Обмакнув в ослепительно белую краску кисть, Дик провел ею по косяку двери и полюбовался результатом. Красиво. Он бросил взгляд на Джулию, красившую раму веранды. Лицо молодой женщины было сосредоточено, она была поглощена работой и даже не заметила, видимо, что испачкала лоб краской. Дик привык видеть ее с жизнерадостной, будто приклеенной к губам улыбкой. Но сейчас, занимаясь делом, которое требовало предельного внимания, Джулия ослабила самоконтроль и стала выглядеть более естественной.

Они трудились уже два дня – чистили, красили, чинили. Началось с того, что Джулия неожиданно предложила привести в порядок дом. Дик огляделся и увидел коттедж ее глазами. Пыль, трещины на стенах, облупившаяся краска – полное ощущение нежилого помещения. Как он мог довести дом родителей до столь плачевного состояния? Очевидно, на каком-то этапе, ухаживая за смертельно больной матерью и находясь под стрессом, он просто перестал обращать внимание на то, в какой обстановке живет.

Дик опять опустил кисть в банку с краской и нанес белую эмаль на очищенную поверхность косяка. Джулия с удовольствием помогала ему в обновлении дома. Лишившись привычного образа жизни, она, видимо, скучала в этой глуши и, чтобы развеять скуку, готова была заниматься чем угодно. К ремонту дома она отнеслась очень ответственно, подсказывала Дику, что надо делать в первую очередь, выдвигала идеи по улучшению интерьера.

Во всем остальном она сводила его с ума.

Бывали моменты, когда ему казалось, что он видит ту Джулию, какая она на самом деле. Дику не знал, за какую ниточку потянуть, чтобы вытащить из аккуратного кокона мягкой вежливой сдержанности полноценную женщину.

Ирония заключалась в том, что Джулия, какой он знал ее со слов Генри и сотрудников МИ-5, видимо, думала, что именно такая женщина только и может ему понравиться. Поморщившись, Дик вытер с пола свежее пятно краски. Как будто кого-то может привлечь бесхребетное женское создание!

Он завернул кисть в целлофановый пакет и подошел к Джулии. Она уже, слава Богу, не надевала жуткий парик, но каждое утро продолжала старательно штукатурить лицо, будто ей требовалась дополнительная маска, за которой она могла спрятаться. Даже свободную одежду его матери она умудрялась носить так, чтобы максимально оголить тело.

Это тоже сводило Дика с ума, но уже по другой причине. Джулия была красивой и чертовски сексуальной женщиной, к тому же весьма неглупой. Когда она забывалась, ее глаза начинали светиться интеллектом. Каждый вечер, ложась спать, Дик чувствовал себя разбитым. Тяжело было заснуть, зная, что Джулия спит в этом же доме в его старой кровати, женственная и желанная даже в застиранной фланелевой пижаме.

Однако самое ужасное заключалось в том, что он мог спать с ней сколько угодно. Джулия демонстративно намекала ему об этом с утра до вечера. Но так он не хотел. Дику не нужна была подделка, которую Джулия усиленно навязывала ему, считая, что он хочет ее. Это должно было произойти естественно, нужно было, чтобы и она хотела заниматься с ним любовью.

Так что пока Дик продолжал мучиться по ночам.

– Ты пропустила небольшой кусок.

Он небрежно показал на не прокрашенное дерево и как бы случайно смазал рукой свежий слой эмали. Дик уже два дня пытался растормошить ее, вывести из равновесия.

– О, Дик, извини. – Джулия стояла с опущенной головой, и у него мелькнула надежда, что она мысленно кроет его последними словами. – Может, тебе самому стоит покрасить рамы. У тебя это лучше получается.

– Да, пожалуй. Мужчины вообще лучше женщин делают такую работу. Ты согласна?

Дик, заросший щетиной, с трудом удержался от улыбки, подумав, не перестарается ли он, если почешет живот и рыгнет.

– Не знаю. Я никогда не задумывалась над этим. – Джулия подняла голову и критическим взглядом осмотрела свою почти безупречную работу. – По-моему, выглядит не так уж плохо. Я имею в виду – для женщины.

Дик вскинул брови. Уж не послышался ли ему сарказм в ее словах? Ну и ну. Возможно, ему наконец удалось рассердить мисс Джулию. Ура!

– Ты, наверное, устала, – сказал он мягким снисходительным тоном, который мужчины обычно используют, когда хотят переложить свои ошибки на женщин. Дик не без удовольствия отметил, как Джулию передернуло. – Предлагаю сделать перерыв. Не хочешь прогуляться к морю?

– С удовольствием, если ты хочешь. Какая разница, кто чего хочет?! – едва не крикнул Дик. Весь уик-энд он только и занимался тем, что сдерживал себя.

– Да, я хотел бы, – натянуто сказал он.

– Тогда пошли.

Выйдя на неровную тропинку, спускавшуюся к морю, Дик жестом пропустил Джулию вперед, подумав при этом, повторит ли она свой трюк с падением. Джулия инсценировала падение в первый день их приезда, когда он показывал ей окрестности. Это театральное падение на ровном месте надо было видеть. Когда Дик понял, что Джулия дарит ему возможность заключить ее в объятия, он пожал плечами и посоветовал ей подняться с земли.

В ту же секунду он увидел первый проблеск настоящей Джулии – мимолетное удивление, обиду, злость. Затем мгновенная оценка ситуации в ее изобретательной головке. Дик четко представил, какие мысли пронеслись в ее мозгу. «Ричард Хартли, воскресенье. Продолжаю пресмыкаться перед ним на всю катушку, но думаю в дальнейшем отказаться от сцен падения, как бесполезных. Объект не реагирует».

Джулия, идущая впереди него, отбросила ногой еловую ветку и прошла через кусты малинника, не обращая внимания на шипы, царапавшие оголенные участки ног, – она не захотела опустить штанины брюк. Острая интуиция сообщила Дику весьма любопытную вещь: Джулия не просто рассердилась, она готова взорваться от бешенства. Он прибавил шаг, горя желанием довести ее до белого каления. Неприятно, конечно, мучить ее, но другого способа достучаться до Джулии он не видел.

А Дик очень хотел сбросить с нее маскарадную оболочку и увидеть настоящую Джулию во всей ее красе.

Он догнал ее почти у самого берега. Они вскарабкались на выступ небольшого утеса. Джулия тяжело дышала, на бледных щеках выступил румянец. Дику показалось, что на ресницах Джулии блестит влага. Неужели слезы?

– Ты поцарапалась. – Он показал на ее тонкую голень. – Если бы ты не подворачивала брюки, этого бы не случилось. Я удивляюсь, что комары не сожрали тебя заживо.

Джулия резко обернулась к нему. На губах знакомая фальшивая улыбка, но в глазах ярость, руки угрожающе сжаты в кулаки.

Она была великолепна. Дик хотел ее. Хотел так, как хотел очень немногих женщин. Возможно, даже ни одной.

– Подойди ко мне, Джулия, – прошептал он и поманил ее пальцем, не упустив столь удачный случай вывести ее из себя. – Давай. Выскажись, я приму это. Скажи, кто я. Свинья, тупица. Ну же, я хочу услышать это!

Джулия разомкнула губы, сделала резкий вдох, как будто собралась заговорить. Дик напряженно ждал. Давай, Джулия, давай, тебе ничего не грозит, мысленно подгонял он ее.

На какое-то мгновение ему показалось, что он выиграл, что ему удалось выбить почву у нее из-под ног и сейчас на его голову посыплется поток ругательств, которые он заслужил.

Но Джулия молча отвернулась и стала смотреть на море. Она хватала ртом свежий морской воздух, словно заставляла себя успокоиться.

Не успев сообразить как следует, что делает, Дик бросился к Джулии, схватил за руку и развернул к себе лицом.

– Не делай этого! Не уходи от меня!

Ему было невыносимо больно видеть, как она замкнулась, как с ее лица и из глаз исчезла жизнь, и она снова ушла в это бездушное создание, которое он уже успел возненавидеть.

– Прости, но я не понимаю, что ты имеешь в виду. – Джулия говорила ровным, лишенным эмоций голосом. – Ты почему-то считаешь, что я прячу от тебя что-то. Что я отличаюсь от той женщины, которую ты видишь здесь каждый день. Мне очень жаль, что я не такая, какой бы ты хотел видеть меня. Но я такая, какая есть.

– Вздор! – разъярившись, рявкнул Дик. – Ты не такая, я знаю, я видел! И я не понимаю, почему ты прячешь в себе эту фантастическую женщину!.. Не могу понять.

На секунду в глазах Джулии вспыхнул живой огонек, но тут же погас, и на ее лице появились недоумение и растерянность. Но Джулия аккуратно подавила эмоции, как примерная ученица во время школьного похода.

– Я не знаю, что ты… не знаю, что я должна сделать, чтобы понравиться тебе.

– В этом-то все и дело. – Дик глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил ровным тоном: – Я не хочу, чтобы ты делала что-то для этого. Мне надо, чтобы ты была самой собой.

– Но я такая и есть. И всегда была такой. – Джулия засмеялась, пытаясь казаться беззаботной, но смех у нее получился дрожащим и жалким. – Кем еще я могу быть?

Дик посмотрел на ее лицо, в густо подведенные голубые глаза, подернутые тоской, на ярко-красный рот, находившийся в нескольких дюймах от его губ, и испытал тяжелое разочарование. Он не знал, как еще ей объяснить то, что и так ясно, как Божий день. Не нужна ему механическая кукла, черт возьми! Он хочет Джулию – живую, трепещущую, какой ему удалось видеть ее несколько раз на короткие мгновения.

– Джулия, ты так долго не была самой собой, что уже забыла, какая ты на самом деле.

Она поджала губы, обхватила себя руками.

– С твоей стороны очень жестоко говорить такие вещи.

– Согласен. Но, к моему большому сожалению, это правда.

Дик отпустил ее руку и отвернулся. Ему хотелось закричать, ударить кого-нибудь, взобраться на высокую гору без остановки. Но он лишь смотрел на море и на контуры островов, видневшихся вдали. У подножия утеса, на котором они стояли, плескались ленивые волны, над водой с криком носились чайки. Слышались гудки каких-то суденышек. За его спиной стояла Джулия и тоже молчала.

Есть ли все-таки какая-то возможность достучаться до ее сердца? – размышлял Дик. Что нужно сделать, чтобы она наконец услышала меня? Ему было горько сознавать, что такая потрясающая женщина, как Джулия, лишает себя настоящей жизни.

– Дик, что это?

Ее оживленный голос был деланным – светская реплика за чашкой чая. Он раздраженно обернулся и посмотрел туда, куда она указывала рукой. Мимо них, плавно взмахивая широкими крыльями, пролетела большая птица с белой головой и черным оперением. Дик забыл о своем раздражении и с восторгом наблюдал за полетом красивой птицы.

– Это орел. Одна пара гнездится на крошечном островке недалеко от берега. Их гнездо можно увидеть отсюда, если знать, куда смотреть.

– Покажи, пожалуйста.

Дик понял, что Джулия предложила ему мир, и неохотно согласился на него. Впереди его ждал поединок, который он не собирался проигрывать. Он наклонился к Джулии и показал на дерево, чтобы она могла проследить за направлением его руки, а он – невинно удовлетворить свое желание побыть рядом с ней. Ветер поднял ее волосы, и они пощекотали щеку Дика. От Джулии пахло краской и сосной, и этот аромат был гораздо приятнее тех чудовищно приторных духов, которыми она пользовалась в первые дни их знакомства.

– Вон там, видишь? Дерево с большой зеленой кроной, а справа от него стоит засохший ствол.

– Да! Я вижу его!

Орел подлетел к острову. Из густой листвы вылетела вторая птица.

– А вот и миссис Орлица. Видишь ее?

– Да, да! – Джулия, как ребенок, захлопала в ладоши и радостно засмеялась. – О, Дик, это потрясающе.

Он ухмыльнулся и покачал головой. Две птицы в десять секунд совершили то, что он безуспешно пытался сделать уже несколько дней.

– Каждый год они возвращаются на то же гнездо и достраивают его. Некоторые гнезда достигают в диаметре шести футов.

– Невероятно!..

Джулия подняла на него восторженные глаза – голубые и открыто радостные. Дик сразу утонул в них, чувствуя мощный прилив сил и активизацию гормонов, чего не испытывал уже несколько лет.

– Что… еще? – Джулия вдруг перестала улыбаться, увидев, каким жадным взглядом смотрит на нее Дик. – Я имею в виду орлов…

Дик подошел к ней почти вплотную и положил руки на ее тонкую талию, не скрытую одеждой.

– Они спариваются. Один самец, одна самка – в течение всей своей взрослой жизни.

Он сказал это хриплым голосом, глядя ей в лицо, и его слова повисли между ними в морском воздухе. У Джулии расширились глаза, раскрылись губы, она начала пятиться от него.

– Дик…

Он притянул ее к себе и поцеловал так, как будто ждал этого поцелуя всю свою жизнь. Джулия пыталась оттолкнуть его, но быстро сдалась и – Дик был потрясен – ответила на его поцелуй. Она прижалась к нему и обвила его шею руками. Он подхватил ее на руки и, не отрываясь от ее губ, медленно закружился с ней, чувствуя себя счастливейшим человеком.

Джулия прервала поцелуй и уткнулась лицом в плечо Дика. Ее грудь вздымалась от судорожного дыхания. Дик водил ладонью по спине Джулии, будто успокаивал ребенка. Сердце его ликовало. Он добился своего. Теперь Джулия принадлежит ему.

– Все в порядке? – ласково спросил он.

Дик поднял ее голову, нежно улыбнулся и посмотрел в напряженное лицо и огромные глаза Джулии. Его радость, а вместе с ней и улыбка померкли. Черт, он напугал ее!

Джулия судорожно сглотнула, и в следующую секунду Дик, к своему ужасу, увидел в ее глазах знакомую пустоту. Джулия чуть прикрыла веки, запрокинула голову и капризно надула губки.

– О, Дик, – томно, с придыханием прошептала она, – поцелуй меня еще раз.

Он резко выпустил ее, развернулся и пошел к тропинке, ведущей к дому. На его пути оказалось дерево. Дик оперся о его ствол рукой и оглянулся. Он испытал небольшое удовлетворение, увидев на лице Джулии шок и испуг.

Играть роль галантного любовника после того, как она испортила то хорошее, что было между ними, он не намерен. «О, Дик, поцелуй меня еще раз»! Дик презрительно усмехнулся. Такая женщина ему не нужна. «Да, Дик. Нет, Дик. Как ты хочешь, Дик». Общаться с такой Джулией – все равно что жить с зеркалом, в котором отражаются все твои желания и потребности. И нельзя заглянуть внутрь, чтобы увидеть, что находится по другую сторону стекла.

Дик пошел по тропинке, раздвигая руками высокую траву и кусты дикой малины. Его тело еще помнило момент их искреннего объятия. Те несколько секунд, что он обнимал ее, Джулия целовала его по-настоящему. Это была неподдельная страсть, которая поразила их обоих.

Он поднялся на веранду, достал из пакета кисть и снова принялся за работу, как будто между ними ничего не произошло и он не испытал сильнейшее в своей жизни единение с женщиной.

Дик умел ждать. То, что ему приоткрылось в Джулии, только усилило его желание узнать все остальное. Рано или поздно зеркало должно треснуть.

Джулия перевернулась уже, наверное, в сотый раз и уткнулась лицом в подушку. Сон не приходил. В Лондоне она могла бодрствовать ночи напролет, но здесь, на побережье, спала как убитая. Теперь же ею снова овладела тревога.

На этой неделе Джулия не написала письмо матери. Та, правда, вряд ли заметит это. Она даже дочь свою уже не узнавала. Но еженедельные письма давали Джулии ощущение, что между ней и матерью сохранялась живая связь. И вот она прервала эту связь.

Джулия волновалась также за Ванессу. Все ли с ней в порядке? Получилось ли у них с Джоном? Где они встречаются – в ее квартире или у Ванессы? Там бы им было гораздо безопаснее.

Беспокоила се и собственная безопасность. Стоит ли еще фургон напротив окон ее квартиры? Как дела у лорда Лестера? Куда делись те двое, что преследователи ее на вокзале? Продолжают ли они искать ее?

Джулия сжала кулаки. Бесполезная трата времени. Она волновалась обо всем, кроме того что действительно беспокоило ее.

Дик.

Такого сложного, непонятного мужчины у нее еще не было. Он на все реагировал не так, как Джулия ожидала, как он должен был бы реагировать, исходя из ее богатого опыта общения с мужчинами. В день их приезда она споткнулась о корягу и упала. Она посмотрела на него, надеясь, что он тут же бросится ей на помощь. Спасение людей у него, очевидно, в крови. Достаточно вспомнить, как он впустил в свой дом ее, совершенно незнакомую женщину, которая нуждалась в защите. Он, конечно, знал, что рискует жизнью, спасая ее.

Но нет. Вместо того чтобы помочь ей, он посоветовал ей самостоятельно встать с земли, да еще разозлился, что она ждала от него помощи. Ладно. Подумав, что, возможно, неправильно оценила его, Джулия попробовала другую тактику: предложила Дику привести в порядок дом. На его лице появилось такое выражение, будто Джулия допустила ужасную бестактность и ей следует помалкивать в следующий раз. А потом он взялся за ремонт дома, стал отдавать команды, критиковать ее работу.

У Джулии иногда возникало подозрение, что Дик нарочно провоцирует ее, хочет вывести из себя. Некоторые мужчины любят изображать из себя сильных и уверенных за счет принижения достоинств тех, кто находится рядом с ними. Но Дик не подходил и к этой категории мужчин. По мнению Джулии, ему не доставляло удовольствия сводить ее с ума.

Что же он за человек, в таком случае? Он выводил ее из равновесия в первую же минуту, как только она вставала утром, и это продолжалось до того момента, когда она валилась в постель, сбитая с толку и измотанная. Но Джулия не привыкла чувствовать себя неуверенно. Во всяком случае, с мужчинами. Мужчины были ее коньком, можно сказать, ее профессией. Не было еще ни одного представителя сильного пола, с кем бы она не нашла общий язык, кто бы отказался от общения с ней.

Дик оказался для нее непостижимой загадкой. Она подлаживалась к нему и так, и этак, а в результате начала ломаться, терять самообладание, нервничать. Джулия не позволяла себе этого с седьмого класса, когда Билл Грант назвал ее мать потаскушкой. Она поставила ему синяк под глазом, за что была наказана как в школе, так и дома. С тех пор она ни разу не теряла контроль над собой.

Джулия перевернулась на спину и уставилась в темноту. Но все это можно было вынести. Ее пугало другое. Джулия чувствовала, что в ней начинает просыпаться желание. Оно не было похоже на ее обычную беззаботную нежную игру в любовь с мужчинами, о которых Джулия забывала, как только за ними закрывалась дверь. Дика она хотела страстно, со всем жаром и нетерпением своей молодой плоти. Такую отчаянную потребность Джулия испытывала впервые в жизни.

И это сильно пугало ее.

Когда человек получает то, что отчаянно хотел, он потом всю жизнь боится потерять это. А если не получает, то страдает от этого. Джулия никогда не хотела иметь столь сильные желания.

Когда сегодня Дик поцеловал ее, она вкусила от запретного плода – почувствовала, что значит быть с ним. Она могла бы выразить это одним словом: блаженство. Затем в ней шевельнулось желание. Оно быстро росло, заполняя собой все существо Джулии, угрожая выдавить из нее жизнь. И Джулии пришлось сопротивляться. Ей надо было избавиться от невыносимого давления, вернуться к обычному состоянию душевного равновесия. Надо было сделать так, чтобы Дик получил то, что хотел: мог целовать ее, но при этом не заставлять ее страдать.

Но он в ту же секунду отверг ее! Как будто она внушала ему отвращение. Как если бы он целовал красавицу, которая под его поцелуями превратилась в чудовище.

Дик понял ее. Он настолько хорошо чувствовал ее, был настолько глубже и восприимчивее всех ее мужчин, что смог безошибочно определить, кто такая Джулия, и точно уловить момент, когда она попыталась поставить барьер между ними.

Сегодня на утесе Дик, как никто другой, подошел очень близко к ее пониманию. За последние десять лет ни один мужчина ни разу не задавался вопросом, кто она, Джулия, чем дышит, что происходит у нее внутри. Ни один не пытался заглянуть дальше сверкающего блеска, которым она окружала своих поклонников, и найти ее собственный внутренний свет.

Да, она боялась Дика.

Из-под плотно закрытых ресниц выкатилась слеза. Джулия смахнула ее и судорожно перевела дыхание, чтобы успокоиться.

Вдали за окном ухала сова, где-то совсем рядом затрещали кусты. Джулия поёжилась. Она вдруг захотела снова очутиться в городской толпе, в квартире с ярким электрическим светом, с телефоном, по которому можно вызвать полицию. Несмотря на то что она полюбила это глухое местечко, несмотря на неожиданно обнаруженную тоску по провинциальному городку, в котором прошло ее детство, это место вызывало у Джулии ужас по ночам, что неудивительно, если учесть охоту за ней. Здесь было слишком тихо – малейший шорох вызвал у Джулии дрожь. И безлюдно – кричи не кричи, никто не услышит.

Под ее окном треснула ветка. Джулия насторожилась. Еще один треск, затем шорох. Что-то двигалось по лесу, что-то большое.

Джулия едва дышала. Неужели они нашли ее? Стоят, наверное, под дверью и ждут момента, чтобы ворваться в дом и открыть стрельбу.

Снова наступила тишина.

Затем послышался шум шагов, уже ближе. Джулию охватила паника. Она попыталась сделать успокаивающий вдох, но он судорожно проскочил в легкие. Она вылезла из постели, бросилась к двери и остановилась, дрожа всем телом и опершись ладонями о прохладное дерево.

К Дику она сейчас не пойдет. Не в таком состоянии – дрожащая, напуганная и несчастная. Джулия хотела бы, чтобы он обнял ее и сказал, что все будет хорошо. Но он скорее всего вручит ей ружье и скажет, чтобы она вышла на улицу и сама убила то, что там ходит.

Джулия схватила фонарь и, пригнувшись, подкралась к окну. Руки у нее сильно дрожали. Она молила Бога, чтобы нарушителем тишины оказалось какое-нибудь животное, а не человек.

Чуть отодвинув занавеску, она выглянула на улицу. Яркий лунный свет падал на белые стволы берез, делая их похожими на сказочных великанов. Джулия заметила какое-то движение около дома. Она проглотила страх, подняла фонарь, чтобы рассмотреть, кто там находится, и у нее невольно вырвался приглушенный возглас облегчения. Это был дикобраз.

Она привалилась к подоконнику, ожидая, когда пройдет дрожь в ногах. Все в порядке, Джулия, все хорошо. Она повернулась, сделала шаг к кровати и остановилась. Из глаз брызнули слезы. Не нежные и красивые, какими она плакала в Лондоне, а крупные, неаккуратно растекающиеся, да еще с рыданиями, будто ее кто-то душил.

Джулия упала на постель и уткнулась в подушку, чтобы Дик не услышал ее плач. Но разве можно скрыть хотя бы один звук в таком маленьком доме с тонкими внутренними перегородками?

Ее сомнения оказались не напрасными. Она услышала, как Дик спускается по лестнице со второго этажа. Джулия зажала рот рукой.

– Джулия, что случилось? – спросил Дик, постучав в дверь.

Она молчала, не в состоянии вымолвить ни единого слова. Дверь открылась. Джулия услышала удивленный возглас, затем почувствовала, как Дик сел на кровать, склонился над ней и обнял, шепча ее имя.

Джулия больше не могла сдерживаться. Она приподнялась, прижалась к нему и громко разрыдалась.

– Все хорошо. С тобой все в порядке, – шептал Дик, гладя ее по спине теплыми успокаивающими руками и будто окутывая своей силой. – Не волнуйся, со мной ты в безопасности.

Джулия молча кивнула и еще теснее прижалась к его груди, вдыхая его запах и твердую мужскую уверенность. Все будет хорошо, она в безопасности.

До тех пор, пока Дик находится рядом с ней.