– Вот увидишь, никаких подарков не будет, – сказала Анька.
Я заткнула уши. Завтра чтение, надо выучить стих:
Я читала громко, на всю комнату. Но Анька всё равно до меня докричалась:
– Никаких подарков. Потому что снега – нет!
– Я тебя не слушаю!!!
– Ну и не слушай, – фыркнула Анька. – Все это и так знают. Даже дошкольники.
Никогда не понимаю, серьёзно она говорит или дразнится. Я могла бы спросить об этом у мамы. Но она уехала в командировку и вернётся через одиннадцать дней.
А вдруг Дед Мороз и правда находит нас по следам на снегу, потому что он уже старенький и плохо помнит наши адреса? У меня на подошвах – плюсики. Можно подумать, там писали длиннющий пример, а цифры потеряли. С такими ботинками он бы меня сразу нашёл. Тем более что мои следы – самые большие.
Только снег до сих пор так и не выпал.
И если Анька не врёт, мы все останемся без подарков.
Каждое утро я бежала к окну и видела одно и то же: тёмное небо, тёмная земля, жёлтые фонари. Снега не было.
Я считала: ещё две недели, три дня – и Новый год.
В тетрадке для математики я рисовала снежинки. У каждого дня была своя страница, и к вечеру я устраивала там настоящую метель.
Голубой фломастер уже почти не писал.
Хорошо, если б Мишка тоже завёл такую волшебную тетрадку. Может, это бы помогло.
Но Мишку я почти не видела. В школе он проскакивал мимо, здоровался на бегу. Даже голову не поднимал, будто говорил «привет» моему синему платью. У меня накопилась целая куча новостей, и я таскала их за собой, как тяжеленный рюкзак, набитый учебниками на всю неделю – от понедельника до пятницы. Даже плечи стали болеть!
Один раз Мишка чуть не врезался в меня в тёмном коридоре возле спортзала. Я обрадовалась: теперь-то мы сможем поговорить.
А он буркнул:
– Здрасть… – и помчался догонять каких-то девчонок в розовых штанах.
Жалко, что физрук уже забрал у нас мячи. Я бы точно попала в Мишку. Но у меня был только мешок с кедами. Какой от него толк?!
Мишка убежал. А я поплелась на математику.
Я мучилась несколько дней, а потом решила – надо просто подойти и спросить.
Если Мишка передумал со мной дружить, пускай так и скажет.
Я отловила его в столовой и сразу поняла: никакого разговора не получится. Он опять сделает вид, что страшно занят.
Анька бы не торчала, как дерево, перед каким-то ушастым третьеклашкой. Она бы гордо развернулась и ушла. Ещё и сказала бы что-нибудь обидное.
Я так и хотела. Но тут случилась очень странная вещь.
Мои ноги шагнули навстречу Мишке, руки наклонили тарелку, вишнёвое желе соскользнуло, пролетело в воздухе и приземлилось на чёрный Мишкин ботинок. Шлёп. Даже не развалилось! Если бы я тренировалась полгода, у меня не получилось бы круче.
Вот теперь Мишка меня ЗАМЕТИЛ. Он стал красный и затрясся – прямо как желе на ботинке!
– Ты что, обалдела?! – заорал он.
«Так, развернуться и гордо уйти», – подумала я.
Но вместо этого задала вопрос, который вертелся в моей голове все эти дни:
– Мишка, ты мне друг или нет?
– Я?.. – растерялся Мишка.
Он покраснел ещё больше. Сжал кулаки, уставился на свои ботинки. Вернее, на это несчастное желе. И вдруг… заржал. Ну просто как лошадь в цирке.
– Друг… Конечно, друг. Не видно что ли?!
Маты в спортзале были ужасно пыльные. Мы всё время чихали – Мишка начинал, я подхватывала.
– Понимаешь, я не с тобой… Апчхи. Я вообще ни с кем не хотел разговаривать.
А сам говорил, уже полчаса, не переставая. Мы разобрали стопку матов. Я плюхнулась на один, а Мишка забрался на остальные – и получилось, что мы одного роста.
– Я думал, в больнице дедушку вылечат. А он уже месяц дома и всё равно не встаёт. И есть не хочет. На той неделе тётя Оля пришла, дедушка обрадовался – вот, всех дочек собрал… А пироги даже не попробовал…
– А с чем пироги были?
– С мясом. И ещё с вареньем.
– С ума сойти! – В животе у меня забурчало. Всё-таки надо было не жадничать и купить себе второе желе.
– Дедушка уснул, а мама с тётей Олей курить пошли. Они на кухне форточку открывают и на табуретки становятся перед окном, чтоб дым на улицу летел.
– Зачем? – удивилась я.
– А то дедушка ругается. Ну вот… Они с тётей Олей даже свет не включали… Курили и разговаривали. А я просто хотел посмотреть, будет привидение из киндера в темноте светиться или нет. Я же не специально подслушивал. Просто… услышал.
Мишка отвернулся и замолчал. Я долго смотрела, как он старается, выковыривая нитки из мата… Но мы же не для этого сюда пришли! Я подёргала его за рукав:
– Миш, я ничего не поняла. Что услышал?
– Что дедушка до Нового года не доживёт. Вот что.
Бух. Моё сердце провалилось куда-то в живот.
– Как это?!
– У него этот… рак. Я знаю, от него умирают.
Такое короткое злое слово, с острыми клешнями. Рак. Вцепился в Мишкиного дедушку и не отпускает.
– Что же теперь делать? – спросила я.
– Откуда я знаю! – заорал Мишка. – Ничего не делать! Ни-че-го.
Мишка лежал, уткнувшись лицом в пыльный мат.
А я сидела – и ничего не делала. Даже не шевелилась. Мне хотелось дотронуться до него. Или что-то сказать. Но я боялась, что ляпну какую-нибудь глупость. Я ведь не знаю, как нужно… поэтому я просто пыхтела рядом.
В дверь заглянул Королёв. Мишку он не заметил. Зато сразу увидел меня и захихикал:
– О, инопланетянка! Ты чего тут торчишь?
– НИЧЕГО! – мы с Мишкой рявкнули это одновременно. Можно подумать, что сговорились.
– Я Маргарите Романовне скажу, – заныл Королёв.
Мы с Мишкой переглянулись.
Хорошо, что у нас в школе продают вишнёвое желе.
А то как бы я выяснила, что Мишка мне настоящий друг?
Дома было пусто. Аня ещё в школе, папа вернётся вечером. Я бродила по квартире.
Накрасила губы Анькиной помадой – и сразу же стёрла. Поковыряла тюбик с клеем. Заглянула в кастрюлю на плите. Ну вот, опять курица…
Тут я вспомнила, что обещала папе закончить уроки до ужина. Я вытряхнула из рюкзака тетрадки. Задача не решалась, буква «Ы» в прописи получилась какой-то кривой… Ничего не хочу!
И тут я поняла, ЧТО мне надо делать.
Когда идёшь к больному, нужно принести ему что-нибудь вкусное.
Я сунула в пакетик три мандаринки, яблоко и солёный огурец. Как-то маловато… Может, заглянуть в жестянку с кофейными леденцами, которая лежит у Ани в шкафу? Думаю, она бы ТОЧНО разрешила взять две штучки для дедушки. А себе я не стала брать – чтобы всё было честно!
В дедушкиной комнате пахло чем-то новым. Какой-то сухой и горькой травой.
– Вот, это вам.
Я села. Старое кресло оказалось для меня слишком низким, но я была рада спрятаться за коленками.
Дедушка лежал на диване. Он стал совсем худым… даже каким-то плоским. Таким, как цветы, которые Анька сушила всю осень между страницами энциклопедии. Его почти не было видно под тёплым оранжевым одеялом.
– Спасибо, – дедушка улыбнулся и достал из пакетика мандарин. Отковырнул шкурку, растёр между пальцами, понюхал. Потом вытащил кофейный леденец – и даже зажмурился от удовольствия.
– Вы попробуйте! Мама говорит, если его не грызть, а сосать, получается как настоящий кофе.
– Не хочу, – дедушка помотал головой, прямо как детсадовец перед ложкой супа. – Я теперь не ем, а нюхаю. Кофе, мандарин… Даже у снега свой запах, ты знаешь? А мы его в детстве ели, да… Вместо мороженого. Я его сахаром пробовал посыпать… – Дедушка подозрительно покосился на Мишку и добавил: – Но это раньше было. Сейчас так делать нельзя!
– А ещё книжки новые вкусно пахнут, – задумчиво сказал Мишка.
– И новые ботинки! – быстро ответила я.
– И жареный лук!
– Лук? Фу-у-у! Лучше корзинка для грибов!
– Дождь!
– Ёлка! В прошлом году дедушка привозил – прям до потолка. Она, когда согрелась, даже смолой чуть-чуть пахла. И шишками. Помнишь? – Улыбающийся Мишка повернулся к дедушке и замолчал. Улыбка выключилась, как свет: раз – и нету.
Я так и не поняла, что случилось. Мишка просто встал и вышел из комнаты. Я чуть-чуть посидела и сказала:
– Кажется, там чайник закипел… ага. Давно уже. Я… это… пойду, помогу Мишке выключить.
Наверное, дедушка подумал, что я дурочка. Но я же не могла уйти и ничего не сказать!
Мишка сидел на полу у батареи. Вид у него был совсем несчастный – ещё чуть-чуть, и разревётся.
– Жень… Я… предатель.
– Какой ещё предатель?!
– Ты просто не знаешь. Мама сказала: мы Новый год праздновать не будем. Какие тут ёлки-шарики, если дедушка болеет. У нас горе, а я веселюсь… еще и про ёлку вспомнил… Вот я и получаюсь предатель.
– Не-а, не получаешься. Дедушка тоже радовался, когда с нами разговаривал. Ты, может, не заметил, а я СВЕРХУ смотрела, как он улыбается. А если ему тоже праздника хочется?! А все вокруг только вздыхают.
Мишка нахмурился. Вздохнул.
– Ну вот видишь! – сказала я.
Теперь я знаю, как человек думает. Он пыхтит, морщит лоб, чешет нос… Мишка даже вспотел. Наконец он вздохнул и сказал:
– Значит, Новый год?
– Ага.
– А мы сможем?
– Ещё как!
– Что, и ёлка будет?
– Конечно!
– А подарки?
– Мишка, я даже знаю какие…
Я хотела рассказать про свою идею, но не успела, потому что дедушка зазвонил в колокольчик. Это Мишкина мама придумала такую хитрую штуку: голос у дедушки стал тихий, зато колокольчик слышно даже из другой комнаты.
Надо и мне сделать что-то похожее. А то зовёшь-зовёшь – все заняты. А когда мы с Веткой ТИХОНЬКО сидим и занимаемся чем-то интересным, кто-нибудь обязательно придёт и всё испортит.
Мы напоили дедушку чаем, а потом устроили ему прогулку. Мишка отыскал в шкафу самую тёплую шапку с длинными ушами и притащил два одеяла.
– Человеку необходим свежий… как это по-научному – кислород! – сказал Мишка и приоткрыл окно.
Хорошо ему говорить: он сразу же закутался в куртку. А у меня стали отмерзать уши и пятки.
– Мишка, д-д-давай уже сделаем кислород не таким свежим. Или д-д-добудь мне в-в-варежки. И в-в-валенки.
– Ну да! – хмыкнул дедушка. – Сейчас ещё попробуй найди правильные валенки. Чтобы крепкие были. А если надо – чтоб и летали хорошо.
Мы с Мишкой переглянулись. Наверное, этот кислород СЛИШКОМ свежий, вот и подействовал на дедушку так странно.
Мишка захлопнул окно.
– А мне, между прочим, валенки и в любви помогли, – сказал дедушка.
– Как это? – удивился Мишка.
– А вот так… Валенки и ещё… пионеры… Если бы не они, я, может, и не влюбился бы в мою Мариночку…
– А кто такая Мариночка? – спросила я.
– Мариночка – это моя бабушка. А кто такие пионеры?
Ну, это просто – сейчас я Мишке всё объясню. Как раз вчера по телевизору показывали старый фильм. Правда, я смотрела его только последние 15 минут, а потом заиграла красивая музыка, поезд уехал и всё кончилось. Но самое главное я поняла.
– Мишка, пионеры – это… специальные школьники такие. Они ходят строем, и у каждого – красная косынка на шее. А ещё… кажется, они всем помогают.
– Ну да, – согласился Мишка. – Даже дедушке влюбиться помогли.
Дедушка лежал и улыбался. Я вдруг увидела, как они с Мишкой похожи. И уши у них торчат одинаково.
– Ну вот, приехал я однажды на выходные домой… – начал дедушка, устраиваясь поудобнее.
Он рассказывал – и я всё видела…
Если когда-нибудь я захочу стать писательницей, можно будет не мучиться: я уже ТОЧНО знаю, про что будет моя первая книжка. Я расскажу про дедушку, Мариночку и пионеров…
У меня даже название есть:
ТОЛСТАЯ КНИЖКА ПРО НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ
Давным-давно Будущий Дедушка был студентом и учился в городе.
Однажды весной он приехал в деревню к родителям. Они жили в двухэтажном доме. Квартиры там были совсем крошечные, но все жители деревни этим домом очень гордились. И место, где стоял единственный двухэтажный дом, называли Площадью. На Площади сделали красивые клумбы с цветами, построили школу и магазин. Так что со второго этажа Будущий Дедушка видел всю деревню.
Светило солнце. Дедушка ел варенье прямо из банки и красил балкон.
А на школьном дворе Будущая Бабушка учила пионеров ходить строем и поворачиваться направо, налево и кругом, не наступая друг другу на пятки. Будущий Дедушка так засмотрелся на Будущую Бабушку, что закапал вареньем всю майку – и даже не заметил этого. Потому что Будущая Бабушка была прекрасна. У неё были рыжие волосы, очень короткая юбка, блестящие колготки и туфли на высоком каблуке.
– Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!
Кто шагает дружно в ногу? Уступайте нам дорогу!
У пионеров никак не получалось прокричать это одновременно – кто-нибудь обязательно сбивался или путал слова. И тут появился грузовичок с продуктами для магазина.
– Мороженое привезли!!! – вот теперь пионеры закричали по-настоящему дружно!
Они повернулись направо и смотрели, как продавщица Валентина выгружает коробки. И никто не хотел поворачиваться налево и кругом.
Но Будущая Бабушка была не только красивой. Она была ещё и умной. Она понимала, что голодные пионеры не смогут хорошо ходить строем. Поэтому она решила купить мороженое – на всех!
Цок-цок-цок – стучали Бабушкины каблучки, когда она шла к магазину.
Тук-тук-тук – стучало сердце Будущего Дедушки, когда он смотрел на неё с балкона.
– Туру-ру-ру! – затрубил горн.
Это двоечник Николаенко решил порадовать любимую учительницу. Она уже неделю учила его трубить, а у него никак не получалось. И вот – получилось. За одну минуту двоечник Николаенко исполнил свою мечту… Даже три мечты: порадовал учительницу, напугал третьеклассницу Зябликову и разбудил индюка.
Этот индюк был грозой деревни. Его боялся даже директор школы. А бабки прозвали грозного индюка Гитлером – за то, что со всеми воюет. Гитлер не любил собак и детей. Он ненавидел громкие звуки, а больше всего не выносил женщин в коротких юбках и блестящих колготках.
И вот Гитлер проснулся от громкого звука. Услышал, как шумят дети. А потом увидел НОГИ.
Цок-цок-цок – стучали каблучки.
– Фир-фир-фир-р-р! – заклокотал индюк и кинулся догонять ноги в блестящих колготках.
– Марь-Антонна, беги-и-ите!!! – заорали пионеры.
Будущая бабушка была не только красивой и умной. Она была ещё и быстрой. Она повернулась налево, направо и кругом. Увидела индюка. И побежала.
На высоких каблуках от индюка не спастись, поэтому она скинула туфли.
Но индюк всё равно бегал быстрее.
Разве можно спокойно стоять, когда за прекрасной девушкой гонится воинственное чудовище с крыльями и крепким клювом?!
Дедушка метался по балкону и размахивал валиком с краской, как рыцарь мечом.
– Кыш! Пошел вон!!! – кричал Будущий Дедушка. Но индюк продолжал щипать и клевать убегающие ноги. Блестящие колготки давно порвались, а он всё не унимался…
Будущий Дедушка не мог спрыгнуть с балкона и спасти Будущую Бабушку. Он не мог схватить ружьё и застрелить индюка, потому что никакого ружья у него не было. Зато у него были… валенки. Огромные валенки с калошами стояли на балконе – рядом с лыжами и чемоданом. Дедушка вспомнил, что в детстве он всегда был чемпионом по игре в снежки. И понял, КАК спасти бабушку. Какая разница, ЧТО бросать? Главное – прицелиться, замахнуться и метнуть.
Бросок – и валенок настиг индюка.
– Фир-р-р-фюн… – Индюк поперхнулся и рухнул на землю.
Здесь Дедушке стоило бы спуститься вниз, вытереть Будущей Бабушке слёзы и сказать, что он будет защищать её всю жизнь.
Но Гитлер махнул крылом. И Дедушка решил метнуть второй валенок, чтобы окончательно победить индюка.
Бросок! Валенок пролетел над индюком и… врезался в Будущую Бабушку.
Тут история про НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ могла бы закончиться навсегда.
Но Будущая Бабушка была не только умной, красивой и быстрой.
Она была ещё и смелой.
Поэтому, когда Будущий Дедушка пригласил её в кино, она ответила…
– Что же она ответила? – спросила я дедушку.
– Хр-р-р, – сказал дедушка.
Кажется, он устал рассказывать такую длинную историю, потому что вдруг взял и заснул. Мишка хмыкнул.
– Ну, а ты как думаешь, что можно было ответить? Конечно, она ответила ДА!!!
Мишка решил проводить меня до квартиры, но мы не успели обо всём договорить. Пришлось опять спуститься на первый этаж – и снова подняться ко мне.
– Значит, марлю ты берёшь у своего папы? – спросил Мишка.
– Ага.
– А что в подарки положим?
– Завтра вместе придумаем!
Я перешагивала через четыре ступеньки, а бедный Мишка, пыхтя, семенил рядом со мной. И тут мне в голову пришла ужасная мысль.
Я даже остановилась.
– Мишка, а как же ёлка?
Легко сказать – не будем ждать праздников и САМИ устроим дедушке Новый год. Я совсем забыла, что настоящую ёлку можно будет купить только через неделю… А в магазинах продают скучные, пластмассовые, с противным запахом… И что же нам теперь делать?!
– Подумаешь, проблема, – фыркнул Мишка. – Ёлки привозят откуда? Из леса. Если ёлка не может приехать к нам, значит мы сами поедем к ёлке.
На следующий день мы встретились после уроков.
– Лучше домой не заходить, – сказал Мишка, – сегодня тётя Оля у дедушки дежурит. Она меня кормить начнёт, а потом за домашку засадит. Пока выберемся – уже темно будет.
– Мишка… а можно… ну, как-нибудь так, чтобы в лес не ехать?
Мишка внимательно посмотрел на меня.
– Боишься?
– А если заблудимся?
– Ну, мы же не за грибами поедем, – хмыкнул Мишка.
Наверное, решил, что я трушу.
Ну и что?!
Любая девочка испугается, если её заставят бродить по чёрному зимнему лесу. Даже если эта девочка сама ростом с ёлку.
– Да я уже всё придумал, – успокоил меня Мишка. – Мы с автовокзала доедем до какой-нибудь деревни… недалеко, главное, чтоб лес прямо у остановки был. Наломаем веток – и сразу домой.
Автобус был такой маленький, что я всё время стукалась головой о потолок.
Поворот – бум-м-м. Горка – бум-м-м.
Каждый раз носатая старушка, сидевшая перед нами, оглядывалась и задавала новый вопрос:
– А чего вам у нас в Азаровке надо? А ветки еловые вам зачем – продавать, что ли, надумали? А подружка твоя чего длинная такая – болеет чем?
– Ну, если болеет, так не заразная – ты на него посмотри! – хмыкнул дядька в шапке-ушанке и подмигнул Мишке.
Ага – сто первая шутка про мой рост. И опять не смешно.
Автобус подпрыгнул на повороте. Бум-м-м. Старушка радостно обернулась:
– А где…
Автобус помчался с горки так быстро, что старушка заохала и покрепче обняла сумку. Но было уже поздно.
Бум-бум-бум… Сумка накренилась, и консервные банки со стуком покатились по грязному полу.
– Кому там в Азаровку? – крикнул водитель. – Вылезай, приехали!
Лес начинался прямо у остановки. Он был похож на картинку, нарисованную ручкой в тетрадке: тонкие чёрные деревья, белое небо, чёрная земля. Ну и холод! Ледяной ветер обдирал лицо и уши, колючий, как металлическая мочалка для сковородок. Неужели в этом лесу ещё недавно всё чирикало, летало, росло? Сейчас в нём не осталось никакой жизни.
Даже тесный и душный автобус был в сто раз лучше, чем этот мёртвый лес.
– Смотри, вот подходящая ёлка, – крикнул Мишка, – беги сюда!
Большие пушистые ветки росли высоко, но я могла дотянуться.
Правда, оказалось, что добыть их совсем не просто. Ветки замёрзли. Они гнулись, кололи мне лицо и руки – но никак не отламывались.
– Мишка, я варежки в школе забыла!
Хорошо, что за спиной у Мишки болтался пакет для физры. Я замотала спортивными штанами ладони, подпрыгнула и повисла на ветке.
– Щас я тебя утяжелю! – Мишка обхватил меня за ноги, ветка затрещала…
Хруп! Мишка упал на землю, я упала на Мишку, а колючая ветка свалилась на меня.
– Ну вот… – проворчал Мишка, растирая ногу, – я тебе помогаю ёлку победить – и никакой благодарности! Одни синяки.
Я отряхнула иголки с коленок.
– Вставай, Мишка, а то уже поздно. Мне Ветку выгуливать пора.
– А ты что делаешь? – захихикал Мишка. – Ты целый букет веток выгуливаешь… Вот они нагуляются – и поедем домой. Через полчаса обратный автобус!
Мы успели вернуться до темноты. Даже папа ещё не приехал с работы.
Я хотела поставить еловые ветки в большую банку, но они были слишком тяжёлые и всё время падали. На четвёртый раз Мишка не стал вытирать воду с пола, а просто собрал её полотенцем, завернул в него наш букет и засунул ко мне на балкон.
Мишка ушёл. Я хотела рассказать Аньке про дедушку, но она пробормотала:
– Подожди, подожди, я сейчас… только сообщение отправлю…
И снова застучала по клавиатуре.
Знаю я это «сейчас». Хорошо, если через полчаса про меня вспомнит.
Я достала свою волшебную тетрадку и нарисовала снежинки за сегодняшний день. Целый лист голубых снежинок. Потом подумала и добавила ряд на завтра.
Может быть, ЭТО поможет?
Хорошо, что дети в субботу не учатся.
Но ещё лучше, что некоторые взрослые в субботу работают.
Я даже не стала тратить время на завтрак. Достала с балкона замёрзший еловый букет, запихнула в карманы марлю и две мандаринки.
Ветка так жалобно заскулила, что я решила и её прихватить. Чего ей сидеть одной дома? Пусть погостит у Мишки.
– И сколько у нас будет подарков? – спросил Мишка.
Мы сидели на кухне. Я резала марлю на квадраты, Мишка отковыривал шкурку от мандарина и складывал на блюдечко. Ветка лежала у табуретки и ждала – вдруг со стола упадёт что-нибудь вкусное.
– На двенадцать мешочков у нас марли точно хватит. Давай придумывать, что мы туда положим.
Кусочек марли упал вниз, и Ветка тут же цапнула его зубами.
– Лучше сразу считать, что на десять, – хмыкнул Мишка, покосившись на Ветку. – Десять Мешочков для Радости и Удовольствия… А что – звучит!
Что будет в первых мешочках, мы придумали сразу.
Мешочек первый: молотый кофе.
Раньше дедушка выпивал большую чашку каждое утро – без молока и сахара.
Мешочек второй: шкурки от мандарина.
Это и так понятно – они пахнут праздником.
Мешочек третий: хвоя.
Мы собрали иголки с нашего елового букета, а чтобы мешочек не был слишком колючий, Мишка нарезал иголки ножницами.
Мешочек четвёртый: древесные стружки.
Это Мишка придумал принести их из кабинета труда, потому что до пенсии дедушка работал столяром и делал мебель.
Мешочек пятый: бабушкины духи.
У дедушки в шкафу хранился флакончик с её любимыми духами, про которые Мишка почему-то сказал, что это – Шинель. Там даже осталось немножко, на самом донышке. Я смочила этой Шинелью кусочек ваты, и Ветка сразу начала чихать.
Мешочек шестой: масляная краска.
Дедушка любит рисовать, значит, запах масляной краски ему тоже нравится. Мы с Мишкой немного поспорили, каким цветом лучше мазнуть на кусочек джинсовой заплатки. Я хотела оранжевым, а Мишка – синим. Он сказал, что синяя краска пахнет лучше. Я подумала… и решила с ним согласиться.
Мешочек седьмой: жареная картошка с чесноком.
Это – любимая дедушкина еда. Мишка почистил большую картофелину, я её нарезала и поджарила в масле. Чеснок слегка подгорел, но всё равно пахло так вкусно, что мы с Мишкой не выдержали и подъели всё, что не поместилось в мешочек.
Мешочек восьмой: табак, пахнущий черносливом.
Я сразу сказала Мишке, что это какая-то глупость. Разве можно в мешочек для радости и удовольствия класть что-то вредное для здоровья?! Но Мишка не согласился.
– Дедушка три года назад бросил курить, теперь даже на маму ругается. А раньше у него был любимый табак для трубки, специальный такой. Он даже не сигаретами пах, а вкусно – компотом.
Непонятно только, где нам взять этот компотный табак. Мишка сказал, чтоб я посмотрела на шкафчике у окна. Ничего полезного там не нашлось – только обёртка от шоколадки, четыре дохлые мухи и пустая пачка сигарет. Я уже хотела сказать Мишке, что там ничего нет, как вдруг заметила, что рядом с мухами валяется сломанная сигарета. Ну да, всё правильно: капля никотина убивает лошадь, а от обычной сигареты, которую даже не закурили, погибают мухи. Кошмар.
Мы выпотрошили пыльную сигарету на блюдечко. Потом добавили туда кусочек мелко нарезанного чернослива. Перемешали. Мишка принюхался и сказал, что пахнет, как дедушкин табак, – даже ещё лучше.
Мешочек девятый: сено.
Это была ещё одна сумасшедшая Мишкина идея. Ну где мы возьмём сено в городе, ещё и зимой?! Но Мишка упёрся:
– Мне дедушка рассказывал, как они в детстве спали на сеновале. Он, между прочим, об этом до сих пор вспоминает!
Если бы Мишка сказал про сено раньше, можно было бы поискать траву в кабинете биологии. Они там всё время что-то выращивают. А так…
И тут я сообразила:
– Мишка, надо к Соне бежать!
– Зачем? – удивился он.
– Ты что, забыл?! У неё же кот супер-пупер-породистый. Для него корм нужен какой-то особенный и трава – даже зимой. Помнишь – у Сониной бабушки длинные ящики на подоконнике?
Соня долго не могла понять: зачем нам кошачья трава, если мы хотим сено? И зачем нам сено, если мы делаем подарок для дедушки? В конце концов она сунула Мишке пакет с тоненькими зелёными травинками и сказала, чтобы мы быстрей уходили, а то бабушка вот-вот проснётся и ей влетит.
Мы вернулись к Мишке. Я высыпала тонкие травинки на стол, положила на них листок из тетрадки и гладила горячим утюгом до тех пор, пока травинки не превратились в настоящее сено. Я завязала мешочек шерстяной красной ниткой и дала Мишке понюхать.
– То что надо! – сказал Мишка.
Мешочек десятый: варежки и снег.
Этот подарок придумала я. Вспомнила, как дедушка рассказывал, что был чемпионом по снежкам. И сразу представила, как он в детстве приходил домой: на шерстяных варежках таял снег, а маленький дедушка грелся на кухне и пил горячий чай с тремя ложками сахара…
Этот мешочек мы не стали делать из марли. Мишка нашёл голубой шерстяной носок с дыркой на пятке, отрезал от него всё ненужное, и у нас получился отличный вязаный мешочек. Теперь осталось найти снег.
– Ну ты и придумала, – бурчал Мишка. – Этой зимой найти снег ещё труднее, чем сено. Где мы его возьмём?!
И правда, где зимой отыскать снег? Конечно, в холодильнике! Вернее, в морозилке.
Мы наковыряли вилкой целый сугроб и засунули его в наш мешочек.
Наконец все подарки лежали на столе. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. Девять Мешочков для Радости и Удовольствия.
Последний, десятый мешочек мы оставили в морозилке – чтобы не таял раньше времени.
– Теперь самое главное, – сказал Мишка.
– Самое главное? – удивилась я. – Но ведь самое главное мы уже сделали. Новый год – это же подарки…
– А про ёлку забыла? – возмутился Мишка. – Я дедушке вчера сказал, что мы для него Новогодний Сюрприз придумали, так он всё утро об этом вспоминал. Даже простокваши съел… чайную ложку.
Не представляю, как можно из елового букета снова собрать целую ёлку. Это же не «Лего», чтобы его разбирать и опять складывать.
Но Мишка, оказывается, уже всё придумал.
– А мы и не будем собирать ёлку, – сказал он. – Мы сделаем Ёлочный Абажур… То есть это ТЫ его сделаешь.
Всё получилось так быстро, что дедушка даже не проснулся.
И наше с Мишкой шипение ему не помешало.
– Держи!
– Да не туда!
– Ой, колется!
– Привязывай быстрей!
Мы очень старались не шуметь. Даже из комнаты вышли на цыпочках. Мишка был весь в иголках, как ёж.
На кухне он отряхнулся и сказал, что после ёлочного абажура нужно обязательно съесть ёлочный бутерброд.
– Это как? – удивилась я.
– А это такой специальный бутерброд. Очень острый. Прямо… колючий.
Мишка съел два ёлочных бутерброда.
Я подумала – и решила, что мне хватит укропа с кефиром.
А Ветке понравился несолёный хлеб со сметаной.
– Пора дарить подарки, – сказал Мишка, – а то наша картошка засохнет, а снег растает.
– Мишка, а как мы их будем дарить? Как Дед Мороз и Снегурочка?
Я стояла у окна. Мишка сидел на табуретке. Он поднял голову, смерил меня взглядом – длинным, как линейка. И хмыкнул.
Я разозлилась! Получается, лопоухий Мишка безо всякой бороды – вполне себе Дед Мороз. А я чего, самая ужасная Снегурочка, что ли?!
– Знаешь, Мишка… – Я прямо булькала от возмущения. Но Мишка меня перебил.
– Знаю. Мы будем пионерами.
Я даже спросить ничего не успела, а Мишка уже тараторил:
– Пионеры – они же всем помогают, правильно? И дедушке помогли. Если бы не они, может, он в бабушку и не влюбился бы! А мы будем такие пионеры… самые главные. Помощники Деда Мороза!
Ветка доела хлеб и залаяла.
– Правильно, – кивнул Мишка, – и Ветку тоже в пионеры возьмём. Деду Морозу помогают олени, а у нас будет Пионерская Такса.
Мишка притащил Букварь, по которому училась ещё тётя Оля. Там на каждой странице были нарисованы пионеры. Они сажали деревья, поливали цветы и мыли полы. И как они умудрялись оставаться такими чистенькими – не понимаю!
– Мишка, белые рубашки мы найдём. А красные косынки на шею где взять?
Мишка выскочил из кухни так быстро, что сбил на бегу табуретку. Ветка даже не успела сказать «гав», а он уже вернулся. В руках у него был красный пододеяльник.
Когда он взял ножницы, у меня по спине побежали мурашки.
– Мишка, а твоя мама….
– Ну, она же сразу не заметит. А потом я заплатки пришью.
– А заплатки из чего сделаешь?
– Из чего, из чего!.. – пробурчал Мишка. – Из другого пододеяльника! Нечего меня пугать. Лучше помогай – быстрее будет.
Белая рубашка для Мишки нашлась легко. Он просто взял её из шкафа со школьной одеждой.
А мне пришлось сбегать домой и надеть папин больничный халат. Я посмотрела на себя в зеркало. Получилось неплохо, только руки торчали из коротких рукавов.
– Нормально, – одобрил Мишка.
Он уже вы́резал три красных треугольника. Два больших – нам. И один маленький – Ветке.
Ветка не любит, когда ей что-то завязывают на шее, но у нас получилось её уговорить. Мишка ещё хотел повесить ей на спину подарки, чтобы она была не хуже дед-морозовского оленя. Но Ветка решила, что мы совсем обнаглели, и цапнула меня за палец.
– Ничего, – сказал Мишка, – пускай просто бежит рядом.
На пороге дедушкиной комнаты мы остановились.
Мишка прищурился, придирчиво осмотрел меня, потом Ветку, одобрительно кивнул и вдруг закричал басом:
– Хо-хо-хо! Здесь живут хорошие дедушки? Пионеры идут, подарки несут!
Дедушка улыбался.
Мы положили подарочные мешочки на красный поднос, который устроили у него на коленях. Мишка специально притащил три подушки, чтобы дедушке было удобнее.
Дедушка вспоминал.
Он перебирал мешочки, подносил их к лицу и вдыхал – глубоко-глубоко. А потом закрывал глаза. Я смотрела, как шевелятся его пальцы – словно разматывают не видимый нам с Мишкой клубок.
Дедушка смеялся.
Оказалось, что Мишка показывает лучше любого телевизора. За секунду он превратился в приставучую бабку в автобусе. Потом изобразил, как я прыгаю вокруг ёлки.
А в конце рухнул на ковёр и стал хрипеть, как человек, на которого свалился слон. Хотя на самом деле на него упала семилетняя девочка с еловой веткой в руках, так что можно было хрипеть и стонать потише.
Дедушка удивлялся.
Я рассказала, как мы сделали его любимый табак, а дедушка снова понюхал его и чихнул – четыре раза подряд. У него даже уши порозовели от удовольствия.
Дедушка плакал.
А может, это был тающий снег из шерстяного мешочка? Я так и не поняла…
Дедушка снова взял мешочек с ароматом бабушкиных духов. А потом сказал:
– Такие духи я купил, когда шел делать Мариночке предложение…
Я сразу представила это «предложение» – в виде длинного мостика, по которому идёт Будущий Дедушка и волнуется, ведь он не знает, что будет в конце: вопросительный знак, точка или вообще многоточие.
Если я стану писателем, напишу ещё одну книжку про Настоящую Любовь. Только не очень длинную, такую… тоненькую. А потом стану сочинять про что-нибудь другое. Про самолеты или про динозавров. Я ещё не придумала.
ТОНКАЯ КНИЖКА ПРО НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ
Каждое воскресенье Будущий Дедушка ездил в деревню на свидание к Будущей Бабушке. Через полгода она вернулась обратно в город, и они стали встречаться четыре, потом пять и наконец – шесть раз в неделю. Однажды Будущая Бабушка испекла пирог и пригласила в гости Будущего Дедушку. А Дедушка решил, что он не просто придёт есть пирог. Он придёт и скажет, что от любви потерял аппетит и сон и теперь хочет жениться на Будущей Бабушке, чтобы видеть её каждый день. Он сочинил длинную речь в стихах, погладил рубашку и даже купил Бабушке её любимые духи Шинель.
До встречи оставалось два часа. Дедушка бегал по дому и волновался. И тут он вспомнил, как его мама говорила: стирка всегда успокаивает. И чтобы успокоиться, Дедушка постирал носки.
Но через час он понял, что совершил СТРАШНУЮ ОШИБКУ. И заволновался ещё больше. Потому что у него было только две пары носков. Одна дырявая. А вторая – та, что висела на батарее, – мокрая.
Зимой, в мороз – в мокрых носках… Ну уж нет! Вдруг он заболеет, и Будущая Бабушка решит, что ей не нужен такой чахлый муж.
Тогда Дедушка решил примерить дырявую пару. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Носки были чёрными, а из дырок торчали розовые пальцы.
Вы скажете – дырки можно зашить. Но Дедушка был студентом. Он жил далеко от дома, и никаких ниток у него не водилось.
Можно купить новые носки. Но у Дедушки не было денег, потому что он всё потратил на духи Шинель.
Конечно, он мог не пойти в гости к Будущей Бабушке. Но тогда не получилось бы никакой истории про Настоящую Любовь.
И тут Будущему Дедушке пришла в голову ГЕНИАЛЬНАЯ МЫСЛЬ. У него не было денег, не было ниток. Зато были акварельные краски: Будущий Дедушка любил рисовать. Он быстро закрасил торчащие пальцы и побежал на встречу с Будущей Бабушкой.
Дома у Бабушки жил большеухий лохматый пёс. Дедушка сразу его погладил – чтобы показать, как он любит животных. Потом они ели вишнёвый пирог. Псу тоже достался кусочек, и он, чавкая, жевал его под столом.
Дедушка продолжал волноваться – так сильно, что у него заурчало в животе. Чтобы успокоиться и заглушить урчание, он съел большой кусок пирога. А потом ещё один.
Пёс под столом тоже волновался. Он ведь не знал, зачем к ним пришёл этот большеухий лохматый человек. Пёс быстро проглотил свой кусок пирога. В животе у него тоже урчало, но никакой еды вокруг больше не было. Он куснул бабушкин тапочек – и сразу получил по носу. И тут пёс увидел НОГИ. А на них – чёрные носки. По носу ему ещё никто не дал. Значит, можно попробовать, какой носок вкуснее – левый или правый.
Будущий Дедушка ничего не мог сделать. Только дёргать ногой под столом – то левой, то правой. И доедать четвёртый кусок пирога. Он давно хотел сказать Будущей Бабушке о своей любви. Но стихи он забыл, а говорить про потерянный аппетит было бы странно.
И всё-таки он решился: вскочил, весь усыпанный крошками, и закричал на всю комнату:
– Марина! Я вас люблю и… это… в общем…
Тут он вспомнил, что всё это нужно делать не так, а красиво опустившись на одно колено – как в кино.
– Марина! – повторил Будущий Дедушка, отодвигая стул. – Я вас…
Он уже стоял перед ней, и Будущая Бабушка покраснела и опустила глаза, и уже была готова сказать ему «да»… Но вместо этого она сказала: «Ой!»
Будущий Дедушка решил посмотреть, что же её так удивило.
И увидел. Чёрные носки. Розовые пальцы, торчащие из дырок. И довольный лохматый пёс… с чёрным-чёрным языком! Наверное, он подумал, что акварельная краска – отличное дополнение к вишнёвому пирогу.
Здесь можно было бы ставить точку. Если у тебя дырявые носки, как уж тут говорить о Настоящей Любви!
Но Будущая Бабушка была не только умной, красивой, быстрой и смелой. Она была ещё и решительной.
Поэтому… ОНА САМА СДЕЛАЛА ДЕДУШКЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!
– А что было дальше? – спросила я три раза подряд, но Мишка не отвечал.
Дедушка тоже молчал. Никогда не видела, чтобы люди засыпали так быстро. Он лежал на боку и тихонько посвистывал – как закипающий чайник. Я заметила красную шерстяную нитку у него под щекой. Наверное, там прятался мешочек с ароматом бабушкиных духов.
Я встала и на цыпочках пошла к двери. Пол заскрипел, и Мишка вздрогнул – как будто он был совсем далеко, а теперь вернулся и увидел меня.
– Мишка, что было дальше? – шёпотом повторила я.
– Как что? – удивился Мишка. – Свадьба, конечно!
Домашку на понедельник я сделала кое-как.
Папа вздохнул над буквой «ю» в моей прописи и сказал, что лучше бы я писала помедленнее. Но я решила, что и так сойдёт.
После ужина я достала свою волшебную тетрадку. Нарисовала один ряд снежинок, а потом карандаш сломался.
Может, Анька права? Не будет никакого Деда Мороза, потому что снег так и не выпал.
И подарков не будет. И вообще, волшебная тетрадь со снежинками – это глупости, игрушка для доверчивых малышей.
Я швырнула тетрадку, и она улетела куда-то за кровать. Ну и пускай там лежит вместе с клубками пыли, конфетными фантиками и старым носком.
Я вдруг поняла, что ужасно устала.
Всё стало каким-то тяжёлым: голова, руки… даже мысли.
Я влезла в пижамные штаны, а переодевать майку уже не было сил.
Я слышала, как Аня заглянула в комнату и сказала папе:
– Смотри, она точно спит! Ничего себе, в полдевятого!
Слышала, как папа спросил:
– Жень, ты не заболела?
Я хотела ему ответить, но не успела, потому что усну…
– Откуда я помню, куда его положила?!
Я услышала этот крик и открыла глаза. Было темно – и в комнате, и за окном. Анька заворочалась в кровати и пробормотала:
– Посмотри в холодильнике…
Она во сне болтает всякую чушь и даже не просыпается.
Я полежала на правом боку, потом на левом. Перевернулась на живот. Сунула голову под подушку. Папа говорит, если не спится, можно считать овец. Я выбрала зайцев – они ещё лучше прыгают. Три, десять, пятнадцать… А если в зайца охотник выстрелит из ружья… или волк нападёт… Тогда заяц что… умрёт?
Умрёт. Раньше это было обычное слово. Ни про кого, просто так. А теперь Мишка взял и сказал его… про дедушку. И всё стало по-другому.
А вдруг с мамой что-то случится в этой командировке? Или уже случилось?! Вдруг она заболела, попала под автобус…
Я не хотела об этом думать! Я даже потрясла головой – изо всех сил, чтобы вытряхнуть дурацкие мысли. Но ничего не получилось. Мысли проплывали мимо, как рыбы в аквариуме. Я их видела, а сделать ничего не могла.
Умирают дедушки, мамы и папы… Даже дети. А если умирают дети, значит… и я…
Мне стало холодно.
– Ань… Аня-я-я! – я звала её шепотом, потом громче. Но Анька не слышала.
Я осталась одна. Получается, без меня всё может быть точно так же? Папа будет готовить омлет на завтрак, Анька – сидеть в интернете. Без меня изобретут что-нибудь замечательное, будут показывать новые фильмы в кино, Мишка вырастет…
Я лежала на спине и смотрела на светящиеся планеты, которые Анька попросила меня приклеить к обоям – чтобы получилось повыше. Когда-нибудь клей высохнет, и планеты отвалятся. И все забудут, что только я могла дотянуться так высоко – без лестницы, без табуретки.
Слёзы текли так сильно, что у меня стало мокро за ушами.
– Ань… Анька…
В носу у меня что-то булькало, голос охрип. А она даже не пошевелилась под одеялом.
Я больше не могла лежать в кровати совсем одна.
И тут я вспомнила: в четыре года я часто просыпалась ночью от какого-то страшного сна и не могла заснуть.
Сейчас я встану и сделаю то, что мне всегда помогало, когда я была маленькая.
И как это я раньше не догадалась!
Я только открыла дверь – и папа сразу проснулся.
Я даже позвать его не успела.
Диван был разложен. На мамином одеяле валялись журналы и книжки, а папа ютился у стенки.
– Что-то болит?
Я помотала головой.
– А чего ревёшь?
– Боюсь.
– Понятно.
Хорошо разговаривать с доктором – он не задаёт глупых вопросов.
Папа сгрёб с дивана журналы и книжки. Снял с подушки ноутбук, похлопал по одеялу. И сказал то, что говорил всегда, если я приходила к ним ночью:
– Ну ладно… залезай.
Пока я устраивалась, папа сбе́гал на кухню и принёс две табуретки и стул. Он поставил их друг за другом, как вагончики, и придвинул к дивану.
Уф-ф-ф, наконец-то я смогла вытянуть ноги.
И всё ему рассказать.
Рядом с папой было тепло и нестрашно. Можно положить голову ему на плечо и почувствовать себя маленькой… Я говорила, говорила, говорила… Потом слова кончились и я немножко поревела, уткнувшись в его зелёную майку. А потом слёзы кончились тоже.
Хорошо, что под подушкой у мамы нашёлся чистый платок.
– Пап, а КУДА человек умирает?
– Что значит «куда»?
– Вот жил человек – здесь… А потом?
– Ну, ТОЧНЫЙ адрес я не знаю. Мне кажется, что тело может умереть, а душа – нет.
– Душа – она внутри? Как сливовая косточка?
Папа задумался.
– Хм… Можно сказать и так. Если косточка попадёт в землю, из неё вырастет дерево… А может, она окажется далеко… в таких местах, где вообще никто никогда не бывал.
– На другой планете?
– Почему бы и нет? Где угодно… Мы просто не знаем.
Я сползла ещё ниже, чтобы спрятаться головой папе под мышку. Теперь я была как птенец под крылом. Такой великанский птенчик с красным распухшим клювом. Жалко, что маминого одеяла на всю мою длину не хватало. У меня совсем замёрзли ноги… То есть лапы.
– Пап?
– Ну?
– Не бывает ведь сливы без косточки, правда?
– Угу…
– Значит, косточка не может просто взять и исчезнуть – раз она есть…
– Раз она есть – точно не может… Кстати, я хочу ЕСТЬ. А ты?
Ну и дела! Папа всегда говорил, что, если почистил вечером зубы, надо спать, а не совать нос в холодильник!
– Короче, я пошел добывать бутерброд с колбасой. А тебе на хлеб что положить? Сыр, селёдку, варенье?
Есть селёдочный бутерброд ночью, в кровати, рядом с папой… У нас на диване будет настоящее гнездо, и он принесёт мне еду!
– Пап, а разве так можно?!
Знаете, что сказал папа? То же самое, что всегда говорит Мишка:
– А мы никому не расскажем.
Я проснулась – в комнате было светло.
Нет, не так. Светлей, чем обычно.
Может, потому что диван стоял рядом с окном? Я отодвинула занавеску. Весь двор был завален снегом. Ветки деревьев, машины, скамейка и горка. Хлопья снега летели вниз – как по косой линейке в тетради. Маргарита Романовна точно поставила бы этому снегопаду «пять» – за правильный наклон! А вдруг Мишка ещё дрыхнет? Надо скорей рассказать…
Я выбежала в коридор, схватила телефонную трубку.
– Мишка! Ты видел? Там снег! Там столько! Пошли гулять – прямо сейчас!!! Мишка, ты чего молчишь…
– Жень… – Голос у Мишки был такой странный, как будто я и правда его разбудила. – Жень, а у нас ночью дедушка… умер.
И гудки.
Я стояла у окна. Смотрела на снег и не плакала. Я столько ревела ночью, что больше уже не могла. Дедушка умер. Выпал снег. Значит, к нам сможет прийти Дед Мороз. А ещё вечером приедет мама!
Разве может быть, чтобы грустные и радостные мысли появлялись одновременно?
В комнату заглянул папа и сказал, что у нас кончился хлеб.
Хорошо, что Анька ещё не проснулась. Я сразу решила, что сбегаю в магазин сама. Быстро оделась, взяла пакет, открыла дверь.
– Привет!
На пороге стоял Мишка. В тёплой куртке, шапке и разных варежках. Одна была синяя, вторая – коричневая.
– Мишка, ты откуда? – удивилась я.
– Ну… Ты же сама позвонила: пошли гулять.
Я и пришёл, как ты сказала – прямо сейчас!
Мы бежали до булочной и бежали обратно. Бежали вверх по лестнице, а потом вниз. Бежали через двор, через дорогу и дальше – до парка.
Нам уже было трудно дышать, но от этого сумасшедшего бега становилось легче.
Снег набился в ботинки, джинсы промокли.
– Женька, стой!
Здесь начинался склон, и бежать было бы проще. Но Мишка остановился.
– Смотри, классная горка!
Снег, снег, снег. Деревья внизу. И никаких следов. Мы первые пришли в этот парк.
– Мишка, мы дураки… Ледянки забыли!
– Подумаешь! Вот! – Мишка улёгся на снег, повернулся на бок и колбасой покатился с горки, наматывая на себя мохнатые сугробы.
Интересно, а у меня так получится?
Я догоняла Мишку. Земля-небо-земля-небо… Белое небо превращалось в белую землю, и я уже не могла различить, что мелькает перед глазами.
Потом небо остановилось и оказалось вверху.
Я лежала и смотрела, как падает снег. Все нарисованные мной снежинки. Целая тетрадь.
– Жень…
– А?
– Правда здорово?
– Ага. Только у меня попа мёрзнет.
– Нет, Женька, ты не принцесса.
– У принцесс не мёрзнут попы?
– Просто они об этом не говорят.
Я бросила в Мишку снежок. Пора вставать, пока мы не превратились в сугробы.
Из-под снега торчала ветка с красными ягодами. Я оторвала одну, смяла пальцами. Понюхала. Дала Мишке.
Такой странный запах – сладковатый и горький одновременно.
Дедушке бы понравилось.
