Одним из решающих факторов, определяющих состав и организацию вооруженных сил, а также способы и формы военного искусства, является экономика страны (в конечном счете — способ производства). «Ничто так не зависит от экономических условий, как именно армия и флот, — пишет Ф. Энгельс, — вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависят прежде всего от достигнутой в данный момент ступени производства и от средств сообщения».

От того, смогло ли государство организовать производство вооружения и боеприпасов и, таким образом, кроме людских резервов подготовить технические ресурсы в достаточном количестве и отвечающих требованиям времени по своему качеству, во многом зависит ход и исход войны.

Военная экономика это особый вид хозяйства в системе народного хозяйства страны. Она включает в себя все те отрасли производства, которые обеспечивают вооруженные силы боевой техникой и другими средствами ведения войны. Конечно, военная экономика понятие историческое, оно меняется в зависимости от общего уровня производства. В период кастовых армий в эпоху феодализма степень развития военного производства ограничена, с переходом же к массовым армиям в эпоху капитализма, когда обеспечение войск военной техникой и другими средствами войны потребовали массового их изготовления, военное производство становится многоотраслевым военным хозяйством, опирающимся на народное хозяйство страны в целом. Оно представляет наличие мощных, хорошо оснащенных крупных предприятий, организацию которых берет на себя государство.

«С того момента, — указывает Энгельс, — как военное дело стало одной из отраслей крупной промышленности (броненосные суда, нарезная артиллерия, скорострельные орудия, магазинные винтовки, пули со стальной оболочкой, бездымный порох и т. д.), крупная промышленность, без которой все это не может быть изготовлено, стала политической необходимостью».

Основой производства вооружения и боеприпасов являются металлургическое и химическое производства. В этих областях промышленности, как и во всем народном хозяйстве России к середине XIX в., происходит процесс перехода к капиталистическому способу производства. Развитие капитализма проявилось как в количественном росте промышленных предприятий, так и в постепенном вытеснении крепостного труда вольнонаемным, в появлении машин, сделанных на русских заводах, в гудках первых русских пароходов.

Развитие капитализма в России имело необратимый характер. Оно совершалось вопреки стремлению господствующего класса сохранить существующую экономическую систему и оградить ее от «тлетворного» влияния капитализма.

«Все правительства, — писал Энгельс Даниельсону, — даже самые абсолютистские, в конечном счете только исполнители экономической необходимости, вытекающей из положения страны. Они могут делать это по-разному — хорошо, плохо или посредственно; они могут ускорять и замедлять экономическое развитие с вытекающими из него политическими и юридическими последствиями, но в конечном итоге должны следовать за этим развитием».

Господствующие крепостнические отношения замедляли процесс перехода к капиталистическому способу производства. Эти отношения дольше сохранились в металлургии, что привело к отставанию России от передовых стран Европы.

Рост числа металлургических заводов в первой половине XIX в. происходил медленно. В начале XIX в. в России было 147 заводов черной металлургии (литейных и металлообрабатывающих) и 45 заводов цветной. В середине XIX в. в России стало 170 заводов литейных и металлообрабатывающих и 95 заводов цветной металлургии (медных и свинцовых). Слабый рост числа заводов обусловил медленное возрастание производимого металла. За первое десятилетие русские заводы дали 91 107 тыс. пудов чугуна и железа, что в среднем составило немногим более 9 млн. пудов в год, до 2 млн. пудов меди и до 450 тыс. пудов свинца. В 1821–1830 гг. было изготовлено 120 850 тыс. пудов чугуна, железа и стали, 2 347 тыс. пудов меди и около 450 тыс. пудов свинца. В 1841–1850 гг. русские заводы дали 210 670 тыс. пудов чугуна, железа и стали, 2 968 тыс. пудов меди и 428 тыс. пудов свинца. Несмотря на довольно интенсивный рост производства в середине 60-х годов XIX в. Россия все еще сильно отставала от передовых стран Европы и США, где раньше, чем в России, победил капитализм. Об этом свидетельствуют данные табл. 38 (в тыс. пудов), рисующие производство металла в ряде стран в 1864 г.

Таблица 38 [820]А. Макшеев . Военно-статистическое обозрение Российской империи. СПб., 1867, стр. 177.

Увеличение количества производимого в стране черного металла более чем в два раза (с 9 млн. пудов в год до 21,6 млн.) позволяло покрывать потребности армии и флота в металле. Потребность составляла 700 тыс. пудов чугуна, железа и стали, около 40 тыс. меди и 25 тыс. пудов свинца в год. Производимый металл поглощали механические предприятия, вырабатывающие металлические изделия, машины и морские суда. Ведущее место в металлообрабатывающей промышленности принадлежало оружейным, артиллерийским, машиностроительным и судостроительным заводам. Таких предприятий в первой половине века насчитывалось около 20, при этом они были самыми крупными в стране. Военная промышленность уже в первой половине века была способна решать такие сложные задачи, как изготовление ударных ружей, нарезной артиллерии, военных пароходов и винтовых кораблей.

Вторая половина XIХ в. — период утверждения капитализма в России. Промышленный переворот, начавшийся в области металлургии в 40-х годах XIX в., завершился к началу 80-х годов. Особенно бурно он проходил после Крымской войны. «…После 61-го года, — писал В. И. Ленин, — развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века».

В стране наблюдается значительный рост металлургического производства, и если в 1860 г. Россия имела 313 предприятий черной и цветной металлургии, из которых 99 являлись механическими заводами, то уже через 10 лет всех предприятий черной и цветной металлургии стало 571, из них механических — 145. К 1870 г. насчитывалось первых — 657, вторых — 270, в 1890 г. — 805 и 412 и, наконец, в 1897 г. — 1 259 и 682. За 40 лет общее число заводов черной и цветной металлургии выросло в 5 раз, а число механических — даже в 7 раз.

Отмечая рост промышленности, Энгельс писал: «Россия (то есть правительство и молодая буржуазия) очень много потрудилась над созданием крупной национальной промышленности…»

Весьма важно отметить при этом одну особенность развития русской металлургической и металлообрабатывающей промышленности. Она заключалась в росте крупных предприятий с числом рабочих более 500, оснащенных хорошим станочным парком и обладающих вполне современной энергетической базой (паровыми машинами, а в конце века — электрическими двигателями).

Самыми крупными предприятиями России во второй половине XIX в. были военные заводы (оружейные, артиллерийские, патронные и судостроительные).

О величине заводов, выпускающих военную продукцию, свидетельствуют данные о числе занятых рабочих на этих предприятиях (табл. 39).

Оценивая итоги развития русской промышленности второй половины XIX в., Ф. Энгельс писал в 1892 г.: «С 1861 г. в России начинается развитие современной промышленности в масштабе, достойном великого народа. Давно уже созрело убеждение, что ни одна страна в настоящее время не может занимать подобающего ей места среди цивилизованных наций, если она не обладает машинной промышленностью, использующей паровые двигатели, и сама не удовлетворяет — хотя бы в значительной части — собственную потребность в промышленных товарах. Исходя из этого убеждения, Россия и начала действовать, причем действовала с большой энергией. То, что она оградила себя стеной протекционистских пошлин, вполне естественно, ибо конкуренция Англии принудила к такой политике почти все крупные страны…». Такова была экономическая база, на которой зиждилось военное производство.

Таблица 39 [825]«Исторический очерк деятельности Военного управления», т. VI, стр. 228–231; «Оружейный сборник», 1863, № 2, стр. 153–154; «Оружейный сборник», 1901, № 1, стр. 108–112; ЦГВИА, ф. 35, оп. 4/245, св. 195, д. 308 а, л. 4 об.; ф. 831, оп. 1, д. 1075, л. 15; «Военно-статистическое описание Московского военного округа», оп. VI. M., 1912. стр. 10. «Архив истории труда», под ред. Ю. Гессена. Пг., 1922, стр. 55, 91. «К столетию Путиловского завода. 1801–1901», стр. 3–5. Н. А. Каптерев . Обуховский сталелитейный завод, стр. 28–32; М. Миттельман, Б. Глебов и А. Ульянский . История Путиловского завода. М., 1961, стр. 23.

Особенно важно отметить процесс совершенствования материально-технической базы на военных заводах. В течение второй половины XIX в. на этих заводах дважды заменялся станочный парк в связи с усложнявшимися техническими задачами. Переход от ударных к казнозарядным ружьям, от гладкоствольной к нарезной стальной дальнобойной артиллерии, необходимость оснащения броненосных кораблей совершенными механизмами и другие подобные задачи требовали модернизации оборудования тех предприятий, где производилась военная техника. Часто станки ввозились из Англии, Бельгии и Германии. Многие же станки и машины изготовлялись на русских машиностроительных предприятиях русскими мастерами (П. Д. Захава, Л. Собакин и др.).

Рост станочного парка за 30 лет на оружейных заводах показан в табл. 40.

Таблица 40 [826]«Военно-статистический сборник», т. IV, ч. 2. стр. 121. В. Н. Ашурков . «К истории промышленного переворота в России». — «Ученые записки Тульского государственного педагогического института». Тула, 1967, стр. 105, 108; С. Зыбин . Указ. соч., стр. 50.

Таблица 40а [827]«Сборник кратких сведений по Морскому ведомству», № 10, СПб., 1908; стр. 18–20; Н. А. Каптерев . Обуховский сталелитейный завод, СПб. 1913; В. Родзевич . Историческое описание СПб. арсенала, стр. 541–542.

Аналогичный процесс наблюдается также на всех орудийных заводах (табл. 40а).

Вместе с новым станочным оборудованием совершенствовалась также энергетическая база.

Паровые машины использовались на военных заводах уже в первой половине XIX в.: на Тульском заводе — с 1813 г., на Ижевском — с 1824 г. Со второй четверти XIX в. они применялись также во всех арсеналах. Однако главным источником энергии в это время была сила воды, используемая вододействующими устройствами. В середине века на Тульском заводе действовали 2 паровые машины, на Сестрорецком — 3 паровые машины и 3 турбины. Патронный завод имел 8 паровых машин и 2 локомотива. Все арсеналы и Петербургская орудийная мастерская располагали 17 паровыми машинами и 5 локомотивами.

В конце XIX в. все военные заводы уже пользовались электрическими двигателями. Тульский завод имел 3 турбины, 2 паровых машины и 46 электродвигателей; Сестрорецкий — 2 турбины, 7 паровых машин и 56 газовых и 50 электрических моторов. В конце века завод полностью перешел на трехфазный электрический ток.

На Ижевском заводе было 11 гидравлических двигателей, 14 паровых машин. В конце века завод также был переведен на трехфазный ток.

Обуховский завод в конце века имел 4 электрических станции мощностью 6 750 л. с., которые питали 54 электродвигателя и 28 электрических кранов. Путиловский завод располагал крупной электростанцией силой в 13 тыс. л. с., дававшей ток для 225 электродвигателей и 10 электрокранов. Петербургский орудийный завод имел 4 паровых машины, 9 электродвигателей и 4 локомобиля. В конце века завод целиком перешел на электрическую тягу. На Пермском заводе также была крупная электростанция, обеспечивавшая энергией все предприятие.

Таким образом, материально-техническая база военных заводов вполне отвечала современным требованиям и обеспечивала в конкретных условиях решение стоявших задач по производству вооружения и боеприпасов для армии и флота. Хуже обстояло дело со снабжением военных и судостроительных предприятий необходимым сырьем. Несмотря на значительный рост числа металлургических предприятий, производство металла шло довольно медленно, особенно слабо развивалась цветная металлургия. Это видно из данных табл. 41 о количестве полученного металла (в тыс. пудов) с 1861 по 1900 г.

Таблица 41 [828]Д. А. Тимирязев . Историко-статистическое обозрение промышленности России, т. I. СПб., 1873, Приложения, стр. VI, VII; «Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности». Пг… 1907, стр. 130–133, 156–157, 388–389, 403–405; «Производительные силы в России», отд. VII, стр. 14, 17. 29; отд. XII, стр. 5.

Острая нехватка железа, качественной стали, меди и свинца вынуждала правительство прибегать к закупкам сырья за границей. Ввоз черных и цветных металлов (в тыс. пудов) Россией в 1861–1900 гг. показан в табл. 41а.

Таблица 41а [829]«Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности», ч. I, стр. 146–147, 481–482; «Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России», т. I, стр. 241, 247; Д. А. Тимирязев . Историко-статистическое обозрение промышленности России, т. I, стр. VI, VII; «Производительные силы s России» отд. VII, стр. 14, 17, 29, отд. XII, стр. 5.

Развитие металлургии зависело от состояния добычи топлива. Время господства древесного угля уже прошло. Промышленность и транспорт базировались на каменном угле и нефти. Темпы добычи топлива хотя и были довольно высокими, тем не менее военная промышленность и флот нередко испытывали недостаток в нем, главным образом из-за дороговизны транспортировки.

Все возрастающая потребность в каменном угле вынуждала русское правительство прибегать к закупкам его за границей. В период с 1870 по 1898 г. в Россию было ввезено из Англии и США около 600 млн. пудов угля (в Петербург и на Дальний Восток). В 1871–1880 гг. — 79 793 тыс. пудов, в 1881–1890 — 106 329 тыс. пудов, в 1891–1898 гг. 408 919 тыс. пудов.

Важным топливным ресурсом была нефть. Она вначале использовалась на крупных предприятиях, а затем на этот вид топлива стали переводить также флот. Россия не испытывала недостатка в нефти. В начале 90-х годов XIX в. Россия добывала 46 % мировой добычи нефти, а к началу ХХ в. на долю России приходилось уже более половины мировой добычи. С 1861 по 1870 г. было добыто 9 463,9 тыс. пудов; с 1871 по 1880 г. — 96 490,3 тыс. пудов; с 1881 по 1890 г. — 1 284 535 тыс. пудов и с 1891 по 1900 г. — 4 391 695 тыс. пудов. Россия не только обеспечивала внутренние потребности, но и вывозила нефть за границу.

Одним из условий успешного развития промышленности было строительство железных дорог. Железные дороги сблизили источники сырья и центры производства, ускорили цикл производства. Они, наконец, лучше решали все вопросы снабжения армии и флота, чем водный транспорт и гужевой, который был единственным способом обеспечения войск до появления железных дорог. Появление железных дорог вызвало целую отрасль промышленно-транспортного производства — рельсопрокатные, вагоностроительные и паровозостроительные заводы.

 

1

Производство и обеспечение войск стрелковым оружием

Производство стрелкового оружия в первой половине XIX в.

В русской армии, как и в армиях других европейских стран, в начале XIX в. на вооружении были гладкоствольные и нарезные кремневые ружья, заряжаемые с дула. Этот тип оружия определил способ боевых действий пехоты. Гладкоствольное и нарезное ударно-кремневое оружие определяло тактику колонн и рассыпного строя, сложившуюся в конце XVIII в.

Русские оружейники все время работали над усовершенствованием стрелкового оружия, но их старания долгое время не давали должного эффекта вследствие недостаточного развития металлургии и пороходелия. Железо, из которого изготовляли стволы и замки, было слабым металлом. Оно не позволяло увеличивать заряд и этим повысить эффективность огня. Тем не менее конструкторы добились изготовления однотипного оружия и, главное, свели его к двум калибрам, что облегчило обеспечение войск патронами. Эта работа была завершена с 1803 по 1809 г.

Принятое на вооружение стрелковое оружие обладало следующими тактико-техническими данными (табл. 42).

Линейная пехота имела ружья со штыками образца 1805 и 1808 гг. Фактически же в полках было множество ружей старых образцов различных калибров от 5 1/10 до 7 2/3 линий. Немало было шведских и немецких трофейных ружей, сохранившихся со времен Семилетней войны.

На вооружении легкой пехоты были егерские винтовальные ружья и штуцера. Драгуны имели специальные драгунские ружья со штыками, кирасиры — карабины и штуцера, гусары-легкие карабины и мушкетоны. Срок службы ружей определялся до 40 лет.

Производство стрелкового оружия было сосредоточено на Тульском и Сестрорецком оружейных заводах, существовавших с XVIII столетия, и на Ижевском заводе, переоборудованном в 1807–1809 гг. из железоделательного в оружейный и приступившем к выпуску оружия с 1811 г. Проектная мощность Тульского завода составляла 100 тыс. ружей, Сестрорецкого — до 25 тыс. и Ижевского — до 50 тыс. ружей.

Таблица 42 [833]В. Г. Федоров . Вооружение русской армии за XIX ст. СПб., 1911, стр. 346–357.

* Мера кремней: длина от 13 до 14 линий, ширина от 12 до 13 линий, толщина от 3 до 3½ линий.

Тульский завод с 1800 по 1806 г. изготовлял в среднем 40–45 тыс. ружей в год. Утверждение в 1805–1809 гг. ружей нового образца потребовало усиленных темпов производства. Военное министерство установило для завода твердые нормы поставок ружей: пехотных и кавалерийских гладкоствольных — 43 968, егерских винтовальных — 12 834, винтовальных унтер-офицерских — 384 и штуцеров — 240; всего 59 616 ружей в год. На таком уровне производство шло до 1810 г. В связи с назревающей войной с Францией Военное министерство установило для завода программу в 146 тыс. ружей в год, при этом 84 тыс. ружей завод должен был готовить в своих мастерских, а 72 тыс. должны были давать подрядчики. Но эта программа оказалась непосильной. Завод в 1810 г. дал для полков — 59 616 и в запас — 39 384 ружья.

В 1811 г. норма была снижена, и завод изготовил 48 908 новых и 9 655 переправочных ружей. Особенно продуктивно работал завод в 1812 г. Армия и ополчения предъявляли громадные заявки на ружья. Мастерские завода изготовили 70 504 новых и 20 430 переправочных ружей и 64 штуцера, а вместе с подрядчиками — 127 тыс. ружей.

В 1813 г. завод выпустил 122 667 новых и 18 306 переправочных ружей. Несколько снизился темп в 1814 г. В этом году было изготовлено 87 667 новых и 42 484 переправочных ружья.

В 1815 г. — 84 171 новое и 38 114 переправочных ружей, а в 1816 г. — 34 781 новое и 10 895 переправочных мужей. Всего с 1810 по 1816 г. завод изготовил 456 704 новых и 153 129 переправочных ружей. Сверх того, «фабриканты», т. е. мастера-подрядчики, изготовили 85 096 новых ружей. На том же уровне шло производство в 1817 г. Завод дал 44 608 новых и 13 132 переправочных ружья. В 1818 г. он изготовил 32 950 ружей и 10 тыс. пар пистолетов.

Вторым крупным центром производства стрелкового оружия являлся Сестрорецкий завод. Хотя он имел довольно высокую проектную мощность, однако на практике выпускал сравнительно немного новых ружей и больше занимался ремонтом старых.

Так, в 1800 г. завод дал 2 756 ружей, в 1801 г. — 1 948, в 1802 г. — 3 075, в 1803 г. — 4 871 ружье и 80 штуцеров, в 1804 г. — 2 708 ружей, в 1805 г. — 9 137 (кроме того, отремонтировал 10 321 ружье), в 1806 г. — 2498, в 1807 r. - 2 118, в 1808 г. — 8 тыс., в 1809 г. — 7 тыс., в 1810 г. — 18 040, в 1811 г. — 2 116 ружей.

На 1812 г. заводу была определена программа в 15 тыс. ружей и 6 тыс. ружейных стволов. Практически завод изготовил в 1812 г. 12 527 ружей и 1200 пар пистолетов, в 1813 г. — 5 068 ружей, в 1814 г. — 6 028, в 1815 г. — 4 045 ружей, в 1816 г. — 13 950 новых ружей, переделал и исправил 4 322 ружья, в 1817 г. изготовил 12 356, в 1818 г. — 9 845, в 1819 г. — 8 025 и в 1820 г. — 9 139 ружей.

Немногим лучше обстояло дело на Ижевском заводе. В 1810 г. на этом заводе изготовили 1 285 ружей, в 1811 г. — 2 150, а в 1812 г. — 6 087 ружей. С 1813 по 1820 г. завод изготовил 90 228 пехотных и 20 936 кавалерийских ружей и 500 пар пистолетов.

Невысокий уровень производства указанных предприятий объясняется изношенностью оборудования и недостатком древесного угля. Особенно плохо обстояло дело на Тульском заводе.

На реконструкцию оружейных заводов требовалось ассигнование крупных сумм, а при расстроенных войнами финансах сделать это было нелегко. В последующие пять лет положение не улучшилось. На Тульском заводе в 1817 г. в связи с уменьшением казенных заказов возникли волнения. Мастера требовали предоставления им более широких возможностей по изготовлению ружей на продажу и в связи с этим настаивали на предоставлении права покупки железа из запасов завода по льготным ценам.

В 1821 г. наряд на все заводы был определен в 50 тыс. ружей. Тульский завод дал 22 тыс. ружей, Ижевский — 23 193, а Сестрорецкий — 9 478 ружей.

На 1822 г. Тульский завод получил наряд на 50 тыс., Ижевский — на 10 тыс. и Сестрорецкий — на 14 тыс. ружей. Изготовлено же было в Ижевске 10 725 пехотных, 1 520 драгунских и 760 кирасирских ружей, в Сестрорецке — 13 005 ружей всех типов, а в Туле — едва 10 тыс. пехотных ружей, кроме выполненных в счет наряда 1821 г. 16 230 ружей. Начальник завода докладывал в Главное артиллерийское управление, что мастера «от недостатка казенной работы, по излишнему числу их пришли в бедное положение». В 1823–1824 гг. нормально работали лишь Сестрорецкий и Ижевский заводы. Первый дал 17 126 новых и отремонтировал 13 157 старых ружей; второй изготовил 25 178 новых ружей.

Кроме оружейных заводов, ремонтом оружия занимались мастерские Петербургского, Московского и Киевского арсеналов. Так, в 1812 г. Петербургский арсенал отремонтировал 72 994 ружья, 5 443 карабина и 3 699 штуцеров; Московский — 29 428 ружей, 4 634 карабина и 806 штуцеров; Киевский — 33 217 ружей и 1 952 карабина.

Таким образом, все ружейные заводы в среднем могли изготовлять до 70 тыс. ружей в год. Столько же могли отремонтировать арсеналы. В критические моменты Военное министерство было вынуждено покупать стрелковое оружие за границей и у частных заводчиков. Так, накануне Отечественной войны 1812 г. пришлось закупить в Англии 50 тыс. ружей. В этом же году у ремесленных мастеров было приобретено 990 ружей. Все эти ружья пошли на вооружение ополчения. Но в общем уровень производства позволял иметь довольно значительный запас оружия. Приведенные в табл. 43 данные о движении запаса ружей свидетельствуют об этом.

Таблица 43 [849]«М. И. Кутузов». Сб. документов, т. IV, ч. 1, стр. 20.

Но как только началась война 1812 г., так весь запас оказался исчерпанным для вооружения полевых войск, а на вооружение ополчения оружия почти не осталось.

Во второй четверти века работа над усовершенствованием гладкоствольного оружия шла более интенсивно. Главная задача, преследуемая Оружейной комиссией, состояла в том, чтобы установить одинаковый калибр в 7 линий для всех типов ружей, в том числе и для нарезных. Кроме того, решено было облегчить вес оружия за счет укорочения стволов.

Тактико-технические данные новых типов гладких ружей представлены в табл. 44.

Таблица 44 [851]В. Г. Федоров . Вооружение русской армии на XIX ст., стр. 358–359; он же . Эволюция стрелкового оружия. M., 1938, стр. 34.

Производство вооружения переживало во второй четверти XIX в. тяжелый период. Работавшие на износ оружейные заводы пришли в «крайнее запущение». Особенно плохим было состояние Сестрорецкого и Тульского заводов, требовавших крупных вложений.

Начавшийся с сороковых годов технический переворот с трудом внедрялся в оружейную промышленность. Крепостнические отношения задерживали развитие механизации производства и создавали серьезные препоны в деле перехода к более прогрессивному вольнонаемному труду. Заводы были обязаны обеспечить работой приписанных к ним рабочих. Руководители предприятий не были заинтересованы в получении прибыли для казны и добивались лишь выполнения нарядов Военного министерства путем усиленной эксплуатации рабочих, а не путем рационализации. Жестокий режим создавал напряженную атмосферу, чреватую волнениями. Военное министерство отлично понимало, что недовольство мастеров и рабочих может «послужить предлогом к величайшим беспорядкам», но ничего не предпринимало.

Начиная с 1825 г. уровень производства ружей стал снижаться. Так, в 1825 г. Тульский завод изготовил 25 тыс. ружей, Ижевский — 15 181 и Сестрорецкий — 15 100 ружей.

Тульский завод в 1826 г. дал 23 266, Ижевский — 19 862 а Сестрорецкий — 14 016 ружей.

Перебои начались в 1828–1829 гг. в связи с выходом из строя плотины Тульского завода. Не лучше обстояло дело и на остальных заводах. Комиссия, обследовавшая состояние Сестрорецкого завода, нашла все заводские строения… в ветхом состоянии». На Ижевском отмечен недостаток «в машинах хорошего устройства».

Уровень производства ружей на всех заводах с 1827 по 1829 г. показан в табл. 45.

Таблица 45 [855]ЦГВИА, ф. ВУА, д. 17453, лл. 165–166.

Львиную долю наряда выполнял Ижевский завод, приготовивший за эти годы 50 570 пехотных, 1400 конноегерских и кирасирских ружей.

Между тем начавшаяся в 1826 г. война с Ираном, а затем с 1829 г. с Турцией поглощала много оружия. Военное министерство было вынуждено приступить к перестройке всех предприятий. Направленной в Тулу по указанию царя комиссии было предложено представить соображения по переводу Тульского завода на паровую тягу. После обследования завода Николаю I были представлены два проекта. Один предусматривал ремонт плотины и обновление станочного парка, другой включал полную перестройку завода. Царь высказался «против проекта по системе устройства паровых машин».

На Тульском заводе к 1831 г. была восстановлена плотина и установлено 20 различных машин и 129 станков. Были приняты меры для пополнения станочного парка и на других заводах. Ижевский завод получил 19 машин и 109 станков, а Сестрорецкий — 33 машины и 57 станков. Артиллерийское ведомство считало, что после реконструкции Тульский завод «вполне соответствует цели своего назначения и во многих отношениях превосходен». Модернизация заводов позволила поднять уровень производства вооружения. С 1831 по 1834 г. Тульский завод изготовил 113 600 ружей и починил 22 тыс., Сестрорецкий дал 48 тыс. новых и 13 443 исправленных ружей, Ижевский — 97 199 ружей. Подавляющую часть поставил Ижевский завод, Тульский же пострадал от пожара 1835 г. и до 1844 г. перестраивался.

Количество изготовленных ружей не могло обеспечить даже текущую потребность войск. Недостаток оружия попытались покрыть размещением на английских заводах заказа на 100 тыс. ружей, изготовляемых по русским образцам. Но эта попытка завершилась неудачей. Из доставленных в 1832 г. 85 тыс. ружей годных к употреблению было всего 32 975, остальные требовали переделки. Так, в одной из партий на 12 760 ружей не нуждалось в ремонте только 21 ружье. Военное министерство вынуждено было загрузить все русские заводы работой над полученными из Англии ружьями и затратить еще 1 213 271 руб. 96 коп. на их переделку.

В 1835 г. был образован специальный комитет по разработке положения об оружейных заводах. Это положение было утверждено в 1836 г., но состояние заводов улучшилось не намного. Уровень производства оставался прежним. За десятилетие с 1835 по 1844 г. на заводах было произведено следующее количество ружей: в Туле — 404 191, в Сестрорецке — 116 627 и в Ижевске — 240 164.

Чтобы поднять уровень производства, нужно было осуществить реконструкцию всех заводов.

В 1839 г. министерство учредило комитет по улучшению штуцеров и ружей, который рассмотрел и утвердил несколько образцов гладких и нарезных ружей и принял их на вооружение под названием ружей образца 1839 г. Тактико-технические характеристики этих ружей мало чем отличались от ружей конца первой четверти века (табл. 46).

Таблица 46 [865]В. Федоров . Эволюция стрелкового оружия, стр. 34–53.

Хотя качество гладкоствольных ударно-кремневых ружей и улучшилось, однако эффективность их была по-прежнему низкой. При стрельбе из пехотного ружья в мишень 1,8×1,22 аршина на 100 шагов попадало 75 % пуль, на 200 шагов — 50 %, а на 300 шагов — всего 25 %. Таким образом, действительный огонь можно было вести на 250–300 шагов, т. е. не далее картечного выстрела. Одновременно Оружейная комиссия начала испытания над другими системами, поступившими от русских и иностранных конструкторов. Русские специалисты представили ударно-капсюльные системы (Бибиков — в 1836 г., А. Житинский — в 1839, 1840 и 1844 гг., Е. Конев — в 1838 г., Ф. Вишневский — в 1839 г.), аналогичные системы представили иностранные конструкторы (Бертран, Жоли, Шэлл, Гук, Вилле, Лепаж, Недермайер и др.). Однако испытания этих систем дали неудовлетворительные результаты.

Для ознакомления с постановкой производства оружия за рубежом Оружейный комитет направил во Францию своего члена — полковника Глинку. Последний сообщил в 1842 г. из Парижа об опытах по переделке гладких ружей в ударно-капсюльные. Полученные сведения были изучены и принято решение начать переработку имевшихся кремневых ружей в капсюльные. В связи с этим производство кремневых ружей с 1844 г. было прекращено. Сначала было утверждено переделочное ружье образца 1844 г. В период с 1845 по 1847 г. были утверждены новые образцы ударно-капсюльных ружей и штуцеров, обладающих более высокими тактико-техническими данными, чем кремневые (табл. 47). Новые ружья имели калибр а 7,1 линии. Увеличение калибра обеспечивалось рассверливанием канала ствола. Несовершенство имевшихся на вооружении штуцеров прежних образцов вынудило комитет рассмотреть ряд новых образцов. Временно был утвержден штуцер образца 1845 г., имеющий калибр 7 линий, вес 11 фунтов 46 зол. Но исследования продолжались. Их результатом была разработка преподавателем стрелкового дела Гвардейского корпуса полковником Гартунгом нарезного штуцера, имевшего два нареза. В 1848 г. этот штуцер был принят на вооружение. Одновременно продолжались опыты и над бельгийским штуцером Бернера, получившим название Литтихского по месту расположения завода, изготовлявшего эти штуцера.

Таблица 47 [868]В. Федоров . Эволюция стрелкового оружия, стр. 50–55.

* Действительный выстрел у всех новых ружей не превышал 200 шагов при дальности стрельбы в 300 шагов.

Оружейная комиссия провела испытания обеих систем. Поверочные стрельбы показали следующие результаты (табл. 48). Литтихский штуцер давал более высокий процент попадания с дальних дистанций, чем штуцер Гартунга, но он уступал последнему в безотказности действия. Решено было принять обе системы для стрелковых батальонов и кавалерии.

Таблица 48 [869]ЦГВИА, ф. 501, оп. 1, д. 632, л. 396 об.

Принятые решения носили характер полумер. Военное министерство из финансовых соображений долго не шло на полный отказ от гладкоствольных ружей и за экономию заплатило тяжкими потерями в ходе Крымской войны. Переделка гладкоствольных ружей в ударно-капсюльные началась в 1845 г. Наряду с новыми ружьями заводы выпускали также переделочные и учебные. Производство же штуцеров резко сократилось.

Производство стрелкового оружия в 1845–1852 гг. на оружейных заводах представлено данными табл. 49.

Новыми ударными ружьями были вооружены 1-й гвардейский и 2-й пехотные корпуса, переделанными из кремневых в ударные — Гренадерский корпус, 17-я пехотная дивизия 6-го корпуса и 2-й кавалерийский корпус. Остальные войска: 3-й, 4-й и 5-й пехотные корпуса и две дивизии 6-го корпуса, по-прежнему имели на вооружении кремневые ружья. Кирасиры, уланы и гусары были вооружены карабинами, а казачьи войска — винтовальными ружьями.

Задача создания постоянного запаса оружия с 1812 по 1825 г. вообще не ставилась. Расходуемый запас обычно находился в арсеналах. В 1832 г. состоялось решение иметь три категории запаса. Первая категория предназначалась на пополнение комплектов (по штатам мирного времени), вторая — для новых формирований, третья — для обычного ежегодного расхода. В 1850 г. решено было иметь также наибольший и наименьший запас стрелкового оружия. Наибольший запас включал количество оружия, входящее в первую, вторую и третью категории. Наименьший запас — количество оружия, составлявшее вторую категорию. Данные о распределении оружия по категориям приведены в табл. 50.

Таблица 49 [870]ЦГВИА, ф. 604, оп. 7, д. 264, лл. 68–69, 100–103 об., 108–110, 136.

Таблица 50 [871]ЦГВИА, ф. 1/л, д. 6015, л. 34 об.

Так планировали в Военном министерстве. Фактическое же положение с запасом оружия было иным. Войска не имели оружия, необходимого для прибывающего пополнения. Это сразу же поставило их в тяжелое положение, как только началась Крымская война 1853–1856 гг.

Состояние запаса стрелкового оружия к началу 1853 г. видно из данных табл. 51.

Таблица 51 [872]«Исторический очерк деятельности военного управления», т. II, стр. 215.

Недостаток оружия в какой-то мере восполнялся починкой кремневого оружия и частичной переделкой его в ударное. На заводах было исправлено с 1853 по 1856 г. 64 827 ружей, а в арсеналах починено 241 077 кремневых ружей и переделано 147 060 кремневых ружей в ударные. Таким образом, русская армия вела Крымскую войну главным образом гладкоствольными ружьями. Нарезные же ружья стали поступать в войска лишь в конце войны, их всего было изготовлено 208 495 штук, из которых почти половина — в 1856 г., т. е. когда война уже была на исходе.

Таблица 52 [874]ЦГВИА, ф. 504, оп. 7, д. 264, лл. 69–72.

Напряженное внешнеполитическое положение, наступившее с начала 50-х годов, побудило Военное министерство увеличить запас ружей путем размещения в 1852 г. заказа в Германии и США на 55 тыс. нарезных ружей. Но зарубежные предприятия изготовили в 1853 г. всего 9184 ружья. С началом войны исполнение заказа было вовсе приостановлено, так как обе стороны объявили себя нейтральными и этим самым они действовали в интересах союзников, а не России.

Ударные ружья хотя и отличались от кремневых более высоким качеством, но они уже не отвечали требованиям времени. Главный их недостаток состоял в коротком действительном выстреле. Удлинить его можно было лишь путем перехода к нарезным ружьям. Это доказали опытные стрельбы, проведенные в 1852 г. При стрельбе в мишень высотой в 2 аршина 12 вершков и шириной в аршин 14 вершков полное преимущество было за нарезным оружием. Процент попадания из ружей разных систем показан в табл. 53.

Таблица 53 [875]«Исторический очерк деятельности Военного управления», т. II, стр. 183, 185, 187.

К началу Крымской войны войска получили ударные ружья в достаточном количестве. Хуже было с обеспечением штуцерами. На 1 января 1853 г. в войсках состояло: ружей и штуцеров в пехотных частях — 619 757, ружей и штуцеров в кавалерийских частях — 114 989, пистолетов — 29 518.

Всего же на оружейных заводах за всю вторую четверть века было изготовлено нового и переделано следующее количество оружия (табл. 54):

Таблица 54 [877]«Историческое обозрение, стр. 104–105; ЦГВИА, ф. 1/л, оп. 1/1, д. 6015, л. 10 об.

Производство патронов. В первой четверти XIX в. пользовались бумажными патронами. Их изготовление и литье пуль для ударных ружей производилось непосредственно в войсках.

В 20-х годах, когда были сделаны первые шаги по усовершенствованию гладкоствольных ружей, изготовление патронов было перенесено в так называемые лабораторные заведения, созданные в Петербурге, Москве, Александровске, Бобруйске и Севастополе. С введением ударно-капсюльных ружей стало необходимым снабжать бумажные патроны капсюлями. Сначала производство капсюлей было сосредоточено на заводе Рамбюра, у которого было приобретено 28,4 млн. капсюлей. В 1844 г. при Охтенском пороховом заводе было учреждено капсюльное заведение, рассчитанное на 34 млн. штук в год. Работа началась с 1845 г., и уже с 1846 г. уровень производства был доведен до 40 млн. штук. Одновременно начало работать капсюльное заведение при Шостенском заводе, рассчитанное также на 40 млн. капсюлей. С 1845 по 1850 г. оба эти предприятия дали 288,9 млн. капсюлей.

В ходе работы на заводах были разработаны следующие типы патронов: пехотный с уменьшенным весом заряда до 2 зол. (вместо 2½ зол.); драгунский — до 1 7/8 зол. (вместо 2 зол.); карабинный и штуцерный до — 1 3/8 зол. (вместо 1½ зол.); пистолетный — до 7/8 зол. (вместо 1 зол.).

В местных и подвижных парках полагалось иметь в 1826 г. 4 727 800 патронов, в 1834 г. — 7 878 100 и в 1848 г. — 7 967 200. Одновременно шли опыты над усовершенствованием пуль. Круглые пули были мало эффективны. Опыты показали, что цилиндрическо-конические пули обладают более высокими качествами в отношении дальности, кучности и т. д. Новые пули в 1848 г. были приспособлены Куликовским к штуцерам Гартунга и Литтиха. Он же разработал систему конических пуль для крепостных штуцеров образца, принятого на вооружение 1851 г. Пока в России шли опыты над этими образцами, во Франции были приняты на вооружение остроконечные пули Минье, а в Бельгии — пули Петерса, обеспечивавшие действительный выстрел на 1 200 шагов.

Военное министерство долго колебалось в выборе системы пуль и, наконец, остановилось в 1854 г. на расширительной пуле Минье, эффективность которой уже была доказана на тяжком опыте боев в Крыму. Однако не прошло и года, как Военное министерство отказалось от этого решения и приняло цилиндрическо-полуконическую расширительную пулю с углублением в хвостовой части. Эти пули обеспечивали действительный огонь на 600 шагов. Образцом послужили пули Нейслера, также используемые в иностранных ружьях при осаде Севастополя. Наряду с этим были приняты на вооружение компрессивные пули, имевшие кольцевые канавки на боковой поверхности с целью обеспечить вращательное движение в канале ствола. Для всех этих пуль использовались бумажные патроны капсюльного воспламенения.

Производство ружей и пулеметов во второй половине XIX в.

Производство ружей и револьверов

Главной причиной поражения русской армии в Крымской войне была социально-экономическая отсталость России. Промышленный переворот, совершавшийся в стране в середине XIX в., затронул и военную индустрию. Однако крепостнический труд и отсталая техника мешали переходу к более современному капиталистическому способу производства. Современный же уровень развития военного дела требовал незамедлительного отказа от гладкоствольного стрелкового и артиллерийского вооружения, абсолютно непригодного для борьбы с нарезным дальнобойным.

Необходимость этого отлично понимали руководители артиллерийского ведомства. «Усовершенствование нарезного оружия и преимущество в этом отношении западных держав над нами, обнаружившееся в последнюю войну, возлагали на Артиллерийское управление обязанность по надлежащим исследовании систем нарезного оружия снабдить им русскую армию с наименьшими на это расходами и в течение возможно короткого времени». Задача была сложная, но все же разрешимая. Полученное накануне войны оборудование позволило произвести модернизацию части станочного парка Тульского и Ижевского заводов, что и обеспечило возможность приступить к производству нарезного оружия.

В результате испытаний, проведенных еще в ходе войны, на вооружение была принята пехотная (стрелковая) винтовка образца 1856 г., заряжаемая с дула.

Название «винтовка» впервые было присвоено пехотному ружью. Она имела 6 линий (15,24 мм) и 4 прогрессивных нареза, вес ее со штыком составлял 11 фунтов 75 зол./4,8 кг, без штыка — 10 фунтов 75 зол./4,4 кг, вес пули 8,25 зол./35,19 гр., вес заряда — 1,12 зол./4,78 гр., начальная скорость 1150 футов/сек./350,5 м/сек., скорость стрельбы 1 выстрел в минуту, прицельная дальность 1 200 шагов/853 м. На стволе был установлен секторный прицел, усовершенствованный мастером Ижевского завода Юнгом. Дальность выстрела — 1 500 шагов. На эту дистанцию и был установлен прицел для стрелковых батальонов. Вначале было решено вооружить винтовкой солдат стрелковых батальонов и унтер-офицерский состав других пехотных подразделений. Поэтому в 1857 г. было заказано изготовить только 30 тыс. новых винтовок. После долгих споров в 1858 г. было принято решение вооружить этой винтовкой всю линейную пехоту, однако с понижением прицела до 600 шагов. Вследствие изменения устройства прицела она получила новое название — «пехотная винтовка образца 1858 г.».

В 1859 г. была разработана драгунская винтовка, обладающая такими же тактико-техническими данными. Вслед за этим талантливый оружейный мастер А. Е. Чернолихов изготовил казачью винтовку, принятую сначала для вооружения Войска Донского, а затем и других казачьих войск. Новые пехотные и кавалерийские ружья, конечно, были шагом вперед по сравнению с предыдущими, но они обладали двумя существенными недостатками — по-прежнему заряжались с дула и имели искусственно заниженную дальность стрельбы.

Переход к производству нарезного оружия потребовал усиленной работы оружейных заводов. Задержка производства происходила по двум причинам: технической и социальной. Переход к нарезному оружию требовал применения твердого металла для стволов. Сначала попытались использовать железные стволы. Несостоятельность этого решения сразу же выяснилась на Тульском и Ижевском заводах, где брак стал достигать 85–90 %. Чтобы не останавливать заводы, пришлось некоторое время закупать стальные стволы за границей. Между тем в России инженер П. М. Обухов уже получил в 1856 г. превосходную ствольную сталь на Златоустовском заводе. Оставалось лишь организовать производство стальных стволов в промышленном масштабе. По докладу полковника Коротаева Артиллерийское управление решило начать производство стальных стволов на отечественных предприятиях.

Совершенствование производства требовало отказа от принудительного труда. Военно-ученый комитет высказался за отказ от крепостного труда на заводах, за то, чтобы перевести оружейников в мещане или крестьяне и в дальнейшем пользоваться только вольнонаемными рабочими.

Военный министр Милютин доказывал царю следующее: «Настоящее положение наших технических заведений нельзя признать удовлетворительным. Исключая оружейных заводов, мастеровые комплектуются из незнающих мастерства рекрут… положение оружейных заводов хотя несколько лучше в этом отношении, но и там обязательный труд приписанных к заводам особых сословий стеснял до сих пор совершенствование производства…. По дознанному на опыте превосходству вольного труда перед обязательным имеется в виду по возможности устранить существование его в наших технических заведениях. С этой целью д. б. упразднены особые сословия тульских и ижевских оружейников, а ровно и военное поселение при Охтенском пороховом заводе».

Намечаемая программа перевооружения армии предусматривала изготовление в течение 10 лет 1 200 тыс. винтовок. Для этого требовалась реконструкция технической базы на заводах. Военное министерство считало возможным осуществить эту задачу путем передачи государственных заводов в аренду, освободив при этом от крепостной зависимости всех приписанных к заводам мастеровых и рабочих.

Первая просьба об аренде Сестрорецкого завода поступила от бельгийских фабрикантов Фаллиса и Третмона в 1857 г. Они обязывались переоборудовать завод и сдавать Военному ведомству по 30 тыс. ружей ежегодно. Милютин создал комиссию для разработки условий аренды и перехода оружейников в состояние «вольных поселенных оружейников».

Комиссия высказалась против передачи завода иностранцам. Не было принято также предложение командира завода полковника Лемана о передаче ему завода в аренду на 10 лет. Главным препятствием служили крепостнические порядки. Необходимо было сначала освободить от крепостной зависимости рабочих завода. В этих целях в 1860 г. была образована специальная комиссия под председательством инспектора заводов генерала Игнатьева. Эта комиссия составила в начале 1861 г. «Положение» для всех заводов, которое нужно было согласовать с вошедшим в силу «Положением 19 февраля 1861 г.» и законом 6 марта 1861 г. «О горнозаводских людях». Комиссия представила согласованные «Правила». Военный совет предложил вновь обсудить представленные проекты и выработать общий для всех заводов.

Затягивание освобождения рабочих и мастеров от крепостной зависимости вызывало недовольство. На заводах создалась напряженная обстановка, которая в условиях революционной ситуации 1859–1861 гг., да и в последующее время становилась опасной. Министерство было вынуждено поторопиться с освобождением рабочих и разрабатывать условия для каждого завода в отдельности. Комиссия действительного статского советника Крылова разработала проект «Положения об устройстве быта оружейников Тульского оружейного завода, освобождаемых от обязательной работы». Однако этот проект не был одобрен Военным министерством. Лишь после внесения ряда поправок, касающихся прав освобождаемых, проект был представлен в «Главный комитет об устройстве сельского состояния», Комитет одобрил проект в феврале 1864 г., после чего он был утвержден царем. Рабочие получали права мещан, освобождались от податей на 6 лет, а прослужившие на заводе 20 лет — пожизненно. Все рабочие и мастера получали бесплатно усадьбы. Таким образом, для рабочих завода не предусматривалось установленного «Положением 19 февраля 1861 г.» переходного состояния.

Хотя «Положение» и было объявлено в мае 1864 г., однако только в январе 1865 г. все 10 065 оружейников (м. п.) наконец были перечислены в тульские мещане.

Подготовку проекта условий освобождения в Ижевске вела комиссия действительного статского советника Златковского, Этот проект отличался от тульского тем, что он был сразу приведен в соответствие с «Положением о горнозаводских людях 1861 г.» Проект предусматривал ряд мер, сохранявших феодальные пережитки (двухлетний переходный период, «заводское товарищество», наделение землей (по 8 дес.) с переводом в сельское население и т. д.). В процессе обсуждения ижевский проект был переработан по образцу тульского. Он вошел в силу в январе 1865 г. Освобождено было 4 067 оружейников. Однако условия освобождения не удовлетворяли рабочих. Весной 1865 г. они обратились к царю с прошением об установлении льгот (освобождение от податей, установление пенсии и т. п.), но их просьбы не были удовлетворены. Большая часть рабочих отказалась от земельных наделов и осталась работать на заводе.

Освобождение рабочих в Сестрорецке началось лишь в 1865 г., после того как город был включен в состав Петербургской губернии. Министерство поручило составление проекта комиссии действительного статского советника Левдика. В июне 1866 г. проект был представлен в Главный комитет и одобрен, а в феврале 1867 г. утвержден Александром II. Все оружейники переводились в «сельское состояние», им определялись земельные наделы. Они получали те же льготы, что и ижевские оружейники. Как и в Ижевске, здесь начались волнения не удовлетворенных условиями освобождения оружейников.

Так, в 1864–1867 гг. осуществилось превращение «оружейного сословия» в пролетариат. Проведенная реформа носила буржуазный характер. Правительство, заинтересованное в интенсивном развитии оружейной промышленности, отказалось от военно-крепостнического режима на казенных заводах, хотя и сохранило многие его пережитки. В период с 1863 по 1865 г. заводы были переданы в аренду бывшим начальникам этих заводов.

Тульский завод был арендован в 1863 г. генералом К. К. Стандершельдом, Сестрорецкий завод в 1864 г. — капитаном О. Ф. Лилиенфельдом, Ижевский в 1865 г. — полковником Д. А. Фроловым и Стандершельдом. Переход к арендно-коммерческому управлению фактически означал переход к капиталистическому производству, основанному на применении вольнонаемного труда. Передача заводов в аренду бывшим начальникам заводов вызвала недовольство среди русских капиталистов. Они не раз обращались в Министерство внутренних дел с просьбой передать оружейные заводы в их руки. Тульские капиталисты, например, предлагали составить акционерное «Товарищество тульских оружейных мастеров» и передать ему завод. Но просьба эта была отклонена.

Надежды Военного министерства на быстрое обновление материально-технической базы заводов не оправдались. Арендаторы не собирались вкладывать крупные средства и ограничивались минимальными затратами на дооборудование заводов. В начале 60-х годов станочный парк Тульского завода насчитывал 329, Ижевского — 237, Сестрорецкого — 749 станков. На Тульском заводе работало в это время 7 тыс. чел., на Сестрорецком — 4 тыс. чел. и на Ижевском — 2 757 чел. (со сталепрокатным заводом — 3 455 чел.).

Арендаторы стали получать крупные прибыли (до 4 руб. 80 коп. с винтовки), не считаясь с будущим развитием заводов. Заводы работали с перебоями. Обеспокоенное Военное министерство поручило комиссии генерала Глинки-Маврина выяснить причины этого. Результаты обследования были печальны. Глинка-Маврин, обследовавший Ижевский завод, докладывал, что от арендатора «ни усовершенствования способов выделки оружия, ни правильного ухода за машинами, ни своевременного ремонта зданий, а равно и попечения о поднятии благосостояния мастеровых по самому существу дела ждать нельзя», и потребовал возвращения не только этого, но и всех других заводов в ведение казны.

Все эти перипетии с заводами отразились на темпах и уровне производства стрелкового оружия.

Таблица 55 [897]AAHM, ф. ГАУ, Распорядительная комиссия по перевооружению армии, д.100, лл. 8, 21.

В соответствии с утвержденным планом перевооружения в войска должно было поступать новое оружие в течение 8 лет. В первую очередь его получали войска, размещенные в Петербурге, Польше и Москве, во вторую очередь — части, расположенные на Украине и Кавказе. Остальные войска предполагалось снабдить после 1865 г.

План обеспечения войск стрелковым оружием с 1858 по 1865 г. представлен данными табл. 55.

Главный штаб потребовал создать в течение 1858–1860 гг. запас на 100 тыс. ружей. Кроме того, для пополнения запаса на зарубежных заводах был размещен заказ на 50 тыс. ружей; в Литтихе — на 20 тыс. со стальными стволами, в Бирмингеме — на 20 тыс. с железными и на 5 тыс. со стальными стволами и в Зуле — на 5 тыс. со стальными стволами.

Данные о выработке на русских заводах нарезных винтовок образцов 1856–1858 гг. со стальными стволами представлены в табл. 56.

Таблица 56 [899]ЦГВИА, ф. 504, оп. 7, д. 264, лл. 150–151, 159–162, 171–173; д. 1347 (2), лл. 6–7; ф. 503, оп. 1, д. 181, лл. 31–32; ф. 965, оп. 1, д. 64, лл. 13–20; д. 66, лл. 4–4 об. 13–14; «Всеподданнейшие отчеты Военного министерствах за указанные годы (сведения заводов расходятся с данными отчетов).

Кроме новых ружей, заводы продолжали изготовлять до 1861 г. гладкоствольные ружья, нарезные и гладкие штуцера и пистолеты (табл. 57).

Таблица 57 [900]«Исторический очерк деятельности Военного управления», т. II, Приложение 28.

Починкой старого гладкоствольного оружия занимались арсеналы. С 1857 по 1861 г. было исправлено 323 760 ружей: в 1857 г. — 112 552, в 1858 г. — 69 580, в 1859 г. — 54 319, в 1860 г. — 46 929, в 1861 г. — 40 389.

В последующие годы починка гладкоствольных ружей не производилась.

Перевооружение войск нарезными ударными ружьями в основном было завершено к 1869 г., но к этому времени возникли новые задачи, обусловленные перевооружением европейских армий казнозарядным оружием.

Проводя перевооружение войск ударными капсюльными ружьями, Военное ведомство продолжало испытывать ружья главным образом мелкокалиберных систем (Грина, Шарпа и т. д.). Почти все представленные образцы обладали крупными недостатками и поэтому были отклонены. Забракована была также капсюльная винтовка инженер-капитана Вяткина, хотя она обладала большими достоинствами, чем заграничные образцы (калибр — 5,5 линий, скользящий затвор, полиметаллический патрон). Предлогом для отклонения было недостаточно надежное запирание ствола.

Во время австро-прусской войны 1866 г. и гражданской войны в США 1861–1865 гг. было доказано полное превосходство мелкокалиберных нарезных ружей над капсюльными. Оружейная комиссия, получив донесение русских военных представителей, приняла решение приступить к изготовлению ружей калибром в 5 и 4 линии.

Генерал-фельдцейхмейстер докладывал Милютину: «Успешное действие прусских игольчатых ружей в датской кампании и употребление новых систем оружия в северо-американской войне обратили внимание европейских правительств на необходимость введения ружей, заряжаемых с казенной части».

Встревоженный министр докладывал Александру II: «Всякая отсрочка в этом деле может иметь гибельные последствия». Министерство командировало в США двух членов Оружейной комиссии — полковника А. П. Горлова и поручика К. И. Гуниуса — для ознакомления с производством мелкокалиберных ружей, а пока продолжало испытания иностранных систем Шаспо, Снайдера, Шеппарда, Бродвеля и др.

По предложению председателя Оружейной комиссии герцога Мекленбургского в 1866 г. была принята капсюльная скорострельная винтовка конструкции Терри, усовершенствованная тульским мастером И. Норманом. Винтовка имела калибр 6 линий, вес со штыком 12 фунтов, без него — 11 фунтов, длину 2 аршина 9½ дюйма, 4 нареза, патрон бумажный капсюльного воспламенения.

Вскоре Оружейная комиссия убедилась, что эта винтовка имеет много недостатков и уступает прусской винтовке Дрейзе (образца 1841 г.), французской Шасспо (образца 1866 г.) и английской Снайдера (образца 1857 г.). Русская армия оказывалась в явно невыгодном положении. В военной печати появились статьи, резко критикующие деятельность Оружейной комиссии. Под давлением общественного мнения винтовка Терри — Нормана была снята с вооружения. Заводы успели изготовить их немногим более 60 тыс.

После долгих споров Оружейная комиссия остановилась на игольчатой винтовке системы Карле, заряжаемой бумажным патроном. Винтовка имела калибр 6 линий/15,24 мм, 4 нареза, вес со штыком 12 фунтов/4,9 кг, без него — 11 фунтов/4,5 кг, вес пули 8,12 зол./34,64 гр., вес заряда 1,18 зол./5 02 гр., начальную скорость 1 000 футов/сек/305 м/сек, скорость стрельбы 7–8 выстрелов в минуту, прицельную дальность 1 200 шагов/853 м.

По изготовлении первой партии игольчатых винтовок их направили в войска, откуда поступили против них серьезные возражения. Выражая эти мнения, генерал-лейтенант Хрулев писал, что принятая винтовка Карле неудовлетворительна «во всех отношениях».

Министерство поручило Тульскому заводу устранить недостатки в этой системе, на это ушло почти 1½ года (работа шла под руководством полковника Н. И. Чагина и полковника В. Л. Чебышева).

Весной 1867 г. Милютин докладывал, что «в первоначальном образце Карле сделаны значительные изменения… вследствие сего винтовкам, переделанным и изготовленным вновь по игольчатой системе, можно присвоить название скорострельных игольчатых винтовок». К этой винтовке был разработан полковником Вельтищевым унитарный бумажный патрон и расширительная пуля. В 1868 г. переработанный образец винтовки Карле был вновь утвержден. Между тем Оружейная комиссия получила в это время ряд интересных предложений от русских конструкторов. Так, в 1866 г. корнет Терентьев сконструировал казнозарядную винтовку с откидным затвором. Комиссия нашла его систему сложной. Тогда изобретатель упростил свою конструкцию, но она снова была отклонена. Отклонена была также винтовка Чагина и Кончевского. В 1867 г. представил винтовку со скользящим затвором Андреев, но она также не была принята. Такая же судьба постигла винтовку с качающимся затвором оружейного мастера Лебедева.

Особенно интересной была конструкция полковника В. Л. Чебышева, но он представил свою винтовку в октябре 1866 г., когда винтовка Карле была уже принята, хотя последняя и не была удовлетворительна. Основное препятствие для «приискания окончательного образца, — докладывала Оружейная комиссия, — заключается в трудности получить хорошие металлические патроны. Все выписанные из Франции, Англии и Бельгии, так же как и приготовленные у нас патроны, не удовлетворяют требованиям».

Лишь после того как в России удалось создать унитарный металлический патрон, писал Чебышев, ход перевооружения у нас ускорился по крайней мере в 7 раз.

Пока шли дебаты по винтовке Карле, в Министерство поступило два новых предложения — одно из Морского министерства, принявшего в 1865 г. на вооружение нарезную винтовку Н. М. Баранова, другое от иностранца Крнка (Кренке), тоже на нарезную винтовку.

Винтовка Баранова обладала большими достоинствами, главными из которых были откидной затвор (вверх) и заряжание металлическим патроном, что позволяло довести скорость стрельбы 8-10 выстрелов в минуту. Тактико-технические характеристики этих двух систем представлены в табл. 58.

Как показали испытания, винтовка Баранова была качественно лучше. Производство этих винтовок уже было налажено Путиловым на принадлежавшем ему заводе и смежных предприятиях, где по заказу Морского ведомства было изготовлено 10 тыс. экземпляров, тем не менее специальная комиссия представителей оружейных заводов (под председательством генерала Резвого) признала, что переделка 6-линейных игольчатых ружей в систему Крнка может быть «произведена скорее и дешевле, чем по системе Баранова». В марте 1869 г. система Крнка была утверждена Оружейной комиссией к производству. Министерство пошло на эту меру, хотя и видело, что ружье Крнка значительно хуже винтовки Баранова. Изготовление ружей системы Карле было прекращено. Заводам даны были усиленные наряды не только на изготовление новых ружей Крнка, но и на переделку системы Карле в систему Крнка. Для ускорения дела были учреждены распорядительная и исполнительная комиссии. На проведение работ и изготовление оружия в непосредственное распоряжение распорядительной комиссии было предоставлено 25 млн. руб., из них на 1869 г. — 10 500 тыс. руб. и на 1870 г. — 5 500 тыс. руб. Решить поставленную задачу в срок можно было лишь при полном напряжении сил. Арендаторы потребовали 1 200 тыс. руб. дополнительных ассигнований на усовершенствование предприятий. Ход изготовления новых и переделка старых винтовок на заводах представлены в табл. 59.

Таблица 58 [915]В. Г. Федоров . Эволюция стрелкового оружия, стр. 102.

Стоимость новых ружей на Тульском заводе равнялась 19 руб. 93 коп., на Сестрорецком — 20 руб. 93 коп. и на Ижевском — 20 руб. Переделочные ружья стоили дешевле: на Тульском заводе — 10 руб. 93 коп., на Сестрорецком — 7 руб. 93 коп., на Ижевском — 8 руб. 69 коп., в Варшавских мастерских — 10 руб. 33 коп., на заводах Нобиля — 11 руб. 44 коп., Мейнгарда (Либава) — 10 руб. 99 коп., Стандершельда (Тифлис) — 9 руб. 42 коп., Менге (Киев) — 9 руб. 12 коп.

Таблица 59 [916]ЦГВИА, ф. 831, оп. 1, д. 1066, оп. 7, л. 264.

Срочность исполнения принятого плана перевооружения винтовками Крнка вынудило министерство дать Бирмингемскому заводу заказ на 30 тыс. ружей. Первая партия оружия была получена в 1872 г. — 18 465 винтовок, в 1873 г. — 11 235 винтовок.

Перевооружение воск ружьями системы Крнка началось в 1870 г. За два года эти ружья получила 41 дивизия. Оставалось заменить ударные ружья на винтовки Крнка в 11 дивизиях. Перевооружение затянулось до конца 1872 г., хотя Милютин и докладывал царю, что «перевооружение нашей армии окончено в главных частях еще в 1871 г.» Войска, находящиеся в Европейской России, снабжены винтовками Крнка. В действительности же в 1872 г. на вооружении состояло винтовок Карле 213 927, Крнка (пехотных) — 810 тыс., Крнка (драгунских) — 45 500, образца (Терри — Норман) 1866 г. — 30 тыс. и малокалиберных — 21 200, всего — 1 180 627 экземпляров. Во время изготовления ружей Крнка отставной офицер Лазарев представил в ГАУ магазинную винтовку, но Оружейная комиссия ее отклонила, найдя слишком сложной.

Пока шло перевооружение войска винтовками системы Крнка, возник вопрос о подготовке заводов к изготовлению вновь принятых на вооружение ружей образца 1868 г. Во время пребывания в США полковник А. П. Горлов и капитан К. И. Гунниус ознакомились с системами Пибоди, Лэдли, Спенсера, Бродвеля и в конце концов остановились на винтовке с откидным затвором полковника Хирама Бердана, образца 1867 г., заражаемой унитарным патроном. Однако в эту систему ими было внесено 25 изменений. Кроме того, они сконструировали новый металлический патрон из цельнотянутой латунной гильзы бутылочной формы со свинцовой пулей калибром в 4,2 линий (10,67 мм). Этот патрон давал более высокую начальную скорость, более отлогую траекторию и значительно большую пробивную силу пули. По сути, русские офицеры спроектировали новую конструкцию ружья, использовав для этой цели лучшие элементы винтовки Баранова. На испытаниях винтовка Горлова и Гунниуса показала весьма высокие результаты. Присутствовавший на испытаниях штабс-капитан В. Буняковский, принимавший первую партию в 15 тыс. винтовок, сообщил в Петербург: «Система эта, известная в Америке под названием русская винтовка, пользуется огромной славой, которую не разлучают с именем главных виновников оной — русских офицеров… Баллистическими качествами наша винтовка превосходит все существующие где-либо военные ружья». Она имела следующие тактико-технические свойства: калибр 4,2 линии, вес 11¼ фунта со штыком, 10¼ фунта без штыка, длина 2 аршина 9¾ дюймов, 6 нарезов, затвор откидной, штык трехгранный, дальность выстрела 3 500 шагов, первоначальная скорость 1 435 футов в секунду, 9 выстрелов в минуту.

Заводу Кольта в США было заказано 30 тыс. этих винтовок по 31 руб. 99 коп. за экземпляр и к ним 7 500 тыс. патронов на заводе в Бриджпорте. Первая партия в 17 тыс. ружей прибыла в Россию в 1867 г.

В апреле 1869 г. Бердан приехал в Россию и предложил заменить в винтовке Горлова откидной затвор скользящим. Он приписал себе сделанные Горловым и Гунйиусом усовершенствования и получил патент.

В 1869 г. были произведены испытания трех систем Горлова и Гунниуса, баварской винтовки Вердера (обе с откидным затвором) и винтовки образца 1868 г., но со скользящим затвором. Испытания показали, что из винтовки образца 1868 г. с откидным затвором можно в минуту дать 18 выстрелов, из винтовки Вердера — 21, а из винтовки образца 1868 г. со скользящим затвором — 28. Последняя винтовка была принята на вооружение и после доработки оружейниками мастерских учебного пехотного батальона (15 конструктивных изменении) принята к производству. Таким образом, Бердан был обязан созданием современного оружия русским оружейникам, и полковник Горлов справедливо писал: «3а возможность использовать эти изменения Бердан состоит глубоко обязанным России, а не Россия Бердану».

Одновременно полковник В. Л. Чебышев спроектировал драгунскую винтовку, а полковник Сафонов — казачью. Оружейная комиссия после испытаний приняла все три ружья. Большое значение при этом имело получение высококачественной ствольной стали, полученной на русских заводах.

Тактико-технические характеристики этих ружей представлены в табл. 60.

Таблица 60 [927]В. Г. Федоров . Эволюция стрелкового оружия, стр. 159.

Наконец, нужно указать на новое крепостное ружье системы А. Ф. Гана, разработанное в 1873 г. Ружье Куликовского, состоявшее на вооружении с 1851 г., уже устарело. Ружье Гана отличали более высокие достоинства. Оно имело откидной затвор, обеспечивающий заряжание с казенной части секторный прицел и прижимный затыльник. Ружье обладало следующими характеристиками: калибр 20,4 мм (8 линий), 8 нарезов, вес патрона 204 г, вес заряда 23,4 г, начальная скорость 427 м в секунду, дальность выстрела 1 250 м. Для стрельбы употреблялись железные пули, покрытые свинцом. Ружье было принято на вооружение в русских крепостях в 1876 г.

Для подготовки заводов к изготовлению казнозарядных мелкокалиберных ружей была создана комиссия под председательством генерал-майора Нотбека. Эта комиссия признала необходимым взять Тульский завод снова в казну и произвести его реконструкцию с 1871 по 1873 г., не прекращая производства. Но она была завершена лишь в середине 1874 г. «вследствие непоставки в срок английскими заводами Гринвуда — Бэтли ружейных станков по причине стачки». Вследствие этого Тульский завод не выполнил наряда на 1874 г. на 50 тыс. ружей и дал только 6 853 ружья. После реконструкции завод имел 1 118 станков, паровую машину и 3 турбины.

Сестрорецкий и Ижевский заводы были вторично сданы в аренду. Первый завод — О. Ф. Лилиенфельду на 7 лет, с обязательством переустроить его техническую базу, второй завод — на тот же срок П. А. Бильдердингу. Последний привлек к делу Л. Э. Нобеля, предоставившего довольно значительный капитал на переоборудование предприятия. Компании Бильдердинг — Нобель был сдан в аренду и строящийся железоделательный завод, уже изготовлявший вместе с Обуховским заводом ружейные стволы для всех оружейных заводов. Эти заводы освободили русские оружейные заводы от иностранных поставок. Особое значение имела деятельность металлурга Н. В. Калакуцкого, в итоге которой, докладывал Милютин, производство стволов было «доведено до такого совершенства, что наши стволы по качеству стали не только не уступают заграничным, но даже превосходят их».

Деятельность сталелитейного завода по производству ружейных стволов в 70-е годы характеризуется следующими данными:

После реконструкции все заводы подняли свою производительность. Это видно из данных, приведенных в табл. 61.

Таблица 61 [930]ЦГВИА, Ф. 504, оп. 7, д. 264, лл. 36–38, 46–47, 138, 171–176.

Следовательно, при наряде на 7 лет в 1 740 631 ружье заводы изготовили за это время 1 846 579 ружей. Весьма большое значение для выполнения программы имело освоение русскими заводами высококачественной ствольной и инструментальной стали. В разработке ее принимали участие Обухов, Чернов, Калакуцкий и другие русские ученые.

Изготовленные ружья были разосланы по округам. Обеспеченность стрелковым оружием на 1 января 1877 г. войск представлена в цифрах табл. 62.

Таблица 62 [932]ЦГВИА, ф. 1/л, оп. 2, д. 23, л. 167.

Накануне русско-турецкой войны из 48 пехотных дивизий винтовки Горлова и Гунниуса и Бердана № 2 имели 16, капсюльные Карле были у 5 кавказских дивизий, игольчатые Крнка — у 27 дивизий. Все драгунские дивизии были вооружены винтовками Крнка, а казачьи части — винтовками Сафонова. В ходе войны был израсходован весь запас стрелкового оружия и вся произведенная продукция заводов. При этом вновь произведенное оружие передавалось не в действующую армию, а в части Варшавского, Виленского, Петербургского и Финляндского округов, что объясняется опасением выступления против России Австрии и Германии, армии которых были вооружены новейшим оружием.

В ходе войны продолжалось поступление новых мелкокалиберных ружей в войска.

Процесс перевооружения войск характеризуется данными табл. 63.

Таблица 63 [933]ГБЛ, Отд. рукоп., ф. 169, карт. 32, д. 4, л. 134 об.

К концу войны действующая армия была полностью обеспечена ружьями системы Бердан № 2. В первой же половине кампании русские войска значительно уступали турецким в отношении качества стрелкового вооружения.

Большая часть турецких войск имела на вооружении винтовки Снайдера с дальностью прицела на 1 400 шагов и Пибоди-Мартини с прицелом на 1 800 шагов. Русские же винтовки Крнка обладали прицелом на 600 и 1 200 шагов, русская винтовка образца 1870 г. имела прицел только на 1 500 шагов, хотя из нее можно было вести огонь на расстоянии до 2 тыс. шагов. Русские войска несли значительные потери от ружейного огня турок, так как огонь русских на дальние дистанции был мало действителен.

По окончании войны Военное министерство продолжало энергично пополнять запасы стрелкового оружия образца 1870 г. Итогом его усилий было создание довольно значительных запасов.

Таблица 64 [934]«Обзор деятельности Военного министерства», стр. 137.

Наличие стрелкового оружия в войсках, в запасе на складах на 1 января 1881 г. показано в табл. 64.

По истечении контрактов с арендаторами в 1880 г. Ижевский и Сестрорецкий заводы вновь были переданы на шестилетний срок «коммерческим заготовителям». Производство винтовок образца 1870 г. продолжалось до 1891 г.: для покрытия текущей потребности (40 тыс.), для расширения запаса оружия (100 тыс.), для вооружения переменного состава запасных батальонов (99 тыс.) и, наконец, для второй и третьей очереди ополчения (428 тыс.). Запасные же части продолжали изготовлять на Сестрорецком заводе до 1893 г.

Изготовление на заводах стрелкового оружия образца 1870 г. представлено в табл. 65.

Таблица 65 [936]ЦГВИА, ф. 504, оп. 7, д. 264, лл. 4, 105, 138, 150–151, 190–191. «Всеподданнейшие отчеты Военного министерства» за указанные годы.

Перевооружение казнозарядным оружием полевых войск и ополчения первой очереди было завершено к 1884 г. К началу 1885 г. мелкокалиберных винтовок Горлова и Гунниуса и Бердана № 2 в войсках было: 1 856 631, в ополчении — 118 440, на складах — 833 072. Кроме того, оставалось на складах 13 237 ружей образца 1866 г. и 18 344 кавалерийских карабинов.

Введение на вооружение казнозарядного оружия дало возможность увеличить дальность огня. Дальнобойное стрелковое оружие и дальнобойная артиллерия вынуждали противника развертываться в боевой порядок, как только его войска попадали в зону поражения огнем. На поле боя войска развертывались в стрелковую цепь, позволяющую вести и огонь и удар. В связи с этим большое значение получило в бою применение к местности и самоокапывание. Резко уменьшились цели для поражения. Поле боя стало пустынным. Перед конструкторами встала задача повышения интенсивности огня и его плотности. Ее можно было решить, лишь перейдя к магазинному оружию.

Оружейный отдел Артиллерийского комитета начал работать в этом направлении еще в ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Более интенсивно работа велась в 1883 г., когда при отделе была создана особая Опытовая комиссия генерал-лейтенанта Н. И. Чагина по испытаниям магазинных ружей.

Военное министерство, получив в 1887 г. от своих военных наблюдателей (атташе) сведения о начавшемся перевооружении ряда европейских армий магазинными ружьями, поспешило представить план перевооружения русской армии, который был утвержден 18 июля 1888 г. План предусматривал перевооружение войск мелкокалиберными винтовками, перевооружение полевой артиллерии дальнобойными орудиями и замену крепостной артиллерии орудиями крупных калибров.

Главное артиллерийское управление преобразовало в октябре 1889 г. комиссию Чагина в комиссию по выработке мелкокалиберного ружья и возложило на нее задачу выработать лучший образец мелкокалиберной винтовки.

Наше Артиллерийское ведомство, докладывал до этого царю военный министр генерал Ванновский, «зорко следило за всеми подобного рода нововведениями (т. е. за переходом к системам уменьшенного калибра. — Л. Б.), постоянно производило над ними разного рода опыты и исследования, стремясь, так сказать, научно не отставать от иностранных армий». Однако далее продолжать держаться подобной системы было бы уже рискованно, поэтому было принято решение приступить к изменению системы стрелкового вооружения, заменив ее дальнобойной, казнозарядной.

Комиссия Чагина провела испытания многих систем, как русских, так и иностранных. Из русских систем сначала обратила на себя внимание десятизарядная винтовка оружейного мастера Игнатовича с магазином, располагавшимся с левой стороны ствольной коробки, и Квашневского (с подствольным магазином). Кроме того, испытывались винтовки с постоянно-приставным магазином Лутковского, Малкова, Владимирова, Маузера, Гра-Кропачева и других русских и зарубежных изобретателей. Испытания проводились в офицерской стрелковой школе в Ораниенбауме.

Более совершенными оказались конструкции с реечно-прикладными магазинами Мосина, Лутковского, Ивенса. Лучшей среди них была винтовка капитана С. М. Мосина. В 1882 г. он переконструировал стрелковую винтовку образца 1870 г., снабдив ее реечно-прикладным магазином на восемь патронов. В последующие годы он усовершенствовал свою конструкцию. В 1885 г. Оружейная комиссия решила изготовить на Тульском заводе тысячу винтовок и отправить их на испытания в войска. После испытаний Мосин внес в 1887 г. некоторые поправки в свою конструкцию и представил три образца. Наконец, в 1889 г. Оружейная комиссия приняла винтовку Мосина.

Французская фирма Ricter предложила Мосину 600 тыс. франков за право использования магазина его конструкции при доработке принятой во Франции системы Гра, но он решительно отказался. Между тем Военное министерство продолжало испытания. Оно остановилось было на французской системе Лебеля, но затем решено было разработать собственную конструкцию. По поручению Оружейной комиссии было изготовлено в 1890 г. три экземпляра пачечного ружья, сходного с системой Лебеля.

Но пока шли искания винтовки с реечным механизмом, возникла идея создания мелкокалиберных винтовок с серединным (внутренним) механизмом. Она нашла свое отражение в винтовках Квашневского и Лутковского, применивших круговые магазины. Лучшей оказалась система полковника Роговцова с серединным вертикальным магазином и подобные ей конструкции, но она не имела устройства для механического удаления стреляных гильз. Только после того как Мосин предложил в 1890 г. более совершенную систему 3-линейной винтовки, которая решала многие конструктивные задачи, вопрос был разрешен. Его винтовка имела магазин с подающим механизмом. В ствольной коробке был установлен отсечка-отражатель для механической подачи из магазина стреляных гильз. Скользящий затвор имел боевую личинку, обеспечивавшую надежное запирание. Винтовка Мосина была на 1½ фунта легче и короче винтовки Бердана № 2.

Почти одновременно с Мосиным в комиссию представил свой образец 3,15-линейной винтовки бельгийский фабрикант Леон Наган. Но его система имела ряд конструктивных недостатков, которые бросались в глаза при сравнении с конструкцией Мосина. Главным из них являлось несовершенство подающего механизма, результатом чего было либо заклинивание патронов, либо одновременная подача двух патронов. Еще хуже были системы, принятые в немецкой, австрийской и французской армиях.

Отмечая недостатки иностранных систем, Ванновский писал: «Все упомянутые армии снабжены ныне ружьями далеко не совершенной системы». Русская система была самая дальнобойная и, главное, простая и надежная в обращении. Для кавалерии был разработан особый вариант винтовки Мосина с более коротким стволом и меньшим весом.

Проведенные испытания в лейб-гвардии Павловском, Измайловском, 147-м Самарском полках и гвардейском стрелковом батальоне, куда было направлено 300 однозарядных винтовок, 100 винтовок Нагана и 300 винтовок Мосина, показали неоспоримые преимущества винтовки Мосина.

Во время обсуждения в Оружейном отделе Артиллерийского комитета за принятие этого образца высказались генерал Нотбек, генерал-лейтенант Чебышев, Давыдов, Бестужев-Рюмин и ряд других специалистов. «По моему мнению, — писал в отдельном мнении Чебышев, — система капитана Мосина имеет громадное преимущество перед системою Нагана».

В результате обсуждения винтовка Мосина была принята. Одним из важных мотивов принятия данной системы была, как указывал военный министр Ванновский, ее «простота и дешевизна», а равно и то, что «изготовление таких ружей на наших заводах может быть скорее установлено».

Наконец, в апреле 1891 г. Военное министерство представило Александру III доклад «Об утверждении образца пачечного трехлинейного ружья, предложенного капитаном Мосиным». Царь утвердил решение министерства, и новая конструкция получила название «трехлинейной винтовки образца 1891 г.».

Перевооружение русской армии новым образцом магазинного ружья поставило ее над другими армиями, которые, писал Ванновский, хотя и «обладают ныне ружьем уменьшенного калибра и магазинным, но далеко не совершенных систем». Русский опыт немедля был использован в зарубежных армиях, вложивших крупные средства в разработку новых конструкций. И хотя в ряде стран добились создания конструкции с большой дальностью действительного выстрела, тем не менее русская трехлинейная винтовка была более совершенной и более надежной. Вот почему она оставалась на вооружении русской армии более тридцати лет и еще долго служила Красной Армии.

Чтобы довести уровень производства до 500 тыс. ружей в год, потребовалась полная перестройка всех оружейных заводов. По предварительным расчетам на переоборудование и производство 3 290 тыс. ружей требовалось 154½ млн. руб. (из них 39½ млн. собственно на переоборудование оружейных заводов, 41 млн. на изготовление ружей, 69 млн. руб. на переоборудование патронных заводов и выделывание патронов и 5 млн. руб. на изготовление бездымного пороха). Общее руководство перевооружением осуществляли распорядительная и исполнительная комиссии.

Заводам предстояло изготовить 3 290 тыс. винтовок, из которых 2 млн. в первую очередь, и 1 290 тыс. во вторую очередь и 2 млрд. патронов.

Предполагалось, что перестройка заводов будет завершена к середине 1891 г. В связи с этим заводам планировался наряд на 120 тыс. ружей (Тульскому — на 50 тыс., Ижевскому — на 50 тыс. и Сестрорецкому — на 20 тыс.), но «вследствие недостатка станков, позднего получения справочных ружей… и малой еще опытности рабочих» массовый выпуск ружей наладить не удалось. Станки были заказаны в Англии, Франции и Швейцарии: 972 — для Тульского, 675 — для Ижевского и 206 — для Сестрорецкого заводов.

Новое оборудование стало поступать на заводы лишь с 1892 г. К концу этого года была выработана первая серия лекал на Петербургском патронном заводе. Дело шло медленно, пока сюда не прибыл Мосин. Под его руководством чертежи, детали и шаблоны завод изготовил к 1 ноября 1892 г. Первая серия лекал была направлена во Францию на завод Шательро, с которым заключили контракт на изготовление в течение 1892–1895 гг. 503 тыс. ружей, по цене 59 франков за один экземпляр. На этот завод была направлена приемочная комиссия из трех человек под руководством штабс-капитана Холодовского.

Остальные шесть серий лекал были направлены на русские заводы и в приемные комиссии лишь в марте-апреле 1893 г. В связи с этим на русских заводах приступили к производству в 1892 г. «по чертежам», не дожидаясь лекал. Заводы дали 1 439 ружей, но все они оказались годными только для учебных целей. К валовому производству приступили лишь со второй половины 1893 г. К началу 1894 г. было изготовлено 141 908 боевых винтовок и 14 415 учебных. Французский же завод поставил 173 189 винтовок.

За 1894 г. русские заводы поставили 352 173 боевых винтовок и 6 831 учебных, французский завод — 288661 ружье.

В 1895 г. заводы продолжали замену станочного парка. Сестрорецкий завод получил в этом году 618 станков и также приступил к изготовлению винтовок. За этот год русские заводы выпустили 459 889 боевых винтовок и 8 700 учебных. Завод Шательро поставил последнюю партию, насчитывавшую 41 689 ружей, выполнив условия контракта в установленный срок.

В 1896 г. поставки шли лишь с русских заводов, которые дали 516 500 боевых ружей и 3 866 учебных. Всего с 1892 по 1896 г. русские заводы поставили 1 470 470 боевых и 32 443 учебных ружья, а французские — 503 539 ружей.

Состояние производства винтовок Мосина по заводам в 1892–1896 гг. (первая очередь) характеризуется цифрами табл. 65а.

Стволы и коробки для ружей, изготовляемых на русских оружейных заводах, поставлял Ижевский железоделательный завод. В период с 1890 по 1896 г. этот завод поставил 2 660 тыс. стволов и 2 730 тыс. коробок. На запасные стволы и коробки для ружей, сделанных на французских заводах, заказ был сдан также заводу Шательро.

С 1897 г. руководство производством винтовок второй очереди осуществляло Главное артиллерийское управление. Исполнительная и распорядительная комиссии перестали существовать с 1 января 1897 г.

Изготовление винтовок второй очереди было растянуто с 1897 по 1903 г., чтобы не допустить сокращения числа квалифицированных рабочих.

О производстве винтовок системы Мосина в 1897–1903 гг. (вторая очередь) дают представление цифры табл. 66.

Вооружение войск винтовками Мосина началось с 1893 г. К концу этого года были перевооружены 36 пехотных полков, 48 стрелковых и 8 линейных батальонов и 1 рота, а также офицерская стрелковая школа. Кроме того, по 500 винтовок разослано в 42 запасных батальона и полное число — в запасной батальон Гвардейской стрелковой бригады и резервную роту лейб-гвардии 3-го финского батальона. Это составило 99 251 ружье.

За 1894 г. были перевооружены 117 пехотных полков, 10 стрелковых и 9 линейных батальонов, 20 кавалерийских полков и 2 сотни, 1 саперная рота, 7 казачьих полков и сотня. Кроме того, направлено по 500 винтовок в 121 запасный батальон и по 92 винтовки в 20 отдельных кадров кавалерийского запаса, а также Пажескому корпусу, 3 военным и 13 юнкерским училищам. Морскому ведомству отряжено 4 500 ружей. Это составило 527 340 ружей.

В течение 1895 г. получили новые ружья 40 пехотных, 43 резервных и 23 крепостных полка, 20 стрелковых, 2 линейных и 35 резервных батальонов; 40 кавалерийских полков и 1 эскадрон, 3 офицерские кавалерийские школы; 52 казачьих полка, 6 батальонов, 20 конных и 2 пеших сотни, 1 саперная рота; кроме того, по 500 винтовок направлено в 36 запасных батальонов, по 1 тыс. винтовок в каждый, 4 запасных батальонов по 92 винтовки, в 40 отдельных кавалерийских запасных эскадронов, во все 16 бригад пограничной стражи. Наконец, юнкерским училищам, учебному офицерскому батальону, Финляндскому кадетскому корпусу и Морскому ведомству отпущено 9 тыс. винтовок. Всего за год направлено в войска 597 414 ружей.

Таблица 65 [967]ЦГВИА, ф. 516, оп. 2, д. 1, лл. 64, об.-65; оп. 3, д. 147, л. 240, ф. 1/л, оп. 27, д. 54407.

В 1896 г. были перевооружены 89 резервных и 4 крепостных полка, 20 стрелковых, 7 линейных и 12 резервных батальонов, 3 кавалерийских полка и 1 сотня; в артиллерии — 59 летучих, 82 подвижных и 88 местных парков и горный полк; в инженерных войсках — 24 действующих депо, 6 саперных, 24 крепостных саперных, 8 понтонных батальонов, 1 саперный полубатальон, 4 линейных речных роты, 3 железнодорожных батальона и 1 электротехническая рота; в казачьих войсках — 72 полка и 36 сотни. Кроме того, по 1000 ружей направили в запасные батальоны, по 428 ружей в 28 запасных казачьих сотен, по 212 ружей в 15 казачьих сотен и по 92 ружья в 4 отдельные кавалерийские запасные эскадроны. Морскому ведомству отпущено 4 500 ружей — всего 511 674 ружья.

Таким образом, за 1893–1896 гг. в войска поступило 1 548 683 пехотных, 152 363 драгунских и 134 633 казачьих ружей, которыми были перевооружены полевые войска всех округов, резервные и запасные части. Оставалось перевооружить 43 812 чел. запасной пехоты, 5 891 кавалериста и 14 887 казаков — всего 163 940 чел., и ополчение.

На 1 января 1897 г. в войсках состояло 1 835 679 винтовок. На складах заводов оставалось 139 769 винтовок, поступивших в 1897 г. Сверх того, на вооружении оставалось 455 тыс. Бердана № 2 в запасных частях и 574 тыс. в ополчениях.

На 1 января 1899 г. в войсках было уже 2 258 920 винтовок Мосина и 298 030 — Бердана № 2.

1 января 1901 г. войска и ополчения имели 2 881 015 пехотных, 382 464 драгунских, 182 279 казачьих, а всего 3 425 750 винтовок. Последние ружья Бердан № 2 были сданы на склады.

Всего к 1 января 1903 г. на Тульском заводе с начала производства было изготовлено 1 777 805 боевых и 28 875 учебных винтовок, на Сестрорецком — 428 327 боевых и 5 649 учебных и на Ижевском заводе 1 142 969 боевых и 17 419 учебных винтовок. В целом же русские заводы за 10 лет дали 2 964 484 винтовок и заводы Шательро — 503 589 боевых винтовок, всего 3 878 703. Программа производства внушительная. Требуемые стволы и коробки поставлял Ижевский завод.

Таким образом, Россия в конце XIX в. обладала стрелковым оружием высокого класса, отвечающим требованиям времени (табл. 66а).

Производство револьверов в России было налажено только в конце XIX в. Русские заводы не производили мелкокалиберных револьверов до 90-х годов. На вооружении войск состояли гладкоствольные револьверы, заряжаемые с дула. Военное министерство отклоняло все поступавшие заявки на новые конструкции подпоручика Горюнова (1861 г.), капитана Чагина (1866 г.), оружейного мастера Голтякова (1866 г.). Только в 1871 г. Оружейная комиссия рассмотрела предложение полковника Юрьева перевооружить войска новой системой. Приняв решение о перевооружении войск мелкокалиберными казнозарядными револьверами, министерство вынуждено было закупить с 1871 по 1876 г. 130 тыс. револьверов системы Смит и Вессон. Это был шестизарядный револьвер калибра 4,2 линии (10,76 мм). Хотя эта система и не удовлетворяла требованиям времени, ее придерживались до 1895 г. В этом же году войска получили на вооружение семизарядные револьверы системы Наган. Их изготовляли сначала фирменные предприятия Нагана, а с 1898 г. производство было налажено на Тульском заводе, которому устанавливалась ежегодная норма в 20 тыс. штук. Завод успешно справился с этой задачей.

Таблица 66 [973]ЦГВИА ф. 504, оп. 7, д. 1209, лл. 362, 434; д. 1222, л. 138–139 об.; д. 1224, лл. 97–97 об.; д. 1317, лл. 18 об.-29; д. 1510, л. 4; д. 1512, л. 111; ф. 1/л, оп. 1, д. 54407, л. 5–5 об.; оп. 27, д. 54407; В. Н. Ашурков . Указ. соч., стр. 432.

Переход к магазинным ружьям на некоторое время остановил работу над автоматическим оружием, первые образцы которого были разработаны в 1887 г. лесничим Д. А. Рудницким и мастером Двоеглазовым, но это изобретение не было принято Военным ведомством. Не получили применения образцы такого оружия и на Западе.

Производство пулеметов

Несколько лучше обстояло дело с внедрением пулеметов. Хотя Россия и не дала своих образцов этого вида стрелкового оружия, тем не менее некоторые шаги в этом направлении были сделаны. В 1868 г. офицер Загоскин разработал скорострельную пушку с 8 стволами. Более совершенной явилась 10-ствольная картечница А. П. Горлова, дававшая 250–300 выстрелов в минуту. Она испытывалась во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Еще лучше была картечница В. С. Барановского (б стволов, 10,67 мм, вес — 49 кг, с лафетом — 139 кг, скорострельность — 300 выстрелов в минуту, дальность стрельбы — 1 200 м). Дальнейшее развитие идея скорострельной пушки получила в изобретении братьев С. и В. Валицких, по их предложение не было поддержано. Военное ведомство предпочло использовать зарубежные конструкции.

Первые пять ствольных пулеметов были приобретены у Норденфельда в 1891–1892 гг. После испытаний в Туркестанском и Сибирском военных округах Артиллерийский комитет пришел к выводу, что «при нынешнем вооружении пехоты и полевой артиллерии пулеметы вообще и прежних систем в особенности (картечницы. — Л. Б.) имеют для полевой войны весьма малое значение; по перевооружению же пехоты ружьями уменьшенного калибра с магазинами и по предстоящему усовершенствованию полевой артиллерии указанное значение пулеметов станет, вероятно, еще меньше». Главное артиллерийское управление решило передать имеющиеся пулеметы на вооружение крепостей. Любопытно, что комиссия по вооружению крепостей нашла, что они «могут принести несомненную пользу», и немедля заказала 250 пулеметов (картечниц). В 1896 г. Военное ведомство сдало фирме «Виккерс» заказ на 174 пулемета системы Максима. Второй заказ на 224 пулемета был размещен на германских оружейных и патронных заводах в Берлине-

Таблица 66а [977]По H. И. Гнатовскому и П. А. Ширину «История развития отечественного стрелкового оружия». M., 1959, стр. 146.

Поступившие пулеметы проверялись в 1897 г. на полигоне Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы. В 1897 и 1898 гг. испытания стали производиться в войсках Оренбургского, Туркестанского и Амурского округов. Опытные стрельбы шли на дистанцию 400, 700, 1 000 и 2 200 шагов и показали необходимость внесения ряда конструктивных усовершенствований. Было признано целесообразным вооружение и полевых войск, так как они «могут значительно увеличить поражение». В 1899 г. приобрели 58 штук за 170 056 руб. (по 2 932 руб. штука).

В 1902 г. у фирмы «Виккерс» («Виккерс, сыновья и Максим») было куплено право на изготовление пулеметов Максима на русских заводах. Согласно договору, Россия уплачивала в течение 10 лет фирме 50 фунтов стерлингов за каждый пулемет при общей стоимости его в 942 руб. Производство пулеметов удалось наладить на Тульском заводе только с 1904 г. Первый пулемет, изготовленный под руководством полк. И. Пастухова М. Забревым и М. Судоплитовым, прошел установленные испытания успешно. Тактико-технические данные пулемета Максима русского производства приведены в табл. 67.

Таблица 67 [983]Н. И. Гнаповский и П. А. Шорин . Указ. соч., стр. 176.

Но пока шел процесс освоения технологии производства Тульским заводом, Военным министерством было решено заказать за границей еще 200 пулеметов системы Мадсона, для войск и крепостей Дальнего Востока. Кроме того, 250 пулеметов для привисленских крепостей (Варшавы, Новогеоргиевска и др.).

Когда в 1898 г. было, наконец, признано необходимым вооружать пулеметами полевые войска, то решили создать специальные части. Вначале было сформировано восемь пулеметных батарей (по одной в каждой артиллерийской дивизии). Эти батареи входили в состав полевой артиллерии. Затем батареи в 1899 г. были преобразованы в пулеметные роты. В 1900 г. уже существовало четыре роты в Варшавском округе и одна в Квантуне. Эти роты были включены в состав пехотных дивизий.

Производство патронов

Вооружение войск ударными капсюльными винтовками потребовало увеличения производства капсюлей с 40 млн. в год до 80 млн., а затем и более. Патроны же по-прежнему изготовлялись в лабораторных заведениях. Производство капсюлей, как и в первой половине Х1Х в., было сосредоточено на Охтенском и Шостенском пороховых заводах.

Выпуск (в млн. штук) в 1856–1861 гг. таков.

Во всех ударных системах винтовочные патроны были бумажные, но уже с продолговатой свинцовой пулей. Долгое время не удавалось механизировать процесс отливки пуль. Лишь в 1867 г. унтер-офицер Каргин создал портативную штамповальную машину. Все же изготовление пуль непосредственно в частях было нецелесообразно, поэтому Военное министерство перенесло производство пуль в арсеналы. С переходом же к металлическим патронам для казнозарядных винтовок производство пуль, патронов и капсюлей было объединено.

Идея создания патрона центрального боя была предложена оружейным мастером Вишневским еще в 50-х годах. Этот патрон имел расширительную пулю весом в 34,64 г и заряд в 5,02 г. В 1863 г. поручик Селиванов представил центральный шпилечный патрон. Вслед за ним в 1866 г. новую систему центрального шпилечного патрона предложил штаб-ротмистр Терентьев. До этого подполковник Казаков разработал конструкцию металлического патрона. Но эти предложения не были приняты.

Более интенсивно стали работать над созданием полиметаллических и металлических патронов с 1864 г. Подготовку образцов вело Охтенское капсюльное заведение (полковник Ракус-Сущевский и поручик Патцевич), но первые гильзы были недостаточно прочны. В 1867 г. ими наконец был создан вполне надежный образец отечественного патрона. Опираясь на исследования Ракуса-Сущевского и Патцевича, Горлов и Гунниус в 1868 г. создали конструкцию металлического унитарного патрона центрального боя к своей винтовке, имеющей калибр 4,2 линий (10,67 мм). Он был принят в русской армии с 1866 по 1891 г.

Вопрос об организации патронного завода возник в 1867 г., но решение о его строительстве было принято только в марте 1869 г. На строительство завода в Петербурге мощностью в 100 млн. патронов было ассигновано в 1869 г. 1 027 326 руб., а в 1870 г. еще более 1 млн. руб. Оборудование этого завода было заказано на русских заводах и небольшая часть приобретена за рубежом. Поступившие из-за границы станки требовали доводки, а некоторые перепроектирования. Дело было новое, нужно было пе только проектировать станки, но и готовить кадры мастеров. Это и было причиной того, что хотя завод и вступил в строй в 1870 г., но производственный процесс был налажен только через 5 лет. А пока завод строился, пришлось заказывать патроны Бриджпортской компании США. В 1870 г. ей был сдан заказ на 7½ млн.

Построенный под руководством проф. И. А. Вышнеградского в Петербурге завод являлся крупным государственным предприятием. Завод имел 10 паровых двигателей. Станочный парк насчитывал 506 станков, изготовленных в России.

Начальником нового завода был назначен Гунниус, но он вскоре умер, и его заменил штабс-капитан Загоскин, наладивший производство. Главное затруднение завод испытывал в получении доброкачественного сырья. Латунь и свинец приходилось ввозить из-за границы. Закуплено было 342 235 пудов свинца по 2 руб. 65 коп. за пуд и 25 тыс. пудов латуни по 16 руб. 50 коп. за пуд.

Огромные затраты на сырье вынудили Военное министерство поставить вопрос об организации производства латуни на Ижорских заводах. Но затем были привлечены частные предприниматели (Чикин, Розенкройц, Кольчугин, Каменев и Кайданов).

В 1871 г. их заводы поставляли 351 170 пудов патронной и 1 936 пудов капсюльной латуни. На этом уровне держалось производство и в последующие годы. И все же приходилось продолжать ввозить латунь из США и Германии. Острая потребность в ней вынудила Военное ведомство создать особый латунный завод, на строительство которого было затрачено еще 500 тыс. руб.

Хуже обстояло дело с производством мельхиора. Его ввозили до 1891 г. Поставляли мельхиор завод Мирбо во Франции и частично заводы США. Лишь с 1892 г. это производство также было налажено в России. Таким образом, на организацию патронного производства было затрачено около 8 лет. Зато качество русских патронов было высоким. «Наши гильзы по доброкачественности металла, — докладывал Ванновский, — стоят несравненно лучше заграничных. Нам приходится в этом убеждаться почти ежедневно параллельными испытаниями на разрыв обоих (т. е. русских и заграничных. — Л. Б.) сортов латуни».

Всего Петербургский завод изготовил с 1871 по 1877 г. 421 600 тыс. патронов калибром в 6 линий (с 1878 г. их производство прекратилось) и с 1869 по 1892 г. — 1 487 400 тыс. патронов калибром в 4,2 линий (с 1893 г. их производство тоже прекратилось).

Казенный патронный завод не справлялся с требованиями войск. Очевидно, было целесообразно разрешить организацию частных заводов. Однако Главное артиллерийское управление недооценивало частную инициативу. Оно отклонило предложение Ф. Керна построить завод в Курске, было отклонено также предложение Д. Берда о сооружении завода в Николаеве. Такая же участь постигла и другие предложения. Инспектор оружейных и патронных заводов давал заключение: «Не представляется надобности вступать в какие-либо соглашения по этому предмету с частными лицами». С ним полностью соглашался генерал-фельдцейхмейстер Баранцов, полагавший, что Военное ведомство не может допустить зависимости от частных заводов. До войны 1877–1878 гг. Артиллерийское управление согласилось лишь подписать контракт с генералом Карташевским о производстве с 1873 по 1877 г. 15 млн. револьверных патронов, в 1877 г. был подписан с ним новый контракт на 5 млн. таких патронов. Лишь война заставила прислушаться к частным предложениям. В 1879 г. ГАУ одобрило предложение Ф. Гилленшмидта и К. Шекарзина о постройке патронного завода в Туле. Этот завод вступил в строй в 1881 г. Ему был сдан заказ на 400 млн. патронов калибром в 4,2 линии. Завод успешно выполнил заказ и в период с 1882 по 1892 г. изготовил 406,3 млн. патронов.

Нормы снабжения войск патронами сначала были довольно ограничены. Генералы николаевской школы были против «чрезмерного увлечения» стрельбой и требовали больше действовать штыком. Война 1877–1878 гг. опрокинула эти воззрения. Уже в первый год войны было израсходовано 16 565 тыс., а к концу войны 34 915 950 патронов. На пополнение запасов действующей армии двинули весь запас, находившийся в 29 парках, выражавшийся в 43 470 тыс. патронов к системе Крнка и 23 330 тыс. патронов к системе Бердана. На Кавказ было также направлено 41 200 тыс. патронов. Это количество более чем в 6 раз превышало расход 1877 г.

После войны нормы снабжения были пересмотрены в сторону увеличения. Общая потребность в армии, например в 1885 г., составляла 733 577 918 патронов. Из них на пополнение боекомплекта полевых войск пошло 227 366 366, боекомплекта ополчений — 81 780 тыс., для летучих, подвижных местных и кавалерийских парков — 225 430 552, в склады округов и крепостей — 115 306 048 и 78 млн. для практических занятий. Фактически состояло 626 168 249 патронов.

Переход к более совершенному стрелковому оружию потребовал резкого увеличения норм расхода патронов. В соответствии с программой 1891–1897 гг. армия должна была получить 2 млрд. патронов. Чтобы обеспечить войска в установленные сроки, нужно было перестроить Петербургский патронный завод, доведя его мощность до 190 млн. патронов в год. На переоборудование технической базы патронных заводов было ассигновано 69 млн. руб.

Огромный рост потребности в патронах вынудил министерство построить второй патронный завод в Луганске в 1892–1895 гг. с проектной мощностью в 130 млн. патронов в год. Интересна аргументация Военного ведомства: завод нужен «для того, чтобы избежать всякой случайности и выйти из зависимости от частных предпринимателей». Но и этого было недостаточно. Пришлось сдать заказ Тульскому частному заводу на 500 млн. патронов.

Все патронные заводы стали давать ежегодно 250–270 млн. штук. Производство обойм для патронов было сосредоточено на Тульском оружейном заводе. С 1891 по 1896 г. он дал 177 млн. обойм (в 1892 г. — 1 млн., в 1893 г. — 26 млн., в 1894 г. — 5 млн. в 1895 г. — 52 млн. и в 1896 г. — 42 млн.). Заказ на патроны для 3-линейных винтовок заводы получили в 1890 г. — сначала на 1 млрд., а в 1897 г. еще на 1 млрд. штук.

Данные о производстве патронов (в млн. штук) заводами за 1891–1900 гг. представлены в табл. 68.

Таблица 68 [1005]ЦГВИА, ф. 504, оп. 7. д. 62. лл. 40–41; д. 1222, л. 193–193 об.; д. 1224, л. 100; д. 1509, л. 593; ф. 516, оп. 2, д. 1, лл. 24, 26. «Обзор деятельности Военного министерства», стр. 147.

* Кроме того, на Петербургском заводе произведено 6,2 млн. револьверных патронов.

При разработке лучших видов боеприпасов возникли предложения применять разрывные пули. В 1868 г. русское правительство проявило инициативу по заключению конвенции, по которой страны, ее подписавшие, обязались не употреблять разрывных пуль и снарядов, весом менее одного фунта (400 гр). Декларация, получившая название Петербургской, была опубликована в январе 1869 г.

Расходы на изготовление ружей и боеприпасов составляли значительную часть военного бюджета, при этом они разделялись почти поровну. Особенно велики они были во время применения программ перевооружения. Так, с 1862 по 1868 г. на изготовление ружей Карле было израсходовано 9 841 тыс. руб., а на боеприпасы к ним — 9 823; с 1869 по 1872 г. на изготовление ружей системы Крнка — 18 403 тыс. руб., а на патроны и порох — еще 18 996 тыс.; с 1873 по 1890 г. на изготовление ружей системы Горлова и Бердана истрачено 86 028 тыс. руб., а на патроны и порох — 13 473 тыс. (включая расходы на войну 1877–1878 гг.); наконец, с 1891 по 1900 г. на изготовление ружей системы Мосина затрачено 112 852 тыс. руб., на патроны и порох — еще 86 717 тыс. руб. В указанные суммы не входят расходы на переоборудование оружейных, патронных и пороховых заводов.

 

2

Производство и обеспечение войск артиллерией

Ствольная артиллерия в первой половине XIX в.

Полевая артиллерия

На вооружении полевых войск в первой половине XIX в. была гладкоствольная артиллерия. Начавшееся в конце XVIII в, уменьшение числа калибров и усовершенствование артиллерийских систем было завершено к 1805 г. Комиссия генерала А. А. Аракчеева оставила ограниченное число типов орудий (пушек и гаубиц) с высокими по тому времени тактико-техническими данными, отвечавшими принципам тактики колонн и рассыпного строя. Артиллерийский огонь преобладал над ружейным огнем. Действительный огонь артиллерии в 6-10 раз превышал огонь стрелкового оружия, обеспечивая успех войскам, имеющим достаточное количество полевой артиллерии. Тактико-технические данные принятой на вооружение артиллерии представлены в табл. 69.

Русская артиллерия соответствовала требованиям времени. Она отражала общий процесс установления тактики колонн и рассыпного строя во всех странах Европы, где также стремились ограничить число калибров орудий. Как правило, все орудия полевой артиллерии были медными. Медь как материал для орудия обладала лучшими качествами, чем чугун, однако она имела и недостатки. Главным из них была мягкость металла. Это вынуждало работать над заменой меди сталью.

Первые попытки изготовления стальных пушек относятся к концу XVIII — началу XIX в. Авторы доклада о «новоизобретенной железо-стальной артиллерии» указывали, что стальные пушки имеют ряд преимуществ над медными. Они более прочны, безопасны и, главное, обеспечивают возможность превысить в два раза дистанцию дальности действительного выстрела существующих систем.

Опыты продолжались в течение 10 лет. Однако наладить производство стальных орудий в первой половине XIX в. так и не удалось.

Русская гладкоствольная медная артиллерия вполне успешно конкурировала со всеми европейскими системами орудий в отечественной войне 1812 г. и во время заграничных походов 1813–1815 гг.

Таблица 69 [1009]ЦГВИА, ф. 1/л, оп. 1/3, д. 4772, лл. 5–6.

Артиллерийские орудия образца 1805–1808 гг. состояли на вооружении армии до 1838 г. В этом году на вооружение были приняты новые системы гладкоствольных орудий, но почти с прежними данными. С этого времени все полевые орудия подразделялись на орудия старой и новой конструкции. Лафеты орудий остались прежние, деревянные, образца 1805 г. Лишь в 1845 г. они были заменены новыми, но станины остались деревянными. Клиновый механизм давал угол возвышения для пушек 16,5°, а для ½-пудовых единорогов — до 19°; угол склонения для 12-фн пушек — 35°, а для ½-пудовых единорогов — 6°. Для стрельбы употреблялись чугунные ядра 12 и 6 фунтов, светящиеся ядра ½-фунта, гранаты 6 и 3 фунтов и картечь. Брандкугели были сняты, взамен их приняты зажигательные гранаты. В 1840 г. введены картечные гранаты, которые вытеснили ближнюю картечь. В 1835 г. был введен прицел П. Бестужева.

Качество орудий считалось отличным, если при стрельбе ядром в мишень 9 футов высоты и 25 шагов длины достигался процент попадания, представленный в цифрах табл. 70.

Таблица 70 [1012]ЦГВИА, ф. 508. оп. 1, д. 621, л. 5.

В середине века перед Крымской войной русская полевая артиллерия, как и артиллерия других европейских стран, оставалась по-прежнему медной, гладкостенной. Наблюдается, правда, тенденция к уменьшению веса отдельных систем в целях увеличения маневренности, но тактико-технические данные мало изменились. Новым явилось лишь принятие на вооружение 12-фн полевой пушки конструкции полковника Баумгарта (калибр 4½-дм, длина ствола 4,2 калибров, вес ствола 32 пуда).

Полевую артиллерию обслуживали подвижные и летучие парки. Каждые три парка составляли бригаду. Всего в это время было семь бригад в Европейской России (по числу пехотных корпусов) и два парка на Кавказе. Подвижной парк должен был иметь: 7 276 снарядов, 410 400 патронов и 537 пудов пороха; летучий — 6 612 снарядов и 84 780 пудов пороха.

Общее количество возимого боезапаса в бригаде составляло 21 828 снарядов, 1 611 пудов пороха и 1 231 200 патронов. Это и была потребность корпуса.

Подвижные и летучие парки пополняли свой расход боеприпасов из местных парков. На 1 января 1853 г. в местных парках состояло: снарядов — 567 920 (положено 601 472), патронов — 26 808 541 (положено 33 929 500); в подвижных парках: снарядов — 150 016 (положено 150 016), патронов — 7 681 600 (положено 7 681 600). Кроме того, в особых парках (Динабургском, Брестском, Киевском и Александровской цитадели) находилось для учений и маневров 40 160 снарядов, 2 998 тыс. боевых и 8 799 600 холостых патронов. Наконец, в Кавказском парке было 88 тыс. снарядов, 27 094 743 патрона и 6 491 ракеты.

Крепостная артиллерия

На вооружении сухопутных и приморских крепостей в первой четверти XIX в. состояли орудия образца 1805 г. (36, 30, 24, 18, 12, 6 и 3-фн пушки; 1-пудовые и ½-пудовые единороги, 5 и 2-пудовые мортиры, карронады и крепостные ружья). Все эти орудия были чугунными. Их тактико-технические данные представлены в табл. 71.

Согласно действующим правилам вооружения крепостей, на главном валу и в отдельных фортах использовались 6, 12 и 24-фн пушки 1-пудовые и ½-пудовые единороги (в приморских крепостях — 36, 30 и 24-фунтовые пушки и 1-пудовые единороги), располагаемые из расчета одно орудие на 4 погонные сажени (в приморских — одно орудие на 3 сажени). Мортирам и бомбовым пушкам постоянных мест не предусматривалось, и они располагались там, где необходимо. Для вылазок предназначались 6-фн пушки и ½-пудовые единороги. При обследовании в 1818 г. оказалось, что из 10 182 орудий, состоявших на вооружении крепостей, 2 384 орудия настолько устарели, что не представляли никакой ценности. По новому табелю 1818 г. было оставлено 7 798 орудий, из которых подлежало замене пушками нового литья около 400. С этим составом артиллерии крепости оставались до 1838 г. При установлении артиллерийских систем образца 1838 г. в действующие системы крепостных орудий не было внесено каких-либо существенных изменений. По табелю 1838 г. с вооружения были сняты 30 и 36-фн пушки, все карронады (переданы Морскому ведомству) и ½-пудовые короткие единороги, а взамен их приняты на вооружение 3-пудовые чугунные и ½-пудовые медные мортиры. Как правило, все крепостные орудия были в 2 раза тяжелее полевых (тех же калибров).

Таблица 71 [1017]«Руководство для артиллерийской службы». СПб., 1853, стр. 10–13.

Лафеты крепостной артиллерии до 1813 г. были двух типов: морские (на чугунных колесах) и береговые (на катках с поворотной платформой). С 1842 г. были введены новые деревянные лафеты: низкие (образца 1834–1845 гг.) и высокие (образца 1839–1841 гг.) на поворотных платформах. Лишь с 1845 г. высокие деревянные лафеты были заменены железными системы Венгловского. Прицелы Кабанова и Бестужева были заменены в 1846 г. прицелом системы К. И. Константинова.

Для стрельбы применялись ядра, гранаты, картечь и бомбы. Кроме пушек на вооружении крепостей состояли крепостные ружья. В первой четверти века Артиллерийское ведомство взяло на вооружение ружья французской системы. Но эти ружья перестали удовлетворять требованиям времени. В 1842 г. А. Житинский разработал новую конструкцию крепостного ружья, показавшего высокие баллистические качества. Несмотря на «отличные результаты», выявленные на испытаниях, оно не было принято Артиллерийским комитетом. Житинский представил в 1846 г. новый вариант своего ружья с колесным станком и пружинным амортизатором. Оно стреляло остроконечной пулей, но Артиллерийский комитет снова отклонил это предложение, хотя и признал, что ружье Житинского лучше французского, состоявшего на вооружении. В конце концов Артиллерийское ведомство приняло на вооружение французский крепостной штуцер, стрелявший остроконечными пулями.

В 1851 г. была представлена новая система крепостного ружья Куликовского. Это ружье также стреляло остроконечными пулями, имевшими ведущие выступы. Ружье Куликовского показало столь хорошие данные, что Артиллерийский комитет снял с вооружения иностранные образцы и принял эту систему. Таким образом, накануне Крымской войны на вооружении были крепостные ружья русской конструкции.

Тактико-технические данные крепостных орудий образца 1838 г. представлены в табл. 72.

На вооружении крепостей состояло много орудий устаревших конструкций. Лучше других были обеспечены Кронштадт, имевший 1 061 орудие из 1 114 предусмотренных штатом 1838 г., Брест-Литовск, обладавший 401 орудием из 443, и Севастополь, который имел 696 орудий из 764. Попытки Военного ведомства улучшить артиллерийское вооружение были безрезультатны, так как оно не получало необходимых ассигнований. По этой причине вооружение крепостей накануне Крымской войны оставляло желать много лучшего. Об этом свидетельствуют данные на 1 января 1853 г., представленные в табл. 73а.

Таблица 72 [1018]«Руководство для артиллерийской службы». СПб., 1853, стр. 19–26; «История отечественной артиллерии», т. I, кн. 3. М., 1962, стр. 464; «Военная энциклопедия», т. XVII, стр. 171–172.

Таблица 73

Таблица 73a [1019]«Исторический очерк», т. II, СПб., 1379, стр. 199.

Осадная артиллерия

В первой половине века на вооружении армии состояла осадная артиллерия, в состав которой входили 18 и 24-фн пушки, 1-пудовые единороги, ½, 2 и 5-пудовые мортиры.

Тактико-технические данные осадной артиллерии образца 1838 г. представлены в таблице 74.

Таблица 74 [1020]«Руководство для артиллерийской службы», стр. 14–15, 21; «История отечественной артиллерии», т. I, кн. 3, стр. 364; «Военная энциклопедия», т. XVI, стр. 171.

К концу первой четверти XIX в. в войсках было два осадных парка по четыре отделения в каждом. В отделении имелось 12 пушек (шесть 18-фн и шесть 24-фн), 12 единорогов и 14 мортир (восемь ½-пудовых, четыре 2-пудовых, две 5-пудовые), 18 лафетов, 16 мортирных станков. Таким образом, в 8 отделениях двух парков было 96 пушек, 96 единорогов и 112 мортир. В обозе, обслуживающим осадную артиллерию, состояло 2 016 человек. В закавказском отделении сверх положенного числа орудий было 101 горное орудие, 41 лафет и 192 вьючных ящика. Наконец, полагалось иметь в запасе 235 орудий, 264 лафета и станка и 95 зарядных ящиков.

Таблица 75 [1021]«Исторический очерк деятельности военного управления», т. II, стр. 203.

Во второй четверти по Положению 1848 г. число осадных парков осталось прежним. К 8 отделениям этих парков было добавлено лишь одно отделение в Закавказье и образовано два запасных отделения (в Петербурге и Киеве).

В парках (в 11 отделениях, включая 2 запасных) полагалось иметь следующее количество снарядов (табл. 75).

Береговая артиллерия

На вооружении береговой артиллерии первой четверти ХIХ в. были 36, 30, 24, 18, 12, 6 и 3-фн пушки, 1 и ½-пудовые единороги, 2, 1 и ½-пудовые гаубицы, 5 и 2-пудовые мортиры, 6-фн мортирки и 68, 42, 36, 24, 18, 12, 8 и 6-фн карронады. Все эти орудия, как правило, были чугунными. Во второй четверти века (1838 г.) на вооружение поступили 68-фн карронада и 3-пудовая бомбовая пушка. Почти всю первую половину XIX в. береговая артиллерия оснащалась деревянными лафетами, хотя уже в 1836 г. полковник Венгловский разработал конструкцию железного лафета для 24-фн пушки. Решение о переводе береговой артиллерии на железные лафеты, установленные на поворотной раме, было принято только в середине 40-х годов. Новые лафеты позволяли лучше осуществлять горизонтальную и вертикальную наводку. Но несмотря на явное преимущество железных лафетов, их внедрение шло очень медленно.

В течение первой половины XIX в. велась разработка прицелов. В береговой артиллерии использовались прицелы А. И. Маркевича (1802 г.) и Кабанова (1809 г.). Новые прицелы были сконструированы в 1839 г. П. Бестужевым, а в 1853 г. В. Петрушевским. Эти важные усовершенствования позволяли с большей точностью устанавливать угол прицеливания и вести меткую стрельбу.

В береговой артиллерии использовались для стрельбы те же виды боеприпасов, что и в крепостной: ядра, цепные ядра, разрывные, зажигательные и осветительные снаряды, картечь. В 1840 г. на вооружение была принята картечная граната. Пушки и единороги применялись для стрельбы по рейду на дальние дистанции, бомбовые пушки и мортиры — для стрельбы по кораблям противника на короткие расстояния. Тактико-технические свойства береговых орудий не отличались от крепостных.

Военное ведомство обратило особое внимание на вооружение крепостей бомбовыми орудиями. Снаряды этих орудий обладали значительной разрушительной силой и имели настильную траекторию. Военное ведомство решило перевооружить береговые батареи и заменить этими пушками устаревшие орудия приморских крепостей. Но ко времени Крымской войны это удалось осуществить в малой степени. Так, в Кронштадте из состоявших по штату 1853 г. 908 орудий бомбовых пушек было только 44, а в Севастополе из 610 орудий — лишь 28.

В крепостях и береговых батареях использовались также ракеты. Использование таких ракет предусматривалось, «когда местность не позволяет поставить значительное число артиллерии», при этом рекомендовалось «действовать ими из длинных спускных труб, которые приставлять к амбразурам, расположенным по возможности ближе к поверхности воды». Для стрельбы использовались ядра, гранаты, бомбы и картечь.

Производство полевой и осадной артиллерии

Производство медных полевых и осадных орудий было сосредоточено в арсеналах, а чугунных крепостных и береговых — на заводах Горного ведомства.

В начале XIX в. в России действовали орудийные мастерские четырех арсеналов: Петербургского, Киевского, Брянского и Казанского. Из них в первое десятилетие особенно активно действовал Петербургский арсенал. Мощность арсенала была рассчитана на производство 11–13 восьмиорудийных батарей в год. Арсенал имел 8 горизонтальных сверлильных станков, 2 станка для обточки цапф, машину Монье для обточки стволов и до 30 токарных станков. Число рабочих достигало 700 чел. «Все сии машины приводятся в движение посредством паровой машины, установленной в 1811 г., силою в 24 лошади». С 1803 по 1818 г. арсенал изготовил 160 ½-пудовых и 326 ¼-пудовых единорогов, 286 12-фн и 483 6-фн пушки — всего 1 255 орудий. В последующие годы арсенал занимался ремонтом орудий. Лишь в 1820 г. в мастерских арсенала были обработаны 60 болванок орудий, доставленных из Олонца.

Менее активно работал Брянский арсенал, рассчитанный на производство 6 батарей в год. В мастерских арсенала работало 780 рабочих и 60 нестроевых солдат. До войны 1812 г. Брянский арсенал изготовил 320 орудий, после войны в нем изготовлялись лафеты.

Киевский арсенал был предназначен для ремонта орудий и производства лафетов. На нем было восстановлено около 150 орудий и изготовлено более 500 лафетов.

Казанский арсенал с «литейным домом» был сооружен лишь в 1812 г., он был рассчитан на ежегодное производство орудий для 12 батарей. Но первые 3 года он готовил лишь лафеты. В 1815 г. арсенал сгорел и был восстановлен только в 1824 г. Ремонтом орудий и лафетов занимался также Виленский арсенал, действовавший до 1812 г.

Всего в 1800–1814 гг. арсеналы изготовили 1 765 полевых орудий, около 2 000 лафетов и 6 500 зарядных ящиков. Они полностью обеспечивали потребность войск. С 1815 г. в арсеналах занимались главным образом починкой артиллерийских орудий (в запас).

Технология изготовления орудий стояла на относительно высоком уровне. Для отливки полевых и осадных орудий применялся так называемый «артиллерийский металл» (сплав меди с оловом). Чугун применялся для изготовления крепостной и береговой артиллерии. Стволы для орудий отливались «глухими», затем в болванках высверливался канал ствола по диаметру и проводилась наружная обточка. Прием и испытания орудий проводились в соответствии с «Инструкцией для приема орудий», изданной в 1808 г.

Во второй четверти XIX в. производство полевых орудий было сосредоточено в Петербургском арсенале. Брянский и Киевский лишь восстанавливали орудия, а Казанский после двух пожаров был в конце концов упразднен. Нужно указать также на существование в это время мастерских при Кавказском окружном арсенале в Георгиевске, где 50 рабочих занимались ремонтом артиллерийского и стрелкового оружия, и на Тифлисский (Грузинский) арсенал с 68 рабочими, также занимавшийся ремонтом оружия. Все арсеналы за период с 1825 по 1850 г. приготовили новых и починили (восстановили) 3 181 орудие, 4 098 лафетов и 3 785 зарядных ящиков. Особенно активно работали арсеналы накануне и во время Крымской войны. С 1852 по 1855 г. они отлили 523 орудия, из них 324 пушки, 156 единорогов и 37 мортир. Чугунные пушки (12 и 24-фн калибров) и снаряды ко всем типам артиллерии готовили заводы Горного ведомства: Александровский и Кончезерский, Луганский, Липецкий, Каменский, Екатеринбургский, Гораблагодатские и Златоустовские.

Производство ракетной артиллерии

Первые боевые ракеты появились в России в начале XIX в. Конструированием и организацией производства боевых ракет в России занимались Картмазов и генерал А. Д. Засядко. Картмазов начал с экспериментальных работ в войсках, и в 1813 г. создал опытные образцы 2,5 и 3,5-дм ракет, но Засядко принадлежит заслуга превращения ракет в боевое оружие. В период с 1815 по 1828 г. Засядко сконструировал боевые и зажигательные ракеты трех калибров: 2, 2½ и 4-дм, а также разработал треножный станок для запуска ракет. Ракеты системы Засядко имели хорошие баллистические данные и обладали дальностью полета до 3 верст. Во время испытаний ракет в войсках было установлено, что русская конструкция превосходит лучшие образцы иностранных ракет. Генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, командовавший 1-й Западной армией, где испытывались ракеты Засядко, писал ему: «Я с удовольствием видел особенные труды и усердие Ваше в открытии сего нового и столь полезного орудия, кои поставляют меня в приятный долг изъявить Вам за то истинную мою признательность».

С именем Засядко связана также организация производства ракет при Охтенском пороховом заводе, начальником которого он состоял.

После его смерти Военное ведомство заключило договор с англичанином Турнером. Но как показали испытания, «созданные им образцы ракет оказались недостаточно высокого качества».

Специальное Ракетное заведение было сооружено в Петербурге в 1826 г. на Волковом поле. В 1828 г. оно было направлено в действующую армию. Базировалось это заведение в Тирасполе, возглавлял его полковник В. М. Внуков. Для ведения боевых действий в армии и была создана ракетная батарея (4 огневых взвода), а затем и ракетная рота под командованием подпоручика П. Ковалевского. (Это была 4-я рота 3-й артиллерийской бригады.) Во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. ракетные части успешно действовали в составе гвардейского корпуса под Варной и Силистрией. Кроме того, ракетная артиллерия применялась против турок и на Кавказе.

В 1830 г. Ракетное заведение снова было возвращено в Петербург. Военное ведомство попыталось использовать для изготовления ракет иностранных специалистов Моора и Вестмейера, но безрезультатно.

Дело подвинулось вперед с назначения с 1842 г. начальником этого заведения полковника К. И. Константинова.

В период с 1845 по 1850 г. Ракетное заведение изготовили боевых ракет для опытов 7 225, для войск — 36 187; зажигательных ракет для опытов — 1 107 и для войск — 2 300; фугасных ракет для опытов — 1 192 и картечных ракет для войск — 1 200. Особенно интенсивной была работа заведения в период с 1851 по 1853 г.

В 1851 и 1852 гг. оно выпускало по 2 700 ракет, в 1853 г. — 4 000 ракет, в 1854 г. — 10 488, в 1855 г. — 5 870 ракет. В это время изготовлялись ракеты только системы Константинова. Этот замечательный конструктор не только выдвинул, но и обосновал принципы действия ракет. Ракеты системы Константинова были фугасные, картечные, световые и зажигательные. Тактико-технические данные этих ракет таковы:

2-дм ракета весила от 2,9 до 5 кг (в зависимости от типа) и имела дальность стрельбы до 3 000 м; 2½-дм — от 6 до 14 кг при дальности до 4 000 м; 4½-дм — от 16,4 до 32 кг при дальности стрельбы до 4 260 м. Дальность стрельбы ракетной артиллерии превосходила ствольную артиллерию.

Прицельные (боевые) ракеты действовали гранатой или картечью, осадные — гранатами; зажигательные — колпаками; осветительные — ядрами и фугасными снарядами. Ракеты Константинова использовались в войне 1853–1856 гг. на Дунае под Бабадагом и Силистрией, на Кавказе под Курюк-Дагом, а также в Крыму при обороне Севастополя.

Производство и обеспечение войск ствольной артиллерией во второй половине XIX в.

Полевая артиллерия

Крымская война доказала необходимость отказа от гладкоствольной артиллерии. Русские гладкоствольные полевые орудия не выдержали соревнования в дальности стрельбы с нарезными ружьями в сражениях на Альме, при Инкермане и Черной. Залпы русских пушек не достигали стрелков противника, хладнокровно расстреливавших ружейным огнем артиллерийскую прислугу. Полевая артиллерия не выполняла и другую функцию. Она не могла оказать помощь своим войскам во время атак. Сильную поддержку оказывала войскам лишь корабельная и береговая артиллерия, установленная на бастионах и батареях в Севастополе и Петропавловске.

Отсталость артиллерийской техники вынудила Военное ведомство принять срочные меры. В ходе войны было решено произвести нарезку медных 12-фн орудий, заряжаемых с дула (калибр 4,8 дюймов, вес 49 пудов, вес гранат 32 фунта). Но эта мера оказалась малоэффективной. Военное ведомство теряло время, тогда как на Западе уже делались шаги по замене медной артиллерии стальной. В 1857 г. военные агенты («военные атташе») сообщали министерству о начавшейся замене медной артиллерии стальной в Пруссии и частично во Франции. Французское военное ведомство сдало заводам Круппа заказ на 360 орудий.

Артиллерийское управление решило приобрести у Круппа две стальные болванки для нарезки опытных орудий у себя на Кронштадтском заводе. Тем временем продолжалась нарезка 12-фн медных орудий и было приступлено к нарезке 6-фн пушек.

В конце 50-х годов началась острая дискуссия о путях развития полевой артиллерии. Спорили о количестве калибров, их величине и повышении эффективности огня. Но все эти вопросы упирались в состояние развития металлургического производства и производства порохов в стране. Нужна была радикальная перестройка технической базы заводов, чтобы обеспечить возможность изготовления артиллерийских систем, отвечающих требованиям времени.

Но в 60-е годы делались только первые шаги в получении пушечной стали. Это было главной причиной того, что Военное министерство в поисках путей улучшения гладкоствольной артиллерии предприняло изыскания по получению орудийной бронзы. Высококачественная бронза была получена русским ученым А. С. Лавровым. В ее состав входило 91,8 % меди, 8 % олова и 0,2 % фосфора. Одновременно Артиллерийское ведомство, стремясь повысить эффективность огня и удлинить дистанцию выстрела, приняло решение уменьшить калибры орудий.

Проектирование новых артиллерийских систем началось еще в ходе Крымской войны. К 1858 г. были завершены работы по изготовлению 8 и 4-фн гладкоствольных орудий. При их испытаниях выявилось, что 4-фн пушки по своим качествам не уступают 8-фн. Тем не менее Артиллерийский комитет принял в 1860 г. на вооружение оба калибра. Спустя год была завершена работа и над 4-фн горной пушкой.

Все эти орудия получили название орудий образца 1860 г. Они заменили 12 и 6-фн орудия образца 1838 г.

Параллельно шли изыскания по изготовлению бронзовых нарезных орудий. Положительные результаты нарезки 12-фн орудий в 1854 и 1855 гг. были учтены Артиллерийским комитетом, который принял решение приступить к нарезке 4-фн бронзовых орудий и созданию 9-фн нарезной пушки, заметив ею 8-фн.

Под руководством Н. В. Маиевского и А. В. Гадолина проводились работы по конструированию 9 и 4-фн нарезных полевых орудий и 3-фн нарезного горного орудия. Они были завершены к 1866 г. Образцы этих орудий прошли успешные испытания в 1866–1867 гг. и были утверждены, получив название орудий образца 1867 г.

Для орудий образца 1867 г. шли изыскания по замене деревянных лафетов железными. Сначала были приняты системы генералов Безака и Дядина, но затем они в 1868 г. были заменены железными лафетами системы А. А. Фишера.

Центрами производства полевой артиллерии являлись арсеналы. Однако из четырех арсеналов действовало только два — Петербургский и Киевский. Казанский арсенал вообще прекратил свою деятельность по литью орудий с 1850 г., а Брянский надолго стал на капитальный ремонт.

Первые два арсенала с 1856 г. продолжали изготовлять гладкоствольные пушки, пока еще медные, и только с 1859 г. они перешли к производству нарезных бронзовых орудий.

Данные об изготовлении в арсеналах орудий с 1856 по 1862 г. приведены в табл. 76.

Таблица 76 [1052]ЦГВИА, ф. 507, д. 1542, лл. 1–2; ф. 501, оп. 1, д. 710, лл. 1-190.

По положению 1856 г. полевая артиллерия насчитывала 1 176 орудий образца 1838 г. К началу 1862 г. в составе армии было 129 пеших и 18 конных батарей восьмиорудийного состава, насчитывавших 1 104 орудия. В период с 1858 по 1862 г. осуществлялась постепенная замена медных гладкоствольных орудий бронзовыми и введение нарезных орудий. В это время войска получили 580 батарейных, 632 легких и 126 горных орудий. Из них нарезных было только 88. В 1863 г. в Положение 1856 г. были внесены существенные изменения. Число орудий полевой артиллерии было доведено до 1 472. Арсеналы должны были провести весьма напряженную работу по производству гладких и главным образом нарезных орудий систем 1863 и 1867 гг.

Данные о производстве этих орудий приведены в табл. 77.

Таблица 77 [1056]ЦГВИА, ф. 501, д. 766, лл. 119–121.

По калибрам и типам было изготовлено следующее количество гладкоствольных орудий (табл. 78).

Организовав производство бронзовой артиллерии, Военное ведомство на время успокоилось, находя, что русские орудия не только не уступают зарубежным конструкциям, но даже превосходят их. «При нынешнем вооружении, — докладывало Артиллерийское управление, — наша полевая артиллерия будет иметь неоспоримое превосходство над артиллерией прочих европейских держав». Англия, Италия, Австрия и частично Франция имели медные или бронзовые орудия, заряжаемые с дула, лишь одна Пруссия обладала стальными орудиями. Но вот в Европе прошло три войны: австро-датско-прусская (1864 г.), австро-прусская (1866 г.) и франко-прусская (1870–1871 гг.). На опыте этих войн русские руководители Военного ведомства убедились, что их выводы о высоком качестве русской артиллерии преждевременны, и сделанных усилий явно не достаточно, чтобы стоять на уровне передовых стран. Докладывая об этом Александру II, военный министр Д. А. Милютин указывал, что «из числа вопросов, получивших в последнее время особое значение в области артиллерийской техники, наиболее обращает на себя внимание введение орудий, заряжающихся сзади (т. е. с казны. — Л. Б.)… Опыт Шлезвигской кампании показал практически все значение этого вопроса и обратил внимание артиллеристов во всех европейских армиях». Еще большее впечатление произвела франко-прусская война, где прусская стальная артиллерия показала полное превосходство над бронзовой французской.

Таблица 78 [1059]По данным «Всеподданнейших отчетов Военного министерства».

Обосновывая необходимость увеличения численности полевой артиллерии, Милютин указывал на то, что «решительное влияние, которое оказывала артиллерия на успех сражений в последней франко-прусской войне, вызвало повсеместное увеличение состава полевой артиллерии; у нас это увеличение тем более необходимо, что соразмерность нашей полевой артиллерии с другими родами орудия в настоящее время далеко ниже существующего отношения в армиях главных европейских государств».

Обеспокоенное Военное министерство стало изыскивать пути улучшения состояния полевой артиллерии.

Увеличение численности артиллерии было осуществлено путем добавления в каждую артиллерийскую бригаду двух батарей с орудиями 9-фн калибра. В результате этой меры число батарей в бригадах к 1870 г. было доведено до шести, из которых 3 батареи состояли из 9-фн орудий, 2 батареи — из 4-фн и 1 — из скорострельных орудий (картечниц Гатлинга).

Не прошло и года, как на Особом совещании было решено довести число артиллерийских бригад до 55, с тем чтобы иметь в каждой бригаде по восемь батарей (из них четыре имели 9-фн орудия, три 4-фн и одна скорострельные орудия). Численность полевой артиллерии должна была возрасти до 2908 орудий.

Производство бронзовой нарезной артиллерии по-прежнему было сосредоточено в арсеналах. Выпуск этих орудий в 1869–1878 гг. показан в табл. 79.

Таблица 79 [1062]«Очерк преобразований в артиллерии…», т. I, стр. 34; по данным «Всеподданнейшие отчеты Военного министерства» за указанные годы.

За 10 лет арсеналы изготовили 3767 полевых орудий и таким образом полностью покрыли потребности армии.

В последующие четыре года арсеналы продолжали выпускать бронзовые и медные орудия: в 1879 г. — 120, в 1880 г. — 200, в 1881 г. — 200 и в 1882 г. — 110 орудий. С 1883 г. все арсеналы были переключены только на изготовление лафетов.

Перевооружая армию нарезной бронзовой артиллерией, Военное ведомство понимало, что будущее принадлежит стальной артиллерии. Главное затруднение в решении этой задачи состояло в отсутствии предприятий, способных обеспечить сталепушечное производство, и в недостаточном развитии сталелитейного производства вообще.

Вопрос о необходимости организации производства стальных орудий в России был поднят в начале 60-х годов. В 1862 г. было решено образовать межведомственный комитет из представителей Военного, Морского и Горного ведомств (под председательством генерала Е. В. Путятина), обязав его наметить способы получения стали высоких марок и пути организации сталепушечного производства. «Дело это до такой степени важно и настоятельно, — докладывал в 1862 г. Милютин, — что, несмотря на стесненное финансовое положение наше, считаю необходимым не скупиться на затраты… чтобы новая война не застала нас неподготовленными в борьбе с неприятелем, владеющим всеми современными способами».

Изучив состояние дела, комитет решил, что для организации производства стальной артиллерии необходимо «сколь возможно в больших размерах ставить сталелитейное дело внутри империи, дабы поставить нас вне зависимости от заграничных заказов».

На комитете было установлено, что Морское ведомство сыграло более активную роль в организации сталепушечного производства, чем Военное.

Военному и Морскому ведомствам было рекомендовано приступить в ближайшие годы к организации сталепушечного производства в широких масштабах. Согласившись с этим, Военное министерство, однако, не проявило должной активности. Артиллерийский комитет продолжал принимать медные и бронзовые орудия на вооружение войск, рассматривая эту меру как переходную, которая «вызывается крайней необходимостью».

Крупным шагом вперед была замена орудий, заряжаемых с дула, казнозарядными системами. Военное министерство поставило в качестве первоочередной задачу ввести «такое вооружение, чтобы все батареи пешей и конной артиллерии имели стальные или медные (т. е. бронзовые. — Л. Б.) нарезные орудия, заряжаемые с казенной части». Причиной столь робкого продвижения стальной артиллерии, указывал Милютин, являлось то, что «сталелитейное дело находится у нас пока еще в зародыше. Мы никак не можем положиться на наших заводчиков в том, чтобы они могли теперь же удовлетворить наши требования».

Новые орудия образца 1877 г. обладали следующими тактико-техническими данными (табл. 80).

Таблица 80 [1067]ЦГВИ А, ф. 504, оп. 2, д. 75, лл. 44–52.

На произведенных накануне и во время войны испытаниях указанные артиллерийские типы орудия дали результаты, показывающие, что качественно они не уступают иностранным образцам.

Первые опытные отечественные стальные нарезные полевые орудия были отлиты инженером П. М. Обуховым, управляющим Князе-Михайловской оружейной фабрикой. Обухов разработал способ приготовления тигельной стали в больших количествах, который обеспечивал возможность получения крупных слитков, необходимых для изготовления стволов артиллерийских орудий. Полученная им в 1854–1855 гг. сталь превосходила по качеству как немецкую крупповскую, так и английскую. Но старая Князе-Михайловская фабрика не была приспособлена к литью орудий. Обухов предложил Горному ведомству построить специальный завод. В 1856 г. было решено соорудить Князе-Михайловскую «стальную фабрику», или орудийный завод. В 1860 г. этот завод дал уже свою первую продукцию. Это были две отливки для 4-фн пушек и по одной для 8 и 12-фн пушек и пушек Армстронга. Нарезку их производили на Кронштадтском заводе.

Проведенные испытания дали превосходный результат. Из 4-фн пушки Обухова было сделано 1 060 выстрелов при заряде в 3 фунта и 2 940 выстрелов при заряде в 4 фунта. Эта пушка после испытаний была направлена на Всемирную выставку в Лондоне в 1862 г., где получила медаль. Столь же хорошие результаты показали испытания 12-фн стальной пушки, которая также выдержала 4 тыс. выстрелов.

Казалось, что этот успех должен был убедить Военное ведомство в необходимости способствовать строительству второй очереди Князе-Михайловского завода и создании условий для серийного производства стальных орудий. Вместо этого Военное ведомство обязало руководителей завода приступить уже в 1861 г. к изготовлению 80 штук 4-фн и 160 12-фн орудий. Заказ не был выполнен, так как завод не отработал еще технологию литья и давал продукцию с перебоями.

Военное министерство поручило комитету Путятина ознакомиться с постановкой дела на Князе-Михайловском заводе. Комиссия Мусселиуса, обследовавшая завод, признала необходимым его реконструировать. Во время обсуждения вопроса на межведомственном комитете возникла идея переноса производства орудий в Петербург. Против этого возражал Милютин: «Время дорого, — говорил он, — а мы проводим его в перепалках и комитетских заседаниях. Пора, наконец, действовать».

Пока шли дебаты, Князе-Михайловский завод изготовил за 4 года 220 орудийных стволов, но в 1864 г. производительность стала падать. Руководитель предприятия инженер Обухов уехал в Петербург. На заводе перестали строго выполнять технологию отливки, и он стал давать много брака. Генералу А. В. Гадолину было поручено исследовать причины появления брака и принять меры по совершенствованию технологии литья, что он успешно выполнил, наладив технологию получения высококачественных стальных отливок для орудий. Князе-Михайловская фабрика с 1865 по 1867 г. изготовила еще 147 орудий. Но с 1868 г. она прекратила свою деятельность как центр сталепушечного производства в связи со строительством Пермского орудийного завода. Следствием этого были перебои в получении новых орудий.

Задержка с получением армией стальных орудий была причиной того, что Военное ведомство сочло необходимым разместить заказ на стальные орудия на заводах Круппа. Докладывая об этом Александру II, Милютин писал: «Подобные меры должны считаться временными, вызванными исключительными обстоятельствами. Самый же важный для будущности артиллерии вопрос заключается в развитии сталелитейного дела».

Почти одновременно с пуском Пермского завода шло строительство еще двух крупных пушечных заводов в Петербурге — Обуховского и орудийного завода для отделки орудий.

Оставив Князе-Михайловскую фабрику, Обухов образовал в Петербурге товарищество по строительству сталепушечного завода. В это товарищество вошли П. М. Обухов, Н. М. Путилов и Кудрявцев. Однако на завершение строительства у Товарищества не хватило средств. Тогда оно предложило Военному ведомству заключить соглашение на поставку стальных орудий, с тем чтобы получить аванс на достройку завода. Вопрос был перенесен в межведомственный комитет Путятина. В связи с тем что Военное министерство настаивало на необходимости создания государственного сталепушечного предприятия, Обухову было отказано в авансе. По этой же причине ему было отказано в авансировании и после вторичного его обращения. Тогда товарищество начало переговоры с Морским ведомством, которое стремилось к созданию собственной сталепушечной базы. В результате переговоров договор был заключен. Морское ведомство при этом взяло завод под контроль. Предприятие получило возможность завершить пусковой период и приступить к производству стальной морской и береговой артиллерии. Наряду с этим Обуховский завод стал принимать заказы Военного ведомства и на полевую артиллерию. В период с 1865 по 1868 г. завод изготовил 8 8-фн, 5 12-фн и 25 4-фн стальных орудий, заряжаемых с дула. Проведенные испытания показали, что спроектированные Маиевским и Гадолиным пушки обладают высокими качествами: 4-фн орудие свободно выдержало 3 924 выстрела, 8-фн — 3 600 выстрелов. Артиллерийское управление отмечало: «Разработанный у нас образец 4-фн пушки дальнего боя в качественном отношении не уступает ни одному из образцов подобных орудий, принятых в последнее время в других государствах».

Хотя Обуховский завод и приступил к производству казнозарядной нарезной стальной артиллерии, однако он лишь в 1878 г. получил крупный заказ на 1 700 полевых орудий (935 легких 4-фн пеших, 195 легких конных и 570 батарейных 9-фн пушек). Завод должен был поставить эти орудия в течение 1878–1880 гг. Одновременно заказ на 500 орудий получил Пермский завод (кроме того, заказ на 1 100 орудий был сделан Круппу). Обуховский завод к указанному сроку выполнил заказ лишь на 1 250 орудий. В связи с этим заказ на изготовление 250 орудий конной артиллерии был передан Круппу. Необходимость последнего заказа Круппу вызывалась срочностью выполнения плана. Но, как писал царю Милютин, «Артиллерийским ведомством приняты меры, чтобы избавиться в этом отношении от заграничного производства и установить собственную выделку новых орудий на Обуховском заводе».

Столь же активную роль в обеспечении армии стальными орудиями сыграл Пермский (Мотовилихинский) сталепушечный завод. Решение о его учреждении было принято Министерством финансов в середине 1863 г. по предложению директора Горного департамента генерал-майора Решета. Строительство завода началось в 1863 г. и завершилось в 1865 г. На заводе было установлено 120 сталеплавильных горнов, две воздуходувные машины мощностью по 150 л. с. и 5 паровых машин общей мощностью 1500 л. с. После ликвидации Князе-Михайловской фабрики на этот завод были переброшены станочное оборудование и квалифицированные рабочие, часть оборудования заказана в Англии.

Завод стал выдавать продукцию уже в 1864 г. Первые 12 орудий получили высокую оценку. На испытаниях они свободно выдерживали по 4 тыс. выстрелов (1 030 — с 3-фн зарядом и 2 970 — с 4-фн зарядом).

Артиллерийский комитет признал, что «приготовленные на Пермской фабрике орудия в своих качествах не уступают орудиям Круппа и Обухова, и остается только желать, чтобы фабрика приготовляла точно такие же орудия при валовом наряде и больших калибров». Министерство дало в 1865–1866 гг. заводу наряд на 617 орудий, из них 4-фн — 314, 8-фн — 18, 12-фн — 127 и 24-фн — 158.

По этому наряду на заводе было отлито 477 орудий, однако принято было лишь 80 стволов, приготовлено к сдаче и отделывалось 132, 40 разорвало во время приемных испытаний, 225 стволов было забраковано.

Столь большой процент брака заставил вникнуть в технологию литья стали. Артиллерийским ведомством был направлен с Князе-Михайловской фабрики проф. Н. В. Калакуцкий, который выявил причины брака и наладил производство. В 1869 г. завод дал 28 пробных орудий, но Военное ведомство пока воздержалось от дальнейших заказов полевых орудий.

В 1866 г. в Петербурге вошло в строй еще одно предприятие по производству артиллерийских орудий. Это была орудийная мастерская, предназначавшаяся для отделки нарезных орудий, изготовленных арсеналами. Мастерская обрабатывала все бронзовые орудия Петербургского арсенала и стальные орудия Обуховского завода.

В целом картина производства стальных орудий с 1861 по 1881 г. была такова: Князе-Михайловская фабрика изготовила 387 орудий, Обуховский завод — 1 288, Пермский завод — 977. Таким образом, на русских предприятиях с 1861 по 1881 г. было изготовлено 2 652 орудия и на Крупповских заводах — 2 232, всего 4 884 орудия. К началу русско-турецкой войны 1877–1878 гг. полевая артиллерия имела 3 016 орудий, из них 4-фн — 1 660, 9-фн — 1 280 и горных — 760.

Одновременно Артиллерийский комитет приступил к изучению возможности использования скорострельных орудий, появившихся в западноевропейских и американской армиях (картечницы Гатлинга и др.). В 1870 г. Артиллерийское управление приняло на вооружение систему Гатлинга, но она имела ряд существенных недостатков. При 10 стволах эти орудия давали всего 200 выстрелов в минуту. Более успешной была попытка В. С. Барановского. Сначала Барановский разработал многоствольную пушку. Его 6-ствольная пушка давала 250–270 выстрелов в минуту. В 1872 г. орудия его системы были приняты на вооружение. Но изобретатель не остановился на этом. Он разработал 2½-дм одноствольную скорострельную пушку, которая могла стрелять как обычными, так и разрывными снарядами. Орудие имело вес ствола 17 пудов, снаряда — 10 фунтов, начальную скорость — 1 400 футов. Главное достоинство этой пушки, докладывало ГАУ, состоит в том, что «унитарный патрон служит основою скорострельности орудия и, кроме того, допускает упрощение запирающего механизма и уничтожение запала». После испытаний пушка Барановского была принята в 1877 г. на вооружение как Военным, так и Морским ведомствами. Артиллерийское ведомство решило провести испытание этих орудий в боевых условиях. «Орудия эти настолько отличаются в существенных основаниях своего устройства от существующих систем орудий как нашей, так и иностранной артиллерии, что для возможно более безошибочного решения вопроса… о пользе введения орудий г. Барановского в нашу полевую артиллерию признано необходимостью испытать эти орудия на действительной службе». На театр войны в 1878 г. была направлена конная шестиорудийная батарея. Но в это время военные действия прекратились.

Это было орудие высокого класса, послужившее основой для дальнейшего развития скорострельной артиллерии не только в России, но и за рубежом (Канэ, Гочкиса и др.). Оно имело стальной ствол, поршневой затвор, винтовой механизм для горизонтальной наводки, подъемный механизм для вертикальной наводки, безоткатный лафет с гидравлическими тормозами, оптический прицел (системы С. К. Каминского).

В мае 1878 г. было принято решение сформировать 4 батареи, состоящие из пушек Барановского, производство которых было налажено на принадлежавшем изобретателю петербургском заводе. В феврале 1879 г. все 40 орудий были изготовлены и после устранения некоторых недочетов приняты Военным ведомством в середине этого года, а затем отправлены в войска на Кавказ, в Туркестан и Восточную Сибирь.

На испытаниях в войсках эти орудия дали высокие показатели. Однако после гибели Барановского в 1879 г. в ходе испытаний на Волковом поле, уже некому было бороться за эту систему, и она вскоре была забыта (хотя, впрочем, и осталась на вооружении в морской артиллерии как десантная пушка).

Тем не менее вопрос о мелкокалиберной скорострельной артиллерии снова встал в 80-е годы. В результате испытаний на вооружение было принято 75-мм орудие системы Гочкиса и 57-мм орудие системы Норденфельда.

Война 1877–1878 гг. показала, что дальше медлить с заменой бронзовых орудий стальными невозможно. Русская полевая артиллерия имела лишь несколько больше половины стальных орудий новых систем. Много оставалось и медных орудий.

На 1 января 1881 г. на вооружении армии состояло:

Стальных батарейных пушек — 448

Стальных легких пушек — 1 176

Стальных конных пушек — 424

Стальных пушек Барановского — 8

Бронзовых 9-фн пушек — 656

Бронзовых 4-фн пушек — 124

Всего 2 836 орудий

Медных 9-фн пушек — 576

Медных 4-фн пушек — 576

Всего 1 152

Таким образом, из 3988 орудий, состоявших на вооружении полевой, горной и резервной артиллерии, было всего 2 056 новых стальных орудий, а 1 932 бронзовых орудия — старых систем. В связи с этим орудийным и горным заводам была усилена программа производства стальной артиллерии, в итоге выполнения которой удалось к концу 1882 г. завершить в полевых войсках замену стальными орудиями всех устаревших систем, которые были переданы на вооружение крепостей и использовались для вылазочных батареи и для обеспечения ближних подступов к крепостям.

По годам, по данным Военного министерства, обеспечение войск новыми образцами полевой артиллерии шло следующим образом:

В период с 1881 по 1891 г. основной задачей было укомплектование резервной и запасной артиллерии. За десятилетие было изготовлено для резервной артиллерии 160 стальных батарейных 9-фн орудий, 608 стальных легких 4-фн орудий, для запаса изготовлено 200 стальных конных 4-фн орудий и 12 стальных горных 3-фн орудий. Состоявшие в резерве и запасе 576 9-фн медных орудий и 576 4-фн медных орудий были сняты с вооружения.

Все 980 стальных орудий были изготовлены Обуховским заводом. Производство этих систем продолжалось и в последующее время. За следующие 5 лет этот завод изготовил еще 1 076 орудий.

Крупным событием было появление в 1885 г. 6-дм мортиры-гаубицы А. П. Энгельгардта. Это было отличное орудие, обладавшее высокими тактико-техническими свойствами. В то же время армии Европы не имели еще гаубичной артиллерии, получившей затем широкое применение. Вес орудия — 1800 кг (1300 кг в походных условиях), вес снаряда — 25,4 кг, дальность стрельбы — 3200 м, скорость стрельбы — 4 выстрела в минуту, начальная скорость — 231,8 м в секунду при крутой траектории. Гаубичная артиллерия обеспечивала разрушение всех типов полевых инженерных сооружений. В 1887 г. мортира была принята на вооружение. С 1887 по 1895 г. было изготовлено 72 орудия, что позволило создать 3 мортирных полка в составе 4 шестиорудийных батарей каждый.

Изменение состава полевой артиллерии за период с 1881 по 1895 г. можно видеть из данных табл. 81.

Таблица 81 [1093]«Очерк деятельности Военного министерства», стр. 156; «Обзор деятельности Военного министерства», стр. 155–156.

Но едва закончилось перевооружение полевой артиллерии стальными пушками образца 1877 г., как перед Военным ведомством встала новая задача. В 1893 г. был разработан и утвержден пятилетний план замены четырехфунтовых орудий с клиновым затвором орудиями с поршневым затвором. Новое орудие получило название «полевая 87-мм легкая пушка образца 1895 г.» системы А. П. Энгельгардта. Она имела следующие тактико-технические данные: калибр — 3,42 дм (87 мм), вес в боевом состоянии — 1 000 кг, в походном — 1 700 кг, вес снаряда — 6,8 кг, начальная скорость — 443 м в секунду, скорость стрельбы — 2 выстрела в минуту. Достоинством орудия была его подвижность, отличный затвор и высокая крутизна траектории, создававшая большой эффект стрельбы.

В соответствии с принятой программой нужно было сформировать новых 84 полевых, 13 резервных, 3 запасных и 12 мортирных батарей. Обосновывая необходимость этих мер, Ванновский указывал, что русская армия стоит на последнем месте в Европе по степени оснащенности войск полевой артиллерией. Так, на 1 батальон во французской армии приходилось 4,22 орудия, в германской — 3,01, в австро-венгерской — 2,85, а в русской — только 2,52 орудия.

План был выполнен к 1898 г. За пятилетие было изготовлено 1 392 полевых орудия, которые пошли на укомплектование новых батарей. Вместе с тем начались поиски более совершенных конструкций полевых скорострельных орудий. «По имеющимся сведениям, — докладывал царю Ванновский, — всюду уже усиленно работают над проектированием образцов скорострельных орудий… Наша артиллерия должна будет, без сомнения, последовать примеру артиллерий западных держав, чтобы не уступить им в вооружении и действительности огня».

В целях отработки наиболее совершенной конструкции Военное министерство провело конкурс систем. За каждый представленный образец была установлена премия 20 тыс. руб. В соревновании приняли участие четыре русские и четыре иностранные фирмы. Лучшим оказался образец Путиловского завода, разработанный при участии выдающегося конструктора Н. А. Забудского и Л. П. Энгельгардта. После доводки и некоторых усовершенствований он был принят на вооружение под названием «Трехдюймовая полевая скорострельная пушка образца 1900 г.». Она имела 24 нареза постоянной крутизны, поршневой затвор, безоткатный и неподвижный щиты и панорамный прицел. Калибр — 3 дм, вес ствола — 24 пуда, с лафетом — 63,5 пудов, вес системы —130 пудов, вес унитарного патрона — 22 фунта, начальная скорость — 1 930 футов в секунду, дальность стрельбы — до 10 верст, возимый запас — 124 снаряда.

Недовольные результатами конкурса 1899 г. Крупп и Шнейдер потребовали нового конкурса. Однако и во втором конкурсе, проведенном в 1900 г., победа осталась за русской конструкцией.

Военное министерство приступило к производству орудий этой системы с конца 1900 г. Оно заключило контракт с Путиловским и Петербургским заводами на 1 500 орудий.

Согласно наряду от 30 ноября 1900 г., Путиловский завод должен был изготовить в 1901 г. 200 орудий, в 1902 r. — еще 200, а в 1903 г. — 350, кроме того, изготовить 900 лафетов, 900 передков, 2 250 зарядных ящиков и 450 тыс. снарядов. Наряд был выполнен заводом в обусловленные договором сроки.

Петербургский завод должен был обработать 750 болванок стволов, изготовленных Пермским заводом. Этот наряд был выполнен обоими заводами в 1902 г. В 1903 г. заводы получили новый наряд на 400 орудий, который был завершен в 1904 г.

Еще 750 орудий было заказано Обуховскому заводу. В 1901 г. он должен был дать 520 орудий, в 1902 г. — 150, остальные 80 орудий — в 1903 г. Таким образом, четыре орудийных завода — Путиловский, Обуховский и Петербургский с заводом-смежником — за четыре года изготовили для армии 2 650 скорострельных орудий высокого класса. Стоимость каждого орудия составляла 583 руб. 33 коп. (без лафета).

Итак, к концу XIX в. в составе русской полевой артиллерии оставалось два калибра полевых орудий: легкая скорострельная 3-дм пушка и 6-дм мортира-гаубица.

В артиллериях других стран также оставили только по два калибра (табл. 82).

Таблица 82 [1102]А. Нилус . Указ. соч., ч. 2, стр. 466–469.

Обеспечение войск по годам стальными нарезными орудиями новых систем осуществлялось следующим образом:

Обычно полевые орудия содержались в артиллерийских парках, число которых в 1894 г. представлено в табл. 83.

Таблица 83 [1103]«Обзор деятельности Военного министерства», стр. 159.

Крепостная артиллерия

Одним из сложных вопросов в развитии артиллерийской техники второй половины XIX в. был вопрос об артиллерийском обеспечении крепостей. Опыт обороны крепостей времен Крымской войны показал, что находящаяся на их вооружении гладкостенная чугунная и медная артиллерия безнадежно устарела.

Вооружение крепостей в 1861 г. артиллерией дано в табл. 84.

Задачи крепостной артиллерии значительно усложнились. Она должна была не только затруднять подход противника к крепости и подавлять его артиллерию, но и быть готовой вести борьбу с живой силой. Поскольку имеющиеся системы не обладали возможностью маневрирования огнем, приходилось в состав крепостной артиллерии включать осадную и даже полевую артиллерию. Первые шаги по усовершенствованию крепостной артиллерии были сделаны лишь в конце 50-х годов.

С 1860 по 1862 г. было решено принять на вооружение 60-фн пушку Н. В. Маиевского, а также 12 и 24-фн чугунные нарезные орудия, начав ими замену гладкостенной артиллерии.

Таблица 84 [1104]«Исторический очерк деятельности Военного управления», т. II, стр. 261.

Для решения вопроса об улучшении крепостной обороны вообще и определения программы производства крепостной артиллерии был образован межведомственный комитет генерала Баранцова. Комитет рассмотрел доклад генерала Тотлебена, который считал возможным ограничиться нарезкой 1 000 гладких пушек, состоящих на вооружении крепостей, и вновь изготовить 2600 нарезных орудий. Тотлебен считал необходимым приступить к выполнению этой программы незамедлительно. Комитет Баранцова принял программу на 2 400 нарезных орудий средних и малых калибров и 580 нарезных орудий крупных калибров.

В эту программу затем были внесены изменения. В 1865 г. чугунные 12 и 24-фн пушки были заменены сначала бронзовыми, более легкими и подвижными, а в период с 1870 по 1873 г. — стальными. Большое значение имело усовершенствование лафетов и поворотных станов. До середины XIX в. крепостные орудия располагались либо на валах, либо на деревянных лафетах. Горные заводы-поставщики (Каменский, Верхне-Исетский, Пермский и арсеналы) исполняли заказы очень медленно, поэтому приходилось сдавать заказы на орудия крупных калибров Круппу. В 1865 г. ему был сдан заказ на 110 орудий 8-дм калибра.

Особое совещание 1873 г. вынесло решение усилить крепостную оборону, заменив все гладкие орудия нарезными и увеличив штатное количество орудий, и, кроме того, расширить некоторые старые крепости и учредить ряд новых. Для осуществления этой задачи потребовалось 3 823 новых нарезных орудия.

Установленная программа выполнялась с большим трудом. Отливка новых 24 и 12-фн медных нарезных орудий была отменена вследствие «дознанной неудовлетворительности этих орудий». Решено было временно нарезать орудия этих калибров из числа имевшихся гладкоствольных. В первую очередь предназначено было нарезать 926 медных орудий на горных заводах и приступить к производству 150 штук 24 и 12-фн стальных орудий на Князе-Михайловском заводе.

Во время войны в 1877–1878 гг. в принятую программу были внесены изменения. На вооружение были приняты 6-дм тяжелые (190-пудовые), 6-дм облегченные (120-пудовые), 8-дм мортира и 42-лин. пушки.

Вооружение крепостей в 1879 г. представлено данными табл. 85.

Таблица 85 [1108]«Исторический очерк деятельности Военного управления», т. VI, стр. 222.

Согласно табели этого года, из 8757 орудий полагалось иметь 3240 нарезных орудий, сделано же было только 749.

В начале 80-х годов в связи с изменившейся обстановкой были пересмотрены табели вооружения крепостей. Согласно действующей табели 1881 г., полагалось иметь нарезных орудий для сухопутных крепостей и сухопутных батарей приморских крепостей 5 563 и, кроме того, 266 скорострельных — всего 5 823 орудия. В приморских крепостях полагалось иметь 1 050 орудий. Наконец, необходимо было создать чрезвычайный запас в 1 196 орудий для обороны Балтийского и Черного морей. Всего требовалось, таким образом, 9 069 орудий, было же 5 034 орудия.

Прошло 3 года, а задача все еще не была выполнена. Вооружение крепостей по табели 1885 г. показано в табл. 86.

Но главное состояло в том, что положение с обеспечением нарезной стальной артиллерии почти не улучшилось. Стальных пушек было не более 50 % требуемого количества.

Новым в крепостной артиллерии было появление с 1885 г. так называемых пеших вылазочных батарей для отражения войск противника, обложивших крепость. В этих целях из батареи второй резервной артиллерийской бригады было сформировано 5 вылазочных батарей, с тем чтобы в военное время иметь возможность развернуть их в 16 батарей.

Значительно лучше были обеспечены приморские крепости. На 1 января 1885 г. на их вооружении состояло 1 064 нарезных орудия при штате в 1 000 орудий.

Таблица 86 [1111]ГБЛ, Отд. рукоп., ф. 169, карт. 33, д. 1, л. 175.

Перевооружение крепостей стальной дальнобойной артиллерией было завершено в основном к началу 1895 г.

На вооружении состояли: 8-дм стальных орудий — 158, 6-дм стальных (190-пудовых и 120-пудовых) — 1 243, 12-фн и 24-фн медных и чугунных нарезных пушек — 2 458, мортир 8-дм и 6-дм стальных — 820, скорострельных пушек Норденфельда — 100, пулеметов 4,2-мм — 230. Кроме того, оставалось гладкостенных пушек, единорогов и карронад 1 160.

Пока шло перевооружение крепостей стальной артиллерией, Главное артиллерийское управление вновь подняло вопрос о необходимости модернизации крепостной артиллерии. Комиссия под председательством А. В. Гадолина вынесла в 1891 г. решение снять в течение трех лет с вооружения все устаревшие системы, заменив их более совершенными и одновременно увеличив боекомплект снарядов. Однако комитет по перевооружению крепостей признал невозможным реализовать предложение комиссии Гадолина к 1894 г. «При постоянном и чрезвычайно быстром развитии техники, — докладывал председатель комитета генерал-лейтенант Н. А. Демяненков, — в применении к военному делу экономические средства государства не допускают и мысли о перевооружении, т. е. об одновременной замене орудий устарелого типа орудиями новой конструкции».

Комитет счел возможным уменьшить предложенную программу до 698 орудий, чтобы обеспечить крепости новыми орудиями в два приема к 1898 г. Для перевооружения крепостей было заказано 12 8-дм пушек, 40 6-дм (120-пудовых), 46 42-лин. пушек, 400 скорострельных пушек (47-мм и 57-мм), 60 8-дм легких мортир, 20 9-дм мортир и 120 мортир полевого образца — всего 698 орудий и 250 пулеметов Максима. Боекомплект на каждое орудие определялся в 800 снарядов. Общая стоимость орудий, снарядов, пороха и т. п. определена в 24,5 млн. руб. Вся эта программа с большим напряжением была выполнена в 1898 г.

Тактико-технические характеристики состоявших в последние 20 лет на вооружении крепостей орудий показаны в табл. 87.

Таблица 87 [1116]«Военная энциклопедия», т. XVII, стр. 173–174.

Вновь к вопросу о перевооружении крепостей современными системами вернулись в 1898 г. Заводам был сдан дополнительно заказ еще на 151 орудие (30 6-дм 120-пудовых), 30 57-мм, 46 6-дм мортир и, кроме того, 25 6-дм мортир переделать. Стоимость заказа была определена в 3 288 531 руб. Этот заказ был выполнен в 1901 г.

Сверх того заказано Тульскому заводу 50 пулеметов Максима. Положение в крепостной артиллерии к концу 1900 г. отражено в табл. 88.

Таблица 88 [1118]ЦГВИА, ф. 497, оп. 1, д. 271; ГБЛ, Отд. рукоп., ф. 169, карт. 35, д. 8, л. 70.

* Фактически недоставало 1 490 орудий штатных калибров.

** Фактически недоставало 731 орудия штатных калибров.

Осадная артиллерия

Роль и значение осадной артиллерии значительно меняется во второй половине XIX в. Технический прогресс постепенно приближал ее к крепостной и береговой. В тактическом же отношении она приобрела функции тяжелой артиллерии дальнего действия.

Задачи осадной артиллерии расширились и стали сводиться не только к бомбардировке крепостей, но и к разрушению полевых укреплений противника, уничтожению его артиллерии и активному участию в полевых сражениях.

Для решения этих задач нужно было увеличить дальность стрельбы, начальную скорость и фугасное действие снарядов. Первое время после Крымской войны системы осадных орудий и состав осадных парков не менялись. Но затем было решено ввести на вооружение нарезные орудия, заряжаемые с дула. За основу были приняты состоявшие на вооружении мелкие и чугунные орудия образца 1838 г. В двух осадных парках и трех отделениях состояло 270 орудий.

Некоторые изменения начались в 1867 г., когда были приняты 24 и 12-фн пушки, замененные в 1868 г. 9-фн пушками. Кроме того, в 1871 г. была принята 6-дм полевая пушка.

Произведенные замены носили случайный характер, между тем нужно было решать вопрос более основательно. В 1871 г. этот вопрос был обсужден комиссией под председательством генерала Тотлебена. Плодом ее деятельности было установление новых оснований производства осадных орудий и состава осадного парка.

Было решено иметь только два парка и один полупарк. Первый парк — в Бресте и Новогеоргиевске, второй — в Киеве и полупарк — на Кавказе.

Комиссия определила численный состав отдельного парка в 400 орудий. Из них 24-фн пушек — 200, 9-фн пушек — 80, 8-дм мортир — 20, 6-дм нарезных мортир — 20, 2-пудовых гладких мортир — 40, ½-пудовых гладких мортир — 40. Численность отдельного кавказского полупарка устанавливалась в 230 орудий. По назначению каждый парк разделялся на часть обложения, главную часть и запасную, по 4 отделения в каждой части. Парки были обновлены. В войска было направлено 444 орудия.

Обосновывая целесообразность принятого решения, Главное артиллерийское управление докладывало: «Введение в состав вооружения крепостей нарезных орудий весьма сильного боя, увеличение числа орудий, а также развитие железных дорог до того изменили взгляд на осаду крепостей и на материальные способы, необходимые для этой операции, что пришлось заново установить основания для организации нашей осадной артиллерии».

Состояние парков на 1 января 1875 г. представлено данными табл. 89.

Таблица 89 [1121]ГБЛ, Отд. рукоп., ф. 169, карт. 31, д. 3, л. 140.

Поскольку во время войны 1877–1878 гг. обстоятельства потребовали немедленно привести осадную артиллерию в боевую готовность, то к 1876 г. удалось сформировать лишь один стационарный парк (на 400 орудий) и второй (походный) парк (на 220 орудий) с 88 тыс. снарядов.

В последующие годы после войны продолжались изменения состава осадных орудий. 24-фн нарезные орудия были разделены на две группы. Из 200 пушек 60 решено было изготовить особой прочности (скрепленных кольцами) для увеличения длины выстрела. Вес такого орудия составил 200 пудов. Остальные 140 24-фн орудий разделены на две группы: медные весом 136 пудов и стальные весом 100 пудов.

Для навесной стрельбы была спроектирована 24-фн бронзовая пушка. Гладкие мортиры были заменены 6 и 8-дм нарезными. Наконец, были приняты 9-дм стальная пушка (свинтная) и 9-дм мортира.

В конце века процесс совершенствования систем осадных орудий продолжался. Устаревшие системы были сняты, а вместо них на вооружение приняты 42-лин. скорострельная пушка, 6-дм пушка, 6-дм тяжелая и облегченная гаубицы, 8 и 9-дм гаубицы, а также 9 и 11-дм мортиры.

Тактико-техническая характеристика осадных орудий конца XIX в. показана в табл. 90.

Таблица 90 [1123]«Очерк преобразований в современной артиллерии», т. II, СПб., 1889, стр. 64–68; «Очерк деятельности Военного министерства», стр. 169–170.

В 1883–1884 гг. осадные парки получили новые табели, просуществовавшие без особых изменений до конца века. Число орудий в отдельном парке увеличилось. Численность орудий и пулеметов в осадных парках в конце XIX в. показана в табл. 91.

Таким образом, к концу XIX столетия в осадной артиллерии произошли важные изменения: гладкостенная чугунная артиллерия была заменена стальной нарезной; в ее состав включена скорострельная и гаубичная артиллерия. Все это послужило основанием для увеличения мощности и дальности огня, что превращало тяжелую полевую артиллерию в артиллерию особого назначения.

Таблица 91 [1124]ЦГВИА, ф. 497, оп. 1, д. 282, л. 17.

Береговая артиллерия

После Крымской войны береговая артиллерия более 10 лет не претерпевала серьезных изменений. Батареи, установленные на побережье Балтийского и Черного морей, на Тихом океане, а также в приморских крепостях, имели на вооружении те же системы, что и до Крымской войны. Это были гладкоствольные, чугунные орудия, не способные давать эффективный огонь далее 1–1,2 км. Это объяснялось не только качеством металла и черных порохов, но и слабыми деревянными лафетами, не позволявшими давать большие углы возвышения. Впрочем, и этих орудий явно недоставало.

Согласно штатам 1856 г., на вооружении береговой артиллерии надлежало иметь 12 калибров, фактически их было 26–30. Большое количество калибров затрудняло обеспечение артиллерии снарядами.

Переход к строительству броненосного флота, против которого гладкоствольная береговая артиллерия была бесполезна, привел к тому, что вся береговая оборона стала бессильной. Морские крепости легко могли быть разрушены огнем корабельной артиллерии, обладавшей лучшими системами орудий.

Это было главной причиной поисков новых средств береговой защиты. Артиллерийское ведомство предприняло ряд изысканий по усовершенствованию как самих орудий, так и снарядов к ним.

Сначала делалась попытка сохранить гладкоствольные чугунные и медные орудия и улучшить качество снарядов. Опыты над сферическими ядрами генерала Г. М. Огарева, цилиндроконическими снарядами подполковника Глухова и продолговатыми снарядами генерал-майора Саблина, а также продолговатыми снарядами П. Л. Чебышева особого успеха не имели. Причиной этого были слабые пороха и неприспособленность гладкоствольной артиллерии к стрельбе такими снарядами. Мало пользы принесла попытка переделать чугунные орудия в нарезные. Они быстро изнашивались.

Дело двинулось лишь после того, как были отлиты первые стальные орудия, стрелявшие продолговатыми снарядами. В 1860 г. П. М. Обухов отлил по своему проекту стальную пушку, выдержавшую 4 тыс. выстрелов, и положил этим начало новой стальной береговой артиллерии. В 1864 г. генерал Н. В. Маиевский спроектировал 8-дм береговую пушку, заряжаемую с казенной части. Артиллерийский комитет отметил очень высокие баллистические данные этого орудия. Орудие выдержало 700 выстрелов. В последующие годы шли испытания орудий больших калибров. Они производились главным образом на Обуховском заводе, ставшем одним из самых крупных центров производства береговой артиллерии. В 1867 г. испытания были завершены, и береговая артиллерия получила 8, 9 и 11-дм казнозарядные орудия с высокими баллистическими данными. Достаточно сказать, что снаряд 9-дм орудия при расстоянии в 1 км пробивал броню в 20,3 см, а при 1½ км — в 12 см. Орудия системы 1867 г. обладали высокой скорострельностью и кучностью боя. Заряжание было простым, удобным и, главное, безопасным. Для орудий этих систем применялся лафет С. С. Семенова образца 1867 г. Это были металлические лафеты с приспособлениями, ограничивавшими откат орудий и улучшавшими заряжание. В 1869 г. Семенов разработал новую конструкцию лафета с поворотной рамой. Стрельба из этих орудий шла гранатами, бомбами и бронебойными снарядами со свинцовой оболочкой. Орудия были снабжены приборами для автоматической стрельбы А. П. Давыдова.

На вооружении береговой артиллерии в 1872 г. состояло 375 стальных орудий (при норме 740) и 184 мортиры (при норме в 314).

Шагом вперед в развитии береговой артиллерии явились орудия образца 1877 г. Дальнейшее совершенствование береговой артиллерии шло в направлении увеличения дальности огня. Это могло быть осуществлено путем улучшения качества стволов (вставка труб в канал ствола — лейнирование), усовершенствования снарядов и замены слабых порохов более сильными.

Достижения русской металлургии позволили получить новые марки стали, отвечавшие требованиям артиллерийской техники. Новые орудия отличались от прежних несколько более длинными стволами. Кроме того, они имели цилиндро-призматические и поршневые затворы с обтюратором и нарезы прогрессивной крутизны. Все это улучшило их баллистические данные. Были также усовершенствованы снаряды. Теперь они изготовлялись из стали и вместо свинцовой оболочки имели два медных ведущих пояска (ведущий и центрирующий).

Наконец, вместо обычного черного артиллерийского дымного пороха для этих орудий стали применять призматический, тоже дымный, но медленно горевший, позволявший более эффективно использовать действия газов. Все это увеличило не только дальнобойность, но и скорострельность орудий.

На вооружении береговой артиллерии в 1882 г. состояло 1 050 орудий при норме 1 198 орудий. При этом для вновь назначенных к сооружению береговых укреплений на Черноморском побережье предстояло изготовить еще 1 800 орудий.

Дальнейшее утолщение брони вызывало изменения и в артиллерии. Развитие броненосного флота и введение на кораблях 14-15-дм брони свели к нулю действия артиллерии. Снова нужно было не только увеличивать калибры, но и менять снаряды.

В результате испытаний появились орудия образца 1887 г. Увеличился их вес, длина стволов поднялась с 21 до 35 калибров, возросла начальная скорость, вес снарядов повысился до 25 и более пудов. Соответственно повысилась и эффективность действия. За основу были приняты орудия 10-дм калибра длиной в 45 калибров, обладающие начальной скоростью в 2 200 футов. Для орудий этих систем были приняты железные лафеты ученика С. С. Семенова штабс-капитана Р. А. Дурляхера. Эти лафеты были более высокого качества. Они обеспечивали угол возвышения для 9-дм пушек на 40°, для 11-дм — на 30° и для 9-дм мортир — на 65°. Кроме того, Дурляхер применил гидравлический компрессор и изобрел прибор, обеспечивавший энергию отдачи орудия для автоматического заряжания. В разработку конструкции лафетов внесли свой вклад генерал-майор А. Кокорин и М. Энгельгардт. Но дальнейшее улучшение орудий зависело от качества порохов. Внедрение в производство новых взрывчатых веществ позволило сделать новый шаг и в конструировании новых артиллерийских систем, получивших название орудий образца 1895 г. Это было грозное оружие, обладавшее высокой разрушительной силой. Новые орудия значительно превосходили прежние системы.

Тактико-технические данные береговых орудий последней четверти XIX в. показаны в табл. 92.

Обладая этими данными, береговая артиллерия могла вести успешную защиту от корабельной артиллерии, сопротивляться десантированию войск, ограждать свой флот и участвовать в сухопутных операциях морских крепостей.

Данные о береговом вооружении см. в табл. 93.

Нужно отметить, что во второй половине XIX в. возникли проекты сделать береговую артиллерию подвижной, используя для этой цели железные дороги. Уже в 1855 г. Морское ведомство получило от полковника Н. Репина предложение об установке артиллерийских орудий на железнодорожных платформах с целью быстрой переброски вдоль береговой линии. Однако морской технический комитет отклонил предложенный проект «как не заключающий в себе ничего заслуживающего внимания». Тем не менее идея эта носилась в воздухе. Спустя два года инженер-подполковник П. Лебедев выпустил труд, озаглавленный «Применение железных дорог к защите материка», в котором поднимались главные вопросы организации и использования железнодорожной артиллерии. По мнению автора, она «может считаться лучшим средством помогать приморским укреплениям, а за неимением таковых и заменять их». Несмотря на очевидную целесообразность предложений Лебедева, они не получили в это время применения. Было отклонено также предложение поручика П. Фомина устанавливать на платформах четырехорудийные батареи крупного калибра. Для обеспечения балтийской береговой линии он считал достаточным сформировать 35 таких батарей.

Таблица 92 [1137]«Отчет о занятиях Морского технического комитета за 1892 гл, ч. IV. СПб., 1894, стр. 79–80, 293–294; Нилус и Маркевич . Полный курс артиллерии. кн. II. СПб., 1916, стр. 167.

Таблица 93 [1138]«Очерк деятельности Военного министерства за десятилетие (1881–1890)», стр. 169; ЦГВИА, ф. 497, оп. 1, д. 266, лл. 6–7.

Эти идеи получили применение лишь с 1895 г., когда было принято решение сооружать крепостные железные дороги. Береговые железнодорожные батареи появились в Кронштадте и других приморских крепостях. Протяженность специальных линий с тяжелым балластом в 1899 г. была равна 30 км. Применение получили шестиорудийные батареи из 6-дм гаубиц, устанавливаемые на специальных платформах.

Производство осадной, крепостной и береговой артиллерии с 50-х до конца 60-х годов было сосредоточено в арсеналах, на заводах Горного ведомства и Александровском заводе. На этих предприятиях отливались чугунные орудия крупных калибров. При этом в арсеналах изготовлялись мортиры и пушки, а на других предприятиях — только пушки.

Производство орудий в арсеналах с 1869 по 1880 г. показано в табл. 94.

Таблица 94 [1140]По данным «Всеподданнейших отчетов Военного министерства» за указанные годы.

С начала 60-х годов Военное ведомство сделало попытку перенести производство береговых орудий на Князе-Михайловский завод (160 орудий 12-фн) и на Олонецкие (Александровские) заводы Горного ведомства (последним было заказано изготовить 200 орудий системы Маиевского, а также 600 орудий 12 и 24-фн калибров). Однако эти предприятия не были готовы к выполнению заказа. В связи с этим Военное министерство перенесло заказ на 300 медных и 200 стальных орудий в Швецию. После ликвидации Князе-Михайловского орудийного завода и перебазирования его оборудования на Пермский сталепушечный завод Военное ведомство стало размещать заказы на береговую артиллерию на этом и Обуховском заводах.

С 1868 г. производство стальной осадной, крепостной и береговой артиллерии было сосредоточено главным образом на этих двух предприятиях. Число орудий, выпущенных Обуховским и Пермским заводами, показано в табл. 95.

Таблица 95 [1142]В. Колчак . История Обуховского сталелитейного завода. СПб., 1903; А. Я. Черняк . Возникновение в России сталепушечного производства и перевооружение артиллерии стальными орудиями (рукопись канд. дисс.). М., 1955, стр. 486–487; «Всеподданнейшие отчеты Военного министерства» за указанные годы.

Все орудия, изготовленные на данных заводах, поступили на вооружение.

Производство снарядов

На вооружении полевой артиллерии в середине XIX в. состояли снаряды, предназначенные для гладкостенных орудий образца 1838 г.: бомбы, гранаты и картечь. Опыт Крымской войны показал недостаточную эффективность круглых бомб и удлиненных гранат. С появлением бронзовых нарезных орудий встал вопрос о создании снарядов, имеющих цилиндрическую форму, обеспечивающих большую дальность стрельбы и точность попадания. Для новых орудий Н. В. Маиевский разработал в 1860 г. 4-фн гранату с цилиндро-стрельчатой формой корпуса и выступами, соответствовавшими нарезам в канале орудия. Это обеспечивало вращательное движение снаряда и стабильность его в полете. Кроме этой гранаты были разработаны картечная граната, обладающая такой же формой, но без кольцевой канавки, и картечь, состоящая из удлиненной цинковой оболочки, скрепленной медными скрепами и начиненная крупной картечью.

Для бронзовых казнозарядных орудий применялись те же типы снарядов. Однако в их устройство были внесены некоторые изменения. Для улучшения стрельбы с 1869 г. стали изготовлять снаряды с тонкой и толстой свинцовой оболочкой и с ударной трубкой. Кроме того, в 1869 г. В. Н. Шкларевич разработал вместо картечной гранаты диафрагменную шрапнель.

Основные характеристики снарядов к орудиям образца 1877 г. представлены в табл. 96.

Таблица 96 [1145]ЦГВИА, ф. 502, оп. 2, д. 48, лл. 1–3.

На каждое 9-фн орудие полагалось иметь боекомплект 125 снарядов, а на 4-фн — 137 (при четырехколесных зарядных ящиках соответственно 130 и 158), на каждое 4-фн конное орудие — 158 снарядов и на 3-фн горное — 98 снарядов. Из них полагалось иметь 50 % гранат с ударной трубкой и 50 % шрапнели и картечи.

Для осадной и береговой артиллерии с 1863 г. стали применять бронебойные снаряды сначала из закаленного чугуна, а затем из стали. Задача состояла в том, чтобы разработать снаряд, способный разрушать цели (корабли, крепости). Сила взрыва определяла мощь артиллерии и служила ее мерилом. Она зависела от качества стали и силы взрывчатых веществ.

Снаряды изготовлялись в 60-70-е годы на казенных заводах Горного ведомства. Министерство заказало артиллерийским заводам в 1856–1861 гг. 714 502 снаряда для гладкостенной артиллерии, а заводам Огарева и Бенкендорфа — 276 230 снарядов для нарезной. Заказ этот был выполнен только для гладкостенных орудий.

В 1863 г. горные заводы получили заказ на 45521 снаряд. Одновременно были размещены заказы на изготовление 12 300 снарядов на заграничных заводах.

В последующие годы горные заводы изготовляли в среднем около 80–90 тыс. снарядов разных калибров в год.

Впервые в России стальные снаряды освоил Путиловский завод («Аркадия») в 1864–1865 гг. Добиваясь привилегии на этот тип снарядов, Н. М. Путилов писал: «Я без субсидий правительства ввел впервые это производство». При этом русские снаряды отличались высоким качеством, что и отмечено было Главным артиллерийским управлением.

Завод Путилова получил заказы на 8 тыс. снарядов к 8-фн орудиям и на 3 тыс. снарядов к 11-дм. Хотя этот завод имел возможность дать больше снарядов, тем не менее военное министерство разместило крупный заказ (на 20 тыс. снарядов) на заводах Грюзона и Круппа.

В результате исполнения заказов перед войной 1877–1878 гг. русская действующая армия имела следующее число снарядов:

В полевой артиллерии

К 9-фн пушкам — 129 400

К 4-фн пешим и конным пушкам — 70 400

К 3-фн горным пушкам — 5 300

В осадной артиллерии

К 9-фн пушкам (гранат) — 14 100

К 24-фн пушкам (бомб) — 38 800

К 6-дм мортирам (бомб) — 24 300

Кроме того, на пополнение расхода боеприпасов в армии было направлено 29 парков на Дунайский театр войны и 8 парков — на Кавказский театр:

На Дунайском театре

К 9-фн пушкам — 192 тыс.

К 4-фн пушкам — 212 тыс.

На Кавказском театре

К 9-фн пушкам — 108 тыс.

К 4-фн пушкам — 144 тыс.

Во время русско-турецкой войны было израсходовано снарядов:

в полевой артиллерии — 247 760

в осадной артиллерии — 265 596

Всего 513 356

Столь большой расход боезапасов заставил министерство срочно сдать заказ на снаряды новых образцов, принятых в 1876–1877 гг. на вооружение (картечные гранаты и шрапнель).

Заводы получили в 1878 г. заказ на 791 тыс. гранат, 690 тыс. шрапнели, 54 150 картечи и 1 530 тыс. дистанционных трубок. Выполнен был этот заказ к началу 1879 г., т. е. уже в конце войны.

По окончании войны 1877–1878 гг. в русской армии по-прежнему было 48 летучих парков для пехотных дивизий, 23 — для кавалерийских дивизий и 7 отдельных парков для стрелковых бригад. Кроме того, было 48 подвижных парков, 8 отдельных парков для резервных войск, 70 местных парков для содержания артиллерийских запасов. В этих парках состояло для стальных орудий 1 635 тыс. снарядов при штатном числе 1 436 тыс. и 2 219 тыс. снарядов для бронзовых орудий при штатной численности 481 тыс. Таким образом, превышение снарядов против штатов было довольно велико.

После войны усилия артиллеристов были направлены на усовершенствование существующих образцов снарядов.

В начале 1880 г. была принята на вооружение двустенная чугунная граната полковника Бабушкина. В следующем году такие же гранаты были приняты в горной артиллерии, а затем и для 42-лин. пушки.

Новые гранаты имели теперь стандартный вес (табл. 97).

Таблица 97 [1153]«Артиллерийский журнал», 1886, № 1, стр. 225.

В это же время были проведены опыты по упрощению конструкции снарядов. Вместо двух медных пояcков был введен один ведущий поясок с центрирующим утолщением. Для крепостной и осадной артиллерии вместо устаревших чугунных бомб были приняты стальные фугасные снаряды. Работа над их усовершенствованием продолжалась с 1885 по 1889 г. Опыты над фугасными снарядами затруднялись тем, что приходилось выписывать пироксилин и мелинит из-за границы. Лишь после того, как было налажено производство этих взрывчатых составов, удалось организовать производство снарядов для 8, 9 и 11-дм орудий. В конце 70-х годов была также принята на вооружение диафрагменная шрапнель (как один из видов дистанционных снарядов). После проверки шрапнель была принята для осадной и крепостной артиллерии.

В 1886 г. была введена новая организация парков. При каждой дивизии был образован летучий парк, способный в случае войны развертываться в парковую артиллерийскую бригаду из 3 или 4 парков.

В последние годы XIX в. производством снарядов занимались казенные горные заводы, почти все пушечные и ряд частных предприятий. Так, на уральских горных заводах (Златоустинском, Кусинском, Саткинском, Каменском, Баранчихинском, Верхнетуринском и Воткинском) с 1898 по 1901 г. было изготовлено 24 930 бомб и 336 991 шрапнель, на Олонецких заводах — 49 617 бомб и шрапнелей.

Снаряды крупных калибров изготовлялись на Путиловском, Обуховском и Пермском заводах. В 1874 г. было налажено сначала изготовление некованых бронебойных снарядов 9-дм калибра. После русско-турецкой войны приступили к выделке литых бронебойных снарядов 11-дм калибра. Но только в 1883 г. Обуховский завод и завод Износкова изготовили первую партию таких снарядов. На испытаниях более высокие качества показали снаряды заводов Круппа и Шомона. В связи с этим крупные заказы были размещены на этих заводах.

Главное артиллерийское управление обратилось в Военный совет с просьбой разрешить заказать Круппу 40 тыс. снарядов. Военный совет, учитывая возросшую германскую опасность, разрешил заказать только 1 тыс. снарядов и предложил обеспечить их производство на русских заводах, иначе «мы навсегда останемся в тяжелой, а может быть, и в гибельной зависимости от заводов иностранных».

С представителями Обуховского, Путиловского и других заводов были выработаны нормы и условия поставок этих снарядов. Трудности были преодолены лишь к концу 80-х годов. В 1886 г. Общество франко-русских заводов организовало производство снарядов по способу Сен-Шомона. К 1890 г. на этих заводах было полностью освоено изготовление высококачественных снарядов.

К этому же времени добились положительных результатов на Пермском, Обуховском и Путиловском заводах. О размерах производства можно судить по данным Путиловского завода. С 1882 г. он изготовил для Военного ведомства 19 395 гранат, 125 029 шрапнелей, 45 873 фугасных стальных снаряда (пироксилиновых и мелинитовых), 305 сегментных, 35 437 бронебойных снарядов и 218 тыс. шрапнелей для 3-дм полевых орудий.

Для орудий образца 1895 г. применялись снаряды более высокого качества. Теперь снаряды начинялись пироксилином, мелинитом или тротилом. Эти новые взрывчатые вещества повысили фугасное действие снарядов. Для действий же против цементной брони адмирал С. О. Макаров предложил применять баллистический и бронебойный наконечники с целью придания снаряду большей эффективности. «Макаровский наконечник», сделанный из закаленной стали, связывал снаряд с местом удара на броне. Он как бы «прилипал» к ней и разрушал. Как и прежде, снаряды окрашивались для обозначения материала и взрывчатого вещества.

Артиллерийское ведомство, назначая торги на поставку артиллерийских снарядов, имело целью максимально понизить цены. Однако в ответ предприниматели заключили между собой соглашения для повышения цен. Соглашения привели к образованию постоянного «Артиллерийского синдиката», который и держал цены на снаряды на высоком уровне. Казна была вынуждена переплачивать ежегодно от 2 млн. до 3 млн. руб.

Производство ракетной артиллерии

Во второй половине XIX в. на вооружении состояли 2, 2½ и 4-дм ракеты. Все эти типы ракет были сконструированы еще в первой половине века. Производство их было снова сосредоточено в петербургском «Ракетном заведении», рассчитанном на изготовление от 4 тыс. до 8 тыс. ракет в год. Хотя ракетная артиллерия и зарекомендовала себя с положительной стороны в полевых условиях, тем не менее в Артиллерийском ведомстве стали придавать ей меньше значения, чем прежде, в связи с переводом артиллерии на базу стальной техники, обладавшей подвижностью, дальнобойностью и скорострельностью. Ракетная артиллерия имела меньшую дальность и не обеспечивала столь же высокой точности попадания. Дальнейшее развитие этой артиллерии задерживалось отсутствием новых видов топлива, и хотя генерал К. И. Константинов справедливо указывал, что будущее принадлежит ракетам, ибо только «ракеты могут быть приспособлены к дальнему метанию, на расстояния, не досягаемые обыкновенной а артиллерией», однако к его голосу не прислушались. Указом 1856 г. ракетная батарея была расформирована, и только после настойчивых докладов Константинова в 1859 г. была вновь создана ракетная полубатарея.

Министерство решило перенести производство ракет в Николаев, чтобы готовить там главным образом осветительные и спасательные ракеты.

Строительство нового завода продолжалось с 1861 по 1873 г. Завод и оборудование готовились по чертежам Константинова. Военное ведомство не отпускало средств на установку нового оборудования, и довольно долгое время ракеты готовили вручную. Тем не менее Константинов непрерывно трудился над усовершенствованием ракетных установок. В 1862 г. он разработал новую конструкцию ракет для полевой артиллерии с дальностью стрельбы 4,5 версты и для осадной артиллерии также с дальностью стрельбы 4,5 версты. В 1868 г. он создал станок, обеспечивающий скорострельность ракет до 6 выстрелов в минуту (в 1870 г. Артиллерийская академия присудила ему за это изобретение большую Михайловскую премию).

С 1871 по 1885 г. Николаевский завод поставлял все типы ракет, а с 1886 г. — только осветительные и спасательные 3-дм ракеты.

За эти годы завод изготовил 26 550 боевых, 1 450 зажигательных, 600 фугасных и 131 450 осветительных ракет.

Военное министерство продолжало с недоверием относиться к ракетной артиллерии и не отпускало средств на ее усовершенствование. В середине 80-х годов Главное артиллерийское управление вообще решило ликвидировать боевую ракетную артиллерию.

В связи с этим Артиллерийский комитет запросил мнение военных округов о возможности применения ракет. От округов поступил ряд предложений о снятии с вооружения боевых ракет вследствие их недостаточной эффективности.

После обсуждения этого вопроса в комитете в январе 1886 г. было решено снять ракетную артиллерию с вооружения и прекратить производство боевых ракет на Николаевском ракетном заводе и впредь производить лишь осветительные и спасательные ракеты для крепостей и флота.

Расходы на изготовление орудий и боеприпасов к ним составляли крупные суммы. Особенно велики они были во время принятия новых систем стальных орудий. В период с 1861 по 1870 г. было затрачено на перевооружение бронзовой артиллерии 7 722 тыс. руб., с 1871 по 1880 г. на изготовление бронзовой и стальной артиллерии — 98 025 тыс., с 1881 по 1890 г. — 58 144 тыс. руб., с 1891 по 1900 г. на изготовление стальной артиллерии — 87 237 тыс. руб.

 

3

Производство взрывчатых веществ и обеспечение ими войск

Единственным взрывчатым веществом, используемым для стрелкового и артиллерийского оружия в начале XIX в., был дымный черный порох. Для производства черных порохов исходным материалом были сера и селитра. Несмотря на то, что Россия имела достаточно сырьевых запасов серы, Военное ведомство постоянно испытывало затруднения в обеспечении пороховых заводов сырьем. В наследство от XVIII в. было получено два завода — Сергиевский и Самарский, производившие от 1 100 до 1 350 пудов серы в год. Но после истощения Самарских залежей в конце XVIII в. серу стали ввозить из-за границы. Она поступала на Шостенский пороховой завод и оттуда в сублимированном виде направлялась на другие пороховые заводы.

В 1804 г. Артиллерийская экспедиция вообще отказалась заготовлять серу внутри страны, и Министерство внутренних дел стало закупать ее по заявкам Военного министерства в значительных количествах за рубежом по дорогой цене. Во время непрерывных войн 1805–1815 гг. потребность в сере резко увеличилась, а возможности получения уменьшились. Создалась угроза остановки пороховых заводов.

В 1815 г. при Шостенском пороховом заводе было учреждено «серное заведение», на которое возложили задачу подготовить запас серы в 3 тыс. пудов из зарубежного сырья. Она была выполнена с большим трудом. В течение первой четверти века на этом заводе было заготовлено около 100 тыс. пудов серы.

С 1825 г. заготовкой серы занимался также Охтенский завод. Оба завода стали более энергично действовать во второй четверти века. Охтенский завод заготовил 113 056 пудов серы, а Шостенский — 51 239 пудов. После удовлетворения производственных потребностей был даже создан запас в 23 981 пуд.

Накануне Крымской войны заготовка серы увеличилась. В связи с этим был образован так называемый капитальный запас в 14 769 пудов. Кроме того, в местных парках содержалось 12 500 пудов серы.

В получения селитры затруднений не было. Ежегодная потребность ее составляла 50–60 тыс. пудов. Это количество пороховые заводы заготовляли свободно. Центром литрования селитры был Шостенский завод. В течение первой четверти XIX в. завод заготовил 1 100 тыс. пудов селитры. По удовлетворении производственных потребностей в 1825 г. был создан запас в 9 860 пудов.

Во второй четверти положение ухудшилось. За 25 лет было заготовлено селитры на Шостенском заводе 1 415 889 пудов и на Охтенском 8 215 пудов — всего 1 424 104 пудов. В среднем селитры получали по 57 тыс. пудов ежегодно. После удовлетворения потребностей заводов требовалось содержать запас в 93 тыс. пудов. Фактически же налицо было 16 тыс. пудов. Этот запас в период Крымской войны еще более сократился и составил уже в конце 1853 г. всего 2 540 пудов. Производство пороха было сосредоточено на трех казенных заводах: Охтенском, Шостенском и Казанском. По своей мощности первые два завода были почти одинаковы. По уровню же оборудования первое место занимал Шостенский завод, располагавший 19 вододействующими и 15 сухопутными агрегатами («фабриками»), установленными в 1804–1809 гг. На Охтенском заводе действовало 16 агрегатов, а в 1831 г. было установлено 28 агрегатов. Казанский же завод хотя и располагал 40 агрегатами, но в работе было 16–20.

На всех заводах с 20-х годов XIX в. порох добывали «бегунным» способом. Он был усовершенствован путем введения бочкового приготовления смеси, после чего на «бегунение» пороха стали затрачивать вдвое меньше времени. Впервые новый способ изготовления пороха был применен на Охтенском заводе в 1826–1828 гг., где в это время установили 12 бочечных агрегатов. Новый метод получения пороха в 1846 г. был перенесен на Шостенский и Казанский заводы, где было установлено по 6 бочковых агрегатов.

Русские заводы изготовляли в это время три сорта пороха: артиллерийский (пушечный), мушкетный (ружейный) и винтовочный. Состав пороха всех сортов был одинаковым — 75 % селитры, 10 % серы и 15 % угля.

Пороха отличались только величиной зерен. В артиллерии применялся крупнозернистый порох (от 0,8 до 2 мм), для стрелкового оружия — мелкозернистый (от 0,5 до 1 мм). Качество порохов определялось высотой выброса конуса во время испытаний. Чем выше летел конус, тем, следовательно, лучше был порох.

На испытаниях, проведенных в 1816 г., лучшими оказались пороха Шостенского и Казанского заводов. Данные об испытаниях порохов трех заводов приведены в табл. 98.

Таблица 98 [1174]ЦГВИА, ф. 501, оп. 1, д. 1172, лл. 5 об.-6.

В начале XIX в. пороходелием занимались также два частных предпринимателя — Беренс и Губин. Но в 1805 г. завод Беренса перестал получать наряды от Военного ведомства и закрылся. Завод Губина просуществовал до 1825 г. Объем продукции каждого завода составлял 5–6 тыс. пудов в год. Деятельность частных пороховых предприятий всегда вызывала подозрения правительства. Вольная продажа пороха прекратилась с 1806 г. Вся продукция завода Губина поставлялась Военному ведомству. В 1826 г. Николай I подтвердил это запрещение. Лишь с 1827 г. было разрешено продавать по 3 фунта пороха «смотря по персоне и свидетельству действительной надобности местного начальства». В западных же губерниях продажа пороха не возобновлялась до Крымской войны. Все попытки организовать производство пороха в кустарных мастерских прекратились.

Приведенные в табл. 99 данные дают представление о производственной мощности (в пудах пороха) пороховых заводов страны в первой половине XIX в.

Приведенные в таблице цифры свидетельствуют, что до Крымской войны заводы изготовляли от 25 до 60 тыс. пудов пороха в год и лишь в 1853 г. уровень повысился сначала до 90 тыс., а затем до 300 тыс. пудов.

Потребность в порохе была довольно высокой. Так, в 1805 г. по расчету Военного ведомства, представленному министром вместе со специальной запиской царю, армия должна была получить 436 959 пудов пороха на три года, следовательно, в год требовалось от 140 до 145 тыс. пудов.

Таблица 99 [1177]А. И. Каменев . Историческое описание Охтенского порохового завода, период второй (1816–1890). СПб., 1894, стр. 407–408; А. С. Глинский . 100 лет Казанского порохового завода. СПб, 1888, стр. 131–132; П. М. Лукьянов. История химических промыслов и химической промышленности в России, т. V, стр. 299–301; ЦГВИА, ф. 503, оп. 4, д. 304, л. 5; 1 л., оп. 1/I, д. 6015, л. 15; «О технических артиллерийских заведениях в России», СПб., 1835, стр. 22–25.

Кроме того для удовлетворения нужд флота требовалось в 1805 г. 11 333 пуда (Балтийскому флоту — 6158, Черноморскому — 4 тыс., Каспийскому — 1175). В 1806 г. заявка Морского ведомства была на 13 793 пуда, в 1807 г. — на 14 тыс. пудов. Средняя потребность флота в порохе выражалась в 12 тыс. пудов. Всего, таким образом, в годы военного времени армия и флот потребляли от 150 до 160 тыс. пудов в год. В мирное же время расход пороха понижался до 45–50 тыс. пудов.

Запас и расход пороха с 1813 по 1825 г. выражался в следующих цифрвх (в пудах):

В 1825 г. было решено содержать запас пороха в 451 749 пудов. Фвктически же он не превышал 350 тыс. пудов. В 1826 г. запас равнялся 333 499 пудам, в 1827 г. — 340 тыс., в 1833 г. — 369 812 пудам. Война с Турцией 1828–1829 гг. поглотила созданный запас. В свзи с этим Военный совет решил с 1835 г. довести чрезвычайный запас до 550 тыс. пудов. Однако фактически он в эти годы не превышал 300 тыс. пудов.

В 1850 г. запас пороха составил 338 380 пудов, а накануне Крымской войны, в 1853 г., он был доведен только до 369 954 пудов. Дальнейший рост производства пороха лимитировало сырье. Военное и Морское ведомства снова вынуждены были обратиться к заграничным закупкам, а также к содействию фабрикантов Финляндии. Однако финские заводчики продали только 2 500 пудов, а из Германии порох вообще не вывозился ввиду «нейтралитета Германского союза». Отсюда порох стал поступать лишь после окончания Крымской войны, но он был плохого качества. В ноябре 1853 г. штаб инспектора артиллерии потребовал от Артиллерийского департамента увеличить заводам наряд до 265 тыс. пудов. В связи с этим Артиллерийское управление дало указание заводам сократить время обработки сырья с 4 до 3 час. и создать временные коннодействующие «фабрики» на Охтенском (10), Шостенском (4) и Казанском (4) заводах. Все эти меры позволили довести уровень производства на этих заводах в 1854 г. до 158 тыс. пудов. Однако война требовала все новых усилий. Все заводы были переведены на круглосуточный цикл. За 1855 г. все три завода дали около 312 тыс. пудов пороха (мушкетного — 152 тыс., пушечного — 147,5, винтовочного — 12,5 тыс. пудов).

На 1856 г. наряд был повышен да 400 тыс. пудов. Для оказания помощи заводам в улучшении технологии производства Военное ведомство привлекло видных ученых-химиков Н. Н. Зинина и В. Ф. Петрушевского.

В связи с окончанием войны норма была уменьшена до 156 тыс. пудов. За 1856 г. Охтенский завод дал 47,5 тыс. пудов, Шостенский — 66 тыс., Казанский — 42,5 тыс.

Война показала, что расход пороха превысил все предварительные наметки. Оборона Севастополя поглотила 250 тыс. пудов пороха. Позднее Милютин указывал: «Количество пороха… потребленное в течение этой войны, особенно в продолжение 11 мес. обороны Севастополя, столь огромно, что все дальнейшие меры, принятые к увеличению производства на наших заводах, оказались недостаточными».

Особенно трудной оказалась доставка пороха в осажденный Севастополь. Военное ведомство оказалось неспособным организовать переброску пороха гужевым транспортом в достаточном количестве. Меншиков даже сострил по этому поводу, что военный министр «князь В. Долгоруков имеет тройное отношение к пороху: он пороху не нюхал, пороху не выдумал и не посылает пороху в Севастополь».

Таким образом, во второй четверти века заводы не могли полностью обеспечить потребности армии и флота из-за отсутствия сырья, главным образом серы.

Во второй половине XIX в. производство взрывчатых веществ вступает в новую фазу. Перевооружение армии и флота казнозарядным мелкокалиберным стрелковым оружием и стальной артиллерией, а также создание минного оружия поставили на очередь дня вопрос об усовершенствовании черных дымных порохов и отыскании новых взрывчатых веществ.

В отношении дымного пороха задача заключалась в том, чтобы сделать его более активным. Это было достигнуто путем внедрения в производство новых (бурых) крупнозернистых артиллерийских сортов и создания так называемого призматического пороха, полученного по способу проф. Вышнеградского. Призматический порох горел медленнее, но был гораздо более действенным, чем мелкозернистый. Потребность морской и береговой артиллерии в этом сорте пороха определялась 25–30 тыс. пудов в год. Поставлял призматический порох Охтенский завод.

Новые сорта черного дымного пороха позволяли сообщать снаряду большую начальную скорость, что увеличивало дальность стрельбы. Призматический черный порох стали изготовлять с 1876 г., а бурый — только с 1884 г., хотя способ его получения был известен с 60-х годов.

В 1861 г. для всех видов стрелкового оружия был введен один сорт пороха. В артиллерии же оставалось несколько сортов.

Центрами производства черного пороха во второй половине XIX в. оставались Охтенский, Шостенский и Казанский заводы. После Крымской войны эти заводы были перестроены и расширены. В 1861 г. Охтенский завод имел 43 «фабрики», Шостенский 40, а Казанский — 35. Производительность всех казенных заводов составляла в среднем 100 тыс. пудов в год. Они являлись единственными поставщиками пороха. Частное пороходелие запрещалось до начала 80-х годов.

Данные о производстве пороха (в пудах) на заводах с 1857 по 1890 г. представлены в табл. 100.

Таблица 100 [1188]А. И. Каменев . Указ. соч., стр. 407–408; А. С. Глинский . Указ. соч., стр. 131–132. П. М. Лукьянов . Указ. соч., стр. 300–301; «Всеподданнейшие отчеты Военного министерства» за указанные годы.

Из этих данных следует, что наибольшее количество пороха было произведено в период подготовки и проведения русско-турецкой войны 1877–1878 гг. За десятилетие (1870–1879 гг.) на казенных пороховых заводах было заготовлено 1 536 193 пуда пороха и закуплено в Германии и США 284 тыс. пудов, следовательно, Военное ведомство имело в своем распоряжении 1 880 193 пуда пороха. Из этого количества на снаряжение боеприпасов, строительство дорог и учебную стрельбу ушло около 1 150 тыс. пудов, непосредственно на военные действия израсходовано около 50 тыс. пудов (артиллерийского и ружейного) пороха. В запасе оставлено 680 тыс. пудов. После русско-турецкой войны 1877–1878 гг. порох «прежнего» образца продолжали изготовлять в значительных количествах до 1897 г. Данные о производстве черных порохов (в пудах) заводами в 1891–1894 гг. приведены в табл. 101.

Таблица 101 [1190]ЦГВИА, ф. 516, оп. 2, д. 1, л. 69.

С 1895 г. черные пороха изготовлялись в небольшом количестве, главным образом на Охтенском заводе.

Производство селитры как исходного материала увеличивалось по мере потребности. Так, в период с 1856 по 1865 г. было изготовлено 884 тыс. пудов селитры, с 1866 по 1877 г. — 618 200 пудов, а в последнее десятилетие века — 740 тыс. пудов. Хуже обстояло дело с добычей и обработкой серы. С 1856 по 1865 г. выплавлено серы 113 800 пудов и ввезено из-за границы за тот же период на 1 500 тыс. руб.; с 1866 по 1875 г. выплавлено, по неполным данным, около 40 тыс., а ввезено более 3 млн. руб.; с 1876 по 1900 г. выплавлено 982 600 пудов, а ввезено на 22 700 тыс. руб..

Хотя в изготовлении черных порохов и были достигнуты довольно значительные успехи, тем не менее военно-техническая мысль искала новых средств борьбы, позволяющих еще выше поднять артиллерийскую технику. Итогом многолетней работы русских научных учреждений было появление новых взрывчатых веществ, среди которых особое значение приобрел бездымный порох.

Профессор Медико-хирургической академии Н. Н. Зинин открыл еще в 1842 г. способ получения анилина, который стал исходным материалом для нитроглицерина. В 1853–1854 гг. он получил его. Зинин предложил снаряжать новым взрывчатым веществом гранаты. Проведенные опыты не дали положительных результатов. Дело Зинина продолжил проф. В. Ф. Петрушевский. Ему удалось наладить, хотя и в небольших масштабах, промышленное получение нитроглицерина.

Главное артиллерийское управление указывало, что «Петрушевский блестящим образом исполнил это поручение и тем самым указал Европе первый пример приготовления нитроглицерина в больших количествах способом, приближающимся к фабричному. После чего и другие государства приступили к изготовлению нитроглицерина…»

Пока в России искали путей организации промышленного производства нитроглицерина по методу Петрушевского, не делая из этого секрета, предложенный им способ был использован на Западе, где вскоре обогнали Россию. Петрушевскому также принадлежит метод изготовления динамита из нитроглицерина. Впервые он получил динамит — взрывчатое вещество дробящего действия — в 1866 г. Но и с этим изобретением повторилась та же история, что и с нитроглицерином. Раньше, чем в России, производство динамита было налажено на Западе. Почти 10 лет Военное министерство закупало динамит за границей. Производство своего динамита удалось организовать лишь с середины 80-х годов.

Ввоз динамита в Россию в 1873–1882 гг. выражался в следующих цифрах:

Динамит (т. е. порох Петрушевского) стали изготовлять в России на частных пороховых заводах Б. Виннера, Шлиссельбургском заводе, Русского об-ва и на заводах Франко-русского общества, после тога как в 1875 г. специальная комиссия Главного артиллерийского управления признала возможным использовать это взрывчатое вещество в военных целях и приняла его на вооружение инженерных войск в 1876 г.

В начале 70-х годов Русское техническое общество заслушало доклад полковника Б. Виннера «0 частном пороходелии в техническом, финансовом и торговом отношении». По его докладу была образована комиссия, признавшая целесообразным организацию частного производства. Вопрос перешел затем в Главное артиллерийское управление, которое поддержало инициативу Технического общества.

В 1876 г. был опубликован закон, разрешавший частное пороходелие, запрещенное Николаем I 50 лет назад. В 80-х годах открыли ряд пороховых заводов. Первый завод Б. Виннера стал действовать с 1876 г. в Саблино. Мощность его за 5 лет выросла с 2 тыс. до 15 тыс. пудов. В 1877 г. в Петербургской губернии возник завод Сазонова мощностью до 5 тыс. пудов. В 1880 г. в Финляндии был открыт завод Турпа (на 10–15 тыс. пудов). Спустя два года возникли заводы Рончевского (на 5 тыс. пудов). И завод Воземерка в Эстермюре (на 5 тыс. пудов). В 1884 г. «Русское общество выделки и проточки пороха» открыло завод в Шлиссёльбурге, а в 1891 г. — в Заверде Келецкой губернии. Шлиссельбургский завод изготовлял черные пороха, а с 1893 г. также динамит и бездымный порох. Мощность завода составляет 35–40 тыс. пудов в год. Вслед за этим возник Аксайский завод Недогурова, производивший 5 тыс. пудов в год, и Истеровский завод в Екатеринославской губернии, принадлежавший «Франко-русскому обществу химических продуктов и взрывчатых веществ». Мощность этого завода составляла также 5 тыс. пудов.

Из этих заводов к концу века осталось только четыре (Виннера, два завода «Русского общества», завод «Франко-русского общества»). Поставки пороха этими заводами были довольно значительными. Так, Б. Виннер поставил Военному и Морскому ведомствам с 1878 по 1887 г. 106 тыс. пудов минного пороха. Завод «Русского общества» в Шлиссельбурге изготовил с 1884 по 1903 г. 243 тыс. пудов черного, 198 325 пудов минного пороха, а второй завод в Заверде с 1891 по 1903 г. — 512 565 пудов минного пороха. Завод Турпа с 1877 по 1887 г. поставил 65 тыс. пудов пороха. В среднем частные заводы могли поставлять до 50 тыс. пудов пороха различных марок.

Еще большее значение в развитии военной техники имело изобретение пироксилина, ставшего одним из исходных материалов для получения бездымного пороха. Пироксилин был получен в России еще в 1846–1847 гг. полковником А. А. Фадеевым. Над его усовершенствованием работал также проф. А. Гебель. Уже в 1847 г. Артиллерийское управление провело первые опытные стрельбы, но они окончились неудачей. Пироксилин был слишком сильным взрывчатым веществом: медные орудия разрывало (аналогичные испытания были проведены в 1853 г. в Австрии, а в 1855 г. и в Германии, но и там они не дали положительных результатов).

Эта неудача была причиной отказа от предложения полковника Житинского и капитана Плесцова применять безгильзовое заряжание ружей (т. е. изготовить гильзы из «взрывчатой», пироксилиновой бумаги, сгоравшей во время выстрела).

Тогда возникла идея использовать пироксилин для снаряжения боевых ракет и мин. Опытную работу поручили Петербургскому ракетному заведению (где и стали с 1855 г. изготовлять пироксилин), а также пироксилиновому заводу Морского ведомства (в Галерной гавани Петербурга). «При устройстве завода и установлении выделки пироксилина, — указывало Морское ведомство, — как и во всяком новом деле, следовало ожидать многие затруднения, но благодаря знаниям и энергии заведующего этим заводом капитан-лейтенанта Федорова приготовление пироксилина в России удалось с первого же раза и теперь можно считать это производство вполне установившимся». Заводы стали изготовлять пироксилиновые шашки, которые и были приняты на вооружение в 1876 г. в инженерных войсках, а в 1880 г. в Морском ведомстве.

Временно производство пироксилина было сосредоточено на петербургском Охтенском и на Казанском заводах. О скромных размерах производства говорят данные по Петербургскому заводу:

Опыты продолжались дальше. В 1887 г. пиротехник Г. Г. Сухачев предложил метод переработки пироксилина в бездымный порох, но Артиллерийское ведомство не сочло возможным рассмотреть его предложение. Опыты по превращению пироксилина в бездымный порох бризантного действия проводились на Охтенском заводе. В течение 1887–1888 гг. под руководством проф. Артиллерийской академии Н. П. Федорова и преподавателя той же академии С. В. Панпушко вели опыты А. В. Сухинский и 3. В. Калачев. В 1888 г. Калачев получил наконец ленты бездымного пороха.

Сформированная в 1889 г. комиссия Главного артиллерийского управления (С. К. Каминский, А. Р. Шуляченко и др.) решила приступить к производству бездымного пороха на Охтенском заводе, где и были в 1890 г. изготовлены первые 500 пудов. Этот порох после серии испытаний был принят в артиллерии в 1894 г.

Почти одновременно бездымный порох был получен замечательным русским ученым, много лет поработавшим над порохами, Д. И. Менделеевым, который в качестве исходного материала использовал им же изобретенный пироколлодий. Вслед за Менделеевым с аналогичным предложением выступил П. Захаров, главный инспектор Морской артиллерии. Адмирал С. О. Макаров принял предложение Менделеева. По инициативе Макарова была создана специальная лаборатория, где и были получены первые образцы нового пороха. Испытания этого пороха были проведены в 1892 г. (на 47-мм и 9-дм орудиях). Испытания показали высокое качество нового сорта бездымного пороха. «Ни одна страна в мире, — писал Менделеев, — не решалась еще вводить пироксилиновый порох для стрельбы из орудий крупных калибров (например, в 9 и 12 дюймов). Именно в силу того, что приходилось либо довольствоваться начальными скоростями, даваемыми бурым порохом, либо должны страшиться детонации, влекущей за собой разрыв пушек».

Новый порох устранял затруднения. Заботясь о русском приоритете, Менделеев писал: «Нужно, чтобы за Россией остались не только право первого пользования открытием, в ней сделанным, но и та доля научной чести, которая с ним связана».

Перед Военным и Морским ведомствами встала сложная задача организовать промышленное производство пироксилинового и пироколлоидного порохов на существующих заводах. Задача была не из легких, ибо, как докладывал военный министр Ванновский, «для фабрикации (бездымного пороха. — Л. Б.) необходимо было выработать не только наиболее пригодные способы, но, кроме того, оказалось необходимым (также) устроить казенные заводы для фабрикации самих сырых продуктов, для того необходимых (серной и азотной кислот, эфира, пироксилина), так как частная промышленность не могла поставить их в должном количестве и качестве».

По существу, производство нового бездымного пороха нужно было наладить заново, а пока пришлось заказать 10 тыс. пудов на французских заводах. На существующих русских заводах были устроены новые цехи или сооружены смежные предприятия; Проектируемая мощность Охтенского завода равнялась 80 тыс., Шостенского — 40 тыс. и Казанского — 40 тыс. пудов в год. Общая потребность в порохе для перевооружения армии составила 1 060 тыс. пудов (винтовочного — 180 тыс., артиллерийского — 286 тыс. и для крепостей — 554 тыс. пудов). Заводы же могли за три года изготовить только 520 тыс. Переоборудование Охтенского завода было завершено к 1891 г., Казанского — к 1892 г., а Шостенского — лишь к началу 1895 г. На переустройство этих заводов было затрачено в 1890 г. 3 млн. руб. в 1891 г. — 5 400 тыс. руб. и в 1892 г. — еще 3 400 тыс. руб. — всего 11 800 тыс. руб. В последующие два года было затрачено еще 3 958 тыс. руб. Сырьем для нового пороха слух жили хлопчатобумажные концы, серная и азотная кислоты, из которых получали пироксилин, перерабатываемый затем в порох. Русская текстильная промышленность оказалась неготовой к отпуску достаточного количества хлопчатобумажных концов, и на этот вид сырья первое время пришлось тратить крупные суммы денег. Так, Морское министерство к 1886 г. для проведения опытов закупило в Англии 27 тыс. пудов концов по 7 руб. 90 коп. за пуд. Потребность в этом виде сырья определялась в 100–120 тыс. пудов в год, русские же фабрики давали от 60 до 80 тыс. пудов в год. Из-за границы ввозилось до 40 тыс. пудов. Поскольку русское сырье более отвечало техническим требованиям, то к концу века была налажена его переработка на пороховых заводах. В 1894 г. текстильные предприятия дали 90 тыс. пудов сырья, а с 1897 г. от русских текстильных предприятий поступало до 100–120 тыс. пудов сырья.

Производство серной и азотной кислот также было налажено в России. Военное ведомство получало с русских предприятий примерно 300 тыс. пудов азотной и 800 тыс. пудов серной кислоты. Кроме того, пороховые заводы потребляли 180–200 тыс. пудов натриевой селитры и около 1 млн. пудов каменного угля. Это количество сырья хватало для изготовления 180 тыс. пудов пороха.

Военное министерство, стремясь «на случай войны» создать трехлетний запас сырья, потребовало дополнительных ассигнований 3 млн. руб. на закупку 12 тыс. пудов хлопчатобумажных концов, 409 тыс. пудов селитры, 180 тыс. пудов серы, 2 500 тыс. пудов угля и 1 422 пуда нефтяных остатков.

Сведения о производстве бездымного пороха на казенных заводах в 1891–1900 гг. приведены в табл. 102.

Таблица 102 [1218]ГБЛ, Отд. рукоп., ф. 169, карт. 35, д. 3, 4, 5, 7, 8; ЦГВИА, ф. 516, оп. 2, д. 1, л. 67; оп. 1, д. 25, лл. 226 об.-227; ф. 504, оп. 7, д. 1304, л. 10–10 об.; оп. 8, д. 60, л. 5 об., д. 1887, л. 418–618 об.; ф. 831, оп. 1, д. 1074, л. 535–535 об.; 1078, л. 55.

Приведенные данные говорят о том, что объем производимой продукции едва покрывал текущую потребность войск.

На заводах определялась известная специализация. Охтенский завод стал производить главным образом ружейный порох и порох для полевой артиллерии. Кроме того, он выполнял заказы Морского ведомства. Шостенский давал порох ружейный, а также для осадной и крепостной артиллерии. Казанский готовил пороха главным образом для полевой артиллерии. Кроме черного дымного и бездымного порохов, на пороховых заводах производился «ударный порох», «белый порох» и мелинит.

Способ изготовления гремучей ртути, или «ударного пороха», был разработан преподавателем Артиллерийской академии Л. Н. Шишковым еще в середине XIX в. Гремучая ртуть с 1815 г. шла на изготовление капсюлей, в связи с этим получение ее было сосредоточено в капсюльных заведениях и на пороховых заводах (до 200 пудов на всех заводах).

«Белый», или минный, порох был получен в 1884 г. на заводе Б. Виннера. Его получили из смеси бертолетовой соли с нитробензолом. После испытаний этого пороха в 1886 г. Виннер получил разрешение на промышленное его изготовление для снаряжения мин Морского ведомства.

Мелинит, или «пикриновый порох», известен в России с 1876 г., но в военных целях он стал применяться лишь с 90-х годов. В 1895–1896 гг. на Охтенском заводе был построен мелинитовый цех, приступивший к выработке пороха в промышленных масштабах. Хотя цех и вступил в строй 1 октября 1896 r.; однако из-за плохой технологии в нем довольно долго не удавалось наладить безвредное производство. Выход газов был устранен лишь в конце 1897 г. В период с 1 октября 1896 по 1900 г. цех дал 22 347 пудов пикриновой кислоты (в 1896 г. 4 620, в 1897 г. — 5 727, в 1898 г. — 6 тыс. и в 1899 г. — 6 тыс. пудов), из которой делали мелинит для снаряжения артиллерийских снарядов крупных калибров.

Запасы пороха во второй половине века определялись потребностью армии и флота. По решению Военного совета в 1866 г. запас был определен в сумме 2 140 тыс. пудов пороха, но на практике до этого уровня он не доходил. Лишь перед русско-турецкой войной 1877–1878 гг. цифра запаса достигла 1 800 тыс. пудов.

После войны запас истощился до 1 389 тыс. пудов. В 1881 г. по докладу генерал-фельдцейхмейстера положение было явно неудовлетворительно. Данные табл. 103 характеризуют состояние запаса пороха (в тыс. пудов).

Таблица 103 [1222]ЦГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 1870, лл. 26–27.

В 1883–1887 гг. запас пороха постепенно возрастал. В 1883 г. он составлял 1 621 тыс. пудов, в 1884 г. — 1 682 тыс., в 1885 г. — 1 699 тыс., в 1886 г. — 1 753 тыс., а в 1887 г. он почти достиг требуемой нормы в 2 140 тыс. и выражался в 2 035 тыс. пудов. В 1888 г. установленная норма запаса пороха была подтверждена Военным советом. Фактически же в это время состояло 1 878 100 пудов пороха. В 1892 г. запас возрос до 2 060 тыс. пудов (из него 63 тыс. бездымного пороха). В последующие годы запасы пороха в общем соответствовали установленным нормам. Данные о движении запаса с 1893 по 1900 г. приведены в табл. 104.

Но благополучие было кажущимся. Приведенные данные свидетельствуют о хронической нехватке серы и селитры.

Таблица 104 [1223]ЦГВИА ф. 516, оп. 2, д. 20, л. 73; использованы также данные «Всеподданнейших отчетов Военного министерства» за указанные годы.

* К черному приплюсован бездымный порох.

***

Русская военная промышленность справлялась со сложными задачами, встававшими перед ней как в части производства стрелкового, так и в части артиллерийского вооружения. От гладкоствольных ударных ружей первой половины XIX в. русская армия перешла к нарезным, а затем и к нарезным казнозарядным, дальнобойным ружьям, обеспечившим переход от ударной тактики к тактике стрелковых цепей. Русские конструкции стрелкового оружия не уступали по своему качеству лучшим зарубежным образцам, а в части простоты устройства, безотказности и долговечности даже превосходили их (винтовки А. П. Горлова и С.М. Мосина).

Русская же артиллерия превосходила зарубежную на всех этапах производства. Россия обладала лучшими конструкциями гладкоствольной артиллерии. В России также успешно решили задачу организации сталепушечного производства. Системы русской стальной, казнозарядной нарезной дальнобойной артиллерии стояли в одном ряду с зарубежными конструкциями и нередко принимались на вооружение иностранными армиями.

Русская химическая промышленность обеспечивала потребности армии и флота. Изобретение новых взрывчатых средств позволило решать важные вопросы производства артиллерийских систем и ружей, стоявших на уровне современных требований.

Переход к производству казнозарядных ружей и стальной артиллерии требовал особых марок железа и стали и новых взрывчатых веществ. Эта задача также была успешно решена. Хотя русская военная промышленность и отвечала требованиям, предъявляемым военному делу в XIX в., однако уже в конце века выявилось несоответствие между объемом выпускаемой продукции и потребностями войск.

Быстрая смена технических средств борьбы ставила перед военной промышленностью все новые и новые задачи. С другой стороны, шел процесс увеличения армии в связи с превращением ее в массовую. Количество же военных предприятий росло крайне медленно. Число оружейных заводов не изменялось в течение всего века. Значительно лучше обстояло дело с артиллерийскими заводами, но и они не справлялись с объемом заказов. Вследствие этого процесс изготовления и перевооружения армии новыми образцами оружия растягивался на длительный срок. По этой причине войска долго сохраняли устаревшие системы, что отрицательно сказывалось на их боевой подготовке. Государственные деятели того времени не были в состоянии оценить последствия сдерживания роста военной промышленности, которые проявились в войнах начала ХХ в. (русско-японской 1904–1905 гг. и первой мировой войны 1914–1918 гг.). В свою очередь, и руководители Военного министерства продолжали мыслить устаревшими понятиями при определении текущей потребности и мобилизационных запасов оружия. Планируя изготовление оружия, министерство исходило из наличного числа войск и в соответствии с этим определяло стратегический запас. Между тем переход к массовой армии требовал создания условий получения оружия и боеприпасов для миллионных армий. Этого не видели и не понимали руководители Военного министерства. И когда в начале ХХ в. возникла потребность увеличения армии в несколько раз, русская военная промышленность оказалась неготовой к обеспечению своих войск дальнобойным казнозарядным стрелковым и артиллерийским вооружением. Военная промышленность оказалась неподготовленной к решению новых задач.