Прежде чем сухопутные боевые подрывники стали водоплавающими, пришлось преодолеть уйму трудностей.

Необходимо было выработать новый принцип проведения операций с участием боевых подрывников. Длинная цепь находившихся в руках японцев хорошо укрепленных островов, разбросанных по Тихому океану, тянулась до самой метрополии. Чтобы взять более или менее крупный остров, необходимо было провести десантную операцию. И если бы при взятии каждого из таких островов команды подрывников несли такие же потери, как на участке «Омаха» или даже «Юта», то едва ли возможно было бы найти и подготовить в достаточном количестве пополнение из добровольцев.

Раз уж немцы не применили ядовитый газ, то вряд ли следовало ожидать, что японцы применят отравляющие вещества. В отличие от немцев, они их вообще никогда не применяли, да и, согласно разведывательным данным, было непохоже, чтобы они готовились к химической войне. Поэтому подрывникам ни к чему было брать с собой лишнюю ношу — противогазы, которые они имели при себе во время нормандской операции.

Огнеупорные комбинезоны, которые надевали боевые подрывники поверх походной формы, казались в ту пору разумной мерой предосторожности. Каждый знал, какую ужасную картину будет представлять собой какое-нибудь суденышко или человек, охваченный морем горящего бензина или нефти, вылившейся из торпедированного танкера. Из уст в уста ходили слухи, будто однажды англичане помешали высадиться немецкому морскому десанту благодаря тому, что вдоль побережья с помощью быстроходных надводных кораблей была поставлена завеса из горящего бензина. Говорили даже, будто бы в госпиталях видели уцелевших немцев, «ужас как обгорелых». История эта оказалась обыкновенной выдумкой, но ведь бывает, что выдумка предвосхищает действительность.

Превратить нормандское побережье в геенну огненную было проще простого. Достаточно было бы поместить небольшие заряды с обыкновенными детонаторами в бочки, наполненные бензином и нефтью. Устроят ли такой фокус японцы? Люди, готовившие операцию, полагали, что нет. И, к облегчению подрывников, тяжелые, громоздкие комбинезоны из огнеупорной ткани были «сняты с вооружения».

Тогдашним боевым подрывникам было еще далеко до современных боевых пловцов — людей, которые прыгают с самолетов, выходят из люков подводных лодок и могут часами плыть под водой, не поднимаясь на поверхность. Внешне подрывники больше всего походили на обыкновенных пехотинцев. Должен был пройти немалый срок, прежде чем они стали плавать хотя бы на поверхности, не говоря уже о том времени, когда они ушли под воду и поистине стали земноводными.

Теперь, когда на каждом пляже шагу не ступишь, чтобы не наткнуться на спортсменов в масках и с трубкой во рту, на обыкновенных ныряльщиков и аквалангистов, нам трудно представить себе, что в ту пору в океане чаще купались, чем плавали. Боевым пловцам пришлось пройти три фазы развития: от сухопутной работы они перешли к использованию шлюпок; затем стали выполнять свою работу вплавь и наконец ушли под воду.

При подготовке боевых пловцов в Форт-Пирсе были применены надувные резиновые лодки. Когда боевые подрывники прыгали в воду с резиновых лодок, они привязывались спасательным концом, поскольку на них была надета походная форма и тяжелые башмаки. Все, что требовалось от курсанта, — это проплыть несколько сотен метров — ровно столько, чтобы продержаться некоторое время на плаву; после этого его втаскивали на борт лодки.

Если не считать профессионалов-ныряльщиков — ловцов кораллов, жемчуга и губок, — разбросанных по разным частям света, да некоторых рыбаков-ныряльщиков, которые живут на Средиземном море и на побережье Калифорнии, настоящих пловцов было мало. Люди, отдаленные предки которых вышли из воды много миллионов лет тому назад, давно перестали считать ее родным домом. У них нет ни плавников, ни жабер, под водой они становятся почти слепыми. В море человек почти так же беспомощен, как рыба на суше.

Поэтому, прежде чем могли появиться боевые пловцы, пришлось искусственным путем исправлять природные недостатки людей.

Нужно было разрешить проблему подводного зрения. Поскольку вода плотнее воздуха, рыба, попав на сушу, оказывается до беспомощности близорукой. Человек же, опустив лицо в воду, становится в такой же степени дальнозорким. В Амазонке, воды которой невероятно мутны, водится интересная рыба. Убегая от приливной воды, она наполовину вылезает из воды. Видимо, у нее двухфокусное зрение. Нижняя половина роговой оболочки глаза позволяет ей видеть под водой так же, как все рыбы. А с помощью верхней половины она, как это ни странно, может видеть в воздухе.

По своей натуре люди (тем более боевые пловцы, и особенно в условиях военного времени) нетерпеливы, у них не хватило выдержки ждать несколько миллионов лет, пока в результате эволюции у них появится такое же зрение. Подобного результата можно было бы добиться с помощью контактных линз, отшлифованных таким образом, чтобы они стали двухфокусными; но в то время таких линз еще не было.

Зато давно был известен другой способ видеть под водой. Для этого существует такой нехитрый инструмент, как полая трубка или бочонок, открытый с обоих концов. Поместив нижнюю его часть в воду, человек может яснее видеть, что там происходит. Если плотно прижать небольшую трубку к глазу, то между ним и нижним концом трубки окажется прослойка воздуха. С помощью такого приспособления человек видит, даже плавая под водой. Ящик со стеклянным дном и по сей день используется туземцами-рыбаками для того, чтобы отыскивать места скопления рыбы.

Еще задолго до второй мировой войны появились специальные очки для ловцов жемчуга. Они представляли собой некое подобие водонепроницаемых автомобильных очков: возле самого глаза оставалась прослойка воздуха, что позволяло человеку видеть под водой. Ведь хотя глаза его и находились под водой, непосредственно с ней они не соприкасались.

Такого типа очки, изготовлявшиеся во Франции фабрикантом Ферне, использовались подводными охотниками на Средиземном море. Вскоре мода на самодельные очки такого типа охватила всю Калифорнию. Именно такие очки были использованы первыми боевыми пловцами.

Но у них был один серьезный недостаток. Оба окуляра очков должны были находиться точно в одной плоскости, иначе совершенно ровная поверхность моря казалась наблюдателю или выпуклой, или вогнутой.

Такие очки подчас доставляли и массу неудобств. Если пловец нырял глубоко, то под давлением воды (на глубине 10 метров оно вдвое больше атмосферного) резиновые края окуляров больно давили на глазные впадины.

Следующий шаг был очевиден. Соединить оба окуляра очков в один, как у очков, которыми пользуются мотоциклисты, а резиновую прокладку увеличить, чтобы она шла по всему периметру очков и легла на переносицу. Человек стал видеть лучше, но глазам легче не стало. Давление внутри этих новых очков равнялось атмосферному. Но давление воды, воздействующей на дыхательные пути и полости ушей, увеличивалось вдвое уже на глубине 10 метров. В результате появлялась острая боль в ушах, к тому же казалось, что глазные яблоки вот-вот вылезут из орбит. Ощущение не из приятных.

Дело было поправимо. Недостаток этот устранили весьма простым и остроумным способом. К очкам присоединили короткую резиновую трубку с эластичным шариком. С увеличением давления воды воздух из резинового шарика вытеснялся в полость очков и таким образом уравновешивал внутреннее и внешнее давление.

Почти окончательно разрешило проблему видения под водой появление маски, ныне всем нам знакомой. Маска закрывает не только глаза, но и нос, и давление таким образом выравнивается. Она удобна, и воду, попавшую в маску, можно легко удалить, когда ныряльщик всплывает на поверхность.

И все-таки маска эта была еще несовершенна. Предметы, видимые через нее, казались увеличенными примерно на одну треть. Недостаток небольшой с точки зрения пловца-спортсмена, которому, в отличие от обычного рыболова, незачем призывать на помощь воображение, чтобы похвастаться, какая огромная рыбина «сорвалась у него с крючка». Как-то раз, испугавшись было при виде восьмифутовой барракуды, усилием воли мы заставили себя свести ее размеры до нормальных шести футов или менее того и отправились вместе с ней на охоту. Она загнала всю рыбу в расселину кораллового рифа, так что нам оставалось только класть ее в мешок. Это смахивало на охоту за енотами с собакой. Барракуда вела себя безукоризненно: она даже не потребовала своей доли, как сделала однажды акула.

Эффект, вызванный увеличением подлинных размеров предмета, может показаться забавным, но иногда этот эффект приводит к лишним хлопотам. Ученым (будь то биологи или археологи), которые пристрастились лазать под воду, ни к чему брать с собой рулетку и измерять каждый предмет, который они увидят. Между тем для боевого пловца ошибка в определении размеров мины или какого-либо заграждения может привести к серьезным последствиям. Не кто иной, как боевой пловец, подсказал нам простой выход. Вместо плоского стекла в маску надо вставить выпуклое. Опытным путем можно добиться такой степени его выпуклости, которая корректировала бы размеры предметов.

Маски со специально шлифованным стеклом вряд ли запустят в массовое производство. Но они вполне могут быть использованы для специальных целей. При производстве подводных топографических работ с помощью такой маски можно приблизительно определить угол между двумя предметами. При подводных фотографических работах, которые уже давно практиковались боевыми пловцами и становятся все более популярными среди любителей подводного спорта, особо обработанное стекло поможет подводному фотографу достаточно точно определить расстояние до предмета, избавит его от необходимости таскать с собой рулетку и позволит ему правильно наводить на фокус.

Но вернемся к тем нуждам, которые испытывали боевые подрывники в процессе превращения в боевых пловцов. Итак, они начали видеть под водой. Оставалось научиться плавать. Способов плавания уйма, выбирай — не хочу. Плаванию «по-собачьи», по-видимому, легко могут научиться даже малые дети. Однако плавая таким «стилем», человек не столько двигается вперед, сколько поднимается вверх. Плывя «по-лягушачьи», или брассом, вы будете двигаться не очень быстро, однако способ этот до сих пор предпочитают в тех случаях, когда плыть нужно далеко, а водная поверхность неспокойна. Устав от брасса, пловец может отдохнуть, проплыв некоторое время на боку или на спине. Треджен и кроль следовало исключить по нескольким причинам. Плывя этими стилями, пловец развивает большую скорость, но при заплыве на дальнюю дистанцию ему приходится затрачивать слишком много энергии. Кроме того, поскольку пловец поднимает над поверхностью руки и ноги, его легче заметить противнику.

В конечном счете решено было обучать пловцов трем способам: брассу, «на боку» и «на спине»; главное, что требовалось от пловцов, — не высовывать из воды рук и ног. Вначале попробовали было надеть ласты, но тотчас же от них отказались: инструкторы требовали короткого, быстрого удара ногой, но при таком способе плавания ласты стесняли движения пловца, и он быстро утомлялся.

К счастью, приданные боевым пловцам легкие водолазы, ранее входившие в состав секретного отряда с таинственным названием OSS, уже давно привыкшие к ластам, принесли их с собой. Ласты совершили переворот в методах подготовки боевых пловцов, подобно тому как они сделали это в подводном спорте. Благодаря ластам боевой пловец получил возможность держаться на воде, так что у него освободились руки; он мог держать в них лотлинь и орудовать им, мог держать поплавок и прочие орудия своего ремесла, мог делать записи на пластмассовой табличке, ставить буйки или закреплять заряды взрывчатки.

Боевые пловцы и теперь используют способы плавания «на боку», «на спине» и брассом, только движения ног у них несколько изменились. В зависимости от способа они работают ногами, словно ножницами или педалями велосипеда, в отличие от спортсменов, которые уподобляют движения ног движениям рыбьего хвоста. Если один из пловцов «боевой пары» плывет брассом, напарник его движется на боку, чтобы наблюдать за своим товарищем.

Руки пловца вполне могут сойти за рыбьи плавники. Ноги же его напоминают скорее весла без лопастей. Леонардо да Винчи, этот универсальный гений, который занимался даже конструированием летательных аппаратов, давно заметил это; недаром на его эскизах можно увидеть перчатки в виде плавников и ласты, очевидно, изготовлявшиеся из кожи. Но прошло пять веков, прежде чем ласты, правда, сделанные из резины, вошли во всеобщее употребление. Боевому пловцу они так же необходимы, как башмаки — солдату.

Боевые пловцы используют ласты двух видов. Во-первых, выполненные в виде туфель черные резиновые ласты, в которые вся ступня помещается целиком. Лопасть у них изогнута, чтобы уменьшить давление на пятки. У ласт другого типа, более распространенного, имеется пяточный ремешок. Такие ласты удобнее, их можно использовать для разных нужд. Например, если вам нужно подняться по стальному трапу в шлюзовую камеру, их можно связать ремешками и нести, перекинув через руку. Их также можно надеть поверх «коралловых башмаков», если понадобится идти вброд.

Как только боевые пловцы по-настоящему освоились с водой, громоздкий капковый жилет был «снят с вооружения» вместе с тяжелыми башмаками, походной формой и стальной каской. Вместо него появился небольшой надувной жилет. Пловец может надуть его с помощью патрона с углекислым газом или же с помощью своих легких. Он много меньше тех, какие вы видели на воздушных лайнерах, и ничуть не мешает плыть. Если боец тяжело ранен, его напарник надует ему жилет и отбуксирует товарища в безопасное место. Жилет этот спас немало человеческих жизней.

Боевому пловцу для полной формы полагается иметь при себе нож. Но это не оружие, подчеркивают подводные бойцы, а только инструмент. Пренебрежительно отзываясь о нержавеющей стали, которая, вероятно (хотя и не обязательно), уступает по качеству обычной стали, боевые пловцы предпочитают ножи из обыкновенной углеродистой стали.

Вскоре в добавление к тому, о чем уже сказано, у боевых пловцов появляются водонепроницаемые часы, компасы, глубиномеры.

Без часов боевые пловцы, как без рук, ведь их действия должны быть точно скоординированы с маневрами обеспечивающих судов и с действиями остальных родов войск.

Впоследствии, когда подводные бойцы стали работать и в ночное время, а длина их заплывов увеличилась до нескольких миль, пловцу пришлось изучить основы навигации. Так у пловца появился и наручный компас. Компас показывает ему курс, а часы — если он знает свою скорость — пройденное расстояние. Во всяком случае, пока они обходятся без механического лага.

Глубиномер также сделался неотъемлемой частью его снаряжения, но пловцы взяли его на вооружение позднее, во время корейской войны, когда получили распространение дыхательные аппараты. О его использовании будет сказано ниже.

По мере того как покрываемые расстояния увеличивались, а операции усложнялись, сохранение прямого курса приобретало все более важное значение. Пловец поневоле выполнял функции и рулевого, и штурмана одновременно. Он больше не мог довольствоваться тем, чтобы время от времени поглядывать на часы или на компас, уточняя свой курс. В ночное время могло не оказаться приметных ориентиров, днем же, поскольку дальность видимости у него была невелика, он мог не увидеть и береговой линии.

Совершенствуя свое навигаторское искусство, боевой пловец научился двигаться с вытянутыми вперед руками, держась левой рукой за кисть правой и отставив указательный палец последней. На левую руку был надет светящийся компас, на правую — светящиеся часы. Он устанавливал светящийся пеленгатор, укрепленный на стекле компаса, на нужный пеленг и, сжимая кисть правой руки, поворачивался всем телом до тех пор, пока светящаяся стрелка на плавающей картушке не совпадала с направлением пеленгатора. Он следил за курсом, мысленно продолжая линию пеленга до конца указательного пальца. Это значительно увеличивало длину прицельной линии пеленгатора, поскольку указательный палец служил как бы предметным визиром.

Благодаря такому методу и использованию глубиномера, закрепленного на левой руке выше компаса, боевые пловцы теперь могут двигаться под водой, не отклоняясь от курса.

В конце войны с Японией, когда десантные операции осуществлялись в более холодных, северных широтах, боевые пловцы начали производить опыты с резиновыми легководолазными костюмами. Сначала это был «сухой» вариант, «мокрых» костюмов тогда еще не существовало.

Это был цельнокроенный комбинезон, закрывавший бойца с головы до пят. Открытыми оставались только лицо и руки. Под низ для тепла надевались шерстяная фуфайка и теплое белье. Но «сухим» костюм был только по названию. Вода просачивалась внутрь через обшлага рукавов и маску, костюмы рвались о коралловые рифы, опять-таки пропуская влагу. Ко всему прочему, через застежку-«молнию» проникали целые ручьи ледяной воды. И все же такие костюмы немного помогали. Пловцу незачем было пытаться нагреть теплом своего тела весь Тихий океан, достаточно было, чтобы согрелся лишь тонкий слой воды, находящейся в костюме; и, наконец, как кто-то заметил, костюмы защищали от холодного ветра.

Раз уж зашла речь о костюмах, опишем и современный «мокрый» костюм. Он состоит из двух частей: куртки с капюшоном, тесно облегающей тело и надеваемой навыпуск поверх резиновых штанов. Они изготовляются по мерке из черной губчатой резины в 6 миллиметров толщиной и обтягивают ноги наподобие трико танцовщика. Этот черный резиновый костюм с капюшоном, из-под которого виднеется обветренное лицо боевого пловца, в тот момент, когда он выходит из моря, производит весьма зловещее впечатление; пловец смахивает в нем на марсианина.

Губчатая резина впитывает и задерживает воду, которая согревается телом пловца, и предотвращает дальнейшую потерю тепла. Именно в такие «мокрые» костюмы были одеты легкие водолазы, спускавшиеся под лед, когда подводная лодка «Скейт» всплыла возле Северного полюса. По их словам, в воде им было тепло, хотя температура воздуха достигала 23° ниже нуля. Когда они вышли из воды, костюмы замерзли и стали похожи на латы. Когда водолазы шли, их костюмы издавали стеклянный звон.

Если вода теплая, на пловце обыкновенные штаны или трусы, на которых крупными черными буквами написана его фамилия.