…Прошло уже насколько месяцев с тех пор, как закончилась Челланская экспедиция. Я многое передумал, решаясь и не решаясь выполнить всё же просьбу Гарика. Окончательно вопрос решил один случай: отчаявшийся Гарик рассказал мне однажды нижеследующее:
– Знаешь, Анри… Было дело, застал я однажды вечером Лин сидящей в кресле у окна с какой-то книгой в руках. В тот вечер мы долго говорили о судьбах цивилизаций… Вспомнили о том, как погибала Фиеста, о том, как на Земле, которой будто бы удалось избежать такой участи, началась массовая деградация сознания и переориентация жизненных целей на потребление… Говорили и о том, можно ли что-то сделать… На Фиесте – не вышло. Но это – уже в прошлом. В далёком прошлом. Это уже известно… А вот на Земле…
– Пиши.- Сказала мне тогда Лин.
– Но это – на пределе моего понимания…- пробовал жаловаться я.
– Пиши.- Пожала плечами челланка.- Когда Человек доходит до своего предела – он пишет книгу. Тогда другие, пройдя за одну ночь половину всей его жизни, может быть, сумеют пройти дальше… Только так и развивается Человечество… Пиши…
– Люди ведь, в принципе, существа неглупые…- Не сдавался я.- Когда-нибудь они и сами ко всему придут… Так стоит ли торопить события?
– Стоит.- Улыбнулась Лин.- Ибо это – единственный способ сдвинуть их с места…
– А нужно ли это? Всё равно ведь толком ничего не изменишь… Большинство людей ничего об этом не знают и знать не хотят…
– Пиши… 'NO FATE…',- улыбнулась Лин.
– Что?- Не понял я.
– 'No Fate'…- Повторила Челланка.
– Что это значит?- С некоторым нетерпением спросил я.
– Это значит, Гарри… что в судьбе каждого из нас… как, впрочем, и в судьбах цивилизаций… Нет, в общем-то, ничего неизбежного, фатального… Всё можно, в принципе, изменить… Вот только… Хватит ли сил?…
– И – будет ли результат?
– Результат будет. Пусть – не сейчас, и, может быть, даже не через сотню лет, но – будет. Слушай… Есть одна… Восточная легенда…- Лин открыла книгу, подошла к окну, села на подоконник и, перевернув несколько страниц, стала тихо читать…
– …Это случилось в давние времена – в далёком, неведомом краю… Над краем царила вечная, чёрная ночь. Гнилые туманы поднимались над болотистой землёю и стлались в воздухе. Люди рождались, росли, любили и умирали в сыром мраке.
Но иногда дыхание ветра разгоняло тяжёлые испарения земли. Тогда с далёкого неба на людей смотрели яркие звёзды. Наступал всеобщий праздник. Люди, в одиночку сидевшие в тёмных, как погреба, жилищах, сходились на площадь и пели гимны Небу. Отцы указывали детям на звёзды и учили, что в стремлении к ним – жизнь и счастье человека. Юноши и девушки жадно вглядывались в небо и неслись к нему душою из давившего землю мрака. Звёздам молились жрецы. Звёзды воспевали поэты. Учёные изучили пути звёзд, их число, величину и сделали важное открытие: оказалось, что звёзды медленно, но непрерывно приближаются к земле. Десять тысяч лет назад – так говорили вполне достоверные источники – с трудом можно было различить улыбку на лице ребёнка за полтора шага. Теперь же всякий легко различал её за целых три шага. Не было никакого сомнения, что через несколько миллионов лет небо засияет яркими огнями и на земле наступит царство вечного лучезарного света. Все терпеливо ждали блаженного времени и с надеждою на него умирали.
Так долгие годы шла жизнь людей, тихая и безмятежная, и согревалась она кроткою верою в далёкие звёзды.
Однажды звёзды на небе горели особенно ярко. Люди толпились на площади и в немом благоговении возносились душою к вечному свету.
Вдруг из толпы раздался голос:
– Братья! Как светло и чудно там, в высоких небесных равнинах! А у нас здесь так сыро и мрачно! Томится душа моя – нет ей жизни и воли в вечной тьме. Что до того, что через миллионы лет жизнь наших дальних потомков озарится непреходящим светом? Нам, нам нужен этот свет. Нужен больше воздуха и пищи, больше матери и возлюбленной. Кто знает – быть может, есть путь к звёздам. Быть может, мы в силах сорвать их с неба и водрузить здесь, среди нас, на радость всей земле! Пойдёмте же искать пути, пойдёмте искать света для жизни!
В собрании было молчание. Шёпотом люди спросили друг друга:
– Кто это?
– Это – Адеил, юноша безрассудный и непокорный.
Опять было молчание. И заговорил старый Тсур, учитель мудрых, свет науки:
– Милый юноша! Всем нам понятна твоя тоска. Кто в своё время не болел ею? Но невозможно человеку сорвать с неба звезду. Край земли кончается глубокими провалами и безднами. За ними крутые скалы. И нет через них пути к звёздам. Так говорят опыт и мудрость.
И ответил Адеил:
– Не к вам, мудрые, обращаюсь я. Ваш опыт бельмами покрывает глаза ваши и мудрость ваша ослепляет вас. К вам взываю я, молодые и смелые сердцем, к вам, кто ещё не раздавлен дряхлою старческою мудростью!
И он ждал ответа. Одни сказали:
– Мы бы рады пойти. Но мы – свет и радость в очах родителей наших и не можем причинить им печали.
Другие сказали:
– Мы бы рады пойти. Но мы только что начали строить наши дома, и нам нужно достроить их.
Третьи сказали:
– Привет тебе, Адеил! Мы идём с тобою!
И поднялись многие юноши и девушки. И пошли за Адеилом. Пошли в тёмную, грозную даль. И тьма поглотила их.
…Прошло много времени. Об ушедших не было вести. Матери оплакали безрассудно погибших детей, и жизнь потекла по-прежнему. Опять в сыром и тёмном мраке родились, росли, любили и умирали люди с тихою надеждою, что через тысячи веков на землю низойдёт свет.
Но вот однажды над тёмным краем земли небо слабо осветилось мелькающим трепетным светом. Люди толпились на площади и удивлённо спрашивали:
– Что это там?
Небо с каждым часом светлело. Голубые лучи скользили по туманам, пронизывали облака, широким светом заливали небесные равнины. Угрюмые тучи испуганно клубились, толкались и бежали вдаль. Всё ярче разливались по небу торжествующие лучи. И трепет небывалой радости пробегал по земле.
Пристально вглядывался в даль старый жрец Сатзой. И сказал задумчиво:
– Такой свет может быть только от вечной небесной звезды.
И возразил Тсур, учитель умных, свет науки:
– Но как могла звезда спуститься на землю? Нет нам пути к звёздам и нет звёздам пути к нам…
А небо светилось, светлело. И вдруг над краем земли сверкнула слепяще-яркая точка.
– Звезда! Идёт звезда!
И в бурной радости побежали люди навстречу.
Яркие, как день, лучи гнали перед собою гнилые туманы. Разорванные, взлохмаченные туманы метались и приникали к земле. А лучи били по ним, рвали на части и вгоняли в землю. Осветилась и очистилась даль земли. Люди увидели, как широка эта даль, сколько вольного простору на земле и сколько братьев их живёт во все стороны от них.
И в бурной радости бежали они навстречу свету.
По дороге тихим шагом шёл Адеил и высоко держал за луч сорванную с неба звезду. Он был один.
Его спросили:
– Где же остальные?
Обрывающимся голосом он ответил:
– Все погибли. Прокладывали пути к небу сквозь провалы и бездны. И погибли смертью храбрых.
Ликующие толпы окружили звездоносца. Девушки осыпали его цветами. Гремели клики восторга:
– Слава Адеилу! Слава принёсшему свет!
Он вошёл в город и остановился на площади и высоко в руке держал сиявшую звезду. И по всему городу разлилось ликование.
Прошли дни. По-прежнему ярко сияла на площади звезда, высоко поднятая в руке Адеила. Но давно уже не было в городе ликования. Люди ходили сердитые и хмурые, потупив взоры, и старались не смотреть друг на друга. Когда им приходилось идти через площадь, глаза при виде Адеила загорались мрачною враждою. Не слышно было песен. Не слышно было молитв. На место разогнанных звездою гнилых туманов над городом невидимым туманом сгущалась чёрная, угрюмая злоба. Сгущалась, росла и напрягалась. И под гнётом её нельзя было жить.
И вот с воплем выбежал на площадь человек. Горели глаза его, лицо исказилось от разрывающей душу злобы.
В безумии бешенства он кричал:
– Долой звезду! Долой проклятого звездоносца!… Братья, разве не души всех вас вопят моими устами: долой звезду, долой свет – он лишил нас жизни и радости! Мы мирно жили во мраке, мы любили наши милые жилища, нашу тихую жизнь. И смотрите – что такое случилось? Пришёл свет – и нет уже отрады ни в чём. Грязными, уродливыми кучами теснятся дома. Листья деревьев бледны и склизки, как кожа на брюхе лягушки. Посмотрите на землю – она вся покрыта кровавою грязью. Откуда эта кровь, кто знает? Но она липнет к рукам, её запах преследует нас за едой и во сне, он отравляет и обессиливает наши смиренные молитвы к звёздам. И нигде нет спасения от дерзкого, всепроникающего света! Он врывается в наши дома, и вот мы видим: все они облеплены грязью, грязь въелась в стены, затянула окна, вонючими кучами громоздится в углах. Мы больше не можем целовать наших возлюбленных – при свете Адеиловой звезды они стали отвратительней могильных червей: глаза их бледны, как мокрицы, мягкие тела покрыты пятнами и отливают плесенью. И друг на друга уже не можем мы больше смотреть – не человека видим мы перед собой, а поругание человека… Каждый наш тайный шаг, каждое скрытое движение освещает неумолимый свет. Невозможно жить! Долой звездоносца, да погибнет свет!
И подхватили другие:
– Долой! Да живёт тьма! Только горе и проклятье приносит людям свет! Смерть звездоносцу!
И грозно взволновалась толпа, и бешеным рёвом старалась опьянить себя, заглушить ужас перед великою хулою своею на свет. И двинулась на Адеила.
Но смертельно-ярко сияла звезда в руке звездоносца, и люди не смогли подойти к нему.
– Братья, стойте!- Раздался вдруг голос старого жреца Сатзоя.- Тяжкий грех берёте вы на душу, проклиная свет. Чему мы молились, чем мы живём, как не светом? Но и ты, сын мой,- обратился он к Адеилу,- и ты совершил не меньший грех, снёсши звезду на землю. Правда, великий Брама сказал: 'Блажен, кто стремится к звёздам'. Но дерзкие своею мудростию люди неправильно поняли слово Всемирно-чтимого. Ученики учеников его растолковали истинный смысл тёмного слова Всемудрого: к звёздам человек должен стремиться лишь помыслами, а на земле тьма столь же священна, как на небе – свет. И вот эту-то истину презрел ты своим вознёсшимся умом. Раскайся же, сын мой, брось звезду, и да воцарится на земле прежний мрак…
Усмехнулся Адеил:
– А ты думаешь, если я брошу – мир на земле не погиб уже навеки?
И с ужасом почуяли люди, что правду сказал Адеил, что прежний мир уже не возродится никогда.
Тогда выступил вперёд старый Тсур, учитель умных, свет науки.
– Безрассудно поступил ты, Адеил, и сам видишь теперь плоды своего безрассудства. По законам природы жизнь развивается медленно. И медленно приближаются к жизни далёкие звёзды. При их постепенно приближающемся свете постепенно перестраивается и жизнь. Но ты не захотел ждать. Ты на свой страх сорвал звезду с неба и ярко осветил жизнь. Что же получилось? Вот она кругом перед нами – грязная, жалкая и уродливая. Но разве мы раньше не догадывались, что она такова? И разве в этом была задача? Невелика мудрость – сорвать с неба звезду и осветить ею уродство жизни. Нет; возьмись за чёрную, трудную работу переустройства жизни. Тогда ты увидишь, легко ли очистить её от накопившейся веками грязи, можно ли смыть эту грязь хотя бы целым морем самого лучезарного света. Сколько в этом детской неопытности! Сколько непонимания условий и законов жизни! И вот вместо радости ты принёс на землю скорбь, вместо мира – войну. А ты мог бы и теперь быть полезным жизни: разбей звезду, возьми из неё лишь маленький осколок – и осколок этот осветит жизнь как раз настолько, сколько нужно для плодотворной и разумной работы над нею.
И ответил Адеил:
– Ты верно сказал, Тсур! Не радость принесла сюда звезда, а скорбь; не мир, а войну! Не этого ждал я, когда по крутым скалам карабкался к звёздам, когда рядом срывались и падали в бездну товарищи… Я думал: хоть один из нас достигнет цели и принесёт на землю звезду. И в ярком свете наступит на земле яркая, светлая жизнь. Но когда я стоял на площади, когда я при свете небесной звезды увидел нашу жизнь, я понял, что безумны были мои мечты. Я понял – свет нужен вам лишь в недосягаемом небе, чтобы преклоняться перед ним в торжественные минуты жизни. На земле же вам всего дороже мрак, чтобы прятаться друг от друга, и, главное, радоваться на себя, на свою проеденную плесенью жизнь. Но ещё больше, чем прежде, почуял я, что невозможно жить этой жизнью. Каждою каплею своей кровавой грязи, каждым пятном сырой плесени она немолчно вопиет к небу… Впрочем, могу вас утешить: светить моей звезде недолго. Там, в далёком небе, висят звёзды и светят сами собою. Но, сорванная с неба, снесённая на землю, звезда может светить, лишь питаясь кровью держащего её. Я чувствую, жизнь моя, как по светильне, поднимается по телу к звезде и сгорает в ней. Ещё немного, и жизнь моя сгорит целиком. И нельзя никому передать звезды: она гаснет вместе с жизнью несущего её, и каждый должен добывать звезду в небе. И к вам обращаюсь я, честные и смелые сердцем. Познав свет, вы уже не захотите жить во мраке. Идите же в далёкий путь и несите сюда новые звёзды. Долог и труден путь, но всё-таки для вас он будет уже легче, чем для нас, впервые погибших на нём. Тропинки проложены, пути намечены, и вы воротитесь со звёздами, и не иссякнет свет их больше на земле. А при неугасающем их свете невозможною станет такая жизнь, как теперь. Высохнут болота. Исчезнут чёрные туманы. Ярко зазеленеют деревья. И те, которые сейчас в ярости кидаются на звезду, волею-неволею возьмутся за переустройство жизни. Ведь и вся злоба их теперь оттого, что при свете они чувствуют – им невозможно жить так, как они живут. И жизнь станет великою и чистою. И прекрасна будет она при лучезарном свете питаемых нашею кровью звёзд. А когда, наконец, спустится к нам звёздное небо и осветит жизнь, то застанет людей достойными света. И тогда уж не нужна будет наша кровь, чтоб питать этот вечный, непреходящий свет…
Голос Адеила оборвался. Последние кровинки сбежали с бледного лица. Подогнулись колени звездоносца, и он упал. Упала вместе с ним звезда. Упала, зашипела в кровавой грязи и погасла.
Ринулась со всех сторон чёрная тьма и замкнулась над погасшею звездою. Поднялись с земли ожившие туманы, заклубились в воздухе. И жалкими, робкими огоньками светились сквозь них на далёком небе далёкие, бессильные и неопасные звёзды.
Прошли годы.
По-прежнему в сыром мраке рождались, росли, любили и умирали люди. По-прежнему мирною и спокойною казалась жизнь. Но глубокая тревога и неудовлетворённость подтачивала её во мраке. Люди старались и не могли забыть того, что осветила им мимолётным своим светом яркая звезда.
Отравлены были прежние тихие радости. Ложь въелась во всё. Благоговейно молился человек на далёкую звезду и начинал думать: 'А вдруг найдётся другой безумец и принесёт звезду сюда, к нам?' Язык заплетался, и благоговейное парение сменялось трусливою дрожью. Отец учил сына, что в стремлении к звёздам – жизнь и счастье человека. И вдруг мелькала мысль: 'А ну, как в сыне и вправду загорится стремление к звёздному свету, и, подобно Адеилу, он пойдёт за звездою и принесёт её на землю!'. И отец спешил объяснить сыну, что свет, конечно, хорош, но безумно пытаться низвести его на землю. Были такие безумцы, и они бесславно погибли, не принёсши пользы для жизни.
Этому же учили людей жрецы. Это же доказывали учёные. Но напрасно звучали их проповеди. То и дело разносилась весть, что некий юноша или некая девушка ушли из родного гнезда. Куда? Не по пути ли, указанному Адеилом? И с ужасом чувствовали люди, что, если опять засияет на земле свет, то придётся волей-неволей взяться, наконец, за громадную работу, и уже нельзя будет уйти от неё никуда.
Со смутным беспокойством вглядывались они в чёрную даль. И казалось им, что над краем земли уже начинает мелькать трепещущий отсвет приближающихся звёзд…
…Лин окончила читать и опустила книгу на колени.
– Кто это?- Спросил я, ожидая услышать какое-то экзотическое имя.
– Вересаев…- просто ответила Лин.
– Кто-кто?- Не поверил я своим ушам.
– Вересаев…- тихо повторила Лин. Есть на вашей планете такой писатель…
* * *
После этого рассказа я решился окончательно. И вот – трёхлетний труд, наконец, завершён. В заключение я отдал толстую папку Гарику 'на вычитывание' – он вернул мне её буквально через день, со слезами на глазах почти патетически заявив:
– А всё-таки я был прав… Никто, кроме тебя, этого бы не сделал…
'Да уж,- подумал я,- кто бы ещё сидел тут с тобой вечерами, забыв о кофе, да выуживал в твоих мозгах обрывки воспоминаний двухлетней давности!'…
– Единственное,- продолжал Гарик,- так это то, что мы с тобой как-то 'приземлили', упростили, даже – обезличили их…
– То есть?
– Ну, понимаешь… Джерри – он не просто более знающий собеседник… он даже не просто умён – он… мудр… он… велик. А Лин? Она ведь тоже не просто прекрасная женщина с удивительными мозгами, подобных которым я никогда ещё не встречал… Это – нечто большее, просто божественное… и непостижимое… А мы их как-то 'опустили'… Признаться, я сначала на тебя грешил… Потом перечитал свои дневники и понял, что каждый из нас внёс свою лепту… Что ж – человеку это свойственно – всё пересказываемое подавать со своей колокольни… В итоге очень многое теряется…
…И всё же – я не жалею. В любом случае – я ничего не хотел этим сказать и ничего показать, я никого не пытался ни в чем убедить и – не хочу и не буду ничего никому доказывать; я просто рассказал об этих событиях – вот и всё… Если кому понравится – буду искренне рад. Если нет – претензии к Гарику: я его предупреждал. Кстати… недавно пришёл он ко мне – какой-то 'офелический', что ли… отрешённый… И рассказал следующее:
– Ты знаешь, мы как-то расстались тогда с ребятами… нехорошо так, зло почти… У них, видно, тоже осадок такой остался, малоприятный… Обидно было… А сегодня я зашёл к Алексу – он мне когда-то у себя сделал в интернете почтовый ящик… бесплатный… Ну, я в него годами и не заглядывал – всё некогда… да и неоткуда мне заглядывать, а у него я не так уж часто бываю… да и переписываться мне особо не с кем… Ну, коль уж я зашёл к нему, так он и заглянул – у него это просто… А там письмо… Как ты думаешь – от кого?
– От Линды?- Ошарашенный предчувствием, выдохнул я.
– От обоих…- Кивнул Гарри.- Ребята извинялись – пишут, что прождали нас тогда больше часа – пока мы по улицам шлялись… И умчались от нас уже буквально в последние секунды – мой пассер и так демонтировали последним… а буквально через несколько минут их основная база уже перестала здесь существовать… Командор и так на них косился да вздыхал, когда они, взмыленные и раздосадованные, из пассера выскочили… Так что – не от гнева великого, не разругавшись они с нами, не простившись, расстались – просто времени не оставалось уже, а тут, как на грех, такая ругань пошла… Сейчас… то есть, когда письмо писалось – они уже с неделю были на Актиане. Отдыхали, отвыкали от Земных привычек…- Гарри как-то загадочно улыбнулся – будто чему-то своему, внутреннему.- Узнали, что группа технарей ещё здесь – последнее оборудование с Земли убирают, 'следы заметают'… Высматривают, не осталось ли где чего такого, что здесь какие-либо ненужные изменения вызовет… И уговорили их письмо передать… Ну, прочитали мы с Кариной всё это – и от сердца отлегло. Как-то спокойнее стало… Ребята нам много всякого-разного на прощанье понаписали…
– О чём?
– Да личное, в основном…- Махнул Гарик рукой.- А потом,- вздохнул он,- сели мы ответ писать…
– Куда?- Усмехнулся я.- На Актиану?
– Вот-вот, и я о том же…- Вздохнул Гарри.- Когда я к Алексу пришёл да попросил ответ отправить – в надежде, что ребята сумели хоть такую связь наладить, он на меня так посмотрел…
– А что такое?
– Да нет, ничего…- Вздохнул Гарик.- Просто,- снова тяжело вздохнул он, натягивая куртку,- дело в том, что письмо то… было мне отправлено, оказывается… с моего же адреса.- Обречённо закончил он и шагнул за дверь.
* * *
…А наутро Ум Саах принимал всех семерых:
– Ну, как?- Улыбнулся он.
– Что?- Хитро прищурившись, переспросила Ли.
– Ну, для начала…- вздохнул, было, старик, но Ан встретился с ним глазами и умоляющим взглядом попросил: 'не надо…'. Тот понимающе улыбнулся:
– Ну, почему же… Худо-бедно, но хоть что-то ты сделал… Будем ждать результатов…
– Не надо,- Ан прятал глаза.- Я же понимаю, что это не идёт ни в какое сравнение с тем, что и как я должен был сделать… Даже ощущая явное давление кармы, даже постоянно слыша подсказки – я всё равно не мог бороться с чувством обречённости и…
– С ленью?…- Улыбнулся старик.
– Да, похоже… Только непросто в этом признаться… Даже самому себе…
– Ну, что ж – хорошо, что ты это понял. И – хоть что-то сделал. Теперь можно надеяться на результат. Думаю, что уже сегодня вечером… скажем, лет через 50-80 виртуального времени… уже можно будет проанализировать изменения и определить роли следующей группы.
– Ты хочешь сказать,- неожиданная догадка осенила Ли,- что и в нашей группе…
– Роли были определены?- Со смеющимися глазами охотно подсказал старик.- Разумеется… в какой-то мере…- Неожиданно он стал серьёзным.- Одиночке ведь не под силу вертеть колесо истории.- Тихо произнёс он.- Каждый из вас даже путём самопожертвования не смог бы ничего изменить в мире Зе…
– Так значит…- Ан непонимающими глазами смотрел на Творца.
– Значит, чтобы заставить тебя работать, чтобы дать тебе весь материал – понадобился этот цирк с перемещением из мира Че.- Вздохнул тот.- Каждый из вас весьма неплохо сыграл свою роль.- Немного погодя обратился он к собравшимся.- Следствием жизни и деятельности всех вас стала цепь событий, являющаяся ещё одной попыткой спасти ситуацию в мире Зе. Кстати,- улыбнулся старик,- среди вас ещё остались те, кто хотел бы предоставить Са Ху доступ на двенадцатый уровень?
– Нет…- в один голос тихо произнесли все семеро.
– Тогда, может быть, кто-то ещё испытывает симпатии к Бе?
– Нет…- головы присутствующих опустились еще ниже.
– Может, кто-то хочет снять двенадцатый уровень защиты? Я говорю – не 'одиннадцатый и двенадцатый', как вы вчера предлагали, а только 'двенадцатый'?- Прищурив глаза, обвёл всех пристальным взглядом старик.
– Нет…- едва слышно произнесли присутствующие.
– Может, у кого-нибудь имеются какие-либо вопросы или предложения?
– Нет…- совсем потупили глаза собравшиеся.
– Ну, что ж…- На мгновение взгляд старика задержался на Гае:
– Ты, помнится, говорил вчера: 'Времени жалко… Ведь это – целая жизнь… Мог бы просто объяснить…'.- Спросил он.- Так?
– Так…- Не поднимая глаз, кивнул тот.
– Интересно… А как ты думаешь, насколько долго должно было длиться такое объяснение?
– Не знаю…- Обречённо вздохнул Гай и замолк.- Наверное – Жизнь…- Наконец с глуповатой улыбкой выдавил он.
– И при этом он бы всё это время активно сопротивлялся…- С обречённой иронией в голосе заметила Ка. Присутствующие заулыбались.
– Ну, что ж…- Улыбнулся в ответ и старик.- Я рад, что вы поняли и это…
– Стараемся…- Развёл руками брат Бо.
– Как можем…- В тон ему поддакнул брат Би. Заметив искорки в добрых глазах Сааха, все с облегчением рассмеялись.
– Вечером не забудьте просмотреть номограммы обоих миров – там уже будут вполне серьёзные изменения…- Напомнил он, когда шум стих.- Что ж… я… пока оставлю вас… Будьте счастливы, дети мои…- Смахнул слезу старик.- Я… верю в вас и… надеюсь на вас…- и он, отвернувшись, поднял руку в знак прощания.
* * *
– …Ну, ты и закрутил, Отче…- С улыбкой произнёс А Ха, когда они остались одни.
– Тебе понравилось?- Поинтересовался старик.
– Ребята были уверены, что судьба мира Зе действительно полностью зависит от них…
– Вот и прекрасно. Вследствие этого мир Зе ещё протянет какое-то время…
– Собственно, его уже пора бы схлопнуть…
– Зачем? Я просто оставлю всё так, как есть. Пусть умрёт сам.
– Почему?
– Должны же ребята разобраться, что из чего следует…
– А воплощённые в этом мире?
– А для них это будет хороший тест.- Улыбнулся старик.- Едва ли не самый лучший… Легко быть хорошим, когда вокруг – благодать… Но, чтобы понять, чего ты на самом деле стоишь – надо побывать там именно сейчас. Когда ты – один. Когда тебя никто не понимает. Когда окружающие смеются над тобой, плюют тебе в лицо… А когда тебе совсем невмоготу и ты хочешь плюнуть на всё и наложить на себя руки – нищенка из подворотни вдруг недоверчиво скажет: 'Ты что – и вправду святой?' – и это продлит агонию ещё на несколько лет…
– Интересно, для кого ты готовишь такую судьбу?- Озадаченно улыбнулся А Ха.
– А как ты думаешь?- Серьёзно спросил старик и… растворился в воздухе…
* * *
…Вечером Ли и Гай переглянулись и Ли нерешительно произнесла:
– Может, всё же добавить ещё пару уровней? За двенадцатым…
– А нужно?- Неуверенно спросил Гай.
– Боюсь, что не помешает…- Вздохнула Ли.
– А как с энергетикой?- Ухмыльнулся Дир.
– Да есть тут одна идея…- Широко улыбнулась Ли…
– Идеи – это хорошооо!- Воодушевлённо протянул из своего угла брат Би.- Идеи у нас и вчера были… Правда – прямо противоположные…- С деланым вздохом закончил он. Все заулыбались.
– А потом была длинная-предлинная ночь… Вот идеи и изменились…- В тон братцу вздохнул брат Бо.
– М-да…- С удовольствием потянулся в кресле Дир.- Приятно всё же снова почувствовать себя богом…- Иронично улыбнулся он, протягивая Ка номограмму мира Зе на ближайшие полвека.
– Уж не хочешь ли ты примерить на себя и роль старика?- Улыбнулась та.
– Нет уж, спасибо…- Вздохнул Дир.
– Интересно, а почему?- Живо поинтересовался брат Бо.
– Да как тебе сказать…- Тяжело вздохнул посерьёзневший вдруг Дир.- Поразмышляй как-нибудь на досуге над такими понятиями, как Абсолют и…
– И?
– Одиночество…
* * *