Важной частью вооруженных сил России XIX в. был военно-морской флот. Как известно, основной задачей военного флота является поражение судов противника, разрушение его оборонительных сооружений на берегу, десантирование войск, а также защита своей территории с моря.

Утвердившись в XVIII в. на Балтийском и Черном морях, Россия стала одной из морских держав. Ее парусный флот в это время решал крупные стратегические задачи, действуя на оперативном просторе Балтийского и Средиземного морей против Швеции, Турции и Франции. Созданная в это время система морской обороны обеспечивала безопасность государства.

Значение русского парусного флота стало уменьшаться в связи с появлением парового флота. В первой четверти XIX в. русский флот еще был способен одерживать крупные победы, действуя вдали от своих баз, но уже во второй четверти Балтийский флот мог вести только оборонительные операции и лишь Черноморский флот традиционно действовал активно.

Появление парового флота было связано с промышленным переворотом, начавшимся в России с середины XIX в. Связь военного дела с экономическими условиями особенно ярко видна на примере развития морского техническая революция на флоте началась с внедрения паровых машин и винтовых движителей, ликвидировавших зависимость флота от естественных условий и прежде всего от силы ветра. Флот приобрел маневренность, резко увеличилась подъемность кораблей. На смену традиционным классам парусных кораблей, действовавшим по канонам линейной тактики, пришли новые классы теперь уже паровых броненосных судов, действовавших на основе маневренной тактики. Появление броненосного флота и его перевооружение стальной дальнобойной артиллерией решительно изменили требования к личному составу флота, что повело к постепенной его замене, начиная с матросов и кончая высшим командным составом, а также к перестройке всей системы управления.

Русская промышленность могла строить как парусные, так и паровые суда флотов. В первой половине XIX в. Россия располагала несколькими центрами судостроения. Балтийский флот обеспечивали заводы, расположенные в Петербурге, Кронштадте и Архангельске, Черноморский флот — заводы Херсона и Николаева, Каспийскую флотилию — Астраханские верфи и Сибирскую флотилию — заводы на Шилке и Николаевске-на-Амуре. Все парусные суда строились на русских заводах. Паровые же суда сооружались как на русских заводах, так и на иностранных (по русским чертежам). Кроме того, за границей покупались и готовые суда.

Всего на русских судостроительных заводах в первой половине XIX в. было построено 438 боевых парусных и 41 паровое судно (табл. 128).

Таблица 128 [1516]ЦГАВМФ, ф. 207, оп. 1, д. 184, л. 104–104.

* Данные за 1831–1850 гг.

Из данных табл. 128 видно, что начиная с 40-х годов XIX в. строительство боевых парусных судов значительно уменьшается и в 50-е годы по существу прекращается. На смену парусному флоту идет паровой флот, к сооружению которого приступили со второй четверти века. Так как русские заводы не были в достаточной мере приспособлены к решению этой задачи, то Морскому ведомству пришлось прибегать также к закупке судов за границей.

До 1853 г. было куплено или построено по русским чертежам, главным образом в Англии и затем в США, 8 пароходо-фрегатов и 23 малых парохода.

Во второй половине XIX в. Россия располагала вполне современной судостроительной промышленностью, способной решать такие сложные задачи, как строительство броненосного флота.

Стремясь обеспечить независимость отечественного судостроения, Морское ведомство старалось создавать достаточно мощные государственные заводы. При сооружении и техническом оснащении предприятий, а также при создании энергетической базы предприятий Морскому ведомству приходилось решать сложные задачи, и хотя недостаток отпускаемых средств ограничивал возможности экспериментирования, тем не менее в России часто появлялись технические решения проблем, вполне отвечающие требованиям времени как в области кораблестроения и приборостроения, так и в области артиллерийской и минной техники и производства брони. Морское ведомство шло на большие вложения, на замедленные темпы производства и на некоторое снижение качества продукции. Но излишними расходами, докладывало Морское министерство, «мы оплачивали в этом случае независимость в деле соединенном с безопасностью государства, а сопряженные с таким образом действий труды и ответственность с избытком вознаграждалась сознанием, что эти издержки остаются в России, что они дают работу русскому рабочему и сбыт русскому материалу, что, наконец, со временем они вознаградятся дальнейшими успехами нашей судостроительной и механической промышленности».

Наиболее крупные судостроительные заводы были сосредоточены на севере и юге страны.

В Петербурге и Кронштадте действовало четыре больших казенных завода: Новое адмиралтейство, Галерный Островок, Балтийский завод, Пароходный завод и несколько частных предприятий: Невский завод, Франко-русский и завод Бритнева (в Кронштадте), завод Нобеля и Брейтона (в Або).

На юге страны действовали Николаевский и Севастопольский казенные заводы и четыре частных — в Одессе, Николаеве и Севастополе.

О размерах казенных заводов можно судить по числу занятых на них рабочих (сведения на 1900 г.): Новое адмиралтейство — 3 тыс. чел., Галерный Островок — 3 500, Балтийский завод — 5 900, Кронштадтский пароходный завод — 1 435, Ижорский завод — 4 529, Николаевский адмиралтейский завод — 2 500, Севастопольский адмиралтейский завод — 1 100 рабочих.

Из 482 кораблей, вошедших в строй во второй половине XIX в., было построено на русских заводах 380, из них 24 броненосца, 3 броненосца береговой обороны, 6 броненосных крейсеров, 10 броненосных фрегатов, 3 броненосные батареи, 12 клиперов, 3 корвета, 13 мониторов и башенных лодок, 3 минных крейсера, 72 миноносца, 101 миноноска, 17 мореходных лодок и более 100 судов других классов.

За границей было заказано или куплено готовых всего 102 корабля. Из них в Англии 1 броненосец береговой обороны, 3 крейсера, 1 клипер, 15 пароходов, 7 миноносок и 6 транспортов; во Франции — 1 броненосец, 1 фрегат, 1 корвет, 5 крейсеров, 11 миноносок и 2 транспорта; в Германии и Швеции — 3 крейсера, 17 пароходов, 18 миноносок, 2 канонерские лодки и 3 транспорта; в США — 1 броненосец и 4 парохода.

Эти данные свидетельствуют о том, что Россия в результате промышленного переворота имела современную судостроительную промышленность, способную решать сложные технические задачи и обладающую кадрами судостроителей высокого класса.

Русские заводы в основном обеспечивали военный флот движителями достаточно высокого качества. Но при всем этом русские машиностроительные заводы не всегда могли выполнять поставки в требуемые программами сроки. В связи с этим Морское ведомство нередко вынуждено было размещать заказы на иностранных заводах, главным образом в Англии, Франции и Германии. В некоторых случаях желание получить зарубежные механизмы вызывалось стремлением ознакомиться с наиболее современными образцами движителей. Однако такие попытки нередко заканчивались неудачей. Так, по донесениям ряда русских военных представителей, следивших за исполнением русских заказов, «владельцы заводов из чувства патриотизма, желания угодить своему правительству и с целью наживы вообще стараются сдать нашему Морскому министерству механизмы, граничащие с браком». По этой же причине известные английские предприятия поручали отливки для изготавливаемых механизмов «дешевым фабрикантам». Столкнувшись с таким явлением, Морское ведомство передавало заказы русским заводам.

Рассмотрение вопросов состава вооружения, организации, комплектования и управления морского флота дает необходимый материал для понимания сложившихся в рассматриваемый период способов и форм военно-морских действий в войнах России XIX в.

 

1

Судовый состав, организация и устройство флота в первой половине XIX в.

Строительство парусного флота и зарождение парового

В начале XIX в. русские военно-морские силы включали Балтийский и Черноморский флоты, а также Беломорскую и Каспийскую флотилии. В составе флота этого времени были только парусные суда. Согласно штатам 1797–1798 гг., Балтийский флот располагал 45 линейными кораблями, 19 парусными фрегатами, 12 гребными фрегатами, а также 132 судами других классов (без галерного флота). В составе Черноморского флота было 15 линейных кораблей, 6 парусных и 15 гребных фрегатов и 72 судна других классов. Каспийский флот состоял из 3 фрегатов и 24 малых судов. Срок службы деревянных кораблей не превышал 8-10 лет вместо положенных 20–25 вследствие того, что суда обычно строились из сырого леса и не имели медной обшивки. Ухудшение материальной части флота беспокоило правительство. В связи с этим в 1802 г. был учрежден «Комитет для приведения флота в лучшее состояние».

Обсудив положение, комитет пришел к выводу, что Балтийский флот не в состоянии обеспечить оборону Кронштадта и Петербурга. Тем не менее председатель комитета Воронцов не считал нужным проводить какие-либо радикальные меры. «России, — писал он, — быть нельзя в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится». Поэтому комитет предложил лишь меры, направленные на упорядочение флота. Ошибочность этих решений доказали события 1805–1815 гг., когда Россия по существу не могла активно действовать на море.

Итогом деятельности комитета были «оборонительные» штаты 1803 г. Согласно этим штатам, в составе Балтийского флота предусматривалось 27 линейных кораблей основных и 5 прибавочных, 26 фрегатов основных и 2 прибавочных, 2 бомбардирских корабля основных и 2 прибавочных, 3 корвета, 6 бригов, 35 легких судов и 299 гребных судов; на Черноморском флоте — 15 линейных кораблей основных и 6 прибавочных, 6 фрегатов основных и 4 прибавочных, 3 брига основных и 2 прибавочных, 20 легких судов и 192 гребных судна; на Каспийском флоте — 12 судов корабельного флота и 10 транспортных.

С большим трудом в течение десяти лет удалось построить часть судов. К 1812 г. Балтийский флот насчитывал 42 линейных корабля, 17 фрегатов, 4 корвета, 2 бомбардирских судна, 15 бригов и шлюпов и 31 мелкое парусное судно. Кроме того, он располагал 27 крупными и 100 мелкими транспортами и 500 гребными судами. Однако из состава корабельного флота в Балтийском море в строю было всего 9 линейных кораблей, остальные находились в Архангельске (11) и в Англии (9), 9 не были достроены и 3 переведены в блокшив. Положение было довольно тяжелым из-за непонимания необходимости иметь достаточно сильный флот для обороны столицы с моря. Черноморский флот в это время имел 6 линейных кораблей, 3 фрегата и 10 судов других классов. Кроме того, в заграничном плавании с начала XIX в. находилось 3 линейных корабля и 1 фрегат.

В организационном отношении Балтийский и Черноморский флоты подразделялись на дивизии и бригады. Каждая дивизия имела в своем составе по 3 эскадры (1-я эскадра — кордебаталия, 2-я — авангардия, 3-я — арьергардия). Такое деление было обусловлено принципами линейной тактики, господствующей в это время на всех флотах мира.

Балтийский флот состоял из трех, а Черноморский из двух дивизий. Каждая эскадра включала в себя от одного до трех экипажей, сформированных в 1808 г. вместо корабельных и гребных команд. Балтийский флот имел 52 корабельных и 8 гребных экипажей, Черноморский флот — 31 корабельный и 4 гребных экипажа, Каспийская флотилия — 3 экипажа. Экипаж имел в своем составе 8 рот по 100 чел. личного состава. В 1810 г. был образован Гвардейский морской экипаж — сначала четырехротного, а затем восьмиротного состава. Все эти экипажи в 1816 г. были укрупнены и получили название флотских экипажей. На Балтийском флоте их стало 27, на Черноморском — 17, в Каспийском море — 1, в Белом море — 4 и в Охотской флотилии — 1 экипаж.

Зависимость между экономическим процессом и развитием военного дела особенно ярко проявляется на примере строительства колесных военных пароходов. Сначала в 1815 г. на заводе Берда был построен пассажирский пароход «Елизавета». Берд получил вторую после Фултона привилегию на строительство паровых судов. В 1820 г. между Петербургом и Кронштадтом курсировали четыре парохода. Вслед за Петербургом приступили к строительству пароходов в Архангельске (два судна) и на Волге (еще два). Едва были сделаны первые шаги в этой области, как тотчас приступили к строительству первых в мире военных пароходов. На Охтенской верфи в 1817 г. был построен пароход «Скорый», который имел судовой двигатель в 32 л. с. Затем в 1819 г. вошел в строй пароход «Проворный» — 80 л. с., а в 1822 г. пароход «Ижора» — на 100 л. с. Он имел на вооружении 8 орудий. В Николаеве первый пароход «Везувий» (без пушек) был спущен на воду в 1820 г., через 5 лет здесь построили пароход «Метеор» и заложили еще четыре малых парохода. В 1838 г. по инициативе М. П. Лазарева был построен первый железный военный пароход «Инкерман».

Хотя эти первые корабли имели ряд достоинств, однако у них было немало отрицательных черт. Главным их недостатком была уязвимость колес и слабая остойчивость в море.

К концу первой четверти XIX в. русский флот включал следующие классы судов (табл. 129).

Таблица 129 [1529]ЦГАВМФ, ф. 207, оп. 1, д. 184, лл. 99-104 o6.; ЦГВИА, ф. ВУА. д. 4439.

Неудовлетворительное состояние морского флота было настолько явственно, что правительство Николая I было вынуждено для принятия мер сформировать «Комитет образования флота», в который вошли вице-адмирал А. В. Моллер, вице-адмиралы Д. Н. Сенявин, П. В. Пустошкин, А. С. Грейг, контр-адмирал Рожков и капитаны И. Ф. Крузенштерн, Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. И. Ратманов.

Комитет заслушал доклад Сенявина. Прославленный флотоводец дал исторический обзор развития русского флота, показал причины его упадка в первой четверти XIX в. и предложил программу строительства, которая и легла в основу штатов 1826 г. Комитет исходил из положения, сформулированного Николаем I в рескрипте от 31 декабря 1825 г., что «Россия должна быть третья по силе морская держава после Англии и Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав». По этой программе Россия должна была иметь на всех флотах 446 судов. Распределение судов по флотам дано в табл. 130. «Это число судов, — докладывал глава комитета адмирал Моллер, — будет, с одной стороны, без отягощения государству в рассуждении содержания», а с другой — «весьма достаточно не токмо к обороне… но и для нападательных, военных действий в случае надобности в оных».

Таблица 130 [1533]«Обзор деятельности Морского управления в России (1855–1880)», ч. I, стр. 397–399 (для парусных судов Черноморского флота оставался в силе штат 1803 г.).

Штаты 1826 г. были последними штатами парусного флота. Ими были предусмотрены и паровые суда, которые, впрочем, имели в это время подсобное значение (они использовались главным образом для несения дозорной службы и как буксиры).

Как и в XVIII в., линейные корабли и фрегаты были основными классами судов военно-морского флота. Они предназначались как для нанесения артиллерийских ударов по флоту и крепостям противника, так и для десантирования войск. Корветы и клипера, а также появившиеся в это время колесные пароходы имели вспомогательное назначение.

Вскоре в утвержденные штаты были внесены поправки. В 1835 г. от адмирала М. П. Лазарева поступило предложение усилить Черноморский флот в связи с возросшей ролью черноморского театра. Он рекомендовал иметь 15 линейных кораблей, 7 фрегатов, 25 бригов, корветов, шхун и тендеров, 15 транспортов, 5 яхт и, кроме 24 малых пароходов, еще 2 крупных военных парохода. Этот штат был утвержден царем, но с условием, что его реализация может быть осуществлена «по мере того, как министр финансов будет находить возможность отпускать нужные для сего предмета суммы».

Почти одновременно в Петербурге командир 17-го флотского экипажа капитан II ранга П. Караулов поставил вопрос о необходимости усилить внимание к корабельному флоту на Балтике, способному действовать в открытом море. Но его предложение не встретило поддержки. Энергичное строительство парусных кораблей шло с 1827 по 1844 г. За это время для Балтийского флота было построено 29 линейных кораблей, 25 фрегатов, 18 бригов, 14 транспортов, для Черноморского флота — 12 линейных кораблей, 8 фрегатов, 20 бригов и 28 транспортов.

Колесные паровые суда все же не могли вытеснить парусных кораблей по ряду причин. Во-первых, они не обладали такими мореходными качествами, чтобы действовать в море без помощи парусов. Во-вторых, они не могли поднять достаточно сильную артиллерию. В-третьих, они были более уязвимы, чем парусные суда, поскольку колесный вал и значительная часть самого колеса были выше ватерлинии.

Вот почему конструкторы искали новых решений в создании механических движителей. Появление винтового движителя было технической революцией в судостроении. «С изобретением гребного винта, — указывает Энгельс, — появилось средство, которому суждено было произвести коренной переворот в морской войне и превратить все военные флоты в паровые».

Первые винтовые корабли появились в Европе в 1844 г. («Ратлер» — в Англии, 1844 г., «Наполеон» — во Франции, 1847 г.). Пароходный комитет, сформированный в 1842 г. для содействия строительству паровых судов, оценил по достоинству значение использования механического винтового движителя, который исключал зависимость корабля от ветра и морских течений, увеличивал его маневренность и значительно поднимал скорость. Первый русский винтовой фрегат «Архимед» в 300 л. с. был сооружен уже в 1848 г., но в 1850 г. этот корабль разбился в шхерах и затонул.

В 1851 г. пароходный комитет разработал программу постройки 14 винтовых кораблей: для Балтийского флота — 1 корвет, 3 фрегата и 5 судов других классов и для Черноморского — 2 фрегата, 2 корвета и 1 шхуна. Согласно проектам, новые суда должны были обладать следующими характеристиками: водоизмещение — от 1 300 до 1 900 т, паровые машины — от 260 до 400 индикаторных сил, скорость — 8-11 узлов, вооружение — 2 бомбовые пушки, 6–8 24-фн пушек-карронад и 12 12– и 18-фн карронад.

В 1851 г. было заложено 9 из предполагаемых к постройке 14 кораблей: «Палкан», «Константин», «Выборг», «Орел» и др. Но к началу Крымской войны был готов лишь один винтовой фрегат «Палкан» и привезена из Англии машина для фрегата «Выборг». Воина приостановила на время дальнейшее строительство винтовых судов, так как английское правительство конфисковало заказанные русским правительством машины. В 1854 г. было возобновлено в России строительство двухдечных парусных кораблей «Ретвизан», «Гангут», «Вола». Собственно, вновь был построен лишь «Ретвизан», два других во время тимбировки превращены в винтовые. Стоимость каждого судна выражалась в 280–290 тыс. руб. Морское ведомство разместило заказы на машины (мощностью в 500 л. с.) на русских заводах Берда и Нобеля.

Еще более энергично сооружались корветы и клипера. В 1855 г. в Петербурге было заложено 14 корветов, спущенных в 1856 г., а в Архангельске — 6 клиперов. Машины мощностью в 200 индикаторных сил изготовляли заводы Берда и Нобеля.

Наряду с этим шло сооружение колесных пароходов. Так, для Балтийского флота было построено на петербургских заводах 15 пароходов, в Николаеве для Черноморского — 13 пароходов и для Беломорского флота — 9, для Каспийской и Камчатской флотилий — всего 9 (в Архангельске, Астрахани и на Шилке). Одновременно Морское ведомство разместило ряд заказов и на иностранных заводах; за это время было приобретено 18 железных пароходов для Балтийского флота и 17 — для Черноморского.

Наряду с пароходами сооружались также пароходо-фрегаты, обладавшие машинами от 200 до 600 л. с. и имевшие на вооружении от 4 до 16 пушек. Для Балтийского флота был приобретен 1 пароходо-фрегат в Англии и 9 построены в России, для Черноморского — приобретено 3 и построено в Николаеве 6 пароходо-фрегатов. Главные измерения построенных пароходо-фрегатов представлены данными табл. 131.

Таблица 131 [1544]П. Мордовин . Русское военное судостроение в течение последних 25 лет. — «Морской сборник», 1880, № 10, стр. 72–73.

Опасность вторжения английского флота в Балтийское море вынудила Морское ведомство прибегнуть также к постройке винтовых канонерских лодок, механизмы для которых могли свободно изготовить русские и финские частные предприятия. Из намеченной программы в 75 лодок к началу 1854 г. было готово 40 лодок, что позволило усилить береговую оборону. Остальные были готовы в 1858 г.

В 1854 г. был образован Балтийский комитет для разработки защитных мер по обороне Петербурга и Кронштадта. Комитет признал, что Балтийский флот более не представляет боевой силы, некоторое значение имеют лишь 2 винтовых корабля и 9 пароходов. Было решено использовать для обороны 1-ю и 2-ю дивизии Балтийского флота, расположив парусные корабли на рейде так, чтобы прикрыть подступы к крепости с юга. Северный фарватер прикрывался блокшивным отрядом в составе трех линейных кораблей, пяти фрегатов и одного корвета. Отряд канонерских лодок получил задачу защищать мелководные районы залива. Защита Свеаборга возлагалась на 3-ю дивизию. Ригу, Або и фарватер к Выборгу должен был защищать отряд канонерских лодок.

Таблица 132 [1547]«Краткий отчет по Морскому министерству за 1853–1854 гг.», стр. 2 (Эти данные дополняют сведения, приведенные в отчете А. Меншикова за 1851 г. — ЦГАВМФ, ф. 207, д. 184, лл. 180–181).

Накануне Крымской войны (к 1853 г.) в составе Балтийского и Черноморского флотов находилось следующее количество судов (табл. 132). Беломорская флотилия располагала одним бригом, двумя малыми пароходами в 120 индикаторных сил (третий пароход и пароходо-фрегат «Саломбала» были достроены уже после войны) и шестью малыми судами.

В составе Каспийской флотилии было 2 парохода, построенных во время войны, 6 малых пароходов (в 102 индикаторные силы каждый) и 30 малых судов. Все парусные суда имели на вооружении 32 орудия.

Сибирская флотилия состояла из паровой шхуны (8 орудий), 2 транспортов (4 орудия) и 10 малых судов (13 орудий). Для усиления этой флотилии в 1852–1853 гг. было направлено 3 фрегата («Паллада», «Аврора» и «Диана»), корвет («Наварин»), 2 транспорта («Неман» и «Двина) и винтовая шхуна («Восток»). Однако до места назначения дошли: фрегат «Аврора», транспорт «Двина» и шхуна «Восток». Остальные суда либо затонули в пути («Диана», «Неман»), либо возвратились назад («Паллада») или были проданы за непригодностью с торгов («Наварин»). На капитан-лейтенанта Истомина было наложено строгое взыскание «за неосновательность удостоверения в благонадежности корвета к плаванию в дальних морях».

Большая часть судов Балтийского флота была низкого качества. Глава Морского ведомства вел. кн. Константин Николаевич так оценивал его состояние: «Суда Балтийского флота были большей частью сосновые, из сырого леса, слабой постройки и весьма посредственного вооружения… не было возможности составить из них эскадры для продолжительного плавания в дальние моря… Совершить переход из Балтийского моря в Средиземное могут 11 кораблей, остальные в состоянии плавать не далее Немецкого моря, вблизи своих портов». Собственно, боевая сила Балтийского флота состояла примерно из 25 парусных кораблей, которые могли противостоять противнику.

Значительно лучше был Черноморский флот. Корабли, построенные Лазаревым и Корниловым, были в отличном состоянии и укомплектованы опытными экипажами. Это признавали не только в России, но и в Англии.

В первой половине XIX в. были сделаны попытки создать также подводные суда. 19 июля 1829 г. Казимир Черновский, отбывавший наказание в Петропавловской крепости по делу декабристов, предложил построить подводную лодку. «В 1825 г., — писал он Николаю I, — я изобрел подводное судно и до нонешнего времени старался оное усовершенствовать и надеюсь, что мое изобретение может иметь отличительный успех перед другими доныне известными… И в военном искусстве оно будет полезно». Черновский предложил соорудить опытный образец такой лодки за 60 дней. Его предложение было рассмотрено в Главном штабе. Комиссия под председательством генерал-майора Базена признала это изобретение важным и полезным. Николай счел возможным дать указание обеспечить арестанта материалами для изготовления чертежей. Однако генерал Клейнмихель всячески чинил препятствия изобретателю, до смерти Черновского чертежи так и не были завершены.

Вероятно, идея Черновского стала известна А. А. Шильдеру, под руководством которого был построен в 1834 г. опытный образец лодки «Морской черт». Она была спущена в 1838 г. и прошла испытания (командир лодки мичман Н. Р. Жмелев). Известно, что «Морской черт» находился в Кронштадте еще в 1856 г.

Тактическая организация флота, определявшаяся составом флота, во второй четверти XIX в. была установлена расписанием 1837 г. Согласно этому расписанию, все суда и личный состав были распределены по дивизиям, эскадрам и экипажам. Накануне Крымской войны расписание было уточнено в отношении состава судов в связи с выведением части старых кораблей за «остатный» (сверхштатный) состав.

В 1853 г. флоты имели 47 флотских и 1 гвардейский экипажи, из них Балтийский флот располагал экипажами с № 1-го по 28-й, Черноморский — с № 29-го по 45-й, Каспийский — 46 и Камчатский (Сибирский) — № 47. Численность каждого экипажа достигала 1 тыс. чел. (включая нестроевых), и таким образом он был равен батальону пехоты. Каждый экипаж состоял из восьми строевых и двух нестроевых рот по 100 чел. в каждой. Высшим административным соединением личного состава была бригада и дивизия. Бригада включала три экипажа. Три бригады составляли дивизию. Весь личный состав Балтийского флота был сведен в девять бригад (три дивизии), Черноморский — в шесть бригад (две дивизии). Строевой организации личного состава соответствовали соединения судов. Число эскадр обычно совпадало с числом дивизий.

В систему флотских экипажей не входила система береговой службы, которую в начале XIX в. несли морские батальоны и рабочие роты. Пришлось создавать особую организацию. Так, на Балтийском флоте было сформировано 5 ластовых и 10 рабочих экипажей, на Черноморском флоте — 3 ластовых и 9 рабочих экипажей. Во второй же четверти было образовано 2 финских ластовых экипажа, вместо двух финских строевых батальонов.

 

2

Судовой состав, организация и устройство флота во второй половине XIX в.

Строительство парового, винтового, броненосного флота

Последнюю блестящую победу парусный Черноморский флот одержал под Синопом. Вслед за этим его корабли были затоплены в Севастопольской бухте, преградив доступ англо-французской эскадре на рейд. Такую же славную страницу в историю русского флота вписали русские корабли под Петропавловском. Балтийский флот, опираясь на укрепления Кронштадта, смог прикрыть северную столицу.

Крымская война показала, что деревянный парусный флот перестал служить надежным щитом страны с моря.

Вновь назначенный на пост руководителя Морского ведомства вел. кн. Константин прямо указывал, что у России флота нет: «Черноморский флот погиб, защищая Севастополь, а Балтийский силою вещей обратился в ряд блокшивов, которые оставалось разобрать на дрова».

Еще война не закончилась, а уже возник вопрос о создании новых более действенных средств защиты. В докладе о предстоящей перестройке флота адмирал Н. Ф. Метлин писал: «Вследствие переворота, произведенного во флотах всех наций введением винтового двигателя, все прежние парусные суда наши должны быть заменены паровыми… Морскому управлению предстоит уже не прежний флот поддерживать и только дополнять новыми судами, но создать новый винтовой флот и приготовить для него способных офицеров и матросов».

Положение к концу 1856 г. было таково: на Балтийском море из 53 парусных судов было 22 линейных корабля, 15 фрегатов, 2 корвета, 14 яков и сверх того 126 гребных канонерских лодок. Но этот парусный флот уже не был способен к несению военной службы.

В качестве боевой силы служили: 1 винтовой корабль, 1 винтовой фрегат, 10 колесных пароходо-фрегатов, 18 небольших пароходов и 40 винтовых канонерских лодок.

На Черном море оставалось в строю 22 парусных судна, 12 пароходов и 37 канонерских лодок. На Белом море — 2 колесных парохода, на Каспийском — 8 пароходов, на Дальнем Востоке — 1 винтовая шхуна и 3 парохода.

В течение 1857–1858 гг. флот был пополнен, и на Балтике состояло: 6 винтовых линейных кораблей, 5 винтовых фрегатов, 17 винтовых корветов, 7 пароходо-фрегатов, 6 винтовых клиперов, 17 винтовых шхун, 4 винтовых транспорта, 45 малых колесных пароходов и 75 канонерских лодок. На их вооружении состояло 1 198 орудий.

Положение осложнялось состоянием финансов, совершенно растроенным во время войны. Правительство, ища выхода из создавшегося тяжелого положения, произвело резкое сокращение морского бюджета, вследствие чего нельзя было серьезно думать о полной перестройке флота в сжатые сроки.

На кораблестроение отпускались мизерные средства: в 1856 г. — 6 млн. руб., в 1857 — 4,8 млн., в 1858 г. — 3,2 млн., а в 1859 г. — 3,5 млн. руб.

Морское министерство хотя и учитывало необходимость радикальной перестройки флота, не могло отрешиться от груза прежних представлений и, вместо того чтобы сразу перейти к сооружению металлических судов, разработало к 1857 г. программу сооружения деревянного флота, снабженного винтовыми двигателями. Авторы плана заявляли: «Необходимо построить суда, которые соответствовали бы всем современным требованиям морского искусства; которые равнялись бы лучшим судам иностранным и были бы готовы на всякое положительное и бурное плавание, и чтобы экипажи этих судов были составлены из настоящих моряков, опытных в морской службе». Программа первоначально была рассчитана на 10-летний срок, но отсутствие средств вынудило Морское ведомство объявить, что она будет выполняться в течение 20 лет.

Главное внимание было обращено на создание судов, способных заменить дорогостоящие линейные парусные корабли легкими, маневренными и более быстрыми кораблями, какими являлись фрегаты, корветы и клипера, выполнявшие прежде вспомогательные функции. Эти корабли долго сохраняли прежний вид и имели парусное оснащение, паровые же двигатели рассматривались в них только как дополнительное средство ускорения хода.

Согласно принятой программе 1857 г., флоты должны были получить в предстоящие 20 лет следующее количество винтовых деревянных судов: для Балтийского флота — 18 линейных кораблей, 12 фрегатов, 14 корветов, 100 канонерских лодок (все винтовые) и 9 колесных пароходо-фрегатов; для Черноморского флота — 6 корветов, 9 транспортов и 4 парохода; для Сибирской флотилии — 6 корветов, 6 клиперов, 3 транспорта и 5 пароходов; для Беломорской флотилии — 3 парохода и 2 транспорта, для Каспийской флотилии — 14 пароходов и 28 транспортов, шхун и других мелких судов.

Скромные планы сооружения Черноморского флота были вызваны ограничительными статьями Парижского договора, заключенного в результате Крымской войны. Согласно условиям этого договора, России разрешалось иметь на Черном море 6 паровых и 4 парусных корабля. Чтобы восполнить недостаток в морских силах, русское правительство приняло решение организовать «Русское общество пароходства», которое открыло свою деятельность в мае 1857 г. Этому обществу был предоставлен кредит в виде ежегодной субсидии в течение 20 лет (правительство приобрело акций на 2 млн. руб.). Оно передало обществу часть судов и обеспечило его кадрами, направив 126 офицеров и несколько сот матросов из Черноморского флота. Перед обществом была поставлена задача построить такие суда, которые можно было в случае войны срочно вооружить и использовать для крейсерской службы. Кроме того, правительство приняло меры по усилению Каспийской флотилии как путем сооружения казенных судов, так и путем укрепления флота частных обществ «Кавказ» и «Меркурий». В результате государственной помощи эти два общества располагали на Каспийском море 19 пароходами и 47 баржами и на Волге — 19 пароходами и 92 баржами.

С 1858 по 1861 г. часть строительной программы Балтийского флота была выполнена. В строй вошло 3 линейных корабля («Синоп», «Цесаревич», «Император Николай I»), 7 фрегатов («Светлана», «Генерал-адмирал», «Ослабя», «Пересвет», «Олег», «Дмитрий Донской» и «Александр Невский»), 6 корветов («Калевала», «Витязь», «Варяг», «Богатырь», «Рында» и «Новик»), 7 клиперов и 3 мореходные канонерские лодки. Судя по темпам, можно было ожидать завершения программы к 1865 г.

Между тем в Европе и США приступили к сооружению броненосных судов.

Появление броненосных судов весьма обеспокоило руководителей Морского ведомства. Возглавлявший его с 1860 г. адмирал Н. К. Краббе заявил, что появление броненосцев свело к нулю боевую ценность сооруженного деревянного винтового флота, и Россия снова стоит перед грозной опасностью нападения на ее «жизненные центры с моря». Кронштадт в случае нападения на него с моря «не может быть спасен».

Морское ведомство считало также, что о «третьем по силе флоте нельзя и думать», и потребовало создания оборонительного броненосного флота, способного защищать Кронштадт и Петербург.

В связи с этим и был создан в 1862–1863 гг. комитет под председательством вице-адмирала Румянцева, которому поручалась разработка новой строительной программы.

Комитет принял решение обшить броней и таким образом превратить в броненосцы имеющиеся деревянные винтовые корветы «Севастополь», «Петропавловск» и строящийся «Аскольд», кроме того, рекомендовать переделать в броненосцы винтовые линейные корабли «Император Николай I», «Синоп», «Цесаревич» и фрегат «Генерал-адмирал». Остальные линейные корабли с винтовыми двигателями предлагалось сохранить для плавания во внутренних водах.

Морское ведомство приступило к сооружению оборонительного броненосного флота, не дожидаясь завершения работы комитета. В 1862 г. оно заказало в Англии плавучую батарею «Первенец». Для ее постройки на английские верфи были отправлены русские инженеры и мастера. В 1863 г. корабль был спущен на воду. Хотя до окончательной отделки нужен был еще год, тем не менее корабль перевели в неоконченном виде в Петербург. В России помнили конфискацию англичанами двигателей для русских кораблей перед Крымской войной. Обострение отношений между Россией и Англией в 1863 г. в связи с польским восстанием могло быть использовано английским правительством для подобного акта. «Первенец» имел водоизмещение 3 277 т, двигатель — 1 067 индикаторных сил, броню — от 4 до 6½ дюймов и был вооружен сначала шестью 68-фн и 8 60-фн пушками, замененными в 1870 г. шестью 8-дм (203-мм), семью 6-дм (152-мм), двумя 120-мм, двумя 4-фн, семью скорострельными (37 и 47-мм) и двумя десантными (2½-дм) орудиями, скорость — 8 узлов в час. В носовой части был устроен таран.

Одновременно в России была построена по чертежам инженера Х. В. Прохорова броненосная лодка «Опыт». Эта лодка водоизмещением в 270 т имела двигатель в 195 л. с. и развивала скорость в 6 узлов в час. Затем в 1862 г. на Галерном Островке под руководством Митчеля, заключившего договор с Морским ведомством, приступили к сооружению второй плавучей батареи — «Не тронь меня». Инженер А. Ф. Соболев, строивший этот корабль, внес ряд конструктивных изменений в полученные из Англии чертежи «Первенца». Корабль имел всего 3 340 т водоизмещения, но машины были уже 1 200 индикаторных сил, его броня составляла 4–4½ дюйма, а на вооружении было сначала 14 8-дм (203-мм) и 4 4-фн орудия, а затем 12 8-дм (203-мм), 2 6-дм (152-мм) и 2 десантных (2½-мм) орудия, скорость корабля достигала 8 узлов в час. В 1864 г. отбыл спущен на воду. В год его спуска на заводе Полетика была заложена третья железная плавучая батарея «Кремль» водоизмещением в 3 412 т, двигатель в 2 тыс. индикаторных сил позволял развивать скорость в 9,5 узлов, на вооружении было восемь 8-дм (203-мм), семь 6-дм (152-мм), восемь скорострельных (37 и 47-мм) и два десантных (2,5-дм) орудия. Строил этот корабль инженер Н. Потапов. Это был последний броненосец береговой обороны типа плавучих батарей.

К началу 1863 г. Балтийский флот имел в своем составе следующие суда:

Паровые

Линейные корабли — 9

Фрегаты — 9

Броненосные фрегаты — 2

Корветы — 21

Клипера — 12

Броненосные батареи — 2

Броненосные лодки — 1

Канонерские лодки —30

Пароходо-фрегаты — 7

Яхты и шхуны — 28

Транспорты — 9

Малые пароходы — 54

Мелкие суда — 11

Всего 246 судов общей мощностью 86 240 индикаторных сил

Парусные

Фрегаты — 1

Корветы — 1

Яхты и шхуны — 21

Тендеры — 3

Транспорты — 8

Гребные канонерские лодки — 2

Всего 36 судов

Строившиеся

Паровые суда — 28

Броненосные батареи — 1

Канонерские лодки — 2

Корветы — 1

Пароходы — 1

Таким образом, Россия в это время имела всего 5 броненосных кораблей, в Англии их было 12, а во Франции — 16.

Напряженная обстановка, сложившаяся в Европе в связи с польским кризисом 1863 г., привела к обострению отношений с Англией. Возникла угроза нападения английского флота на Петербург. При Военном министерстве был учрежден специальный комитет под председательством генерала Крижановского для приведения в боевое состояние Кронштадта и организации береговой обороны Петербурга. Комитет указал на недопустимое отставание флота. Это вынудило правительство дать приказание об усилении морского флота. Комитет Румянцева рекомендовал принять так называемую «мониторную программу» 1863 г. Петербургские верфи должны были построить в кратчайшие сроки 10 винтовых однобашенных и 1 двухбашенную броненосные лодки (мониторы), а также 13 батарейных плотов (типа петровских прамов).

На постройку этих судов было ассигновано до 6 млн. руб. К концу 1864 г. мониторы вошли в строй. Строили их Новое адмиралтейство, завод Карра и Макферсона и завод Семянникова и Полетики. Однобашенные лодки имели водоизмещение до 1 500 т, их броня достигала 5 дюймов (13 см) на бортах и 11 дюймов (28 см) на башнях, каждая лодка была вооружена двумя 9-дм (229 мм) и двумя-четырьмя скорострельными 37, 47-мм орудиями и обладала двигателем от 430 до 530 индикаторных сил, позволявшим развивать скорость в 6–7½ узлов. Лодки назывались «Лава», «Перун», «Латник», «Броненосец», «Вещун», «Единорог», «Стрелец», «Тифон», «Колдун», «Ураган». Строили их инженеры Н. Коршиков, Х. Прохоров, Александров, А. Свистовский, А. Соболев и А. Гезехус. Двухбашенная лодка «Смерч», построенная инженером А. Ф. Соболевым, имела водоизмещение 1 402 т, двигатель — 700 индикаторных сил, броню — 4–4½ дюйма (10 и 11 см), на ее вооружении было два 9-дм (229-мм) и четыре скорострельных 37 и 47-мм орудия, скорость — 8,5 узлов. Стоимость такой лодки определялась в 600 тыс. руб. В целом на сооружение мониторов было истрачено 5,5 млн. руб., но они тотчас устарели вследствие внезапных и быстрых успехов техники.

Предпочтение руководителей Морского ведомства оборонительному флоту встретило возражения многих моряков. Они считали, что добровольный отказ от мореходного флота ставит Россию в невыгодное положение и роняет ее престиж великой державы.

Пока шли искания в определении типов броненосных судов и продолжались споры между сторонниками оборонительного и мореходного флота, т. е. флота, способного действовать в открытом море и решать крупные стратегические задачи, Морское ведомство вынуждено было создавать определенную тактическую организацию Балтийского флота, исходя из наличного состава судов.

С 1857 по 1862 г. все суда на Балтике были разделены на три разряда: к первому разряду относились суда, готовые к плаванию; ко второму — суда, готовые к вооружению; к третьему — суда, предназначенные для внутренних плаваний. Суда, вошедшие в первый и второй разряды, были сведены в три эскадры: одна предназначалась для защиты Петербурга, а две — для проведения стратегических акций в Атлантическом и Тихом океанах.

В эскадру Атлантического океана вошли 3 фрегата («Александр Невский», «Ослабя» и «Пересвет»), 2 корвета («Витязь», «Варяг») и 1 клипер («Алмаз»). Командовал ею контр-адмирал С. С. Лесовский.

В эскадру Тихого океана вошло 3 корвета («Богатырь», «Калевала», «Рында»), 2 клипера («Абрек» и «Гайдамак») и винтовая лодка («Морж»), командующий — контр-адмирал А. А. Попов.

Появление русских судов у берегов Северной Америки в 1863 г., т. е. в самый острый период гражданской войны, когда Англия и Франция активно помогали рабовладельческим южным штатам, было важной политической услугой России Северным Штатам.

Сооружение оборонительного броненосного флота было завершено к 1865 г. В это время Балтийский флот имел 3 броненосца береговой обороны, 10 однобашенных и 1 двухбашенную лодки и 2 броненосных фрегата. Кроме того, оставался в строю 21 неброненосный винтовой корабль, сохранявший некоторое военное значение (1 фрегат, 8 корветов, 6 клиперов, 6 колесных пароходо-фрегатов). Сверх того было 20 винтовых и колесных пароходов и 13 канонерских лодок.

В 1864 г. была принята еще одна строительная программа, отличавшаяся, как и предыдущая, разнотипностью строившихся судов. По этой программе предстояло построить 2 лодки и 6 башенных фрегатов.

Принятые к постройке под руководством инженеров Михайлова и Н. Самойлова двухбашенные лодки «Чародейка» и «Русалка» имели водоизмещение до 1 880 т, броню — от 4 до 4½ дюймов (до 11,5 см), вооружение — четыре 9-дм (229-мм) орудия. Кроме того, у «Чародейки» были четыре 4-фн и четыре скорострельных (37 и 47-мм) орудия, а у «Русалки» — три скорострельные и четыре 4-фн орудия. Машина у «Чародейки» имела 876 индикаторных сил, у «Русалки» — 705, скорость — 8,5–9 узлов в час. Обе лодки вошли в строй в 1868–1869 г. Затем в постройке находились 2 двухбашенных и 3 трехбашенных фрегата, или броненосца береговой обороны.

Двухбашенные фрегаты «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов» (оба строил инженер А. Гезехус) были построены на заводе Семянникова и Полетики в 1867–1868 гг. Оба корабля вступили в строй в 1869 г. Первый имел водоизмещение 3 492 т, машину — 2 007 индикаторных сил, броню — от 4 до 5 дюймов, вооружение — два 11-дм (280-мм) орудия, четыре 4-фн, пять скорострельных 37 и 47-мм и одно десантное орудие, скорость-10,3 узлов. Второй фрегат имел водоизмещение 3 492 т, мощность машин — 2 060 индикаторных сил, вооружение — то же.

Трехбашенные фрегаты «Адмирал Грейг» (строитель инженер Н. Коршиков) и «Адмирал Лазарев» (строили инженеры Дмитриев и Коршиков) имели водоизмещение 3 462 т, броню — от 3 до 6 дюймов, вооружение — три 11-дм (280-мм), семь скорострельных 37 и 47-мм орудий и одно 2½-дм десантное орудие; скорость — 10,5-11 узлов. Первый спущен на воду в 1869 г., второй — в 1868 г.

Наконец, по этой же программе в 1867 г. был спущен на воду первый мореходный железный рангоутный фрегат «Князь Пожарский» (инженеры Чернявскийй и А. Соболев). Он имел водоизмещение 4 506 т, броню — от 4 до 6 дюймов (до 17 см), машины — 2 835 индикаторских сил, развивал скорость до 11,5-12 узлов, вооружение — восемь 8-дм (203-мм), два 6-дм (152 мм), восемь 4-фн и четыре скорострельных 37 и 47-мм орудия.

Таким образом, принятая в 1864 г. программа была выполнена в 1868 г. Оставался недостроенным фрегат «Минин» который был спущен на воду в. 1878 г. К концу 1869 г. Балтийский броненосный флот состоял из 23 судов общим тоннажем 61 930 т, имел на вооружении 162 орудия больших калибров — сила достаточно большая для оборонительных целей.

По завершении программы 1864 г. Морское ведомство совместно с Военным образовало специальную комиссию под председательством генерала Тотлебена. Комиссии поручалось разработать план мероприятий по обороне столицы. Комиссия пришла к выводу, что кронштадтские укрепления могут служить достаточно сильной преградой при условии взаимодействия армии с флотом. Слабым местом являются мелководные районы Финского залива, находящиеся вне сферы огня фортов и крупных кораблей. Для защиты этих районов рекомендовалось разработать особый тип мелкосидящих канонерских лодок (типа «плавучих платформ»). Эта задача вскоре была решена. За типовой был принят проект лодки «Ерш». В период с 1875 по 1880 г. было построено 8 лодок.

В целях активизации строительства броненосного флота Морское ведомство инспирировало в «Морском сборнике» статью «Современное значение броненосного флота». Министерство требовало ассигнования 100 млн. руб. на сооружение мореходного флота. Эти расходы, писал автор статьи, «не роскошь, а необходимость, пусть печальная, но не подлежащая сомнению».

По окончании строительства броненосного оборонительного флота на Балтике была сформирована первая броненосная эскадра под командованием вице-адмирала Г. И. Бутакова. В состав эскадры вошли 3 броненосца береговой обороны 1 броненосный фрегат, 1 двухбашенная и 10 однобашенных лодок. К этой же эскадре были причислены: 1 пароход, 2 пароходо-фрегата, 2 канонерских лодки и несколько посыльных судов.

Спустя два года в связи с ростом численности судов Балтийский флот был разделен на две броненосные эскадры.

Хуже было на Черном море. Из состава Черноморской эскадры было исключено 93 корабля (из них 67 затоплено командами во время войны, 10 погибли в ходе боев, а остальные разобраны).

В строю оставалось 12 небольших пароходов, 22 парусных судна и 37 канонерских лодок. Все эти военные суда, как и гражданские суда «Русского общества пароходства и торговли», не могли обеспечить охрану черноморского побережья. Между тем Австро-Венгрия и Турция стали нарушать морские статьи конвенции. Возникла угроза Керченскому проливу и днепровскому лиману. Вопрос о защите черноморских портов был обсужден в 1870 г. на специальном комитете, который принял предложение контр-адмирала А. А. Попова построить специального плавающие установки, броненосцы береговой обороны, вооруженные крупнокалиберной артиллерией. По его чертежам были построены два броненосца береговой обороны, получившие название «поповки». В 1873 г. на петербургских верфях был построен из железа броненосец «Новгород», который был перевезен в Николаев и там собран. Он имел водоизмещение 2 491 т, броню — 11 дюймов, машину — в 2 000 индикаторных сил, скорость — 7 узлов, вооружение — два 11-дм (280-мм), две 4-фн пушки и два 37-мм скорострельных орудия.

В 1875 г. в Николаеве был построен второй броненосец — «Вице-адмирал Попов» (инженеры А. А. Попов и В. А. Мордвинов), несколько большего размера, чем первый. Он имел водоизмещение 3 550 т, бортовую броню — до 6 дюймов, палубную — 3 дюйма, машину — 3 066 индикаторных сил, а на вооружении состояли два 12-дм (305-мм), шесть 4-фн и два 37-мм орудия.

«Поповки» были новым типом броненосцев, предназначенным для действия в особых условиях Керченского пролива и прибрежной полосы, но они были почти не приспособлены для действий в открытом море.

При обсуждении вопроса о целесообразности дальнейшей постройки такого типа судов в Морском техническом комитете возникла острая дискуссия. С резкой критикой политики Морского министерства выступили Г. И. Бутаков, Н. В. Копытов и Е. В. Путятин.

В комитете была обсуждена записка Бутакова о сооружении мореходного броненосного флота. Он отрицательно отозвался о практике покровительства отдельным лицам. В частности, Бутаков заявил, что многие талантливые инженеры кораблей отодвинуты от конструкторской работы, а проектирование судов монополизировано в руках А. А. Попова, который хотя и является способным конструктором, но не все его проекты отвечают требованиям времени. «Так что, если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе науки кораблестроения, вместо самостоятельных мыслителей науки этой. Блестящие проекты, пропагандируемые безустанно, можно сказать, на всех перекрестках, и боящиеся света свободной технической критики науки, прикрываясь высоким именем августейшего генерал-адмирала, не суть то, что нужно государству, морские силы которого далеко ниже других».

Бутаков потребовал перенести центр тяжести в строительстве с оборонительного на крейсерский флот, способный к активным действиям в открытом море, при этом, писал он далее, нужно внимательно следить за строительством кораблей передовыми морскими державами, чтобы не отстать от них в техническом отношении, ибо «в наше время изобретения следуют так быстро одно за другим, что типы военных судов устаревают иногда прежде окончательной достройки их».

Восстановление Черноморского флота шло крайне медленно, к 1875 г. он имел 2 броненосца береговой обороны, 5 винтовых корветов, 14 шхун, 1 яхту и 7 пароходов. Эти суда были сведены в Черноморскую эскадру, насчитывающую 7 боевых и 32 вспомогательных корабля.

Дислоцированные на Каспийском море 3 винтовые шхуны, 3 канонерские лодки, 7 пароходов и 15 вспомогательных судов составляли одну флотилию.

В состав Сибирской флотилии входили: 1 клипер, 5 канонерских лодок, 2 транспорта, 4 шхуны, 3 парохода и 7 вспомогательных судов.

Беломорская флотилия, имевшая в 1855 г. 23 парусных судна, к 1870 г. насчитывала лишь 1 боеспособный корабль. К этому времени также были приписаны к Архангельскому порту 2 шхуны и 1 баркас.

На 1 января 1870 г. русский броненосный флот хотя и занял третье место среди других флотов Европы, однако был весьма слаб. Сравнительная мощность флотов разных стран видна из данных табл. 133.

Таблица 133 [1586]«Обзор деятельности Морского управления в России», ч. I, стр. 535.

Дело было не столько в том, что русский флот в количественном отношении уступал английскому и французскому, сколько в том, что Англия и Франция создали в 60-х годах мореходные броненосные корабли, способные совершать дальние плавания и обладавшие мощным артиллерийским вооружением. При этом их суда непрерывно совершенствовались и превосходили по качеству русские. Таким образом, сооруженный оборонительный флот лишь частично удовлетворял требованиям времени. Он не мог соревноваться с флотом противника в открытом море и вынужден был бы уходить под защиту береговой артиллерии. Этим самым флот был рассчитан на пассивную оборону.

Между тем Морское министерство полагало, что Балтийский флот «может вступить в бой с надеждою на успех с броненосным флотом каждой другой европейской державы, но не иначе, как в Балтийском море или опираясь на берега дружественной державы».

Вскоре Морское министерство пришло к выводу, что единственным средством поддержания престижа России как морской державы будет сооружение броненосных мореходных фрегатов. К концу 60-х годов Россия имела три деревянных фрегата, обшитых броней: «Севастополь», «Петпопавловск» и «Князь Пожарский», но они уже устарели и не отвечали своему назначению. Было принято наконец решение приступить к строительству железных броненосных кораблей.

Министерство объявило в 1867 г. конкурс на мореходный монитор, который по боевым характеристикам не уступал бы строившимся на Западе судам. Лучшим из представленных проектов считался проект корабля контр-адмирала А. А. Попова, названного им «Крейсер». Само название включало в себя определенный смысл — крейсерство в океане. Монитор был заложен в 1869 г. на верфи Галерного Островка. В ходе постройки он был перепроектирован инженерами Окуневым и Леонтьевым в мощный броненосец. В 1872 г. в связи с празднованием 200-летней годовщины рождения основателя морского военного флота Петра I кораблю дали название «Петр Великий». Это был башенно-брустверный броненосец водоизмещением в 9 665 т, его бортовая броня составляла от 12 до 14 дюймов (от 25 до 35 см), башен — до 16 дюймов (35,6 см), палубы — 3 дюйма. На вооружении корабля было по два 12-дм (305-мм) орудия на каждую башню, затем две 9-дм (229-мм) мортиры, четыре 4-фн, десять скорострельных пушек 37 и 47-мм, два вспомогательных орудия для отражения атак миноносцев и десантное 2½-дм орудие. Кроме того, корабль имел постоянное минное вооружение, состоящее из шестовых и буксирных мин; мощность двигателей — 4 130 индикаторных сил на каждый винт, проектируемая скорость — до 15 узлов в час (первоначально она фактически составляла 12,3 узла), радиус действия — до 3 600 миль.

Несомненно, строительство «Петра Великого» ознаменовало крупный шаг технической мысли. В нем воплотились все достижения военно-морской техники того времени. Морское министерство справедливо указывало, что теперь Балтийский флот обладает «современным броненосцем, не уступающим лучшим новейшим судам английского, французского и германского флотов».

Хотя корабль и был спущен на воду в 1872 г., однако на доводку двигателей (поставленных заводом Берда) и на оборудование ушло еще около шести лет. Таким образом, корабль вступил в строй в 1877 г. и долгое время считался лучшим броненосцем в мире.

Длительный срок постройки и очень высокие затраты создали мнение о нецелесообразности сооружения линейных кораблей столь большого тоннажа, поэтому Морской технический комитет рекомендовал строить скоростные океанские крейсера с достаточно большим радиусом действия. Главная мысль состояла в том, что Россия должна иметь флот способный совершать не только плавания к дальневосточным границам, но в случае нужды активно действовать в океане. В 1872 г. была утверждена программа строительства восьми крейсеров. Проект океанского крейсера с броневым поясом был разработан инженером Н. Е. Кутейниковым (под руководством А. А. Попова и И. С. Дмитриева). На основе принятого проекта на Балтийском заводе началось сооружение двух океанских полуброненосных корветов: «Генерал-адмирал» (1873 г.) и «Александр Невский» (1875 г.).

Первый имел водоизмещение 4 604 т, броню — от 5 до 6 дюймов (15,2 см), вооружение — шесть 8-дм (203-мм) орудий в средней части корабля и четыре 6-дм (152-мм) орудия на поворотных платформах по два на носу и на корме, двенадцать 37 и 47-мм скорострельных орудий, а также шесть 4-фн пушек; машины — 3 500 л. с., скорость — 13,6 узла в час. Второй отличался от первого вооружением и мощностью машин (6 300 л. с.). Он имел четыре 8-дм (203-мм) и пять 6-дм (152-мм) орудий, шесть 9-фн пушек, десять скорострельных 37-мм и два 2½-дм десантных орудия. Торпедное вооружение каждого корабля состояло из одного носового и двух бортовых аппаратов. Кроме паровой машины, каждый корабль имел парусное оснащение, что увеличивало скорость до 14,5 узла.

Вслед за этими судами к 1878 г. был построен крейсер «Минин» (инженеры Н. Самойлов и А. Гезехус), водоизмещение — 5 940 т, машины — 5 290 индикаторных сил, скорость — 14,5 узлов, вооружение — четыре 9-дм, двенадцать 6-дм, четыре 4-фн и 16 скорострельных 37 и 47-мм орудий.

Кроме броненосных крейсеров по программе 1872–1874 гг. строились также железные клипера (переименованные затем в крейсера II ранга). С 1875 по 1880 г. со стапелей Нового адмиралтейства и Галерного Островка было спущено восемь кораблей такого типа: «Крейсер», «Джигит», «Разбойник», «Стрелок», «Наездник», «Вестник», «Пластун», «Опричник». Их характеристика: водоизмещение — 1 334 т, вооружение — одно-три 6-дм (152-мм) орудия (на Крейсере» — 2), четыре 9-фн и семь-десять скорострельных 37 и 47-мм орудий. «Крейсер» и «Джигит» имели по одному носовому минному аппарату; машины мощностью от 1 500 до 1 653 индикаторных сил позволяли им развивать скорость от 11 до 13,5 узла. Для увеличения скорости суда сохраняли и парусное оснащение.

Из этих судов Морское ведомство создало четыре крейсерских отряда (по одному корвету и по два клипера в каждом) для обслуживания дальневосточного театра. Один отряд должен был находиться на Дальнем Востоке, второй — возвращаться в Кронштадт, третий — идти на смену первому из Кронштадта, четвертый — готовиться в Кронштадте к очередному рейсу во Владивосток. Такой порядок плохо обеспечивал оборону тихоокеанского побережья, где со времен Крымской войны неоднократно возникали опасные ситуации в связи с агрессивной политикой Англии и США на Востоке. Тем не менее Морское ведомство почти до конца XIX в. не принимало необходимых мер для создания сильного Тихоокеанского флота, способного вести борьбу на море. Оно было убеждено, что существующая система обеспечивает безопасность Дальнего Востока. В докладе адмирала С. С. Лесовского об усилении Балтийского флота броненосными судами высказывалось беспокойство о неблагоприятном для России соотношении сил на Балтийском и Черном морях. В отношении же Тихого океана говорилось: «Япония быстро стремится занять первенствующее место в ряду морских держав Восточного океана. В настоящее время флот Японии представляют два броненосца, 13 винтовых, одно колесное и два парусных судна. Ни по постройке, ни по вооружение суда эти не представляют еще с нашей стороны необходимости иметь в Тихом океане броненосных крейсеров. С окончанием постройки фрегатов «Генерал-адмирал», «Герцог Эдинбургский», «Минин» и клиперов, предназначенных по указанию вашего высочества в состав наших отрядов дальнего плавания, мы будем иметь суда вполне пригодные для состязания с настоящим японским флотом».

К началу русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в составе Балтийского флота было: 24 броненосных корабля (водоизмещение 73 103 т) 3 полуброненосных крейсера (водоизмещение 15 140 т) 20 судов деревянных железных и смешанных систем {водоизмещение 37 352 т). Общий тоннаж всех 47 судов — 125 595 т. На Черном же море состояло всего 2 броненосца береговой обороны водоизмещением 6 296 т, в то время как турецкий флот имел 14 броненосных кораблей различных классов.

Таким образом, за период между Крымской войной и русско-турецкой 1877–1878 гг. Морское ведомство претерпело эволюцию во взглядах. Первоначально оно все свое внимание сосредоточило на оборонительном винтовом флоте. Затратив с 1856 по 1864 г. на это более 54 млн. руб., оно убедилось в несостоятельности своей позиции. Поиски решения поставленной задачи неизбежно привели к мысли о необходимости сооружения мореходного флота, на что было затрачено в период с 1856 по 1876 г. всего 75,2 млн. руб. Ежегодные затраты (в млн. руб.) на сооружение винтового и броненосного флота составляли незначительные суммы:

Подводя итоги, руководству судостроением за первые двадцать пять лет после Крымской войны Морское ведомство указывало: «Теперь уже невозможно повторение того безвыходного положения, в которое поставило нас в начале 50-х годов введение винтового двигателя, никакое новое изобретение не может застать нас врасплох. По морскому и техническому образованию наш личный состав флота не уступает могущественнейшим флотам. Нет таких неожиданных открытий, которые не могли бы сделаться и не делались бы достоянием наших верфей и адмиралтейств и не получили у нас осуществления. В нашем флоте имеются суда, построенные у нас, которые могут состязаться с сильнейшими судами соответственных типов в заграничных флотах».

После русско-турецкой войны 1877–1878 гг. вновь встал вопрос о продолжении строительства броненосного флота, способного обеспечить безопасность России на Балтике, в Черном и Белом морях и на Дальнем Востоке. К этому вопросу пришлось вернуться в связи с реальной угрозой войны с европейской коалицией в период деятельности Берлинского конгресса 1878 г. В это время на совещании высших чинов флота под председательством адмирала Г. И. Бутакова был разработан оперативный план развертывания сил Балтийского флота.

Согласно этому плану, все башенные корабли и лодки должны быть сосредоточены у Кронштадта; легкие силы и часть фрегатов, составлявшие передовой отряд, — в Свеаборге; шхеры прикрывались береговыми укреплениями и двумя рядами минных заграждений. Но сил явно недоставало. Для усиления Балтийского флота были приобретены в США на заводе Крампа три железных парохода, которые срочно были переоборудованы в крейсера («Европа» — 3 169 т водоизмещения, «Азия» — 2 250 т, «Африка» — 2 775 т водоизмещения) и заказан четвертый («Забияка» — 1 236 т водоизмещения). Каждый крейсер имел на вооружении пять — три 6-дм (152-мм), четыре — шесть 9-дм и 6 скорострельных (37 и 47-мм) орудий. На вооружении «Азии» было шесть 9-дм и четыре 35-мм орудия. Кроме того, «Комитет по устройству добровольного флота» приобрел еще три парохода — «Москва», «Петербург» и «Россия», переделанных в крейсера. Переоборудование этих кораблей шло по проекту инженера Н. Е. Кутейникова.

Осложнение международных отношений в связи со складыванием Тройственного союза поставило перед Морским ведомством новые задачи. В 1879–1880 гг. оно занялось разработкой плана строительства большого броненосного флота. По этой программе, принятой Особым совещанием в мае 1882 г., намечалось построить: для Балтийского моря — 16 броненосцев, 13 крейсеров, 11 канонерских лодок, 100 миноносцев и 3 транспорта для Черного моря — 8 броненосцев, 2 крейсера, 19 миноносцев и 2 транспорта; для Сибирской флотилии — 8 канонерских лёдок, 6 миноносцев и 2 транспорта.

Решения совещания были обусловлены международной обстановкой, сложившейся в начале 80-х годов. Задачей внешней политики этого времени было укрепление позиций России на Черном море. Положение здесь осложнилось вследствие захвата Египта англичанами. Возникла угроза захвата ими и Константинополя. Вот почему было необходимо быстро восстановить Черноморский флот, обеспечить активную оборону на Балтике и пассивную на Тихом океане. «Россия не должна играть на море той же слабой роли, как в последней русско-турецкой войне», — говорилось в решении Особого совещания.

Число судов, утвержденное программой 1881–1882 гг., показано цифрами (табл. 134).

Обосновывая реальность программы, Морское ведомство докладывало: «Для приведения в исполнение этого плана в указанный срок мы имеем достаточное количество верфей и инженеров-строителей, имеем казенные и частные заводы, могущие приготовлять сталь и др. кораблестроительные материалы. Обуховский завод, выделывающий хорошие орудия, казенные заводы, готовящие снаряды; начали приспособлять Ижорские заводы к выделке на них броневых плит, имеем удовлетворительных мастеровых, но слабые средства государственного казначейства не позволяют ему давать Морскому министерству столько денег, сколько оно могло бы употреблять ежегодно исключительно на кораблестроение, приготовление артиллерии и брони». Но не прошло трех лет, как изменившаяся политическая обстановка в Европе вынудила вновь вернуться к вопросу об укреплении Балтийского флота. Угроза возникла со стороны Англии вследствие конфликта в Афганистане, а также со стороны Германии. Весной 1885 г. было созвано межведомственное совещание для обсуждения сложившейся ситуации.

Таблица 134 [1602]«Флот в первой мировой войне», т. Х. М., 1964, стр. 20; И. А. Козлов . Русский военно-морской флот в эпоху капитализма. Л., 1966 (рукопись докт. дисс.), стр. 235; ЦГАВМФ, ф. 41, д. 14788, оп. 1, лл. 39–40.

На совещании было высказано, что принятая в 1882 г. двадцатилетняя программа не отвечает новой ситуации, ибо она не обеспечивает насущных задач обороны. Политическая же обстановка требует укрепления оборонительного флота и особенно усиления минного флота. В связи с этим предполагалось ассигновать на строительство флота дополнительные средства в сумме 22 млн. руб. (на пять лет).

Пересмотренная кораблестроительная программа 1885 г. (для Балтийского моря) включала в себя: 9 броненосцев, 4 крейсера I ранга (класса), 9 крейсеров II ранга, 1 минный крейсер, 10 контрминоносцев, 40 миноносцев и 11 канонерских лодок.

В ходе обсуждения оперативного плана выявились две точки зрения на значение Балтийского флота. Морское министерство отстаивало необходимость создания передовой базы в Моозунде, прикрывающей флот от возможности нападения более сильных английского или немецкого флотов. Морской министр адмирал И. А. Шестаков предлагал создать порт-стоянку на Курляндском побережье «для возможности атаковать подготовляющийся Германией десант в ее собственных водах». Но в конце 1886 г. возобладала точка зрения адмирала Н. М. Чихачева, возглавившего после смерти адмирала И. А. Шестакова Морское ведомство. Он считал, что Россия должна иметь флот, способный действовать в открытом море, для чего необходимо иметь корабли новейшей конструкции и для стоянки незамерзающий порт. Таким портом могла быть только Либава. Предложение Чихачева не было поддержано Военным ведомством, исходившим из того, что флот должен лишь прочно прикрывать открытый фланг сухопутной армии, но не ставить себе самостоятельные стратегические задачи. В итоге длительных споров, в 1890 г. было принято решение о сооружении мощного аванпорта в Либаве.

Угроза появления английского флота под Кронштадтом вынудила принять также новый операционный план, согласно которому главные силы (1-я эскадра) базировались на Свеаборг, а вспомогательные (2-я эскадра) — на Кронштадт. По этому же плану были срочно возведены крупные береговые батареи в Сестрорецке и Ораниенбауме, фланкирующие подступы к Кронштадту. Кроме того, передовой отряд был выдвинут к Бомарзунду и Риге для постановки минных заграждений в случае опасности.

Усиление внимания к Прибалтике неблагоприятно отражалось на развитии Черноморского флота. Совещание 1885 г. уменьшило строительную программу на Черном море на 2 броненосца. Между тем в середине 80-х годов центр тяжести во внешней политике стал перемещаться на юг. Перед Черноморским флотом ставились активные цели в случае новой войны с Турцией. В связи с этим в 1890 г. исключенные из плана строительства броненосцы были опять восстановлены в нем.

Едва закончили разработку плана 1881 г. и внесли в него в 1890 г. изменения, как возникла новая тревожная ситуация в связи с тем, что в 1895 г. Германия приняла закон о вооружении океанского флота, равного английскому. Это решение коренным образом изменяло стратегическую обстановку на Балтике. Еще в середине 90-х годов Морское ведомство считало, что германский флот не представляет серьезной угрозы для России. Германия в это время имела всего 27 броненосцев и 27 крейсеров, построенных в 70-80-е годы, и, следовательно, в техническом отношении они были равны кораблям Балтийского флота, в составе которого в 1888 г. было 24 броненосца и 21 крейсер.

В 1897 г. адмирал Тирпиц представил в рейхстаг план увеличения немецкого флота, включавший строительство 17 броненосцев I класса, 8 — II класса, 35 крейсеров основного состава, 2 броненосца и 7 крейсеров резерва. План стал законом, принятым в марте 1898 г. Спустя два года рейхстаг увеличил программу до 38 броненосцев, 52 крейсеров и 96 эскадренных миноносцев. В России внимательно следили за ходом обсуждения этих строительных программ, но руководители Морского ведомства считали, что план этот рассчитан на 20 лет, и, следовательно, Россия, успеет принять меры по усилению балтийских сил. Гораздо серьезнее была угроза на Дальнем Востоке. Она возникла со стороны Японии, приступившей к модернизации своего флота за счет репараций, полученных от Китая. За спиной Японии стояла Англия.

В Главном морском штабе встревожились. Еще в 1894–1895 гг. его руководители продолжали развивать идею сооружения флота, равного германскому, а спустя год в штабе началась дискуссия по поводу судьбы тихоокеанской окраины страны. После дискуссии было решено остановиться в Балтике на оборонительном варианте и приняться за расширение Тихоокеанского флота, куда предназначалось перебросить все вновь строящиеся корабли.

Таким образом, по программе 1895 г. и дополнениям к ней 1898 г. предстояло соорудить следующее количество военных судов (табл. 135).

К началу 1898 г. Россия занимала в Европе третье место по числу боевых судов. Англия имела 355 кораблей, Франция — 204, Россия — 107, Германия — 77 судов. Наиболее слабым оказалось обеспечение Тихоокеанского флота. Из представленной Морским министерством справки вытекало, что на этом театре Россия вдвое уступала возможным противникам — Японии и Англии. Соотношение сил на Дальнем Востоке к 1898 г., по данным Морского министерства, видно из данных табл. 136.

Морское ведомство заявило о необходимости создания сильного Тихоокеанского флота и представило доклад об ускорении строительства мощных кораблей для Тихоокеанского флота и переводе на нефтяное топливо. Но против этого выступали Военное министерство и Министерство финансов.

Таблица 135 [1609]«Отчет по Морскому ведомству за 1897–1900 гг.», стр. 76 (вкладка).

Таблица 136 [1610]«Отчет по Морскому ведомству за 1897–1900 гг.», стр. 72.

С. Ю. Витте, в частности, рассмотрев доклад вел. кн. Михаила Александровича о проекте строительной программы 1895 г., писал, что континентальная Россия не может следовать за Японией, развивающей морские силы на Тихом океане, она должна прежде всего «принимать меры к обеспечению возможности быстрой мобилизации ее сухопутных сил на Дальнем Востоке». Поэтому он настаивал на быстром сооружении Транссибирской железной дороги.

В связи с создавшейся обстановкой, в 1899 г. было созвано Особое совещание, которое пришло к выводу, что в конкретных условиях трудно предполагать одновременное выступление Японии и Англии, поэтому не следует увеличивать строительную программу, а достаточно будет перебросить на Дальний Восток еще часть судов прежней постройки. То, что совещание сделало неправильный вывод, стало понятно уже в 1902 г., когда были получены точные данные о превосходстве кораблей не только английского и немецкого, но и японского флота (созданного при помощи Англии), обладавшего лучшей броней и более тяжелой артиллерией. И хотя в это время и была сделана попытка исправить положение, что отразилось в программе 1902 г., но было уже поздно. Япония, понимая, что появление новых русских кораблей чревато срывом ее внешнеполитических устремлений, ускорила события внезапным нападением на русский флот в 1904 г.

Таким образом, почти до конца XIX в. господствовала точка зрения, что Балтийский и Черноморский флоты предназначены лишь для прикрытия границ. С 1860 по 1880 г. Морское ведомство ставило определенную цель: достичь такого положения, чтобы Балтийский и Черноморский флоты могли действовать активно оборонительно, опираясь на морские. крепости. Такая задача определяла строительные программы и лежала в основе оперативных планов. Лишь в конце XIX в. встал вопрос о строительстве мощного наступательного флота, способного действовать в океанских условиях и решать самостоятельные задачи. Все это нашло свое отражение в решении вопроса о составе (классах) кораблей.

Перейдем к рассмотрению изменений в составе флота (классов судов) в последние 20 лет XIX в.

Броненосцы. Сила флота в это время измерялась количеством броненосцев. Этот класс судов не только обеспечивал оборону морских берегов, но и позволял вести активную внешнюю политику. Опыт Англии и других морских держав убеждал русское Морское ведомство в необходимости создать сильный мореходный флот, решающей силой которого являются броненосные линейные корабли.

В состав Балтийского флота вошло несколько броненосцев, построенных Новым адмиралтейством и Галерным Островком из стали. В 1889 г. вошел в строй броненосец «Император Александр II» (инженер Н. А. Субботин), в 1891 г. — «Император Николай I» (инженеры Н. Е. Кутейников и П. А. Титов). Оба корабля имели водоизмещение 8 440 т, машины первого 8 500, второго — 8 тыс. индикаторных сил; непрерывный пояс брони имел наибольшее утолщение в 14 дюймов; скорость — 15,5 узлов; на вооружении обоих кораблей было: 2 12-дм (305-мм), 4 9-дм (229-мм), 8 6-дм (152-мм), 18–24 скорострельных орудий (37 и 47-мм), 2 десантных 2½-дм орудия и 5 минных аппаратов. В 1890 г. спущен на воду «Гангут» (инженер А. Леонтьев); 6 592 т водоизмещения, машина — 6 тыс. индикаторных сил, скорость — 15 узлов, вооружение — 1 12-дм (305-мм), 4 9-дм (229-мм), 4 6-дм (152-мм), 4 4-фн, 10 скорострельных (37 и 47-мм) орудий. Вслед за ними в 1891 г. спущен на воду, а в 1894 г. вошел в строй построенный из стали и ставший как бы эталоном эскадренных броненосцев броненосец «Наварин» (инженеры В. Максимов, П. Титов, Г. Тучков и В. Берг). Он имел 9 176 т водоизмещения, броню — 12–16 дюймов (30,5-406 см), машины в 9 тыс. индикаторных сил позволяли давать скорость до 16 узлов, вооружение — 4 12-дм (305-мм), 8 6-дм (152-мм) и 30 скорострельных (37 и 47-мм) орудий, а также 6 надводных торпедных аппаратов. По этому же типу на тех же заводах был построен в 1894 г. «Сисой Великий» (инженер А. И. Мустафин): водоизмещением — 8 790 т, машины — 8 500 индикаторных сил, скорость — 16 узлов, вооружение — 4 12-дм (305-мм), 6 6-дм (152-мм), 24 скорострельных (37 47-мм) орудия и 2 десантных 2½-дм, а также 4 пулемета. Вслед за этим в 1894 г. были построены три одинаковых стальных броненосца. В 1897 г. вошли в строй «Полтава» (инженеры Янковский и И. Леонтьев) и «Петропавловск» (инженеры Е. Андрющенко и В. Швецов), а в 1898 г. — «Севастополь» (инженеры И. Афанасьев и Е. Андрющенко). Броненосец «Полтава» имел 10 960 т водоизмещения (два других — 10 960 и 11 354 т), машины мощностью от 10 213 до 10 600 индикаторных сил, скорость 16,5-17 узлов, на вооружении было по 4 12-дм (305-мм), 12 6-мм (152-мм), 24–38 скорострельных (37-мм и 47-мм) и по 2 десантных 2½-дм орудия.

Наконец, в постройке находились: «Пересвет» (инженер В. Оффенберг) — 12 674 т водоизмещения и «Ослабя» (инженеры А. Леонтьев и В. Семенов) — 12 674 т водоизмещения (последний хотя и был спущен в 1898 г., но вошел в строй в 1901 г.), а также «Победа» (инженер Ф. К. Оффенберг) — 12 674 т водоизмещения; «Бородино» (инженер Д. Скворцов) — 13 516 т водоизмещения; «Князь Суворов» (инженер К. Аверин) — 13 516 т водоизмещения и «Слава» (инженер К. Аверин) — 13 516 т водоизмещения, которые вошли в строй в 1902–1903 гг.

Сверх того в 1898 г. во Франции был заказан броненосец «Цесаревич» — 12 912 т водоизмещения, броня — до 16 дюймов, скорость — 18 узлов, вооружение — 4 12-дм (305-мм), 12 6-дм (152-мм), 20 75-мм, 20 47-мм, 2 37-мм и 2 десантных 2½-дм орудий, 10 пулеметов и 4 минных аппарата. В том же году в США был заказан броненосец «Ретвизан» — 12 902 т водоизмещения, броня — до 14 дюймов, скорость — 18 узлов, вооружение такое же (сверх того было 8 37-мм орудий, зато только 2 2½-дм орудия и 2 пулемета).

Для Черноморского флота на Николаевском и Севастопольском заводах были построены три однотипных броненосца. Спущенные на воду в 1886 г. «Чесма» (инженер Торопов) и «Екатерина II» (инженер Мордвинов) вступили в строй в 1888 г., а «Синоп» (инженеры Арцеулов и Торопов) — в 1889 г. Они имели водоизмещение от 10 100 до 10 150 т, броню — от 14 до 18 дюймов, машины — 9 тыс. индикаторных сил (на «Синопе» — 12 600), скорость — 13–16 узлов в час. На их вооружении состояли 6 12-дм (305-мм) орудий в барбетных установках, 7 бортовых 6-дм (152-мм), 12–15 скорострельных (37, 47 и 120-мм), 2 десантных 2½-дм орудия и 7 надводных торпедных установок.

В 1890–1895 гг. на Черном море вошли в строй еще четыре броненосца. Броненосец «Двенадцать апостолов» (инженер С. Ратник) имел 8 113 т водоизмещения, машины — 8 700 индикаторных сил, скорость — 16 узлов, вооружение — 4 12-дм, 4 6-дм (152-мм) и 26 скорострельных орудий. Броненосец «Три святителя» имел 12 480 т водоизмещения, броню — 12–16 дюймов, машины — 10 600 индикаторных сил, скорость — 17 узлов в час, вооружение — 4 12 дм (305 мм), 8 6 дм (152 мм), 4 5 дм (120-мм), 50 скорострельных (37 и 47-мм), 2 2½-дм десантных орудия и 6 минных установок. Броненосец «Георгий Победоносец» (инженер Арцеулов) имел 10 280 т водоизмещения, машины — 10 600 индикаторных сил, скорость — 17 узлов, вооружение — 6 12-дм (305-мм), 7 6-дм (152-мм), 18 скорострельных и 2 десантных орудия; «Ростислав» (инженер М. Яковлев) имел 8 880 т водоизмещения, машины — 8 500 индикаторных сил, скорость — 16 узлов, вооружение 4 10-дм (254-мм), 8 6-дм (152-мм), 26 скорострельных (37 и 47-мм), 2 2½-дм десантных орудия и 6 минных установок.

Наконец, был заложен броненосец «Князь Потемкин Таврический» (инженер А. Шотт); водоизмещение — 12 480 т, машины — 10 600 индикаторных сил, скорость — 16 узлов, вооружение — 4 12-дм (305-мм), 8 6-дм (152-мм), 22 скорострельных (37, 47, 75-мм) орудия, 2 2½-дм десантных орудия и 5 минных аппаратов. В ответ на это Япония в 1895 г. приняла новую судостроительную программу, предусматривавшую строительство 16 броненосцев и крейсеров, из них в Англии было заказано 10, во Франции — 1, в Германии — 1 и 4 — в Японии.

Крейсера I класса. Большое внимание было уделено сооружению стальных броненосных крейсеров высокого класса. Крейсера обладали большой скоростью и автономностью, а также сильной артиллерией, отчего они могли сражаться даже с броненосцами. Высокая же маневренность позволяла использовать эти суда в эскадренном бою на флангах.

С 1882 по 1900 г. было построено несколько железных и стальных крейсеров: в 1882 г. «Владимир Мономах» (инженер Н. Самойлов) и в 1883 г. «Дмитрий Донской» (инженер Н. Кутейников); первый — 5 754 т водоизмещения, второй — 5 796 т. Они имели броню от 4 до 6 дюймов по всему корпусу, располагали машинами в 7 тыс. индикаторных сил и развивали скорость до 17 узлов. На вооружении первого было 5 8-дм (203-мм) орудий, 6 120-мм и 18 скорострельных (37 и 47-мм) орудий, 2 десантных 2½-дм орудия и 4 пулемета. Второй, имел 6 6-дм, 10 120-мм и 28 скорострельных (37 и 47-мм) орудий и 2 десантных 2½-дм орудия.

В 1887 г. вступил в строй четырехбашенный крейсер «Адмирал Нахимов»: водоизмещение — 7 782 т, броня прерывчатая — до 10 дюймов, машины 8 тыс. индикаторных сил, скорость — 17 узлов, вооружение — 8 8-дм (203-мм), 10 6-дм (152-мм) и 18 скорострельных (37 и 47-мм) орудий, 2 десантных 2½-дм орудия и 3 минных аппарата; в 1888 г. — «Память Азова» (инженеры Андрющенко и А. Титов), водоизмещение — 6 тыс. т, броня — 6–8 дюймов, машины — 8 500 индикаторных сил, скорость — до 17 узлов, вооружение — 2 8-дм (203-мм), 13 6-дм (152-мм), 15 скорострельных (37 и 47-мм орудий), 2 десантных 2½-дм орудия, а также 3 минных аппарата. Все эти суда сохраняли также полное парусное вооружение.

Вскоре крейсера этой конструкции остались позади новых образцов, которые появились в начале 90-х годов. В 1892 г. был построен «Рюрик» (инженер Долгоруков): водоизмещение — 10 936 т, броня — до 8 дюймов, машины — 13 250 индикаторных сил, скорость — до 19 узлов, вооружение — 4 8-дм (203-мм), 14 6-дм (152-мм), 6 5½-дм (120-мм), 22 скорострельных (37 и 47-мм) и 2 десантных 2½-дм орудия. В 1896 г. со стапелей Балтийского завода сошел на воду трехвинтовой крейсер «Россия» (инженер П. Титов): водоизмещение — 12 195 т, броня — до 8 дюймов, машины — 18 426 индикаторных сил, скорость — 19 узлов, вооружение — 4 8-дм (208-мм), 16 6-дм (152-мм) и 47 скорострельных (37 — 75-мм) орудий и 2 десантных 2½-дм орудия. В 1897 г. был заложен на Балтийском заводе тpexвинтовой крейсер «Громобой» (инженер Н. Кутейников): водоизмещение — 12 359 т, машины — 15 500 индикаторных сил, скорость — 19 узлов, вооружение — 4 8-дм (203-мм), 16 6-дм (152-мм), 52 скорострельных (37 и 47, 75-мм) орудия, 2 десантных 2½-дм орудия и 4 пулемета.

Вслед за ними в 1900 г. был спущен на воду «Баян»: водоизмещение — 7 730 т, машины — 16 500 индикаторных сил, скорость — 21 узел в час, вооружение — 2 8-дм (203-мм), 8 6-дм (152-мм), 10 скорострельных (37 и 47-мм), 20 75-мм, 2 2½-дм десантных орудия и 2 минных аппарата. В том же году вошел в строй «Аскольд», водоизмещение — 5 905 т, броня — 8–9 дюймов, скорость — 23 узла, вооружение — 12 6-дм (152-мм), 2 десантных 2½-дм орудия, 2 37-мм, 8 47-мм, 12 75-мм орудий и 2 пулемета. Первый построен во Франции, второй — в Германии.

В 1899 г. приступили к постройке двух крейсеров — «Богатырь» (строился в Штетине) и «Варяг» (в США). Первый имел водоизмещение в 6 645 т, второй — 6 500 т, машины — до 20 тыс. индикаторных сил., скорость — 23 узла, броню — до 2 дюймов, вооружение — 34 орудия.

Крейсера II класса. Одновременно с тяжелыми крейсерами строились более легкие бронепалубные крейсера. Эталоном служил трехвинтовой крейсер «Паллада» (инженер А. Титов), построенный в 1899 г. (спущен на воду в 1900 г.) и имевший следующие характеристики: водоизмещение — 6 731 т, броня — от 31 до 8 дюймов, машины — 11 610 индикаторных сил, скорость — до 20 узлов, вооружение — 8 6-дм (152-мм) орудий и 24 75-мм и 8 37-мм скорострельных, 2 десантных 2½-дм орудия и 3 минных аппарата. По такому же типу в Новом адмиралтействе и Галерном Островке были сооружены «Диана» и «Аврора». Крейсер «Аврора» (инженеры де-Иоффе и Токаревский), вошел в строй в 1901 г., а в 1899 г. спущен на воду; «Диана» (инженер А. Мустафин) — в 1902 г.

Несколько меньший тоннаж имели купленные во Франции в 1899 г. «Память Меркурия» (2 936 т) и спущенные на воду в 1884 и 1885 гг. крейсер «Витязь» и «Рында»: водоизмещение — 3 200 т, броня — до 8 дюймов, машины — 3 тыс. индикаторных сил, скорость — 14 узлов, вооружение — 10 6-дм (152-мм), 4 4-фн и 10 скорострельных (37 и 47-мм) орудий; в 1887 г. — «Адмирал Корнилов»: водоизмещение — 5 540 т, броня — 7 дюймов, машины — 6 тыс. индикаторных сил, скорость — 17,5 узлов, вооружение — 14 6-дм орудий, 16 скорострельных и 6 минных аппаратов; в 1893 г. «Адмирал Ушаков»: водоизмещение — 4 126 т, броня — 8 дюймов, скорость — 16 узлов, вооружение — 4 10-дм, 4 120-мм орудия, 22 скорострельных (37 и 47-мм), 2 десантных (2½-дм) орудия и 4 минных аппарата.

В 1896 г. спущен на воду в Гавре крейсер «Светлана». водоизмещением — 3 727 т, машины — 10 100 индикаторных сил, скорость — 20 узлов, броня — 6 дюймов, вооружение — 6 6-дм (152-мм) и 12 скорострельных и 37 и 47-мм орудий.

На рубеже XIX и ХХ вв. были заложены и спущены на воду стальной крейсер «Новик»: водоизмещение — 3 080 т, броня — до 3 дюймов, скорость — 25 узлов, вооружение — 6 120-мм, 6 47-мм, 2 37-мм, 1 2½-дм орудие, 2 пулемета и 5 минных аппаратов. Крейсер строился в Шихау, спущен на воду в 1898 г. В Дании был построен в 1899 г. крейсер «Боярин»: водоизмещение — 3 200 т, броня — до 8 дюймов, скорость — 22 узла, вооружение — 6 120-мм, 8 скорострельных 47-мм, 1 десантное 2½-дм орудие, 2 пулемета и 5 минных аппаратов. Морское ведомство полагало, что эти корабли построены на уровне требований современности. В какой-то мере до 1895 г. это было действительно так, т. е. до того, как началось соревнование между Германией и Англией на море и обе державы приступили к постройке судов более современных конструкций. Одновременно стали перевооружать свой флот в Европе Франция и Италия, а на Дальнем Востоке — Япония.

Состояние флотов европейских стран (спущенных и строящихся) на 1897 г. показано данными табл. 137.

Таблица 137 [1621]А. Гулевич . Война и народное хозяйство. СПб., 1898, стр. 100.

Руководители Морского ведомства в России дополнительно получали от своих военных атташе сообщения о закладке рядом держав судов более современных, чем те, которые строились в России. Конечно, они понимали, что русский флот стареет быстрее, чем появляются новые конструкции, тем не менее Морское министерство продолжало строить заложенные суда, полагая, что они выполнят в условиях Балтийского и Черного морей свою оборонительную функцию. Между тем положение быстро изменялось явно не в пользу России. Русские броненосцы и крейсера имели скорость от 16 до 23 узлов и вооружение, состоящее из 12-дм и главным образом 10-дм орудий. Между тем Англия в начале ХХ в. имела 28 судов этих классов, обладавших скоростью от 23 до 25 узлов, имевших на вооружении 16, 12 и 10-дм орудия. Такой же тип судов строили Германия и Япония. Следовательно, Россия не была готова к активным наступательным действиям, которые пришлось ей вести в 1904–1905 гг.

Канонерские лодки. В последнее двадцатилетие продолжалось строительство канонерских лодок улучшенного типа.

Для Черноморского флота с 1886 по 1889 г. на Николаевском и Севастопольском заводах было сооружено шесть лодок: «Запорожец», «Черноморец», «Донец», «Кубанец», «Терек» и «Уралец»: водоизмещение — 1 224 т, машины — от 1 500 до 2 тыс. индикаторных сил, скорость — 12–14,25 узла, вооружение — 2 8-дм (203-мм), 1 6-дм (152-мм), 6–7 скорострельных и 1–2 десантных орудия.

Для Тихоокеанского флота с 1884 по 1898 г. на Новом адмиралтействе были построены пять лодок: в 1884 г. «Сивуч», в 1885 г. «Бобр», в 1886 г. «Манчжур», в 1886 г. «Кореец» и в 1898 г. «Гиляк». Их характеристики: водоизмещение — от 950 до 1 250 т, машины — от 1 150 до 1 600 индикаторных сил, скорость — 12–13,5 узлов, вооружение — 2 8-дм (или 1 9-дм), 1 6-дм (152-мм), 4 9-фн и 5–6 скорострельных (37-мм) орудий.

Балтийский флот сначала располагал десятью лодками от 270 до 402 т водоизмещения, на них ставились машины от 240 до 472 индикаторных сил, скорость их составляла от 7 до 9,5 узлов на вооружении были 1 11-дм (280-мм), 5 4-фн и 2–5 скорострельных (37-мм) орудий. Эти лодки были сооружены на Новом адмиралтействе. Они назывались «Ерш», «Бурун», «Туча», «Вихрь», «Дождь», «Град», «Снег», «Гроза», «Буря» и «Щит». С 1889 г. флот пополнился еще четырьмя лодками. Новые суда, спущенные на воду с 1889 по 1897 г., были значительно крупнее прежних, лодки «Грозящий», «Отважный», «Храбрый» и «Гремящий» имели водоизмещение от 1 492 до 1 775 т, машины — до 2 тыс. индикаторных сил, вооружение — 1 9-дм (229-мм), 1 6-дм (152-мм), от 8 до 14 скорострельных (37, 47 и 75-мм) орудий и 2 минных аппарата.

Наконец, в Астрахани для Каспийского флота в 1886 г. были сооружены две лодки: «Секира», водоизмещением 328 т, и «Пищаль», водоизмещением 294 т, скорость — 6 узлов, вооружение — 1 6-дм (152-мм) и 2 4-фн орудия.

Минные суда. Большое значение приобрело строительство минного флота. В Петербурге в 1877 г. был спущен первый русский мореходный миноносец «Взрыв». На Черном море до 1878 г. были лишь минные катера. Они с успехом использовались на Дунае во время русско-турецкой войны. По предложению С. О. Макарова катера перебрасывали к месту действий на быстроходных пароходах. Во время кризиса 1878 г. срочно приступили к строительству миноносок водоизмещением 23 т, скорость — от 13 до 17 узлов, вооружение — 1 носовой торпедный аппарат, мощность — 220 индикаторных сил. По принятому плану намечалось построить 86 миноносцев для Балтийского, 14 — для Черноморского и 9 — для Сибирского флотов. Программа эта потребовала много сил и средств, но она была выполнена к 1880 г. Проблема, однако, не была решена, поскольку миноноски могли действовать только в составе береговой охраны, обстановка же требовала сооружения мореходных миноносцев, способных действовать в открытом море. К началу 1880 г. в составе Балтийского флота было только три мореходных миноносца — «Взрыв», «Батум» и «Сухум»: водоизмещение — 43–66 т, 2 торпедных аппарата и 1 37-мм орудие, мощность — 500 индикаторных сил, скорость — 15 узлов.

Решено было испытать качество миноносцев этого класса, в связи с чем «Батум» совершил плавание из Балтийского в Черное море.

Приняв за основу данный тип миноносцев, Морское ведомство решило в сжатые сроки построить и частично приобрести 70 миноносцев. Пока русские судостроительные заводы готовились к выполнению программы, оно приобрело за границей 18 судов: 3 в Англии, 6 во Франции и 9 в Германии. Некоторые из них показали довольно высокие мореходные качества, например «Анакрия» (построен в Германии): водоизмещение — 87 т, скорость — до 21 узла; «Пернов» (построен во Франции): водоизмещение — 120 т, скорость — около 26 узлов. При организации производства на русских заводах в чертежи этих судов были внесены существенные изменения. В России с 1880 по 1894 г. было сооружено 30 миноносцев. Из них на петербургских предприятиях — 24, в Николаеве — 6.

Всего, таким образом, русский флот получил к началу 1896 г. 49 миноносцев: 26 — для Балтийского флота, 16 — для Черноморского и 7 — для Тихоокеанского.

Каждый миноносец имел от 65 до 100 т водоизмещения, от 4 до 6 орудий 37 и 47-мм и 1–2 минных аппарата, скорость их была от 14 до 26 узлов в час.

В 1895 г. основные страны Европы располагали следующим количеством миноносцев: Франция — 200, Германия — 182, Англия — 197, Россия — 141, Италия — 107, Австро-Венгрия — 62.

Наряду с миноносцами приступили к сооружению минных крейсеров. До 1900 г. в России было построено несколько минных крейсеров для Балтийского флота. В 1886 г. на Балтийском заводе — «Лейтенант Ильин» (инженер А. Леонтьев), 600 т водоизмещением, машина — 3 500 индикаторных сил, скорость — 22 узла, вооружение — 15 скорострельных (37 и 47-мм) орудий и 5 минных аппаратов. В 1892 г. в Або построены «Всадник» и «Гайдамак»: водоизмещением — 400 т, машины 3 300 индикаторных сил, скорость — 21–22 узла, вооружение — 7–9 скорострельных 37 и 47-мм орудий и 2 минных аппарата. Наконец, в том же году вошли в строй построенные инженером Пущиным «Воевода» и «Посадник» (с теми же характеристиками).

Для Черноморского флота в Николаеве к 1889 г. был построен минный крейсер «Капитан Сакен» (инженер Тирштейн): водоизмещение — 600 т, машины — 3 500 индикаторных сил, скорость — 20–21 узлов, вооружение — 10 скорострельных орудий. В том же году в Шихау был заложен, а в 1889 г. спущен на воду крейсер «Казарский» (инженер Яковлев), а в Николаеве вступил в строев 1895 г. крейсер «Гридень» (инженер Федоров). Оба судна имели водоизмещение 400 т, машины — 3 500 индикаторных сил, скорость — 21 узел, вооружение — 9 скорострельных 37 и 47-мм орудий.

В 1898 г. было решено усилить Тихоокеанский флот эскадренными миноносцами, развивавшими скорость до 27 узлов и рассчитанными на нефтяное топливо. Всего было предусмотрено построить до 1902 г. 28 миноносцев.

Весьма важное место в составе минного флота заняли минные заградители. Их постройка началась в 1897–1898 гг. на Балтийском заводе. До 1900 г. были спущены на воду «Амур» и «Енисей», водоизмещение — 2 500 т, скорость — до 17 узлов, вооружение — 7 47-мм и 5 75-мм орудий. Заградители имели двойное дно и надстроенные борта.

Строя суда этого класса, Морское ведомство явно не учло тех тенденций, которые наметились в строительстве минного флота за рубежом. Оно было удовлетворено тем, что первые в мире русские эскадренные миноносцы были высокого качества и превосходили иностранные конструкции. Но морские агенты главных морских держав сообщили своим правительствам положительные стороны русских минных судов, и там приступили к сооружению эскадренных миноносцев, обладающих скоростью от 25 до 30 узлов. Следствием этого было то, что большая часть русских миноносцев потеряла свое боевое значение, ибо становилась легкой добычей противника.

Подводные суда. Во второй половине XIX в. продолжались также попытки сооружения подводных судов. В 1855 г. механик Н. Спиридонов представил проект лодки, рассчитанной на 60 чел. и 16 орудий. Проект был отложен «за невозможностью установки орудий».

Одновременно над такой же конструкцией работал В. Бауэр, с которым Морское министерство заключило договор. Лодка, построенная в Петербурге, во время испытаний в 1856 г. затонула у Кронштадта. Она была поднята в 1857 г. Бауэр предложил построить модель подводного корвета, но затем, не дожидаясь конца переговоров, возвратил чертежи, продал лодку торговцу Т. Растеряеву за 8 тыс. руб. и уехал за границу. Министерство затратило на постройку лодки и проведение опытов 77 095 руб.

Наиболее совершенную конструкцию предложил в это время И. Ф. Александровский. Морское ведомство ассигновало для постройки опытного судна по его проекту 160 тыс. руб. В 1866 г. лодка водоизмещением в 360 т была спущена на воду. Испытания выявили ряд ее достоинств: лодка могла погружаться до 25 м, находиться в подводном состоянии до 5 суток, запаса горючего хватало на 60–80 верст, наконец, она могла быть приспособлена для действия торпедами. Но во время испытаний в Бьерке-Зунде в 1871 г. при вторичном погружении лодки на глубину свыше 30 м корпус не выдержал и лопнул. Это решило судьбу подводного флота почти на четверть века. В 1873 г. лодку подняли, отбуксовали в Новое адмиралтейство и переделали в спасательный понтон. Все новые предложения Александровского об усовершенствовании лодки и постановке на ней паровой машины остались без последствий. Несмотря на неудачу Александровского, энтузиасты не оставляли идею сооружения прочной подводной лодки. В 1869 г. А. Лазарев представил чертежи такого судна. Вслед за ним выступил в 1871 г. с новым проектом генерал-майор Герн. Спустя пять лет поступил проект от С. Джевецкого. Вслед за ним подали в министерство свою конструкцию И. Костович — в 1879 г., Телешов — в 1883 г., Федорович — в 1886 г., Ястребов — в 1888 г. и в 1889 г. Апостолов. Однако Морское министерство оставалось глухим к этим предложениям.

Лишь в конце XIX в. занялись этим вопросом и назначили комиссию под председательством проф. И. Т. Бубнова, ей было поручено разработать проект подводного судна. К весне 1901 г. был представлен проект. Зимой 1901–1902 гг. на Балтийском заводе построили лодку, получившую сначала название миноносец № 113, а затем переименованную в «Дельфин». Лодка имела 113 т водоизмещения в надводном состоянии и 123 т в подводном. На ее вооружении было 2 торпедных аппарата, скорость — до 15 узлов в час, глубина погружения — 50 м. Испытания лодки прошли удачно и по судостроительной программе 1903 г. было решено построить 10 таких лодок. В отношении подводных судов проявилась, с одной стороны, косность руководителей Морского ведомства, с другой — стремление использовать опыт других стран в целях экономии средств. Экспериментирование требовало крупных затрат, а деньги отпускались весьма недостаточно.

Тактическая организация флота

В последней четверти XIX в. все суда военного флота разделялись на четыре разряда. К первому разряду относились броненосцы и крейсера I ранга; ко второму разряду — броненосцы береговой обороны, крейсера II ранга, мореходные канонерские лодки, минные крейсера, учебные суда и транспортные пароходы; к третьему разряду — мореходные канонерские лодки, миноносцы, шхуны, транспортные пароходы, портовые суда, суда таможенного флота, плавучие маяки; к четвертому — пароходы, портовые суда, суда таможенного флота и плавучие маяки. В строевом отношении все суда Балтийского флота были сведены в две дивизии. Каждая дивизия имела три эскадры. Каждая эскадра включала в себя два экипажа. Суда Черноморского флота составляли одну дивизию (3 эскадры, 8 экипажей).

Строевое управление всех морских команд вверялось старшему флагману дивизии. Кроме того, были старший и младший флагманы, но они командовали лишь во время кампаний. В мирное же время командование экипажем возлагалось на экипажных командиров.

Еще в 1863 г. все команды были разделены на флотские экипажи, портовые экипажи (или команды) и артиллерийские роты. Строевое управление кораблей строилось так: суда, сведенные в дивизии, подчинялись старшему флагману, в распоряжении которого был береговой штаб. Помощником старшего флагмана был младший флагман. Затем был экипажный командир, командовавший личным составом судов, входивших в экипаж. Командование кораблем осуществлял судовой командир. Наконец, командир роты руководил подведомственными ему артиллерийскими частями.

Таблица 138 [1637]«Отчет по Морскому ведомству за 1897–1900 гг.», стр. 15–20.

В начале 90-х годов в управлении морскими командами были произведены изменения. По новому Положению все команды были объединены в Балтийском флоте в 18, а в Черноморском флоте в 6 экипажей. С этого времени командование экипажами сосредоточивалось в руках флагманов как во время плаваний, так и на берегу. Ликвидация двойственного подчинения, имевшего место ранее, благотворно отразилась на боевой подготовке войск

Обеспечение флота топливом

Переход флота на механические движители потребовал решения вопроса о его снабжении топливом. Флот стал одним из самых крупных потребителей топлива в стране.

С 1860 г. и до конца XIX в. основным топливом был уголь. В период с 1860 по 1870 г. в России добывалось в среднем около 25 млн. пудов угля. С 1870 по 1880 г. добыча угля возросла до 110 млн. С 1881 по 1890 г. уголь добывался ежегодно в количестве 260–280 млн. пудов. Добыча угля была сосредоточена в основном в Донецком бассейне. Это был самый крупный угольно-промышленный район страны. Флот поглощал значительное количество добываемого топлива.

Потребность в угле в 60-70-е годы не превышала 2 млн. пудов. Она значительно возросла с 80-х годов и выражалась в следующих данных:

1880 г. — 4 000 000 пудов на 590 000 руб.

1884 r. — 4 139 811 пудов на 600 256 руб.

1885 r. — 3 595 077 пудов на 542 088 руб.

1886 г. — 5 377 791 пудов на 715 255 руб.

1887 г. — 5 694 918 пудов на 877 694 руб.

1888 г. — 6 314 720 пудов на 899 542 руб.

1889 г. — 6 400 963 пудов на 912 070 руб.

1890 г. — 6 439 070 пудов на 9 74540 руб.

1891 r. — 7 511 925 пудов на 1 229 802 руб.

1892 r. — 6 746 561 пудов на 1 097 514 руб.

1893 г. — 8 157 172 пудов на 1 158 762 руб.

1894 г. — 8 750 000 пудов на Нет сведений

1895 г. — 9 006 000 пудов на Нет сведений

1896 r. — 8 363 000 пудов на Нет сведений

В первые два десятилетия второй половины XIX в. Морское ведомство старалось закупать уголь за границей, главным образом в Англии, так как слабо развитая сеть железных дорог затрудняла снабжение угольных баз Балтийского и Черноморского флотов из Донбасса. По мере строительства дорог удельный вес ввозимого угля стал понижаться. С 1881 по 1890 г. было ввезено 2 052 тыс. пудов, с 1891 по 1895 г. — 606 тыс. и с 1897 по 1900 г. — 1 200 тыс. пудов для Балтийского флота. Для снабжения Черноморского флота с 1892 по 1897 г. было ввезено из Англии около 300 тыс. пудов, а с 1898 по 1900 г. — 982 тыс. пудов.

Для обеспечения Тихоокеанского флота было закуплено в 1894–1897 гг. 1 700 тыс. пудов, в 1898 г. — 828 940 пудов, в 1899 г. — 622 852 пуда, в 1900 г. — 720 254 пуда в Японии и 349 370 пудов в США.

Стоимость угля, заготовленного на внутреннем рынке, была довольно высока и, как правило, превышала стоимость привозного угля. Так, средняя стоимость привозного угля в 1870 г. составляла для балтийских баз от 15 руб. до 22 руб. 6 коп. (кокс, за тонну), в 1875 г. — от 22 руб. 7 коп. до 48 руб. 8 коп. (кокс). В 1890 г. она держалась на этом же уровне, а в 1896–1898 гг. — от 15 руб. 90 коп. до 21 руб. 10 коп. (кокс).

Морское министерство старалось создать условия для подвоза донецкого угля, снизив стоимость провоза по железным дорогам. В 1872–1873 гг. доставка угля в Петербург обходилась 41 коп. за пуд, в Николаев — 28 коп., а в Баку — доходила до 58 коп.

Морское ведомство добивалось постройки ряда линий железных дорог, которые бы дали выход углю к Черному морю, в частности постройки ветки, соединяющей Ореховские рудники с Харьковско-Азовской линией; постройки линии от Екатеринослава до скрещения с Харьковско-Николаевской дорогой и продолжения Константиновской дороги от Еленовки до Мариуполя. Это было вызвано прекращением доставки английского угля в 1876–1879 гг. С постройкой этих линий Черноморский флот мог быть обеспечен своим углем.

После проведения выкупных операций железных дорог и сосредоточения их в руках государства Морское ведомство настояло на снижении тарифов на перевозку угля на 20 %, что удалось сделать в 1896 г.

Министерство делало попытки организовать добычу угля на Сахалине, чтобы обеспечивать им Сибирскую флотилию, для которой приходилось закупать английский или австралийский уголь в Нагасаки. Однако «вывести это дело из ненормального его положения не в силах единичным усилием Морского ведомства ибо вопрос разработки и сбыта сахалинского угля имеет значение общегосударственное, а не специально морское».

Морское ведомство старалось создать значительные запасы угля, так как в случае ограничения подвоза перебои в снабжении могут «обречь весь наш флот на бездействие, — докладывало Морское ведомство в 1869 г., — и из грозной живой силы превратить его в неподвижную массу металла». Зависимость же от иностранных держав может поставить страну «в безвыходное положение». Министерство считало, что запас на угольных складах в Петербурге, Кронштадте и на Ижоре должен составить 8 млн. пудов. Этого запаса было достаточно на полтора года. На таком уровне запасы угля держались с 1869 по 1872 г., в 1873 г. они понизились до 5 765 тыс. пудов.

В последующие годы запас угля составлял 8 — 10 млн. пудов, при этом доля отечественного антрацита и кокса возросла к 90-м годам до 72 %.

В конце XIX в. важное место в балансе флота стала занимать нефть. Первые опыты по применению нефти для отопления судовых котлов были проведены в 70-е годы. Им предшествовало удачное применение отопления котлов нефтью бакинских портовых мастерских (в 1868 г.). Горный инженер Порецкий представил в Морское ведомство доклад о возможности перевода судов Каспийского флота на нефть. Проведенные опыты на судах «Русского общества пароходства и торговли на Каспии» дали положительные результаты. Вслед за этим опыт был повторен на шхуне «Абин» в Черном море.

Одновременно было изучено применение этого вида топлива и в Англии. В начале 80-х годов решено было использовать нефть на более крупных судах и заводах Морского ведомства. Морское ведомство останавливало лишь то, что для перевода на нефтяное отопление одних только Ижорских заводов потребовались ассигнования в 200 тыс. руб. Имели значение трудности доставки нефти в Петербург и Севастополь.

Тем не менее Морское ведомство заключило с Товариществом Нобель соглашение о переоборудовании Ижорских заводов и поставке им 4 851 тыс. пудов мазута и нефти на 1 795 104 руб. для заводов, а также 1 382 383 пудов нефти на 479 294 руб. для Петербургского и Кронштадтского портов в течение 1898–1900 гг.

Потребность в нефти для флота определялась в 90-е годы примерно в 850–900 тыс. пудов ежегодно.

Подводя итоги, нужно сказать, что правящие круги России явно недооценивали значение флота и нередко вследствие этого ставили страну в тяжелое положение. Принимаемые строительные программы определялись конкретной внешнеполитической обстановкой. Однако на окончательное решение вопроса об объеме и особенно характере этих программ определяющее влияние оказывало Военное министерство, рассматривавшее флот как придаток армии, призванный прикрывать действия последней. Именно это обстоятельство и приводило к тому, что судостроительные программы были совершенно недостаточны для того, чтобы превратить флот в стратегическую силу, способную решать самостоятельные задачи вдали от баз, как это было во время войн с Турцией во второй половине XVIII и в начале XIX столетия. Принимаемые программы учитывали главным образом оборонительные цели, и в соответствии с этим решались вопросы строительства определенных классов судов и их вооружения. Это и привело к тому, что русский флот не соответствовал требованиям времени, так как он не имел быстроходных судов, годных для дальней разведки, мало было мощных судов для боя в открытом море и вовсе не было подводных судов.

Во второй половине XIX в. в России были необходимые предпосылки для создания не только оборонительного, но и наступательного (океанского) флотов, однако они не были использованы в достаточной мере. Изменение соотношения сил в Европе в начале и середине XIX в. выдвинуло новые политические проблемы. Главную роль приобрели западный и юго-западный театры, затем юго-восточный и, наконец, восточный. Военные руководители отводили в своих планах главное место армии. Недооценка роли флота почувствовалась в Крымской войне 1853–1856 гг. и в русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

Русская экономика обеспечивала судостроительную промышленность всем необходимым. Металлургическая промышленность давала чугун, железо, сталь, медь, свинец и цинк. Металлообрабатывающая промышленность снабжала машинами, стрелковым и артиллерийским оружием и приборами. Химическая производила селитру, серу, кислоты и давала порох высшего качества. Текстильная, парусная и кожевенная промышленности давали сырье для снаряжения кораблей. Горнодобывающая промышленность давала уголь и нефть. Наконец, транспорт также служил оборонным целям.

Таким образом судостроение всеми нитями было связано с основными отраслями народного хозяйства. Оно стимулировало развитие последнего, пожалуй, даже в большей степени, чем военные заводы, работавшие на армию. Однако наличие лишь материальных предпосылок было недостаточным. Нужны были многочисленные кадры кораблестроителей, мастеров и рабочих. Россия создала свою кораблестроительную школу, способную решать самые сложные научно-технические задачи. Но Морское ведомство нередко становилось на путь заимствования иностранного опыта, пренебрегая достижениями русских ученых-кораблестроителей и этим обрекало себя на зависимость от зарубежных стран. Из стремления к ложной экономии средств Военное ведомство зачастую отказывалось от научно-экспериментальных работ, а затем затрачивало крупные средства на приобретения права на производство по иностранным проектам.

Это проявилось особенно сильно в искусственном задерживании строительства подводных лодок, которые могли быть построены в России значительно ранее, чем на Западе, и в производстве торпед.

 

3

Комплектование и подготовка личного состава флота

Личный состав флота в первой половине XIX в.

Комплектование флота личным составом шло на общих с армией основаниях. Часть призванных по очередному рекрутскому набору направлялась на флот. Кроме того, периодически проводились специальные наборы в приморских губерниях: в 1805, 1806, 1809, 1811 и 1812 гг. В личном составе флота накануне войны 1812 г. насчитывалось: по Балтийскому флоту — 28 408 матросов и офицеров (по списку — 26 618 чел.); в состав береговой артиллерии входило 4 259 солдат и офицеров (по списку — 4 065 чел.); по Черноморскому флоту числилось около 12 тыс. матросов и офицеров. К личному составу флота относились также специальные воинские подразделения. В 1800 г. существовало 12 морских батальонов, переформированных в 4 морских полка (по 2 067 чел. каждый), и гвардейский экипаж.

Во второй четверти века наборы проводились почти ежегодно, однако число направляемых для службы на флоте было весьма неравномерным.

Срок службы на флоте в это время, как и в армии, продолжался 25 лет.

Со второй четверти века стали набирать и «вольных матросов» для обслуживания военных пароходов. Прослужив на флоте 10 лет, матросы освобождались затем от всех податей и повинностей. Цехи «вольных матросов» были учреждены в Алешках и Никополе (для Черноморского флота) и Кронштадте (для Балтийского флота). В 1850 г. в Балтийском флоте было 100 «вольных матросов», а в Черноморском — 1 600. Накануне Крымской войны на обоих флотах было 90 885 чел. Из них на Балтийском флоте числилось адмиралов, генералов и офицеров на кораблях 985 чел. и на берегу 1 290 чел., унтер-офицеров и матросов — на кораблях 30 596 чел., а на берегу 19 975 чел. На Черноморском флоте состояло адмиралов, генералов и офицеров и матросов на кораблях 20 155 чел. и на берегу 16 512 чел. После Крымской войны (к концу 1855 г.) в личном составе было 134 адмирала и генерала, 3 766 штаб— и обер-офицеров, 1 387 юнкеров и кадет и 94 798 унтер-офицеров и матросов — всего 100 085 чел.

Боевая подготовка матросов и офицеров шла по морскому уставу 1720 г. Главная задача обучения состояла в отработке навыков, необходимых для обслуживания парусных судов. И на Балтике и на Черном море на кораблях господствовала муштра, подавлявшая личность матроса, телесные наказания делали службу невыносимой. Офицеры смотрели на матросов как на своих крепостных. Бесправие и палочная дисциплина усугублялись отвратительными условиями жизни на кораблях. Хотя по Морскому уставу 1720 г. полагалось обучать матросов морскому делу, однако их больше занимали строевой подготовкой, отчасти учили также и артиллерийскому делу. Так было на Балтийском флоте вплоть до отмены крепостного права.

На Черноморском флоте во вторую четверть века получила развитие лазаревская школа боевой подготовки. Сам М. П. Лазарев и его сподвижники были передовыми людьми своего времени. Лазарев относился отрицательно к крепостному режиму, поскольку крепостничество мешало прогрессу морского дела. Он считал, что продуманная система обучения и воспитания, освобожденная от крепостнических начал, позволит подготовить личный состав для службы лучше, чем муштра и бессмысленная дисциплина. Будучи патриотом, Лазарев у матросов и офицеров формировал чувства любви к Родине и верности своему долгу.

Корабль станет боеспособным лишь тогда, считал Лазарев, когда матросы и офицеры будут стремиться к одной цели и если командир корабля будет являться образцом сознательного отношения к службе.

Лазарев высоко ценил русских матросов и старался создать нормальные условия для несения службы. Он был требователен и строг, но в его командование телесные наказания стали редкостью на флоте. Основным условием боеспособности всего флота Лазарев считал соблюдение строгой и четкой организации службы. Для этого он разработал ряд инструкций, регулировавших подготовку личного состава флота, в частности «Об обучении гардемаринов», «О пушечной экзерциции», учебные программы плаваний и маневров и т. п.

Лазарев подобрал себе в качестве помощников талантливых офицеров, действительно любящих русский флот и хорошо знающих морское дело. В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, В. И. Истомин представляли старшее поколение лазаревской школы, а Г. И. Бутаков и другие — младшее. При их помощи Лазареву удалось осуществить большую программу преобразований Черноморского флота. Воспитанные им моряки в дни Крымской войны вписали славные страницы в историю обороны Севастополя. Таким был начальник штаба Черноморского флота адмирал Корнилов. Его приказы и инструкции в бытность командиром линейного корабля «Двенадцать апостолов» свидетельствуют, что Корнилов полностью принимал систему Лазарева. Он указывал, что обучение будет тогда лишь прочным и «может быть применено им (матросом. — Л. Б.) к разным обстоятельствам», когда оно «основано на рассуждении и понятии цели и назначения всего, к нему относящегося…»

Достичь же успеха можно при условии тщательно разработанной системы: «Без методы и терпения нельзя ожидать успеха ни в каком ученье».

Столь же превосходным воспитателем был Нахимов, возглавлявший перед Крымской войной отдельные соединения Черноморского флота. Как и его учитель, Нахимов видел в матросах главную силу флота. «Пора нам перестать считать себя помещиками, — говорил он, — а матросов крепостными людьми. Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют… Вот кого нам нужно возвышать, учить, возбуждать в них смелость, геройство, ежели мы не себялюбцы, а действительные слуги отечества».

Корнилов и Нахимов добивались, чтобы Черноморский флот был боеспособным, а матросы и офицеры хорошо знали основы морской службы. И они подтвердили правильность своей системы блестящей победой над турецким флотом под Синопом во время Крымской войны 1853–1856 гг. и во время обороны Севастополя.

Хуже было в это время с боевой подготовкой на Балтийском флоте. Флотом командовали люди, мало знакомые с основами морской службы, но зато отлично знавшие строевую службу. Там тон задавал начальник Морского штаба кн. А. С. Меншиков. Из министерства присылались приказы и инструкции о порядке службы. Сам царь нередко выезжал на учения и однажды трубил сигналы во время учения катеров. Естественно, что матросы и офицеры знали уставные требования и довольно хорошо выполняли эволюции во время смотров и парадов. Оценивая результаты боевой подготовки на Балтийском флоте накануне Крымской войны, министерство указывало в своем отчете: «Матросы были большею частью люди слабосильные, здоровья весьма ненадежного, без опытности в морском деле, но с большими познаниями по фронтовой части. Нельзя, впрочем, не отдать справедливости усердию этих людей, которые, по соединению в них тройной службы, как матросов, артиллеристов и солдат, несли труды чрезвычайно тягостные и изнурительные».

Значительно лучше было положение на Черноморском флоте, что и отметил в отчете по поверке состояния боевой подготовки Меншиков.

Подготовка офицерских и унтер-офицерских кадров осуществлялась через военно-морские учебные заведения.

В первой половине XIX в. существовали: Морской корпус, Артиллерийское училище, Училище корабельной архитектуры, штурманские училища и учебные экипажи.

Основным центром подготовки офицеров флота был Морской корпус. Это было закрытое привилегированное дворянское учебное заведение, выпускавшее командиров флота с довольно хорошей подготовкой. Учебный план корпуса включал следующие предметы: физику, химию, теорию кораблестроения, корабельную архитектуру, высшую математику и приложение ее к геометрии, механику, астрономию, историю, русский, французский и английский языки. Лекции читали известные ученые: академик М. К. Острогорский, В. Я. Буняковский, Н. Г. Устрялов и др. Особенно благотворной была деятельность П. Я. Гамалея, при котором в корпусе было подготовлено много важных для обучения офицеров трудов, в частности «Вышняя теория морского искусства» (1801–1804 гг.), «Теория и практика кораблевождения» (1806–1808 гг.) и др. В это время оканчивавшие корпус не только проходили практику в плавании на русских кораблях, лучшие из них направлялись также на стажировку за границу. С 1802 по 1811 г. 50 молодых офицеров проходили практику в Англии и Голландии.

В течение первой четверти XIX в. Морской корпус подготовил 2 030 офицеров. Из этого числа было выпущено на флот мичманами 1 785 чел., за мичманов — 8, в морскую артиллерию — 157, в войска и в чиновники — 72 чел.

В дальнейшем корпус был преобразован в чисто военно-морское учебное заведение. В 1827–1842 гг. его возглавлял выдающийся русский мореплаватель И. Ф. Крузенштерн. В строевом отношении корпус подразделялся на пять рот. Срок обучения в нем оставался прежним.

За вторую четверть века (до 1855 г.) корпус подготовил еще 1 976 офицеров. Из них мичманами и за мичманов — 1 855 чел., в сухопутные войска и ластовые команды — 21, в артиллерию — 50 чел. С 1830 г. выпуски артиллеристов прекратились в связи с учреждением Морского учебного экипажа.

По инициативе Крузенштерна при корпусе были созданы офицерские классы. Они имели сначала двух-, а затем трехгодичный срок обучения. С 1827 по 1852 г. в этих классах обучалось 426 офицеров. Выпуск происходил периодически.

Из стен корпуса вышло немало выдающихся мореплавателей и флотоводцев. Воспитанниками Морского корпуса были И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский, совершившие в 1803–1805 гг. первый кругосветный поход под русским флагом на шлюпах «Нева» и «Надежда»; Ф. Ф. Беллингсгаузен и М. П. Лазарев, совершившие экспедицию в 1819–1821 гг. в южные широты, результатом которой было открытие Антарктиды; Г. И. Невельской, исследовавший низовья Амура и открывший Татарский пролив; Ф. П. Врангель и Ф. Ф. Матюшкин, известные мореплаватели и исследователи Арктики; П. С. Нахимов и В. А. Корнилов, выдающиеся флотоводцы, герои Крымской войны; замечательный кораблестроитель А. А. Попов, а также Г. И. Бутаков, Ю. М. Шокальский и другие деятели русского флота.

При корпусе до 1827 г. действовала учительская гимназия, готовившая преподавателей морского дела, и школа корабельных инженеров. После открытия офицерских классов первая была закрыта, а вторая переведена в Морской рабочий экипаж.

Для подготовки штурманов в 1798 г. были открыты специальные училища, Балтийское в Кронштадте и Черноморское в Херсоне.

Члены комитета, специально созданного для организации корабельных и штурманских училищ, докладывали, что основание таких училищ «весьма полезно, ибо ученики, находясь в училище, приобретут совершенные и основательные познания в науках».

Для Кронштадтского училища штат был утвержден на 895 учеников. Учебным планом предусматривались: арифметика, геометрия, рисование и черчение планов, тригонометрия плоская и сферическая, навигация плоская и меркаторская, астрономии и английский язык. Сверх плана изучались: флотские эволюции, геодезия, употребление карт и инструментов. Ежегодно проводились практические плавания (учащиеся 2-го класса использовались на кораблях в качестве помощников штурманов, а 1-го класса — в качестве учеников).

В 1804 г. Кронштадтское училище получило штат на 250 учащихся с ежегодным выпуском в 30 штурманов. Срок обучения устанавливался в 8 лет. В июле 1826 г. Балтийское училище было преобразовано в Штурманский полуэкипаж на 450 чел. Новым учебным планом предусматривались три вида учений: обучение в классах, практические учения, фронтовые учения. Учащиеся изучали: русский, немецкий и английский языки, начальную арифметику и алгебру, историю, географию, лонгиметрию, планиметрию, стереометрию, тригонометрию (плоскую и сферическую, навигацию, геодезию, составление карт, эволюции, астрономию, механику, теорию кораблестроения, черчение, рисование и закон божий. Во время плаваний приобретались необходимые штурманские навыки. Фронтовая подготовка велась в объеме рекрутского и ротного учения. В 1851 г. новым штатом устанавливалось обучение 400 чел., а с кондукторской ротой — 450 чел. Всего с 1799 по 1855 г. училище подготовило 1 187 помощников штурманов и штурманов.

Черноморское (Херсонское) штурманское училище было рассчитано на половинный штат Кронштадтского. В 1826 г. оно было преобразовано в Черноморскую штурманскую роту. В таком виде это учебное заведение существовало до 1860 г. За первую половину XIX в. училище подготовило около 450 офицеров-штурманов.

Нужно указать также на Охотскую штурманскую школу, готовившую кадры офицеров для Дальневосточного флота. Морское министерство отмечало в 1856 г., что «Охотская школа дала уже несколько не только хороших, но и отличных офицеров в корпусе штурманов».

Морское артиллерийское училище предназначалось для подготовки офицеров морской артиллерии, так как общевойсковые артиллерийские школы не справлялись с этой задачей. По штату 1808 г. в училище обучалось 150 чел. С 1810 по 1824 г. училище выпускало специалистов морской артиллерии. В 1824 г. это училище было приравнено к военно-сиротским отделениям и стало готовить унтер-офицерские кадры.

Временно задача подготовки артиллеристов была возложена на Морской корпус, а с 1830 г. — на учебный экипаж.

Училище корабельной архитектуры готовило кадры инженеров-кораблестроителей. Это училище было открыто в 1798 г. со штатом в 100 чел. Срок обучения продолжался три года. С 1803 по 1826 г. училище состояло при Морском кадетском корпусе. С 1826 г. оно было преобразовано в учебную роту Морского рабочего экипажа со штатом в 800 чел. и кондукторскую роту на 100 чел. В таком виде оно существовало до 1844 г., когда рота была преобразована в Морское инженерное училище. Это военно-морское учебное заведение выпускало довольно хорошо подготовленные кадры инженеров и механиков, из которых «одни начинают замещать иностранных механиков в адмиралтействах и на пароходах, другие — уже строители военных судов».

Корнилов ставил вопрос о необходимости подготовки технических кадров также и для развивающегося Черноморского парового флота. Возвращаясь из командировки в Англию, где он наблюдал за постройкой пароходо-фрегата «Владимир», Корнилов писал, что нужно отказаться от услуг иностранных механиков и готовить свои кадры: «Нельзя не сознаться, что при размножении пароходов на Руси русские механики столь же необходимы, как и самые пароходы. Стоит только подумать о возможности разрыва с Англией, и тогда придется нам пароходный флот за недостатком механиков ввести в гавань и разоружить». Получив этот рапорт, Лазарев приказал направить для практического обучения «пароходной механике» в Англию еще трех кондукторов взамен возвратившихся оттуда. Одновременно он представил в Морское министерство доклад о необходимости организовать специальную школу по подготовке механиков военного флота.

В 1851 г. по проекту Лазарева в Николаеве была открыта юнкерская школа со штатом на 70 чел. Согласно положению 1852 г., она получила название «Училище флотских юнкеров» и действовала на одинаковых правах с Морским корпусом.

Личный состав флота во второй половине XIX в.

Из Крымской войны Россия вышла сильно ослабленной на море. Черноморский флот перестал существовать. Балтийский флот нуждался в полной перестройке. Замена парусного флота винтовым, а затем паровым броненосным требовала замены не только матросов, но и изменения подготовки офицерских кадров.

Весьма красноречивую оценку кадров на Балтике дал адмирал Н. К. Краббе: «Плавая в течение короткого лета в наших северных водах, на слабо выстроенных судах, офицеры и команды не чувствовали на любви, ни призвания к морскому делу, от которого к тому же отрывали их излишние занятия фронтовой службою, знание которой требовалось от них в той же степени отчетливости и совершенства во всех подробностях, как и от сухопутных войск».

Значительное сокращение штатов личного состава стояло в прямой зависимости от изменения судового состава. За десять лет произошло сокращение офицерского состава на 20 %, а матросский состав уменьшился в три раза (табл. 139):

Таблица 139 [1671]«Отчет по Морскому ведомству за 1856, 1857, 1858 гг.», стр. 13; «Отчет по Морскому ведомству за 1860 г.», стр. 1.

Создание нового вида броненосного флота потребовало дальнейшего сокращения, а затем стабилизации личного состава. При этом обслуживание паровых судов не могло осуществляться старыми кадрами, что, в свою очередь, вызывало необходимость замены значительного числа командных кадров и особенно матросов. Численный состав морских кадров в 1864–1874 гг. виден из табл. 140.

Таблица 140 [1672]«Морской сборник», 1863, кн. 5 (Отчет инспекторского департамента); Морской сборник» 1865, кн. 7 (Отчет инспекторского департамента); «Отчет по Морскому ведомству за 1870–1873 гг.» СПб., 1874, стр. 3.

Введение всеобщей воинской повинности и переход к массовой армии сравнительно мало отразился на флоте. Флот не мог стать массовым, однако этот переход нашел свое выражение в идее создания обученного запаса, способного обеспечить потребности флота в связи с выполнением кораблестроительных программ. Накануне и после войны 1877–1878 гг. флот не испытывал сколько-нибудь больших колебаний в личном составе (табл. 140а).

Таблица 140а [1673]«Отчет по морскому ведомству за 1874–1878 гг.», стр. 3.

За последние двадцать лет XIX в. стабилизация личного состава в общем была достигнута. Лишь с середины 90-х годов в связи с расширенной программой строительства броненосного флота наблюдается увеличение численности матросского состава и растет число обученного запаса (табл. 141).

Таблица 141 [1674]ЦГАВМФ, ф. 167, д. 39, л. 3. «Отчет по Морскому ведомству за 1879–1883 гг.», стр. 3; то же за 1884–1889 гг., стр. 1–3; то же за 1890–1893 гг., стр. 2–4; то же за 1894–1896 гг., стр. 1, 4; то же за 1897–1900 гг., стр. 1–4.

Комплектование флота матросами

Спустя год после окончания Крымской войны 1853–1856 гг., когда выявились перспективы перестройки флота, началось резкое сокращение матросского состава. Часть их увольнялась в бессрочный отпуск, часть переводилась в запас. С оставшимися проводилась большая работа по переподготовке. Процесс сокращения растянулся на ряд лет. Он коснулся главным образом личного состава береговых команд (табл. 142).

При сокращении стремились оставить на флоте грамотных матросов. Абсолютная численность грамотных возрастала медленно и в общем оставалась на одинаковом уровне, относительная же численность возросла почти вдвое (табл. 143).

Таблица 142 [1675]«Отчет по Морскому ведомству за 1856, 1857, 1858 гг.», стр. 13.

Таблица 143 [1676]«Обзор деятельности Морского ведомства в 1881–1894 гг.», ч. I, стр. 366.

В связи с сокращением личного состава новые наборы с 1856 по 1863 г. не производились. В последующее десятилетие вплоть до введения всеобщей воинской повинности наборы происходили в ограниченном количестве: в 1864 г. — 3 тыс. чел; в 1865 г. — 2 510 чел.; в 1866 г. — 1 500; в 1867 г. — 1 775; в 1868 г. — 4 392; в 1869 г. — 3 920; в 1870 г. — 5 457; в 1871 г. — 2 170; в 1872 г. — 11 536; в 1873 г. — 1 536; в 1874 г. — 2 712 чел.

Одновременно с этим часть матросов переводилась в запас, численность которого была такова: в 1863 г. — 9 094 чел.; в 1864 г. — 2 854; в 1865 г. — 6 420; в 1866 г. — 9 119; в 1867 г. — 11 206; в 1868 г. — 14 194; в 1869 г. — 17 396; в 1870 г. — 18 910; в 1871 г. — 14 680; в 1872 г. — 13 550; в 1873 г. — 11 162; в 1874 г. — 10 954 чел.

Сокращение сроков действительной службы до 7–5 лет по закону 1874 г. заставило Морское ведомство задуматься над тем, как получить для флота наиболее подходящий контингент и как в наиболее короткие сроки обеспечить подготовку личного состава в соответствии с требованиями новой техники. Машинизация коснулась всех элементов корабля. Введение механических движителей и оснащение кораблей новой артиллерийской техникой требовали от матросов технической подготовки. Поэтому принцип отбора на флот рекрутов из приморских губерний стал терять свое значение, хотя им и продолжали руководствоваться до 90-х годов. В конце XIX в. было установлено отбирать «новобранцев-мастеровых из местностей, в коих развилась заводская промышленность». При этом предпочитали машинистов, слесарей, котельщиков и близких к этим профессиям квалифицированных рабочих. Такой подход имел следствием повышение удельного веса промышленных рабочих на флоте.

Эти меры резко повысили качество матросского состава. Однако их результаты в полной мере сказаться могли лишь после русско-японской войны 1904–1905 гг.

Призыв рекрутов на флот в последней четверти XIX в. проводился по прежде заведенному порядку. Из общего числа призванных на военную службу флоту направлялось столько рекрутов, сколько было необходимо для восполнения состава при очередном увольнении в запас. Численность призывников к концу века постепенно возрастала и в конце века составила почти 50 % состоящих на действительной службе.

Одновременно отмечается значительное повышение числа грамотных матросов. Об этом свидетельствуют данные (в %) табл. 144:

Таблица 144

Рост обученного запаса за рассматриваемый период шел как за счет увольняемых с действительной службы, так и за счет составления ополченских формирований. В 1875 г. в запасе состояло 6 656 ратников, в 1885 г. — 12 866, в 1894 г. — 12 060, а в 1900 г. — 14 800 и 41 тыс. ратников.

Таким образом, вопрос о комплектовании флота матросским составом к концу века был решен. На флоте около 60 % было матросов из рабочих. Многие из них до поступления в армию принимали участие в забастовках, что создавала благоприятные условия для развития революционного движения на флоте.

Не представлял особых затруднений вопрос о комплектовании унтер-офицерского состава флота: их готовили специальные морские школы и учебные суда. К ним относились: 1-й и 2-й учебные морские экипажи (на 350–400 чел.), учебная квартирмейстерская команда (на 250 чел.); флотская строевая рота, преобразованная в 1884 г. в учебно-строевую команду (на 130 чел., а с 1893 г. — на 250 чел.). Минная школа в Кронштадте (на 100 чел.) и временная Черноморская минная школа (на 75 чел.); с 1883 г. действовала Учебно-артиллерийская команда в составе комендорской, унтер-офицерской и гальванотехнической школ (на 600 чел.). В 1885 г. в Кронштадте была открыта Школа машинных унтер-офицеров на 160 чел. В 1882 г. функционировала Водолазная школа на 50 чел. Сверх того, в школах судовых содержателей в писарских классах готовилось 50 чел. для Балтийского флота и 25 чел. для Черноморского. Наконец, для подготовки мастеров были созданы роты в учебно-морском рабочем экипаже (в Кронштадтском — на 100 чел., в Николаеве — на 75 чел. и во Владивостоке — на 28 чел.).

Следует упомянуть также о Кронштадтской школе торгового мореплавания, существовавшей до 1868 г., такая же школа действовала в Херсонском училище. Большое значение имели шкиперские курсы в Кеми и Архангельске.

Как видно, большая часть унтер-офицерских школ была открыта с 80-х годов в целях удовлетворения нужд броненосного флота и, как показала практика, личный состав, прошедший подготовку в этих школах, обладал хорошими знаниями.

Наряду с этими школами существовала сеть портовых школ, готовивших кадры для обслуживания кораблей, проходящих текущий и капитальный ремонт, а также школы при судостроительных заводах, готовивших мастеров и чертежников.

Комплектование и подготовка офицерских кадров

Гораздо сложнее обстояло дело с подготовкой офицеров флота. Существовавшая в середине ХIХ в. сеть военно-морских учебных заведений включала девять учебных заведений, в которых обучалось от 1,5 до 2 тыс. чел. Все эти школы были приспособлены для подготовки кадров, необходимых парусному флоту. Существовавшая в то время дифференциация командных функций определяла профиль военно-морских учебных заведений. Они давали флотских офицеров, штурманов и артиллеристов.

При переходе к паровому флоту потребовались кадры офицеров, знакомые со всеми командными функциями в равной степени. Создать, однако, такие кадры было невозможно без реформы морских школ. Морское ведомство сформировало для подготовки проекта нового устава военно-морских учебных заведений специальную комиссию под председательством Е. В. Путятина. Эта комиссия в 1862 г. была преобразована в специальный комитет, действовавший до 1866 г.

Свою задачу комитет видел в определении объема и характера профессиональной подготовки, и поэтому он не рассматривал вопрос состояния боевой подготовки и судьбы офицерского корпуса, состоявшего на действительной службе. Между тем вопрос о способах усовершенствования, или, скорее, полной переподготовки этих кадров, стоял столь же остро, как и вопрос о подготовке новых кадров.

Сначала Морское ведомство сделало попытку очистить командный состав от лиц, не способных командовать в новых условиях. Уже в 1863 г. обсуждался вопрос об объединении функций флотских офицеров и штурманов в одних руках, но дело приостановилось из-за невозможности освободиться от значительного количества старших офицеров, годами не бывавших на кораблях. Решено было перевести часть этих кадров в резерв (с сохранением окладов). Однако эта мера себя не оправдала, поскольку такой резерв не мог служить источником пополнения.

Выход был найден лишь в начале 80-х годов.

Морское ведомство сформировало специальную комиссию под председательством вице-адмирала П. А. Перелешина, на которую была возложена разработка основных кадровых вопросов.

Комиссия рекомендовала решительно отказаться от ежегодного производства офицеров и перейти к системе производства только на свободные вакансии, в основу производства положить морской ценз, по которому для получения следующего чина необходимо было пробыть определенное число лет в плавании (мичману 1½ г., лейтенанту 4½ г.), а для получения чина штаб-офицера — командовать судном. Наконец, предложено было установить предельный возраст для службы, по достижении которого надлежало уходить в отставку, если не оказывалось свободной вакансии (для лейтенанта — 47 лет, капитана II ранга — 51 год, капитана I ранга — 55 лет, контр-адмирала — 60 лет, вице-адмирала — 65 лет).

Предложения комиссии были приняты, и они нашли отражение в «Положении о морском цензе» 1885 г. Только после этого удалось перевести в резерв, а затем в запас тех офицеров, которые не отвечали требованиям. Если в 1886 г. в резерве состояло 544 штаб— и обер-офицера, то через пять лет их уже было 85, а остальные переведены в запас.

Одновременно был устранен разнобой в системе отбора и аттестации технических кадров. На инженеров флота и инженеров-механиков также был распространен закон о цензе. Введены звания инспектора кораблестроения, старшего судостроителя, младшего судостроителя, старшего и младшего помощников судостроителя. Все это нашло свое отражение в «Положении о чинах по адмиралтейству».

Проведение этих мероприятий позволило упорядочить дело с кадрами. А когда в 1892 г. встал вопрос о реализации расширенной программы судостроения, то оказалось необходимым более эффективными темпами готовить молодых офицеров, в связи с чем на флоте были установлены в 1894 г. новые штаты.

Нехватка кадров, подготовленных в это время, выражалась в следующих цифрах: в 1892 г. — 18 штаб— и обер-офицеров, в 1893 г. — 51, в 1894 г. — 73, в 1895 г. — 95. Отсутствие подготовленных кадров затрудняло укомплектование вновь строящихся кораблей до штатного состава.

Установление ценза сопровождалось упразднением в 1885 г. корпусов штурманов и артиллеристов, в связи с чем были пересмотрены профили учебных планов специальных учебных заведений.

Все это позволило стабилизировать к концу XIX в. командный состав флота. В 1897 г. на флоте было 120 адмиралов и генералов и 2 224 штаб— и обер-офицеров, а в 1900 г. — 127 адмиралов и генералов и 2 204 штаб— и обер-офицеров.

Военно-морские учебные заведения

Реорганизации системы морского образования предшествовал период изучения состояния обучения в морских учебных заведениях. В целях наибольшей эффективности этого изучения в 1857 г. была образована специальная комиссия из представителей Министерства просвещения, Военного и Морского ведомства.

Комиссия пришла к выводу, что недостатки морских учебных заведений коренятся в смешении общеобразовательной и специальной подготовки, распространении специализации на ранние возрасты и недостаточной практической подготовке, следствием чего были «неусвоенные познания и невыясненные понятия». Особенно поражало «неумение владеть русским языком, граничащее с безграмотностью» и «большая нетвердость в арифметических выкладках». Кроме того, было указано, что в воспитании «господствует страх перед наказанием, а не нравственное развитие юношей».

Все материалы комиссии были переданы адмиралу Путятину, который представил свои соображения генерал-адмиралу вел. кн. Константину. Путятин предлагал перестроить всю систему специального морского образования. Рекомендовалось принимать в морские школы лиц не моложе 14 и не старше 16 лет, сохранив при этом все морские учебные заведения как закрытые, предназначенные для дворян; отменить систему приема в морские школы по старшинству в списках, установив прием лишь по экзамену, подвергая при этом всех физическому осмотру; усилить специализацию в учебных планах и в связи с этим обратить особое внимание на практическую подготовку в море; реорганизовать учебные заведения в соответствии с требованиями времени, обратив особое внимание на специальную подготовку кадров.

На основании выводов комиссии генерал-адмирал вел. кн. Константин составил записку о перспективах перестройки морского образования, которая была опубликована в «Морском сборнике» и, кроме того, разослана в 110 адресов — на корабли, в портовые управления и в учебные заведения. Записка вызвала живой обмен мнениями. На этой основе была проведена реорганизация морских учебных заведений. Все военные школы были разделены на средние и высшие.

Средние военно-морские школы

К типу средних морских учебных заведений относится школа флотских юнкеров, сформированная в 1854 г. в г. Николаеве с кадрами на 60 чел. В 1856 г. школа была преобразована в Черноморскую гардемаринскую роту, а затем стала называться черноморской ротой флотских кадет. В 1861 г. школа была закрыта в связи с резким уменьшением численности Черноморского флота. Однако после отмены ограничительных статей Парижского трактата в 1871 г. Черноморскому флоту опять понадобилось много офицеров. В этом году в Николаеве вновь были открыты Морские юнкерские классы. Занятия шли по учебному плану Морского училища. Срок обучения был определен в 3 года. Согласно штату, полагалось содержать 60 юнкеров. Это было также типичное дворянское учебное заведение. Прием из других сословий разрешался только по «высочайшему соизволению» в каждом отдельном случае. За 1874–1879 гг. училищем было выпущено 118 офицеров.

В 60-е годы в Николаеве функционировала также Штурманская рота со штатом в 130 чел. Она действовала до 1872 г.

Училище в Николаеве-на-Амуре с 50-х годов готовило флотских офицеров для Дальневосточного флота.

Инженеров, артиллеристов и штурманов средней квалификации в период с 1856 по 1872 г. готовили Училище корабельной архитектуры и Штурманское училище в Кронштадте.

В 1856 г. Училище корабельной архитектуры было преобразовано в Морское инженерно-артиллерийское училище со штатом на 274 чел. С годами число учащихся значительно уменьшилось. В 1861 г. в нем состояло 281 чел., в 1871 r. — только 48. Выпущено за эти годы 239 инженеров.

Штурманское училище оставалось без изменений, но число учащихся в нем также сильно уменьшилось — с 363 чел. в 1861 г. до 60 чел. в 1871 г. Училище подготовило 203 штурмана. Уменьшение числа учащихся объясняется сокращением личного состава флота после Крымской войны.

Строевые кадры готовило Военно-морское гимнастическое заведение, открывшееся в 1862 г. В нем в течение двух лет занимались строевой переподготовкой личного состава флота. Для этой цели в гимнастическую школу направлялись с кораблей через каждые два года 12 офицеров и 75 матросов. Постоянный состав заведения состоял из 4 офицеров и 25 унтер-офицеров.

Для практической подготовки специалистов минного дела (офицеров и комендоров) в 1873 г. был образован отряд под командованием контр-адмирала Пилкина. В него входили: фрегат «Адмирал Лазарев», корвет «Боярин» и клипер «Изумруд». Офицерский и комендорский состав этих кораблей составлялся из лиц, которые должны были пройти теоретическую подготовку в открытом в 1874 г. в Кронштадте Минном классе. Это было своеобразное училище, которое не только готовило офицерские кадры, но и вело интересную исследовательскую работу по усовершенствованию минного оружия. В училище работали такие известные ученые, как профессор В. Ф. Петрушевский, изобретатель радио А. С. Попов, Лавров и другие специалисты. Минный класс был рассчитан на 30 офицеров, а Минная школа при нем — на 90 минеров. В результате успешной деятельности училища флот к 1880 г. был обеспечен кадрами. Он подготовил 70 офицеров и 266 минеров. В последующие годы флот не испытывал недостатка в замещении этих кадров.

Высшие военно-морские учебные заведения

Морской корпус (Морское училище). Основным учебным заведением, готовившим кадры флотских офицеров, т. е. командные кадры, являлось Морское училище. Оно было открыто в 1867 г. на базе офицерских классов Морского кадетского корпуса и причислено к высшим учебным заведениям первого разряда со штатом в 240 чел. (с 1872 г. — 265 чел.). Морское училище сохранило особенности аристократического Морского корпуса. В него принимались только дворяне в возрасте от 15 до 18 лет, получившие образование в объеме 5 классов гимназии или реального училища. Срок обучения был установлен в 4 года (1 год — общий курс, последующие 3 года — морской курс). Хотя по новому уставу ежегодная потребность Морского училища ограничивалась всего 60 новыми воспитанниками, однако конкуренты на состязательный экзамен в первые годы действия нового устава являлись в таком незначительном количестве и с такими неудовлетворительными познаниями, что Морское училище вынуждено было сначала уменьшить число вакансий, а потом, когда потребность флота сделала это невозможным, понизило уровень требований на приемных экзаменах.

В связи со сложившейся обстановкой было решено открыть в 1872 г. приготовительный класс, а с 1875 г. действовало два таких класса — старший и младший. В соответствии с этим возраст для поступления в училище был понижен с 15 до 12 лет.

На общем курсе проходили программу 6-го класса гимназии, за исключением языков — вместо них изучалась математика. На морском курсе изучали русский и английский языки, закон божий, сферическую тригонометрию, морскую съемку, астрономию, фортификацию, морскую артиллерию, военно-морскую историю и тактику, законоведение и морскую практику. На практических занятиях учились пользоваться морскими инструментами, обучались такелажным работам и управлению парусами. Приобретенные навыки закреплялись в учебном отряде, для чего к училищу прикомандировывались учебные корабли («Костер», «Громобой», затем «Пересвет», «Гиляк», «Алмаз» и др.). В первый год осваивали азбуку морского дела, во второй — такелажные работы, в третий — несение матросской службы во время действительного плавания.

Для изучения действий морской артиллерии при училище была своя батарея в составе четырех 9-фн и двух 4-фн пушек и, кроме того, были модели 9-дм орудия и 6-дм медной пушки на вращающейся платформе.

Училище действовало до 1891 г., когда оно было снова переименовано в Морской кадетский корпус с трехлетним училищным классом.

Штат и положение Морского корпуса, но теперь уже как высшего учебного заведения были утверждены 22 февраля 1894 г. Право поступления по этому уставу предоставлялось сыновьям офицеров флота и потомственным дворянам.

В учебный план этого высшего учебного заведения входили: специальные предметы — навигация, электротехника, кораблестроение, морские съемки, физическая reorpaфия, пароходная механика, минное дело, девиация компасов, морская артиллерия, теория корабля, фортификация, морская астрономия, морская тактика, история военно-морского искусства, морская администрация, законоведение, гигиена; общие предметы — английский, французский и русский языки, аналитическая геометрия, теоретическая механика и начала дифференциального и интегрального исчисления, закон божий.

Морской корпус и училище подготовили с 1867 по 1900 2 392 морского офицера, из них училищные классы за последнее десятилетие века дали около 200 офицеров.

Техническое училище Морского ведомства. Приступая к строительству броненосного флота, Морское ведомство отдавало себе отчет в том, что кадры, подготавливаемые учебными заведениями, не отвечали новым требованиям. В связи с этим было решено, во-первых, расформировать признанный бесполезным учебный экипаж и учредить вместо него высшее инженерное и артиллерийское училище и, во-вторых, перевести инженерно-артиллерийское училище в Кронштадт и объединить со штурманским. Новое училище стало называться Техническое училище Морского ведомства. Штат этого высшего учебного заведения был утвержден на 225 чел. Срок обучения в училище был установлен в 3 года. Для поступления требовались знания в объеме пяти классов гимназии или реального училища. Училище действовало в составе четырех отделений: артиллерийского, штурманского, кораблестроительного и механического. С 1873 по 1879 г. училище подготовило 293 специалиста указанных профилей.

В 1897 г. училище было преобразовано в высшее Морское инженерное училище с двумя отделениями: механическим и кораблестроительным. При поступлении от экзаменующихся требовались знания в объеме реального училища.

Учебным планом предусматривались следующие предметы: на кораблестроительном отделении — прикладная механика, сопротивление строительных материалов, технология металла и дерева, электричество и электротехника, минное дело, артиллерия, пароходная механика, теория мореходных качеств, кораблестроительная архитектура, черчение деталей судов, проектирование морских судов; на механическом отделении — прикладная механика, сопротивление строительных материалов, технология металлов и дерева, начала пароходоустройства, электричество и электротехника, самодвижущиеся мины, механическая теория тела, описание главных судовых механизмов и котлов, трюмная гидравлика, черчение деталей судовых машин, проектирование машин.

В отличие от Морского корпуса, Морское инженерное училище не было узкосословным, т. е. чисто дворянским учебным заведением. В него могли поступать выходцы из других сословий. Так, с 1873 по 1879 г. в училище было принято детей дворян 34 чел., чиновников — 137, духовных лиц — 11, офицеров армии и флота — 57, купцов — 36, мещан — 85 и крестьян — 9 чел.

В последующее десятилетие высшие училища дали значительное количество кадров для флота. С 1890 по 1900 г. они подготовили 181 инженера и механика флота.

Окончившие кораблестроительное отделение направлялись в корпус корабельных инженеров со званием младших помощников судостроителей, окончившие механическое отделение зачислялись инженерами в корпус флота со званием инженеров-механиков. По прошествии двух лет службы выпускники училища получали преимущественное право поступления в Морскую академию.

Кадры высшей квалификации давала Николаевская морская академия, сформированная в 1877 г. на базе офицерских классов Морского училища, где они действовали с 1827 г. Идея превращения этих классов в специальную высшую школу возникла в 60-х годах. В 1862 г. офицерские классы были преобразованы в Академический курс морских наук. Это новое учебное заведение, причисленное к разряду высших, действовало в составе трех отделений: гидрографического, кораблестроительного и механического. Прием на Академический курс производился один раз в два года. За 8 лет это учебное заведение подготовило 55 инженеров-гидрографов, 11 инженеров-кораблестроителей и 19 инженеров-механиков.

В 1877 г., в день своего 50-летия, Академический курс был преобразован в Морскую академию. Новое высшее учебное заведение также состояло из трех отделений с двухгодичным сроком обучения — гидрографического, кораблестроительного и механического.

При академии в 1895 г. был открыт одногодичный курс военно-морских наук для совершенствования морских офицеров.

По Положению 1896 г. число слушателей было определено в 37 чел. (6 — на гидрографическом, 8 — на кораблестроительном, 8 — на механическом и 15 — на курсе военно-морских наук).

Учебным планом предусматривалось прохождение следующих учебных курсов (табл. 145).

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что на всех трех отделениях отсутствовали военно-морские командные дисциплины. Это свидетельствует о явной недооценке руководителями Морского ведомства специальной военной подготовки для инженерных кадров. Правда, такая подготовка предусматривалась на курсе военно-морских наук, но эта надстройка над академией почти не привлекала моряков. Занятия продолжались от 6 до 8 месяцев. Никаких прав курс не давал. Строевые офицеры нередко презрительно называли их «кулинарными курсами».

Академия и курс давали сравнительно небольшое число офицеров, которые оседали главным образом в управлениях. Строевые моряки встречали «академиков» с недоверием. За недооценку образования русский флот заплатил тяжкими потерями в русско-японской войне. Ее уроки заставили пересмотреть отношение и к академии и к курсу.

Таблица 145

Личный состав академии был довольно стабильный. На курсе военно-морских наук с 1895 г. обучалось 14 чел. ежегодно.

За 25 лет академия дала флоту 100 гидрографов, 47 кораблестроителей и 54 инженера-механика. В целом же в начале XIX в. на флоте было около 6 % личного состава офицеров, окончивших Морскую академию.

Для подготовки кадров морских артиллеристов с 1888 г. ежегодно отправлялось 5 чел. в Михайловскую артиллерийскую академию.

Боевая подготовка личного состава флота

Перестройка флота, начавшаяся частично со второй четверти века, и внедрение парового флота уничтожили значение Морского устава 1720 г. Опираясь на этот устав, нельзя было регулировать боевую подготовку, отвечающую современным требованиям. Частные инструкции командиров эскадр и даже отдельных кораблей в какой-то мере восполняли пробел, однако в результате получался разнобой в трактовке ряда положений устава.

Под напором требований, идущих из флота, Морское министерство вынуждено было составить комитет под председательством генерал-адмирала вел. кн. Константина Николаевича. Комитет вел работу с 19 сентября 1850 г. по 16 декабря 1852 г. и подготовил проект нового устава. Проект был разослан на суда Балтийского и Черноморского флотов. От командиров кораблей и офицеров флота поступили 5 600 замечаний, многие из них представляли значительный интерес. Особенно интересны замечания контр-адмирала Нахимова, присланные в Комитет в октябре 1851 г. В них требовалось установить твердый порядок и четкую регламентацию морской службы.

«Весь флот был призван к участию в составлении Морского устава, весь флот 3 года до утверждения оного рассуждал о нем… Образовалось по этому предмету общественное мнение во флоте, а когда появился Морской устав, то оказалось, что он есть только выражение или изложение общественного мнения». Так писал адмирал Головин. Так ему, во всяком случае, казалось. В действительности же комитет хотя и располагал обширным материалом, позволявшим определить новое направление морской службы и дать необходимые указания в части развития пароходной тактики, однако не учел тенденцию развития флота.

Морской устав был утвержден в 1853 г. и издан на 3 года для практической проверки. Но устав отражал вчерашний день военного флота: он был построен на основе принципов линейной тактики парусного флота. Те немногие параграфы, в которых говорилось о паровом флоте, также трактовались в духе тактики парусного флота.

Необходимость перестройки всей системы боевой подготовки на новой основе выявилась после Крымской войны. Однако со стороны Морского ведомства не поступало никаких указаний. Руководители флотов сами должны были искать пути перестройки, обобщая личный опыт. Такой опыт давали действия отряда пароходо-фрегатов под командованием Г. И. Бутакова на Черном море. Зарубежная теоретическая мысль в этом отношении не содержала никаких рекомендаций. Лучшие теоретические работы, вышедшие до 1860 г. во Франции и Англии, свидетельствовали, что их авторы не понимали свойств парового флота.

Так, Д. Говард писал: «Паровой флот, подходя к неприятелю, должен согласно с прежними правилами парусных судов стрелять в такелаж и оснастку неприятельских кораблей, пока расстояние между состязающимися кораблями не уменьшится до сомкнутого боя, имея в виду парализовать действия винтов неприятельских кораблей вследствие сбитого рангоута и прочими частями и обломками вооружения и парусов; впоследствии можно усилить в один только корпус корабли». Вторая рекомендация сводилась к использованию тарана, для чего было принято усиливать броней носовую часть винтовых броневых судов.

Аналогичные указания давала работа Буэ-Вильомера «Опыт пароходной тактики» и работы других авторов.

С иных позиций к решению вопроса подошел адмирал Бутаков. Он по поручению адмирала Корнилова задолго до Крымской войны начал разрабатывать новые боевые порядки для паровых судов. Эти новые формы он частично применил в ходе Крымской кампании. Первое описание проводимых им эволюций он составил в 1854 г., затем Бутаков изложил основные свои мысли в книге «Азбука для пароходной тактики», вышедшей в 1861 г.

Более зрелой работой является основной его труд «Новые основания пароходной тактики». Это последовательный свод найденных законов о пароходных эволюциях. «Я, — писал Бутаков, — напал на ту простую идею, что на основании пароходных эволюций непременно должно принять две простые геометрические линии: круг и касательную к нему». Это открытие позволило Бутакову разработать основы боевых действий для паровых судов. «Основной идеей моей теории, — говорил Бутаков, — служит то, что пар должен сделать в морской тактике такой же переворот, какой произошел в сухопутной тактике в конце прошлого столетия. От паровых судов можно и следует требовать мгновенности и внезапности перестроений, поворотов и захождений».

Бутаков сформулировал формы эволюции паровых судов, общие для паровых судов всех классов и типов. Решение этой задачи позволило ему разработать три основных строя, отвечавших требованиям боя, учитывавших его быстроту и эффективность основной массы морской артиллерии. Это были кильватерный строй, строй фронта и строй обстрела. Кроме простых строев, Бутаков рекомендовал и более сложные. Интересно, что все главные рекомендации Бутакова сохранили свое значение до наших дней.

Книга Бутакова была высоко оценена Морским ученым комитетом: «Вопрос о действиях паровых судов отдельно или в эскадре взят с корня… Предлагаемые нашим адмиралом правила, испытанные им на практике, совершенно новы… Таких определительных правил для маневра каждого парового судна во всяком случае еще не было, а потому заслуга контр-адмирала Бутакова при настоящем развитии парового военного флота может почесться важною, совершенною заслугою».

Академия наук присудила Бутакову полную Демидовскую премию. Появление книги Бутакова было в то время сенсацией. Ее немедленно перевели в Англии, Франции, Италии и Испании. Когда в 1865 г. Бутаков был в Лондоне, то на заседании Королевского института соединенных служб был поставлен доклад «Новая морская тактика», в котором весьма высоко оценивались выводы и обобщения русского адмирала.

Опираясь на сделанные им выводы о новой морской тактике, Бутаков перестроил всю систему боевой подготовки на флоте. Это ему удалось осуществить, поскольку он в 1860 г. командовал эскадрой винтовых кораблей, а с 1867 по 1877 г. — эскадрой броненосных судов. Бутаков разделил боевую подготовку на три этапа: подготовку личного состава корабля, стоящего на якоре, подготовку его на ходу корабля и подготовку эскадры в море. На первом этапе личный состав готовился к обслуживанию комплекса механизмов и различных устройств и свойств оружия, на втором этапе шла подготовка на рейде и в открытом море, на третьем — отрабатывались действия соединений. «В наше время, — писал в приказе Бутаков, — войны будут внезапны, энергичны и недолговременны, а сражения необычайно кратки. Поэтому готовиться необходимо всегда, постоянно, неотлагательно, немедленно; готовиться к тому получасу, для которого мы, можно сказать, существуем, и в котором нам придется показать, что Россия содержит флот не без пользы».

Особенно важны были указания Бутакова на необходимость приближения условий обучения к реальной обстановке: «чтоб пальба наша подходила возможно более к тем условиям, которые представят в действительном бою, т. е. будем стрелять не с определенных заранее, а в движущиеся предметы».

Бутаков отрабатывал все рекомендуемые им формы действий и добивался значительных успехов.

Все морские державы поспешили направить своих агентов на маневры Балтийской броненосной эскадры. Инспекторский департамент, докладывая об этом, подчеркивал: «иностранные офицеры, посещавшие почти каждое лето нашу эскадру, с великим интересом следят за приемами обучения наших команд, а иностранная печать все более и более указывает на эти приемы как на предмет, достойный подражания».

Особый интерес к разработке новых оснований морской тактики Морское ведомство проявляло в связи с развитием крейсерского флота. В 1868 г. комиссия адмирала Е. В. Путятина познакомилась с результатами подготовки броненосной эскадры Бутакова и дала высокую оценку ее действиям. «Упражнения в эволюциях 1868 г. были доведены до той степени, которая дала возможность эскадренным плаваниям за последнюю кампанию дать полный характер военного крейсерства… Начальник броненосной эскадры вице-адмирал Бутаков глубоко понял назначение и будущую роль вверенных ему судов и не упустил с расчетом и необыкновенным умением воспользоваться всеми находящимися в его руках средствами и каждой минутой времени для приведения как судов броненосной эскадры, так и команд, на них находящихся, к возможному совершенству».

В течение 70-80-х годов на Балтийском флоте проводились учения и маневры. Так, на маневрах Балтийского флота 1871 г. действовали два отряда, а на маневрах 1876 г. — уже две броненосные эскадры, учебный артиллерийский отряд, учебный минный отряд, отряд судов морского училища и суда отдельного плавания.

На учениях отрабатывались маневр эскадрами, постановка минных заграждений и практическая стрельба.

На Черном море, где до начала 80-х годов еще не была создана эскадра броненосных судов, подготовка сводилась к изучению личным составом разведывательной службы и боя отдельным кораблем.

Новым этапом в тактической подготовке броненосного флота является деятельность выдающегося флотоводца адмирала С. О. Макарова. Он начал с изучения вопроса о минной войне, рекомендуя смотреть на минное оружие как на средство наступательного боя. Справедливость этого требования была доказана практикой русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Главное место в системе Макарова занимает разработка им основ эскадренной тактики. «Морская тактика, — писал Макаров, — есть наука о морском бое. Она исследует элементы, составляющие боевую силу судов, и способы наивыгоднейшего их употребления в различных случаях на войне».

Поскольку морской флот «существует для войны», то, следовательно, задача тактической подготовки и состоит в том, «чтобы подготовить к войне личный состав флота».

Основные положения теории морского боя Макаров раскрыл в разделе «эскадренное сражение». Современная эскадра, указывал Макаров, не может состоять из однородных судов. Она должна включать различные классы кораблей (броненосцы, крейсера, миноносцы), способные решать главные элементы морского боя (разведку, маневр и т. п.). Наименьшей тактической единицей является эскадра, состоящая из двух эскадренных броненосцев, одного броненосного крейсера, двух-трех бронепалубных крейсеров и четырех эскадренных миноносцев.

Эскадренная тактика должна предусматривать такие формы боевых построений, которые позволяют эксплуатировать сильные стороны каждого класса кораблей. Ими будут кильватерная колонна с усилением головы или хвоста, а также маневр для охвата одного из флангов или отрезания части неприятельской эскадры. Макаров указывает лишь на возможные действия каждого класса судов. Главное состоит в том, чтобы обеспечить дробление боевого порядка противника и уничтожение всех его сил по частям. В связи с этим он большое значение придавал артиллерийским действиям и минным средствам.

Как и все его предшественники, мастера морского боя, Макаров считал нужным формировать у личного состава высокое чувство ответственности.

Морское министерство, отдавая должное передовым взглядам Бутакова и Макарова, не торопилось, однако, отражать их в уставе. Но уже хорошо было то, что на все флоты рассылались обобщенные материалы инспекторского департамента по маневрам, проводимым на Балтике в 1879, 1880, 1886, 1889, 1898, 899 и другие годы.

Как правило, на маневрах отрабатывались крупные темы: нападение, оборона, испытание береговой обороны. Интерес представляют ночные маневры 1879 г., где применялись прожекторные установки для обнаружения миноносцев. В 1884 г. состоялись двусторонние маневры, в 1886 г. отрабатывалась оборона Кронштадта, в 1888 г. — оборона залива. В 1889 г. маневры были посвящены отражению десанта у Свеаборга, а затем стали проводиться маневры по боевым действиям в открытом море. Маневры не всегда проходили безболезненно. Во время отработки темы самообороны 7 сентября 1893 г. потерпел крушение на пути из Ревеля в Гельсингфорс броненосец береговой обороны «Русалка» (вместе с кораблем погибло 12 офицеров и 165 матросов).

На Черноморском флоте до середины 90-х годов плавания имели главным образом учебное значение (несение брандвахты). Первое большое плавание, в котором принимали участие один крейсер, миноносцы и канонерские лодки, было проведено лишь в 1888 г. Только после введения в состав Черноморского флота больших броненосцев боевая подготовка приблизилась по своим формам к постановке ее на Балтийском флоте.

Подводя итоги вопросу о подготовке личного состава флота, нужно отметить следующее.

Переход к паровому, а затем к паровому броненосному флоту повысил требования к личному составу флота. От матросов теперь требовалась не столько сила и ловкость (что имело большое значение на парусных кораблях), сколько технические знания и умения, необходимые для действий на паровых судах. Резко повысилось значение среднего (унтер-офицерского) звена. Сокращение сроков службы в свою очередь повлияло на отбор людей, предназначенных для военно-морской службы. Все это потребовало усиления внимания к подготовке личного состава флота. Однако Морское ведомство не могло отрешиться от стремления объединить корабельную и береговую службу. Этим объясняется сокращение береговых команд и возложение их функций на команды кораблей. В результате боевая подготовка личного состава кораблей проводилась только в весенне-летний пеиод. После проведения осенних маневров корабли пустели. Матросы и унтер-офицеры несли береговую службу, а офицеры уходили в отпуск. Приобретенные же тяжелым трудом навыки и умения терялись.

Характерно, что такой же порядок был установлен не только на Балтике, но и на Черном море, хотя климатические условия позволяли удлинить срок боевой подготовки в два раза и даже вести ее круглый год. Но такова была сила традиции. Подобная практика сохранялась вплоть до мировой войны 1914–1918 гг.

Установившаяся система боевой подготовки не обеспечивала в должной мере отработки действий крупными соединениями. На Балтийский флот определяющее влияние оказывали задачи, непосредственно вытекавшие из условий базирования и организации обороны конкретного района. А они, как правило, сводились к обороне баз и берегов. Оборонительные тенденции отрицательно сказывались на определении состава эскадр, на постановке задач перед ними и на выработке способов действий. Это было одной из причин неприспособленности русского флота к действиям на океанских просторах, поскольку не отрабатывались большие переходы, бой вдали от баз и т. п.

Главным же пороком явилось упорное сопротивление царизма демократизации офицерского корпуса. Правящие круги стремились оградить флот от революционного влияния. Социальный вопрос оказался в конечном счете главным в решении проблемы подготовки кадров.

 

4

Производство морской артиллерии и средств связи

Производство корабельной артиллерии

Главными элементами боевой силы кораблей служат артиллерия и личный состав.

Основными наиболее мощными классами парусных судов середины XIX в. были линейные корабли, несущие от 64 до 120 орудий, и фрегаты с 24–44 орудиями. Остальные суда выполняли вспомогательную функцию.

До 1838 г. на вооружении флота состояли 8, 18, 24 и 36-фн пушки, 6, 8, 18 и 24-фн карронады, ½ и 1-пудовые единороги; 3-фн, 3 и 5-пудовые мортиры и 3-фн фальконеты (табл. 146). Пушки, карронады и фальконеты предназначались для настильной стрельбы ядрами или картечью. Бомбовые пушки и единороги — для стрельбы разрывными снарядами.

В целях достижения наибольшей эффективности огня артиллерия располагалась на трехдечных линейных кораблях в несколько ярусов. Самые мощные орудия — 2-пудовые мортиры, 68-фн бомбовые пушки и 1-пудовые единороги размещались в нижнем ярусе, или гон-деке. Это делало корабль остойчивым. В модель-деке (среднем ярусе) обычно размещались 36-фн пушки и тяжелые карронады. В опер-деке (верхнем ярусе) — 36-фн пушки и 36-фн карронады, на верхней открытой палубе — орудия более мелких калибров.

Эффективность русской корабельной артиллерии была велика. Особенно высоко оценивалось действие бомбовых пушек. Однако корабельная артиллерия уже не могла соревноваться с береговой артиллерией, располагавшей орудиями тех же калибров.

Накануне Крымской войны на вооружении корабельного флота были следующие артиллерийские системы (табл. 147).

Тактико-технические данные корабельной артиллерии этого времени даны в табл. 148.

В связи с усовершенствованием артиллерии в 1842 г. были установлены новые нормы вооружения кораблей (табл. 149).

В 1846 г. число бомбовых пушек было увеличено на 100-пушечном линейном корабле до 10, на 74-пушечном линейном корабле — до 6, на фрегате — до 2.

Вес залпа 84-пушечного корабля с одного борта составлял 30 пудов, а 44-пушечного фрегата — 17 пудов.

Таблица 146 [1732]Г. Н. Четверухин . История корабельной и береговой артиллерии. M., 1942, стр. 169.

Таблица 147 [1733]В 1948–1849 гг. возник вопрос об уменьшении числа калибров на судах. Был испытан ряд русских и иностранных систем. Решено было вооружить суда главным образом орудиями калибра 36-фн калибра. Однако эту меру не удалось осуществить. (ЦГАВМФ, ф. 227, оп. 1, д. 184, лл. 15–16 об.).

Таблица 148 [1734]«Руководство для артиллерийской службы». СПб., 1853, стр. 24–29. (На Черноморском флоте 2-пудовая бомбовая пушка имела 10-дм калибр ствола и вес 237 пудов; 1½-пудовая пушка — 8-дм калибр ствола и вес 250 пудов. Дальность стрельбы — 900 саж., действительный огонь — 800 саж.).

Число орудий разных типов к началу Крымской войны на русском флоте представлено в данных табл. 149.

Производство корабельной артиллерии было сосредоточено на Александровском заводе. Этот завод изготовлял более 80 % морских орудий. Остальные 20 % давали уральские казенные заводы. Число орудий, поставленных Александровским заводом в течение первой половины XIX в., дано в табл. 151.

Таблица 149 [1735]Г. Н. Четверухин . Указ. соч., стр. 180.

Таблица 150 [1736]«Обзор деятельности Морского управления в России, 1855–1880 гг.», ч. 2. СПб., 1880, стр. 14–16.

Таблица 151 [1737]Я. Л. Балагуров . Олонецкие горные заводы в дореформенный период. Петрозаводск 1958, стр. 57, 73; П. Холостов . Краткий исторический очерк горнозаводского дела в Олонецком крае и обзор деятельности Александровского пушечно-литейного завода в продолжение его столетнего существования. Петрозаводск, 1874, стр. 15–19.

На этом же заводе, а также на Кончезерском заводе выплавлялся чугун, необходимый для литья орудий. По десятилетиям выплавка чугуна (в пудах) стояла в среднем на одном уровне (табл. 152).

Таблица 152 [1738]Н. И. Моренец . Петербургские казенные металлообрабатывающие заводы Горного департамента в первой половине XIX ст. (К истории машиностроения в России). Л., 1955 (рукопись канд. дисс.), стр. 37–39.

Основной базой по производству боеприпасов для Черноморского флота был Луганский завод, возникший в 1795 г. Этот завод особенно интенсивно работал в первой половине XIX в.

Во время войны 1805–1812 гг. завод изготовлял снаряды для флота и для полевой армии. Его производительность колебалась от 50 до 60 тыс. пудов боеприпасов в год. Наибольших результатов завод достиг во время Крымской войны. В 1854 г. он выпустил 64 480 пудов боеприпасов, а в 1855 г. — 294 778 пудов.

Изготовление минного оружия

На вооружение морского флота поступило также минное оружие. Опыты по применению фугасов были проведены в 1807 г. на р. Неве преподавателем артиллерии Морского корпуса подполковником И. И. Фитцумом.

Вслед за этим талантливый русский ученый П. Л. Шиллинг применил в 1812 г. электричество для взрыва подводных мин, а также взрыва мин на берегу. Эти опыты были повторены в 1822 и 1832 гг.

В 1839 г. был создан комитет для проведения опытов над минным оружием. По его инициативе в 1840 г. при Гвардейском саперном батальоне была учреждена учебная гальваническая команда.

Выдающийся русский физик Б. С. Якоби предложил комитету идею гальванических и гальвано-ударных мин. Комитет принял это предложение. Опытные образцы этих мин испытывались в 1845 г. во время учебной осады Нарвы. Минирование нашло широкое применение при организации береговой обороны в период Крымской войны. У Свеаборга было поставлено 44 гальванических и 950 пиротехнических мин; устье Дуная, Днестра и Днепра и Керченский пролив также были заминированы 160 пиротехническими минами. Этими минами были повреждены 2 английских пароходо-фрегата и 1 пароход.

Производство корабельной артиллерии и средств связи во второй половине XIX в.

После Крымской войны на вооружении флота состояло до 15 тыс. орудий. Множество калибров и систем, подавляющая часть которых устарела и не соответствовала требованиям времени, делали флот уязвимым.

В связи с этим Морское министерство пересмотрело в 1858 г. состав судовой артиллерии. Оно оставило прежние калибры орудий для парусных судов, число которых все время падало, а для винтовых судов ввело 36 и 60-фн калибры, оставило также 4, 8, 24 и 30-фн пушки, 2 и 3 пудовые бомбовые орудия. К 1861 г. произошло перевооружение деревянного винтового флота. На Балтийском флоте состояло 2 070 орудий.

Основными считались 68, 60 и 36-фн пушки и 2-пудовые бомбовые орудия. 68-фн пушка имела калибр в 8 дюймов, ее вес составлял от 195 до 301 пуда, вес снаряда 55,5 фунта, 36-фн пушка калибром в 6,8 дюймов весила от 128 до 196 пудов. Она стреляла гранатой в 31,25 фунтов и ядрами в 43,75 фунта, 2-пудовая бомбовая пушка весила 242 пуда, а вес ее бомбы составлял 91,25 фунтов.

Залп 84-пушечного корабля, имевшего на вооружении 78 36-фн орудий и 6 2-пудовых бомбовых, составлял с одного борта всего 42 пуда. Еще меньше весил залп 48 и 70-пушечных фрегатов. Вес залпа двухбашенного фрегата составлял 13,5 пуда, а трехбашенного — только 20 пудов.

Такая артиллерия была эффективной против деревянных судов. Но во время Крымской войны для защиты от огня корабельной и береговой артиллерии французы применили тонкостенную броню, а после войны на флотах Запада появились уже нарезные орудия (во Франции орудия Трель-де-Болье, в Англии — Армстронга, в Германии — Круппа).

Новое вооружение свело к нулю все боевые качества парусного флота. Встал вопрос о соотношении брони и артиллерии. Сначала делали броневой пояс на надводной части кораблей. Поскольку броню достаточной толщины получать не умели, то наращивали листы в два и даже в три слоя, доведя ее до 8 дюймов.

Такая броня получила название слойковой. В 1858 и 1859 гг. испытывались 60 и 30-фн нарезные пушки производства Олонецких заводов. Поскольку эти орудия дали обнадеживающие результаты, то этим заводам продолжали давать заказы на их изготовление. В течение трех лет на Олонецких заводах было изготовлено 975 орудий, из них 1 68-фн, 454 60-фн, 61 36-фн и 459 30-фн орудий, последние были заменены затем на 36-фн.

Одновременно испытывались иностранные системы, но результаты испытаний были малоутешительными: 4-фн орудие системы Армстронга разорвало на 101-м выстреле, 64-фн английское орудие из Ливерпуля — на 25-м выстреле, 6½-дм орудие из США — на 45-м выстреле. Не лучше были результаты испытаний других систем.

В 1860 г. испытания продолжались. Образцы 1½-дм орудий системы Витворта, изготовленные в Кронштадте, оказались неудовлетворительными. Неудачным был также исход испытания 30-фн медного орудия, изготовленного Петербургским арсеналом.

Отрицательный результат испытаний железных, чугунных и медных орудий, изготовленных на русских и иностранных заводах, заставил Морское министерство приступить к строительству своей промышленной базы. В связи с этим в 1861 г. в Кронштадте была сооружена артиллерийская мастерская. Большой интерес Морское ведомство проявило также к деятельности Князе-Михайловской фабрики. По его заказу там были отлиты образцы стальных орудий. Морское ведомство вслед за этим провело испытания 4½, 6 и 12-дм пушек, отлитых Обуховым на Златоустовском заводе. Они дали блестящий результат: 12-дм пушка выдержала более 4 тыс. выстрелов. Но поскольку Златоустовский завод не мог обеспечить заказы Морского ведомства, то оно приобрело две стальные пушки у Круппа. Немецкая 3-фн пушка также дала 4 025 выстрелов, а 12-фн — только 1 000.

Руководители Морского ведомства отлично понимали, что закупка артиллерийского оружия за границей ставила русский флот в полную зависимость от иностранных фирм. Этот вопрос был обсужден в комитете Путятина, образованном в 1862 г. для решения всего комплекса вопросов, связанных с переходом к броненосному паровому флоту.

Комитет принял в 1862 г. решение о сооружении в Петербурге специального завода по производству стальной судовой артиллерии. Основываясь на этом решении, Морское ведомство заключило с Товариществом Обухова, Путилова и Кудрявцева соглашение о строительстве артиллерийского завода и выдало для этой цели крупную ссуду. Первая очередь Обуховского завода вошла в строй в 1864 г. и в этом же году на нем приступили к производству стальной артиллерии. Сначала отлили семь болванок для крупных орудий, но отливки оказались неудовлетворительными. Лучшие результаты показали отливки для 4, 8 и 12-фн орудий. Для доводки технологического процесса нужно было время, а обстановка вынуждала приступить к перевооружению флота немедленно. В связи с этим было решено поручить Олонецким заводам изготовить 20 15-дм гладкоствольных орудий для вооружения строящихся мониторов (аналогичными орудиями были вооружены мониторы в США).

Кроме того, Круппу был дан заказ на 58 8-дм и 46 9-дм орудий для броненосцев береговой обороны. Из полученных от Круппа в 1864–1867 гг. орудий (28 8-дм и 22 9-дм) 30 орудиями были вооружены броненосцы береговой обороны, в частности «Первенец» и «Не тронь меня». 20 орудий были отправлены обратно за непригодностью. Убедившись в меткости и разрушительной силе стальных орудий. Морское ведомство приняло меры по ускорению строительства второй очереди Обуховского завода. Оно предоставило товариществу новую ссуду и одновременно взяло завод под свой контроль. Новый порядок управления заводом был введен с 1865 г. Председателем правления стал капитан-лейтенант А. А. Колокольцев, а помощником Обухова — полковник Мусселиус. Вскоре завод полностью перешел в Морское ведомство и стал работать бесперебойно. Руководители завода затратили немало усилий для усовершенствования производства крупнокалиберной артиллерии. В производство было внедрено изобретение известного металлурга генерала А. В. Гадолина — крепление ствола орудия кольцами.

Продукция с 1867 по 1880 г. постоянного поставщика Морского и Военного ведомств — Обуховского завода показана в табл. 153.

По заключению Морского министерства, «Обуховский завод стоит совершенно на одном уровне с самыми лучшими из иностранных пушечных заводов и может похвалиться перед ними тем, что ни одно из 1 260 уже сделанных им орудий не разорвалось на службе».

Таблица 153 [1749]«Всеподданнейший отчет по Морскому ведомству за первое 25-летие…», стр. 124.

В это время суда вооружались следующими типами орудий (табл. 154).

Таблица 154 [1750]«Отчет артиллерийского отделения Морского технического комитета за 1873 г.» СПб, 1874, стр. 86–89.

До 1870 г. наиболее сильными орудиями считались 11-дм весом до 1 600 пудов, стрелявшие снарядами в 550 фунтов. Она пробивали броню толщиной в 9 дюймов. Усиление брони до 14 дюймов имело следствием разработку на заводе Обухова орудия 12-дм калибра. Отмечая высокие качества этого орудия, Морское ведомство докладывало: «Нигде еще орудия такого калибра не вошли в общее вооружение флота». Оно обладало более высокими данными в сравнении с зарубежными (см. табл. 155).

Таким образом, писали руководители Морского ведомства„«можно заключить, что введение у нас 12-дм орудий представляет грозный тип для самых сильных из существующих ныне броненосцев и будет наносить поражение бортовой защите в 14 и 15 дюймов толщины на расстоянии до восьми кабельтовых».

Таблица 155 [1752]«Отчет по Морскому ведомству за 1870–1873 гг.», стр. 77.

К 1879 г. на флоте состояло следующее количество стальных орудий, поставленных Обуховским и крупповскими заводами (см. табл. 156).

Таблица 156 [1753]«Всеподданнейший отчет по Московскому ведомству за первое 25-летие…», стр. 131.

В 80-х годах произошло изменение взгляда на значение орудий тех или иных калибров. Было признано целесообразным сосредоточить внимание на самых мощных орудиях дальнего боя, в связи с чем на вооружении были оставлены 10 и 12-дм орудия, а производство 9-дм орудий сокращено. Большое значение придавалось орудиям среднего боя (6 и 8-дм) и особенно скорострельным орудиям, обеспечивающим противоминную оборону. В связи с этим в 90-е годы была установлена следующая градация морской артиллерии: 12, 10, 8, 6-дм пушки, 47 и 37 мм скорострельные пушки, 2½-дм десантные пушки (Барановского) и крупнокалиберные пулеметы. Тактико-технические характеристики орудий русской артиллерии 1877–1896 гг. даны ниже (табл. 157).

Суда, вооруженные новой артиллерией, давали залпы более тяжелого веса. Броненосцы («Полтава», «Севастополь») — 58 орудий, вес залпа — 113,07 пуда; крейсера I ранга («Громобой», «Россия») — 76 орудий, вес залпа — около 70 пудов; крейсера II ранга («Светлана», «Генерал-адмирал Апраксин») — от 18 до 31 орудия, вес залпа — от 13,21 до 47,66 пуда.

Таблица 157 [1754]«Морской атлас», т. III, ч. I, описания к картам. М., 1959. Приложения.

В период с 1884 по 1900 г. Обуховский завод провел значительную работу по производству орудий, необходимых для вооружения новых и перевооружения старых судов.

За этот период на заводе было изготовлено вновь 16 12-дм орудий, 2 11-дм, 11 9-дм, 24 8-дм, 127 6-дм орудий; переделано 24 1, 6, 8 и 9-дм орудия. Кроме того, заводу было заказано для «Георгия Победоносца» 10 12-дм орудий.

На 1890 г. на вооружении флотов состояло в наличии и было заказано на заводах следующее количество орудий (см. табл. 158).

Таблица 158

* Скорострельная пушка Барановского была принята на вооружение как десантная накануне войны 1877–1878 гг. Приспосабливая свои пушки к морским условиям, Барановский применил тумбовую установку с гидравлическим тормозом отката с надетыми на цилиндр тормоза пружинами. Вслед за этим он перенес противооткатное приспособление и на свои полевые орудия.

** Орудия Энгестрема были приняты на вооружение в 1886 г. («Отчет о занятиях Морского технического комитета за 1886 г.», ч. IV. СПб., 1888, стр. 18–20).

С 1890 по 1894 г. Обуховскому заводу было заказано 24 12-дм орудия, с поршневым затвором для броненосцев «Три святителя», «Сисой Великий», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск» и для перевооружения «Петра Великого».

Кроме того, завод обязался изготовить 8 10-дм орудий, 57 6-дм и 47 120-мм орудий. С 1895 по 1896 г. завод сдал 16 12-дм орудий, 2 11-дм, 7 10-дм, 5 8-дм, 57 6-дм, 31 120-мм, 12 75-мм, 163 47-мм, 192 37-мм и 10 2½-дм орудий (Барановского).

Строительство броненосного флота и необходимость укрепления береговой обороны потребовали расширения производственной мощности завода. В связи с этим была увеличена сталелитейная мастерская, в молотовой мастерской установлен пресс в 7 500 т, сооружена сталеплавильная печь в 40 т вместимости и 75-тонный быстроходный кран, установлено шесть паровых машин и, наконец, создан полигон для испытаний орудий, связанный с заводом железнодорожной линией. Мощность Обуховского завода настолько возросла, что он мог не только полностью покрывать потребности флота, но и в значительной мере — потребности армии. В 1897 г. в связи с осуществлением большой строительной программы 1895 г. завод получил новый крупный заказ, рассчитанный на 6 лет. Значительная часть заказа была выполнена к началу 1901 г. (табл. 159).

Таблица 159 [1758]«Отчет по Морскому ведомству за 1897–1900 гг.», стр. 249.

Характеризуя деятельность завода, Морское ведомство указывало: «Давно минули те времена, когда Обуховский завод состоял неоплатным, казалось, должником казны, не щадившей средств для прочного водворения в империи обширных, исключающих всякую надобность в обращении к заграничным заводам, размерах пушечного производства». Поскольку завод полностью обеспечивал заказы Морского министерства, то оно перестало размещать их на других русских орудийных заводах.

В 90-е годы было организовано производство скорострельных орудий и главным образом в пушечной мастерской при Тульском оружейном заводе и при Обуховском заводе — в специально созданной Морским ведомством. Оно приобрело у Гочкиса и Канэ право производства и чертежи этих орудий. За границей и на русских предприятиях для Тульской мастерской было приобретено станочное оборудование (58 нарезательных, винторезных, шарошечных и других станков).

Там же было организовано производство скорострельных пушек Барановского для десантных войск. С 1880 по 1895 г. Тульская пушечная мастерская изготовила 290 37-мм и 40 47-мм орудий.

В 1895 г. производство многоствольных скорострельных пушек в Туле было прекращено в связи с тем, что на Обуховском заводе была разработана система одноствольных орудий. Эти орудия обладали большей разрушительной силой. Снаряды пробивали броневые доски в 3 дюйма. Производство этих орудий на Обуховском заводе началось в 1896 г.

Для корабельной артиллерии в конце XIX в. были установи лены следующие типы снарядов: бронебойные, чугунные бомбовые, фугасные стальные сегментные, шрапнель, картечные.

Были введены также нормы без запаса на русских судах. Во время испытаний и на маневрах было определено время непрерывной стрельбы для каждого типа орудий: для 12-дм — 4 часа; для 10-дм — 5 часов; для 8-дм (скорострельных) — 3 час. 40 мин.; для 6-дм (скорострельных) — 1 час 30 мин.; для 47-мм — 3 часа; для 37-мм — 5 час. 30 мин.

В соответствии с этим определялся запас снарядов на орудие на кораблях (табл. 160).

Таблица 160 [1761]Н. А. Кладо . Современная морская артиллерия. СПб., 1903, стр. 90.

Производство снарядов к стальной артиллерии было сосредоточено на ряде заводов: Обуховском, Пермском, Путиловском. Производство снарядов на Обуховском заводе с 1863 по 1880 г. представлено в табл. 161.

Таблица 161 [1762]«Обзор деятельности Морского управления в России», ч. 2, стр. 111.

Но затем 11 и 9-дм калибры были сняты с производства и с 1881 г. завод стал выпускать стальные снаряды для 6-дм, 120, 75 и 47-мм орудий, а также шрапнель и фугасные бомбы. С 1881 по 1900 г. Обуховский завод изготовил свыше 350 тыс. снарядов. Несколько меньше дал Путиловский завод.

Значительным центром по производству стальных снарядов в последние десятилетия стал Пермский пушечный завод, где была установлена штамповочная мастерская для механического изготовления корпусов шрапнелей и бомб. Ручной способ обработки не позволял долгое время поднять производительность завода. В 1896 г. у заводчика Эргардта (Дюссельдорф) была приобретена привилегия, и по его способу с 1900 г. налажено производство полевой и фугасной шрапнели для нужд армии и флота. Производительность резко поднялась. В 1900 г. Пермский завод изготовил: корпусов для бомб 6-дм фугасных — 10 169, 6-дм мортирных — 14 212 и 42-мм — 20 257; корпусов для шрапнели: легкой (полевой) — 138 562, 3-дм — 339, 57-дм — 64, 6-дм пушечной — 2 155, 6-дм мортирной — 9 тыс. и 6-дм сегментной — 350 — всего 198 259 штук.

Выпускал снаряды также Сормовский завод Бенардаки. В 1871 г. произведены опыты над 15-дм снарядами. На Путиловском заводе изготовлялись снаряды калибром в 12, 10, 8 и 6 дюймов и других калибров. С 1882 по 1900 г. завод изготовил 45 873 фугасных и 35 437 бронебойных снарядов, также Луганский снарядный завод, где во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. готовились снаряды для армии и береговой артиллерии.

Наконец, нужно указать также на Тульскую пушечную мастерскую, выпускавшую снаряды для скорострельных 47 и 37-мм орудий. Производительность ее 35–40 тыс. снарядов в год. За 10 лет существования мастерская выпустила около 400 тыс. снарядов.

Кроме казенных предприятий изготовлением снарядов занимались также частные предприятия. Завод Нобеля изготовил с 1864 по 1882 г. 912 692 бомбы, снаряда и шрапнели из обыкновенного чугуна, а с 1866 по 1878 г. — 15 570 снарядов (8, 9, 11 и 14-дм) из закаленного чугуна.

Производство гильз для скорострельных орудий было сосредоточено на Ижевском заводе. Производство гильз на нем представлено данными табл. 162.

Вторым крупным центром гильзового производства был Петербургский гильзовый завод, сооруженный в 1895 г.

Таблица 162 [1770]ЦГВМФ, ф. 516, оп. 3, д. 13, лл. 107–108.

Таблица 163 [1771]«Сборник кратких сведений по Морскому ведомству», вып. 9. СПб., 1901, стр. 13; «Отчет по Морскому ведомству за 1894–1896 гг.», стр. 90; то же за 1897–1900 гг., стр. 115.

Продукция этого завода выражается цифрами табл. 163. Производство гильз для 2½-дм орудий Барановского было налажено на принадлежавшем его наследникам заводе, а затем на Петербургском гильзовом заводе. Ежегодный выпуск колебался от 20 до 40 тыс. гильз.

Производство минного оружия

В ходе Крымской войны выявилось, что мины являются весьма действенным средством борьбы с флотом противника. По своему типу они подразделялись на гальванические системы Якоби (провода их выводились на берег) и пиротехнические ударные системы Якоби — Власова (устанавливаемые на якорях).

Развивая идеи Б. С. Якоби, А. П. Давыдов разработал в 1856–1857 гг. новый образец пиротехнической ударной мины. Она имела техническое запальное устройство. Он же предложил электромагнитную «бомбическую мину», предназначаемую для минирования берегов, удобных для высадки десантов противника. Интересный образец ударных мин разработал В. Яхтман. В 1858–1860 гг. известное влияние на развитие минного дела оказала Гражданская война в США, где довольно широко были применены минные заграждения. Однако по заключению адмирала Г. И. Бутакова американские мины уступали русским. В 1882 г. генерал-майор Тизенгаузен изобрел шестовые мины на откидных шестах системы полковника Петрушевского. Но особенно большое значение имело изобретение торпеды И. Ф. Александровским. Он представил свой проект в 1865 г. в Морское министерство. Однако адмирал Краббе, бывший в это время управляющим министерства, нашел, что разрабатывать самодвижущиеся мины преждевременно.

Тем не менее с 1868 г. вся исследовательская работа над минным вооружением продолжалась в артиллерийском отделе Морского технического комитета. Этот комитет занялся прежде всего изучением иностранного опыта, в частности мин Уайтхеда. Их образцы были в 1868 г. приобретены для испытаний. Но эти мины стоили дорого, двигались в воде медленно и не соответствовали требованиям. Одновременно Александровский снова обратился со своим проектом. Ему было разрешено построить на Балтийском заводе торпеду «за собственные средства с последующим возмещением». Изобретатель встретил огромные затруднения при реализации своего проекта. Его торпеда была изготовлена только к 1874 г. и подвергнута испытаниям на Кронштадтском рейде. «На этом испытании, — писал Александровский, — торпедо мое три раза кряду проходило с большой меткостью назначенное для него расстояние в 2 500 футов, постоянно сохраняя при этом шестифутовое углубление в воду». Скорость мины достигала 6–8 узлов. На повторном испытании (в присутствии адмирала С. Лесовского) торпеда Александровского показала скорость 9-10 узлов. За границей внимательно следили за опытами в России, узнать все баллистические данные не составляло в то время никакого труда. Пока Морское ведомство выражало сомнения в целесообразности торпед вообще, Уайтхед внес в свою торпеду ряд изменений и добился увеличения скорости до 9 узлов (а на близкие расстояния — до 20 узлов). Морское министерство, не желая отставать от других флотов и в то же время стремясь уклониться от производства торпед у себя, заказало Уайтхеду сначала 100 торпед, а затем еще 150, заплатив за это более 1 млн. руб., и одновременно приобрело патент за 9 тыс. фунтов стерлингов, после чего организовало производство торпед в Кронштадтской мастерской. Так, были приняты на вооружение самодвижущиеся мины Уайтхеда, хотя русские торпеды Александровского не уступали им по качеству и скорости (после внесенных им изменений в конструкции они давали скорость до 18 узлов).

Одновременно продолжались опыты над новыми образцами шестовых мин штабс-капитана Трумберга и буксирными минами Попова. Интересное предложение поступило от Тверетинова по установке минных заграждений для судов, стоящих на якоре.

Длина торпед устанавливалась в зависимости от назначения — 10, 15 и 19 футов. Каждая мина (торпеда) снабжалась прибором Обри для выпрямления траектории движения в воде. Число минных аппаратов определялось классом судов.

Броненосцы и крейсера I ранга имели один носовой, один кормовой, два надводных бортовых и два подводных траверзных аппарата. Крейсера II ранга получили один носовой, один бортовой и четыре бортовых подводных аппарата. Миноносцы располагали двумя-тремя аппаратами.

Тактико-технические характеристики торпед представлены в табл. 164. Тактико-технические характеристики мин заграждения представлены в табл. 165.

Производство самодвижущихся мин было сосредоточено первоначально в Кронштадтской торпедной мастерской. Впервые здесь было изготовлено 42 торпеды. Морское министерство отмечало высокое качество русских мин, изготовленных из «прекрасной стали Обуховского завода». Но затем мастерская была превращена в ремонтную базу торпедных установок. Производство же торпед перенесено на Обуховский завод, в минные мастерские Николаевского порта и на завод Г. А. Лесснера. На Обуховском заводе с 1894 по 1900 г. было изготовлено 570 торпед, у Лесснера — 390 и в Николаеве — 19.

Таблица 164 [1786]«Отчет по Морскому ведомству за 1897–1900 гг.», стр. 122.

Таблица 165 [1787]С. П. Моисеев . Список кораблей русского парового и броненосного флота (с 1881 по 1917 г.). М., 1948, стр. 35.

В последние годы решили снабжать минами проектируемые минные катера. Производство их освоил завод Лесснера. Корпуса сферических и шаровых мин делали Петербургский металлический завод, завод Нобеля и Брянский металлический завод.

Изготовление надводных минных аппаратов происходило на Ижорском, Путиловском, Нобелевском, Лесснеровском, Петербургском металлическом и на заводе Беллино-Фендриха в Одессе. Путиловский завод дал 157 аппаратов, Ижорский — 2.

Развитие минного оружия породило и контрминные средства. Подводные (поршневые) аппараты производили Обуховский завод, завод Лесснера и Николаевские минные мастерские. В 1881 г. лейтенант М. П. Беклемешев применил для обнаружения и вылавливания отдельных мин и минных заграждений пеньковый трал. Этот трал длиною в 183 м имел цилиндрические грузики, катившиеся по дну, которые не давали тралу цепляться за подводные камни. В 1898 г. лейтенант К. Ф. Шульц предложил использовать стальной трос. Тралящая часть троса имела ширину до 18 м, что давало большую возможность обнаружения мин. Глубину погружения тралов регулировала система поплавков. В качестве тральщиков служили катера типа «Сокол».

Подводя итоги развитию морской артиллерии, нужно отметить следующее:

Во второй половине ХIХ в. резко возросла артиллерийская мощь морских судов. Это ставило серьезные, но разрешимые задачи как при производстве орудий, так и снарядов к ним.

Артиллерия качественно изменилась. Место гладкоствольной артиллерии заняла нарезная, сначала чугунная, а затем стальная.

Переход к нарезной дальнобойной артиллерии резко изменил характер боевых действий на море. Для защиты от артиллерийского огня корабельной и береговой артиллерии потребовалось первоначально применять бронирование деревянных судов, затем перейти к железному и, наконец, к стальному судостроению.

Морские действия дифференцировались, а в связи с этим произошла специализация классов судов (линейные корабли, крейсера I и II ранга).

Введение же на вооружение минного наступательного оружия (торпед) вызвало к жизни еще большую специализацию (появились миноносцы, тральщики и подводные лодки). В то же время это послужило одной из причин универсализации надводного флота и появления таких классов кораблей, как эскадренные миноносцы, и вооружения крейсеров минным и противолодочным оружием.

Средства связи. Громадное значение для управления кораблями на море и в бою имеет связь. Существовавшая в первой половине XIX в. система зрительных сигналов при появлении парового флота устарела. Тем не менее разработанный в 1849 г. «Свод сигналов» продолжал использоваться во второй половине века.

Введение морского буквенного телеграфа несколько улучшило связь, но он мог быть использован так же, как и другие зрительные сигналы (знаки или вымпелы).

Радикально изменить положение могла лишь система связи без проводов, что и осуществил русский ученый А. С. Попов, преподаватель электротехники минной школы в Кронштадте.

В 1895 г. он разработал первый в мире радиоприемник, записывающий электрические разряды на расстоянии.

В 1896 г. А. С. Попов вместе с П. Н. Рыбкиным осуществил передачу сигналов Морзе на расстояние 200 м. Демонстрация передачи текста с записью на ленту была проведена в Петербургском университете (из одного здания в другое).

Проверив на практике свое изобретение, Попов предложил Морскому ведомству использовать беспроводную связь на судах Балтийского флота. Весной 1897 г. была проведена пробная передача текста между кораблями на Кронштадтском рейде на 640 м. В том же году радиосвязь была применена в морских условиях. Корабли «Европа» и «Америка» вели переговоры на расстоянии 5 км.

Практическое применение радиотелеграфа осуществилось при снятии севшего на камни у острова Гогланд броненосца «Генерал-адмирал Апраксин». Между берегом, островом и кораблем во время спасательных работ связь велась без перебоев. Наконец, в 1901 г. на Черном море поддерживалась связь между судами на расстоянии 150 км.

С 1900 г. началась установка радиостанций А. С. Попова на всех кораблях I и II рангов Балтийского и Черноморского флотов.

Несмотря на бесспорную ценность изобретения, Морской технический комитет долго не решался организовать производство необходимой аппаратуры и передал заказы на ее производство на завод Дюкрете в Париже. Попову оказал поддержку лишь адмирал С. О. Макаров, при содействии которого кронштадтские мастерские стали с 1901 г. выпускать для флота радиоприемники. Нужно отметить также, что в это время Попов сформулировал новую идею — использовать для обнаружения противника способность металлических предметов отражать радиоволны. Эта идея возникла во время испытания радиосвязи между кораблями «Европа» и «Африка». Минный крейсер «Лейтенант Ильин», проходя через линию связи, прерывал ее, при этом радиоволны от него отражались. Попов отметил это явление в докладе комиссии, проверявшей проведение опыта.

Таким образом, русская техническая мысль, стоя на уровне современных знаний, дала ряд важных изобретений в области морской артиллерии. Новые средства связи обеспечивали управление флотом на значительных расстояниях.

 

5

Управление флотом

Центральное управление

В начале XIX в. центральное управление флотом осуществлялось через Адмиралтейств-коллегию, возглавляемую Н. С. Мордвиновым. Начавшиеся реформы всех органов государственного управления и введение на место старых коллегий министерств коснулось также и Морского ведомства. Вместо коллегии было образовано Министерство военно-морских сил.

Учрежденный в 1802 г. «Комитет для приведения флота в лучшее состояние» разработал основания для реформы. Министр морских сил Л. С. Мордвинов, несогласный с принятым решением, требовавшим отказаться от развития мореходного флота, способного решить стратегические задачи, ушел в отставку, а на его место был назначен П. В. Чичагов, а с 1809 r. — И. И. Траверсе. Вслед за решением о формировании Министерства военно-морских сил были приняты еще два решения об образовании в 1802 г. Военной по флоту канцелярии и в 1803 г. — Департамента министра морских сил.

В Министерство военно-морских сил входили: Адмиралтейская коллегия, состоявшая из пяти экспедиций: хозяйственной, исполнительной, артиллерийской, казначейской и счетной; Адмиралтейский департамент, включавший чертежную мастерскую мореходных инструментов, строительную часть, музей и типографию, и Военная по флоту канцелярия, которой были поручены: военно-походная канцелярия, экспедиция Адмиралтейской коллегии и экспедиция Адмиралтейского департамента.

Черноморское управление состояло в ведении командира Черноморского флота, находившегося в непосредственном подчинении морскому министру. Это управление в 1808 г. было преобразовано в Черноморское адмиралтейство.

В 1815 г. Министерство военно-морских сил было переименовано в Морское министерство.

Процесс формирования Морского министерства продолжался до 1821 г., когда по мнению руководителей Морского ведомства была достигнута известная стабильность (см. схему 7).

Возглавлял в это время Морское министерство контр-адмирал А. В. Моллер, носивший звание начальника штаба. Однако данная структура продержалась только около пяти лет.

Одним из первых актов Николая I был указ о сформировании «Комитета образования флота», которому было поручено усовершенствовать формы управления флотом. Итогом деятельности комитета была подготовка «Предварительного образования Морского министерства». К существующим с 1821 г. органам прибавились Гидрографическое депо и пять департаментов: Инспекторский, Кораблестроительный, Комиссариатский, Артиллерийский и Аудиторский.

В 1828 г. в эту довольно стройную систему было внесено весьма существенное изменение — был образован Морской штаб. С его учреждением Морское управление было разделено на две части.

В ведении Морского министерства оказались: Канцелярия морского министра, Адмиралтейский совет, Управление генерал-интенданта, Кораблестроительный, Комиссариатский, Артиллерийский департаменты, Управление генерал-штаб-доктора и Департамент корабельных лесов. Адмиралтейский же департамент был упразднен.

К Морскому штабу относились: Канцелярия, Управление дежурного генерала, в которое входили Инспекторский и Аудиторский департаменты, Управление генерал-гидрографа, Строительный департамент по морской части (с 1831) и Морской ученый комитет.

Морской штаб в 1831 г. был преобразован в Главный морской штаб, возглавляемый А. С. Меншиковым до 1856 г.

Подверглось изменениям и Черноморское управление. Вместо экспедиций были учреждены канцелярия, штаб главного командира флота и интендантство (последнее было в 1833 г. упразднено, и снабжение всех флотов с этого времени полностью было централизовано) и строительная часть.

Процесс преобразования центральных органов продолжался. В 1832 г. Морское ведомство вновь стало именоваться Морским министерством и возглавлялось управляющим (без прав министра). Главенствующая роль в управлении флота окончательно перешла к Главному морскому штабу, в составе которого теперь состояли: Военно-походная канцелярия по морской части, Генерал-аудиториат, Гидрографическое управление, Инспекторский департамент, Комитет образования флота, Управление генерал-штаб-доктора, Морской ученый комитет, Строительный департамент по морской части и Морской кадетский корпус.

Схема 7 [1801]В. Чубинский . Историческое обозрение устройства управления Морского ведомства в России. СПб., 1869, стр. 132–151.

Структура Морского министерства в 1812 г.

Морское министерство, вернее, его Адмиралтейский совет, превратился в хозяйственный орган. В его состав входили кораблестроительный, артиллерийский и комиссариатский департаменты и департамент управления корабельными лесами. Гидрографическое депо в 1837 г. было упразднено.

Однако раздельное существование двух органов имело отрицательные последствия. Вот почему в 1836 г. снова вернулись к единой организации.

Управление флотом во время боевых действий на море осуществлялось командующим флотом (дивизией или эскадрой).

На местах действовали управления портами — исполнительные органы Центрального управления, не пользовавшиеся никакой самостоятельностью. Единой структуры управления они не имели. Они включали управление главного командира порта и имели комиссариатскую, кораблестроительную, артиллерийскую, гидрографическую, строительную, кригс-комиссарскую, военно-судную, медицинскую части и казначейство.

Крымская война выявила многочисленные недостатки в системе центрального управления, которое не соответствовало новым задачам, связанным с необходимостью создать паровой флот. Порочность системы сказывалась и в губительной централизации, почти исключавшей какую-либо инициативу портовых управлений, и в несоответствии штатов, отводимых на органы управления и непосредственно для самого флота.

Необходимость изменения существующей системы ощущалась вполне реально. Для проведения реорганизации Морского ведомства на пост начальника Морского штаба вместо Меншикова в 1856 г. был назначен вел. кн. Константин, которому в помощники в качестве управляющего Военно-морским ведомством определен вице-адмирал И. Ф. Метлин, а затем вице-адмирал Н. К. Краббе. Работа по изучению состояния дела и определению путей реорганизации продолжалась в течение ряда лет. В процессе изучения проводилась и постепенная перестройка системы управления.

Одновременно был сокращен управленческий аппарат с 1 134 до 508 чел.

В записке Морского ведомства давалось обоснование проведенных мер и указывалось на необходимость дальнейшей работы по децентрализации всей системы, предоставлению более широких прав местным органам и упрощению бюрократической переписки. Предполагалось также передать в ведение других органов Управление лесов, Управление Охтенским поселением. Все эти новые мысли получили отражение в проекте «Общего образования управления Морским ведомством и портового управления».

Представленное на утверждение Государственного Совета «Положение по управлению морским министерством» было утверждено сроком на 5 лет с тем, чтобы в 1865 г. по внесении необходимых поправок оно было окончательно рассмотрено и одобрено Государственным Советом. В 1867 г. оно вошло в силу и действовало до 1885 г.

Хотя новое Положение и было утверждено, однако вскоре выявилось много неувязок и явных несообразностей в структуре. Канцелярия в качестве распорядительного органа не справлялась с финансовыми проблемами, Инспекторский департамент, оставленный временно, вскоре пришлось преобразовать в Главный морской штаб. Вскоре выявились также неполадки и во взаимоотношениях между министерством и портовыми управлениями.

Для окончательной отработки Положения в 1871 г. была образована специальная комиссия под председательством управляющего министерством вице-адмирала С. С. Лесовского. Комиссия представила свои соображения, по которым требовались новые крупные ассигнования на содержание аппарата управления (до 600 тыс. руб. в год). Дело было отложено в связи с начавшейся войной с Турцией. Однако жизнь настоятельно требовала решения вопроса о совершенствовании системы центрального управления. Эту задачу возложили на комиссию члена совета государственного контроля вице-адмирала Жандра. Комиссия работала с 1882 по 1885 г. и представила свои соображения, а также проекты «Положения об управлении Морским ведомством» и «Наказа по управлению Морским ведомством». Представляя в Государственный совет проект Положения, управляющий морским ведомством генерал-адъютант И. А. Шестаков указывал в своем докладе «на весьма серьезные недостатки и неудобства установленной им организации управления морским ведомством». Главными из них было то, что «коренные начала реформ 1860 г. не только не получили надлежащего применения и развития, но во многих случаях, под видом этого развития, являются совершенно разрушенными». Это проявилось прежде всего в децентрализации хозяйственных функций и передаче их портовым управлениям. Было нарушено также управление флотом в строевом отношении, так как круг деятельности Инспекторского департамента был сведен лишь к изучению личного состава; портовые управления не получили должной самостоятельности и, таким образом, правильная в своей основе идея усовершенствования управления была искажена. Адмирал Шестаков считал, что люди, взявшиеся за реформу и прежде всего вел. кн. Константин, не понимали вставших перед Морским ведомством задач и вместо того, чтобы энергично взяться за создание винтового флота, заботились главным образом об экономии средств, в результате чего вся его деятельность «привела к совершенному расстройству наших морских сил».

Вот почему Шестаков предлагал возвратиться к тем формам централизованного управления, которые обеспечивают руководство флотом как боевой единицей, устанавливают управление технической части сообразно значению различных специальных отраслей морского дела и строго отделяют функции управления личным составом флота от управления хозяйственной его частью.

Все это нашло свое отражение в «Положении об управлении Морским ведомством» 1885 г. и «Наказе по управлению Морским ведомством» 1888 г.

Структура управления получила следующий вид (см. схему 8).

В обязанности Адмиралтейского совета входило рассмотрение новых законов и штатов по Морскому ведомству, проектов по технической и строевой части, утверждение смет по Морскому министерству и разрешение всех вопросов, превышающих компетенцию управления.

Главный морской штаб обеспечивал управление боевыми силами и движением флота, заведование строевой частью и личным составом флота, а с 1891 г. управлял также подготовкой кадров в военно-морских учебных заведениях.

Главное гидрографическое управление собирало сведения об условиях плавания, ведало составлением карт, атласов, лоций, обеспечивало снабжение флота мореходными инструментами, картами, руководило обсерваторией и ведало маяками. В его распоряжении находилась картографическая часть, архив карт, мастерские и библиотека.

Схема 8 [1809]«Очерк военно-морской администрации», стр. 10.

Главное управление кораблестроения и снабжения руководило кораблестроительными работами, вооружением кораблей, а также строительством портовых сооружений и обеспечиванием их материальными ресурсами.

Морской технический комитет, состоявший из главных инспекторов кораблестроения, механической части, артиллерии, минного дела и строительных частей, ведал рассмотрением всех научно-технических вопросов, связанных с сооружением флота.

Проведенная реорганизация управления в какой-то мере улучшила организацию центрального органа Морского ведомства. Такая организация продержалась до 1911 г.

Портовые управления

Чрезмерная централизация управления, имевшая место в первой половине XIX в., превращала портовые управления в исполнительные органы. Доля самостоятельности, которой пользовалось Черноморское управление, положительно сказывалась на состоянии Черноморского флота. Но после Крымской войны 1853–1856 гг., в связи с ликвидацией на Черном море боевого флота, управление флотом было свернуто.

Необходимость обеспечения промышленной инициативы и самостоятельности портовых управлений, ведавших отдельными функциями, проявилась при разработке «Общего образования управления морским ведомством и портового управления» 1860 г.

Однако эти положения в значительной мере были декларацией, так как местным портовым управлениям не было дано необходимых прав и средств для их реализации. Неувязка их деятельности с деятельностью центральных органов мешала нормальной жизни флотов.

Это было учтено при подготовке «Наказа портовым управлениям» 1888 г. Все порты были разделены на два разряда. В состав портовых управлений входил штаб, контора порта, магазины и склад артиллерии, гидрографическая, строительная и медицинская части, морской госпиталь. В отдельных портах были портовые лаборатории, судостроительные и ремонтные мастерские, маяки и самостоятельные госпитали.

Управление главных портов находилось в ведении главных командиров (главнокомандующего Кронштадтским портом и главнокомандующего Черноморским флотом и портами Черного моря).

Остальные порты состояли в ведении командиров флотов.

Таким образом, организация и формы управления менялись по мере перехода от парусного к паровому флоту. Они приспосабливались к нуждам флота. Но, как правило, этот процесс происходил медленно, что отрицательно сказывалось на состоянии военно-морского флота.

 

6

Расходы на флот

Расходы на флот в XIX в. составляли значительную часть всего военного бюджета.

Для приведения в порядок флота, ослабленного войнами конца XVIII в. с Швецией, Турцией и Францией, потребовались значительные средства. Согласно штатам 1803 г., предстояло произвести замену ряда кораблей новыми, в связи с чем на флот в 1803 и 1804 гг. было отпущено 24 300 тыс. руб.

Начавшиеся войны с наполеоновской Францией и ее союзниками, Турцией и Швецией, потребовали еще больших вложений. В 1805 г. — 14 058 тыс. руб., в 1806–1807 гг. — 31 991 тыс. руб., в 1808–1809 гг. расходы возросли до 44 581 тыс. руб. и, наконец, в 1810–1811 гг. они составили 54 104 тыс. руб. С 1812 по 1815 г. эти расходы выражались в сумме 59 346 руб., а в десятилетие с 1816 по 1825 г. они составляли в среднем 24 640 руб. в год (246 418 руб. в общей сумме). Но рост ассигнований на флот кажущийся, в действительности его не наблюдается, если участь обесценение рубля вследствие выпуска ассигнаций. Так, в 1803 г. рубль ассигнаций стоил 86,4 коп. серебром, в 1807 г. — 66,3 коп., в 1812 г. — 38,8 коп., в 1815 г. — 28,5 коп., а в 1820 г. — всего 25,9 коп.

Финансовая политика русского правительства во второй четверти века сводилась к стремлению стабилизировать валюту и ликвидировать исчисление доходов и расходов по двум курсам. Этого удалось достичь к 1840 г. за счет жесточайшей экономии, в том числе и в части ассигнований на флот, который, как указывалось выше, требовал значительных расходов не только на содержание личного состава, но и на строительство новых военных кораблей и на устройство баз.

В период с 1826 по 1839 г. на все эти нужды было затрачено 477 812 тыс. руб., что составляло в среднем в год 47 782 тыс. руб. ассигнациями, или около 12 млн. руб. серебром. Особенно велики были расходы на флот во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и на Босфорскую экспедицию.

Достигнутая к 1840 г. стабилизация рубля позволила перейти к исчислению расходов серебром. Расходы на флот с 1840 г. и до начала Крымской войны росли весьма медленно и составляли в среднем 15 020 тыс. руб. (202 242 тыс. руб. за 13 лет).

Некоторое увеличение ассигнований наблюдается только с середины 40-х годов в связи с необходимостью строительства пароходов, постепенно внедрявшихся в русский флот.

Насколько незначительны были ассигнования на строительство флота в России, можно судить, сравнивая их с расходами на эти нужды во Франции и Англии. По данным Морского ведомства, за 20 лет (с 1832 по 1852 г.) в России было израсходовано на флот всего 284 087 тыс. руб., в то время как в Англии — 141 161 тыс. фунтов стерлингов, а во Франции — 2 123 713 тыс. франков. Даже во время Крымской войны (с 1853 по 1856 г.) расходы на флот составили только 98 079 тыс. руб.

Переход к винтовому флоту потребовал значительных расходов. С 1862 по 1875 г. было израсходовано 314 061 тыс. руб., что составило в среднем 23 млн. руб. в год. Война 1877–1878 гг. вынудила израсходовать на флот 108 616 тыс. руб.

За последние двадцать лет расходы на флот стали прогрессивно возрастать. Так, с 1880 по 1888 г. они составили 296 728 тыс. руб., а с 1889 по 1900 г. — 717 069 тыс. руб.

Особенно велики были расходы в последние пять лет XIX в. По решениям особого совещания от 18.III 1897 г. и 24.II 1898 г., было отпущено сверх сметы в 1897 г. 25 млн. руб., а в 1898 г. — еще 90 млн. руб. Но этих средств было недостаточно, так как на покрытие расходов по строительству судов общим тоннажем в 125 тыс. т требовалось 129 324 тыс. руб., сверх того на размещение заказов на суда за границей тоннажем в 74 тыс. т было необходимо еще 66 240 тыс. руб. (в последнюю сумму входят 19 млн. руб. на оплату вооружения, изготовленного на русских заводах). Столь значительный рост расходов, особенно в последнее десятилетие, объясняется увеличением стоимости кораблей. Так, сооружение броненосного линейного корабля или крейсера стоило от 6 до 8 млн. руб.: «Император Александр II» — 6 973 440 руб.; «Адмирал Нахимов» — 6 002 941 руб.; «Рюрик» — 7 651 679 руб.; «Три святителя» — 7 627 420 руб.; «Полтава» — 8 074 409 руб. Сооружение же миноносца требовало от 100 до 500 тыс. руб.: миноносец «Буйный» — 493 340 руб., «Сокол» — 323 625 руб., № 113–108 тыс. руб.

Фактическая сумма расходов на судостроение (без ремонта) по годам распределялась так (в тыс. руб.):

Рост расходов на судостроение стоил большого напряжения бюджета страны и имел следствием увеличение государственного долга. Экономическая слабость России определяла ее финансовую слабость.