Их потертые «Хонды», ««Кавасаки», старые «Иж-Юпитеры, «Явы» и «Восходы» образовали кольцо вокруг своего лидера. В середине круга, на земле, лежал высокий металлический ящик, на котором стоял их вожак по прозвищу Беркут. Высокий парень двадцати двух лет, с бритым черепом. На его затылке красовалась татуировка, в форме летящей птицы, на которой знающий человек сразу бы признал беркута. Губы оратора были сжаты, лицо выражало решительность и волю. Вообще чувствовалось, что от него исходили флюиды опасности и агрессивности. Движения его были отрывисты, четко очерчены. Так как время клонилось ближе к полуночи, выражение глаз Беркута разобрать было трудно. Косуха, вся в заклепках, как влитая, сидела на крепких плечах, а поверхность кожи пестрела наклейками. Самой главной из них был рисунок с изображением огромной птицы. Банда и носила название «Беркуты», по кличке главаря, что стоял сейчас перед своими юными, внимающими каждому слову старшего подчиненными. Он смотрел на них свысока постамента весьма высокомерно. Как царь на своих подданных. В его стиле руководства было непреложное правило: каждый член группировки стоит друг за друга «горой». Беркут неустанно повторял, что если есть проблемы у одного члена банды, то значит, вся банда больна и эти проблемы нужно решать сообща, всей компанией. Группировка Беркуты насчитывала около двадцати голов, в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Он — двадцатидвухлетний — являлся самым старшим из них.

Всю полноту власти Беркут взял в честном бою с предыдущим вожаком. Их битва за верховенство в банде состоялась полгода назад. Бывший лидер по кличке Пластырь оказался ушлым противником. Физически, может быть, он был не очень сильно развит, но его удары отличались хлесткостью, он постоянно не давал пространство Беркуту, как бы прилипая к нему. Одним словом, пластырь он и есть пластырь. Тогда оба бойца основательно измотали друг друга. Их лица покрывала кровь из разбитых носов, синяки и ссадины уже никто не замечал, но победу Беркут одержал только тогда, когда уставший Пластырь дал свободу Беркуту в движениях и пространство. Последний «отлепился» от Пластыря и с большой дистанции стал наносить мощные удары в лицо сопернику. Беркут то подбегал к Пластырю, то отскакивал опять. В конце концов, от многочисленных затрещин и потери крови Пластырь зашатался, стал будто пьяным, уже практически не защищался и Беркут, собрав последние силы в единый в кулак, подлетел к окровавленному вожаку и мощным апперкотом отправил того в нокдаун. Пластырь крякнул, упал спиной на землю, попытался пошевелиться, но затих. Победитель, утерев кровь рукавом с разбитого лица, медленно подошел к поверженному сопернику и торжественно поставил свой армейский сапог тому на грудь. Члены банды молча наблюдали за этой битвой. Они все окончательно поняли. Теперь у них новый главарь, более сильный, волевой, уверенный в себе и не такой придирчивый и занудный, каким был Пластырь. К тому же Пластырь хоть и был старшим по возрасту среди членов банды, но немного трусоват. Его назначил верховодить предыдущий вожак волевым решением, уходя на службу в армию. Большим авторитетом новый назначенец среди рядового состава Беркутов не пользовался. Но закон требовал подчинения новому командиру, назначенному законным лидером по всем правилам передачи власти. И вот теперь Беркут руководил ими более полугода, взяв руководство в свои руки также на законных основаниях. То есть, основываясь на праве сильного.

— Беркуты! — мощным и громким голосом начал свою речь предводитель со своего постамента. — Мы с вами становимся настоящей и боеспособной бандой! За нашими плечами уже есть три успешных грабежа, одно ограбление, нам удалось захватить часть уличного рынка сбыта «кислоты» и кокаина! Мы сумели взять под свой контроль бордель на улице Твардеева в нашем городке. Но, несмотря на эти успехи, я уверен, нам этого мало! Как вы думаете, я прав?

— Точно! Так же думаем! Правильно говоришь, Беркут! — стала галдеть банда.

— Так вот! Если мы хотим мощные и новые мотоциклы, а не эти старые полу раздолбанные железяки, которые и гоняют-то еле-еле. Если мы хотим, чтобы нас все боялись и уважали, то нам нужно идти дальше, за пределы нашего маленького городка!

На последней фразе Беркут значительно повысил голос. Один из участников группировки по прозвищу Сухарь, недовольно воскликнул:

— Беркут! Ты наш главарь, но зачем ты оскорбляешь наших «железных коней»?!

Бекрут посмотрел прямо в глаза прервавшему его пацану и твердо сказал:

— Я очень уважаю наших «коней»! Они наши боевые кореша, но для новых и дерзких дел нам нужны более современные и скоростные колеса под наши задницы! Ты забыл, за что «закрыли» в колонию Кирпича, когда он уходил от погони на трассе Москва — Зеленодар, после налета на придорожное кафе? Менты его догнали только потому, что движок того старого Днепра не дал уйти ему от милицейского «Кавасаки». И мы потеряли из-за этого отличного бойца, настоящего кореша нашей банды! Где он теперь?! Или ты уже забыл о нем, Сухарь?! Напомню: мы все величали его Кирпичом, и он действительно был крепким и бесстрашным пацаном, настоящим пацаном!

Сухарь виновато опустил глаза в землю и пробубнил:

— Прости Беркут, извини! Я чего-то не сообразил!

— А надо соображать! — повысил голос главный. — Надо!

— Ты наш вожак, ты наша голова, тебе и прикуп в руки! — сдался Сухарь. Он вообще был исполнительным подростком. Вожака банды слушался беспрекословно. Высокий, как перпендикуляр, с морщинистой кожей, подвижный и жилистый. В свои шестнадцать лет он обильно наносил на волосы гель, прилизывая их назад, чтобы быть похожим на итальянского мафиози.

— Вот это правильно! — так же спокойно и твердо заявил Беркут. — А теперь слушайте! Когда я говорил о другом городе, о выходе за границы Шаповска, я имел в виду город Тулеевск. Все вы там были и видели, насколько он богаче и больше, насколько там значительно жирнее может быть добыча! Мы отправимся в этот город и отрежем там часть пирога для себя! Я имею в виду, уличных проституток, что тусуются на Литейном проспекте Тулеевска. Они будут обязаны платить нам дань и выполнять все наши прихоти, так же как это делают наши шаповские! Мы, «Беркуты», налетим на тулеевских шлюх неожиданно и заставим их подчиниться! Те, кто не захочет этого сделать, будут покалечены. Покалечим одну, остальные будут платить, и исполнять наши прихоти!

— Но, постой, Беркут, у них же там уже есть «крыша»! — писклявым голосом заявил парень по кличке Опенок, невысокий, тоже с лысой головой, которая блестела на солнце как шляпка гриба. — Просто так туда не накатишься! Не ляпнешь тулеевским проституткам, что мы — «Беркуты», а вы — уличные шалавы, и оттого, платите нам дань!

Подросток картинно вытянул вперед ладонь в форме ковша и сделал движение на себя, как бы загребая воображаемые деньги. В его характере крылось что-то театральное. Он любил красивые жесты, мужественные лица героев кинобоевиков. При всем при этом сам он отличался трусоватостью и вертлявостью. Несмотря на возраст — пятнадцать лет, пацан считал себя уже состоявшимся мафиози. Повторять судьбу матери — уборщицы и отца — повара в придорожной забегаловке он не желал.

— Послушай, Опенок, я уже навел справки через одну знакомую девчонку, что работает там проституткой! Уличных там держит одна банда под названием «Оборотни». А как ты хотел?! Чтобы тебе все принесли на блюдечке с голубой каемочкой «бабки», девок, власть и сказали: «На тебе, наш Опенок, бери все! Лишь бы ты доволен был, бери все забесплатно! Типа, мы очень грибки любим, вот и решили Опенку приятное сделать!»

Нет, так не бывает! Нам придется сразиться с «Оборотнями» за контроль над этим бизнесом и доходами от него! Просто так, без боя, никто ничего нам не даст! Так что заткни пасть, иначе я тебе твою опенкину шляпку отобью! Вопрос ставлю ребром: если кто испугался, если кто против моего плана, пусть заводит мотоцикл и проваливает к всем чертям отсюда! Итак, я жду. Кто против — вон отсюда! Наказания не будет, но и возврата в наш круг тоже!

Беркут завершил весьма пламенную речь, закурил и с интересом стал разглядывать тлеющий кончик сигареты. Ждал. Ни один мотоциклетный движок не нарушил полуночной тишины. Все члены банды хранили молчание, так же как и их железные кони.

— Что ж! Я был в вас уверен! — резюмировал Беркут. — Сегодня мы разъезжаемся по домам, отдыхаем. Готовьте цепи, бейсбольные биты, куски металлических труб, ножи. Завтра вечером мы стартуем в город Тулеевск в семь часов вечера! Сбор здесь в шесть часов. Итак, «Беркуты», по домам.

Не говоря больше ни слова, он направился к своему мотоциклу. Девушка в черных ботфортах, что развалилась на сиденье, слезла и пропустила парня за руль. Сама же села позади и плотно обхватила спину Беркута в кожаной куртке. Лидер банды повернул ключ в замке зажигания и отлично отрегулированный движок моментально запустился. После этого еще двадцать двигателей разорвали ночную тишину. Вереница мотоциклов стала уходить в сторону огней города Шаповск.

г. Тулеевск, на следующий день

Через оптический прицел винтовки стрелок хорошо видел окна дома напротив, прохожих, прогуливающихся по набережной, потоки машин по обе стороны дорожного полотна, влюбленные парочки и редких мамаш с детскими колясками. Их мужей, потягивающих пиво после трудового дня. Прицел оптики передвинулся на начало набережной, и винтовка застыла в руках: в город въезжала большая группа мотоциклистов. Они ехали одной колонной. Гости не нарушали правила дорожного движения, не «подрезали» других водителей и вели себя законопослушно. Сквозь оптический прицел снайпер внимательно следил за этой группой. Одеты в кожаные куртки, выглядели приезжие устрашающе. Разномастные защитные шлемы на головах создавали ощущение движущейся мозаики. Наблюдатель увеличил приближение и присмотрелся к рисункам на одежде мотоциклистов, а также их шлемам. На последних ничего вразумительного разобрать не удалось. Какие-то разноплановые небольшие наклейки, а вот что касается росписи кожаных курток, то сквозь овал прицела отчетливо можно было различить силуэт хищной птицы. В птицах человек с ружьем не разбирался, то были то ли орел, то ли сокол, то ли беркут, но то, что это хищное животное — это ему было очевидно.

Въезжающих на мотоциклах ребят стрелок уже видел в городе раньше, но то, что они не тулеевские, он понял практически сразу. «Интересно, что им нужно в городе?». Снайпер немного проследил за мотоциклистами, увидел, как те свернули с набережной в сторону Литейного проспекта. Потом отложил в сторону винтовку, достал из коробка спичек одну и принялся сосредоточенно ее жевать. Снайпер обратил внимание на белку, что грызла семечки на высокой ели. Сам процесс поедания орехов рыжей красавицей оказался очень интересным, но при этом человек с ружьем не терял контроля над ситуацией вокруг. Его слух улавливал малейшие звуки, взгляд его глаз то и дело «стрелял» в разные стороны. Стрелок был спокоен: никого рядом не было, лишь белочка продолжала грызть орешки, совершенно не стесняясь того, что за ней пристально наблюдают с земли.

Она как будто чувствовала, что этот субъект опасен для людей, но никак не для нее, очаровательного пушистого создания. И любительница орешков оказалась абсолютно права. В данном лесу никто не собирался причинить ей вреда.

Г. Тулеевск, Литейный проспект, полчаса спустя

Лизка склонилась перед окном водительского сидения автомобиля и разговаривала с потенциальным клиентом. На ноги она натянула ажурные колготки. Красная кожаная мини-юбка, такие же красные лаковые туфли на высоком каблуке. Джинсовая ветровка с глубоким декольте выгодно приоткрывала клиентам заметный бюст. От нее пахло приятными, пусть и не очень дорогими, духами. Характеру бойкого, боевитого, Лизка не очень любила именно женщин. В детстве ее и отца бросила мать, уехав с другим мужчиной в дальнюю южную республику еще Советского Союза.

Стрижку и укладку себе она всегда делала в одном и том же салоне красоты, у одного и того же мастера, который иногда, к тому же, становился клиентом Лизки в сексуальном плане. Но это нисколько не смущало девушку легкого поведения. Более того, у них частенько даже случались с парикмахером творческие споры о том, какую прическу из модельного ряда в следующий раз стоило бы попробовать «ночной бабочке». Особенно умильно это выглядело и звучало тогда, когда дискуссия о новинках в парикмахерском искусстве, о новых веяниях в уходе за волосами, происходила во время любовного акта Лизки и ее парикмахера по имени Ашот. Ашот был большим спорщиком и, даже кувыркаясь с Лизкой в постели, отстаивал свою точку зрения, скажем, на новое поветрие в химической укладке волос в виде мельчайших колечек и завитушек.

— А как ты думаешь, Ашотик, пойдет ли мне прическа «а-ля шестидесятые» за номером четыреста двадцать восемь в твоем итальянском каталоге? — совершенно отстраненно иногда спрашивала девушка парикмахера, который в этот момент любил ее тело.

— Сичас, дорогая! Погоди! Я так вот прямо на память не помню, что за форма и стиль у шедевра под этим номером. Вот я закончу свое мужское дело и тогда мы вместе, как клиент с клиентом, как друг с другом, как любовники, наконец, решим этот важный для тебя вопрос!

— Хорошо, хорошо, Ашотик! Продолжай свое мужское дело! Но как только ты его закончишь, мы вернемся к вопросу № 428!

Лизка, переговорив с потенциальным клиентом, отшагнула от автомобиля. Машина с визгом стартовала от обочины, как бы давая понять, что результатами торгов не довольна даже она. Девушка с разочарованным лицом прохаживаться по тротуару Литейного проспекта города Тулеевска. Так повелось, что именно этот проспект стал местом скопления «ночных бабочек». То были уличные проститутки, самые незащищенные, но и самые отчаянные представители профессии. Сам проспект расположился чуть в стороне от делового центра крупного промышленного города. Это был тихий, в основном с тенистыми аллейками уголок, по которому гуляли обычные горожане. Очень зеленый.

Понимая, что полностью победить уличную проституцию не удастся, да и вряд ли это необходимо, администрация города усилиями местной милиции и даже при поддержке общественности сместила сюда жриц любви из самого центра города. Подальше от глаз добропорядочных граждан, от высоких гостей из Зеленодара, а значит и губернаторского штаба и даже из самой Москвы. «Пусть антисанитария, развращающее влияние на молодежь и детвору, опасные венерические и прочие болезни, явная наркомания, будут минимизированы, насколько это возможно!» — решили тогда в мэрии. В принципе, все в городе знали, что есть такой тихий проспект, где каждый желающий может купить себе уличную женщину. Но, главное, что «ночных бабочек» теперь почти не видно, они не стоят в вызывающих позах и одеждах в центральной части города, где гуляют мамаши с колясками и бегают в школу детишки. Кому надо на проспект — дорогу знает, и он туда попадет.

Конечно, в Тулеевске существовали бордели, мелкие и крупные, на квартирах и в гостиницах, отелях, но то был уже другой уровень бизнеса. Там работали девушки и женщины более молодые и привлекательные, да и контролировался этот сектор весьма серьезными людьми. В этих публичных домах следили за чистотой, многие девушки и женщины регулярно проходили медицинское освидетельствование, наркотики не приветствовались. Один особо «продвинутый» закупил девушкам в киоске настоящие трудовые книжки, куда вносили данные о дате поступления девицы на службу, сведения о поощрениях и наказаниях, выплаченных премиях и о переводах на другую работу. Имелось в виду смена одного борделя на другой или переход на более высокую ступень, или наоборот, снижение статуса в зависимости от поведения жрицы любви. Более высокая ступень означала прежде всего более высокий уровень клиентуры, а значит, и заработков. Правда, трудовые книжки нигде не регистрировались и в официальные органы типа комиссии по трудовым тяжбам (в том числе Пенсионный фонд Российской Федерации) подобные данные не предоставлялись. Тем не менее, девушки не протестовали против передовых нововведений. Есть официальная «корочка», то, значит, ты — рабочий человек, посильным трудом вносишь вклад в трудовое движение. В одной из комнат притона был организован мини-офис, где имелась оргтехника, компьютер. В специальных папках хранились образцы заявлений, объяснительных, прошений об отгулах и отпуска за свой счет.

Например, в повестке притона под кодовым названием «Порядок и учет» стояли два вопроса. Первый — нетактичное поведение девушки по кличке Пончик и — второе — заявление еще одной девицы на отпуск за свой счет. По второму пункту хозяева борделя пришли к выводу, что предоставить отпуск следует, но не больше чем на две недели.

А вот с Пончиком ситуация складывалась неприятная. Это была уже весьма зрелая девицей весом под сто семь килограммов. На таких женщин есть свои любители. Политически подкована, требует лучших условий работы. Знает конституционные права. Характеру спокойного, но только до определенной грани, перешагнув которую смельчак рисковал нарваться на вспышку неистового гнева с рукоприкладством. Примером служит следующий вопиющий случай. Однажды провести с ней время выразил желание низенький мужичок в кепке и очках. Он работал бухгалтером в крупной нефтяной компании. Подчиненные прозвали его Барсук за широкие щеки. Так вот: согласно гневной объяснительной Пончика, написанной на специальном бланке, где она требовала пересмотреть многие «условия найма согласно международным конвенциям» клиент вел себя очень развязно, был пьян, больно щипал ее за выпуклости и дородное тело.

Она пыталась призвать счетовода к порядку, но тот продолжал свои садистские нападки. Далее развратник предложил женщине такое извращение, от которого тренированные уши Пончика «скрутились на фиг в трубу», как и было ею записано в объяснительной. С ее стороны последовал резкий отказ, но мужичок не унимался и настаивал на выполнении женщиной своих неуемных фантазий. Наконец, когда его просто послали с его извращениями туда, куда «Макар телят не гонял», очкарик кинулся к портфелю и достал оттуда перочинный нож. Угроза была явной и очевидной, поэтому Пончик схватила своей мощной рукой запястье тщедушного извращенца, а другой нанесла сокрушительный удар в челюсть бухгалтера. Дальше случился конфуз: у гостя изо рта вылетела вставная челюсть и улетела под кровать. А вот обычная челюсть, как анатомическая часть черепа человека, оказалась свернута на бок. А сам нападавший потерял сознание и получил легкое сотрясение бухгалтерского мозга, что могло привести к нежелательным, а возможно, катастрофическим последствиям для финансов нефтяной компании.

Как уважаемый читатель может видеть, страсти в бордельном деле города Тулеевска кипели нешуточные.

Г. Тулеевск, Литейный проспект, сорок пять минут спустя

— Ну, что? Не удалось договориться? — подошла к Лизке ярко накрашенная блондинка по кличке Светлячок. — Чего-то сегодня совсем не «лафовый» день!

— Да! Этот жирдяй в машине совсем обозрел! Старый пердун! В половину таксы моей привычной таксы захотел договориться. Уперся в свою цену. Торгуется еще так яростно, как будто он у себя на рынке партию апельсинов покупает! А сам-то мне за вырез на груди зыркает и зыркает. Послала его, так он крутость решил мне показать на своем драндулете: с пробуксовкой стартовал! Тьфу ты! День действительно какой-то глухой сегодня!

Блондинка мечтательно посмотрела в небо. На нем уже стали появляться первые огоньки звезд. На улице было достаточно тепло. Светлячок достал из кармана жвачку, положила в рот пластинку и предложила коллеге по ремеслу:

— Лизка! На, освежись клубничным ароматом! Смотри, погодка сегодня вроде бы ничего, а мужиков нет! Футбол, что-ли, по телевизору показывают? Где эти все хрены в прямом и переносном смысле? — рассмеялась своей шутке девица. Ее обесцвеченные перекисью водорода волосы развевались на ветру.

Тут Светлячок повернула голову в право. То же самое сделала Лизка. В шагах двадцати стояла еще одна жрица любви по кличке Яйцо. Девушка выглядела экзотично, абсолютно лысая, как бильярдный шар или куриное яйцо, в обтягивающем черном одеянии, она походила на вампира из голливудских блокбастеров. Самое интересное, что девушку заниматься проституцией никто не заставлял, хроническое безденежье не висело над ее стриженой головой. Она родилась и росла в вполне состоятельной семье и ее родители, находящиеся в длительной командировке заграницей, регулярно высылали ей солидные суммы в европейской валюте. Они не знали, естественно, что их дочка тусуется на Литейном. Яйцо считала жизнь проститутки экстремальным явлением, ни с чем несравнимым. Будучи в душе поклонницей экстрима, ее почти каждый вечер тянуло на проспект. За демоническую внешность, суровый характер, она стала любимицей Стилета — главаря тулеевской группировки «Оборотни», «крышующей» девочек с Литейного.

Лизка и Светлячок сверлили взглядом бритую девицу, но через десяток секунд стали смотреть еще дальше. На нечто более экзотичное. Яйцо тоже метнула взгляд в направлении начала проспекта. Все трое теперь видели непонятное светлое пятно из нескольких десятков ярких огней, которые двигались, перемешивались, сходились и расходились, а потом выстраивались в цепь. Но главное, слух всех «жриц любви» уловил непривычный, трескучий гул. Этот шум не был похож на звуки работающих двигателей автомобилей. Они признали в нем треск мотоциклетных моторов. Но данный треск отличался от привычного им рокота мотоциклов банды Стилета, которая и «крышевала» Литейный. «Нет, это явно не Стилет!» — мелькнула мысль у Лизки. Светлячок, как будто читая ее мысли, гаркнул:

— Ехраный бабай! — Нам еще здесь байкеров не хватало!

— А чего! Байкеры, если они нормальные, то и как мужики они абсолютно нормальные! — высказала свое мнение Яйцо.

— Ладно, посмотрим, что нам сегодня выпадет в прикупе, какой расклад будет! — философски заключила Светлячок. А уже через три минуты она же не без страха выдохнула:

— Хреновый прикуп выпал, девки!

Действительно, прибывшие гости реально внушали страх.

Теперь вокруг трех проституток остановилось с пару десятков мотоциклов. Остальные жрицы любви, слегка растянувшиеся вдоль проспекта, стали подходить из любопытства к Лизке, Светлячку и Яйцу. Неожиданно, не снимая шлемов, все двадцать водителей мотоциклов стали вынули из под курток, из навесных больших карманов по бокам сидений или из ящиков для инструментов, куски арматуры, бейсбольные биты, кастеты. У девчонок «душа ушла в пятки», и они стали инстинктивно оглядываться в поисках двух своих сутенеров — Тарана и Маугли, но тех не оказалось в пределах видимости. Ребята отъехали по делам, а точнее они решили, что раз такой слабый «улов» сегодня в плане клиентов, то можно и отлучиться на короткое время. Так еще пятнадцать минут назад предложил Маугли. Он просто хотел перекусить. Таран не заставил себя долго упрашивать и их машина двинулась в сторону кафе через две улицы. Девчонки остались без защиты. Как раз в это время и прибыли на Литейный проспект Тулеевска люди Беркута на мотоциклах.

Светлячок же теперь судорожно выискивал взглядом тропу, по которой можно было бы дать деру, но она понимала, что высокие каблуки не позволят ей убежать далеко. Вполне еще возможно смотаться от автомобиля, потому как он не проедет сквозь ряд плотно стоящих друг к другу деревьев. А вот от мотоцикла, который запросто огибает все посадки, да еще с хорошим гонщиком в качестве водителя — это вряд ли.

Лизка, Яйцо и Светлячок застыли как вкопанные. Остальные девчонки, что начали было подходить к ним, но увидев, с какими намерениями прибыли сюда гости, стали пятиться назад. С одного из самых «крутых» мотоциклов соскочил высокий парень. К нему присоединился другой — ростом пониже. Лишь эти двое сняли шлемы. Опенок и главарь банды Беркут оглядели девушек. Оба лысые, одетые в черное, они направились к Светлячку. Шли молча, зная, что жертва никуда от них не денется.

— Эти будут грабить! — прошептала Светлячок.

Она крикнула двум демоническим парням.

— Нет у нас с собой денег! Нету! Все у наших сутенеров! Сегодня вообще клиентов нема!

Беркут, ехидно лыбясь, подошел вплотную к Светлячку и вдруг резко схватил ее за волосы. Девушка закричала от боли, а мучитель ударом тыльной стороны ладони откинул ее голову назад.

— Заткнись! — громко приказал он. — Заткнись!

Девчонка, всхлипывая, умолкла.

— Слушайте меня внимательно шлюхи! — громко стал кричать Беркут. — Сегодня мне не нужны ваши деньги. Отныне, вы все будете работать на нас. Мы берем вас под свою «крышу». Через четыре дня в десять вечера, после выходных, я пришлю сюда своих людей, одним из которых будет он! — Беркут указал на Опенка. Затем дернул Светлячка за волосы и показал своего помощника.

— Ты запомнила его лицо?! Ты запомнила, я тебя спрашиваю?

Девчонка осмотрела Опенка и закивала головой.

— Эй, вы — тоже! — крикнул он Лизке, Яйцу и другим проституткам. Запомните этого парня. Он отныне будет собирать с вас дань! Вы его запомнили? Не слышу!

Перепуганные ночные бабочки поспешно закивали головами.

— А теперь смотрите все! — еще громче закричал Беркут и достал из кармана куртки отточенный и блестящий в свете фонарей нож. Ни слова не говоря, он перехватил прядь волос на голове Светлячка и коротким, резким движением отсек внушительный локон. Светлячок истошно закричала, Беркут отпустил ее и сильно толкнул на тротуар. Он поднял высоко над головой свой трофей, добытый таким древним индейским способом, и крикнул как можно громче:

— Если кто-то из вас ослушается или не будет выполнять мои приказания! Или его приказания! — он указал на Опенка. — То мы с такой же легкостью в следующий раз оттяпаем ваши головы. Если вы не хотите, чтобы вас скальпировали, то беспрекословно выполняйте все наши требования! Повторяю: мы приедем в следующий раз через неделю, в следующий понедельник к десяти вечера. А вы все должны будете собрать для нас определенную дань. Беркут назвал немаленькую сумму. Девчонки в ужасе молчали.

— Со своей стороны мы обещаем вам защиту от разных уродов! — продолжал кричать Беркут почти на всю улицу. — Вас никто обижать не будет! Мы берем вас под свою защиту!

— Но у нас уже есть свои сутенеры! — громко сообщила Яйцо.

— Я повторяю всем тупым шлюхам! Теперь мы ваши сутенеры! Мы ваша «крыша!»! — тут он прекратил свою речь и стал внимательно следить за двумя приближающимися фарами. Автомобиль осторожно подкатил к мотоциклам, и оттуда неспешно вылезли два плечистых парня, вооруженных бейсбольными битами. Один из них все еще что-то жевал. Медленно, крадучись, подходили они к месту событий. Здесь «бейсболисты» увидели, что Светлячок сидит на тротуаре. Зачем — непонятно. Остальные девчонки в страхе топчутся на месте. В этот момент Лизка не выдержала и кинулась к ним навстречу:

— Маугли, Таран! Звоните ребятам, зовите Стилета! Эти отморозки налетели, чуть голову Светлячку не отрезали! Хотят, чтобы мы на них работали! Дань назначили им выплачивать! Это совсем отморозки! Звони…

Договорить она не успела: торопясь навстречу к Маугли и Тарану, девушка не заметила метнувшуюся в ее сторону фигуру. Сильный хук в челюсть сбил ее с ног. Это «сработал» Сухарь. Он настигнул жертву и досконально выполнил указание вожака перед выездом в Тулеевск. Беркут четко сказал, что если кто-то из шлюх побежит, попробует куда-то звонить, звать на помощь, то следует немедленно «вырубить шлюху» ударом кулака. Использовать кастеты, бейсбольные биты, обрезки труб нельзя, чтобы не «покалечить товар». Таким образом, Сухарь все сделал точно. Лизка рухнула на тротуар и застонала. Все видели, как гримаса боли исказила ее лицо. Она теперь лежала на тротуаре и извивалась на нем, как раненное охотником животное, усиленно растирая правую скулу, куда пришелся удар.

Маугли в одной руке держал бейсбольную биту, а в другой мял надкушенный гамбургер. Он оглядел трясущую головой от полученного сотрясения Лизку, резко отшвырнул американский бутерброд. Затем обхватил обеими руками рукоятку биты для игры в американский же футбол, и в пару прыжков оказался рядом с Сухарем. Удар вышел мощным и быстрым. Сухаря спасло только то, что он не снял защитный шлем мотоциклиста. Пластик хрустнул, но выдержал. Тут же со всех мотоциклов соскочила целая кодла вооруженных цепями и арматурой участников банды Беркута. Они, как стая волчат, накинулись на Маугли и Тарана, избивая тех в кровь, но не убивая. Это тоже был приказ Беркута: никаких трупов. Показать кто теперь хозяин на Литейном проспекте это — да, пожалуйста. Но никаких мертвецов! Тарана и Маугли быстро сбили с ног ударами кастетов. А потом добивали уже внизу высокими сапогами и армейскими ботинками с рифленой подошвой. Несчастные сгруппировались, превратились в сжатый комок. Они старались прятать лица, закрывать локтями жизненно важные органы. Увесистые подошвы, как молоты врезались в их тела. Удары сыпались со всех сторон. Лица обеих сутенеров уже были залиты кровью, и в этот момент раздался громкий крик Беркута:

— Хватит!

Как только приказ пронзил теплый воздух, избиение прекратилось. Главарь мотоциклистов медленно подошел к двум парням на земле, присел на корточки, внимательно рассмотрел результаты расправы. После чего залез сначала в куртку к одному, потом к другому и достал из кармана Маугли перекрученную резинкой небольшую сумму денег.

— Это мы берем на лечение нашего человека! — потряс он купюрами перед лицом Тарана. — Ты понял меня?

Таран едва качнул головой и попытался утереть окровавленное лицо.

— Ты понял меня?! — повысил голос Беркут.

— Понял! — прохрипел Таран.

Беркут выпрямился и обратился громко ко всем:

— Итак, вы все видели, что будет, если вы не будете выполнять наши приказы!

Он указал пальцем на распластанных на земле сутенеров. Потом направил биту на корчившуюся от боли на тротуаре Лизку, резким движением поднял над головой обесцвеченный локон, который он отсек у Светлячка:

— И помните! При неповиновении будем отрезать скальпы! И даже головы!

Для наглядной демонстрации серьезности намерений он резко подбросил вверх пучок обесцвеченных волос. Локоны взлетели и на легком ветру распушились, разлетелись по кругу. Проститутки с ужасом следили за этим зрелищем. Парень еще раз крикнул:

— Итак, через неделю в десять часов вечера, мы будем на этом месте опять и получим от вас оговоренную сумму. Потом я установлю постоянное дежурство своих людей. Они будут вас охранять, но и они же будут получать деньги от клиентов и делить прибыль. Так же готовьтесь к тому, что периодически вы будете удовлетворять моих ребят бесплатно. В ответ мы вас защитим и никому не позволим вас и нас «кидать» на «бабки»! А сейчас, за лажовый прием, что вы гостям оказали, мы сделаем еще кое-что.

Беркут перекинул из руки в руку бейсбольную биту, медленно подошел к автомобилю Маугли и Тарана и быстрым ударом разбил левый фонарь, а после — лобовое стекло. Тысячи квадратиков битого стекла влетели в салон автомобиля, засыпав открытый сверток с гамбургерами осколками.

— Теперь останетесь голодными! — усмехнулся Беркут, глядя на обертки фаст-фуда. — Хотя кто знает! может быть, вы и со стеклами хавать это сможете!

Он рассмеялся и выкрикнул во все горло лишь одно слово:

— Домой!

«Беркуты» начали рассаживаться по мотоциклам. Сухаря, который все еще тряс головой после неслабого удара битой, посадили позади другого члена банды. Управлять мотоциклом Сухаря взялся паренек по кличке «Пигмей». Пигмей отличался злобностью, малым ростом. Появился на свет он благодаря гастролям одного цирка шапито, где и случилась любовь между его матерью и актером-карликом цирка. Карлик оказался фантастически обаятельным, ярко одетым и казался таким беззащитным, что мама Пигмея «втрескалась» в него сразу и бесповоротно. Любовь случилась бурная. Но сезон гастролей закончился и феерический маленький артист цирка укатил из города, обещав вернуться. Женщина ждала его до конца своих дней. Быстротечное заболевание крови утянуло ее в могилу, а сынок циркача — Пигмей — попал под опеку тети.

Сейчас же Пигмей и другие мотоциклисты из банды Беркута почти одновременно запустили двигатели и, довольные успехом своей вылазки, направили колеса в сторону родного городка Шаповска, что раскинулся в 38 километров от Тулеевска.