Благодаря популярности, богатству, уму, силе или иным достоинствам вы можете оказаться избранным на какую-либо высокую должность, стать членом самого респектабельного клуба или попасть в состав олимпийской команды. Однако всех этих качеств, вместе взятых, еще недостаточно, чтобы попасть в ряды боевых пловцов.

Слишком уж трудна их работа. Если в человеке есть хоть какой-то изъян, он может подвести. Иначе говоря, человек этот может отказаться от поисков раненого напарника, может бросить свой участок, не закончив расчистку подводных препятствий. От работы любого из бойцов команды подводных подрывников зависит судьба целой десантной операции.

Уже в 1943 году, когда в Форт-Пирсе готовили первых боевых подводников, была очевидна необходимость тщательного отбора кадров. Подтверждением тому явились тяжелые потери, понесенные во время высадки в Нормандии.

Так возникла серия суровых испытаний на отбор, официально называемая «подготовительной неделей», но сразу же, и не без причины, получившая название «адской недели». С полной выкладкой, в каске и громоздком капковом спасательном жилете каждый из боевых подрывников, вплоть до их командира, должен был в течение всего этого срока подвергаться испытаниям на выносливость. Сюда входили: физическая подготовка, пробежки с неуклюжими надувными лодками, спуск их на воду, высадка в болоте, в грязи, в полосе прибоя. Промокшие до нитки, грязные, до смерти уставшие, и инструкторы, и курсанты мчались, обгоняя время и друг друга, испытывая свою выдержку по пятнадцати часов в сутки.

Завершалась «адская неделя» испытанием совсем особого рода. Это была высадка в условиях, максимально приближенных к боевым. Едва пловцы ступали на берег, как раздавался грохот взрывов. Заряды рвались тут и там, когда курсанты, задыхаясь, увязая в глубокой грязи, ползли, пробираясь сквозь плотный кустарник. Взрывы прижимали курсантов к земле и снова гнали их, совсем оглохших, вперед. А когда невыносимый грохот на минуту стихал, раздавался ехидный голос, произносивший с псевдо-японским акцентом: «Мне осинь жаль вас, американцы!» Этот день так и назывался «Осинь жаль день».

Хотя во флотские подрывники и боевые пловцы (подразделения, служба в которых наиболее опасна, комплектуются, как правило, добровольцами) шли особенно отчаянные люди, от 30 до 40 процентов отсеивалось.

Такого рода испытания, наподобие тех, какие проходят разведчики и рейнджеры, но несколько дополненные, и по сие время лежат в основе предварительной подготовки боевых пловцов. Офицеры подвергаются подобным испытаниям наряду с рядовыми.

В настоящее время подготовка продолжается 16 недель; курсы эти функционируют два раза в год. Добровольцы должны быть не моложе 19 и не старше 25 лет и обязаны иметь не менее чем 28-месячный стаж действительной службы в ВМФ; непременным условием приема в ряды пловцов является чистая анкета, поскольку всем им предстоит иметь доступ к секретным документам; от них требуется абсолютная физическая полноценность, никакие старые ранения, которые дадут о себе знать во время учений, недопустимы. Они не должны страдать морской болезнью или клаустрофобией , чересчур бояться воды или взрывчатых веществ, не должны иметь дисциплинарных взысканий. Кроме того, необходимо, чтобы у них было определенное образование и подходящий характер.

Но прежде всего они должны гореть фанатическим желанием стать боевыми пловцами. Тот, кто стремится сюда ради того, чтобы избежать службы в иных родах войск, или полагает, что тут проходят нечто вроде курса физической подготовки, — жестоко ошибается. Кроме того, каждый обязан представить рекомендацию от своего командира. И, разумеется, доброволец должен уметь плавать, правда, не обязательно блестяще: достаточно, если он проплывет 300 метров за 11 минут.

Каждое заявление тщательно изучается. Это первая из шести проверок, которые проходит доброволец, прежде чем попасть в курсанты. Если бумаги его в порядке, его допускают к испытаниям. И только тут начинаются настоящие мытарства. Правда, сначала все не так уж сложно: первые три недели он проходит так называемую предварительную подготовку.

Первый день подготовки начинается в 6 утра и продолжается 15 часов. Но пока это просто небольшая встряска: строевые занятия, гимнастические упражнения, уборка помещений и т. д.

Добровольцев разбивают на четыре взвода и в общих чертах знакомят с программой, после чего подвергают различным испытаниям: проверяют физическое, психическое состояние, умение плавать. Потом появляется кое-что пострашней: декомпрессионная камера, куда добровольца помещают, чтобы проверить, как он переносит давление и реагирует на чистый кислород, подаваемый ему вместо воздуха. В заключение вечером курсантам рассказывают о возможных несложных ранениях и тепловых ударах, которые могут с ними случиться во время учений.

Пока ничего страшного, если не считать пребывания в декомпрессионной камере — огромной металлической бочке с массой разных приборов. Когда за вами захлопывается вторая дверь, единственное, на что вам остается надеяться, — это на то, что с вашим инструктором ничего не стрясется, хотя обычно не один курсант мечтает избавиться от него.

Затем начинается кое-что посложнее. Инструкторы словно перелетают через полосу препятствий, потом заставляют приниматься за работу и вас. Но что за диковина? Препятствия вроде стали выше, расстояния между ними увеличились, а колючая проволока так и норовит вцепиться в бок. Оказывается, одной выносливости и силы недостаточно, нужны сноровка и расчет. Вы застреваете там, куда, казалось бы, невозможно свалиться. Вы с облегчением вздыхаете, когда в семь вечера надо идти на лекции. Заканчиваются они в девять часов; к тому времени вы настолько пришли в себя, что едва не подняли руку, когда был задан вопрос, не хочет ли кто провести несколько раундов бокса.

В последующие дни начинают проверять, кто на что способен. Во время занятий в плавательном бассейне (пока что без ластов) вас учат, как наиболее эффективно использовать три способа плавания, принятые среди боевых пловцов, причем особое внимание обращается на работу ног. Изучая приемы рукопашного боя в гимнастическом зале под руководством инструктора по борьбе дзюдо, вы получили не только синяки, но и немало удовольствия. Волейбол и строевая подготовка — и то и другое в ускоренном темпе — вымотали вас основательно, но самое худшее из всего — преодоление полосы препятствий — впереди.

На то, чтобы преодолеть полосу из 23 препятствий, вам понадобилось полчаса, хотя те, кто набил в этом деле руку, говорят, тратили на это семь минут. Неужели это в человеческих силах? Сначала надо на руках пройти по параллельным брусьям, потом соскочить на другие, пониже, при этом вы едва не вывихнули себе лопатки. Затем ходьба по высокому буму, потом — по другому, еще выше. После этого вам предстоит одолеть отполированное бревно, причем достать до него можно лишь прыжком. Ухватившись за бревно и подтянувшись на руках, вы должны залезть на него и прыгнуть на другое. Потом вас ждут три площадки, расположенные одна над другой. На каждую надо вскарабкаться, извиваясь всем телом. Дальше идет гладкая деревянная стенка, с которой свешивается канат. Перебирая руками канат и упираясь в стенку ногами, нужно подняться по ней вверх. Оттуда, с шестиметровой высоты, вы можете съехать вниз по канату или спрыгнуть, если вы знаете особый прием парашютистов, который они применяют, чтобы не сломать ноги при ударе о землю. Правда, под вами груда песка, но проку от нее немного.

Серия всех этих препятствий известна под названием «Штурм замка». У каждого препятствия есть ласкательное прозвище, придуманное курсантами, которым каждый день приходилось терпеть муки, преодолевая полосу препятствий. Разумеется, есть в числе их и «паучья паутина», сотканная из колючей проволоки. Надо же было куда-то сплавить это добро, оставшееся после трех минувших войн. Даже побег плюща не смог бы пробиться сквозь этот лабиринт, а вот вы должны это сделать. Приходится то ползти, бороздя носом землю, то двигаться на спине, отталкиваясь каблуками.

Правда, вполне возможно, что на войне вам придется идти по перекинутому через глубокий ров скользкому бревну, да еще неся взрывчатку; понадобится перелезать через шестиметровую стену или же проползать под проволочными заграждениями. Но где еще, кроме как на курсах подготовки боевых пловцов, столкнетесь вы с «резиновым пузом»? На высоте около полуметра над землей на два параллельных бревна брошено около дюжины круглых, отполированных бревен диаметром сантиметров тридцать. Вы должны не бежать по ним, а ползти. Но если ползти обычным способом, ничего у вас не получится: первые бревна откатятся назад и до остальных вы не достанете. Фокус заключается в том, что нужно кинуться на них плашмя, подобно ящерице, упавшей с крыши, чтобы, сообщив бревнам толчок, не дать им откатиться назад, прилагая при этом самые отчаянные усилия.

Для того чтобы преодолеть любое из препятствий, мало обладать хорошо развитой мускулатурой и не иметь лишнего веса, тут требуются смекалка и расчет. В тяжелых башмачищах, в полевой форме преодолевать препятствия, пожалуй, раза в два труднее, чем в спортивных костюмах. Но самое наихудшее ждет вас впереди. Это препятствие, получившее название «спасение собственной шкуры».

Представьте высокий столб, к которому чья-то милосердная рука приколотила перекладины. Оканчивается он крохотной площадкой, к которой привязаны два каната, перекинутые над бассейном с холодной, мутной водой к другой площадке, расположенной пониже. Вы можете повиснуть наподобие обезьяны-ленивца и, перебирая руками, медленно спускаться до самого низа. Но для того чтобы показать хорошее время, нужно быстро съехать вниз, отчего ладони у вас превратятся в клочья мяса. Трюк состоит в том, чтобы лечь на канат, свесив одну ногу для сохранения равновесия, и скользить по нему головой вниз. Стоит вам на мгновенье замешкаться — и вы застрянете на полпути и в конце концов, словно спелое яблоко, свалитесь в грязную воду. Если же, как говорят наездники, «кинуть вперед сердце, а потом броситься вслед за ним», сила инерции швырнет вас до того самого места, где обвисший канат снова круто взбегает вверх. А там можно пустить в ход хоть зубы.

Мы упомянули не все препятствия, но и этот перечень достаточно впечатляет. Но курсантом не до страха. Вечер завершается соревнованием по боксу между взводами, о котором было упомянуто вначале. В этом соревновании может принимать участие любой, кто еще способен постоять за честь своих товарищей по взводу.

Вынести пятнадцатичасовую муштру с каждым разом оказывается все тяжелее и тяжелее. Чем дальше, тем лучше и быстрее нужно выполнять все задания. Тем временем вводится новый «аттракцион»: «учебное бревно». Курсанты повзводно, взявшись за тяжелое бревно, должны поднимать его с каждым разом все выше. Это упражнение помогает выработать согласованность действий и сноровку, которые окажутся как нельзя кстати, когда придется, бежать, таща на себе громоздкие, тяжелые надувные лодки.

В субботу (если курс начался в понедельник) дается некоторое послабление. Кто-нибудь из инструкторов показывает курсантам, как прыгать с парашютом. После обеда — построение на увольнение, затем (для тех, кому не повезло) физическая подготовка и плавание.

Следующая неделя мало чем отличается от предыдущей, но напряжение нарастает; продолжают нарастать и темпы выполнения заданий. За малейшую заминку провинившийся наказывается: он должен выжаться на руках 25–50 раз. Инструкторы придираются по малейшему пустячному поводу. В субботу собирается отборочная комиссия, которая отчисляет непригодных, часто с сожалением. Однако те из них, которых вынуждены были отчислить по причине несчастного случая или недомогания, могут попытать удачи на следующий год.

Иной курсант может оказаться превосходным командиром, но ему недостает чувства локтя и он не умеет подчинить свою волю общему делу. Среди сильных личностей, которых привлекает служба в рядах боевых пловцов, излишний эгоцентризм — довольно частое явление, однако он весьма опасен — ведь на войне жизнь любого из боевых пловцов будет зависеть от его товарища. Отсеиваются и по другим причинам. Один вывихнул ногу или получил иное повреждение. У другого была сломана кость в ступне, но на соревнованиях по бегу он сумел занять третье место, прежде чем это было обнаружено. Его отчислили, но дали ему превосходную рекомендацию. Таких людей всегда жаль отчислять. Разумеется, иногда попадаются хлюпики и нытики, от которых избавляются с радостью. Поскольку инструкторы меняются, занимаясь поочередно с каждым из взводов, вопрос о пригодности курсанта для дальнейшего обучения решается не одним судьей, который может быть несправедлив, а как бы целой судейской коллегией, которая уже благодаря своей многочисленности более беспристрастна.

Когда курсант сам подает рапорт об отчислении — обычно потому, что ему кажется бессмысленным надрываться, — он редко называет истинную причину. Почти всегда курсант заявляет (и верит в это сам), что у него что-то повреждено, что он надсадил спину или растянул мышцу и т. п.

Никто не укорит курсанта за то, что его отчислили. Он возвращается в свою прежнюю часть и продолжает службу, для которой он физически и психически пригоден больше, чем для службы в командах боевых пловцов.

Уцелевшие с гордостью получают алые шлемы, на которых черными буквами написано имя каждого из них. У инструкторов шлемы белые. Теперь к каждой группе прикрепляется уже по два инструктора.

В понедельник начинается самое тяжелое испытание.

Начинается «адская неделя».

В час ночи инструкторы, вооруженные карманными фонариками, поднимают спящих курсантов с постели и, подгоняя их, заставляют произвести осмотр своих вещевых мешков и казарменных помещений. В два часа, по-прежнему в темноте, для начала делается получасовая пробежка. Для того чтобы проверить, способен ли курсант покорно выполнять нелепые распоряжения, не задавая никаких вопросов, его могут заставить бежать с башмаком на одной ноге и с гетрой — на другой. Стоит какому-нибудь курсанту удивиться нелепости задания, как его тотчас наказывают: он должен подтянуться 50 раз. И поделом: в боевой обстановке приказы должны выполняться беспрекословно, почти инстинктивно. У кого-то вырывается смешок. Теперь и этот роет носом пыль; ему приказывают выжаться на руках полсотни раз.

За исключением полосы препятствий новая программа многим отличается от предыдущей. Но перемена эта к худшему. К полосе препятствий прибавляются гимнастические упражнения в грязи и воде. Под наблюдением инструкторов в белых шлемах, у которых камень вместо сердца, проводятся «пляжные игры» и бег.

Если во время «адской недели» и бывают какие-то передышки, курсанты — как офицеры, так и рядовые — слишком измучены, чтобы замечать их. Устраиваются соревнования по бегу и плаванию. За этим следуют форсированные марши, бесконечная физическая подготовка, то по программе, то в виде наказания. К счастью, лекций почти не читают. Человек, который спит меньше двадцати часов в неделю, еще может заставить свое тело шевелиться, но разум его вряд ли может что-либо воспринять.

«Тяжелый четверг» сначала не кажется слишком тяжелым. Начальство «раздобрилось»: вы можете поваляться в постели до половины третьего утра. Как ни странно, но вам что-то никто не несет ваш утренний кофе. Через двадцать минут, подобно жителю пригорода, который, едва вскочив с кровати, мчится на поезд, чтобы успеть на работу, вы одеваетесь и хватаете свой спасательный жилет. На вас, словно на мула, навьючивают всякую всячину. Теперь вам кажется, что весь мир против вас. Выражения, которые вы мысленно произносите в адрес командования боевых пловцов, амфибийных сил и всего военно-морского флота, вряд ли могут быть напечатаны. Но, черт побери, вы им покажете, где раки зимуют! У вас еще кое-какая силенка осталась. Вы стерпите все и еще кое-что сверх того! Во всяком случае, вы на это надеетесь.

День «осинь жалко!», который приходится на пятницу «адской недели», начинается только в половине пятого, примерно с рассветом (если вам повезло и вы попали на летние курсы). Если все это происходит зимой, то темнота, ледяная вода и снег, смешанный с грязью, заставляют вас чувствовать себя самым несчастным человеком на свете.

После получасового марша вы добираетесь до пункта посадки. Еще через полчаса десантная баржа доставляет вас к пункту высадки на побережье. Едва вы успеваете ступить на землю, как побережье с оглушительным грохотом взлетает под небеса. Но это еще только увертюра.

Хотя курсант этого и не знает, но здесь он в большей безопасности, чем если бы он ехал в машине по шоссе. Фарватер обозначен буями, так что нет оснований бояться, что десантная баржа подойдет к берегу в опасной близости от подводных зарядов. Освещенность, течение, прилив, преобладающие ветры — все это заранее учтено. С командного пункта, откуда будут включаться электрические детонаторы сухопутных мин, безопасный участок, на котором, растянувшись в грязи, сгрудились курсанты, виден как на ладони. Вокруг них рвется взрывчатка. Но инструкторы, заложившие заряды, находятся вместе с курсантами, следят за тем, чтобы никто не попал на опасный участок.

Каждый заряд отмечен цветным флажком. Положение его определено с помощью инструментов, а не шагами. Все твердые предметы, находящиеся поблизости, убраны. Заряд засыпан песком, разрыхленной землей или глиной. Выставлены часовые, которые следят за тем, чтобы до тех пор, пока не подан сигнал «все чисто», ни один заряд не был взорван. За каждым курсантом внимательно наблюдают: нет ли на его лице признаков страха, не изувечился ли он.

Сопровождаемые инструкторами, курсанты бросаются вперед на участок № 2, преследуемые надоедливым грохотом «ручных гранат». Добравшись к 07 часам 10 минутам до участка № 2, они залегают. Вокруг них рвутся электрические мины. Общий вес зарядов составляет 130 килограммов. После этого курсанты, выбиваясь из сил, ползут по воде и грязи по направлению к болоту. Выбравшись оттуда, на участке № 3 они снова попадают под огонь. Новая порция зарядов весит 180 килограммов — «обстрел» довольно силен. Уже восемь часов.

Через 40 минут они возобновляют наступление и снова оказываются под обстрелом: это инструкторы продолжают изматывать им нервы. Сделав круг, они возвращаются к побережью, где смывают с себя грязь; наступает время завтрака.

К этому моменту они успели пройти более четырех километров, часа два пролежав под инсценированным артобстрелом. Потом продвигаются зигзагами и попадают на другое, еще более обширное болото, затем бегом возвращаются назад и вместо завтрака получают угощение в виде треклятой полосы препятствий. Угощение такое, что в другой раз не захочешь: мокрая, грязная одежда, тяжелые каски, капковые жилеты и огонь до изнурения.

Так оно и идет. Перед самым обедом, естественно, появляется еще одно болото, через которое нужно переползти, а за ним — снова обстрел. К половине первого курсанты преодолевают еще 7 километров и еще одну полосу препятствий.

Кое-как соскоблив грязь с лица, чтобы можно было открыть рот, курсанты, согнувшись в три погибели, обедают под аккомпанемент взрывов. Финиш наступает через три часа. За это время они преодолевают еще одно болото, снова попадают под обстрел.

Теперь можно подвести итоги дня «осинь жалко!»: около 20 километров бегом и ползком по песку, грязи и болоту. Полоса препятствий. Три с половиной часа вы, ни живы ни мертвы, лежали под «обстрелом»; пять с половиной часов ползали на животе и делали перебежки. И все это время ни один из курсантов не выпадал из поля зрения по меньшей мере двоих инструкторов.

В добавление к естественным препятствиям: липкой грязи, соленой и пресной воде, песку, колючему кустарнику и к полосе искусственных препятствий, преодолеваемой под огнем, для пущей убедительности в общей сложности взрывают 720 «гранат» и «мин» — двухсотграммовых брусков тола с взрывателями замедленного действия — и без малого полторы тонны электрических «мин». Однако не было случая, чтобы кто-нибудь из курсантов или инструкторов получил увечье. Боевые пловцы умеют обращаться со взрывчаткой.

Никого из курсантов не заставляют проходить испытания, предусмотренные программой дня «осинь жалко!» или любого другого дня «адской недели» в дисциплинарном порядке. Каждый вправе уйти в любой день. Как правило, увольняющийся вывозится с территории лагеря до наступления темноты. В день «осинь жалко!» он может просто снять с себя свой новенький алый шлем. Многие так и поступают. Их обычно выстраивают вдоль дороги, по которой выдержавшие испытания бойцы — смертельно усталые, но торжествующие — возвращаются в казармы.

Вот характерные цифры отсева за время предварительной подготовки:

в начале «адской недели»… 14 офицеров, 71 рядовой,

в конце… 8 офицеров, 34 рядовых.

Боевые пловцы называют эту операцию отсевом юнцов от мужей. Между тем в результате такого отбора остаются те, кто, недосыпая, едва не падая от изнеможения, подвергаясь придиркам и издевательствам инструкторов, нарочно подбивающих их на непослушание, все-таки заставляет свой измученный разум и тело подчиняться себе. «Адская неделя» — это поистине самое суровое испытание силы воли.

Курсанты пишут родным, гордо хвастаясь перенесенными мучениями, а их возмущенные матери и жены, не понимая в чем дело, обращаются с протестом к гражданским и военно-морским властям. Досадно, что этим заступницам невдомек, что если бы их мужчин приняли в ряды боевых пловцов без всяких испытаний и в боевых условиях они не выдержали бы напряжения, какое мало кто может вынести, то это действительно было бы равносильно убийству.

Но когда мучения оканчиваются, никто особенно не жалеет об этом. «Уцелевшие» курсанты (обычно остается половина тех храбрецов, которые начали подготовку каких-нибудь две недели назад) подвергаются тщательному опросу у себя в классе. Длится он час.

После получасовой пробежки, гимнастических упражнений, разных инспекторских смотров, если дело происходит на зимних курсах, заканчивающихся в феврале, курсанты собирают свои пожитки и из Литл-Крика (штат Вирджиния), где земля покрыта снегом, отправляются в Пуэрто-Рико, на базу военно-морской авиации Рузвельт-Роудс, где всегда сияет солнце, где вода всегда тепла и прозрачна, где, сказывают, инструкторы немного оттаивают и становятся почти людьми.