Да здравствуют жених и невеста! Да здравствует Джаннино! Долой супы с вермишелью!
Наконец-то в доме воцарился мир, и всё благодаря мне.
Итак, сегодня утром я, как и собирался, ничего не упустил: едва заслышав шорохи в доме, я вскочил, оделся и приготовился действовать.
Все про меня забыли.
Я слышал, как папа, мама, Ада и Вирджиния спустились вниз из своих спален, потом прибыл Маралли, наконец, позвонил извозчик, и все ушли.
Тут я стрелой выбежал из дома и понёсся догонять бричку.
Вскоре я уже ухватился за деревянную ось и уселся на неё, как уличный мальчишка. «Ну теперь-то вам от меня не убежать!» – подумал я.
Здесь было слышно всё, что говорили взрослые, а меня за откидным верхом они увидеть точно не могли.
Маралли, к примеру, причитал:
– Умоляю, смотрите, чтобы этот оголтелый Джанни Урагани не прознал о нашей поездке… не то он всему городу разболтает!
Мы ехали и ехали, наконец бричка остановилась и все вышли. Я подождал чуть-чуть и тоже спрыгнул.
Ну и чудеса!
Передо мной возвышалась деревенская церквушка, в которую как раз входили родители, сёстры и Маралли.
– Что это за церковь? – спросил я какого-то крестьянина, что стоял неподалёку.
– Церковь Святого Франческо на Горе.
Я вошёл вслед за остальными и увидел у алтаря Маралли и Вирджинию на коленях перед священником, за ними стояли Ада, папа и мама.
Я прокрался вдоль стены к самом алтарю, никто меня не заметил, и я смог наблюдать всю церемонию с начала до конца. Когда священник спросил у Вирджинии и Маралли, хотят ли они заключить супружеский союз, и они ответили «да», я вышел из тени и сказал:
– Я тоже хочу, чтобы вы поженились, но почему же вы мне ничего не сказали? Как вам не стыдно?
Сам не знаю почему, но я чуть не разревелся: мне и правда было очень обидно. Все остальные так удивились, увидев меня, что не могли вымолвить ни слова.
Но тут мама заплакала, стала меня обнимать и целовать, приговаривая дрожащим голосом:
– Джаннино, мой Джаннино, как же ты здесь оказался?
Папа проворчал:
– Очередная выходка!
После венчания Вирджиния тоже плакала, обнимала меня и целовала, а вот Маралли был очень недоволен: он схватил меня за руку и сказал:
– Смотри, Джаннино, не проговорись никому о том, что здесь видел. Понятно?
– Но почему?
– А это не твоё дело. Детям не понять. Помалкивай, и точка.
Ну вот, пожалуйста, очередная история, которую детям, видите ли, не понять! Неужели взрослые всерьёз считают, что такого объяснения ребёнку вполне достаточно?
Ладно. Зато теперь все меня любят; обратно я ехал на облучке возле кучера и почти всю дорогу правил сам. И самое главное, теперь мне долго не придётся есть суп с вермишелью.