Сто семьдесят дней он умирал и всё ещё не был мёртв. Он дрался за жизнь с яростью загнанного в ловушку зверя. Он бредил и гнил, но временами его примитивный мозг вырывался из горячечного кошмара выживания во что-то, похожее на просветление. Тогда он поднимал немое лицо к Вечности и бормотал:

- Что там, эй? Помоги, Целитель. Помоги, и всё.

Богохульство давалось ему легко. Ругань была его языком всю жизнь. Он родился в сточной канаве двадцать пятого века. Воспитывался "дном" и говорил только на жаргоне. Из всех отбросов мира он был наименее ценен, будучи живым, и из всех отбросов мира именно он, скорее всего, сумел бы выжить. Он цеплялся за жизнь и молился, сквернословя. Иногда его заблудший мозг прыгал на тридцать лет назад, в детство и вспоминал песенку сиделки:

Гулливер Фойл, помощник механика 3-го класса, тридцатилетний, тупой и грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе. Гулливер Фойл - смазчик, уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе, слишком сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы, слишком ленивый для любви. Летаргические контуры его характера были видны даже в досье Торгового Флота:

Фойл Гулливер - AS-128/127:OO6

Образование: ... никакого.

Навыки: ... никаких.

Достоинства: ... никаких.

Рекомендации: ... никаких.

(Краткая характеристика)

Физически сильный. Интеллектуальный потенциал подавлен отсутствием целей. Инициативность минимальна. Типичный Средний Человек. Какой-то неожиданный шок возможно способен его встряхнуть но псих. не могут подобрать ключ. Не рекомендуется для дальнейшего продвижения. Фойл застыл в мёртвой точке.

Он застыл в мёртвой точке. Тридцать лет он равнодушно плыл от одного момента своего существования к другому, как некое бронированное чудовище, неповоротливое и безразличное... Гулли Фойл, типичный Средний Человек. Но теперь он дрейфовал в космосе сто семьдесят дней, и ключ к его пробуждению торчал уже в замке. Вот-вот он должен был повернуться и открыть дверь в катастрофу.

Космический корабль "Номад" висел на полпути между Марсом и Юпитером. Чем бы ни была случившаяся с ним катастрофа, это взяло гладкую стальную ракету сто ярдов длиной и сто футов шириной и превратило её в скелет, за который цеплялись остатки кают, трюмов, палуб и переборок. Огромные прорехи в корпусе сияли светом с солнечной стороны и ледяными брызгами звёзд с тёмной стороны. К.К. "Номад" был невесомым призраком из слепящего солнца и чернильной тьмы, безмолвным и замёрзшим.

Остов был наполнен парящей массой замёрзшего мусора, который застыл внутри уничтоженного корабля, словно мгновенная фотография взрыва. Едва заметное гравитационное притяжение частиц мусора медленно стягивало их в сгустки, которые время от времени разрывал проходивший сквозь них единственный выживший на борту этого остова, Гулливер Фойл, AS-128/I27:006.

Он жил в единственном герметичном помещении, что осталось среди обломков - в инструментальном шкафу, в коридоре главной палубы, четыре фута в ширину, четыре фута в глубину и девять футов в высоту. Шкаф имел размеры большого гроба. Шестью столетиями раньше самой изощрённой восточной пыткой считалось поместить человека в такую клетку на несколько недель. И всё же Фойл существовал в этой погружённой во тьму клетке пять месяцев, двадцать дней и четыре часа.

- Кто ты?

- Откуда ты?

- Где ты теперь?

- Куда ты направляешься?

На сто семьдесят первый день борьбы за своё существование Фойл ответил на эти вопросы и очнулся. Сердце его судорожно колотилось, горло пылало. Он схватился в темноте за резервуар с воздухом, с которым он делил свой гроб, и проверил его. Тот оказался пустым. Требовалось немедленно его заменить. Итак, день начнётся с ещё одной схватки со смертью. Это Фойл воспринял с немой покорностью.

Он пошарил на полках своего шкафа и нащупал рваный скафандр. Другого на борту "Номада" не было, и Фойл больше не помнил где или как он нашёл его. Он заклеил дыру аварийной заплаткой, но не мог зарядить или заменить пустые кислородные картриджи на спине. Фойл забрался в скафандр. Он захватит с собой достаточно воздуха из шкафа чтобы продержаться в вакууме пять минут... не больше.

Фойл открыл дверь и ступил в чёрную стужу космоса. Вырвавшийся с ним влажный воздух превратился в крошечное снежное облако и поплыл по исковерканному коридору главной палубы. Фойл налёг на пустой резервуар вытолкнул его из шкафа и отправил прочь. Минута прошла.

Он развернулся и толкнул себя сквозь плавающий мусор к люку в балластный трюм. Он не бежал, его движения были предназначены для невесомости... толчки ногами, локтями и руками о палубу, стены и углы, медленный полёт сквозь пространство, словно летучая мышь, летящая под водой. Фойл влетел в люк балластного отсека на тёмной стороне. Прошло две минуты.

Как и все космические корабли, "Номад" балансировался и центровался массой его воздушных резервуаров, уложенных вдоль киля так, что это походило на длинный плот, опутанный по краям лабиринтом соединительных труб. Фойл потратил ещё минуту, отсоединяя баллон. У него не было возможности узнать - полон он или уже израсходован; не надрывается ли он, волоча баллон в свой шкаф, лишь чтобы узнать что тот пуст, и его жизнь кончена. Раз в неделю он играл в космический покер.

В ушах зашумело. Воздух в скафандре быстро становился негодным для дыхания. Фойл толкнул массивный цилиндр к люку, пригнулся, пропуская его над головой, и кинулся вслед за ним. Он вытолкнул баллон через люк. Прошло четыре минуты и он уже дрожал, а в глазах начинало темнеть. Он провёл резервуар по коридору главной палубы и загнал его в инструментальный шкаф.

Фойл захлопнул герметичную дверь, запер её, нащупал на полке молоток. Трижды ударил по промёрзшему цилиндру в надежде ослабить клапан, и с мрачной безысходностью повернул ручку. Из последних сил распахнул шлем, чтобы не задохнуться в скафандре, пока камера наполняется воздухом... если в резервуаре есть воздух. Он потерял сознание, как и много раз до того; возможно, навсегда.

- Кто ты?

- Гулли Фойл.

- Откуда ты?

- С Земли.

- Где ты?

- В космосе.

- Куда направляешься?

* * *

Фойл пришёл в себя. Он был жив. Он не тратил время на молитвы или благодарения, а продолжал бороться за жизнь. Обшарил в темноте полки, где держал пищу. Там осталась всего пара пакетов. Так как он всё равно в скафандре, можно ещё раз сыграть с вакуумом в рулетку и пополнить запасы.

Он проветрил свой скафандр воздухом из баллона, закрыл шлем и снова выплыл на мороз и свет. Прополз по главной палубе и поднялся по остаткам лестницы на командную палубу, которая теперь была не более чем крытым коридором в космосе; большая часть стен была уничтожена.

С солнцем справа и звёздами слева, Фойл поплыл к корме, в направлении камбузного склада. На полпути по коридору он миновал дверь - прямоугольник косяка всё ещё стоял между палубой и потолком. Всё ещё висящая на петлях створка была полуоткрыта - дверь в никуда. За ней была только пустота и равнодушные звёзды.

Минуя дверь, он увидел случайно своё отражение в полированном хроме створки... Гулли Фойл, высокое чёрное создание, бородатое, покрытое коркой засохшей крови и грязи, измождённое, с больными терпеливыми глазами... Потревоженный его движением хлам потоком тянулся за ним, как хвост мусорной кометы.

Фойл свернул в камбузный склад и начал обшаривать его с методичностью и скоростью пятимесячного опыта. Большинство из того, что было в бутылках замёрзло и лопнуло. Большинство консервов лишилось своей упаковки - олово рассыпалось в прах в абсолютном нуле космоса. Фойл собирал пайки; пакеты, концентраты и кусок льда из лопнувшего водяного бака. Он побросал всё в большой медный котёл, затем развернулся и вылетел из склада, волоча котёл за собой.

Возле двери в никуда Фойл снова взглянул на себя, отразившегося в хромированной створке обрамлённой звёздами... И в недоумении застыл. Он смотрел на звёзды за дверью, ставшие старыми знакомыми за пять месяцев. Среди них оказался самозванец; комета, как показалось ему, с невидимой головой и короткой струёй хвоста . А потом Фойл понял, что смотрит на космический корабль, хвостовые ускорители которого вспыхивали, когда тот разгонялся к Солнцу курсом, что должен был пройти мимо него.

- Нет, - пробормотал он. - Нет, паря. Нет.

Он постоянно страдал от галлюцинаций. Фойл повернулся, направляясь назад, в свой гроб. Затем взглянул опять. Это всё так же был космический корабль, хвостовые ускорители вспыхивали, когда тот разгонялся к Солнцу курсом, что должен был пройти мимо него. Фойл поделился мыслями с Вечностью.

- Уже шесть месяцев, - произнёс он на уличном арго. - Нет? Ты, слушай меня, Целитель. Иду на спор. Смотрю ещё, добрый Целитель. Если корабль, я твой. За мной должок. Но если нет, паря... скафандр прочь, и с концами. Кишки наружу. Играем честно, и всё тут. А теперь пошли знак, да или нет, и всё.

Он посмотрел в третий раз. В третий раз он увидел космический корабль хвостовые ускорители вспыхивали, когда тот разгонялся к Солнцу курсом, что должен был пройти мимо него.

Это был знак. Он уверовал. Он был спасён.

Фойл встрепенулся и бросился, как мог, по командной палубе к мостику. Возле трапа он всё же удержал себя. Очень скоро он не сможет оставаться в сознании, если не обновит воздух в скафандре. Он кинул на приближающийся корабль молящий взгляд, рванулся в инструментальный шкаф и заполнил скафандр.

Фойл поднялся на капитанский мостик. В иллюминатор по правому борту он видел корабль, двигатели всё ещё вспыхивали; тот, видимо, проводил коррекцию курса, потому что приближался он очень медленно.

На пульте "СИГНАЛЫ" Фойл нажал кнопку "ТЕРПЛЮ БЕДСТВИЕ". В страхе прождал три секунды. Потом его ослепили яркие вспышки, три тройных взрыва, девять молитв о помощи. Он нажал на кнопку ещё дважды, и ещё дважды вспыхивали огни, а радиоактивные вещества в аварийных сигналах заполняли космос воем, который примет любой приёмник, на любой волне.

Пришелец выключил двигатели. Его заметили! Его спасут! Он переродился. Возликовал.

Фойл бросился к своему шкафу и снова открыл скафандр. Из его глаз потекли слёзы. Он стал собирать свои пожитки... часы без циферблата, их он исправно заводил, просто для того, чтобы слышать их тиканье. Яйцерезку, на нитях которой он наигрывал незамысловатые мелодии. Разводной ключ с деревянной ручкой. Её он сжимал в моменты тоскливого одиночества... Он выпустил их из рук от нетерпения, зашарил в темноте пытаясь поймать, потом дико захохотал над собой.

Фойл проветрил скафандр ещё раз, и помчался обратно на капитанский мостик. Он вдавил кнопку пуска сигнальных ракет с надписью "СПАСИТЕ". Из тела "Номада" выстрелил фальшфейер, он вспыхнул и завис, заполняя резким белым светом космос на мили вокруг.

- Иди, ты, детка. - хрипло молил Фойл. - Торопись, друг. Иди детка, иди, ко мне.

Полупризрачной грозной торпедой на краю освещённого круга скользнул корабль, приближаясь медленно и осторожно, разглядывая его. У Фойла на миг сжалось сердце. Так осторожно маневрировал незнакомец, что его можно было принять за вражеский корабль с Внешних Спутников. Потом проплыла знаменитая красно-синяя эмблема, торговый знак могущественного клана Престейна, Престейна с Земли, всесильного, милостивого, щедрого. "Номад" был однотипным с ним кораблем и тоже принадлежал Престейну. Фойл понял: к нему нисходит ангел с небес.

- Сестрёнка, милая, - истово бормотал Фойл, - Добрый ангел, унеси меня домой. Корабль поравнялся с Фойлом. Иллюминаторы по его борту сияли тёплым дружеским светом. Отчётливо виднелись на корпусе название и регистрационный номер: "Ворга-Т:1339". В одну секунду корабль поравнялся с ним, в другую - прошёл дальше, в третью - исчез.

Сестра отвергла его. Ангел его покинул.

Фойл прекратил пританцовывать и бормотать. Он замер в смятении. Прыгнув к пульту, он замолотил по кнопкам. Аварийные, посадочные, взлётные, карантинные фальшфейеры брызнули из корпуса Номада в безумии белых, алых и зелёных красок, вспыхивая, умоляя... а "Ворга-Т:1339" тем временем удалялся беззвучно и неумолимо, кормовые двигатели снова сияли, разгоняя его курсом к солнцу.

Так, в течение пяти секунд Фойл родился, жил и умер. После тридцати лет существования и шести месяцев пытки Гулли Фойл, типичный Средний Человек, исчез. Ключ повернулся в замке его души и открыл дверь. То, что появилось, перечеркнуло Среднего Человека навсегда.

- Ты прошёл мимо, - с неспешно растущей яростью проговорил он. - Ты бросил меня гнить, как паршивого пса. Ты бросил меня подыхать, Ворга... Ворга-Т:1339. Нет. Я отсюда выберусь, я. Найду тебя, Ворга. Я сгною тебя. Я убью тебя, Ворга. Я убью тебя насмерть.

Кипящая кислота ненависти опалила его плоть, завладела его душой, выела скотское долготерпение и безразличие, сделавшие его ничтожеством, и возбудила цепь реакций, которые превратят Гулли Фойла в адскую машину. Он был одержим.

- Ворга, я убью тебя насмерть.

Фойл сделал то, на что неспособно ничтожество - освободился.

* * *

Два дня в пятиминутных вылазках прочёсывал он обломки корабля, и соорудил заплечную сбрую. Он прикрепил к ней резервуар с воздухом и импровизированным шлангом соединил его со шлемом. Он протискивался по коридорам как муравей, тащащий соломину, но обрёл свободу передвижения по "Номаду".

Он думал.

Он научился пользоваться немногими уцелевшими навигационными приборами в контрольной рубке, до дыр зачитав стандартные инструкции, разбросанные среди развалин навигационного поста. За десять лет службы в космосе ему и в голову не приходила такая мысль, несмотря на награду в виде продвижения по службе и денег; но теперь его ждала награда - "Ворга-Т:1339".

Он определил своё местоположение. "Номад" дрейфовал в плоскости эклиптики, в трёхстах миллионах миль от Солнца. Перед ним расстилались созвездия Персея, Андромеды и Рыбы. Практически прямо по курсу висело тусклое оранжевое пятно, которое было Юпитером, и диск планеты был ясно видим невооружённым глазом. Если ему повезёт, он сможет взять курс на Юпитер и спастись.

Юпитер не был, не мог быть обитаем. Подобно прочим планетам за поясом астероидов, он представлял собой колоссальный замёрзший шар метана и аммиака, но четыре самых больших его спутника захлёбывались городами и людьми - теперь воюющими с Внутренними Планетами. Он станет военнопленным, но сохранит жизнь, чтобы свести счёты с "Воргой-Т:1339". Фойл осмотрел ходовой отсек "Номада". В баках ещё сохранилось высокоимпульсное топливо, а один из четырёх хвостовых двигателей всё ещё был в рабочем состоянии. Фойл нашёл в ходовом отсеке инструкции и выучил их. Он восстановил систему подачи топлива и одну из камер сгорания. Баки находились на солнечной стороне остова, и температура в них держалась выше точки замерзания. Топливо оставалось жидким, но течь оно не могло. В свободном падении нет гравитации чтобы погнать топливо по трубам.

Фойл перерыл судовую библиотеку и узнал кое-что о теории гравитации. Если заставить корабль вращаться, центробежная сила погонит топливо в камеру сгорания уцелевшего двигателя. Если воспламенить топливо в камере сгорания уцелевшего двигателя, несбалансированный импульс придаст "Номаду" вращательный момент.

Но воспламенить топливо, пока корабль не вращается, нельзя, как нельзя и раскрутить корабль, не воспламенив сперва топливо.

Он нашёл выход из тупика. Его вдохновил "Ворга".

Фойл открыл дренажный краник в камере сгорания и с неимоверными ухищрениями наполнил камеру вручную. Подготовил насос. Теперь, если воспламенить горючее, оно будет гореть достаточно долго чтобы начать вращение и создать гравитацию. Затем пойдёт поток топлива из баков и реактивное движение будет продолжаться.

Он попробовал спички.

Спички не горят в космическом вакууме.

Попробовал сталь и кремень.

Искры не поджигают при абсолютном нуле космоса.

Подумал о нитях накала.

На борту "Номада" не было электричества, чтобы накалить эти нити.

Он перерыл книги и справочники. Часто теряя сознание и находясь на грани полного изнеможения, Фойл думал и действовал. "Ворга" пробудил его гений.

Фойл принёс лёд из взорвавшихся резервуаров. Растопил его и ввёл воду в камеру сгорания двигателя. Вода и топливо не смешивались. Вода покрыла топливо тонким слоем.

В химической лаборатории Фойл отыскал серебристую проволочку из чистого натрия и просунул её через открытый дренажный краник. Коснувшись воды, натрий жарко вспыхнул. От тепла занялось горючее и из крана вырвалась огненная игла. Фойл рывком закрыл кран. Пламя охватило камеру сгорания и единственная кормовая дюза выплюнула пламя, сотрясая корабль беззвучной вибрацией.

Несбалансированный импульс придал "Номаду" вращательное движение. Вращение создало слабую гравитацию. Вес возвращался. Плавающий мусор, заполонивший корпус, оседал на палубы, стены и переборки; а центробежная сила продолжала гнать топливо из баков в камеру сгорания.

Фойл не тратил время на ликование. Он покинул ходовой отсек и отчаянно спешил в контрольную рубку, чтобы сделать последнее, решающее наблюдение. Сейчас будет ясно, обречён ли корабль на вечное бессмысленное кувыркание в глубинах космоса или лёг на курс к Юпитеру и спасению.

Слабая гравитация превратила его резервуар с воздухом в почти непосильную тяжесть. Резкий толчок ускорения швырнул всю массу плавающих обломков назад. Когда Фойл полз по трапу на контрольную палубу, обломки с мостика вынеслись в коридор и обрушились на него. Его подмяла эта космическая лавина, понесла, покатила по всему длинному пустому коридору и кинула в переборку у камбуза, ударом который почти лишил его сознания. Фойл лежал, пригвождённый полутонной обломков, беспомощный, едва живой, но всё так же пылающий жаждой мести.

- Кто ты?

- Откуда ты?

- Где ты?

- Куда направляешься?