Роберт заехал за ней, как и обещал, в восемь. Они направились в небольшой тихий ресторанчик, специализирующийся на восточной кухне.

— Я помню, что он один из твоих самых любимых, — сказал Роберт, когда они вошли.

Обстановка в ресторане была спокойная и приветливая, кухня почти домашняя и изысканная. Но, несмотря на все это, за столом чувствовалось напряжение. После нескольких неудачных попыток Роберту удалось наконец выяснить причину нервозно-депрессивного состояния Дебры, деликатно заставив ее поделиться с ним своими опасениями и переживаниями.

— Ни на минуту не сомневаюсь, что Лоуренс не недооценивает твои способности, — успокоил он. — Возможно, он обеспокоен тем, что ты можешь надорваться. Я видел его в минувшее воскресенье, и он не произвел на меня впечатления человека, обеспокоенного твоей работой. А как у вас складываются отношения в личном плане?

— В личном? — Дебра метнула испытующий взгляд на собеседника и решилась: — Думаю, я влюбилась в него. По-настоящему влюбилась, не так как в Брайана. Забавно, да? Я ничего не знаю о нем, и вот…

— Понимаю, о чем ты. Так было и у нас с Жеки. Она олицетворяла для меня все, что претило мне: и дочь шефа, и цельная натура, волевая и умная — словом, все, что я не любил в женщинах. Я сам создал себя и, честно говоря, знаю почем фунт лиха. В первый раз, когда я увидел ее, она показалась мне страшным снобом и делала все для того, чтобы выглядеть в моих глазах именно такой.

— И как же так случилось, что вы оказались вместе? — не выдержала заинтригованная Дебра.

— Шон приложил к этому руку, — усмехнулся Роберт. — Он упорно сводил нас вместе, пока все не прояснилось.

— Ты обожаешь свою жену до сих пор? — поинтересовалась она.

— Да, и с каждым днем люблю все сильнее и сильнее. Я не думал, что можно так безоглядно влюбиться. Мои чувства к Жаклин коренным образом изменили мой характер. До этого момента я относился к женщинам предвзято и был крайне сдержан в проявлении эмоций. Когда мне было очень мало лет, мои родители развелись и… Но хватит обо мне. Ты сказала, что влюбилась в Лоуренса…

— Он говорит, что тоже испытывает ко мне нежные чувства.

— И что же беспокоит тебя?

— Я совсем не знаю его! — с жаром воскликнула девушка. — Он всегда отгораживается от меня, замыкается в себе, когда я спрашиваю его о прошлом. Такое впечатление, что он специально напускает туман.

— И ты надеешься, что я помогу тебе рассеять его? — спросил Роберт, качая головой. — Прости, Дебра, это не в моих силах. И ты должна понять меня.

— Да… Я понимаю. Скажи хоть, это правда, что его воспитал твой тесть?

— Дорогая, тебе надо обо всем спросить самого Лоуренса, — твердо ответил Роберт.

— Я пыталась несколько раз, но он все время уходит от ответа или умышленно меняет тему разговора.

— Ты очень эмоциональная натура, может быть, слишком эмоциональная для того, что бы стать хорошим журналистом, — задумчиво сказал Роберт, глядя на собеседницу и подыскивая нужные слова. — Ты должна уметь отделять чувства других людей от своих личных. Лоуренс же, напротив, привык отгораживать себя не только от чужих переживаний, но и от своих собственных. — Услышав ее горькое восклицание, он мотнул головой. — Боюсь, это правда. И если ты действительно любишь его, то с этим придется считаться. Я не вправе раскрыть для тебя чужие секреты.

Он на мгновение задумался, а потом продолжил:

— Ты говоришь, что влюбилась в него, и я не сомневаюсь в твоих словах. Он из породы тех людей, которые легко привлекают женщин. Но любишь ли ты его по-настоящему? Надеюсь, что да, потому что Лоуренс как никто нуждается в сильной и чистой любви. Все зависит только от тебя, Дебра. Сможешь ли ты безболезненно для него преодолеть или сломать воздвигнутые им барьеры? Уверен, он просто так не сдастся. Иногда события в нашей жизни оставляют незаживающую рану в наших сердцах на многие годы…

— Ты говоришь сейчас о Лоуренсе? В его жизни была трагедия…

— Я уже и так много рассказал тебе о нем. Подумай хорошенько, прежде чем решишься связать свою жизнь с ним. — Роберт сочувственно посмотрел на нее. — Устранение барьеров займет много времени и сил, дорогая.

— У меня все получится, — хвастливо заверила девушка, наивно полагая, что одного ее страстного желания быть с ним вместе будет достаточно, чтобы заставить Лоуренса вмиг сдаться.

Они проговорили не один час, и в ресторане уже почти не осталось посетителей. Холодный резкий ветер на улице заставил их поскорее забраться в машину.

— Смотрю, ты превратился в добропорядочного семьянина, — по-дружески подтрунивая над ним, сказала Дебра, оглядывая просторный салон семейного автомобиля.

— Знаешь, до того как я встретил Жаклин, мне импонировал спортивный стиль журналиста-трудяги, но потом… — Он застенчиво улыбнулся и покачал головой, иронизируя над собой. — Прошло меньше месяца после моего увольнения, но уже сейчас, приезжая в Эдинбург, я всякий раз чувствую себя неотесанной деревенщиной и начинаю ненавидеть этот город. За последние недели я провел с детьми больше времени, чем за все предшествующие годы. И если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что моя жизнь будет протекать спокойно и размеренно в кругу семьи, я бы не поверил. Понимаешь, я хочу сказать тебе, что человек может меняться и никто не знает всех его способностей.

— То есть все-таки можно накормить волка так, что он не будет смотреть в лес?

— Многое зависит от стимула.

Они подъехали к ее дому, Роберт остановил машину. Наклонившись к Дебре, он запечатлел братский поцелуй у нее на щеке.

— Хочу воодушевить тебя на прощание. Шон Мак-Манус предпочитает семейных сотрудников, он говорит, что это повышает у них чувство ответственности и сильнее привязывает к месту работы, чем что-либо другое. Он прав: человек, обремененный семьей, сто раз подумает, прежде чем оставить насиженное место.

— Спасибо за намек, — съехидничала Дебра. — Даже если мои отношения с Лоуренсом зайдут далеко, то меньше всего меня будет интересовать мнение начальства по вопросу брака и семьи.

— Но Лоуренс не тот человек, который позволит манипулировать собой, — засмеялся Роберт. — Однако мне пора ехать. Я обещал Жеки позвонить, когда приеду домой.

— Спасибо за все! — Дебра порывисто обняла его.

Он не годился ей в отцы по возрасту, слишком молод. Но именно дочерние чувства она испытывала к этому спокойному, рассудительному мужчине. Судьба распорядилась так, что девушка не имела ни матери, ни отца. И именно в отношениях с Робертом и проявлялась нерастраченная дочерняя благодарность и любовь.

— Тебе будет нелегко, — напутствовал он. — Иногда будет казаться, что ты одна тянешь весь этот тяжелый воз, и поначалу так оно и будет на самом деле. С человеком, так глубоко прячущим свои чувства, как Лоуренс, очень сложно. Терпения тебе, Дебра.

За весь вечер прозвучало много намеков, но тем не менее тайна по-прежнему оставалась тайной. Что же это такое? О чем именно Лоуренс отказывался говорить? Ясно лишь одно: это нечто сильно повлияло на его дальнейшую жизнь. Дебра понимала, что был один-единственный способ все прояснить… Войдя в дом, она вдруг почувствовала, что сейчас как никогда нуждается в его присутствии, его сильных объятиях, прогоняющих прочь все волнения и сомнения. Часы били полночь, пора спать. Где ты сейчас, Лоуренс, что делаешь?

Кто-то постучал в дверь. Ее сердце подпрыгнуло от радости, когда, открыв, Дебра увидела на пороге своего возлюбленного. Она замерла на месте от неожиданности, не зная, что ей делать, броситься ли ему на шею или просто стоять.

— Так вот, значит, как все кончено между тобой и твоим женатым любовником?! — прогрохотал он, проходя в дом и хлопая дверью.

Его лицо было искажено от ярости. Несмотря на это, Дебра заметила, что вид у него усталый и измученный.

— Не могла дождаться, когда увидишь его, когда наконец прыгнешь к нему в объятия? Ты совсем потеряла совесть! Неужели тебе не стыдно за свои грязные козни, лишающие законную жену мужа, а детей отца?

— Лоуренс… — перебила она.

— Прекрати притворяться и разыгрывать невинность! — взорвался он. — Это до добра не доведет! Я все видел собственными глазами, тебя и его вместе, в его машине. Ты, двуликая потаскуха, надеялась одурачить меня?

— Лоуренс, о чем ты говоришь? — В ее голове все перемешалось.

— Ты прекрасно знаешь, о чем речь! О твоих шашнях с Робертом! Как только Жаклин сказала мне, что опасается за свою семью, я понял, что происходит. В принципе все в порядке вещей, не так ли? Молодая талантливая журналистка и опытный шеф, старше ее. Уверен, ты даже не задумывалась, что станет с его женой и детьми. Тебе нет до них никакого дела, так ведь?

— Ты… Ты считаешь, что у меня роман именно с Робертом? — Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть от потрясения.

— Я не думаю, я знаю это! Я видел вас в машине. Боже! Стоило мне только отвернуться и ты уже в его объятиях! Ты, видимо, считала меня полным дураком. Все твои робкие протесты, стеснительность, и тем не менее, — он бросил на Дебру испепеляющий взгляд, — полагаю, ты догадалась о моих намерениях?

— Твоих намерениях? — эхом повторила Дебра. Она не понимала, почему он считает их с Робертом любовниками. Все ее попытки объяснить ему и рассказать правду прерывались грозными криками и новыми обвинениями.

— Ох, только не разыгрывай невинную деву! По всей вероятности, ты поняла, что я собирался положить конец вашему роману, притворясь влюбленным в тебя.

Она застыла на месте, его слова, словно молния, поразили ее. Сердце сжалось от острой боли, она едва могла дышать.

— Не пытайся разыгрывать уязвленное достоинство, — недовольный ее реакцией, хмуро бросил он.

Но Дебра не слышала его. Жизнь постепенно возвращалась к ней, и она робко спросила:

— Ты хочешь сказать, что притворялся?

Ее голос звучал глухо. Она посмотрела на Лоуренса полными страдания глазами, губы мученически подрагивали.

— Ой, да ладно тебе! Спектакль окончен! Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Нет… Боюсь, что нет.

Его секундное замешательство и сомнение сменились враждебностью и холодностью.

— У тебя роман с Робертом, — обвиняющим тоном произнес Лоуренс. — Когда Жаклин умоляла меня принять этот пост, предложенный ее отцом, она сказала, что от этого зависит счастье их семьи. Жаклин мне как сестра, и она никогда ни о чем прежде не просила меня.

Дебра закрыла глаза, стараясь собраться с силами и попытаться мыслить трезво.

— Это она сказала тебе, что у нас с Робертом роман? — с недоверием спросила она.

— Не в таких выражениях. Этого и не требовалось. Едва она упомянула семейные проблемы, как я сразу понял, что тут замешана другая женщина. Для этого особого ума не требуется. Перед тем как вступить в должность, я заехал к ним и слышал, как Роберт поет дифирамбы в твой адрес.

— А тогда… на вечере… ты сразу догадался, кто я такая?

— Нет, не сразу. Но у меня появились подозрения.

Это был какой-то кошмар, не иначе! Дебра хотела сказать ему, что он ошибается, поведать всю правду, но не могла: мешала боль, которая жгла ее изнутри.

— И ты с самого начала решил встать между мной и Робертом?

— Я намеревался во что бы то ни стало сломить тебя, — безжалостно подтвердил он.

— А… А прошлый уик-энд? Все твои слова и чувства, значит, были притворством?

Лоуренс опустил глаза и отвернулся.

— Мне показалось, что ты увлеклась мною, — со зловещей усмешкой произнес он, пожав плечами, — И я решил тебе подыграть, будто бы твое чувство взаимно, надеясь тем самым отвлечь твое внимание от Роберта, Но ты хитрее, чем я думал. Скажи мне, — грозно потребовал он, схватив ее за плечи и сильно встряхнув, — ты рассказала ему о наших с тобой любовных утехах?

Нет, этого кошмара не может быть на самом деле! Но все обстояло именно так. Дебра была ошеломлена и не знала, как защитить себя от его несправедливых обвинений. Да разве это важно теперь, когда он признался, что она безразлична ему? Ведь он сам только что сказал об этом.

— Ну, ты сказала?

Господи, о чем? Она ничего не понимала.

— Неужели даже сейчас ты не можешь не разыгрывать невинность? — с горечью выдохнул он. — Знаешь, в прошедший уик-энд ты почти убедила меня, что я был первым мужчиной, который касался твоего тела… Сколько денег тебе надо, чтобы ты оставила Роберта в покое? Сколько?

Лишившись дара речи, Дебра мученически застонала.

— Хорошо, подойдем к этому с другой стороны. Возможно, будет легче заставить его бросить тебя. Интересно, как он отреагирует, — глаза Лоуренса безжалостно сверкнули, — если узнает, что ты занималась любовью с другим мужчиной? Например, со мной?

С этими словами он поднял ее на руки и отнес на кровать, намереваясь исполнить свою угрозу. Дебра видела перед собой черные от злости, бездонные глаза, но не могла и пальцем пошевелить.

— Как ты думаешь, ему понравятся следы поцелуев на твоем нежном теле? — пробормотал Лоуренс, наклоняясь над ней.

Быстро расстегнув молнию на платье, он снял его с нее, и она задрожала от холода.

— Пообещай мне оставить его в покое!

Дебра закрыла глаза и отвернулась, понимая, что ответить так, как он ждал, не могла: вся ситуация была до предела абсурдной. Через несколько минут случится то, о чем она тайно мечтала, но это будет лишь жалкой пародией на любовь и положит конец их отношениям. И все же, презирая Лоуренса за все, что он сказал и делает сейчас, она не могла не реагировать на прикосновения его рук.

— Дай мне слово, что бросишь его, и я тут же остановлюсь.

Он просил ее слова, а она была готова отдать ему свое сердце, любовь, всю себя. Пусть делает, что хочет, ей все равно теперь. Дебра по-прежнему лежала, отвернувшись от Лоуренса.

— Так холодна и безразлична сейчас, а прошлой ночью была иной, помнишь? — пробор мотал он. — Но я разожгу в тебе огонь желания, заставлю выкрикивать мое имя в порыве страсти!

Она почувствовала его горячее дыхание у своих губ, но он не поцеловал ее. Вместо этого стал покрывать поцелуями ее плечи, гладя руками тело.

— Так или иначе, но я заставлю тебя расстаться с Робертом, ты понимаешь это? — угрожающе прошептал он.

Дебра слышала его слова, но не реагировала на них: они были абсурдны. Она молча лежала, оставаясь равнодушной к ласкам, и не сопротивлялась, когда Лоуренс повернул ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. В них он прочитал полное безразличие к происходящему. В его взоре вспыхнула ярость.

— Скажи хоть что-нибудь, черт тебя побери!

Она по-прежнему хранила молчание. Тогда он наклонился к ее груди, теребя языком соски, а руками продолжал ласкать тело, спускаясь к животу.

— Сегодняшнюю ночь ты запомнишь навсегда, независимо от того, кто будет с тобой потом, — хрипло произнес он, неистово гладя ее, касаясь самых чувствительных точек.

Если бы она не любила его, то ее тело не поддалось бы этой сладостной пытке. Но она любила. Любовь Дебры к нему ослабляла ее сопротивление так же, как ненависть Лоуренса к ней питала силу его напора. Странно, что он, так глубоко презирая ее, все больше проявлял признаки сексуального возбуждения. Поражаясь степени его возбужденности, она подумала, что ненависть тоже является мощным стимулятором. В ней самой тоже происходило нечто непонятное: зародившееся желание становилось все настойчивее и требовательнее, и у нее уже не хватало сил сдерживаться.

— Какое потрясающее самообладание! — издевательски произнес он. — Как мне сломить его, Дебра? Знай, что я добьюсь своего и ты будешь выкрикивать мое имя! И в следующий раз, когда ты отправишься к своему любовнику, ты будешь думать обо мне.

Лоуренс пообещал разрушить их отношения с Робертом, чушь какая-то! Ее передернуло от такой нелепицы. Но мужчина истолковал это по-своему.

— Видишь, ты не можешь вечно сопротивляться мне. Ты чересчур чувственна… и знаешь это.

Возведенная ею защита рухнула как карточный домик под неистовым напором его не прекращавшихся ни на минуту ласк. Она вскрикнула и потянулась к нему, чтобы обнять, но он уже вскочил на ноги. Презрительно посмотрев на нее, он поднял с пола платье и швырнул ей.

— Оставь Роберта, или я в подробностях расскажу ему обо всех наших любовных утехах, включая сегодняшние.

За что он так ненавидит ее?

— Ничего не хочешь сказать?

За последние несколько минут Дебра начисто лишилась дара речи и молча смотрела на Лоуренса.

— Даю тебе срок неделю. Или ты порываешь с ним, или… — угрожающим тоном предупредил он. — А сейчас я ухожу, приятных снов.

* * *

Она не знала, сколько времени просидела вот так на постели, нагая, судорожно вцепившаяся в свое платье. Время шло, но ей было абсолютно безразлично все: и бой часов, и то, что она замерзла. Дебра продолжала неподвижно сидеть, уставившись в одну точку. Казалось, она впала в коматозное состояние, ничего не чувствуя и не замечая вокруг себя.

За окнами ее квартиры потихоньку оживал город, просыпались люди. Зазвонил будильник, но она смотрела на него так, будто видела впервые. Не было ни желания, ни сил вставать, одеваться, идти на работу. Все кануло куда-то, осталась лишь боль глубоко-глубоко внутри.

Спустя часа два зазвонил телефон, но она не сняла трубку. Поежившись от холода, она рассеянно натянула на себя ночную рубашку и легла в постель.

Когда настало время ланча, в дверь постучали, но она не ответила, а лишь посмотрела в сторону двери. Примерно через полчаса входная дверь открылась, и она услышала, как чьи-то каблучки стучат по полу по направлению к ее спальне. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Бренда. Она взглянула на Дебру, и ее негодование сменилось тревогой и озабоченностью.

— Дебра…

Та посмотрела невидящими глазами на звавшую ее женщину.

— Боже правый, что случилось?

Дебра немного очнулась. Нет, она не может сказать Бренде всю правду, надо что-то придумать, чтобы обмануть эти проницательные глаза, ждущие объяснений. Эту боль она не разделит ни с кем, это ее боль.

— Дебра, что происходит? Я приехала к тебе в журнал, чтобы вместе перекусить, а мне сказали, что ты еще не приходила. Ты заболела? — Она посмотрела на измятую кровать и девушку, сидящую как изваяние. — Почему ты не открыла дверь? Мне пришлось спускаться вниз и просить у коменданта запасной ключ. Скажи мне все-таки, что происходит?

— Ничего. — Дебра слабо улыбнулась. — Ничего…

— Только не обманывай! Кто-то из мужчин виноват в этом? Дорогая, скажи мне правду! Ты можешь открыться мне, поверь…

Надо что-то ответить, иначе Бренда неправильно истолкует ее молчание.

— Нет, ничего такого, о чем ты думаешь.

— Тогда что?

— Пожалуйста, Бренда, не дави на меня! Мне не хочется говорить об этом… — Она перевела разговор на другую тему. — На ланч мы еще успеем? Я буду готова через пять минут.

По правде говоря, есть ей совсем не хотелось, но так было легче избежать назойливых и коварных вопросов крестной. В противном случае та всеми правдами и неправдами вытянет из нее все.

— Хорошо. — Впервые в жизни Бренда казалась обескураженной.

— Куда пойдем? — не отступала Дебра.

— Если тебе нездоровится…

— Я чувствую себя прекрасно. Подожди меня, пожалуйста, в гостиной.

К великому удивлению Дебры, крестная послушно вышла. Несмотря на ее настойчивые попытки выяснить за ланчем, что же случилось, Дебра упорно переводила разговор на другие темы. Когда они расстались, она чувствовала себя совершенно измотанной, а вернувшись домой, поняла, что не может больше оставаться в городе. Ей было необходимо укрыться в каком-нибудь тихом местечке и в одиночестве пережить все случившееся. Она нуждалась в убежище, чтобы спрятаться там и вылечить свою истерзанную душу. Нет, дом тети Агаты не подойдет, ей нельзя возвращаться туда. Тогда куда?

Не раздумывая больше ни секунды, Дебра собрала вещи и упаковала их в чемоданы. Она положила чемоданы в багажник, заперла дом, села в машину и направилась на север. Решено: она едет к Ванессе.

До дома писательницы она добралась поздним вечером, на кухне горел свет. Только сейчас до нее дошел весь драматизм ситуации. Отступать было поздно: из дома к ней навстречу уже спешила Рейчел. Дебра вышла из машины.

— Господи, что вы делаете здесь в такой час?

Дебра направилась к ней, но вдруг почувствовала, что земля ускользает из-под ног, все поплыло перед глазами. Издалека до нее доносились знакомые встревоженные голоса. Потом наступила тишина…

Когда она пришла в себя, то увидела, что лежит в доме, а над ней озабоченно склонились Ванесса и ее племянница. Страшные воспоминания захлестнули Дебру, сдержанность и сила духа покинули ее. Задрожав всем телом, она разрыдалась.

— Я…

— Рейчел приготовит нам чай, — мягко сказала писательница, и ее племянница тут же ушла в кухню. — Не надо сейчас ни о чем рассказывать. Я испытала много боли в своей жизни, чтобы понять, как вы сейчас страдаете. Мы обо всем поговорим позже, когда вам станет легче.

— Я… Мне не следовало приезжать к вам без предупреждения. Не знаю, почему так получилось, — оправдывалась Дебра.

— Дорогая моя, не надо никаких извинений. Уверяю вас, вам здесь всегда рады. А сейчас садитесь поближе к камину. Сегодня прохладный вечер.

В последующие несколько дней Дебра поведала Ванессе обо всем случившемся, утаив лишь некоторые детали. Она умолчала о последней, унизительной для нее сцене, потому что о таком никогда и никому нельзя рассказывать. Эта боль глубоко сидела в ее сердце, и справиться с ней могла только она сама.

Дебра направила в журнал письмо за своей подписью, извещавшее о ее увольнении. Писательница же заявила ей, что нуждается в помощнике и секретаре для дальнейшей работы над второй частью романа и редактирования уже написанного. Пребывание Дебры в ее доме получалось оправданным, Рейчел с радостью восприняла эту новость, заявив, что в таком случае у нее появляется возможность вернуться к своей семье. К этому времени Дебра прожила уже около недели в ломе Ванессы.

Боль и потрясение меняют человеческое восприятие. К такому заключению Дебра пришла, когда обнаружила, что время стало произвольно, капризно менять свою длительность, не разбиваясь на четкие отрезки и периоды. Иногда, когда она лежала по ночам с открытыми глазами, секунды казались ей томительными часами, которые порой так стремительно проносились, что в это было трудно поверить.

Когда-нибудь, она обязательно забудет Лоуренса. Она поклялась себе в этом. Но сначала он будет незримо присутствовать в ее жизни, не отпуская от себя ни на шаг. Этого-то она и боялась больше всего.