1

Челси шла по главной улице Блэксхэма, вопреки всякой логике чувствуя себя глубоко несчастной. Она не могла понять самое себя. Казалось, ей бы нужно радоваться возвращению в лоно семьи, ей двадцать четыре года, она хороша собой, здорова, получила диплом адвоката, откуда же это ощущение пустоты, смутное сознание, что жизнь не удалась? В профессиональном плане у нее все хорошо, недавно ей не просто предложили, а фактически попросили поступить на работу в семейную адвокатскую контору. Даже старший брат уговаривал ее принять предложение отца.

– Челси, ты нужна отцу, – говорил Эдвард. – Сюзанна в последнее время вынуждена уделять больше времени семье и меньше – работе. Отец буквально завален делами и уже не справляется, но мы все знаем, как рассердится дед, если папа возьмет в компаньоны человека со стороны. А хороший адвокат никогда не согласится поступить в фирму, если даже в перспективе не может рассчитывать стать компаньоном. Так что ты – идеальный вариант и для отца, и для Сюзанны. Пусть у тебя пока маловато опыта, но в недалеком будущем ты сможешь стать полноправным партнером.

– Все это верно, Эдвард, – согласилась Челси, – но, не забывай, у меня уже есть работа.

– Я знаю, но мне кажется, что с нынешней работой у тебя не все благополучно. Послушай, Челси, я не собираюсь приставать к тебе с расспросами, в конце концов, я просто не имею на это права, в детстве я был вам с Селиной не очень-то хорошим братом. Одно могу сказать: в трудной ситуации одним людям требуется убежище, где они могут в одиночестве зализать раны, другим – помощь и моральная поддержка родных, и мы оба знаем, к какой категории ты относишься.

Эдвард был прав. Челси относилась ко второй категории. А вот Селина, ее сестра-близнец, относилась к числу тех, кто ищет убежище, хотя вряд ли у нее есть в этом необходимость, ведь она любит и любима, более того, она счастлива в браке со Спенсером и у нее есть маленький сынишка.

Слава Богу, Челси удалось сохранить свою постыдную тайну. То, что она тайно любила Спенсера задолго до того, как Селина осознала свои чувства к нему, не имеет значения. И дело не в том, что Челси всегда любила Селину, как свою вторую половинку, хотя сестра порой и проявляла упрямство и действовала ей на нервы, а в том, что Спенсер ее не любит – Спенсер любит Селину. Челси стоически терпела боль, ссылаясь на большую нагрузку на работе, она стала все реже приезжать домой и еще реже устраивать посиделки с сестрой. Но судьбе, как видно, показалось этого мало, она нанесла Челси еще один удар. Босс, у которого она работала с тех пор, как окончила университет, ушел на пенсию, и его место занял другой…

Челси остановилась посреди многолюдной улицы и на мгновение закрыла глаза. Эндрю Лоуренс поначалу показался ей очень милым и приятным человеком, более того, ей показалось, что они словно настроены на одну волну – так хорошо они понимали друг друга на работе. Челси до сих пор с трудом верилось в то, что произошло позднее.

Когда Эндрю, в первый раз попросил ее задержаться после работы, Челси охотно согласилась: ей нравилось взаимопонимание, установившееся между ней и новым боссом, и было приятно сознавать, что ее работа нужна обществу – фирма оказывала юридическую помощь малоимущим, которые не способны оплатить услуги адвокатов. У нее не возникло никаких подозрений. Со временем задержки вошли в привычку. Как-то раз Эндрю «в награду за труды» пригласил ее в ресторан на ужин. Челси и тогда ничего не заподозрила. Как же она была наивна! Но Эндрю говорил о жене и детях с любовью и нежностью, она считала его счастливым семьянином, ей и в голову не могло прийти, что он может предать жену и способен легко переступить через обеты любви и верности, данные перед алтарем.

Как выяснилось позже, Челси ошибалась. Эндрю не просто не прочь был завести интрижку на стороне, он об этом мечтал, и объектом его похотливых устремлений была она сама!

Когда Эндрю стал отпускать комплименты ее внешности и фигуре, Челси поначалу восприняла это как дань вежливости. Но как-то вечером, выйдя из ресторана, он неожиданно обнял ее и попытался поцеловать. Челси немедленно дала ему отпор, но Эндрю, вместо того чтобы извиниться, обрушил на нее град обвинений, заявляя, что она его спровоцировала, что она давно его дразнит. Даже сейчас, вспоминая мерзости, которые он ей наговорил, Чел-си содрогнулась от отвращения.

Конечно, ужинов в ресторане больше не было, ей даже не пришлось больше задерживаться на работе допоздна. Но Эндрю не хватило такта сделать вид, будто ничего не произошло, он стал мстить Челси, из обаятельного джентльмена превратился в злобного начальника, придирался к любой мелочи, распекал Челси за ошибки, которых она не совершала, обвинял ее в пропаже документов, которые – она точно знала – она положила на место.

Челси, разумеется, не собиралась посвящать Эдварда в эти подробности, особенно теперь, когда он так изменился. Гибель в автокатастрофе старшего брата их отца, Джулиана Эппентайра, поразительным образом повлияла на Эдварда. Джулиан, старший сын Сомерсета Эппентайра, к его великому сожалению, остался холостяком. Два года назад частный самолет Эппентайров, на котором летел Джулиан, пропал где-то над джунглями Амазонки, не долетев до места назначения. Поиски, организованные силами местной полиции, не дали результатов. Семья не могла смириться с тем, что один из ее членов пропал бесследно, и в Южную Америку отправили Эдварда, как самого молодого и крепкого из мужской половины семейства Эппентайров. Джулиана он так и не нашел, но сам вернулся в Англию другим человеком.

Участвуя в поисках останков самолета, Эдвард едва не погиб и, заглянув в лицо смерти, вдруг осознал, насколько хрупка человеческая жизнь. По возвращении он стал не только преданным мужем и отцом, но и заботливым братом и сыном. Челси не сомневалась, что, если Эдвард узнает о ее неприятностях, он найдет Эндрю Лоуренса и призовет к ответу. Это было бы еще допустимо, будь они детьми, но они давно стали взрослыми, и она должна сама за себя отвечать – как зрелая, независимая деловая женщина. Самым неприятным в этой истории было то, что Челси пришлось бросить любимую работу, которую она считала важной и нужной людям.

Ответственность была у нее в крови: женщины рода Эппентайров всегда очень серьезно относились к благотворительной деятельности. Например, двоюродная бабка Челси, Джилл Эппентайр, основала благотворительный приют для одиноких матерей и их детей. Мать Челси, Мэриэнн, тоже много занималась благотворительностью, не жалея ни времени, ни сил. Даже Селина, которая сейчас жила с мужем в Париже, и та принимала участие в работе местного благотворительного комитета. Спенсер читал лекции в Сорбонне, Селина, в основном, заботилась о маленьком Джеке, но в свободное время помогала собирать денежные пожертвования в пользу голодающих детей Африки и отправлять на Черный континент посылки с продуктами.

Челси так глубоко задумалась, что стала переходить улицу, даже не посмотрев по сторонам. Пронзительный визг тормозов вернул ее к действительности. Она обнаружила, что стоит посреди проезжей части улицы, и увидела в каких-нибудь трех дюймах от себя капот темно-синего «БМВ». Однако рассеянность Челси не оправдывала лихача, который затормозил, едва не задавив ее: с какой же скоростью он должен был мчаться, чтобы его машина остановилась с таким жутким визгом! Челси не разбиралась в автомобилях и не знала, что дело не в скорости, а в мощности мотора. Она оглянулась и посмотрела на водителя с негодованием – как ей казалось, вполне оправданным. В ответном взгляде водителя она прочла нескрываемую ярость. Но Челси успела заметить не только это. Ее сознание, еще не оправившееся от шока, тем не менее отметило, что лихач за рулем «БМВ» на редкость хорош собой. Челси заметила его густые черные как вороново крыло волосы, подстриженные явно в дорогом салоне, глаза цвета золотистого топаза, в которых горел гнев, и чувственные губы. Губы были на его лице самой запоминающейся чертой. Даже сейчас, когда рот незнакомца был сурово сжат, Челси не могла не заметить, что пухлая нижняя губа чуть больше верхней и в ней есть что-то невероятно сексуальное.

Однако это его не оправдывает! – с негодованием подумала Челси. Она решительно шагнула к машине, но в это время водитель другого автомобиля нетерпеливо просигналил, и это напомнило Челси, что, как бы ей ни хотелось высказать Мистеру Сексапильный Рот все, что она о нем думает, у нее совершенно нет на это времени. Она и так уже на десять минут опаздывает на работу, а сегодня у нее первый официальный рабочий день в семейной конторе.

Челси до сих пор не была уверена, правильно ли поступила, бросив прежнюю работу. Но и отец, и Сюзанна усиленно подчеркивали то, о чем говорил и Эдвард: со временем она должна стать полноправным компаньоном фирмы, пусть даже поначалу будет лишь наемной служащей. Челси предстояло взять на себя юридическое оформление сделок по купле-продаже недвижимости. Услышав об этом от отца, Челси поморщилась.

– Что ж, по крайней мере, когда придет пора покупать дом для себя, я буду достаточно опытна в этом вопросе.

Родители предложили Челси занять ее прежнюю детскую, где она жила до того, как уехала на учебу в университет. Однако Челси решила, что разумнее поселиться отдельно. В Лондоне она снимала квартиру. Но все же до тех пор, пока она не найдет себе подходящее постоянное жилье, Челси временно согласилась пожить в родительском доме. Было очень непривычно снова жить в своей старой комнате, но без сестры.

Селину решение сестры вернуться в Блэксхэм взволновало, пожалуй, даже больше, чем саму Челси. Она уговаривала Челси прилететь в Париж и пожить с ними недельку до того, как приступить к новым обязанностям. Челси не могла найти благовидный предлог отказаться, к счастью для нее, Патрик, младший в семействе, и их троюродный брат Фред тоже рвались в Париж, так что Челси с радостью предложила юношам воспользоваться гостеприимством Селины вместо нее.

Патрик заканчивал в этом году школу, ему предстояли экзамены, и отец не хотел отпускать его в Париж. Но верный Фред заявил, что, если Патрика не отпускают, он тоже не поедет, и Роджер в конце концов уступил.

Фред был старше Патрика на два года, но троюродные братья были неразлучны, почти как близнецы, которые так часто рождались в семействе Эппентайров. И это неудивительно: мальчики выросли вместе. После того как родители Патрика трагически погибли в автокатастрофе и мальчик остался сиротой, родители Челси взяли его в свою семью и воспитали, как родного сына.

Челси коротко постучалась и вошла в кабинет отца.

– Извини, что опоздала, я и забыла, как много на улицах машин.

– Гм, если, по-твоему, сегодня много машин, посмотрим, что ты скажешь в базарный день! – добродушно заметил отец. – Сюзанна будет не раньше десяти, после того как отведет детей в школу и в детский сад. Обратно их отвозит Ральф.

Ральф, муж Сюзанны, читал в местном университете лекции по корпоративному праву. Американец, он несколько лет назад приехал в Англию на работу по контракту. Сюзанна, которая в то время была студенткой, влюбилась в профессора из-за океана.

– Ей, наверное, трудно работать на полную ставку, имея двух маленьких детей, – заметила Челси.

– Это верно, нелегко, – согласился Роджер и перешел на деловой тон. – Мы расчистили для тебя место, я подготовил кое-какие материалы для изучения. Для начала возьмешься за простую сделку с недвижимостью.

– Отлично, – рассеянно откликнулась Челси. Ее рассеянность не укрылась от внимания отца.

– Что случилось?

– Ничего, если не считать того, что меня чуть не задавил какой-то лихач.

Челси вкратце рассказала, что с ней произошло на центральной улице города. Роджер покачал головой.

– Мы пытались протолкнуть закон, запрещающий транзитный проезд через Блэксхэм, но нам не удалось, сопротивление оказалось слишком сильным.

Челси вскинула брови, удивляясь, как можно возражать против того, чтобы ограничить поток машин по улицам города. Блэксхэм был построен еще в средние века, во времена нашествия норманнов вокруг города была возведена крепостная стена, из-за ограниченности места в черте города улочки были очень узкими. Впоследствии стену разрушили, но улочки сохранились с тех времен почти в неизменном виде и не могли справиться с большими транспортными потоками.

– Чтобы это сделать, нужно построить кольцевую автодорогу для объезда, можешь себе представить, сколько это будет стоить.

– Представляю, зато это обезопасит город от лихачей вроде этого Мистера Сексапильный Рот…

– Кого-кого? – переспросил отец.

Челси покраснела. Как только ее угораздило произнести определение, которое она мысленно дала лихачу?

– Неважно, это я так, в шутку, – поспешно сказала она и переключила все внимание на папку с документами, с которыми ей предстояло работать.

Лэнс проехал дорожный указатель с надписью «Блэксхэм». Странно, но он возвращался в родной город со смутным чувством разочарования и недовольства собой, хотя имел все основания въезжать в него как победитель. В свои тридцать девять лет он достиг много из того, о чем большинство его ровесников могли только мечтать: упорный труд на ниве науки и умелое вложение заработанных средств позволили Лэнсу сколотить приличное состояние, он сделал головокружительную карьеру и только что получил место, занять которое был бы счастлив любой ученый, работающий в его области. Лэнса назначили главой исследовательского отдела крупной фармацевтической компании «Джексон Фармасьютикалз». Ему, определенно, есть чем гордиться.

Однако, с другой стороны, ему нужны эти успехи – Лэнс чувствовал, что должен предъявить обществу некий противовес собственным неудачам. Лэнсу вспомнился недавний разговор с кузеном.

– О чем ты говоришь, какие неудачи? – удивился Родни, когда они обсуждали предстоящее возвращение Лэнса.

– А как насчет неудачного брака, за которым последовал неминуемый развод?

Родни вскинул брови и пожал плечами.

– Лэнс, ты слишком строг к себе, в наши дни развод больше не считается тяжким грехом. К тому же, насколько я понял, твоя бывшая жена счастлива во втором браке, вы расстались как цивилизованные люди и сохранили нормальные отношения.

– О да, мы с Брендой сошлись во мнении, что развод будет для нас самым лучшим решением, коль скоро мы совершили глупость, вступив в брак. – Помолчав, он пояснил: – Я чувствую себя виноватым, но дело не в том, что мы поженились слишком молодыми и по неправильным причинам. – Лэнс замялся, собираясь перейти к самой неприятной части разговора. – Бренда, бывало, жаловалась, что я законченный эгоист, озабоченный только собственной карьерой и не способный стать ни хорошим мужем, ни хорошим отцом. Тогда мне эти обвинения казались нелепыми, ведь я работал ради того, чтобы обеспечить ей достойный уровень жизни, как я твердил ей и себе. Но со временем я понял, что Бренда права. Мне действительно не терпелось достичь профессиональных высот, и дело тут не в деньгах, мне всегда хотелось быть на передовых рубежах науки, открыть что-то новое, осчастливить человечество. – В голосе Лэнса слышалась горькая самоирония. – Беда в том, что работа интересовала и увлекала меня куда больше, чем семейная жизнь.

Родни и его жена Викки переглянулись, и, хотя они из вежливости что-то возразили, Лэнсу показалось, что в душе эти двое тоже считают его законченным эгоистом. Да и с какой стати им думать иначе? Лэнс по всему видел, что для Родни семья всегда стояла на первом месте, он принимал самое активное участие в воспитании своего сына Мэтью.

– Что ж, по крайней мере, ты восстановил отношения с дочерью, – попыталась приободрить его Викки.

– Да, но это не столько моя заслуга, сколько самой Мелинды, которая оказалась мудра не по годам, – с горечью возразил Лэнс. – Ведь когда я в письме спросил ее, не возражает ли она, если я снова вернусь в ее жизнь, она запросто могла бы отказаться. Филипп, хотя и приходится отчимом, на самом деле куда больше отец ей, чем я.

– С практической точки зрения, – да, возможно, – согласился Родни, – но все-таки ты родной отец Мелинды, она на тебя очень похожа.

– Да, внешностью она пошла в меня, – согласился Лэнс.

– И не только внешне, девочка унаследовала твой ум, – улыбаясь, вставила Викки.

Лэнс постарался быть справедливым.

– Поскольку мы с Брендой познакомились в университете, то, полагаю, умом Мелинда пошла в обоих родителей. Хотя, признаться, она меня удивила, сказав, что собирается пойти по моим стопам и заняться биохимией.

– И, поскольку она отлично учится и поступила в частный колледж в Бирмингеме, думаю, у нее есть все шансы преуспеть на поприще науки.

– Надеюсь, – согласился Лэнс. – Меня только беспокоит, что нынешние шестнадцатилетние слишком взрослые. Мелинда стала совсем самостоятельной, у нее свои друзья, своя жизнь. Бренда очень обрадовалась, узнав, что я смогу за ней присматривать, по крайней мере, по выходным. Теперь, когда Филиппа перевели на континент и они с Брендой переезжают, мое присутствие придется очень кстати.

Викки искренне заверила:

– Мы будем очень рады встретиться с Мелиндой. Правда, боюсь, она не привыкла к такой большой шумной семье, как клан Трэворов.

Клан Трэворов. Лэнс отлично помнил, как тяжело ему было в детстве с такой фамилией. Родни, конечно, тоже с этим столкнулся, скандальная репутация клана Трэворов и ему попортила немало крови. Как гласит местная молва, когда-то их далекий предок, цыган из табора, который каждый год на несколько недель разбивал свои шатры под Блэксхэмом, соблазнил местную девушку и был принужден к браку с ней. Дети, родившиеся от этого союза, и их потомки – клан Трэворов – пользовались дурной славой. Ходили слухи, что некоторые из них бывали не в ладах с законом, и, хотя зачастую слухи эти не имели под собой почвы, не зря говорится: «бросай побольше грязи, что-нибудь да прилипнет». На протяжении жизни нескольких поколений Трэворы служили этаким удобным козлом отпущения, на которого можно было свалить все нераскрытые преступления.

Со временем, конечно, многое изменилось, родственники Лэнса породнились со многими уважаемыми семьями и сами стали считаться не просто добропорядочными горожанами, а даже столпами общества. И все же прошлое нет-нет да и напоминало о себе. Разгульный образ жизни предков нынешних Трэворов оставил след в коллективной памяти горожан, мужчины этого рода по сей день пользовались репутацией соблазнителей, в их черных глазах можно было заметить блеск, который юные девушки и их добродетельные матери вполне заслуженно считали опасным.

Лэнсу с детства хотелось вырваться из ограниченного мирка маленького города, где все знают всех, пробить незримый потолок ограничений и ожидании, навязанных ему окружающими только потому, что он носит фамилию Трэвор. Дед поддерживал его в этом стремлении.

Поступление в университет могло освободить Лэнса от ограничений, связанных с жизнью в маленьком городке, но, чтобы достичь того, на что себя нацелил, Лэнс должен был сосредоточиться на работе, уделяя меньше времени и внимания человеческим взаимоотношениям и больше – науке. Понять ущербность такого подхода ему помог случай, точнее случайно подслушанный разговор двух коллег-женщин.

– Ты слышала, что он не виделся со своей дочерью десять лет? – с оттенком ужаса прошептала одна.

– Что ж, бывает, – заметила другая. – Разведенные мужчины часто перестают интересоваться своими детьми.

– Да, я знаю, но его, похоже, дочь нисколько не волнует. Неужели у него нет никаких человеческих чувств?

Поздно вечером того же дня, сидя один-одинешенек в своей элегантно отделанной квартире, Лэнс вспомнил подслушанный разговор и задал себе тот же вопрос. Ответ его ужаснул. Восстановить отношения с дочерью было нелегкой задачей. Девочка настороженно вела себя с отцом, который не напоминал о своем существовании и не интересовался ею десять лет, и Лэнс не мог ее за это упрекнуть. С тех пор, как он вошел в жизнь Мелинды, минуло три года, но Лэнс по-прежнему осознавал, что никакими усилиями, запоздалым сожалением, раскаянием не вернуть упущенные десять лет.

Бренда родила Филиппу двух сыновей, и Мелинда стала неотъемлемой частью большой счастливой семьи, но от этого не перестала быть дочерью Лэнса. Как и он, она была Трэвор.

Мелинду поразило количество родственников с отцовской стороны. После одной из поездок в Блэксхэм она со смехом воскликнула:

– Кажется, мы состоим в родстве с половиной населения города!

– По меньшей мере, – сухо согласился Лэнс. В отличие от него Мелинду, по-видимому, ничуть не огорчала принадлежность к клану Трэворов.

– Времена изменились, – сказал тогда Родни. – В городе появилось много приезжих из других районов, Блэксхэм – уже не тот замкнутый мирок, каким был когда-то. Женщины из рода Трэворов всегда отличались крепкой хваткой, в наше время они наконец смогли развернуться в полную силу. Теперь среди них есть члены городского совета, владелицы собственных фирм. Они учат своих детей гордиться предками, а не стыдиться их. Конечно, потомки Трэворов есть и среди тех младенцев, что обитают в детском приюте Джилл Эппентайр, но они Трэворы только по отцу. Женщины из рода Трэворов трудолюбивы и упорны, они учатся в университетах, делают карьеру…

Лэнс все знал о Эппентайрах, да и как он мог не знать, будучи уроженцем Блэксхэма? Хотя Эппентайры поселились в городе сравнительно недавно – в начале двадцатого века, их имя тоже стало нарицательным.

Викки была наполовину Эппентайр, хотя до ее встречи с Родни об этом не знал никто, даже ее родители. Роджер Эппентайр был старшим компаньоном в семейной адвокатской конторе, его партнером была племянница Сюзанна, дочь его старшего брата Джулиана. Сам же Джулиан, пропавший без вести где-то в Южной Америке, был окружен ореолом таинственности. Отец Роджера и Джулиана, старый Сомерсет Эппентайр, жил в Эппентайр-холле – большом викторианском особняке за чертой города, с ними жили Эдвард с женой и детьми.

Эдвард Эппентайр был любимцем и гордостью деда, Сомерсета Эппентайра, он был не просто адвокатом, а членом коллегии адвокатов Риксетера. Эппентайры происходили из Риксетера, но на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков семейная ссора вынудила Джолиона Эппентайра, отца Сомерсета, нынешнего главы рода, уехать из Риксетера. Он обосновался в Блэксхэме и открыл собственную адвокатскую контору. Вражда между двумя ветвями семьи со временем перешла в соперничество.

Мэриэнн Эппентайр, жена Роджера, когда-то в партнерстве с Родни Трэвором открыла антикварный магазин в Блэксхэме, но семейные обязанности вынудили ее отказаться от участия в бизнесе. Когда Лэнс надумал перебраться в район Блэксхэма и стал подыскивать себе жилье, Родни рекомендовал ему Роджера Эппентайра в качестве надежного юриста, которому можно поручить оформление покупки недвижимости. Однако Лэнс пока не нашел подходящего для себя дома и снимал квартиру.

– В здешних местах цены на недвижимость очень высокие, – предупреждал Родни, – кстати, во многом благодаря вашему фармацевтическому гиганту. Я не жалуюсь, «Джексон Фармасьютикалз» создал новые рабочие места и вызвал приток инвестиций, хотя некоторые, самые консервативные, горожане видят в нем угрозу благополучию города.

Въезжая в город, Лэнс сбавил скорость. Он думал о том, что, восстановив отношения с Мелиндой, избавился от чувства вины, но возвращение в Блэксхэм пробудило в нем болезненные воспоминания.

– Папа, что тебе нужно, так это влюбиться, – заявила Мелинда пару месяцев назад.

Она, конечно, рассмеялась, но Лэнс почувствовал, что это было сказано не совсем в шутку, и следующий вопрос дочери подтвердил его подозрения.

– Почему ты больше не женился?

– Тебе ли об этом спрашивать? – Лэнс сардонически усмехнулся. – Ты на себе испытала последствия моего неудачного брака. – Он покачал головой. – Нет, Мел, я слишком эгоистичен, не хочу менять устоявшийся стиль жизни, любовь – это не для меня.

– Неправда, тебе только так кажется! – со всем пылом молодости возразила девушка и вдруг добавила с неожиданной для ее возраста проницательностью: – Папа, ты просто до сих пор себя наказываешь за то, что был недостаточно хорошим отцом и мужем. И напрасно, потому что со мной ничего страшного не произошло. Когда вы с мамой развелись, мне было всего два года, я мало что понимала, а когда мне исполнилось три, мама снова вышла замуж. Я никогда не чувствовала себя в чем-то ущемленной, мама говорит, это произошло потому, что ты разрешил Филиппу растить меня как родную дочь.

– Выходит, я оказал тебе услугу, когда пренебрег своими родительскими обязанностями? – мрачно спросил Лэнс. – Что же, мой эгоизм достоин похвалы?

– Я этого не говорю, но ведь в конце концов ты все-таки понял, что как отец и дочь мы должны участвовать в жизни друг друга. По крайней мере, я теперь знаю, что ты меня любишь, – добавила она совсем тихо.

Любит… Да, он ее любит, но, будучи честным с самим собой, Лэнс не мог отрицать, что за эти годы бывали времена, когда он не позволял себе даже вспоминать о существовании Мелинды, и этого он себе никогда не простит. Жениться во второй раз? Полюбить кого-то? Неожиданно Лэнс увидел прямо перед капотом своего «БМВ» молодую женщину. Она переходила дорогу, не глядя по сторонам. Лэнс резко нажал педаль тормоза, и «БМВ», взвизгнув покрышками, остановился всего в паре дюймов от девушки. Лэнс успел заметить, что она невысокого роста, стройная, у нее милое женственное лицо в форме сердечка, ее волосы растрепались от ветра, она одета в светло-коричневую льняную юбку и бежевую шелковую кофточку с коротким рукавом, открывающую чуть тронутые загаром руки и шею. Но в то время, пока разум Лэнса осмысливал эти подробности, над всеми эмоциями доминировали два чувства: тревога и гнев.

О чем она только думала, буквально бросаясь под колеса автомобиля?! На узкой улочке полно народу, если бы ему не удалось вовремя затормозить или если бы автомобиль занесло… Страшно представить, к чему могла бы привести ее беспечность!

Девушка повернулась и посмотрела через лобовое стекло на Лэнса. Ее лицо выражало потрясение, но, когда первый испуг прошел, его сменило вовсе не чувство вины или благодарности водителю, предотвратившему несчастный случай, – нет, Лэнс с удивлением и возмущением заметил в ее глазах проблеск гнева! Как будто это он виноват в том, что произошло! На мгновение ему показалось, что девушка собирается подойти к нему, вместо того чтобы перейти улицу, как намеревалась до инцидента. Но в это время водитель ехавшего за ним автомобиля нетерпеливо посигналил, девушка, секунду поколебавшись, все-таки перешла улицу и смешалась с толпой;

Раздраженный ее поведением ничуть не меньше, чем она – его, Лэнс бросил ей вслед взгляд, исполненный извечного мужского презрения к женской глупости, покачал головой, завел мотор и продолжил путь.

 

2

– Мэриэнн Эппентайр приглашает нас с тобой на неофициальный ужин, – сообщил Родни Лэнсу и назвал дату. Видя, что двоюродный брат нахмурился, он добавил: – Соглашайся, тебе у них понравится.

Родни заглянул к нему специально, чтобы передать приглашение Мэриэнн – и заодно посмотреть, как Лэнс обосновался в «Джексон Фармасыотикалз».

– Кстати, Викки также просила передать, что приглашает тебя на обед в любое время, когда тебе будет удобно.

Лэнс покачал головой.

– Спасибо за приглашение, но сейчас я очень занят на работе.

Лэнс возвращался в родной город с неохотой, однако работа на новом месте оказалась необыкновенно интересной, даже захватывающей. Компания по праву считалась лидером в разработке лекарств нового поколения.

– Я собирался съездить в выходные в Бирмингем, навестить Мелинду, но оказалось, что она куда-то уезжает со своими друзьями, так что…

– Так что ты свободен и вполне можешь принять приглашение Мэриэнн, – твердо закончил за него Родни. – Приезжай, не пожалеешь. Кстати, там непременно будет Ричард, ты с ним еще не знаком? Он возглавляет юридический отдел «Джексон Фармасыотикалз» и…

– Нас уже познакомили, – прервал кузена Лэнс, – мне он понравился, неплохой парень.

– Ты еще не нашел дом по своему вкусу? – спросил Родни.

– Пока нет. Задача непростая. С одной стороны, мне требуется жилище достаточно просторное, чтобы можно было выделить Мелинде отдельную комнату с ванной, но, с другой стороны, покупать большой дом с тремя или с четырьмя спальнями было бы, по меньшей мере, непрактично.

Родни задумался.

– Гм… я знаю большой особняк эпохи короля Эдуарда на окраине города, который недавно перестроили и разбили на несколько больших великолепно отделанных квартир. Вот только, боюсь, большая часть их уже распродана.

– Интересный вариант, – согласился Лэнс. – Пожалуй, стоит посмотреть. Какое агентство их продает?

Небольшой дом, который Лэнс временно снимал, находился всего лишь в двух кварталах от дома, где он жил в детстве, и это соседство его нервировало, он испытывал нечто вроде клаустрофобии.

После смерти мужа мать Лэнса переехала жить к сестре, и у Лэнса не осталось в городе близких родственников, однако ему казалось, что, куда бы он ни повернулся, повсюду натыкается на кого-нибудь из Трэворов – бесчисленных тетушек, дядюшек, кузенов и кузин. Отчасти поэтому Лэнсу и не хотелось идти на ужин к Мэриэнн Эппентайр, но он подозревал, что отвертеться не удастся.

Когда Родни произнес имя Мэриэнн Эппентайр, в его голосе прозвучали какие-то странные нотки. Лэнс невольно задумался, такими ли беспочвенными были слухи о том, что еще до знакомства с Викки Родни питал нежные чувства к Мэриэнн. Впрочем, сейчас это вряд ли имело значение: Родни явно любит свою жену и счастлив в браке.

Проходя мимо стола Челси, Сюзанна заметила описание квартиры и фотографии, предоставленные агентством по продаже недвижимости.

– Гм… хорошая квартира, кто потенциальный покупатель? – спросила она.

– Надеюсь, что я. Хотя они запросили за нее очень высокую цену.

– Может, удастся сторговаться? – практично предположила Сюзанна.

Челси покачала головой.

– Вряд ли, в доме осталось всего две квартиры, остальные уже распроданы.

Сюзанна еще раз посмотрела на фотографии.

– Что ж, можно понять, почему они так хорошо продаются. Удачная планировка, две спальни, каждая с отдельной ванной, большая гостиная, столовая, кухня… А чего стоит вид из окна!

– А в квартире на последнем этаже есть отдельный балкон, – добавила Челси. – Мы с папой вчера осматривали квартиру, в реальности она выглядит даже лучше, чем на фотографиях, я в нее просто влюбилась. Вот только цена… К счастью, родители щедро предложили мне помощь, так что, кажется, я все же смогу позволить себе эту покупку.

– В таком случае, покупай, не прогадаешь! Теперь, когда «Джексон Фармасьютикалз» расширяет свою деятельность в наших краях, спрос на квартиры будет расти, а значит, и цены тоже. Между прочим, не все рады их появлению в городе. Многие боятся, что, вместо того чтобы занимать пустующие площадки в черте города, застройщики начнут осваивать сельскохозяйственные угодья. Кстати, эти опасения не так уж безосновательны, несколько землевладельцев уже обратились с прошениями о том, чтобы им разрешили изменить профиль землепользования. Застройщики же в свою очередь возражают, что те площадки, которые находятся в черте города, слишком малы и на них не построишь жилье, отвечающее современным требованиям.

– Да, вопрос сложный, – согласилась Челси.

– Очень, и в прессе уже разгорелись нешуточные дебаты по этому поводу. Самые ярые консерваторы, те, которые возражают против какого бы то ни было строительства на нынешних фермерских землях, предрекают, что, если «Джексон Фармасьютикалз» обоснуется даже в пригородах, Блэксхэм утратит свою индивидуальность как старинный рыночный городок в центре сельскохозяйственного района. Их противники заявляют, что будущее процветание города тесно связано с «Джексон Фармасьютикалз», а фирма, если не сумеет найти жилье для своих сотрудников, может выбрать для своей штаб-квартиры другой город.

– Думаю, эта битва затянется надолго, – заметила Челси.

– Да, и в ней будет сломано еще немало копий.

После ухода Сюзанны Челси позвонила в агентство недвижимости. Понимая, что цену сбить все равно не удастся, она решила даже не пытаться, тем более что облюбованная квартира идеально подходила ей во всех отношениях. А если верить отцу и Сюзанне, то эта покупка будет также выгодным вложением денег. Сказав, что согласна на предложенную цену, Челси заодно договорилась с агентом, что приедет еще раз осмотреть квартиру и сделать некоторые замеры – нужно купить ковровое покрытие для пола, кроме того, мать предложила ей кое-что из мебели, и Челси хотелось прикинуть, куда что можно поставить.

Лэнс внимательно изучил подробное описание квартиры, которую осмотрел вчера вечером. Это была одна из двух одинаковых квартир, симметрично расположенных на последнем, третьем, этаже бывшего особняка времен короля Эдуарда. Родни был прав, это действительно то, что ему нужно, квартира удовлетворяет всем его требованиям. Цена, правда, немалая, но его бюджет выдержит. Лэнс позвонил Мелинде, и она выразила желание после занятий приехать и осмотреть квартиру. Продиктовав дочери адрес, Лэнс назначил время встречи и пообещал позже пойти с ней в ресторан.

Частный приготовительный колледж, где училась Мелинда – и куда она упросила родителей ее отдать, – был известен не только высоким уровнем обучения, но и очень серьезным отношением к благополучию и безопасности воспитанников, которые жили на полном пансионе. Это и было одной из причин, по которым Бренда с легким сердцем согласилась уехать с Филиппом за границу, оставив Мелинду в Англии. Другим доводом в пользу такого решения стало то обстоятельство, что Мелинда будет жить поблизости от родственников отца и, в случае необходимости, всегда найдет, к кому обратиться за помощью.

А после того, как «Джексон Фармасьютикалз» предложила Лэнсу возглавить научно-исследовательский отдел, все сложилось еще лучше: теперь поблизости от Мелинды поселился и ее родной отец.

Поговорив с дочерью, Лэнс позвонил в агентство недвижимости и подтвердил время встречи, назначенной на сегодняшний вечер. Он также сообщил, что согласен на запрошенную цену. Дальше ему оставалось только найти адвоката, который займется оформлением сделки, и Лэнс решил, что в этом вопросе стоит снова воспользоваться советом Родни и обратиться к Роджеру Эппентайру.

Челси посмотрела на часы: пришло время ехать на встречу с агентом. Перед уходом она навела порядок на рабочем столе, взяла сумку и посмотрелась в зеркало. Погода стояла жаркая, и поэтому Челси позволила себе сменить традиционный деловой костюм на элегантное льняное платье благородного серого цвета с облегающим лифом и расширяющейся книзу юбкой. Платье выглядело достаточно строгим и в то же время не слишком официальным. Увидев его в магазине в Риксетере, Челси сразу поняла, что это именно то, что ей нужно, и не раздумывая купила, несмотря на высокую цену. Она также купила несколько подходящих к платью по тону жакетов и пару юбок, подходящих уже к жакетам. Таким образом, ее гардероб полностью обновился. Когда она рассказала об этом матери, Мэриэнн заявила, что берет расходы по обновлению гардероба Челси на себя, так как именно она уговорила ее поехать в Риксетер и пройтись по магазинам. И вот теперь, поворачиваясь перед зеркалом, Челси радовалась, что позволила себя уговорить.

Она очень давно не покупала одежду: работая в благотворительной организации и имея дело с малообеспеченными людьми, Челси считала неуместным наряжаться.

Была и еще одна причина. Глядя на себя в зеркало, Челси почувствовала, что к горлу подступает комок. Зачем стараться выглядеть привлекательной, если мужчина, которому ей хотелось бы нравиться, принадлежит другой женщине? Челси думала о том, что у судьбы бывает порой странное чувство юмора. Обеим сестрам-близнецам суждено было в разное время влюбиться в женатых мужчин. Селине повезло больше, она забыла свою первую несчастную любовь и нашла счастье со Спенсером. Но Челси не верилось, что она встретит мужчину, способного сравниться со Спенсером. Однако ради собственного спокойствия ей необходимо было найти способ его забыть и жить дальше.

Челси остановилась у окна и посмотрела на рыночную площадь, сохранившуюся в почти неизменном виде с давних времен. С одной стороны от площади высилась готическая церковь с устремленным ввысь шпилем, за ней, вне поля зрения Челси, проходила улица, застроенная георгианскими особняками. Один из них принадлежал Джилл и ее мужу Гранту, они жили в нем, когда приезжали в Англию. С трех других сторон теснились дома самых разных эпох и стилей, от черно-белых домиков эпохи Тюдоров до городских домов времен короля Георга. Благодаря стараниям и упорству горожан площадь сохранила свой средневековый дух, хотя колодец в центре нее был переделан в декоративный фонтан.

В детстве Челси и Селина по дороге из школы, случалось, заходили в контору к отцу, особенно в те дни, когда им выдавали карманные деньги. Девочки надеялись, что он расщедрится и даст им чуть больше положенного. Потом они сидели на скамейке под большим буком и хихикали, обсуждая знакомых мальчишек. Они все делали вместе: вместе ходили к тете Джилл, вместе помогали ей оформить цветами зал для благотворительного базара, вместе ходили на службу в церковь, вместе ездили на велосипедах через город в антикварный магазинчик, который их мать содержала на пару с Родни Трэвором.

Будучи близнецами, даже на удивление несхожими по темпераменту, Челси и Селина всегда были очень близки. Они поступили в один и тот же университет, именно там они вместе познакомились с преподавателем Спенсером Портером.

Со Спенсером, в которого Челси тайно и, как позже выяснилось, совершенно безнадежно влюбилась.

Умный, добрый, отзывчивый, Спенсер воплощал в себе все то, что Челси мечтала видеть в мужчине. Но он полюбил ее сестру и навсегда для нее потерян…

Челси смахнула слезу. Когда Селина и Спенсер поженились, она поклялась себе, что найдет способ его забыть, что научится видеть в нем только мужа любимой сестры, но всякий раз, когда она с ним встречалась, ее сердце сжималось от боли. Селина не раз приглашала ее в гости, и Челси догадывалась, что ее постоянные отказы обижают сестру. Она также знала, что отчуждение, возникшее между ними, беспокоит родителей, но ничего не могла с собой поделать. Не рассказывать же родителям правду! А теперь, когда у Селины и Спенсера родился ребенок, ей будет еще тяжелее видеть счастье сестры.

Губы Челси искривила горькая улыбка. Неужели ей суждено всегда оставаться «вторым сортом», привлекать только тех мужчин, которые уже связали себя с другими? Спенсер, конечно, никогда не повел бы себя так, как ее бывший босс, он слишком любит Селину, а о чувствах Челси даже не догадывается. Инцидент с Эндрю очень плохо сказался на самооценке Челси, поколебал ее самоуважение, ей даже стало казаться, что она не заслуживает любви и просто хорошего обращения, что в ней заложен некий изъян, из-за которого мужчины считают, будто могут обращаться с ней дурно.

Челси думала о том, что ни одному мужчине и в голову не пришло бы приставать к Селине или к одной из их двоюродных или троюродных сестер с грязными предложениями. Даже Лорен, жена Эдварда, с которой он обращался отвратительно и которую поэтому в семье считали забитой и жалкой, в конечном счете оказалась куда более решительной и сильной, чем кто-либо мог ожидать. Когда Эдвард вернулся домой из Южной Америки другим человеком, она нашла в себе силы тоже измениться и изменить свою семейную жизнь.

В прошлом году на свадьбе одной из многочисленных кузин Челси вся семья заметила, как изменился Эдвард, каким он стал хорошим мужем и отцом. После рождения третьего сына он даже взял на себя уход за младенцем, чтобы дать Лорен возможность продолжить работу в благотворительной организации, основанной Джилл. А ведь еще несколько лет назад никто из родных не мог представить Эдварда купающим малыша или меняющим пеленки!

Челси с горечью спрашивала себя, что за изъян в ней кроется, почему она обделена счастьем и эмоциональной поддержкой, которой пользуются все женщины, носящие фамилию Эппентайр – неважно, от рождения или по мужу. Иногда в самые мрачные минуты Челси казалось, что ей суждено всегда оставаться в тени других людей… или собственной сестры-близнеца.

Челси до сих пор помнила, какие наполеоновские планы они с Селиной строили в детстве. В мечтах они видели себя чуть ли не владычицами мира, вернее Селину – владычицей, а Челси – ее преданной помощницей. Селина всегда могла рассчитывать на преданность и поддержку сестры. И вот теперь у Селины есть другой помощник, другая опора в жизни – мужчина, которого она, Челси, любила, а у нее самой нет ничего…

Часы на церковной башне пробили четыре. Челси приказала себе не распускаться и постаралась сосредоточиться на настоящем: если она не выйдет немедленно, то опоздает на встречу с агентом. Взяв жакет и сумочку, она вышла из кабинета.

Полчаса спустя Челси поставила машину на площадку перед домом. У подъезда она увидела только высокую худенькую девушку-подростка в джинсах и в белом свитере. Девушка явно кого-то ждала. Она приветливо улыбнулась Челси, и Челси невольно ответила на улыбку. Лицо девушки почему-то показалось ей знакомым, хотя она точно знала, что видит ее впервые.

– Здравствуйте, я жду отца, – сказала девушка. – Я теперь поняла, почему он решил купить здесь квартиру, маме этот район наверняка понравится. – Она посмотрела на часы. – Не знаю, куда подевался папа, обычно он не опаздывает, мы договорились встретиться в половине пятого. Он вам не звонил?

Слушая девушку, Челси догадалась, что та приняла ее за представителя агентства недвижимости, но, прежде чем она успела исправить ошибку, девушка продолжала:

– Папа, наверное, уже говорил вам, что работает в «Джексон Фармасьютикалз»? Он возглавляет отдел научных исследований, – добавила она с трогательной гордостью. – Я учусь в приготовительном колледже в Бирмингеме, в Блэксхэме у нас много родственников, поэтому… О, вот и он наконец!

На посыпанную гравием подъездную дорогу свернул сияющий темно-синий «БМВ». Позади него ехал автомобиль поменьше, за рулем которого сидела агент по продаже недвижимости – Челси ее узнала. Но она смотрела не на скромный «шевроле», ее внимание было приковано к водителю «БМВ». Челси узнала человека, который чуть не задавил ее на центральной улице Блэксхэма. Теперь Челси поняла, почему лицо девушки показалось ей знакомым – она была очень похожа на отца.

Выражение лица мужчины не оставляло сомнений в том, что и он узнал Челси. Челси уже готова была отчитать его за недавний инцидент, но к ним подошла агент по недвижимости, и ей пришлось сдержаться.

– Надеюсь, вы не против, что я встречаюсь с вами обоими одновременно? Поскольку интересующие вас квартиры расположены рядом и к тому же вы пожелали встретиться со мной практически в одно и то же время, я решила, что встречи можно объединить.

– Так это вы покупаете вторую квартиру?! – выпалила Челси и только потом со стыдом осознала, что голос и выражение лица выдают ее истинные чувства.

Ледяной взгляд, брошенный мужчиной, ясно дал понять Челси, что перспектива их возможного соседства «радует» его не больше, чем ее. Челси внутренне сжалась, уже приготовившись выслушать резкий ответ на свое необдуманное замечание, но девушка, которая радостно бросилась к отцу и обняла его, требовала к себе внимания, что и спасло положение.

– Сюда, пожалуйста. – Агент жестом пригласила их в дом и заглянула в свой блокнот. – Если не ошибаюсь, вы, мисс Эппентайр, заинтересовались квартирой номер девять, а вы, мистер Трэвор, десятой.

Трэвор. Значит, этот тип, который на вид слишком молод, чтобы быть отцом подростка, один из небезызвестных Трэворов, подумала Челси. Она украдкой покосилась на мужчину и тут же пожалела об этом: тот явно заметил, что она его разглядывает. Челси отвела глаза как можно быстрее, но не раньше чем успела заметить, что его внешность действительно несет на себе отпечаток дерзкой чувственной красоты, присущей Трэворам, и что в ней есть нечто цыганское. Заметила она и то, что его окружает некая аура опасной мужественности, в той или иной степени присущая, кажется, всем мужчинам этого семейства и унаследованная, по-видимому, от далеких предков-цыган.

По пути к лифтам агент заметила:

– Поскольку вы будете ближайшими соседями – на верхнем этаже всего две квартиры, думаю, я должна вас познакомить. Мисс Челси Эппентайр – мистер Лэнс Трэвор.

Значит, она из рода Эппентайров, подумал Лэнс. Интересно, к какой ветви разветвленного семейного древа она принадлежит? Прищурившись, он с любопытством посмотрел на Челси. При ближайшем рассмотрении она оказалась гораздо привлекательнее, чем ему запомнилось по недавнему уличному инциденту. Глаза ее хранили непроницаемое выражение, но по всему виду Челси Эппентайр было ясно, что ей не нравится ни ситуация, в которой она оказалась, ни сам Лэнс.

Ее темные, слегка вьющиеся волосы, которые он в прошлый раз видел чуть взлохмаченными ветром, сейчас были гладко причесаны. Он увидел, что они доходят до плеч, и даже чуть ниже. Платье лишь намекало на женственные контуры фигуры, не открывая их взгляду. Однако Лэнс помнил, как Челси выглядела в тонкой шелковой блузке, когда от ветра и от быстрой ходьбы ткань льнула к ее соблазнительной пышной груди. Если воображение не сыграло шутку с его памятью, у нее на удивление пышная грудь для такого стройного тела.

Лэнс мысленно чертыхнулся. С чего это вдруг он так подробно рассмотрел фигуру совершенно незнакомой молодой женщины, да еще и запомнил ее? Почему он вообще о ней думает? Лэнс нахмурился, не догадываясь, что это придает ему суровый, неодобрительный вид. После развода он, конечно, не вел монашеский образ жизни, но вечная занятость работой и не проходящее сознание, что муж и отец из него получился никудышный, привели к тому, что Лэнс старался иметь дело только с теми женщинами, которые прекрасно понимали, что его не стоит рассматривать как кандидата в мужья, – и которых это устраивало.

При виде нахмуренного лица Лэнса к Челси вернулась неприязнь, которую она почувствовала к нему при первой встрече. Челси и раньше недоставало уверенности в себе, и хмурая складка на лбу Лэнса лишь укрепила ее подозрения, что мужчина, чувственность и мужественность которого буквально кричат о себе, не может посчитать ее привлекательной.

Впрочем, быстро сказала себе Челси, я и не желаю ему нравиться. Достаточно один раз увидеть Лэнса Трэвора вблизи, чтобы понять, что он не в моем вкусе: очень уж агрессивный, надменный и очень уж сексуальный. Да-да, слишком сексуальный на мой вкус, потому что я не такая, как другие женщины: кроме всяческих недостатков и психологических комплексов у меня есть постыдная тайна, о которой я не рассказывала никому…

Челси вывел из задумчивости голос Мелинды:

– Позвольте спросить, вы одна из близнецов Эппентайр?

Челси недоуменно посмотрела на девушку. Как и Лэнс, Мелинда много слышала об этой большой семье от Родни и Викки, но в отличие от отца не стеснялась удовлетворить свое любопытство о месте Челси на генеалогическом древе Эппентайров. Для Мелинды самым интересным в саге о Эппентайрах был тот факт, что в этой семье регулярно появлялись на свет близнецы.

– Мелинда… – укоризненно начал Лэнс, но Челси покачала головой.

Почему-то она с первой минуты прониклась симпатией к девушке. Челси чувствовала, что вопрос Мелинды продиктован естественным любопытством.

– Да, так и есть.

Мелинда немедленно засыпала ее новыми вопросами.

– Ваша сестра тоже живет в Блэксхэме? Вы будете жить в этой квартире вместе?

Челси покачала головой. Мелинда по молодости и неопытности не заметила, что на лицо собеседницы набежала тень, но Лэнс заметил.

– Нет, Селина замужем, она и ее муж… Спенсер… сейчас на континенте.

Интересно, почему она замялась, прежде чем произнести имя мужа сестры? – задумался Лэнс. Может быть, близнецы поссорились? Или их отношения дали трещину из-за того, что одна вышла замуж и они уже не могут быть близки друг другу, как прежде?

Снова нахмурившись, Лэнс отступил в сторону, пропуская Челси и Мелинду в лифт. Он был недоволен собой. С какой стати он тратит время на раздумья о женщине, с которой не собирается поддерживать никаких отношений? Сам того не осознавая, Лэнс задержал взгляд на губах Челси. Пухлые, нежные, они, казалось, самой природой созданы для поцелуев. Ему не составило труда представить, какими мягкими и податливыми они будут под его губами; какой у Челси будет при этом взгляд – затуманенный от желания и одновременно трогательно ранимый; как при виде ее раскрасневшегося лица и припухших от поцелуев губ ему захочется…

– Вот мы и приехали. – Голос агента вернул Лэнса к действительности. – Этот лифт идет только на ваш этаж, у каждого из вас будут ключи от него.

Выходя впереди Лэнса в холл, общий для обеих квартир, Челси ощутила странную слабость в коленях и удивилась: с чего бы это? Почему мгновение назад она испытала удивительно правдоподобное ощущение, словно ее только что поцеловал в губы мужчина? Мысль еще не успела четко оформиться в сознании Челси, а она инстинктивно поднесла руку к губам. Ее и раньше посещали мечты о страстных поцелуях, но единственным мужчиной, с которым она представляла себя в этих запретных мечтах, был Спенсер. Спенсер, а не…

На этом месте мысли Челси запнулись. Она боялась даже задуматься о том, почему ей только что пригрезилось, будто ее поцеловал страстным, очень интимным поцелуем человек, которого она не знает и знать не желает.

Спенсер настолько не похож на Лэнса Трэвора, насколько вообще один человек может быть не похож на другого. Спенсер – добрый, воспитанный, настоящий джентльмен, рядом с ним Челси чувствовала себя легко и в безопасности. А Лэнс Трэвор распространяет вокруг ауру властной, агрессивной мужественности, он опасен. Челси поёжилась. Что у нее может быть общего с этим ходячим сгустком мужской сексуальной энергии?

– Это ваша квартира, – сказала агент, открывая перед Челси дверь. – Как вы знаете, при вашей квартире имеется отдельный балкон. – Агент повернулась к Лэнсу и, улыбкой пригласив его следовать за ней, пересекла холл и открыла дверь в другую квартиру. – У вас, сэр, балкона нет, зато есть дополнительная комната, в которой можно устроить третью спальню или кабинет.

Воспользовавшись тем, что Лэнс переключил все внимание на агента, Челси юркнула в дверь. Придирчиво осмотрев квартиру, она не обнаружила в ней ни одного изъяна и поняла, что вряд ли можно найти более подходящий вариант. Все комнаты были как раз такого размера, как она хотела, – не слишком большими, но и не слишком маленькими, в отделке помещений удачно сочетались сохранившиеся старинные детали и современные. Из всех комнат открывался великолепный вид не только на разбитый вокруг дома сад, но и на живописные окрестности.

Агент ушла в соседнюю квартиру узнать, не возникли ли у Челси какие-нибудь вопросы. Оставшись с Мелиндой, Лэнс вопросительно поднял брови.

– Ну, что скажешь?

– Классно! – улыбаясь, воскликнула девушка. – Одни ванные чего стоят, они такие просторные, при желании можно установить хоть целый бассейн…

– Вот именно, при желании, – согласился Лэнс. – А у меня такого желания нет.

– Папа, ну почему ты снова не женился! – вдруг воскликнула Мелинда.

Пока Лэнс молчал, обдумывая ответ, доступный пониманию подростка, Мелинда неуверенно продолжила:

– Это не из-за меня? Я однажды случайно услышала, как мама сказала Филиппу, что мое рождение стало для тебя последней каплей…

Мелинда замолчала и отвернулась. Лэнс тоже молчал, по-прежнему не зная, что ответить дочери. Как всякий мужчина, он очень неохотно говорил о ситуациях, в которых вел себя не лучшим образом. Несмотря на то что Лэнс и Мелинда очень сблизились, они никогда прежде не затрагивали вопросы брака и последующего развода Лэнса и Бренды.

– Думаю, ты неправильно поняла маму, – мягко возразил он наконец. – Скорее мое незрелое, эгоистическое отношение к браку, непонимание того, как появление ребенка влияет на жизнь супругов, оказалось последней каплей для нее. Пойми, Мелинда, вина за крушение нашего брака лежит целиком и полностью на мне. Когда мы с Брендой поженились, я был слишком незрелым и эгоистичным, думал только о себе. Мы с твоей мамой познакомились в университете, полюбили, как нам тогда казалось, друг друга – позже мы поняли, что приняли за любовь простое влечение, но к этому времени уже родилась ты… Мелинда, ты не представляешь, как я сожалею о тех годах твоей жизни, которые прошли без меня, и о собственном эгоизме!

– Мама однажды сказала, что, будь вы с ней чуточку взрослее и мудрее, вы поняли бы, что то, что между вами возникло, может стать основой для страстного романа, но недостаточно для брака. А еще мама сказала, что она была инициатором ваших отношений, что из вас двоих именно ты придерживался старомодных принципов морали и настаивал, что вы должны пожениться, если собираетесь… собираетесь заниматься сексом, – закончила Мелинда, под конец немного смутившись.

Лэнс поморщился. Так оно и было. Бренда старше его на полтора года. До Лэнса у нее были другие мужчины, другие связи, ни она, ни Лэнс не были в сексе новичками, но на взгляды Лэнса наложила отпечаток история семьи. На примере своих предков Лэнс хорошо знал, что бывает с женщиной, которая после страстного романа остается одна с ребенком на руках. Мужчины клана Трэворов были известны своей порочной склонностью давать жизнь внебрачным детям, и Лэнс поставил себе целью доказать, что он не такой, подняться выше своего имени, которое было чем-то вроде клейма, наложенного уже в момент рождения. Сейчас, по прошествии многих лет, Лэнс понимал, где лежали корни его настойчивого стремления жениться на Бренде, но подозревал, что, если бы ситуация повторилась, он снова поступил бы так же.

Его отец всегда сурово критиковал не слишком твердые моральные устои некоторых членов клана Трэворов. В детстве Лэнс не раз слышал, как родители приглушенно обсуждают неожиданное появление еще одного члена семьи, который далеко не всегда носил фамилию настоящего отца. И мать, и отец Лэнса осуждали эту сторону семейного наследия, и Лэнс усвоил их взгляды.

Мелинда обняла отца и поцеловала в щеку, возвращая его к реальности.

– Я рада, что мы об этом поговорили. – В голосе девушки прозвучали взрослые, почти материнские нотки. – Надеюсь, ты когда-нибудь встретишь подходящую женщину и женишься на ней. Кстати, мне очень понравилась Челси Эппентайр, а тебе?

Лэнс нахмурился, но, прежде чем он успел возразить дочери, что, даже если бы он искал себе новую жену, Челси Эппентайр не в его вкусе, вернулась агент, и разговор пришлось прекратить.

Десять минут спустя все три машины одна за другой отъехали от дома. Первой ехала Челси, за ней – агент на своем «шевроле», и последним – Лэнс. Ведя «БМВ» по направлению к центру города, Лэнс мысленно взял себе на заметку, что нужно будет связаться с Роджером Эппентайром и попросить подготовить документы на покупку квартиры. Теперь, когда решение о покупке было принято, ему хотелось поскорее покончить с формальностями и обосноваться на новом месте.

В это время Челси, выезжая с подъездной дороги на улицу, думала о том, что новая квартира всем хороша, вот только сосед… Ну почему ее соседом по этажу не оказался кто-нибудь другой, кто угодно, лишь бы не Лэнс Трэвор! Хотя вряд ли они будут часто сталкиваться. Судя по тому, как обрадовалась Мелинда появлению отца, новая работа отнимает у него много времени и он мало бывает дома, кроме того, он явно не был в восторге от ее соседства, как и она – от его.

Интересно, какая у него жена? Наверное, очень красивая, искушенная, сексуальная – только такая ему и нужна. Лэнс Трэвор буквально излучал сексуальность всеми своими порами. Он совсем не похож на Спенсера, Спенсер из тех, с кем приятно посидеть вечером у уютно потрескивающего камина. Рядом со Спенсером ей всегда было спокойно, уютно и безопасно… Никому и в голову не пришло бы применить все эти эпитеты к Лэнсу Трэвору, особенно не вяжется с ним слово «безопасность». Впрочем, это неудивительно, если вспомнить репутацию его семьи.

Казалось, Лэнса окружает вибрирующая аура сексуальной энергии, именно это и заставило Челси насторожиться, пробудило в ней неожиданно острые чувства и странный, в общем-то ничем не обоснованный антагонизм по отношению к нему. Рядом с Лэнсом она вся ощетинилась иголками как еж. Ее настораживало даже то, как Лэнс на нее смотрел.

Челси напряглась, пытаясь прогнать воспоминание об испугавших ее ощущениях, которые она испытала в лифте. Поразительно: ей очень отчетливо почудилось, словно она ощущает его дыхание на своем лице, его губы на своих…

Вероятно, Лэнс смог бы объяснить это явление научно, не зря же он занимается биохимией. В отличие от нее он наверняка хорошо разбирается в сложнейшей смеси химических веществ и происходящих с ними реакций, которые менее компетентные и рациональные люди называют эмоциями;

Направляясь к дому родителей, Челси свернула на перекрестке налево и, посмотрев в зеркало заднего вида, с облегчением увидела, что «БМВ» свернул в противоположную сторону.

 

3

– Ммм, как вкусно пахнет! – воскликнула Челси, входя в кухню, где ее мать что-то готовила.

Мэриэнн Эппентайр происходила из семьи фермеров и умела делать все, что традиционно полагается уметь делать хозяйке. Некоторое время, в самом начале своей семейной жизни, она этого даже стеснялась, считая себя скучной и старомодной. Когда все без ума от худосочных манекенщиц, таких хрупких, что их впору только на руках носить, кому нужна здоровая румяная женщина, умеющая и вырастить овощи, и заготовить на зиму? Мэриэнн понадобилось время, чтобы понять, что Роджер, ее муж, полюбил ее именно такой, какая она есть.

За последние несколько лет, начиная с полувекового юбилея Роджера, их брак словно переживал второе рождение, Мэриэнн и Роджер снова чувствовали себя молодоженами. Мэриэнн сохранила почти девическую стройность, но если в молодости она была стеснительной и немного неловкой, то в зрелые годы обрела уверенность в себе, основанную не только на любви и уважении мужа и всех близких, но и на обретенном ощущении умиротворения.

– Я готовлю ужин. Ты не забыла, что сегодня у нас неофициальный прием?

Челси виновато развела руками.

– Господи, мама, я совсем забыла! Неделя была такой суматошной, а тут еще у Сюзанны заболела дочка, и вся ее работа перешла ко мне.

– К счастью, врач сказал, что это обычная простуда, а не менингит, как опасалась Сюзанна, – заметила Мэриэнн. – Но ты ведь выйдешь к гостям?

– Конечно, выйду. Во сколько ожидаются гости?

– Примерно через час.

– Хорошо, я только приму душ и переоденусь, а потом приду тебе помогать. Папа уже вернулся?

– Да.

Челси потянулась за булочками, которые мать недавно вынула из духовки и оставила на доске остывать. Мэриэнн шутливо шлепнула дочь по руке.

– Подожди, пока остынут, а то заработаешь несварение желудка. Между прочим, сегодня утром я разговаривала по телефону с Селиной.

Челси, уже выходившая из кухни, замерла, сердце забилось чаще. Любое упоминание о Селине и Спенсере причиняло ей боль, напоминая о том, как пуста ее жизнь по сравнению с жизнью сестры.

– Как ты знаешь, – продолжала Мэриэнн, – мы вскоре собираемся устроить большой прием в честь юбилея твоего деда. Сомерсет, правда, не желает приглашать посторонних и устраивать официальное празднование, говорит, что восьмидесятилетие – скорее грустное, чем радостное событие. Но мы с Лорен решили, что стоит пригласить всех членов семьи. Сомерсет стареет, а ему так важно видеть вокруг себя родные лица… Уверена, он будет тронут.

Челси скептически вскинула брови и сухо заметила:

– Если семья много для него значит, то он это умело скрывает. У меня сложилось впечатление, что ему ни до кого дела нет, кроме Эдварда и, конечно, Джулиана.

– О, ты не представляешь, как он всеми вами гордится! – жизнерадостно возразила Мэриэнн.

– Это верно, не представляю. – Челси не разделяла оптимизма матери. – Когда мы с Селиной поступили на юридический факультет, он нам заявил, что женщина и юриспруденция – понятия несовместимые, мы, видите ли, слишком эмоциональны для адвокатов.

– Да, он несколько старомоден, – согласилась мать, – а с тех пор, как Джулиан погиб, стал более замкнутым.

Челси вздохнула.

– Да, его исчезновение потрясло деда, это случилось так неожиданно… Оттого, что обломки самолета и останки самого Джулиана так и не удалось найти, деду, наверное, еще тяжелее. С другой стороны, вопреки всякой логике остается надежда, что он еще когда-нибудь найдется.

Челси вспомнила, как вскоре после того, как Селина уехала на континент, Фред и Патрик тайком удрали из школы и вознамерились бежать в Южную Америку – на поиски пропавшего самолета Джулиана. Мальчишек задержали в аэропорту. Кассиру показалось подозрительным, что двое школьников без сопровождения взрослых покупают билеты на самолет до Бразилиа.

Но еще до этого в Южную Америку отправился Эдвард. Поиски исчезнувшего старшего брата поначалу были для Эдварда лишь поводом сбежать от всех семейных и профессиональных проблем. Он добровольно вызвался лететь в Южную Америку, но его поступок имел самые неожиданные последствия. Сердечный приступ, настигший Эдварда в джунглях Амазонки и едва не закончившийся смертью, заставил его переосмыслить свою жизнь, отношение к жене и к детям. Эдвард не нашел ни брата, ни его тело, но обрел себя.

– Да, исчезновение Джулиана подкосило Сомерсета. Даже если случится чудо и он когда-нибудь найдется, может оказаться слишком поздно.

Челси поняла, что мать имеет в виду.

– В последнее время дедушка сильно сдал, – тихо сказала она.

– Да, очень, – согласилась мать. – Кстати, об Эдварде. Сегодня вечером они с Лорен будут у нас. Лорен хотела с тобой поговорить, они собираются купить еще один дом для приюта, думаю, она попросит тебя заняться юридической стороной сделки.

Благотворительная деятельность Эппентайров началась когда-то с небольшого приюта для матерей-одиночек, основанного Джилл Эппентайр. Дело расширялось, сначала взамен небольшого старого дома был куплен другой, Боверли-хаус, рассчитанный на большее число матерей с младенцами, сейчас Лорен подумывала о покупке второго здания. Кроме того, она собиралась открыть нечто вроде училища для молодых родителей, где они могли бы получить специальность и начать работать, в то время как их дети находятся в приюте. Среди одиноких родителей попадались не только матери, но и отцы, хотя их было гораздо меньше. Дело было очень нужным, и все женщины семейства Эппентайр вносили в него лепту по мере возможности. Например, Челси и Селина на студенческих каникулах бесплатно работали в приюте. Поэтому Челси не удивило, что Лорен планирует расширить дело.

– А кто еще приглашен?

– О, гостей ожидается довольно много. Будут Сюзанна с Ральфом, Элисон с Ричардом, Викки и Родни…

– Родни Трэвор?

Голос Челси прозвучал неожиданно резко, и Мэриэнн нахмурилась.

– Да, а что?

Давным-давно, сейчас Мэриэнн казалось, будто с тех пор прошла целая вечность, Родни ясно дал понять, что если муж ее не ценит, то он готов стать для нее больше чем деловым партнером. Но это было еще до того, как они с Роджером устранили все разногласия, и до того, как Родни познакомился с Викки. Поэтому Мэриэнн не понимала, почему Челси столь болезненно восприняла одно только упоминание имени Родни Трэвора.

Из двух близнецов Челси всегда была матери ближе, они с Мэриэнн были похожи по характеру, при этом, как ни странно, Челси меньше была склонна поверять матери свои печали и радости, чем Селина.

Мэриэнн давно чувствовала, что у Челси что-то не ладится, материнский инстинкт подсказывал ей, что дочь несчастлива. Но Челси была из тех, кого невозможно заставить или уговорить обсуждать с другими то, что они обсуждать не хотят. У Мэриэнн были кое-какие соображения о том, почему Челси несчастлива, но она не была до конца уверена, что правильно разгадала причину.

Челси всегда была склонна идеализировать людей, к которым питала симпатию, наделять их добродетелями, порой не свойственными им в действительности. Она была мягче и романтичнее Селины, а потому оказалась менее защищенной перед жизнью – и перед мужчинами.

Глядя на помрачневшее лицо Челси, Мэриэнн решила, что сейчас не самый подходящий момент сообщать дочери, что она пригласила еще одного представителя семейства Трэвор. Мэриэнн не была знакома с Лэнсом Трэвором лично, но много слышала о нем от Родни и Викки. Из того, что они рассказали, Мэриэнн заключила, что Лэнсу, возможно, одиноко в городе, несмотря на большое количество родственников, и решила пригласить его к себе.

– Он нелегко сходится с людьми, – предупредил Родни. – Некоторых он почему-то пугает. Лэнс ученый, у него аналитический склад ума, к тому же он, как и я, на собственной шкуре понял, что значит быть Трэвором, да еще и не соответствующим образу Трэвора, созданному общественным мнением.

Поднимаясь в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться, Челси думала о работе и хмурилась. Отец попросил ее взять на себя оформление нескольких сделок по покупке недвижимости. Первоначально Роджер собирался заняться ими сам, но судебное разбирательство, в котором он участвовал как адвокат, затянулось, и он боялся не успеть сделать все так быстро, как желает, новый клиент. Передавая дочери документы по очередной сделке, Роджер с улыбкой заметил:

– Славный малый, он тебе понравится. Лэнс Трэвор…

– Лэнс Трэвор? Ты хочешь, чтобы я оформила его покупку? – ошеломленно переспросила Челси.

– Да, а в чем дело?

– Да нет, ни в чем…

Челси замялась, не желая посвящать отца в подробности ее странных взаимоотношений с Лэнсом Трэвором. Не могла же она объяснить отцу, что ее неприязнь к Лэнсу вызвана его сексуальностью, окружающей его аурой силы и власти, из-за которой она особенно остро ощущает свою женскую несостоятельность. Поэтому она ограничилась тем, что сказала:

– Он покупает квартиру по соседству с моей.

– Да, я знаю.

Роджер решил не развивать эту тему. Он давно чувствовал, что у Челси не все благополучно, но считал себя не вправе вмешиваться в ее личную жизнь, как бы ему ни хотелось помочь. Челси – взрослая женщина, и уж если она не открыла душу матери, то об отце и говорить нечего.

Челси разделась и встала под теплую воду. Отец назначил на понедельник встречу с Лэнсом, думала она, теперь эту встречу придется проводить мне. К счастью, большая часть работы уже выполнена, и Лэнсу остается лишь подписать несколько бумаг. Если повезет, к концу недели все будет закончено. Лэнс, конечно, будет жить по соседству, тут уж ничего не поделаешь, но я сумею держаться от него на расстоянии.

Странный он все-таки тип: оформляет квартиру только на свое имя, а не в совместную собственность с женой. Челси презирала любые проявления мужского шовинизма, к счастью, в наше время большинство мужчин считают своих жен равноправными партнерами во всех отношениях, в том числе и в финансовом.

Челси допускала, что в некоторых вопросах она, возможно, и сама старомодна, но в том, что касалось равноправия полов, она придерживалась самых современных взглядов. Она была убеждена, что мужчина, который проявляет эгоизм в финансовой сфере, эгоистичен и во всем остальном. Когда-то Эдвард, ее старший брат, тоже был таким, Челси имела возможность видеть, как губительно это действовало на его брак. Интересно, что собой представляет жена Лэнса Трэвора? Наверное, очень привлекательная. Лэнс, похоже, из тех мужчин, которые во всем и от всех требуют совершенства, да и внешность дочери служит доказательством красоты родителей. Умна ли миссис Тревор? Блистает ли остроумием? Теплеет ли суровый взгляд Лэнса, когда он смотрит на жену?

Нужно последить за собой, мысленно одернула себя Челси, иначе я рискую превратиться в жалкую особу, которая за неимением собственной личной жизни начинает чересчур пристально присматриваться к чужой и анализировать недостатки малознакомых людей. То есть превратиться в типичную старую деву образца середины прошлого столетия. Однако в наше время уже доказано, что именно независимые женщины меньше подвержены стрессам и сохраняют лучшее здоровье, как физическое, так и эмоциональное.

Правда, напомнила себе Челси, речь идет о женщинах, добровольно избравших независимость как стиль жизни, а не о тех, кто вынужден смириться с одиночеством, потому что их любовь осталась безответной. Возможно, сама судьба распорядилась так, чтобы она и Селина, двойняшки, полюбили одного и того же мужчину…

Впрочем, можно привести множество примеров, когда каждый из близнецов обрел свою любовь независимо от другого. Но, с другой стороны, Челси не могла представить рядом с собой другого мужчину, не похожего на Спенсера, а похожих на него просто не существует в природе, Спенсер один. Челси решила, что пора прекратить бесплодный спор с самой собой и нужно одеваться.

За окном все еще светило солнце, Челси по опыту знала, что в такой теплый вечер гости предпочтут выйти в сад, а не оставаться в доме. Она открыла дверцы гардероба и стала выбирать что-нибудь подходящее к случаю. Она остановила свой выбор на нарядной и одновременно практичной юбке из плотного шелка. К этой юбке идеально подходила белая трикотажная блузка с рукавами-крылышками, подарок Селины. Надевая ее впервые, Челси немного смутилась.

– Она слишком облегающая…

– И сексуальная, – поддразнила Селина. – Так и было задумано. Челси, тебе очень идет, честное слово! С тех пор, как ты занялась благотворительностью, ты стала одеваться как солидная матрона лет пятидесяти. А ведь у тебя потрясающая фигура, куда лучше, чем у меня! Да-да, не спорь!

Челси хотела возразить, что вовсе не стремится выглядеть «сексуально», но Селина, сама того не осознавая, затронула самую чувствительную струну:

– Спенсер недавно заметил, что мама и то одевается более модно, чем ты. Я знаю, ты считаешь неэтичным носить дорогую одежду, которую твои подопечные не могут себе позволить, но ведь можно и в дешевых вещах выглядеть хорошо. И не забывай, что всякий раз, когда ты что-нибудь покупаешь, ты поддерживаешь своими деньгами человека, который эту вещь сделал, а значит, тоже в некотором смысле занимаешься благотворительностью.

Стоя перед зеркалом в своей спальне, Челси вспомнила этот разговор с сестрой и невольно улыбнулась. Она надела изящные золотые серьги в форме колец – подарок Селины и Спенсера к Рождеству – и украсила запястье подходящим к ним по стилю золотым браслетом, полученным в подарок от родителей на день рождения.

Спустившись на первый этаж, Челси сменила мать на кухне, чтобы та тоже могла принять душ и переодеться.

– Не волнуйся, мама, я справлюсь.

– Я и не волнуюсь, все уже приготовлено. Но я буду очень признательна, если ты как-нибудь покрасивее расставишь цветы по вазам, я пока составила их все в одну большую вазу и отнесла в библиотеку. Ты унаследовала талант декоратора от тети Джилл.

В ответ на столь явную лесть Челси покачала головой.

– Интересно, а от какого предка ты, мама, унаследовала дипломатические способности;

Она улыбнулась и послушно пошла в библиотеку за цветами.

 

4

Вечером Родни и Викки заехали за Лэнсом в дом, который тот все еще снимал.

– Вот увидишь, Мэриэнн и Роджер тебе понравятся, – заверил он. – Впрочем, я забыл, Лэнс, ты, кажется, уже знаком с Роджером, ведь это он оформляет для тебя покупку квартиры?

– Он, но мы с ним еще не встречались, – возразил Лэнс, – первая встреча назначена на понедельник, но он, кажется, будет занят в суде, так что моей сделкой займется его дочь.

Родни нахмурился.

– Дочь? – Он хлопнул себя по лбу и улыбнулся. – Ах да, я и забыл, что Челси теперь работает вместе с Роджером и Сюзанной!

– Челси? Челси Эппентайр? – резко переспросил Лэнс.

Родни и Викки переглянулись.

– Да, ты с ней знаком?

– Мы встречались, – коротко ответил Лэнс. Но, почувствовав, что супруги сгорают от любопытства, неохотно пояснил: – Так случилось, что она покупает квартиру по соседству с моей.

– Удивительное совпадение! – воскликнула Викки. – Мэриэнн говорила, что Челси присматривает себе жилье в городе. Как жаль, что ей пришлось уехать из Лондона и оставить работу в благотворительной организации, ей так нравилось помогать неимущим!

– Из двух сестер Челси всегда была более заботливой, – вставил Родни. – Помню, в детстве она не только тратила на благотворительность свои карманные деньги, но и подрабатывала после школы стрижкой газонов, чтобы, к примеру, отнести заработанные средства в фонд помощи пострадавшим от землетрясения в какой-то Богом забытой стране.

– Вероятно, в этом был элемент соревнования между сестрами, – заметил Лэнс с оттенком осуждения.

Родни хотел было внести ясность, что ни о каком соревновании и речи не было, что Челси поровну делила заработанные деньги с сестрой, но не успел: Викки спросила Лэнса, помнит ли он Эппентайров по детским годам, проведенным в Блэксхэме.

– Конечно, я слышал эту фамилию, иначе и быть не могло, ведь в Блэксхэме они так же известны, как Трэворы, только по другим причинам. Насколько я помню, Сомерсет Эппентайр, глава семейства, считался одним из столпов общества. В детстве я однажды даже побывал на детском празднике в Эппентайр-холле, но разделение на «они» и «мы» было очень ощутимым. Богатенькие детки раздавали подарки бедным.

– Да, я тоже это помню, – согласился Родни. – Но с тех пор многое изменилось. Роджер совершенно не такой, как его отец, да и молодое поколение Эппентайров – милые люди, очень простые, уверен, они тебе понравятся.

Лэнс не стал уточнять, что две встречи с Челси Эппентайр – пока не внушили ему оптимизма. Он с самого начала отнесся к приглашению на вечер у Эппентайров без особого энтузиазма, а знай он тогда, кто такая Челси Эппентайр, он нашел бы повод отказаться, но теперь было слишком поздно.

Перед глазами Лэнса встал образ Челси – какой он впервые увидел ее перед капотом своего автомобиля, – и в ту же секунду его разум вступил в конфликт с телом, которое неожиданно отреагировало на это воспоминание. Лэнс нахмурился. В свои тридцать восемь он считал, что давно вышел из того возраста, когда мужчина испытывает сексуальное возбуждение от одной мысли о хорошенькой женщине – или, во всяком случае, научился держать подобные мысли под контролем.

Раздраженный собственной реакцией, Лэнс все еще пытался изгнать из памяти воспоминание, когда въехал в ворота гостеприимного дома Роджера и Мэриэнн.

Пройдя вслед за Родни и Викки под увитой жимолостью ажурной аркой, Лэнс оказался в саду, где был накрыт стол с легкими закусками и напитками. Первой, кого он заметил, была Челси. Она стояла спиной к нему, разговаривая с Ричардом Эппентайром, – Лэнс знал его по работе.

Лэнс огляделся. Его взору предстала идиллическая картина. На аккуратно подстриженном газоне тут и там пестрели луговые цветы, в воздухе, все еще сохранившем дневное тепло, витал запах роз и стоял гомон довольных голосов. Даже дети, играющие в дальнем углу сада, казалось, наслаждались обществом друг друга.

Лэнс увидел, как от стайки детей отделилась девочка и подбежала к Ричарду. Видимо, это была его дочь. Он нежно обнял девочку за плечи, а Челси наклонилась к ней и отвела прядь волос, упавших на ее личико. Лэнс быстро отвел взгляд: эта сцена слишком живо напомнила ему о том, что он потерял, добровольно исключив себя из жизни Мелинды на десять лет. Сейчас он мог только ужасаться собственному эгоизму и глупости.

– Пошли, я представлю тебя Мэриэнн и Роджеру.

Вскоре Лэнс понял, что Родни оказался прав: Роджер и Мэриэнн ему действительно понравились, особенно Мэриэнн, лицо которой лучилось неподдельными теплотой и дружелюбием. Лэнс и не заметил, как признался ей, что одной из главных причин, побудивших его поселиться в Блэксхэме, было желание оказаться поближе к Мелинде.

– Я сильно сожалею, что упустил десять лет ее жизни, – с грустью признался он Мэриэнн. – Мне очень повезло, что Мелинда меня простила, а отчим дал ей любовь и ощущение безопасности, которых она не получила от меня.

– Все мы взрослеем в разное время, – мягко ответила Мэриэнн. – Когда родилась Мелинда, вы были очень молоды и многого не понимали. Тем временем в нескольких ярдах от них Челси налила Элисон стакан домашнего земляничного вина. Элисон, принимая стакан, восхищенно прошептала:

– Что это за мужчина, который разговаривает с твоей матерью?

Челси оглянулась, и ее глаза тревожно расширились.

– Это Лэнс Трэвор, – неохотно ответила она. Неприязненные нотки в ее голосе не укрылись от внимания Элисон.

– Ты с ним знакома?

– Скажем так, я его пару раз встречала. – Понимая, что семья все равно скоро об этом узнает, она пояснила: – Он покупает квартиру по соседству с моей.

– Правда? Везет тебе… – Элисон театрально вздохнула.

Ричард вопросительно поднял брови.

– В чем дело?

– Тебе не о чем беспокоиться, – быстро заверила Элисон, ближе придвигаясь к мужу. – Но этот Лэнс Трэвор просто великолепен, а теперь, когда ты сказала, кто он, я вижу, что он похож на Родни.

– Гм, он успел смутить спокойствие женской половины научно-исследовательского отдела, – с усмешкой заметил Ричард. – Не удивлюсь, если девушки уже заключают пари, кому из них первой посчастливится пойти к нему на свидание.

– Но он женат! – возмущенно возразила Челси.

– Ты хочешь сказать, был женат, – уточнил Ричард. – Насколько мне известно, он развелся давным-давно.

Так Лэнс Трэвор разведен! По какой-то необъяснимой причине Челси вдруг почувствовала слабость в коленях, и ей вдруг захотелось присесть. Она не понимала, почему на нее так странно подействовало известие о том, что изысканная красавица, какой ей представлялась жена Лэнса, не существует в действительности, и боялась даже задумываться на эту тему.

– Пойди-ка угости его вином, – предложила Элисон, хитро поглядывая на Челси.

– Если он захочет выпить, то, без сомнения, сам подойдет… – Челси покраснела и, пролепетав: – кажется, я забыла выключить духовку, – сунула графин с вином в руки Элисон и быстро зашагала к дому.

Она двинулась кружным путем, стараясь пройти через лужайку так, чтобы ее путь пролегал как можно дальше от того места, где стоял Лэнс Трэвор. К сожалению, ее заметил отец. Вспомнив, что поручил ей оформить для Лэнса сделку, он окликнул Челси:

– Челси, иди сюда, я как раз объясняю Лэнсу, что ты будешь заниматься его делом.

Видя, что Роджер собирается официально представить их друг другу, Лэнс сухо заметил:

– Мы с вашей дочерью уже познакомились. Челси спросила себя, заметил ли кто-нибудь еще, что Лэнс, вместо того, чтобы назвать ее по имени, выразился официально, «с вашей дочерью».

– Удивительное совпадение, – непринужденно заметила Викки, – вы с Челси покупаете квартиры в одном и том же доме и даже на одном этаже.

Лэнс пожал плечами.

– Это идеальное жилье для одинокого человека, который может его себе позволить. Просторные комнаты, ухоженная территория, великолепный вид из окна.

– Я слышала, что при перестройке они отвели часть территории двора под теннисные корты, – сказала Викки, – так что жильцы смогут ими пользоваться.

– Лэнс, вы играете в теннис? – поинтересовался Роджер, просто чтобы поддержать разговор.

– Когда-то играл, но…

– И Челси играет, – вставила Викки. Челси покраснела.

– Больше не играю. У меня нет времени, кроме того, с тех пор, как Селина вышла замуж…

– Селина – сестра Челси, они близнецы, Селина с мужем сейчас живут в Париже, – пояснила Викки Лэнсу и повернулась к Мэриэнн. – Кстати, когда они приезжают?

– Мы собираемся устроить семейный прием в честь восьмидесятилетия Сомерсета. Сомерсет – мой тесть, – сообщила Мэриэнн Лэнсу, – в последнее время он неважно себя чувствует. И, хотя он делает вид, будто дети и внуки его раздражают, он их очень любит, и ему будет больно, если мы перестанем его навещать.

– Возможно, он действительно нас любит на свой лад, – согласилась Челси, вмиг забыв свою неловкость от встречи с Лэнсом. – Но больше всего он любил дядю Джулиана…

– Джулиан – брат моего мужа, – тихо пояснила Мэриэнн, – он пропал в Южной Америке, по-видимому, погиб в авиакатастрофе.

– Кто-то упомянул моего отца или я ослышалась? – Проходившая мимо Сюзанна Эппентайр остановилась.

Роджер отечески похлопал племянницу по плечу.

– Сью, мы просто говорили о том, что дед всегда был близок с нашим отцом.

– Не напоминайте мне про деда… – Сюзанна умолкла, не договорив, и покачала головой. – Извини, Мэриэнн, я просто еще под впечатлением последнего разговора с Сомерсетом. Он критиковал меня за то, что я продолжаю работать. По его мнению, женщина, имеющая детей, обязана превратиться в курицу-наседку.

– Да, с ним иногда бывает трудно, – согласилась Мэриэнн. Она повернулась к дочери. – Челси, проводи Викки, Родни и Лэнса в дом, чтобы они могли подкрепиться чем-нибудь посущественнее закусок. Мне нужно, чтобы мои жертвы наелись и подобрели, прежде чем я на них наброшусь, – с улыбкой добавила она.

По дороге к дому Лэнс поинтересовался у Челси, что Мэриэнн имела в виду.

– Моя мать очень много сил и времени отдает благотворительной деятельности, приют, основанный Джилл Эппентайр, – ее любимое детище.

– Это приют для одиноких матерей с детьми, – пояснила Викки и добавила: – Мы все по мере сил помогаем его существованию, но Мэриэнн относится к тому делу серьезнее нас. «Джексон Фармасьютикалз» уже во второй раз финансирует проведение детского праздника – в основном благодаря стараниям Ричарда. Кстати, Челси, кажется, до праздника осталось не так много времени?

– Да, праздник будет уже скоро. «Джексон Фармасьютикалз» поощряет участие своих сотрудников в подготовке праздника. Он состоится в парке Боверли-Хаус.

– Сейчас каждый из нас так или иначе участвует в подготовке этого грандиозного мероприятия, так что, Лэнс, будь готов к тому, что и тебя впрягут в это дело, – шутливо предостерег кузена Родни.

– Родни героически взял на себя организацию развлекательной программы, – заметила Челси.

Родни пожал плечами, всем своим видом изображая скромность.

– Ничего особенного не предполагается. Лорд Боверли любезно согласился бесплатно предоставить свой парк для проведения праздника. Обычно мы приглашаем профессиональных артистов из Бирмингема. Но вы удивитесь, как много талантов встречается среди сотрудников фирмы.

– И их родственников, – вставила Викки. – Между прочим, на прошлогоднем празднике нам всем запомнилась предсказательница судьбы. Родни так и не открыл мне, кто она такая.

– Не открыл и не собираюсь. Личность гадалки – ее профессиональная тайна.

– Наверняка она из рода Трэворов, – предположила Викки.

– Естественно, – Родни усмехнулся, – как-никак наши предки были цыганами.

Они вошли в дом, Челси проводила гостей в зимний сад, где был накрыт главный стол. Решив, что выполнила долг хозяйки и может удалиться, Челси собралась уйти, чтобы избавиться от будоражащего ее душу соседства с Лэнсом, но вошли Ричард и Элисон с детьми. Ричард сразу же завел с Лэнсом разговор о работе, и Челси, вместо того чтобы уйти, по непонятной для себя причине осталась.

Ричард сказал что-то забавное, и Лэнс рассмеялся. Челси впервые видела, как он смеется. Ее захлестнула волна теплого чувства, анализировать которое она не желала. Челси твердо сказала себе, что ее не может тянуть к Лэнсу, ведь она любит Спенсера.

Дочь потянула Ричарда за рукав. В глазах Лэнса промелькнуло нечто, похожее на зависть. Он завидует Ричарду? – изумилась Челси. Но почему? Между Лэнсом и его дочерью существует не менее прочная связь, я сама видела.

Словно подслушав ее мысли, Викки, стоявшая рядом с Челси и тоже наблюдавшая за этой сценой, тихо заметила:

– Лэнс очень переживает из-за того, что не принимал участия в жизни Мелинды, когда та была маленькой.

– Он бросил жену и ребенка? Повернувшись к Викки, Челси не заметила, что Лэнс отошел от Ричарда и двинулся в их сторону. Только когда его голос раздался у нее над ухом, она поняла, что он услышал ее возмущенный вопрос.

– Нет, я их не бросал.

Викки сочла за благо удалиться, оставив их наедине. Челси густо покраснела. Она понимала, что ей следует извиниться, хотя бы потому, что Лэнс – гость ее родителей, но в ней вдруг проснулось упрямство, обычно более свойственное не ей, а Селине. Не глядя на Лэнса, она двинулась к двери и на ходу бросила:

– Вы их оставили, а это то же самое… Челси вышла в узкий коридор, соединяющий зимний сад с прачечной, через которую она рассчитывала удрать. Но, к ее смятению, Лэнс последовал за ней и закрыл за собой дверь. Челси повернулась к нему. В узком коридорчике его высокая широкоплечая фигура занимала так много места, что Челси показалось, будто ей не хватает воздуха.

– Что вы…

Увидев выражение глаз Лэнса, красные пятна, выступившие на его щеках, Челси поняла, что он в ярости, и умолкла на полуслове. По спине пробежал холодок, но она не желала поддаваться страху. Лэнс Трэвор меня не запугает, упрямо думала она.

Однако близость его крупного тела в узком пространстве коридора вызвала у нее приступ клаустрофобии. Челси боялась замкнутых пространств с детства, с тех пор, как ее однажды случайно заперли в шкафу. Она развернулась, намереваясь уйти, но Лэнс неожиданно шагнул к ней, схватил за руку повыше локтя и яростно прошептал:

– Нет, вы так просто не уйдете! Кто дал вам право меня судить? Вы что, были замужем? Может, у вас есть дети? Нет, конечно, вы…

Вы принадлежите к числу баловней судьбы, вы одна из тех счастливчиков, которых родители и многочисленные родственники холили и лелеяли с самого детства, оберегая от всех невзгод и ограждая от тягот жизни, собирался сказать Лэнс. Но, увидев побелевшее лицо Челси и ее затравленный взгляд, почувствовав, что ее тело застыло в напряжении, словно он причинил ей боль, он замолчал. Одно с другим не вязалось, и аналитический ум Лэнса пытался осмыслить противоречивую информацию.

В широко раскрытых глазах Челси застыла боль. Как он узнал ее унизительную тайну? От волнения ее сердце забилось чаще. Не мог же Лэнс догадаться об ее истинных чувствах? Это невозможно!

Когда Спенсер и Селина объявили, что любят друг друга и решили пожениться, Челси поклялась себе, что попытается смириться с этим и стать счастливой даже без Спенсера. С тех пор она целеустремленно воплощала обет в жизнь и во многом преуспела. У нее была интересная, нужная работа, друзья, любящие родственники. Она была полна решимости не допустить, чтобы ее неразделенная любовь к Спенсеру переросла в зависть к сестре. Но какая-то часть Челси по-прежнему страдала – и не только от чувства потери, но и от унизительного сознания, что ей не довелось испытать сексуального удовлетворения, которое знакомо подавляющему большинству ее сверстниц.

Челси твердила себе, что ей нечего стыдиться, но ее немного тревожило, что безответная любовь и неопытность сделали ее слишком скованной, замкнутой. Мысль о сексе ради секса вызывала у нее отвращение, но иногда она жалела о том, что не познала эту сторону жизни раньше, еще до того, как полюбила Спенсера, – тогда бы сейчас в ее жизненном опыте не было досадного пробела, лишающего ее уверенности, так необходимой каждой женщине. Меньше всего на свете Челси хотелось бы, чтобы эту брешь в ее обороне обнаружил Лэнс Трэвор. Отшатнувшись от него, она резко бросила:

– Отпустите!

Отпустить? Возмущенный тем, что Челси посмела его критиковать, Лэнс даже не осознавал, что до сих пор держит ее за руку, – пока Челси не привлекла его внимание к этому обстоятельству. Он вдруг понял, что фактически Челси стала его пленницей – женщина, которая посмела его обвинять, критиковать, обливать презрением… – Вместо того чтобы отпустить ее, Лэнс крепче сжал пальцы. В коридоре царил полумрак, но и в тусклом свете, падающем из единственного маленького окошка, Лэнс смог разглядеть выражение потрясенного удивления в глазах Челси.

– Прекратите, что вы делаете?! Положив одну руку на ее плечо, другую – на талию, Лэнс своим сильным телом прижал Челси к стене коридора. Но она не успела ни испугаться, ни каким-то образом выразить свое возмущение: Лэнс наклонился и накрыл ее приоткрытые губы своим ртом.

По милости своего бывшего начальника Челси уже знала, какое испытываешь отвращение, когда мужчина целует тебя против твоей воли. Но ощущения, вызванные поцелуем Лэнса, были совершенно другими. У Челси приятно закружилась голова, зашумело в ушах, а сердце забилось частыми громкими ударами. Челси с недоумением поймала себя на мысли, что прикосновение теплых твердых губ Лэнса, его умелые ласки, доставляют ей удовольствие. Но проанализировать источник и причины собственных ощущений она не смогла: мозг вдруг утратил способность к анализу. Тело Челси словно размягчилось, глаза сами собой закрылись, из горла вырвалось нечто, похожее на довольное мурлыканье, рука, не подвластная командам ослабевшего рассудка, сама потянулась к щеке Лэнса.

Лэнс убрал руку с талии Челси, накрыл округлую грудь и сквозь тонкую ткань блузки нащупал нежный сосок. Под его пальцами он мгновенно затвердел, и этот благодарный отклик вызвал у Лэнса мощный всплеск желания. Он крепче прижал Челси к себе. Почувствовав животом красноречивое свидетельство его возбуждения, она невольно ахнула.

В саду кто-то из детей громко позвал Челси, и это вернуло Лэнса с небес на землю. Он немедленно отпустил Челси, и она тут же оттолкнула его и бросилась прочь. К счастью, в холле было пусто, и Челси, никем не замеченная, взбежала по лестнице и скрылась в своей комнате.

Из сада доносились голоса гостей и детский смех, но Челси чувствовала себя бесконечно далекой от всего этого, словно находилась на другой планете. Все ее тело сотрясала дрожь.

Дрожь отвращения, уверяла себя Челси. Лэнс Трэвор повел себя со мной недопустимо, то, как он ко мне прикасался… это было возмутительно, оскорбительно… Я его не поощряла, я его не желала!

Челси закрыла глаза, словно это могло помочь заглушить внутренний голос, возразивший, что она не вполне честна с собой.

– Ну хорошо, пусть так, – прошептала Челси, – я действительно на него отреагировала… но это была чисто физическая реакция, которую мог вызвать любой мужчина…

Она закусила губу и открыла глаза.

Любой мужчина мог вызвать у меня подобный отклик? Но если это так…

Челси заходила по комнате. Наверное, дело в том, что я думала о Спенсере. Вероятно, неожиданная, непредсказуемая реакция на поцелуй Лэнса как раз и была вызвана причудливой комбинацией любви к Спенсеру и гнева на Лэнса за то, что тот хотел посмеяться над моей неопытностью, над тем, что я в мои годы все еще – стыдно сказать! – девственница.

Как он об этом узнал… догадался? Вспоминая этот эпизод, Челси даже зажмурилась, так ей было неловко. Она давно вышла из того возраста, когда невинность считается признаком уважения девушки к себе и показывает, что она не стремится к сексу ради секса. Любовь к Спенсеру помешала Челси пройти обычный для девушки ее возраста путь: студенческие романы, влюбленность, интимная близость. В результате она превратилась в чуть ли не ископаемое, во взрослую женщину, которая по сути не может называться женщиной. Никто не узнает, как ужасно она себя чувствовала, когда замечала в глазах какой-нибудь из родственниц-ровесниц – а особенно в глазах Селины! – характерное томно-самодовольное выражение, какое бывает у женщины после того, как она насладилась хорошим сексом. В такие мгновения Челси казалось, что весь мир знает о ее постыдной тайне и все кругом посмеиваются над ней. Но еще хуже она себя чувствовала, когда Селина пыталась вызвать ее на откровенность.

– Признайся, Челси, о ком ты мечтаешь, – полушутя попросила Селина в их последнюю встречу. – Я его знаю?

Челси замотала головой и спряталась за фасадом холодной надменности, чем удивила и обидела сестру. Но не могла же она признаться Селине, что грезит о ее муже?

Челси стиснула зубы. То, что она позволила Лэнсу Трэвору, – всего лишь проявление естественной женской потребности быть желанной и дать выход собственной сексуальности. Это, конечно, очень опасное проявление. Челси испытала облегчение уже оттого, что нашла какое-то более или менее приемлемое объяснение, почему она так легко оказалась в объятиях Лэнса и не только отреагировала на его близость, ответила на его поцелуй, но и позволила ему почувствовать степень ее возбуждения. Челси вздохнула чуточку свободнее и снова ощутила себя самой собой. После случившегося она не смогла бы посмотреть в глаза Лэнсу, осознавая, что действительно его желала. Правда, осталась одна загвоздка: Лэнс именно так и думает, он же не знает о ее оправдании!

К счастью, когда Челси спустилась к гостям, Лэнс уже прощался. Родни и Викки не могли задерживаться надолго, им нужно было еще заехать за сыном, которого они на время подкинули к родственникам Родни, и Лэнс уехал вместе с ними.

Лэнс не мог понять, что на него нашло. Ему не верилось, что всего несколько минут назад он держал в объятиях Челси Эппентайр, – вернее он точно знал, что это произошло, но не мог понять, как и почему. Он знал, и немало, более чувственных, откровенных женщин, ко-торые недвусмысленно давали понять, что не прочь разделить с ним постель, но ни одна из них не вызывала в нем столь бурного отклика, как Челси Эппентайр.

Наверное, причина в том, рассуждал Лэнс, что к желанию примешивался гнев, а вместе они составляют взрывоопасную комбинацию, это всякий знает. Будучи ученым, знал он и то, что у мужчины желание, возбуждение могут носить чисто физиологический характер. Однако как мужчина он понимал, что ощущения, которые он испытал, целуя Челси, лаская ее, были слишком сильными, в них проглядывало что-то сродни первобытной стихии природы, неподвластной человеку. Обуздать ее – все равно что попытаться укротить цунами, торнадо или извержение вулкана.

Лэнс мысленно чертыхнулся. Мало в его жизни проблем, не хватает еще этой женщины! И все же, сидя в машине, он позволил себе на несколько секунд закрыть глаза и оживить в памяти миг, когда Челси посмотрела на него затуманенным от желания взглядом. Поняла ли она, что он думал, чувствовал в тот момент? Как страстно ему хотелось, чтобы она лежала рядом с ним обнаженная, а он своими руками, губами, всем телом, заставил бы ее трепетать и вскрикивать от наслаждения?

Вздохнув, Лэнс открыл глаза. Пусть он был плохим мужем и отцом, но Бренда когда-то честно призналась ему, что как любовник он был неподражаем.

– Челси неважно выглядит, – тихо сказала Викки мужу. – Мне кажется, что она все еще переживает расставание с Селиной, даже если сама этого не осознает, все-таки они близнецы.

– Да, возможно, – согласился Родни. – Мне она тоже показалась немного подавленной. Хорошо, что Селина скоро приедет на прием в честь Сомерсета. – Родни повернулся к кузену. – А что ты о ней думаешь, Лэнс? – Он усмехнулся. – Впрочем, я мог и не спрашивать. Между вами буквально искры проскакивали, это было заметно.

– На мой взгляд, Челси слишком эмоциональна и к тому же идеалистка, – сухо ответил Лэнс. – Она совершенно не в моем вкусе;

Родни и Викки переглянулись. Оба подумали об одном и том же: если учесть, что Лэнсу и Челси предстоит стать соседями, его неожиданная и ничем не обоснованная резкость не предвещала ничего хорошего.

 

5

Челси оправила юбку костюма – наверное, в десятый раз с тех пор, как пришла в офис. Никогда еще она не одевалась на работу так тщательно. Этот костюм она когда-то купила в Лондоне по настоянию Селины, и он был скорее в стиле Селины, чем в ее собственном. Приталенный пиджак и короткая прямая юбка создавали образ уверенной в себе современной деловой женщины, а в сочетании со строгой прической – Челси зачесала волосы назад – образ получился даже несколько устрашающим. Но она осталась довольна.

Глядя на себя в зеркало, Челси заключила, что ни у кого, в том числе у Лэнса Трэвора, встреча с которым должна начаться через пятнадцать минут, не возникнет при виде нее фривольных мыслей. Лэнс Трэвор должен понять, что он для нее лишь клиент, ни больше, ни меньше.

В кабинет вошла Сюзанна. Оглядев Челси, она восхищенно заметила:

– Ты выглядишь потрясающе! Очень элегантно.

– Этот костюм – выбрала Селина. – У Челси почему-то возникло ощущение, будто она оправдывается.

– Гм… глядя на женщину в таком костюме, мужчина начинает представлять ее без одежды. – Сюзанна усмехнулась. – Во всяком случае, так мне говорил Ральф.

В обычной ситуации Челси восприняла бы подобное замечание с юмором, но сейчас, помня о поведении Лэнса Трэвора в гостях у ее родителей и о своей реакции на его фривольность, Челси ощетинилась.

– Надеюсь, ты это не всерьез?

– Мужчины ни к чему не относятся столь серьезно, как к сексу. Уверяю тебя, что, когда Ральф видит меня в костюме, который я по своей наивности считаю безупречно деловым, он говорит что судьи на протяжении всего процесса будут гадать, что на мне надето под ним и надето ли вообще что-нибудь. Ерунда, конечно. – Сюзанна поморщилась. – Мне самой было трудно это понять, но, видимо, корни этого явления спрятаны в мужской психологии, в стремлении принизить роль женщины… Возможно, это некий рецидив детского стремления не зависеть от матери. Бедные мужчины, – шутливо посетовала Сюзанна, – иногда мне их так жалко.

Вошла секретарша и доложила, что пришел Лэнс Трэвор.

Сюзанна округлила глаза.

– Лэнс Трэвор? Челси, на твоем месте… то есть, конечно, если бы я была свободна и напротив меня сидел бы Лэнс Трэвор, я бы сама мысленно пыталась представить его без одежды…

– Сюзанна, что ты говоришь! – ужаснулась Челси.

Но Сюзанна уже направилась к двери. Челси велела секретарше пригласить мистера Трэвора в кабинет.

Когда Лэнс вошел, Челси неприятно поразило, что в отличие от нее он держится непринужденно и уверенно.

– Оформление не должно занять много времени, – деловито сказала Челси, когда Лэнс сел напротив нее. – Контракт составлен четко, вы становитесь хозяином квартиры практически сразу после того, как деньги за нее будут переведены на счет продавца.

– Вот и хорошо, мне скоро предстоит лететь на симпозиум в Канаду, хотелось бы завершить это дело до отъезда.

Челси промолчала. Она тоже должна была бы стремиться поскорее покончить с формальностями и въехать в свою квартиру – да так и было бы, не окажись ее ближайшим соседом Лэнс Трэвор. Если бы она не приняла решение о покупке еще до того злосчастного визита Лэнса в дом ее родителей, то, возможно, вовсе раздумала бы.

Лэнс тоже был в деловом костюме, расстегнутый пиджак открывал взгляду безупречно отглаженную белоснежную рубашку. Интересно, кто гладит ему рубашки? – ни с того ни с сего подумала Челси. Наверняка он не занимается этим сам. Челси помнила, что, когда ее отцу в силу обстоятельств приходилось самому гладить себе рубашку, то, несмотря на все старания, рубашка все равно оставалась какой-то слегка жеваной.

Лэнс заметил, что Челси скована и намеренно старается держаться от него подальше. За кого она меня принимает? – подумал он. За сексуального маньяка, который готов наброситься на нее прямо в кабинете, если она даст хотя бы малейший повод? Он понимал, что бессмысленно что-то говорить, да и что он мог сказать, если даже для себя не нашел рационального объяснения тому, что произошло… да и до сих пор происходит!

Вот и сейчас Челси наклонилась через стол, передавая ему контракт, он вдохнул аромат ее волос, и мышцы его живота непроизвольно сжались в ответ на желание, пронзившее его как стрела.

Челси протянула Лэнсу через стол контракт и увидела, что он буквально отшатнулся от нее. На ее щеках выступил румянец. Неужели он испугался, что она станет флиртовать с ним на своем рабочем месте? Челси едва удержалась оттого, чтобы сказать ему напрямик, что он ошибается, она не собирается с ним заигрывать, она вообще любит другого мужчину.

Не отваживаясь поднять глаза на лицо Лэнса, она наблюдала, как он подписывает контракт. У него были длинные сильные пальцы, а сами руки, хотя и крупные, производили впечатление изящных, и от этого Челси почему-то стало трудно дышать. Она на мгновение закрыла глаза и тут же пожалела об этом: ей сразу представилось, как эти самые руки ласкают ее обнаженную кожу, обхватывают ее грудь, пальцы ласкают сосок… Ей представилось, как смуглая кожа Лэнса будет контрастировать с ее молочно-белой. Челси уже не представляла, а наяву чувствовала жар, затопивший ее тело жидким огнем. Она была потрясена – и не столько тем, что отчетливо представила себя в объятиях Лэнса, сколько ощущениями, которые породила в ней эта фантазия.

Кабинет вдруг показался ей тесным, словно он был ненамного просторнее того коридорчика в доме родителей, где Лэнс… Челси ощутила знакомую тревогу, перерастающую в панику, слабость, жар…

Лэнс дочитал контракт до конца, поставил свою подпись и протянул документ Челси. Ей стоило неимоверных усилий вернуться к действительности и сосредоточиться на деле, ради которого Лэнс пришел. Лэнс тем временем встал. По-видимому, ему хотелось поскорее уйти, того же хотела и Челси. Только почему, наблюдая, как он ставит свою подпись, она испытала абсурдное, нелепое желание расплакаться?

Она отодвинула стул и встала. Ноги плохо ее слушались.

– Как только продавец подпишет контракт со своей стороны, мы вам сообщим и передадим ключи, – тихо сказала она.

– Насколько я понял, вы по-прежнему собираетесь купить вторую квартиру?

Челси напряженно застыла. Что Лэнс имеет в виду? Он рассчитывал, что она откажется от покупки? Или намекает, что не желает иметь ее в качестве соседки? Она подняла голову и впервые с той минуты, как Лэнс вошел в кабинет, посмотрела ему прямо в глаза.

– А что, вы знаете причины, по которым мне не стоит этого делать?

К облегчению Челси, Лэнс не принял вызов. Он лишь покачал головой и пошел к выходу. У двери он помедлил и оглянулся.

– Я попрошу агента сразу передать мне ключи, чтобы можно было снять мерки для ковров и занавесок.

– Этот вопрос вы можете решить с агентством недвижимости без моего участия, – сухо сказала Челси. – Как ваш поверенный могу только сказать, что формально вы не имеете права входить в квартиру до официального завершения сделки.

– Вы правы, – столь же сухо ответил Лэнс. – Однако я не просил вашего совета как поверенного, а просто предупредил вас как соседку. Если увидите, что в мою квартиру кто-то входит, то имейте в виду, что это не банда грабителей, а дизайнеры по интерьеру, и не поднимайте тревогу.

Дизайнеры по интерьеру. Челси молча переварила услышанную информацию. Сама она планировала обойтись без помощи дизайнеров, полагаясь на советы матери и родственников. Она, конечно, не собиралась сообщать Лэнсу, что единственный человек, чье присутствие могло бы ее встревожить, он сам.

Оставшись одна, Челси открыла окно и несколько минут стояла около него, вдыхая полной грудью свежий воздух. Но, даже закрыв окно и вернувшись за стол, она по-прежнему ощу-щала тонкий аромат одеколона, напоминавший о Лэнсе и мешавший сосредоточиться;

В конце концов Челси пришлось взять документы и перейти в общий кабинет.

 

6

– Папа, ну давай пойдем, мне так хочется пойти!

Лэнс поморщился. Он совсем не разделял энтузиазм дочери по отношению к мероприятию, которого надеялся избежать. Мелинду поддержала Викки:

– Это особенный день.

Даже Родни, и тот был против него.

– Полагаю, как представителю руководства «Джексон Фармасьютикалз» тебе следует там быть.

Речь шла о Дне веселья – ежегодном празднике для одиноких родителей, чьи дети жили в приюте Джилл Эппентайр. Праздник должен был состояться в выходные, а поскольку фирма «Джексон Фармасьютикалз» являлась спонсором, ее сотрудники и их дети тоже принимали участие.

– Ты уже познакомился с лордом Боверли? – спросил Родни. Лэнс отрицательно покачал головой. – Он должен тебе понравиться. Джентльмен старой закваски.

– Я помню, как в детстве мы воровали яблоки из его сада. Его садовник определенно не показался нам джентльменом. Как-то раз он нас поймал, вытолкал в шею и пригрозил, что нам не поздоровится, если мы еще раз сунемся в сад.

Мелинда рассмеялась.

– Папа, ты воровал яблоки? Не может быть!

– О, в детстве твой отец был большим озорником, – сказал Родни с напускной серьезностью. – Можешь спросить кого угодно…

– Ничего подобного!

– Папа, так мы идем на День веселья? Соглашайся, там будет так интересно, ты не пожалеешь, – уговаривала Мелинда.

Посмотрев на умоляющее лицо дочери, Лэнс понял, что у него нет выбора. Он этого не показывал, но его очень порадовало и глубоко тронуло то, что Мелинда в начале недели позвонила спросить, могут ли они провести выходные вместе.

Лэнс даже закончил работу раньше обычного, чтобы провести с дочерью как можно больше времени. Мелинда предложила пообедать в ресторанчике, принадлежавшем Маргарет, сестре Родни. Мелинде очень нравились те члены обширного клана Трэворов, с которыми она уже познакомилась, в их обществе она чувствовала себя куда лучше, чем сам Лэнс в детстве.

– Значит, решено, – радостно сказала она. – Во сколько нам нужно выезжать?

– Думаю, лучше пораньше, – предложил Родни, но потом нахмурился и повернулся к Лэнсу. – Кажется, ты собирался с кем-то встретиться утром в своей новой квартире?

– С дизайнером по интерьеру, которого ты рекомендовал. Хотелось бы обсудить все вопросы до моего отъезда в Канаду.

– Да, конечно. Уилл – мастер своего дела, тебе достаточно только объяснить ему, что тебе нужно, дальше он все сам сделает.

– А Челси Эппентайр уже въехала в свою квартиру? – с интересом спросила Мелинда. – Она очень милая.

– Челси переезжает на следующей неделе, – ответила Викки. – Я слышала, как она жаловалась Лорен… Лорен – жена старшего брата Челси, Эдварда, – пояснила она для Мелинды, – что прошла по магазинам, наверное, несколько миль, пока искала подходящую ткань для драпировок. У Лорен тоже талант декоратора, до сих пор удивляюсь, как ей удалось превратить такое унылое место, как Эппентайр-холл, в уютный гостеприимный дом.

– Думаю, ей помогла любовь, – тихо сказал Родни.

– Возможно. А еще у нее талант находить замечательные вещи по приемлемым ценам. Челси похвасталась, что благодаря Лорен ей удалось купить великолепные занавески очень дешево.

Приход Маргарет положил конец разговору, чему Лэнс был очень рад. Он не видел Челси с того дня, когда они встречались в ее кабинете по поводу контракта, и подозревал, что она нарочно его избегает. Это его вполне устраивало. Лэнс твердил себе, что любые отношения с Челси Эппентайр не принесут ему ничего, кроме ненужных осложнений. Однако завтра ему не миновать встречи с ней. Судя по тому, что он слышал, на День веселья соберется все семейство Эппентайр, даже Джилл с мужем ради такого случая специально прилетят из Америки.

К тому времени, когда Лэнс и Мелинда приехали в Боверли-хаус, праздник был в самом разгаре. По дороге они остановились у дома, где Лэнс покупал квартиру, и встретились с дизайнером. Родни был прав: Уилл оказался настоящим профессионалом. Когда дизайнер спросил Лэнса, каким он хочет видеть свое жилище, Лэнс ответил:

– Мне хочется, чтобы обстановка гармонировала с обликом здания и эпохой, когда оно было построено. Никакого ультрасовременного минимализма. Кабинетом я займусь сам, я собираюсь заказать специальный стеллаж, чтобы в нем можно было разместить и книги, и картотеку научной литературы. И еще одно: в хозяйской спальне мне нужна хорошая кровать, постарайтесь найти большую и удобную.

– Чем ты собираешься на ней заниматься? – поддразнила Мелинда. – Устраивать оргии?

– Представь себе, спать, – сухо ответил Лэнс. Как и следовало ожидать, у Мелинды были собственные идеи насчет оформления предназначенной комнаты. Лэнс сказал, что заранее одобряет выбор дочери.

– Я со всем согласен, коль скоро ты не собираешься раскрасить всю комнату розовыми цветочками.

Мелинда бросила на отца возмущенный взгляд.

– Папа, я давно вышла из этого возраста! Выйдя из машины, Лэнс бросил беглый взгляд на нарядную толпу, фланирующую по лужайке. К счастью, день выдался ясным и теплым.

– Смотри, папа, это, должно быть, сестра Челси с мужем.

Мелинда потянула отца за рукав, привлекая его внимание к молодой женщине, как две капли воды похожей на Челси. Женщина стояла рядом с высоким крупным мужчиной, точнее даже не стояла рядом, а прислонилась к нему. Волосы Селины были подстрижены короче, чем у ее сестры, но, даже если бы этого различия не было, Лэнс все равно сразу понял бы, что перед ним не Челси.

– Интересно, где Челси? – размышляла вслух Мелинда. – Может, спросить у ее сестры?

– Не стоит, – охладил пыл дочери Лэнс, – думаю, Челси очень занята.

Позже, проходя мимо импровизированной детской площадки, Лэнс убедился, что так оно и есть. Челси сидела в окружении детей и читала им сказку. Лэнса она даже не замечала, пока Мелинда не окликнула ее и не помахала ей рукой.

Челси слегка порозовела, ее голос дрогнул, но она продолжала читать. Лэнс предположил, что лучше ей не мешать.

– Но, папа, она почти дочитала книжку, – возразила Мелинда, – я останусь, а ты, если хочешь, иди. Я потом тебя найду.

Лэнс пожал плечами и, оставив дочь возле Челси и детей, направился к Ричарду, стоявшему в окружении родственников.

Закончив читать, Челси повернулась к Мелинде и улыбнулась.

– А я только что видела вашу сестру, – сообщила Мелинда. – Она была с мужем и очаровательным малышом.

– Это их сын Джек.

– По-моему, то, что вы делаете, – это просто здорово! – воскликнула Мелинда с искренним восхищением. – Я имею в виду, что вы помогаете одиноким матерям. Мама не раз говорила, что ей очень повезло: когда они с папой разошлись, папа продолжал поддерживать нас материально, а потом она встретила Филиппа. Но не всем молодым мамам так везет. Папа корит себя за то, что, пока я росла, он не уделял мне внимания, но Филипп оказался таким хорошим отчимом, что я долго считала его родным отцом. Когда я узнала… ну, мне, конечно, было любопытно познакомиться с настоящим отцом, но мама сказала, что это только все усложнит, и я согласилась с ней. По правде говоря, когда папа позвонил, то не мама, а Филипп уговорил меня с ним встретиться. Я побаивалась, но потом папа объяснил, что очень сожалеет, что его брак с мамой оказался неудачным и что он давно хотел со мной связаться, но сомневался, имеет ли на это право… И от него, и от мамы я в разное время услышала одну и ту же фразу: что им не следовало вступать в брак, что они приняли влечение за любовь. – Мелинда серьезно посмотрела на Челси и вдруг спросила: – А вы были когда-нибудь влюблены?

От неожиданности Челси растерялась и не нашлась что ответить. К счастью, Мелинда не заметила ее растерянности и задумчиво продолжала:

– Как мне хочется, чтобы папа встретил хорошую женщину и влюбился… Мне кажется, он потому и ушел с головой в работу, что ему было трудно посмотреть правде в глаза и признать, что им с мамой не стоило жениться, что они друг друга не любят. – Мелинда вздохнула. – Я ужасно боюсь дожить до папиного возраста, так и не встретив настоящую любовь. – Она помолчала, а потом вдруг захихикала. – Представляете, папа про каждого мальчика, с которым я встречаюсь, думает, что тот собирается меня соблазнить. Но я пока не готова к взрослым отношениям, у меня слишком много дел, – серьезно заявила девушка. – Мужчины из рода Трэворов имеют репутацию соблазнителей, и для папы это больной вопрос. Мне кажется, они с мамой потому и поженились, вместо того чтобы просто вступить в связь, что папа не хотел подкреплять мнение, которое сложилось о Трэворах. Конечно, тогда было другое время. На мой взгляд, нет ничего плохого в том, чтобы молодые люди узнавали друг друга поближе, ведь это часть взросления, правда? Может, я еще нескоро встречу человека, за которого мне захочется выйти замуж, не оставаться же все это время девственницей!

Слушая рассуждения подростка, Челси испытывала противоречивые чувства. Она не могла понять, говорит ли Мелинда просто потому, что ей хочется произнести свои мысли вслух, или ждет ее совета. Разница в возрасте между ними была не так уж велика, но все же достаточна для того, чтобы девушка считала, будто они стоят по разные стороны некоего невидимого барьера, символизирующего опыт. Если бы Мелинда знала правду! Взгляды Мелинды на секс казались Челси даже более зрелыми, чем ее собственные. Впрочем, Мелинда, слава Богу, не влюблена в мужчину, который никогда не будет принадлежать ей.

Высказывания Мелинды об отце тоже открыли Челси немало нового, хотя ей с трудом верилось, что строгий моралист, каким его описывала девушка, и мужчина, который целовал ее в коридоре за зимним садом, – один и тот же человек.

К ним подошла Эдисон.

– Привет, я пришла тебя сменить.

– Замечательно! – обрадовалась Мелинда. – Значит, Челси, вы можете пойти со мной, я хочу найти папу.

Найти Лэнса?! – мысленно ужаснулась Челси. Этого мне только не хватало!

Но Мелинда явно не собиралась принять «нет» в качестве ответа, а Челси не могла придумать благовидный предлог для отказа. Поэтому она с неохотой поплелась за Мелиндой туда, где девушка собиралась встретиться с отцом.

– Смотри, папа, кого я привела! – радостно объявила Мелинда, пробираясь через толпу к Лэнсу и ведя за собой Челси.

– У вас наверняка горло пересохло после того, как вы прочли столько сказок, – пошутила она, поворачиваясь к Челси.

Взяв ее под руку, Мелинда подошла к отцу и просунула свободную руку в сгиб его локтя, таким образом оказавшись между Лэнсом и Челси.

В отличие от девушки Челси понимала, что Лэнс вовсе не жаждет ее общества, и быстро сказала:

– Нет, Мелинда, с моим горлом все в порядке, и я должна подойти к маме, она организует семейный пикник и ждет меня.

Казалось, Лэнс должен обрадоваться тому, что она освободит его от своего общества, но Челси с удивлением заметила, что он нахмурился. Она высвободила свою руку из руки Мелинды и уже собиралась уйти, когда какой-то мальчуган лет трех проворно подбежал к столу, схватил с него острый нож для фруктов и пустился наутек, радостно размахивая опасным трофеем. Челси бросилась за ним, отчетливо осознавая, какая опасность угрожает малышу, если он споткнется и упадет. Догнав мальчика, она подхватила его на руки, забрала у него опасный предмет и бросила его на ближайший столик. Малыш вознамерился выразить свой протест ревом, но Челси быстро отвлекла его внимание на пролетавшую птичку. Малыш заулыбался и гордо сообщил:

– Я – Микки.

Видимо, он был тоже из Трэворов, поскольку его улыбка так сильно напомнила Челси улыбку Лэнса, что у нее даже дух захватило. Он был таким же черноволосым, как Лэнс, и на мгновение Челси вдруг представила, что держит на руках сына Лэнса. Она увидела это так ясно, так отчетливо, словно это происходило на самом деле. Челси встряхнула головой, прогоняя наваждение. К счастью, в это время подошла мать ребенка, что тоже помогло Челси вернуться к реальности.

Увидев мать, Микки стал изворачиваться на руках у Челси.

– Мама!

Не желая, чтобы ее поведение было истолковано превратно, Челси поспешила передать мальчика матери и пояснила:

– Микки схватил нож и побежал с ним.

– Да, я знаю, я видела, – спокойно ответила женщина.

Взяв сына на руки, она пристально посмотрела на Челси, ее черные глаза будто гипнотизировали – во всяком случае, Челси почему-то не могла отвести взгляд.

– Я почувствовала вот здесь, – многозначительно сказала женщина, дотрагиваясь до своего лба, – что Микки в опасности, я посмотрела на него и увидела, что он бежит, а потом видела, как вы взяли его на руки. – Ее глаза странно блеснули. Видя недоумение Челси, она добавила: – Если не верите, спросите у него. – Она кивнула в сторону Лэнса. – Он один из нас, он знает, что некоторые Трэворы обладают особым даром…

Челси об этом тоже слышала. Людская молва приписывала некоторым женщинам из рода Трэворов способность предсказывать будущее, но Челси впервые столкнулась с этим лично.

– Нет, что вы, я вам верю, – пробормотала она.

Повинуясь безотчетному порыву, она протянула руку и погладила мальчика по темным вьющимся волосам. У Микки были такие же волосы, как у его матери. Наверное, и у сына Лэнса будут такие же волосы – темные, волнистые, удивительно мягкие на ощупь… Вероятно, женщина все-таки загипнотизировала Челси и та на несколько мгновений оказалась под действием ее чар, потому что ей вдруг очень отчетливо представилось, что она держит на руках ребенка Лэнса. Впрочем, к Челси быстро вернулся здравый смысл, и она сказала себе, что у нее просто чересчур разыгралось воображение.

Но затем произошло нечто совсем уж фантастическое. Перед тем как уйти, мать мальчика посмотрела в глаза Челси, перевела взгляд на Лэнса, потом снова повернулась к Челси и сказала:

– Это не ваш ребенок, но у вас с ним будет свой, и очень скоро. Может, вы мне не верите, но это правда! – добавила она с нажимом. – Дайте мне вашу руку.

Не дожидаясь ответа, она сама взяла руку Челси и всмотрелась в линии на ладони.

Разумом Челси понимала, что нелепо верить в гадание по руке, но у нее возникло странное чувство, словно она оказалась во власти некоей таинственной мистической силы, древней, как сама жизнь.

– Здесь все написано. Вы оба пока этого не знаете, но вы предназначены друг другу судьбой. Только сначала, – женщина повернулась к Лэнсу и сказала твердо, даже резко, – ты должен закрыть дверь за тем, что мешает тебе смотреть в будущее. А тебе, – продолжала она чуть мягче, обращаясь к Челси, – нужно перестать думать о том, что никогда не будет твоим, и ты это знаешь.

После слов гадалки наступило молчание. Тишина окутала всех троих, как невидимый кокон. Чары разрушил возбужденный голос Мелинды.

– А я? Что ждет меня?

Выражение лица женщины смягчилось, она отпустила руку Челси и взяла руку Мелинды.

– О, тебе предстоит пройти долгий путь познания, прежде чем ты приступишь к делу своей жизни. А еще я вижу… – Она сомкнула пальцы девушки в кулак и медленно закончила: – Я вижу, что ты войдешь в число тех, кто сделает наш мир лучше.

Быстро отпустив руку Мелинды, женщина с ребенком на руках повернулась и ушла, растворилась в толпе, словно ее и не было.

Некоторое время все трое молчали, осмысливая предсказания гадалки. Первой опомнилась Мелинда.

– Ну и ну, разве это не фантастика? Папа, ты видел ее глаза? Они как будто гипнотизируют.

– Вероятно, она это и сделала, по крайней мере, попыталась, – мрачно буркнул Лэнс. – Ерунда это все.

– Мне действительно нужно идти, – пролепетала Челси.

После того, что сказала гадалка, она боялась посмотреть в глаза Лэнсу. Лэнс прав, все это ерунда, пустые домыслы. Увидев их вместе, женщина, вероятно, приняла их за любовников и предположила, что Челси, которая явно не могла быть матерью Мелинды, должна стремиться завести от Лэнса ребенка. А тут еще воображение сыграло с Челси коварную шутку, подкинув ей образ черноволосого малыша, сына Лэнса.

Мелинда словно прочла мысли Челси. Улыбаясь, она заметила:

– Эта женщина приняла вас с папой за влюбленную парочку.

– Нет! – почти в один голос возразили Челси и Лэнс.

Мелинда посмотрела на отца, потом на Челси, потом снова на отца и поддразнила обоих:

– Но вы же слышали, что она сказала… это судьба.

– Объяснение куда прозаичнее, – сухо возразил Лэнс, – причина кроется в хорошо раз-витом воображении, а не в действии каких-то сверхъестественных сил.

Неожиданно появилась Селина с Джеком на руках, за ней подошел Спенсер.

– Челси, мама послала за тобой. Ланч накрыт.

Челси так и хотелось возразить, что Лэнс ошибается, что некая незримая сила и впрямь опасно воздействует на ее самообладание, но, конечно, ничего подобного она не сделала. У нее появилась другая забота: скрыть, что появление сестры с мужем и ребенком вызывает у нее неловкость.

В семействе Эппентайр, особенно у младшего поколения, было принято, что мужчины и женщины при встрече обнимают и целуют друг друга в щеку. Вскоре после того, как Селина и Спенсер объявили о своей помолвке Спенсер, здороваясь с Челси, попытался обнять и поцеловать ее в щеку. Тогда Челси испуганно отпрянула от него. С тех пор Спенсер больше не пытался ее обнять, и Челси была ему за это благодарна. Однако сейчас, под взглядами Лэнса и Мелинды, ей даже хотелось, чтобы Спенсер непринужденно подошел к ней и по-братски обнял.

Поле официального представления Мелинда подошла к Селине и стала ворковать с Джеком, а Спенсер и Лэнс, обменявшись приличествующими случаю вежливыми фразами, спокойно оценивали друг друга.

– Вы ни за что не догадаетесь, что сейчас было, – возбужденно затараторила Мелинда, обращаясь к Селине.

У Челси ёкнуло сердце. Если Селина узнает о предсказании гадалки… К счастью, сестра тактично воздержалась от комментариев и просто повторила, что родители дожидаются их, чтобы приступить к ланчу.

Мелинда посмотрела на отца.

– Между прочим, я умираю с голоду. Лэнс с сомнением покосился на ларьки, где предлагались прохладительные напитки и нехитрое угощение – булочки, сандвичи. Перехватив его взгляд, Селина быстро предложила:

– Присоединяйтесь к нам. Мама всегда готовит еды с избытком…

– О нет…

– Спасибо, но нет…

Челси и Лэнс снова заговорили одновременно. Селина вскинула брови и посмотрела на сестру – как показалось Челси, чересчур внимательно. В это время к ним подошли Родни и Викки.

– Я только что пригласила Лэнса и Мелинду к нам на ланч, – объяснила Селина.

– Вот как? Что ж, замечательно, потому что Мэриэнн как раз просила передать, что приглашает нас всех впятером…

У Челси упало сердце. Она повернулась было к Селине, но Родни сконфуженно тронул ее за руку.

– Челси, не могли бы вы вместо меня отнести столовые приборы в машину вашего отца? Вот ключи. Видите ли, мне нужно переодеть Мэтью, а наша машина стоит с противоположной стороны от лужайки…

– Конечно. – Челси быстро кивнула и взяла ключи, радуясь возможности ускользнуть от Лэнса Трэвора.

Не успела Челси пройти и десяти ярдов, как ее окликнул Лэнс. Она оглянулась и остановилась, дожидаясь, пока Лэнс ее нагонит.

– Я хотел с вами поговорить до того, как вы присоединитесь к остальным членам семейства, – сказал он. – Предупреждаю, что не имею никакого отношения к ерунде, которую наговорила эта «прорицательница».

– Я тоже не имею к ней никакого отношения! – вспылила Челси. – Все это полнейшая нелепость! Для того чтобы у нас был ребенок, мы, как минимум, должны…

Густо покраснев, Челси умолкла: ей живо представилось, чем именно они должны заняться, чтобы сбылось предсказание гадалки.

– Должны… что? – осведомился Лэнс. – Делить постель? Это вы хотели сказать?

Челси смущенно отвела взгляд и пробормотала не своим голосом:

– Нет, не это. Я имела в виду, что у нас должны быть совершенно не такие отношения, как сейчас…

– Ну да, как я и сказал, мы должны быть любовниками, – подытожил Лэнс. – А этого не будет никогда.

Нечего и говорить, в планы Челси не входило становиться любовницей Лэнса Трэвора, и все же столь резкое и категоричное заявление задело ее гордость. Получилось так, будто он не допускает мысли о том, что она может заинтересовать его как женщина.

– Вы правы, – быстро сказала Челси, – вы не в моем вкусе, мне нравятся мужчины совсем другого типа.

– Какие, интересно? – с неожиданной резкостью спросил Лэнс.

От волнения Челси забыла и о такте, и об осторожности.

– Добрые, нежные, заботливые… – Ее голос предательски дрогнул, в глазах появилось мечтательное выражение, и она еще тише добавила: – Мудрые, понимающие… – Челси замялась ненадолго и решительно заключила: – Словом, совсем не похожие на вас.

– Ну да, и не только на меня, но и на любого нормального мужчину из плоти и крови, – мрачно согласился Лэнс и язвительно добавил: – Образ, который вы нарисовали, больше похож на некое бесполое мифическое существо, чем на живого мужчину. Сказочный герой, не имеющий ничего общего с реальностью.

– Вы так говорите, потому что он не похож на вас, – сердито перебила Челси. – Не все мужчины такие, как вы, некоторые…

– Некоторые – что? – с вызовом спросил Лэнс.

Челси молчала, чувствуя, что теряет почву под ногами. Так и не сказав ничего, она развернулась и быстро зашагала через лужайку туда, где стояла машина ее отца.

Лэнс быстро нагнал ее и взял за руку.

– Отпустите меня! – потребовала Челси.

– Не отпущу, пока вы не ответите на мой вопрос. Мне хочется понять, чем вас так привлекает этот вымышленный персонаж. Я не понимаю чем, но точно знаю, что не сексуальностью.

– Мистер Трэвор, секс – это еще не все во взаимоотношениях мужчины и женщины! – парировала Челси.

– Согласен, не все, но большинство мужчин, да и женщин тоже, считают его существенной частью взаимоотношений. Людям, знаете ли, нравится пробуждать в партнере сексуальное влечение и испытывать его самому. – Челси промолчала, и он продолжал: – Да вы, вероятно, и без меня это знаете, на собственном опыте.

Лэнс почувствовал, как рука Челси напряглась под его пальцами. Выражение его лица немного смягчилось, он посмотрел ей в глаза.

– Это так, Челси?

– То, что я испытала, равно как и чего не испытала, вас не касается! – выпалила она.

– Возможно, – согласился Лэнс, но вместо того, чтобы отпустить ее руку, вдруг приблизился к Челси. Она сжалась в тревожном ожидании. – А может, эта прорицательница действительно знает нечто такое, чего не знаем мы? Может, попробуем выяснить?

– Нет!

Челси попыталась вырваться, но было поздно. Низко свисающие ветви деревьев скрывали ее и Лэнса от всех, кто остался на лужайке, они оказались практически наедине, и ничто не мешало Лэнсу привлечь Челси к себе. Не в силах предотвратить неизбежное, она, словно завороженная, смотрела, как он склоняет к ней голову.

В его поцелуе было больше гнева, чем нежности, это был поцелуй-возмездие – пусть Челси и не хватало опыта, все же она была не настолько наивна, чтобы это не почувствовать. Она решила, что Лэнса вывело из себя нелепое предсказание гадалки, а еще он злится на нее, потому что она ему не нравится, и таким способом вымещает свою злость.

– Нет, – с трудом пробормотала Челси и попыталась освободиться, при этом она случайно задела зубами нижнюю губу Лэнса.

– Что за чертовщина…

Челси похолодела. Почувствовав на губах солоноватый привкус крови, она пришла в ужас оттого, что натворила, хотя Лэнс сам ее спровоцировал.

– И вы еще говорите, что вам нужен нежный пассивный любовник?! – вскричал Лэнс. – Да вы лгунья! Вам нужен мужчина, чья страсть не уступала бы вашей, мужчина, который…

– Как бы то ни было, мне нужны не вы! – с той же яростью возразила Челси.

– Вы мне тоже не нужны, – мрачно заверил Лэнс. Выражение его лица снова изменилось. Все еще держа Челси в плену своих рук и парализуя взглядом, он хрипло добавил: – Но мне нужно вот это, я этого хочу…

Он снова завладел ее губами. Челси протестующе вскрикнула, но Лэнс поглотил ее жалкие протесты своим ртом. Губы Лэнса наступали, покоряли, соблазняли… Под их натиском губы Челси стали очень чувствительными, и ощущения, порожденные поцелуем, отозвались трепетом во всем ее теле. Лучи солнца, проникая между листьями дерева, согревали ее лицо, но тепло солнечных лучей не могло даже сравниться с тем жаром, что разгорался внутри нее. Челси смутно осознавала, что должна высвободиться из объятий, но руки почему-то сами собой обвили шею Лэнса, тело прижалось к его большому сильному телу, губы раздвинулись навстречу его языку. Челси словно издалека услышала хриплый голос Лэнса:

– Я был прав, вы очень страстная женщина. Мифический нежный любовник, о котором вы говорили, эта жалкая пародия на мужчину, рядом с вами просто сгорит, как мотылек на свечке.

Жестокость его слов резко вернула Челси с небес на землю. Она яростно оттолкнула Лэнса.

– Это все вы… я ничего не делала… – Вместо слов получился какой-то бессвязный лепет.

Лэнс взял Челси за подбородок, поднял ее голову и посмотрел ей в глаза.

– Ничего? Тогда откуда вот это?

Он взял ее руку и приложил пальцы к своей раненой губе. Сдавленно охнув, Челси отпрянула. У нее слегка кружилась голова, к глазам подступили слезы, но хуже всего было то, что она чувствовала странную сосущую пустоту внутри, происхождение которой даже боялась анализировать. Однако прежде, чем Челси успела что-то сказать, раздался знакомый голос Родни:

– Вот вы где! Мэриэнн вас повсюду ищет, она уж решила, что вы потерялись.

Во время ланча Челси изо всех сил старалась, чтобы никто не заметил в ее поведении ничего необычного. Она говорила и делала все, что полагалось в таких случаях, но каждую секунду обостренно сознавала присутствие Лэнса. Семейный ланч, обычно проходивший в непринужденной обстановке, был для нее безнадежно испорчен. В то время как все остальные непринужденно беседовали, шутили и нахваливали угощение, Челси чувствовала себя очень скованной, у нее кусок застревал в горле. Она не без горечи отметила, что Лэнс держится куда более непринужденно, чем она, что же до Мелинды, то девушка чувствовала себя как рыба в воде. Челси слышала, как она с удовольствием рассказывала Мэриэнн о своей жизни в колледже.

– Мне понравилось жить в пансионе, у меня появилось много новых друзей, – говорила Мелинда.

– Должно быть, вам нелегко было принять такое решение, – предположила Мэриэнн, обращаясь к Лэнсу.

– Да, вы правы. Прежде чем принять решение, мы – я, Бренда и ее муж – все обсудили. Мелинда, конечно, в свои шестнадцать лет считает себя взрослой, в некотором смысле так оно и есть, она уже в состоянии принимать некоторые самостоятельные решения, когда речь идет об образовании. Но, к сожалению, современный мир таит в себе много опасностей для молодой девушки. – Лэнс бросил на дочь взгляд, полный любви и нежности. – К счастью, руководство колледжа проводит очень разумную политику, им удалось поставить дело так, что свобода удачно сочетается с безопасностью.

– Да, – вставила Мелинда, – нам разрешают ходить по вечерам в кафе и иногда даже в клубы, но только большими группами, не меньше чем по восемь человек, и при условии, что обратно мы возвращаемся на школьном мини-автобусе.

Челси вполне могла понять интерес матери к организации учебы в приготовительном колледже: младший сын Мэриэнн как раз собирался поступать в подобное учебное заведение. Но она предпочла бы, чтобы мать была не столь дружелюбно настроена по отношению к Лэнсу Трэвору.

В ходе пикника кто-нибудь время от времени вставал, затем садился уже на другое место, и в конце концов как-то само собой получилось, что Челси оказалась сидящей рядом с Лэнсм. К сожалению, другим ее соседом стал Спенсер, от которого она старалась держаться на расстоянии, как в прямом, так и в переносном смысле.

Челси немного успокаивало только то, что Селина не рассказала другим членам семьи о предсказании гадалки и сама, похоже, забыла об этом курьезе.

Однако позже Челси поняла, что ее радость была преждевременной. Поручив сына заботам Спенсера, Селина попросила Челси показать ей новую квартиру, и Челси уступила просьбе сестры.

Осмотрев комнаты, они задержались в гостиной.

– Отличная квартира! – похвалила Селина. – Когда ты собираешься въехать?

– Планировала на этой неделе. Ковры должны скоро доставить, занавески, правда, вряд ли будут готовы раньше следующего вторника, но мама обещала на время дать взаймы кое-что из своих запасов.

– Отличная квартира для одинокой работающей женщины. – Селина подмигнула. – Хотя, если цыганка нагадала правду…

– Селина, – быстро перебила ее Челси, – мы с Лэнсом…

Но сестра не дала ей закончить. Взяв Челси за руку, Селина проникновенно сказала:

– Дорогая, мы можем поговорить серьезно?

У Челси засосало под ложечкой от неприятного предчувствия. Именно этого момента она ждала и боялась с того самого дня, как Спенсер и Селина объявили о своей помолвке.

– Конечно. – Она вымученно улыбнулась. – О чем ты хочешь поговорить?

– Послушай, Челси, мы с тобой… ты и я… я знаю…

Челси похолодела. Селина знает? Знает, что я люблю ее мужа?

Однако Селина заговорила совсем о другом:

– Раньше мы с тобой были очень близки, у нас не было друг от друга секретов, мы говорили обо всем… Но с тех пор, как я вышла замуж, все изменилось. Челси, мы ведь близнецы, ты нужна мне по-прежнему. Мне очень больно оттого, что между нами возник какой-то барьер. Скажи, может, я тебя чем-то обидела?

Нет, что ты, конечно нет! – горячо заверила Челси.

Больше всего на свете она боялась, что Селина начнет расспрашивать и каким-то образом докопается до истины. Селина не виновата в том, что Челси любит ее мужа, никто в этом не виноват, кроме нее самой. Меньше всего Челси хотелось бы увеличить пропасть между собой и сестрой. Если она признается в своих истинных чувствах, это только усугубит ситуацию, она лишь унизит себя, а Селина и Спенсер будут чувствовать себя неловко.

– Просто… – Челси замолчала, лихорадочно пытаясь придумать правдоподобное объяснение. – Мы повзрослели, ты замужем, у тебя есть ребенок…

– Конечно, – согласилась Селина и вдруг рассмеялась. – Сдается мне, не за горами то время, когда у тебя тоже будет ребенок. Лэнс потрясающий мужчина, такой сексуальный… Честное слово, если бы я не любила Спенсера…

Каким-то образом Селина сумела прийти к совершенно неверным выводам. Поняв это, Челси в панике попыталась исправить положение:

– Селина, ты все неправильно поняла! Но сестра словно не слышала.

– Какая жалость, что вы раньше не поняли, что любите друга – еще до того, как купили эти квартиры. Впрочем, их можно будет с выгодой продать. Вы уже решили, где будете жить?

– Селина, – перебила Челси, – мы с Лэнсом едва знакомы! – Он даже…

Он мне даже не нравится, хотела сказать Челси, но Селина снова не дала ей договорить.

– Ты очень понравилась Мелинде, это сразу видно, она славная девушка. Впрочем, у тебя такой хороший характер, что ты поладила бы и с самой капризной падчерицей. Очень удачно, что вы с Лэнсом живете рядом.

– Селина, послушай…

Селина посмотрела в окно и воскликнула:

– О, вот и Спенсер! Он, наверное, удивляется, куда я подевалась. Ах, Челси, я так рада за тебя, так рада… – Селина порывисто обняла сестру. – Думаю, теперь уже можно об этом сказать… было время, когда я за тебя волновалась. В самом начале, когда я еще была настроена против Спенсера, ты всегда его защищала, и, может быть, потому, что я его очень люблю, и потому, что мы с тобой близнецы, я волновалась, что ты…

Челси помертвела. Сбывались ее самые худшие опасения: несмотря на все ее попытки скрыть правду, Селина интуитивно догадалась о ее чувствах. И это неудивительно, они с Селиной всегда были близки, как две половинки одного целого, между ними всегда существовала глубинная связь на подсознательном уровне. Скрывая правду, Челси заботилась даже не столько о себе, сколько о сестре, она боялась причинить Селине боль. Но сейчас Селина почти догадалась обо всем сама, а уж когда она ухватится за какую-то мысль, переубедить ее бывает очень трудно.

Противоречивые чувства охватили Челси. С одной стороны, ей не хотелось обманывать сестру, позволяя ей думать, что она увлечена Лэнсом. Но, с другой, это был единственный способ направить мысли Селины в другое русло. Хотя правда так или иначе скоро откроется – слишком уж заметно, что она, Челси, и Лэнс терпеть не могут друг друга.

 

7

– Надеюсь, ты не забыла про прием в честь юбилея деда? – спросила Мэриэнн, прощаясь с Селиной и целуя ее в щеку.

Обняв мать, Селина пообещала:

– Мы обязательно приедем. Дело ведь не только в юбилее, разве мы можем пропустить прием, на котором Челси впервые официально представит Лэнса семье?

– Лэнса? – удивленно переспросила Мэриэнн. – Но…

– Я видела, что между ними что-то происходит, – продолжала Селина довольным тоном, – я так рада за Челси! В последнее время она была на себя не похожа, я за нее волновалась. Забавно получилось, правда? Челси сильно переживала, что ей пришлось сменить работу, но, если бы не ее ужасный начальник, она не бросила бы работу, не переехала бы сюда и не познакомилась бы с Лэнсом. Да, чуть не забыла! – Селина хихикнула. – Мама, ты знаешь, что Челси сегодня нагадала по руке гадалка, кажется, одна из Трэворов? Ни много ни мало, что у нее будет ребенок от Лэнса, сын! Мелинда рассказывала нам об этом с таким восторгом, что я сразу поняла: с падчерицей у Челси проблем не будет. Судя по тому, что говорил Родни, Лэнс и его бывшая жена расстались довольно мирно и сумели сохранить хорошие отношения, так что с этой стороны Челси тоже не грозят неприятности. Челси ведь чуткая, иногда даже слишком – себе во вред. Она всегда ставит интересы других на первое место.

– Да, это так, – серьезно согласилась Мэриэнн.

Мэриэнн впервые слышала о том, что между Челси и Лэнсом завязались романтические отношения. Селина права, в последние год-два Челси стала непривычно замкнутой, чем встревожила мать. В основном, именно поэтому Мэриэнн попросила мужа уговорить Челси вернуться домой и поступить на работу в семейную фирму.

Перспектива получить в качестве зятя Лэнса Трэвора вовсе не огорчала Мэриэнн, напротив, она прониклась к Лэнсу еще большей симпатией, а Мелинда с первого взгляда показалась ей очень милой девушкой. Мэриэнн удивляло другое: что Челси, обычно очень сдержанная, легко сблизилась с новым человеком.

В понедельник Родни позвонил Мэриэнн и сообщил, что в его антикварный магазин поступил изящный кофейный столик, который, как ему кажется, будет очень к месту в новой квартире Челси.

– Помню, она видела подобный столик в доме моей сестры, и он ей очень понравился.

Мэриэнн, не откладывая, приехала в магазин, посмотрела столик и согласилась, что это как раз то, что-нужно Челси.

– Когда она переезжает? – спросил Родни. – Лэнс уже отказался от той квартиры, которую снимал, и после симпозиума вернется уже в новую.

– Челси собиралась переехать как можно быстрее, а поскольку они с Лэнсом встречаются, думаю, она переедет одновременно с ним.

– Они встречаются? – От удивления Родни даже присвистнул. – Я не знал…

– Я тоже узнала случайно. Челси призналась Селине, а та упомянула об этом в разговоре со мной, не догадываясь, что Челси мне ничего не говорила.

Родни покачал головой.

– Трэвор и Эппентайр… Представляю, какой резонанс вызовет эта новость в городе. Сомерсет наверняка будет недоволен. Кстати, как он себя чувствует?

– Неважно. В последнее время он сильно сдал, хотя врачи уверяют, что операция прошла успешно и он должен быстро поправиться. Все-таки исчезновение Джулиана его ощутимо подкосило, он даже на некоторое время впал в депрессию, но время лечит любые раны. Мы все надеемся, что теперь, когда Эдвард и Лорен поселились в Эппентайр-холле, Сомерсет быстрее пойдет на поправку. Лорен ухаживает за ним лучше любой сиделки, а Эдвард… после гибели Джулиана он стал любимцем Сомерсета.

Родни любовно погладил полированную столешницу и, снова качая головой, задумчиво произнес:

– Возможно, пока не стоит говорить Челси про столик, я придержу его и преподнесу позже в качестве свадебного подарка. Лэнс – хороший парень, очень порядочный и принципиальный, думаю, Челси он подходит.

Из магазина Родни прямиком отправился домой, спеша поделиться новостью с женой.

– Лэнс и Челси? Это же чудесно! – воскликнула Викки. – Мелинда будет счастлива, она обожает Челси.

Тем временем предполагаемые жених и невеста, не подозревающие о том, что их будущее уже решено без их участия, продолжали заниматься каждый своим делом.

У Челси было очень напряженное утро, а после обеда она должна была присутствовать в суде. Лэнс находился в пути – он летел в Канаду на симпозиум. Перед тем как покинуть Англию, он позвонил дизайнеру и предоставил тому карт-бланш в оформлении новой квартиры. Уилл пообещал, что к возвращению Лэнса, то есть за неделю, отделка будет закончена и он сможет въехать в квартиру.

Сидя в самолете, совершающем трансатлантический перелет, Лэнс откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, собираясь применить отработанную технику медитации, чтобы заснуть. Но едва ли не впервые за многие годы ни мозг, ни тело не желали повиноваться командам, которые он им давал.

Лэнс видел перед собой ту, о ком меньше всего желал думать. Какой уж тут сон! Спокойствия как не бывало! Воображение одну за другой рисовало ему интимные сцены, и все – с участием Челси Эппентайр. Но больше всего его взволновал образ, в котором не было ничего сексуального, – Лэнсу представилось личико очаровательного мальчугана с такими же глазами, как у Челси, и с темными вьющимися волосами, как у него самого.

– О нет, только не это!

Только открыв глаза и перехватив на себе любопытный взгляд мужчины, сидевшего рядом, Лэнс понял, что произнес последнюю фразу вслух.

Лэнс точно знал, что, с научной точки зрения, невозможно увидеть будущее, однако можно с большой долей вероятности предвидеть его, если основываться на проверенных фактах. Увидев его и Челси вместе, гадалка приняла их за влюбленную парочку и, естественно, предположила, что когда-нибудь у них может родиться ребенок. И все-таки даже не столько в словах «предсказательницы», сколько в ней самой было нечто такое, что глубоко подействовало на Лэнса.

Вспоминая этот эпизод, Лэнс неловко заёрзал на сиденье. Ладно, решил он, бесполезно закрывать глаза на правду, я действительно желал Челси. Она задела во мне какие-то чувствительные струны, которые уже очень давно никто не затрагивал.

Лэнс, конечно, не был чужд плотских удовольствий, однако никогда не был одержим сексом. Возможно, то, что он никогда не забывал о дурной славе Трэворов и об их якобы неконтролируемой похоти, породило в нем стремление подняться выше примитивных инстинктов своих далеких – и не очень – предков. Именно поэтому он когда-то настоял на том, чтобы облечь их с Брендой взаимное влечение в респектабельные рамки брака. Позже он понял свою ошибку, но с тех пор никогда больше не допускал, чтобы сексуальное желание руководило его поступками.

С тех пор, как ему исполнилось тридцать, Лэнс привык считать себя мужчиной, которому хватает мудрости и силы воли относиться к сексу, как к существенной, но далеко не самой главной части жизни. С годами он научился не попадать под власть желаний, руководствоваться во всех своих поступках и решениях исключительно здравым смыслом.

И вот сейчас, в свои тридцать восемь, Лэнс с раздражением обнаружил, что примитивная стихия, которую он считал давно укрощенной, вырвалась из-под контроля и все больше набирает силу. Например, в эту конкретную минуту он уже не просто представлял лицо Челси, а вспоминал, что чувствовал, целуя ее. Какая у нее была нежная, теплая кожа, какая чувствительная грудь, как она реагировала на его ласки, как покраснела и смущенно отвела взгляд, боясь посмотреть ему в глаза, когда гадалка говорила свою чепуху… Спору нет, думал Лэнс, физически Челси реагирует на меня так же остро, как я на нее, хотя в отличие от меня она вряд ли зашла в своих фантазиях столь далеко.

Мелинда была зачата по неосторожности, но, если мне предстоит стать отцом еще раз, думал Лэнс, я пойду на этот шаг сознательно. Да, мне хочется осознавать, чувствовать, что жар страсти зажег искру новой жизни – и разделить это осознание с Челси.

Лэнс мысленно чертыхнулся. Ну и занесло же меня! Подозвав стюардессу, он попросил стакан вина, от которого не так давно отказался. Одно из двух: или на меня так подействовал перепад давления, неизбежный при взлете, или гадалка меня околдовала. Так и есть, я действительно теряю рассудок! Надо же до такого додуматься: «околдовала»! Колдовство, предсказания – все это понятия, относящиеся к темному средневековью, к временам, когда люди полагали, что земля плоская и Солнце вращается вокруг нее. Но я-то как-никак ученый и живу в двадцатом веке!

 

8

– Ну вот, квартира уже принимает обжитой вид.

Челси повернулась к матери и с благодарностью обняла ее. Мэриэнн помогла ей повесить занавески, которые они с Лорен сшили специально для гостиной в новой квартире Челси.

– Этот шелк сюда очень подходит, – удовлетворенно заметила Мэриэнн. – Хотя шить его было ужасно трудно, ткань сильно скользит. У Лорен безупречный вкус, это она нашла оттенок, идеально гармонирующий с цветом ковра.

Ковер тоже был куплен не без помощи Лорен. Возможно, напольное покрытие золотисто-бежевого цвета – не самое практичное решение, но и Лорен, и Мэриэнн в один голос заверяли Челси, что вряд ли кто-нибудь принесет на подошвах грязь в гостиную квартиры, находящейся на последнем этаже респектабельного дома. Поддавшись на уговоры, Челси купила ковер и нисколько об этом не жалела, комната сразу приобрела уютный и одновременно элегантный вид. А еще Лорен убедила Челси потратить изрядную сумму на бежевый с золотым тиснением бордюр для обоев, гармонирующий и с самими обоями, и с ковром.

В отличие от Лэнса Челси решила обойтись без помощи профессионального декоратора, тем более что ей помогала обставлять квартиру вся семья. Лорен раскопала среди старых вещей на чердаке Эппентайр-хауса очаровательную старинную оттоманку, на которой нужно было только сменить обивку. Мебель, которую отказали Челси родители, была уже доставлена и расставлена по местам, как и купленная Челси в магазине двуспальная кровать.

– Я повесила в твоей спальне занавески, которые раньше висели у нас в комнате для гостей, – сказала Мэриэнн. – Пойди взгляни. Они послужат тебе до тех пор, пока ты не подберешь что-нибудь по своему вкусу.

Челси прошла за матерью в спальню. Посмотрев на кровать, Мэриэнн обронила:

– А тебе не кажется, что стоило купить кровать побольше? Лэнс мужчина крупный, как бы вам не было тесно.

У Челси отвисла челюсть, от лица отхлынула кровь. Видя ошеломление дочери, Мэриэнн тихо сказала:

– Мне рассказала Селина.

– Селина? – От волнения у Челси сел голос. – Селина рассказала тебе о…

– О вас с Лэнсом. – Мэриэнн обняла дочь за плечи. – Дорогая, я очень рада за тебя. Я не хотела ничего говорить, но… я знаю, что последние несколько лет были для тебя не очень-то счастливыми, я рада, что все устроилось. Конечно, твой дед будет не в восторге, ведь Лэнс из Трэворов, но, думаю, Лэнс сумеет за себя постоять. Он не уступает Сомерсету ни в твердости духа, ни в силе воли. Само собой разумеется, что вы оба приглашены на прием.

Челси села, чувствуя, что ноги отказываются ее держать.

Почему, ну почему я не предупредила Селину, чтобы она ничего никому не рассказывала! Как я не догадалась, что последует дальше? Это ужасно, просто кошмар, ничего хуже и нарочно не придумаешь! – пронеслось в голове у Челси.

Но внутренний голос тут же подсказал: неужели это хуже, чем если бы Селина узнала о твоей любви к Спенсеру?

Нет, не хуже, вынуждена была ответить Челси. В результате этого недоразумения пострадаю одна я, а если бы раскрылась правда о моей любви к Спенсеру, это задело бы чувства Селины. Хорошо еще, что Лэнса нет в стране, может быть, к его возвращению все будет улажено. Мне нужно только набраться храбрости и сказать матери, что Селина ошиблась.

– Мама…

Но Челси опоздала.

– Родни сомневался, – сказала Мэриэнн, – не стоит ли придержать кофейный столик в качестве свадебного подарка, но я…

– Как, и Родни знает?! – в ужасе перебила ее Челси.

Мэриэнн кивнула.

– Мне показалось, что Викки не очень удивилась…

Челси молча смотрела на мать. Какой кошмар! Значит, и Викки в курсе, и Бог знает кто еще… Кажется, уже весь город уверен, что я и Лэнс любим друг друга. Более того, если судить по высказыванию матери насчет кровати, нас считают любовниками!

Знают все… кроме Лэнса.

Челси охватила самая настоящая паника. Что же делать, что делать?! – лихорадочно думала она. Даже если я сейчас расскажу маме правду, это уже не поможет, слухи неизбежно дойдут до Лэнса. Одному Богу известно, сколько людей уже введено в заблуждение. Я еще могла бы уговорить молчать своих родственников, даже Родни с Викки, но Трэворов в городе едва ли не больше, чем Эппентайров.

Челси живо представилось, как слух об их предполагаемой связи распространяется по всему городу и в конце концов достигает ушей Лэнса. Вполне может статься, что кто-нибудь из дальних родственников Лэнса работает в аэропорту, нетрудно представить, как он встречает ничего не подозревающего Лэнса и поздравляет с предстоящей свадьбой…

Челси готова была провалиться сквозь землю, исчезнуть. Если бы поблизости был монастырь – предпочтительно такой, в котором послушницы соблюдают обет молчания, – она с радостью приняла бы постриг.

Мэриэнн посмотрела на часы.

– Мне надо бежать! Твой отец меня, наверное, уже разыскивает.

Проводив мать до двери, Челси поплелась в кухню. Она никогда не питала слабость к спиртному, но сейчас ей было совершенно необходимо выпить что-нибудь покрепче. Однако из спиртного у Челси было только дорогое сухое вино, подаренное отцом по случаю новоселья.

Во всем виновата самозваная гадалка, мрачно думала Челси, если бы не ее нелепое предсказание… Однако справедливости ради Челси вынуждена была признать, что часть вины лежит и на ней. Во-первых, она втянула в эту историю Лэнса, во-вторых, не объяснила Селине ее ошибку. И вот теперь угроза разоблачения нависла над ней дамокловым мечом – только этот меч не сам упадет на ее голову, его со всей своей яростью обрушит на нее Лэнс.

Но, пока это не случилось, Челси оставалось только чем-нибудь занять себя, например, распаковать и разложить по местам вещи.

Челси открыла чемодан и принялась раскладывать белье по ящикам комода. В каждый ящик она положила по холщовому пакетику с сушеной лавандой. Лаванду Мэриэнн выращивала сама, в своем саду, и ее запах всегда напоминал Челси о детстве. Вот и сейчас она улыбнулась, вспоминая, как они с Селиной играли в куклы в саду за домом.

Челси вздохнула. Во всей этой кошмарной истории есть единственная положительная сторона: ей удалось преодолеть трещину, возникшую в отношениях с Селиной. Конечно, ей по-прежнему больно видеть Спенсера и осознавать, что он никогда не будет принадлежать ей, но почему-то уже не так больно, как раньше, боль притупилась, воображаемые поцелуи и объятия Спенсера поблекли по сравнению с жаркой чувственностью поцелуев и объятий Лэнса. Но ведь то, что она чувствует к Лэнсу – просто физическое влечение, а Спенсера она любила… Чел-си нахмурилась, осознав, что мысленно употребила прошедшее время: не любит, а любила.

Симпозиум был утомительным, впрочем, как всегда. Обычно Лэнс получал удовольствие от напряженной умственной работы, но на этот раз ему было трудно сосредоточиться на выступлениях докладчиков, мысли постоянно отвлекались на то, о чем он меньше всего хотел бы думать. Вернее о ком. О Челси Эппентайр.

За это время она наверняка уже въехала в новую квартиру по соседству с его собственной. Теперь они будут жить буквально бок о бок, так близко, как… Стоп! – мысленно приказал себе Лэнс. Настроение у него и без того было не из лучших – в основном из-за того, что он считал собственной слабостью, и долгий перелет через океан, а потом и досадная задержка с получением багажа в аэропорту его отнюдь не улучшили.

Еще до отъезда Лэнс договорился с Родни, что тот встретит его в аэропорту по возвращении. И вот сейчас кузен, заметив его, радостно шагнул навстречу.

– Рад тебя видеть, старина! Хотя ты, вероятно, предпочел бы, чтобы тебя встретила Челси.

Лэнс остановился так внезапно, что человек, шедший за ним, чуть не налетел на него.

– Кто-о? Челси?

– Ну да. Честно говоря, известие о том, что вы встречаетесь, наделало немало шуму. Еще бы, мужчина из Трэворов женится на женщине из Эппентайров… Викки тоже Эппентайр, но она, по крайней мере, не прямой потомок Сомерсета Эппентайра. Хотел бы я видеть физиономию Сомерсета, когда ему сообщили новость! Мэриэнн говорит, что старик велел вам обоим явиться на предстоящий прием.

Быстро переварив информацию, Лэнс зловеще спросил:

– Уж не хочешь ли ты сказать что весь город?..

– Знает о том, что вы с Челси встречаетесь? Да, боюсь, что так, – неохотно согласился Родни. – Что поделать, таковы издержки принадлежности к большой семье. На твоем месте я бы даже не пытался что-то отрицать. – Родни усмехнулся. – Женская половина клана уже готовится совершить набег на риксетерские магазины в поисках свадебных подарков. Какая жалость, что вы купили квартиры до того, как осознали свои чувства друг к другу! Боюсь, Челси будет нелегко таскать детскую коляску по лестнице парадного входа, особенно если гадалка ошиблась и вместо мальчика у нее родятся близнецы. – Родни лукаво усмехнулся и добавил с притворно глубокомысленным видом: – В конце концов, должен же кто-то произвести на свет очередное поколение близнецов Эппентайр.

Лэнс нахмурился.

– Близнецов?

– Ну да, двойняшек, как Челси и Селина. По словам Мэриэнн, именно Селина выведала у Челси правду о ваших отношениях. Я могу тебя понять, – продолжал Родни, – мы с Викки полюбили друг друга с первого взгляда.

– Мелинда знает? – перебил его Лэнс.

– Э-э-э… нет, она ушла в поход с одноклассниками.

Лэнс не мог понять, что происходит. Что за игру Челси затеяла? Может, она решила таким изощренным способом наказать его – и за что, за то, что он всего лишь поцеловал ее? Может, она нарочно рассказала всем и каждому, что они встречаются, чтобы затем прилюдно послать его ко всем чертям? В конце концов, она принадлежит к семье Эппентайр, которые испокон веку считали себя выше простых смертных, а он – Трэвор то есть, относится к семье, члены которой – тоже испокон веку – считались чуть ли не отбросами общества.

Час спустя Родни высадил Лэнса перед домом, где тот снимал квартиру. Был поздний вечер. Лэнс открыл дверь, подобрал с коврика почту. Он устал, был раздражен, ему хотелось поскорее принять душ, но больше всего ему не терпелось…

Лэнс стремительно прошел в спальню и быстро разделся. В Канаде стояла сухая жаркая погода, и, хотя Лэнс большую часть времени проводил в помещении, он все же успел загореть, и его от природы смуглая кожа стала еще темнее.

Приняв душ, он вернулся в гостиную и просмотрел почту. Ничего интересного, если не считать короткой записки от Уилла, сообщавшего, что отделка квартиры закончена и Лэнс может въезжать.

Лэнс нахмурился. Самое разумное – это перекусить и лечь спать. Но вместо этого он оделся, взял ключи от машины и вышел из дома. Лэнс не мог понять самого себя: из-за разницы во времени между Канадой и Англией его биологические часы сбились, из-за этого – а еще от усталости – он как минимум до следующего утра будет не в состоянии рассуждать логично и действовать спокойно, так почему же он садится за руль и едет по направлению к своей новой квартире, зная, что Челси уже поселилась по соседству? В конце концов Лэнс объяснил собственное поведение так: он имеет право потребовать от нее объяснений и потребует прямо сейчас.

 

9

У Челси был трудный день. Один из клиентов сильно опоздал на встречу, поэтому весь ее рабочий график сместился и в результате она осталась без обеденного перерыва, не успела даже выпить чашечку кофе. Позже случилась еще одна неприятность: придя на заседание суда, Челси обнаружила, что в деле недостает нескольких необходимых документов. Пришлось просить судью перенести слушание. В довершение всего по дороге из Риксетера в Блэксхэм в баке кончился бензин, и Челси едва дотянула до ближайшей заправки.

Добравшись наконец до квартиры, она мечтала только о том, чтобы остаться одной в тишине и пораньше лечь спать.

Челси лежала в теплой ванне, пытаясь расслабиться, когда в дверь позвонили. Недоумевая, кто бы это мог быть, и недовольно ворча себе под нос, Челси вылезла из воды и, шлепая мокрыми босыми ступнями по полу, поплелась к двери. Включив свет, она негостеприимно пробурчала в переговорное устройство:

– Кто там?

– Лэнс Трэвор.

Лэнс вернулся! От волнения у Челси перехватило дыхание, она на несколько секунд лишилась дара речи.

– Челси! – В голосе Лэнса слышалось с трудом сдерживаемая ярость.

– Я уже собиралась лечь спать, – солгала Челси.

Она понимала, что избрала трусливый путь, и что в сложившейся ситуации правильнее всего было бы встретиться с Лэнсом и объяснить, что произошло. Объяснить… Как будто это так легко! Она зажмурилась и открыла глаза, только когда снова услышала голос Лэнса:

– Лечь спать? – переспросил он. – Что ж, это очень кстати… учитывая наши… гм… отношения.

Значит, он уже в курсе. Впрочем, это было ясно с самого начала, уже по его тону. Челси вздохнула. Ничего не поделаешь, придется с ним встретиться.

– Я могу все объяснить, – пролепетала Челси в переговорное устройство, – но не сейчас… лучше завтра.

– Сейчас! – рявкнул Лэнс. – Или вы предпочитаете, чтобы я позвонил вашим родителям и сообщил, что их дочь…

– Нет-нет, не надо, я сейчас открою.

Она нажала кнопку, открывающую замок на двери подъезда. Через минуту, услышав, как с тихим жужжанием раздвинулись двери лифта, Челси отперла дверь в свою квартиру и чуть-чуть приоткрыла ее.

Лэнс решительно шагнул в прихожую. Вид у него был такой же свирепый, как и голос, а темнеющая на щеках щетина делала его вид еще более угрожающим. Но, вместо того чтобы с порога обрушить на нее свой гнев, как ожидала Челси, Лэнс окинул ее долгим, подчеркнуто неторопливым взглядом. Только тут Челси спохватилась, что, выскакивая из ванны, даже не накинула халат, а просто завернулась в полотенце.

– Я… я пойду оденусь, – промямлила она.

Говорить стало еще труднее: тело ее, не подчиняясь ни воле, ни разуму, мгновенно отреагировало на оценивающий взгляд Лэнса точно так же, как когда-то реагировало на его поцелуи и прикосновения. Ей стало жарко, но румянец, выступивший на щеках, не имел никакого отношения к застенчивости.

Как завороженная, Челси медленно подняла взгляд и посмотрела в глаза Лэнсу, Дыхание ее вдруг стало частым и поверхностным. Казалось, вместо крови по венам заструился жидкий огонь. Челси еще пыталась внушить себе, что ее обостренная реакция на Лэнса объясняется напряжением последних дней, но под его пристальным взглядом ей стало трудно даже мыслить.

Она моргнула, не в силах оторвать взгляд от его глаз, которые, казалось, прожигали ее насквозь. Что со мной происходит? – недоумевала Челси. Почему мое тело трепещет в предвкушении неизвестно чего, откуда взялась эта странная сосущая боль внутри? Почему меня так внезапно охватило желание, мощное и неуправляемое, как ураган?

– Я все объясню, – хрипло пробормотала она.

Челси сама не знала толком, что именно собирается объяснять: как случилось, что все считают их женихом и невестой, или почему она чувствует то, что чувствует. Но ей и не пришлось ничего объяснять. Лэнс шагнул к ней и тихо сказал:

– Не трудитесь, Челси, я передумал. Мне нужны не объяснения.

– Не нужны объяснения? – тупо переспросила она.

Челси смотрела на него расширенными глазами, инстинктивно предчувствуя, что произойдет дальше. Но она не могла ни рассердиться на Лэнса, ни даже испугаться, она ощущала только лихорадочное возбуждение, перед которым отступила ее природная осторожность.

– Нет.

Лэнс стоял на расстоянии вытянутой руки от нее; не сводя глаз с его лица, Челси попятилась. Лэнс двинулся на нее – Челси сделала шаг назад. Так продолжалось до тех пор, пока она не уперлась спиной в стену.

– Лэнс… – дрожащим голоском пролепетала Челси.

Он уперся ладонями в стену, и Челси оказалась между его руками словно в ловушке.

– Насколько я понял, весь Блэксхэм уже знает, что вы и я… что мы вместе.

Лэнс говорил тихо, но четко отделял одно слово от другого. Челси чувствовала на щеке тепло его дыхания. Помолчав, Лэнс выразился еще конкретнее:

– Что мы любовники.

– Нет… нет!

– Да. А поскольку нас ими считают…

Он склонил голову и поцеловал Челси. Поцелуй, в котором смешались страсть и желание, приправленные гневом, лишил ее дара речи. Губы Лэнса обжигали, он как будто наказывал Челси, терзая жаром своего рта, а поцелуй все не заканчивался…

И вдруг древняя как мир врожденная мудрость женщины подсказала Челси, что под гневом скрывается нечто другое, и от этой даже не мысли, а некоего знания, не передаваемого словами, жар охватил уже не только рот, а все самые чувствительные места ее тела. Ощущения слились воедино и образовали мощную волну неконтролируемого отклика. Независимо от разума тело Челси само знало, что делать, как разжечь страсть Лэнса, чтобы его гнев сгорел дотла и на его месте осталась только страсть, почти непереносимая в своем яростном накале.

И ей это удалось. Губы Челси приоткрылись под натиском его языка, у нее немного кружилась голова, и она не поняла, а почувствовала, что ей удалось довести Лэнса до такой степени возбуждения, что непреодолимое желание ослепляло его подобно раскаленному добела металлу, заставляя забыть о реальности, и одновременно провоцировало ее, побуждало откликнуться на его страсть с равным пылом.

В конце концов, разве она не такая же, как все нормальные женщины? Она так же способна испытывать желание, ей так же хочется утолить чувственную жажду, сжигающую ее изнутри. Возбуждение Челси нарастало, стремительно вырываясь из-под контроля, вскоре все ее существо было охвачено одной-единственной потребностью, которая заглушила доводы логики и голос разума, еще пытавшегося возразить, что все это не должно произойти.

Чего ради ей сдерживаться, чего ей еще ждать? Зачем лишать себя сексуального удовлетворения, которое для большинства женщин ее возраста в порядке вещей? Зачем замыкаться в своей неопытности и в застенчивом невежестве?

Челси задавала себе все эти вопросы и не находила убедительного ответа. Неужели безответная любовь к Спенсеру – все, что ей остается? Неужели она так и останется на всю жизнь нетронутой, не испытает чувственного наслаждения, не познает собственную сексуальность? Сегодняшний вечер с Лэнсом давал ей шанс испытать то, в чем она долго себе отказывала, она могла наконец стать женщиной во всех смыслах этого слова. С Лэнсом она могла…

Мысли Челси приняли опасное направление, какая-то часть ее сознания, самая здравомыслящая, забила тревогу, но тело, казалось, совершенно перестало подчиняться командам мозга. Оно бесстрашно шло собственным путем. Язык Челси сначала робко, потом все смелее вступил в чувственную игру с языком Лэнса, и Лэнс мгновенно откликнулся на это молчаливое поощрение. Убрав руки со стены, он положил их на плечи Челси, прижимаясь своим твердым телом к ее – мягкому, податливому. Челси почувствовала не только гулкое биение сердца Лэнса, но и другую, куда более интимную пульсацию его тела.

Казалось, их движениями управляла некая внешняя сила. Челси обняла Лэнса, а его руки двинулись вниз, пока не легли на ее ягодицы. Лэнс отодвинул Челси от стены и еще крепче прижал к себе в самом интимном из объятий.

Ни он, ни она не произнесли ни слова, слова были не нужны. Оба и так знали, что произойдет дальше, к чему ведут страстные поцелуи, которые являются лишь прелюдией.

Лэнс оторвался от губ Челси, чтобы покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи, ключицу, плечо. Челси не сделала ни малейшей попытки его остановить, она даже не скрывала откровенно страстный отклик своего тела на его ласки. Глаза ее были открыты, она наблюдала за каждым прикосновением рук и губ Лэнса к ее телу, и все ее ощущения мгновенно отражались на лице.

Челси охватил такой жар, словно внутри нее разгорелся костер, и в этом жару она, казалось, распадалась на отдельные составные части. В то время как одна ее часть была шокирована тем, что происходит, тем, что вытворяет сама Челси, другая бесстрашно продолжала идти тем же путем.

За несколько мгновений до того, как сорвать с нее полотенце, Лэнс чуть отстранился, застыл неподвижно и заглянул Челси в глаза.

Она понимала, что ей следует остановить Лэнса. Челси осознавала, что ее первый сексуальный опыт будет бесконечно далек от нежности и счастья, которые познала в свою первую ночь любви ее сестра. Но ее колебание было недолгим, разгоревшееся желание сожгло и этот последний барьер на своем пути.

Я не Селина, сказала себе Челси, и Спенсер никогда меня не полюбит, я никогда не познаю его теплоты и нежности, поэтому мне следует избрать другой, более темный и опасный путь, на который меня увлекает Лэнс.

Лэнс все еще наблюдал за ее лицом, словно ожидая от Челси какого-то сигнала. Она посмотрела ему в глаза. Мысленно Челси уже перешла Рубикон, и пути назад не было. Очень спокойно, не отводя взгляда от глаз Лэнса, она развязала узел на полотенце и позволила ему упасть на пол.

На секунду Челси показалось, что Лэнс не собирается делать следующий шаг. Он все еще смотрел ей в глаза, вместо того чтобы, как ожидала Челси, опустить взгляд на ее обнаженное тело. Но потом она заметила, что у него дергается щека, и поняла, ценой каких усилий дается Лэнсу эта неподвижность. Тогда Челси отвела взгляд от его лица и нарочито медленно перевела его на красноречивую выпуклость под молнией брюк.

Этот взгляд словно зарядил Лэнса энергией: Он порывисто шагнул к Челси и подхватил ее на руки.

Ночник озарял спальню мягким розоватым светом. Плотные шелковые занавеси цвета слоновой кости на окнах, отгораживающие спальню от внешнего мира, кремовое стеганное шелковое покрывало на кровати создавали ощущение уюта и придавали спальне сходство с мягким коконом.

Челси ожидала, что Лэнс сразу отнесет ее в кровать, но он, немного не дойдя до изголовья, поставил ее на ноги, привлек к себе и снова стал целовать. На этот раз его поцелуи были другими: поначалу нежные, они с каждой секундой становились все более страстными. Челси стало казаться, что воздух вокруг них раскаляется до взрывоопасной температуры. Но еще больше, чем яростная страсть Лэнса, Челси поразила собственная реакция на нее.

Давным-давно, в другой жизни, другая Челси была бы шокирована откровенностью, даже распутством, с которыми новая Челси прижималась своим обнаженным телом к Лэнсу, тем, с каким страстным нетерпением она подставляла губы его поцелуям. Их языки встретились, переплелись в эротическом танце, лаская друг друга так же, как очень скоро – Челси это знала – переплетутся и сольются их тела. Кожа к коже, плоть к плоти.

Челси слышала какое-то негромкое постанывание в такт движениям языка Лэнса, но не осознавала, что издает эти звуки сама. Она знала только одно: что именно для этого она родилась. Чувство, охватившее ее, было острым, всепоглощающим, и казалось необходимой, совершенно неотъемлемой частью ее существа, Челси могла только удивляться, как жила до сих пор, не зная его.

Руки Лэнса стали двигаться вверх и вниз по ее спине от плеч до ягодиц, затем он одной рукой обхватил затылок Челси, другая рука накрыла упругую грудь. По сравнению с нежной кожей ее набухших и ставших необычайно чувствительными сосков его пальцы казались шершавыми, но их прикосновение порождало целый фейерверк восхитительных, изысканных в своей остроте ощущений. Челси хотелось, чтобы эти ласки никогда не прекращались, и одновременно она жаждала большего. Все ее тело пело от примитивного наслаждения, казалось, Лэнс каким-то образом открыл и затронул некую чувствительную струну внутри нее, до сих пор скрытую так глубоко, что Челси даже не подозревала о ее существовании, пробудил и выпустил на свободу некую до сих пор дремавшую силу. От наплыва небывалых ощущений у Челси закружилась голова.

Даже самые легкие прикосновения пальцев Лэнса к соскам вызывали внутри нее вспышки слепящего огня, каждое малейшее их движение поднимало возбуждение Челси еще на одну ступеньку. И вот уже она потеряла контроль над собой, ею руководил только один мощный древний как мир инстинкт. Он направлял ее движения, заставлял ее выгибаться навстречу ласкам Лэнса, подставлять свое тело его рукам и губам…

Челси не узнавала себя в этой новой женщине. Что случилось с ее мечтой о нежном, бережном любовнике, о мужчине, который обращался бы с ней, как с хрупкой драгоценной фарфоровой вазой? Раньше в ней жил страх, заставлявший ее внутренне съёживаться при одной только мысли о том, что она может играть не совсем пассивную роль в любовном соитии, так куда же девался этот страх? Разве еще недавно могла она представить, что способна испытывать такой острый сексуальный голод, заставляющий ее стать не только активной, но даже агрессивной в своем женском стремлении к мужчине?

Лэнс понимал желания Челси без слов. Обхватив ее груди руками, он склонил к ним голову. Челси закрыла глаза, содрогаясь от остроты новых ощущений. Одного только тепла его дыхания, согревающего ее грудь, было достаточно, чтобы все ее тело затрепетало, но, когда Лэнс стал кончиком языка обводить круги вокруг ее соска, Челси показалось, что она потеряет сознание от нового, еще более острого наслаждения.

Она инстинктивно обхватила голову Лэнса руками, еще более приближая ее к своей груди, и громко застонала, без слов умоляя его прекратить эту сладкую пытку. Вняв ее бессловесной мольбе, Лэнс медленно втянул ее сосок в рот, словно высасывая из него мучительную боль желания. И все же, сделав так, он не только не удовлетворил голод Челси, а, наоборот, обострил его. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Челси вцепилась в рубашку Лэнса и стала торопливо, едва не обрывая пуговицы, расстегивать ее, сгорая от желания прикоснуться к его обнаженной коже.

Лэнс пришел ей на помощь – продолжая ласкать Челси, он ухитрился одновременно сбросить с себя одежду. Но Челси едва сознавала это, постанывая от удовольствия, когда ее пальцы наконец коснулись его обнаженной кожи и принялись ее жадно ощупывать, словно это могло помочь утолить чувственный голод. Но тело Лэнса и впрямь было для ее истосковавшихся по ощущениям пальцев чем-то вроде пышного пира для голодающего. Челси хотелось видеть его, прикасаться к нему, ощущать его аромат, попробовать на вкус, насытить им все органы чувств, какие только у нее есть.

В затуманенном сознании Челси мелькнула мысль, что ее должны ужасать собственные чувства и поступки. Все, что она делала сейчас, совершенно не вязалось с ее прежними представлениями о самой себе, собственные желания были ей незнакомы. Но у Челси не было ни времени, ни силы воли прислушиваться к предупреждениям разума. Напротив, она чувствовала, что только сейчас стала настоящей, стала самой собой. Ей казалось, что она бабочка, вырывающаяся на свободу из тесного кокона, чтобы расправить крылья и взлететь.

Лэнс уложил ее на кровать. Челси приподнялась и поцеловала его в плечо – и закрыла глаза от удовольствия, ощутив солоноватый вкус его кожи, вдохнув запах разгоряченного мужского тела.

– Ты так хорошо пахнешь, – хрипло прошептала она. – Мне нравится твой вкус…

Ее слова, казалось, разорвали последние нити, на которых еще держался самоконтроль Лэнса. Он издал низкий стон, и этот звук возбудил Челси еще сильнее, если такое вообще было возможно. Лэнс обнял ее и приподнял так, что все тело Челси стало открытым для самых интимных ласк. Под умелыми прикосновениями его пальцев, горячего влажного языка волны возбуждения накатывали на Челси одна за другой, и вскоре она уже тонула в собственном желании, в непреодолимой потребности принадлежать Лэнсу до конца. Страх, сомнения, колебания – все было сметено набирающим силу ураганом желания, который все глубже и глубже втягивал ее в свой горячий водоворот. У Челси шумело в ушах, она слышала только гулкие удары сердца Лэнса да собственные томные стоны.

Когда Лэнс наконец соединил их тела воедино, Челси не почувствовала ни боли, ни даже неудобства, все затмило наслаждение от полного слияния их тел и удивление сродни благоговению оттого, как бурно откликается ее естество на малейшее движение Лэнса.

Казалось, они были самой природой созданы друг для друга – настолько хорошо их тела подходили одно другому. Они двигались в едином ритме, созвучном самой гармонии жизни. Все это было настолько удивительно, настолько совершенно, что Челси казалось, будто ее несет таинственная сила, столь же духовная, сколь и чувственная, земная.

То, что чувствовала Челси, невозможно передать словами. Казалось, не только ее тело, но и разум, сердце, все ее существо перешли в иное измерение. Потоки этой неведомой силы словно приливные волны несли ее все выше и выше к последнему пределу, а затем бережно опустили в тихое место по другую сторону рубежа, который она миновала. Дыхание Челси стало выравниваться, веки отяжелели. Она дотронулась пальцами до щеки Лэнса и улыбнулась новой улыбкой – улыбкой женщины, познавшей блаженство любви.

Однако Лэнс не улыбнулся в ответ. Его темные глаза оставались непроницаемыми, лицо напряженно застыло. Когда он заговорил, в его голосе слышался с трудом сдерживаемый гнев.

– Почему ты мне не сказала… не предупредила?

Не в силах выдержать его испытующий взгляд и вдруг застеснявшись, Челси отвела глаза, ее эйфория вмиг испарилась.

– Ведь это было с тобой в первый раз, я не ошибся? – резко спросил Лэнс.

Отрицать очевидное было бессмысленно.

– Да, в первый, – тихо сказала она.

Лэнс выругался вполголоса, но с такой злостью, что Челси поморщилась.

– Надо было предупредить, тогда…

Челси набралась храбрости спросить:

– Тогда что? – Губы ее слегка дрожали, и, чтобы это скрыть, она улыбнулась, но улыбка вышла кривой. – Ты остановился бы?

Темный румянец на щеках Лэнса показал ей, что он догадался о подтексте вопроса: он был так же не в состоянии остановиться, как Челси – завести разговор о своей невинности.

– А зачем мне было тебе говорить? – спросила Челси и, глядя Лэнсу в глаза, призналась: – Все равно лучше чем было, быть просто не могло, и…

Лэнс чертыхнулся и в сердцах воскликнул:

– Но ты была девственницей, а я…

– Ты занимался со мной любовью так, как будто я женщина, а не девушка, – продолжила за него Челси. – Может, я потому тебе ничего и не сказала, что хотела, чтобы ты обращался со мной, как с женщиной, как с равной…

– Неправда, ты лжешь! – резко возразил Лэнс. – Ни одна женщина твоего возраста и твоей внешности не будет так долго ждать, не имея на то особой причины. И уж конечно такая умная, рассудительная женщина, как ты, никогда не допустит, чтобы столь важное событие в ее жизни произошло случайно… Нет, ты наверняка чего-то или кого-то ждала…

Лэнс так близко подошел к разгадке, что Челси в тревоге затаила дыхание. Только бы Лэнс не понял, что… Что он мог понять? Что у нее сложилось совершенно ложное представление о собственной сексуальности? Что она потеряла впустую годы, мечтая о придуманной интимной близости, которая, как показала сегодняшняя ночь, не имела ничего общего с истинными потребностями ее тела?

Сегодня Челси поняла, насколько велика была пропасть между тем, чего, как ей казалось, она хотела, и тем, что ей было нужно на самом деле. Она не понимала саму себя! Та девушка, какой она себя считала до сегодняшнего вечера, никогда не почувствовала бы, не пожелала того, что она чувствовала и желала сегодня с Лэнсом, не получила бы от этого такого наслаждения!

Челси знала, что ей следовало бы стыдиться того, что произошло, но она не стыдилась. Она, правда, ни под каким видом не могла бы обсудить случившееся с сестрой, но вовсе не потому, что стеснялась. Трудно представить, как бы отреагировала Селина, если бы узнала, что Челси была настолько захвачена сексуальным влечением, что практически умоляла Лэнса овладеть ею. Лэнса, мужчину, которого не любила! Челси в смятении осознала, что стремилась именно к тому, что произошло, более того – желала испытать это именно с Лэнсом, с мужчиной, совершенно не похожим на Спенсера. – Почему, Челси? – со странным напряжением в голосе спросил Лэнс. – Почему ты пошла на это именно сейчас? Почему со мной?

Прежде чем Челси успела ему помешать, он взял ее за плечи, усадил и развернул лицом к себе.

– Челси, что происходит? Я возвращаюсь из Канады и узнаю, что нас уже все вокруг считают парой, хотя мы оба знаем, что это не так… или не было так до недавнего времени, – мрачно уточнил он.

– Это произошло случайно, – быстро ответила Челси. – Я никогда бы…

Она замолчала и закусила губу, но тут же поморщилась: после поцелуев Лэнса ее губы вспухли и стали очень чувствительными. Челси попыталась высвободиться из его рук, но тут боль в другой части тела напомнила ей, что поцелуями дело не ограничилось. Челси покраснела.

– Случайно?

– Да. Селина сделала неправильные выводы о… о нас…

Челси снова замолчала. Разве могла она объяснить Лэнсу, не выдав себя, почему сразу же не исправила ошибку сестры?

– Я пыталась ей объяснить, но… но это оказалось нелегко. – Челси потупилась. – Селине иногда бывает неловко со мной, она чувствует себя чуть ли не виноватой в том, что у нее есть Спенсер и Джек, а у меня никого нет… ей трудно понять, что я довольна своей жизнью.

– То есть она хочет, чтобы ты тоже, так сказать, устроила свою жизнь, – подсказал Лэнс. – И тебе было легче оставить Селину в ее заблуждении, чем переубеждать.

– Да, так и было, – согласилась Челси. – Мне и в голову не приходило, что она может рассказать кому-то еще… – Она покачала головой. – Я просто ушам своим не поверила, когда мать вдруг заговорила о нас как о… о влюбленной парочке. Мне нужно было сразу сказать правду, и я собиралась это сделать, но… Словом, я понимаю, как ты рассердился, когда услышал эту историю, и не пытаюсь оправдаться.

– Да, я рассердился, – признал Лэнс, – но это не оправдывает того, что я сделал. Почему ты меня не остановила?

Челси решила говорить начистоту.

– А может, я не хотела?

И все-таки Челси не была до конца честной с Лэнсом. Она не объяснила, почему не стала разубеждать Селину, почему ей показалось безопаснее оставить сестру в заблуждении. Не могла же она рассказать Лэнсу, да и кому бы то ни было о своих чувствах к Спенсеру! А если бы даже рассказала, как признаться Лэнсу, что, несмотря на ее, казалось бы, неувядающую любовь, стоило ему к ней прикоснуться, как ее охватило такое яростное, непреодолимое, неуправляемое желание, что она просто потеряла способность думать о ком-то или о чем-то еще?

Челси посмотрела Лэнсу в глаза и улыбнулась полной самоиронии улыбкой.

– Может, я стала чувствовать, что девственность мне уже мешает? Но я тебя желала, Лэнс. Не могу объяснить почему, но, когда мы были вместе, я даже не думала о своей девственности, я просто потеряла способность мыслить логично… я просто… – Она снова умолкла, не договорив. В глазах ее заблестели слезы, и Челси с болезненной честностью призналась: – Да, наверное, мне следовало тебя предупредить или даже остановить, но…

– Но что? – поторопил ее Лэнс, когда она снова замолчала.

Челси опустила голову и хрипло закончила:

– Но я не хотела. Я не знала, что секс бывает таким… таким…

– Опасным? – насмешливо подсказал он.

– Таким всепоглощающим. Я не считаю себя виноватой и не собираюсь стыдиться ни того, что произошло, ни своих чувств. Лэнс, это было восхитительно! – бесстрашно призналась Челси, хотя голос ее стал совсем тихим, не громче шепота.

– Восхитительным?! – взорвался Лэнс. – Ты что, не понимаешь?! Это не должно было случиться! Ты и я…

– Мы друг другу даже не нравимся, я знаю, – прервала его Челси. – Может, это и называется страстью, я не знаю. Наверное, ты лучше сможешь об этом сказать, чем я.

– Ты так думаешь? – Лэнс покачал головой. – То, что произошло, для меня было так же внове, как и для тебя. Конечно, у меня были женщины, но я никогда до такой степени не терял контроль над собой. Конечно, я не горжусь тем, что… – На этот раз уже Лэнс умолк, не закончив фразу, и покачал головой.

Челси практично заметила:

– Что ж, по крайней мере, никто, кроме нас, об этом не знает. Завтра я объясню маме, что Селина все перепутала и…

Лэнс внезапно вскочил с кровати и, схватив простыню, обмотал вокруг бедер. Столь откровенное отсутствие интереса к тому, что она собиралась сказать, задело Челси. На смену блаженному ощущению теплоты и довольства, которое осталось у нее после близости, пришло чувство потери и одиночества.

– Если хочешь… – начала Челси, но, перехватив на себе взгляд Лэнса, замолчала.

Лэнс смотрел на ее тело с таким выражением, что у Челси не осталось ни малейших сомнений в том, чего он хочет. Шок, смешанный с возбуждением, окрасил ее щеки в алый цвет. Лэнс ее хочет! Он потому и вскочил с постели, потому так поспешно обмотал вокруг себя простыню, что хотел скрыть реакцию своего тела на ее близость. Не дав себе времени задуматься о том, что делает, Челси прошептала:

– Лэнс, прошу тебя, останься со мной на всю ночь… до утра.

– Остаться с тобой?

Слова вырывались из горла Лэнса с трудом, как будто им что-то мешало. Челси заворожено смотрела, как он закрыл глаза и сглотнул. Ее затопила волна ответного желания.

– Да, останься, – повторила она хрипло. – Я хочу быть с тобой. – Он открыл глаза, и она улыбнулась ему как искушенная соблазнительница. – В конце концов, мне терять нечего, я ведь больше не девственница.

В глазах Лэнса полыхнул опасный огонь – словно кто-то бросил спичку в бензин. Он шагнул к Челси, и она почувствовала, что Лэнс и сам весь горит. Челси прикоснулась к горячей коже, напоминающей на ощупь атлас, сначала пальцами, потом губами. Лэнс невольно вскрикнул, но она не остановилась, и вскоре все его тело снова дрожало от страсти.

– Останься со мной! – взмолилась Челси. Лэнс не мог ей отказать – он страстно желал того же. Не смог он уйти и после того, как они утолили вновь вспыхнувший сексуальный голод. Челси задремала, но Лэнс не спал, по-прежнему обнимая ее.

Он решительно не понимал, что с ним творится, он мог только беспомощно разводить руками. Сегодня вечером он явился к Челси только затем, чтобы потребовать от нее объяснений, он был на нее зол, но теперь… Он посмотрел на женщину, уснувшую в его объятиях. Это казалось нелепым, нелогичным, но он не хотел ее отпускать.

«Останься со мной!» – попросила Челси, он выполнил ее просьбу, и почему-то с этого момента все изменилось. Все правила, которые он сам для себя установил и по которым намеревался жить всю оставшуюся жизнь, вдруг каким-то образом оказались переписанными заново, и, что самое страшное, Лэнс не знал новых правил.

 

10

– Кофе хочешь?

Челси открыла глаза и резко, как подброшенная пружиной, села в кровати. В дверях ее спальни стоял полностью одетый Лэнс и держал чашку с дымящимся ароматным кофе.

Не дождавшись ответа, он подошел к кровати. Челси смотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления. Ей вдруг вспомнилось, как всего пару часов назад, когда небо на востоке только начинало светлеть, она разбудила Лэнса и прошептала, что снова хочет заняться с ним любовью. Сейчас, вспоминая этот эпизод, она покраснела от стыда за собственное распутное поведение, но тогда она, не испытывая ни малейшего стеснения, откровенно интимными ласками очень быстро убедила Лэнса, что он хочет того же. Да и убеждать его особенно не требовалось. Челси передвинулась на кровати и поморщилась – тело еще помнило долгие часы занятий любовью.

Принимая из рук Лэнса чашку кофе, она избегала встречаться с ним взглядом.

– Тебе не нужно было дожидаться, пока я проснусь. Ты мог уйти, я бы поняла, ведь у тебя, наверное, много дел…

– Да, это верно, – согласился Лэнс. – Мне действительно нужно сделать несколько звонков и, конечно, переодеться до того, как мы встретимся за ланчем с твоими родителями. – Помолчав, он небрежно добавил: – Кстати, звонила твоя мать.

– Что-о?

– Мэриэнн звонила, когда ты еще спала, и я подошел к телефону, – будничным тоном сообщил он.

Челси отказывалась верить своим ушам.

– Ты хочешь сказать, что мне звонила мама и ты взял трубку?

Лэнс пожал плечами.

– Ну да.

– И что ты ей сказал? Что она сказала? – Челси ошеломленно покачала головой. – Какой ужас… Теперь она ни за что не поверит, что мы с тобой не…

– Что мы не… что? – насмешливо переспросил Лэнс. – Что мы не любовники? Но ведь мы и есть любовники.

Несколько секунд Челси только и могла, что в замешательстве смотреть на него! Наконец к ней вернулся дар речи.

– Но я думала, что мы не будем афишировать наши отношения, – прошептала она. – Это было…

Лэнс затаил дыхание, но Челси лишь покачала головой. Не могла же она признаться, что то, что произошло между ними, то, что она испытала ночью, даже сейчас, при свете дня казалось ей почти чудом, чем-то настолько особенным, чуть ли не мистическим, что даже если бы она могла волшебным образом изменить прошедшие несколько часов, то не стала бы менять ни секунды!

Раньше она много раз представляла, как занимается любовью со Спенсером, но сегодня ночью все эти представления сгорели дотла в огне подлинной, а не выдуманной страсти.

– Это не должно было произойти, – беспомощно пролепетала Челси. – Ты не должен был… мы… мои родители считают, что мы встречаемся, но ведь это не правда!

– Пусть так, – согласился Лэнс, – но вряд ли я мог объяснить это твоей матери, когда она позвонила и услышала в трубке мой голос, правда? Что я, по-твоему, должен был сказать? «Да, я провел ночь с вашей дочерью, но это ничего не значит… Это была просто одна ночь в постели»?

От лица Челси отхлынула кровь. Родители были бы потрясены, шокированы ее поведением, если бы узнали правду.

По выразительному лицу Челси можно было читать как по книге. Лэнс подумал, что ему несдобровать, если Челси узнает, что именно он предложил ее матери встретиться за ланчем. Более того, не Мэриэнн Эппентайр догадалась, что он провел ночь с ее дочерью, а он сам недвусмысленно дал ей это понять – интонациями и тщательным подбором слов. Традиционно считается, что женщина заманивает мужчину в ловушку при помощи секса, а не наоборот, но прошлая ночь доказала Лэнсу, насколько ненадежны устоявшиеся мнения, – если ему вообще требовались доказательства. Пусть Челси была девственницей, но в том, как она откликалась на его поцелуи и ласки, не было ни намека на застенчивость, на страх или хотя бы на жеманность.

Рано утром, когда Челси еще спала, он вышел из дома и в одиночестве прогулялся вдоль реки. Ему нужно было побыть одному, попытаться навести порядок в сумятице мыслей и чувств.

Размышляя на свежем воздухе, Лэнс понял, что было бы глупо притворяться, будто он еще до этой ночи не осознавал, насколько сильны и опасны чувства, которые вызывает у него Челси Эппентайр. Даже то, что он на нее разозлился, само по себе говорило о многом: невозможно по-настоящему разозлиться на человека, который тебе безразличен. И уж конечно он не вел бы себя так, как вел этой ночью, будь он равнодушен к Челси.

Лэнс остановился, глядя на пару лебедей с выводком. Бессмысленно обманывать себя и закрывать глаза на правду: Челси с самого начала, с первой случайной встречи на улице, задела его за живое. Еще ни на одну женщину он не реагировал так остро. Даже злость, которую он испытал, когда незнакомка буквально бросилась под колеса его автомобиля, и та уже выходила за рамки его привычных реакций: будто на самом глубинном, подсознательном уровне сработал некий механизм, и его чувства замкнулись на Челси Эппентайр. Лэнса потянуло к ней с первой минуты, только он какое-то время подавлял свое влечение.

Что же это, получается, думал он, я влюбился в нее с первого взгляда, только не желал этого признавать, так что ли? Лэнс усмехнулся своим мыслям. Прошлой ночью он определенно не слишком усердствовал в борьбе со своим влечением!

Вспоминая события последних нескольких часов, Лэнс пришел к неутешительному выводу: может, он и любит Челси, но она-то его не любит. Однако этой ночью она его желала. Даже при одном воспоминании о прошедшей ночи у Лэнса участился пульс, он испытал до боли острое желание немедленно вернуться в дом, разбудить Челси и прижать к себе. Пытаясь обуздать свои инстинкты, он стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони.

Возвращаясь домой, Лэнс с горькой самоиронией думал о том, что история повторяется, его жизнь сделала полный круг. Когда-то они с Брендой поженились, ошибочно приняв физическое влечение за любовь. И вот теперь, когда он встретился с настоящей любовью, узнал наконец, что это такое, он со всей отчетливостью понял, какая пропасть лежит между тем, что он чувствовал много лет назад по отношению к Бренде, и тем, что чувствует сейчас. Но однажды он уже совершил ошибку, заключив брак, основанный не на любви, а только на влечении, и больше ее не повторит. Челси достойна лучшего, она заслуживает того, чтобы не только быть любимой – а в том, что он ее любит, Лэнс уже не сомневался, – но и любить, самой познать это удивительное чувство.

Он вернулся в квартиру с твердым намерением дать понять Челси, что он ничего от нее не ждет, ни на что не рассчитывает, что прошедшая ночь была и останется единичным эпизодом в его и в ее жизни. Но, когда зазвонил телефон, Лэнс машинально взял трубку, не успев задуматься о том, что делает, и в разговоре с Мэриэнн Эппентайр вольно или невольно подтвердил ее подозрения, что он и Челси – любовники. Лэнс злился на себя. Своими действиями он загнал Челси в ловушку, а ведь в его-то годы, с его-то опытом ему следовало быть умнее!

– Это не должно было случиться, – жалобно прошептала Челси, обхватив чашку с кофе обеими руками.

Но она не могла понять Лэнса: казалось, он должен злиться на нее за то, что она внесла неразбериху в его и в свою жизнь, но его, похоже, сложившееся весьма щекотливое положение ничуть не тревожило.

– Не я первый начал, – сухо напомнил ей Лэнс.

Челси нахмурилась. Лэнс прав, в том, что произошло, она может винить только себя.

– Я позвоню матери и отменю встречу, – быстро сказала она.

Казалось бы, Лэнс должен был с радостью ухватиться за это предложение, но ничего подобного, к удивлению Челси, не произошло. На его лицо набежала тень, а через секунду оно стало непроницаемым. Пожав плечами, Лэнс бросил:

– Как хочешь.

Через несколько минут он так же коротко попрощался и ушел.

Оставшись одна, Челси задумалась и со смятением осознала, что не понимает Лэнса. Да что там Лэнса, если разобраться, она и саму себя не понимает! Ее поведение прошлой ночью было совершенно не в ее стиле. Даже сейчас, вспоминая некоторые свои поступки или слова, она заливалась краской.

Приняв душ, Челси набрала номер матери. Чувствуя себя ужасно неловко оттого, что приходится обманывать, она скрестила пальцы за спиной и сказала, что у Лэнса неожиданно возникли какие-то срочные дела и он не сможет прийти к ним на ланч. Челси так боялась выдать себя каким-нибудь неосторожным словом, что стремилась закончить разговор поскорее. К счастью, мать, не подозревая о том, облегчила ей задачу:

– Дорогая, кто-то звонит в дверь, мне нужно идти. Не переживай насчет ланча, встретимся в другой раз. – Мэриэнн понимающе рассмеялась. – Уверена, вам с Лэнсом хочется побыть одним.

Повесив трубку, Челси быстро оделась, взяла сумочку и ключи от машины. Ей действительно нужно побыть одной – совсем одной, без Лэнса, – чтобы спокойно осмыслить все, что произошло.

В то время, когда Челси выходила из дома и спешила к машине, Лэнс в своей квартире принимал душ. Выйдя из ванной, он нагишом прошел в спальню. Взгляд его упал на фотографию Мелинды. В последнее время дочь частенько говорила, как ей хочется, чтобы он встретил и полюбил хорошую женщину и снова женился. Челси ей сразу понравилась. А с каким энтузиазмом она отнеслась к нелепому предсказанию цыганки! Внезапно Лэнс вспомнил о том, что совершенно вылетело у него из головы прошлой ночью: занимаясь с Челси любовью, он не подумал о предохранении! Он был совершенно здоров, так что в этом смысле Челси ничто не угрожало, но с точки зрения последствий иного рода… Лэнс тихо ругнулся. Прежде подобная безответственность была для него нехарактерна, но в последнее время он частенько совершал поступки, которые удивляли его самого.

Размышления Лэнса прервал телефонный звонок. Сняв трубку, он услышал взволнованный голос классной наставницы Мелинды из колледжа. Не вдаваясь в подробности, женщина сообщила, что во время похода Мелинда оступилась на крутом спуске с холма, подвернула ногу, упала и ударилась головой.

– Ничего страшного не произошло, – заверила наставница, стараясь говорить как можно спокойнее, – но Мелинду на всякий случай оставили в больнице, чтобы проверить, нет ли у нее сотрясения мозга.

Лэнс решил немедленно ехать к дочери.

– Где она? В какой больнице?

Записав название и адрес больницы, он повесил трубку и сразу стал звонить Челси. Теле-фон в ее квартире не отвечал. Не желая терять времени, Лэнс решил, что позвонит Челси позже, когда доберется до больницы.

Челси, наверное, не смогла бы объяснить даже самой себе, что подтолкнуло ее к совершенно необдуманному, импульсивному поступку: казалось, все происходило помимо ее воли, ноги сами несли ее, и через некоторое время она обнаружила, что стоит в аэропорту и берет билет до Парижа. После того как билет был куплен, она позвонила Селине, чтобы предупредить о своем приезде, затем позвонила матери и довольно бессвязно объяснила, что улетает на несколько дней к сестре.

– Мама, извинись, пожалуйста, за меня перед папой и Сюзанной, я не предупредила их заранее о своем отъезде, но меня не будет всего несколько дней. Надеюсь, они без меня справятся.

Мэриэнн слушала молча. Импульсивные поступки были не в характере Челси, и столь внезапный отъезд дочери ее насторожил. Но, с другой стороны, Мэриэнн не могла не радоваться тому, что трещина в отношениях между близнецами, по-видимому, исчезает. Если Челси так важно побыть с сестрой, что она бросила все дела и сорвалась с места, то Селина, конечно, с радостью ее примет.

Роджер отнесся к импульсивному поступку дочери не столь благосклонно.

– Не понимаю, к чему такая срочность. Куда, говоришь, она умчалась?

– К Селине. Ее не будет всего несколько дней, считай, что она взяла небольшой отпуск.

Роджер вздохнул.

– Что ж, надеюсь, что так. У нас сейчас очень много работы. Но что происходит?

Мэриэнн промолчала и многозначительно посмотрела на мужа. Роджер снова вздохнул.

– Ясно, любовные неурядицы.

– Полагаю, небольшой кризис уверенности, – уточнила Мэриэнн.

– Она сомневается в чувствах Лэнса? – изумился Роджер.

Роджер никогда не был чересчур властным отцом и не старался во всем контролировать детей, но сердцем он всегда был с ними и всегда готов был заступиться за любого из своих отпрысков.

– Если так, думаю, ей будет лучше без него.

– Нет, не в его чувствах, – мягко поправила мужа Мэриэнн. – Я подозреваю, что Челси сомневается в себе. Помню, еще в студенческие годы Челси всегда старалась держаться в тени сестры или своих подруг, ей почему-то не верилось, что она достойна самого лучшего. Думаю, сейчас она боится поверить в свое счастье.

Роджер понимающе покачал головой.

– Это мне знакомо, когда-то я и сам был таким же. – Он улыбнулся и с любовью посмотрел на жену. – Пока не встретил тебя.

– Но Лэнс подходит Челси, – продолжала Мэриэнн. – Он не позволит ей довольствоваться в жизни вторым сортом. Он умеет бороться за место под солнцем, у Трэворов это в крови. Но, что еще важнее, он знает, как завоевать уважение людей и удержать его. Надеюсь, Лэнс поймет ранимость Челси, а она разглядит под его внешней суровостью чувствительную душу и нежное сердце.

– Что ж, звучит обнадеживающе, – проронил Роджер.

– Думаю, их ждет счастливое будущее.

– А нас ждут большие расходы. – Роджер, как всегда, подходил ко всему с практической точки зрения. – Жаль, что эти двое не встретились годика на два раньше, тогда можно было бы сыграть двойную свадьбу по цене одной.

 

11

В аэропорту было многолюдно. Пройдя в зал вылета, Челси уточнила на табло время отлета самолета и направилась к бару выпить кофе. В это время она заметила краем глаза высокую широкоплечую фигуру темноволосого мужчины, В тот же миг ее охватило радостное возбуждение. Лэнс! Он здесь, он ее разыскивает, она ему нужна! Он любит ее так же, как она его!

Как… она его?..

Челси застыла как громом пораженная, не замечая царящей вокруг суеты, спешащих пассажиров, встречающих и провожающих.

Она любит Лэнса, как она раньше не догадалась!

Челси зажмурилась и прошептала его имя, смакуя, как изысканное лакомство, потом снова открыла глаза и стала искать в толпе знакомую фигуру. Отыскав, она устремилась было к мужчине, но тут он повернулся к ней в профиль, и она увидела, что это не Лэнс, он даже не похож на Лэнса. Чертам незнакомца недоставало благородного достоинства, которое излучало лицо Лэнса, фигура была не такой атлетической. Да и откуда здесь взяться Лэнсу? Он даже не знает, что она улетает на континент, а если бы и знал, ему наверняка было бы это безразлично. Даже если и не совсем безразлично, то не настолько важно, чтобы он бросился за ней вдогонку. Во всяком случае, думала Челси, он не помчался бы за ней в аэропорт. Не рассчитывает же она всерьез, что он разыщет ее в аэропорту, встанет перед ней на одно колено и поклянется в вечной любви!

Лэнс объяснится ей в любви?

Челси недоумевала, как ей вообще могло прийти в голову, что Лэнс может в нее влюбиться. Наверное, на нее так странно повлияла ночь, проведенная в постели с Лэнсом, острота пережитых ею ощущений. Близость с Лэнсом сделала ее уязвимой, что еще опаснее – породила в ней любовь к мужчине, который показал ей… доставил ей неземное наслаждение. Челси медленно покачала головой, пытаясь разогнать туман беспорядочных мыслей, теснившихся в голове.

Челси не знала, полюбила ли она Лэнса тогда, когда они занимались любовью, или любовь поселилась в ее сердце еще раньше, до близости, только она этого не понимала. Этого она уже никогда не узнает. Но одно Челси знала твердо: те секунды, на протяжении которых она верила, что видит перед собой Лэнса, что он приехал в аэропорт ради нее, что он ее любит, навсегда запечатлены в ее сердце и в памяти. То, что она для себя открыла, уже не закрыть, то озарение, которое ее осенило, уже не отменить. Ничто нельзя повернуть вспять.

Челси посмотрела на табло и увидела, что посадка на ее рейс уже началась. Двигаясь машинально, как заводная кукла, она побрела к выходу на посадку. Теперь она осознала, почему ей вдруг так внезапно захотелось повидаться с Селиной. Сестра – единственный человек, который мог бы ей помочь разобраться в том, что с ней происходит. Челси совсем запуталась в своих чувствах. Не может же человек влюбиться и не осознать этого… не может? Как она могла любить Лэнса и не знать об этом?

Челси вошла в самолет, заняла свое место, но проделала все это бездумно, как во сне. Ее мысли, сердце, все ее существо были полны Лэнсом, мыслями о нем, воспоминаниями о нем. Разгневанный Лэнс решительно входит в ее квартиру… Лэнс целует ее с яростной страстью. Лэнс ласкает ее. Лэнс смотрит на нее, и его гнев трансформируется в желание. Лэнс…

Ну почему у нее не было никакого предчувствия, почему интуиция не подсказывала ей, что произойдет? Почему у нее нет врожденного механизма самосохранения, который мог бы предупредить, что она будет чувствовать то, что чувствует теперь, что она полюбит Лэнса?

– Челси! – окликнул знакомый голос.

Челси обернулась и увидела Селину, стоящую чуть в стороне от основной толпы встречающих. Челси поспешила к сестре. Они обнялись, и все, что она собиралась сказать, все логические объяснения собственных поступков – все вылетело у нее из головы. На глаза Челси навернулись слезы, и она без предисловий прошептала:

– Селина, кажется, я влюбилась… Я люблю Лэнса.

Селина заглянула ей в лицо и мягко спросила:

– И в чем же дело? Мне показалось, вы друг другу подходите.

– Да, подходим, – согласилась Челси, – вернее… – Она вдруг сменила тему. – А ты одна?

– У Спенсера осталось несколько дней от отпуска, вот я и решила, что это самый подходящий момент для него побыть с сыном. Они уехали погостить к нашим знакомым на несколько дней.

Селина умолчала, что собиралась уехать вместе с мужем и сыном, но неожиданный звонок сестры внес коррективы в ее планы. Когда она сказала мужу, что ей нужно побыть с Челси, Спенсер лишь вскинул брови, но промолчал.

– Понимаешь, Челси очень редко о чем-нибудь меня просит, – объяснила ему Селина. – Из нас двоих обычно я обращаюсь к ней со всякими просьбами. Но сейчас я ей нужна, значит, я должна остаться. Я в долгу перед Челси, – тихо добавила она.

И вот сейчас, глядя на бледное лицо сестры, Селина лишний раз убедилась, что поступила правильно.

– Пойдем. – Она взяла Челси за руку и улыбнулась. – Посидим где-нибудь в кафе, перекусим и посекретничаем о своих девичьих делах. Кстати, мы со Спенсером недавно обнаружили очаровательное итальянское кафе недалеко от нашего дома.

Челси совершенно не хотелось есть, но Селина в типичной для нее манере не дала ей возможности возразить, подхватила сестру под руку и потянула к выходу.

Когда до больницы, куда поместили Мелинду, оставалось всего несколько миль, Лэнс, проезжая мимо придорожного кафе, не выдержал, остановился и зашел, чтобы позвонить Чел си. Записывая ее номер утром, после того как поговорил с Мэриэнн, Лэнс не подозревал, что он понадобится ему так скоро. Нетерпеливо постукивая пальцем по стеклу кабинки, Лэнс ждал, когда Челси подойдет к телефону, но тщетно. Лэнс повесил трубку и вернулся в машину с чувством неудовлетворенности и досады. Он решил, что попытается связаться с Челси из больницы. Останавливаться еще раз и звонить из другого кафе или с автозаправочной станции Лэнс не хотел: ему необходимо было как можно быстрее увидеть дочь и убедиться, что ее жизнь вне опасности. По телефону его заверили, что Мелинду оставили под наблюдением врачей просто из предосторожности, на всякий случай, но Лэнс знал, что его родительское сердце не успокоится, пока он не увидит дочь.

Ведя машину по направлению к больнице, Лэнс снова вспомнил предсказание доморощенной прорицательницы. Если в результате его неосторожности у Челси действительно родится сын, он не собирался во второй раз пренебрегать родительским долгом. На этот раз, думал Лэнс, я обязательно приму самое активное участие в жизни своего ребенка. Мелинде повезло… мне самому повезло, что девочка не сильно пострадала из-за моего отсутствия, но я до сих пор чувствую за собой вину. Я был ей плохим отцом, вернее вовсе никаким, повел себя как последний эгоист. И с тех пор я, по-видимому, не очень-то изменился, потому что прошлой ночью мой эгоизм, возможно, привел к зачатию еще одного ребенка.

Но этот ребенок, будучи незапланированным, не был бы нежеланным. Представив Челси, беременную его ребенком, Лэнс испытал прилив какого-то не поддающегося описанию теплого чувства. В прошлый раз, когда Бренда носила его ребенка, он ничего подобного не испытывал. Бренда нравилась ему как человек, он уважал ее и восхищался ею как хорошей матерью и женой – женой другого мужчины, но никогда не любил ее так, как Челси. Однако Челси его не любит, и, если из-за его безответственности она забеременеет… Господи, как же он все запутал!

– Честное слово, Селина, я совсем не голодна, – запротестовала Челси, – я только хочу…

Заметив одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке, Селина раздумала вести сестру в кафе. Бесшабашно наплевав на правила дорожного движения, она решительно развернула машину на сто восемьдесят градусов.

– Что ты делаешь?! – забеспокоилась Челси.

– Не волнуйся, – усмехнулась Селина, – нас никто не видел. Мы едем домой, там нам никто не помешает поговорить.

Селина и Спенсер снимали в пригороде Парижа небольшой, но очень уютный домик на тихой зеленой улице. К дому прилегал довольно обширный сад. В этом саду Селина и собиралась поговорить с сестрой по душам.

Заехав на стоянку, общую для нескольких соседних домов, Селина вышла из машины, обошла вокруг капота и открыла дверцу со стороны Челси.

– Пошли.

Едва Челси ступила на землю, Селина взяла ее под руку, словно боялась, что сестра может сбежать.

Куда я сбегу и, главное, к кому? – с грустью думала Челси. Она уже сожалела о своем импульсивном признании в аэропорту. Неудивительно, что Селина обращается с ней так, словно у Челси не больше здравого смысла, чем у маленького Джека.

– Давай посидим в саду, – предложила Селина.

Войдя в дом через парадный вход, они прошли его насквозь и через другую дверь вышли в сад. Селина едва ли не силой усадила Челси на скамейку и сказала:

– Посиди здесь, я принесу вина.

– Я не хочу… – начала было Челси, но Селина покачала головой.

– Зато я хочу. Хотя бы один стаканчик. – Ее голос смягчился. – И тебе не помешает.

Охлажденное столовое вино оказалось превосходным. К вину Селина подала сандвичи, которые выглядели так аппетитно, что даже Челси соблазнилась на один.

– Ну, рассказывай все по порядку, – потребовала Селина, когда они немного подкрепились. – Ты любишь Лэнса. Это я и сама вижу. Но что тебя беспокоит? В чем проблема? Ты боишься принять важное решение? Если так, я тебя понимаю. Когда Спенсер сделал мне предложение, я волновалась ничуть не меньше, хотя я его люблю.

– Дело не в этом, – прервала ее Челси. Она помолчала, собираясь с духом для нелегкого признания, вздохнула, и начала: – То, что я тебе говорила раньше, вернее то, во что я не мешала тебе верить, было неправдой. Тогда все было иначе… Лэнс и я не были… мы с ним… то есть между нами тогда еще ничего не было…

Селина прервала сбивчивые объяснения сестры:

– Но сейчас есть. Ты его любишь и…

– Да.

Челси уставилась в почти опустевший стакан, чувствуя, как от воспоминаний ее лицо заливает краска. Она допила вино и только потом набралась храбрости посмотреть в глаза Селине.

– Я… я легла с ним в постель. – Подобная прямота была для нее совершенно не характерна. – Мы занимались сексом, и это было… – Челси умолкла и покраснела еще гуще, однако, поскольку на лице Селины не отразилось ничего даже отдаленно напоминающего удивление или осуждение, она осмелела. – Это было удивительно, фантастически! Я никогда не думала… не знала… Лэнс сначала рассердился, потому что вернулся в Англию и узнал, что за время его отсутствия все в городе стали считать нас любовниками. Я пыталась извиниться и все объяснить, но потом он меня обнял, поцеловал… и мне стало не до объяснений. Я ничего не могла с собой поделать, я его так сильно желала, что не устояла, – тихо закончила Челси. Помолчав, она продолжила: – Я не представляла, что способна испытать такие чувства, они меня просто ошеломили, я обо всем забыла. Я знаю, тебе трудно меня понять… – Челси не могла заставить себя посмотреть в глаза сестре. – Вы со Спенсером любите друг друга…

– Когда я впервые легла с ним в постель, я его еще не любила, – спокойно перебила ее Селина. – Наверное, мы с тобой похожи даже больше, чем осознаем. Когда мы со Спенсером занимались любовью в первый раз, он был страшно зол на меня. Представь себе, Челси, в первый раз я чувствовала то же самое, о чем ты рассказываешь. Именно я все затеяла… я настаивала… словом, это я его соблазнила…

Селина стушевалась и с трудом подбирала слова! Это было настолько невиданно, что от удивления Челси даже забыла о своем смущении.

– Когда мы со Спенсером впервые занимались любовью, – разоткровенничалась Селина, – я была уверена, что люблю не его, а Ричарда. Я злилась и на Спенсера, и на себя, он злился на меня не меньше, но каким-то образом весь наш гнев переродился, трансформировался в желание.

Челси закрыла глаза, вспоминая события прошлой ночи.

– У меня с Лэнсом было точно так же, – тихо призналась она. – Я думала… – Она замолчала, закусив губу, потом посмотрела сестре в глаза и хрипло призналась: – До недавнего времени я считала, что люблю Спенсера.

Повисло напряженное молчание. Челси запаниковала: неужели я слишком далеко зашла в своей откровенности? Неужели навсегда разорвала связь, существовавшую между мной и Селиной с самого рождения?

Она со страхом ждала, что скажет сестра. Селина встала, подошла к Челси и обняла ее так крепко, что ей стало трудно дышать.

– Ох, Челси, Челси… Просто поразительно, до чего похоже, все, что происходит с нами. Ты знаешь, что это означает?

Челси недоуменно пожала плечами. Она все еще боялась, что сестра скажет, что никогда больше не сможет ей доверять, что они стали друг другу чужими. Но Селина сказала совсем другое.

– Это значит, что вы с Лэнсом созданы друг для друга, как мы со Спенсером, – уверенно заключила Селина.

Как ни жаль было Челси рассеивать иллюзии сестры, она покачала головой.

– Нет, Лэнс меня не любит.

– Но он занимался с тобой любовью, – напомнила Селина.

– Он меня желал, не спорю. Но он меня не любит, понимаешь? – Челси неуверенно посмотрела на сестру. – Ты ведь не расскажешь Спенсеру, что я… что я думала, будто люблю его? – с мольбой спросила она. – Теперь я понимаю…

Челси осеклась. Такими интимными подробностями она не могла поделиться даже с сестрой. Когда Селина рассказала ей, что Спенсер был в гневе, когда они впервые занимались любовью, Челси поняла, что нежный, преисполненный благоговейной робости любовник, каким она представляла Спенсера, никогда не существовал в действительности. Это был целиком вымышленный персонаж, плод ее воображения. Откровения сестры разрушили хрупкий романтический образ, созданный фантазией Челси.

Она вдруг поняла, что произошло: она полюбила Спенсера, потому что ей было некого больше любить. Любовь к Спенсеру давала ей своего рода эмоциональную защиту, охраняла ее чувства – как непроходимый кустарник, выросший вокруг замка Спящей Красавицы, охранял принцессу от вторжения непрошеных гостей. И как принц нашел дорогу через колючие заросли, так Лэнс пробился сквозь ее эмоциональную защиту и добрался до самого сердца.

Даже если события последних суток не дали мне ничего другого, я, по крайней мере, приобрела опыт зрелости и лучше поняла самое себя, рассудила Челси. Кроме того, мне наконец удалось восстановить прежнюю близость с Селиной, своей второй половинкой.

Час спустя Челси и Селина вышли пройтись по магазинам. Челси задержалась у витрины одного из бутиков – ее внимание привлекло платье из тончайшего трикотажа золотистого оттенка, которое выглядело очень соблазнительно даже на манекене. Но у этого шедевра портновского искусства было два существенных недостатка: оно было головокружительно дорогим и столь же головокружительно вызывающим.

– Лэнс потребует, чтобы ты надевала это платье только для него, и придет в ярость, если ты появишься в нем в общественном месте, где тебя могут видеть другие мужчины, – прошептала Селина. – Может, купишь?

– Ни в коем случае! – ужаснулась Челси. – Ты что, не видишь, сколько оно стоит? Хотя мне нужно что-нибудь нарядное для предстоящего торжества по случаю восьмидесятилетия деда…

Селина выразительно округлила глаза и простонала:

– Ох уж этот юбилей, лучше не напоминай! Но мы отклонились от темы. Что ты собираешься делать?

– С Лэнсом? – Челси вздохнула. – Не знаю. Может, мне стоит подыскать другую работу, подальше от дома…

– Послушай, переезжай сюда! – предложила Селина. – Работу здесь найти нетрудно, а у нас в доме есть свободные комнаты. Или есть другой вариант. – Она помолчала. – Ты можешь признаться Лэнсу в своих чувствах, а он…

– Нет, это исключено! – быстро возразила Челси.

Позже, когда они сидели в кафе, Селина вдруг хлопнула себя по лбу и вскочила.

– Я только что вспомнила, что опустила слишком мало денег в автомат на платной стоянке. Подожди меня здесь, я мигом. Подожди меня здесь, Челси, спокойно допей кофе. Я вернусь и закажу себе еще чашечку. Ты не представляешь, какая это роскошь для меня – просто сидеть в кафе и пить кофе, никуда не торопясь. Я очень люблю Джека, но и от него иногда нужно отдохнуть. Ты меня поймешь, когда у вас с Лэнсом появятся дети.

Не слушая возражений Челси, Селина быстро вышла из кафе и зашагала по улице.

– Папа? Что ты здесь делаешь?

Мелинда вышла в коридор и, увидев отца, резко остановилась.

– А ты как думаешь? – мрачно спросил Лэнс. – Ты приехал из-за меня? – Мелинда покачала головой. – Но со мной все в порядке, честно. Меня уже выписывают, не знаю, зачем вообще нужно было оставлять меня в больнице.

– Ты сорвалась с обрыва, – напомнил Лэнс. Мелинда закатила глаза.

– Ерунда, я просто поскользнулась на склоне. Вся эта суматоха поднялась только потому, что я ударилась головой. Господи, да если бы в детстве меня забирали в больницу всякий раз, когда я спотыкалась и падала, я полжизни провела бы в больничной палате! Мама, бывало, жаловалась, что во мне говорят гены Трэворов, что это из-за них меня вечно тянет во всякие опасные места. По ее словам, сама она за все детские годы даже не поцарапалась ни разу. А я была сорванцом, как мальчишка, – виновато добавила Мелинда. Она улыбнулась, обняла отца и пошутила: – Привыкай, если у вас с Челси родится мальчик, с ним еще не такое будет случаться. Вернее, не если, а когда, – уточнила девушка. – Кстати, как поживает Челси? Почему она не с тобой?

– С какой стати ей быть со мной?! – резко, даже чересчур резко спросил Лэнс.

– Ладно, не кипятись, – примирительно сказала Мелинда. – Я просто надеялась… подумала… словом, я была бы рада с ней повидаться.

Дочь не впервые его поддразнивала и вела себя почти как мамаша. Обычно Лэнс не придавал этому особого значения, но сегодня, после вчерашней ночи, слова дочери затронули в нем болезненные струны, о существовании которых он даже не догадывался. Одного лишь упоминания имени Челси было достаточно, чтобы в мозгу Лэнса стали одна за другой вспыхивать соблазнительные картины. Челси, завернутая в полотенце… Губы Челси, припухшие от поцелуев… Челси, протягивающая к нему руки… Челси закрывает глаза, когда он к ней прикасается…

– Эй, папа, очнись!

Лэнс заставил себя собраться с мыслями и строго спросил:

– Ты уверена, что тебе можно выписываться из больницы? У тебя ничего не болит? Голова не кружится?

– Если не веришь мне, спроси у врача, – небрежно бросила Мелинда.

Лэнс не только побеседовал с дежурным врачом, но и настоял на встрече со специалистом, осматривавшим Мелинду после происшествия. Только получив заверения, что дочери больше не требуется постоянное медицинское наблюдение, он согласился забрать ее домой.

– Папа, ты слишком надо мной суетишься, – пожаловалась Мелинда, когда они наконец вышли из больницы.

– Не забывай, я все-таки твой отец. Мелинда вдруг улыбнулась и обняла его.

– Я об этом никогда не забываю. Но, когда придет время и я встречу мужчину… то есть своего мужчину, – выразительно подчеркнула она, краснея, – я тебе об этом не скажу. Вернее скажу, но позже, потом… – Она покраснела еще гуще. – Иначе ты его отпугнешь.

– Ну хорошо, договорились, – согласился Лэнс, однако слова Мелинды потянули за собой череду мыслей, которыми он ни под каким видом не поделился бы с дочерью.

Было ясно, что под «мужчиной» Мелинда подразумевала своего будущего первого любовника. Уповая на здравый смысл дочери, Лэнс надеялся, что она будет достаточно разборчивой.

Вчера он сам стал первым мужчиной девушки – первым любовником Челси. Интересно, что сказал бы Роджер Эппентайр, узнай он об этом? Роджер любит дочь не меньше, чем Лэнс – Мелинду, и он уже уверен, что они с Челси встречаются. Что Роджер о нем подумает, если он сейчас исчезнет из жизни Челси? Решит ли отец Челси, что его дочь просто использовали и бросили? Станет ли он презирать Лэнса, как продолжателя худших традиций рода Трэворов? Будут ли его считать после этого человеком без чести и совести, напрочь лишенным каких бы то ни было моральных принципов?

– Папа, папа, ты снова где-то далеко. У тебя все в порядке? – участливо спросила дочь.

– Да, в порядке, я просто задумался.

– О чем-то или о ком-то?

Лэнс напустил на себя бесстрастный вид, но недостаточно быстро – Мелинда успела заметить его реакцию.

– Так я и знала, ты думал о Челси! – догадалась она. – Папа, ты ее любишь? Здорово, я так рада! – Мелинда порывисто обняла отца. – Только не рассчитывай, что я как подружка невесты наряжусь на вашу свадьбу в розовые кружева, в которых буду похожа на воздушное пирожное! – Она поморщилась. – Впрочем, Челси – современная женщина, к тому же у нее хороший вкус, вряд ли она пожелает нарядить меня во что-нибудь старомодное.

– Мелинда, ты опережаешь события, – мягко осадил дочь Лэнс и решительно сменил тему: – Я отвезу тебя в Бирмингем.

– В Бирмингем? Ни за что! Я вернусь в отряд! После короткого спора Лэнс вынужден был признать поражение и согласиться, что Мелинда имеет право настаивать на своем.

– Папа, я уже взрослая, – напомнила она, – но, даже если бы это было не так… Я тебя очень люблю, и мне приятна твоя забота, но тебе придется смириться, что иногда мне будет больно. Такова жизнь, знаешь ли.

Лэнс сардонически усмехнулся.

– И ты еще будешь учить меня жизни!

– Итак, что ты собираешь делать, когда вернешься? – спросила Селина, провожая Челси в аэропорту.

Посадку еще не объявили, и сестры сидели в зале ожидания.

– Ты имеешь в виду, после того как мне придется собрать на рыночной площади митинг и объявить всему городу, что мы с Лэнсом – не жених и невеста? – невесело пошутила Челси.

Селина вздохнула.

– Извини, что так получилось. Если бы я не растрезвонила всему свету…

– Ты не виновата, – прервала ее Челси, – Это мне нужно было набраться храбрости и сразу сказать тебе правду.

– А мне нужно было догадаться, что ты не хочешь об этом говорить. – Селина снова вздохнула. – Хорошо хоть что-то стоящее получилось из всей этой истории.

В этом Челси была согласна с сестрой: в результате они с Селиной стали друг другу еще ближе, чем раньше, и стали лучше понимать друг друга. В отсутствии Спенсера и Джека они без помех предавались воспоминаниям о детстве, о годах учебы в университете. Они засиживались допоздна, поверяя друг другу сокровенные сердечные тайны, делясь впечатлениями о первой любви, снова и снова возвращаясь к удивительной схожести и необычности ситуаций, в которых каждая из них осознала свои истинные чувства. Утром того дня, когда Челси нужно было улетать, вернулся Спенсер. Челси впервые почувствовала, что может непринужденно подойти к нему и по-сестрински обнять и поцеловать. Она так и сделала – и с громадным облегчением поняла, что излечилась от страха, который долго держал ее в плену. Спенсер стал для нее всего лишь мужем сестры – ни больше ни меньше.

– Имей в виду, что с Лэнсом еще не все кончено, – напомнила Селина.

– Нет, все уже в прошлом, – твердо возразила Челси и чуть мягче добавила: – Я понимаю, тебе хочется видеть счастливый конец этой истории, ты хочешь, чтобы Лэнс меня любил, но это не так. Ты сама сказала, что Спенсер любил тебя уже тогда, когда вы в первый раз занимались любовью, – просто ты об этом не знала. Но Лэнс меня не любит.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что, если бы он меня любил, признался бы, – тихо сказала Челси. – Спенсер – другое дело, он не мог тебе признаться, потому что ты заявила ему, что любишь другого.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, но мне все-таки кажется, что ты ошибаешься, – упрямо возразила Селина.

– Не надо, Селина! – взмолилась Челси. Ее глаза вдруг потемнели от боли. – Не стоит внушать мне ложную надежду, от этого станет только больнее.

Объявили посадку на самолет. Селина обняла сестру на прощание.

– Мы скоро встретимся, уже недолго осталось до юбилея деда.

– На котором мы с Лэнсом должны предстать перед семьей, – мрачно добавила Челси.

В последнюю минуту, когда Челси уже повернулась, чтобы идти на посадку, Селина сунула ей в руки какой-то сверток.

– Что это?

– То платье, которое ты видела в витрине. Ну, помнишь, «только для глаз Лэнса»? 4Когда я сказала, что забыла опустить деньги в счетчик, на самом деле я сбегала в тот бутик и купила его. Я знала, что ты сама ни за что на это не решишься, хотя платье как специально для тебя сшито.

– И ты была права. – Челси вспомнила, сколько стоил этот соблазнительный наряд. – Честное слово, Селина, тебе не следовало его покупать. Я все равно никогда не осмелюсь его надеть.

– Наденешь, наденешь, например, на юбилей деда.

– Что-о?

– А ты попробуй. Что, слабо? – поддразнила Селина, как в детстве. – Но тебе пора, а то опоздаешь на самолет.

Она легонько подтолкнула сестру в спину и смотрела ей вслед, пока Челси не скрылась из виду.

 

12

– Свидетель, расскажите суду, что вы видели в ночь на двадцатое мая…

Челси закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на том, что говорит свидетель. Слушание дела было отложено, и случилось так, что новое заседание совпало по времени со слушанием в другом суде, на котором должна была присутствовать Сюзанна. Поэтому Челси пришлось заменить ее на одном из заседаний. В каком-то смысле она была даже рада предлогу уехать на несколько дней в Риксетер – это избавляло ее от риска случайно наткнуться на Лэнса. Но отъезд не решил всех ее проблем: стоило Челси закрыть глаза, как она видела перед собой лицо Лэнса, и сосредоточиться на работе становилось еще труднее.

Наконец судья объявил перерыв. Челси обрадовалась возможности выйти на свежий воздух. Несмотря на то что вентиляторы работали на полную мощность, в зале суда было жарко и душно, и у нее разболелась голова. Неподалеку от здания суда находилась аптека, и Челси решила сходить за таблетками от головной боли.

В аптеке было пусто. Дожидаясь, пока продавец выйдет из подсобки и обратит на нее внимание, Челси от нечего делать разглядывала медикаменты, разложенные в витрине. В самом дальнем углу она заметила презервативы и другие противозачаточные средства. Ей вспомнился разговор с Селиной.

– Ты еще не можешь знать наверняка, – сказала сестра, – может быть, ты уже носишь ребенка Лэнса.

– Нет, я не беременна, – быстро возразила Челси. – Не спрашивай, откуда я это знаю, я просто чувствую, что не беременна, и все тут. – Она поёжилась. – Представляю, какой бы разразился скандал, если бы ты оказалась права. Мне пришлось бы сообщить родителям, что я беременна от мужчины, который меня не любит. Впрочем, о последнем мне не придется им рассказывать, они сами все поймут, когда я приду на семейное торжество без Лэнса.

Челси купила таблетки и вышла на улицу. Она не знала, почему так уверена, что не беременна, но что-то подсказывало ей, что гадалка ошиблась, что никакого младенца, маленького мальчика, похожего на Лэнса, не будет… во всяком случае, у нее.

На следующий день у Челси выдалось свободное время и она встретилась с Эдвардом. Брат сообщил ей радостную новость:

– Челси, мне присвоили звание королевского адвоката.

– Правда?! – Челси переполняла гордость за брата. – Это же замечательно!

Эдвард покачал головой, скромно улыбаясь.

– Надеюсь, это порадует деда. Мы с Лорен решили сообщить ему новость на семейном торжестве, пусть это будет моим подарком к его восьмидесятилетию.

– Чтобы он мог тут же похвастаться всем своим знакомым? – поддразнила Челси. – А если серьезно, дед будет в восторге. Ты первый из его прямых потомков удостоился подобной чести.

По такому случаю Челси с Эдвардом распили бутылку шампанского. Эдвард признался, что уже поделился радостью с родителями.

– Представляю, как они обрадовались.

– Да, ты права, но, как и я, они считают, что то, что я помирился с Лорен и сделался примерным отцом и мужем, куда важнее моих профессиональных успехов.

Обнимая Эдварда, Челси думала о том, что семейное счастье далось брату не легко, они с Лорен прошли долгий и трудный путь, прежде чем обрели взаимопонимание и подлинную близость, которая существовала между ними сейчас.

Вечером того же дня Челси на своей машине возвращалась в Блэксхэм. Денек выдался погожий, на горизонте на фоне чистого голубого неба отчетливо вырисовывались контуры зеленых холмов, а прямо перед Челси по обе стороны от дороги расстилались пастбища. Веками в этих краях крестьяне выращивали скот и готовили из мяса всевозможные окорока и колбасы. До изобретения холодильников и морозильных камер единственным средством сохранить мясо была соль, поэтому второй главной отраслью наряду с животноводством в этом районе была добыча соли.

Челси направлялась не к себе домой, а к родителям – она сама вызвалась приехать вечером накануне приема у Сомерсета, чтобы помочь с приготовлениями к празднику.

Дед всегда отличался независимостью мышления и даже некоторой эксцентричностью. С возрастом эти черты его характера усилились. Так, Сомерсет заявил, что не желает слышать в день своего восьмидесятилетия никаких панегириков. «Они слишком смахивают на некрологи, а я пока что еще жив», – сказал он.

Родительский дом встретил Челси аппетитным запахом свежих булочек, доносившимся из кухни. Мэриэнн вышла навстречу и обняла дочь. Челси прогнала образ, который мучил ее всю дорогу до дома родителей: она выходит из лиф-та перед своей квартирой, а в холле ее с распростертыми объятиями встречает Лэнс… Что толку мечтать о несбыточном!

За ужином Челси рассказала родителям о поездке к Селине и о процессе, в котором ей пришлось участвовать, упомянула и о встрече с Эдвардом. Она испытала облегчение от мысли, что радостная новость Эдварда отвлечет внимание от нее и Лэнса. Когда Сомерсет узнает об успехе внука и станет рассказывать о нем своим друзьям, вряд ли у него останется время или возникнет желание задумываться о взаимоотношениях Челси с Лэнсом – или об отсутствии таковых. В глазах Сомерсета женская часть семьи всегда была менее важной, чем мужская, и сейчас Челси едва ли не впервые была этому рада. – Ты еще не виделась с Лэнсом после возвращения из Парижа? – спросила мать. – Кажется, вы разминулись друг с другом.

Челси поняла, что ей представляется на редкость удачная возможность рассказать правду о своих отношениях с Лэнсом. Она набрала в грудь побольше воздуха и уже собиралась во всем признаться, как вдруг зазвонил телефон.

Пока Мэриэнн говорила по телефону, приехала Лорен. Она привезла фрукты для начинки пирожных, которые Мэриэнн готовила к празднику. Выпив чаю и обсудив меню торжественного обеда, Лорен уехала, на какие-то полчаса разминувшись с Селиной и ее семьей. В общем, Челси так и не удалось поговорить с матерью с глазу на глаз.

– Кажется, это последняя партия еды, которую надо отправить в Эппентайр-холл, и мы все можем собираться на праздник, – объявила Селина, стряхивая со своей бежевой юбки крошки бисквитного печенья, которое мусолил Джек. – Мне не терпится увидеть тебя в новом платье.

Челси потупилась.

– Ты ведь его наденешь, не так ли? – напористо спросила Селина.

– Не могу. Оно слишком… я все равно не взяла его с собой, оно осталось в моей квартире, и уже нет времени за ним ехать.

Селина молча схватила со стула сумочку Чел-си и достала из нее ключи от квартиры.

– Я сама за ним съезжу, и ты, моя дорогая сестричка, его наденешь. Спенсер! – крикнула Селина. – Забери Джека, его нужно умыть и переодеть. Его вещи наверху, на кровати в нашей комнате, а я ненадолго вас покину.

Челси пыталась остановить сестру, но поздно: Селина уже выскользнула за дверь и решительно зашагала к машине.

Лэнс нервозно мерил шагами гостиную своей новой квартиры. Остановился у стойки бара, раздумывая, не налить ли себе виски, но потом решил, что не стоит. Подошел к окну и остановился, глядя на расстилающиеся вдали зеленые поля. Из окна открывался великолепный вид, но сегодня и пейзаж не радовал Лэнса.

Он повернулся спиной к окну и оглядел элегантно отделанную гостиную. Комната была выдержана в золотистых и красновато-коричневых тонах. Красновато-коричневых, как волосы Челси… Лэнс вдруг осознал, что, выбирая цветовую гамму из нескольких вариантов, предложенных дизайнером, подсознательно выбрал те цвета, которые напомнили ему о Челси. А ведь это было еще до того, как он понял, что любит ее!

Лэнс отошел от окна, еще раз прошелся по комнате от одной стены до другой и остановился у круглого столика, на котором стоял телефон. Снял трубку и стал набирать номер Челси. В трубке раздались длинные гудки – один, другой, третий… пятый… десятый. Лэнс повесил трубку и нахмурился.

Он в пятый раз за это утро пытался позвонить Челси, и все пять раз телефон не отвечал. Только позвонив в контору и побеседовав с Сюзанной, Лэнс узнал, что Челси недавно вернулась из Парижа и сразу же отправилась на заседание суда в Риксетер. Лэнс не мог понять, случайно ли так сложилось, что ему никак не удается поговорить с Челси, или она намеренно его избегает. Настал день, на который было назначено семейное торжество по случаю юбилея Сомерсета Эппентайра – праздник, на котором, если верить Родни, Лэнс должен был сопровождать Челси.

У Лэнса было более чем достаточно серьезных причин искать встречи с Челси, но вовсе не эти практические соображения были источником болезненного стремления ее увидеть, стремления, завладевшего не только чувствами, но и мыслями Лэнса. Собственная память превратилась в его главного мучителя: она постоянно подбрасывала Лэнсу четкие, словно выхваченные из темноты фотовспышкой фрагменты той ночи, когда они с Челси занимались любовью.

Лэнс пребывал в мрачном настроении. Интересно, где сейчас Челси, спрашивал он себя, о чем она думает, что чувствует? Сожалеет ли о том, что произошло? Может, она избегает меня потому, что ей стыдно? Или она на меня сердится? Может, она…

Что толку изводить себя вопросами, на которые я все равно не могу ответить! – оборвал себя Лэнс. Достаточно вспомнить, как я дал выход своему гневу, что наговорил Челси перед тем, как мы занялись любовью. Но стоило мне к ней прикоснуться, поцеловать ее… Хватит! Нужно пойти проветриться, решил Лэнс.

Селина направлялась к лифту, когда дверь второй квартиры открылась.

– Челси… – начал Лэнс и осекся, поняв свою ошибку.

Селина успела заметить промелькнувшую на его лице надежду, сменившуюся разочарованием, и мысленно пообещала себе, что обязательно заставит Челси надеть то платье, даже если для этого ей придется натягивать его на сестру насильно.

– Челси дома, она помогает маме подготовить все к приему.

– Да-да, конечно… Как она?

Селина пристально посмотрела на него. Хотя сестры были похожи как две капли воды, Лэнс ни за что не перепутал бы одну с другой. Челси – особенная, неповторимая…

– Если вам это правда интересно, если она вам действительно небезразлична, – с нажимом сказала Селина, – то, может быть, вам стоит сказать ей об этом.

Лэнс нахмурился.

Неужели Челси обсуждала то, что произошло, с сестрой? Это на нее не похоже. Лэнс интуитивно чувствовал, что Челси – человек сдержанный, даже скрытный, она не из тех, кто болтает о своих чувствах. С другой стороны, между близнецами существует особая связь, гораздо более глубокая, чем между друзьями или просто братьями и сестрами.

Селина приподняла элегантный пакет с эмблемой какого-то магазина и как бы между прочим заметила, слегка погрешив против истины:

– Вот, приходила за платьем Челси. Она купила его в Париже специально для сегодняшнего приема. Для вас.

Селина отдавала себе отчет, что серьезно рискует, более того, рискует не собственным благополучием, а счастьем сестры. Если она ошиблась и Лэнс равнодушен к Челси, если он спросил о ней всего лишь из вежливости… если то, что произошло между ними, было лишь случайностью, если Лэнс всего лишь поддался страстному порыву, за которым не стояло ничего более глубокого… Нет, не может быть. Селина отказывалась поверить, что могла ошибиться. Когда Лэнс спросил о Челси, Селина явственно почувствовала его неуверенность, свидетельствующую об уязвимости.

– Прием начинается в три часа, – сообщила она и, не дав Лэнсу что-либо сказать, вошла в лифт.

Вернувшись в родительский дом, Селина ни словом не обмолвилась о встрече с Лэнсом, тем более о том, что говорила с ним. Задержавшись только для того, чтобы поцеловать мужа, выходящего из спальни с Джеком на руках, она переключила все внимание на Челси. Игнорируя протесты, Селина едва ли не силой затащила сестру в комнату и заставила надеть новое платье.

– Селина, я не могу в нем показаться на людях! Оно слишком открытое и почти прозрачное…

– Можешь-можешь. А что касается прозрачности… ты видишь, под верхней прозрачной тканью находится плотный золотистый чехол, так что это только так кажется, будто платье просвечивает насквозь.

– Это я и имела в виду! – в отчаянии воскликнула Челси. – В этом платье я выгляжу так, словно под ним ничего нет, это просто…

– Это немного вызывающе и о-очень соблазнительно. Ты выглядишь в нем потрясающе! – заверила Селина.

С последним утверждением Челси не могла не согласиться, особенно когда Селина подтолкнула ее к зеркалу.

– Смотри, платье действительно просвечивает насквозь, но все, что можно увидеть, это чехол. Конечно, он по цвету напоминает твою кожу, но ведь на самом деле это ткань. И, если разобраться, платье не такое уж и облегающее, а вырез под горлышко совсем скромный, да и разрез на юбке доходит только до середины бедра. Видны только твои ноги и руки.

– Но со стороны кажется, будто видно абсолютно все…

– Ну и пусть кажется! – Селина небрежно отмахнулась. – Челси, уверяю тебя, ты в нем смотришься просто… словом, именно так, как и должна смотреться.

Челси взглянула на сестру с укоризной.

– Ну хорошо, согласна, платье сексуальное, – сдалась Селина, – но оно модное и очень элегантное, а вовсе не вульгарное, если ты боишься именно этого. Ни в этом платье, ни в тебе самой нет ничего пошлого. Ладно, хватит спорить, нам пора идти, иначе мы опоздаем.

Челси попросила вернуть ей ключи от машины и услышала отказ:

– Ну нет, ты поедешь с нами! А вдруг ты вернешься в свою квартиру и переоденешься, если я упущу тебя из виду?

На прием по случаю юбилея Сомерсета Эп-пентайра съехались почти все члены большой семьи. Эппентайр-холл представлял собой огромный старинный особняк, в нем было достаточно комнат для гостей, но и их едва хватило для размещения всех желающих остаться на ночь.

– Хорошо еще, что дети в основном еще маленькие и их можно поселить вместе с родителями, – заметила Лорен в разговоре с Мэриэнн.

Когда Челси и Селина вошли в парадную гостиную, в комнате яблоку негде было упасть.

– Такое впечатление, что здесь собрались все риксетерские Эппентайры, – заметила Селина.

– Да-а, дед должен быть доволен.

Эффи – одна из многочисленных троюродных сестер Роджера – заметив Челси и Селину, отделилась от своей компании и направилась к ним.

– Вот это платье! – Она одобрительно оглядела Челси. – О-очень сексуально…

Выйдя замуж за американца, Эффи переехала в Штаты и за годы успела перенять американскую манеру выражать свои мысли более непринужденно, чем принято в Англии.

Челси густо покраснела, а Селина рассмеялась.

– Вот этого как раз говорить не следовало. Я битый час убеждала Челси, что платье вполне скромное.

– А я и не говорила, что тебе это удалось, – сухо возразила Челси.

– Вот как… – Эффи лукаво подмигнула. – Где же он?

Челси прекрасно знала, кого Эффи имеет в виду. Ее пронзила такая острая боль, что она на секунду закрыла глаза. Селина ощутимо ткнула ее в бок.

– Челси!

Челси открыла глаза и ответ, который она приготовила, застрял у нее в горле: в дверном проеме она увидела Лэнса. Даже на фоне мужской половины Эппентайров, которые все как один были высокими, темноволосыми и привлекательными, Лэнс выделялся из общей массы. Челси невольно залюбовалась им, дав волю своим изголодавшимся чувствам.

В это время Лэнс заметил ее. Челси затаила дыхание. Он смотрел на нее так, что под его взглядом ожили самые смелые надежды Челси. Ее сердце забилось сильнее, все остальные лица в зале слились для нее в общий фон. Лэнс все смотрел и смотрел на нее, и в его глазах Челси видела то, что мечтала увидеть, но не смела надеяться. Она не слышала, но видела по губам, что Лэнс произнес ее имя.

Селина подтолкнула ее по направлению к Лэнсу, Челси сделала шаг, потом другой, потом еще один. Лэнс все это время смотрел на нее все тем же особенным взглядом.

Лэнс привык к большим семьям. У него у самого было несметное количество родственников, но семья Эппентайр принадлежала к другому миру – или, по крайней мере, Сомерсету Эппен-тайру нравилось так думать. Глядя на гостиную, по которой фланировали многочисленные представители клана Эппентайров и их супруги, Лэнс понял почему. Но среди этого скопления близких и дальних родственников Сомерсета Эппентайра был только один человек, которого Лэнс действительно хотел видеть, – Челси.

Он быстро поискал ее глазами и нашел – Челси стояла рядом с сестрой. В новом платье она казалась невесомой, почти прозрачной, как эльф, нежной и хрупкой, как пух одуванчика. Лэнс посмотрел ей в глаза – и у него на мгновение остановилось сердце. Челси смотрела прямо на него, и в ее глазах отразились все ее чувства.

– Челси! – выдохнул он.

Казалось, толпа гостей, разделяющая их, расступилась, словно по мановению волшебной палочки.

– Челси…

Лэнс подошел к ней и снова повторил ее имя. Челси закрыла глаза, не в силах сдержать трепет восторга. Еще мгновение, и она оказалась в объятиях Лэнса. Он прижал ее к себе и поцеловал. Челси прильнула к нему и ответила на поцелуй, ее губы жадно приоткрылись ему навстречу.

– Лэнс…

– Я по тебе скучал, – простонал он. – Почему ты не звонила? Господи, зачем я трачу время на разговоры? Зачем мы вообще тратим время здесь? – хрипло пробормотал он прямо ей в губы. – И зачем ты надела это чертово платье, из-за которого мне хочется…

Челси, порозовев, приложила палец к его губам. Обхватив ее руку, Лэнс поцеловал этот палец и нежно прикусил его кончик, одновременно поглаживая бешено бьющуюся жилку на запястье.

– Лэнс, здесь дети, и вообще…

Дети! Глаза Лэнса потемнели. Заслонив Чел-си своим телом от всех, он тихо сказал:

– Челси, возможно, ты уже носишь моего ребенка.

Челси тихонько охнула, ее тело мгновенно откликнулось на интимность его слов.

– Нет, не думаю, – пролепетала она.

– Значит, в другой раз.

В другой раз? У Челси закружилась голова, ей показалось, что она стала невесомой как перышко. Неужели это не сон, неужели все это происходит на самом деле? – думала она. Как это возможно, чтобы мой эмоциональный мир из хмурого и пасмурного вдруг в одно мгновение сделался безоблачно счастливым? И все это из-за одного лишь взгляда?

– Я не знала, что ты придешь, я даже не мечтала – прошептала она. – Я собиралась объявить всем, что произошло недоразумение и нас с тобой ничто не связывает.

Лэнс посмотрел на нее с грустью.

– Челси, неужели ты думала, что чудо, которое между нами возникло, это так обыденно и заурядно, что…

Не дав ему закончить, Челси замотала головой.

– Нет, это было… – она помолчала и, слегка смутившись, посмотрела ему в глаза. – Это было чудесно, сказочно! Я не знала, что так бывает. Я только немного испугалась, когда поняла, что весь тот гнев, вся та агрессия, которую я чувствовала по отношению к тебе, на деле были защитными барьерами, которые я подсознательно вокруг себя возводила, чтобы не признать свои истинные чувства.

– А что ты чувствуешь на самом деле? – спросил Лэнс.

Челси посмотрела на него, его взгляд говорил, что она может ему доверять, более того, поверить в него. Набравшись храбрости, Челси решила быть честной до конца.

– Я тебя люблю, – прошептала она. Сказав это, Челси почувствовала, как пальцы Лэнса крепче сомкнулись вокруг ее запястья.

– Пойдем отсюда, – хрипло попросил он. – То, что я хочу тебе сказать… то, что я хочу с тобой сделать… – Он недоговорил, из его груди вырвалось нечто среднее между рычанием и стоном. – Чертово платье! – Лэнс понизил голос до шепота. – Оно меня с ума сводит! Нет, это ты сводишь меня с ума, Челси Эппентайр. Я без ума от желания, от любви.!

Челси готова была подписаться под каждым словом, но все же она не могла забывать, где они и по какому поводу собрались.

– Лэнс, мы не можем так сразу уйти!

– Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, боюсь, я не выдержу и овладею тобой прямо здесь, и к черту гостей! – прорычал Лэнс. – Уж это-то произведет впечатление на твоего деда, представляю! Видимо, во мне больше крови Трэворов, чем я думал, потому что мне плевать на то, сколько народу увидит, как сильно я тебя хочу! Челси… – Он покачал головой, словно сам с трудом верил в силу собственных чувств. – Я готов унести тебя отсюда на руках, украсть на глазах у всей твоей родни. – Он усмехнулся. – Считается, что именно так и поступали мои далекие предки.

– Лэнс, – запыхавшись, прошептала Чел-си, – отпусти мою руку, пойдем попрощаемся с дедом и тогда мы сможем уйти.

– Если хмурые взгляды, которые твой дед бросает на нас последние несколько минут, что-нибудь значат, то, боюсь, ты не отделаешься коротким прощанием, – с мрачноватой усмешкой заметил Лэнс.

– Дай мне пять минут, я ему все объясню. А потом ты подойдешь, и я вас познакомлю.

Лэнс кивнул, отпустил руку Челси, но через секунду, когда она уже собралась уходить, обнял ее жестом собственника и быстро, но очень страстно поцеловал в губы.

– Пять минут, не больше! – строго предупредил он. – Мы с тобой и так потеряли слишком много времени.

Челси лукаво улыбнулась.

– Да, целую неделю.

Выскользнув из его объятий, она поспешила к деду.

Лэнс остался на месте, провожая ее влюбленным взглядом. Челси – его счастье, его будущее, его любовь, и ему было все равно, кто об этом узнает. И он собирался доказать ей свои чувства на деле, как только они выберутся из этого дома и Челси окажется в его распоряжении. Ох уж это платье! Лэнс закрыл глаза, представляя, как ласкает Челси через тонкую золотистую ткань, целует ее…

– Челси просто не узнать, она так резко изменилась, – услышал Лэнс за своей спиной незнакомый женский голос.

– Да, она совсем не похожа на жалкую бедняжку, которую мы видели на свадьбе Селины и Спенсера, – согласилась вторая женщина.

– Еще бы. Об этом не принято говорить, но я с самого начала подозревала, что она испытывает к Спенсеру не только родственные чувства.

Собеседницы понизили голос до шепота, Лэнс с трудом различал слова, но продолжал жадно вслушиваться, не в силах заставить себя отойти.

– Ты хочешь сказать, что она в него влюблена? В этот момент женщины отошли сами, но Лэнсу с лихвой хватило и того, что он уже услышал. Переменившись в лице, он разыскал глазами Спенсера, о котором шла речь, и увидел рядом с ним Челси. Челси, его Челси, стояла рядом с мужем сестры, смотрела ему в глаза и улыбалась! Стояла так близко, что, если бы захотела его поцеловать, ей не понадобилось бы даже делать шаг! И улыбалась ему!

Лэнс не считал себя ревнивым, но, увидев Челси, стоящую близко от Спенсера, да еще после того, что он сейчас случайно подслушал, – да еще и в этом проклятом платье! – он потерял голову. Любовь, в которой он признался Челси лишь несколько минут назад, сделала Лэнса очень ранимым, пошатнула его уверенность в себе и способность мыслить логически.

Как смеет Спенсер стоять так близко к моей возлюбленной! – с возмущением думал Лэнс. Ни один мужчина, будь он даже святым праведником, не сможет оставаться равнодушным, если Челси стоит рядом с ним в этом платье!

Дослушав до конца рассказ Спенсера о забавном случае из преподавательской практики, Чел-си рассмеялась. Она чувствовала себя в обществе Спенсера на удивление непринужденно, от ее прежней скованности и застенчивости не осталось и следа. Теперь, когда она узнала правду о самой себе, она стала относиться к Спенсеру как любящая сестра и видела, что ему это тоже нравится. Спенсер, в которого она, как ей когда-то казалось, была влюблена, не существовал в действительности, она любила не реального человека, а выдуманный ею же самой образ.

– Мне казалось, ты шла попрощаться с дедом.

Челси вздрогнула от неожиданности, услышав прямо над ухом неожиданно резкий голос Лэнса. Казалось, Лэнс материализовался прямо из воздуха да так, что сумел оказаться между ней и Спенсером. Глаза его метали молнии. Чел-си вдруг смутилась.

– Да я собиралась… то есть собираюсь… я шла к деду…

– Но по дороге встретила более интересного собеседника, – язвительно подсказал Лэнс.

Неприятно пораженная его тоном, Челси недоуменно посмотрела на Лэнса. – Я…

– Не трудись объяснять, – перебил он, – я только что услышал весьма интересный разговор, из которого узнал много нового.

Челси краем глаза заметила, что их троица притягивает любопытные взгляды. Лэнс, по-видимому, тоже это заметил, потому что взял ее под локоть и потянул к двери.

– Лэнс!.. – попыталась воспротивиться Челси.

Но он словно не слышал. Едва они оказались в коридоре, где, кроме них, никого не было, Лэнс прорычал:

– Скажи, кто тот счастливчик, для которого ты берегла свою невинность? Кто он? Я точно знаю, что это не я!

– Лэнс, о чем ты?!

– Это Спенсер, не так ли? Муж твоей родной сестры! Ты его любишь! И не пытайся отрицать, мне все известно! Так вот зачем ты надела это платье – чтобы поразить его? Ты надеялась, что он…

– Лэнс, да ты ревнуешь! – ахнула Челси, всмотревшись в его потемневшие глаза. – Но ты ошибся, я не люблю Спенсера… Спенсер…

– Не любишь, говоришь?! – клокоча от ярости, переспросил Лэнс. – Спенсер тебя не хочет, потому что женат на твоей сестре… Хотя из того, что я видел только что, у меня сложилось другое впечатление. Он смотрел на тебя так, словно готов тебя съесть…

– Лэнс, ты все неправильно понял!

– Нет, это ты ошибаешься, если хоть на минуту вообразила, что я позволю другому мужчине – будь то Спенсер или кто другой! – встать между нами. Челси, только дай мне шанс доказать тебе, как хорошо нам может быть вместе, это все, о чем я прошу. Обещаю…

Увидев, что Челси пристально и очень серьезно смотрит на него, Лэнс замолчал, а потом, глубоко вздохнув, решил пойти с козырной карты, пустить в ход то средство, которое обещал себе не использовать. Аргумент, к которому он собирался прибегнуть, был сопряжен с таким эмоциональным напряжением, что, казалось, был взрывоопасным, прибегнуть к нему можно было только от отчаяния или в приступе безумия – или и того, и другого одновременно.

– Помнишь, что сказала цыганка? – глухо спросил Лэнс. – Она видела тебя с моим ребенком. – Он выделил слово «моим».

Ребенок Лэнса… Челси снова посмотрела ему в глаза. Его страсть, ревность, отчаянная решимость – все это было так неожиданно, так непохоже на те чувства, которые, как ей представлялось, Лэнс к ней испытывает, что ей было трудно все это осмыслить.

Ребенок… ребенок ее и Лэнса… Челси затопила волна любви – такая жаркая, что в ней расплавились все ее сомнения.

– Нет, Лэнс, – мягко поправила она, – не с твоим ребенком.

Видя, что его глаза потемнели от боли, Челси поняла, что этот сильный, властный, уверенный в себе мужчина боится быть отвергнутым. Она поспешила его успокоить и, дотронувшись до руки Лэнса, почувствовала сквозь ткань пиджака, как его мышцы напряглись под ее пальцами.

– С нашим ребенком, Лэнс. С твоим и моим. Лэнс сглотнул и пробормотал севшим от напряжения голосом:

– Челси, пойдем отсюда…

В гостиной Эдвард только что сообщил деду свою новость. 4В открытую дверь Челси было видно лицо деда, и она подумала, что, к счастью, радостная новость Эдварда перевесит все, что могла бы сказать она сама. Мысленно поблагодарив брата за невольную помощь, она тихо сказала Лэнсу:

– Пойдем.

 

13

– Я тебе уже говорил, как сильно тебя люблю, какая ты чудесная, восхитительная, потрясающая, какая ты сексуальная?

– Ммм… – Челси довольно вздохнула и уютнее устроилась рядом с Лэнсом. – Говорил, но, если хочешь, можешь повторить.

Лучи заходящего солнца, заглядывая в окно квартиры, придавали их обнаженным телам золотисто-розоватый оттенок. Кожа Лэнса была гораздо темнее кожи Челси. Челси лениво погладила пальцами шелковистые темные волоски, покрывающие его грудь, поцеловала один сосок, потом другой.

– Ты соображаешь, что делаешь? – прорычал Лэнс.

Но вскоре его рык сменился низким стоном желания, потому что Челси не только не остановилась, она принялась посасывать сосок, одновременно поглаживая плоский живот Лэнса.

Чуть позже, приподнявшись на локте, она с любовью посмотрела в его топазовые глаза и сказала:

– Знаешь, я никогда по-настоящему не любила Спенсера. Мне только казалось, что я его люблю, но тот образ, в который я влюбилась, никогда не существовал в действительности. Так что ты напрасно к нему ревновал. – Она помолчала, всматриваясь в его лицо, и тихо сказала: – Если уж кто должен ревновать, так это я. Ведь ты был женат на Бренде, значит, ты ее любил.

Лэнс замотал головой.

– Нет, мы только думали, что любили друг друга, но на самом деле это было лишь увлечение. Грубо говоря, нам нужно было просто переспать друг с другом несколько раз, и наша страсть перегорела бы, исчерпала себя, но я так боялся оправдать своим поведением худшие ожидания, которые принято связывать с именем Трэворов, что перегнул палку в другую сторону и превратился в чуть ли не пуританина. Нам с Брендой не следовало вступать в брак и уж конечно не стоило заводить ребенка. Я действительно чувствую вину за то, что не был с Мелиндой, когда она росла, но Бренда как-то призналась, что, по ее мнению, Мелинде лучше было до определенного возраста вовсе не знать о моем существовании, чем разрываться между нами двумя. И я думаю, что она была права. Филипп стал Мелинде настоящим отцом.

– Представляю, как трудно тебе пришлось, – мягко сказала Челси. – Тяжело, наверное, осознавать, что твое место занял другой мужчина.

– Да, не легко, – признался Лэнс, – но ради Мелинды… – Он помолчал. – Когда я встретился с ней впервые после многолетнего перерыва, то очень боялся ее разочаровать, не оправдать ее ожиданий. А еще я боялся, что своим, если так можно выразиться, отсутствием в ее жизни, нанес ее психике непоправимый ущерб. Но оказалось, что все не так страшно, как я думал, возможно, без меня девочке было даже лучше, чем с таким отцом, как я. Мелинда очень легко ко всему адаптируется.

Челси кивнула и, помолчав, неуверенно спросила:

– Как ты думаешь, как она отнесется к нам с тобой?

– О, боюсь, с этим будет проблема, – серьезно сказал Лэнс.

У Челси ёкнуло сердце.

– Неужели? – прошептала она упавшим голосом.

– Угу. Мелинда уже заявила мне, что никогда, ни за что, ни под каким видом… – Лэнс выдержал паузу, а Челси тем временем смотрела на него с нарастающей тревогой, – не вырядится на нашу свадьбу в розовые кружева, в которых будет похожа на воздушное пирожное!

– Что-о?

Челси шутливо ткнула его локтем в бок и расхохоталась.

– А если серьезно, она от тебя в восторге, – нежно сказал Лэнс. – Она не может дождаться, когда же у нее появится братик или сестренка.

– Ах, Лэнс…

От счастья на глазах Челси выступили слезы.

– Что «ах, Лэнс»?

Но Челси не смогла дать вразумительный ответ, потому что Лэнс стал ее целовать, потом опрокинул ее на спину и навис над ней, опираясь на руки. Их поцелуи становились все более страстными, Челси чувствовала, что возбуждение Лэнса нарастает одновременно с ее собственным. Груди ее порозовели, но уже не от лучей заходящего солнца, а от поцелуев Лэнса. Он передвинул голову ниже и стал целовать ее живот, одновременно лаская одной рукой внутреннюю поверхность ее бедер. Челси инстинктивно выгнулась ему навстречу. Рука Лэнса поползла выше… Челси застонала, не в силах сдержать переполнявшее ее томление.

– Не стоит нам этим заниматься, – вздохнул Лэнс, – то есть я имею в виду, без предохранения…

Но Челси уже ласкала его, и в считанные секунды желание погрузиться в нее стало таким сильным, что Лэнс больше не мог сопротивляться.

Много позже, лежа в объятиях Лэнса, Челси блаженно вздохнула и прошептала.

– Лэнс, я его видела! Он такой красивый…

– Я тоже видел, – тихо согласился Лэнс. Они посмотрели друг другу в глаза, обоих переполняло благоговение перед тем, что они только что испытали.

– Он был похож на тебя, – прошептала Челси дрожащим голосом.

Лэнс нахмурился.

– Нет, он был похож на тебя.

Глаза Челси расширились.

– Близнецы, – потрясение прошептала она. – У нас будут близнецы! Ах, Лэнс…

Челси поцеловала его, и, когда она отстранилась, Лэнс шутливо погрозил ей пальцем.

– Поосторожнее, а то как бы не было тройни.

– В роду Эппентайров не бывает тройняшек.

– В любом случае, нам нужно пожениться, и желательно поскорее.

Челси надула губки, делая вид, что глубоко задумалась.

– Я серьезно! – с неожиданной страстью заявил Лэнс. – Никаких «поживем немного вместе, а там посмотрим, что из этого выйдет»! Меня такой вариант не устраивает. Я люблю тебя, и это навсегда. Я хочу, чтобы мы были вместе на всю жизнь.

– Я тоже, – с радостью согласилась Челси.

– Устроим скромную свадебную церемонию, никакой помпы, – продолжал Лэнс.

Челси расхохоталась.

– Ну уж нет, из этого ничего не получится! Представь, сколько наберется одних только родственников! Не забывай, что ты – Трэвор, а я – Эппентайр, посмотреть на нашу свадьбу соберется весь город.

Лэнс притворно вздохнул, изображая покорность судьбе.

– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор…

– Как хорошо, что у нас в Блэксхэме такой большой собор, – сказала Мэриэнн Эппентайр мужу, не зная, что слово в слово повторила фразу, оброненную Лэнсом.

Роджер кивнул и с некоторой грустью заметил:

– Я понимаю, они любят друг друга, но неужели обязательно надо было так спешить? – Взгляд жены заставил его замолчать. – О, я все понял.

– Имей в виду, – предупредила Мэриэнн, – Челси мне ничего не говорила, но Селина совершенно уверена, а ты ведь знаешь, как бывает у близнецов. Между ними существует особая связь, не понятная остальным.

– Да, знаю. – Роджер покачал головой и задумчиво проронил: – Пожалуй, ты была права, нам стоит купить в столовую новый обеденный стол, о котором ты говорила.

– Тот, который раздвигается и за ним помещается двадцать человек? Но ты ведь говорил, что он слишком велик.

– Да, говорил, но это было до того, как я узнал, что внуков, которых в нашей семье и так, слава Богу, немало, будет еще больше.

Мэриэнн рассмеялась.

– Челси не далее как вчера заметила, что все ее подружки невесты едва поместятся в церковном проходе, хорошо еще, что он такой длинный. По самым последним подсчетам, их будет дюжина.

– Двенадцать подружек невесты? – ахнула Мелинда, когда Челси поделилась с ней своими планами относительно свадьбы.

– Ну да, и все будут в пышных розовых кружевных платьях, похожих на воздушные пирожные, – ответила Челси с самым серьезным видом, кусая губу, чтобы не рассмеяться.

– На что похожих?! – Мелинда вдруг поняла, что над ней подшучивают, и расхохоталась. – Ладно, уговорили, я согласна возглавить процессию подружек невесты, но надеть розовые кружева и кринолин вы меня все-таки не заставите!

– Конечно нет, – согласилась Челси, – никто и не собирается.

Девушка порывисто обняла будущую мачеху.

– Как же я рада, что вы с папой нашли друг друга!

Челси улыбнулась и нашла взглядом Лэнса, наблюдающего за ними из противоположной части комнаты, глаза его лучились любовью и счастьем.

– Я тоже рада, – нежно сказала Челси.