… Этого не может быть, но это случилось. Я полюбила Эндрю. Я его люблю…

Слова отдавались в мозгу Джейн погребальным звоном. Она в отчаянии посмотрела на Эндрю, словно желая получить опровержение, убедиться, что он всего лишь обычный мужчина, один из многих. Но, на беду, в тот же миг, когда Джейн взглянула на него, Эндрю тоже посмотрел на нее, и прозрение пронзило ее как вспышка молнии, не оставляя никаких надежд и сомнений.

Эвелин продолжала что-то говорить Эндрю. Он поднял руку, словно предлагая ей помолчать. На какое-то останавливающее сердце мгновение Джейн подумала, что Эндрю собирается подойти к ней, но затем Эвелин, как тогда, в машине, положила на его руку узкую ухоженную кисть с тонкими наманикюренными пальчиками. Длинные розовые ногти вызвали у Джейн ассоциацию с когтями хищника.

Визгливым немелодичным голосом Эвелин пригласила гостей в столовую.

За столом Джейн наконец узнала, что вторая пара — супружеская чета Уолтон. Уильям Уолтон, деловой партнер лорда Палмерстона, уделял гораздо больше внимания Эвелин, нежели собственной жене. Слушая его сверх меры приторные комплименты хозяйке дома, Джейн думала, что на месте Эвелин давно бы его осадила. Оставалось только гадать, то ли Уолтон искренне не понимает, что причиняет боль собственной жене, то ли ему все равно.

Видя, как Эвелин, поощряя Уолтона, третирует эту тихую как мышка женщину, нисколько не заботясь о ее чувствах, Джейн медленно закипала от гнева. Уильям Уолтон тоже хорош! Он, по-видимому, считает, что все женщины делятся на две категории — на тех, чей удел выйти замуж и сидеть дома, занимаясь хозяйством, и на тех, с кем мужчины флиртуют и, если удастся, изменяют своим преданным и оттого скучным женам.

Джейн негодовала и на лорда Палмерстона, казалось не замечавшего возмутительного поведения жены. Но больше всего она злилась на Эндрю. Однако, следует отдать ему должное, он никак не поощрял заигрывания Эвелин и время от времени поглядывал через стол на Джейн. Поглядывал не как на досадную помеху, а вопросительно, задумчиво, почти с нежностью.

Что за ирония судьбы! — удивлялась Джейн. Надо же мне было осознать свои чувства к Эндрю именно сейчас, когда приходится поневоле лицезреть самые плохие стороны жизни замужней женщины.

Джейн бросила быстрый взгляд на Карен Уолтон. Казалось, женщина съёжилась на глазах. Она сидела, уткнувшись в тарелку, но почти ничего не ела, внутреннее напряжение придало ее от природы бледной коже нездоровый синеватый оттенок. Когда Карен поднесла вилку ко рту, Джейн с сочувствием, к которому примешалось раздражение, отметила, что ее рука дрожит.

Но Уильям Уолтон, которому полагалось бы первым понять состояние жены, ничего не замечал. Он потянулся через стол, чтобы взять Эвелин за руку, одновременно Джейн почувствовала, как его бедро прижимается к ее бедру. Понимая, что последнее явно не случайно, она пресекла попытку в зародыше: наступила Уолтону на ногу острым каблуком и тут же извинилась приторно-сладким, насквозь фальшивым тоном.

Эндрю, казалось, был поглощен беседой с Эвелин, однако происходящее не укрылось от его внимания. Не договорив до конца фразу, он пронзил Джейн испепеляющим взором. В ответном взгляде Джейн сквозила мятежная гордость.

Когда Эвелин встала из-за стола, тем самым давая понять, что дамам пора удалиться, и напоследок еще раз откровенно прижалась к Эндрю, что-то шепча ему на ухо, Джейн подумала, что это, вероятно, самый неприятный обед в ее жизни. Она не представляла, как выдержит еще час или около того в обществе Карен Уолтон и Эвелин, пока мужчины обсудят дела.

Ее опасения были не напрасны. Эвелин то завуалированно издевалась над Карен Уолтон, играя с ней, как кошка с пойманной мышкой, то принималась расспрашивать Джейн о ее взаимоотношениях с Эндрю. Джейн же сидела напротив Эвелин на самом неудобном стуле из всех, на каких ей только доводилось сидеть, и стискивала зубы, чтобы не взорваться.

Грязный подтекст вопросов Эвелин был настолько очевиден, что Джейн едва не тошнило от отвращения. Она с самого начала ясно дала понять, что ее отношения с Эндрю носят чисто деловой характер и что личная жизнь босса ее не касается и не интересует.

Однако Эвелин не унималась, несколько раз повторив, что Джейн предстоит спать под одной крышей с Эндрю. Ей даже хватило наглости расспрашивать Джейн о бывших и настоящих любовниках. Девушка отделывалась односложными ответами. Для себя она смогла сделать по крайней мере один вывод из агрессивного поведения леди Палмерстон: у Эндрю нет с ней романа, во всяком случае пока нет, так как было ясно, что Эвелин еще не добилась того, к чему стремилась.

Дальше — больше. Ошеломив Джейн, Эвелин заявила, что считает брак взаимовыгодной сделкой и не видит ничего зазорного в том, чтобы оба супруга имели связи на стороне. Развивая эту тему, она предположила наличие у Эндрю сонма любовниц. Джейн холодно ответила, что не имеет понятия. Тогда Эвелин, злясь, что не удается выудить нужную информацию, сменила тактику.

— При всей вашей деловитости вы, конечно, не могли не заметить, как сексуален Эндрю, — ядовито заметила Эвелин, улыбаясь одними губами. В это время ее холодные глаза внимательно следили за реакцией Джейн.

— Я как-то об этом не задумывалась, — солгала та.

Взгляд кукольных голубых глаз стал ледяным.

— Уж не хотите ли вы сказать, что не интересуетесь мужчинами?

Джейн сосчитала в уме до десяти и спокойно ответила:

— Смотря что вы имеете в виду. Если речь идет о замужестве, то да, я к нему не стремлюсь. Но если вы хотите знать, не лесбиянка ли я, ответ отрицательный.

Услышав, как Карен Уолтон тихонько ахнула, Джейн мстительно улыбнулась. Она скорее умрет, чем откроет Эвелин лазейку, которую та упорно ищет. Стоит допустить малейший намек на свои чувства к Эндрю, и Эвелин тут же воспользуется случаем унизить ее и втоптать в грязь. У Джейн не было ни малейших иллюзий относительно натуры этой женщины.

Когда двери наконец отворились и мужчины присоединились к дамам, Джейн испытала неимоверное облегчение. Вечер подошел к концу. Джейн вскочила с места так поспешно, что это заметили и Эндрю, и Эвелин.

— Эндрю, вам некуда спешить, — пропела леди Палмерстон. — Посидите еще, выпейте с нами. Если не сможете сесть за руль, мы всегда готовы оставить вас ночевать. В разных комнатах, конечно! — Она рассмеялась грудным смехом. — Не знаю, как Джейн ухитряется оставаться равнодушной к вашим чарам, но это так. Она мне призналась, что вы последний, кто может ее заинтересовать.

Под взглядом Эндрю Джейн густо покраснела. Господи Боже, что он обо мне подумает? — пронеслось у нее в мозгу. Было отвратительно сознавать, что Эвелин как бы низвела ее до своего уровня, представила особой, которую интересуют только собственные мелочные желания и низменные страстишки. Но почему-то, когда Эндрю ровным голосом заметил, что Джейн его коллега и у них чисто деловые отношения, Джейн вовсе не почувствовала себя спокойнее. Скорее наоборот.

Уходя, Джейн оглянулась и заметила, с какой тоской и отчаянием смотрит ей вслед Карен Уолтон. Жалкая глупая гусыня! Ей давно пора восстать против мужа, который ведет себя, словно избалованный мальчишка.

Эмоции переполняли Джейн, и она поделилась ими с Эндрю, когда они остались одни.

— Согласен, Уолтон ведет себя отвратительно. По-видимому, бедняжка Карен его любит, и от этого ей еще тяжелее.

— Недостаток, от которого страдают многие женщины и которым многие мужчины пользуются в своих целях, — с горечью заметила Джейн.

Эндрю молча открыл перед ней дверцу машины. Джейн села, подождала, пока Эндрю сядет за руль и включит зажигание, и только потом с чувством сказала:

— Я презираю таких мужчин!

— И женщин вроде Эвелин? — сухо поинтересовался Эндрю.

Быстро взглянув на него, Джейн решила отбросить околичности и говорить напрямик.

— Она позорит женский род! Алчная — сексуально и материально… жестокая, поверхностная, мстительная!

— Согласен, — быстро ответил Эндрю, не давая ей продолжить. ― Но, к несчастью, лорд Палмерстон в ней души не чает, а я слишком далеко зашел со своим проектом и не могу рисковать, ссорясь с его женой.

— И поэтому вы позволяли ей лапать вас на протяжении всего обеда?

Джейн запоздало сообразила, что говорит и кому. Она залилась краской и до боли стиснула руки в кулаки. Не отводя взгляда от дороги, Эндрю взял ее правую руку, разжал пальцы и с неожиданной теплотой произнес:

— Простите. Теперь я понимаю, как вам от нее досталось.

— По-моему, она никак не может поверить, что у нас чисто деловые отношения.

К своему ужасу, Джейн услышала, что ее голос дрожит. Она попыталась убедить себя, что это просто реакция на нервное перенапряжение, но понимала, что занимается самообманом. Ужасный вечер в доме лорда Палмерстона тут вовсе ни при чем. Все дело в Эндрю.

Это он заставлял ее трепетать, рваться к нему душой и телом. Эндрю сумел пробудить в ней доселе незнакомые чувства просто тем, что говорил с ней, смотрел на нее, держал за руку… Если на нее так действует всего лишь невинное поглаживание пальцев, то что же она почувствует, если…

— Неужели не верит? Интересно почему?

Джейн бросило в дрожь. В ее душе гнев перемешался со страхом. На что Эндрю намекает? Неужели он понял, что меня к нему влечет? Господи, только не это! В отличие от других я вовсе не мечтаю, чтобы Эндрю вдруг взглянул на меня другими глазами, увидел во мне не сотрудницу, а женщину — привлекательную, желанную, любимую…

Все, что Джейн пришлось наблюдать в этот вечер, лишний раз подтвердило ее глубокое убеждение, что замужество — не для нее. Она бы стала требовать от супруга слишком многого — безоговорочной преданности, стремления делиться с ней всем. Да, ее родители по-настоящему любят друг друга, но сколько раз бывало, что интересы и потребности прихожан заслоняли от викария интересы и потребности жены?

Джейн не верила, что сможет смириться с подобным положением вещей, как смирилась ее мать. Быть может, причина в том, что ее слишком притесняли старшие братья, но Джейн испытывала потребность быть признанной равной мужчине, достойной того, чтобы ей уделяли внимание, считались с ее мнением. А дети… Джейн никогда не мечтала иметь детей, даже не думала о них, но, когда смотрела на Эндрю, у нее порой возникала искусительная мыслишка, что было бы замечательно завести ребенка от этого удивительного человека.

Джейн выпрямилась, отвернулась к окну и с напускной небрежностью заметила:

— Всем нам свойственно ошибаться. Когда я увидела Эвелин в вашей машине, то по ее манере поведения решила, будто она ваша любовница. Однако после того, что она мне сегодня наговорила, я поняла, что ошибалась.

Эндрю резко затормозил и с возмущением переспросил:

— Моя — кто?!.

Его неприкрытая злость заставила Джейн в тысячный раз пожалеть, что она имеет привычку сначала говорить, а уж потом думать.

— Лорд Палмерстон играет весьма важную роль в осуществлении моих планов, но я не собирался и впредь не намерен делать его жену своей любовницей!

И опять язык подвел Джейн. Не удержавшись, она язвительно поинтересовалась:

— Думаете, Эвелин с этим смирится? Сомневаюсь. Она производит впечатление весьма решительной особы. К тому же не делает секрета из своих чувств к вам и открыто заявляет, что, по ее мнению, интрижки на стороне только укрепляют брак. Не боитесь отвергнуть эту леди? Если она действительно имеет большое влияние на мужа, то может помешать вашим планам.

На миг Джейн испугалась собственной смелости. Не слишком ли далеко она зашла? Вторглась на заповедную территорию Эндрю, хуже того — выдала свою искреннюю заинтересованность его личной жизнью. Лучше бы мне не задавать таких вопросов, запоздало покаялась она.

Эндрю очень долго молчал. Джейн уже решила, что ее вопросы останутся без ответа, когда он тихо сказал:

— Не стану отрицать, ваши слова попали в точку. Но я все же надеюсь, что смогу объяснить Эвелин… фактически я уже дал ей понять, не отвергая напрямик, что романа у нас не будет. Если она не может смириться с таким положением, значит, впредь я постараюсь встречаться с лордом Палмерстоном наедине.

— А не честнее ли было сказать все открытым текстом?

Девушка снова почувствовала на себе взгляд Эндрю.

— Что, Джейн, именно таким манером вы расправляетесь с нежеланными ухажерами? Рубите с плеча?

— Женщины находятся в другом положении, — с горечью напомнила Джейн. — Если женщина не скажет решительное «нет», то ее обвинят в кокетстве, чего доброго решат, что ее «нет» на самом деле означает «да». Я предпочитаю сразу расставить точки над «i», это честнее и в конечном счете практичнее.

По мере того, как они приближались к Фаммер-хилл, напряжение Джейн росло. Ее нервы были натянуты до предела. Она подумала, что, наверное, несколько часов не сможет сомкнуть глаз, если вообще заснет этой ночью.

Так вы не считаете, что ради несчастных детей, которые, будем надеяться, в один прекрасный день заполнят Пайн-корт, я должен на время забыть о своих симпатиях и антипатиях и… скажем так, поддаться уговорам Эвелин?

Наверное, вопрос, прозвучавший после затянувшегося молчания, застал Джейн врасплох: только так она могла объяснить боль, неожиданно захлестнувшую ее темной волной. Волна эта вмиг смела все ее защитные сооружения, проникла в самые потаенные уголки души, оставляя ее совершенно беззащитной перед реальностью. Джейн стиснула зубы, чтобы не дать волю чувствам и выиграть время.

— Не отвечаете? Трудный вопрос, правда? — тихо сказал Эндрю.

Он свернул с шоссе, и в темноте уже вырисовывались ворота, за которыми начиналась подъездная аллея. Вот уже фары осветили силуэт дома. Скольким детям — сотням, а может, и тысячам — этот дом подарит радость, если планы Эндрю осуществятся? Может быть, действительно стоит пожертвовать меньшим ради большего?.. Эндрю затормозил перед домом. — Интересно, что бы вы посоветовали мне в этой ситуации? Эвелин капризна, она легко увлекается, но быстро теряет интерес. Всего несколько ночей вместе… чистая физиология и никаких чувств…

Джейн поняла, что больше не вынесет. Она распахнула дверцу, выскочила из машины и побежала к дому. Еще минута таких откровений, и она бы выдала себя. Стоило ей только представить Эндрю в объятиях Эвелин, ее алчный рот, жадно ищущий его губы…

Эндрю догнал ее на полпути к дверям, схватил за плечи и развернул к себе так резко, что Джейн потеряла равновесие и, наверное, упала бы, если бы он ее не держал.

— В чем дело, черт побери? — прорычал он.

Куда подевалось его философское безразличие? Джейн несмело подняла взгляд и увидела в глазах Эндрю голодный огонь первобытного желания, сдерживаемого гигантским усилием воли.

— Ни в чем, — солгала Джейн. — Просто мне безразлично, как вы поступите. Идите к Эвелин и занимайтесь с ней любовью, если вам этого хочется.

— Но я хочу вовсе не этого.

Как дурманяще, соблазнительно и мягко звучит его голос, словно в тумане подумала Джейн.

— Мне нужна другая женщина. Забавно, не правда ли? Весь вечер, пытаясь удержать Эвелин в рамках приличия, я мечтал вместо нее держать в объятиях вас…

Как-то само собой получилось, что Джейн оказалась прижатой к Эндрю почти всем телом. Его рука переместилась с плеча Джейн на талию, не позволяя отстраниться. Другая рука скользнула вверх и остановилась под самой грудью. У Джейн перехватило дыхание, по телу прошла дрожь, ив то же мгновение она ощутила силу возбуждения Эндрю.

— Джейн…

Он произнес ее имя так, словно смакуя, пробуя на вкус. Наклонив голову, Эндрю коснулся губами ее шеи, а потом его губы мучительно медленно двинулись вверх, неумолимо приближаясь к ее губам. Джейн затрепетала от сладостного предвкушения, и не помышляя о сопротивлении.

Наконец их губы слились, послышался тихий удовлетворенный вздох, и Джейн сама не знала, из чьей груди он вырвался — ее или Эндрю. Она чувствовала, как тает, плавится в его объятиях. Ее грудь заполнила чашу ладони Эндрю, он заурчал от удовольствия и стал раз за разом обводить языком контуры ее губ, пока Джейн не позабыла обо всем на свете, тихо постанывая от нежной муки.

Его возбуждение, ее собственное желание, неизъяснимое удовольствие от сознания того, что он со страстью целует ее, на время вытеснили из сознания Джейн все остальное. Но только на время. Когда Эндрю потянул замочек «молнии», пелена чувственного тумана, окутавшего разум Джейн, вдруг спала. Опомнившись, она вырвалась из плена рук Эндрю, отпрянула и попятилась.

Сознавая, что выдала свою тайну, Джейн даже не пыталась скрывать испытываемого к самой себе мучительного отвращения. Посмотрев ей в глаза, Эндрю помрачнел и тихо сказал:

— Простите, мне не следовало этого делать.

— Да, не следовало, — дрожащим голосом согласилась Джейн. Она предпочитала не вспоминать, что даже не попыталась оказать сопротивление. Начисто забыв слова, которые он сказал ей перед тем, как поцеловать, Джейн безжалостно добавила: — Я не Эвелин, какой вам смысл заниматься со мной любовью?

Повисло напряженное молчание. Почему-то Джейн не смела посмотреть Эндрю в глаза, ей было стыдно, более того — обидно, словно она надеялась, что Эндрю опровергнет ее слова и снова обнимет ее, но он этого не сделал.

— Да, похоже, никакого, — тихо, почти неслышно произнес он.

Не произнеся больше ни слова, он прошел вперед, открыл дверь и с холодной вежливостью придержал ее, пропуская Джейн в дом.