Анализ развития вооруженных сил России в XVIII веке позволяет сделать следующие выводы.

I. Военные реформы, проведенные на рубеже XVII и XVIII веков, явились логическим завершением процесса возникновения и развития постоянной регулярной армии и флота, продолжавшегося в течение XVII века. Россия в XVIII веке была многонациональной централизованной монархией. Завершению этого процесса способствовало развитие товарно-денежных отношений, установление экономических связей между отдельными частями страны и образование всероссийского рынка.

Абсолютная монархия требовала единой организации вооруженных сил. Само существование абсолютистского режима в значительной степени зависело от рационального разрешения проблемы организации вооруженных сил. которая отвечала бы новым историческим условиям. Такой организацией была постоянная регулярная армия, имевшая единую систему комплектования, единое устройство, типовое вооружение, снаряжение, единую форму, единое обучение и находящаяся на полном содержании государства.

В XVII веке русскому государству оказалось не под силу разрешить сразу все военные проблемы, ибо для этого неполностью созрели экономические условия, а, как известно, «ничто так не зависит от экономических условий, как именно армия и флот».

Государство, сохраняя уже отживающую поместную систему организации вооруженных сил, основанную на принципе «земля служит государству», а также систему постоянных поселенных войск, основанную на частичном содержании их за счет государства, создает войска нового строя. Эти войска находились уже на полном обеспечении государства. XVII век явился тем переходным периодом, когда были созданы экономические и политические предпосылки для образования регулярной армии.

Рекрутская система обеспечивала возможность иметь единую национальную армию, которая обладала более высокими моральными качествами, чем любая наемная армия европейских государств. Она, наконец, позволяла иметь армию, значительную в численном отношении. Нужно решительно отбросить тезис дворянской и буржуазной историографии (Медем, Веймарн, Богданович, Добровольский, Бобровский, Баиов и др.), утверждавшей, что в начале XVIII века в России была построена регулярная армия по немецкому образцу. Такое утверждение антиисторично. Оно исключает развитие и преемственность в военной политике господствующих классов XVII и XVIII веков, наконец, оно исключает национальный характер развития военного дела в России.

В основе реформ первой четверти XVIII века лежал накопленный в XVII веке опыт в организации армии. Этот опыт послужил основой для создания гвардейских полков, по образцу которых в дальнейшем были сформированы все полевые, а затем и гарнизонные полки. Не меньшее значение имел богатый опыт, накопленный в процессе Северной войны, Во время войны в организацию всей армии вносились серьезные изменения, которые диктовались способами ведения военных действий, что и нашло свое отражение в штатах 1711 и 1720 годов.

Сложившаяся в первой половине XVIII века система комплектования и организация совершенствовались во второй половине века. Ее развитие выражалось главным образом в упорядочении техники наборов и доставки рекрутов в армию.

Рекрутская система комплектования изжила себя только к концу XVIII века и стала серьезным препятствием в организации армии, отвечающей основам новой тактики колонн и рассыпного строя.

Организация войск обусловливалась способами ведения военных действий, последние же определялись вооружением, позволявшим вести бой в линейных боевых порядках. В то время на вооружении были гладкоствольные фузеи и гладкоствольная артиллерия. Такое вооружение обусловило деление армии по родам оружия, выполняющим свои особые функции во время боя. Наряду с полевой армией, предназначенной для ведения борьбы с внешним противником, в это время создавались значительные по численности гарнизонные войска. Они служили резервом и запасом для полевой армии. Но главное их предназначение состояло в том, чтобы держать в узде эксплуатируемое большинство и обеспечивать дворянскую власть. «Постоянное войско, — говорит Ленин, — везде и во всех странах служит не столько против внешнего, сколько против внутреннего врага». Классовый смысл организации армии особенно ярко вскрывается, если обратить внимание на то, что организация значительной по численности «внутренней армии» приходится на 1705–1712 гг., т. е. на период крупных крестьянских и казачьих восстаний, явившихся формой социального протеста против усиливающегося закрепощения трудящихся масс.

В силу того, что изменение свойств оружия, а следовательно, и способов ведения военных действий происходило медленно, военная организация длительное время сохранялась такой, какой она сложилась при Петре I. Господство линейной тактики требовало укрепления регулярной линейной пехоты и регулярной конницы и превращения артиллерии в самостоятельный род оружия. Только во второй половине XVIII века в связи с внедрением принципов тактики колонн и рассыпного строя происходит создание егерской пехоты и конницы.

Сложившуюся в начале века организацию дважды пытались перестроить на прусский лад. Но ни попытки Миниха, ни Петра III не могли увенчаться успехом, ибо они противоречили духу развития русской армии и не соответствовали особенностям русского исторического процесса.

Рассматривая управление вооруженными силами в XVIII веке, нужно сказать, что оно отвечало сложившейся организации. Армия, являясь частью государственного аппарата, созданного правящим классом, управлялась через государственные органы — Сенат, его Военную и Адмиралтейств-коллегии. Централизация управления позволяла обеспечить армию всем необходимым и руководить ею как в мирное, так и в военное время. Местные органы должны были вести наблюдение за «тишиной» и обеспечивать снабжение войск продовольствием.

Централизация управления в мирное время давала возможность руководить вооруженными силами страны на основе единых принципов. Однако централизованное руководство в в военное время («Конференция», «Военный совет») при отсутствии высоких технических средств транспорта и связи серьезно затрудняло ведение войны, связывало деятельность главнокомандующих и даже мешало им руководить военными действиями.

Генеральный штаб, возникший в русской армии в XVIII веке, не стал таким центром, который занимался бы разработкой планов ведения войны и обеспечения вооруженных сил материальными ресурсами. В то время он был лишь вспомогательным органом главнокомандующих в полевой армии, обеспечивающим. передвижение войск, их квартирование, рекогносцирование дорог и позиции и выполняющим функции квартирмейстерской службы.

II. Одним из основных вопросов строительства вооруженных сил в XVIII веке являлось снабжение вооружением, боеприпасами, одеждой, а также обеспечение армии и флота продовольствием. Дворянская и буржуазная историография совершенно не освещала этих вопросов. Она не ставила целью изучить, на какой экономической базе развивались вооруженные силы, в какой мере экономика страны обеспечивала их всем необходимым и каким образом создавались условия для блистательных побед, которые подняли престиж России в то время и обеспечили ей положение великой державы. Не получили должного освещения эти проблемы и в наше время.

Относительная отсталость вооружения русской армии в XVII веке не позволила завершить начавшийся процесс строительства регулярной армии и флота. Правда, огромное значение имело усовершенствование ручного огнестрельного оружия. К середине XVII века фитильные и колесные замки были вытеснены новым ударно-кремневым замком. Введение ударно-кремневых ружей ускоряло стрельбу и упрощало процесс обучения. В 60 — 70-е годы XVII века новыми ружьями было вооружено две трети солдатских полков. Многое было сделано и по усовершенствованию полевой и крепостной артиллерии. Русская военно-техническая мысль создала ряд новых конструкций, значительно опережавших свое время. Но все это вооружение изготовлялось кустарным способом, в недостаточном количестве, а главное, оно не имело единых калибров. Недостаток оружия вынуждал правительство прибегать к закупкам его за границей во время войны с Польшей, Швецией и Турцией. Узкая производственная база не позволяла калибровать вооружение, а последнее было одним из условий оформления регулярной армии.

В первые годы Северной войны Россия была вынуждена произвести закупку крупных партий оружия за рубежом. Понимая, что без собственной базы выиграть войну нельзя, Петр стал энергично развертывать свою промышленность.

В течение первой четверти XVIII века проводилась огромная работа по созданию заводов, производивших вооружение и боеприпасы. Производство ручного огнестрельного оружия было сосредоточено на Тульском, Петровском, а позже и на Сестрорецком заводах. За 20 лет эти заводы обеспечили всю армию новым стрелковым оружием. Введение калиброванного ручного огнестрельного оружия создало твердую базу для установления единого обучения, по единым уставам. Таким образом, был завершен процесс становления регулярной армии.

Огромное внимание Петр I уделял также производству артиллерийских орудий и боеприпасов к ним. На месте 12 старых заводов к концу первой четверти века возникло 52 железоделательных и 13 медеплавильных заводов, На 19 из них отливались орудия, на остальных изготовлялись главным образом боеприпасы. Калибровка артиллерийских орудий была произведена позже, чем стрелкового орудия.

Литье орудий вначале было сосредоточено в московско-тульской группе заводов, на олонецких заводах и липецких заводах. Позднее производство орудий сосредоточивалось на Урале. Порох производили главным образом в Москве, Петербурге и Казани. Из-за низкого качества черных порохов, производимых в это время, нельзя было ввести на вооружение русской армии и флота в XVIII веке нарезные ружья и пушки.

Размещение промышленности и характер ее производства позволяют сделать вывод, что в начале XVIII века была создана металлургическая база, обеспечивавшая русскую армию и флот оружием. Русские заводы давали первоклассное по тому времени вооружение. В ходе Северной войны русская экономика оказалась сильнее шведской, и это было главной причиной военных побед России.

Развитие металлургии в России было обусловлено нуждами всей страны, особенно армии и флота. На важную роль армии в экономическом развитии указал Маркс: «История армии всего нагляднее подтверждает правильность нашего воззрения на связь производительных сил и общественных отношений. Вообще армия важна для экономического развития». В последующем развитие промышленности, созданной Петром I, не затухает, а, наоборот, приобретает еще больший размах.

Производству оружия серьезный урон нанес Миних, который пытался прекратить производство ружей в России и передать заказы за границу. Однако поступившее лучшее в то время на Западе саксонское оружие оказалось настолько неудовлетворительным, что Анна была вынуждена возобновить производство отечественных ружей. Значительно более серьезный ущерб нанес Миних производству пушек. Он приказал перелить все петровские орудия. Однако непригодность принятых им зарубежных конструкций вскоре выяснилась.

Развитие железоделательной и меднолитейной промышленности позволило сделать крупный шаг вперед в деле изготовления вооружения и боеприпасов во второй половине XVIII века.

На вооружение русской армии поступало более совершенное гладкоствольное и нарезное ручное оружие, обладавшее более высокими тактико-техническими данными.

Не менее важными были новые артиллерийские конструкции (Мартынова, Данилова и Шувалова), обеспечивавшие наибольший эффект огня в период господства черных порохов. Новые системы удержались на вооружении 100 лет, вплоть до введения стальной нарезной артиллерии.

Производство ружей и пушек было сосредоточено на крупнейших заводах: Тульском, Сестрорецком, Александровском и др., мощность которых полностью обеспечивала армию и флот.

На этой технической базе сложился новый способ ведения войны и боя.

Регулярная армия и флот требовали постоянного обеспечения их сукном, кожей, бумагой и т. п. В XVII веке Россия производила все это примитивным кустарным способом и в крайне ограниченных размерах, поэтому большую часть материалов приходилось ввозить из-за границы. В XVIII веке суконное и кожевенное производство в России стало довольно быстро развиваться, и с середины века оно уже полностью удовлетворяло потребности армии и флота.

В главной отрасли экономики феодальной России — в сельском хозяйстве — возрастает валовая продукция, растет также и ее товарная масса. Рост сельского хозяйства шел за счет развития экстенсивного земледелия, постоянного расширения запашки и колонизации окраин. Армия, требовавшая значительного количества товарного зерна, сена, а также и других сельскохозяйственных продуктов, оказала огромное влияние на развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве.

Регулярные вооруженные силы больше не могли базироваться на натуральных поставках, характерных для XVII века.

Система снабжения, сложившаяся в первой четверти XVIII века, в общем отвечала тем принципам, которые определяли организацию армии и флота и способы ведения войны и боя. Переход от натуральных поставок к денежным закупкам привел к переходу от базирования на местные средства (плакат) к централизованным заготовкам.

Все возрастающие в численном отношении армия и флот поглощали большую часть бюджета, который не мог быть велик вследствие господства крепостнических отношений в стране. Дальнейший его рост зависел от развития товарно-денежных отношений. Недостаток средств государство пыталось покрыть путем эмиссии. Это увеличивало государственный долг, который целиком ложился на податные сословия, главным образом на крестьян.

III. Постановка боевой подготовки войск и флота обусловливается, во-первых, существующим социально-политическим строем и, во-вторых, имеющейся военной техникой и господствующими способами ведения боевых действий. В системе обучения войск нашли свое отражение наступательная стратегия и активные формы ведения боя (тактика), сложившиеся во время Северной войны. Войска обучали тому, что нужно на войне. Они обучались не только элементам строя и стрельбе, но и усваивали необходимые формы боевых действий как в линейных, так и в других боевых порядках. Важнейшим элементом обучения являлся штыковой бой, которым обычно заканчивалось всякое столкновение с противником. Особенностью петровской системы обучения было отделение одиночной подготовки от общей. Совместное обучение происходило не только в форме строевых учений, но прежде всего носило тактический характер. Все это резко отличало русскую систему от любой европейской.

Попытки Богдановича, Петрова, Михневича, Гейсмана и Баиова объяснить победы русских войск механическим заимствованием русскими деятелями способов боевой подготовки у немцев, австрийцев, голландцев или французов не выдерживают никакой критики. Привлечение новых материалов позволяет опровергнуть эти ни на чем не основанные утверждения дворянской и буржуазной историографии и показать, как в русской армии XVIII века складывалась своя, национальная система боевой подготовки, обеспечившая высокое военное мастерство русского солдата, способного вести бой в любых условиях.

Переход к линейной тактике стал возможным после изобретения кремневого замка и багинета, замененного затем штыком. Введение кремневого замка и штыка упростило процесс заряжания и стрельбы и позволило превратить ружейный огонь наряду с пушечным в весьма действенное средство борьбы.

Вооружение пехоты однотипным огнестрельным оружием создало материальную предпосылку для создания тактической организации пехоты, обеспечивающей ведение линейного боя, линейной пехоты. Вместо пикинеров и мушкетеров, выполнявших различные функции во время боя, в пехоте был оставлен только один род солдат, осуществлявших огонь и удар. Данный процесс был завершен в первое десятилетие XVIII века. Такая тактическая организация приобрела настолько устойчивую форму, что теперь можно было ее регламентировать в уставах, в которых отражались принципы линейной тактики. Процесс регламентации в армиях Европы XVIII века пошел различными путями. На него влияли как свойства оружия, так и тот человеческий материал, из которого составлялись европейские армии в период укрепления абсолютизма.

В Пруссии, Австрии и Франции имелись «…постоянные армии значительной численности, комплектуемые по возможности посредством добровольной записи, дополняемой принудительным уводом, а в случае необходимости и посредством принудительных конскрипций». Этот человеческий материал требовал постоянного надзора и контроля со стороны многочисленного командного состава. Для ведения боя армия строилась в линейный боевой порядок. Пехота становилась в две линии, расположенные друг от друга на дистанцию действительного огня. Каждый батальон имел свое точно определенное место в боевом порядке, и сама армия представляла собою как бы один большой батальон, выполнявший последовательно все операции по одной команде.

Уязвимым местом линейного боевого порядка были фланги. Обычно они защищались кавалерией, располагавшейся на обоих флангах. Впереди боевого порядка или в интервалах между батальонами находилась артиллерия.

Хотя эти принципы и были в общем едины, однако в армиях различных стран Европы по-разному подходили к решению вопроса о методах ведения боя и способах боевой подготовки войск. В Пруссии и Австрии сильно переоценивалось значение огня. На выработку навыков ведения частой и непрерывной стрельбы обращалось главное внимание. Особое значение придавалось одновременному, автоматическому исполнению всем боевым порядком всех действий. На Западе пути достижения победы искали в механическом равнении, движении и частой неприцельной стрельбе. Чем чаще велась стрельба, тем лучше считалась подготовка войск. К штыковой атаке стремились не допускать, ибо при этом нарушались боевые порядки и возникала опасность дезертирства с поля боя наемных солдат. По той же причине войска не могли преследовать противника.

Всякое отклонение от установленных правил жестоко наказывалось. Инициатива солдат, офицеров и даже генералов совершенно исключалась. Солдат расценивался как «механизм, артикулом предусмотренный». Установлению такого взгляда способствовали главным образом свойства, присущие наемным солдатам, находившимся в распоряжении западноевропейских полководцев. Западноевропейские уставы отражали указанные положения, регламентируя до мелочей весь процесс боевой подготовки.

Иное положение было в России. Наличие высоких по тому времени технических средств борьбы и рекрутской системы комплектования позволило создать более передовые методы боевой подготовки войск.

Система боевой подготовки в России складывалась в период Северной войны, и, таким образом, боевая практика, являясь критерием основных положений русской линейной тактики, позволяла отобрать наиболее рациональные формы ведения военных действий, а следовательно, и боевой подготовки войск.

Русские военные деятели обобщили свой боевой опыт, закрепив его в уставах. Воспитание войск осуществлялось на классовой основе. Пожизненная служба солдат, непрерывное воздействие на них офицеров имели конечной целью воспитать из солдат послушных исполнителей воли господствующего класса.

Во второй четверти века Миних сделал попытку насадить в русской армии прусские формы обучения и воспитания. В этих целях он ввел новые уставы, которые порывали с петровской системой боевой подготовки. Миниховскую систему характеризует мелочная регламентация, отказ от одиночной подготовки, в частности от обучения штыковому бою, и стремление свести обучение к строевой муштре и приобретению автоматических навыков в неприцельной стрельбе. Жестокие наказания за малейшие провинности, эксплуатация на частных работах, самое бессовестное обирание солдат — стали обычными явлениями в 30-х годах.

Все это вызывало негодование и протесты среди солдат и связывалось с усилением влияния иностранцев, число которых возросло во время бироновщины. Прусская система противоречила сложившейся в течение первой четверти века петровской системе, отвечающей русским условиям. Она была приемлема только для наемных армий и оскорбительна для национальной русской армии.

С миниховщиной было покончено, как только немецкие временщики оказались не у власти. В 40-е и 50-е годы восстанавливается петровская система боевой подготовки.

В период Семилетней войны русская армия была по существу подготовлена по петровским уставам и наставлениям. Победы русской армии над прусской (Цорндорф, Пальциг, Кунерсдорф, Кольберг) доказали превосходство русской системы боевой подготовки.

Во второй половине XVIII века линейная тактика продолжала господствовать, а в связи с этим в основе обучения лежали принципы этой тактики. Но в это же время начинает развиваться новая тактика — тактика колонн и рассыпного строя. Разработка принципов этой тактики неизбежно влекла за собой создание новой системы обучения.

Суворовская система отвечала новому способу боевых действий. Разделение функций огня и удара и расчленение боевых порядков резко повышали роль солдат и офицеров. Вместо механического исполнения команд всей армией требовалось сознательное исполнение приказаний отдельными элементами боевого корпуса. В связи с этим резко возросла роль одиночной подготовки солдат. Совместная подготовка приобрела тактический характер. Громадное значение приобрела полевая подготовка войск. От солдат и офицеров потребовалось проявление храбрости, смелости и инициативы. Новая система требовала передовых методов обучения и воспитания войск.

Разрабатывая свою систему, Суворов обобщал как свой собственный опыт, так и опыт других передовых командиров. Он возглавил прогрессивное течение военной мысли, которое вступило в противоречие с феодальной военной идеологией и поэтому встречало сопротивление со стороны реакционных правящих кругов.

Наиболее слабым местом русской армии и флота в начале XVIII века было неудовлетворительное состояние офицерского корпуса, поэтому подготовка офицерских кадров приобрела первостепенное значение. Успешное строительство и дальнейшее развитие вооруженных сил России зависели от разрешения вопроса подготовки офицерских кадров. Эта проблема оказалась особенно острой потому, что требовались не офицеры-универсалы, а пехотные, кавалерийские, артиллерийские, инженерные офицеры и т. д. В середине XVIII века встала также задача специальной подготовки штабных офицеров через высшую военную школу, что было осуществлено только в XIX веке.

Основными каналами подготовки офицеров была гвардия и военные школы. Военная школа в XVIII веке прошла сложный путь развития. Характерной чертой ее является утилитаризм и отсюда резко выраженный профессионализм.

Утверждения дворянско-буржуазной историографии (Бобровский, Гейсман, Баиов) о том, что русская армия в начале XVIII века стала регулярной только благодаря приглашению Петром I иноземцев, опровергаются фактами. Эта историография не показала засорения офицерского корпуса иностранцами в 30 — 40-е годы, в период господства временщиков. Именно в это время сложилась та влиятельная группа немецких выходцев, которая причинила немало вреда строительству русской национальной армии и флота.

Русское офицерство, представляя господствующий класс, в то же время считало себя выразителем интересов всего народа. Стремясь поставить знак равенства между дворянскими интересами и подлинными интересами народа, оно пыталось убедить в этом все другие классы.

Лучшая часть этого офицерства была настроена патриотично, но это был классовый патриотизм русских дворян.

IV. Развитие военной техники в XVIII веке предопределило развитие нового способа ведения военных действий. «Военная тактика, — писал Ленин, — зависит от уровня военной техники…».

Появление ударно-кремневых ружей, стального штыка и гладкоствольной артиллерии позволило разрешить проблемы линейной тактики. Армия получила типизированное, калиброванное вооружение, позволившее вести бой в линейном боевом порядке. Введение в армии единой формы облегчало управление войсками. Войска получили стройную тактическую организацию. Однако линейная тактика сковывала войска. Пехота могла совершать ограниченный маневр (поворот боевого порядка, захождение флангами и т. п.). Кавалерию связывала необходимость охранения флангов. Артиллерия также была привязана к линейному строю. Главное было в обеспечении огня, значение которого нередко переоценивалось и в свою очередь недооценивалось значение штыкового удара. Все это снижало активность войск.

В области стратегии сложилась так называемая маневренная стратегия, которая требовала создания новых форм снабжения войск, перехода к магазинной системе, обеспечивающих подвижность войск, и приспособления способов ведения боя к конкретным условиям ведения войны. Это обусловило более активный характер русской линейной тактики, чем зарубежной.

Появление и внедрение винтовальных ружей и совершенствование гладкоствольной артиллерии позволило начать разработку тактики колонн и рассыпного строя и новой ударной стратегии генерального сражения.

Новая тактика опиралась на более совершенное оружие. Она позволила отказаться от линейных боевых порядков и перейти к расчлененным боевым строям. Бой приобрел более активный характер. Легкая егерская пехота своим огнем подготавливала удар тяжелой линейной пехоты. Кавалерия перестала служить средством прикрытия флангов и приобрела большую самостоятельность. Артиллерия приобрела маневренность. Маневр огнем и колесами резко повысил ее эффективность.

Бой потребовал не только повышения расхода огневых средств, но и более активных действий людей. Огромное значение приобрел штыковой удар.

В области стратегии утвердились принципы ударной стратегии генерального сражения. Увеличение численности войск, более широкие возможности восстановления боевой силы и переход к смешанной системе денежных заготовок и реквизиций в деле снабжения войск позволили усилить элемент активности войск. От осторожного маневра войска перешли к решительным ударам. В конце века возникла даже стратегия системы сражения. Этой стратегии противостояла кордонная стратегия, которую превносили в Россию с Западной Европы поклонники австро-прусской системы ведения войны.

На флоте в течение XVIII века также происходил переход от линейной к маневренной тактике. Хотя тактические возможности парусного флота были ограничены, однако русские флотоводцы искали и находили такие построения, которые обеспечивали большую активность в бою.

Они не придерживались канонов линейной тактики и переходили к системе сосредоточения сил на направлении главного удара, маневру частью сил, выделению резерва и т. п.

Все более и более утверждался взгляд на флот как на силу, способную во взаимодействии с армией обеспечить защиту русских границ и разрешить коренные задачи внешней политики того времени.

Все это обусловило активный наступательный характер русской стратегии в XVIII веке. Перед русской армией и флотом стояли такие задачи, как балтийская и черноморская проблемы. Без их разрешения задерживалось экономическое и политическое развитие страны. Обе эти задачи были успешно решены в течение XVIII столетия. Победы русской армии и флота объективно способствовали развитию России. Северо-запад и юг страны получили условия для дальнейшего развития. Народы Прибалтики, Белоруссии, Украины и Кавказа перестали быть объектом шведских баронов, польских панов и турецких султанов. Они могли более свободно развиваться.

В своих стратегических планах царизм исходил прежде всего из интересов господствующего класса, но он не мог не учитывать и настроения народных масс, которые принимали широкое участие в войнах этого времени. Они обеспечивали армию и флот всем необходимым для ведения боевых действий, они поставляли солдат и матросов. От состояния духа этих масс в конечном счете зависел ход и исход всех войн.

В XVIII веке уже нельзя было вести войну, не дав войскам соответствующих политических лозунгов. В своей практике военные деятели должны были исходить не только из численности вооруженных сил и обеспеченности их оружием, боеприпасами и продовольствием, но в огромной степени из морального состояния тех войск, которыми они командовали.

Русская военная школа этого времени, представленная Румянцевым, Суворовым, Кутузовым, Спиридовым и Ушаковым, руководствовалась этими принципами в своей практической деятельности и поэтому достигла выдающихся успехов. Все войны этого времени были выиграны русской армией и флотом. В ходе этих войн русская армия обогатила русское военное искусство блестящими победами под Ларгой, Кагулом, Рымником, Измаилом, Треббией и Нови, а русский флот победами под Чесмой, Калиакрией и Корфу внес свою лепту в сокровищницу русского военно-морского искусства.

Русская военная школа составляла новое прогрессивное направление в военном и военно-морском искусстве. Румянцев и Суворов, Спиридов и Ушаков не были одиночками. В своей деятельности они опирались на широкий круг прогрессивно настроенных генералов и офицеров. Они лучше других видели те тенденции, по которым шло объективное развитие военного и военно-морского дела, глубже понимали потребности времени и полнее выражали новое в своей боевой практике и теории. А это новое властно утверждалось вопреки желаниям и стремлениям правящих кругов остановить ход развития. Но сделать это они были не в силах. Объективный процесс развития неизбежно вел русское военное и военно-морское искусство по пути перехода к более высокому для того времени буржуазному способу ведения войны и военных действий.

К ЧИТАТЕЛЯМ!

Военное Издательство просит присылать свои отзывы и замечания на эту книгу по адресе Москва, Тверской бульвар, 18. Управление Военного Издательства.

ОБЩИЙ ХОД СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ 1700 — 1721 гг.

ОБЩИЙ ХОД РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ 1735 — 1739 гг.

ОБЩИЙ ХОД СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ 1756 — 1763 гг.

РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1768 — 1774 гг.

РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1787 — 1791 гг.

РУССКО-ШВЕДСКАЯ ВОЙНА 1788 — 1790 гг.

ВОЙНА РОССИИ С ФРАНЦИЕЙ 1798 — 1900 гг.