Рубежи сорок первого
«На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу…»Из сводки Главного командования Красной Армии за 23 июня 1941 года.
Это было удивительным и, самое главное, непонятным — кто мог хорошо отрегулированную, настроенную немецкую военную машину остановить и отбросить назад в первый же день войны? Генералам это было непонятно, зато немецкие солдаты сразу почувствовали, что имеют дело с неизвестной им новой русской техникой.
Танкисты 63-го танкового полка, которым командовал А. Егоров, ныне генерал-майор в отставке, прорываясь через завесу вражеского огня, наносили гитлеровцам тяжелые потери.
Рота танков «КВ» под командованием старшего лейтенанта А. Хорина, совершив обходный маневр, отрезала врагу путь к отступлению. Танк командира роты вел воентехник 2-го ранга В. Дмитриев. Пытаясь выручить попавшие в западню подразделения, противник непрерывно бомбил боевой порядок роты, но танкисты закрыли люки и усилили огонь по гитлеровцам.
Видя, что противотанковые орудия одно за другим гибнут под гусеницами стальных гигантов, не причиняя им вреда, окруженные вызвали танки. Один из них сразу обстрелял танк Хорина. Снаряды рвались сзади, спереди, на броне, на корпусе танка. Хорин хладнокровно подвел угольник прицела под башню немецкого «Т-III» и нажал спуск. Пушка врага сразу смолкла, выведенная из строя метким попаданием, а танк попытался выйти из-под обстрела. Хорин приказал настигнуть врага. Через две минуты новая команда: «Короткая!» — и снова выстрел. Танк противника вспыхнул. Почти тут же из рощицы ударила самоходная пушка «артштурм».
«Сбит сигнал, оторвано крыло правого борта», — доложил водитель.
«Спокойно», — сказал сам себе командир, быстро повернул башню, установил новый прицел. Заряжающий, дослав новый снаряд, доложил: «Готово».
Выстрел, и немецкая самоходка осела, развалив борта. Рота продолжала атаку. Слева и справа шли другие роты из батальонов майоров Дорошкова и Колхидашвили.
На шоссе Львов — Буск всюду следы панического бегства противника, артиллерийские расчеты спешно устанавливают противотанковые орудия. Танки Хорина увеличивают скорость, идут на сближение с противником, чтобы заставить его авиацию или прекратить бомбежку, или… бомбить вместе с советскими танками и свою пехоту. Пулеметные очереди, как гребенка, метут рожь, в которой прячутся немецкие пехотинцы. Гитлеровцы бросают машины, оружие, сдаются в плен. Государственная граница снова в руках советских войск…
Внезапный удар на рассвете 22 июня потеснил наши части из города и крепости Перемышль. Германские генералы уже собрались писать победные реляции, когда пехота и советские танки контратаковали немецкие войска. 13 танков «Т-34» приняли бой с 50 немецкими танками, удерживая их на подступах к городу, пока стрелковые части, выбив из города противника, организованно вывели семьи военнослужащих, вывезли военное и техническое имущество. За это время немцы потеряли 14 танков, а тридцатьчетверки отошли, не потеряв ни одной машины.
В районе Луцк — Ровно — Броды противник, взбешенный упорством советских танкистов, пытался пробить дорогу к Киеву, введя в боевые действия большое число танков. 24 июня завязывается пятидневное танковое сражение, в котором с обеих сторон участвуют тысячи танков.
Вот что рассказал участник этих боев — офицер-танкист Г. Пенежко:
«Утром я получил задание доставить пакет командиру корпуса. На пути в штаб корпуса, свернув в селе Крупец с шоссе на полевую дорогу, Микита остановил машину — мы услышали какой-то гул. Не пойму, откуда он. Впереди, к селу Ситно, — чистое поле ржи, на шоссе никакого движения. Всматриваюсь в опушку леса, что в полукилометре от нас. На опушке стелется сизый дымок. Что это такое? Ведь там у шоссе штаб Рябышева!
Внезапно из леса стрелой вылетают танки „БТ“: один, второй, за ними несется развернутый в боевую линию строй остроносых быстроходных машин. Они летят по ровному полю вдоль шоссе, ныряют в волнах ржи.
— Наши идут в атаку! — с восторженной дрожью в голосе крикнул Никитин. — Ну и лихо идут!
И он вылезает на башню, весь подается вперед, чтобы не пропустить ни одного движения атакующих.
— Такого мы еще не видали! — кричит он мне.
С радостно бьющимся сердцем я подымаюсь к нему.
Однако где же противник? Слева — ровное поле, оно окаймляет виднеющиеся вдали сады и крыши села Ситно. Там тихо и спокойно. Только вверху, в солнечной голубизне, что-то вдруг случилось: как будто разошлись густые чернила. Гигантские фиолетовые ленты прочерчивают небо, изгибаются над нашими атакующими танками.
— Вот гидра, пустила чернила, — ворчит Гадючка. — Ну, теперь держись, хлопцы, налетят стервятники! — Он с досадой махнул рукой и скрылся в свой люк.
И у меня защемило сердце. Осматриваюсь, настораживаюсь. Слева, оттуда, где все брызжет солнцем, доносится грохот, кажется, что там сбрасывают листовое железо, и близко от нас свистит снаряд, пролетающий в сторону леса.
Все ясно. Гитлеровцы в селе Ситно. Огнем с места встретили они нашу атаку. Теперь не слышно отдельных выстрелов — они слились в оглушающие раскаты.
Вот уже наши танки отделяет от села только узкая полоса ржи. Несколько танков застыло на берегу. Одни горят, другие стоят, окутанные голубоватым прозрачным дымом. Оставшиеся в строю несутся к густолистным садам села, оттуда встречают их в упор орудийными выстрелами. Вот герои ворвались в село, сомкнулись за ними сады. Лязг и гул артиллерии утихает. Поднимающееся к зениту солнце пожелтело, поблекло от расплывшегося по небу дыма.
По земле от села снова прошел глухой гул.
Мы замерли, увидев показавшиеся из садов Ситно уродливые, чудовищные машины ярко-желтой тигровой окраски. Они медленно катились в нашу сторону, сверкая языками выстрелов.
— Я таких еще не видал, — говорит Никитин.
Немцы движутся линией. Всматриваюсь в бинокль в ближайший левофланговый танк, вырвавшийся далеко вперед. Его контур что-то напоминает мне. Но что?
— „Рейнметалл“! — выкрикнул я, вспомнив фотографию немецкого тяжелого танка, которую видел в альбоме училища, и скороговоркой выпалил: — Тяжелый, пушка семьдесят пять, прямой выстрел восемьсот, броня сорок…
— Товарищ командир, чего мы стоим и дожидаемся, як вол обуха? — спрашивает, высунувшись из люка, Гадючка.
С досады, не ожидая команды, Никитин резко рванул затвор пушки.
— Бронебойным заряжай! — машинально скомандовал я.
— Есть! — с сердцем ответил Никитин и, дослав снаряд, закрыл затвор.
„Нет, — подумал я, вспомнив, что везу пакет, — тут не воевать, а удирать надо“.
— Заводи! — кричу Миките.
Хорошо бы за кустами пробраться до высоты, чтобы прикрыться ее гребнем. До него всего пятьдесят метров. Смотрю сквозь редкие кусты, как бы лучше проскочить под носом у немцев, и не верю своим глазам. От угла леса, откуда ранее выскочили „БТ“, сейчас мчится, сверкая выстрелами, стройная цепочка „КВ“. Ближний к нам танк идет на высоту. Его пушка, торчащая из огромной башни, развернута в нашу сторону. Стоит нам сдвинуться с места по намеченному маршруту, как „КВ“, увидев наш танк, идущий со стороны противника, несомненно, ударит по нему пятидесятикилограммовой чушкой — от нас и мокрого места не останется.
„Т-60“.
„Т-70“.
Но фланговый немецкий танк тоже приближается к высоте. Его курс лежит мимо нас. Вот сейчас он заметит в кустах нашу машину — и тогда тоже жди снаряда. Что мы можем поделать с его лобовой броней, имея 45-миллиметровую пушку?
Как загипнотизированный смотрю я на зияющее дуло пушки приближающегося „КВ“. Сверху, на его башне, полупригнувшись, сидит на корточках маленький головастый танкист. Опираясь на антенну рукой, он то быстро выпрямляется, смотря куда-то через меня, то пригибается вновь.
Видно, почуяв недоброе, из башни вынырнул Никитин.
— Вот это довбня! — воскликнул он, увидев идущий на нас „КВ“.
Гадючка завел мотор. Пыхнув дымом, он взревел так громко, как, кажется, я никогда еще не слыхал.
— Глуши! — закричал я.
Никитин нырнул вниз, и мотор заглох. Но было уже поздно. Поравнявшийся с нами немецкий танк заметил дым мотора и шевельнул в нашу сторону пушкой.
— Приготовься! Огонь! — бросил я Никитину и, нырнув в башню, прильнул к прицелу.
В прицеле надвигалась ребристая громада. Ее башня, поворачиваясь, нащупывала нас своей пушкой. Надеясь опередить, навожу перекрестие на башню.
— Есть! — одобряю себя и, держа на прицеле башню, нажимаю педаль спуска.
Раздается гром выстрела. В поле зрения телескопического прицела вместо башни танка клубится облако дыма.
„Что за наваждение? Куда же девался танк? — думаю я. — Не провалился же он сквозь землю… И почему так туга педаль? Кажется, я не почувствовал спуска“. Гляжу под ноги — о ужас! Под педалью спуска гильза снаряда, и моя нога давит педалью на донышко гильзы. До спуска не дожал, значит, я не стрелял, значит… Но почему немец не стреляет?..
Выглядываю из люка. Прямо передо мною, на том месте, где я видел немецкий танк, валяются исковерканные листы брони и дымится черное пятно. Позади спокойно разворачивается вправо башня нашего „КВ“. Вот, оказывается, кто стрелял! Да, попади он в „БТ“, и следа бы не осталось от нас на земле.
Над лавиной немецких полосатых чудовищ то тут, то там взвивается струйками, подымается клубами дым.
Из люка на меня с недоумением смотрит Никитин. Он еще не понял, почему я не выстрелил. „Приедем, — думаю я, — скажу ему, к чему может привести валяющаяся под ногами стреляная гильза снаряда“.
Фланговый „КВ“ все еще не замечает нас. Он занят очередной вражеской машиной. Выстрел, взрыв — и слетает башня немецкого танка, разваливаются борта.
Полуоглушенные стрельбой своего спасителя, мы с Никитиным показываем друг другу большой палец и смеемся от нахлынувшей радости.
Непомерно большая голова маленького танкиста вновь появляется над башней. Из-за гребня высоты раздается выстрел. Башня смельчака брызжет снопом искр, а снаряд рикошетом фурчит над нашими головами. Маленький танкист ныряет внутрь башни. Снова выстрел — и еще один тяжелый немецкий танк качнулся, присел и как будто крякнул от удивления.
Ну, теперь можно без опаски подойти к „КВ“ и спросить стоящего на башне командира, не переместился ли штаб корпуса. Бегу к нему. Маленький танкист указывает на „КВ“, идущие развернутым строем вдоль шоссе. Мчимся туда. Уцелевшие „рейнметаллы“ в панике бегут к селу Ситно».
Дерзкие и умелые действия советских танкистов при нанесении контрударов вызвали панику среди гитлеровских войск.
Командующий 1-й танковой группой вынужден был издать любопытный приказ:
Приказ по группе
«1-я танковая группа.
Слухи о прорвавшихся советских танках вызвали панику в тыловых службах.
Я приказываю:
Необходимым поучением, показом и угрозой наказания указывать на последствия паники.
Против каждого зачинщика паники — полевой суд. Офицеры обязаны применять оружие.
Я запрещаю при тревоге объявлять слова: „Танки прорвались…“.
Фон Клейст».
И хотя врагу все еще удавалось продвигаться в глубь страны, темп его продвижения замедлялся с каждым днем. Танки, которые молниеносно рассекали боевые порядки противников на полях Франции и Польши, здесь, в России, вынуждены были втягиваться в затяжные бои с советскими танковыми частями. Командиры немецких танковых частей наперебой доносили о том, что средние и тяжелые танки вермахта не в состоянии бороться с появившимися у русских новыми танками. Огромная бронированная армада — около 2800 танков, не считая легких, более 30 танковых и моторизованных дивизий завопили о помощи, встретив 1475 тридцатьчетверок и богатырей «КВ». Больше новых машин у нас тогда еще не было, они только начали поступать в войска.
Но даже и в таком количестве они были страшны врагу.
Танк старшего сержанта Борисова получил приказ прикрыть отход нашей стрелковой части. Заняв позицию недалеко от переправы, танкисты надежно прижали пулеметным огнем противника к земле. Несколько раз бросались в атаку танки гитлеровцев, но каждый раз откатывались обратно. Тридцать два часа вел бой с противником экипаж танка. За это время захватчики потеряли несколько танков, много живой силы, но так и не смогли захватить переправу. За смелость и мастерство, проявленные в этом бою, командиру танка «Т-34» старшему сержанту Борисову одному из первых в годы войны было присвоено звание Героя Советского Союза.
Везде, где позволяла обстановка, танкисты переходили в контратаки, нанося чувствительные удары захватчикам.
Уже к исходу 24 июня генерал Гальдер вынужден был признать, что советские войска не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам.
«Появление на Восточном фронте летом 1941 года „Т-34“ было неожиданностью для германских войск, — горько сетуют немецкие генералы. — От немецкого танка „Т-III“ советский танк „Т-34“ выгодно отличался высокой подвижностью и проходимостью. Кроме того, запас его хода был в несколько раз больше, а вооружение и броня абсолютно превосходили немецкие».
А вот другое воспоминание, относящееся к этому времени.
Комиссар 104-й танковой дивизии Александр Софронович Давиденко записал тогда в свой дневник: «Хочу отметить, что хорошо показали себя в боях наши тяжелые танки „КВ“. Гитлеровцы, вероятно, не имели средств, способных пробить броню „КВ“, и это наводило на них ужас. „КВ“ для них были неуязвимы. Очень жаль, что их у нас было так мало. Вот пример: 30 июня вернулись с поля боя два танка „КВ“, у которых не было ни одной пробоины, но на одном из них мы насчитали 102 вмятины».
Не надо думать, что толстая броня — залог успеха в бою.
Прежде всего важны умение экипажа, уверенность его в своей машине, храбрость и отвага.
Танк «КВ», экипаж которого составляли лейтенант И. И. Жабин, младший воентехник С. П. Киселев, командир орудия Т. И. Тогин, рядовой Л. К. Верховский и сержант Гришин В. И., был отрезан на окраине Бердичева. Вскоре в этот танк перебрался командир танковой роты старший лейтенант А. Е. Кожемячко.
В первые же часы боя была перебита гусеница — есть уязвимые места и у «КВ». Отстреливаясь из пушки и пулеметов, отбиваясь гранатами, экипаж установил новый трак и снова натянул гусеницу. До утра гремели на улицах Бердичева глухие выстрелы танковой пушки. «КВ», неожиданно появляясь через разбитые стены домов, давил грузовики, автобусы, разгонял колонны пехоты, бил из пулемета по окнам штабов.
Уже рано утром, встретив на перекрестке колонну танков противника, экипаж вступил с ними в танковую дуэль. Результат ее — восемь подбитых танков и один, притащенный в наше расположение в исправном состоянии. Экипаж его, не пожелав разделить участь других восьми машин, предпочел оставить поле битвы пешком, бросив свою машину.
Разведка — прелюдия каждого боя. Когда мы слышим о взятии «языка», то обычно в нашем представлении возникают ползущие в темноте фигуры разведчиков, взлетающие осветительные ракеты, бросок ножом, оглушающий вражеского часового удар, кляп в рот и бой прикрывающей группы, огрызающейся на преследующих врагов короткими злыми очередями.
«Язык» — такую задачу поставил танкисту старшему лейтенанту Д. С. Пелевину командир 10-й танковой дивизии. Но разве разлучишь танкиста с его машиной, даже если это старенькая «бетушка», как звали танки «БТ»? Пелевин двинулся за пленным на танке. На северной окраине Бердичева танкисты атаковали автоколонну противника. Подмяв тягач с орудием, танк Пелевина в упор расстрелял бронеавтомобиль и начал расшвыривать в кюветы грузовики. Среди поднявшейся паники танкисты медленно продвигались вдоль дороги, высматривая добычу.
Среди дыма и пыли мелькнули серебристые офицерские погоны. Короткий разворот, и танк Пелевина опрокидывает мотоцикл с коляской, в котором находился гитлеровский офицер. Пелевин выскочил из башни, опережая врага, выбил у него пистолет и, угрожая оружием, заставил его сесть в танк. В это время башнер отгонял пулеметными очередями пытавшихся подобраться к танку немецких солдат. Танк уже тронулся с места, но в это время оправившийся от замешательства офицер выбросил в оставшийся открытым люк полевую сумку. Пелевин вторично выскочил на землю, схватил сумку и спрыгнул в башню. Развернул башню назад, ударил по колонне осколочными снарядами и, маневрируя, чтобы обезопасить слабую кормовую броню от попадания снарядов, помчался в свое расположение.
Трудное было то время для танкистов. На каждый советский танк приходилось 3–4 танка врага. Немцы могли ремонтировать свою подбитую технику, ведь поле боя оставалось за ними.
А наши танкисты, терявшие свои машины, вынуждены были драться в пехотном строю.
Нет ничего горше для танкиста, чем сидеть в обороне. Для него, привыкшего к стремительным атакам, горячему маневренному бою, легкая трехлинейная винтовка казалась детским пугачом. Они так и держались вместе, обособленно, по своим экипажам.
А когда поднимались в контратаку, надевали запыленные танкистские фуражки с черным околышем. Они не привыкли к рукопашному бою и не обучались ему, но сильные руки, привыкшие кидать в казенник тяжелые снаряды и держать кувалду, знали свое дело.
Не раз встречались танкисты с «панцергренадерами» — немецкой мотопехотой. Расплачиваясь с ней за свои сгоревшие танки и погибших товарищей, били зарвавшегося врага, как положено танкисту: коротко, насмерть. А если можно было, подобно героям Бреста, отбивали у врага танки и воевали на них.
13 июля 1941 года танк «КВ», которым командовал лейтенант Коновалов, из-за неисправности остановился недалеко от села Митякинского. Подъехавший заместитель командира роты по технической части вместе с экипажем принялся за ремонт машины, а другие танки ушли. Ремонт уже почти был закончен, когда появилась группа из 15 немецких танков. Экипаж занял места в танке и открыл огонь, чтобы позволить зампотеху и механику закончить ремонт. Огнем с места экипаж подбил три танка, но в это время «КВ» был атакован еще десятью танками противника.
К счастью, ремонт удалось закончить. Маневрируя на поле боя, отважные танкисты подбили еще 16 танков и два бронеавтомобиля врага. Оставался последний, осколочный, снаряд, когда танк загорелся от попадания термитного снаряда.
Три члена экипажа были убиты, пожар ликвидировать не удалось. Коновалов вместе с зампотехом, сняв с машины один из пулеметов, стали пробираться к своим.
На четвертые сутки, выбрав удобный момент, подползли к танковой колонне немцев, остановившейся на отдых. Зампотех ударами приклада убил немецкого танкиста, сидевшего у гусеницы, а лейтенант Коновалов, спрыгнув в танк, двумя выстрелами прикончил офицера и механика-водителя. Выстрелы в корпусе танка прозвучали глухо, и никто из немцев не поднял тревоги. Танкисты переоделись в немецкие комбинезоны и, не вызывая подозрения, отъехали метров на 500–600 от колонны. Обстреляв отдыхающих немцев и вызвав панику, скрылись в лесу и через некоторое время благополучно прибыли в расположение наших войск. Правда, здесь не обошлось без курьеза: радостно выскочивших из люков танкистов «взяли в плен» советские пехотинцы. Инцидент, конечно, вскоре был исчерпан, и, прибыв в свою часть, Коновалов еще месяц воевал на трофейной машине. Случай этот был не единичен. Известен эпизод, когда целая рота советских танкистов воевала на танках, захваченных у врага.
А вот что рассказал уже знакомый нам участник боев 1941 года Герой Советского Союза офицер-танкист Пенежко.
«Было собрано восемь немецких танков „Т-III“ и столько же экипажей из добровольцев. Оказалось, что Микита, не раз заявлявший, что у него „к технике душа горит“, уже успел освоить управление немецким танком. За полчаса он проинструктировал и проверил четыре экипажа.
Батальонный комиссар Новиков собрал командиров танков, назначенных в рейд. Объяснив задачу, он спросил:
— Кто даст совет, как лучше выполнить задание?
Общее мнение свелось к следующему: ни одного выстрела, прежде чем не включимся в танковые колонны немцев, команда на открытие огня — по выстрелу Новикова; каждый расстреляет с кормы ближайший немецкий танк, подойдя к нему вплотную: сигнал отхода подается длинными очередями трассирующих пуль из пулемета и зелеными ракетами в направлении, противоположном нашему отходу. Для того чтобы в темноте не спутать немецкие танки со своими и не перебить друг друга, уничтожить стоп-фонари, а на башнях машин поднять сигнальные флажки.
Нам надо въехать в Козин под видом немецкого подразделения. Люки у всех закрыты, за исключением танка Новикова. Наш командир высовывается из башни и кричит:
— Ферфлюхтер русиш швайн!
По движению, которое слышим во тьме, определяем, что мы у шоссе. Оно забито колоннами немецких танков, двигающихся из Козина в сторону Дубно. Гитлеровцы не обращают на нас внимания. Да разве может им, упоенным успехом своего наступления, прийти в голову, что окруженные советские войска отважатся на дерзкий ночной налет?
У Новикова за спиной вспыхнул зеленый сигнальный фонарик — „Внимание“, и наша колонна, повернув, медленно идет параллельно шоссе.
На мой танк кто-то вспрыгнул. Это Новиков, но голоса я его не узнаю — должно быть, от напряжения он говорит с каким-то странным присвистом.
— Вместе с задней машиной пристраивайся в хвост следующей колонны, наблюдай назад, увидишь — горит, бей с тыла к голове.
Соскочив с моего танка, он подбежал к следующей машине. После мне стало понятно внезапное решение Новикова. Он принял его, увидев, что фашисты идут ротными колоннами. Интервалы между ними позволяют нам незаметно для идущих сзади пристраиваться к идущим впереди. Но тогда, стоя у обочины шоссе, я думал только одно: „Скоро ли появится новая колонна, где она, проклятая?“
Такое напряжение, кажется, вот-вот что-то лопнет внутри, как перетянутая струна. Наконец слышу приближающийся от Козина шум. Вот она, эта колонна. Головная машина проходит мимо нас. Мой танк, стоящий у шоссе, может заинтересовать любого немецкого офицера проходящей мимо колонны. От этого не стоится на месте, приказываю медленно двигаться вдоль шоссе. Так и есть: кто-то уже заинтересовался нами. От шоссе наперерез нам бежит человек и машет фонариком: „Стоп“. Мелькает мысль: „Оглушить“. План возникает молниеносно, и в то же время я с ужасом думаю: „А если колонна остановится поджидать офицера?.. Что тогда?..“
Срывающимся от волнения голосом объясняю Никитину, что он должен делать, и этот широкоплечий волжанин, которому тесно в немецкой башне, выскочив из нее с молотком в руке на противоположную от подбегающего немца сторону, уже копается у гусеницы. Я пытаюсь ругать его по-немецки, но горло сжимают спазмы, приходится глотать слова. Подбегает немецкий офицер. Он мне кричит что-то, что — не пойму. Прикидываюсь, что мне мешает шум тарахтящих на шоссе танков, спрашиваю: „Вас? Вас?“ — а сам смотрю на Никитина и думаю: „Ну, дорогой, глуши скорее“. Тот продолжает сосредоточенно бить молотком по кормовой броне. Немец, махнув на меня рукой, направляется к нему. Я вижу, как рука офицера касается плеча моего башнера, стоящего к нему спиной, и в этот момент занесенный молот резко опускается не вперед, а назад, на голову врага.
Офицер упал, не издав ни звука. Взглянув на шоссе, я увидел, что колонна продолжает двигаться, уже проходит ее хвост, и на сердце сразу отлегло, почувствовал себя свободно, как будто вынырнул из страшной глубины.
Круто повернув вправо, мы вышли на шоссе, догнали колонну и пристроились к ней в затылок.
Я оглянулся. По неосторожно мелькнувшему огоньку определил, что сзади идет следующая колонна. Все спокойно. Значит, еще рано. На левой обочине в легковой машине дремлет шофер. „Машина этого офицера. Как хорошо, что он не из колонны, повезло!“ — подумал я и с удовольствием нащупал за пазухой документы, снятые с убитого.
Далеко сзади поднялась стрельба. Я скомандовал:
— Вплотную к последнему танку!
Мы почти уперлись в него пушкой. Стреляю в башню и второй раз в башню. Танк остановился. Никто из этого танка не выскочил, и он не загорелся. Это меня радует. У нас еще темно, а позади, где стрельба становится все сильнее, уже совсем светло. Мой напарник, следовавший сзади, обходит меня и тоже стреляет. Ему не повезло. Танк, в который он стрелял, вспыхнул яркой свечой, к тому же экипаж успел выпрыгнуть, и, чтобы уничтожить его, пришлось открыть пулеметный огонь. Теперь светло не только сзади, где действует Новиков, — там сплошное зарево, но и тут, около нас. Гитлеровцы уже поняли, что их кто-то расстреливает. В голове колонны началось движение в сторону, паника.
Я выстрелил в немецкий танк, спешивший нам навстречу, но, кажется, промазал, так как только после выстрела моего напарника он съехал в кювет. Эти выстрелы выдали нас. Двигаться по шоссе стало невозможно. Трассирующие снаряды летали вдоль шоссе и с хвоста колонны в голову, и с головы колонны в хвост. Наша машина рванулась на обочину, в темноту лощины. Отъехав подальше от шоссе, мы увидели, что вся колонна, в панике рассыпавшись по полю, спешила назад, в Козин. Два немецких танка, стоявших в отсвете пожара, развернув башни назад, вели огонь вдоль шоссе по своей шедшей им навстречу колонне. Колонна не замедлила ответить. То тут, то там вспыхивали костры. Это веселило Никитина.
— Свои своих бьют! — кричал он.
Я еще раз не удержался — выстрелил. Выстрелил и мой напарник.
С шоссе в нашу сторону тотчас полетели огненный серпантин из пулеметов и красные ленты трассирующих снарядов.
Все-таки нам посчастливилось: гитлеровцы заметили нас, когда Новиков уже дал сигнал отхода. Увидев пулеметные трассы, прочертившие небо сзади влево от шоссе, и зеленые ракеты, мы стали отходить на тихом газу, с пушками, развернутыми назад, преследуемые роем трассирующих снарядов».
Тяжелое то было время.
Танкисты выходили в бой на стареньких «Т-26» и «БТ-7», в одиночку на тридцатьчетверках и «КВ-1» отбивались от вдвое, втрое превосходящего врага. Врукопашную схватывались с немецкой пехотой, кололи штыками, рубили лопатами, били гаечными ключами и ломами.
Подвиг, еще не повторенный никем, совершил, обороняя Москву, лейтенант Лавриненко. За месяц боев он подбил 52 танка противника, несколько орудий, с десяток автомобилей, мотоциклов, раздавил минометную батарею.
Это еще раз говорит о том, какой грозной силой в руках опытного экипажа был танк «Т-34».
А что это была за сила, свидетельствует документ, составленный в канцелярии Третьего рейха:
«Обстрел танка „Т-34“ противотанковыми гранатами давал переменный успех… При стрельбе с фланга наблюдалось, что снаряды даже на расстоянии 100 метров отскакивали от брони… Фугасная граната против ходовой части не действительна. Противотанковый 37-мм снаряд на близких дистанциях не действителен».
Зато генерал Эрих Шнейдер, попробовавший, что значат снаряды тридцатьчетверки, записал:
«Танк „Т-34“ произвел сенсацию. Этот 26-тонный русский танк был вооружен 76,2-мм пушкой, снаряды которой пробивали броню немецких танков с расстояния 1,5–2 тысячи метров, тогда как немецкие танки могли поражать русские с расстояния не более 500 м, да и то лишь в том случае, если снаряды попадали в бортовую и кормовую части танка „Т-34“».
Сенсация, конечно, неприятная. Особенно если вспомнить размашистую запись Гитлера, сделанную им накануне войны в книге для почетных посетителей Куммерсдорфского полигона: «Германия будет иметь лучшие танки!»
Но, испытав на себе мощь наших танков, генерал-фельдмаршал Клейст, которому не откажешь в боевом опыте (в бункерах он не отсиживался), записал другое:
«Их „Т-34“ были лучшие в мире».
Правда, обманулся, причем крепко, в своих ожиданиях и Гитлер. Показывая ему на том же Куммерсдорфском полигоне свои танки, генерал-полковник Гудериан обещал: «Комбинированным ударом они смогут парализовать противника, рассечь его на отдельные группы и изолировать. Танковые клинья будут неудержимо двигаться вперед, а следующая за ними пехота должна завершать уничтожение деморализованного противника».
Мощно, уверенно и весомо звучали такие блистательные прогнозы главного танкиста рейха. И не поверить им было просто невозможно, да и не хотелось.
На деле же получилось совсем иначе. Особенно в том пункте прогнозов Гудериана, который касался деморализации противника. А вот если говорить о воздействии советских танков на фашистов, то есть много убедительных фактов, свидетельствующих о моральном состоянии гитлеровцев при атаках наших «КВ» и тридцатьчетверок, и среди этих фактов следующее сообщение генерала Блюментрита:
«В районе Вереи танки „Т-34“ как ни в чем не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находящиеся там орудия. Понятно, какое влияние это оказало на моральное состояние пехотинцев».
Вот вам и рассекающие удары и деморализованный противник!
Впрочем, туго тогда приходилось не одним немецким пехотинцам. Гейнц Гудериан, тот самый, который обещал Гитлеру молниеносно прорывать советские позиции, уже осенью 1941 года горько сетовал на неподходящую для него и его танков русскую погоду:
«Осенью 1941 года танкистам (гитлеровским. — А. Б.) было вдвойне тяжело: во-первых, потому, что их машины, имевшие слишком узкие гусеницы, едва могли двигаться со скоростью танков 1918 года…»
Что ж, обида танкового генерала Гейнца Гудериана вполне понятна. Тем более если обратиться к выводам немецкого эксперта по бронетанковой технике профессора Зенгер-унд-Эттерлина, который совершенно откровенно и прямо признал:
«Русский „Т-34“ превосходил все другие типы танков…
Хорошая проходимость по грязи и снегу благодаря широким гусеницам…»
К тому времени, уже окончательно уверившись в несокрушимости советских танков, немецкие военные танковые теоретики в непременном порядке предупреждали курсантов главной гитлеровской танковой школы в Вюнсдорфе:
«…Из числа танков Красной Армии наиболее грозным является „Т-34“. Его эффективное вооружение, талантливо использованные наклоны брони и высокая подвижность делают борьбу с ним крайне трудной задачей».
Отметим тот факт, что все это говорилось во время отступления и оборонительных боев Красной Армии. Но даже в этот период командование вермахта издало приказ, запрещающий немецким танкам вступать в единоборство с танками типа «КВ». Всю борьбу с ними перекладывали на плечи мощных зенитных орудий и авиации. В этих оборонительных боях родилась советская танковая гвардия. Первой из танковых соединений звание гвардейской получила 4-я танковая бригада, которой командовал генерал-майор танковых войск Михаил Ефимович Катуков.
Это именно она нанесла тяжелые поражения войскам 2-й танковой армии Гудериана, сорвав наступление на Тулу.
Эта бригада стала в дальнейшем называться 1-й гвардейской танковой бригадой. Действуя из засад и нанося короткие, но мощные огневые удары, танкисты-катуковцы всего за несколько дней боев подбили 133 танка, 49 орудий и много другой техники.
…Экипажи Афонина и Лещинина находились в засаде. Танкисты заметили, что пять фашистских танков с десантом автоматчиков пытаются зайти во фланг нашего подразделения. И хотя силы были неравные, советские танкисты нанесли по врагу удар.
Удар был настолько неожиданным, что немцы, потеряв два танка, повернули назад. Причем, спасая свою шкуру, гитлеровские экипажи сбросили автоматчиков. Советские танкисты уничтожали их огнем и гусеницами. Автоматчики в панике забрались на наши танки, надеясь, что здесь они будут недосягаемы для огня. Однако фашисты просчитались. Афонин и Лещинин развели свои танки в разные стороны и стали поливать гитлеровцев пулеметным огнем. Ни одному захватчику не удалось уйти от карающей пули советских бойцов…
А потом, 5 декабря 1941 года, советские танкисты показали врагу, что значит атака советских танков. И опять здесь отличилась 1-я гвардейская танковая бригада. За шесть месяцев боев, по апрель 1942 года, на свой боевой счет она записала 302 танка, 165 орудий и более 10 тысяч солдат противника. Кроме того, бригада захватила 176 танков, 145 пулеметов и много другой военной техники.
Да и не только в Подмосковье танкисты били врага.
В августе 1942 года в районе озера Ильмень впереди наступавших наших подразделений двигался тяжелый танк, на башне которого издалека виднелось слово «Ленин». Изготовленный руками уральских танкостроителей, этот танк поступил на Северо-Западный фронт и сразу же вступил в бой. Командовал им старший лейтенант Тимофей Паршков. Умело маневрируя, офицер вел машину на вражеские укрепления. Пехотинцы, наступавшие вслед за танком, овладели первой линией обороны врага, а затем и деревней Рыкалово.
На следующий день бой разгорелся с новой силой. Шашисты делали отчаянные попытки вернуть себе населенный пункт. Под вечер, когда воины отбивали очередную контратаку врага, в мотор танка угодил снаряд. Машина вздрогнула, но не загорелась. Осмотрев ее, бойцы убедились, что своими силами исправить повреждения невозможно. Но пушка и пулеметы в порядке. Боеприпасы были. И тогда весь экипаж — стрелок-радист Попов, командир орудия Галимов, заряжающий Паншин, механик-водитель Михайлов — во главе со своим командиром решил продолжать драться с врагом.
Ночью танк хорошо замаскировали, приготовились к бою. На рассвете гитлеровцы снова пошли в контратаку. Впереди шли три фашистских танка. Наша артиллерия встретила их заградительным огнем. Один сразу был подбит, два других продолжали движение. Экипаж Паршкова огня не открывал, подпускал врага поближе. Когда гитлеровская машина оказалась от них в сотне метров, раздался выстрел, и она задымилась. Опасаясь участи первых двух, третий танк повернул назад.
Шесть суток сражался экипаж танка «Ленин» у деревни Рыкалово. Четыре раза под покровом темноты ему доставляли боеприпасы. На седьмые сутки, когда контратаки противника выдохлись и наши пехотинцы прочно закрепились на занятом рубеже, танк был эвакуирован с поля боя. За это время его героический экипаж подбил три фашистских танка, уничтожил шесть автомашин, четыре противотанковых орудия, заставил замолчать минометную батарею, разрушил четыре дзота, вывел из строя около батальона фашистской пехоты. Мужественные танкисты помогли пехотинцам отбить до тридцати контратак гитлеровцев.
Через несколько дней после ремонта танк «Ленин» снова вступил в бой.
В любой обстановке, в самые тяжелые минуты танкисты не забывали о своем воинском долге.
…Стояла суровая зима. Головной танк колонны, который вел майор Полавченя, ушел далеко вперед, ворвался в село, занятое фашистами. Гитлеровские солдаты с воплями ужаса бросились врассыпную. Под гусеницами танка трещали машины, повозки.
Село осталось позади, а впереди — два батальона фашистов. Отважные танкисты ударили по ним из орудия. Дело завершили пулеметы и гусеницы… Но вражеская пушка пробила бензобак на танке. Стал глохнуть мотор.
Воспользовавшись заминкой, гитлеровские солдаты окружили советский танк, забили смотровую щель, набросили на танк брезент, пропитанный горючим, и подожгли. Но в это время боевая машина рванулась с места. Водитель сумел включить другой топливный бак. Экипаж танка, несмотря на жару и дым, работал изо всех сил. Сгорели тряпки в смотровой щели, но пылающий брезент сбить с машины не удалось. Танкисты заметили, что неподалеку движется батальон гитлеровцев. Горящий танк с ходу ворвался во вражеский строй. А вскоре танкисты уже были в расположении своих войск.
На следующий день экипаж Полавчени подбил два немецких танка, разгромил груженый гитлеровский эшелон. Майору Гавриилу Антоновичу Полавчене было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Танковый парк Красной Армии постоянно развивался. Мы уже говорили о том, что к началу войны в войсках находились новые тяжелые танки «КВ» и средние «Т-34».
В 1940 и 1941 годах советская промышленность только осваивала их производство, а ее перебазирование на восток замедляло темпы выпуска новых танков, в которых так остро нуждались советские обороняющиеся войска. Наряду с выпуском «Т-34» и «КВ» в эти годы на вооружение советских танковых частей стали поступать танки «Т-40», «Т-30», «Т-60» и «Т-70».
Легкий плавающий танк «Т-40» и его сухопутный собрат «Т-30» были спроектированы еще перед войной. Однако вооружение этих машин и броневая защита вскоре оказались не в состоянии бороться с противотанковой артиллерией противника. Пришлось отказаться от идеи плавающей машины и строить легкий сухопутный разведывательный танк. Так был создан «Т-50», вооруженный 45-мм орудием. Эта машина не пошла в серию, но дала танкостроителям известный опыт. Новым серийным легким танком стал «Т-60», производство которого началось в 1941 году. Это была 6,5-тонная машина, передвигающаяся со скоростью до 45 км/ч. Вооружен «Т-60» был 20-мм автоматическим авиационным орудием «ШВАК» (в танковом варианте — «ТНШ-20») и 7,62-мм пулеметом. Бронирование в 45 мм защищало экипаж в два человека от пуль, осколков и частично от снарядов.
Производство этих танков было налажено на многих предприятиях, ранее не производивших танки. Конструктор использовал в своем танке много автомобильных узлов и агрегатов, что значительно упрощало производство. Танк создавался как средство разведки, но в условиях трудного 1941 года ему приходилось выполнять задачи непосредственной поддержки пехоты.
…В ходе боя тяжелые танки противника отсекли шестидесятку командира роты Дмитрия Осатюка. А что мог сделать экипаж легкого танка с 20-мм пушкой против тяжелых машин?
Лейтенант, маневрируя, подвел увлекшихся преследованием вражеских танкистов под огонь советской батареи.
Отделавшись от преследователей, Осатюк по радио получил данные о том, что танкисты его роты загнали пехоту в глубокий котлован, гитлеровцы упорно отстреливаются и не подпускают нашу пехоту, а обрывистые стенки не дают возможности танкам спуститься вниз.
Медлить было нельзя: стоит фашистам окопаться, вызвать подкрепление — и справиться с ними будет труднее.
Лейтенант дает короткую команду:
«Водитель! Вперед!»
Старшина Макаренков знал свое дело. Стремительно взяв разгон, легкая шестидесятка оттолкнулась от обрыва и рухнула в гущу фашистской пехоты. Не останавливаясь, она понеслась по дну котлована, подминая под себя растерявшихся врагов. Осатюк почти в упор бил из пушки и пулемета.
Пехота довершила разгром…
20-мм орудие не позволяло успешно бороться со средними танками врага.
К 1942 году был разработан еще один танк — «Т-70», вооруженный 45-мм орудием, спаренным с пулеметом. Они выпускались до 1943 года.
Небольшой вес и габаритные размеры позволяли танку совершать скрытный маневр, широко использовать небольшие лощины, овраги для обхода противника, неожиданного выхода во фланг и тыл. Забегая вперед, приведем пример.
В бою под Киевом участвовала 1-я Чехословацкая танковая бригада. Командир роты танков «Т-70» подпоручик Р. Я. Тесаржик, скрытно выведя свою роту в тыл врага, уничтожил 9 дзотов противника, открыв дорогу мотострелковому батальону. «Т-70» вступали в единоборство и с танками врага. С появлением достаточного количества средних танков «Т-70» был снят с производства, но на его базе продолжали выпускать самоходную артиллерийскую установку «СУ-76».
Контрнаступление Красной Армии под Москвой переросло в наступление на целом ряде участков фронта от Черного до Белого моря. Советские танкисты накопили в этих боях опыт ведения маневренной войны в суровых зимних условиях. Танков в Красной Армии в то время было очень мало, поэтому они, как правило, были сведены в небольшие части: бригады и отдельные батальоны. Но даже и в этих случаях они не только решали задачи непосредственной поддержки пехоты, но и в ряде случаев решали самостоятельные задачи.
«Подтвердились теоретические взгляды мирного времени: для проведения решительных наступательных операций на большую глубину и в высоких темпах необходимо иметь крупные соединения танковых войск», — вспоминал позднее Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров.
В истории советских бронетанковых войск открывалась новая славная боевая страница.
У стен Сталинграда
К 1942 году танковые бригады были сведены в соединения нового типа — танковые и механизированные корпуса. Это были мощные боевые единицы, объединявшие в себе танковые, мотострелковые и артиллерийские части. В них входили также подразделения войск связи, инженерных войск, автотранспортные и другие подразделения.
Механизированные корпуса имели танков меньше, чем танковые корпуса, но насчитывали больше пехоты.
Объединение частей и подразделений этих родов войск под общим командованием усиливало их совместный удар, повышало пробивную способность танковых частей, одновременно повышая эффективность действий пехоты. Такие соединения могли самостоятельно прорывать оборону врага, длительное время действовать в отрыве от главных сил в тылу противника, выходить на значительную глубину его обороны, нарушая управление, коммуникации, уничтожая аэродромы, базы, штабы, резервы.
В ноябре 1942 года после трехмесячных тяжелых оборонительных боев в районе Сталинграда советские войска неожиданно для врага перешли в наступление. В прорыв, образовавшийся в обороне противника, от берегов Волги и Дона были брошены танковые и механизированные корпуса, впервые примененные в таком масштабе Красной Армией.
Бронетанковым войскам отводилась исключительно ответственная задача: завершить прорыв обороны, захватить переправы в тылу врага и удержать их до подхода основных сил.
Передовые бригады 1, 4 и 26-го танковых корпусов 19 ноября нарастили удар пехоты и к вечеру вышли на оперативный простор, громя резервы, штабы и отходящие танки противника.
На путях наступления 4-го и 26-го танковых корпусов находилась крупная речная преграда — река Дон, которую необходимо было форсировать с ходу, чтобы завершить окружение противника.
Для решения этой задачи надо было воспрепятствовать противнику в разрушении переправы у хутора Березовский.
Выделенный в передовой отряд командир 157-й танковой бригады подполковник Филиппов решил двигаться ночью с зажженными фарами автомобилей и танков, чтобы усыпить бдительность немецкой охраны. Хитрость удалась. Приняв колонну передового отряда за свои отходящие части, охрана подпустила танкистов вплотную к предмостному укреплению и была захвачена врасплох. Заняв оборону у переправы, передовой отряд удерживал ее до подхода главных сил корпуса. После переправы через Дон танковые корпуса атаковали город Калач, где находился штаб командующего 330-тысячной группировкой немцев фельдмаршала Паулюса.
Завершив окружение фашистских войск под Сталинградом, советские войска приступили к планомерному рассечению их на части с целью дальнейшего уничтожения или принуждения к сдаче в плен.
24-й танковый корпус, которым командовал генерал-майор танковых войск В. М. Баданов, совершил дерзкий и стремительный рейд, впоследствии получивший название «Тацинского рейда».
Одна из бригад корпуса, 4-я гвардейская, имела славное прошлое. История ее берет начало со знаменитой Бессарабской кавалерийской бригады, созданной в 1918 году легендарным Григорием Ивановичем Котовским.
Здесь в конной разведке с августа 1919 года служил писатель-боец Николай Островский. На базе одного из полков этой бригады и была сформирована эта гвардейская часть.
О том, как бил врага 24-й танковый корпус, лучше всего услышать от того, кого он бил. Вот что пишет бывший гитлеровский летчик Курт Штрайт:
«Утро 24 декабря 1942 года. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром: самолеты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди… Начинается безумие… Со всех сторон выезжают на взлетную полосу и стартуют самолеты. Все это происходит под огнем vi в свете пожаров».
А в это время танки 24-го танкового корпуса обрубают хвосты вражеских самолетов, расстреливают из пушек и пулеметов мечущихся летчиков. В то утро мало кому из гитлеровцев удалось спастись. Танкисты уничтожили и захватили более 350 самолетов врага. 4-й воздушный флот генерала Рихтгофена понес такие потери, какие он никогда не испытывал даже в воздушных боях. Враг надолго запомнил рейд танкового корпуса к станице Тацинской.
Сталинградская битва закончилась 2 февраля 1942 года. 120 тысяч убитых и 130 тысяч взятых в плен солдат и офицеров противника — вот каков был ее итог. В Сталинградской битве получили четкое выражение основы боевого применения танковых войск, решающих главную роль в окружении противника.
Танковая дуэль
Листовка о подвиге Героя Советского Союза Ивана Любушкина.
6 октября 1941 года.
Гвардия — гордость Советской Армии. Слава наших гвардейских отрядов завоевывается героическими боевыми подвигами гвардейцев.
…Шли ожесточенные бои под Орлом. Танковая часть полковника — ныне генерал-майора — Катукова отбивала яростные атаки фашистских войск.
Танк сержанта комсомольца Любушкина с первых же минут боя был подбит вражеским снарядом. Танк не мог двигаться. Но Любушкин принял бой и начал обстрел вражеских танков. На широком поле разразилась небывалая танковая дуэль.
На расстоянии 1300 метров мужественный командир расстрелял одну за другой пять вражеских машин.
Но вот подоспевший немецкий тяжелый танк пробил борт машины Любушкина, ранил экипаж и перебил механизм включения скорости. Любушкин продолжал отстреливаться, а водитель танка немедленно принялся за ремонт. Через некоторое время машина получила возможность дать задний ход, и танк Любушкина сумел соединиться со своей колонной.
Спустя несколько часов на отремонтированном танке комсомолец Любушкин отправился выполнять новое боевое задание.
Указом правительства сержанту Любушкину присвоено звание Героя Советского Союза.
Будем бить врага до полного его истребления
Рапорт танковой бригады имени Челябинского комсомола. комсомольцам и молодежи Челябинской области.
17 января 1943 года.
17 января Совинформбюро сообщило о том, что наши войска, расположенные южнее Воронежа, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. Прорвав сильную оборону противника в районе Щучье протяжением 50 километров, наши войска за три дня напряженных боев, преодолевая сопротивление противника, продвинулись вперед на 50–90 километров.
Нам выпало великое счастье участвовать в этих боях и непосредственно на своих боевых машинах прорывать оборону в районе Щучье.
Перед боем мы поклялись хранить боевые традиции части, драться смело и храбро, быть верными сынами Урала. Все мы вступили в бой, как один, полные уверенности в победе, гордые тем, что можем показать свои способности, силу и умение. Никто из нас не сомневался в успешном исходе боя.
Противник сильно минировал свою оборону. Нужно было найти место, чтобы провести танки по безопасному маршруту. Здесь отлично работали саперы: красноармеец комендантского взвода Ковригин, старший лейтенант Тищенко и многие другие.
Многие из наших товарищей дрались героически. При прорыве сильно укрепленного переднего края противника старший лейтенант Янкевич решительно повел свою роту на врага, огневые точки и живую силу противника. Ворвавшись в расположение пехоты противника, Янкевич со своим экипажем захватил в плен свыше 200 солдат и офицеров. Впоследствии, командуя танковым батальоном, он совместно с пехотной частью разгромил во много раз превосходящие силы противника и захватил при этом свыше 3000 пленных, до 1500 лошадей, 300 автомашин и другие трофеи.
Командир отделения сержант Туманов вместе с тремя бойцами, настигнув роту отступающих мадьяр, решил ее обезоружить. Сорок человек он взял в плен, а с оказавшими сопротивление вступил в бой. В неравном бою Туманов был ранен, но поля боя не покинул.
«Комсомольская правда» уже дважды писала о смелом танкисте старшем лейтенанте Богомолове. В последнем бою он командовал батальоном. Бежав с переднего края, противник укрепился в населенном пункте Екатериновка и стал вести ураганный огонь. Приказ нашего командования требовал немедленно занять населенный пункт. И вот Богомолов с двумя танками ворвался в деревню. Противник начал метаться по углам, блиндажам и траншеям. Танкисты расстреляли сотни врагов, раздавили десятки блиндажей, орудий, пулеметов. Враг дрогнул и побежал. В этом бою Саша Богомолов пал смертью героя.
В жарком бою с врагом погиб замечательный командир, прекрасный товарищ, старший лейтенант комсомолец Погодин.
Мы похоронили этих товарищей, на их могиле поклялись бить врага до полного его истребления.
За проявленные мужество и героизм 80 бойцов и командиров представлены к правительственной награде.
В результате успешных наступательных боев было освобождено более 80 населенных пунктов, в том числе крупный населенный пункт Подгорное, железнодорожные станции Сагуны и Подгорное. Уничтожено живой силы и техники противника: унтер-офицеров — 65, солдат — 3210, лошадей — 239, пулеметов всех калибров — 375, орудий — 99, повозок — 85, радиостанций — 12, танков — 5, бронемашин — 1, автомашин — 150, мотоциклов — 80. За этот же период захвачено: унтер-офицеров — 67, солдат — 5250, орудий—168, танков— 3, автомашин разных—1000, мотоциклов — 150, повозок —600, велосипедов — 500 и другое военное имущество.
Мы увеличим этот счет и нанесем немцам еще более серьезный урон. Ваш наказ и комсомольское знамя будут овеяны новой славой. Верьте нам, что мы не дрогнем и не отступим с поля боя. В страницу боевой истории танковой колонны мы впишем новые подвиги. Пройдет время, комсомольцы Урала с радостью будут изучать боевые дела их детища — танковой бригады имени Челябинского комсомола. Страна никогда не забудет ни строителей танков, ни славных воинов.
ЦК ВЛКСМ
«Цитадель»
«В Курской битве, кроме трех танковых армий, действовали несколько отдельных танковых корпусов и 10 отдельных танковых бригад.Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров.
Готовились танковые армии для проведения решительных наступательных операций, но трем из них сначала пришлось принять участие в оборонительном сражении».
В 1943 году на позиции советских войск в районе Орла и Курска двинулись новые немецкие танки «пантера» и «тигр».
Гитлеровские генералы, на собственных боках испытавшие преимущества русских тридцатьчетверок, не решились продолжать войну только танками «Т-III» и «Т-IV». «Пантера» — «Т-V» имел броню от 40 до 120 мм, 75-мм пушку, 3 пулемета, вес 45,5 т. Тяжелый танк «Т-VI» — «тигр» весил 55 т, был вооружен 88-мм орудием, 2 пулеметами, защищен броней в 80—110 мм.
Его лобовая броня не пробивалась снарядами 76-мм пушек нашего танка «Т-34».
«Тигры» и «пантеры» должны были сыграть главную роль в осуществлении плана, которому Гитлер дал наименование «Цитадель». На одном из совещаний он заявил, что «победа под Курском поразит воображение мира». Всего под Курск прибыло 50 лучших немецких дивизий, более 900 тысяч солдат, 2700 танков, более 2 тысяч самолетов.
Но и Советскому командованию было чем ответить на удар.
Целых три танковые армии готовились встретить врага.
Оснащенная модернизированными танками «Т-34», самоходно-артиллерийскими установками, каждая такая армия представляла собой грозную силу. Сотни танков, артиллерия, подразделения связи, инженерного обеспечения и многие другие части и подразделения составляли мощный, хорошо отрегулированный военный механизм.
«Т-V», «пантера».
«Т-VI», «тигр».
5 июля огромная бронированная армада врага атаковала позиции советских войск. «Неудачи быть не должно», — напутствовал их Гитлер. Вражеские танковые генералы были уверены в близкой победе.
Но в победе не сомневались и экипажи советских танков. Оборона, созданная 1-й танковой армией на Воронежском фронте (левый фланг Курского выступа), оказалась непреодолимой для танкового тарана немцев. Командующий 1-й ТА предпринял способ последовательного удержания нескольких рубежей обороны в сочетании с планомерным отходом.
6-й танковый и 3-й механизированный корпуса командующий расположил в первом эшелоне, а во втором эшелоне оборонялся 31-й танковый корпус, который предназначался для контратаки прорвавшегося противника.
Пока передовые части танковых и механизированных бригад 6-й танковой колонны и 3-го механизированного корпуса 5 июля отбивали ожесточенные атаки немецких танков, части, расположенные во вторых эшелонах, готовили новый рубеж обороны.
Они готовы были контратаковать или удержать занимаемый рубеж, если передовые части не смогут удержать занимаемые позиции.
В таких случаях эти части после отражения вражеских атак отходили за линию расположения резервов и снова готовили рубеж обороны. Таким образом, через каждые 4–5 км противник встречал заранее организованную оборону.
1-я гвардейская танковая бригада, входившая в состав 3-го механизированного корпуса, защищала шоссе Обоянь — Белгород. Против нее действовало одно из лучших немецких соединений — дивизия СС «Великая Германия». Действуя из засад, неожиданно атакуя врага, 1-я гвардейская танковая бригада наносила серьезный урон врагу и отходила на новые рубежи обороны. Каждый раз противник, встретив новую линию обороны, вынужден был производить перегруппировку, вести разведывательные действия, снова атаковать, теряя все новые и новые машины.
«Королевский тигр».
«Т-34-85».
А время, отпущенное на операцию, уходило — молниеносного рассечения обороны советских войск не получалось, враг выдыхался.
К исходу четвертого дня наступления соединениям 4-й танковой армии немцев удалось продвинуться здесь всего на 15–20 км.
К 10 июля фашистское командование, убедившись в провале первоначального плана, решило достичь Курска на этом направлении обходным путем, через Прохоровку.
Для этой цели свыше 700 танков, в том числе более 100 танков «тигр», 12 июля атаковали советские части на направлении Прохоровки.
Но накануне находившаяся в резерве 5-я гвардейская танковая армия получила приказ нанести контрудар по прорвавшейся вражеской группировке в направлении Яковлево.
Следовательно, 12 июля обе армии должны были выполнять наступательные задачи, что и привело к развертыванию встречного боя, в котором приняло участие около 1400 танков, при этом число тяжелых танков у противника было больше.
Трудно представить картину встречного боя тем, кто сам не участвовал в нем, но все же попробуем воссоздать ее.
…Клубы пыли, поднимаемой гусеницами танковых колонн обеих сторон, сигнализируют о близкой встрече противника. Обе стороны разворачиваются в боевой порядок и, увеличив скорость, стремятся занять наивыгоднейшие для боя рубежи. Одновременно противники высылают в стороны отдельные части с задачей выхода во фланг и тыл противнику.
Немцы выдвигают вперед тяжелые танки, которые должны встретить тридцатьчетверки русских.
Почти одновременно происходит столкновение главных сил и частей, посланных в обход и охват. Бой сразу распадается на схватки отдельных подразделений.
Головные тридцатьчетверки так стремительно сблизились с врагом, что «тигры» успели сделать всего несколько выстрелов. Боевые порядки перемешались. Теперь «тигры» не имеют преимущества: «Т-34» бьют в упор и пробивают их 100-мм броню. Но и наши танки уже не могут использовать свою скорость, чтобы увернуться от снаряда «тигра» — 50—100 метров снаряд пролетает в мгновение. Теперь все решает боевое мастерство наводчиков, хладнокровие командиров, виртуозность механиков-водителей. Среди лязга гусениц, дыма, взрывов экипажи подбитых танков выскакивают из люков и бросаются в рукопашную схватку…
Если ты посмотришь кинофильм «Освобождение», то твое представление о встречном бое под Прохоровкой будет почти реальным. 12 июля враг оставил поле боя, 16 июля, не добившись успеха, начал отвод войск. Операция «Цитадель» позорно провалилась.
«…Боевой опыт Курской битвы научил нас многому, — вспоминает П. А. Ротмистров. — Общевойсковые армии, получая на усиление отдельные танковые бригады, как правило, придавали их стрелковым дивизиям, с тем чтобы танки использовались главным образом для непосредственной поддержки пехоты.
Придававшиеся общевойсковым армиям отдельные танковые и механизированные корпуса в наступлении использовались для наращивания усилий на решающих направлениях. Танковые армии решением Ставки придавались только тем фронтам, которые получали глубокие задачи».
Разгромив в решающих сражениях 1943 года фашистские войска на центральных участках фронта, Советские Вооруженные Силы были готовы к новым решающим боям в 1944 году, году освобождения территории СССР от фашистских захватчиков.
Герои из танка № 17
Предсмертное письмо Героев Советского Союза Вадима Сивкова и Петра Крестьянинова.
15 марта 1944 года.
Мы, оставшиеся двое в танке № 17, Сивков Вадим Александрович (командир танка, младший лейтенант) и радист Крестьянинов Петр Константинович, решили лучше умереть в своем родном танке, чем покидать его.
В плен сдаваться не думаем, оставляя по два-три патрона для себя…
Немцы два раза подходили к танку, но открыть не смогли. В последнюю минуту жизни взорвем гранатами танк, чтобы не попал врагу.
Просим сообщить домой, что мы выполняли свой долг перед Родиной, заняв одним танком Явкино и там погибнув.
Мой адрес: 1) Удмуртская АССР, село Каракулино, райвоенкомат, подполковнику авиационной службы Сивкову.
2) Кировская область, Шурлинский район, село Ральники, Крестьянинову Константину Михайловичу.
Командир танка — мл. лейтенант В. Сивков.
Радист танка — П. Крестьянинов.
ЦА ВЛКСМ, ф. 7, оп. 2, л. С-54.
Дуэль с «королевскими тиграми»
Конечно, не одними тридцатьчетверками были укомплектованы в 1944 году советские бронетанковые войска, хотя и «Т-34» стал вооружен лучше, получив новые 85-мм орудия. К этому времени в войсках находились тяжелые танки «ИС-1» и «ИС-2», имевшие соответственно 85-мм и 122-мм орудия. Их лобовая броня не пробивалась 88-мм орудием «тигра».
В поисках нового танка лихорадочно работали и немецкие конструкторы. Плодом их усилий стал новый секретный танк «Т-VIB» — «королевский тигр».
Его отличительные особенности: броня: лоб—150 мм, борт — 80 мм; орудие — 88 мм; пулеметы— 2; скорость — 40 км/ч; вес — 68 т.
Как видишь, от своего предшественника он отличался не только наименованием «королевский». Многое в конфигурации башни и корпуса этой машины было позаимствовано у советских танков.
Нисколько не сомневаясь в преимуществах своих новых машин, их создатель, конструктор Порше, решил сам испытать их в бою, 12 августа 1944 года возглавив колонну из 14 «королевских тигров». На Сандомирском плацдарме, у села Оглендув, в засаде у выхода из оврага стоял танк младшего лейтенанта Александра Петровича Оськина.
Утренний ветер сдул редкий туман и обнажил дорогу, по которой километрах в двух, вытянувшись колонной, шли танки. Но как Оськин ни рассматривал фашистские машины, он не мог определить их тип. «Одна башня с нашу тридцатьчетверку», — подумал он.
— Четырнадцать штук, и прут, как на параде, не спешат шибко, — крикнул Мехмандаров, зло закатывая рукава.
Скатываясь с пригорка огромной черной лавиной, фашистские танки приближались. «В лоб не взять, только бы повернули, — быстро мелькнуло в голове Оськина. — Ну и здоровы, черти…»
Расчет младшего лейтенанта оказался верным. Дойдя до оврага, головной танк повернул, открывая свой левый борт. За ним последовали остальные.
— Огонь! — скомандовал Оськин.
Было видно, как снаряд выбил из башни полосу белых искр.
— Рикошет!.. Давай по бакам… в борт, — махнул Оськин рукой.
Головной зажгли вторым снарядом. От третьего снаряда густо задымил следующий за головным. Колонна, сбив порядок, не доходя до горящих машин, стала поворачивать назад. После четвертого снаряда буро-рыжим пламенем вспыхнул и третий танк.
«ИС-2» («Иосиф Сталин»).
«ИС-3».
…Отступили фашисты. И тут же налетели немецкие самолеты. В течение часа пикировали они на ржаном поле, подбрасывая взрывами бомб копны, которые делали наши танкисты вчера вечером. Немцы, видимо, решили, что под каждой копной спрятано по русскому танку.
Часа через четыре подошли еще две тридцатьчетверки лейтенантов Нестерова и Семенова.
Позднее, ночной смелой атакой гвардейцы ворвались в Оглендув. Село горело, цели были хорошо видны, а немцам приходилось стрелять в темноту по пушечным вспышкам. Сбили гусеницы еще одному немецкому танку, а другой застрял в песчаной почве за селом. Взяли его совершенно целеньким.
Через несколько дней Оськин узнал, что первым испытал прочность брони новых секретных тяжелых танков типа «королевский тигр».
В одном из сгоревших танков погиб и его конструктор, самонадеянно уверовавший в несокрушимость своей машины.
Комсомольцы в плен не сдаются
Из наградного листа на Героя Советского Союза Вадима Сивкова.
15 марта 1944 года.
…Младший лейтенант Сивков В. А. в ночь с 13 на 14 марта, следуя по маршруту полка, по пути узнал, что по его маршруту в селе Явкине находится противник. Это его не смутило, и он решил во что бы то ни стало с боем пробиться к своей части. Подойдя вплотную к селу Явкину, младший лейтенант Сивков открыл ураганный огонь из всех видов оружия танка «М4-А2», на предельной скорости ворвался в село. Умело маневрируя по улицам, создал видимость, что в село ворвалось по меньшей мере 10 танков. Противник в панике метался от одного дома к другому, с одной улицы на другую, но всюду попадал под ураганный огонь и гусеницы танка…
В ночь с 14 на 15 марта противник, подтянув значительные силы, пошел в контратаку на село Явкино. Отражая атаку противника, маневрируя по селу, танк попал в противотанковый ров. Не имея возможности использовать пушку и пулеметы, дал возможность противнику вплотную подойти к танку и предложить экипажу сдаться в плен, на что Сивков ответил открытием (огня) и с возгласом: «Комсомольцы в плен не сдаются!» — забросал их гранатами.
Противник бежал, оставив десяток трупов у танка. Тогда младший лейтенант Сивков, используя зенитную установку, стал расстреливать убегающего противника. Израсходовав все боеприпасы, не имея возможности вести дальнейшую борьбу, младший лейтенант Сивков взорвал себя и поджег танк.
Вывод: представляю посмертно к званию Героя Советского Союза.
Командир 212-го ОТП гвардии майор Барбашин.
ЦА ВЛКСМ, ф. 7, оп. 2, л. С-54.
Танк победы
« Боевой опыт Берлинской операции в области применения танков показывает, что они не только способствовали успешному наступлению стрелковых дивизий, действуя как танки непосредственной поддержки пехоты. Ввод в сражение отдельных танковых и механизированных корпусов и главным образом танковых армий помог общевойсковым армиям прорвать тактическую зону обороны противника. Затем танковые войска обоих фронтов ударами по сходящимся направлениям завершили окружение берлинской группировки врага».Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров.
К началу завершающих боев Великой Отечественной войны танковые войска пополнились новой бронетанковой техникой.
Ты, конечно, не раз видел фотографию: наведя ствол мощного орудия на руины рейхстага, стоит на брусчатке берлинской мостовой танк с надписью на башне «Боевая подруга».
Это тяжелый советский танк «ИС-2», Судьба его куда завиднее немецких тяжелых танков. Посуди сам.
В июне 1941 года фашистский тяжелый танк «рейнметалл» был бит советским тяжелым танком «КВ-1». Это было начало войны. А к концу войны даже «королевские тигры» не смогли защитить логово Гитлера от советских танков «ИС-2».
«Танки — война умов», — верно заметил конструктор советских тяжелых танков генерал-полковник-инженер Ж. Я. Котин.
Если на поле боя в жестокой схватке сходились боевые машины двух воюющих сторон, то в ней участвовали и конструкторы, создавшие их. Обратимся опять к истории.
Успехи боевого применения советских танков «КВ-1» вынудили, как известно, гитлеровских конструкторов разработать для вермахта новые тяжелые танки.
Так на поле боя появились тяжелые немецкие танки «Т-VI» — «тигр» и «Т-VIB» — «королевский тигр». Стремясь превзойти советские танки по бронированию и огневой мощи, авторы этих машин одели «тигр» в 80—120-мм броню, а «королевский тигр» получил броню 150–100 мм в лобовой и 80 мм в бортовой части. Оба танка имели орудие калибром 88 мм. Порше, конструктор танка «королевский тигр», по опыту советского танкостроения применил на своем танке наклонное расположение броневых листов.
Однако и этим немецким танкам не удалось стать хозяевами полей сражений. Помешали им в этом советские танкостроители. Предвидя создание более мощных немецких танков, советские конструкторы еще в 1942 году наметили программу развития тяжелых боевых машин.
Первым шагом к этому после создания танка «КВ-1» была модернизация последнего, в результате чего появился танк «КВ-1 с» (скоростной). За счет уменьшения толщины брони со 100 до 75–60 мм удалось снизить вес танка и увеличить его скорость с 37 до 40 км/ч.
Однако вооружение танка оставалось недостаточным для тяжелой машины — 76-мм короткоствольная пушка.
К концу лета 1943 года была разработана новая башня для танка «КВ-1 с», в которую устанавливалась уже не 76, а 85-мм пушка и 3 пулемета. Этот танк был назван «КВ-85».
И все же это не решало полностью вопроса о создании танка, качественно превосходившего «тигр». Ведь по бронированию «КВ-85» уступал ему. Предстояло решить вопрос улучшения бронирования и сохранения достаточной меры подвижности новой машины.
Советские конструкторы Ж. Я. Котин и Н. Л. Духов удачно разрешили эту проблему созданием серии танков «ИС» («Иосиф Сталин»), До окончания войны эти танки оставались самыми мощными танками мира.
Первый из этих танков, «ИС-1», выгодно отличался от серии «КВ» своим корпусом.
По-новому расположив броневые листы, значительно уменьшив угол встречи снаряда с лобовой броней, конструкторы надежно защитили танк от действия 88-мм Пушки немецких тяжелых танков, хотя по толщине броневых листов (120—90 мм против 150—80 мм у «королевского тигра») «ИС-1» уступал им.
Обтекаемая башня позволила установить сначала 85-мм, а затем 122-мм орудие на эту машину. Несмотря на увеличение брони и установку более тяжелого вооружения, скорость танка «ИС-1» по сравнению с «КБ-1» нисколько не снизилась.
Командирская башенка, размещенная на крыше башни, значительно улучшила наблюдение из танка.
Преимущества танка «ИС-1» сразу же сказались в бою. В апреле 1944 года 11-й отдельный гвардейский тяжелый танковый полк получил задачу занять оборону в районе Тернополя и не допустить прорыва войск противника к его окруженным частям.
Командир полка гвардии полковник Сиганов по разведданным установил, что против его полка действует группа фашистских танков, значительно превосходящая его полк по численности машин. Оценив обстановку, командир принял решение заманить противника в «огневой мешок». Главные силы полка заняли оборону на рубеже по окраине села Почапиньце, а 1-я рота тяжелых танков организовала засаду с таким расчетом, чтобы открыть огонь во фланг наступающему противнику.
Днем 17 апреля после 30-минутной артподготовки до 80 немецких танков тремя эшелонами двинулись к окраине села. И здесь во фланг им открыла огонь 1-я рота. Сразу несколько машин загорелось от попадания тяжелых снарядов. Решив, что главные силы наших войск действуют здесь, противник перестроил боевые порядки и атаковал 1-ю роту.
И здесь танки врага были атакованы основными силами полка. Тяжелые зеленоватые машины неторопливо переползали по полю, останавливаясь на секунду-другую для выстрела, и снова устремлялись вперед.
Шквал огня обрушился на противника с двух сторон. Ответный огонь почти не причинял вреда «ИСам». Бронебойные снаряды, высекая на их броне искры, с визгом рикошетировали во все стороны, а осколочно-фугасные разрывались на броне, не проникая внутрь.
Некоторые «ИСы», незаметно подойдя к вражеским танкам, неожиданно таранили их в борт и корму. Сила удара была такова, что с гитлеровских машин летели башни. Бой в «огневом мешке» длился недолго. Потеряв 36 танков, противник в панике отошел. Наш же полк потерял всего пять танков.
Еще более совершенной машиной, появившейся следом за «ИС-1», был тяжелый танк «ИС-2». Выпуском этого танка советские танкостроители выполнили задание, поставленное перед ними Коммунистической партией и Советским правительством: создать тяжелый танк с более мощным вооружением и лучшим бронированием, чем у танка «КВ», без превышения его веса.
Именно эти два танка стали «танками победы». Одни из них прошли победным маршем по берлинской Унтер-ден-Линден, а другие освободителями вошли 9 мая в Прагу. Весь мир обошел снимок танка с надписью «Боевая подруга» на башне.
Устремив ствол на руины рейхстага, могучий «ИС-2» закончил здесь свой победный путь, загнав врага в логово, из которого он вышел, чтобы завоевать мир.
Другой танк «ИС» из 1-го танкового батальона 63-й танковой бригады с номером 23 на башне навечно застыл на высоком постаменте на одной из центральных площадей Златой Праги.
9 мая 1945 года он первым, сметая заслоны врага, пришел на помощь восставшему городу. В экипаж танка входили: командир лейтенант И. Г. Гончаренко, механик-водитель ст. сержант Шкловский, командир орудия сержант Богатырев, заряжающий сержант Ковригин и пулеметчик (младший механик-водитель) сержант Филиппов.
Утром, в 3 часа 20 минут, разметав вражескую артиллерийскую батарею, пытавшуюся преградить путь танку, экипаж встретился с пражскими повстанцами в районе трамвайного парка Ваковиц. Повстанцы передали отважному экипажу Красное знамя. Но в центре города еще шли бои, эсэсовцы шли на штурм баррикад, зажигали дома, расстреливали стариков и женщин.
Закрыв люки, экипаж танка повел свою машину к Пражскому кремлю.
Высекая траками искры из брусчатки мостовых, подминая пулеметные гнезда, кося пулеметными очередями врага, «двадцать третья» упорно продвигалась к мосту через Влтаву. На узких улицах экипажу приходилось особенно трудно: танк не имел простора для маневра, из каждого окна в упор мог прогреметь выстрел фаустпатрона, от которого не спасла бы на таком расстоянии даже 120-мм броня.
И все же танк достиг баррикады, где повстанцы последними патронами отбивались от фашистов. Одного вида массивной машины с длинноствольной пушкой было достаточно, чтобы нападающие бросили оружие. Но одним из последних выстрелов был убит лейтенант Гончаренко, приоткрывший крышку люка, чтобы выбрать маршрут движения.
Броня танка с 9 мая 1945 года по сегодняшний день покрыта неувядающими цветами, которые приносят благодарные жители Праги.
В майские дни 1945 года по берлинской Зигесаллее прошел и еще один из представителей серии «ИС».
Тяжелый «ИС-3» увенчал в те дни всю серию советских тяжелых машин, начатую от танка «Т-35» в 1933 году.
Достаточно одного взгляда на эти два танка, чтобы понять, насколько возросла мощь советских бронетанковых войск за годы Великой Отечественной войны. После появления танков серии «ИС» американская печать отметила: «Если средний танк („М-48“, США. — Прим. автора) явился данью уважения к 88-мм немецкой пушке, то тяжелый танк („Т-43“, США) является результатом уважения к серии русских танков „ИС“».
Блестящее осуществление Берлинской и Пражской операций ознаменовало конец тяжелой и кровопролитной борьбы, которую вели народы Советского Союза во имя защиты своей Родины, во имя освобождения порабощенных народов Европы, во имя спасения мировой культуры и цивилизации от немецко-фашистских захватчиков.
