Как я пришёл в буддизм

Sasha asked me to speak this evening about Buddhism in the West,

Мы попросили Александра предварительно рассказать нам в этот вечер в этой лекции о буддизме на Западе,

and to start it with a little bit about myself as an introduction to how I came to Buddhism, as a way of illustrating Buddhism in the West.

и в качестве вступления начать с моей собственной истории – жизненной истории того, как я, западный человек, пришёл в буддизм и какую роль буддизм сыграл в моей жизни.

I was born in United States in New Jersey in 1944,

Я родился в 1944 г. в Соединенных Штатах Америки, в Нью-Джерси,

and from a very early age I was very interested in Asian things.

и с самого раннего детства я был заинтересован всем азиатским.

So I started doing yoga with a friend when I was thirteen

Когда мне было тринадцать, вместе с другом я начал заниматься йогой.

and read whatever was available in the 1950s in English about Buddhism, which wasn’t very much.

Перечитал всё, что существовало в пятидесятых годах на английском о йоге, это было не так уж много книг.

And then in university,

И затем в университете,

although I started studying chemistry, I took a subject on the culture of Asia.

хотя основной темой моего образования, основным предметом была химия, я также взял курс по азиатской культуре.

I was 17 years old

Мне тогда было семнадцать.

and it spoke about how Buddhism went from one civilization to another in Asia,

И этот курс рассказывал о том, как буддизм мигрировал из одной азиатской цивилизации в другую,

and how it was adopted and translated to each culture.

Как он адаптировался, как он интегрировался и как он переводился в реалии каждой культуры.

And after hearing that lecture, everything was clear to me: this was exactly what I wanted to do. And I’ve been doing that ever since,

Прослушав эту лекцию, я чётко понял для себя то, что это именно тот предмет, та область, которой я хочу заниматься, и я занимаюсь ей с тех пор.

working on the whole process of how do you transform and bring Buddhism, in this case, to non-traditional societies outside of Asia.

Я занимаюсь тем, как буддизм переходит в иные культуры, в иные народы, в иные цивилизации за пределами Азии, как он трансформируется, как он интегрируется.

So I basically then changed my major topic and I started studying Chinese and that led to Japanese and that led to Sanskrit and that led to Tibetan.

И я фактически сменил направление своего образования, занялся азиатскими исследованиями. Это привело меня к изучению китайского языка, китайский язык привел меня к японскому, японский привел к санскриту, и в итоге я пришел к изучению тибетского.

So this was before there were Dharma centers in the West,

Всё, о чём я говорю сейчас, происходило во времена, когда ещё не было никаких Дхарма-центров на Западе.

so it’s a very different situation from the way it is now.

Ситуация в этом разительно отличалась от той, которую мы имеем сегодня в мире.

I think that people in those days who were drawn to Dharma were drawn to it primarily for karmic reasons; it just sort of came up from, the only way to describe it is past karma.

И мне кажется, что люди, которых в те годы, в ту эпоху влекло к Дхарме, люди, которые приходили к Дхарме, – для них это был чистой воды кармический импульс, некий позыв изнутри, зовущий к буддизму.

And I did meet Geshe Wangyal, the great Kalmyk Mongol Lama who was in United States

И я встретился с геше Вангьялом, с великим калмыцким ламой, который жил тогда в Нью-Джерси, в США.

at around the time that I started to study Tibetan.

Это было примерно в то время, когда я приступил к изучению тибетского.

But at that point my university was not very close to where he was living,

Но в тот момент университет, где я учился, находился довольно далеко от места, где преподавал геше Вангьял,

and I was only able to visit him sometimes, but I didn’t really have the opportunity to study with him.

и поэтому мои визиты к нему носили весьма эпизодический характер, и я не мог жить, например, и учиться у него.

But Robert Thurman was in all of my classes at Harvard.

Роберт Турман был моим одноклассником в Гарварде, и его ситуация была иной.

We were very good friends.

Мы были хорошими друзьями.

And he had been in India with His Holiness the Dalai Lama,

Он был в Индии с Его Святейшеством Далай-ламой.

and he told me about Tibetans and that it was possible to go there and study with them.

Он рассказал мне о тибетцах, о их ситуации в Индии, рассказал мне о том, что возможно поехать туда, жить там и учиться.

So, I applied for a Fulbright Fellowship, which is a scholarship to study in foreign countries, and I went to India to do my doctorate dissertation research.

Узнав об этом, я подготовился должным образом и подал заявку на грант Фулбрайта, который позволил мне окончить моё университетское образование, поехать в Индию, как бы проводить полевые исследования и писать там диссертацию по основам религии.

So that was in 1969, I was 24.

Это было в 1969 году, тогда мне было двадцать четыре года.

The approach to Buddhism in those days in the universities and elsewhere in the West, was Now, the approach to Buddhism in those days in the universities and elsewhere in the West was that, basically, Tibetan Buddhism was dead. It was like ancient Egyptian studies.

И подход академических кругов к изучению тибетского буддизма в те годы в США можно было выразить примерно так, как отношение учёного к чему-то мёртвому, например, как к египетским исследованиям: эта культура мертва, её не существует больше в реалиях – вот так же изучался тибетский буддизм.

And I was always wondering what it could possibly be like to think like this, think in terms of the Buddhist teachings.

И мне всё время было интересно, как это – ощущать себя, мыслить в терминах действительно живых буддийских учений.

But when I went to India and I met His Holiness the Dalai Lama very shortly after I arrived, I soon learned that it was all for real. It was still alive,

И очень скоро после этого я отправился в Индию, встретился с Его Святейшеством Далай-ламой, с тибетцами, начал обучаться у них. Я понял, что всё это совершенно не так: что это совершенно живая культура, что всё это живо, и цело, и сохранено.

and that it was actually possible to practice Buddhism.

И не только культура и религия эта была жива, но можно было присоединиться к ней, практиковать её, изучать её.

And here were people who actually knew what the texts meant; they weren’t like professors in universities who were basically guessing, like doing a crossword puzzle in a newspaper.

И существовало множество людей, множество учёных, буддийских учёных, которые действительно знали сокровенный смысл, заключённый в этих духовных трактатах, не как учёные в университетах, которые пытались расшифровать их своими холодными умами, как некий кроссворд в газете. Это действительно живые, практикующие учёные.

So I started to do meditation practice

Я начал заниматься практикой медитации,

and I studied with a teacher there, Geshe Ngawang Dhargyey.

я обучался у своего учителя геше Нгаванг Даргье.

And His Holiness the Dalai Lama built the Tibetan library a few years later in Dharmsala,

Через несколько лет после моего прибытия Его Святейшество Далай-лама основал библиотеку тибетских трудов и архивов в нижней Дхарамсале.

and he asked Geshe Ngawang Dhargyey to be the teacher there for Westerners, and I asked, “Could I be a help as well?” And His Holiness said, “Yes, but go back, hand in the dissertation, get your degree and come back.”

И геше Нгаванг Даргье был назначен Его Святейшеством учителем этой библиотеки, который занимался бы западными учениками, западными людьми, интересующимися буддизмом. И я предложил Его Святейшеству свою помощь, какую только мог бы я принести этому проекту, на что Его Святейшество ответил: «Сначала поезжай, вернись домой, сдай свои бумаги на учёную комиссию, получи свою учёную степень, затем возвращайся».

So I went back to Harvard, handed in my dissertation, said “no thank you” to a teaching job that they had found me at another university and went back to India. Of course my professors all thought I was absolutely crazy.

И я отправился обратно в Гарвард, сдал свои бумаги, защитил свой диплом, диссертацию, получил степень, ответил временным отказом на предложение профессорской должности в других университетах, где мне предложили учить, на что все профессора, которые, так сказать, вели мою работу, подумали, что я сошёл с ума, – и отправился назад в Индию.

And I lived in India for 29 years,

И с тех пор я прожил в Индии практически 29 лет.

working with the Tibetans, helping to establish the Translation Bureau at the Library.

Я работал с тибетцами, я помог организации Бюро переводов в Библиотеке тибетских трудов и архивов в Дхарамсале.

And I studied primarily with Serkong Rinpoche, one of the teachers of His Holiness.

И основное время моей учёбы там пришлось на обучение сначала у Серконга Ринпоче, который являлся одним из учителей у Его Святейшества Далай-ламы.

And I was very fortunate I was able to be trained by him in a very traditional type of way, like a medieval apprentice.

Я считаю, мне очень повезло, что я попал к нему в ученики и получил от него все эти наставления и обучался у него фактически в таком средневековом стиле – стиле средневекового послушника или подмастерья.

Basically, he recognized that we had the karmic relation for that and he just started to train me from the very beginning to be his translator, and eventually to be able to translate for His Holiness the Dalai Lama.

И с самого начала Ценшаб Серконг Ринпоче признал, что между нами существует некая особая, близкая кармическая связь. Он принял меня как своего ученика, начал относиться ко мне как к своему ученику, тренировать меня, обучать меня и готовить из меня будущего переводчика для себя самого и для Его Святейшества Далай-ламы.

So I was Rinpoche’s secretary for English, and disciple and translator, travelled around the world with him, and basically had unbelievable opportunity for nine years to be with him before he passed away.

И в течение девяти лет, до тех пор пока Ринпоче не оставил этот мир, мне выпала великая удача находиться всегда поблизости от него. Фактически я выступал в качестве его английского переводчика, секретаря, помощника. Я ездил с ним по миру в его турне с учениями, которые он давал. Я считаю, что это невероятная удача выпала на мою долю – близко обучаться и жить рядом с такими людьми.

And then after he passed away, I started to be invited around the world to teach as well, and I was also doing some translations for His Holiness the Dalai Lama by this point.

И после того как мой учитель Ценшаб Серконг Ринпоче оставил этот мир, меня начали приглашать в различные Дхарма-центры, различные организации по миру, чтобы я приезжал, давал учения, читал лекции, и также я занимался собственными переводами, переводил и издавал тексты.

And I helped to do many projects for His Holiness around the world, to make arrangements,

Я помогал Его Святейшеству Далай-ламе, координировал различные проекты от его имени по миру.

and wrote many books.

Я написал много книг.

And then I decided that in order to be able to do a large website which I now have and more books and have easier communication, [it would] be easier to move to the West, and so I moved to Berlin, Germany.

И затем в какой-то момент я понял, что, для того чтобы достичь большей аудитории, для того чтобы более эффективно работать в деле распространения Дхармы, публикации книг и каталогизации всего накопленного мной, помещение этого в онлайн-доступ, то есть на Интернет-страницу, на Интернет-архив, который уже существует и функционирует, я понял, что мне лучше перебраться на Запад. И тогда я переехал из Индии и обосновался в Германии, в Берлине.

So I’ve been living there for the last seven years and teach a little bit.

Последние семь лет я проживаю там и немного преподаю,

But mostly I work on this big website, www.berzinarchives.com,

но всё своё основное время я посвящаю, конечно, работе над материалами этого электронного архива, онлайн-архива www.berzinarchives.com.

because I have about thirty thousand pages of my manuscripts, things I have written and translated, and I don’t want them thrown in the garbage when I die.

В общем и в целом, ситуация моя такова: на сегодня у меня накопилось более тридцати тысяч страниц текста моих переводов, моих работ, авторских работ, и я не хочу, чтобы, когда я покину этот мир, всё это пошло в мусорную корзину.

And I’m having it translated into other languages as well: Russian, Mongolian, German, etc., and soon they will be online as well.

И параллельно происходят процессы перевода этих работ, этих трудов на различные языки: на монгольский, на русский, на немецкий и на другие языки. И по мере их готовности всё это будет как-то передаваться в национальную библиотеку, в архив.

So, that’s what I do and what I’ve done;

Вот вкратце, что я делаю и что я делал.

I suppose it’s not terribly typical of how Western people get involved with Buddhism and how their life unfolds.

И мне кажется, что это скорее нетипично, чем типично в качестве жизненного пути человека, который решил заняться буддизмом, скорее это исключение, нежели правило.

But I’ve always seen my position as that of a bridge.

Но я каким-то образом всегда рассматривал свою жизненную позицию как функцию некоего моста.

In order to be a bridge you have to have two foundations, one on each side of the river or whatever it is the bridge is going over.

Для того чтобы служить надежным мостом, прежде всего вам необходимы как минимум две опоры, каждая из которых будет стоять на соответствующем берегу, которые мост пытается связать.

So I had one foundation in the West and I was able to travel to so many countries all over the world, so I got to know the different cultures that would be areas that people are interested in Buddhism – where they were wanting to have Buddhism come. So I have one foundation in the countries that I was going to,

Итак, одной опорой меня как моста является моё собственное западное прошлое, моё происхождение как западного человека и тот богатый опыт, который мне удалось получить, путешествуя по различным странам Запада, странам с западной культурой, преподавая там, обучая там людей, так сказать, общаясь с этими культурами. Я считаю, что достаточно знаю о Западе, чтобы считать, что у меня присутствует эта опора, во мне как в связующем мосте.

but then I have the other foundation very firmly planted with the Tibetans and traditional Buddhist culture.

И в то же самое время во мне присутствует и эта колонна, и эта опора, которая прочно укоренилась в тибетской культуре, в тибетской религии путём долгой жизни с тибетцами, обучении и практикам тибетского буддизма.

 

Понимание традиционной тибетской культуры

And I think that for us Westerners to be able to become involved with Buddhism – particularly Tibetan Buddhism – it’s very important to have some appreciation of the traditional culture that it’s coming from.

И для нас, мне кажется, что для нас, для западных людей, для того чтобы действительно по настоящему понять тибетский буддизм, необходимо хорошо разобраться в его культурных корнях, в его культурном обрамлении, в контексте.

Because without understanding the context within which Buddhism arose and from which it’s coming to us, and particularly without understanding the culture of the Tibetan Lamas that are coming to us, we just open ourselves up to a tremendous amount of misunderstanding.

Поскольку, как мне кажется, мы подвергаемся огромной опасности, если мы подходим к тибетскому буддизму, не понимая того культурного контекста, в котором сформировался тибетский буддизм, не понимаем культурных корней тибетского народа, не понимаем тот культурный контекст, культурное окружение, в котором формировались, росли эти ламы – учителя, которые теперь несут его очень многим людям.

You see what I did was I basically fit myself into Tibetan culture, traditional culture.

Что я сделал – я поместил себя целиком и полностью в тибетское общество, в тибетскую культуру.

What was the traditional role for a foreigner who came to Tibetan culture and wanted to study? Well, that position was one of a translator.

Такова была традиционная роль иностранца, иноземца, чужеземца, явившегося в Тибет и собравшегося изучать тибетский буддизм. Он заканчивал в роли переводчика.

So I asked them to train me to be a translator.

Стало быть, я обратился к своему учителю и попросил его сделать из меня переводчика

And with that role, Tibetans knew how to relate to me,

и, приняв эту роль, заняв эту позицию, тибетцы увидели во мне определенного индивида и знали, как со мной общаться.

and I accepted that and they accepted that, and so it worked.

Я принял эту позицию, они приняли меня в этой позиции, и ситуация заработала.

But if we don’t fit to a traditional way of thinking, particularly in the beginning, then it’s very difficult to really get into Buddhism.

Если же мы изначально не проникаем гладко в эту ткань тибетской культуры, то мы не сможем действительно получить близкий доступ к буддийскому учению, если мы гладко не входим в эту структуру.

I think nowadays, it’s certainly not necessary first to adopt Tibetan culture, or Oriental culture, or any traditional Asian culture ourselves; we don’t have to be like monkeys imitating another culture.

На сегодня у нас нет необходимости имитировать какую-то культуру, принимать на себя тибетскую культуру, принимать на себя бурятскую или монгольскую культуру. Не надо походить на мартышек, так сказать, и пытаться имитировать своими действиями чьё-то ещё поведение: нет такой нужды.

We don’t have to change our diet and change our clothes: that’s certainly not necessarily.

Нам не надо менять свой гардероб соответствующим образом, менять свою диету – во всём этом нет необходимости.

But at least if we understand where it’s coming from, we’ll have less projections and less confusion.

Но, как минимум, если мы понимаем это, понимаем, откуда это происходит, понимаем, какого это, у нас будет меньше смятения, у нас будет меньше сомнений, недоразумений, меньше проекций нашего ума.

So, in traditional Tibetan culture, people are born into certain cultural sets of beliefs.

Итак, традиционно в тибетском обществе люди рождаются с готовым набором верований.

So people take totally for granted things like karma, rebirth,

Такие вещи, как карма, перевоплощение, реинкарнация приходят к ним, грубо говоря, с молоком матери, это является данностью для выросшего в тибетской среде.

that there’s such a thing as enlightened beings.

Такие вещи, как наличие просветленных существ,

There’s an appreciation of the value of becoming a monk or a nun and great respect for that.

почтительное отношение к монахам, к монахиням, уважение и оценка возможностей стать монахом или монахиней

And if you wanted to actually study and practice Buddhism, you have to become a monk or a nun.

и принятие того факта, что, если вы действительно хотите заняться глубоким изучением Дхармы – буддийского учения, вам необходимо стать монахом или монахиней.

And when you became a monk or a nun, then you devoted absolutely full-time to the Dharma –

И, став монахом или монахиней, вы должны будете сто процентов своего времени всецело посвятить изучению Дхармы.

studying, practicing – and of course we should not discount the fact that there are people who have to cook the food and collect the firewood and collect the water and so on. Obviously, one has to maintain the monastery as well.

Посвятить всё своё время изучению, посвятить всё своё время медитации и также не сбрасывать со счетов необходимость того, что кто-то должен готовить еду в монастырских кухнях, кто-то должен ходить за дровами, кто-то должен носить воду, разводить огонь и так далее, то есть взять на себя часть социальных функций в монастыре.

But being a monk or a nun, you didn’t have to go out and get a job, and you didn’t have to support a family.

При этом, являясь монахом или монахиней, вам не надо ходить куда-то вовне: в офис, на работу, зарабатывать деньги, заботиться о семье.

And the men and women were separate.

И естественно, вы ведете раздельный образ жизни – мужчины отдельно, женщины отдельно.

Lay persons really didn’t have very much opportunity to study Buddhism.

В то время как миряне с их образом жизни в действительности не имели такой богатой возможности изучать и практиковать Дхарму.

Lay persons would go and say mantras, for example, circumambulate.

Миряне обходили святые объекты, какие-то сакральные объекты, ступы, начитывали мантры, крутили колёса молитвенные.

They would support the monasteries,

Они поддерживали монастыри,

and maybe get long life initiations and things like that,

получали посвящение долгой жизни и тому подобные,

and ask monks to come to their house and maybe do some rituals.

приглашали монахов в свои дома, оплачивали определенные церемонии, ритуалы, пуджи.

But everybody accepted the fact that if you really wanted to study, you had to devote full-time to that and become a monk or a nun. Totally accepted.

Но всеми единогласно признавался один простой факт: если вы действительно хотите серьёзно заняться Дхармой, для этого придётся оставить мирскую жизнь и стать монахом или монахиней.

So, when we invite a traditional monk from a Tibetan community, for example, this is where they’re coming from.

Итак, если мы приглашаем к себе монаха из традиционного тибетского общества, из тибетского монастыря, мы должны хотя бы понимать, откуда он происходит, из какого общества, из какой структуры.

 

Перспективы западной культуры

And here we are in the West and we have none of these things.

Мы живём на Западе и не имеем ничего из вышеописанного.

We have been brought up in different cultures,

Мы выросли в разных культурах,

and we certainly don’t believe in rebirth, most of us,

и по определению большинство из нас не верит, не приемлет идеи перерождений, реинкарнаций.

or in karma; or we would say we that believe in karma, actually we just make karma into fate, which is not what karma is all about.

И мы действительно не приемлем кармы, автоматически для нас – если мы говорим, что мы верим в карму, – для нас скорее это какой-то вопрос веры, принятия чего-то на веру.

And do we really believe that there are enlightened beings? Well, some of us, if we think that there is a Buddha, we might confuse Buddha with God, which he certainly is not.

И действительно, верим ли мы в существование просветлённых существ, в существование будд? Да, может быть, верим: если кто-то говорит нам о Будде, мы, действительно уверовав в Будду, наверное, приблизимся к некоему видению Будды как бога-творца или чего-то подобного.

And when we come across figures like Chenrezig, and Tara, and these sort of Buddha figures, many people in the West make them into saints – so it’s Saint Tara and Saint Chenrezig, and offer prayers and light candles to them as if they were an icon in the church.

И встречаясь с такими просветлёнными образами, с такими будда-фигурами, как, например, Авалокитешвара (Ченрези), Тара, Манджушри и иными, воспринимаем их также через призму своей культуры, видя в них некое подобие святых: святая Тара, святой Ченрези, святой Манджушри. И подносим им лампадки, какие-то подношения и относимся к ним, в общем-то, как к иконам святых.

Certainly most of us do not want to become a monk or a nun.

И также большинство из нас вряд ли хочет стать монахом или монахиней.

And in fact, people in the West don’t seem to have terribly much respect for those Westerners who do become monks and nuns, which is really a shame.

И, кажется, в добавление к этому, не очень-то западное общество и уважительно относится к тем, кто избрал путь монашества и едва ли сильно поддерживает и поощряет таких людей.

In fact, it’s really very strange that everything gets reversed. In Dharma centers in the West where there are monks and nuns, instead of the lay people serving and helping them, the monks and nuns become the people who are the servants who serve the lay people, and basically run a hotel for lay people who come for weekend retreats.

И ситуация на самом деле вывернута наизнанку: фактически роль мирян играют монахи и монахини, роль монахов играют миряне. В Дхарма-центрах на Западе вместо того, чтобы миряне обслуживали монахов и монахинь, обслуживали сангху, мы наблюдаем, как проживающие в каком-то Дхарма-центре монахи и монахини на деле обслуживают всю инфраструктуру этого центра, и, когда приезжают миряне сделать ретрит или какой-то семинар, они суетятся вокруг и всё для них делают. Фактически получается некий духовный отель для мирян с обслуживающим персоналом в монашеских одеждах.

And instead of the monks and nuns even being able to go to the teachings, they have to stand outside and collect the money and make sure that all the administration is running smoothly.

И вместо того, чтобы идти и получать учение, когда начинается сам процесс, они вынуждены стоять за дверями и контролировать, чтобы все получили билеты, чтобы все сдали деньги, чтобы там было всё готово, там всё прибыльно, и контролировать текущую работу.

And as lay persons we certainly expected we’re going to be able to get the major focus of study, practice and teachings.

И будучи мирянами, мы ожидаем что, придя в такой Дхарма-центр, мы действительно соприкоснёмся с Дхармой и будем основным объектом, на котором сойдётся внимание всех учителей.

But the big problem is we don’t have time.

Но проблема в том, что сами мы для этого не обладаем свободным временем.

We are very busy. Some of us work, some of us go to school, some of us have families.

Мы все очень занятые люди: кто-то из нас работает, кто-то из нас учится, у кого-то из нас семья.

If we come after work we’re tired, and we have to go through a big traffic jam for instance, like here in Moscow, to get here.

Возвращаясь с работы домой, мы усталые, в нас мало энтузиазма, мы должны добраться домой прежде всего, может быть, через многочасовую пробку, как это популярно в Москве.

And even if we want to listen and want to learn, when we come to some teaching in the evening, we’re so tired that we fall asleep.

И даже если нам удалось добраться домой вовремя, и мы желаем чем-то заняться, то порой к окончанию трудового дня мы настолько усталы и измождены, что единственное желание у нас – это заснуть, и мы не способны ни на чем фокусироваться.

And maybe we can spare one night, maybe at the most two nights a week, but no more than that. We have other obligations.

И в результате мы заканчиваем тем, что посвящаем занятиям Дхармой один, максимум два вечера в неделю и не можем посвятить больше времени.

So, really, this is a problem.

И вот, мне кажется, такова проблема западных практикующих.

 

Подходим к практике Дхармы с реалистическими ожиданиями

And a lot depends on what do we realistically expect.

И многое зависит от того, в действительности, каковы наши ожидания от происходящего.

Now, this is not a very pleasant pill to swallow,

И это не является очень приятной пилюлей, которую мы с радостью готовы проглотить, по-доброму.

but Dharma practice involves basically working on our personalities,

Но практика Дхармы, поступки является серьёзной работой над нашей собственной личностью,

and trying to get rid of our negative habits

является работой по исправлению или по избавлению от наших дурных привычек, стереотипов –

like selfishness, anger, greed – this sort of nasty things.

от всех этих дурных привычек, таких как наш эгоцентризм, себялюбие, наша жадность, зависть и так далее.

His Holiness the Dalai Lama calls them “trouble makers.”

И Его Святейшество Далай-лама часто называет их «trouble makers» – причины для проблем: вещи или существа, которые создают проблемы.

These are the things that make the most problems for ourselves and for others.

Это те факторы, которые создают большинство проблем, как для нас самих, так и для окружающих.

And Dharma practice involves training ourselves to develop better and more constructive and positive habits.

И практика Дхармы подразумевает под собой культивацию позитивных привычек, позитивных стереотипов, то есть избавление от негативных и замещение их позитивными.

And the difficult pill to swallow is that these are very difficult things to do.

И как раз та горькая пилюля, которую нам не хочется никак проглатывать – это то, что всё это довольно сложная задача.

Our selfishness and anger don’t go away just like that, going to a couple of lectures once a week

Наше себялюбие и наша гневливость не исчезают по мановению какой-то волшебной палочки, в мгновение ока, оттого, что мы посетим одну или две лекции в неделю

or sitting down every day for even a half hour or an hour, which for most of us is a lot of time to sit down and try to meditate and practice. So, our negative habits aren’t going to go away so easily.

или найдём в себе силы каждодневно выполнять сидячую медитацию в течение получаса, или даже часа, что в условиях нашей теперешней жизни является также порой непозволительной роскошью. Даже если мы будем выполнять это, всё равно не так легко, наоборот, очень трудно избавиться от всех этих негативных привычек.

So, when we come to the Dharma in the West, I think that it’s very important to have a realistic attitude toward it.

Итак, прежде всего, соприкасаясь с Дхармой в реалиях западной жизни, необходимо относиться к ней с реалистических позиций, взвешенно.

Many people come to Buddhism for reasons that aren’t most conducive for progress.

На самом деле большинство людей приходят к практике Дхармы по причине и с ожиданиями, которые не являются на самом деле благотворными и сопутствующими, способствующими прогрессу.

Some people come because it’s fashionable, it’s the latest fad.

Некоторые люди приходят к Дхарме, потому что это модно и потому что этим занимаются модные люди.

But like fashion in the clothing world, it changes every year or two, so that’s not a very lasting reason for coming to Buddhism.

Но, как и любая модная вещь, как, например, мода в одежде, она имеет такую черту – проходить через год или два.

Other people come to Buddhism because they are attracted to exotica, really exotic, far out things, like looking for flying saucers.

Некоторые люди приходят к Дхарме, потому что они увлечены чем-то экзотическим, чем-то эзотерическим, чем-то необычным и трансцендентным, например летающими тарелками.

They’ve read some strange novels that talk about how Tibetans drill holes in people’s foreheads to open the third eye and so on, and they are attracted to such things.

Например, читали какие-то книги, рассказывающие небылицы о восточной эзотерики и мистики, о том, как тибетцы сверлят дрелью отверстия во лбу, открывая третий глаз, и тому подобное, и, увлеченные этим, пускаются в буддизм.

Once I was translating for a Tibetan Lama in New York,

Однажды я переводил для одного тибетского ламы в Нью-Йорке,

Nechung Rinpoche was his name.

Нечунга Ринпоче – это оракул тибетского буддизма.

And in the audience somebody who was looked as though he was on some sort of drug got up and asked a question.

И в этот момент кто-то из аудитории один человек из аудитории встал. Он выглядел немножко странно, будто принял какой-то наркотик, был не в себе немножко.

He said, “I understand that Atlantis is underneath the earth and the flying saucers are there and they come out from the center of the earth through volcanoes,

Он сказал: «Моё понимание таково, что Атлантида ушла под землю, летающие тарелки дислоцированы там, и они периодически взлетают в воздух через какой-то пуп Земли.

and my question is ‘Is the earth hollow?’”

И вопрос мой таков, в связи с этим: ‘Земля, она что, внутри пуста?’»

And the Lama looked at him, very, very seriously and said, “No, actually the earth is flat and square, next question.”

На что Нечунг Ринпоче, лама дал ему действительно простой безапелляционный ответ: «Нет, Земля плоская и квадратная. Следующий вопрос».

So that I thought was the most skilful answer for that because it was even more weird than the question.

Мне показалось, что это действительно самый умелый, самый находчивый ответ на подобный вопрос, поскольку он был ещё глупее, чем вопрос.

If we’re looking for exotica, after a while we’re going to be quite disappointed; although the Tibetan culture might be very different from ours in Europe, there’s nothing mysterious about it.

Если мы действительно находимся в погоне за какой-то экзотикой, за каким-то эзотеризмом, то рано или поздно мы разочаруемся, хотя и тибетская, и, например, монгольская, и бурятская культуры, действительно, весьма отличны от нашей культуры и многое там для нас будет в новинку.

Other people come to the Dharma basically because they’re desperate and they are looking for a miracle cure for either some physical problem or some emotional problem.

Некоторые люди приходят к Дхарме, потому что они находятся в безнадёжном, в безвыходном состоянии. Жизнь их тяжела, и в Дхарме они надеются найти некое лекарство, некую панацею, которая тотчас избавит их от всех душевных и физических волнений.

And that’s very dangerous, to come with that expectation,

Очень опасно приходить к Дхарме с подобными ожиданиями.

because with that expectation and hope, we open ourselves up to abuse. Basically people come and say, “Lama, Lama just tell me the magic words, the magic mantra to say. Tell me, I’ll do anything!” And often they are quite abused.

И это очень опасно, потому что люди, приходящие к Дхарме с такими ожиданиями, с такими нереалистичными надеждами, открыты для всякого рода злоупотреблений и манипуляций со стороны окружающих. Они приходят к ламе, складывают руки у сердца и говорят: «Лама, дай мне магическую формулу, дай мне ту мантру или то слово, которое меня спасёт, исцелит», – и так далее. И действительно часто получается так, что людьми такими манипулируют, ими пользуются в своих целях.

But even if we come with these types of motivations in the beginning, motivation can be changed.

Но это не страшно, даже если мы вошли в контакт с Дхармой с одной из вышеперечисленных мотиваций. Мотивация – это вещь непостоянная: она может быть соответствующим образом скорректирована, видоизменена.

But a lot of us come just because of curiosity or maybe, as in my case, some sort of karmic thing that sort of drives unconsciously.

Так или иначе, большинство из нас приходят к Дхарме, к учению буддизма посредством просто любопытства: «Интересно, что это такое». Нас влечёт к этому, как, например, в моём случае. Это созревание какого-то кармического влечения: «Меня тянет туда».

 

Надлежащие отношение и подход к Дхарме

Now if we look at some of the traditional texts, we find descriptions of what is the proper attitude, best attitude, for someone to have if they want to approach and study the Dharma.

Если мы изучим классические духовные трактаты, тибетские и индийские трактаты, мы найдём довольно детальное, подробное описание того, с какой именно мотивацией, с каким именно настроем и намерением необходимо приходить в Дхарму.

So, an Indian master, Aryadeva, said that first of all, a potential disciple needs to be someone who is impartial. That means without preconceptions. They need to be open-minded.

Индийский мастер Арьядева в одном из своих трудов говорит в частности, что человек, приходящий к учению, приходящий в Дхарму, должен быть, прежде всего, непредвзятым, то есть ум его должен быть открытым и свободным от предрассудков, предубеждений.

It’s not helpful to come and think “Well, I read a couple of books and I know everything already, so just give me the little icing on the cake to finish it up.”

Это действительно будет неконструктивно прийти к учению Будды и сказать: «Да, я прочитал пару книг, я всё здесь знаю, но мне нужно просто немножко крема на торте моего знания».

Or having really strange ideas about Buddhism and thinking that this is it, and then we really don’t want to hear anything more,

Имея какие-то фиксированные, жёсткие представления о буддизме, так и никак иначе, мы не готовы слушать ничего, что противоречит многим фиксированным концепциям.

or a very sectarian, like a football-team-mentality, that “This is going to be my sect, my tradition, and everybody else is wrong.”

Не надо иметь такой сектантский настрой, настрой игрока футбольной команды: «Это моя команда, это моя секта, это моя школа; абсолютно все плохие, только мы настоящие».

So basically impartial, open-minded, “I’m coming, I want to learn.”

Нам необходимо приходить в Дхарму именно с таким настроением, с таким умом: открытым, готовым к диалогу, готовым принимать новую информацию, непредвзятым.

Then the second thing Aryadeva said we need is common sense. In other words, we need to be able to see what is reasonable, what is unreasonable in the teachings.

Вторая вещь, которую Арьядева называет необходимой для человека, приходящего к учению Будды, – это здравомыслие, то есть нам необходимо обладать умственным качеством, способностью разобраться в том, что логично, и в том, что нелогично, в том, что истинно, и в том, что ложно.

The traditional example that’s given is if you read in one text you need to wear warm clothing and in another text that you need to wear very light clothing – common sense, you understand that in the winter you wear warm clothing and in the summer you wear the light clothing.

И классический пример такого здравомыслия, здравого рассудка состоит в том, что читающий один текст видит там рекомендации носить тёплую одежду, заглядывает в другой текст – видит там рекомендации носить лёгкую одежду, и, не запутываясь, он понимает, что один текст говорит о том, что необходимо носить летом, а другой – о том, что необходимо носить зимой. Такого рода здравомыслие.

Buddhism is intended to help us to think for ourselves. We don’t have the army mentality in Buddhism that the teacher tells us to what to do and we say, “Yes sir!” and just don’t question at all. That’s not the Buddhist way.

Подход к буддизму не таков, как в армии: не подход-послушание. Это подход, который призывает нас позаботиться, поразмыслить о самих себе. Он указывает нам направление работы. Это не тот подход, когда мы отправляется к ламе, спрашиваем, как нам поступать, он нам даёт наставления, мы говорим: «Так точно», – и идём выполнять. Это не такой подход.

We can read about the qualifications of a spiritual teacher, how a spiritual teacher needs to act, and so on. And when we see somebody who’s supposedly teaching and is not acting like that, common sense tells us something’s wrong here.

И мы читаем в классических трактатах о качествах духовного наставника, о том, каким должен быть духовный наставник, как он должен говорить, как он должен себя вести, какие качества он должен употреблять. Если мы приходим к кому-то, кто считает себя учителем, называет себя учителем, и у него есть ученики, но мы видим, что на словах у него одно, а на деле совершенно другое, и это никак не соответствует тем качествам, о которых мы читали в трактатах, то мы думаем, исполненные нашего здравомыслия, здесь что-то не так.

And you ask, investigate, what’s going on.

Мы спрашиваем, мы исследуем, что же происходит, что же не так?

Then the third qualification was to take interest, sincere interest in the Dharma.

Третье качество, необходимое для ученика, которое упоминает Арьядева, – это искренний интерес, стремление к обучению.

So what does that mean? Что это означает? For that, we can look at another text by a Tibetan master from the Sakya tradition,

Чтобы понять, что это такое, мы можем посмотреть в один из текстов, написанный мастером традиции сакья тибетского буддизма.

by a great lama named Sonam-tsemo.

Его имя – лама Сонам Цемо.

He wrote a text called The Gateway to the Dharma,

Текст, написанный им, называется «Врата Дхармы».

and he said that there are three things that we need in order to get into the Dharma, which basically elaborate this point from Aryadeva.

И он говорит, что необходимы три вещи для нас для того, чтобы вступить во врата Дхармы, но, по сути, просто детализирует учение, данное Арьядевой.

We need to recognize and acknowledge the suffering in our lives.

Перво-наперво, необходимо признать и понять страдания, наполняющие жизнь.

In other words why we are taking interest in the Dharma? Is it just out of curiosity, to be able to say interesting things to our friends over a cup of coffee?

Знать, зачем же вообще мы присоединяемся к обучению, зачем мы начинаем заниматься Дхармой? Для того чтобы набраться каких-то интересных идей и, так сказать, небрежно бросить их за чашечкой кофе своим друзьям?

Or is it because we’ve been thinking about our lives,

Или потому, что мы думаем о своей жизни:

and “I recognize and acknowledge that I have problems, things are difficult – difficult in terms of how I deal with other people,

мы понимаем, что она неудовлетворительна? Мы не удовлетворены тем, как мы относимся к другим.

I get angry, things don’t go my way and I don’t deal with it well,

Я злюсь, не всё происходит так, как мне бы того хотелось, вещи не складываются.

and it’s difficult for me to get along with my parents,

Отношения с родителями сложны,

my society.”

с обществом – сложны. Так можно продолжать список до бесконечности.

So, first we have to recognize and acknowledge them.

Итак, прежде всего, необходимо распознать и признать это,

And then have the sincere wish to get out of it,

затем развить в себе искреннее желание и стремление избавиться от этого, то есть уйти от этой ситуации.

not just to make the best of it.

Не просто наилучшим образом преуспеть в рамках этой ситуации.

There are many approaches in psychology which say, “Well, life is tough, and your situation is difficult, and just learn to live with it and don’t complain too much,”

Поэтому существует прикладная психология, которая говорит нам: «Ну да, жизнь тяжела, вот такая штука. Ну что ж, есть вот такие-то и такие-то методы, чтобы с минимальным для себя ущербом в ней преуспеть.

just sort of “Keep quiet and don’t get angry.”

Не поднимай шума, не злись и всё будет нормально».

But that’s not what Buddhism is aiming for. We want to get out of this!

Но буддизм идёт дальше, он не ограничивается подобным целеполаганием, как такая прикладная психология, буддизм учит тому, как избежать этой ситуации в целом, как таковой.

And then the third thing – in addition to recognizing the suffering and the sincere wish to get out of it – the third thing is to have some knowledge of the Dharma so that we have some conviction that the Dharma shows us the way out of it.

И затем, третьим фактом в дополнение к первым двум: признанию факта страданий и к желанию избавиться от этих страданий, покинуть сансару – являются некие познания Дхармы, некое знакомство с Дхармой. Знакомство, которое хотя бы позволит нам действительно понять, что Дхарма есть то лекарство, тот путь, который способен вывести нас из этой неудовлетворительной ситуации. В жизни необходимы страдания.

So we need to know something about the Dharma in order to take interest in it, and we’re taking interest in it in terms of following the Dharma as a way to help us get out of our difficulties.

Итак, для того чтобы действительно заинтересоваться Дхармой – а интерес к Дхарме означает желание следовать пути, который предлагает нам Дхарма, – для того чтобы избежать страданий, которые мы признали, и покинуть сансару – мир страданий, нам необходимо некое определенное знание Дхармы, то есть какие-то познания в ней.

Then we have interest in actually applying the Dharma to our lives, which is the whole reason to get involved with the Dharma.

Зная Дхарму, понимая, что есть Дхарма, мы действительно решаем, что это способно нам помочь, и применяем её как непосредственно какое-то лекарство к собственной жизни, к собственной жизненной ситуации.

And that’s really what renunciation is all about. We call that “renunciation.”

И это как раз то, что называется в буддизме отречением или мыслью отречения.

We basically renounce, want to get rid of, our suffering and its causes;

А то, отчего мы отрекаемся – это, собственно, страдания и причины, вызывающие эти страдания, не что иное.

and we’re willing to give it up.

И мы готовы навсегда с ними расстаться.

And we are looking then to the Dharma as a way to help us out of that, which is basically what refuge is all about, isn’t it?

Мы рассматриваем Дхарму как то средство, ту технику, тот метод, который позволит нам осуществить задуманное.

And that’s what refuge is all about. Refuge is putting this direction in our life.

Вот перед вами смысл прибежища, что такое прибежище – это то безопасное направление, то благое направление, которое указывает нам Дхарма.

So, even if we are Western people who are not able to put our full time into Dharma practice, we’re not able to become monks and nuns and give up everything and we don’t have monasteries that are going to support us financially.

И даже если мы являемся западными людьми и живём в том обществе, которое не готово поддерживать наше стопроцентное круглосуточное занятие Дхармой, где нет монастырей, нет совсем спонсирования и так далее, и мы живём в этих реалиях, то нужно и практиковать в этих реалиях.

And even if we have to deal with the realities of work, and school, and family, and traffic and so on,

И даже если мы живем в реалиях каждодневной работы с утра до вечера, семейных обязанностей, сложных ситуациях на дорогах, пробок на дорогах, –

then still if we have all of these points that these great Indian and Tibetan masters have mentioned,

несмотря на это всё, если мы обладаем теми тремя ключевыми моментами, которые упомянуты в работе этого великого индийского мастера Арьядевы,

then we can benefit a great deal from the Dharma.

тогда мы сможем, тем не менее, извлечь для себя великую пользу из встречи с Дхармой.

We find that so many different masters have said the same thing, basically.

Мы обнаружим, что великое множество духовных мастеров прошлого говорили по сути одну и ту же вещь.

Now, the amount of time that we are able to devote to the Dharma is basically a function, I think, of how much we understand.

То количество времени, которое мы можем посвятить собственным занятиям Дхармой, по сути, определяется глубиной нашего понимания.

You know, to practice the Dharma doesn’t really mean to take out a half-hour or however long we want to take out, and just sit quietly, and recite something, and go off into some sort of dream world.

Ведь по сути практика Дхармы не означает какое-то выключение, полное выключение из жизни, изъятие получаса или часа из нашей повседневной жизни, сидение где-то в определенной позе, «улёт» в какой-то визуализированный мир созерцания, воображаемый мир и начитывание каких-то мантр.

Many people do that, but basically it’s an escape.

Многие люди занимаются на практике именно этим, но это своего рода бегство от реалий.

And although it might relax them, which would be helpful of course,

И это, может быть, оказывает на них расслабляющий, действительно такой облегчающий эффект и помогает им некоторым образом,

they don’t really understand how to apply Dharma to their daily lives.

но на практике они не понимают, как действительно привнести Дхарму в свою повседневную жизнь, как сделать её частью своей жизни, интегрировать в неё.

So they become quite schizophrenic – their practice is one thing and the daily life is another thing.

И подобная практика приводит их к некоему шизофреническому состоянию раздвоения, когда есть практика, где я буду один, а здесь, в реальной жизни, я другой.

The classic example is somebody meditating and somebody comes over to them and asks them a question, and he get angry, you know, “Don’t bother me. Go away, I’m meditating on love!”

Классическим примером такого шизофренического состояния является реакция некоего практикующего, который сидит в ретрите, или сидит просто в медитации с закрытыми глазами, когда кто-то подходит к нему с каким-то невинным вопросом, и человек тут же вспыхивает и говорит: «Убирайся отсюда, пошёл вон, я медитирую на любви, ты мне мешаешь».

 

Применяем Дхарму в нашей повседневной жизни

But the more that we understand the Dharma, then the more we can understand how it really does apply to our daily lives.

Но чем глубже наше понимание Дхармы, чем обширнее наше понимание Дхармы, тем лучше мы понимаем, осознаём то, как именно применить Дхарму к нашей повседневной жизни.

And to apply Dharma to our daily lives requires, first of all, listening to the Dharma, learning it.

И в первую очередь, для того чтобы применить Дхарму в нашей повседневной жизни, необходимо её слушать, необходимо её понимать.

Now we have to understand the method with which Buddhism is taught.

Необходимо, прежде всего, понять тот метод, посредством которого осуществляется обучение в буддизме.

It’s a little bit like trying to put together a jigsaw puzzle – we get a little piece here, another little piece there, and another little piece there, and it’s our responsibility, our job to put it together.

И работа эта напоминает некоторым образом складывание пазла – головоломки, где у нас есть кусочек здесь, кусочек здесь, кусочек здесь и мы сложили из этих кусочков такую общую картину.

And all these pieces fit together in many, many ways, not just in one way.

И все эти кусочки стыкуются друг с другом не каким-то одним фиксированным способом, но массой различных способов.

Also, life is very complicated, and because life is complicated, the Dharma teachings and practices are also very deep and very extensive and very complex.

И никто не говорит, что жизнь проста. На деле наша жизнь весьма и весьма сложна, поэтому и практики Дхармы, которые призваны её изменить, также весьма сложны и глубоки.

So we have to hear a lot of teachings or read a lot of books,

Поэтому нам необходимо прослушать массу учений, прочесть уйму книг

and try to use our common sense to put it together.

и стремиться всегда использовать своё собственное здравомыслие, свой интеллект для того, чтобы сложить воедино все эти кусочки наконец-то.

And be open-minded – as Aryadeva said, if we don’t understand something, don’t immediately say, “Well, this is stupid,” and reject it just because I don’t understand it.

И быть людьми открытыми, быть с широким кругозором, готовыми воспринимать новое и не сбрасывать тотчас со счетов то, что в данный момент мы не готовы принять и не понимаем: «Это нонсенс, так быть не может, я считаю иначе».

But have that open attitude which says, “I don’t understand this, it seems very difficult” – let’s say the teachings on the hell realms, which most Western people really don’t want to deal with at all – and say, “OK, I don’t understand this. I’ll leave it for a while and maybe later I’ll understand what they’re talking about.”

И последовать совету Арьядевы, подходить к учениям с открытым умом, например, для большинства западных учеников учения о низших мирах, учения об адах совершенно неприемлемы, и многие люди просто их сбрасывают со счетов и не хотят ничего с ними общего иметь и слышать о них. Может быть, разумнее будет, если то, что мы не готовы принять, то, что не вписывается в наши понятия, отложить в сторону с уважением и сказать: «Ну да, я это не понимаю, я не могу это оценить, я не могу это воспринять, и пока я оставлю это в стороне». Это будет нормальным подходом.

You know, these teachings on rebirth and all the different life forms – these things are very difficult for us as Westerners to relate to. But it’s not fair to the teachings to just say, “Well, this is just some psychological thing,” or “It’s stupid and you can do without it.”

Будет неуважением к учению, будет несправедливым по отношению к учению просто сбрасывать со счетов такую информацию. Например, для многих людей на Западе также сложно принимать информацию о перерождении, о реинкарнации, о различных жизненных формах, и они склонны объяснять это просто какими-то фантазиями, какими-то культурными контекстами, говорить: «А, это всё просто психологизация, это всё какие-то психологические метафоры, просто это нонсенс», – и так далее, и достаточно легко отмахнуться.

Then, when we get some pieces of the puzzle together from listening,

И посредством изучения, посредством слушания, складывая воедино какие-то кусочки этого знания,

then we have to think about it.

мы начинаем размышлять над полученной картиной.

And the whole process of thinking about it is basically to try to understand it.

И процесс этого размышления, в общем-то, имеет своей целью единственную цель – понять, что происходит.

And for that we use common sense.

И для этого мы применяем наше здравомыслие, рассудок.

And if something is really, really strange, ask – ask questions.

Если что-то действительно никак не укладывается у нас в уме и выглядит очень и очень странно – спрашивайте, исследуйте, задавайте вопросы.

And if we don’t have a teacher available to ask questions to, ask our fellow students,

Если у нас нет поблизости учителя, такого квалифицированного наставника, которому мы могли бы адресовать свои вопросы, спросите сотоварищей, спросите тех, кто учится вместе с вами, кто знает больше вас.

read more. Certainly, so many things that are also available now in books and on the Internet; none of these were available when I was a young person. Now, in the modern world, a lot of things are available.

Читайте больше книг. И сегодня в мире существует масса источников информации, таких как печатное слово, Интернет. Когда я начал заниматься буддизмом, ничего этого не было: не было такого объема книг, не существовало Интернета со всеми его материалами.

The problem with the Internet, of course, is that there’s a lot of garbage in the Internet as well, so we need to use common sense.

И проблема Интернета в свою очередь заключается в том, что там полно всяческого мусора, не знаешь, чему там можно доверять, но для этого, опять же, надо использовать наше здравомыслие, интеллект.

And anything that makes Buddhism into some sort of weird occult thing is usually garbage.

И одним таким верным критерием может быть то, что если вы видите в каком-то материале некую мистификацию буддизма и превращение его во что-то такое странное, эзотерическое, мистическое, то наверняка это будет как раз такой мусор.

After living with the Tibetans for twenty-nine years, I can tell you that it’s not this occult, mystical people flying through the air and stuff like that. They are just human beings, like everybody else.

Прожив с тибетцами без малого тридцать лет, я вам со всей уверенностью могу говорить на основании своего опыта, что нет там ничего такого, как вышеописанное мною, а именно ничего культового, мистического, чего-то совершенно загадочного: полётов по воздуху, проходов сквозь стены и так далее. Они совершенно такие же нормальные, живые люди, как мы с вами.

Many of them are very, very highly developed – this I can say for sure –

Многие из них в то же самое время находятся на очень и очень высокой ступени духовного развития, высоко реализованы духовно. Это также верно, как и первое моё утверждение.

but they’re not flying through the air and performing miracles.

И никто из них не летает по воздуху и не творит чудеса.