Глория вернулась в офис, села за стол и положила голову на руки.

– Господи, пожалуйста, избавь от напасти, – невнятно бормотала она.

В это! момент дверь офиса распахнулась и вошла изумленная Эми.

– Миссис Коннел! – воскликнула она. – Да что с вами! Что произошло?!

Глория, ничего не понимая, подняла голову.

– Эми! Вы! – Ее глаза на секунду прояснились, но затем она опять закрыла их.

– Могу я вам помочь? – не решаясь быть более настойчивой, робко спросила Эми.

Словно сквозь туман Глория услышала звон посуды, и мгновением позже в ее руке оказался стакан с бледно-коричневой жидкостью.

– Что это? – прошептала она.

– Бренди. Пейте.

Глория, как послушные ребенок, выпила содержимое стакана, чувствуя обжигающую теплоту в желудке.

Помощница терпеливо ждала в кресле напротив.

– Вы хотите поговорить? – уже более твердо спросила Эми.

То ли от большого количества бренди в пустом желудке, то ли просто от необходимости облегчить свою душу перед кем-нибудь, но Глория действительно хотела поговорить. В течение многих лет она хранила свою тайну, стыдясь того, что произошло, но иногда этот стыд смешивался с томлением по мужчине, который превратил ее из ребенка и женщину.

– Не могу всего рассказам тебе, – тихо сказала она. – Это слишком стыдно.

Эми сочувственно улыбнулась.

– Я так не думаю, моя дорогая. Я тоже воспитывала ребенка вне брака, помните?

Глаза Глории расширились.

– Ты знала?..

– Что ваш муж не был отцом Брайана? Да, догадывалась. Я же долгое время проработала с вами.

– Знаю. И доверяю тебе. – Глория помолчала. – Этот человек, мистер Маллоун, он… и есть… – Она подняла испуганные карие глаза. – Он – отец Брайана, Эми!

Глория ожидала несколько иной реакции, чем медленный и задумчивый кивок Эми.

– Теперь многое становится понятным, – спокойно сказала помощница. – Одного я не понимаю, сегодня он не казался… – ее голос оборвался.

– Он не узнал меня, – горько закончила Глория. – Если что-то и могло убедить меня в том, что я ничего не значила для него, то это наша встреча сегодня. Не было даже и намека, что он помнит меня. Вот как много я значила для Джефа Маллоуна.

– Расскажите вашу историю, – попросила Эми.

– Все началось летним вечером, почти десять лет назад, – произнесла она тихо и медленно, как бы восстанавливая все события в своей памяти. – Тогда я была не Глория Коннел, а просто молоденькая девушка, только что оставившая закрытую школу для сирот.

Это был один из тех волшебных августовских вечеров, с теплым воздухом, с голубым небом, с золотистым туманом от солнца, когда весь мир выглядит восхитительным и счастливым. И вдвойне счастливым он был тогда для меня, приехавшей из Уэльса погостить к своей подруге Джейн, покинувшей школу годом раньше, чтобы жить и работать в Лондоне…

– Я не могу поверить, – Глория еще раз взглянула на результаты своих экзаменов.

– Блестяще! – возразила Джейн. – Ты заслуживаешь четвертую степень учености. Представляешь?! Я же говорила, что ты самая умная девушка в школе!

– Но Оксфорд, – сказала Глория, покачав в смущении головой гак, что длинные волосы обвили ее стройную шею, – думаешь, я поступлю туда?

– Ты поступишь куда угодно, – твердо сказала Джейн. – А сейчас беги в ванную, мы отправляемся на праздник.

– Но у меня нет денег, – возразила Глория.

– А они тебе и не нужны, мы идем на вечеринку.

– На вечеринку?

– Что тебя так шокирует? Это будет прекрасный вечер танцев.

– Но я не люблю танцевать, – с сомнением посмотрела на нее Глория. – Кто приглашает?

– О, мой племянник из Штатов. Он с товарищами снял несколько комнат с видом на Темзу. Они не будут возражать, если я возьму с собой подругу.

– Ты уверена?

– Да.

Вечеринка, которую предложила Джейн, оказалась очень скромной. Так, по крайней мере, подумала Глория. Но все равно волновалась. Она и понятия не имела раньше, что такое шумная компания друзей, громко смеющихся и беспрерывно пьющих шампанское. Надо быть настороже, думала Глория, нервно кусая губы. По правде говоря, ей с самого начала было здесь неуютно. Так как у нее не было ничего подходящего для вечеринки, Джейн приодела подружку так, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Щедро наделенная качествами, которых не было у Джейн, Глория с роскошными юными формами бедер и бюста, в блестящем изумрудном платье, соблазнительно открывавшем пышную грудь, была похожа на героиню, прекрасную, спелую, в полном расцвете сил.

– Ты выглядишь очаровательно, – сказала Джейн, слегка наклонив голову. – Если бы ты всегда носила холодные цвета, подобно этому изумрудному, черному или синему, ты была бы неотразима. Поняла?

– Да, – нерешительно согласилась Глория.

– И распусти волосы, – посоветовала Джейн.

Теперь блестящие каштановые волосы ниспадали почти до пояса волнами, и Глория едва узнавала свое отражение в зеркале. Обычно тусклые глаза, как называла их Джейн, сегодня вечером выглядели совершенно по-другому. Джейн была права – они как маленькие зеркала отражали светлую зелень ее платья, а накрашенные подругой длинные, загибающиеся ресницы делали их невероятно большими. Рука Глории машинально потянулась к очкам, вызывавшим поддразнивания в интернате, но Джейн предостерегающе взглянула на нее и выхватила их.

– Сегодня никаких очков, – твердо сказала она.

– Но без них я слепа как летучая мышь, – возразила Глория.

– Правда? – Джейн с жалостью посмотрела на нее.

– Ну, не совсем. Я вижу хорошо только вблизи.

– Замечательно! – воскликнула Джейн. – Все, что тебе нужно, так это видеть парня, с которым будешь танцевать!

Очутившись в изысканной комнате на вечеринке и смотря прямо перед собой на расплывчатую толпу, Глория почувствовала некоторое неудобство. Ей захотелось вернуться домой, напялить повседневные потертые джинсы и свитер, заплести волосы в обычную косу и уткнуть нос в книгу. Возможно, она могла бы выскользнуть незамеченной…

Но Глория отбросила эту мысль, как только заметила мужчину, стоявшего недалеко от нее и пристально смотревшего в окно на красивый закат солнца. У него была великолепная внешность.

Этот мужчина, в отличие от других, одетых консервативно, был в джинсах, но держал себя так, что выглядел лучше всех в комнате. Свободная рубашка, возможно, шелковая, заправлена в джинсы, подчеркивающие узкие бедра и длинные ноги.

Глория вздохнула, отводя от него взгляд. Она вдруг вспомнила, что еще не ела, потянулась за треугольным ломтиком хлеба, который был намазан чем-то черным, откусила его, начала жевать и затем выплюнула. Было бы очень решительным поступком проглотить даже кусочек этого соленого на вкус яства. Тут же, как бы в ответ на желание, стакан с холодным напитком оказался в ее руке, и она жадно выпила его, прежде чем посмотреть в смеющиеся зелено-голубые глаза.

– Вы не слишком любите икру, да? – улыбнулся он.

Он выглядел таким смуглым и красивым, что Глория ни минуты не сомневалась в его итальянском или, возможно, испанском происхождении, так что была немного ошеломлена, услышав мягкое американское произношение.

– Икра! – вздрогнула она. – Вот это что.

– Разве вы никогда не ели ее раньше? – полюбопытствовал он.

Глория посмотрела на него взглядом, полным укора. Он и представить себе не мог, как кормили их в том заведении, которое она несколько дней назад оставила.

– Вообще-то, – с усмешкой ответила она, так как выпитое шампанское придало ей уверенности, – я обычно ем икру на завтрак, обед и ужин, но это не белужья икра, а я люблю только ее!

Он засмеялся.

– А вы слышали о белуге?

Глория была совершенно не просвещена в этой области, да и в правилах светского этикета тоже. И поэтому буркнула первое, что пришло в голову:

– Только потому, что я не пробовала ее, нельзя сказать, что и не слышала о ней! Существуют такие вещи, как книги.

Его брови слегка приподнялись после выговора, но глаза продолжали смеяться.

– Я исправлюсь!

Он выставил руки перед собой, как будто защищаясь, а затем поднял тарелку с закусками.

– Вот она.

Глория внимательно посмотрела на еду. Она не должна рисковать во второй раз!

– Нет, спасибо. Поужинаем, когда приду домой. – Она оглянулась, ища взглядом Джейн, но незнакомец продолжал разговаривать с ней.

– Вы уже уходите?

Он, казалось, был крайне удивлен. Она кивнула.

– Это место не для меня.

– И не для меня, – вдруг сказал он. – Скажу вам, что я также голоден. Что бы вы посоветовали поесть американцу в Лондоне?

– Рыбы и жареного картофеля! – ответила она, вспоминая о дневном путешествии по берегу моря. – Но не стоит спрашивать меня, где можно найти это, – возразила Глория, когда он вежливо, но упрямо подтолкнул ее к двери, – потому что я вовсе не знаю Лондона!

– И я тоже, – улыбнулся он. – Но я знаю человека, которому все известно.

Так получилось, что они оказались в черном экипаже, везущем их прямо на восток, пока не вышли напротив вкусно пахнущего магазина.

Все еще в вечернем платье и в жакете Джефа, Глория сидела с ним на скамейке и ела горячий картофель с солью и соусом, отламывая большие куски блестящей белой трески, запеченной в тесте.

Возвращаясь в Вестминстер, они всю дорогу спорили о том, как объяснить свое отсутствие. Джеф был немного сердит: он находил езду в экипаже такой же отвратительной, какой Глория находила икру. Чисто случайно они остановились у Биг Бэна, когда часы били полночь, и стояли, пока не прозвучали могущественные колокола.

Как в сказке о Золушке, печально подумала тогда девушка, пристально всматриваясь в смуглое красивое лицо…

– …Это была самая прекрасная встреча в моей жизни, – медленно произнесла Глория, заканчивая рассказ. Эми по-прежнему сидела напротив, разглядывая собеседницу с нескрываемым любопытством. – Я не знала, что существуют люди, подобные ему – образованный, остроумный и, о Господи, такой привлекательный. Раньше я никогда не испытывала сильного физического влечения к кому бы то ни было, но он заставил меня почувствовать – ох! – сама не знаю что. Я была наивной дурочкой. Слишком молодой и слишком неопытной, чтобы понять его отношение ко мне.

– Но что произошло? – спросила Эми. – Что случилось дальше?

Глория неподвижно смотрела на своего секретаря.

– Я возвратилась в квартиру его дяди вместе с ним, провела там уик-энд. И потом обнаружила, что беременна.

– Какой ужас!

Глория ожидала подобную реакцию и, возможно, поэтому и не рассказывала о случившемся никому.

– Не правда ли, это не та история, которой следовало бы гордиться?

Эми покачала головой.

– Я не осуждаю вас. О Господи, вы, должно быть, были совсем юной.

– Мне было восемнадцать.

– А ему?

– Двадцать пять.

– Но разве он до сих пор не знает?

Голос Глории стал глуше.

– У меня не было никаких оснований рассказывать ему.

– Но, как отец, он имеет право…

– Нет! – резко воскликнула Глория. – Уик-энд, проведенный с незнакомкой, не дает права называться отцом. У него нет никаких прав. – Ее голос прервался. – Если хочешь знать, я пыталась потом связаться с ним. Но он улетел обратно в Штаты – дома его ждала невеста. – Она кисло улыбнулась. – Это действительно было мимолетным увлечением для него. Он получил все, что хотел. Но и моя жизнь наполнилась смыслом. Я получила Брайана. – Женщина промокнула платком глаза и взглянула на часы. – Пора домой, сын скоро вернется с футбола. – Она допила остатки бренди и поднялась.

Эми тоже встала, все еще пребывая в недоумении.

– Но как он мог не узнать вас? После… после… – Секретарша затихла в смущении.

Глория пожала плечами.

– Во-первых, это было почти десять лет назад. Во-вторых, у меня были длинные волосы, и я не надела тогда очки. Наконец, я думаю, – сказала она горько, – у него перебывало такое количество девушек с того времени, что запутаться в них пара пустяков. Но, Эми, – голос ее стал тихим, – пожалуйста, обещайте мне, что никому никогда не расскажете о том, что узнали сегодня, ладно? Представляете, если кто-нибудь из компаньонов услышит об этом?

– Конечно, не расскажу, но не потому, что думаю о компаньонах. Но как же Брайан? Что он знает обо всем этом? Вероятно, думает, что ваш муж был ему отцом?

Глория покачала головой.

– Нет. Я никогда не обманывала его. Я просто сказала ему правду – что я сильно любила его отца, но что иногда все в жизни складывается не так, как хотелось бы.

– Но теперь Джеф Маллоун вернулся. Может быть, есть смысл рассказать ему о сыне?

– Нет, – горячо сказала Глория, – слишком поздно. Если я ничего не значила для него тогда, то теперь… Теперь он богат влиятелен. К тому же занимается проблемами опеки детей, защищая интересы мужчин, которые, как ему кажется, лишены возможности воспитывать своих чад. Представьте, если откроется, что он тоже лишен такой возможности. Естественно, папаша захочет отобрать у меня Брайана. – Она слегка улыбнулась. – Спасибо за то, что выслушали меня, Эми. Увидимся завтра.

Глория прошла три квартала до станции Тьюб, купила в кассе билет и стала ждать поезд северного направления, который довезет ее до дома. Через несколько минут поезд подошел, она села в него, радуясь и атмосфере переполненного вагона, и отрешенным взглядам пассажиров, дающим ей возможность побыть наедине с собой, хорошенько обдумать все случившееся.

Но к тому времени, когда она доехала до Риджент-парка, все мысли ее перепутались. Женщина устало пошла по тропинке к выделяющейся черной входной двери своего дома, и вид нарядного коттеджа сразу же успокоил.

Глория зашла в изящный просторный коридор и услышала знакомый звук настольной игры в хоккей, доносившийся из комнаты.

– Брайан! – позвала она, и мальчик, хотя и не слишком крепкого телосложения, но тоже высокий, как и его отец, стремительно выбежал навстречу.

– Привет, мам! Я выиграл три раза, веришь? – Он внимательно посмотрел на мать. – Ты плакала?

– Плакала? Конечно же, нет, – ответила Глория. – Ну, я могу, обнять тебя или нет?

– Ма!

Он говорил с тем притворством, которое всегда присутствует в маленьких мальчиках после того, как им исполняется шесть лет. Не требовалось усилий, чтобы определить его истинные мотивы.

– А где миссис Томпсон? – спросила она, ища взглядом экономку.

– Наверху, – ответил Брайан. – Она вяжет жакет для своей внучки. А что будет на ужин?

Глория прошла в кухню вместе с сыном и, пока он возбужденно рассказывал об игре в младшей футбольной команде школы, приготовила простой ужин для обоих – омлет и салат.

Глория знала, что по-новому смотрит на сына в этот вечер, хотя и раньше сердце всегда сжималось, когда она смотрела на него с благодарностью за то, что маленькое существо изменило всю ее жизнь.

Все эти годы мать-одиночка безуспешно старалась не думать слишком много о его отце, не только из-за того, что он причинил ей боль, но и потому, что, как ей казалось, она не увидит его больше никогда.

Но вот увидела, и сходство Брайана с отцом стало казаться еще большим. Такие же темные волосы, такой же любопытный взгляд необыкновенных зелено-голубых глаз, такая же стройная фигура.

Брайан словно почувствовал испытывающий взгляд матери.

– У тебя что-то случилось? – спросил он, хотя она была уверена, что ее лицо не выражало тревоги.

– Мне немного грустно сегодня, – призналась она.

– Ты думаешь о моем папе?

Глории еле удалось сдержать удивление.

– Почему ты так говоришь?

Брайан пожал плечами.

– Ты всегда выглядишь грустной, когда думаешь о нем.

Она вдруг почувствовала себя виноватой.

– Да, действительно. Это потому, что я думаю, как тебе всегда не хватало настоящего отца, – вырвалось у нее.

– У меня был Джон, мамочка. Я знаю, что он не настоящий мой отец, но я отлично помню его, он был очень хорошим.

Глория с любовью подумала о своем бывшем муже.

– Да, это был прекрасный человек. Но разве тебе никогда не хотелось узнать своего настоящего отца?

– Мне всегда было достаточно тебя, мамочка. – И, очевидно, смущенный таким признанием, он нахмурил брови. – Когда будет готов ужин? Я умираю с голоду.

– Садись, – оживленно отозвалась мать, раскладывая омлет по тарелкам и ставя деревянную миску с салатом в центр стола.

Все нормально, сказала себе Глория. Через несколько месяцев Джеф уедет, и будем жить, как раньше.

Но всю ночь она не спала, и глаза безразлично наблюдали за лунными тенями на потолке. Ее думы были полны Джефом Маллоуном.