Алексей Михайлович был капитаном большого пассажирского судна. Всю навигацию теплоход возил людей от истока огромной реки до его устья и обратно. Капитан пришёл на судно пять лет назад, после окончания мореходного училища. Мечтал о море, но пришлось пойти на реку, набираться опыта управления судном и командой. Три года Алексей Михайлович был старшим помощником капитана, а теперь второй год служил капитаном.
Никто на судне не называл Алексея Михайловича по имени отчеству, молод был. Сам капитан не настаивал. Ему нравилось, когда матросы называли его просто Капитаном, а старший корабельный состав просто Алексеем. Алексей, будучи ещё семилетним Лёшкой, сбежал из детского дома, куда его пристроила тётка после гибели в автокатастрофе родителей. Лешку, голодного, больного приютил у себя в доме офицер с военного корабля под названием «Лютый». Потом офицер похлопотал, мальчишку приняли юнгой к нему же на корабль. Едва Лешка подрос – его отправили учиться в мореходное училище. Смышлёным оказался малец. Потому, сколько Алексей себя помнил, он всегда был на воде. Уже, будучи капитаном, знал Алексей Михайлович реку как свои пять пальцев. Мог с закрытыми глазами рассказать, какой утёс появится за поворотом реки, сколько на нем растёт берёзок, сколько лежит камней, где на правом берегу – гнездовье цапель, где на левом – омут, и какие там водятся сомики.
Однажды Алексей позвал боцмана на капитанский мостик:
– Смотри, боцман, – сказал капитан, вглядываясь в серую прибрежную дымку, – сейчас за поворотом появится скала…
– Появится! – кивнул боцман, он тоже знал реку, как свои пять пальцев. – Куда же ей деться? Она здесь испокон веков стоит.
– На ней будет стоять собака, – продолжал капитан. – Третий рейс её вижу. Стоит, как памятник, не шелохнётся. На голове у собаки сидит птичка. Совсем маленькая, еле видная, наверное, воробей.
– Может, ждёт кого? – предположил боцман. – Собаки верные бывают, вернее людей…
– Знаешь, боцман! – начал вспоминать Алексей, – на военном корабле, где я юнгой служил, держал наш капитан, вопреки всем запретам, собаку, Сайдой звали. Огромная была, красивая. Порядок любила, всех крыс на корабле вывела. Матросы её, как огня, боялись. Чуть что не так, она и укусить могла. Маяк в ночи первой видела. Если Сайда залает, значит, берег близко. Однажды ощенилась тремя кутятами. Старпом наш в это время со службы уходил, одного кутька забрал, назвал Лютым, в честь корабля. Мне тогда сильно щеночка хотелось, но нельзя было двум собакам на одном судне. Остальных кутят тоже по кораблям растащили. Лютый был особой собакой, у него между ушами большое белое пятно, красавец! Жаль только, старпом, как на берег со службы вышел, так в скорости и помер…
– Эх, ты! – с сожалением воскликнул боцман. – А собака?
– Я к нему в дом заходил – хотел собаку забрать. Он ведь одинокий был – ни жены, ни детей. Да не вышло. Соседка его, злая такая бабка, даже за ворота меня не пустила. Дверь прямо перед носом закрыла, а в щёлочку прошипела, что сдох у старпома щенок.
– Ты поверил? – огорчённо спросил боцман.
– Не поверил. А что делать? Не силой же у старухи щенка отбирать. Смотри, боцман, скала!
Действительно, скала появилась, как только русло реки круто повернуло. На скале, не шелохнувшись, стояла большая лохматая собака с белым пятном между ушей. На этой отметине, также, не шелохнувшись, сидела маленькая птичка, по виду воробей.
– Позови её, Алексей, – прошептал боцман. – Может, встрепенётся…
– Лютый, Лютый! – закричал что было мочи капитан.
Собака встрепенулась и, недолго думая, бросилась со скалы в воду. Вынырнув из чёрной воды, подождала, пока воробей усядется между её ушей – поплыла к кораблю.
– Стоп, машина! – приказал капитан, – Собака за бортом, будем брать!
Так началась новая жизнь Лютого и его друга воробья Сеньки. Не на море, правда, на реке. Так ещё не вечер, жизнь длинная, всё ещё может быть!
Когда друзья обустроились на корабле, Лютый заметил:
– Хорошую, однако, книгу читала учительница! Ты не запомнил, как она называется?
– Как не запомнил? «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, – задумчиво ответил воробей. – Не дорос я ещё до неё. Вот перейду в старшие классы, обязательно прочту. Её первую и прочту…
Команда теплохода неразлучную парочку полюбила и всячески баловала, да и пассажиры тоже вниманием не обделяли. Сеньке с Лютым на корабле было хорошо.
Однажды, когда воробей на очередной стоянке отлучился в город и опоздал, Алексей задержал рейс. Сеньке, конечно, попало, но не очень. Он же не просто так в город отлучался, он в школу летал учиться. Школу воробей искал просто – где много ребятни, там и школа. Садился на подоконник и слушал.
– Что ты в эту школу летаешь? – недоумевал Лютый, – Не лень тебе таскаться по жаре. Ты и так умный!
– Глупый ты, Лютый! – отвечал ему Семён, – Я умный, потому что учусь! Сейчас я языки разные изучаю!
– А это тебе зачем? – засмеялся пёс.
– Два раза глупый ты, Лютый! – рассердился воробей. – Знаешь, какая самая большая мечта у нашего капитана? Водить суда по морям – океанам. Позовут его скоро на такой корабль. Обходим мы с ним все страны. А как разговаривать будем? Например, в Марселе с французскими воробьями или в Ливерпуле с портовыми английскими собаками. Вот! – поднял вверх указательное пёрышко Сенька.
– Никак! Если языки знать, со всем миром можно разговаривать, всех понимать, со всеми дружить.
– Ну, ладно! – смилостивился пёс. – Летай в свою школу, изучай языки, может, меня какому научишь…
Навигация на реке подходила к концу. Осень пришла, раззолотила листвой деревья, захрясла лилиями и камышами прибрежные отмели. Вот тогда и случилась на теплоходе беда. Да какая!
Боцман делал плановый обход теплохода, проверял состояние спасательных средств: лодок, плотов, кругов. Откинул брезент и ахнул – днище лодок оказалось в нескольких местах погрызено. Такие посудины не только не спасут, а напротив могут помочь утонуть, причём, очень быстро. Погрызено было и несколько кругов. Боцман кинулся к капитану:
– Алексей, беда! – заголосил боцман. – Лютый лодки, круги грызёт, зубы точит. Надо собаку списывать на берег. Беда сама придёт, если оставишь! Не на чем будет людей спасать, если вдруг, что…
– Типун тебе на язык, боцман! – на ходу крикнул капитан, направляясь к лодкам.
Алексей долго осматривал испорченный инвентарь, качал головой, сокрушался:
– Непорядок! – строго сказал капитан, обращаясь к боцману, – прикажи столяру и плотнику заняться лодками. Только Лютый здесь ни при чём, это крысы. Их с корабля нужно гнать. Этим займётся Лютый. Его мать, Сайда, крыс с корабля гоняла так, что при подходе нашего судна к пирсу даже портовые крысы по щелям конопатились. Не вылезали пока мы опять в море не уйдём…
Собака поняла задачу чётко.
– Останешься здесь, на палубе! – приказал Лютый Сеньке. – А я в трюм!
– Ещё чего! – возмутился Сенька. – Это я умный! Тебе нельзя без меня…
Лютый молча согласился. В трюм они спустились поутру, когда солнце уже встало. Чёрная мгла сменилась на серую.
– Чего пожаловали, гости незваные? – услышали Лютый с Сенькой злобный шелест крысиного голоса.
– Вон она, под скамейкой сидит, – прошептал воробей в ухо собаке. – Огромная какая, глаза как у Филипендулы и голос тоже.
– Тебя Филипендулой зовут? – пошутил Лютый, хотя сердце собаки учащённо забилось, уж очень противной была крыса.
– Меня зовут Зябша! Это знают все! На всех кораблях порта. – Прошипела крыса. – Запомните! Трюм, камбуз, нижняя палуба – моя территория! Чтобы вас с собачьими мордами и воробьиными хвостами, там, где я, не было. А то…
– А то что? – гордо встряхнув хохолком, спросил воробей.
– Загрызу! Тебя первого, серый махор, загрызу!
– Ой-ой! – засмеялся Сенька, переступая с лапки на лапку на голове Лютого, – Не такие как ты звери пытались меня загрызть. Их хвосты до сих пор на заборах болтаются!
Глаза Зябши налились кровью.
– Не знаешь, на кого хвост поднял?! – прошипела Зябша. – Дальше сегодняшнего вечера не доживёшь! Пошли вон!
– Слушай теперь меня, Зябша, – спокойно заговорил Лютый. – Ты погрызла спасательные лодки и круги, навредила людям, и тебе придётся сойти с корабля. Прямо сейчас!
Зябша не ответила. Она поняла – эти просто так не уйдут. Крыса подпрыгнула и с открытой пастью полетела прямо на Лютого. Её целью была шея собаки. Много котов на своём веку победила Зябша, перегрызая им горло. Сейчас она была готова биться до конца. Прыжок крысы был прерван неожиданным ударом по её носу розовой тетрадкой. Это Сенька, вовремя выхватил ее из-под крылышка, и что было силы, шарахнул ею Зябшу по вспотевшему от злости носу.
Крыса шлёпнулась на пол, как подкинутый на сковородке блин. Лютый мгновенно схватил удивлённую Зябшу за хвост. С добычей пёс помчался на верхнюю палубу.
Здесь он, как вентилятор раскрутил за хвост ярящуюся крысу и бросил её в реку далеко по ходу корабля.
Зябша тонула. Её медленно затягивало в воронку омута. Она тонула с открытыми глазами – хотела видеть свой предсмертный миг. Внезапно перед ней возник натянутый стальной трос. На тросе крепился ощетинившийся острыми иголками большой металлический шар.
– Привет от Зябши! – подумала крыса, улыбнувшись последней, возникшей в её голове мысли и перегрызла трос.
Сенька сидел на перилах капитанского мостика. Он смотрел туда, куда упала крыса. Воробей ждал, вынырнет Зябша или нет. Вместо крысы по ходу корабля всплыл металлический шар с острыми, как у ёжика, иголками.
– Мина! – закричал воробей. – Лютый, там старая военная мина! Корабль заденет её бортом, и мы все взлетим на воздух. Я такие видел в школе на картинках в учебнике истории.
Лютый в три прыжка взлетел на капитанский мостик и вырвал кусок из красной полосы корабельного флага.
Сенька схватил обрывок, полетел к мине, уселся на острый шип.
Теперь мина была видна всем.
Капитан заметил полёт воробья.
– Боцман, мина прямо по курсу! – внезапно охрипшим голосом закричал Алексей. – Право на борт!
– Нельзя, капитан! – остановил Алексея боцман. – Справа и слева мели. Нам можно только вперед. Командуй стоп машинам. Я попробую вплавь отбуксировать её на мель…
– Смотри, там Лютый! – капитан, рукой указал на плывущую к мине собаку. Лютый, подплыв к мине, осторожно принялся толкать её носом на мелководье.
Сенька командовал действиями собаки:
– Правее, чуть правее, Лютый, заводи её в водоросли, пусть увязнет.
Теплоход, пройдя опасное место, встал на якорь. Чуть позже, по просьбе капитана, прибыли сапёры. Они взорвали мину на безлюдном берегу. За сапёрами на катерах примчались журналисты. Они долго и много фотографировали Лютого и Сеньку. Неразлучной парочке приятно было быть в центре внимания.
– А ты молодец, Семён! – похвалил Лютый воробья. – Вовремя щёлкнул Зябшу по носу тетрадкой.
– Спасибо, надо сказать Исааку Ньютону, его третьему закону, – обрадовано засмеялся воробей, – на всякую силу есть своя сила. Я его просто вовремя применил.
Когда теплоход прибыл в порт, во всех киосках города продавались газеты с портретами Лютого и Семена. «Они спасли нас!» – так называлась статья о собаке и воробье.
Вскоре капитану Алексею Михайловичу прислали письмо с приглашением служить на большом торговом судне Тихоокеанского флота, сначала в должности помощника капитана. В письмо была вложена страничка из газеты с фотографиями Лютого, воробья Сеньки и статьёй «Они спасли нас». На газете красным карандашом имелась надпись: «Их тоже бери с собой. На довольствие поставим! Всемирная слава им не повредит!», подпись: Капитан.
В квартире Алексея шли сборы чемодана. Неразлучная троица собиралась на службу в большой флот. Сенька сунул в чемодан свою розовую тетрадочку. Она стала пухлая, тяжёлая, палочек со знаниями там было много.
– Зачем тебе этот забор из палок? – возмутился Лютый, – ты и так все помнишь! Брось её здесь – не пропадёт…
– Три раза глупый ты, пёс! – чирикнул воробей, – этот забор из палочек будет охранять тебя и меня всю жизнь! Сама тетрадочка уже один раз помогла нам победить Зябшу, так что не зарекайся…
– Ох, забыл! – почесал лапой за ухом Лютый. – Бери, место не пролежит…
Лютый лениво лежал у входной двери, Сенька скакал по подоконнику и что-то высматривал за окном.
– Мне, кажется, я узнал эту девочку. Ту, что сейчас бегает по двору. Это Василиса, по-маминому, Васюшка.
– Откуда? – лениво потянулся Лютый. – Почему я не знаю?
– Ты читать не умеешь! Учиться ленишься, – попенял Лютому Сенька. – Про неё написано в книжке «Удивительные истории о простых вещах». Васюшка спасёт снежинку, которая станет Звездою Джомолунгмы. Когда Васюшка вырастет, они встретятся.
– Расскажешь как-нибудь? – засыпая, попросил Лютый.
Из соседней комнаты вышел Алексей, он был в белом кителе с золотыми нашивками, в черных брюках и чёрной фуражке с блестящей кокардой
– Всё, собрались?! Подъем!
– Только хлебных крошек от сдобной белой булки не хватает, – подумал Сенька, глядя на капитана, – и моя мечта сбылась!
Когда неразлучная троица вышла из подъезда дома, к ним подбежала белокурая кареглазая девчушка.
– Здравствуйте, Алексей, Лютый, Сенька, я о вас в газете читала, – затараторила она, – Вы молодцы, о вас знает вся страна. Меня зовут Васюшка. Мне пять лет, у меня выпали сразу четыре зуба, в моем доме живёт собака Сайда, кролик Крош, три красноухие черепахи и попугай Кешка. Мою маму зовут Алёна, а бабушку Мила. Я тоже завела себе розовую тетрадочку и в ней уже две жирные палочки
– Что означают эти две палочки? – терпеливо выслушав девочку, спросил Алексей.
– Это значит, что я умею читать и почти хорошо говорю на английском языке, – гордо ответила Васюшка
– We wish you successes, young lady! – сказал Сенька. (Желаем вам успехов, молодая леди!)
– And to you of a fair wind, friend! – улыбнулась Васюшка. (И вам попутного ветра, друзья!)
Так они и разошлись по разным книжкам.
Вот так, дружок, теперь ты понял, зачем нужно ходить в школу? Воробей Сенька понял! Но ты ведь не глупее воробья?!
