Между Марсом и Юпитером раскинулся широкий пояс астероидов. Из тысяч известных и неизвестных, именованных и безымянных, самым необычным для Столетия Уродов был Саргассов Астероид, маленькая планета собранная её обитателями за двести лет из естественного камня и корабельных останков.
Они были дикарями, её обитатели, единственными дикарями двадцать пятого столетия. Потомки участников научной экспедиции, что пропала и затерялась в поясе астероидов двести лет назад, когда разбился их корабль. К тому времени, как потомки вновь нашли их, они построили свой собственный мир и культуру, и предпочли остаться в космосе, собирая хлам, мародёрствуя и практикуя варварские обряды, карикатурно подражающие научным методам, которые применяли их предки. Они называли себя Учёным Людом. Мир быстро забыл их.
Космический корабль "Номад" кувыркался сквозь пространство, курсом не ведущим ни к Юпитеру, ни к далёким звёздам - он дрейфовал в поясе астероидов по вытянутой спирали, словно умирающий мотылёк. Он проходил не более чем в миле от Саргассова Астероида и Учёный Люд немедленно поймал его, чтобы присоединить его к своей маленькой планете.
Они нашли Фойла.
В первый раз он очнулся, когда его торжествующе несли на носилках по естественным и искусственным проходам внутри астероида. Коридоры были сооружены из метеоритного металла, камня и листов обшивки. Некоторых из листов ещё несли имена, давно забытые историей космоплавания: "КОРОЛЕВА ИНДА; ЗЕМЛЯ", "ИГРОК СЫРТА; МАРС", "ЦИРК ТРЁХ КОЛЕЦ; САТУРН". Проходы вели в залы, хранилища, кладовые и дома, также сделанные из подобранных кораблей, вмурованных в астероид.
Фойла стремительно пронесли через древнюю ганимедскую баржу, лассильский ледяной бурильщик, разъездной ял, тяжёлый крейсер с Каллисто, танкер двадцать второго века со стеклянными баками, ещё заполненными дымчатым ракетным топливом... Два столетия трофеев было собрано в этом муравейнике: арсеналы, библиотеки, музеи одежды, склады механизмов, инструментов, еды, химикалий и суррогатов.
Толпа вокруг носилок победно ревела.
- Достат кол! - кричала она.
Женские голоса восторженно завыли:
- Достат кол! - орал Учёный Люд. - Достат кол!
Фойл потерял сознание.
Потом он вновь очнулся. Его извлекли из скафандра. Он был в астероидной оранжерее, где выращивались растения для очистки воздуха. Зал был сделан из стоярдового корпуса старого рудовоза и одна стена была полностью застеклена иллюминаторами... круглые иллюминаторы, квадратные иллюминаторы, алмазные, гексагональные... Здесь можно было увидеть иллюминаторы любой формы и века и казалось, что стену сотворил безумный ткач из лоскутков стекла и света.
Сверкало далёкое солнце, воздух был горяч и влажен. Фойл обвёл помещение затуманенным взглядом. Прямо перед ним скалилась дьявольская рожа. Щёки, подбородок, нос и веки были чудовищно размалёваны, наподобие древней маски Маори. На лбу виднелась татуировка: "ДЖ♂ЗЕФ". "О" в "Джозефе" перечёркивала крошечная стрела, превращая его в символ Марса, который используют учёные для обозначения мужского пола.
- Мы - Учёный Люд, - сказал Джозеф. - Я - Джозеф. Это мои братья. - обвёл он собравшихся рукой. Фойл вглядывался в обступившую носилки толпу. На всех лицах были вытатуированы дьявольские маски, у всех лбы были заклеймены именами.
- Сколько тебя носило? - спросил Джозеф.
- Ворга, - прохрипел Фойл.
- Ты первый, кто явился сюда живым за последние пятьдесят лет. Ты могучий человек. Крайне. Прибытие сильнейших - доктрина Святого Дарвина. В высшей степени научно.
- Достат кол! - взревела толпа.
Джозеф схватил Фойла за локоть подобно врачу, меряющему пульс. Его дьявольский рот торжественно сосчитал до девяноста восьми.
- Твой пульс. Девяносто восемь и шесть, - объявил Джозеф, извлекая термометр и благоговейно им встряхивая. - В высшей степени научно.
- Достат кол! - подхватил хор.
Джозеф протянул ему колбу Эрленмейера. Та была подписана "Lung Cat, с.с., гематоксилин и эозин." - Витамины? - предложил он.
Когда Фойл не ответил, Джозеф вытряхнул большую таблетку из колбы, сунул её в чашу курительной трубки и зажёг её. Он затянулся один раз и махнул рукой. Перед Фойлом появились три девушки с чудовищно разукрашенными лицами. Их лбы пересекали имена: "ДЖ♀АН", "М♀ЙРА", "П♀ЛЛИ". В основании "О" каждого имени имелся крошечный крест.
- Выбирай! - велел Джозеф. - Учёный Люд следует Естественному Отбору. Будь научным в своём выборе. Будь генетичным.
Фойл в очередной раз потерял сознание. Его рука упала с носилок и указала на Мойру.
- Достат кол!
Он снова пришёл в себя в круглом зале с крышей-куполом. Зал был заполнен древним ржавым оборудованием: центрифуга, операционный стол, поломанный рентгеновский аппарат, автоклавы, боксы с ржавыми хирургическими инструментами.
Фойла, бредящего и что-то бессвязно выкрикивающего, привязали к операционному столу. Его накормили, вымыли и побрили. Двое мужчин раскрутили вручную древнюю центрифугу. Она ритмично лязгала, напоминая бой военного барабана. Собравшиеся, притоптывая, затянули песню.
Они включили старый автоклав. Тот закипел и забурлил, наполняя зал шипящим паром. Включили древний рентгеновский аппарат. Ослепительные молнии короткого замыкания с треском раскололи наполненный горячим паром зал.
Над столом нависла трёхметровая фигура. Это оказался Джозеф на ходулях - в хирургической шапочке, маске и халате. Халат был тщательно вышит алыми и чёрными нитями, изображавшими анатомические разрезы тела. Джозеф был похож на аляповатую иллюстрацию к учебнику хирургии.
- Нарекаю тебя Номадом! - провозгласил он.
Рёв стал оглушительным. Джозеф перевернул над телом Фойла ржавую канистру. Запахло эфиром. Фойл утратил последние крохи сознания и его поглотила тьма. Из тьмы снова и снова медленно выплывал "Ворга-Т:1339", разгоняясь курсом к Солнцу что выжигался в крови и мозгу Фойла пока он безостановочно неслышно кричал о мщении...
Он смутно осознавал, как его мыли и кормили, плясали вокруг него и пели. Через некоторое время Фойл очнулся окончательно. Стояла тишина. Он лежал в постели. Та девушка - Мойра - лежала рядом с ним.
- Ты... кто? - прохрипел Фойл.
- Твоя жена, Номад.
- Что?
- Твоя жена. Ты выбрал меня, Номад. Мы гаметы.
- Что?
- Научно спарены, - гордо объяснила Мойра. - Она задрала рукав своей ночной рубашки и показала ему руку. Та была обезображена четырьмя грубыми надрезами. Я была привита чем-то старым чем то новым чем то одолженным и чем-то синим.
Фойл с трудом вылез из постели.
- Где мы?
- В нашем доме.
- В чьём доме?
- В твоём. Ты один из нас, Номад. Ты должен жениться каждый месяц и зачать много детей. Это будет научно. Но я первая.
Фойл не слушал её, он осматривался. Он находился в главной рубке маленькой ракеты постройки начала 2300-х годов... некогда личной яхты. Салон переделали в спальню.
Он выглянул в иллюминатор. Судёнышко было вмуровано в тело астероида и соединено с ним переходами. Он прошёл на корму. В двух малых каютах выращивались растения, обеспечивающие свежий воздух. Моторный отсек превратили в кухню. В баках оставалось топливо, но оно питало горелки маленькой плиты поставленной на камеру сгорания. Фойл метнулся на нос. Командная рубка теперь была переделана в гостиную, но приборы всё ещё работали.
Он думал.
Он вернулся в корму и разобрал плиту. Он вновь соединил топливные баки с камерами сгорания. За ним хвостом ходила Мойра, с любопытством наблюдая за его действиями.
- Что ты делаешь, Номад?
- Мне нужно отсюда выбраться, девочка. - пробормотал Фойл. - Дело с кораблём по имени Ворга. Понимаешь, да, ты? Рвану назад на этой шлюпке, и всё.
Мойра испуганно попятилась. Фойл увидел выражение её глаз и прыгнул. Он был так слаб, что она легко увернулась, потом открыла рот и испустила пронзительный крик. В этот момент кабину наполнил грохот. Джозеф и его размалёванная братия колотили снаружи по корпусу, исполняя научный концерт для новобрачных.
Мойра визжала и вырывалась, когда Фойл гонялся за ней. Фойл загнал Мойру в угол, сорвал ночную рубашку и связал свою наречённую, засунув ей в рот кляп. Она визжала так, что могла бы расколоть астероид, однако научный концерт оказался громче.
Фойл наскоро подлатал моторный отсек; он в этом стал почти что экспертом. Потом схватил извивающуюся девушку и выволок её в шлюзовую камеру.
- Ухожу, - прокричал он на ухо Мойре. - Взлёт. Прямо из астероида. Может быть, сдохнем, ты. Всё разлетится. Сама сообрази что будет. Нет больше воздуха. Нет больше астероида. Предупреди их. Скажи.
Он вышвырнул Мойру, захлопнул и задраил люк. Концерт сразу прекратился.
На пульте управления Фойл включил зажигание. Автоматически взревела взлётная сирена, зазвучавшая впервые за многие десятилетия. С глухим ударом пробудился двигатель. Фойл ждал, пока повысится температура в камере сгорания. Ждал и страдал. Ракета была вцементирована в астероид. Её окружали камни и металл. Её дюзы упирались в корпус другого корабля. Фойл не знал, что случится, когда заработают двигатели. Его толкал на риск "Ворга".
Он запустил двигатели на полную мощность. Из кормы вырвалась первая порция раскалённых газов. Раздался гулкий взрыв. Корпус задрожал, застонал, нагрелся. Пронзительно заскрипела сталь. Затем яхта со скрежетом пошла вперёд. Камень, стекло, железо разлетелись в разные стороны. Корабль вырвался из астероида в открытый космос.
* * *
Военный корабль В.П. подобрал его в девяноста тысячах миль от орбиты Марса. После семи месяцев горячей войны патрули были настороже, но всё ещё безрассудны. Когда с яхтой не удалось связаться и получить опознавательные коды, её должны были разнести выстрелом и уже потом начинать задавать вопросы обломкам. Но яхта была маленькой а экипаж крейсера жаждал призовых денег. Они приблизились и взяли её на абордаж.
Внутри они нашли Фойла, корчившегося, как обезглавленный червяк, среди обломков и домашней утвари, окровавленного, гангренозного, с наполовину гниющей головой. Его поместили в лазарет патрульного крейсера и старательно занавесили бак, в котором он лежал. Даже лужёные желудки матросов с нижних палуб не могли вынести подобное зрелище.
Они подлатали его бесчувственное тело в амниотическом баке за оставшееся время своего дежурства. По пути к Земле Фойл обрёл сознание и бормотал слова, начинающиеся на "В". Он знал, что спасён и теперь только время стоит между ним и мщением. Санитар услышал как он радуется в своём баке и отдёрнул шторку. Мутные глаза Фойла уставились на него. Санитар не мог сдержать любопытства.
- Ты слышишь меня, паря? - прошептал тот.
Фойл замычал. Санитар наклонился ниже.
- Что случилось? Кто, чёрт возьми, это с тобой сделал?
- Что? - прохрипел Фойл.
- Ты не знаешь?
- Что? Что такое, ты?
- Подожди минутку, вот что. - Санитар исчез, джантировав в подсобное помещение, и появился у бака пятью секундами позже. Фойл попытался подняться из жижи. Его глаза пылали.
- Я вспоминаю, паря... Что-то... Джантировать... не мог джантировать на "Номаде", нет.
- Что?
- Что-то было с головой, у меня.
- У тебя слева головы, считай что не было, ты.
- Не мог джантировать. Забыл как, вот всё. Забыл всё, я. Не помню. Я... -
Он в ужасе отпрянул, когда санитар протянул ему изображение чудовищно изуродованного татуировкой лица, похожего на маску Маори. Щёки, подбородок, нос, веки были разрисованы тигриными полосами. На лбу - надпись "Н♂МАД". Фойл широко раскрыл глаза и страшно закричал. Это изображение было зеркалом. Лицо - его собственным.