Канун Нового года. Три часа дня.

Элис сидела, уставясь безумными глазами на телефон, мысленно приказывая ему зазвонить. Но звонка не было… С шести утра до сего часа она пережила все смены настроения по очереди, все-все-от радостного ожидания до предельного отчаяния и беспокойства. Теперь ее мучили дурные предчувствия. где Ральф? Почему не дает о себе знать? Может быть, он появится у ее дверей неожиданно, потому что любит сюрпризы? Элис нервничала, судорожно расправляла на коленях платье, едва удерживаясь от того, чтобы в сотый, нет, в тысячный раз за сегодня не ринуться к зеркалу…

Накануне она убирала квартиру, а вечером, не чувствуя усталости, бегала по магазинам, покупая продукты. Заодно она приобрела понравившийся ей букет лилий, а теперь ко всем ее бедам и готовым пролиться слезам прибавилось раздражение от их слишком сильного запаха.

Шампанское в холодильнике уже вполне охладилось, любимые блюда были приготовлены, Вполне вероятно, что этим вечером Ральф захочет повести ее куда-нибудь, но лучше бы они остались здесь-Элис не хотела делить его в этот праздничный вечер ни с кем.

Одета и подкрашена она была так, что хоть сейчас можно идти в любой из самых роскошных ресторанов. Волосы блестели, макияж подчеркивал тонкие черты лица, и такой великолепный результат ее стараний предназначался не широкой публике, а ему, лишь ему…

Да, она поработала над собой-надела тончайшие чулки, купила немыслимо дорогое и совсем непрактичное шелковое белье…

Где же Ральф? Почему не звонит?

Маленький обеденный стол был застелен хорошей скатертью, красиво сервирован. Разумеется, ее столовым приборам далеко до тех, что были в доме Уорбертонов, но все равно и фарфор, и приборы, и хрусталь были высокого качества. Конечно, ее приборы нельзя было считать дюжинами, как полагалось, но странствующие родители Элис не хотели обременять себя даже такой мелкой собственностью,

За время работы с антиквариатом у Элис появился некоторый опыт, стал наметанным глаз. Она довольно толково разбиралась в старинных вещах. У нее, например, был старый комод, на котором постепенно, за несколько лет собралась небольшая коллекция фарфоровых статуэток. Выбор и расстановка их свидетельствовали о хорошем вкусе хозяйки дома.

Элис уже не знала, чем бы заняться, чтобы хоть как-то скоротать время до появления Ральфa. А он все не шел. Сердце ее бешено билось при одной мысли о том, как она бежит отворять ему двери. где Ральф, где он бродит-сейчас, когда она так ждет его и мучается?

Не успела она подумать об этом, как зазвонил телефон. Его резкий сигнал звучал несколько раз подряд, пока наконец Элис не вышла из столбняка и не взяла трубку.

— Элис!

— Ральф, где ты? Ты уже прилетел? Когда тебя ждать?

— Милая, боюсь, у меня плохие новости, — резко прервал он ее. — Я застрял в Лондоне.

— И что?

— Я помню свое обещание. Помню, что собирался приехать. Но все пошло не по плану, и сделать я ничего не могу.

Все страхи, сомнения, дурные предчувствия, жалость к себе обрушились на Элис водопадом. Не может приехать! Да скорее не хочет! В любовь Ральфа больше не верилось. Так внезапно явилась, так же быстро и иссякла…

— Элис?

— Да, я слушаю тебя…

Усилием воли она сдерживала себя — не вымаливай у него слов любви, уверений, обещаний. Не унижайся, держись! И она заставила себя молчать.

— Элис, ты ведь понимаешь меня, так?

— Да, я все прекрасно поняла. — Она чуть не процедила сквозь зубы. Ни за что не покажу ему свою боль! Даже не спрошу, когда он возвратится, что у него случилось, почему переменились егo планы. Надо прервать разговор, пока она ничем не выдала своего состояния.

—Прости, но я должна идти, а то в дверь звонят!

Она бросила трубку, не дожидаясь, пока он заметит, что она плачет. Глянув на себя в зеркало, Элис грустно покачала головой-на нее смотрела бледная девушка с изможденным лицом. Глаза казались огромными, и в них отражалось безмерное страдание Боже, какое жалкое зрелище! На так красиво умело и со вкусом подкрашенном лице застыло теперь выражение покинутости и обиды. Все вдруг стало невыносимо-и убранная комната и накрытый стол, и она сама, так долго наводившая красоту для него, для Ральфа, который вероломно покинул ее.

К ней на Новый год не захотел прийти единственный, любимый ею мужчина! А ведь он знал как его ждут! Думать об этом было выше ее сил. Оставаться дома — тоже. Все слишком напоминало о несостоявшемся празднике и о собственных глупости и легковерии, о том, как она купилась на дурацкую сказку о неземной любви. Все ожидания ее обмануты, все надежды потеряны.

Но даже сейчас, глубоко-глубоко в душе, она продолжала подыскивать для Ральфа оправдание. Вдруг ему тоже невесело и он расстроен так же, как и она?..

На камине лежало приглашение от Джулии.

Элис сняла телефонную трубку.

— Конечно, приходи, о чем ты спрашиваешь?-ответила подруга, узнав, что у Элис поменялись планы. — А что случилось, Роджер что-нибудь выкинул?

— С Роджером все кончено, — прервала ее Элис тоном, исключавшим всякие расспросы.

После рождественских каникул, позвонив Джулии, Элис спросила только о поездке в Колорадо, не рассказывая ничего о себе. Она отказалась и от приглашения подруги на Новый год, не объясняя причин. Но теперь вечеринка Джулии пришлось как нельзя кстати. И уже хотелось рассказать все и поплакаться. Джулия, конечно, уловила неладное в тоне подруги, но отнесла это на счет Роджера.

— Он тебя здорово подвел, не так ли? Ты знаешь, что я о нем думаю! Я всегда говорила— он тебе не пара! С ним вообще не стоило иметь дело. Слушай, хватит расстраиваться, приходи прямо сейчас! Поможешь нам с готовкой.

— О, Джулия… — Доброжелательный голос подруги чуть не прорвал плотину, еле сдерживающую готовые хлынуть слезы. — Джулия, я…

— Да забудь ты про него, он никогда не стоил тебя! Наряжайся и дуй ко мне! Элис, не хнычь, сегодня праздник, забыла, что ли?

Слова Джулии скорее следует отнести к Ральфу, а не к Роджеру. Святая правда-следует его забыть! Грядет Новый год, надо как-то умудриться встретить его без Ральфа, и по возможности радостно.

Элис открыла бутылку шампанского, налила вино в бокал и залпом выпила его. До Джулии можно добраться пешком и не надо даже переодеваться-на ней надето прелестное маленькое черное платье. Оно обязательно понравилось бы Ральфу… В любом случае она встретит в нем Новый год. Только вот лицо придется привести в поп док-на щеках пролегли красноречивые дорожки от слез, окрашенные тушью. Надо выпить еще шампанского, чтобы поднять настроение!

Сама того не замечая, Элис налила вино в ил вый бокал, хотя в том, из которого она уже пила еще немного оставалось. Заметив ошибку, она поморщилась, взяла бокалы и, прихлебывая по очереди из обоих, пошла в спальню, где поставила их на ночной столик и, тут же забыв о шампанском, занялась макияжем.

Ральф, мрачный и злой, сидел в Лондоне в гостиничном номере. Таким и нашел его Дуглас.

— Что случилось?

Не заметить, что кузен торопится закончить переговоры и вернуться в Нью-Йорк, было невозможно. Ясно также, что объяснений от Ральфа не добиться-характер у кузена еще тот! А ведь Дуглас видел, каким стало лицо Ральфа, когда объявили, что переговоры затягиваются. Это были не злость и не досада, а нечто близкое к отчаянию.

— Ничего не случилось. Ничего особенного. — А сам думал об Элис, о том, почему она ни о чем его не спросила, почему разговаривала так отчужденно. Она вообще говорила так, словно знать его больше не желала.

А тем временем Дуглас принес новости, и ему не терпелось выложить их:

— Алан Трант торопит нас с заключением сделки. Он уезжает с детьми послезавтра, поэтому хочет решить вопрос как можно скорее. Да, звонила Холли! Она была в Кингстоне и слышала, что наш милый Роджер Стрикленд женится на какой-то своей знакомой. Но забавнее всего, что этот брак одобряет его ужасная мамаша, представляешь? Пожелаем им обоим счастья, я ей, и ему! Ральф, да что с тобой, в конце концов?!-Но кузен лишь судорожно стиснул а руке стакан-так, словно собирался его раздавить. — Я понимаю, ты сыт по горло этими переговорами, но потерпи. Надеюсь, они скоро закончатся, и тогда… Ральф, постой, куда ты?

— Домой! Я улетаю в Нью-Йорк.

— Но ведь у нас дела, сейчас нельзя никуда уезжать. Стой, не сходи с ума! Ты же сорвешь переговоры!

Ральф лишь прорычал в ответ несколько откровенно грубых выражений, общий смысл которых сводился к тому, что именно он бы сделал с целым рядом участников переговоров и где конкретно он видел сами переговоры. И ушел.

Дуглас уставился ему вслед, разинув рот от удивления. И было отчего. Он мог поклясться, что до сих пор ни один человек на свете не слыхал, чтобы Ральф ругался, и уж совсем дико было слышать от него подобные словесные шедевры. Значит, что-то и правда случилось! Что-то очень серьезное-иначе он бы не потерял своей обычной сдержанности. Но что? Что произошло?

Элис с трудом открыла глаза, лежа у себя Дома в постели. В голове ее стучали африканские барабаны и свистели флейты. Наяву же изо всех сил и уже долго звонил в дверь. Кого это черти принесли в такую рань?

Едва держась на ногах, Элис накинула хала и побрела к двери, проклиная все-и головную боль, и незваных гостей, и развороченную, засыпанную одеждой спальню. Впрочем, хаос в комнате вполне отражал смуту, царившую в ее душе, когда она явилась с вечеринки. Элис не умела пить, и поэтому пунш Джулии стал для нее смертельным номером. Тем не менее, надо позвонить подруге и поблагодарить за, в общем-то, удачный вечер. Правда, там оказался один молодой человек, ужасно серьезный и прилипчивый как банный лист. Но Джулия, слава Богу, отогнала настойчивого ухажера.

— Элис, этот тип еще хуже Роджера. Он представь себе, до сих пор живет с родителями и увлекается чем-то омерзительным-собирает жуков, что ли… Он раз во сто хуже Роджера, повторяю тебе. Дорогая, тебе следует держаться подальше от таких типов! Кстати, он не приглашал тебя посмотреть его коллекцию?-Элис, смеясь, покачала головой. — Ну вот и славно. Теперь уже смеялись обе. — Знаешь, — продолжила Джулия, — для меня странно, что ты так переживаешь из-за Стрикленда!

И только Элис приготовилась поведать, что Роджера уже нет, а есть Ральф, которого, правда, уже тоже нет, как явились еще гости и хозяйка дома занялась ими…

Элис изо всех сил старалась выглядеть веселой и оживленной, и вот вам результат-голова раскалывается с утра пораньше! Хотя какое там утро давно уже за полдень.

Звонок не умолкал. Кому же она так понадобилась? Не иначе как Уорбертон бросил все и явился Эта мысль буквально пронзила Элис и, завязав кое-как пояс халата, она опрометью кинулась открывать. Тьфу! На пороге стоял Роджер. Вот кого она не ожидала, так это Роджера! Разговаривать со Стриклендом сейчас было выше ее сил. А она-то решила, что Ральф все бросил ради нее. В отчаянии она сжала пальцами ноющие виски.

— Роджер, ты-то здесь зачем?-спросила Элис не очень-то учтиво, горя желанием немедленно выставить его вон.

Дурак дураком, решила она, глядя, как Роджер то надувает, то сдувает свои румяные щеки. До чего противна ей теперь его деловито-недовольная физиономия. Как глупо было даже мысленно ставить себя с ним рядом! И это ничтожество, лишенное души, щедрости, чувства юмора, да еще и надоедливое в придачу, могло стать ее мужем! Однако…

— Здравствуй, Элис, ты наверняка еще не ложилась, я угадал?

— Конечно, угадал. Ты же знаешь, я всегда одеваюсь так, как сейчас, — съязвила она, мгновенно выходя из себя.

Нервы у нее были на пределе, а тут еще Роджер принялся прокашливаться, словно готовился запеть. Вероятно, сейчас последует некое важное сообщение. Знай она, кто явился, ни за что бы не вылезла из постели, пусть бы звонил хоть до дорого пришествия!

— Говори, зачем пришел, и уходи!

— Мама велела зайти к тебе и сказать кое-что важное. И я…

Элис не верила своим ушам. Какая еще мама с какой стати у них к ней какие-то дела? Что им теперь-то надо?

— Твоя мама захотела, чтобы ты после всего что произошло, зашел ко мне?

— Да, зашел и сказал, что собираюсь жениться… на одной особе. У нас в феврале помолвка. в июне свадьба, и я хочу…

— И что? Ну, помолвка у тебя, ну, свадьба. Я-то тут при чем?

— Как при чем?! Мама сказала, чтобы ты больше не искала встреч со мной и не надеялась восстановить наши отношения.

Несомненно, этот человек сам не ведает, как нелепо его поведение.

— Обещаю тебе, что после всех тех гадостей, которые были сказаны в вашем доме обо мне, я ни за что не стану пытаться увидеться с тобой!

Пусть еще спасибо скажет, если она поздоровается с ним, столкнувшись при переходе улицы. Ральф и Джулия, незнакомые друг с другом, в один голос утверждали, что без Роджера ей будет лучше. И оба оказались правы! Она хотела сказать этому румяному субъекту с рыбьими глазами что-то едкое, но решила не тратить слов понапрасну, а выпроводить его вежливо.

— И кто же та счастливица, на которой ты собрался жениться? Думаю, что угадаю: твоя избранница — крестница тети Джейн, — предположила Элис кисло-сладким голосом и поняла, что угадала. Бедная девочка, подумала Элис. Одна надежда, что она понимает, какую ношу взваливает на себя. — Отлично, Роджер, — уже спокойнее продолжила она, — не волнуйся, я желаю счастья тебе и твоей невесте. И будь уверен, что с моей стороны тебе ничего не грозит!

На последней фразе Элис безо всяких церемоний выпихнула Роджера на лестницу, положила ему руку на шею и запечатлела на его щеке холодный поцелуй. И в ту же секунду из-за плеча своего бывшего жениха увидела, что в холл вошел Ральф. Ральф Уорбертон собственной персоной!

На секунду повисло неловкое молчание. Лицо Ральфа превратилось в безмолвную маску гнева. Роджер же сжался, бочком, бочком проскользнул мимо него к лестнице и исчез, между тем как Ральф даже головы не повернул в его сторону. Он смотрел на Элис.

— Ральф!-воскликнула Элис слабым голосом. — Откуда ты взялся? Я не ждала тебя. Ты ведь, кажется, должен быть в Лондоне?

— Да уж, не ждала, это ясно!

Он вошел. Элис захлопнула за ним дверь, и теперь ее маленькая квартирка показалась ей чересчур тесной для них двоих.

— Как удачно, что твой жених при виде меня бросился наутек. Вот супруг-то у тебя будет, а, Элис? Просто сокровище, загляденье!.. Я вернулся, потому что до меня дошли слухи о твоей помолвке. Сперва я подумал, что это какая-то ошибка…

— Это и есть ошибка!

Ох, с горечью думала Элис, хоть бы голова перестала болеть, что ли!

— Я пытался позвонить тебе из аэропорта телефон не ответил.

— Меня не было дома, я была на вечеринке

— На вечеринке? По поводу твоей помолвки? Ральф злился, ему явно хотелось обвинять уличать. А тут, как назло, дверь в спальню оказалась не заперта, и он разглядел царивший там беспорядок: постель разобрана, простыни смяты. Голос его стал немыслимо жестким:

— А этот хаос вы учинили до того, как отправились в гости? Или воспользовались постелью только что? Помнится, ты говорила мне, что Роджер в сексуальном плане наверняка ничего из себя не представляет. И теперь я спрашиваю тебя: наверняка ли? Может, ты все-таки имела возможность оценить его мужские достоинства? Сейчас уж что мне уличать тебя в обмане, но скажи мне, Элис, ты мне лгала?

— Я не лгала тебе! И с какой это стати ты так разговариваешь со мной, словно я в чем-то перед тобой провинилась?! Разве я расстроила наши планы на Новый год? Кто из нас двоих нарушил обещание? Ты ведь клялся прилететь из Лондона вовремя!

И, выпалив эту тираду, Элис закрыла глаза. Она явно сказала ему лишнее, а зачем? Зачем дала ему понять, как сильно он ее задел? Как обидело ее то, что он нарушил свое обещание?

— У меня не было выбора, — отрывисто произнес Ральф. — А у тебя, я вижу, выбор был, и ты его, похоже, сделала…

— Да о чем ты? Говори ясней, о каком таком выборе ты толкуешь?-прервала его Элис, еле сдерживая приступ злости. Падает как снег на голову, да вдобавок винит ее неизвестно в чем! А сам? На Новый год не прилетел, а сейчас, поди-ка, явился! Оказывается, все он может, если захочет!.. — Ральф, я ничего не выбирала и не донимаю, о чем ты говоришь.

— Не понимаешь? Да неужели?-И Ральф вихрем понесся в спальню. — Тогда не сочтешь ли нужным объяснить мне вот это?-И он разгневанно потряс в воздухе двумя бокалами, которые она по рассеянности оставила на ночном столике. — Надо же, — язвил Ральф, — в одном бокале осталось чуть-чуть шампанского. Похоже, дои Роджер набросился на тебя, не дожидаясь, пока ты допьешь! Его-то бокал, я вижу, пуст…

Ральф буквально рвал и метал. Его бокал. Бог мой… А Уорбертон, захваченный своим подозрением, продолжал неистовствовать:

— Должно быть, это был великолепный праздник, праздник для двоих! Сказать по правде, я и не знал, что тебе нравятся подобные вещи. Глянь, одежда разбросана по полу. Надо же, а мне ты никогда не говорила, что тебе нравится, когда с тебя срывают одежду. Эх, знал бы я заранее, что тебя это возбуждает!-Он окинул ее опасным, бешеным взором всю, с головы до ног. — Я и понятия не имел о твоих сексуальных пристрастиях! Что ж, остается позавидовать этому недоумку-ведь он испытал неземное блаженство.

Элис попыталась что-то сказать, но Ральф схватил ее за руку и привлек к себе, не обращая внимания на ее слабые протесты.

— Ты ошибаешься… — пыталась она вставить хоть слово, но он уже не был способен слушать. Крепко обняв Элис, так, что ей стало больно, он не сводил с нее взгляда, полного желания. Сердце женщины колотилось о грудную клетку, грозя ее разорвать.

— Думаю, ты не понимаешь. Ты не понимаешь совсем ничего, — неожиданно глубоким и мягким голосом зашептал он. Объятие при том оставалось железным. И внимательный взгляд, который Ральф не сводил с Элис, был уже чересчур пристальным. Она задрожала. — Я-то думал, что у нас с тобой особенные отношения, что я могу верить тебе, верить в тебя! Как последний болван, я развесил уши, когда ты сказала, что я тебе нужен. Что же случилось, что я сделал не так?

— Да ничего не было, ничего не случилось! Я прошу, отпусти меня, пожалуйста! Мне больно!

— Ты дрожишь? Да ты и вправду вся дрожишь! Хочешь, чтобы я отпустил тебя? Хорошо, отпущу. Но вначале я все-таки объясню тебе, почему тебе не следует выходить за Роджера.

— За кого? За Роджера? Ты с ума сошел! Больше она ничего не успела произнести, потому что дальше произошло нечто абсолютно неожиданное-Ральф замкнул ей уста поцелуем. Правда, это был поцелуй рассерженного собственника.

Гнев переполнил Элис. Она сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть Ральфа или вывернуться из его объятий. Ее злость волной поднималась навстречу его злости, но это лишь раззадорило Ральфа. Он всем телом прижал Элис к стене, высоко поднял ее руки над головой и стал терзать нежные губы своими карающими поцелуями. Как од может, как смеет так с нею поступать? Элис захлестнула волна негодования. Она собрала все свои силы для того, чтобы вырваться из железных рук Ральфа. Халат на ней распахнулся, я она кожей почувствовала шершавую ткань его одежды.

Нет, ей не было страшно, просто губы ее горели от его звериных поцелуев, а тело изнывало от желания, как-то странно соседствующего с гневом.

— Ты хочешь меня, ну скажи, ведь хочешь? — Она слышала, как Ральф говорит эти слова, прерываясь лишь для того, чтобы поцеловать ее снова.

— Нет, — шептала Элис, но все ее слабые возгласы и протесты потонули в сладком прерывистом стоне, который, казалось, исторгло само ее сердце.

Вопреки логике, вопреки обидам, она чувствовала сильнейшее возбуждение. Это противоречило всему тому, во что она верила сама, и тому, что в данный момент ощущала ее душа. Возбуждение ее росло даже от гнева, который буквально душил их обоих. Элис в отчаянии закрыла глаза, пытаясь увернуться от поцелуев и одновременно ощущая, чего хочет ее тело, а тело хотело лишь Ральфа. В ней бушевало неистовое, бешеное вожделение, и поделать с этим ничего было нельзя. Желание становилось тем острее, чем больше она прилагала усилий, чтобы вырваться. Она чувствовала его прикосновения, его запах, и это было сильнее обиды и гнева.

И вот в этой заведомо безуспешной борьбе настал момент, когда на нее напала слабость растекалась по всему телу, превращая его в горячий и податливый комок живой ткани.

— Элис, — шептал он. — Элис… — В голосе Ральфа уже слышалось нетерпение.

Он выпустил ее руки и начал ласкать обмякшее тело. Полуобнаженную, он разглядывал ее слишком уж придирчиво и пристально. Очевидно гнев его никуда не делся, он лишь переродился в огромное желание. Это страстное чувство одолело их обоих. Никогда еще Элис так не стремилась пойти на поводу у собственных чувств.

Она вскрикнула, когда губы Ральфа припали к ее груди, и в тот же миг в ответ ее ногти вонзились ему в спину. Адская смесь самых противоречивых чувств стремительным приливом захлестнула их обоих. На них обрушились опасные темные воды, поглотили, утянули куда-то на дно, в пучину безумия… И вот уже Ральф сорвал с себя одежду и, подхватив Элис, поднял ее выше и снова придавил к стене. На этот раз он вошел в нее с такой силой и с таким напором, что причинил ей боль, в то же время исполнив ее самое сокровенное желание. Казалось, будто некая потаенная часть ее существа жаждала именно этой силы, этой грубости, чтобы освободиться от долго подавлявшихся эмоций и глубоких страхов. Потрясенная, буквально застигнутая врасплох мгновенным, ими обоими одновременно испытанным оргазмом, Элис получила немыслимое наслаждение от того, что произошло.

Но вот она медленно осела на пол, приходя в себя, возвращаясь в реальный мир. Собственные чувства и действия поразили ее, ввергая в нервную дрожь. Ральф, стоявший над нею, протянул было руку, чтобы помочь ей встать, но она не обратила на этот жест никакого внимания. Смотреть сейчас на Ральфа было невыносимо-выражение поистине животного триумфа было написано на его лице.

— Элис!

— Уходи! Прошу тебя, уходи немедленно! Мне невыносимо видеть тебя, я не могу больше находиться с тобой рядом, слышишь? И умоляю-никогда больше не возвращайся ко мне. Никогда, ни под каким предлогом!

Словно со стороны Элис слышала свой голос я улавливала нараставшую в нем внутреннюю силу. Шок постепенно проходил, но напряжение давало себя знать, и ее зазнобило. Она запахнула халат, тщательно затянула пояс. Лицо ее горело от стыда. Если бы можно было не только прикрыть от этого мужчины свое тело, но и спрятаться от него! Ее чуть ли не мутило от того, что произошло. Даже не верилось, что только что она сама так откровенно желала этого самца. Себя же Элис с трудом осознавала в роли вожделеющей, развращенной самки.

Ральф, стоя у двери уже одетый, попытался заговорить с ней:

— Элис!

Но ей не хотелось ничего с ним обсуждать. Судя по его реакции, и для Ральфа сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее. Но почему он так себя повел? Разве что хотел дать ей понять, какого невысокого он о ней, Элис, мнения…

— Не надо, не говори со мной, не подходи к мне, не трогай меня! —истерично вскрикнула она я ее впервые охватила настоящая паника.

Но Ральф направился прямо к ней. Нет, ей не вынести больше. Его прикосновение для нее подобно пытке! Элис чувствовала исходящие от него флюиды желания, видела, что он ждет хотя бы ответного взгляда, но упорно отворачивалась.

— Значит, ты хочешь сказать, что на этом все заканчивается?

—Да, все кончено…

Но ничего не было кончено — ни когда он ушел ни через час, ни по прошествии более длительного времени. Элис с остервенением бросилась наводить порядок в квартире, вычистив ее с пола и до потолка. Перестирала все, что нужно было перестирать, протерла мебель, сменила постельное белье. И только закончив все дела, которые только можно было выдумать, она вдруг неожиданно осознала, что Роджер собирается жениться не на ней, а именно это Ральфу она и не сказала.

Как будто сама судьба, целая цепь случайностей, толкала ее на действия, странным образом противоречившие ее настоящим желаниям. И вот любимый человек ушел в уверенности, что Элис легко изменила ему, воспользовавшись его отсутствием.

Впрочем, какое это имеет теперь значение, когда они оба так бездумно и безжалостно унизили и убили, уничтожили свою едва родившуюся любовь. Их любовь.., А может, и не было никакой любви? Уж с его-то стороны не было, это точно! Была лишь похоть, и ничего больше. Элис поежилась. Как могло такое случиться в ее жизни?

Позже Элис не раз будет оплакивать потерянную любовь, а сейчас ей хотелось забыть, стереть из памяти все, что произошло с нею за последние несколько часов.