– Не хочу, не буду! Не хочу, не буду! – топала ножками Марта, поднимая с морского дна облачка песка. – Зачем мне нужна ваша школа? Я и так всё знаю!

– Не сори! – проворчал камбала Кармен, – и не кричи! В море есть закон о всеморском общем образовании. Нам здесь не нужны неучи и невежды.

– Это я-то неуч и невежда! – возмутилась Марта, – Вчера в уроке начальной подготовки русалка Анжелика Засияновна рассказывала, какого цвета огурец. Я и без неё знаю, что он зелёный…

– А знаешь ли ты, сколько на земле морей, озёр, рек, океанов? – усмехнулся, камбала Кармен, – Сколько и каких рыб

водится в этих водах, их повадки, привычки? А знаешь ли ты повадки и привычки рыб в твоём море?

– Ухты – пухты! – состроила недовольное личико Марта. – Океанов? Зачем мне разные океаны. Моё море самое большое на свете, самое красивое – здесь есть всё. Его я знаю вдоль и поперёк…

– О-ё-ёй! – покачал каплевидной головой дельфин Ло, – вот ты и показала своё невежество, девочка. Океаны в несколько раз больше нашего моря. А рыбы в нем такие, каких ты отроду не видела.

– Больше нашего моря?! – удивилась Марта и почесала пальчиком макушку, – Нет! Больше нашего моря не бывает!

– Бывает! – начал злиться дельфин Ло. – Наше море супная тарелка по сравнению с океаном, поняла?

– Ну и чё? Вот я теперь знаю, что наше море супная тарелка. – продолжала капризничать Марта. – Зачем в школу идти?

– Не спорь, – сердито отозвалась акула Акулинка. – Выпорю! Пойдёшь в школу и точка!

– Да что же такое! – заныла Марта. – Принуждают, заставляют, неволят! Я маленькая, от горшка два вершка и того меньше…

– Не ной! – шикнул дельфин Ло

– Выходные в этой школе предусмотрены или… – сморщилась, как от зубной боли Марта.

– Или предусмотрены, – тихонько на ушко девочке шепнул камбала Кармен, – и прогулять, если очень хочется один школьный денёк, тоже можно. – рыба хитро подмигнула Марте единственным глазом.

– Ухты – пухты, – так же тихо пискнула девочка, – а куда прогулять?

– Я в пещерах прятался. Их здесь видимо– невидимо…

– Что ты ей нашёптываешь? – недовольно заворчала акула Акулина, обращаясь к камбале, – ты мне девчонку с толку не сбивай. Мала она ещё своими мозгами думать. Не выросли они у неё ещё…

– Ну, ма-м-ма… – заканючила Марта.

– Кыш! – щёлкнула зубами Акулинка, – бери портфель – и в школу.

Первый школьный день у Марты не задался. Класс подобрался пёстрый. Одни русалки, внучки морского царя Сияна, чего стоят. Девчонки избалованные, бусами из морских ракушек увешанные, коралловыми и жемчужными браслетиками разукрашенные. Модные! Только и разговоров у них, что о новых украшениях, о затонувших пиратских кораблях, где такими украшениями разжиться можно. Марте эта тема была неинтересна, и она заняла место рядом с мальком рыбы Зебрасомы. Внешность у молодой Зебрасомы, была прямо-таки мультяшная, вся ярко-жёлтая и чешуйки, и накрахмаленные плавнички, и даже школьный ранец. На рыльце молодой Зебрасомы приклеилось выражение постоянного удивления, как будто она умна и любознательна. Это и привлекло Марту. На соседней парте примостился внук одной из самых красивых и быстрых морских рыб Ваху, полутораметровый Ваху – младший. Его соседкой стала племянница эффектной сине-зелёной рыбы Корифены, тоже сине-зелёная малая Корифенушка. Перед самым звонком появился молодой рыба-дракон. Этот, так же как и его папа, имел фантастический вид: полупрозрачные нежные зеленоватые плавники покрывали всё его тельце и постоянно колыхались от движения воды.

– Ухты-пухты! – воскликнула Марта, – ничего себе костюмчик! Просила – же Акулинку, – недовольно подумала Марта, – давай купим мне красное платье с большим жёлтым бантом. Так нет! Упёрлась! В школу надо ходить скромно, аккуратно. – Марта состроила недовольную рожицу и попыталась повторить ворчание Акулинки, – Скромно! Аккуратно! Я здесь самая скромная, как моль.

Сразу после звонка в класс вплыла учительница, белопёрая серая акула. Её тело было похоже на стрелу и отливало холодным стальным светом, только плавники были абсолютно белыми.

– Меня зовут Зубата Зубатовна. Я ваша учительница, – проскрежетала акула, и, взмахнув плавником, приказала всем сесть на свои места, – первый урок мы посвятим изучению… – тут Зубата Зубатовна напряглась и воззрилась на пустое место на задней парте, – Та-а-ак, – медленно произнесла учительница, процеживая букву «а» через свои острые и редкие зубы. – Та-а-ак! Опять Гончая жаба на урок не пожаловала! На третий год лентяйку оставили, сжалились, а она опять не явилась. Придётся её съесть!

– Ой! – воскликнула Марта. – Зачем сразу съесть? Нужно выяснить, может быть, она заболела? Может быть, заблудилась? Может быть…

– Цыц! – рявкнула Зубата Зубатовна, – Ты думаешь, мне хочется её есть? Я, вообще, жаб есть не люблю. А как ещё можно воспитать молодое поколение? Только примером. Только примером! Хотя… – Зубата Зубатовна на секунду задумалась, – тебе, Марта, я и поручаю выяснить, почему эта лентяйка на урок не явилась. Сегодня выяснишь. Завтра доложишь! – тоном, нетерпящим возражения, сказала белопёрая акула.

Марта открыла рот поспорить, но соседка по парте молодая Зебрасома ткнула плавником девочку в бок и прошептала:

– Не спорь! Она жаб не любит есть. А тебя за милую душу, в назидание другим, сожрёт.

– Хорошо, – кротко ответила Марта, – Я выясню.

Зубата Зубатовна удовлетворённо прикрыла один глаз, вторым наблюдала за поведением учеников в классе.

* * *

После уроков Марта поплыла выполнять поручение Зубаты Зубатовны. Предварительно девочка выяснила, где живёт Гончая жаба со своей тётушкой Большой гончей жабой. Оказалось, живут они при дворе морского царя Сияна, где жабья тётка служит дворником. Туда Марта и отправилась.

Девочка плыла медленно. Вертела головой в разные стороны, удовлетворяла любопытство. Увидела колышущейся в воде стебель морского колокольчика, уцепилась за него, покачалась. С удовольствием вспомнила, как в прошлой сказке хорошо закончилась история с рыбами – клоунами, какой отличный цирковой спектакль они показали, как радовались рыбки и прочая морская живность. Даже русалка Степанида хихикала в кулачок, хотя была обижена на Акулинку за овсяную кашу и кефир из морской пены.

Так, пребывая в прекрасном настроении, Марта приплыла к воротам дворца морского царя Сияна. Ворота были на замке, и Марте пришлось постучать. Тотчас створка приоткрылась и из неё высунулась любопытная голова рыбы – рыцаря, он числился при дворе царя Сияна стражником. Рыба – рыцарь, как полагается, был одет в прочный панцирь, вдоль которого в три ряда шли острые шипы. Если приглядеться, то каждая чешуйка его жёлтого панциря была обведена черным. От этого рыба – рыцарь больше походил на ананас. Марте очень понравилось сравнение рыбы – рыцаря с ананасом и она весело захихикала.

– Что вы все хихикаете? – раздражённо спросил рыба – рыцарь, – вовсе я не ананас, а самый настоящий рыцарь. Зачем пожаловала?

– Гончая жаба нужна, – деловито ответила Марта, стараясь придать лицу суровое выражение, – её тётушка у вас дворником служит…

– И зачем тебе эта негодяйка, – хитро сощурил глазки рыба – рыцарь. – Царь Сиян ещё позавчера её со двора прогнал вместе с племянницей…

– За что прогнал? – поинтересовалась Марта.

– Веники воровала! – припечатала рыба-рыцарь.

– Во, как! – удивилась Марта. – Где же мне её теперь найти?

– Проще простого, – подмигнул глазом стражник. – Сиян со злости пнул её коленкой под зад так, что она кубарем со двора выкатилась. Полетела в свою нору, как кипятком ошпаренная. Кофтой за коралл зацепилась, а кофта вязанная, распускаться начала. Ты по красной ниточке плыви прямо к жабе и подплывёшь. Поняла?

– Поняла, – кивнула Марта. – А племянница тоже с ней поплыла или в другую сторону?

– Туда – туда, как нитка за иголочкой – махнул плавником рыба-рыцарь. – Куда она без тётки? Мала ещё…

Марта уцепилась за ниточку и поплыла. Ниточка петляя, привела девочку к огромной чёрной дыре в подводной скале. Марта осторожно заглянула в дыру, покрутила головой, ничего подозрительного не заметила и тихонечко вплыла внутрь. Вода в пещере была тёплой и обволакивающей, но не тягучей как сметана, а лёгкой как шёлк. Красная ниточка вела её вперёд.

– Только бы не перепутать верх и низ, – думала про себя Марта, – если задену ногой дно пещеры, поднимется молочная муть осадков. Видимость пропадёт. Могу ниточку не увидеть!

Марта парила в лабиринте переходов, как в невесомости, удаляясь, все дальше и дальше от входа. Стены пещеры мерцали таинственным, призрачным сиянием. Иногда мимо Марты проплывали бледные рыбы. Вот сейчас рядом с девочкой появилась Гомфотерия. Рыба, которую в море не увидишь. Она живёт только в подводных пещерах на большой глубине. Медленно передвигаясь вдоль дна, рыба втягивала в ротовую воронку донный ил, и не обращала внимания на Марту. Гомфотерия, внешне походила на «летающее блюдце», но с подвижным, покрытым чешуёй хвостом.

– Скажите, барышня, – обратилась к ней Марта, – где мне отыскать Гончую жабу и её племянницу?

– Что-о-о-о! – вздрогнула всем телом рыба, и тот час юркнула за отколовшийся от скалы камень. – С ума сошла! Все от них прячутся, а ты ищешь?

– Мне с ней поговорить нужно! – с отчаянием крикнула Марта вслед удаляющейся рыбе.

– Вот что-что, а поговорить, она горазда, – на ходу сообщила рыба. – Башку она тебе снесёт…

Марта, конечно, удивилась, но затею найти Гончую жабу не оставила. Не в характере Марты было начатое дело на полпути бросать.

Красная ниточка, едва колтыхаясь в потоке тёплого течения, ввела Марту в переход, миновав который девочка оказалась в просторной горнице, заставленной кадками с песком. Из кадок метёлами вверх торчали веники дубовые, берёзовые и рябиновые. Горница была круглой, ни одного уголка, ни окошечка. Обшарив стены, Марта, наконец, обнаружила едва заметную дверь. Рядом с дверью путеводная ниточка закончилась. Марта легонько постучалась. Дверь вздрогнула, будто проснулась и мигом открылась. Марта вплыла в следующую горницу. Эта горница была похожа на большой шар не только стены, но и потолки и пол были круглыми. В центре шара стоял стол и больше ничего. На столе, вольготно развалясь, спала зелёная Жаба в одном красном рукаве, оставшемся от бывшей кофты. Под столом также мирно почивала Жаба поменьше. Марта хихикнула, большая Жаба проснулась.

– Ну, так вот, – встрепенулась Жаба, и продолжила когда-то, с кем – то начатый разговор. – Я и говорю, за что вы меня виноватой сделали? Я же днями сплю, я только ночью охочусь! И к этой истории никакого отношения не имею…

– Здравствуйте, тётенька, – осторожно произнесла Марта.

– Виделись! – оборвала девочку гончая Жаба. – Не перебивай старших. Пришла – садись и слушай. Они мне талдычат: тебя хотели царевной сделать, тебе хотели остров в океане подарить, тебе и отвечать. Ну, уж нет! Говорю я им…

– Куда садиться, тётенька? – вновь прервала Жабу Марта. – У вас стульев нет.

– На пол садись! Чай не принцесса, – недовольно поморщилась Жаба.

– На пол нельзя. Холодно! Почки застужу. – Марта огляделась ещё раз, пытаясь увидеть того с кем продолжала говорить Жаба. Под стол заглянула, может быть, Жаба ведёт беседу с племянницей. Но та продолжала спокойно стать, пуская сонные пузыри. Больше никого Марта в круглой комнате не обнаружила.

– Почки? – Жаба задумалась, – садись ко мне на стол, тут слышнее будет…

– Я, тётенька, не рассиживаться пришла, – Марта сердито поставила бровки домиком, – мне вам вопрос задать нужно…

– Какие могут быть вопросы, когда мы ещё до сути не дошли, – Жаба махнула лапой в красном рукаве и продолжала. – Я виновата, что вы себе планов напланировали?

– Тётенька, – пытаясь прервать поток слов, жалобно мяукнула Марта. Но Жаба, не обращая на девочку внимания, продолжала говорить.

– Щука из кожи почти вылезла, так вопила! Где мои рыбные магазины! Где моё кресло министра рыбной промышленности? Я, что ли ей их обещала…

– Тётенька! – опять мяукнула Марта.

– А павлин-то, павлин! Хвост распустил, – Жаба попыталась изобразить распущенный хвост павлина, не смогла, нечем было, – ему, видите – ли, пост главной птицы подавай!

– Тётенька! – обречённо прошептала Марта, – мне вам вопрос задать нужно.

Куда там! Жабу было не остановить.

– Акула, негодница, целую петицию прислала. Мол, если я всю эту кашу заварила, то мне и отвечать! Ну, ты подумай! Я ни сном, ни духом, а мне отвечать! – Жаба закрыла глаза и завопила, – виноватую нашли-и-и-и…

– Молчать! – что есть силы, гаркнула Марта. – Молчать! Веником отхожу…

– Где ты веник возьмёшь? – неожиданно спокойно спросила Жаба.

– Из кадки выдерну, – строго сказала Марта.

– Какой же это веник? – обиженно надула губки Жаба – Это берёзки…

– Берёзки? – удивилась Марта. – Разве берёзки такие? Они вроде раскидистые, а у тебя на веники похожи…

– Где я тебе другие возьму? – Жаба сложила ручки, прикрыла глазки, из которых тот же час полились слёзы, – Тоска у меня по земле. Я ведь земноводная Жаба. Здесь я от безысходности. Затуркали меня на моём берегу, в моём озере. В историю некрасивую втравили и виноватой сделали…

– Так, расскажи по порядку, – попросила Марта, – только с самого начала.

– Все просят рассказать с самого начала, – вздохнула Жаба, – только никогда не дослушивают, по углам разбегаются, в щели прячутся. Говорят, что я тараторка и у них от меня голова гудит.

Тут до Марты дошло, почему рыбы при упоминании Жабы в разные стороны шарахались.

– Сделаем так, – предложила Марта, – как только я вокруг стола пять раз обойду, ты рассказ свой закончишь. Не успеешь, пеняй на себя. Договорились?

– Только ты небыстро ходи, – жалобно попросила Жаба.

– Начали! – воскликнула Марта, но подняв ножку, остановилась. – Прости, ответь на вопрос – почему у тебя дом странный – круглый?

– Почему странный? – удивилась Жаба, – мой первый домик, из которого я вылупилась, тоже был круглый – икринка. Тоскую я очень по дому…

– Поняла. Итак, начали, – скомандовала Марта и сделала первый шаг.

Жаба квакнув, начала:

– Жила я в молодости на берегу очень милого озерца, – глаза у рассказчицы подёрнулись поволокой, – было-то озерцо в берёзо – дубово – рябиновом лесу.

– Ах вот почему у Жабы в кадках берёзовые, дубовые и рябиновые веники, – подумала Марта.

– Как-то раз, – продолжала Жаба, – на поверхности озера появилось, свёрнутое в трубочку, неведомо кем написанное письмецо. Плавало, оно себе плавало, пока его тамошняя щука не приметила. Сунула Щука свою любопытную мордочку в то письмецо – прочла.

– Ничего себе, новость! – почесала головёнку плавником Щука. – Письмецо в норку надо припрятать, подумать, что с этого можно зажулить.

Щука думала всю ночь. Застыла, как бревно, даже мелкая рыбёшка стала без страха мимо щучьего носа проплывать. Очнулась, когда цапля в хвост клюнула.

– Надо Сому письмо показать, – решила Щука, – у него голова большая, пусть думает, как письмецо с пользой для нас повернуть.

Сом жил сам по себе, никакого мелькания и суеты не терпел. Он, конечно, не кит, но речной великан. Владыка рек. Четвертую часть тела владыки занимала похожая на сплющенное ведро голова. А усищи-то! Усищи страх, какие длинные! Щука долго искала Сома, и нашла в глубоком омуте, под корягой.

– Чего пожаловала, суетливая моя? – Сом зевнул, зашевелил усами. – Отдыхаю, не видишь? Ночью выйду на охоту, тогда приходи. Может, и тебя отведаю, вкусная ты моя!

Сом захихикал, заметив щучью дрожь.

– Ладно, – миролюбиво сказал великан, – говори, что стряслось?

– Тут такие новости, Сомище! – затараторила щука. – Обсудить надо, обмусолить…

Щука показала письмо. Сом прочитал, растерянно захлопал скатившимися к самой губе пуговками глазками.

– Премудрого Пескаря зови, совещаться будем, – задумчиво прошамкал Сом. – Чехонь тоже покличь, пусть приплывёт…

– Чехонь – то зачем? – взвилась щука. – Эта по всему озеру раструбит.

– Позови! – шикнул Сом. – Она верхоглядка, глаза у неё по верху стреляют, ищет, чего бы схапать. Посторожит нас, пока мы совещаемся…

Щука туда – сюда нырнула, всё сделала, как Сом велел. Пескарь, почитав письмо, изрёк:

– Жабе до поры до времени говорить ничего не будем. План надо составить, проект. Думаю я, при царевне совет должен быть, нечего ей самой мозги нагружать. Невелики мозги у Жабы. – Пескарь в сердцах шарахнул плавником по воде. – Это ж в страшном сне не привидится, чтобы такой глупой Жабе такое счастье привалило!

– Что в письме написано было? – прервала рассказ Марта, – ты главного не сказала.

– Разве? – удивилась Жаба. – Ты сколько кругов уже прошла?

– Третий заканчиваю, – недовольно пропыхтела Марта.

– Третий? – Жаба взбодрилась и продолжала скороговоркой, – а было там вот что, будто Ветер Перемен выбрал меня для проведения эксперимента. Захотел он мою противную рожу преобразить. Сначала царевной – лягушкой сделать, затем просто царевной. Царство мне на отдельном острове в океане подарить. Чтобы правила и всей морской живностью повелевала, навроде царя Сияна. Вроде, как заместительницей его на время отпусков!

– Вот теперь понятно, дальше рассказывай, – Марта остановилась, дала Жабе передохнуть.

Пока жаба дух переводила, Марта поинтересовалась:

– Кто тебе в таких подробностях эту историю поведал? Ты уверяешь, будто тебя там не было….

– Хе! – ухмыльнулась Жаба, – а лягушки – квакушки на что? Они всё в лицах и картинках рассказали.

– Хорошо! – поверила Марта, – продолжай лягушкины рассказы пересказывать.

– Ну, так вот, – кивнула головой Жаба, – Пескарь шарахнул в сердцах плавником по воде и говорит:

– Это ж в страшном сне не привидится, чтобы такой глупой жабе такое счастье привалило!

– Может, как раз неплохо, что глупая? – заметил Сом. – Скажем ей, пусть попросит Ветра Перемен эксперимент расширить, нас во что-нибудь путное превратить. Не хорошо от земляков отворачиваться. Без своих в царстве пропадёшь! Чужаки погубят, отравят, или того хуже, прибьют! Приведём примеры. Мол, везде, кто царство получает, сразу своих на хорошие места пристраивает. Вот ты, щука, кем хочешь быть?

– Красавицей! – вскинулась Щука. – Белокурой бестией, на куклу Барби хочу быть похожей…

– Тьфу! – в сердцах плюнул премудрый Пескарь. – Тебя спрашивают, не какой хочешь быть, а кем?

– Рыбкой хочу торговать! – зашуршала щука. – Магазинчик маленький рыбный хочу. Нет! Средненький такой. Нет! Большой магазин хочу. Нет! Хочу в царстве одна рыбой торговать и повсеместно!

Сказала, как припечатала.

– Та-а-а-ак… – задумчиво сказал Пескарь. – А ты чего хочешь, Сом?

– Хочу быть Мистером Твистером, – лениво прошамкал владыка рек, – хочу быть владельцем заводов, газет, пароходов…

– Та-а-а-ак… – ещё более задумчиво произнёс премудрый Пескарь. – Мне, ещё в юности, сам морской царь Сиян говорил, что с моей головой можно на должность первого министра царства претендовать. Видать моё время пришло…

Сом и щука с удивлением переглянулись:

– Когда в их озере успел побывать морской царь Сиян? Никогда такого не было. Врёт! – решили рыбы, но промолчали.

Пока заговорщики совещались, прикидывали, кто кем да куда править пойдёт; дома рисовали, в которых жить будут; должности распределяли, озерцо помаленьку бурлить начало. Слухи поползли, сплетни стали размножаться – Кукушка с Чехонью этому сильно способствовали. А уж когда из-за моря, куда слушок успел добежать, Аист прилетел с письмом от акулы – хотела хищница царской охраной заведовать, озерцо совсем из берегов вышло. Рыбий народец зашумел, возмутился, всем хотелось в царство попасть. Утки над озером пролетали и те орали, как оглашенные:

– Хотим царскими гвардейцами быть!

Откуда ни возьмись, появился Павлин, такой птицы здесь видом не видывали.

– Хочу быть при царстве Главной птицей, – тоном, не терпящим возражения, сказал гость, – поскольку никто из вас претендовать на эту должность не может по причине своей серости.

– Как?! – завизжала Кукушка. – Всякие заморские пришельцы лучшие должности при нашей Жабе занимать будут. А нам местным, что останется? Дворниками при них быть? Не позволим, не допустим! Айда все на болотную площадь митинговать.

– Жабу, жабу к ответу! – закричали озёрные жители и кинулись меня из– под коряги выковыривать. – А я, пока они совещались и переругивались, под коряжкой спала. Днём – то я сплю, а ночью охочусь. Откуда мне знать, кто то письмецо в озеро бросил? Зачем? С бухты барахты ни в чём неповинную Жабу во всех смертных грехах обвинили…

Жаба залилась горючими слезами и поперхнулась тягучими сопельками.

– Какой круг шагаешь? – спросила она, всхлипывая.

– Пятый заканчиваю, – Марта села на стол рядом с Жабой, – Я так поняла – вас из озера выжили. А маленькая жаба, ваша племянница, как здесь оказалась? Она ведь тоже жаба земноводная, или как?

– Ты, видать, школу не очень посещаешь, раз мне такие вопросы задаёшь, – всхлипнула Жаба и растёрла сопельки оставшимся красным рукавом по всей рожице. Если я земноводная, а она из того же рода – племени, какой же ей быть?

– Не пойму я, – не отставала Марта, – как племянница ваша здесь оказалась? Это же вас, тётенька, из озера выжили, она вроде не при чём…

– Икринка её мне на хвост прицепилась, – закручинилась Жаба, – здесь головастик и вылупился. Она, бедная, Родины – своего озерца, сызмальства не видела…

– Почему в школу не ходит? – спросила Марта, – Зубата Зубатовна интересуется. Злится. Съесть обещала…

– А чему ей, крохе, в вашей морской школе учиться, раз она жаба земноводная, для проживания в озерце приспособленная, – застонала старшая Жаба, – Ей надо знать, как комаров, да мошек ловить? Как в клещи ракам не попасться? Как щуку от полена отличить? Как слизней на садовых участках изводить? Так этих знаний в морской школе вовсе не дают.! На Родину мы хотим! Так и наукам обучаться будем! Помоги нам девочка на Родину вернуться, мы тебе самых жирных комариков наловим, самых толстых слизней принесём.

– Ой! – взмахнула ручкой Марта, – не ем я этого! Так помогу. Ветер Перемен мой друг. Обещаю, попрошу его этот вопрос прояснить и дела в вашем родном озере уладить. Только, что я теперь Зубате Зубатовне скажу? Закон о всеобщем морском образовании нарушать нельзя. Возьмёт и съест вашу племянницу в назидание другим.

– Да, ладно, – отмахнулась старшая Жаба, – училка ваша третий год грозится съесть и всё никак. Она добрая акула, только вид суровый держит. А как иначе? Иначе с вами, поскрёбышами, нельзя…

Марта поплыла к выходу, но у самой двери остановилась, спросила:

– Зачем у царя Сияна веники стащили? Он бы тебе и так дал…

– Да вот не дал, – тихонько всхлипнула Жаба, – один раз попросила, он забыл. Второй раз попросила – он опять забыл. Третий раз сама взяла. Ему Морские черти с земли веники каждый день возами тащат. Мне-то где взять? Духу земного дыхнуть, ох, как хотелось! Ты уж, Марточка, прощения у него за меня попроси, пусть он зла на меня не держит…

Марта кивнула:

– Кстати, почему вы гончая? Вы вроде бегаете небыстро.

– Так прогнали меня с озерца, потому и гончая, – тяжко вздохнула Жаба, – а уж как я местному народцу рассказами о своих бедах докучать стала, меня все гнать начали. Поняла теперь?

– Поняла теперь! – на ходу крикнула Марта, – Нитку в клубок не сматывайте, я по ней вас сейчас нашла и в следующий раз найду…

Ниточка вывела Марту к выходу из пещеры. Девочка энергично работала ручками и ножками, ей хотелось быстрее встретиться с друзьями. Неожиданно, у самого выхода, Марта увидела частокол из крупных белых ёлочек. Они стояли, прижавшись, друг к другу и напоминали забор.

– Интересно! – удивилась Марта, – когда я сюда плыла, забора не было. Кто его поставил? – она остановилась и призадумалась. – Как же я выйду отсюда? Забор меня не пустит. Что-то он мне напоминает? Интересно, что?

Марта подплыла поближе. Осторожно, что бы не всколыхнуть муть осадков, опустилась на дно пещеры. Присмотрелась. Над нижним частоколом белых ёлочек, парил в воздухе другой частокол таких же белых ёлочек только вершинками вниз. А ещё чуть выше частокола на Марту глядели мутно-серые глаза огромной сизой рыбины.

– Так ведь это зубы! – догадалась девочка, – как же я сразу не сообразила. Если выплыву, попаду ей прямо в пасть!

– Подгребай уже, – прокряхтела рыба, – страсть, как люблю полакомиться любопытными девчонками…

– Ты кто? – с ужасом выдохнула из себя Марта.

Рыбина беззвучно засмеялась, при этом мелко подрагивала телом:

– Я тот, кого никто не любит, – начала декламировать она, – Я тот, чей взор надежду губит…

– Ой! – радостно воскликнула Марта, – Ты демон?

– Почти, – ухмыльнулась рыбина и продолжила декламировать,

– акула томно закатила глазки и произнесла сладким голосом. – Нет, это грубо. Я не люблю грубой пищи, лучше так:

Нет, тыне ду… Мне не позволит так назвать тебя моя культура,

Ты просто глупая натура. Хи-хи-хи, – акула радостно захлопала плавниками. Посмеявшись, хищница уставилась немигающим взглядом на Марту. – Я сегодня ещё не завтракала. И теперь ты мой завтрак.

– Ещё чего! – возмутилась Марта. – Терпеть не могу, когда меня едят. И дел у меня полно. Ну ка, посторонись!

– Кудай – то я посторонюсь? – выпучила глаза акула, – Я тебя целый час ждала. Кушать хочу…

Акула для убедительности щёлкнула ёлочкой об ёлочку. Пока рыбина потешаясь над беззащитной Мартой, девочка пересчитала количество зубов в её пасти. Их было ровно триста.

– Многовато, – подумала Марта, – эдак она меня в мелкий фарш перемелет…

Акула медленно покачивалась в толще воды. Она неторопливо закрыла жаберные щели складками своего плаща и как пылесос начала неспешно высасывать Марту из пещеры.

– Мамочка! – подумала Марта, – я, кажется, научилась бояться!

– Мамочка! – закричала девочка, и что было силы, попыталась плыть назад. Однако неумолимый поток воды тянул её всё ближе и ближе к сверкающим остроконечным ёлочкам, прямо в чёрную пасть акулы. Марта упиралась, как могла, но вскоре обессилила, зажмурилась и приготовилась к неизбежному. Когда до острых зубов акулы осталось совсем чуть-чуть, Марта почувствовала, как акула вздрогнула всем своим огромным телом и внезапно заскулила противным дребезжащим голосом.

– Ой! О – ё-ё-й! Кто меня за хвост тянет?! Отпустите немедленно! Аквалиция! Аквалиция на помощь! Хвост отрывают честным обитателям моря!

– Кто здесь у нас честный обитатель моря? – услышала Марта голос дельфина Ло.

Плащеносная акула изогнулась вопросительным знаком, скосила глаз и увидела – за хвост её тянула большая белая рыбина. Это, конечно же, была Акулина.

– Ничего себе, – подумала плащеносная акула. – Силы не равны, их двое, я одна. Не сдюжу! Придётся прикинуться лещом…

– Ой, ребятушки, – запричитала хищница, – как хорошо, что вы приплыли. Давайте девчонку съедим вместе. Она хоть и костлявая, но позавтракать нам хватит…

– Отпусти её Акулина, – попросил дельфин Ло, – никуда она теперь не денется. Слышишь, позавтракать нам предлагает…

– С удовольствием поделюсь, – засуетилась плащеносная акула, – я отроду жадной не была…

– Глупой ты всю жизнь была, – отозвалась Акулинка, отпуская хвост хищнице, – Я тебя с детства помню. Жадной была. У своих – же сородичей, все, что плохо лежит, зажуливала. Беззащитных обижала. Вот сейчас на мою дочку позарилась…

– На дочку? – взвизгнула акула, – так кто знал, что она твоя дочка?

– А если не моя, то обижать можно? Она маленькая, глупая ещё. Сегодня первый раз в первый класс пошла. А ты: «полезай ко мне в пасть, я тобою позавтракаю». Теперь ты полезай ко мне в пасть, я тобою пообедаю…, – нежно сказала Акулинка и для убедительности щёлкнула зубами.

– Ой! – завиляла хвостом акула. Поняла хищница – против грозы морей белой акулы Акулины, она слабовата, – Какой из меня обед? Я худюща-а-а-а! Ни рыба, ни мясо. Одни кости. Не дай бог подавитесь! Дайте мне немного жирком обрасти, отдохнуть маленько, а то я всё в бегах, в суете, в хлопотах. Тогда и обедайте, только рада буду хорошим друзьям угодить…

– Сейчас, матушка, отдохнёшь, – шикнул дельфин Ло. Вытянул из-за кораллового рифа, дырявую бочку когда-то сброшенную с пиратского корабля, и одним махом упирающуюся акулу туда засунул, другим махом крышкой пришлёпнул.

– Вот так! – крякнул дельфин, – пусть годочка три посидит, отдохнёт, умом посветлеет, душой подобреет. А там глядишь, и на свободу с чистой совестью выйдет. А? Как думаете?

– Сурово! – откликнулась Акулина.

– Сурово! – подтвердила Марта.

Дельфин перевёл взгляд сердитых глаз на Марту

– Ну, что, доченька, всё ли ты в нашем море знаешь? Повадки всех рыб изучила или…

Марта не дала дельфину договорить:

– Ты прав, папуля, как всегда, прав! – ласково сказала Марта и погладила Ло по каплевидной голове. – Завтра в школу обязательно пойду. А сегодня надо Жабе помочь, в беду она попала. И Марта рассказала Акулине и Ло грустную историю гончей Жабы и её племянницы.

– Всплываем! – крикнул дельфин, – Надо Ветра Перемен звать, только он может помочь…

Выслушав рассказ Марты о беде гончей Жабы, Ветер Перемен взвихрился:

– Вот оно как! Непорядок! Придётся лететь на озеро восстанавливать справедливость.

– А я? – жалобно мяукнула Марта

– И ты! – благосклонно кивнул Ветер, – как же без тебя? Нужно позвать моего друга альбатроса Ура. Он тебя до озерца доставит.

Ветер поднял со дна моря большую музыкальную раковину и затрубил:

– Ур! Ур! Ур!

Альбатрос не заставил себя ждать, появился немедленно.

Альбатрос – странная птица. Тело небольшое, а крылья огромные. Нет больше таких крыльев ни у одной из летающих в мире птиц. Уйти в полёт альбатросы могут с гребня волны или берегового утёса. Летать им всегда помогает ветер. Сутками парят птицы в штормовом небе. Вода и ветер – вечные спутники альбатросов. Ур любил летать. Его белые крылья с черными перьями на концах сверкали на солнце. Он смеялся от удовольствия полёта, задевал клювом волну, разворачивался грудью к ветру и вновь, не шелохнув крыльями, взмывал ввысь.

Усадив Марту на спину, альбатрос наперегонки с Ветром Перемен помчались к озеру.

Лететь пришлось недолго, как только обогнули гору, увидели лесок, а за ним и озерцо показалось. Краси-и-ивое! Загляденье! Берёзки и рябинки обступили блюдечко-озеро, веточки к воде склонили, стояли, от ветра покачивались, листиками шелестели, будто песню колыбельную напевали. Озеро под их песенку тихо дремало. Изредка на глади озера появлялась любопытная голова рыбы чехонь. Нырнёт и вынырнет. Нырнёт и вынырнет. А тут вдруг вынырнула и увидела, как на волну присел красавец-альбатрос с девочкой на спине.

– От те на! – заголосила Чехонь, увидев Марту. – И у нас такая есть! Вон, в заводи в кувшинке спит. Только наша совсем светленькая, длинноволосая, синеглазая. Озёрушкой зовут. А вашу как кличут?

– Я Марта, – приветливо улыбнулась гостья.

– Чё прилетели? Али дело, какое есть?! – у Чехони от любопытства глаз за глаз зацепился, да так и застыли.

– Есть, – утвердительно кивнул альбатрос Ур, – с кем можно поговорить по делу гончей Жабы?

– Уть, – тихо пискнула чехонь и нырнула.

Ждали любопытную рыбу долго – не дождались. Больше она мордочку из воды не высунула.

– Греби Ур к кувшинке с Озёрушкой, – попросила Марта, – может, она нам поможет.

Так и сделали. Девочка сладко спала, во сне улыбалась, причмокивала пухлыми губками.

– Пора, ленивица, просыпайся, – Марта легонько тронула Озёрушку за плечико, – солнышко уже на обед пошло, а ты всё спишь!

Девочка открыла глазки, зевнула, потянулась и посмотрела на неожиданных гостей

– Ухты-пухты! – воскликнула Озёрушка. – Вы откуда здесь взялись?

– Ты говоришь, как наша Марта, – улыбнулся Ур, – с неба упали. Это, конечно, шутка. Мы прилетели по делу. И просим тебя в нём поучаствовать.

Альбатрос подробно рассказал Озёрушке о беде гончей Жабы. Озёрушка слушала участливо и сосредоточенно, отчего на её лобике появились две неглубокие морщинки, что совсем не портило её милое личико.

– Нет, – в конце сказала девочка. – Я не смогу быть вам полезной, потому что родилась, когда гончей Жабы в озере уже не было. Зато старая Сова, бабушка Гнездушка, что сидит на столетнем дубе вполне может вспомнить эту историю. Если вы поможете мне взобраться на вершину дуба, я вас с ней познакомлю.

– Конечно, поможем, – хором воскликнули Ур и Марта, – садись на спину. Полетели.

Дуб, на котором примостился домишко старой Совы, был велик собой, ветвист и кряжист. За сто лет, которые дерево росло, его корням стало скучно в темноте и тесноте и самые смелые из них вылезли наружу, приподняли дерево, взбугрились так, что к стволу невозможно было подойти.

– Вон домишко Совы, – указала Озёрушка пальчиком в самую гущу кроны, – бабушка Гнездушка там, отсыпается. Видите, перья из щелей в разные стороны торчат? Маловат домишко стал старушке. Бабушка Гнездушка, а, бабушка Гнездушка! – позвонила в колокольчик Озёрушка, – проснитесь, пожалуйста, у наших гостей к вам дело…

– Дело? – из окна домишки показалась недовольная глазастая мордочка Совы, – что за дело?

Озёрушка, Марта и альбатрос Ур, наперегонки перебивая друг друга, рассказали Сове историю гончей Жабы.

– Ох, конечно, она здесь ни при чём, – выслушав гостей, изрекла бабушка Гнездушка. – Как было дело, я знаю, а вам не скажу! Вот.

– Почему? – удивились девочки.

– Спать хочу! – сказала сова и закрыла глаза.

– А если я вам новый домишко построю. Просторный, тёплый. – тихонько спросил альбатрос Ур.

Бабушка Сова открыла один глаз:

– Прямо сейчас?

Альбатрос Ур кивнул.

– С кухней и тёплым туалетом?

Альбатрос Ур поморщился, но кивнул.

– Строй! – сказала бабушка Гнездушка и открыла второй глаз.

– Не-ет! Сначала рассказ, – недоверчиво проворчал альбатрос.

Бабушка Гнездушка закрыла глаза и отвернулась.

– Хорошо, хорошо, – воскликнул Ур, – Марта, слушай внимательно, потом перескажешь. Я полетел за стройматериалами.

Бабушка Гнездушка выбралась из своего домика, удобно пристроилась на ветке и начала рассказ:

Дело было позапрошлым летом. Солнце палило нещадно. На небе ни облачка. Даже тени от деревьев не захотели жариться и стали совсем маленькими. В загородном поселке у озера все живое в норки и гнёзда попрятались, окна занавесили. Улицы обезлюдели.

– Жара, тошно, скучно! – шипел ветер Сквозняк, вылезая из– под крыльца дачного домика. – Скорее бы лето закончилось! Осень хочу. С дождями, с промозглыми ветрами, с насморками и ячменями на глазах. Люблю простужать деток! Люблю слушать, как они верещат, когда им укольчики делают! Красота, веселье!

– Жара… – вторила Сквозняку с грушевого дерева Кукушка, – спрятаться негде. Макушку напекло. Полечу, суну голову в озерцо, освежусь!

– Погоди, подружка! – остановил её Сквозняк. – Тихо у нас как-то, невесело! Давай придумаем что-нибудь. Скандальчик какой устроим, драчку затеем. Носом кого-нибудь с кем-нибудь столкнём.

– Голова у меня, Сквозняк, нагрелась, – закапризничала Кукушка. – Неохота мне напрягаться, суетиться! Сколько усилий надо приложить, чтобы всех со всеми перессорить. Неохота мне…

– Спорим, Кукушечка, что от одного лживого письмеца всё озеро забурлит и из берегов выйдет, – глаза у Сквозняка сверкнули в предвкушении весёлых событий.

– Ну-у-у, – Кукушка лениво потянулась, – если не очень напрягаться… Давай, говори, что делать!

– Напишу-ка я сейчас местной Жабе письмо, от имени Ветра Перемен – мечтательно ухмыльнулся Сквозняк, – будто он, Ветер Перемен, выбрал оную жабу для проведения эксперимента. Хочет рожу её противную преобразить. Сначала царевной – лягушкой сделать, затем просто царевной. Царство ей на отдельном острове в океане подарить. Пусть правит!

– Что, не сразу царевной? – потопталась с ноги на ногу Кукушка, – сначала в лягушку, потом в царевну?

– Позаковыристей хочу! – хихикнул Сквозняк. – Повеселее! Поняла, дурья голова. Ну, что, понесёшь на хвосте лживую новость?

– Чего не понести, понесу! – Кукушка на минутку задумалась. – А мне-то, какой резон? Мне-то, какая с этого радость?

– Как, какая? – серьёзно спросил Сквозняк, хитровато прищурясь. – Тебе на царском острове должность дадут. Будешь главной птицей!

– Ах, батюшки! – заторопилась Кукушка, – давай быстрее письмо, привязывай к хвосту, полетела я!

Стоило Кукушке улететь, как Сквозняк закатился от хохота. Глаза его заискрились, поникшие от жары крылья расправились.

– Действительно, кукушка, голова у тебя перегрелась! – клокотал от смеха Сквозняк. – Сама в эту лживую байку поверила! Ну, так это к лучшему. Правдоподобнее будет! Уж если кукушка, не самая глупая птица, в мою придумку поверила, то уж пустоголовые рыбы точно поверят. Посмотрю, что они делать будут, посмеюсь на славу, порадуюсь… —

сказал и засел в дупле трухлявого дерева, притих, уши навострил, слушать приготовился.\

– Тогда вся эта история с гончей Жабой и произошла, – вздохнула бабушка Гнездушка. – Продолжение она вам сама рассказала. Я подтверждаю – эта балаболка здесь ни при чём. Дремала она в одиночестве под моховым покрывальцем в своей норке. Не пришёл её час на охоту выходить. Не любит Жаба дневного солнца, вот и спала себе посыпохивала. А над озером долго ещё летал смех Сквозняка…

– Ах, проказник! – неожиданно раздался возмущённый голос Ветра Перемен. Как оказалось он все это время в ветвях прятался. Сидел тихо, слушал. – Выходит Сквозняк себе на потеху всё озеро перебаламутил? Да ещё моё честное имя враньём осрамил…

Ветер взвихрился, полетел, выдернул пройдоху Сквозняка из домовой щели и загнал вруна в старое дупло, а выход сухим чурбачком законопатил.

– Пусть посидит, ему полезно…

Когда прилетел обратно, поднял на озере волну, крикнул так, что прибрежные деревья стволами выгнулись, чуть не переломались.

– Ну– ка рыбий народец покажите свои рыбьи головы, навострите свои рыбьи уши. За что Жабу обидели? Почему из родного дома выгнали? Зачем горе мыкать в чужой стороне заставили? Ну-ка, кукушка, расскажи озёрному народу, как дело было.

– Я что, я что?! – икая заголосила кукушка, – мне ветер Сквозняк должность главной птицы обещал, а не этому заморскому павлину расфуфыренному…

– Кто обещал?! – вытаращил глаза Сом.

Уж на что Пескарь донная рыба и тот из воды выскочил:

– Кто обещал?!

– Как кто? – продолжала возмущаться Кукушка, – Ветер Сквозняк обещал, когда письмо писал и велел его вам подкинуть. Сказал, если лживое письмецо подкину – сразу главной птицей царства стану. Я напрасно стараться не стала бы?!

– Ты хоть думаешь, что говоришь? – схватился за сердце премудрый Пескарь. – Обманул нас Сквозняк! Потешился над нами! Мы губы раскатали. Ветер Перемен здесь ни при чём. Сквозняк сам ничего делать не умеет – не дано ему. Только мы, дурачьё, повелись, размечтались! Жабу своими придирками извели. Как ей теперь в глаза смотреть будем? Где её искать, горемычную? Тьфу!

Пескарь стукнул по воде плавником и исчез под корягой. Сом в свою берлогу в омут поплёлся. Щука от горя комара съела. Тишина повисла над озером густая. Все озерные обитатели по норкам попрятались, каждый свою думу думал. Кто обиду таил, кто несбывшиеся надежды оплакивал, кто жабу жалел. Изредка над озером слышались всхлипы Кукушки. Она хоть и не глупая птица, а самая последняя поняла, как над ними всеми противный Сквозняк посмеялся. Уж больно ей хотелось главной птицей царства стать. Плакала, плакала, а потом полетела на другое озеро селиться. Стыдно ей было в глаза Жабе смотреть. Совесть проснулась.

Тем временем на озеро вернулась гончая Жаба с племянницей, её Попутные ветры, друзья Ветра Перемен принесли. Жабы, как озеро увидели, так с высоты птичьего полёта в него и плюхнулись. Сильно хотелось путешественницам скорее в свою норку попасть, в пресной озёрной водице искупаться, подружек проведать, послушать о чем рябинки с берёзками шепчутся.

А на старом дубе Ветер Перемен с Озёрушкой и Мартой, с альбатросом Уром праздновали новоселье в новом, уютном доме бабушки Гнездушки. Ур постарался старой Сове угодить: хороший красивый дом построил со спаленкой, кухней, гостиной и отдельным тёплым туалетом. К вечеру гости наелись пирогов, напились сладкого клюквенного морса и полетели домой. Завтра начинался новый учебный день и новая сказка синего-синего моря…