Сегодня вернулись папа, мама и Ада – в ужасном расположении духа.

Что и говорить, все обрушились на меня, мол, я негодяй, неисправимый хулиган и тому подобное, что я уже и так наизусть знаю.

Папа из-за этого дурацкого чучела битый час меня отчитывал: дескать, на подобные выходки способны только такие бессердечные и безмозглые злодеи, как я.

Ну это тоже старый комплимент, хоть бы что-то новенькое придумал. Обозвал бы хоть для разнообразия бесселезёночным злодеем, к примеру, или безжелудочным, или там бескишочным.

Но сегодня мне особенно повезло: на Джанни Урагани – как дразнят меня мои мучители – беды обрушиваются обязательно по две за раз, как вишенки на веточке, вот только две ягоды всем в радость, а две беды – чересчур.

В общем, не успел папа закончить свою нотацию, как пришло письмо от досточтимого синьора директора, решившего доложить родителям о вчерашнем ерундовом случае в школе, который почему-то всех так всполошил.

Вот как было дело.

Вчера я принёс в школу пузырёк красных чернил, который нашёл у папы в письменном столе… в этом же нет ничего дурного, правда?

Но как ты, дорогой дневник, уже знаешь, мне всегда страшно не везёт, и тут опять. Сам посуди: я приношу в школу пузырёк красных чернил ровно в тот день, когда мама Лорда Замарашки вздумала нацепить на него этот широченный накрахмаленный отложной воротничок. Или так: она нацепила своему сыну этот воротничок ровно в тот день, когда мне вздумалось принести в школу пузырёк красных чернил.

Словом, сам не знаю, как мне пришла в голову идея воспользоваться ослепительной белизной его широкого воротничка… но я обмакнул перо в красные чернила и осторожно, чтобы Бетти не заметил, написал у него на воротничке:

Вскоре Профессор Мускул вызвал Бетти к доске, и весь класс, прочитав на его белоснежном воротничке эти три красные строчки, так и покатился со смеху.

Сначала Мускул ничего не понимал, и Замарашка тоже, как в тот раз, когда я подложил ему на лавку смолу и он прилип. Но потом учитель обнаружил этот стишок и рассвирепел как лев.

Он бросился к директору, который, разумеется, стал проводить расследование.

Я тем временем уже сунул пузырёк с красными чернилами под ножку парты; но директор стал обыскивать наши портфели (дикость какая – рыться в чужих вещах, как будто мы в какой-нибудь России!) и нашёл у меня перо, измазанное в красных чернилах.

– Я так и знал, что это вы! – сказал директор. – И вы подложили смолу на его лавку… Хорошо же! Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить…

Вот так директор написал на меня жалобу.

– Видишь? – взревел папа, тыча мне под нос письмо директора. – Видишь? Не успеваю я отругать тебя за одну выходку, как всплывает новая, ещё хлеще!..

Да, с этим не поспоришь. Но разве я виноват, что письмо от директора пришло ровно в тот момент, когда папа ругал меня за историю с чучелом?