Бескаравайный С.С.

Где мера таланта?

Саморефлексия рассказа "Беспанцираная черепаха".

Слава и бесславие - две стороны работы любого художника, поэта, писателя. Имя знают все потребители данного вида искусства или его ни знает никто, кроме близких, которые не могут избежать его общества. Как правило, люди ориентируются в своих оценках творчества именно на этот показатель.

Но так же всеми признается, что есть знаменитости-однодневки, раскрученные индустрией развлечений, и есть неизвестные гении, которых общество еще не поняло и не приняло. С течением времени справедливость восстанавливается: зерна отыскиваются, а плевелы уносит ветер времени. Этим описанием картина отношений таланта и общества исчерпывалась бы, не будь профессионалов, которые оценивают людские дарования - издателей, редакторов и критиков.

У этого собрания личностей, среди которых порой встречаются неординарные и талантливые люди, есть и собственные интересы. Оно и понятно, все нуждаются в деньгах, определенной репутации и прочих, непосредственно не связанных с творчеством материальных благах. Потому возникает такой вид конфликта, как противостояния между художником и литературными кругами. И весь ужас этого противоречие в том, что со стороны очень трудно понять: война ли это экстравагантного таланта против массы ретроградов или же отчаянные попытки саморекламы наглой посредственности.

Попробуем разобраться в этом. Из-за чего талант может конфликтовать с богемой, аккумулирующей в себе специалистов по данному виду искусства? Может быть две основные причины. Его творчество противоречит моде/политическим установкам/моральным нормам, установившемся в обществе. Или же его личность никак не укладывается в прокрустово ложе тех образов, в рамках которых должен выглядеть настоящий художник и которые выдуманы той же богемой.

Что касается экстравагантного искусства, то здесь последние несколько лет наступила если и не полная свобода, то состояние крайне мало от нее отличающееся. Любые материалы, формы работы с ними, любые образы и фразы, и любые звуки. Всегда найдется такая группировка, клика, направление, которые разделят увлечения эксцентричной личности. В крайнем случае, на помощь придет всемирная паутина. Что касается личного поведения, то тут тоже свобода близка к абсолютной: можно ходить хоть со страусовыми перьями, высовывающимися сзади из штанов - это могут счесть оригинальностью.

Но почти абсолютная свобода творчества нашла другое ограничение: хаос мало интересен потребителю искусства, ему необходим лоцман в мутном потоке второсортных поделок. И здесь критики, издатели, редактора имеют почти неограниченную власть - именно они зажигают над творцами те путеводные огни, на которые ориентируются читатели. Без пиар-акции талант, пусть даже неординарный, яркий, трудоспособный, может долгое время быть известен узкому кругу своих почитателей.

В истории тому множество примеров. И. С. Бах - всю свою долгую карьеру давал концерты, был известен относительно ценителям музыки, но прославится в большем масштабе не смог, и умер в бедности. А стоило через несколько десятилетий "открыть" его талант, под управлением Ф. Мендельсона поставить "Страсти по Матфею" - и слава навеки обняла имя покойного. Картины Босха "открыли" спустя несколько столетий после его смерти, геометрия Лобачевского прославилась, когда самого его уже давно не было на свете.

Конечно, можно сказать, что истинный талант всегда пробьет себе дорогу, и привести в пример Мартина Идена: рано или поздно читатели/зрители/слушатели поймут, какое перед ними чудо. Но разве слава помогла Мартину? Она опоздала всего на несколько месяцев, и была ему уже не нужна. Талант перепрел, перегорел в круговерти обыденности. А помните имя художника за всю жизнь не продавшего ни одной картины, отрезавшего себе ухо, того, чьи картины сейчас уходят за миллионы долларов? Кажется, голландец... Но почему при жизни он остался неизвестным? А к скольким людям слава приходит с опозданием на годы, на десятилетия. И как воспринимать ее приход в глубокой старости, когда лучшие годы уже далеко позади и силы покидают творца. Человек ограничен несколькими десятилетиями, а труды могут лежать в запасниках и архивах почти вечно.

Вот здесь и возникает необходимость сказать о себе, выйти из узкого круга своих знакомых, которые видят в художнике парня с соседней улицы, а не талант. Без индустрии славы, которая на поток ставит зажигание звезд обойтись чрезвычайно трудно. Как угодить богеме, как заставить ее признать себя своим, доказать, что именно твои произведения самые гениальные или будут самыми кассовыми или будут самыми популярными? Как?

Вот здесь и проявляется мера таланта, собственного достоинства и просто ума творческого человека. Если он подделывается под форму самых модных вещей, если стремится идти напрямую к славе и ее достижением делает своим приоритетом - он либо сгорит в бесконечных попытках доказать оригинальность, либо превратиться в очередную пустышку, раскрученное имя, за которым стоят ординарные и пустые произведения.

Талант может бунтовать, но бунт истинного таланта не будет еще одной попыткой стать в оппозицию, основанием тысяче первого независимого течения в искусстве, которое будет отличаться только способом нанесения краски на холст или шрифтом, используемым для написания поем. Нет. В итоге талант найдет способ показать себя, заявить о себе. Вот только одна беда - поиски этого способа и воплощение в жизнь интриг по достижению славы отнимут время, необходимое для работы. Доведения своего творчества до людей есть необходимый элемент почти искусства, но настоящей талант никаким образом не должен ставить жажду славы между собой и своей работой. Очень немногие смогли совместить самопропаганду и творчество.

Так и возникает сюжет "Беспанцирной черепахи". Тот случай, когда творчество художника принимается, а его личность - нет. Возможно ли такое в наш век технологий? Почему он не разместил свои картины на собственном сайте и не добился той известности, которой жаждал? А разве мало художников в эту самую секунду просматривают собственные сайты, на которые за последние сутки не зашло ни одного посетителя, разве мало среди них талантов? Но адреса их почти никому не известны - всемирная паутина превратила власть критиков и редакторов из разрешительной (когда без выхода книги о писателе вообще никто не знал) в уведомительную(группа почитателей нераскрученного таланта может быть рассеяна по половине планеты).

Область иллюстраций фантастических произведений относительно замкнута. Пусть читатель этих строк вспомнит, когда последний раз, просматривая иллюстрации к книге, он интересовался их автором. Что известно о разработчиках анимации к компьютерным играм -- несколько первых лиц из официальной команды? Чтобы проникнуть глубже в этот мир надо искать относительно малоизвестные ссылки, рыться во всемирной паутине, словом, работать. Но зачем это геймеру? Поклонники тоже собраны в клубы, в общества и организации - там тоже есть необходимость в предсказуемых сюжетах, регулярном поступлении новостей и прочее и прочее. Объединись Скреститель с коллегами, найди подходы к тем же создателям игровой анимации - и у него был бы шанс на прижизненную славу. Но для этого надо измениться, стать хоть чуть-чуть своим, а он не хотел.

Разумеется, нельзя считать общество критиков и редакторов некоей тайной организацией, основная цель которой - портить кровь молодым талантам. У них просто есть общие интересы и проистекающая отсюда "классовая солидарность". Кроме того, индустрия может быть не так замкнута, а разбита на лагеря, группировки, соперничающие кланы. Тогда жаждущий славы художник ссориться с одной группировкой и ему легче стать своим в другой. Но все это дипломатия, интриги, заговоры, которые отнимают время и не дают сосредоточиться на работе. Как быть?

И художник решает устранить главное препятствие между славой и собственными работами - свою неуживчивую, не удобную для богемы личность. Уходит во временное небытие - сжигает тот обременительный панцирь, в который превратилась его мастерская. Здесь начинается подлинная проверка его таланта и терпения. Он мог пять лет, семь, десять лет блуждать по дорогам страны. У него могли кончиться деньги, украсть ноутбук, его могли элементарно покалечить. А слава так бы и продолжала обходить стороной его работы. Как бы он поступил тогда? Но ведь художник не сидел без дела - он работал. Его талант раскрылся по-новому: какие картины он написал, сколько композиций сочинил. И когда закончились деньги - он вернулся бы, без шума и явного скандала, но с товаром, который можно было бы продать. В итоге частично восстановил бы клиентуру, заработал бы на похожую квартирку (момент со следствием оставляет простор для вариантов), в которой бы и дожил до старости.

Можно ли считать недостоверным момент с использованием в поездах, автобусах и на пароходах ноутбука, как эдакой походной мастерской? Здесь все зависит от уровня техники, а поскольку трехлетнее странствие персонажа приходится на ближайшее будущее, то, учитывая темпы развития компьютеров, это становится вполне реальным. Другое дело, что Скреститель умудрился остаться незамеченным органами, неограбленым хулиганами, которых так много около вечерних вокзалов - во всем этом можно усмотреть элемент недостоверности. Но здесь на первый план выходит умение человека, странствующего по транспортным маршрутам, оставаться незаметным. Туристические передачи часто повествую о людях, путешествующих из конца в конец Азии за 30 долларов - без виз и почти без документов. Каждый может вспомнить такой фильм как "Метро" - бездомные существуют в подземке на манер бесплотных духов, на них обращают внимание только тогда, когда они начинают выхватывать у пассажирок сумочки. При желании, сноровке и предварительных заготовках, какими стали для Скрестителя поддельные документы, подобное существование становится правдоподобным.

Но слава обвенчалась с его работами - они все-таки оказались продаваемы, удобны для раскрутки, глубоки. В его образ, такой удобный образ покойного таланта, начали вкладываться деньги. И в тот момент, когда сумма инвестиций стала превышать сумму возможных убытков от его неуживчивого характера, Скреститель мог смело возвращаться.

Почему со скандалом и приложением кастета к челюстям? Скреститель побеждал свой самый большой страх: что он вернется, объявит о своем прибытии, а его мгновенно перестанут замечать, будут обсуждать картины, покупать идеи, но его продолжат игнорировать, как и раньше. Потому надо было вызвать четко персонифицированную реакцию - те люди, что не замечали его в истинном облике, должны были заметить его в роли хулиганящего двойника, должны были указать на него пальцем и четко выразить свое мнение, пусть даже это будет презрение и негодование. И вот здесь те деньги, что вложили в его образ, начнут работать против его бывших критиков, и свершиться месть, ибо эти критики совершат самый страшный для них грех - пойдут против рыночной конъюнктуры.

Разумеется, читатели рассказа вольны увидеть как в нем, так и в этих строках желчную обиду их автора на книгоиздателей, а некоторые могут вспомнить рассказ "Тихий редактор", весьма схожий по тематике. Это их право - хоть личность автора известна еще меньше, чем его работы. Но затронута проблема, актуальная и многим близкая, - присоединяйтесь к ее обсуждению.

Март 2003г.