1

… Замирая от страха в непроглядной тьме, она идет по узкой тропинке к летнему домику. Нервным движением открывает дверь и входит. Тихо и темно, никого нет. Проходит несколько минут – никого. Она поворачивается, чтобы уйти, но тут дверь распахивается, и в проеме она видит силуэт высокого широкоплечего мужчины.

– Я знал, что ты придешь, – произносит он медленно низким голосом, и она догадывается, что он сгорает от желания овладеть ею.

Тяжело дыша, он увлекает ее в угол и, крепко обхватив, прижимает к своему жаркому телу. Она чувствует на губах горьковатый вкус его поцелуев. Неведомые до сих пор ощущения, будто молнии, пронзают ее. В темноте она различает лишь блеск его глаз и привкус мяты в дыхании. Ее тело трепещет от его прикосновений, а сердце словно хочет выпрыгнуть из груди. Она забывает, зачем она здесь.

– Меня сводит с ума, когда ты изображаешь, как ты застенчива и нерешительна – словно девственница со своим первым мужчиной. Но ты ведь не девственница? Никакая девственница не могла бы так смотреть на мужчину, как ты смотришь на меня. – Она молчит, не в силах произнести ни одного слова, а он продолжает: – Ты знаешь все уловки, как заставить мужчину безумно желать тебя. Но мне от тебя нужно больше, чем твоя игра в невинность. И я чувствую, что ты хочешь того же.

Его губы приникают к ее рту, а напряженное тело прижимается к ней.

– Дорогая! Дай мне показать, как сильно ты нужна мне, – звучит его низкий голос.

Чувственная дрожь пробегает по ее телу. Губы вздрагивают под его неистовыми поцелуями. Ее никто не целовал так.

– Не мучай меня. Поцелуй!

Затрепетав, она раскрывает губы. Его язык проникает в ее рот, а руки сжимают ее груди, которые напрягаются от этих возбуждающих прикосновений.

– О Господи, как я хочу тебя!..

Его руки ищут молнию ее платья. И ей кажется, что ничего не может быть прекраснее, чем эти поцелуи и объятия, чем это страстное желание.

– Дай я сниму это платье. Я мечтаю прикоснуться к твоему телу. Могу поклясться, что ты сладкая как мед и нежная как шелк. Я хочу тебя!..

– Я тоже хочу тебя, – хрипло вторит она и покрывает поцелуями его шею.

Ее пальцы проникают сквозь вырез его рубашки и погружаются в мягкие, курчавящиеся волосы. Она нетерпеливо ждет, когда он расстегнет молнию на ее платье.

Но он больше не обнимает ее.

– Что происходит? – яростно спрашивает он. – Ты ведь не Рейчел? Кто же ты?..

Чармиан вздрогнула и усилием воли заставила себя очнуться от видений. Она столько лет гнала от себя воспоминания о той ночи, что почти поверила: все забыто навсегда. Лишь иногда, в горькие минуты, она вызывала в памяти смутный образ того незнакомца. И вспоминала о нем со смешанным чувством вины, стыда и… желания. Почему именно сегодня, в самый неподходящий момент, все это поднялось из глубин ее памяти? Должно быть, разнервничавшись, она ослабила контроль над эмоциями. Надо взять себя в руки.

Высокая, тоненькая и стройная, она выглядела так, будто только что вышла из парижского дома моды. На самом деле все ее наряды были сшиты ею самой – руки у Чармиан были золотые, а вкус – безупречный. Все же ее волновало, как смотрится костюм, и она сидела в напряженной позе, изредка одергивая юбку. Хорошо, что в комнате не было никого, кто стал бы разглядывать ее слишком пытливо. По-видимому, она осталась последней из тех, кто претендовал на должность домоправительницы в поместье, недавно купленном богатым бизнесменом Джеффри Хокинзом.

В другой ситуации Чармиан, может быть, и не стала бы так нервничать: ведь ей приходилось готовиться и к более ответственным встречам. Но никогда раньше она не нуждалась в работе так, как сейчас. Ей было безразлично даже то, что ее квалификация слишком высока для этой работы. Ее способности и отличная подготовка, и большой опыт работы в престижных европейских отелях вряд ли пригодятся в маленьком городке.

Всю последнюю неделю Чармиан по нескольку часов в день заполняла полки местного магазина и была довольна теми деньгами, которые зарабатывала.

Проблема была в том, что работа даже в самых высококлассных отелях никогда хорошо не оплачивалась. Прежде она как-то не замечала этого и занималась своим делом с увлечением. Ей нравилось много путешествовать, встречаться с новыми людьми. И хотя она жила в отелях бесплатно, это не слишком много добавляло к ее крошечному жалованью.

Но в то время ей нужно было заботиться только о себе. Тогда ее любимая бабушка, тоже Чармиан, не нуждалась в ней так, как сейчас.

Шеф, отпуская девушку, отнесся с пониманием к ее положению и не потребовал компенсации за разрыв контракта. Старый друг их семьи Нортон, боясь разволновать Чармиан, долго не писал ей о состоянии миссис Риверс. Но Нортон и сам не знал, насколько серьезно больна бабушка.

Получив очень осторожное письмо Нортона, Чармиан тут же уволилась и приехала к бабушке. Первый же разговор с врачом поверг ее в шок.

– Да, – говорил доктор, – ваша бабушка крепкая женщина, но ей уже давно за шестьдесят, и сердце ее в очень плохом состоянии. Необходима операция.

Чармиан не могла и подумать о том, что потеряет бабушку или оставит ее без помощи в такой момент. Необходимо было срочно что-то предпринять.

– Что значит «ты возвращаешься домой»? – спросила бабушка, когда внучка неожиданно вернулась. – А как же твоя работа, твоя карьера?

– О, с этим все в порядке, – ответила Чармиан, стараясь скрыть волнение. – Я просто решила сделать перерыв, чтобы обдумать, как жить дальше. Компания предложила мне работу в только что открывшемся отеле в Сеуле, и…

– И что? – сердито воскликнула бабушка. – Ведь ты мечтала о такой возможности всю жизнь.

– Вообще-то да, – согласилась Чармиан. – Будь это какое-либо другое место, а не Сеул, я бы, возможно, согласилась. Но это слишком далеко, и кто знает, что там может произойти.

– Господи, да что ты такое говоришь?

Чармиан заметила недоверие во взгляде бабушки и поспешила успокоить ее, снова слукавив без всяких угрызений совести:

– Но я еще не приняла решение. Компания дала мне три месяца на размышление.

– Три месяца?.. Но ведь тебя никогда не отпускали больше, чем на две недели.

– Вот именно. Мне понадобится много времени, чтобы все хорошо обдумать, – ответила Чармиан.

Узнав у доктора, сколько будет стоить бабушкина операция, она пришла в отчаяние. Чармиан хорошо понимала, что ей не удастся достать несколько тысяч фунтов. У бабушки не было никаких сбережений. Она давно заложила свой маленький коттедж компании, которая обязалась ежегодно выплачивать ей небольшую сумму. С помощью этих денег бабушка кое-как сводила концы с концами. Самой Чармиан при ее мизерном жалованье не удалось скопить ничего. До сих пор это ее не слишком волновало. Но теперь… Дело в том, что из всей их семьи остались лишь она и бабушка. Отец Чармиан, единственный сын бабушки, умер, когда девочка была маленькой. А ее мать, ее несчастная мать вскоре после смерти мужа утонула во время купания. Но незадолго до гибели мать официально оформила опекуном дочери своего любимого брата. В его дом Чармиан и попала после ужасной смерти матери. Легкая дрожь пробежала по телу девушки при воспоминании о тех годах…

Комната, в которой она ждала своей очереди, была со вкусом обставлена элегантной дорогой мебелью. Ее убранство дополняли шелковые занавеси и изысканные антикварные предметы. Она напоминала Чармиан о комнатах в доме опекуна в Лондоне. Он был не так велик, как этот георгианский особняк, но в свое время поражал ее воображение. Вся эта роскошная обстановка, бесценные произведения искусства, антикварные вещи были такими же, как в доме опекуна, который предпочитал жить в роскоши.

Позже выяснилось, что все его богатство было результатом мошенничества. Полиция занялась этим делом, но опекун скрылся, в очередной раз не заплатив за свои проделки. Ему всегда удавалось выкрутиться, испортив при этом жизнь многим людям.

Чармиан слышала, что опекун устроился где-то в Мексике, и путь в Англию был для него навсегда закрыт. Хотя эта страна была его домом в течение многих лет.

Конечно, жизнь в особняке опекуна отличалась от жизни в маленьком деревенском домике бабушки. Но у Чармиан ни на секунду не возникало сомнений, где ей больше нравится.

Последний кандидат что-то слишком долго не выходил из кабинета хозяина. Видно, с ним беседовали серьезнее, чем с другими. И Чармиан занервничала еще больше.

Когда ей позвонили из конторы по найму и предложили работу, она с трудом поверила в такую удачу.

– Это не совсем то, что вы привыкли делать, – произнес сотрудник конторы извиняющимся тоном. – Вам придется главным образом выполнять работу экономки. Но жалованье очень велико, к тому же покрываются все расходы на транспорт. И вы будете работать менее чем в двадцати милях от дома вашей бабушки.

Далее последовали пространные объяснения о ее служебных обязанностях и требованиях, которые предъявляет работодатель.

Работа, на которую претендовала Чармиан, заключалась в управлении особняком богатого, преуспевающего бизнесмена. В ее обязанности входила также организация приемов и деловых встреч. У нее в распоряжении был целый штат обслуги. А в случае приезда иностранных клиентов она должна была обеспечить выполнение всех их требований.

Джеффри Хокинз возглавлял высокодоходную фирму. Он был талантливым архитектором, но оказался и не менее способным организатором. Хокинз занимался реставрацией старинных зданий, сооружений и считался крупнейшим специалистом в этом вопросе. Иногда он или его агенты скупали старинные здания и, приведя их в порядок, продавали с большой выгодой. Иногда он вел реставрацию по заказу клиентов, среди которых были даже представители королевских домов Европы.

Как только Чармиан заинтересовалась этой вакансией, она постаралась как можно больше узнать о будущем хозяине. Но, как ни странно, подробной информации об этом человеке так и не нашлось. Даже ее бабушка, знающая все местные сплетни, мало что могла рассказать о нем, кроме того, что, когда он купил поместье со старинным обветшавшим домом, город наполнили истерические слухи. Неодобрительно говорили, что новый хозяин превратит поместье Бог знает во что. Будет там развлекаться со своими гостями да играть в гольф.

Однако ничего такого не произошло, хотя площадки для игры в гольф действительно были оборудованы. Партнерами Джеффри Хокинз а по бизнесу были люди, обожавшие играть в гольф.

Единственное, что удалось узнать Чармиан о будущем хозяине, кроме его сказочного богатства, – это о его необыкновенной требовательности как к себе, так и к людям, работавшим на него. Он был холоден как лед и беспощаден, когда нужно было расправиться с конкурентами. Именно так описывала характер этого человека деловая пресса Лондона.

Странно, но ни в одной из газет она не нашла его фотографий. Чармиан знала, что ему немного за тридцать, и, значит, он был на шесть-семь лет старше нее. Она также знала, что он не женат. Однако никаких намеков на его гомосексуальные наклонности ей не встретилось.

– Современные женщины не очень стремятся выходить замуж, – высказался он в одном из интервью какой-то феминистской газете. – Или, другими словами, их не устраивает один возлюбленный. Они больше ценят сексуальное разнообразие, чем любовь и верность.

– Так вы хотите сказать, что не собираетесь жениться вовсе? – бросила ему вызов журналистка.

– Может быть, когда-нибудь, если только моя будущая жена станет мне помощницей и в делах. Я не спешу, ведь мужчина, в отличие от женщины, может стать отцом и в зрелом возрасте.

– Да, вы очень современны, но женщины тоже предпочитают быть такими, – ядовито заметила журналистка.

– Но не моя женщина.

Вспомнив вдруг это интервью, Чармиан снова ощутила страх. Вряд ли ей удастся с ним сработаться. Все эти мысли вихрем проносились в ее голове, заставляя нервничать все больше. Но у нее не было выхода.

Теперь, когда жизнь любимой бабушки была под угрозой, Чармиан ценила каждую минуту общения с ней. И не потому, что чувствовала себя обязанной ей очень многим, а потому, что любила ее… Любила так сильно, что сердце разрывалось при мысли о возможности потерять этого единственного в мире близкого ей человека.

Девушка постаралась взять себя в руки и быстро заморгала длинными ресницами, чтобы не допустить непрошеных слез. Глаза у нее были необыкновенного ярко-синего цвета. Такие глаза, интересную бледность и густую копну вьющихся каштановых волос она унаследовала от бабушки. Чтобы собраться с силами, Чармиан уставилась на висевшую над мраморным камином картину «Вакханалия», автором которой, должно быть, был итальянец. Наверное, какой-нибудь джентльмен вывез эту картину из Рима. Все стены гостиной были увешаны подобными произведениями – одно ценнее другого. Но это было просто великолепно. Особенно поражали необычные глаза сатиров, выражения их лиц.

Может быть, Чармиан обладала слишком большим воображением, но ей показалось, что циничные ухмылки козлоногих существ, их похотливые и в то же время расчетливые взгляды отражают характер человека, который купил эту картину и владеет ею.

Так же он будет владеть и Чармиан, если возьмет ее на работу. Она нахмурилась. Странно, вообще-то она не была впечатлительной и обычно не давала воли своим нервам. Большинство людей, с которыми она сталкивалась по работе, знали, что она хорошо контролирует себя и способна справиться с любой, даже самой трудной ситуацией. Никто из окружавших не представлял, скольких сил ей стоило держать в узде свои эмоции, подавлять свои страхи. Но все же Чармиан считала себя женщиной, которая сама делает выбор и принимает решение.

– Мисс Риверс? Мистер Хокинз ждет вас.

Секретарь хозяина открыл перед ней дверь и окинул ее оценивающим взглядом.

Вероятно, в кабинете хозяина был другой выход, потому что ни один из кандидатов не вернулся назад в гостиную. На секунду Чармиан испугалась, что сейчас она попадет в зубы профессионалу, который моментально обнаружит все ее недостатки и у которого, судя по газетным публикациям, явно был не очень дружелюбный характер.

Постаравшись обуздать свои фантазии и вернуть себе привычное спокойствие, Чармиан слегка нахмурилась и решительно направилась за секретарем.

Она была довольно высокой и слишком худощавой для своего роста, казалась хрупкой, но не была такой. Ее можно было согнуть, но не сломать. Мудрая бабушка научила ее сохранять чувство собственного достоинства, а также всегда следить за своей внешностью. Чармиан носила облегавшую тело одежду, выгодно подчеркивавшую ее точеную фигуру. Таким был и ее сегодняшний костюм. Она производила впечатление сильной, уверенной в себе женщины.

Многим мужчинам Чармиан нравилась, и они не прочь были пофлиртовать. Но флиртовать с женщиной, которая на каблуках была не ниже шести футов, да к тому же обладала неуступчивым характером, не всем удавалось.

Когда Чармиан подошла к секретарю шефа, оказалось, что она на целый дюйм выше его. Секретарю это явно не понравилось. Он предпочел бы маленькую пухленькую блондинку, от которой можно было ожидать массу радостей.

Последняя претендентка на должность домоправительницы перехватила его взгляд, брошенный на вырез ее блузки, и сладко пропела:

– Не правда ли, неплохо для моего роста? Кстати, информация о размерах есть в моей анкете вместе с фотографией.

Еще когда она заполняла анкету, у нее возникли легкие подозрения по поводу хозяина, которого интересуют такие подробности. Но работа была ей просто необходима, поэтому она постаралась выбросить все это из головы.

Из гостиной они прошли в узкий коридор без единого окна. Чармиан ощутила странное недомогание сродни клаустрофобии и постаралась ускорить шаг.

Секретарь распахнул дверь в кабинет, секунду помедлил, ожидая, пока она войдет, и произнес:

– Мисс Риверс.

Мужчина, сидевший за письменным столом, поднялся навстречу, и Чармиан едва удержалась, чтобы не раскрыть рот. Он совершенно не походил на тех деловых людей, с которыми ей доводилось встречаться до сих пор. Скорее он напоминал благородного, мужественного киногероя. И был, как с неудовольствием отметила про себя Чармиан, на редкость привлекателен.

На протяжении нескольких лет работы она общалась со многими преуспевающими бизнесменами. Но ни один из них не обладал и десятой долей его сексуальной притягательности.

Чармиан насторожилась, почувствовав опасность. Ей не понравилось, что, помимо воли, пульс ее участился, как бы отвечая на невидимые сигналы его тела.

На Джеффри Хокинзе были темный костюм, безусловно, сшитый на заказ кем-то из самых модных портных и стоящий огромных денег, белоснежная рубашка и строгий галстук.

На руке он носил золотые часы на кожаном ремешке, и больше никаких колец или других украшений.

У него были ухоженные ногти, но без маникюра. Густые черные волосы коротко подстрижены.

Чармиан показалось, что он не отдает себе отчета в своей необыкновенной привлекательности и не слишком заботится о том, какое производит впечатление. Она только не могла разобраться, была ли это поза, или же он на самом деле не старался пустить в ход свое бесспорное обаяние.

– Садитесь, пожалуйста.

Чармиан почувствовала непонятное облегчение, усевшись в кресло, стоявшее недалеко от письменного стола, за который он вернулся.

– Чармиан? Довольно необычное имя.

– Это фамильное имя, – спокойно объяснила Чармиан.

– Из вашей анкеты я узнал, что вы считаете себя независимым человеком. И что у вас единственный родственник – бабушка.

– Да, мои родители умерли, – ответила девушка.

Он слегка опустил голову, изучая какие-то бумаги на столе. И в этот момент что-то мелькнуло в ее памяти. То ли наклон головы, то ли профиль, а может быть, очертания фигуры показались ей смутно знакомыми.

Чармиан нахмурилась, стараясь сосредоточиться на образах, которые кружили в ее памяти. Но они никак не складывались во что-то определенное. Тогда она просто тряхнула головой, стремясь прекратить этот водоворот мыслей. Невозможно сразу вспомнить, где и когда она его видела раньше. Он мог останавливаться в одном из отелей, где она работала. Но, несомненно, они не встречались лицом к лицу, потому что забыть его было невозможно.

– И у вас нет братьев… или сестер?..

Чармиан заметила, что он слегка замешкался, перед тем как произнести последнее слово.

– Нет, – спокойно ответила она, – у моих родителей не было других детей.

Это, по крайней мере, было правдой… А что до остального… Она считала, что имеет право не упоминать о двоюродной сестре, дочери опекуна. Между ними никогда не было близких отношений. Рейчел от души ненавидела и третировала Чармиан. А та попросту боялась сестру.

Когда Чармиан стала старше, страх ушел. А, покинув дом опекуна, она наряду с чувством облегчения вдруг ощутила себя виноватой перед кузиной. Виноватой в том, что у нее была бабушка, к которой она могла убежать. А у Рейчел нет.

Чармиан попала в дом опекуна маленьким ребенком, только что потерявшим мать. Дядя давно овдовел и жил вдвоем с дочерью. С самого начала Рейчел угрожала Чармиан тем, что велит отцу выгнать племянницу из дома, если та не будет ей подчиняться. А Чармиан очень скоро узнала, что отец редко отказывает Рейчел. Лишь гораздо позже девочка поняла, что отношения отца с дочерью носили не совсем обычный характер: он проводил ночи в постели Рейчел.

Чармиан до сих пор содрогалась при мысли, что легко могла попасть в ту же ловушку, в которой оказалась ее двоюродная сестра. К счастью, Чармиан всегда неосознанно боялась опекуна и не поддавалась на его уговоры позволить ему вечером зайти к ней в комнату.

– Ты и Рейчел должны любить друг друга. Я бы очень этого хотел, – нежно настаивал он. – Тогда я смогу любить вас обеих. Рейчел старше тебя, и ты должна слушаться ее советов.

У кузины был несносный характер, превративший детство девочки в нескончаемую цепь унижений. В то время Чармиан не понимала, что происходит в доме. Лишь став взрослой и сопоставив свои детские переживания, она пришла к выводу, что Рейчел рано подверглась сексуальному насилию со стороны отца.

– Надеюсь, вы понимаете, что ваша квалификация слишком высока для той работы, которую я могу предложить.

– Мне нужны деньги, чтобы жить…

– Да, но вы можете заработать деньги, работая, например, продавцом в магазине. Хотя, конечно, их будет недостаточно для того, чтобы так одеваться. Ваш костюм ведь из Парижа, не правда ли?

– Я сшила его сама, – вынужденно призналась Чармиан. – Гостиничный бизнес – не та сфера, где платят столько, что можно одеваться у известных модельеров.

Чармиан проговорила это довольно агрессивным тоном, желая внушить Джеффри Хокинзу, что его вопросы и замечания ей неприятны. Он окинул ее долгим тяжелым взглядом, но промолчал. Чармиан подумала, что вряд ли получит у него работу.

У нее было странное ощущение, будто Джеффри Хокинз пытается проникнуть в ее внутренний мир, прощупать ее изнутри. Зачем ему это, она не знала. Может быть, он просто самоутверждался таким образом? Ну что ж, это его проблемы, она не собирается раскрывать перед ним душу.

Ожидая, пока он скажет ей, что беседа окончена и она не получит работу, Чармиан уже начала прикидывать, куда бы она могла еще податься: стоять за стойкой бара, заполнять полки магазина или делать что-либо еще, на что у нее хватит времени и сил.

Внезапно он спросил:

– Как ваша бабушка отнеслась к тому, что вы отказались от карьеры и приехали ухаживать за ней?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Чармиан уставилась прямо в глаза Хокинзу, на что до сих пор не решалась. Его серые глаза смотрели сурово и были ледяными, как самое холодное море.

– Она ничего не знает. Считает, что я взяла продолжительный отпуск, чтобы обдумать планы на будущее. Я сказала ей, что мне не хочется постоянно работать в Сеуле.

Чармиан заметила, как удивленно поднялись его брови, и внутренне содрогнулась. Ну что ж, раз уж она потеряла эту работу, почему бы не сказать ему правду?

– А вы не боитесь, что кто-нибудь расскажет ей обо всем?

– Почему я должна бояться? Ведь никто не знает об этом.

Друзья, которые были у бабушки в молодости, разъехались кто куда, устраивая свою жизнь А те, кто остался здесь, были заняты своими делами. Вряд ли кого-либо интересовала судьба бабушки.

– Но если вы не получите работу у меня, что тогда? Вернетесь в магазин?

Странно, что это его волновало. Вероятно потому, что сам он никогда не опустился бы так низко. Ну а она вовсе не считает это недостойным занятием.

– Это не самый плохой способ заработать на жизнь, – зло ответила Чармиан. – И вообще считать физический труд чем-то унизительным нелепо.

Вот теперь она окончательно сожгла за собой все мосты. Во всяком случае так Чармиан расценила его взгляд. Но это ее уже не беспокоило. Ей всегда казалось, что люди, похожие на ее опекуна, заслуживают презрения: внешне респектабельные, вежливые, удачливые бизнесмены, а на деле самые обычные воры, способные на любую низость ради богатства. Возможно, Джеффри Хокинз был одним из них. По виду добропорядочный, представительный, но на деле…

Хотя, по правде сказать, Чармиан ни разу не встречала в прессе намеков на то, что его успех в бизнесе построен на обмане. Не было никаких оснований сравнивать его с опекуном. Но в нем таилась какая-то опасность, и она почти радовалась тому, что не получит здесь работу. Чармиан не то что осознавала, но интуитивно ощущала эту опасность. Он был слишком притягателен, и она чувствовала, что не в силах противиться этой притягательности. Это заставляло ее испытывать чувство неловкости, униженности. Словно он… словно она… Чармиан нервно облизнула губы.

– Сколько стоит срочная операция вашей бабушки в частной клинике?

Чармиан удивленно посмотрела на него. Почему он задает вопросы, которые, по ее мнению, не должны его интересовать?

– Болезнь бабушки не требует экстренной операции, – отрезала она.

На самом деле это было не так. Доктор сказал, сколько будет стоить такая операция, и она поняла, что никогда не сможет достать столько денег.

– Сколько? – повторил он резко.

До сих пор его низкий голос звучал довольно мягко, но теперь в нем появились стальные ноты. Похоже, он не терпел, когда ему противоречили.

– Больше десяти тысяч фунтов, – безучастно ответила Чармиан.

– Десять тысяч? Это не такая уж недоступная сумма. Вероятно, ваша бабушка владеет домом и…

– Да, но он уже заложен, – нетерпеливо прервала его Чармиан.

Хватит с нее таких вопросов! Ей была нужна работа, которую теперь уже она не получит.

– И у вас нет ни семьи, ни родственников, кто бы помог вам?

– Никого.

Мысль о том, чтобы обратиться за помощью к опекуну или Рейчел, даже если бы она знала, где их найти, не приходила ей в голову. Дядя ненавидел всю семью ее отца и в особенности бабушку. Скорее всего именно он назло бабушке уговорил мать Чармиан сделать его опекуном племянницы.

Став взрослой, она часто задумывалась, знала ли мать, что представлял собой ее брат, догадывалась ли об истинном характере его отношений с Рейчел. Вряд ли. Мать Чармиан была очаровательной хрупкой женщиной, обожавшей брата, и никогда не сомневалась в чистоте его намерений.

Тихий стук в дверь прервал ее невеселые размышления.

– Извините, сэр, что беспокою. Только что с борта самолета передали, что сэр Эванс скоро будет здесь. Они вот-вот приземлятся.

– Хорошо, спасибо, Саймон.

Джеффри Хокинз вышел из-за стола. Чармиан поднялась. По-видимому, беседа закончена. Должно быть, все эти неожиданные вопросы о бабушке были лишь способом скоротать время в ожидании прилета важного гостя.

Вероятно, информация о том, как живут другие люди, несколько развлекла хозяина дома. Его скорее всего забавляло, что десять тысяч фунтов составляют для кого-то недостижимую сумму. Он, наверное, мог потратить такие деньги на каждый уик-энд для развлечения своих знакомых женщин. Скорее всего так и было, судя по его интересу к женским нарядам.

– Скажите, мисс Риверс, что бы вы сделали, если бы, ожидая прибытия очень важного гостя, неожиданно узнали от пилота посланного за ним вертолета, что он опаздывает из-за неполадок в двигателе? А ваш гость очень раздражителен и согласился встретиться с вами только при условии, что ему нигде не придется задерживаться.

– Скорее всего я вызвала бы другой вертолет. Ведь никакая встреча, никакое важное дело не сравнится с опасностью для жизни человека. А если двигатель неисправен, то нет уверенности в том, что не возникнут более серьезные проблемы. После этого я свяжусь с пассажиром, попрошу прощения за непредвиденную отсрочку и предупрежу его, что через пятнадцать минут он сможет продолжать путь.

Чармиан увидела, как он удивился, и уже с меньшей уверенностью добавила:

– Однако независимо ни от чего, ожидая прибытия такой важной персоны, я приготовила бы запасной вертолет и на всякий случай свои объяснения и извинения. Кроме того, я постаралась бы убедиться в том, что мой гость отправлен с аэродрома в ранее установленное время.

– А если бы выяснилось, что вертолетная служба перепутала время? Как бы вы справились с этим?

– Это будет зависеть от того, ответственна ли я за эту путаницу или нет.

– А если ответственны?

– Этого бы не случилось, – колко ответила Чармиан. – Я бы заранее убедилась, что машина и пилот в порядке. В любом случае у меня была бы готова запасная машина.

– Это очень мудро.

– Я стараюсь…

Он уже направился к двери, но вдруг остановился около нее…

Он был очень высоким. Чармиан приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Теперь она отметила его атлетическое сложение. Вряд ли он проводил жизнь только за письменным столом. Скорее всего много времени он отдавал спортивным занятиям. Сквозь белый шелк рубашки она разглядела темные волосы на его груди. Она словно ощутила удар тока и почувствовала, как запылали ее щеки. Это было не впервые. Однажды вид обнаженной мужской груди, покрытой курчавившимися волосами, заставил ее почувствовать страстное желание. Сегодня она уже не в первый раз почему-то вспомнила об этом, хотя долгие годы стремилась забыть.

– Что случилось? – спросил Хокинз.

– Ничего. Я…

– Хотите узнать, получили вы эту работу или нет?

Он явно играл с ней, дразнил ее. Злые огоньки вспыхнули в глазах Чармиан.

– Вы же сами сказали, что моя квалификация слишком высока для такой работы.

– И это означает, что я буду полным идиотом, если не заполучу вас. Так когда вы начнете?

Большим усилием воли Чармиан постаралась скрыть эмоции. Она чувствовала, что Хокинз внимательно следит за ее реакцией, словно чего-то ждет от нее. Поворот его головы, когда он смотрел на нее, линия подбородка… Поворот головы?.. Она нахмурилась, стараясь ухватить ускользающий из памяти образ. Но у нее ничего не вышло. Воспоминание исчезло так же быстро, как и появилось. Она получила работу и вот о чем должна думать сейчас, вместо того чтобы напрягать свой мозг.

Да, что-то было очень знакомым, до боли знакомым в ее новом хозяине. Знакомым, но неприятно знакомым. В этом она была уверена, когда через полчаса в стареньком автомобиле бабушки ехала домой. Какие-то обрывки неприятных воспоминаний будоражили ее и не давали успокоиться.

Чармиан нахмурилась и постаралась взять себя в руки. Ей не о чем беспокоиться сейчас. Если она уже видела его где-то, то все равно вспомнит об этом рано или поздно. В конце концов, совершенно необязательно, чтобы этот человек ей нравился. Она будет просто работать на него.

Конечно, он не будет идеальным хозяином. Но это сейчас неважно. Главное, что теперь она будет радом с бабушкой, которой в ее шестьдесят семь будет легче жить вместе с Чармиан. Вполне вероятно, что они смогут дождаться операции.

Жалованье, которое предложил ей Джеффри Хокинз, было огромным. В несколько раз больше, чем она когда-либо в своей жизни зарабатывала. Когда он назвал сумму, она открыла рот от удивления.

– Что-то не так? – спросил Хокинз. – Неужели этого недостаточно?

– Этого более чем достаточно, – честно призналась Чармиан и заметила, что в его глазах мелькнуло изумление. – Я даже считаю, что это слишком много.

– Хороший работник требует хорошего жалованья, – мягко заметил Джеффри. – Обещаю вам, что вы сполна отработаете все эти деньги.

– Я буду обязана это сделать.

Ей все время казалось, будто он проверял ее, бросал ей вызов…

Она свернула с главной дороги к дому бабушки, продолжая размышлять обо всех событиях дня. Почему он был удивлен ее честностью? Ведь он никогда не взял бы ее на работу, если бы не понял, что может доверять ей.

Уже поднимаясь по ступенькам к двери, она мысленно приказала себе постараться забыть о нем, а лучше подумать о том, как сообщить новости бабушке.

 

2

– Что ты сделала? Но почему?.. Ведь ты всегда говорила, что очень любишь свою работу. Путешествия, встречи с разными людьми…

– Да, я знаю. Но многое изменилось с тех пор, – ответила Чармиан бабушке, с удивлением разглядывая старинный, занимавший половину кухни буфет, возле которого теперь стояла стремянка.

– Что это за штука? – спросила Чармиан.

– Дом ожидает большая чистка. Ужасная погода весной не позволила мне сделать это, но сейчас, думаю, самое время заняться уборкой.

– Бабушка, но ты ведь не станешь лазать по этим ступенькам? Ты же знаешь, что говорят врачи, – пыталась Чармиан урезонить бабушку.

– Да, знаю, – хмуро согласилась бабушка. – Но если ты думаешь, что я собираюсь провести остаток дней завернутая, как кукла, в одеяло, на положении инвалида, то ошибаешься. У меня просто не очень хорошее сердце, вот и все…

Если бы это было так на самом деле!

– И если ты надумала бросить ради меня прежнюю работу… – продолжала бабушка.

– Вовсе нет, – поспешила заверить ее Чармиан. – Фирма, где я работала раньше, потерпела большие убытки. Я просто не хотела говорить тебе об этом раньше, чтобы не расстраивать.

– Так вот почему ты нашла эту временную работу в магазине?

– Да, – кивнула внучка.

Раньше она убеждала бабушку, что устроилась в магазин, чтобы поменьше торчать дома и не надоедать друг другу.

– К тому же новая работа даст мне возможность приобрести новый опыт. Мне придется и вести хозяйство большого дома, и организовывать деловые встречи. На самом деле одна из причин, почему он купил это поместье, – постоянные приезды туда его деловых партнеров.

– А чем он занимается?

– Скупает старинные дома, реставрирует их и продает желающим. У него много работы и в других странах. Он считается экспертом в области реставрации старинных зданий, их переоборудования, восстановления окрестного ландшафта. У него есть офис в Лондоне. Но часть времени он проводит здесь.

– Хм… Я слышала, у него неплохо идут дела, но он очень требователен. А когда ты приступаешь к работе?

– В следующий понедельник. Я встречусь с ним днем в пятницу, чтобы подписать контракт и ознакомиться с объемом работы. В понедельник утром он улетит в Мадрид, и его не будет несколько дней.

– Ты уверена, что именно этого хочешь?

– Да, – ответила Чармиан, стараясь, чтобы голос ее прозвучал уверенно.

Чармиан довольно долго добиралась до особняка Хокинза. Подвел старый бабушкин автомобиль: отказался завестись. Ей пришлось вызвать такси, а машину поставить в гараж для ремонта. Да, получалось, что трудности с машиной станут теперь для нее проблемой.

Секретарь Хокинза Саймон открыл ей дверь и улыбнулся.

– Хозяин в кабинете, – сообщил он. – Поздравляю с получением работы.

– Спасибо, – улыбнулась в ответ Чармиан.

Ей казалось, что Саймон настороженно воспринимает ее появление в доме и озабочен тем, чтобы поставить ее в подчиненное положение. Она не собиралась начинать с ним борьбу за власть, но и не была намерена угодничать. Тем более что Джеффри Хокинз предупредил, что у каждого из них будет своя сфера деятельности.

Для встречи с хозяином Чармиан оделась по-деловому, но нарядно, как требовала теплая весенняя погода. Она выбрала легкий шелковый кремовый костюм с короткими рукавами. Когда девушка, постучав в дверь, вошла в кабинет, Хокинз окинул ее беглым взглядом, задержав глаза на ее ногах. В этом взгляде не было ничего личного – обычный машинальный взгляд. Чармиан пожалела, что на ней нет длинной юбки. Ее встревожило не то, как он смотрел, а ее собственная непроизвольная реакция: легкая дрожь, пробежавшая по телу от этого взгляда.

– Садитесь, пожалуйста. У меня совсем немного времени. Мне придется вылететь сегодня вечером. Вот копия контракта, прочитайте его.

Чармиан взяла документ и начала быстро читать, но, не успев дойти до конца первой страницы, удивленно подняла глаза и произнесла:

– Вы не говорили мне о том, что даете ссуду в десять тысяч фунтов.

– Это пришло мне в голову после того, как вы ушли. На самом деле я подумал, что если выдам авансом часть вашего жалованья, то вы сможете решить все ваши проблемы уже сейчас.

– Часть жалованья? – переспросила Чармиан.

– Да. Если вы дочитаете до конца, то увидите, что контракт с вами заключен на два года и каждый год у вас будут вычитать по пять тысяч фунтов. Эту ссуду вы получите без процентов, потому что я в этом так же заинтересован, как и вы.

– А вы-то почему заинтересованы? – удивилась Чармиан.

– Начав работать на меня, вы скоро поймете, что я требую от подчиненных все их время и все их силы. Именно за это я и плачу такие деньги. Я не хочу, чтобы ваши мысли были заняты личными проблемами. Это помешает вам полностью сосредоточиться на делах. Теперь, я думаю, вы видите логику в моих поступках. Для меня очевидно, что вы очень беспокоитесь о здоровье бабушки. И я решил, что это беспокойство так или иначе может отразиться на вашей работе, а мне это совершенно не нужно.

– Но вы ничего не сказали мне об этом, когда брали на работу, – заметила Чармиан, все еще не веря тому, что прочла в контракте.

– Только потому, что тогда это не пришло мне в голову. Однако, если вы предпочитаете отказаться, то я могу…

– Нет, нет, конечно нет… Я очень благодарна вам за это. Просто я потрясена. Я и предположить не могла…

Чармиан с досадой почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Только теперь она осознала, что стоит за предложением Джеффри Хокинза. Бабушке будет сделана операция, и ее жизнь будет вне опасности. Но Чармиан должна будет отработать у Хокинза не менее двух лет.

Девушка нахмурилась. Что беспокоит ее? Казалось бы, такое предложение могло только радовать. Она и радовалась. Но ощущение неясной тревоги не оставляло ее. Джеффри Хокинз… Что он за человек?

В жизни она не раз встречала сильных, эгоцентричных мужчин. Многие из них казались ей сексуально привлекательными. Но ни один из них не… Ни один из них не пробуждал в ней такие эмоции, какие вызвал взгляд Джеффри Хокинза, брошенный на ее ноги.

Но он сделал это чисто машинально. И она так же машинально отметила это. Все это не имеет никакого значения.

Хокинз взглянул на часы. Это был прозрачный намек на то, что он торопится.

Чармиан снова углубилась в контракт. Десять тысяч фунтов!.. Этого достаточно, чтобы оплатить операцию. А остального жалованья хватит на то, чтобы оплатить все послеоперационные расходы. И она будет последней идиоткой, если не примет предложение. Ради бабушки, ради себя самой!..

Но все произошло слишком неожиданно. Она совершенно не была готова к этому. Через несколько минут она протянула уже подписанный контракт Джеффри. Но напряжение не отпускало ее.

Чармиан не очень любила сюрпризы в жизни. Особенно ей не нравились ситуации, которые она не могла держать под контролем.

– Хорошо. Сейчас я вам выпишу чек.

Чармиан заставила себя взглянуть в лицо Хокинза, когда он протягивал ей чек. Чек был выписан на его личный счет в банке. Ее неприятно поразило, что он был абсолютно уверен: она возьмет чек. А когда клочок бумажки оказался у нее в руке, в глазах Хокинза неожиданно сверкнуло торжество.

На секунду Чармиан захотелось вернуть ему чек и сказать, что она передумала. Если их сотрудничество не будет успешным, она не сможет остаться здесь на два года и, следовательно, выплатить ссуду. Но она заставила себя улыбнуться и постаралась отбросить беспокойство.

– Я должен улетать. Саймон покажет вам дом и познакомит с работой. Вернусь в среду, если все пойдет по плану. В четверг вечером у меня будет прием. Двадцать человек, некоторые из них останутся ночевать. Саймон посвятит вас в детали. Да, кстати, я распорядился, чтобы вам прислали пару машин. Выберете для себя.

Девушка нервно теребила золотую цепочку с жемчужными подвесками. Отец подарил это украшение матери к их свадьбе. После смерти матери Чармиан часто носила цепочку. Не рассчитав, она дернула слишком сильно. Замочек сломался, и цепочка упала на пол между ней и Хокинзом.

Чармиан наклонилась, но Джеффри опередил ее. На секунду их пальцы встретились. Ее сердце неожиданно бешено заколотилось, а лицо залила краска, как будто прикосновение этих теплых сильных пальцев вызвало у нее лихорадку. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с эмоциями. Никогда до этого она не испытывала ничего подобного вблизи мужчины.

Такое мгновенное влечение к мужчине было вовсе не в ее характере. Она обычно была очень сдержанна и не испытывала сексуальной озабоченности. У нее никогда не было с этим проблем. Да и Хокинз совсем не мужчина в ее вкусе. Он обладал слишком большой внутренней энергией, буквально подавлял ее, был слишком мужествен. А это с детства внушало ей ужас.

Чармиан не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. Хорошо еще, что она не сняла жакет, который скрывал предательски напрягшуюся грудь. Как глупо! Она совсем не знала Хокинза, и он ей не нравился. Что же вытворяет ее тело?

– Это подарок мужчины? – спросил Хокинз, протягивая ей цепочку с подвесками.

Какое ему дело? – подумала Чармиан, но вежливо ответила:

– Это принадлежало моей матери… Мой отец подарил ей… к свадьбе.

– Вам придется исправить замочек.

Совершенно неожиданно он протянул руку и коснулся ее шеи. Чармиан затрепетала. Сейчас он смотрел ей прямо в глаза, и она не могла отвести свои. Он скользнул взглядом по ее губам. И она почувствовала, что они стали сухими и запылали огнем. Ей безумно захотелось, чтобы он коснулся их языком. Она дышала прерывисто и чувствовала, как грудь продолжает твердеть под блузкой.

Пальцы скользнули по нежной коже ее шеи, и она представила, как их губы сливаются в страстном жадном поцелуе, а его руки…

– Ваша цепочка. Если вы ее не почините, то непременно потеряете…

Чармиан словно обдало холодом, когда он отошел от нее, не выпуская из руки украшение. Она почувствовала себя униженной.

Какое счастье, что он не мог прочесть ее мысли в эту минуту! Пережитое потрясение заставило ее разувериться в себе. Ей никогда раньше не приходилось упрекать себя за сексуальные фантазии, даже когда она встречалась с мужчинами, которые нравились ей больше Джеффри.

Вероятно, ее возбужденное состояние объяснялось облегчением, которое она испытала, получив десять тысяч фунтов. Ведь теперь она может не так тревожиться о бабушке.

Да, да, это реакция организма на снятие стресса, в котором она жила так долго. Вне всякого сомнения, именно так.

Джеффри Хокинз тем временем подошел к двери и распахнул ее перед Чармиан.

– Тогда до следующей недели. Если возникнут какие-нибудь проблемы, то Саймон вам поможет.

– Проблем не будет, – поспешила заверить его девушка, твердо решив дать ему понять, что они сработаются и он может рассчитывать на нее как на профессионала.

– Надеюсь.

И Чармиан ушла, даже не вспомнив о своей цепочке.

 

3

«Надеюсь».

Повторяя про себя это слово, Чармиан вдруг прониклась уверенностью, что так и будет. Меньше чем через час с того момента, как она вступила в должность, хозяин покинул дом. Чармиан занялась делами.

Поваром у Хокинза был француз, вечно чем-то недовольный. Видимо, Джеффри Хокинз успел ущемить его гордость, не дав раскрыть кулинарные таланты. И когда Чармиан сообщила ему о предстоящем банкете, он ответил:

– Я шеф-повар. Но еще ни разу здесь мне не предоставили возможность показать, на что я способен. Я постоянно готовлю обед для одного хозяина, завтраки или деловые ланчи. Не для этого я учился десять лет.

– Но, Мишель, все это скоро изменится.

– Слишком поздно, – зло возразил француз. – Я не собираюсь больше оставаться в этом доме. Я способен создавать в кулинарии произведения искусства. Здесь мне больше нечего делать.

Решение было им принято, и все уговоры Чармиан не принесли результата.

– Ну, как дела с Мишелем? – поинтересовался Саймон. – Думаю, хозяину не слишком понравится, когда, вернувшись, он обнаружит, что Мишель ушел.

Чармиан подумала, что Саймон мог бы помочь ей уговорить повара остаться, но он не выказал ни малейшего желания ввязываться в это дело. Хотя он мог бы понять, что теперь и ему, и Чармиан придется приложить много усилий, чтобы найти замену повару.

Чармиан явно не нравился секретарь. Он же как ни в чем не бывало продолжал болтать:

– Знаете, почему босс купил это поместье? Ну, это же очевидно. Все эти новоиспеченные миллионеры стремятся к одному: за свои деньги войти в высшее общество. Сначала они приобретают старинное поместье, а затем женятся на девушке из аристократической семьи. Классический способ, не правда ли? Они смотрят на это как на вершину успеха. Но не всегда это срабатывает. На самом же деле их до конца так и не принимают за своих.

Чармиан уловила в его тоне злорадство и внезапно рассердилась. Она холодно спросила:

– Вам эти рассуждения не кажутся неуместными? Ведь мы работаем на Джеффри Хокинза!

– О, так вот что у вас на уме, – ухмыльнулся Саймон. – Напрасные иллюзии, дорогая моя! Он, конечно, будет не прочь затащить вас к себе в постель. Но если вы надеетесь на обручальное кольцо на вашем пальце, то у вас нет шансов. У вас неподходящая родословная. Ни отца, ни дяди в палате лордов, не так ли? Тогда вам не на что рассчитывать.

Чармиан, пораженная его злобным тоном, пропустила мимо ушей то, что секретарь сказал о ней, но почувствовала, что должна защитить Хокинза. Этот секретарь откровенно завидовал своему хозяину и за глаза поливал его грязью.

– Уверена, что вы ошибаетесь, – начала она. – Если Хокинз захочет купить себе титул, это не составит труда.

– Да, без сомнения, – прервал ее Саймон. – Но этот титул не откроет перед ним ни одну дверь. И неважно, какое богатство будет за ним. Зачем ему это поместье? Разумеется, не для того, чтобы устраивать приемы для своих клиентов. Они всегда поступают одинаково. Сначала миллионы, потом поместье и жена-аристократка. Затем дети, престижные школы…

Чармиан разозлилась. Глаза ее сверкнули.

– Если вы так ненавидите своего хозяина, странно, что продолжаете работать на него.

– У меня нет выбора. Мой отец не богат. А вы знаете, кем был старина Джеффри до того, как стал миллионером? Простым работягой, которому платили сдельно.

– Ну и что в этом плохого? – резко бросила Чармиан.

Ей показалось, что она слышит ядовитые слова опекуна. «Дорогая моя, – говорил тот не раз, – ты должна быть мне признательна за то, что живешь в моем доме. У твоего отца не было такого дома, он всегда нуждался в деньгах. Однако, мне кажется, ты не очень благодарна мне. Ты неуступчива, расстраиваешь Рейчел и меня. Придется отдать тебя на год в закрытую школу. Это научит тебя ценить жизнь здесь».

Чармиан тогда промолчала, но не забыла пережитое чувство униженности. Рейчел тоже часто запугивала ее школой. Этим двоим удавалось держать ее в постоянном страхе.

Позднее она убедилась, что спокойная жизнь в школе, когда рядом не было ни опекуна, ни Рейчел, нравится ей гораздо больше, чем полное угроз и унижений существование в богатом доме.

– Что плохого? – переспросил Саймон. – А разве вам не отвратителен тяжелый физический труд? Вам бы хотелось, чтобы какой-нибудь работяга с грязными руками и обломанными ногтями обнимал вас?

Чармиан готова была вспылить, но сдержалась и только сухо ответила:

– Я считаю, что у вас слишком много предрассудков. Но, в конце концов, меня это не касается. Я пришла сюда работать и, с вашего позволения, займусь делом.

Она не могла понять, как Джеффри Хокинз мог взять к себе этого типа. Ей казалось, что босс достаточно проницателен, чтобы разобраться, что за человек Саймон. Однако все это не должно ее волновать.

На протяжении многих лет работы в гостиничном бизнесе Чармиан обзавелась целой картотекой телефонов, которые позволяли ей быстро налаживать по всему миру контакты с агентствами, подбиравшими обслуживающий персонал. Она знала сильные и слабые стороны каждого агентства. Знания такого рода и опыт работы помогли ей стать хорошим профессионалом. И ее не удивляло, что, узнав о ее уходе, бывший начальник был очень недоволен. У нее всегда складывались хорошие отношения с шефами. Они ценили ее профессионализм и лояльность, поддерживали ее начинания и дали возможность учиться. Сейчас она не сомневалась, что справится с делами.

Набирая очередной нужный номер телефона, Чармиан вдруг вспомнила слова Саймона о том, что Хокинз намерен жениться на девушке из родовитой семьи. Раньше она всегда предпочитала служить у мужчин, которые были женаты и счастливы в браке, хотя многим из девушек, работавших с ней, это совсем не нравилось. Она же всегда чувствовала себя более уверенной с таким начальником. Почему же глупый, совершенно несерьезный разговор о женитьбе Хокинза взволновал ее?

К концу дня Чармиан удалось решить одну из важнейших проблем. Агентство, куда она обратилась, предложило ей на место повара женщину, специалиста высокой квалификации. Она временно не работала. Чармиан договорилась, что прилетит в Лондон для беседы с ней.

Закончив разговор, Чармиан положила трубку и позволила себе отвлечься от дел. Ее волновало состояние бабушки, и она вспоминала последний разговор с ней.

Бабушка далеко не радостно восприняла новость о предстоящей операции. У нее возникли подозрения, и она потребовала от Чармиан объяснений. Почему нужно ложиться на операцию немедленно и платить за это уйму денег, если через два года можно ту же операцию сделать бесплатно?

– Возможно, тебе придется ждать своей очереди гораздо дольше, – пыталась убедить старушку Чармиан. – И все это время ты будешь волноваться. А ведь доктор Гриффин предупредил тебя, что этого надо избегать.

На самом деле Чармиан и доктор Гриффин договорились, что не следует пугать бабушку, сообщив ей о том, насколько серьезна ее болезнь.

– Ты боишься, что, когда мне будет семьдесят, эту операцию решат вообще не делать? – спросила бабушка.

– Да, именно так, – кивнула Чармиан и, прикусив губу, отвернулась, чтобы скрыть предательски выступившие слезы. Бабушка ни в коем случае не должна знать, что эти два года она просто не проживет.

– Возможно, ты права, – продолжала бабушка. – Но я не хочу, чтобы ты тратила на меня свое жалованье. Я знаю, сколько стоит такая операция, и знаю, что у тебя нет таких денег.

– Нет, они у меня есть. Кое-какие деньги остались после смерти мамы… Просто мы никогда не говорили об этом…

– Деньги?.. Чьи деньги? – вскинулась бабушка. – Неужели ты думаешь, что я соглашусь оплатить операцию деньгами этого негодяя, твоего опекуна?

Чармиан посмотрела в глаза бабушке.

– Ты что, думаешь, я могла бы взять хоть пенни из его денег?

Она смахнула непрошеную слезу, и бабушка протянула руки, чтобы утешить ее.

– Извини, дорогая, я просто глупая и своенравная старуха. Но мне так жаль, что ты будешь тратить свои деньги на меня!

– А на кого же еще мне их тратить? Ты единственная, кто у меня остался.

– Ох, дорогая, тебе пора замуж, тебе надо завести детей, о которых ты могла бы заботиться.

– Ты хочешь сказать, что я старая дева? – поддразнила ее Чармиан, пытаясь обратить разговор в шутку.

– Нет, просто опасаюсь, что ты слишком одинока. Жизнь покажется тебе пустой, если не с кем будет разделить ее. Я очень любила твоего деда, а после его смерти всю свою любовь отдала твоему отцу, а потом тебе. Мы все нуждаемся в том, чтобы любить и быть любимыми.

Да, подумала Чармиан. Бабушка, конечно, права. Но где же тот человек, которого она сможет полюбить? Она была знакома со многими мужчинами, любила бывать в их компании. Некоторые из них стали ее хорошими друзьями. Но ни с кем она никогда не решалась на более близкие отношения.

Не то, чтобы она боялась интимных отношений с мужчинами, но что-то всегда останавливало ее, какое-то смутное ощущение вины, заставлявшее страдать. Именно это ощущение мучило ее, когда в ожидании беседы с Хокинзом против воли в памяти всплыли какие-то обрывочные, казалось, прочно забытые картины. Это же ощущение вины пронзило ее и заставило испытать унижение, когда Хокинз прикоснулся к ней.

Вины в чем?.. Словно она знала, что поступила плохо, испытала эмоции, которые не имела права испытывать… Что это было? Страстное желание… Возбуждение и удовольствие, которые она не должна была себе разрешать. И эти чувства вызвал в ней молодой мужчина, на которого у нее не было никаких прав. Этот молодой мужчина был ей, в сущности, совершенно незнаком. В шестнадцать лет она была наивной и чистой. И ее повергло в шок то чувство, которое овладело ей, когда сильные мужские руки дотронулись до ее тела.

Даже сейчас, после стольких лет, воспоминания о его страстных поцелуях и жадных прикосновениях заставляли ее трепетать в сладостной истоме. Но тут же в память врезался голос Рейчел:

– Посмотри на нее, папа, посмотри на эту маленькую шлюху. Я уже давно хотела рассказать тебе об этом.

Содрогнувшись, Чармиан протестующе сжала кулаки, чтобы образы прошлого поскорее покинули ее. Она так надеялась, что все давно забыто. Но что-то в этом доме, в его хозяине пробудило эти воспоминания. А ее реакция на взгляды и прикосновения Хокинза потрясла и испугала девушку.

До сих пор ни один мужчина не вызывал в ней такие жгучие, острые чувства вины и стыда, смешанные со страстным желанием.

Чармиан замотала головой.

– Нет.

Она произнесла это слово вслух, поднялась и подошла к окну. Мало ей других проблем, теперь вот еще и это…

Ей было шестнадцать… Она была наивной и невинной… и не хотела ничего плохого. Но она готова была это сделать. Бабушка потом объяснила, что ей не в чем себя винить.

Слава Богу, у нее была бабушка. Если бы не она, Чармиан никогда не удалось бы покинуть дом опекуна. Она до сих пор содрогалась от ужаса, вспоминая этот дом.

Но пора взять себя в руки. Она не у опекуна, а в доме Джеффри Хокинза и должна работать. Чармиан решительно направилась к столу и снова взялась за телефон.

Она уже познакомилась со всеми, кто обслуживал поместье. Каждый день приходила целая бригада тех, кто занимался уборкой в доме. Женщина из городка помогала на кухне. Сад был на попечении группы садовников. Кроме того, специальные люди следили за площадками для гольфа. Из разговоров со всеми этими людьми Чармиан уже составила себе более или менее полную картину жизни, которую вел хозяин. Быт был хорошо налажен и менялся в зависимости от того, был ли хозяин дома, или пребывал в Лондоне, или отправлялся в деловые поездки по всему свету.

Чармиан узнала, что секретарь был не очень популярен среди обслуживающего персонала. Однако Саймон не всегда находился в доме. Когда Хокинз возвращался домой, Саймон уезжал в Лондон, чтобы отвечать за работу в городском офисе.

Все, кто обслуживал поместье, за исключением Саймона, отзывались о хозяине с одобрением.

Чармиан, считая себя хорошим профессионалом, надеялась, что к возвращению босса полностью войдет в курс дела.

После работы в целой сети первоклассных отелей управлять отдельным домом, пусть даже очень большим, несложно. Но здесь ей предстояло и нечто новое: если в отеле следовало удовлетворять требования всех клиентов, то здесь главным было угодить одному.

Изучив ежедневные записи Хокинза, Чармиан обнаружила, что, кроме вечернего приема, ей придется организовать отдых группы немецких бизнесменов в течение четырех дней. Затем должен был состояться прием представителей французской компании, которые приедут на консультацию с Хокинзом по поводу реставрации нескольких замков. Ожидался также приезд кого-то из королевской семьи Испании. Кроме того, надо было готовить поездки за границу самого хозяина.

Но сегодня Чармиан решила уйти пораньше, чтобы сделать покупки, а затем отвезти бабушку на первое медицинское обследование. Их предупредили, что перед операцией понадобится несколько обследований.

– Все это суета, – ворчала бабушка. – Ничего серьезного со мной не происходит. Я просто немного устаю, иногда кружится голова, вот и все.

– Ты только представь себе, насколько лучше ты почувствуешь себя после операции, – уговаривала ее внучка.

Завтра утром Чармиан придется лететь в Лондон для переговоров с новым шеф-поваром. А затем горничные под ее присмотром должны будут подготовить спальни для приема гостей.

В свое время Хокинз сам занимался реставрацией купленного особняка. И действительно, дом был великолепен. Но для того, чтобы постоянно принимать гостей, надо было подготовить не только спальни.

Чармиан уже узнала, что если в доме остается более пяти гостей, то возникает проблема с посудой. В доме был великолепный фарфор восемнадцатого века, хватало повседневной посуды и кухонной утвари. Но не было, например, индивидуальных сервизов для завтрака. Если гости захотят завтракать в комнатах, то посуды будет недостаточно.

Чармиан, в обязанности которой входил контроль за любыми покупками по дому, решила приобрести все необходимое сама. Разумеется, она не собиралась безоглядно расходовать деньги. Она уже вычеркнула из списка двух потенциальных поставщиков всего необходимого для дома, сухо проинформировав их по телефону, что присланные ими счета не удовлетворяют ее хозяина.

Уже стоя на пороге и в последний раз окидывая взглядом свой стол, Чармиан услышала телефонный звонок. Голос Джеффри Хокинза мгновенно заставил ее затрепетать. Снова то же ощущение! Хорошо хоть, в комнате никого не было и никто не увидел ее запылавшие щеки.

– Я хочу поговорить с Саймоном. Где он?

– Он сказал, что сегодня будет в Лондоне.

– Я уже звонил в лондонский офис, но его там нет, – раздраженно проговорил Хокинз.

– Может быть, я могу помочь? – спросила Чармиан.

– Сомневаюсь… Я оставил дома чертежи, касающиеся наших французских проектов.

Чармиан вспомнила, что днем уборщики жаловались ей на беспорядок в кабинете Саймона. Она помогла им собрать некоторые бумаги, разбросанные вокруг стола. Ей казалось, что среди них были и те, о которых говорил Хокинз.

Она пообещала Джеффри разобраться и перезвонить.

– Нет, – возразил он, – я подожду.

Спустя три минуты она уже сообщала ему все нужные сведения. Он поблагодарил, но в голосе его прозвучали все те же гневные ноты… Гнев… Смутное воспоминание снова ожило в ней и заставило содрогнуться.

Нет! Это невозможно. Этого просто не может быть. Она придумывает. Это голос Джеффри, а не…

Чармиан все еще крепко сжимала трубку, хотя из нее доносились гудки. Она была совершенно одна в комнате, и лишь эхо его голоса напоминало ей… Гневный мужской голос, заставивший ее испытать стыд и ужас…

 

4

Когда Чармиан исполнилось шестнадцать лет, она вернулась в дом дяди из школы, и все ее надежды на то, что здесь что-нибудь изменится к лучшему, оказались напрасны. Чармиан была очень подавлена. Она никогда не понимала, за что Рейчел запугивает ее, мучает, не упускает ни малейшей возможности унизить. Она с детства не умела противостоять этой злобной натуре.

Кузина была на несколько лет старше. Ей доставляло особое удовольствие приходить в комнату Чармиан поздно ночью и рассказывать о своих отношениях с мужчинами, смакуя самые интимные подробности.

Вероятно, насилие со стороны отца, которому Рейчел подверглась в детстве, и их продолжавшиеся сексуальные отношения сделали ее такой… такой нечистоплотной во всем, что касалось мужчин. Но Чармиан ничего тогда не знала. Она была слишком наивна, чтобы разобраться во всем, что творилось в доме. Она лишь сжималась от отвращения, слушая грязные откровения Рейчел. А та наслаждалась, видя реакцию девочки, и не упускала случая уколоть ее:

– Уж на тебя-то ни один нормальный парень и не посмотрит. Держу пари, ты и не целовалась никогда толком.

Чармиан краснела и молчала, не понимая, что это еще больше распаляет Рейчел.

У Чармиан не было никакого опыта общения с мужчинами. Но, конечно, она, как все девушки, мечтала о мужчине, который однажды полюбит ее. Одного его взгляда будет достаточно, чтобы ее сердце забилось быстрее. Она представляла себе, какие чувства будет испытывать, когда этот мужчина обнимет и поцелует ее. Это ощущение будет таким сильным, что она почти потеряет сознание от желания. Но ее мечты не имели ничего общего с сальными описаниями кузины.

– Что это ты краснеешь? – спросила как-то раз Рейчел, и ее глаза подозрительно сузились. – У тебя что, есть парень? Расскажи-ка.

– Н-нет, у меня никого нет, – пролепетала Чармиан.

– Лжешь! Вот погоди, скажу отцу, и он быстро заставит тебя признаться во всем.

– О нет, пожалуйста, не говори ему ничего, – взмолилась девочка.

Она всегда боялась опекуна, и внутренний голос подсказывал ей, что необходима осторожность в отношениях с ним.

– Значит, кто-то есть. Я так и знала, – с торжеством заявила Рейчел.

Сердце Чармиан сжалось. Она чувствовала, что попала в ловушку и теперь была во власти двоюродной сестры.

– Хорошо, я пока помолчу, но за это ты кое-что сделаешь для меня.

Съежившись в страхе, Чармиан ждала.

– Я договорилась встретиться с одним парнем завтра в летнем домике, но не смогу пойти, потому что у меня свидание еще кое с кем. Вместо меня пойдешь ты и скажешь ему, что я не смогу прийти.

– Разве ты не можешь позвонить ему? – спросила Чармиан.

– О, вряд ли он вообще умеет пользоваться телефоном, – презрительно заявила Рейчел. – Он помощник садовника. Не знаю, почему я согласилась встретиться с ним. Может, потому, что мне стало его жаль. Он уговаривал меня несколько недель. Ясное дело, влюбился в меня по уши, но он полный идиот, если думает, что я когда-нибудь хоть одним глазом посмотрю на такого, как он. Работяга!.. У него всегда грязные ногти. – Она брезгливо передернула плечами. – Значит, договорились, ты должна быть там к девяти часам. Но запомни, Чармиан, если ты откажешься, то я сразу же расскажу отцу все о тебе.

– Но ведь я ничего не сделала, – запротестовала Чармиан, но напрасно. Рейчел не верила в ее невинность и подозревала, что отец тоже никогда не поверит.

Не приходилось сомневаться, что опекун поверит всему, что бы ни сказала о ней его дочь. Он будет возмущен и начнет допытываться и заставлять ее признаваться. Хотя ей нечего было скрывать, но одна лишь мысль о том, что ей предстоит, повергала ее в панику.

– Делай то, что я тебе говорю, – предупредила Рейчел. – Будь в летнем домике к девяти часам и скажи, что я не хочу видеть его.

– Но ведь будет совсем темно, – попыталась возразить Чармиан.

Летний домик находился в самом дальнем углу их большого сада среди высоких деревьев. Это место было совсем не освещено. Чармиан с ужасом думала о том, что ей надо будет идти туда и встречаться с кем-то незнакомым.

– О Господи, только не строй из себя невинную овечку. Выбирай: или ты делаешь то, что я тебе говорю, или я иду к отцу и все про тебя рассказываю.

– Хорошо, я сделаю это, – с грустью согласилась Чармиан, которой больше ничего не оставалось.

Замирая от страха в непроглядной темноте, Чармиан шла по узкой тропинке к летнему домику. Воздух в саду был напоен ароматом цветов. На ней было лишь тонкое платье без рукавов. Опекун был дома, и она не рискнула лишний раз подняться к себе в комнату за жакетом.

С тех пор как Чармиан приехала домой на каникулы, она заметила странный интерес к себе со стороны дяди. Если раньше он стремился отправить ее учиться подальше от дома, то теперь только и говорил о том, что ей следует побольше бывать с ним.

Только вчера он заявил, что его дорогая племянница выросла и пора ей обновить гардероб. Он собирался поездить с ней по магазинам.

Чармиан заметила, как исказилось при этих словах лицо кузины. Гораздо позднее она поняла, что Рейчел не просто завидовала ей, но еще и ревновала к отцу.

Несчастная дрожала от холода и страха. Как она надеялась, что сестра передумает и разрешит ей вернуться! Хотя глупо было надеяться на это.

Ей было жаль не только себя, но и парня, которого Рейчел обманула. Зачем кузине понадобилось соглашаться на эту встречу, Чармиан не могла понять. Ведь ее двоюродная сестра явно предпочитала состоятельных, респектабельных мужчин.

Нервным движением Чармиан толкнула дверь, которая тихо скрипнула. Внутри было темно и пахло пылью. Этим домиком очень редко пользовались, хотя он мог бы стать приятным местом для дневного чая в жаркий летний день.

Тишина и темнота были такими, что трудно было поверить, будто совсем недалеко расположен ярко освещенный особняк.

В комнате никого не было. Прошло несколько долгих минут, но никто не появился. Наверное, парень сам передумал приходить сюда сегодня, с облегчением вздохнула Чармиан.

Она было собралась уходить, как услышала шаги. Дверь с треском распахнулась, и в проеме возник силуэт высокого широкоплечего мужчины.

В темноте Чармиан не могла разглядеть черты его лица. Но она ощутила резкий мужской запах. Это было так неожиданно, что Чармиан отшатнулась.

И тут он заговорил медленно, низким голосом. И что-то в нем позволило неопытной девочке безошибочно догадаться: он сгорает от желания овладеть ею.

– Я знал, что ты придешь, потому что несмотря на важность, которую ты на себя напускаешь, ты хочешь меня так же, как я тебя.

Тяжело дыша, он решительно шагнул к ней. У Чармиан перехватило горло. Она не могла произнести ни слова, не могла объяснить, кто она и что здесь делает.

Он взял ее за руку, увлек в самый темный угол.

– Ну что ж, давай посмотрим, как ты выполнишь обещания, которые дала мне, – раздался его хриплый от желания голос, и руки прикоснулись к ее шее. Странные, неведомые ранее ощущения пронизывали все ее существо.

Широко раскрытыми глазами Чармиан пыталась разглядеть его лицо. У него были темные волосы и крепкие, сильные руки. Она оказалась не в силах сопротивляться его натиску и только отвернула лицо, ускользая от его губ, но он, сжимая в объятиях ее трепещущее тело, шептал:

– Что случилось? Ты боишься, что моя кожа слишком груба? Такого не может быть. Я специально побрился, вот смотри. – Он взял ее руку и несколько раз провел ею по своей щеке.

Ее сердце бешено колотилось, словно готово было выскочить из груди, но не от страха… теперь не от страха…

Дыхание Чармиан стало прерывистым, она задыхалась. Затем она ощутила, как напряглось его тело, словно в ответ на ее головокружительное возбуждение.

Чармиан уже не помнила, зачем она пришла сюда. Ей казалось, что она словно в волшебном сне, но сон этот реален, как реальны ее ощущения и сила мужчины, сжимающего ее в объятиях. Казалось, незнакомец потерял контроль над собой, когда приник жарким поцелуем к ее губам. Горячая волна восторга затопила ее. Губы Чармиан дрогнули и раскрылись навстречу его поцелуям.

Когда рука мужчины, скользнув, задержалась на ее груди, она тихо застонала от удовольствия. Чармиан трепетала в его объятиях, не испытывая ничего, кроме страстного желания. Никогда, даже в самых фантастических мечтах, она не представляла себе, как прекрасны ощущения блаженства и восторга, которые может дарить мужчина.

– Ты дрожишь как ребенок.

В его голосе прозвучала нежность. И ей захотелось слиться с ним воедино. И еще ей хотелось плакать…

Сколько раз потом во сне и наяву в мозгу Чармиан, затуманенном воспоминаниями, проносились эти видения – самые кошмарные и самые прекрасные из того, что ей удалось испытать в жизни.

Все кончилось так внезапно и как раз в тот момент, когда она была готова… была готова… О, Чармиан вдруг поняла, что произошло.

Ее охватил жгучий стыд. Слезы потекли по щекам, а горло сдавила судорога.

Мужчина отступил от нее на несколько шагов, и ей казалось, что она осталась одна в этом холодном доме. Невозможно было поверить, что всего лишь несколько минут назад они сжимали друг друга в объятиях с безумным желанием…

Теперь Чармиан не могла даже себе объяснить, что с ней случилось, как она могла так вести себя. Она только тихо плакала, не понимая, почему сразу не сказала ему, что она не Рейчел.

– Черт побери, что происходит? – еще яростнее повторил он. – Ну-ка, подойди и расскажи мне.

Но Чармиан забилась в самый дальний угол домика, в ужасе от его гнева, как раньше была в ужасе от его страсти. Ощущения и чувства, которые она только что испытала, вызывали у нее непереносимый стыд. О да, она была до сих пор девственной и целомудренной, но кто она теперь?

Она пролепетала еле слышно:

– Я Чармиан Риверс. А Рейчел моя двоюродная сестра. – Она сжала губы, пытаясь унять дрожь. – Она… она попросила меня встретиться с вами… и сказать…

– Что сказать? – грубо перебил он ее. – Сказать, что ты займешь ее место? Разве я давал ей повод так думать обо мне?

– Нет, нет!.. Вы не так поняли… Я должна была…

– Черт побери! Я все прекрасно понял… Я прекрасно понял, зачем ты сюда пришла. Твое тело говорило само за себя, будто требовало: «Возьми меня». Мы оба знали, как хотим друг друга, ведь так?

Она не могла сдержать слез. Его издевательский тон, грубые слова ранили, словно удары хлыста. Она только что пережила в его объятиях непередаваемое счастье. Сейчас же чувствовала себя так, будто кто-то внезапно вырвал ее из сладостного волшебного сна. Но больше всего ее мучило ощущение вины перед ним. Ведь он хотел вовсе не ее и не думал, что целует и обнимает совсем не ту. У него есть все права обвинить ее в обмане.

– Я не хотела… – начала она, пытаясь совладать с эмоциями и объяснить ему все.

– Чего ты не хотела?! – горько воскликнул он. – Ты не хотела пройти весь путь до конца. Ну что ж, принцесса, запомни: когда в следующий раз затеешь такую игру, тебе может не повезти так, как сегодня. Я не сплю с кем попало, а другой мужчина может и не быть таким разборчивым. Особенно, если ты будешь себя вести так, как со мной…

– Кто-то идет, – испуганно прервала его Чармиан, уловив звук приближавшихся шагов. Неужели дядя? Она впала в панику, представив, как он находит ее в этом летнем домике с мужчиной. – Быстрее! Пожалуйста, уходите. Это, наверное, мой опекун.

Не дожидаясь ответа, Чармиан бросилась к двери и быстро двинулась навстречу двум смутным силуэтам, еле видным в темноте. Она надеялась выиграть время, чтобы обманутый кузиной, да и ею тоже, молодой человек успел ускользнуть незамеченным.

– Посмотри, вот она! Я же тебе говорила, – раздался в темноте голос Рейчел.

– Чармиан, что ты здесь делаешь? Кто здесь с тобой? – гневно вскричал опекун.

– Никого… – пролепетала она.

– Она лжет. Я знаю, кто он… Что она могла делать здесь одна в такой поздний час? И кроме того, я слышала, как она договаривалась по телефону встретиться именно здесь. Это помощник садовника. Честно… Он наверняка там. Посмотри на нее, папа. Она же просто шлюха! И я ведь тебя предупреждала, а ты не верил.

Дядя прошел мимо Чармиан в дом. Но там, к ее великому облегчению, уже никого не было.

– Бедняжка! Надеюсь, ты не позволила ему зайти слишком далеко? Представляю, как он лапал тебя своими ручищами! – Рейчел брезгливо поежилась и презрительно ухмыльнулась. – Признайся, он не слишком грубо обошелся с тобой? Посмотри на свои губы – они стали синими. Он тебя кусал, что ли? У тебя, наверное, все тело в синяках?

Чармиан вдруг вспыхнула от негодования и обиды за незнакомца. Она вспомнила его страстные, но полные нежности поцелуи. И все свои ощущения. Она вновь почувствовала нежность его прикосновений к шее, к груди, к спине.

Последующие дни вспоминались Чармиан как кошмарный, чудовищный сон. Оскорбительные допросы разъяренного опекуна чередовались с язвительными, обидными шуточками Рейчел, хотя она ни единым словом не выдала двоюродную сестру. Во-первых, ей бы никто не поверил, а Рейчел, разумеется, опровергла бы все обвинения в свой адрес. А во-вторых, – и это было главное – ее мучило чувство непереносимого стыда. Она сама была виновата во всем. Ведь она позволила незнакомому мужчине целовать ее, сжимать в объятиях… Свои ощущения, сладостный восторг, овладевший ею в те минуты, она считала позором. Она почти готова была признать себя падшей женщиной. Ведь только один-единственный мужчина, любимый на всю жизнь, имел право на такие чувства с ее стороны. Стыд терзал ее. Стыд и еще тревога за судьбу этого человека. Ведь Рейчел спокойно выдала его. Чармиан почти перестала спать и совсем не могла есть. Она осунулась и побледнела, а под глазами появились темные круги. Спустя день опекун сказал, что с позором выгнал помощника садовника.

– О нет, вы не могли так поступить! – воскликнула Чармиан. – Это же не его вина.

– Смотри, папочка, – злорадно произнесла Рейчел, – вот она и призналась. Я тебя предупреждала, что она за штучка…

– Почему ты сделала это? Зачем привела отца в летний домик? – недоумевала Чармиан.

– Тебя, дурочку, пожалела. – лениво протянула Рейчел, наслаждаясь торжеством. – От него ты бы легко не отделалась. Да и кроме того, я опасалась за себя. Он стал бы преследовать меня, домогаться. И все только потому, что я позволила себе по-дружески обойтись с ним. А интересно, как далеко он зашел, прежде чем обнаружил, что ты – не я? Держу пари, не очень далеко. Он, видно, сразу почувствовал, что это холодное фригидное тело вовсе не мое. А вообще-то зря я ему помешала! Маленькая мисс Синий Чулок оказалась бы беременна от садовника… О Господи, подумать только – от помощника садовника!

И Рейчел весело захохотала, глядя, как Чармиан безуспешно старается сдержать соленые слезы обиды.

Чармиан не представляла себе, чем могла бы закончиться эта история. К счастью, через несколько дней приехала повидаться с ней бабушка. Увидев, в каком состоянии находится ее любимая внучка, она постаралась бережно и тактично все выяснить.

Измученная угрызениями совести, Чармиан рассказала ей все. Бабушка принялась нежно успокаивать ее.

– Детка, – говорила она ей, – ты не должна так казнить себя. Ты попала в ловушку. И ты слишком молода и неопытна, чтобы противостоять тому, с чем столкнулась. Так бывает. Любая девушка способна испытывать такие ощущения. Не мучай себя, постарайся успокоиться и все забыть. А этот молодой человек… Что ж, он тоже был обманут. Но мы сейчас не сможем ему помочь. Он уехал, и никто не знает куда. И знаешь, что я тебе скажу?.. Поедем ко мне. Там нет такой роскоши, но зато жизнь спокойная и тихая. Давай-ка, собери свои вещи.

– Но, бабушка, он никогда не отпустит меня, – с отчаянием прошептала Чармиан.

– Увидим, как это ему удастся, – сказала бабушка, с трудом сдерживая негодование.

Она решительно направилась в кабинет опекуна, и вскоре оттуда донесся ее возмущенный голос. Чармиан, стиснув руки, с тревогой ждала. Через час дверь кабинета распахнулась. Чармиан замерла, прислушиваясь. До нее донеслись последние слова бабушки:

– И если вы только попытаетесь вернуть бедную девочку, я потребую разобраться со всем, что творится в этом доме. Я потребую, чтобы было выяснено, куда делись деньги, оставленные ей родителями!

Опекун что-то бормотал в ответ, но пожилая дама, не слушая его, захлопнула дверь. В тот же день Чармиан уехала с бабушкой и больше никогда не видела ни дядю, ни Рейчел.

 

5

Телефонный звонок прозвучал неожиданно. Чармиан встряхнула головой, отгоняя тяжелые воспоминания, и подняла трубку. Голос на другом конце провода окончательно вернул ее к реальности. Звонила бабушка.

– Дорогая, у тебя все в порядке? Ты только скажи. Если не сможешь отвезти меня к врачу, то я возьму такси.

В голосе бабушки появились незнакомые ей прежде нотки неуверенности и тревоги.

– О, бабушка, я как раз собиралась выезжать. Не беспокойся, я буду вовремя.

К тому времени, когда Чармиан подъехала к дому бабушки и усадила ее в автомобиль, она постаралась подавить ощущения, которые вызвал у нее гневный голос Хокинза. Нет, немыслимо, невозможно, что он тот самый молодой человек, с которым она встретилась темной ночью в летнем домике много лет назад. А если даже это и так, то что может произойти сейчас? Ей не дано знать. И хотя голос босса насторожил ее, теперь ей следовало думать только о здоровье бабушки.

Чармиан взглянула на нее. Озабоченность и растерянность, послышавшиеся ей в голосе старой дамы, встревожили девушку. И она пристальнее вгляделась в родное лицо. Может быть, она так привыкла к облику этого единственного близкого ей человека, что не заметила, как бабушка внешне изменилась, стала выглядеть слабее и старше, чем ей казалось?

Доктор Гриффин пока не находил ситуацию критической. Но с таким заболеванием ничего нельзя было предугадать.

Чармиан увеличила скорость, раздумывая, где отыскать такое место для парковки, чтобы бабушке не надо было слишком далеко идти пешком.

Сейчас они находились в историческом центре города. В начале одиннадцатого века здесь поселились монахи, построили монастырь и обнесли его крепостной стеной. Через несколько веков, во время неурядиц между светской властью и церковью, здешние монахи поддержали короля. И он отдал им близлежащие земли, где они построили огромную больницу. Старинное здание недавно было отреставрировано и стало историческим памятником, привлекавшим туристов. На территории больницы находились собор и другие старинные здания. Новая клиника появилась здесь совсем недавно. Стараясь не нарушать архитектурного единства, строители возвели несколько стилизованных под старину небольших зданий, соединенных друг с другом. Заметив свободное место для парковки, Чармиан облегченно вздохнула. Она не стала даже пытаться помочь бабушке выбраться из машины. Ведь гордая дама могла воспринять излишнюю заботу как подтверждение ее болезни и беспомощности. Чармиан осмотрелась и, как обычно, залюбовалась окрестным видом. Берега речки, протекавшей неподалеку, заросли камышом и ивами. Пара лебедей царственно плыла по водной глади, и на них были направлены камеры находящихся поблизости туристов. Солнце освещало красное кирпичное здание, к которому направились бабушка и Чармиан. На одной из дверей была табличка с фамилией врача, к которому они шли.

– Ну что ж, я все уладил. Будут сделаны необходимые анализы, а затем назначен день операции.

Чармиан с трудом подавила вздох облегчения и улыбнулась врачу. Она все время опасалась, как бы бабушка не передумала. Поэтому поспешила подняться со стула и торопливо направилась к двери. Однако бабушка и не подумала последовать ее примеру, а спокойно обратилась к доктору:

– Все-таки не понимаю, почему я не могу подождать и мне должны делать эту операцию вне очереди. Не надо, Чармиан, – остановила она внучку, когда та хотела вмешаться. – Не думай, что я не благодарна тебе за все, что ты делаешь для меня. Но зачем тратить на меня кучу денег? Зачем соглашаться на нее сейчас, если мне все равно сделают эту операцию, но попозже?

– Прошу тебя, бабушка. Я ведь уже все объяснила тебе. Может случиться так, что тебе придется ждать своей очереди более двух лет.

О Господи, только бы доктор не сказал ей, как серьезна на самом деле ее болезнь, мысленно взмолилась Чармиан. Она бросила на врача встревоженный взгляд, и тот сказал, хмурясь:

– Ваша внучка совершенно права. Ни для кого не секрет, что мы пока не в состоянии делать много бесплатных операций. И вынуждены оперировать в первую очередь тех, кому это жизненно необходимо. Конечно же, в вашем возрасте это не такая большая проблема, но все-таки…

– И вы это называете быть честным со мной? – с горечью спросила бабушка.

Чармиан заволновалась. Может быть, виноват был яркий солнечный свет, но лицо бабушки выглядело усталым, постаревшим и отстраненным. За последние годы Чармиан из-за работы нечасто виделась с бабушкой и теперь корила себя за то, что не оставила работу раньше.

– Может, это смешно, но как меняется с годами человек! Когда я была молодой, то думала, что буду жить вечно… Но вот пришла старость, и жизнь уже не кажется такой радужной. Иногда я думаю…

– Бабушка… – дрогнувшим голосом начала Чармиан.

– Да, это правда. Я, конечно, пока не умираю… Просто… иногда… я чувствую себя такой уставшей, – призналась старушка.

– О, моя родная…

Глаза Чармиан наполнились слезами. До сих пор бабушка никогда не упоминала о своих недомоганиях, даже если чувствовала себя неважно. Она была такой сдержанной! А теперь…

– Ну вот и еще одна причина, чтобы сделать операцию как можно быстрее, – спокойно проговорил доктор. – Обещаю вам, что после операции вам будет смешно вспоминать эти слова. Вы чувствуете себя уставшей потому, что ваше сердце испытывает повышенную нагрузку, – мягко объяснил он.

– И все же мне кажется, что это ненужная трата денег, – продолжала протестовать бабушка, но уже не так уверенно.

– Пожалуйста, не спорь, – сердито сказала Чармиан, стараясь скрыть свою тревогу. Она крепко сжала руку бабушки. – Ты много сделала для меня за все эти годы, а теперь не позволяешь мне поступиться такой мелочью. А для меня это очень важно. Я так тебя люблю.

Доктор предупредительно кашлянул.

– Мой секретарь свяжется с вами, чтобы назначить день для сдачи анализов. И, разумеется, вам придется несколько дней провести в больнице.

– Вот и замечательно. Правда, бабушка? – заторопилась Чармиан. – Больницы теперь совсем не такие, как были раньше, и больше напоминают отели.

– И по цене тоже, – саркастически заметила старая женщина. – И не надо напоминать мне, дорогая, как изменились больницы. Думаю, что знаю об этом больше, чем ты, моя девочка.

– Да, бабушка, – поспешила согласиться Чармиан.

– Увы, теперь за все визиты к врачу буду платить не я.

– Я иду спать, – заявила Чармиан вечером, хотя было еще довольно рано. Ей надо было пораньше отправиться на работу. К десяти утра приедет новая повариха. Надо было разобраться с утренней почтой и с другими делами до ее прибытия, чтобы затем познакомить с кухней и обязанностями.

– Хорошо, моя девочка, – тихо проговорила бабушка. – Но… ты только не сердись… Я повторю: ты должна тратить деньги на себя, а то, что остается, беречь для будущей семьи, для детей. В твоем возрасте я уже два года была замужем, и у меня был сын – твой отец.

– С тех пор многое изменилось. – Чармиан нежно погладила старческую руку. – У женщины есть теперь возможность выбора… Да ведь ты сама советовала мне сделать карьеру, стать независимой…

– Да, это так. Но я очень боюсь, что на твое отношение к семейной жизни сильно повлияло то, что творилось в доме твоего дяди. Не позволяй прошлому портить твою жизнь, дорогая.

– Нет, нет, бабушка. Когда я решила стать деловой женщиной, я вовсе не думала ни о дяде, ни о Рейчел. – Она задумалась, а потом тихо добавила: – Может, я еще не встретила своего мужчину…

А если встретила, но потеряла? – промелькнула горькая мысль. Как наивно так думать! Ей ведь уже не шестнадцать. Романтические девичьи мечты давно ушли. И нельзя без конца вспоминать ту стародавнюю историю, которая, собственно, закончилась, не начавшись. Тот мужчина так и остался для нее всего лишь незнакомцем. Но почему-то всех мужчин, которые хоть как-то затрагивали ее чувства, она сравнивала с ним, вспоминая свои ощущения, стыдясь их и испытывая блаженство. И она понимала, что никто не пробуждал в ней таких сексуальных эмоций, как…

Как кто?..

Перестань! – приказала она себе. Из-за того, что голос Джеффри Хокинза напомнил ей голос того незнакомца, нельзя терять голову, нельзя снова погружаться в прошлое. Особенно теперь, когда она так нужна бабушке.

К шести часам утра Чармиан уже приехала на работу. Бабушка не слишком поверила ее доводам, что это необходимо. Что за служба в шесть утра?

– Работа в отелях, – рассмеялась в ответ внучка, – приучила меня ко всему. Надо быть наготове всегда.

– Если ты не будешь заботиться о своем здоровье, то ложиться в клинику придется тебе, а не мне.

Утро предвещало хороший теплый день. На лужайках блестели капельки росы. Чармиан с удовольствием вдохнула напоенный свежестью воздух. Тихо напевая, она быстро добралась до особняка. Уже через полчаса она была полностью погружена в работу, подготавливая список заданий для обслуживающего персонала на предстоящий день. Это дело не было ни утомительным, ни скучным и не поглощало все ее внимание.

На секунду она задумалась о том, что за обед предстоит давать Джеффри Хокинзу завтра. Он упомянул о нем мельком, не дав никаких точных указаний. Может быть, он хочет проверить ее?

Чармиан уже распорядилась приготовить комнаты для трех гостей. Будет ли этого достаточно? Тут она вспомнила, что еще не завтракала, и взглянула на часы. Почти семь. Надо сварить себе кофе и поджарить тост. Готовя еду, она отметила, что кухня очень хорошо оснащена техникой.

Ну что ж, можно надеяться, что новому шеф-повару здесь понравится. Чармиан отпила глоток кофе, как вдруг на пороге появился Хокинз.

– Какого черта вы здесь делаете в такое время? И где Мишель?

Чармиан, забыв о завтраке, в изумлении уставилась на босса.

– Мы ждали вас только завтра к вечеру, – произнесла она слабым голосом.

Щеки ее запылали, но не из-за того, что он появился так неожиданно и не из-за его резкого тона. Она была поражена его видом. Он что, всегда так разгуливает по дому? На нем были лишь шелковые боксерские трусы.

Чармиан случалось видеть раздетых мужчин, на пляже, например. Но она никогда не позволяла себе пристально разглядывать их. Сейчас же она была не в силах отвести глаза от мускулистой фигуры человека, остановившегося в двух шагах от нее. Джеффри, нахмурившись, ждал ответа на свой вопрос. Казалось, он не отдавал себе отчета, каким образцом мужественной красоты было его тело. Легкий шелк не скрывал, а скорее наоборот, подчеркивал его мужские достоинства.

Чармиан застыла как изваяние. Умом она понимала всю непристойность своего поведения, но тело отказывалось ей повиноваться. Она не сводила глаз с полоски черных волос, исчезавшей за поясом его трусов. Она глубоко дышала, а сердце ее бешено колотилось.

Наконец усилием воли она отвела глаза и почувствовала, что вся дрожит, как после сильного потрясения. Да так оно и было. Его появление, да еще в подобном виде, было слишком неожиданным.

– Что случилось? – уже не так раздраженно спросил он, и в его голосе прозвучали какие-то опасные нотки.

Может быть, он понял, какое впечатление произвел на нее, и готовится продолжить в том же духе? О нет, она должна заставить его понять, что дело всего лишь в шоке. Разве не естественно, что женщина может быть напугана внезапным появлением почти раздетого мужчины? Особенно если этот мужчина ее хозяин, а она… Но тут она вспомнила, что здесь его дом.

– Я совсем не ожидала увидеть вас в это время, – пробормотала Чармиан, заставив себя взглянуть ему в глаза. – Вы ведь сказали, что вернетесь гораздо позже…

– Я передумал. Так что вы делаете здесь? Ведь еще нет девяти часов.

– Я… я хотела приступить сегодня к работе пораньше, чтобы… – Чармиан поймала его странный взгляд и, собравшись с духом, выпалила: – Вам следует одеться, прежде чем мы продолжим разговор.

– О, неужели вы стесняетесь меня? – насмешливо произнес он. – Судя по взгляду, которым вы одарили меня минуту назад, я готов поклясться, что ваши мысли противоречат вашим словам. Что случилось? Вы что, никогда не видели мужчин, одетых, как я сейчас? Или вы пытаетесь мне польстить? – продолжал он, не обращая внимания на ее немой протест. – Зря стараетесь. Я знаю, что мужчин волнуют размеры их мужского естества… Но так как мои физические данные более чем средние, то вы напрасно тратите время, пытаясь преувеличить производимое мной впечатление.

Чармиан совершенно растерялась. Ни один мужчина никогда так не говорил с ней.

– Вы смотрели на меня так, будто никогда раньше не видели мужчин, – продолжал Хокинз. – Но мы оба знаем, что это очень далеко от правды. И все же, где Мишель? Мне предстоит напряженный день, и я хочу побыстрее позавтракать.

Он так неожиданно сменил тему и снова превратился в хозяина, что Чармиан не сразу нашлась с ответом. Наконец, запинаясь, произнесла:

– Мишель?.. Он ушел…

– Ушел? Куда? И почему?

Чармиан кое-как объяснила ему, что произошло, стараясь не смотреть на его тело.

– Я взяла нового повара, женщину. Конечно, если вы одобрите ее кандидатуру. Она должна прибыть сегодня в десять часов.

– В десять? – спросил Хокинз и бросил взгляд на кухонные часы. Была половина восьмого. – У меня деловая встреча в половине девятого. Интересно, что бы вы сделали, если бы клиентам вашего отеля оказалось некому приготовить завтрак?

– Такого бы не случилось. В крайнем случае я приготовила бы его сама, – ответила Чармиан не подумав.

Она слишком поздно заметила, что загнала себя в ловушку.

– Ах так? Тогда тосты, салат из фруктов, кофе и сок. Принесите все в мою комнату наверху, как только все будет готово. Вы ведь знаете, где она находится?

Да, она знала. Но если он вообразил, что она будет готовить для него завтрак…

Чармиан уже открыла было рот, чтобы возмутиться. Но здравый смысл все же восторжествовал над гордостью. В конце концов, ей и раньше приходилось выполнять не только свои прямые обязанности. И никогда не приходило в голову возражать… Но она никогда не готовила завтраки для своих начальников, да никто и не требовал этого в такой грубой форме.

Но если она откажется и он уволит ее, как же она сможет заплатить за операцию бабушки? Как раз таких ситуаций она и опасалась, когда раздумывала над его предложением о ссуде денег. Девушка тогда уже смутно опасалась оказаться в западне. И вот это случилось.

Если бы Джеффри Хокинз сейчас приказал ей подползти к нему на коленях, то и тогда ей ничего не оставалось бы делать, кроме как подчиниться.

Подавив гнев, Чармиан отвернулась от него и спросила как можно спокойнее:

– Какой кофе вы предпочитаете?

– Черный и в большом количестве, – прозвучал холодный ответ. – И на будущее: я предпочитаю фруктовый салат домашнего приготовления.

– Хорошо, я передам это повару, – ледяным тоном ответила Чармиан. – Кстати, вы хотите сами переговорить с поваром или это сделать мне?

– Нанимая вас, я предполагал, что все проблемы, связанные с ведением домашнего хозяйства, вы будете решать самостоятельно. Если вам необходимо каждый мелкий вопрос обсуждать со мной, то вы не тот человек, который мне нужен.

Злясь на себя за то, что дала Хокинзу возможность раскритиковать ее деловые качества, Чармиан прикусила губу.

– Саймон, кажется, считает, что вы предпочли бы шеф-повара мужчину… для большей солидности.

– А именно мне этого недостает. Вы это хотели сказать?

Чармиан содрогнулась от ярости, прозвучавшей в его голосе.

– Ничего подобного я не имела в виду, – поспешила она возразить. – Ясно, что обо всех нас судят по тому впечатлению, какое мы производим. Вам приходится постоянно искать новых клиентов, и на них вы должны производить соответствующее впечатление.

Его брови удивленно поднялись.

– Не думаю, что на моих клиентов как-то повлияет, если выяснится, что у меня повар – женщина.

– Конечно нет, – согласилась Чармиан. – Но тем не менее, если вы намерены добиться успеха, то должны задумываться даже о мелочах. Тогда вы будете чувствовать себя увереннее.

– Да, действительно, уверенность очень благотворно влияет на бизнес. Можно пустить пыль в глаза, даже если ваши дела идут не совсем хорошо, – неожиданно мягко заметил Джеффри. – Я все больше и больше склоняюсь к мысли, что прошлый опыт работы очень помогает вам. Однако я все же начинаю сомневаться, что вы именно тот человек, который мне подходит. И я это говорю, хотя вы работаете меньше недели. Мой повар уволился, а я возвращаюсь домой и обнаруживаю, что никто его не заменил. А если бы я привез с собой гостей?

Это справедливый упрек, подумала Чармиан и вслух сказала:

– Если бы это произошло, я приготовила бы еду сама.

Не могла же она объяснить ему, что накормить кучу гостей для нее было бы легче, чем приготовить завтрак и принести ему в комнату… Это представлялось ей слишком… интимным.

Покраснев, она пробормотала:

– Я подам завтрак, как только он будет готов…

Ей очень хотелось назвать его «сэр» и посмотреть, какова будет реакция. Но она благоразумно удержалась.

Как только Джеффри вышел из кухни, Чармиан открыла холодильник и с досадой обнаружила, что он абсолютно пуст. Она не потрудилась об этом позаботиться, надеясь, что этим займется новый повар. Но повара она ожидала только к десяти.

Ближайший магазин находился отсюда в сорока пяти минутах езды. Но Чармиан вспомнила, что на шоссе, у поворота к поместью, заметила небольшой магазинчик близ придорожного кафе. Взглянув на часы, она схватила сумку и поспешила к машине.

Через пятнадцать минут вернувшись с хлебом, маслом, апельсинами и другими фруктами, она принялась готовить завтрак, твердо решив не поддаваться панике, а делать все четко и энергично. Еще через десять минут все было готово.

Чармиан слегка поправила волосы, взяла поднос и решительно направилась к лестнице, ведущей в покои Хокинза. Она осматривала его апартаменты лишь раз, когда его не было дома. Ее поразило, с какой роскошью они были обставлены. Здесь размещались большая гостиная, служившая и кабинетом, еще более просторная спальня, а также гардеробная и ванная.

Кроме еды Чармиан купила несколько свежих газет и последний номер журнала «Экономист», где заметила большую статью о реставрации старинных зданий. Она подумала, что Хокинза статья может заинтересовать. Она бы и сама с удовольствием прочитала ее, чтобы ближе познакомиться с делом, которым занимался Джеффри. Газеты и журнал Чармиан тоже положила на поднос.

Войдя в гостиную, Чармиан облегченно вздохнула, увидев, что Джеффри нет, и поставила поднос на стол. Но тут же она услышала его голос из спальни:

– Не могли бы вы принести завтрак сюда?

Чармиан неохотно направилась в спальню.

Она еле-еле переставляла ноги, так ей не хотелось входить. В отеле ей неоднократно приходилось заходить в спальни к мужчинам и даже заставать их полуодетыми. Тогда ее это нисколько не смущало.

Но оказалось, что Джеффри нет и в спальне. Его голос доносился из ванной:

– Пожалуйста, поставьте поднос на подоконник.

Он появился в проеме двери с обмотанным вокруг бедер белым махровым полотенцем. Его тело и волосы были еще влажными. Чармиан сделала шаг назад, но глаза ее, не отрываясь, смотрели на серебристые капельки воды на его теле. Он был теперь совсем близко, и эта близость словно парализовала ее волю. Когда он протянул руки, чтобы взять поднос, она чуть не вскрикнула.

Все тело Чармиан стало мокрым от пота. Она как завороженная смотрела на мокрые волосы на его груди. В чем дело? Эти курчавившиеся влажные волосы вызвали бешеный всплеск сексуальных эмоций. Но это же ненормально. У нее кружилась голова и колотилось сердце.

– Где вы это взяли? – спросил Хокинз, глядя на лежавший на подносе номер «Экономиста».

– Ку-купила на станции техобслуживания, когда ездила за едой. Я подумала, что это может заинтересовать вас.

Она вспыхнула, как школьница. Что с ней происходит? Она ведет себя так, будто ждет его одобрения…

– Хм… Я предполагал, что они пришлют мне авторский экземпляр. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я написал для них статью… Но, похоже, ничего не изменилось… Может быть, лишь к худшему.

Потребовалось несколько секунд, чтобы смысл этих слов дошел до нее. Чармиан покраснела. Он написал статью? Какого черта она не заглянула в журнал? Теперь-то он наверняка подумает, что она это знала и хотела ему польстить.

Чармиан поторопилась с ответом:

– Извините, я купила этот журнал совершенно случайно, не зная, что там ваша статья.

Это было слабым оправданием, но ничего другого не пришло ей в голову. И почему он все время заставляет ее защищаться, постоянно внушает чувство неуверенности в себе, даже в профессиональных способностях? Ей казалось, что он неустанно стремится доказать ее несостоятельность. Девушка нахмурилась. Что ей за дело? В конце концов, он сам решил, что она подходит на эту должность.

Ей все еще было неловко от близости полуодетого мужчины. Она старалась не смотреть на него. Больше всего ей хотелось убежать, исчезнуть из этой комнаты. И только упрямая гордость, которая всегда была у нее в характере, удерживала ее здесь.

Стиснув руки, Чармиан напомнила ему:

– До отъезда вы упоминали о званом обеде.

– Да, – кивнул он и нахмурился.

Его голос вдруг стал таким напряженным, что Чармиан невольно взглянула на него.

К счастью, он отвернулся и не увидел выражения ее глаз. Потому что это мускулистое тело снова лишило ее выдержки. А лицо вдруг показалось очень строгим, почти суровым.

– Да, я намеревался пригласить некоторых соседей, но боюсь, что большинство из них не смогут прийти. Саймон не замедлил сообщить мне об этом.

Чармиан поняла, что он воспринимает отказ от приглашения болезненно. Возможно, он сталкивался с этим не в первый раз. Во время работы в отелях ей иногда приходилось наблюдать реакцию людей, которые, добившись успехов в жизни своим трудом, наталкивались на скрытое или явное пренебрежение со стороны тех, кто принадлежал к высшему обществу по праву рождения.

Среди клиентов отелей были люди из разных слоев общества. Чармиан встречалась и с новоиспеченными миллионерами, и с аристократами в нескольких поколениях. Однако достоинства и недостатки тех и других определялись не деньгами и не происхождением, а общечеловеческими качествами: умом или его отсутствием, умением или неумением держать себя, широтой или узостью взглядов.

Чармиан пока не могла разобраться, почему многие из соседей Хокинза отказались принять его приглашение. Может быть, его форма оказалась неприемлемой?

Один-два отказа не показались бы странными, но больше… Времена, когда человека не принимали или отказывались посещать только потому, что он не принадлежал к высшему обществу, прошли.

– Сейчас лето. Может, многие в отъезде…

– Очень тактично с вашей стороны, – язвительно откликнулся Хокинз, – но говорить об этом бессмысленно. А по словам Саймона… Кстати, где он?

– Он еще не вернулся из Лондона. Ясно было, что Хокинз не хочет продолжать разговор об этом. Однако Чармиан была не из тех, кто опускает руки при первой неудаче. Босс, конечно, больше ничего ей не скажет. Но в этом городке у нее были и другие источники информации. И она решила ими воспользоваться, чтобы выяснить истинную причину отказа. Если соседям Хокинза что-то в нем не нравится, она постарается разобраться в этом хотя бы для того, чтобы помочь ему.

– Может быть, предложить новую дату для обеда? – рискнула спросить Чармиан.

Хокинз пристально смотрел на нее, машинально поглаживая еще влажную кожу. Этот жест словно заворожил Чармиан, и она, покраснев, уставилась на его руку. Внутренний голос убеждал, что ей надо уйти отсюда, причем немедленно. И она его послушалась. Не произнеся ни слова, девушка направилась к двери.

– Куда вы?

Оклик Хокинза заставил ее повернуться, и ей снова пришлось взглянуть ему в лицо.

– Я… я…

Она следила за его движениями. Он взял стакан с соком и попробовал его.

– О, сок из свежих фруктов? Хорошо!.. В какое время вы встречаетесь с новым поваром?

– Она приезжает около десяти, – ответила Чармиан. – Согласна жить здесь. Стаж работы – двадцать лет. У нее очень высокая квалификация, и мне кажется, она подойдет. Очень спокойна и организованна и будет работать согласно жесткому расписанию, если необходимо. Однако, если вы считаете…

– Нет, я доверяю вашему профессиональному суждению.

Может, ей послышалась насмешка в слове «профессиональный»?

– В конце концов, я вам плачу за это, и неплохо, – холодно добавил Хокинз. – Но, пока вы не ушли…

Чармиан снова почувствовала себя неуютно. Она настороженно следила за Хокинзом, который исчез в гардеробной.

Что он делает? – подумала она. Зачем заставляет меня находиться здесь, пока одевается? Ей хотелось, чтобы он наконец что-нибудь на себя надел. Вид его почти обнаженного тела лишал ее самообладания. И она была вынуждена признаться себе в этом. Вряд ли это было смущение, обычное для женщины, увидевшей почти раздетого мужчину.

Она напряглась, увидев, что Хокинз вернулся все в том же виде. Только полотенце вокруг пояса было затянуто туже. В руке он что-то держал.

– Возьмите.

Хокинз протянул ей коробочку.

– Что… что это? – нервно спросила Чармиан.

Ее сердце заколотилось, и жаркая волна захлестнула тело.

– Откройте и посмотрите.

Дрожащими пальцами Чармиан открыла коробочку и застыла в изумлении. Там лежала ее золотая цепочка с жемчужными подвесками.

– Вместо той, что порвалась, – коротко объяснил Хокинз.

Но Чармиан сразу увидела, что украшение было дороже и искуснее сделано, чем ее собственное. Золото оказалось более высокой пробы, а работа – настолько тонкая, что она не решалась прикоснуться к изделию. Вряд ли ее цепочка стоила и десятой части этой.

Девушка медленно подняла глаза и встретилась со взглядом Хокинза.

– Я не могу принять это, – тихо произнесла она.

Мгновение он недоуменно смотрел на нее, словно не веря ушам.

– Она слишком дорогая. И я…

– Что вы?.. – мягко спросил он. – Вы считаете возможным принимать такие подарки только от любовников? О, не придавайте значения этому подарку. Просто у вас кожа, которой идет золото. Золото и жемчуг. Носить драгоценности на обнаженном теле так эротично! Неудивительно, почему арабские шейхи разрешают наложницам не одевать ничего, кроме этого.

– Вы переходите все границы! – нервно воскликнула Чармиан. – Это, в конце концов, просто унизительно. Золото, эротика, шейхи… Почему вы позволяете себе эти разговоры?

Она понимала, что ведет себя вызывающе. Но его слова пробудили в ней тяжелые воспоминания. Однажды дядя подарил ей ко дню рождения маленький изящный золотой браслет. Рейчел завистливо наблюдала, как ее отец вручал свой подарок. Чармиан очень неохотно приняла его и поспешила надеть на руку.

– Не сюда, дурочка. Его надевают на ногу. Посмотри, как у меня.

Сказав это, кузина выставила вперед загорелую ногу, на лодыжке которой поблескивала золотая цепочка.

Чармиан содрогнулась, когда опекун попытался надеть браслет ей на ногу. Она так и не дала ему это сделать и была, конечно, наказана. Ее отправили в спальню и оставили без ужина. Этот случай прочно засел у нее в сознании. В сознании девочки, ощущающей опасность, но слишком юной, чтобы понять, в чем она заключается.

Чармиан сейчас не отдавала себе отчета в своих эмоциях. Гнев, презрение, стыд заставили ее задрожать, а глаза вдруг потемнели и стали испуганными, словно она была беззащитным ребенком.

– Но, Чармиан… – сердито начал Хокинз.

– Нет, нет, не надо! Я не хочу больше ничего слышать, – прервала она его голосом, дрожащим от негодования.

Положив коробочку на край кровати, она повернулась и вышла из комнаты. Только оказавшись на кухне, она смогла немного успокоиться. Теперь она стыдилась этого взрыва чувств. Внутренний голос подсказывал ей, что Джеффри Хокинз вовсе не имел в виду ничего такого, о чем подумала она. Да и вообще вряд ли его привлекают сексуально пассивные женщины, тем более из числа его подчиненных. Но все же не оставляло ощущение, что он хотел намеренно унизить ее. Но зачем?

Чармиан все еще размышляла над этим вопросом, когда услышала шаги хозяина.

Хокинз был в черном костюме и белой рубашке.

– Если Саймон появится, передайте, что я хочу видеть его, – произнес он ледяным тоном, в котором при всем желании нельзя было найти и намека на интимные ноты.

Когда он направился к двери, Чармиан с облегчением вздохнула. Оставшись одна, она быстро приготовила себе чашечку кофе и, медленно потягивая обжигающую ароматную жидкость, попыталась размышлять.

Сегодня утром ничто в нем не напоминало ей о незнакомце. Запах чистоты и дорогого одеколона, исходивший от его тела, не имел ничего общего с тем возбуждающим ароматом, который она запомнила. И девушка почему-то расстроилась.

Единственное, что объединяло в сознании Чармиан этих двух мужчин, была ее реакция, похожая в обоих случаях на острый спазм сексуального голода. Так было и сегодня, и когда она пришла наниматься на работу, и тогда, в темном летнем домике, где ее обнимал и целовал таинственный незнакомец. Но это… это ничего не значит.

– Какое чудное место! Я не могу дождаться, когда приступлю к работе!

Чармиан улыбнулась, слушая довольные восклицания Элизабет Браун – нового повара в особняке Хокинза. Элизабет – она просила называть ее «Лиззи» – была уже немолода, но выглядела прекрасно. Высокая, статная женщина со спокойными темными глазами. У нее были великолепные рекомендации, таким отзывам можно только позавидовать. И кажется, в отличие от Мишеля, она обладала спокойным, доброжелательным характером.

– Я так давно мечтала уехать из города, хотя и прожила там столько лет, – рассказывала она Чармиан. – Выросла я в деревне и всегда скучала по деревенской жизни. Теперь, когда мои дети выросли и живут отдельно, мне было легко решиться на такие перемены в жизни.

Чармиан узнала, что муж Лиззи умер два года тому назад, и теперь она жила одна.

– Вам, наверное, очень не хватает его, – посочувствовала Чармиан.

– Да, это так, – согласилась женщина. – Есть друзья, есть работа, хотя, конечно, это все не то.

Лиззи очень удивилась, узнав, что Хокинз не женат.

– Хм, странно. Мужчина такого возраста и с таким состоянием!.. Наверняка многие не прочь бы заполучить такого мужа.

– По роду деятельности ему часто приходится ездить по делам и подолгу не бывать дома, – объяснила Чармиан, вдруг почувствовав себя несчастной, и со злостью приказала себе успокоиться. Меня это не должно касаться, подумала она.

– Хм, да, – продолжала Лиззи. – Я знаю, что мужчины такого типа женятся достаточно поздно. И в основном на молоденьких девушках, которые для них не более, чем развлечение, безделушка. Но это редко хорошо кончается. Неизбежно и хорошенькие девушки – невесты с широко раскрытыми глазами – тоже начинают хотеть, чтобы к ним относились как к взрослым. Я много раз видела, как это происходит. Но думаю, что не нам с вами судить о этом, это не наше дело, – неожиданно закончила она и, к облегчению Чармиан, сменила тему: – Вы упоминали, что иногда придется готовить на большое количество гостей.

– Да, это так, – подтвердила девушка.

Они договорились, что Лиззи переедет сюда к следующему уик-энду и тогда они вдвоем осмотрят кухонную утварь и подготовятся к предстоящим приемам.

Лиззи согласилась занять маленькую квартирку, где раньше жил Мишель. Таких квартирок специально для прислуги было несколько. Они располагались над гаражом.

Чармиан была уверена, что сделала правильный выбор. Они, несомненно, сработаются.

– Я не переменю своего решения, – сказала Лиззи, садясь в машину.

– Я тоже, – заверила ее Чармиан. – Но, конечно, окончательное решение будет зависеть не от меня.

 

6

Чармиан погрузилась в счета и записи за то время, что она работала в особняке. Затем ей предстояло сравнить их с цифрами расходов за предыдущие месяцы. Ей хотелось знать, каков здесь среднемесячный расход. Она сама составила бюджет на предстоящий месяц. Но прежде чем предложить его хозяину, хотела убедиться, что ненамного отклонилась от среднего показателя.

Неожиданно для себя она обнаружила, что ей понадобится гораздо меньше денег, чем тратили здесь раньше. Она недаром столько лет работала в отелях. Уж что-что, а считать деньги ее научили. И сейчас она пришла в ужас от такого количества ненужных расходов. Она считала и сравнивала, пока не пришла к выводу, что за этим кроется на простая безалаберность. Возможно, ее подозрения не во всем подтвердятся, но что Саймон использовал доверие хозяина в своих интересах, несомненно.

Чармиан опустила голову на руки. Голова была тяжелой и начинала болеть. Она устала и, кроме того, волновалась за бабушку.

Бабушка сегодня отправилась в клинику, чтобы начать обследование перед операцией. Чармиан очень хотелось поехать с ней, но она не решилась, потому что должен был вернуться хозяин.

Хокинз уехал во Францию, затем направился в Испанию. Перед отъездом он не забыл встретиться с Саймоном. Раскаты гневного голоса Хокинза разносились чуть ли не по всему дому, и Чармиан поневоле слышала этот яростный монолог. Саймон что-то жалко лепетал в ответ. Чармиан не жалела секретаря. С тех пор, как он за глаза поносил человека, которому служил, за низкое происхождение, девушка относилась к нему с презрением.

Чармиан знала, что ее предки принадлежали к знатному, но обедневшему дворянскому роду. Ее прабабушка вышла замуж за человека без титула, а брат прабабушки был лордом. Но это не мешало обеим семьям находиться в дружеских отношениях, вместе праздновать свадьбы и крестины. И к своим дальним более титулованным родственникам Чармиан относилась спокойно, без зависти и без особого пиетета. Она считала себя независимым человеком, старалась добиваться успехов своим трудом и все разговоры о преимуществе хорошего происхождения находила глупыми и унизительными.

Она не переставала удивляться, что Хокинз оказался настолько непроницательным, чтобы взять на работу Саймона. Пообщавшись с ним, она быстро поняла, что секретарь ненавидит хозяина и презирает саму необходимость работать.

На следующий день после скандала Хокинз холодно сообщил ей, что Саймон уволен. Она восприняла это без удивления.

Резко зазвонил телефон. Чармиан вздрогнула и схватила трубку. Голос бабушки звучал слабо, неуверенно. Она сообщила, что чувствует себя хорошо, но немного устала.

– Врачи хотят оставить меня еще на пару дней. Но ведь это так дорого…

– Тебе не следует об этом беспокоиться, – начала Чармиан и тут услышала звук вертолета. Ей не хотелось, чтобы Хокинз застал ее за личным разговором, каким бы важным он ни был. – Я должна идти, бабушка, увидимся вечером. Я тебя очень люблю, – прошептала она в тот момент, когда на пороге появился хозяин.

– Личные разговоры? – ухмыльнулся Хокинз. – Я не одобряю секс по телефону, особенно в рабочее время и за мой счет. Со мной два гостя, им нужны комнаты. Разумеется, если вы сможете оторваться от ваших любовных разговоров, – язвительно добавил он.

Чармиан вспыхнула и готова была вспылить, но Хокинз уже поднимался по лестнице. Она заторопилась за ним, успев лишь накинуть жакет.

Гости оказались испанцами, но прекрасно говорили по-английски.

Улыбнувшись, Чармиан пригласила их подняться в отведенные для них комнаты. За долгие годы работы в отелях она научилась легко устанавливать контакт с самыми разными людьми. Она без труда находила общий язык с мужчинами, никогда не давая повода для заигрываний. Ее предложение о дневном чае было отклонено, и она решила поговорить с Лиззи о предстоящем ужине. А заодно спросить у Хокинза, долго ли пробудут гости в его доме.

Она с сожалением подумала, что сегодня ей не удастся как следует поговорить с бабушкой.

Чармиан нашла Хокинза в его кабинете. Он разбирал какие-то бумаги, собираясь познакомить гостей с планами реставрации.

– Они останутся только на одну ночь, – ответил он на вопрос девушки о том, как долго гости пробудут в доме. – Боюсь, этого времени даже для вас будет недостаточно, чтобы поразить их воображение. Однако уверен, что женщина с вашим опытом постарается произвести на них впечатление, и предупреждаю, что не потерплю этого.

Чармиан побелела от негодования. Но не могла же она устраивать сейчас скандал. Она сжала губы и, резко повернувшись, вышла из кабинета.

С трудом подавив зевок, Чармиан с облегчением услышала голоса гостей, которые поднимались в свои комнаты. Теперь она наконец может поехать домой.

Хотя Хокинз не просил ее остаться, она считала это необходимым: мало ли какие проблемы могут возникнуть. Было уже почти два часа ночи… У нее было одно желание – побыстрее добраться до дома и уснуть.

– Почему бы вам не остаться здесь на ночь? – спросила Лиззи. – У меня есть свободная кровать.

– Не могу. Дома я смогу переодеться.

– Жаль, но из моего гардероба вам ничего не подойдет, – расстроилась Лиззи. – Вы такая тоненькая, а я все поправляюсь.

Хотя Хокинз никак не отметил результаты стараний нового шеф-повара, Чармиан казалось, что прием вышел удачным. Гости ели с отменным аппетитом, хвалили вина и густой черный кофе.

– Почему бы вам завтра не прийти на работу попозже? – спросила женщина.

– Мне бы и самой хотелось, но придется явиться, как обычно, к семи утра, – сокрушенно вздохнула Чармиан. – На всякий случай. Хотя я уверена, что с завтраком проблем не будет.

Чармиан, взяв сумочку, направилась к двери. Вдруг из коридора послышались шаги, и тут же сердце ее бешено заколотилось. На пороге возникла высокая фигура Хокинза.

– Вы все еще здесь? – Он взглянул на часы. – Уже третий час ночи.

– Мне не хотелось ехать домой, пока гости не улягутся спать.

– Хм, такая фанатичная преданность делу! Мне это кажется странным.

– Однако это и есть моя работа, – спокойно заметила Чармиан и, не удержавшись, снова зевнула.

– И вы не собираетесь ехать домой? – вежливо поинтересовался Хокинз. – Не правда ли?

– Напротив, собираюсь. Это займет всего полчаса, ведь дороги сейчас совершенно пустынны.

Губы Хокинза дрогнули, но, не произнеся ни слова, он повернулся и ушел.

Стараясь не зевать, Чармиан заторопилась к выходу. Уже на ступенях широкой лестницы она услышала, что Хокинз возвращается. Наверное, чтобы включить сигнализацию, когда она уедет, подумала девушка. Но он вышел вслед за ней.

– Сюда, – коротко бросил он и махнул рукой в сторону своего «ягуара».

Чармиан удивленно взглянула на него.

– Садитесь, – скомандовал он, открывая дверцу машины. – Вы не можете сейчас вести машину. Еще заснете за рулем.

– Нет-нет, все в порядке, я вполне в состоянии сесть за руль, – попыталась возразить Чармиан. Но Хокинз явно не собирался вступать в спор и, судя по его решительному виду, был готов применить силу, если она откажется сесть в «ягуар».

Смутившись, она послушно подошла к его машине. В конце концов, из-за этого не стоит ссориться с хозяином.

Ей казалось, что несмотря на усталость она в состоянии вести машину. Тем не менее она не сразу попала ногой на подножку.

Кругом было темно и тихо. Лишь поблескивали маленькие огоньки сигнализации.

Неожиданно Чармиан словно окатило горячей волной, щеки ее запылали. Может, тут сказывалась усталость?

Не успела она оглянуться, как Хокинз подхватил ее на руки и усадил в машину. Его пальцы крепко сжали ее талию, и она почувствовала на шее теплое дыхание.

Изо всех сил стараясь держаться независимо, Чармиан позволила ему усадить себя и пристегнуть ремень безопасности.

– В этом нет никакой необходимости… – снова начала она. Но Хокинз уже завел двигатель. – И к тому же мне понадобится моя машина, чтобы утром приехать на работу.

– Ничего, возьмете такси, расходы запишете на мой счет, – зло ответил он. – Разумеется, этого не случилось бы, если бы вы ночевали в доме.

– Но я не могу. Я нужна бабушке.

Хокинз нахмурился.

– Ах да, ваша бабушка… Кстати, как она себя чувствует?

Его это явно не интересовало, так холодно прозвучал вопрос. Глаза Чармиан наполнились слезами, и она произнесла дрожащим голосом:

– Не знаю… Она сейчас в клинике, на обследовании перед операцией. Я хотела повидать ее этим вечером… Кажется, ей сделали какие-то дополнительные анализы… Я хочу поговорить с врачом.

– Так она сейчас в клинике?

– Да…

– Тогда вам лучше завтра не выходить на работу, а съездить к ней. – Прежде чем Чармиан успела что-нибудь возразить, он хмуро добавил: – Нет смысла ходить на работу, страдая от усталости и беспокойства. Вряд ли от вас будет много пользы.

Чармиан уставилась в окно, борясь со слезами. Сомнительно, чтобы за этими грубыми словами скрывалась забота. Да и почему он должен заботиться о ней? А если ее это волнует, то, вероятно, просто от переутомления и тревоги за бабушку. Вот и все.

Как ни странно, оказавшись в машине ночью, на темной пустынной дороге, с этим малоприятным мужчиной, она вдруг испытала прежде незнакомое ощущение… Покоя? Нет, только не покоя… Скорее защищенности. Откуда это ощущение?

Чармиан украдкой взглянула на хозяина. Он был полностью поглощен дорогой и, казалось, забыл о ее существовании.

Какое-то подспудное чувство предупреждало девушку, что в обществе хозяина она вовсе ни от чего не защищена. Вряд ли человек его типа был надежен…

– Показывайте, куда дальше. – Голос Хокинз а прервал ее размышления.

Чармиан облегченно вздохнула, когда машина наконец остановилась у коттеджа бабушки. Хокинз не спешил уезжать. Он вышел из машины, явно намереваясь проводить Чармиан до двери.

– Все в порядке. Я… я справлюсь сама.

Но он уже открывал ворота.

– Как далеко отсюда клиника? – спросил он, окидывая хмурым взглядом небольшой сад и тропинку к дому.

– Около двух миль, – ответила Чармиан. – Но почему вы спрашиваете?

– Если бы я был врачом вашей бабушки, то вряд ли разрешил ей возвращаться сюда, в этот отдаленный уголок, пока не убедился, что ей не угрожает опасность. Я имею в виду, ее здоровью.

Чармиан ничего не ответила. Она и сама раздумывала над этим. Но не могла же она находиться рядом с бабушкой двадцать четыре часа в сутки, как и позволить себе частную сиделку. Чармиан беспомощно опустила плечи. Слова Хокинза снова напомнили ей о проблеме, которую она пока не могла решить и старалась отодвинуть подальше.

Девушка чувствовала себя неуверенно, идя перед Хокинзом по темной тропинке. Ночной прохладный воздух был напоен ароматом распустившихся в саду роз.

На крыльце не было света. Чармиан мысленно выругала себя за то, что заранее не приготовила ключи и теперь заставляла Хокинза ждать, пока она рылась в сумочке.

Если бы только он не стоял так близко к ней!.. Запах его кожи вызывал в ней дрожь. И хорошо еще, что было темно и он не мог разглядеть предательский румянец на ее щеках. Куда же подевались эти ключи?!

– Вам совсем не обязательно стоять здесь и ждать. Со мной все в порядке, – произнесла она, стараясь не смотреть ему в лицо.

Его движение застало ее врасплох. Она взглянула в его глаза и бессознательно перевела взгляд на его губы. Во рту у нее пересохло. Еще не понимая, что делает, она мягко подалась в его сторону, охваченная внезапным порывом.

Чармиан инстинктивно напряглась, когда Хокинз сжал ее руки. Его голова медленно склонилась над ней, а губы искали ее рот с такой фатальной неизбежностью, с какой пуля убийцы ищет свою цель.

Его поцелуй лишил ее остатка здравого смысла. Хотя он был всего лишь нежным и отнюдь не страстным, она была не в силах противостоять притягательности этих губ.

Чармиан казалось, что в ней не осталось никаких сил противиться этой мужской мощи. Былинка в его руках, с которой он может сделать все, что захочет.

Сердце девушки чуть не выпрыгнуло из груди, когда он привлек ее к себе. Она уже положила одну руку ему на плечо, а другую…

Неожиданно ощущение завороженности исчезло. Чармиан словно очнулась и осознала опасность. Она резко оттолкнула Хокинза.

Он немедленно выпустил ее из объятий. Его дыхание, не в пример ей, было ровным и спокойным. Чармиан заметила это и, униженная, отвернулась. Только бы он не заметил ее сухие, пылающие огнем губы, сотрясавшую ее дрожь! При движении в кармане ее плаща звякнули забытые там ключи. Чармиан быстро вставила их в замочную скважину.

Хокинз насмешливо смотрел на нее. Неприятная циничная ухмылка растянула его губы. И неудивительно. Она оказалась не лучше тех, несомненно, многих женщин, которые с готовностью бросались в его объятия и подставляли губы для поцелуя.

Чармиан все же нашла в себе силы торопливо пожелать ему спокойной ночи. Не дожидаясь ответа, она вошла в дом и, еле держась на ногах, прислонилась к стене. Что бы он сказал, если бы знал: она не его сейчас целовала и не от него ждала поцелуя. Воспоминания о тех жгучих объятиях в ночном саду всколыхнули в ней целую бурю эмоций и лишили ее способности рассуждать здраво.

Она настойчиво убеждала себя, что этот взрыв эмоций вызван совсем не Хокинзом, а лишь острым воспоминанием о том, кем Хокинз не был. Доводы рассудка подтверждали это, но вопреки им ее тело, ее чувства продолжали верить, что узнали в нем того, о ком она продолжала мечтать. Единственным мужчиной, который был ей нужен, был тот незнакомец.

Теперь она получила хороший урок. Поцелуй незнакомца был совсем не таким, каким одарил ее сегодня босс. Страсть, желание, обожание, трепет – ничего этого не было в поцелуе Джеффри Хокинза.

– Чармиан!..

Девушка остановилась, узнав голос одной из приятельниц бабушки.

– Как поживает бабушка? Мне кажется, я не видела ее сто лет.

– Она сейчас в клинике, леди Эстер, – объяснила Чармиан и, увидев, как встревожилась пожилая женщина, поспешно добавила: – Ей надо пройти обследование и убедиться, что все в порядке.

Леди Эстер в течение многих лет была близкой приятельницей бабушки. Они состояли в одних благотворительных организациях, вместе играли в бридж, наносили друг другу частые визиты. Сейчас Чармиан старалась успокоить ее, чтобы оградить бабушку от ненужных волнений.

– Ты приехала на несколько дней? – поинтересовалась леди Эстер.

– Я теперь здесь работаю, – ответила Чармиан.

– Ты? И где же?

– В Шейпстонском поместье.

– Что? Ты хочешь сказать, что работаешь на этого ужасного Хокинза? Это не тот человек, у которого тебе следует работать, моя дорогая. У наших знакомых есть друзья, так вот их племянник был у него какое-то время секретарем. Этот Хокинз поступил с ним просто ужасно.

Чармиан нахмурилась. Она знала, что леди Эстер и ее муж сэр Дарси были в списке гостей Джеффри Хокинза, приглашенных на обед. И прекрасно поняла, кто тот племянник, о котором только что упомянула подруга бабушки.

– Я у него не так долго, и пока мне не на что жаловаться, – спокойно ответила Чармиан, стараясь не вспоминать ночной поцелуй.

Она допустила вчера ошибку. И постарается, чтобы это не повторилось. Она просто не может себе такого позволить. Ей необходимо отработать весь оговоренный срок. Иначе она никогда не вернет Хокинзу одолженные деньги.

– Джеффри Хокинз очень состоятельный человек, – продолжала Чармиан. – И дела его идут успешно. Он хорошо платит своим служащим.

– Говорят, – заявила леди Эстер, – что он не всегда жил, как сейчас. Что он всего добился сам.

– Да, – подтвердила Чармиан. – И, по-моему, он не делает из этого секрета. Я уважаю таких людей. К тому же у него хорошие манеры, и мне он кажется достаточно интеллигентным.

– Ты думаешь? – с сомнением протянула леди Эстер. – Я-то считала, что если он и брильянт, то весьма необработанный.

– Ну нет, – возразила девушка, – он умеет прекрасно себя держать. Он встречается даже с членами королевской семьи. Их интересуют его проекты реставрации старинных зданий.

Леди Эстер удивленно воскликнула:

– Реставрация?!. Но я думала… Все считают… что он… что он торгует оружием.

Чармиан нахмурилась. Действительно, нечего удивляться, что никто не ответил на приглашение Хокинза, раз в городе распускают о нем такие слухи.

– О Господи, да нет же! Уверяю вас, он специалист по реставрации. К нему обращаются за консультацией со всего света.

– О, если это действительно так, что сэр Дарси с удовольствием встретился бы с ним. У нас сложности с тем поместьем, что перешло ко мне по наследству. Там все так запущено, а мы хотели бы его продать. Я обязательно поговорю с сэром Дарси, и, думаю, мы пригласим мистера Хокинза к нам на ланч. Передай привет бабушке. Как долго она пробудет в клинике? Я бы хотела навестить ее.

– Мне надо поговорить с доктором. Я сообщу вам, что он мне скажет. Сейчас я как раз туда иду.

– Спасибо, моя дорогая.

Теперь Чармиан стало ясно, почему местное общество проигнорировало приглашение Хокинза. Разумеется, источником гнусных слухов был Саймон с его мелкой завистливостью. Как это непорядочно! Она и теперь сомневалась, что леди Эстер пригласит Хокинза на ланч.

Вскоре Чармиан была у ворот клиники. Голос врача, позвонившего ей утром, был очень серьезным. Он попросил ее зайти к нему после того, как она навестит бабушку. Свободный день сегодня оказался очень кстати. Это стоило ей вчера поцелуя на крыльце. Но, в конце концов, по-своему Хокинз старался помочь ей. Вот только ей не хотелось быть обязанной хозяину. Эти деньги, которые он ей одолжил!.. Чармиан вздохнула. Может, не стоило соглашаться на его условие?

Чармиан все еще размышляла об этом, входя в палату к бабушке. Бабушка выглядела неплохо, и это обрадовало бы внучку, если бы она не была удручена тем, что сказал ей врач.

– Проблема в том, что ее заболевание крайне непредсказуемо. Состояние может не меняться годами, а может измениться за один день. Случай с вашей бабушкой очень редкий. Я бы даже сказал, крайне редкий. – Доктор сочувственно посмотрел на Чармиан и замолчал, давая ей возможность лучше осознать его слова.

– Сколько… сколько времени у нас еще есть? – спросила она дрожащим голосом.

– Без операции? Думаю, совсем немного. Но это в худшем случае. У вашей бабушки крепкий организм. И операция, хотя очень сложная и продолжительная, имеет много шансов на успех. Вероятнее всего, после операции она станет практически здоровым человеком. Конечно же, многое будет зависеть от послеоперационного периода. Хорошо было бы потом поместить ее в санаторий.

– В санаторий?.. – прошептала Чармиан, мысленно подсчитывая, в какую сумму это может обойтись.

– Мне жаль, что приходится сообщать вам такие неприятные подробности, но не расстраивайтесь заранее. Как я сказал, шансы на успех велики, и мы постараемся назначить день операции как можно быстрее.

– Когда?

– Вероятно, в конце этой недели или в начале следующей. Мы хотим, чтобы она окрепла перед операцией. Это требует определенного курса терапии.

– Вы уже сказали ей? – спросила Чармиан.

– Нет. Я сначала хотел поговорить с вами, – ответил доктор.

– Могу ли я присутствовать при вашем разговоре с ней?

– Конечно.

Бабушка восприняла новость довольно спокойно. Может быть, сказалось действие успокоительных средств, которые она принимала последние дни.

По дороге домой Чармиан думала только о том, что будет с ней, если бабушки не станет.

Добравшись до дома, Чармиан почувствовала, что не может находиться в одиночестве и переживать все события этого дня. Она быстро собралась и поехала на работу.

Когда она вошла на кухню, Лиззи, увидев глаза девушки, сразу поняла, что не все в порядке.

– Что случилось? – спросила она. Чармиан объяснила, в чем дело.

– Но врачи же уверены, что операция будет успешной, – пыталась успокоить ее Лиззи.

– Да, да. Конечно, я веду себя очень глупо.

– В этом нет ничего странного, ведь вы только что пережили шок, – начала Лиззи, но осеклась на полуслове: в дверях стоял Хокинз.

Не заметив Чармиан, он проговорил:

– Лиззи, прошу вас, забудьте о ланче в воскресенье. Так случилось, что меня пригласили к себе сэр Дарси и леди Эстер.

Тут он увидел девушку, и брови его поползли вверх.

– Что вы здесь делаете? Ведь я дал вам выходной…

Не обращая внимания на умоляющие глаза Чармиан, Лиззи тактично покинула кухню. Больше всего Чармиан после вчерашнего не хотелось оставаться с Хокинзом наедине.

– Вы были у бабушки?

– Да, – ответила она, и внезапно слезы ручьем хлынули из глаз. Она не хотела этого, но не в силах была остановить их.

– Что с вами?.. Что случилось?

В его голосе слышалось раздражение.

– Состояние бабушки намного серьезнее, чем предполагали врачи. Они решили сделать операцию раньше.

– И что? – настаивал Хокинз. Чармиан вовсе не хотелось рассказывать ему обо всем, но что ей оставалось делать?

– У операции много шансов на успех, – тихо сказала она.

– А что будет после операции? – спросил Хокинз, не обращая внимания на ее слова.

– После операции?..

Об этом она предпочла бы вообще не говорить с Хокинзом, но он требовательно смотрел на нее.

– Она… Я… я не знаю… Врачи советуют ей провести несколько месяцев в специальном санатории.

– Это очень дорого.

Чармиан вспыхнула.

– Деньги еще не все в жизни. Моя бабушка…

Она постаралась взять себя в руки, но было слишком поздно.

– Что ваша бабушка? – хмуро спросил он. Чармиан покачала головой, не собираясь объяснять постороннему человеку, кем была для нее бабушка и что означало бы потерять ее.

– Я найду деньги, чего бы это мне ни стоило и что бы ни пришлось для этого делать!

И тут же испугалась, как бы Хокинзу не пришло в голову, что она хочет попросить у него денег. Ее смутила откровенно циничная ухмылка хозяина, когда она упомянула, что найдет деньги.

И зачем только она приехала сюда, а не осталась дома?

 

7

– Чармиан, пожалуйста, задержитесь на секунду.

Она предпочла бы уйти, но вынуждена была пройти за ним в его кабинет.

– Я подумал… Поскольку вашей бабушке нельзя оставаться в доме одной по крайней мере в течение двух месяцев после операции, у вас нет необходимости приезжать сюда каждый день. Я не против, если ваш график будет более свободным. – Не давая ей возможности возражать, Хокинз продолжал: – Завтра я уезжаю в Шотландию. Затем отправлюсь в Испанию. После этого меня посетят представители некоторых фирм и останутся здесь на несколько дней. Все эти встречи будут заканчиваться далеко за полночь. Вам будет неудобно ездить домой. Как вы отнесетесь к тому, чтобы ночевать в квартире для обслуживающего персонала?

Чармиан понимала, что слова хозяина не лишены здравого смысла.

– Я… я как-то не уверена…

Но Хокинз был не намерен выслушивать ее возражения.

– Операция назначена на завтра? – спросил он, открывая дверь.

– Да.

Он раньше уже предлагал ей взять в этот день выходной, но Чармиан отказалась. Она предпочитала быть занятой работой вместо того, чтобы сидеть и беспомощно ожидать результатов. Она собиралась навестить бабушку сегодня вечером, а затем сразу после операции, как только разрешат врачи.

Хокинз так и не взял никого на место секретаря, и Чармиан пришлось исполнять его обязанности. Ей приходилось сталкиваться с боссом гораздо чаще, чем предполагалось. Работа захватывала Чармиан и нравилась ей. Но вот Хокинз…

Не только его голос, взгляды, жесты поднимали в ней бурю эмоций, но и сам стиль работы держал ее в постоянном напряжении. Он требовал от нее точных реакций на его распоряжения. Ей приходилось обдумывать каждое слово.

До сих пор лицо Чармиан заливала краска стыда, когда она вспоминала, как чуть не кинулась в его объятия на крыльце бабушкиного дома.

У нее не было иллюзий… Такой мужчина, как Хокинз, даже не имея большого состояния, привлекал многих женщин. Вероятно, для него не было ничего нового в том, что они буквально вешались ему на шею.

Дня два после того вечера Чармиан не переставала думать о происшедшем. В глубине души ей хотелось знать, что и он думает о ней. Но она себе в этом не признавалась. Постепенно забота о здоровье бабушки оттеснила эти мысли.

Было решено, что два месяца, которые бабушка проведет в санатории, Чармиан будет жить в квартирке над гаражом особняка, недалеко от квартиры Лиззи.

– Было бы неплохо, если бы вы перевезли свои вещи прямо сегодня. Нет смысла откладывать.

Чармиан заволновалась.

– Да, смысла нет, – с трудом произнесла она.

Действительно, ей не раз приходилось жить в отеле, где она работала, и это ни разу не вызывало у нее сомнений. Почему же сейчас она медлит и чувствует себя так неловко? Ведь теперь рядом с ней будет Лиззи.

– А я не знал, что вы знакомы с сэром Дарси и леди Эстер, – продолжал Хокинз.

Чармиан пожала плечами.

– Леди Эстер знает мою бабушку.

– Да. Я это понял, – насмешливо ухмыльнувшись, проговорил он. Затем в его нарочито мягком тоне прорезались суровые ноты: – Видимо, это вас я должен благодарить за то, что получил приглашение на ланч?

– Я просто внесла ясность, – нервно ответила Чармиан. – Леди Эстер была уверена, что вы торгуете оружием.

– Торгую оружием? – Брови Хокинза удивленно поползли вверх. – Откуда они это взяли?.. Ах да!.. Без сомнения, тут постарался мой бывший секретарь. Но почему вы сделали это?

– Что? – переспросила Чармиан, притворившись, что не поняла вопроса.

– Вы знаете, о чем я говорю. Вам совсем не обязательно было просвещать леди Эстер. Вы вполне могли позволить ей и дальше заблуждаться на мой счет.

Лицо Чармиан вспыхнуло.

– Саймон вел себя непорядочно! – горячо воскликнула она. – И было бы несправедливо промолчать. Я не терплю людей, которые радуются, распространяя грязные сплетни и унижая других.

Под его мрачным взглядом Чармиан смутилась.

– Вы считаете, что мне не стоило вмешиваться? Извините меня, я не удержалась. Да и вряд ли я оказала вам большую услугу, – добавила она. – Сэру Дарси нужен ваш совет…

– Он его уже попросил…

В глазах Хокинза запрыгали веселые чертики. Чармиан рискнула полюбопытствовать:

– Что же вы ему сказали?

– Сказал, что если ему нужна профессиональная консультация, то я пришлю ему счет.

Девушка покачала головой.

– Это не прибавит вам популярности.

– Несомненно, – равнодушно согласился Хокинз. – Но дело в том, что времена, когда я работал на людей, подобных сэру Дарси, бесплатно, прошли. А их расположение меня мало интересует.

Торжествующее выражение его лица заставило Чармиан поежиться. Да, становиться на пути такого человека опасно.

– Но сэр Дарси, похоже, не собирается сдаваться, – продолжал Хокинз. – Они пригласили меня на обед в следующем месяце. Леди Эстер предложила, чтобы я привел вас с собой.

Чармиан неуверенно пробормотала:

– О нет. Я не могу…

– Вы хотите сказать, что хороши лишь для работы, а для развлечений непригодны, да?

Чармиан удивленно уставилась на него. Ее поразил скрытый гнев в его голосе.

– Нет… нет… Это совсем не так, – испуганно пролепетала она. – Я… я просто подумала… что приглашать вас вместе со мной не совсем правильно…

– Напротив. Очень тактично со стороны леди Эстер дать мне понять, что они обо мне думают. Неужели я не догадываюсь, что эти люди говорят за моей спиной? «Он совсем не нашего круга, моя дорогая, – передразнил Хокинз сэра Дарси. – У него куча денег, но они, к сожалению, не помогли ему получить необходимое воспитание».

Хокинз подошел к окну и остановился там, отвернувшись от Чармиан.

– Знаете, чем я занимался, пока такие мальчики, как Саймон, учились в привилегированных школах и были надежно защищены от соприкосновения с жизнью? Я вкалывал с бригадой наемных рабочих, строящих дороги, и скрывал возраст, чтобы не попасть в руки специальных служб, готовых упрятать меня в один из своих приютов. Мне было тринадцать, когда умерла моя мать. Мой отец уже давно бросил нас. Он не хотел нас видеть… не хотел ничего слышать о нас. Моя мать старалась изо всех сил, но однажды сердце ее не выдержало. Вряд ли можно назвать это хорошим стартом в жизни.

Пальцы Хокинза, крепко сжимавшие край подоконника, побелели от напряжения.

– После ее смерти меня отдали под опеку государства, – продолжал он. – Опеку… О Господи!.. Я убегал… три раза. И после третьего побега поклялся, что никогда не вернусь назад. К счастью, я выглядел старше своих лет и врал всем, что мне шестнадцать. Когда мой контракт на проведение строительно-дорожных работ закончился, я просидел без гроша четыре месяца. А затем получил место в доме одного… – Он неожиданно умолк и угрюмо посмотрел на девушку. – Какого черта я вам все это рассказываю!

Он резко толкнул дверь и ушел, оставив Чармиан в одиночестве. А ей хотелось бы попросить его рассказывать дальше. Горечь, звучавшая в его голосе, тронула ее до глубины души. Она готова была разрыдаться от сострадания. Она переживала вместе с ним презрение, которое он, должно быть, испытывал к своему отцу; страх, который мучил его мать; его ужас, когда он оказался в приюте, одиночество. Ей хотелось помочь ему, успокоить его, защитить… Но это же… это же и есть то, что чувствуешь, когда любишь, потрясенно осознала она. Женщина всегда стремится помочь любимому человеку.

Любимому?.. Она что, любит Джеффри Хокинза?.. Но это невозможно. Любит Джеффри Хокинза… Она вздрогнула. Нет, конечно нет.

Все эти годы она берегла в памяти идеализированный образ того парня, который поцелуями в полумраке летнего домика растревожил ее девичью душу. И воображение сыграло с ней злую шутку, заставив подумать, что Джеффри Хокинз и был тем человеком. Она ошиблась, несомненно ошиблась. Но это и вызвало чувство сострадания, желание помочь, защитить. Только бы Хокинз не догадался о ее чувствах!

Однако он, наверное, о чем-то догадывался. Раз или два она ловила на себе его странный взгляд. Взгляд мужчины, смотревшего на женщину.

Лиззи тоже заметила это и однажды сказала:

– Мне кажется, что хозяин интересуется вами…

Чармиан принялась отрицать это, но так покраснела, что Лиззи засмеялась.

– Не пойму, почему вы возражаете. Держу пари, что как любовник он более привлекателен, чем как хозяин.

Но, увидев, как смутилась девушка, Лиззи поспешила извиниться:

– Прости, Чармиан. Я забыла, что вы еще очень молоды. И, наверно, все еще считаете, что секс без любви невозможен. А в моем возрасте уже начинаешь понимать, что хороший секс – редкость и надо ценить, когда встречаешь его. Но я рада, что мне уже поздно думать о том, чтобы влюбиться в Хокинза. Его суровый характер и изрядная доля цинизма могут больно ранить женщину, влюбленную в него.

Чармиан про себя согласилась с тем, что сказала Лиззи. Внешне Хокинз хорошо относился к ней, но вряд ли это была любовь. Во всяком случае такая, о какой она мечтала.

Все это беспокоило ее. И она вздохнула с облегчением, когда Хокинз наконец уехал по делам.

Чармиан переселилась в маленькую квартирку над гаражом. Она только что вернулась из больницы, где впервые навестила бабушку после операции. Предварительный звонок врачу успокоил ее: все прошло успешно. Но она все-таки Ёолновалась, пока не увидела бабушку.

Врачи были довольны результатами операции. Однако предупредили, как важен и послеоперационный период.

Чармиан подсчитала, что если сократит личные расходы до минимума, а также использует пенсию бабушки, то сумеет оплатить ее пребывание в санатории. Но в это время она не сможет выплачивать ссуду Хокинзу.

Мысль о том, что придется обсудить с ним этот вопрос, мучила девушку. Но выхода она не видела. Другого способа достать деньги у нее не было.

Чармиан сбросила туфли и с удовольствием прошлепала босиком в крошечную кухню, чтобы приготовить себе чашку чая. Она с благодарностью подумала о Хокинзе. Если бы не он, ей пришлось бы гораздо труднее. Он сам настоял на том, чтобы у нее был свободный график работы и чтобы она брала выходные, когда это было необходимо. Да, она была ему благодарна. Но, чувствуя себя обязанной, она лишалась независимости. И это тревожило ее.

 

8

Чармиан приняла душ и уже вытиралась, когда услышала стук в дверь. Она завернулась в большое махровое полотенце и направилась к двери. Должно быть, это вернулась Лиззи, которая уезжала навестить дочь. Не сомневаясь в этом, Чармиан открыла дверь. На пороге стоял Хокинз.

– Ох, это вы! Я собиралась лечь, – смутившись, пробормотала она.

Он, вероятно, только что вернулся из Шотландии, куда ездил по делам. На нем был строгий костюм. Две глубокие складки залегли в уголках губ. Лицо почему-то было напряженным.

– Вижу, – коротко бросил Хокинз, окидывая ее с ног до головы странным, каким-то ищущим взглядом.

Чармиан, босая, обмотанная влажным полотенцем, понимала, что должна немедленно выставить его за дверь. Но как это сделать? Она только открыла рот, чтобы попросить его уйти, как он проговорил:

– Я задержу вас ненадолго. Просто хотел убедиться, что все готово для приема немцев.

– Сейчас? – изумилась Чармиан. – Но…

– Завтра я снова улетаю, – объяснил Хокинз. – А вы, вероятно, отправитесь к бабушке. Как она, кстати?

Произнося это, он уже перешагнул порог, и Чармиан вынуждена была посторониться.

Маленькая квартирка, в которой она теперь жила, была очень удобной и нравилась ей. В нее входили просторная спальня, ванная, довольно большая гостиная и маленькая кухня. Для Чармиан места было более чем достаточно.

Но когда Хокинз вошел, ей показалось, что квартира вдруг уменьшилась. Куда бы она ни старалась отойти, Хокинз был рядом. К тому же в комнате словно не хватало воздуха. Чармиан стало трудно дышать.

– Она… перенесла операцию довольно хорошо. И врачи вполне удовлетворены ее состоянием…

– И?.. – с нажимом произнес он, вопросительно подняв брови.

– И… это все, – покачала головой Чармиан.

Она совершенно не представляла себе, как это будет выглядеть, если, замотавшись в полотенце и переступая босыми ногами, начнет докладывать хозяину, как идет подготовка к встрече с немцами. Это просто невозможно.

Хокинз подошел к камину и взял фотографию в серебряной рамке, на которой были ее дедушка, бабушка и отец. Стараясь держаться как можно дальше, Чармиан устроилась на краешке дивана, растерянно глядя на него.

– Я еще не успела поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и для бабушки. Если бы не ваши деньги, я…

– Да? Правда? – мгновенно прервал он. – Вы можете поблагодарить меня прямо сейчас.

Чармиан изумленно подняла на него глаза. Хокинз решительно шагнул к ней и неуловимо быстрым движением сжал ее в объятиях.

– Нет, нет… – запоздало пролепетала она.

Но губы, жадно припавшие к ее рту, заглушили этот слабый протест. А ее руки, взметнувшиеся, чтобы оттолкнуть его, были немилосердно стиснуты сильными пальцами.

Чармиан еще пыталась сопротивляться. Она не испытывала страха, только бешено колотилось ее сердце. Она вдруг ощутила странный восторг, восторг от того, что вступила в битву, которую наверняка проиграет, восторг от предвкушения его поцелуев и от нестерпимого желания принадлежать ему.

Дрожь волной пробежала по телу Чармиан, когда ее губы разжались навстречу требовательным поцелуям и пропустили его язык.

Рука Джеффри потянула край полотенца с такой настойчивостью и с такой страстью, что у нее не осталось ни сил, ни желания сопротивляться.

И вот уже холодный воздух коснулся тела девушки. Обнаженная, она замерла под его взглядом в мучительном ожидании. Ей хотелось, безумно хотелось, чтобы он не отводил от нее глаз, чтобы смотрел на нее.

Содрогаясь от неведомых, незнакомых ей ощущений, она уставилась в лицо Хокинза и увидела, как заблестели его глаза.

– Нет… – попыталась она произнести пересохшими губами. Но протест прозвучал слишком слабо.

– Да, – мягко возразил Джеффри.

Он все еще не сводил с нее глаз. И этот пылающий настойчивый взгляд завораживал ее, заставляя дрожать сильнее, лишая последних сил.

Ладонь Джеффри легла ей на грудь. Чармиан показалось, что все ее тело пронзил удар тока. Лицо залила предательская краска.

– Ты же хочешь этого, – почти прошептал он, не отрывая от нее взгляда, – и сама знаешь это.

Чармиан закрыла глаза, не в силах выносить его взгляд. Она еще никогда не испытывала таких чувств. Никогда. Ее тело больше не подчинялось ей. Оно лишь трепетало в руках этого мужчины, безмолвно призывая его.

Сознание этого на мгновение повергло Чармиан в ужас. Почему у нее не нашлось сил сопротивляться, почему она позволила себе зайти так далеко? Ей уже не выбраться из этой западни.

Другая рука Джеффри тоже коснулась ее груди. Чармиан почувствовала, что груди набухают, каменеют, а сердце бьется все неистовее.

Она по-прежнему стояла обнаженной, а он все еще оставался в костюме, и что-то в этом казалось ей безумно притягательным.

Каким-то внутренним чутьем Чармиан поняла, что он испытывает столь же страстное желание и с трудом сдерживает себя.

– Тебе ведь нравится это, не правда ли? И ты хочешь, чтобы я повторил это снова? И я хочу этого, – прошептал он ей на ухо и заставил прикоснуться к прикрытой брюками напряженной мужской плоти. Она попыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее, не отпуская.

Ей неожиданно стало смешно: такой жест был достоин подростка, но не опытного мужчины, каким ей виделся Джеффри.

Тем временем он все крепче прижимал ее к себе, покрывая поцелуями лицо девушки. Его пальцы нежно поглаживали ее тело. Чармиан готова была мурлыкать от блаженства. Ей вдруг страстно захотелось прикоснуться к его обнаженному телу. Ничего подобного она раньше… О нет, нет, однажды так было, однажды она испытала такое желание…

Чармиан замерла, глаза ее сверкнули. Джеффри взглянул на нее с недоумением. А ей казалось, что она поступила предательски, позволив сексуальному влечению одолеть самые сокровенные воспоминания.

Она уже хотела оттолкнуть Джеффри, но в эту минуту он прижался лицом к ее груди и нежно провел языком вокруг сосков. Он повторял это снова и снова. И наконец Чармиан, застонав от наслаждения, впилась в его плечи ногтями.

Она испытывала потрясение, которое вряд ли могла представить раньше. По ее телу разлились волны такого блаженства, что она готова была закричать от счастья.

– Должно быть, у тебя черт знает сколько времени не было мужчины, если уже это приводит тебя в экстаз. Я рад за тебя, но и мне должно кое-что перепасть. Надеюсь, ты извинишь меня, если я буду вести себя не как джентльмен? – добавил он, сбрасывая одежду.

Чармиан, может быть, и пришла в экстаз, как он сказал, но тело ее было далеко не удовлетворено. И она поняла это уже через несколько секунд после того, как очутилась в объятиях обнаженного Джеффри.

Даже легкое прикосновение мягких завитков на его груди к ее телу заставляло Чармиан трепетать. Только от одной мысли о том, что она испытает, когда он наконец войдет в нее, голова начала кружиться.

– Я всегда знал, что нам будет хорошо вместе, – нежно сказал Джеффри и, взяв Чармиан на руки, понес в спальню.

Он положил ее на кровать и опустился рядом. Чармиан вздрогнула, увидев так близко напряженную мужскую плоть.

Почти теряя сознание от жгучего желания, Чармиан попыталась подчинить себе свое тело. Ей не выбраться из этой западни, но все не так, все неверно. Неужели Джеффри и есть тот самый возлюбленный из ее девичьей мечты? Но он не похож на того человека, он…

Джеффри неистово ласкал ее. Его пальцы скользили по ее телу, а поцелуи обжигали кожу. В конце концов, какое значение сейчас имеет прошлое? И что вообще имеет сейчас хоть какое-нибудь значение?..

– Ты уже готова принять меня. Ты ведь хочешь меня, Чармиан? Обхвати меня ногами, и я войду в тебя. Но будь снисходительна. Я боюсь разочаровать тебя, оставить неудовлетворенной. Это чувство достойно ада, не правда ли? Ты лежишь всю ночь без сна и страстно желаешь того, кого нет рядом. Ты когда-нибудь испытывала это чувство? Сомневаюсь. Твои любовники научили тебя получать от мужчины все, что ты от него требуешь.

Ее любовники?.. Чармиан замерла, внезапно ее охватил страх. Она напряглась и попыталась отстранить Джеффри. Ощущение блаженства исчезло. Какие любовники?.. Мужчина нахмурился, почувствовав неподатливость ее тела, ее сопротивление.

– Перестань, – хрипло проговорил он. – Оставь эти штучки для других любовников. Не пытайся изображать девственницу. Это не для меня, я знаю правду.

Он раздвинул ее ноги и сильным, грубым толчком вошел в нее. Чармиан почти задохнулась от резкой боли, пронзившей все ее тело. Она закусила губу, стремясь удержать крик. Но сразу же все прошло. Ей показалось, что их тела слились в одно и двигаются в ритме завораживающего танца. Все сомнения куда-то исчезли. Осталось только ощущение восторга.

Чармиан потянулась от удовольствия, почувствовав нежные прикосновения рук Джеффри. Она придвинулась к нему, словно получив приглашение в его сонные объятия.

Она не раз представляла себе, как это будет. Словно уже много лет знала его, знала запах его кожи и то, как он двигается, как сжимает ее в объятиях. В ее воображении все так и происходило, хотя действительность оказалась неизмеримо прекрасней.

Счастливая, она тихо дышала, перебирая завитки на груди Джеффри и слушая биение его сердца.

Много лет назад, в темном саду, она уже ощущала нечто похожее. Тогда, дотронувшись сквозь вырез рубашки до его груди, она испытала жгучее желание. Но она была тогда слишком застенчивой, слишком юной, чтобы ответить на его ласки. Зато сейчас…

Чармиан услышала, как он застонал от наслаждения, когда она сначала застенчиво, а потом все более страстно стала ласкать его. Он снова вошел в нее, на этот раз без боли, хотя и глубоко. Чармиан трепетала от блаженства. Для нее он был тем незнакомым мужчиной, которого она не успела узнать. Он и сейчас, после всего, что произошло, оставался для нее незнакомым. И в то же время ей казалось, что они давно знают друг друга. Она узнала его не душой, а телом. Слова, которые Джеффри говорил ночью, причиняли боль, но они забывались, когда он касался ее тела.

Теперь Чармиан нисколько не сомневалась, что Джеффри был именно тем мужчиной, с которым судьба так неожиданно свела ее в ночном саду. Именно тем мужчиной, который подарил ей радость первых объятий и первых поцелуев. Мужчиной ее мечты…

Все эти годы она была лишена его объятий и его любви, но сейчас…

Тело Чармиан инстинктивно проделывало все, что ждал от нее Джеффри. Он лишь слегка приподнимал ее бедра, и она выгибалась навстречу его пылающей плоти снова и снова в безумном желании, чтобы это не кончалось.

Чармиан с трудом раскрыла глаза. За окном сияло солнце. Джеффри ушел еще затемно. Она проснулась, когда он осторожно снял ее руку со своего плеча. Ей хотелось услышать от него нежные слова. Но он вышел молча. Ее губы распухли от неистовых поцелуев, а тело еще хранило тепло его рук и его запах. Вставать не хотелось. Она лежала и пыталась разобраться в себе. Восторг ночи, радостное состояние души исчезли. Ей было грустно и тревожило смутное предчувствие беды.

Она не могла понять, откуда взялось это ощущение, и старалась, очень старалась рассуждать спокойно. Джеффри и она, она и Джеффри… Ну насчет нее ей все было ясно. Она наконец полюбила, и Джеффри стал ее первым мужчиной. Десять лет он оставался для Чармиан полузапретной мечтой, и то, что судьба свела их снова, казалось просто чудом. Чармиан решила, что десять лет любовь тихо тлела где-то в глубине ее сердца, и достаточно было малейшей искры, чтобы она ярко вспыхнула.

Ну а Джеффри? Любит ли он ее? Чармиан считала, что так страстно и нежно мог себя вести только тот, кто любит. Но что-то… что-то мешало ей, не давало успокоиться. Ах, вот оно! Она будто услышала его слова: «… Можете поблагодарить меня прямо сейчас… твои любовники научили тебя… не пытайся изображать девственницу… я знаю правду…»

Ночью, когда она была во власти его обжигающих губ, требовательных рук и… и его ненасытной пылающей плоти, все эти слова забылись. Но сейчас, когда Джеффри не было рядом, Чармиан испугалась. Что он имел в виду? Она, словно наяву, слышала его хриплый обозленный голос. У нее, конечно, не было никакого сексуального опыта, и она не знала, что говорят мужчины в горячке желания. Но было слишком очевидно, что не любовь побудила Джеффри произнести эти слова.

Чармиан, зажмурившись, помотала головой, как бы отгоняя неприятное подозрение. Может, она для Джеффри всего лишь удобный партнер по сексу – и ничего больше? Для нее это было бы несчастьем. Она любила и мечтала быть любимой. Другие отношения были для нее неприемлемы.

Если бы Джеффри сейчас был с ней! Она посмотрела бы в его глаза и все поняла. Она бы прежде всего спросила его, помнит ли он их первую встречу. А потом рассказала бы, как тогда боялась и какое страстное желание заставил он ее испытать. И еще она обязательно поведала бы, как потом мучилась от нестерпимого стыда, как волновалась о нем, чувствуя себя виноватой.

– Не беспокойся, – утешала ее тогда бабушка, – когда-нибудь молодой человек обязательно поймет, что ты стала жертвой гнусной игры.

Поймет ли Джеффри? Чармиан села в кровати, обхватив колени руками. Ох, скорее бы он возвратился! Ей просто необходимо увидеть его, поговорить с ним. Между ними не должно быть никаких недомолвок. Главное, быть честными друг с другом.

Интересно, что подумал Джеффри, когда убедился, что она вовсе не разыгрывала девственницу, а действительно была целомудренной? Он ничего не сказал, но, разумеется, понял. Что ж, она не будет лишний раз напоминать ему об ошибке.

Чармиан взглянула на часы и ужаснулась. Ей давно пора заняться работой. Она спустила ноги, поднялась и потянулась. Сокрушенно посмотрев на простыни и покраснев, она быстро сменила постельное белье и заторопилась под душ. Теплая вода струилась по лицу и телу, напоминая нежные прикосновения и как бы смывая, унося с собой грустное настроение. Закрыв глаза и тая от наслаждения, Чармиан мечтала о Джеффри. Она верила, что они проведут вместе всю жизнь. Джеффри будет не только первым ее мужчиной, но и последним, мужчиной всей ее жизни. О, если бы так!..

– Чармиан! – воскликнула вернувшаяся от дочери Лиззи. – Да вы влюблены!

Она только покачала головой, пребывая в состоянии блаженства, радостного ожидания.

Эти ощущения были так необычны для нее, что она не могла их скрыть. Всегда сдержанная, холодноватая, сейчас Чармиан вся светилась.

Она думала о Джеффри даже в клинике, где лежала бабушка. Врачи были довольны состоянием пациентки и разрешили перевезти ее в санаторий через несколько дней. Бабушка встретила Чармиан радостно и заметила, оглядев внучку:

– Да ты просто похорошела!

Когда Чармиан вернулась в особняк, Джеффри там не было. Время без него текло ужасно медленно. Всю ночь Чармиан ворочалась в постели, не в силах заснуть. Она изнемогала в мечтах о нем, томилась от неутоленной страсти. Неужели прошли всего сутки с тех пор, как она наслаждалась, лежа в его объятиях? Со стоном она уткнулась лицом в подушку.

Джеффри… Если бы только он был сейчас здесь! Если бы…

У нее кружилась голова от страстного, нестерпимого желания приникнуть к нему, замереть в его объятиях, под жгучими поцелуями, отдаться ему.

О, Джеффри…

 

9

Прошло несколько дней. Джеффри не приезжал и не звонил. Чармиан не знала, что и думать. Ведь так не должно быть, если он любит ее. Она старательно скрывала свое настроение, была, как всегда, деловитой, сдержанной. Зато по ночам не находила себе места от тоски и обиды. Однажды днем, закончив работу, Чармиан отправилась в клинику. Сегодня бабушку перевозили в санаторий, и Чармиан должна была убедиться, что она будет хорошо устроена.

– По правде говоря, все это пустая суета, – жаловалась старушка, но протестовала не слишком уверенно. Перенеся операцию, она уже не решалась, как прежде, отвергать все советы врачей.

Но все же бабушку сильно смущали предстоящие расходы.

– Господи, сколько же все это будет стоить! – вздыхала она.

– Тебе не следует ни о чем беспокоиться, – успокаивала ее внучка. – Предоставь все мне. Ты должна думать только о том, как побыстрее поправиться.

– Просто отлично, что мы поторопились с операцией, – сообщил Чармиан хирург. – Опасность была гораздо больше, чем мы предполагали. Ваша бабушка – женщина сильная и очень упрямая. Подозреваю, что ей было намного хуже, чем она соглашалась признать. Вряд ли она смогла бы долго продержаться.

– Но ведь сейчас с ней все в порядке? – с надеждой спросила Чармиан.

– Абсолютно, – заверил ее доктор. – Просто ее организму нужно время, чтобы полностью восстановиться. Именно поэтому я и порекомендовал вам этот санаторий.

Чармиан почувствовала такое облегчение, какого не испытывала уже многие месяцы.

Настроение ей портила только мысль о том, что предстоит разговор с Джеффри насчет ее долга. Хотя она была уверена, что Джеффри не станет возражать, если она задержит на некоторое время выплату денег, сам разговор об этом представлялся ей неприятным. Одно дело брать в долг у хозяина и совсем другое – у любовника.

Чармиан молила Бога, чтобы у Джеффри хватило такта и понимания не предлагать ей денег. Она понимала, что ему ничего не стоит помочь ей, и недосягаемая для нее сумма для него была сущим пустяком. Но ей важно было сохранить самоуважение и не поступиться гордостью. Поэтому она предпочитала не нарушать условия их договора.

Просьба об отсрочке долга ущемляла ее самолюбие. Но здоровье бабушки было важнее, чем собственная гордость. Конечно, обсуждение денежных вопросов было важно, но она не собиралась говорить об этом в первые часы их встречи. Румянец заливал лицо Чармиан, когда она вспоминала, как приносила завтрак в спальню Джеффри. Сейчас все было бы иначе. Вспомнив, как Джеффри появился перед ней с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, она испытала самое настоящее возбуждение.

Сколько же еще ждать приезда Джеффри?

Однако его возвращение оказалось совсем не таким, как мечтала Чармиан. Джеффри позвонил как раз в то время, когда Чармиан занималась переездом бабушки в санаторий. Он звонил из Испании, где консультировал очередного заказчика. Джеффри передал Лиззи распоряжение для Чармиан. Он сообщил, что прибудет завтра днем вместе с клиенткой, которая проведет ночь в особняке.

– Кажется, у него там полно дел с этой клиенткой, – заметила Лиззи.

– Да, вероятно, так, – согласилась Чармиан.

Она расстроилась, узнав, что Джеффри вернется не один, а с какой-то дамой. Но, подумав, решила не огорчаться. Ведь гостья пробудет здесь всего одну ночь, а потом у них будет достаточно времени, чтобы побыть наедине.

У Чармиан было много работы по дому. Она обсуждала меню с Лиззи и готовила комнату для гостьи.

На следующее утро она отправилась в сад за цветами и украсила дом букетами, которые привели Лиззи в восхищение.

– У вас получается замечательно. Эти букеты так вписываются в интерьеры! У меня никогда так не получится! – восклицала Лиззи.

– Это всего лишь практика.

Бледно-кремовые лилии с ярко-зелеными листьями оттеняли роскошь мраморного камина и отражались в полированной поверхности журнальных столиков.

Чармиан всегда обожала цветы. И умела подбирать их по сезону. Например, розы были хороши летом. Фиалки с их нежным запахом зарождающейся жизни лучше всего подходили для весны. Цветы, расставленные в больших вазах по комнатам, наполнили дом буйством красок и ароматов.

Чармиан не зря выбрала лилии. Ей казалось, что их аромат напомнит Джеффри об их первой встрече в ночном саду.

В столовой она поставила огромную вазу с этими цветами на обеденный стол, покрытый белоснежной дамасской скатертью.

Наконец все было готово, и Чармиан почувствовала, что проголодалась. Лиззи зашла узнать, звонил ли Джеффри. Ведь шедевры ее кулинарного искусства могут испортиться, если придется долго ждать. Чармиан мысленно поблагодарила Бога за то, что профессиональная подготовка позволяет ей скрывать собственное нетерпение. Ей то и дело казалось, что она слышит, как к дому подъехала машина. И она мечтала первой увидеть Джеффри, когда он войдет.

Время шло, а он все не появлялся. Чармиан пришлось успокаивать Лиззи, что мясо будет прекрасно и в холодном виде. Наконец она принялась обзванивать авиакомпании, пытаясь выяснить, каким рейсом прилетит мистер Хокинз. Но она не знала, летит ли он прямо из Мадрида или с пересадкой. Так что выяснить ей ничего не удалось.

Только в пять часов Чармиан услышала из коридора долгожданный голос.

Когда Джеффри открыл дверь ее комнаты, сердце Чармиан забилось от счастья. Она едва справилась с порывом броситься в его объятия. Однако не смогла скрыть улыбки и блеска в глазах, когда он вошел.

– Чармиан, – резко спросил Джеффри, – это вы поставили лилии на камин?

Холодная злость его тона стерла улыбку с лица Чармиан и погасила огоньки счастья в ее глазах.

– Да, я… – почти прошептала она.

– Так пойдите и уберите. Мой клиент не выносит их аромата.

Покраснев, Чармиан поспешила за ним. Он шел так быстро, что ей приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от него.

– Извините, Изабелла, я приказал убрать эти злосчастные цветы немедленно, – услышала она слова Джеффри.

Изабелла…

Сердце Чармиан заныло. У круглого стола стояла высокая стройная женщина. Ее черные волосы были собраны в высокий узел, слегка оттягивающий назад изящную головку, что придавало ей несколько надменный вид. Шелковая блузка с глубоким вырезом подчеркивала пышную грудь, а брюки туго обтягивали стройные бедра.

Она, наверное, была не моложе Джеффри. Но о ее возрасте трудно было судить из-за обилия косметики на лице. Во всяком случае, с точки зрения Чармиан, такой макияж не говорил о хорошем вкусе.

Серьги, перстни, браслеты тоже показались Чармиан слишком броскими. Но сама женщина держалась так, словно была уверена в своей неотразимости.

– Сожалею, но у меня аллергия на эти цветы, – спокойно произнесла Изабелла на прекрасном английском, обращаясь к Джеффри и совершенно игнорируя Чармиан. – Пусть кто-нибудь покажет мне мою комнату. После такого замечательного ланча у меня одно желание – отдохнуть. К тому же я должна позвонить секретарю. После смерти мужа на меня свалилось столько дел. Приходится самой присматривать за всем. Должна признаться, что это не очень приятно, за редким исключением. К таким исключениям как раз относится возможность получить ваши советы. Вы такой знаток старины, что я наслаждаюсь общением с вами.

У Чармиан сжалось сердце, когда она услышала этот низкий, мурлыкающий, манящий голос.

– Я счастлив, что могу доставить вам удовольствие, – ответил Джеффри.

Чармиан показалось, что его голос звучит слишком нежно, а в словах скрыт какой-то намек. Трясущимися руками она убрала из комнаты цветы, еле сдерживая слезы. Как он может флиртовать при ней с другой женщиной после всего того, что у них было!.. Неужели он не понимает, как сильно ранит ее, какую жгучую ревность заставляет испытывать?

– Где комната герцогини? – спросил Джеффри.

Чармиан, стараясь говорить как можно спокойнее, объяснила, где приготовлена комната, и добавила:

– Показать ее вам?..

Но Джеффри прервал ее, сказав, что сам проводит герцогиню в ее апартаменты.

Чармиан с трудом подавила в себе желание проследить, как они будут подниматься по лестнице.

Поддерживает ли он ее под локоть, помогая подняться по ступенькам?.. Улыбается ли она, стараясь как можно чаще прикасаться к нему и кидая из-под длинных черных ресниц многозначительные взгляды?.. Эта женщина наверняка умела очаровывать мужчин.

Стойкий приятный запах духов герцогини все еще заполнял комнату, подавляя витавший в воздухе аромат злополучных лилий.

Чармиан бережно подобрала упавшие лепестки лилий, словно прося у них прощение за го, что произошло.

Джеффри ничего не сказал насчет своего опоздания. Но из слов герцогини следовало, что они где-то прекрасно поели. Наверное, в каком-нибудь роскошном ресторане.

Ну и что, убеждала себя Чармиан, это ничего не значит. Герцогиня – клиент Джеффри, не более. И нет причин для ревности. Разве было бы лучше, если бы он заключил ее в объятия на глазах этой женщины? Нет, конечно же нет.

Но когда Чармиан уносила лилии из комнаты, ей было очень грустно. И она не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на лестницу, по которой Джеффри только что провожал Изабеллу в ее комнату.

– Неужели она настоящая герцогиня? – воскликнула Лиззи, округлив глаза от удивления, когда Чармиан вечером рассказывала ей о гостье.

– Она вышла замуж за герцога, который был гораздо старше ее, – сухо сказала Чармиан. – Он недавно скончался.

Чармиан узнала это из разговора в столовой, где Джеффри велел ей находиться. «На всякий случай», – как он выразился. Герцогиня, не обращая никакого внимания на девушку, откровенно флиртовала с Джеффри, и он отвечал тем же. Чармиан, правда, раз или два заметила промелькнувшее в его глазах циничное выражение.

После обеда герцогиня заявила, что ей хочется развлечься, и уговорила Джеффри отправиться с ней в ночной клуб.

Чармиан как раз собиралась к себе, когда увидела, как Хокинз с герцогиней спускаются в гостиную. На Изабелле было облегающее черное вечернее платье, отделанное серебром. Ее грудь вызывающе вздымалась, а спина была обнажена. Джеффри в черном смокинге был необычайно импозантен. Проводив их взглядом, Чармиан почти до крови прикусила губу. Ей пришлось снова убеждать себя, что не стоит принимать это так близко к сердцу.

Герцогиня – всего лишь деловой партнер, клиент Джеффри, и ничего больше.

Чармиан так настойчиво внушала себе это, что несколько успокоилась. Но проходили часы, а эти двое все не возвращались. Перед глазами девушки возникла танцующая пара: Изабелла в объятиях Джеффри. Джеффри, который дарит ей улыбку, нежные взгляды – все, что должно принадлежать только Чармиан.

Да, она переживала, когда Джеффри был в отъезде, но сейчас… сейчас же просто не находила себе места.

Пожелав Лиззи спокойной ночи, Чармиан отправилась к себе, продолжая размышлять. Она надеялась, что Джеффри никогда не занялся бы любовью с ней, если бы она ничего не значила для него. Он просто был не таким человеком. Она считала, что за время работы в отелях научилась хорошо разбираться в мужчинах. Но теперь не могла понять ни себя, ни его. Та ночь пробудила в ней такую силу любви, о которой она не подозревала. А он?.. Что чувствовал он? Может быть, просто стечение обстоятельств – то, что они оказались наедине, да она к тому же лишь закутанная в полотенце – внезапно пробудило его страсть. И больше ничего не было в этой ночи.

Разумеется, у него были другие женщины. Что связывало его с ними? А с ней? Она-то знала, о каких отношениях с ним мечтала. Они включали и обручальные кольца, и общий дом, и много детей, и серебряную свадьбу, и настоящую любовь.

Чармиан лежала, обливаясь слезами. Ей так хотелось прижаться к Джеффри, почувствовать его нежность, услышать слова любви. Она ведь столько лет ждала его. А вот теперь что-то было не так, что-то получалось не так, как в мечтах.

Был уже третий час ночи, когда наконец Джеффри и герцогиня вернулись. Чармиан сквозь дрему услышала шум мотора, а потом женский смех. Вероятно, вечер герцогине понравился. А ему? Может, он втайне мечтал о Чармиан?

Она лежала, раздираемая противоречивыми чувствами. То горела от жгучего желания, то погружалась в пучину мрачных предчувствий. До сих пор она не знала, какой бывает любовь. В мечтах ей казалось, что любовь несет с собой только радость. Она не подозревала, что это чувство может быть столь мучительным.

Совершенно издерганная переживаниями, Чармиан поняла, что больше не вынесет. Она решительно отбросила все мысли о герцогине. Та уедет завтра, и все кончится. А Джеффри останется здесь, с ней. И тогда она сможет поговорить с ним, остаться наедине. Завтра, это будет уже завтра.

С этой мыслью Чармиан закрыла глаза и внезапно провалилась в беспокойный, тяжелый сон.

 

10

– Хозяин еще не вернулся?.. – удивилась Лиззи. – Кажется, он не собирается расставаться с ее светлостью. И она как будто не имеет ничего против этого. Судя по тому, как она смотрела на него за завтраком, можно сделать вывод, что она крепко вцепилась в него своими остренькими зубками.

Лиззи громко рассмеялась, но осеклась, увидев лицо Чармиан.

– Что-нибудь не так? – озабоченно спросила она. – Что-нибудь с бабушкой?

– Нет, с ней все в порядке, – пробормотала Чармиан. отводя глаза. Не могла же она объяснить подруге, что ее так расстроило.

– Вы уверены? – настаивала Лиззи, с беспокойством глядя на девушку. – Знаете, у меня сегодня свободный вечер, но я могу остаться, если…

– Нет, нет. Не нужно, – поспешила успокоить ее Чармиан. – Я… я, вероятно, все еще не могу оправиться от волнений из-за этой операции. Даже сейчас, когда все позади, я…

– Понимаю вас, – ласково проговорила Лиззи.

– Если вы не хотите опоздать на спектакль, то вам уже пора собираться. Ведь до Лондона не близко.

– Вы правы, – согласилась Лиззи и взглянула на часы. – Но вы уверены, что моя помощь не нужна? Просто мой друг купил эти билеты уже месяц назад и…

– Конечно, поезжайте, – твердо ответила Чармиан.

– Я оставила холодную осетрину и салат в холодильнике. Там еще есть клубничный мусс и…

– Все будет в порядке. Поезжайте и отдохните, – прервала ее Чармиан.

Есть ей совсем не хотелось. Она была слишком расстроена и нервничала… При мысли о том, что скоро увидит Джеффри и останется с ним наедине, она нахмурилась и сжала губы. Теперь ей казалось, что она почему-то скорее боится, чем жаждет этой встречи.

Сегодня вечером бабушку в санатории навестят ее старые друзья. У Чармиан было свободное время, и надо было занять себя. И так как бумажных дел накопилось немного, она решила заняться работой по дому и убрать комнату герцогини.

Это не займет много времени. Надо только сменить постельное белье и полотенца, убрать цветы. А также убедиться в том, что герцогиня ничего не забыла в особняке. Остальное сделает команда уборщиков завтра.

Чармиан тяжело вздохнула. Она никогда не чуралась никакой работы по дому, и это восхищало ее прежних хозяев. Ее приучила к этому бабушка. Она всегда говорила, что уборка – самое полезное занятие для женщины. «В жизни бывают хорошие дни и бури, – любила она повторять, – но уборка, мытье посуды, стирка остаются несмотря ни на что».

День был жарким, дышать было трудно. Чувствовалось приближение грозы. Закончив работу с бумагами, Чармиан приняла душ, натянула легкие спортивные брюки, коротенькую майку и поднялась по лестнице к комнате герцогини.

Перед дверью в комнату Чармиан на секунду замешкалась. Что она боится там найти? Доказательства того, что Изабелла и Джеффри провели эту ночь вместе? Что на белых подушках остались следы двух голов?

Неужели я так низко пала, одернула себя Чармиан, что легкий флирт за обедом заставляет меня плохо думать о Джеффри? Ведь он не давал никаких поводов считать его неразборчивым, готовым затащить в постель любую женщину.

Горячий стыд захлестнул ее при мысли, что одна лишь улыбка любимого заставляет ее безумно ревновать и обвинять его черт знает в чем. Эта нелепая ревность унижает ее. Вместо того, чтобы сгорать от стыда и подозрений, она могла бы сейчас петь от счастья.

Чармиан успокаивала себя тем, что любовные отношения были совершенно новыми для нее. И она, несомненно, будет более уверенной в себе, когда поговорит с ним, расскажет ему о прошлом… их прошлом, о том, что сама стала жертвой обмана и не виновата в том, как ее опекун поступил с ним тогда. И вина, груз которой она несла на себе все эти годы, была виной испуганного ребенка.

Наверное, бабушка была права. Джеффри обязательно поймет, что Чармиан стала такой же жертвой обмана, как и он.

Чармиан часто гадала, что сталось с тем незнакомцем, который был так безжалостно лишен куска хлеба по прихоти ее дяди и Рейчел. Но она и представить себе не могла, какой окажется действительность.

Наконец решившись, она открыла дверь и вошла в спальню. Большая двуспальная кровать хранила отпечаток только одной головы. Заметив это, Чармиан покраснела и поспешно отвела глаза.

Густой тяжелый аромат духов гостьи все еще наполнял комнату. Слегка поморщившись, Чармиан распахнула окно. Возможно, мужчин и притягивал этот запах, но ей он казался слишком приторным. Мокрые полотенца валялись на полу в ванной комнате, а в корзину было брошено дорогое шелковое белье. Чармиан положила белье вместе с тем, что надо было отправить в прачечную. Затем его надо будет отослать герцогине. Чармиан не могла бы себе позволить выбросить такие дорогие вещи. Наверное, герцогиня очень богата. Но вряд ли это имеет значение для Джеффри.

Аккуратно положив белье поверх полотенец, чтобы его не смешали с другими вещами, она еще раз окинула взглядом ванную комнату. Затем вернулась в спальню и принялась снимать постельное белье.

За окном потемнело. Небо заволокли черные тучи. Издалека доносились раскаты грома.

Интересно, вернется ли Джеффри сегодня вечером? Он ничего не сообщил о том, когда его ждать. Может быть, он останется ночевать в Лондоне.

Гром грохнул совсем близко, и молнии зигзагами пронзили небо. И вот первые тяжелые капли дождя забарабанили по подоконнику.

Чармиан закрыла окна. Стало тише. Где-то внизу хлопнула дверь. Видимо, ее забыли закрыть. Она собралась бежать вниз и обернулась, чтобы еще раз оглядеть комнату. Дверь за ее спиной распахнулась. На пороге стоял Джеффри.

– О, Джеффри, ты вернулся! – Чармиан бросилась к нему.

– Что ты здесь делаешь?

Резкий тон заставил Чармиан замереть в недоумении.

– Я проверяю комнату и…

– Зачем?

Джеффри, нахмурившись, перевел глаза на аккуратно сложенную кучку белья.

– Я предполагал, что для этой работы мы держим целую команду горничных.

– Да. Но иногда гости забывают свои вещи или…

– И ты хочешь первой найти их?

Глаза Чармиан расширились от недоумения, когда Джеффри прошел мимо нее и со стопки полотенец взял белье герцогини.

– Что ты собираешься делать с этим?

Она изумленно уставилась на него, все еще не понимая причины его гнева.

– Собираюсь распорядиться, чтобы белье было выстирано и отправлено герцогине.

Что происходит? Почему он так сердится? Неужели ему могло прийти в голову, что она способна взять себе это белье, словно нищенка, которая шарит по помойкам в поисках куска хлеба?

Джеффри отвернулся от нее к окну. Он выглядел уставшим. Сердце Чармиан тут же растаяло от любви. Эмоции переполняли ее. Она подошла к нему и нежно коснулась его руки.

– Я… я очень скучала без тебя. Я…

Он окинул ее пристальным взглядом, медленно переводя глаза все ниже и ниже. Чармиан покраснела.

– Мне необходимо поговорить с тобой. Это очень важно.

Она должна поговорить с ним, прежде чем он возьмет ее на руки, или обнимет, или поцелует. Иначе она снова потеряет голову.

– Важно?! – резко переспросил он. – Да, я понимаю, что значит «важно» для тебя. Ты хочешь сказать, что не сможешь выплатить мне деньги вовремя, тебе требуется отсрочка.

Чармиан удивленно взглянула на него. Как он догадался?

– Да, мне придется просить тебя об этом… Но я совсем о другом собиралась поговорить с тобой. Я хотела сказать тебе, что мы… мы с тобой… уже встречались… раньше… – Чармиан глубоко вздохнула и, не спуская глаз с лица Джеффри, продолжала: – Ты, вероятно, не помнишь. Конечно нет. Это было так давно… И при таких обстоятельствах…

– Напротив! Я помню это очень хорошо, – с ухмылкой бросил он.

– Помнишь? Но ты мне ничего не сказал.

– Но и ты промолчала.

– Я все это время, до последней ночи, не была уверена.

– До последней ночи?

– Да, – с несчастным видом кивнула Чармиан. Она решила, что Джеффри сердится из-за того, что она не узнала его сразу. – Я… я сомневалась, пока не узнала твой голос, – еле слышно добавила она, – и пока ты не поцеловал меня… Ведь в ту ночь, когда мы встретились, было темно, я не видела твоего лица…

– Ты никогда не видела моего лица, но узнала мои поцелуи после стольких лет! Чем же они отличаются от поцелуев других твоих мужчин? Не делай из меня дурака, – гневно прервал ее Джеффри. – Между тобой и твоей сестрой нет никакой разницы. Ты и представить себе не можешь, чего стоила мне ваша шутка. Кстати, что случилось с твоей сестрой?

– Она… она где-то за границей со своим отцом. Мы не поддерживаем связь.

– Понятно. Ты, наверное, нашла себе местечко потеплее. Или вы надоели друг другу?

Чармиан вдруг ощутила ужасную слабость. Все поплыло у нее перед глазами. Ей казалось, что она очутилась в кошмарном сне.

– Ты, наверное, не понял, – с трудом произнесла она. – Я просто не…

– Не лги! – с яростью крикнул Джеффри. – Ты все прекрасно знала. Твой опекун рассказал о тебе все. О рискованных играх, в которые ты любила играть, о проблемах, которые у него были с тобой, о жалобах из школы насчет твоих неразборчивых связей…

– Но это неправда… – Чармиан до боли закусила губу. – Ты не можешь верить во все это! Я…

– Не могу? Почему же? Я все понял еще в ту ночь. Ты ведь сама тогда начала, и, судя по второй ночи, не изменяешь своим привычкам.

Чармиан казалось, будто она окаменела от этих слов. Они даже не ранили ее, не причиняли боли. Просто убивали. Ее безучастный голос звучал словно со стороны:

– Но если ты знал, кто я, почему же ты дал мне эту работу? Почему ссудил денег? Почему?..

– А как ты думаешь?

– Не знаю, – честно призналась она. Язвительно прищурившись, Джеффри растянул губы в злорадной ухмылке.

– О, конечно! Ведь ты так наивна… Узнав меня, ты, должно быть, подумала, что нашла легкую жертву. Но на этот раз мы поменялись ролями. Теперь твоя очередь… – Холодный пот струйками стекал по спине Чармиан. Ей легче было бы умереть, чем слушать все это. Но он еще не кончил. Тем же издевательским тоном он продолжал: – Ты слишком понадеялась на твое обычное оружие – бесстыдное сексуальное тело. Ты ведь столько раз использовала его, чтобы получить свое! Но ты просчиталась! Как легко ты попалась в ловушку, которую я расставил тебе! Высокое жалованье, деньги, которые ссудил тебе… Я легко и просто получил то, чего добивался: ты в моей власти. И могу наказать тебя так, как хочу, как не раз мечтал после той давней ночи. Помнишь, как наказал меня твой опекун? Он ведь не поверил, что я ничего с тобой не сделал.

Чармиан стало страшно. Этот мужчина, такой безжалостный, был столь уверен в себе, что никакие ее слова не могли бы убедить его.

– Значит, ты взял меня на работу, чтобы отомстить, – безнадежно прошептала она.

– Ты можешь назвать это местью. Я лишь восстанавливаю справедливость! – воскликнул Джеффри. – Пожалуйста, не тешь себя иллюзией, что я провел последние десять лет в мыслях о тебе. Это далеко не так. Из-за тебя твой опекун чуть не сломал мою жизнь. И я поклялся при малейшей возможности отомстить тебе. Когда ты пришла ко мне на беседу и я узнал тебя, то вспомнил эту клятву.

– Деньги для моей бабушки… Ты дал их ради своей мести? О нет, я не верю. Ты… ты не мог так поступить…

Неужели он не понимает, что делает? Что говорит? Он так безжалостно разрушает тот образ, который она создала в своих мечтах. Забота, внимание, доброта – все оборачивалось другой стороной, темной и грязной.

– Почему же? Ты хоть можешь представить, чего стоила мне твоя выходка? Моя гордость… работа… вся жизнь, наконец. О, я прекрасно понимаю, почему твой опекун дал мне пинка под зад. Он не хотел, чтобы о его обожаемой племяннице поползли грязные слухи. Он даже позаботился о том, чтобы я нигде не нашел работу. Мне отказали в рекомендациях. Моя квартирная хозяйка попросту вышвырнула меня на улицу.

Он заметил, как изменилась в лице Чармиан.

– Что случилось? – язвительно осведомился он. – Ты начинаешь понимать, что сделала? Слишком поздно для угрызений совести. И я не верю, что ты на них способна.

– Ты потом нашел другую работу? – спросила Чармиан. Она действительно мучилась от чувства вины, хотя и невольной.

– Работу? – Он издал звук, слабо напоминающий смех. – Да, я нашел работу. Всегда есть люди, которые любят нанимать отверженных. Ведь им можно меньше платить. Или не платить вообще.

– Но ведь ты в конце концов добился успеха, стал богат, – настаивала Чармиан, содрогаясь от его слов.

– Да, благодаря тебе, – иронически заметил он. – Мне пришлось работать как каторжнику, чтобы достичь всего этого. Долгие дни изнуряющего физического труда. И такие же долгие ночи, проведенные за учебниками. Мне повезло. У меня оказалась уверенная рука. Я научился хорошо делать чертежи. Потом меня привлекли к работе на строительстве. Я получил работу на полный день и возможность учиться. Между прочим, меня очень удивило, что ты нуждаешься в работе. Ведь твой опекун очень богатый человек.

Чармиан не ответила. Как могла она рассказать ему всю правду? Он просто не поверил бы ей. А вот опекуну поверил, поверил всей той грязи, которую дядя вылил на нее. И та ночь, о которой Чармиан вспоминала, как о волшебном сне, для Джеффри была лишь началом ужасных неприятностей. Чармиан прощала ему жестокие, несправедливые слова. Ведь он был обманут. Но как объяснить ему это? И как заставить его поверить, что с тех пор он был единственным ее мужчиной?

– Что же ты собираешься делать? – спросила она, стараясь смотреть прямо в его глаза. – Вышвырнуть меня за дверь?..

– Вышвырнуть тебя? – Его тон заставил Чармиан вздрогнуть. – О нет! Не думай, что тебе удастся сбежать от меня. Я собираюсь увидеть, что ты страдаешь так же, как страдал я, и порадуюсь этому. У тебя есть преимущество, каким я не обладал.

Чармиан, нахмурившись, взглянула на него.

– Что ты имеешь в виду? Мою квалификацию?

– Играешь в наивность? Это не пройдет. Я говорю о твоем теле, о твоей сексапильности. Всегда найдутся желающие заплатить за удовольствие обладать такой женщиной, как ты. Молодой, привлекательной и очень сексуальной…

Джеффри не обратил ни малейшего внимания на тяжелый стон, слетевший с ее губ при этих словах.

– Ты, наверное, уже потеряла счет тем, кто платил тебе за это. Теперь придется платить самой. Ты будешь расплачиваться со мной своим телом.

Побелев, Чармиан еле смогла выговорить пересохшими губами:

– Ты будешь со мной заниматься сексом?..

– А почему бы нет? Я не заметил, чтобы ты возражала недавно ночью. Скорее наоборот.

– Но тогда все было по-другому…

– Просто ты думала, что я не знаю о тебе всю правду.

– Послушай, послушай… – Чармиан не могла найти слова. – Это же ужасно! Я не верю. Ты не можешь… быть со мной…

– Для души – конечно, нет. Но ради отдыха… – Джеффри пожал плечами. – Я мужчина, со всеми мужскими запросами. А ты просто маленькая шлюха, которой мне будет иногда удобно пользоваться. Такие, как ты, обычно нетребовательны. Одним словом, я так хочу!

Джеффри снял пиджак и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Чармиан смотрела на него, застыв от ужаса. В ее ярко-синих глазах появилось загнанное выражение. Она пыталась что-то сказать, но смогла лишь слегка раздвинуть губы.

– Ты, насколько можно судить по твоей медицинской карте, не успела подхватить никакой неприятной болезни. Я могу не беспокоиться о здоровье, занимаясь с тобой сексом. Женщины с таким опытом, как у тебя, видимо, умеют оградить себя…

– Замолчи, замолчи! – вне себя крикнула Чармиан.

– Что тебя так шокирует? Продолжаешь изображать невинность?

Чармиан собрала все силы и, стараясь подобрать слова поубедительней, начала:

– Но существует риск, что мы… что ты…

– Риск? – переспросил Джеффри, но быстро догадался, что она имеет в виду. – Ребенок? Брось. Мы оба знаем, что ты… Ну да, ты права. Это риск. Но для меня он больше, чем для тебя. У меня нет ни малейшего желания обеспечивать твоего ублюдка и тебя вместе с ним. Хотя для тебя это была бы находка.

Этого ему не следовало говорить. Чармиан подбросило, как от удара тока.

– Ты подонок! – в ярости закричала она. – Лучше умереть, чем завести ребенка от тебя. А уж если это случится, то не тебе и не мне страдать от этого, а ребенку. Ты ругал своего отца, но ты ничем не лучше!..

Слезы застилали ей глаза, и она не увидела, как отшатнулся при этих словах Джеффри. Сжав кулаки, он постарался подавить свои чувства. Через несколько секунд он снова заговорил:

– Твой актерский талант великолепен, но совершенно бесполезен. Могу пообещать тебе, что приму все необходимые меры, чтобы ты не зачала ребенка. И я очень благодарен, что ты напомнила мне о такой возможности. Но если ты планировала…

– Я ничего не планировала, – прервала его Чармиан. – Ты не сделаешь этого и не сможешь заставить меня. Я не позволю… не позволю… – Голос ее оборвался.

– Ну что ж, не настаиваю, – сказал Джеффри сладким голосом, отнимая руку от рубашки. – В таком случае выплати мне долг и проценты. И немедленно.

– Ты не можешь требовать этого!

– Но ведь ты читала контракт, – твердо ответил Джеффри, – и знаешь, что могу.

Чармиан умоляюще проговорила:

– У меня просто нет таких денег…

– Хорошо. Значит, мне придется обратиться за ними к твоей бабушке.

– О нет, только не это… Ты не посмеешь…

– Ты не можешь мне заплатить и не хочешь, чтобы я обращался к твоей бабушке, но какой же выход?

– Я заплачу тебе… Мне просто нужно время, – молила Чармиан.

– А я не собираюсь тебе его предоставлять. Нет, дорогая моя, у тебя нет выхода, и тебе придется сдаться.

– Зачем, зачем тебе это? – прошептала Чармиан. – Ты унижаешь нас обоих. Ведь ты не хочешь меня. А я тебя.

– Неужели? Ночью я этого не заметил, – с усмешкой напомнил Джеффри. – Ты говорила…

– Нет, нет!.. – Чармиан отступила назад, увидев, что он снова взялся за пуговицы рубашки. – Я не могу…

– Что не можешь? Не можешь принять меня в качестве любовника? Но ты уже сделала это. И выглядела вполне довольной.

Чармиан бросила взгляд на дверь.

– Беги, если хочешь. Но не забывай о моих словах. Я хочу получить свое назад. Или ты расплатишься своим искушенным телом или твоя бабушка вернет мне деньги. Выбирай.

Как будто у нее был выбор! Неужели она могла полюбить этого мужчину? Сейчас она яростно ненавидела его. Только одна мысль о близости с ним вызывала в ней гнев и отвращение.

– Ну что? Что ты решила наконец? – мягко спросил Джеффри.

– Я не хочу заниматься с тобой любовью, – зло проговорила Чармиан.

– При чем тут любовь? Это будет просто секс.

Чармиан содрогнулась. Как бы ей хотелось потерять сознание, ничего не чувствовать…

– Ты предпочитаешь раздеться сама или мне сделать это?

Призвав на помощь всю свою гордость, Чармиан ответила:

– Я не вижу необходимости раздеваться. Сексом можно заниматься и в одежде. Мне противно думать о физической близости с тобой. Прикосновение обнаженных тел подобно поцелую. Для секса это необязательно.

Она боролась со смущением и обидой, стараясь спрятать их как можно глубже. Но, по крайней мере, она получила удовлетворение от своих слов. Джеффри явно не ожидал от нее такой реакции.

– Ну так объясни мне, почему той ночью ты пошла на физический контакт? Или мне изменяет память? Ты, по-моему, не возражала.

Чармиан залилась краской стыда.

– Это было совсем иное, – прошептала она.

– Почему? Ты надеялась, что удачно изобразишь восторг невинной девушки? Ты действительно очень убедительно сыграла девственницу. Но я-то знал, какова ты на самом деле. И твои трюки меня не убедили.

– Это не были… – Неожиданно Чармиан замолчала.

– Ну, ну, – насмешливо произнес Джеффри, – зачем было утруждать себя ложью? Ты скорее всего не была девственницей и тогда, много лет назад.

– Ты ведь не потрудился узнать этого, – горько отозвалась Чармиан. – И не меня ты ожидал тогда, а мою двоюродную сестру.

– Да, она от меня не отставала несколько недель. А для меня секс тогда был чем-то вроде спорта, и я не…

– … Задумывался, с кем им заняться, – прервала его Чармиан. – Тебе было все равно. Что же изменилось сейчас?

Она отвернулась и внезапно замерла, почувствовав, как близко подошел он к ней. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой повернул голову так, чтобы она смотрела ему в глаза.

– Нет, мне не все равно, – хрипло произнес Джеффри. – Настолько не все равно, что я сгораю от нетерпения заняться с тобой сексом. И это желание, словно исчадие ада, преследовало меня все эти годы.

Чармиан задрожала так, что долго не могла выговорить ни слова.

– Это неправда… Та ночь…

– Та ночь ничего не значила, – покачал он головой. – У тебя было много мужчин, сейчас ты получишь еще одного.

К ужасу Чармиан тело против ее воли отозвалось на его желание. Ей казалось, что это невозможно. Ведь она просто ненавидела этого безжалостного человека. Но Джеффри уловил ответную реакцию.

Гроза, так долго собиравшаяся, наконец разбушевалась. Раскаты грома, сопровождаемые вспышками молний, оглушили Чармиан. Она безвольно опустила руки и безнадежно замерла, когда его теплые руки легли на ее талию.

– Ты всегда можешь передумать, – заметил Джеффри, деловито расстегивая ей лифчик. – Скажи лишь слово, и я потребую выплату долга от твоей бабушки.

– Я не могу этого сделать! – собрав все силы, крикнула Чармиан. – Ты не мужчина, ты вообще не человек!

Судорожными движениями она попыталась прикрыть грудь. Она прилагала все усилия, чтобы не распалять его, сопротивляясь, чтобы не доставлять ему удовольствие видеть ее ужас.

Но лицо ее вспыхнуло, а грудь, помимо ее желания, затвердела. Она уже испытывала возбуждение и презирала себя за это, но ничего не могла поделать. Один взгляд Джеффри на ее обнаженное тело заставлял это тело трепетать, хотя душа содрогалась от отвращения. Она лишь надеялась, что не придет в экстаз от его прикосновений, как той ночью. Тогда все было не так.

– Поразительно! – с издевкой проговорил Джеффри. – Как тебе это удается? Должно быть, это профессиональный секрет. Ты сама снимешь все остальное или мне это сделать?

– Мне все равно, как ты поступишь, – зло сказала Чармиан. – Я для тебя и пальцем не пошевелю.

– Нет?.. Помни, ты сама выбрала!

Джеффри сжал ее в объятиях и повлек к кровати.

Чармиан стало нечем дышать. Она дрожала, как в лихорадке, покрываясь холодным потом.

Теперь уж ничего не изменишь, – насмешливо произнес Джеффри, укладывая Чармиан на кровать и наваливаясь на нее.

Она уставилась в какую-то точку поверх его плеча, стараясь не замечать полуобнаженное тело Джеффри, не вдыхать жаркий запах его кожи.

– Сейчас освободимся и от этого! – услышала она голос Джеффри. Его пальцы безжалостно сдирали с нее тонкие облегающие брючки.

Джеффри насмешливо взглянул ей в лицо. На него смотрели огромные ярко-синие глаза. В них застыло такое отчаяние, что на мгновение ему стало не по себе. Но ничто уже не могло его остановить.

Чармиан судорожно всхлипнула и закрыла глаза, боясь, что из них потоком хлынут слезы.

Она чувствовала прикосновение его пальцев к бедрам. Господи, хоть бы это поскорее кончилось! Но он не торопился, получая наслаждение от ее унижения, как обещал.

Чармиан вздрогнула, когда почувствовала его теплое дыхание на груди, и замерла, когда его губы коснулись ее тела. Она попыталась оттолкнуть его голову, но было слишком поздно. Его губы уже страстно прижались к ее соску.

Теперь Чармиан сосредоточилась лишь на том, чтобы не дать эмоциям захлестнуть ее. Она боролась изо всех сил с желанием погрузить руки в его волосы, прижать его голову к своей груди. А это желание было намного сильнее, чем в ту ночь. Ведь теперь она знала, какой восторг может дать ей Джеффри.

Лицо Чармиан пылало от стыда и негодования. Слезы тихо катились из-под опущенных ресниц.

Какое удовольствие испытал бы Джеффри, узнав, что заставил ее почувствовать себя оскорбленной, растоптанной!

Его губы коснулись другой груди, и Чармиан пришлось вцепиться руками в край кровати, чтобы удержаться от желания обнять его.

Теперь его теплое дыхание касалось ее живота. Он соскользнул вниз и, стаскивая с нее трусики, покрывал поцелуями низ ее живота. Уж лучше бы она разделась сама!

Да, он умело выбирал способы наказания. Он был слишком опытен, чтобы не понимать, какие эмоции вызывают в ней его действия.

Руки его теперь были на ее обнаженных бедрах. Она изо всех сил напряглась, чтобы не двигаться в такт его движениям. Но стоило ей лишь чуть-чуть расслабиться, как ее бедра сами просто подались к его рукам.

– Замечательно! – проговорил Джеффри, на минуту отрывая руки от ее бедер. – Но я предупреждал тебя: не изображай неискушенную новобрачную в ее первую ночь. Твои эротические уловки прелестны, но я-то тебе не верю.

Эти жестокие слова лишили Чармиан последних сил. Уже не сдерживаясь, она закричала:

– Я ничего не изображаю! – Слезы хлынули неудержимым потоком, и она, глотая их, с трудом продолжала: – Я ничего не знаю ни о каких уловках. Я просто хочу, чтобы это все поскорее кончилось. Ты понимаешь? – рыдала она, судорожно сжимая кулаки.

– О да, понимаю! Ты просто не хочешь, чтобы я прикасался к тебе вот так. Верно?

И теплые пальцы снова коснулись все еще дрожащих бедер, предательски побуждая ее тело тянуться к его рукам.

– Так? – продолжал он страстным шепотом.

Он не спускал глаз с лица Чармиан, в то время как его руки безжалостно заскользили к ее лону.

– Так?.. – Его мягкий голос обволакивал ее. И когда его губы коснулись треугольника волос у лона, ее тело будто пронзила молния.

– Нет, нет! – молила Чармиан.

Но он не реагировал ни на ее возгласы, ни на попытки оттолкнуть его.

Она не смела взглянуть туда, где сейчас покоилась его темная голова: между ее дрожащими раздвинутыми ногами.

Прикосновения его губ и пальцев были такими нежными, словно он не испытывал к ней никаких чувств, кроме любви. В его движениях не было никакой агрессии, никакого насилия. Словно он не думал о том, что хочет лишь унизить ее. А ее тело, ненавистное тело жаждало нежности, которую он дарил ей.

Оно купалось в море блаженства в горячем эротическом море его губ и языка. Но Чармиан не могла забыть, что он смеется над ней.

Паника охватила Чармиан, когда она поняла, что страсть, которую он разжег в ней, уже невозможно погасить. Ее тело отзывалось на его ласки, предавая ее.

– О да! Ты ведь не хочешь, чтобы я делал это, – поддразнил Джеффри, покрывая томными, полными неги поцелуями низ ее живота.

Чармиан судорожно рыдала. Как, должно быть, он презирает ее за то, что она хочет, чтобы он все это делал с ней! Предательство ее тела было самым ужасным и самым унизительным чувством, которое она когда-либо испытывала.

В комнате все еще было достаточно света, чтобы Чармиан могла разглядеть капельки пота, выступившие на теле Джеффри. Его рука, ласкавшая ее грудь и живот, слегка дрожала, но не так сильно, как ее тело, когда он нежными, но страстными поцелуями ожег ей грудь.

Она застонала и попыталась вновь оттолкнуть его, когда почувствовала, что он приподнимает ее бедра.

– Слишком поздно сейчас разыгрывать нежелание, – услышала она низкий голос Джеффри. – Ты хочешь меня и знаешь это.

– Нет! – воскликнула Чармиан. – Нет! Это лишь мое тело, моя плоть. Она не понимает, кто ты на самом деле. Она лишь знает, что ты способен возбудить ее. Но мое тело – это еще не я. Моя душа, мое сердце не хотят тебя, потому что слишком хорошо узнали, что ты за человек.

Чармиан закричала, когда он крепко сжал ей руки, заглушая ее слова жаркими поцелуями ненасытных губ. Она содрогнулась, почувствовав, как он резким движением вошел в нее.

Это не любовь, горько признала Чармиан, и даже не секс. Это безжалостная война, в которой каждый из них хочет одержать победу над врагом.

В то время, как ее тело расслабилось после чудовищного, только что перенесенного напряжения и даже испытывало удовлетворение, душевная боль стала просто невыносимой.

Чармиан лежала без сил, горячие слезы катились по ее щекам. Она встрепенулась, почувствовав, как он еще крепче обнял ее, а затем вся сжалась, не в силах понять, что происходит. Губы Джеффри ласково коснулись ее шеи, подбородка, уголков крепко закрытых глаз. Чармиан была поражена. Если бы она не знала, что он ненавидит ее, то готова была бы поклясться, что ее обнимает любящий и духовно близкий мужчина. Она услышала, как он прерывисто вздохнул, и затем его губы нежно и осторожно коснулись ее губ.

Разве это не предел мечтаний любой женщины? Любовник, чья страсть и восхищение не утихают и после того, как желание уже утолено. И она мечтала о таком. Но Джеффри лишь притворялся, и это жестоко оскорбляло ее.

Если бы он любил ее так же, как она до этой ночи, то минуты, когда она лежала в его объятиях, слушая биение его сердца, а он покрывал ее лицо нежными поцелуями, остались бы самыми сладостными воспоминаниями ее жизни. Если бы…

– Не надо… – еле выговорила она пересохшими губами, стараясь оттолкнуть его руки. – Что еще тебе нужно? Ты получил все, что хотел!

– Еще не все, – покачал головой Джеффри. – Это только первая выплата долга, а проценты продолжают расти. В тебе есть то, что заставляет меня требовать немедленного и сладостного удовлетворения…

Ранним утром Чармиан все еще судорожно всхлипывала, лежа без сна и мучаясь от унижения, от горького сознания, что все ее мечты разбились, а сама она – в западне. Она не могла выбраться из кровати, потому что Джеффри уснул, так и не выпустив ее из объятий. И во сне он обнимал ее так крепко, будто хотел уберечь, защитить от тех страданий, которые заставлял испытывать.

 

11

– Дорогая, у вас гость, – окликнула ее Лиззи.

Чармиан в удивлении остановилась.

Она только что вернулась от бабушки, которая уже начала ходить после операции. Врачи были очень довольны ее состоянием и обещали полное и скорое выздоровление.

В этот день все казались Чармиан счастливыми. Все, кроме нее.

Она боялась, что бабушка встревожится, увидев ее. Внучка была бледна и выглядела совсем больной. Она исхудала так, что даже Джеффри заметил это прошлой ночью и сказал в той издевательской манере, с какой привык обращаться к ней:

– Тебе надо побольше есть, а то не сможешь платить долги.

Но бабушка ни о чем не спросила. Правда, когда ее родная девочка уходила, она озабоченно поглядела ей вслед и покачала головой. Чармиан так хотелось прижаться к бабушке и, как в детстве, рассказать о своих бедах! Но разве она могла? Разве можно было сказать, что за лечение она платит своим телом?

Чармиан поспешно смахнула слезы. После первого ужасного потрясения в ней пробудилась присущая ей гордость, и она ни разу не разрешила себе плакать.

Между тем Лиззи продолжала объяснять:

– Сказал, что он ваш друг. Поэтому я проводила его прямо в вашу квартиру.

Друг? Она удивленно подняла брови.

– Да, еще, – добавила Лиззи, – звонил хозяин. Велел передать вам, что задерживается в Лондоне по делам своей обожаемой герцогини, но это не меняет его планов на вечер. Он сказал, вы знаете, что он имеет в виду.

Чармиан густо покраснела. Так похоже на Джеффри использовать любую возможность, чтобы унизить ее.

Он смеялся и над тем, что Чармиан под утро всегда возвращалась к себе. Сначала она надеялась, что Джеффри будет заниматься с ней сексом нечасто, от случая к случаю. Но он это делал каждую ночь, которую проводил в доме.

И при этом его желание не ослабевало, он становился все ненасытнее. Ей приходилось проводить в его спальне столько времени, сколько ему хотелось.

– Кого это ты хочешь обмануть, каждый раз возвращаясь в свою постель? – спросил однажды Джеффри, когда Чармиан осторожно выбралась из его объятий и, вся дрожа, собирала свою одежду, разбросанную по полу.

– Не хочу, чтобы Лиззи знала… – тихо ответила она.

– Нравится выглядеть невинной недотрогой? – насмешливо предположил Джеффри.

Чармиан вышла молча. Она теперь вообще почти все время молчала, не позволяла себе ни умолять, ни кричать, почти не отвечала на его вопросы, не реагировала на язвительные реплики. Ночи держали ее в диком напряжении. Пока тело послушно отвечало на ненасытное желание Джеффри, трепетало от страстных прикосновений, горело от неистовых поцелуев, выгибалось навстречу его неутомимой плоти, Чармиан судорожно цеплялась руками за края кровати, боясь уступить искушению и обнять Джеффри или прижать к груди его голову. Это пассивное сопротивление и злило и смешило Джеффри, но помогало Чармиан сохранить остатки гордости.

Впрочем, Джеффри делал все, чтобы лишить ее этой иллюзии. Однажды, вернувшись днем из деловой поездки, он застал Чармиан в своем кабинете, где она раскладывала на его столе бумаги. Джеффри решительно запер дверь. Не сводя с нее глаз, он быстро сбросил пиджак и расстегнул брюки. Чармиан застыла, как кролик перед удавом. Он овладел ею мгновенно, грубо и ушел спокойно. А она не помнила себя от унижения и боли.

Пробираясь к себе на рассвете, дрожа от нервного напряжения, Чармиан тихо входила в квартиру и падала на кровать. Даже здесь она не могла уснуть и лежала, уставившись перед собой невидящими сухими глазами. Она и думать не могла о еде. Лицо ее осунулось, а глаза, утратив блеск, казались темно-синими, почти черными.

Хотя днем Чармиан старалась держаться так, будто ничего не происходило, часто ее лицо принимало отрешенное выражение, а сама она, казалось, не замечала ничего вокруг. Все чаще Джеффри бросал недоуменные взгляды на Чармиан. Он не понимал того, что с ней происходило, не мог в этом разобраться.

Состояние Чармиан начало волновать и Лиззи, хотя она пока не вмешивалась…

– Ваш гость… – Голос Лиззи заставил Чармиан оторваться от горьких мыслей.

Вероятно, подумала она, кто-то из знакомых бабушки пришел узнать, как она себя чувствует.

Однако, пересекая двор, Чармиан увидела припаркованную у ворот машину с иностранными номерами.

У Лиззи были ключи от квартиры Чармиан, и она провела туда гостя. Когда Чармиан вошла в гостиную, мужчина, сидевший на диване и читавший газету, поднялся, широко улыбаясь.

– Петер! – удивленно воскликнула она. – Что ты делаешь в Англии? И как ты…

– Я здесь по семейному делу, связанному с английскими родственниками моей бабушки. Отец настоял, чтобы я позвонил тебе и уговорил переменить свое решение и вернуться работать к нам. Ну, и я сам хотел тебя увидеть.

– Не могу. Боюсь, ничего не получится, – ответила Чармиан.

Петер был старшим сыном в семье, владевшей сетью отелей, где раньше работала Чармиан. Он никогда не скрывал своих чувств к ней. Они вместе ходили на вечеринки. Но когда девушка заметила, насколько серьезны чувства Петера к ней, она честно сказала, что не любит его.

Это не помешало им сохранить дружеские отношения. И Петеру первому Чармиан сообщила, что вынуждена оставить работу и вернуться к бабушке.

– Разве твоей бабушке не лучше? – нахмурившись, спросил он. – Я думал, что после отдыха ты…

– Ее состояние оказалось намного более серьезным, чем я предполагала. Да и врачи не знали этого, пока не провели обследование. Бабушке сделали очень серьезную операцию, и она хорошо перенесла ее, но, боюсь, не сможет жить одна, во всяком случае первое время. Я бы с удовольствием вернулась назад, Петер, но сейчас это невозможно.

– Я подозревал, каким будет твой ответ, – грустно заметил Петер. – Мы очень скучаем по тебе, и если когда-нибудь передумаешь…

Провожая его, Чармиан растроганно сказала:

– Я не могла и подумать, что вы никого не возьмете на мое место.

– Работа будет ждать тебя, когда бы ты ни решила вернуться, – мягко произнес Петер, когда они шли к машине.

Краем глаза Чармиан заметила, как из-за угла дома появился «ягуар» Джеффри.

Чармиан вся сжалась, и ее напряжение, словно электрический ток по проводам, передалось Петеру. Он нахмурился, проследив за взглядом Чармиан.

– Давай вместе пообедаем сегодня вечером, – предложил Петер. – Мы могли бы…

Чармиан быстро прервала его:

– Не могу… Я… я… рада, что ты приехал повидать меня. И предложил мне вернуться на прежнюю работу. Но…

У нее перехватило горло. Что могла она объяснить этому терпеливому, нежному, интеллигентному мужчине? Если бы он узнал всю правду о ней… о том, какой она стала… он бы…

Петер участливо коснулся ее руки.

– Чармиан…

Но она, не слушая его, со страхом смотрела на приближающегося Джеффри, губы которого кривились в гневной усмешке.

– Петер… я должна вернуться к работе…

Ей было так больно вспоминать сейчас о своей прошлой жизни. Она была тогда свободна и независима. Ее уважали, и она могла гордиться собой. Все теперь позади. Ее жизнь сломана безжалостным человеком, который ненавидит ее и не упускает случая унизить.

– Кто это? – требовательно спросил Джеффри, подойдя к Чармиан, как только машина Петера отъехала.

– Старый друг… – ответила она, направляясь к своей квартире и стараясь не смотреть на Джеффри.

– Как долго он здесь был?

Чармиан неожиданно почувствовала, что у нее кружится голова и тошнота подкатывает к горлу. С самого утра она почти ничего не ела. Ей было так плохо после ночи с Джеффри, что она не могла заставить себя выпить хотя бы чашку чая.

– Не знаю… Час… может быть, больше…

Она не представляла, когда приехал Петер, и теперь чувствовала себя виноватой, что даже не предложила ему чаю или чего-нибудь еще.

– Час… может быть, больше… – приторным голосом повторил Джеффри. – Час или, может быть, больше моего времени? Времени, за которое я плачу тебе и которое по праву принадлежит мне. Это увеличивает твой долг.

Он безжалостно схватил Чармиан за руку и потащил к дому, не обращая ни малейшего внимания, что их могут увидеть. Когда он вел Чармиан мимо кабинета, за дверью зазвонил телефон. Джеффри на секунду замешкался, нахмурившись.

Чармиан испугалась, что он затащит ее в кабинет и снова так же грубо, как в прошлый раз, овладеет ею. Она содрогнулась от отвращения и ужаса.

Но у Джеффри, видимо, были другие изменения, и он собирался возместить украденные у него секунды, наслаждаясь ее телом с комфортом, в спальне. Выпустив ее руку, он резко бросил:

– Стой здесь и не смей уходить!

Затем он, хлопнув дверью, скрылся в кабинете.

Чармиан, едва сознавая, что делает, и не думая о последствиях, бросилась к гаражу, взбежала по лестнице и оказалась у себя в квартире. Она поспешно заперла дверь и перевела дыхание. Силы оставили ее. Еле переставляя ватные ноги, она добралась до кровати и рухнула.

Она не может так больше жить. Джеффри сломал, разрушил ее жизнь, вынудив торговать своим телом. Ей стыдно смотреть в глаза людям. И она никогда никому не осмелится признаться, какую женщину он из нее сделал. Но больше всего мучило и унижало то, что, как бы он ни издевался над ней, ее ненавистное тело ждало его ласк, страстно их желало.

С глухим стоном Чармиан зарылась лицом в подушку, стараясь заглушить рыдания, рвавшиеся из груди. Голова раскалывалась, губы пересохли. Ее бросало из холода в жар. Она давно почти не спала. Когда Джеффри, пресытившись ее телом, спокойно посапывал рядом, она лежала без сна, уставившись в темноту сухими глазами. Когда его не было дома и она оставалась у себя, то стоило ей закрыть глаза, как кошмарные видения обступали ее со всех сторон.

Чармиан похудела так, что Лиззи даже предлагала ей обратиться к врачу. Она выглядела уже не просто худощавой, а истощенной. Ее обрадовало, что Джеффри обратил на это внимание. Может быть, ее тело перестанет казаться ему привлекательным.

Чармиан слышала, как Джеффри барабанил в дверь и звал ее. Сжав губы, она натянула подушку на голову, зная, что ее ждет, если она откроет ему дверь.

Стук прекратился, и она со стыдом ощутила разочарование.

С трудом поднявшись, она поплелась в ванную, чтобы поискать какое-нибудь обезболивающее средство. От головной боли ее мутило. Она нашла какие-то таблетки и приняла сразу все, морщась от их горечи.

Смыв с лица следы слез, Чармиан хотела приготовить себе чай, но сил не было.

Кое-как дотащившись до кровати, она провалилась в глубокий сон.

Прошлое преследовало ее ужасающими образами, переплетающимися с настоящим. Лица опекуна и Рейчел возникали перед ней, издеваясь, неся страх и боль. Она видела и лицо Джеффри, которое вдруг превращалось в лицо дяди. Она кричала во сне, не в силах вырваться из паутины кошмара.

Кто-то тряс Чармиан за плечи, пытаясь разбудить. Инстинктивно она сжалась, боясь проснуться и увидеть Джеффри. И только открыв глаза, поняла, что это не он, а Лиззи!..

– Лиззи? Который час? Что вы здесь делаете?

Чармиан приложила руки к пылающим щекам и постаралась незаметно вытереть слезы.

– Сейчас четыре часа утра, – ответила Лиззи. – Вы ужасно кричали во сне. Я взяла ключи и пришла посмотреть, что с вами происходит.

– Мне приснился страшный сон… Я…

– Страшный сон? – переспросила Лиззи, сочувственно взглянув на Чармиан. – Но вы кричите ночью не в первый раз. Что с вами, дорогая? Может быть, мужчина, который приезжал утром…

– Нет, нет. Петер не имеет к этому никакого отношения, – поспешила Чармиан отвести от него напрасные подозрения.

– Но ведь это мужчина, не правда ли? Если это не ваш гость, то это…

– О Лиззи, прошу вас, не надо. Я не могу… – взмолилась она. Слезы снова душили ее. Она была так одинока. Ей не с кем было поделиться горем и уже не было сил молчать.

– Я уже не так молода, но еще помню, что чувствуешь, когда любишь мужчину, который… Вы думали о том, что вам лучше подыскать другую работу и уйти?

– Уйти? Если бы только я могла!..

Лиззи обняла ее за плечи и, ласково поглаживая по голове, мягко заговорила:

– Моя дочь всего на несколько лет старше вас. Если бы я знала, что она переживает такие муки, как вы, я сделала бы все, чтобы помочь ей. Позвольте мне помочь и вам. Никто не узнает, о чем вы мне расскажете.

Неуверенно, стыдясь и запинаясь, Чармиан начала рассказывать Лиззи все, начиная с первой встречи с Джеффри.

Когда она закончила свою горькую повесть, пожилая женщина была вне себя от возмущения.

– Я не могла себе представить, что он способен поступать так бесчеловечно, так непорядочно.

– Лиззи, самое ужасное для меня, что, понимая все это, ненавидя его, я его хочу. Я знаю, что он унижает меня и презирает, но мое тело… оно… оно стремится к нему. Это так меня мучает, что мне не хочется жить. – Ее губы задрожали. – Я не могу уйти отсюда, потому что он направится к бабушке и расскажет ей все, и это убьет ее. А здесь я погибну.

– Девочка моя, не упрекайте себя. Вы ни в чем не виноваты. Любовь бывает иногда очень жестокой. А вы… вы были почти ребенком. – Лиззи вытерла слезы, которые не могла сдержать, и спросила: – Сколько вы ему должны?

– Я точно не знаю. Он одолжил мне десять тысяч фунтов, но ведь есть еще проценты.

– Я дам вам двенадцать тысяч. Этого должно хватить. Чек выпишу утром. Вы можете тут же получить эти деньги в банке и отдать их Хокинзу, – решительно проговорила Лиззи.

– Вы… вы дадите мне деньги? Но…

– Никаких «но», Чармиан. Муж оставил мне приличную сумму. Я могу и не работать. Просто мне хочется занять себя и не стать обузой для детей. Я слишком стара, чтобы найти себе другого мужчину, и слишком молода, чтобы уйти на покой. Мне нужна работа, чтобы жизнь не была скучной. Откровенно говоря, деньги меня не интересуют.

– Но я даже не знаю, когда смогу их вам вернуть. Какое-то время у меня не будет работы…

– У нас у обеих ее не будет, – хмуро сказала Лиззи. – Я, конечно же, не останусь здесь. А вы можете вернуться на прежнюю работу?

– Да, – призналась Чармиан. – Именно поэтому Петер и приезжал ко мне. Он упрашивал меня вернуться назад… Но я не могу… Бабушке необходим кто-то, кто бы ухаживал за ней, когда она вернется домой.

– Я буду делать это.

Чармиан нерешительно смотрела на Лиззи.

– Мне это и в голову не могло прийти. Вы очень добры, Лиззи, но я не могу согласиться. Я не могу позволить вам ссудить мне такую сумму.

– Вы что же, предпочитаете быть должной Хокинзу?

– О нет! Конечно же нет! – воскликнула Чармиан. – А вы… уверены?..

– Уверена, – твердо сказала Лиззи и обняла Чармиан. – Мужчины глупы… Я знаю вас всего несколько недель, но мне совершенно ясно, что вы не можете быть такой женщиной, какой вас считает Хокинз. Вот только… – Лиззи нерешительно посмотрела на Чармиан. – Вы утверждаете, что он ненавидит вас и его притягивает только ваше тело?

– Так он всегда говорит, – кивнула Чармиан, вспыхнув. – Это всего лишь секс и желание унизить, заставить страдать.

– Любовь и ненависть иногда так тесно слиты, что их трудно отделить друг от друга, – заметила Лиззи. – Вы не ошибаетесь в его и своих чувствах?

– Нет, – горько ответила Чармиан. – Я простила бы ему все, если бы поняла, что он хоть немного любит меня. Но это всего лишь месть и секс. – Она обреченно махнула рукой и добавила: – Вы действительно готовы дать мне деньги?

– Безусловно, – подтвердила Лиззи.

– А где… где Джеффри? – неожиданно встрепенулась Чармиан, вспомнив, как он барабанил в ее дверь.

– В Лондоне. Он был зол вечером как черт и отправился на встречу со своей герцогиней, – холодно ответила Лиззи.

– О, Лиззи, – подавленно прошептала Чармиан, – я была так глупа! Мне казалось, что я могу полюбить только того, кто полюбит меня, что мы будем верить друг другу. И все эти мечты так жестоко разбиты.

– Вы не должны так думать, Чармиан. У вас еще все впереди.

Чармиан безнадежно вздохнула.

 

12

– Могу я поговорить с тобой, Джеффри?

Чармиан заранее была готова к отказу. Хокинз мрачно посмотрел на нее. Он вернулся из Лондона около часа назад. Чармиан сидела в своей рабочей комнате и с нетерпением ждала момента, когда протянет ему чек. Она могла бы торжествовать, но вместо этого испытывала лишь страх и горечь.

– Сейчас? Ты что, не можешь подождать до завтра?

Чармиан вспыхнула.

– Боюсь, что нет, – ответила она. – Я… я хочу отдать тебе вот это.

Ее рука заметно дрожала, когда она положила перед ним на стол конверт. Только бы он не дотронулся до нее!.. Несколько секунд он, нахмурившись, смотрел на конверт, прежде чем открыть его.

Чармиан затаила дыхание. Больше всего ей хотелось бежать отсюда без оглядки. Но она не поддалась искушению.

– Так… Где ты взяла деньги?

Чармиан содрогнулась. Она знала его теперь слишком хорошо, чтобы не понять, что под этим спокойным тоном таится ярость.

– Их дал мне… друг.

Ни за что на свете она не предала бы Лиззи, даже если бы та сама попросила ее об этом.

– Друг?.. Вероятно, тот самый, который так трогательно прощался с тобой тогда? А что ты дала ему взамен? Пообещала свое тело или не только пообещала? Ведь он приехал сюда, зная, как ты хороша в постели? Ты можешь довести мужчину до безумия, заставив сгорать от желания и хотеть тебя снова и снова. Он поэтому… поэтому и приехал сюда? Добившись своего, он, случайно, не обнаружил, что я недавно пользовался тобой?

– Перестань! Перестань! – Чармиан забыла себя от возмущения. Он что, не понимает, что унижает не только ее, но и себя? – Ненавижу, ненавижу тебя!.. Ты слышишь? И я ухожу прямо сейчас. Ты не посмеешь меня остановить!

– Нет?!. – Он схватил конверт и разорвал его пополам. – Долг не выплачен, и я никогда не позволю тебе уйти…

Джеффри шагнул к ней, одной рукой сдавил ей плечо, а другой приподнял за подбородок ее лицо. Через секунду жаркие губы прильнули к ее рту.

– Как он целовал тебя, Чармиан? – проговорил он наконец сдавленным голосом. – Так?.. А что он получил от тебя, раз согласился расстаться с такими деньгами? Что?..

Его рука легла ей на грудь, и Чармиан в панике почувствовала, как ее тело подается навстречу рукам Джеффри.

– Ничего! Ничего! – вскрикнула она, пытаясь отстраниться от него.

– Ты лжешь! – зло бросил Джеффри.

– Нет, не лжет… Я дала ей эти деньги.

Они не слышали, как открылась дверь и в комнату вошла Лиззи. Она бесстрашно стала между Чармиан и Джеффри, вынудив его отступить.

– Я не могла видеть ее страдания и убедила рассказать мне все. Идите, Чармиан, соберите вещи. – Повернувшись к Джеффри, она добавила: – Вас следовало бы привлечь к ответу за этот грязный шантаж, за то, что вы сделали с бедной девочкой. Но я знаю, Чармиан на это не согласится. Ну так я вам скажу: вы вели себя не по-мужски и не по-джентльменски, мистер Хокинз. Вы просто подонок.

Чармиан увидела, как передернулось лицо Джеффри. Оно стало белым как мел. Не оглядываясь, Чармиан вышла из комнаты. Что он ей наговорил! Так низко, так несправедливо оскорбить ее!

Складывая вещи, она подумала, что, к счастью, ей есть где спрятаться со своим горем. Она постарается прийти в себя в доме бабушки, пока та не вернется домой, а затем решит, что делать дальше.

– Я постараюсь, постараюсь забыть все, что произошло, – твердила она себе, прекрасно понимая, что это невозможно.

Прошло несколько часов. Джеффри Хокинз сидел за письменным столом. Напряженные руки были вытянуты перед ним, а застывший взгляд устремлен в какую-то неведомую точку. Джеффри преследовало видение, от которого он никак не мог избавиться. Он видел прямо перед собой необыкновенные ярко-синие глаза.

Они смотрели на него с таким отчаянием, будто молили о пощаде.

Поначалу, сразу после того, как все это случилось утром, Джеффри был вне себя от ярости. Какого черта, говорил он себе, эта Лиззи вмешалась не в свое дело! Чем купила ее эта… эта шлюха, эта потаскушка? Джеффри произносил про себя и слова похуже, но это не приносило ему облегчения. Не по-мужски!.. Не по-джентльменски!.. А он и не джентльмен, со злостью думал Джеффри. А она что, лучше? Она ведь и была потаскушкой. С шестнадцати лет умело пользовалась своей сексапильностью. Еще ее дядюшка говорил ему, что она вытворяла. Сколько мужчин обладали этим сводящим с ума телом? Представив себе Чармиан в объятиях другого мужчины, Джеффри, как и всегда, ощутил безумную ярость.

Вот в тот момент, когда он подыскивал все более оскорбительные слова, и возникли перед ним ее глаза. Джеффри пытался отогнать наваждение, тряс головой, отворачивался, но они снова возникали перед ним и лишали его покоя. Наконец он смирился с этим и попытался рассуждать спокойнее.

Да, конечно, надо признать, он вел себя не очень… не очень порядочно. Но, во-первых, он хотел поставить ее на место, заставить понять, что ему пришлось пережить тогда, десять лет назад. Он не ожидал от нее такой реакции. Или это была просто игра? Нет, не игра, он видел это сам. Ведь она изменилась на его глазах, стала выглядеть так, будто перенесла тяжелую болезнь. Наверное, он перестарался.

А во-вторых… во-вторых, ему было так хорошо с ней! В глубине души он давно простил ее, и ему хотелось сказать:

– Давай забудем прошлое. Мы нужны друг другу.

Но каждый раз уязвленное самолюбие останавливало его. И еще безумная ревность… И вот теперь ее нет.

Тишина в опустевшем доме угнетала Джеффри. Как ни мало пробыла здесь Чармиан, он привык слышать ее легкие шаги, голос – такой спокойный и решительный, когда она говорила о делах, и такой срывающийся и дрожащий, когда она обращалась к нему. Наконец, не в силах выносить эту тишину и устремленный на него из подсознания молящий взгляд, он ударил кулаком по столу, тяжело поднялся и прошел в рабочую комнату Чармиан. Здесь царил идеальный порядок. Ни листа бумаги на столе. Наверное, готовясь к разговору с ним, она все разложила по местам. Джеффри постоял немного, засунув руки в карманы и все так же напряженно глядя перед собой. Затем он решительно направился к выходу, пересек двор и поднялся к помещениям над гаражом.

В дверях квартиры Чармиан торчал ключ. Хотя Джеффри сам слышал, как отъехала ее машина, в голове у него мелькнула сумасшедшая мысль: может быть, она там, у себя? Он войдет и увидит ее. Чуть помешкав, он повернул ключ, вошел и…

Разумеется, в квартире не было никого. Все вещи Чармиан исчезли, словно ее тут никогда и не было. На камине не стояла фотография в серебряной рамке. Но что-то было в этой комнате, что-то связанное с Чармиан… Джеффри огляделся и заметил на камине вазу с поникшими лилиями, источавшими горький пряный аромат. Джеффри облокотился о каминную полку и постоял секунду, вдыхая этот запах. Внезапно перед ним так ясно, будто это было вчера, возникла картина темного сада. Там тогда тоже горько и нежно пахли лилии. Джеффри, словно наяву, увидел темный летний домик. Ему казалось, что он снова сжимает в объятиях худенькие, полудетские плечи, упивается сладостью мягких губ. Он не знал тогда, что обнимает и целует не ту, которую ждал. Он не мог рассмотреть в темноте ее глаза, видел только, что они широко раскрыты и загадочно мерцают. И еще чувствовал, что она ужасно испугана. И хотя он был тогда довольно бесшабашным парнем и знал цену той, что назначила ему свидание, на мгновение ему почудилось: эта, которую он отчаянно хотел, очень беззащитна. Может быть, поэтому он и отпустил ее так легко?

Джеффри стоял, погруженный в воспоминания. Он даже не сразу понял, почему так защипало глаза. Только когда горячая, жгучая капля скатилась по щеке, он сообразил, что плачет. Его это раздосадовало и удивило. Когда он плакал в последний раз и плакал ли вообще когда-нибудь? Он не пытался сдержать слезы, и тут ему сжало горло, а плечи содрогнулись от рвущихся наружу рыданий.

Джеффри обхватил руками голову и хрипло простонал:

– О Господи, я же не могу без нее жить!

Приступ горя миновал. Джеффри заметался по комнате, лихорадочно думая, что же ему делать. Он, разумеется, мог отправиться в коттедж, где однажды поцеловал ее, а она его оттолкнула. Наверное, она там. Но он опасался, что, испуганная его настойчивостью, Чармиан просто уедет из городка. И тогда исчезнет… исчезнет из его жизни навсегда!.. Впрочем, она не может уехать, пока миссис Риверс, ее бабушка, лечится в санатории.

Внезапно Джеффри замер и поднял голову. Ее бабушка… Миссис Риверс… Решение пришло мгновенно. Джеффри торопливо вышел из квартиры и почти бегом, перешагивая через три ступеньки, бросился в гараж.

Спустя десять минут машина Джеффри стремительно вырвалась на шоссе, повернула и помчалась к санаторию.

Чармиан хмурилась, проверяя свой банковский счет. Ее беспокоило, что Хокинз до сих пор не обменял на деньги чек, выписанный взамен того, который он порвал.

Недели через три бабушка должна вернуться домой. Лиззи, которая на две недели уехала погостить к дочери, тоже собиралась вернуться, чтобы присматривать за бабушкой, пока врачи не разрешат ей жить одной. Чармиан вполне могла позвонить своим бывшим хозяевам и сказать, что готова приступить к прежней работе.

Вот только сердце ее изнывало от горя. По ночам она просыпалась в слезах, шепча имя Джеффри. Она пыталась разобраться в своих переживаниях, но это ей не удавалось. Да, она знала цену этому человеку, она не простила ему ни оскорблений, ни унижения. И она наслаждалась свободой от него. Днем. Но ночью… ночью ее тело тосковало без его ласк, и ничего она не могла с этим поделать.

– Днем со мной все в порядке… – дрожащим голосом жаловалась она Лиззи, которая, озабоченная состоянием Чармиан, как-то навестила ее. – А ночью, когда я вспоминаю, я мечтаю… Словно ничего и не было, словно он для меня тот же незнакомец, которого я повстречала в шестнадцать лет.

– Любить всегда нелегко, а плохого человека – особенно, – утешала ее Лиззи. – Только время залечит ваше горе, Чармиан. Ведь он столько лет был вашим идеалом, возлюбленным из вашей мечты.

Чармиан грустно кивнула.

– Вот что я вам посоветую, – продолжала Лиззи. – Когда мой муж умер, я была ужасно потрясена. Злилась на себя – за то, что не понимала до конца, как он болен, на больницу – за то, что там не смогли спасти его, и на него – за то, что он умер и оставил меня одну… Я не была готова к потере. Мне пришлось обратиться к психоаналитику. Он порекомендовал мне изложить все, что случилось, на бумаге и особенно подробно рассказать о своих чувствах до смерти мужа и после. Сначала я не думала, что это поможет, но, оказалось, я ошибалась. Попробуйте и вы.

Чармиан долго колебалась, стоит ли ворошить прошлое, но потом все-таки последовала совету Лиззи. Подробно она описывала все, что случилось за десять лет: почему ей пришлось пойти на свидание вместо Рейчел, что она испытала при первой встрече с Джеффри, что пережила потом и как волновалась о его судьбе. Она пыталась объяснить себе самой, как он стал ее мечтой, идеалом мужчины для нее. С наивностью в вопросах секса она связывала свою уверенность в том, что если мужчина спит с ней, значит, любит. Заливаясь слезами, она без утайки писала о том, как любила и ненавидела Джеффри одновременно, как страдала от стыда и оскорблений и как до сих пор не может забыть этого человека.

Нисколько это ей не помогло. Наоборот, без конца думая о Джеффри, она все больше тосковала о нем.

Дни, между тем, становились все короче. Лето заканчивалось, наступала осень. По утрам лужайку перед домом иногда покрывал седой иней. Уже в девять часов становилось темно.

Вечера были самым плохим временем для Чармиан. Днем она старалась как можно больше занять себя. Начала убирать, отмывать и даже кое-где подновлять дом, готовя его к возвращению бабушки. Бабушка действительно была очень мудрой. Уборка и в самом деле успокаивала Чармиан. Хотя за эти несколько дней свободы она немного окрепла, порозовела и поправилась, все же к концу дня очень уставала. Кроме того, она заранее боялась долгих ночей, когда ничто не отвлекало ее от воспоминаний, сердце изнывало от тоски, а тело – от неутоленной страсти.

Однажды вечером ей захотелось разжечь камин. Захватив корзину для дров, она вышла через черный ход. Сарай был рядом с домом, и ей потребовалось минут пять. Корзина была очень тяжелой, и Чармиан с трудом тащила ее обеими руками. Толкнув дверь в гостиную бедром, она вошла, с облегчением опустила тяжелую ношу на пол и выпрямилась, чтобы отдышаться. В этот момент она заметила, что не одна. Мужчина, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к каминной полке, и невесело смотрел на нее.

Словно ледяная рука сжала горло Чармиан.

– Джеффри? – прошептала она. – Что ты… что ты здесь делаешь?

– Дверь была открыта. Я хотел… я должен был увидеть тебя…

Он изменился. Слегка похудел… Казался уставшим и немного постаревшим.

– Я не вернусь… Ты… ты не можешь заставить меня!..

Чармиан отшатнулась и вытянула перед собой руки, словно преграждая ему путь.

Если бы на его месте был другой человек, Чармиан могла бы поклясться, что в его глазах была боль.

– Да, заставить тебя я не могу, – с трудом произнес Джеффри. – Миссис Риверс, твоя бабушка, сказала мне, что скоро вернется домой.

– Не раньше, чем через две недели, – машинально ответила Чармиан. Но тут до нее дошло, что он сказал, и она с негодованием воскликнула:

– Как ты посмел?! Что ты ей сказал?..

– Я лишь спросил… О, подожди, Чармиан, я должен… Прошу тебя, Чармиан, прости меня. Я не представлял… мне и в голову не приходило, что ты была такой… такой чистой. Мне ты казалась зовущей, опытной, всезнающей. Все эти годы я ошибался, – совсем тихо закончил он. – Я так ошибался…

Чармиан, широко раскрыв глаза, непонимающе смотрела на него, не произнося ни слова.

– Я просто спросил миссис Риверс, не хочет ли она поговорить со мной о прошлом, – продолжал Джеффри неуверенно. – Она была очень честна… очень открыта. И лишь попросила меня подождать несколько дней, дать тебе успокоиться. Я едва вытерпел… Она рассказала о твоем опекуне, о том, как боялась за тебя…

Чармиан умоляюще проговорила:

– Не хочу, не хочу слышать об этом. Это все в прошлом… И ничего… ничего не случилось…

– Но ты боялась, что это может произойти? – почти шепотом спросил Джеффри.

– Боялась, – опустив голову, прошептала Чармиан.

– И поэтому ты согласилась тогда пойти на свидание со мной вместо твоей двоюродной сестры?

– Я… Она… она очень ревновала меня к своему отцу. Я… я думаю, она хотела опорочить меня перед ним. Но вряд ли стремилась причинить боль тебе. Зачем ворошить прошлое? – дрожащим голосом произнесла Чармиан, – Не надо больше об этом. Все прошло…

– Так ли? Ведь еще остается…

– Что остается? – прервала его Чармиан. – Мой долг?..

– Долг аннулирован, – с трудом произнес Джеффри, – Его больше не существует.

На мгновение Чармиан показалось, что она ослышалась.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, – тихо продолжил Джеффри. – Назови это компенсацией, если хочешь… за…

– Компенсацией?.. – Чармиан подняла голову, глаза ее загорелись гневом. – Неужели ты действительно считаешь, что деньги или что-то там еще может компенсировать то, что ты сделал со мной? Ты растоптал меня, унизил, разрушил мою веру в себя и… и в тебя. Разве деньги позволят мне не лежать все ночи напролет без сна, ненавидя и презирая себя? Разве, получив их, я смогу когда-нибудь почувствовать себя чистой и незапятнанной? Разве я решусь когда-нибудь разделить свою жизнь с честным человеком, который действительно полюбит меня? Да я никогда в жизни не посмею сказать ему, что за женщина я на самом деле…

– И что ты за женщина?.. – прервал ее Джеффри.

– Что за женщина?.. – Чармиан горько рассмеялась. – Тебе ли спрашивать? Ты и так это хорошо знаешь. – Горячие слезы хлынули из ее глаз, но она нашла в себе силы поднять голову и прямо взглянуть ему в глаза. – В конце концов, именно ты заставил меня понять, что, хотя я так сильно ненавидела тебя, мое тело… – Голос Чармиан дрогнул, и она не в силах была продолжать.

– Твое тело… хотело меня… точно так же, как мое хотело тебя.

– Это всего лишь похоть, Джеффри.

– Похоть? Господи, как ты наивна! Разве похоть может заставить кричать ночью от безумного желания? Она не может заставить страстно желать каждую минуту. Похоть не может довести до такого состояния, когда ничто не имеет значения. Не может наполнить несправедливой, слепой ревностью. Лишить здравого смысла. Похоть не способна заставить искать тепло любимых рук, без которых невозможно жить. Она не в состоянии ломать все преграды и жить лишь одной страстью. Это под силу лишь любви!

Чармиан побелела как полотно. Он так точно раскрывал ее чувства, все, что она таила в себе. Зря она надеялась, что он по крайней мере не понимает, какие страсти сжигают ее душу. Она бессильно прислонилась к стене.

– Как… как ты мог догадаться, что я чувствую? – Щеки ее пылали от нового унижения.

– Я и не мог, – сокрушенно ответил Джеффри. – Я рассказал тебе о своих чувствах.

– Этого не может быть, – покачала головой Чармиан. – Я не верю, что ты мог любить меня.

– Почему? Потому, что я причинял тебе боль… старался унизить и оскорбить? Любовь не всегда бывает чистой и невинной. У нее тоже есть темные стороны. Я так хотел тебя в ту ночь…

– Ты тогда не знал меня, – возразила Чармиан. – Ты думал, что это Рейчел. Ты ее… ее хотел…

Джеффри прервал ее:

– Это была лишь игра, спорт, вот и все… Я играл с ней в ту же игру, в какую она играла со мной… До той минуты, пока ты не оказалась в моих объятиях… пока я не прикоснулся к тебе… не поцеловал тебя… И уже тогда я… – Он неожиданно замолк и сжал кулаки. – О, Чармиан, я мечтал о тебе потом той ночью, – хрипло произнес он. – По правде говоря, я никогда не переставал думать о тебе. Но каждый раз я старался вычеркнуть тебя из моей жизни, из моего сознания, из моей памяти. А ты снова и снова возвращалась ко мне. Ты не поверишь, но я мечтал о тебе в ночь накануне нашей второй в жизни встречи.

– Ты всего лишь хотел наказать меня… заставить страдать…

– Я хотел наказать самого себя. Внушал себе, что знаю, какова ты. Только это не помогало. Чем больше я старался прогнать тебя из своих мыслей, тем чаще мечтал о тебе. Ты должна была это понять, – шепотом добавил он. – Когда я прикасался к тебе… сжимал в объятиях… ты должна была догадаться…

– Но ты говорил, что это просто секс… – твердила Чармиан. – Ты так говорил…

– Ты должна была понять, – упрямо возразил он.

– Но ведь у меня… у меня до тебя никого не было, – прошептала Чармиан и пошатнулась, увидев, какая боль исказила его лицо.

– О Господи! – простонал он.

Это почти безумное восклицание заставило Чармиан закрыть глаза. Джеффри шагнул к ней и привлек ее к себе, сметая все преграды.

– Мне так больно от твоих слов, – рыдала Чармиан, уткнувшись ему в плечо. – Я ждала, я хотела, а ты…

– Я был дураком, глупым, сошедшим с ума от любви и ревности дураком, – признался Джеффри, нежно отводя волосы, упавшие на лицо Чармиан.

– Потом становилось еще хуже! Когда ты обращался со мной, словно… Ты притворялся нежным, ласковым, любящим, а потом…

– Я не притворялся. Именно это я и чувствовал. Господи, как я ненавидел себя за то, что был таким слабым! И тебя – за то, что ты, так мне казалось, понимаешь это. Ты выйдешь за меня, Чармиан? – неожиданно спросил он.

– Выйду?.. Выйду за тебя замуж? Разве ты хочешь этого? – лепетала Чармиан, чувствуя, как волна блаженства захлестывает ее.

– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я не перенесу, если ты покинешь меня. Еще в ту ночь мне казалось, что я держу в объятиях мечту, любовь всей моей жизни.

– Ты так нежно целовал меня тогда, помнишь? Когда ты касался моих губ, я была так напугана. Я никогда не переживала ничего подобного. И даже не могла представить… Это было так ново для меня…

– И для меня тоже, – хрипло ответил Джеффри. – Только не покидай меня, Чармиан. Все повторится, только в тысячу раз лучше.

– Я боюсь, Джеффри. Боюсь того, как сильно люблю тебя… Боюсь того, как безумно хочу тебя… Боюсь, что ты снова причинишь мне боль.

Чармиан подняла залитое слезами лицо и улыбнулась. Джеффри сжал ее в объятиях и медленными, нежными поцелуями осушил слезы. Потом он приник к ее губам и замер, не в силах оторваться.

Наконец он мягко отстранил Чармиан от себя и, глядя в широко раскрытые ярко-синие глаза, повторил:

– Ты выйдешь за меня?

Чармиан прижала палец к его губам и кивнула. В глазах Джеффри словно вспыхнуло пламя, а лицо стало таким счастливым, что она больше не колебалась.

– Возьми меня с собой, – застенчиво попросила она. – Я хочу быть рядом…

– Девочка моя, но я же не удержусь и затащу тебя в постель, – ответил Джеффри, поднимая ее на руки и устремляясь к двери.

– Это самое лучшее, что ты можешь сделать, – смущенно-радостно сказала Чармиан.

– Что ты читаешь? – удивленно спросила Чармиан следующим утром, с довольной улыбкой глядя на Джеффри.

Она придвинулась к нему поближе и нежно провела рукой по его волосам. Она больше не сомневалась в его любви. Теперь она поняла, сколько ласки таилось в его прикосновениях.

– Вот, – сказал Джеффри, показывая Чармиан листы бумаги, исписанные ее мелким почерком. – Я подобрал это вчера в доме бабушки.

– О нет, это слишком личное, – запротестовала Чармиан. Но она была так счастлива, что не могла сердиться на него.

– Я не заслуживаю такой любви. – На глазах у Джеффри были слезы. – Я причинил тебе столько боли.

– Все прошло, – прошептала Чармиан, проводя пальцем по его ресницам. – Все прошло.

– Не все, – покачал головой Джеффри. – Но это только начало. Потом будет еще лучше, гораздо лучше.

Чармиан рассмеялась. А Джеффри повернулся к ней и подсунул руку под ее плечи.

– Ты смеешься? Знаешь, ведь я никогда не видел тебя смеющейся…

Чармиан уткнулась лицом в его грудь и прошептала:

– Я никогда не была такой счастливой.

Джеффри нежно привлек ее к себе.

– Как ты думаешь, бабушка сможет провести несколько часов не в санатории?

– Думаю, да, – удивилась Чармиан. – А почему ты спрашиваешь?

– Она же должна быть на нашей свадьбе. А я не могу ждать. Давай поженимся поскорее. Ну, пожалуйста! Я так хочу.

Чармиан обеими руками обняла его за шею и прикоснулась к ней губами.

– Давай, – ответила она и поддразнила его: – А что скажет твоя герцогиня?

– Но я же нарочно привез ее, – принялся оправдываться Джеффри. – Милая, я был так глуп. Мне хотелось, чтобы ты хоть немного ревновала меня.

– Я и ревновала, – призналась Чармиан. – Я готова была прямо при ней разреветься.

– Ну вот, ты поняла, какое это мучительное чувство? Я так ревновал тебя, что готов был убить любого, кто на тебя посмотрит. Боюсь, что я и дальше никого не подпущу к тебе.

– У тебя нет и не будет причин для ревности, – засмеялась Чармиан. – Для меня на всем свете ты один.

– Ты простила меня? Не будешь вспоминать, как я тебя мучил? – заглядывая ей в глаза, тихо спросил Джеффри.

– Не знаю, – улыбаясь, протянула Чармиан. – Разве что ты меня поцелуешь… О Джеффри, что ты делаешь? – воскликнула она, неожиданно оказавшись прижатой к кровати его мощным телом.

– Целую тебя, что же еще? – проговорил он, покрывая поцелуями ее шею. – Разве ты не этого хотела?

Чармиан не успела ответить, как их губы слились в долгом поцелуе. Она погрузила руки в волосы Джеффри и замерла в сладостном ожидании.