Моя дорогая Жозетта!
Вот я и в Сольнуа. Мы даже представить себе не могли, до чего это унылое место. Единственная улочка, окаймленная платанами, да белые и серые домишки.
В кафе, оно же табачная лавка и бар, местные мужчины — до чего же толсты эти фермеры! — не прекращая шумных разговоров, накачивают себя спиртным. Темы для беседы: погода, всегда дождливая, коровы и романы жены мясника. Оказывается, она спит с учителем начальной школы. Ее муж совсем безутешен и стал хуже забивать скотину. Это отражается на качестве мяса, так что хозяйки отправляются за покупками к его конкуренту в соседнее селение, что, разумеется, оскорбительно для Сольнуа. Поговаривают даже о том, чтобы составить петицию с просьбой перевести куда-нибудь учителя.
Зато помещение почты, наоборот, очень приятное, оно представляет собой одну-единственную комнату с розовыми стенами, в глубине — громоздкая, чадящая печь, точь-в-точь как на старых картинках. Почтальон уже с самого утра нетвердо стоит на ногах, но славный малый. В первый же вечер он пригласил меня к себе поужинать. Его жена и восемь человек детей без умолку расспрашивали меня о городе. Представляешь, они никогда не выезжали дальше Бленвиля, их супрефектуры. И даже не знают, что такое закусочные быстрого обслуживания, где мы объедаемся такими вкусными молочными коктейлями.
* * *
Милая моя Жозетта!
Мне здесь уже скучно без тебя. Чмокни за меня всю нашу компанию, да не забудь и этого бандита, крошку Луи. Тебя же целую крепче всех.
Алин.
* * *
Моя Жозетта!
Идет дождь. На почте словно все вымерло. Хоть бы пришел кто-нибудь позвонить или телеграмму послать. На душе кошки скребут.
Ох, берегись любви! Видишь, до чего я дошла. А все из-за какого-то типа, который не так уж хорош. Из-за этого Роже, с его джинсовой рубахой и мокасинами… Здесь, в Сольнуа, мужчины носят ботинки на каучуковой подошве. Я сбежала не только от него, хотя, конечно, он неважно ко мне относился, но и просто из города, подальше от соблазнов. И чего же добилась своим отъездом? Заживо погребена в глуши.
Обнимаю тебя крепко-накрепко.
Твоя безутешная Алин.
* * *
Жозетта!
Ивонна написала мне, что ты встречаешься с Роже. Хочу предупредить тебя как подруга: берегись.
Мне больше нечего добавить.
Целую. Алин.
* * *
Любимая моя Жозетта!
Твое письмо меня успокоило. Значит, эта чумовая Ивонна случайно видела вас вместе. Конечно, такая верная подруга, как ты, не стала бы связываться с мерзавцем вроде Роже.
У нас здесь тоже происходят кое-какие события, не слишком важные, но все-таки. Господин Верну, наш почтальон, на днях застал меня на почте в слезах. Моя зеленая папка для бумаг даже вся промокла. Он очень расстроился и сказал мне: «Ну, милая Алин, нельзя же все время быть одной. Надо вас как-то развлечь. Пойдемте-ка на репетицию нашего духового оркестра. Там вы найдете себе друзей».
Я ответила ему, что не умею играть ни на одном музыкальном инструменте. «А мы? — воскликнул он. — Это же сплошной хохот, а не игра!»
Итак, вчера вечером мы с ним отправились на репетицию духового оркестра Сольнуа. Так как я ничего не смыслю в сольфеджио, меня поставили к барабану. Есть лишь одна проблема: я должна сама себе сшить форму. Тебе-то хорошо известны мои способности в этой области. Ну да ладно! Верну обещал, что его жена мне поможет.
Горячо целую, Алин.
* * *
Жозетта, Жозетта!
У него голубые глаза и светлые волосы, а одна прядь падает на лоб. Его зовут Ален. Ален и Алин, правда, прелестно? Но это, наверно, сон. Нет, лучше расскажу тебе все по порядку.
Он играет на трубе. Я, конечно, сразу его приметила: высокий, стройный, подтянутый — нечто среднее между Аленом Делоном и певцом Дейвом. Сама знаешь, такие как раз в моем вкусе, и, главное, — не мужлан, как все остальные здесь.
Он тоже обратил на меня внимание, я точно видела. Не сводил с меня глаз и краснел, когда наши взгляды встречались, — тут уж я постаралась. Это ему очень идет.
Вчера было то же самое. Он специально пристроился рядом со мной. А я как раз еще меньше чувствовала ритм, чем обычно, и Лоран Руньяк, это наш дирижер, делал мне несколько замечаний. Ален любезно предложил дать мне несколько уроков и после репетиции проводил меня до дома. Боже, какая чудесная была ночь, как сверкали звезды на бледном небе! И как обволакивала нас таинственная тишина полей. Мы были одни во всем мире!
Ну, я кончаю. Он зайдет за мной, сегодня первый урок, и надо привести себя в порядок…
Целую от всего сердца,
Алин.
* * *
Милая моя Жозетта!
Роже пригласил тебя в кино?.. Это же замечательно! Иди, пожалуйста, почему бы и нет. Только не слишком — то привязывайся к нему. Он может причинить тебе столько же горя, сколько и мне, а этого и врагу не пожелаешь, не то что лучшей подруге.
Что касается меня, должна тебе признаться, что я ВЛЮБИЛАСЬ. Просто с ума схожу по его голубым глазам и этой светлой пряди на лбу! А какие у него руки! Сильные, привычные к тяжелой работе. Сразу видно, что это не хлюпик Роже, лицемер городской.
У меня теперь есть своя форма. А когда мы играем вместе в оркестре, — он на трубе, а я на барабане, — наши сердца бьются в унисон, я это чувствую. Ты знаешь, он еще не признался мне в любви, но я думаю, не будет долго тянуть. Я просто сгораю от нетерпения. Кидаюсь тебе на шею.
Алин.
* * *
Все в порядке, Жозетта!
Наконец-то! Он сжал меня в объятиях, и наши губы встретились в долгом нежном поцелуе. Я не противилась. Вместо того чтобы чинно довести до дома, он взял меня за талию и отвел в рощу, ту, что начинается сразу за Сольнуа.
Мы шли так, нежно обнявшись, поминутно останавливаясь, чтобы броситься друг другу в объятия с пылкими поцелуями.
Ален провел меня сквозь высокие деревья на поляну, похожую на большую зеленую комнату. Мы легли на ковер из травы и цветов. И тут я испытала первый укол ревности: сколько раз приходил он сюда с другими? Но новый поцелуй сразу же заглушил во мне это низменное чувство.
Не хочу сглазить, только знаешь, Жозетта, так хорошо мне еще никогда не было, а ведь мне трудно угодить.
Мы расстались на заре. Я предложила Алену зайти ко мне, по он не захотел. Я не настаивала: он выглядел очень грустным.
Жозетта, это и есть счастье! Счастье, от которого хочется петь во весь голос, на всю почту.
Здесь посетительница ждет, пока я допишу письмо. У нее грязная голова, а на левой щеке бородавка.
Ну ладно, обнимаю крепко-крепко.
Алин.
* * *
Моя обожаемая Жозетта!
Сольнуа кипит. Вчера мясник хотел убить жену! Он бегал за ней по всей лавке с ножом в руке. Пожарники просто на ушах стояли, пытаясь его разоружить. И впереди всех, конечно, был мой Ален. Я боялась, как бы это животное его не ранило, но Ален так же силен, как и храбр.
Короче, этой ночью жена мясника сбежала с учителем. В результате сегодня утром школа, а заодно и мясная лавка оказались закрыты.
Дети носятся по улице, а хозяйки идут за провизией в соседнюю деревню.
Ну а я просто купаюсь в своем негаданном счастье. Мы встречаемся каждую ночь в той же роще, и мне даже стыдно, что я так счастлива, когда вокруг столько катастроф.
Но такова любовь, ничего не поделаешь.
Тысяча поцелуев. Привет Роже.
Алин.
* * *
Жозетта!
Мясник безутешен. Кажется, его жена, кроме учителя, прихватила еще и кассу!
Быстренько тебя обнимаю.
Алин.
* * *
Жозетта, милая моя подружка!
Это очень печально — то, что ты сообщила мне о нашем маленьком бандите Луи. Умереть вот так, под колесами автобуса, в двадцать лет! С другой стороны, может, так оно и лучше. С его физиономией у него совсем не было шансов найти родственную душу. Ведь все девчонки смеялись над ним, даже мы с тобой, хотя теперь и оплакиваем его. Без любви жизнь — ничто.
Теперь-то, когда любовь переполняет меня, я это особенно понимаю. Сейчас весна, и природа поет вместе с нами. Я такая счастливая, что даже Верну мне как-то заметил: «Так-так, мадемуазель Алин, можно сказать, воздух Сольнуа пошел вам на пользу!» Я глупо покраснела, а он добавил: «Хотя, вероятно, есть и другие мотивы… Мотивы духового оркестра». В ответ он получил такой мрачный взгляд, что поспешил убраться без лишних слов.
И все же мне не дает покоя одна мысль. Почему на людях Ален словно сторонится меня, а наедине он так нежен? И почему мы видимся только ночью в роще. Ведь я гораздо красивее всех девушек в Сольнуа; не может же он стыдиться меня.
Целую тебя и Роже.
Алин.
* * *
Жозетта, моя Жозетта!
Вот уже два дня подряд я реву, не переставая. Мои глаза уже совсем опухли и покраснели, голос сел, а в голове звенит.
Ален, мой Ален — женат! На другой! На какой-то тридцатипятилетней старухе, и у них четверо детей. Я люблю отца семейства!
Он сообщил мне все это в одну из последних ночей и сам заплакал. Потому что любит-то он меня! Я в этом не сомневаюсь. Но у него есть обязательства перед своими, и он не может их бросить даже ради меня. Я понимаю его благородные чувства, они делают ему честь, но это лишь усиливает мою любовь. Невыносимо! Единственный раз, когда я люблю и меня любят, наша любовь невозможна. Мне опять везет.
Я знаю, как быть. Расстаться с ним — даже думать не хочу. Мы слишком дороги друг другу. Но деревня уже полна слухами, он сам сказал мне об этом. Его жена страдает, а дети сердиты на него за то, что мама плачет. Господи, лучше было бы умереть и никогда его не знать!
Хоть ты-то следи хорошенько за своим Роже. Сохрани его! Он ничуть не хуже любого другого, если к нему хорошенько присмотреться. И к тому же холост.
Помоги мне, посоветуй мне что-нибудь.
Твоя Алин.
* * *
Жозетта, моя единственная подруга!
Сегодня утром в деревне состоялся наш праздник. Мы маршировали в форме, через весь Сольнуа, — Ален и я рядом. Мы играли вместе, и все жители Сольнуа сбежались посмотреть, как мы шли в ногу, жили одним ритмом. Каждый, глядя на нас, читал нашу любовь, словно по большой, открытой для всех книге. Это было жутко и упоительно.
Мы прошли мимо лавки мясника, мимо школы. Они по-прежнему закрыты. И хотя мясник, стоявший в оцепенении перед своей пустой лавкой, вызывает у меня некоторую жалость, теперь мне ближе его жена. Но для нас бегство не выход. Об этом нет и речи, Ален мне это еще вчера сказал, когда мы приходили в себя: такого наслаждения, как в эту ночь, мы еще никогда не испытывали.
Он рассказал мне о Соланж — это его жена. Ужасно некрасивое имя, правда? В конце концов, он-то ни в чем не виноват. Говорил, что ему стыдно обманывать мать своих детей, что он никогда не оставит их одних. «Я им слишком нужен и скорей умру, чем брошу их». Я тоже предпочла бы умереть, чем потерять его.
Целую Роже, тебя и будущего маленького.
Алин.
* * *
Жозетта!
Не надо приезжать с Роже в воскресенье. Жизнь и так невыносима для проклятых любовников. Ален пытается найти какой-нибудь выход. Я ему полностью доверяю и последую за ним всюду.
Целую. Алин.
* * *
Мой Роже, моя милая Жозетта!
Когда вы прочтете это письмо, нас уже не будет в живых.
Да, мы вместе решили расстаться с такой невыносимой жизнью. Раз наша любовь не имеет права на существование в этом мире, может быть, она расцветет в ином, лучшем. По меньшей мере, смерть соединит нас навеки.
Вы единственные мои друзья, единственные, кому мы можем довериться. Вот наше последнее желание: мы хотим, чтобы нас похоронили бок о бок, на кладбище Сольнуа. Пусть нас оденут в форму оркестра. Музыка нас сблизила, музыка соединила, так пускай же она будет нашим вечным счастьем.
Мои бедные друзья, оплакивайте Алин и Алепа.
Будьте счастливы, хоть иногда вспоминайте нас.
Алин.