– Поздравляю тебя, Васюшка, с окончанием учебного года, – сказал Рибаджо и хитренько прищурил глазки.

– Фух! – тяжело, вздохнула девочка.

Компания, состоящая из волшебника Рибаджо, Васюшки, Альки и, конечно, попугая Кешки нежилась на солнышке в саду рядом с домом. У всех, кроме Кешки, были свои мягкие кресла, но попугай тоже был не в обиде. Он примостился на плече у Василисы и ехидно поглядывал на Рибаджо. Теперь принц Кешью V был полновластным хозяином Васюшкиных плеч и мог запросто перебегать с одного на другое. Рибаджо больше не претендовал на правое плечо девочки, потому что со времени последней встречи с любимой бабушкой Лючией, потребовавшей у внука принять его обычный вид, волшебник решил остаться большим кудрявым геркулесом. Тем более, что всем остальным, его нынешний облик нравился больше.

– И тебя, Алька, поздравляю! – продолжал волшебник. – Троек много нахватал?

– Троек?! Что такое тройка? Я такой оценки не знаю, – горделиво ответил мальчик и мельком взглянул на Васюшку.

– Ну и что! – вскинулась девочка, – может быть, у меня ещё потенциал не раскрылся! Учительница Алина Ивановна так и сказала маме, что у меня большой потенциал. Но он ещё не раскрылся…

– Ещё она сказала маме, – тихонько хихикнул Рибаджо, – что твоя лень развернулась в полном объеме, и она мешает твоему потенциалу.

– Мешает! – утвердительно кивнула Васюшка и загрустила, – но мы ведём борьбу…

– Вы с потенциалом против лени? – уточнил Рибаджо. – Или вы с ленью против потенциала?

– Мы с потенциалом против болтунов и обидчиков! – Васюшка решительно встала с кресла и пошла по дорожке к дому, не оглядываясь.

– Васюшка, не обижайся! – крикнул ей вдогонку волшебник, – я тебя люблю и хочу, чтобы ты была лучше всех. Ты уже во многом лучше всех, просто на учёбе нужно сосредоточиться ….

Девочка внезапно остановилась и обернулась:

– Ты, правда, так думаешь, Рибаджо?

– Я не думаю, я уверен! – волшебник улыбнулся и протянул руку навстречу Василисе. – Иди сюда. Я расскажу тебе и всем остальным о замечательной девочке, у которой был огромный потенциал, она заставила его раскрыться и спасла целую страну. Я был знаком с ней. Правда, очень недолго…

– Почему, недолго, – спросила Василиса, усаживаясь в кресло. – Вы поссорились?

– Нет. Её казнили.

– Как?! – удивлённо воскликнул Кешка, – и её тоже?

– А кого ещё? – всполошился Рибаджо.

– Ну вот. Я так и знал! – театрально заламывая крылья, застонал попугай. – Мой героический поступок опять в полном забвении! Неблагодарные вы люди. Боже мой, какие неблагодарные….

– Кешка, перестань кривляться, – погрозила попугаю пальцем, подошедшая бабушка. – Ну-ка, друзья, принимайте яблочки, похрустите витаминами, полезно.

Бабушка поставила рядом с креслом Рибаджо целое ведёрко блестящих с красными бочками яблок.

– Мытые? – тут же уточнил попугай.

– А как же! – бабушка внимательно осмотрела всех присутствующих и остановилась на Кешке, – Какое твоё геройство нами забыто, Кешуня?

– Как какое, бабуничка? – попугай сидел на кромке ведра и неистово терзал яблоко. – В таинственном городе Аркаиме, ты забыла?

– Кто же такое забывает, Кешуня? Разве можно?

Попугаю, наконец, удалось оторвать огромный кусок фрукта. Хрумкая яблоко, он удовлетворённо кивал.

– С кем будем знакомиться сегодня, Рибаджо? – бабушка присела на край садовой скамейки. – Люблю когда ты рассказываешь. Я жизнь долгую прожила и считаю, что самое интересное в ней – это общение с замечательными людьми…

– Алька, – попросил Рибаджо, – уступи бабуничке мягкое кресло, повествование будет долгим, а твоя попка помоложе, она может и на скамеечке посидеть.

Алька с готовностью уступил бабушке место.

– Когда-то давным-давно, – начал рассказ Рибаджо, – в тысяча триста далёком году король Англии Эдуард III решил, что его страна стала слишком мала для него, ему тогда исполнилось едва шестнадцать лет. В этот возрасте все подростки драчуны и задиры, любят почесать кулаки. К тому же по диковинному стечению обстоятельств Эдуард был не только королём Англии, но ещё и внуком умершего короля Франции Филиппа IV. «А почему бы не объединить эти два государства?» – подумал Эдуард. Так началась самая долгая война в истории человечества. Она получила название «Столетней». На самом деле, длилась значительно больше ста лет, точнее сто шестнадцать.

– Безобразие! – тяжко вздохнул попугай, – как я не люблю неточности в истории. Они сбивают, путают, мешают сосредоточиться. Ну, продолжай, продолжай, – снисходительно разрешил Кешка, он наелся и был миролюбив.

– Целые поколения ребятишек не знали что такое мир. Силы Французов истощились, и они сдавали англичанам одну провинцию за другой. У англичан были хорошо обученные отряды лучников. С их помощью Англия выигрывала сражения. От Франции остался совсем маленький кусочек, когда в деревушке Домреми, в семье богатого крестьянина де Арка родилась девочка, назвали её Жанной. Шел 82 год войны. Меня с Жанной познакомил мой прапрапрадед волшебник Мерлин.

– Запомни эту девочку, внучек, – сказал Мерлин, – она спасёт свою страну. Жанна соберёт под свои знамёна лучших рыцарей королевства, её штандарт – белый, украшенный золотыми лилиями, будет развиваться над ратушей во время коронации очередного короля Франции Карла VII. Обидно, что именно он её и предаст….

– Он? – удивлённо вдохнула Василиса, – Он что, был негодяем?!

– О! – печально откликнулся Рибаджо, – в её истории много негодяев и предателей,

– Я хочу, чтобы историю своей жизни Жанна рассказала вам сама. Завтра с утренней зарёй, в четыре утра, перемещаемся. Не проспите, у нас будет всего 4 часа до казни.

* * *

Темница в башне старого замка близ городка Руан была довольна большой и пахла плесенью. Рибаджо с Васюшкой, Алькой, бабушкой и Кешкой, прятавшимся в кармашке бабушкиного передника, жались друг к другу и всматривались в серую мглу, заполнившую всё пространство комнаты.

– Сейчас всё увидим, – прошептал Рибаджо, – надо, чтобы глаза привыкли.

– Рибаджо, это ты? – донёсся из дальнего угла темницы почти детский приятно – мелодичный голос. – Я здесь! Ты даже голосом похож на Мерлина. Тебя нельзя не узнать….

Постепенно, будто из тумана, начали проступать очертания предметов. Каменный, грубой работы стол, такой – же неуклюжий стул и топчан с кучей несвежей соломы. На ворохе соломы, опершись спиной о сырую стену, сидела девушка-девочка. Голова её была полностью обрита, она обнимала себя худыми руками, пытаясь согреться.

– Это я, Рибаджо! Что не похожа на воинственную Жанну? – девушка усмехнулась, попыталась встать. Кандалы, опутавшие её ноги, мешали ей и она начала падать. Рибаджо вовремя подхватил исхудавшее тело, и что-то прошептав, стряхнул тяжелые кандалы. Тотчас перина из тухлой соломы превратилась в ворох свежей вкусно пахнущей травы. Рибаджо бережно посадил Жанну на обновлённую постель.

– Вот, так будет удобнее, Жанна?! Извини, я немногое могу изменить в прошлом, но вот эта малость в моих силах…

– Спасибо и на этом, мальчик! – улыбнулась Жанны. – Кто сегодня с тобой? Добрые люди?

– Добрые, добрые…, – закивал головой молодой волшебник.

– Я благодарна, что вы появились здесь в мой последний день. Всю эту ночь я вспоминала свою жизнь и рассказывала её себе и ей, – Жанна указала на крысу, притаившуюся в противоположном углу темницы. – Только ей это неинтересно. Она ждёт, когда стражники принесут мне еду.

Крыса уселась на задние лапки и одной из передних лап приветливо помахала Рибаджо, по её морде растеклась притворно сладкая ухмылка, только взгляд черных как бусинки глаз быт жёстким и злым.

– Зя-я-ябша, старая знакомая, – презрительно хмыкнул Рибаджо, – вот кому бы пропасть, так нет, она и здесь пристроилась. Отбираешь у голодного последний кусок? А ну, пошла, ведьма, пошла отсюда… – Рибаджо снял с ноги тяжёлый ботинок и бросил его в крысу. Попал! Крыса взвизгнула и утекла в свою нору.

– Ты верно голодная, Жанна? – Рибаджо едва заметно пошевелил губами, и на грязном каменном столе появилась белоснежная салфетка, а на ней блюдо с куском хорошо прожаренной телятины и бокал прозрачно-золотого виноградного вина.

Жанна в одно мгновение съела всю еду, едва ли девушку кормили в последние дни. Взгляд её черных, как угольки глаз, повеселел.

– Ну, что же вы стоите, дети? – засуетилась Жанна. – Садитесь рядом. А вы, бабушка, занимайте стул. Он неказист и неудобен, но другого у меня нет.

Бабушка присела. Тут же вынула из кармашка передника клубок бело-розовой шести и крючок. Начала вязать.

– Нервы успокаивает, – сразу подумала Василиса о бабушке, – боится расплакаться…

Жанна виновато посмотрела на Рибаджо

– А тебя, друг, посадить некуда…

– Не беспокойся, мой генерал, я похожу, – постарался успокоить девушку волшебник. – Если я сяду и расслаблюсь, вдруг мне захочется разнести этот замок на мелкие каменья. А этого делать нельзя. Мы здесь не действующие лица, а только созерцатели. Итак?

– Итак, всё началось в тот день, когда я решила пойти в лес за ягодой. Утро было погожим, роса на травах ещё не высохла, деревенские коровы только-только плелись на пастбища, спросонья едва волоча ноги. Я быстро добежала до леса Шеню, что раскинулся сразу же за моей деревушкой Домреми у верховья реки Маат. Мне посчастливилось быстро собрать почти полную корзину дикой земляники. И здесь на берегу Смородинового ручья я увидела дерево. Это был старый бук или дерево фей, так называли его в моей деревушке. Неожиданно в стволе дерева открылась дверь, я вошла. Передо мною стояла сама королева фей. От изумления я протянула ей свою корзинку с ягодами. Она приняла её с благодарностью.

– У тебя, девочка, – сказала мне фея, – будет великое будущее. Ты спасёшь свой народ.

С тех пор меня стали посещать пророческие видения, и я начала слышать голоса. Однажды голос святого Михаила сказал мне, что я должна идти в крепость Вокулер и просить тамошнего коменданта сопроводить меня к дофину Карлу. Он

долго не соглашался. Но я была настойчива.

– Ой! – неожиданно засмеялась Жанна, – дофин Карл тогда был такой смешной! Он решил проверить меня – узнаю ли я его, и посадил на свой трон другого человека, а сам спрятался. Он сначала не поверил, что я слышу не только голоса святых Михаила, Маргариты и Екатерины, но и вижу будущее.

– Знаешь. Жанна, – Рибаджо до того меряющий большими шагами темницу вдруг остановился, – когда ты родилась, во всей деревне Домреми запели петухи, их песня была прекрасна, лучше соловьиной. Жители Домреми спрашивали друг друга: – Что за чудо произошло сегодня ночью? Этим чудом была ты – Жанна.

– Всевышний дал мне дар предвидения, – Жанна опять улыбнулась своему воспоминанию, – я узнала дофина сразу, хотя он совсем не был похож на короля. Маленький, тщедушный, нервный. Что делать? Господь не дал Франции другого, пришлось помогать этому.

– Вы что простили его?! – не вытерпев воскликнул Алька.

У Жанны перехватило дыхание, и она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.

– Его придворные долго нашёптывали королю гадости обо мне. Он поверил! А потом меня предал король, а не Франция. Именно ей я служила! Тогда, в ту первую нашу встречу, я потребовала у дофина отдать мне священный меч-одну из реликвий королевства. Карл вручил его мне. И я стала во главе десятитысячной армии. К тому времени в руках врага был Париж – сердце Франции. В осаде город Орлеан. Ах! Если бы англичане взяли его, Франции, как государства, больше не было бы.

– Вам было страшно? – спросила Василиса

– Значительно страшнее, чем сейчас, девочка, – вздохнула Жанна. – Знаю – сегодня я умру, но моя Франция будет свободна. А тогда я могла не выдюжить, не справиться, струсить и повернуть обратно. Это страшнее смерти! Разве тебе, Рибаджо, Мерлин не рассказывал, как мы брали Орлеан, – Жанна засмеялась колокольчиковым смехом, который оборвал лязг затворов открывающейся двери темницы. Рибаджо с гостями скрылись во мраке темного угла.

– Вставай, ведьма! Похлёбка подана, полакомись. – Стражник швырнул на стол глубокую глиняную миску и не глядя на Жанну удалился.

– Ты это будешь есть? – спросил Рибаджо, и недоверчиво покосился на сине-серое варево, наполнявшее посудину.

– Я бы поела ещё. – виновато сказала Жанна. – Очень голодно было в последние дни. Силы меня оставляют…

На столе опять появилась белая салфетка с блюдом, на котором покоилась запечённая нога молодого барашка, бокал светлого бургундского вина и большая гроздь темного винограда.

Вторая порция еды была съедена также быстро, как и первая.

– Оголодала, – с горечью подумал Рибаджо. – Какая она маленькая, чуть больше Васюшки. Странно, что когда она врывалась на своем вороном коне в самую гущу неприятельских войск, её было видно отовсюду. Голос её перекрывал вой и свист стрел, топот копыт. «Кто любит меня – за мной!» – боевой клич Жанны звучал в ухе каждого французского солдата. Мне рассказывал прадед, как это было…

* * *

Как это было?

Жанна лежала у походного костра на куске овечьей шкуры в застёгнутых накрепко белоснежных, стальных рыцарских латах, выкованных специально для неё. Уже четвертые сутки Жанна не позволяла себе раздеться и лечь в тёплую постель. Шея, плечи, руки затекли так, что девушка перестала их чувствовать. Четыре светлых дня и столько же тёмных ночей потребовалось полуторатысячному отряду Жанны, чтобы прибыть к месту битвы, к городу Пате… Завтра предстояло сражение. Взгляд девушки был направлен на единственную, видную ей на небе звезду

– Пока ты горишь, – думала Жанна, – я непобедима.

Тихонько, чтобы не разбудить, к девушке подошёл её соратник маршал Жиль де Ре, но увидев, что глаза Жанны открыты, спросил:

– Может мы напрасно затеяли это? Англичан больше в три раза! Пока не поздно стоит ретироваться?

– Жиль, – Жанна перевела на маршала спокойный, уверенный взгляд черных глаз, – на рассвете мы победим! И победа наша будет оглушительной! Я уверяю вас.

– Если это будет так, – задумчиво сказал маршал, – я поверю в то, что ты волшебница.

– Главное, чтобы вы не поверили в то, что я ведьма! – улыбнулась Жанна.

– Но мы даже не знаем, насколько англичане близко продвинулись к Поте? – опять засомневался Жиль де Ре.

Жанна присела и приставила указательный палец к губам, вся обратившись в слух

– Тихо! Они рядом. Слышите, кто-то спугнул в лесу оленя? Надо не дать им подготовиться к бою! Помогите мне, маршал, сесть на коня.

Как только девушка вскочила на коня, спящий лагерь пронзил звенящий, как тетива лука, клич – «Кто любит меня – за мной!»

– Дева зовёт! Дева зовёт! – понеслось по просыпающимся войскам.

Через несколько минут французские рыцари уже давили неприятеля. Голос Жанны завораживал воинов. Они бросались в заведомо неравную схватку, не ведая страха, не испытывая боли и продолжали сражаться, будучи смертельно ранеными. Жанна, вздымая штандарт с королевскими лилиями безошибочно посылала отряды в самые опасные точки. Там они неизменно одерживали верх над супостатом. В этом бою противник потерял большую часть своего войска-свыше двух с половиной тысяч солдат, тогда как Жанна не более ста. Так оно было, а теперь….

* * *

А теперь….

Жанна после сытной трапезы посидела минутку с закрытыми глазами, а затем, продолжала:

– Орлеан. Это город моей первой победой. Его мы взяли легко. Сначала я послала туда обоз с продовольствием. Нужно было подкормить голодных горожан. Обоз прошел все английские засады, не выпустив ни единой стрелы, ни единой пули из мушкетов. После освобождения города народ воспрял духом и назвал меня Орлеанской девой. Солдаты любили меня. Они верили, что я принесу им победу. Но ведь так и есть! Потом было много битв, и все их я выиграла, кроме той последней, когда меня предали….

Жанна прервала речь и закрыла лицо ладошками:

– Они кричат мне в лицо: Еретичка! Они считают ересью, то, что я оставила дом и пошла, защищать Родину! Ересь – что воевала в мужской одежде, ересь – что предсказывала победу! Они называют меня колдуньей, оскорбляют, избивают, приковывают цепью. Архангел Михаил, помоги! Я все делала, как ты велел мне. Я шла впереди войска с белым знаменем, я помогла нашему дофину Карлу стать королем. И я в тюрьме. Я не могу больше этого выносить.

Рибаджо отвернулся к стене и скрипнул зубами так сильно, что даже, прятавшийся до поры до времени в кармашке бабушкиного передника, Кешка, высунул голову и удивлённо посмотрел на волшебника.

– Ну, не могу, не могу я ничего изменить в прошлом. Как бы ни хотел! – Рибаджо живо представил себе самодовольное, некрасивое с большим сопливым носом лицо короля Карла VII. – Как же ты мог, Гусёныш, предать девочку, которая сделала тебя королём? Как?

* * *

Как? Это было так!

Маршал Жиль де Рэ стоял у дверей покоев короля Франции в нерешительности. Он ждал, когда король соблаговолит принять его. Маршал лихорадочно думал о том, что Жанну захватили бургундцы, солдаты предавшего Францию герцога Бургундского. Они намерены продать её англичанам, а это верная смерть!

– Надо уговорить короля выкупить её, или поменять на пленённых английских генералов, – в отчаянии решил маршал.

Впервые соратник Жанны де Арк, боевой маршал Жиль де Рэ, не знал, как просить короля об очевидном. Во время коронации дофина, когда они стояли с Жанной по обе стороны от Карла-она по правую, он по левую руку, маршал не мог себе представить, что наступит время, когда король будет столь неблагодарным. Ведь это они очистили путь Карлу к короне. Тогда даже мать дофина предала его. Она отреклась от собственного сына в угоду интересов Англии. Злость и отчаяние раздирали душу маршала Жиля де Ре. Как только дежурный гвардейский капитан, доложив королю о приходе маршала, распахнул перед ним дверь, Жиль де Ре решительно вошел:

– Сир! – воскликнул маршал. – Прошу прощения! Случилось страшное!

Карл нехотя повернул голову в сторону вошедшего. На длинной синюшной, похожей на гусиную шее, вспухла и запульсировала вена. Король покашлял в кулачок дряблой руки и им же размазал по подбородку выскочившую изо рта слюну

– Надеюсь, маршал, потревожить меня с утренней зарёй вас заставило действительно серьёзное дело? – Король изобразил на лице кривую усмешку. – Что же страшного могло произойти в моём королевстве? Я – то жив, здоров!

– Жанна в плену! – резко вскрикнул маршал.

Король поёжился, будто внезапно замёрз.

– Как это произошло? Она опять ввязалась в драку без моего позволения?

– Она с частью своего отряда осуществила боевую вылазку, атаковав лагерь англичан. Это случилось близ города Компьен. Неприятельских солдат оказалось значительно больше, и Жанна ретировалась. Но комендант крепости капитан Гильом Флави приказал закрыть ворота и поднять разводной мост, по которому вышел отряд Жанны. Рыцари внутри крепости не смогли прийти на подмогу д'Арк. Предательство, в крепости Компьен, предательство!

– Предательство?! – воскликнул Карл. – Зарвавшаяся девчонка! Её надо наказать! Слишком много стала о себе воображать! Для неё нет авторитетов, тоже мне «великий главнокомандующий»! Скоро она решит, что корона Франции будет ей в пору? Пусть посидит, подумает.

– Сир, они сожгут её на костре, как ведьму!

– Сколько они требуют за голову Жанны? – нехотя спросил король.

Маршал назвал цену.

– Что?! – взъярился Карл. – Что? 10 000 золотых ливров? Эта сумма больше, чем принято просить за голову самого короля. Вы сошли с ума!

– Они не отдадут её за меньшую. Может быть, обратиться к народу? – предложил маршал.

– А вы уверены, что она не ведьма, Жиль? – король в ожидании ответа сощурил маленькие глазки.

– Я был с нею в бою. Она гений, сир!

Ответ маршала ошеломил Карла.

– Ах так! Она гений?! Пусть выбирается сама! – король издал горлом какие-то странные шипящие звуки и отвернулся в знак окончания аудиенции.

– Корона ему явно велика, – подумал, закрывая дверь покоев короля маршал Жиль де Ре.

– Этот тоже хорошо будет смотреться в пламени костра, – подумал король, когда дверь за маршалом затворилась.

* * *

Бабушка, наконец, закончила вязание, и все увидели, что получилось. Это была шапочка, белая с едва заметными розовыми штришками.

– Бабуль, ты чё? – тихонько прошептал из кармашка передника попугай Кешка.

– Это тебе, доченька, – сказала бабушка, протягивая Жанне шапочку, – одень, пожалуйста, тут зябко.

Шапочка пришлась Жанне впору и была едва заметна на её голове.

– Рибаджо, – бабушка умоляюще посмотрела на волшебника, – можно оставить шапочку в прошлом?

Рибаджо кивнул, он знал: это всё равно ничего не изменит в судьбе Жанны.

– Нам пора! – хмуро бросил волшебник.

– Храни вас Господь, – едва слышно вымолвила Жанна.

* * *

Как только мама Василисы въехала на своей машине во двор дома, она сразу поняла: случилось что – то серьёзное. Дом был тих и казался безлюдным.

– Ау! Где вы? – воскликнула мама.

Из окна первого этажа выглянула голова бабушки.

– Не шуми дочка. Все в своих комнатах. Рибаджо в саду.

– Вы что, где-то были? – беспокойно спросила мама

– Были, – тихо отозвалась бабушка..

– Так. Значит, за объяснениями мне к Рибаджо! – мама решительно направилась в сад.

Рибаджо с закрытыми глазами лежал в гамаке, слегка покачиваясь. Мама легонько тронула волшебника за плечо

– Рибаджо!

Волшебник открыл глаза, и в их черных значках, как на экране телевизора, мама увидела большую, полную народа площадь, в центре которой был сложен ещё незажжённый костёр.

Костёр был окружён стражниками вооруженными луками с вставленными в них стрелами. Народу на площади было так много, что лучники едва сдерживали натиск толпы.

– Осади! Осади! – кричали они по очереди и оттесняли напиравших на них людей.

Вдруг воздух на площади раскололся от громкого, истеричного вскрика:

– Ведьма! Ведьма! Ве-е-е-дьма!

Толпа расступилась и к костру на повозке, запряженной постоянно спотыкающейся лошадью, въехала девушка. Она была одета в грязную холщовую рубаху – одежду кающейся грешницы, на ногах её позвякивали кандалы, а на шее железный ошейник с такой-же, как и кандалы, лениво цокающей цепью. Голову её оберегала искусно связанная шапочка из белой шерсти с едва заметными розовыми штришками.

– Мне из похожей шерсти бабушка связала свитер – некстати подумала мама.

Из толпы, всё время подпрыгивая, вырвался оборванец и, протягивая к девушке руки с грязными нестрижеными ногтями, брызгая слюной, завизжал на самой высокой ноте:

– Вероотступница! Ведьма! Кровопийца! Прислужница сатаны! Еретичка! В костёр тебя! В костёр! – толпа поддержала бесноватого одобрительным гулом.

Девочка судорожно сжала в замок тонкие пальцы рук и зашептала:

– Господи, помилуй! Дайте мне крест! Дайте мне крест!

И здесь мама увидела Альку. Он стоял рядом с Рибаджо и бабушкой, которая обнимала Васюшку. Алька поднял с земли сухую ветку, разломил её пополам и, вытянув из крассовок шнурок, перевязал ветку крест-накрест. Выпорхнувший из кармана бабушкиного передника, попугай Кешка подхватил Алькин самодельный крест и понёс его к сидевшей на повозке девушке.

– Жанна, это же Жанна де Арк! – изумлённо догадалась мама, – Так вот где вы были!

Кешка ловко донёс крест до Жанны и отпустил его прямо ей в руки. В это время один из лучников натянул тетиву, прицелился прямо в разноцветную птицу. Выстрелить ему не дала, повисшая на его руке Васюшка.

– Не смей, негодяй!

– What «s crying this red girl? (Что кричит эта рыжая девчонка?) – спросил лучник у другого и грубо стряхнул со своей руки девочку. Рибаджо едва успел её поймать.

– She’s crying on unknowing language. (Она кричит на незнакомом языке) – недоуменно пожал плечами лучник.

– May be she is spywoman? (Может быть она шпионка?) – лучник устремил на Василису грозный взгляд.

– Let’s fire the witch! (Сожжём ведьму и разберёмся!)

– Don’t go after breaking, we’ll decide which you are connect.(Не уходи после казни, мы проверим, кому ты принадлежишь!) – Лучник погрозил Василисе пальцем.

– Всё! – сказал Рибаджо и закрыл глаза. – Дальше смотреть не нужно. Очень страшно!

Волшебник приподнялся и сел в гамаке. Он потряс головой, будто сбрасывал наваждение, а затем спрятал лицо в ладонях.

– Ты показал мне то, что вы видели? – беспокойно спросила мама.

– Я показал тебе то, что мы могли видеть, – ответил волшебник. – Дети не видели казни. Я до сих пор не могу прийти в себя.

Мама едва слышно облегчённо вздохнула. Молчание было долгим. Каждый думал о своём.

– Что-же мучители Жанны остались безнаказанными? – прервала паузу мама.

– Их всех наказал Мерлин, – жестко ответил Рибаджо. – В течение нескольких месяцев после казни в Руане таинственно один за другим скончались все палачи Жанны, а инквизиторы просто бесследно исчезли. Но дело даже не в этом….

Рибаджо растерянно посмотрел на маму, в его глазах блестели слезинки:

– Я сейчас возвращался туда! На пепелище….

– Что ты, Рибаджо? Ты всё время был здесь! – недоверчиво произнесла мама, – мы сидели рядом. Ты молчал. Тебе показалось…

– Я волшебник, мама, я могу быть одновременно всюду. – Рибаджо восстановил сбившееся дыхание. – Я вернулся туда, на пепелище, что-то не давало мне покоя! Площадь была безлюдна. Я разгрёб пепел костра и нашёл совершенно нетронутое сердце Жанны. В это невозможно поверить, но это так!

– Что было потом? – нетерпеливо спросила мама.

– Потом я, со всеми предосторожностями, опустил его в воды реки Сены. Сердце Жанны должно было остаться во Франции навсегда….

Мама посмотрела на руки Рибаджо. Они были мокрыми.

– Пошли в дом, мальчик. Сейчас не надо быть одному. Боль, разделённая с друзьями, становиться меньше, – мама решительно направилась к дверям дома. Рибаджо шёл за ней.