Ты едина и в будущем и в настоящем. Ты навеки, как реки навек голубы. В твоём имени – и громовом и свистящем Утвержденье твоей небывалой судьбы. Я своею судьбою тебе лишь обязан. Сколько раз испытав и паденье, и взлёт, Я и словом тебя не обидел ни разу. Я – песчинка в великом и вечном – народ. Ты лежишь на просторах, ветрами продутых, Ты в лесах, где тишайший берёзовый звон. Ты горами до неба вздымаешься круто, Красотою озёр забираешь в полон. Притяженье твоё не имеет границы, И идут на поклон к тебе издалека Все, кто хочет, приникнув устами, напиться Животворной струи твоего родника.

Её винят: давила, обирала, Теснила и творила малым зло. А ведь она славянство собирала Порою жёстко! – под своё крыло. Но кто-то вновь события торопит, Стирает правду, словно мел с доски. Быть может мы и были бы в Европе… Разъятые на части, на куски. Не признавая русский говор резкий, Мы вместо мовы, что хранят века, По-польски говорили б, по-венгерски И по-румынски, уж наверняка. Судьба тебя определила силой, Способной вновь соединить нас в Русь. Ты разная в делах, моя Россия. Горжусь хорошим, промахов – стыжусь.

Триединство кровное нарушив Нас хотят примять по одному, Развратить гнилой идеей души, Дать взамен ошейник и суму. Этому потворствуем мы сами, На халяву блага жизни ждём. Жадными к деньгам поводырями В слепоте покорные идём. Жажда власти, спесь князей удельных Не утихомирится никак. Не стремимся к ясной светлой цели, Не сжимаем силу трёх в кулак. Белая, Великая и Малая, Русь-земля, от морока очнись! В полный рост поднявшись, небывалою, Возрождённой силой покажись.

Я на земле, где половцы и руссы Не раз сшибались в битвах грудь о грудь. Её пытались растащить, разрушить, Но верю, ей другой назначен путь. Легли границы на воде и суше, Наёмных стражей расплодилась тьма. Но разве можно разграничить души, Каких объединила жизнь сама? Язык мой древний, сотканный по воле Донских излучин и Днепровских круч, В себе вмещая радости и боли, Широк, как море, как прибой могуч. Нам памятны и пращуров заветы, И нынешних промашек горький счёт. И так обидно, что признавшись в этом, Порядок новый счастья не несёт.

Праздник. Из печи – на стол Пьяная удаль – «Пробьёмся!» Вспомним кто был, да ушёл, И над бедой посмеёмся. Так испокон повелось, Не переменимся, дудки! Наша опора – авось, Наша мораль – прибаутки. С виду мы, вроде, легки, Дружбе ладони открыты, Да тяжелы кулаки, Помнит их долго побитый. Притчи другой вариант Древнего ближе по духу – Не зарываем талант – Походя гробим сивухой. Терпим невзгоды и боль, Неодобрения взгляды. Нам наступать на мозоль Всё же, однако, не надо.

Шли войною то рыцари, То половецкие ханы. И границы Руси полыхали То эта, то та. Собирались дружины И воины на поле брани Били пришлых, незваных. Не щадя своего живота. Но потом не оружье Из кровью запятнанной стали Выставляли повсюду, Как память о подвиге том, Белостенные строгие Светлые здания клали, Купола золочёные их Завершая крестом. Там апостолов лики Глядели и скорбно и строго, Осуждая безмолвно гордыню Кровавой войны. И молили прощенье солдаты, Как милость у Бога, И светлели душой, Очищаясь от смертной вины.

Вокзал, платформы для посадки, Перекидной над поездами мост. Депо и школа нерушимой кладки. В кустах сирени спрятанный погост. Проулки немощные, в ухабах. Колхозный рынок – прежней жизни дар. И мужики всё те же, те же бабы Принёсшие из дома свой товар. Как будто не гремели пятилетки, Войны не прокатился тяжкий смерч… Заботы те же – хлеб насущный, дети, Работа, свадьбы, рождение и смерть. Но я отсюда, здесь зарыт мой корень Его векам не в силах перевесть, На что угодно я готов поспорить: России мощь и вся основа – здесь! Все, кто Россию тужился осилить, В её порой лихие времена, Позабывали, что ещё Россия Своей необъяснимостью сильна. Полей её бескрайние просторы Лесов суровость, хмурых гор чреда… И дух бунтарский, подавить который Врагу не удавалось никогда.

Последнее слово: «Прощай!» Это по-русски. С тайного снята печать – Сердцу разгрузка. Что делалось вкривь или вкось, – А было не мало! – Ушло, как авто под откос С водителем шалым. И шапку сорвав с головы, Кланяясь в пояс, Слышу укоры молвы, Но не беспокоюсь. С натужной улыбкой застыв, Замечу, растроган – Ничто не забыв, но простив, Желают мне: «С Богом!»

Суета. Калейдоскоп из лиц, Фраз пустых и звонких, как стаканы, Великанов, падающих ниц, Карликов в доспехах великанов. Пастыри задуренной толпы – Все они апостолы наживы! – К будущему глухи и слепы, В обещаньях откровенно лживы. И толпа, приемля эту ложь, Безразлична к будущему столь же. Ей опять мерещится делёж. И стремленье каждого – побольше! Не страшась ни бога, ни молвы Жить хотят с приплясом и припевом, Спать на ложе в страсти пропотелом, И чтоб вволю водки и жратвы. Такова эпоха. Из неё Можно выйти бессловесным трупом, В шаге приноравливаясь к трубам Громко восхваляющим её. И она не хуже, не страшней Всех эпох, вместивших наших предков. Если взять любую, то и в ней С адом рай соседствовал нередко

Наш общий дом – невзрачный, крупноблочный. Его неспешно строили века. Но у кого-то, знаю это точно, Бросать в нём камни чешется рука. Он – не стеклянный дом, Покрепче будет. Да и не камни – жалкие плевки… И потому ещё спокойны люди При виде взмахов крошечной руки. Пока ещё надёжны стены дома И связь, веками свитая, цела, Но пыжатся, кидая камни, гномы, Надеясь вдруг услышать звон стекла. Пока они стараются без толку, Но если выбьют шибку из окна, На них не меньше упадёт осколков – Судьба нам уготована одна

Где б я ни был – с тобой мы вдвоём. Знаю я, ничего не случится, Потому что ты в сердце моем, Потому что тебя я частица. Я с тобой все преграды свалю Всех врагов твоей силой осилю. Что тебя по-сыновьи люблю, Ты без клятвы поверь мне, Россия