Все страны — участницы второй мировой войны вследствие особых условий, в которых каждая из них находилась, имели свои особые нужды и располагали различными возможностями. Россия вела ожесточенные военные действия в основном на сухопутных фронтах. Франция была сброшена со счетов как боевая держава задолго до того, как вообще появилась необходимость в десантных операциях. Германия воевала на суше, в воздухе и на море, используя подводные лодки. Но положение Италии было совсем иным.
Еще со времен Римской империи итальянцы называли Средиземное море Mare Nostrum, что значит «наше море». Они никак не могли расстаться с воспоминаниями о тех днях, когда доблестные римские легионы покоряли одну страну за другой, и это, видимо, было причиной того, что итальянцы придавали слишком большое значение своим крупным и не очень-то специализированным сухопутным соединениям. В начале второй мировой войны Италия не могла эффективно использовать армию, которой располагала, поскольку в Mare Nostrum господствовал английский военно-морской флот. Итальянский же флот был слишком слаб, чтобы оспаривать это господство.
В поисках выхода из создавшегося положения Италия создала совершенно новый вид оружия — этим оружием явилась 10-я легкая флотилия, куда входили боевые пловцы, управляемые торпеды, взрывающиеся катера и обычные подводные лодки, приспособленные для доставки пловцов и их снаряжения в район скопления вражеских судов. Задача флотилии сводилась к потоплению военных кораблей и торговых судов союзников на всем протяжении Средиземного моря — от Гибралтара до Александрии.
Деятельность японских боевых пловцов еще не достаточно изучена. Японские боевые пловцы не участвовали в подготовке десантных операций, поскольку в ходе таких операций японским десантникам не приходилось преодолевать береговые укрепления, ведь атакуемые ими острова не были подготовлены к тому, чтобы отразить вторжение. Но они применяли для защиты от десантов союзных войск методы, очень схожие с методами итальянских боевых пловцов.
Англичане, сильно страдавшие от того, что в мирное время не успели приобрести достаточный опыт, старались перенять от итальянцев все, что могли: они использовали в районе Гибралтара боевых пловцов для борьбы с итальянскими пловцами; вооруженные аппаратами, представлявшими собой копии итальянских управляемых торпед, они совершили налет на три итальянских порта. Их крохотные подводные лодки типа «X», участвовавшие в нападении на германский линкор «Тирпиц», чаще использовались для транспортировки водолазов-диверсантов, чем для решения обычных тактических задач, которые ставятся перед подводными лодками. А английские «люди-лягушки» расчищали отмели Нормандского побережья теми же методами и в тех же условиях, что и американские отряды боевых подрывников.
Американские боевые пловцы с самого начала стали специализироваться в выполнении наступательных операций. В ходе войны произошел поворот, и перед союзниками встала задача подготовки множества крупных десантных операций. Это была сложная проблема.
С той самой поры, как из столкновений между племенами ведение войны превратилось в искусство, одной из главных целей полководца было навязать бой противнику в неблагоприятных для того условиях. В бронзовый век укрепления строились на вершинах холмов, благодаря чему атакующие подходили к цели обессиленными и представляли собой удобные мишени, в то время как обороняющиеся были укрыты за крепкими каменными стенами. И по сие время для того, чтобы отразить атаку противника, генералы используют возвышенности, реки, болота и иные естественные препятствия. Практически у наступающих есть лишь два способа избежать излишних потерь: обойти с флангов сильно укрепленную позицию или выманить защитников ложным отступлением.
Ни тем, ни другим способом союзники воспользоваться не могли. Побережье Европы находилось в руках немцев и итальянцев, японцы занимали укрепленные и снабженные всем необходимым острова, обойти их не представлялось возможным. Кровопролитная лобовая атака была неизбежна.
Теперь мы на опыте убедились, что при подобных атаках можно добиться успеха, хотя за него и приходится платить дорогой ценой. В ту же пору многие эксперты сомневались в этом. Они заявляли, что успешное осуществление высадки крупных соединений на сильно укрепленный вражеский берег — вещь немыслимая и невозможная. В подтверждение этого они ссылались на тот факт, что самолеты, базирующиеся на сухопутных аэродромах, превосходят по своим данным самолеты, базирующиеся на авианосцах; что огонь береговых батарей точнее огня корабельных орудий; что доты и казематы представляют собой более надежное укрепление, чем десантные суда; что штормовая погода будет на руку обороняющимся, укрепившимся на берегу.
У союзников было лишь два козыря: внезапность и большая, чем у противника, маневренность. Но возможно ли было обучить, создать и организовать величайшую в истории армаду, где каждый боец знал бы свою задачу, и не допустить, чтобы об этом стало известно противнику?
Очевидно, возможно, раз так оно и случилось. Правда, противник догадывался о подготовке какой-то гигантской десантной операции, но он не мог предположить более или менее точно, где именно произойдет высадка. Поистине удивительный факт, резко отличавший нормандскую операцию от высадки союзников в Италии и на юге Франции; недаром обе эти операции получили название «самая явная тайна второй мировой войны».
Преимущество, заключавшееся в большей маневренности, означало, что союзники могли в любом пункте создать перевес сил над противником, вынужденным рассредоточить свои войска на всем протяжении береговой линии. Но в конечном счете такое преимущество зависело от того, удастся ли сохранить план высадки в абсолютной тайне. Узнай неприятель заранее, в каком месте будут сконцентрированы силы союзников, он бросил бы подкрепления на угрожаемый участок, тем самым сведя на нет численное превосходство десантных войск.
Но на практике возможность нанести удар в любую из точек береговой линии оказалась весьма ограниченной. Имелись такие участки, где прорыв линии вражеских укреплений был бы бесполезен, поскольку противник смог бы отойти и перегруппироваться; были участки, находившиеся слишком далеко от центра Германии. Другие участки были скалистые или с низкими топкими берегами, или с иными неблагоприятными естественными условиями. Необходимость иметь базирующуюся на суше авиацию, проблема переправки огромной армии, для разрешения которой нужна была целая армада малых судов, необходимость установить кратчайшие коммуникации для снабжения войск в случае успеха высадки — все это вынуждало остановиться на ограниченном участке побережья непосредственно напротив Англии.
Естественно, что в немецком генеральном штабе все это понимали и давно были готовы к возможному вторжению. Союзниками заранее был намечен ряд пунктов, в которых придется взламывать оборону противника, поскольку невероятно сложные планы действий для каждого рода войск следовало скоординировать абсолютно точно. Это же в свою очередь зависело от различия в расстояниях между многочисленными пунктами отправления и пунктами назначения, от расхождения в скоростях кораблей различного типа. Однако, по сведениям разведки, в намеченных пунктах не было обнаружено каких-либо приготовлений со стороны противника, которые делаются в бешеной спешке в последнюю минуту. Это было приятной вестью.
Американским боевым подрывникам и английским «людям-лягушкам» вряд ли пришлись бы по вкусу дополнительные сведения, если бы они стали известны им в период обучения. Как оказалось, возле берега и в открытом море были установлены мины: контактные, взрывавшиеся от прикосновения; магнитные, где взрыватель срабатывал при приближении к мине стального корпуса корабля; акустические, взрывающиеся от шума винтов.
Подрывники могли погибнуть от мин, не успев достигнуть прибрежной полосы, а ведь главной их задачей было уничтожение препятствий на самой отмели.
Французские крестьяне, которых немцы использовали на различных работах, сообщали, что берег сильно укреплен, а под водой понаставлены стальные и бетонные надолбы, которые могут повредить днища десантных судов и вывести из строя гусеничные транспортеры и танки. Эти надолбы тоже были заминированы: на них были установлены малые противопехотные мины, предназначенные для того, чтобы можно было уничтожить подрывников, не повредив сами препятствия.
Поговаривали еще и о том, что у немцев есть какое-то секретное оружие. Если оно у них и в самом деле было припасено, противник обязательно должен был использовать его здесь. Ибо успех или провал высадки, а значит и успех или провал вторжения в Европу, должен был решиться на этих узких песчаных отмелях, в промежуток между малой и полной водой.
Не был ли заключен в каких-нибудь из этих мин новый смертоносный газ, гораздо более опасный, чем люизит или иные газы, применявшиеся во время первой мировой войны? А может, бензин или что-нибудь вроде напалма? Противник мог пустить в ход даже бактериологическое оружие. Ведь если бы союзным войскам удалось преодолеть эту узкую полоску отмели, то кровожадным, но доныне успешно осуществлявшимся мечтам Гитлера о мировом господстве пришел бы конец.
Перед союзниками стояла еще одна задача — обеспечить, чтобы за определенный промежуток времени высаживалось как можно больше солдат. Чем больше солдат с полной боевой выкладкой могло быть доставлено на берег за кратчайший отрезок времени, тем больше было надежды создать плацдарм. С тем же самым количеством войск, но высаженным на берег в течение более длительного времени, обороняющиеся могли бы расправиться сравнительно легко.
Подводные препятствия, поставленные немцами, как раз и должны были помешать десантным судам подойти к самому побережью и изрыгнуть прямо на берег полчища солдат, танки и гусеничные транспортеры. Тогда наступающим пришлось бы пустить в ход мелкие суда и машины-амфибии. И тогда могучий поток превратился бы в тоненькую струйку.
Следовательно, здесь-то, на этой узкой полоске, между отметками малой и полной воды и должны были быть пущены в ход безоружные бойцы морских подрывных отрядов. От их успеха зависел успех всех остальных родов войск.
У боевых подрывников не было опыта уничтожения подводных заграждений под огнем противника. Их можно было уподобить самолету совершенно новой конструкции: он уже построен, но взлетит ли он — неизвестно.
Пожалуй, никогда еще исход столь важных событий не зависел от столь непроверенного «оружия».
Боевым подрывникам было абсолютно неоткуда извлекать опыт. Разрабатывать систему организации боевых подрывников, определять их функции приходилось впервые. Перед Бушнеллом, за полтораста лет до того создавшим первую подводную лодку, очевидно, стояли те же трудности.
В Форт-Пирсе (штат Флорида) была организована школа, состоявшая из девяти человек. То был зародыш, из которого развились отряды флотских подрывников, а потом и К.П.П.Р. Возглавлял эту школу Дрейпер Кауфманн. Как никто другой, этот человек был на своем месте. Не зная, когда, где и как именно придется работать его ученикам, он вынужден был импровизировать. Превосходный знаток подрывного дела, он обучал их безопасным и наиболее эффективным методам использования взрывчатых веществ для уничтожения различных объектов. Старый моряк, он показывал, как надо управлять малыми судами или надувными плотами в светлое и ночное время, в штиль и в бурной полосе прибоя.
Он многое позаимствовал у разведчиков и рейнджеров и применял самые жестокие способы закалки воли и мускулов своих подопечных. Это закрыло пути многим добровольцам, горевшим желанием стать боевыми пловцами, но оказавшимся непригодными для дела. Суть таких способов заключалась в том, что до тех пор, пока разум говорит «да», тело не должно сказать «нет». Благодаря такой подготовке многие десятки боевых пловцов смогли выполнить почти невыполнимые задания и спасти бессчетное множество жизней, в том числе свои собственные.
Такая закалка могла пригодиться любому — будь то солдат, моряк или летчик — в минуту тяжких испытаний на нормандских отмелях, где все, казалось, шло кувырком, не так, как надо бы.
Обученных людей небольшими группами отправляли в Англию, где они скрывались за дымовой завесой секретности, царившей перед вторжением. Затем их собирали, перетасовывали, заставляли устанавливать и уничтожать подводные препятствия, имитировавшие те, с какими им пришлось бы встретиться в боевых условиях. Каждая такая операция укладывалась в определенный отрезок времени, ибо взаимодействие различных родов войск требует абсолютно точной согласованности.
Прогнозы были оптимистическими, даже чересчур: дескать, огонь корабельной артиллерии союзников и воздушная бомбардировка будут настолько эффективными, что на вражеском берегу не останется ни одной живой души. Словом, не высадка десанта, а веселая прогулка! Солдаты издевались над такими прогнозами, они им не верили. И оказались правы.
Таща на себе больше 30 килограммов снаряжения, в основном взрывчатку, озябшие, мокрые, несмотря на асбестовые комбинезоны и подбитые мехом куртки, боевые подрывники, перелезая через борт корабля и спускаясь по веревочной сетке в утлые моторные лодки, должно быть, не страшились перспективы попасть из огня да в полымя. Там хоть можно будет согреться. В этой же ночной тьме, в нескольких милях от французского побережья, среди огромных валов, катившихся под вой ветра, согреться было негде. Если бы, скажем, ветераны-спасатели вышли в такую погодку в море на своих шлюпках, они по праву заслуживали бы медалей. Погода никак не подходила для того, чтобы высаживаться на берег в полном боевом снаряжении для штурма гитлеровских бастионов.
Солдаты не знали, что верховное командование, в руках которого находился громоздкий и сложный механизм армии, флота и авиации, попало впросак с прогнозом погоды. Но отступать было поздно. Операцию нужно было продолжать, пока существовал еще фактор внезапности.
Стойкость и выдержка начали изменять боевым подрывникам. И все же, измученные морской болезнью, иззябшие, несчастные, они все-таки знали, что выдержат, ведь разум у них — хозяин тела.
Согласно плану действий, на участках «Омаха» и «Юта» сначала должны были высадиться танки и пехота, а за ними — боевые подрывники. Эти специальные танки были снабжены гребными винтами и держались на плаву с помощью брезентовых поплавков, которые можно было сбросить, достигнув твердого грунта. Испытания они прошли с удовлетворительным результатом, но во время перехода ветер и крупная волна сорвали поплавки. Часть танков, как только они были спущены на воду в трех милях от берега, сразу пошла ко дну; другие, уже добравшись до отмелей, застряли в галечных наносах.
Первый эшелон десантных судов, на которых находилась пехота и подрывники, в полумиле от берега попал под ураганный огонь. Многие суда были потоплены. Те суда, которым удалось добраться до берега, подходили к отмелым участкам, и солдаты брели под ударами прибойных волн к берегу. В отдельных случаях первыми высаживались боевые подрывники.
Условия, в которых им приходилось работать, были такими, что хуже некуда. Корабельная артиллерия и судовые ракетные установки не смогли подавить огонь более мощных орудий береговых батарей. Пулеметные гнезда, казематированные установки противотанковых и противодесантных орудий остались почти нетронутыми. Массированные воздушные налеты, предпринятые с целью сломить сопротивление обороняющихся, были произведены слишком далеко за береговой линией; они парализовали резервы противника, но не причинили вреда позициям врага у самого берега.
Сумятица, неизбежная в условиях неспокойного моря и сильного огня противника, осложнилась одной непредвиденной деталью: сильным боковым течением, Оно сбивало с курса отряды пехоты и подрывников. Суда натыкались на свои затонувшие корабли. Обстановка резко ухудшилась.
Потери в живой силе во время высадки первого эшелона достигли устрашающих размеров. В военных колледжах хладнокровно изучают статистические сведения, на основании чего определяют, при каком проценте потерь войска все-таки могут продолжать наступление. Судя по донесениям с участков «Омаха» и «Юта», принятое канонами соотношение убитых и раненых следовало пересмотреть. Легко раненые тонули; те же, кому удавалось выползти на берег, точно метлой вновь и вновь отбрасывались назад пулеметным и ружейным огнем.
Высадка десанта началась на рассвете, при малой воде. Это дало возможность первым малым судам подойти к отмелям. Препятствия, подлежавшие уничтожению, находились между отметками малой и большой воды. Их нужно было успеть уничтожить до наступления прилива, во время которого отмель затоплялась более чем на шесть метров. Иначе более крупные суда, на которых находились основные силы десанта, не смогли бы подойти к берегу и потери среди солдат первого эшелона оказались бы напрасными. Вдоль побережья немцами было поставлено от трех до пяти рядов опасных, хитроумных ловушек: «бельгийские ворота» — массивные решетки из стальных балок, «ежи» из обломков рельсов, прочные деревянные брусья, стальные и железобетонные надолбы и иные препятствия, над созданием которых противник долго и тщательно трудился. Они были установлены с таким расчетом, чтобы пробить днище корабля или повредить десантную баржу. Ко всему, почти к каждому из них была прикреплена небольшая противопехотная мина Теллера, для того чтобы затруднить подрывные работы.
Каждой группе боевых подрывников, состоявшей из тринадцати человек, придавался отряд в двадцать шесть саперов-армейцев. Каждый тащил на себе двадцатикилограммовый пакет со взрывчаткой. Вдобавок нужно было нести связки детонационного шнура. А «взорвиголовы» несли взрыватели замедленного действия и запалы. Запасы взрывчатки, буи и флажки для обвеховывания расчищенных проходов подвозились на надувных лодках. Каждой группе был выделен для расчистки участок шириной в 15 метров. А тем временем прилив уже начал лизать подножие наружных заграждений — «бельгийских ворот» высотой в 3 метра.
Гонка продолжалась. Потери росли. Пули снайперов настигали отдельных бойцов, осколки снарядов и минометный огонь уничтожали целые отряды. Команда подразделениями переходила от убитых к раненым смельчакам. Саперы-армейцы и флотские подрывники вскарабкивались на преграды и обезвреживали противопехотные мины, потом падали вниз — раненые или невредимые — с тем, чтобы приладить заряд взрывчатки, который должен был уничтожить препятствие. Другие тянули детонационные шнуры, соединяя их с зарядами. Бойцы, как могли, старались помочь раненым, не дожидаясь, пока сюда доберутся под таким огнем врачи. Каждый готов был выполнить работу товарища. А потом двигаться дальше.
В этом аду кромешном личной храбрости было недостаточно. При благоприятных условиях шансов остаться в живых у солдата пятьдесят из ста. Шансов этих становится меньше, когда твой боевой дух снижается из-за долгого ожидания, морской болезни, усталости, контузии, когда вокруг стонут и кричат раненые товарищи, а ты ничем не можешь им помочь.
Но подготовка в Форт-Пирсе принесла-таки свои результаты. Покуда у бойца шевелились руки и ноги, он всегда мог заставить себя сделать еще один шаг, чтобы закрепить еще один заряд взрывчатки, присоединить к детонационному шнуру еще один конец. А потом повторить это снова. И еще. Не механически, в каком-то забытьи, а с умом, возвращаясь, чтобы исправить повреждения, нанесенные огнем противника, экономно расходуя взрывчатку, забирая запасы взрывчатки у тех, кто пал. И все время обгоняя поднимающуюся воду.
Немцы, по-видимому, не собирались ослаблять огонь. Сами они были укрыты за бетоном казематов. Наступающие же оказались на открытой, ничем не защищенной отмели. Огонь с кораблей, находившихся в двух милях от берега, был очень точен, и все же отдельные снаряды, не долетая до цели, падали на отмель. Почему-то не было и связи между высадившимися войсками и кораблями (такая связь наладилась лишь при высадке следующих эшелонов), поэтому передовые отряды не могли «попросить огонька» для подавления вражеских огневых точек.
На одном участке танки, высадившиеся вслед за первым эшелоном, обстреляли собственных солдат. Пехотинцы цеплялись за детонационный шнур, обрывали его. Часто они укрывались за препятствиями, которые подлежали уничтожению. Взмыленным подрывникам приходилось прекращать работу, прогонять солдат да к тому же помогать им оттаскивать раненых на безопасное расстояние.
И все-таки дело двигалось!
Одна команда подрывников, действовавшая на участке «Омаха», 22 минуты спустя после высадки очистила свой участок в 15 метров. Правда, из тринадцати бойцов четверо было убито и столько же ранено. Но и после этого задача их не была еще выполнена. Нужно было обозначить расчищенные проходы. Необходимо было взорвать десантные суда, которые были потоплены артиллерийским огнем противника, чтобы они не мешали подходу других кораблей. Бойцы уже изнемогали от усталости и ран. Вокруг рвались мины и снаряды. Волны прибоя, кипевшие от взрывов, выбрасывали на берег обломки, трупы, умирающих солдат. Но надо было закреплять взрывчатку, надо было продолжать работу.
Одни команды подрывников утонули в море или взлетели на воздух вместе со своим опасным багажом, едва успев высадиться на отмель; другие были уничтожены до единого в то время, когда прикрепляли заряды взрывчатки, третьи не могли взорвать заряды, так как находились в гуще собственной пехоты. Из шестнадцати необходимых для первого эшелона проходов на участке «Омаха» было проделано лишь пять.
На участке «Юта» обстановка сложилась более благоприятно. И то лишь благодаря допущенной ошибке! Если бы отряды первого эшелона высадились на предусмотренный планом участок, они понесли бы такие же потери, как на «Омахе». Но тут и первый и второй эшелоны высадились в двух километрах к юго-востоку от намеченного места. Здесь немцы не ожидали высадки, поэтому выставленные ими препятствия были не столь многочисленны, как на участке «Омаха». Не было там и противопехотных мин. Да и огонь был не такой плотный.
Благодаря чудесному капризу судьбы незапланированная в этом месте высадка произошла в точном соответствии с планом. Хотя подкрепления, состоявшие из групп армейских саперов по двадцати человек в каждой, которые должны были прийти на помощь командам флотских подрывников, запоздали, последние принялись за дело под прикрытием танков и пехоты. Торопясь обогнать приливную волну, подрывники закрепляли заряды на участке протяжением в 50 метров и взрывали препятствия. Нередко они делали это, не дожидаясь помощи саперов.
Согласно заданию, восемь команд должны были расчистить 400 метров отмели. Выполнив задание, они успели расчистить еще один участок протяженностью в 300 метров, прежде чем прилив выгнал их на сушу. Там они окопались, а когда вода спала, снова взялись за дело, расчистив еще больший, чем утром, участок.
Фактические потери на участке «Юта» составили 30 процентов личного состава, на участке «Омаха» — 60. Из-за того что раненым не была своевременно — оказана первая помощь (это объяснялось тяжелыми потерями, которые понес медицинский персонал), а также потому, что раненые тонули, количество погибших было чрезвычайно велико.
Так закончилось первое боевое крещение только что созданных отрядов флотских боевых подрывников. В этой роли они выступали в первый и последний раз. Задачи, возникавшие в ходе войны на Тихом океане, были различны и требовали разнообразного решения. И боевые подрывники превратились в боевых пловцов, получив наименование бойцов команд подводных подрывных работ.