Фламенко по-турецки

Бестужева-Лада Светлана

Дверь квартиры в апартаментах была полуоткрыта, и буквально все перевернуто вверх дном, даже обивка на мебели была вспорота. Вечер, начавшийся мелодрамой, оборачивался неслабым боевиком. Подобное героиня видела только по телевизору. По квартире словно тайфун прошел. Спальня выглядела не лучше гостиной, в кухне тоже царил полный разгром, только ванная комната не слишком пострадала, наверное, из-за своей спартанской обстановки. Явно что-то искали, но что? И кто? Ведь о том, что она улетела отдыхать в Кемер, знал один-единственный человек — ее новый бойфренд, который и подарил ей эту поездку…

 

Глава первая

Ночной полет

«Нельзя иметь все сразу», — вертелось у меня в голове невесть откуда взявшееся словосочетание. Взявшееся и прилипшее намертво, как использованная жвачка к подошве. И такое же незатертое, как оба вышеупомянутых компонента. Н-да…

Спасибо, конечно, что не рекламный какой-нибудь, прости господи, слоган, коих в последнее время развелось немеряно. Хотя… почему только в последнее? Всегда ими говорили, только о другом. «Советское — значит отличное», например. Или «Накопил — и машину купил».

Хорошо, наверное, жили, никаких забот не было.

Нет, не получалась у меня жалость к себе, маленькой. Наверное, потому, что жалеть было не за что. Я сидела в достаточно комфортабельном кресле самолета, причем не экономкласса, а первого, летела не в Ростов или Красноярск, а к Средиземному морю, и не в командировку, а на отдых. Держу пари, мне бы позавидовали девять человек из десяти. Беда состояла в том, что я была тем самым десятым. То есть сама себе не завидовала ни капли.

Во-первых, боюсь летать. Патологически боюсь, до кликушества. Сколько себя помню, передвигаюсь исключительно наземным транспортом, несмотря на очевидные неудобства и насмешки окружающих. Но на насмешки мне было плевать, нервы дороже, а в любую точку дорогой родины вполне можно добраться автобусом или поездом. Вот только с Анталией этот номер никак не проходил, а отдыхать в другом месте мой спутник отказывался категорически. Ну и вот — я в самолете, а самолет в воздухе.

Спутник… Это была вторая причина, по которой я пыталась себя пожалеть. За два дня до поездки он сообщил, что обстоятельства складываются не совсем удачно, две недели совместного отдыха никак не получаются. Точнее, он пока не знает, когда именно сможет освободиться, а поскольку на месте «все схвачено, за все уплачено», то лететь мне надлежало пока одной и дожидаться своего ненаглядного на турецком берегу. Опять же одной. Ну, правильно: я же говорю, что нельзя иметь все сразу. А я в данный момент имела почти готовый нервный припадок.

Почему самолеты падают, я понимаю. Они железные, тяжелые, а земного притяжения пока никто не отменял. Но вот почему они летают… Убей меня бог, не понимаю. Ведь даже крыльями при этом не машут, собаки страшные. Только ныряют беспрерывно в какие-то воздушные ямы — еще одна неразрешимая для меня загадка, какие ямы могут быть в воздухе? Господи, меня сейчас стошнит!

— Вам плохо? — услышала голос над ухом.

Не открывая глаз, я сделала слабое движение рукой, которое можно было трактовать как угодно. Но потом здравый смысл пересилил и я взглянула на неизвестного доброжелателя. Ну, конечно, попутчик по классу, почти брат по разуму. Кроме нас с ним в первом классе авиалайнера никого не было. Глупо же платить в два раза больше только за возможность комфортно вытянуть ноги и иметь отдельный туалет целых три часа подряд. Лично я бы удавилась платить, но меня никто и не спрашивал, просто прислали билет. А халява — она халява и есть.

— Что-то мне не по себе, — пролепетала я, пытаясь выглядеть более или менее достойно. — Укачивает, наверное.

— Боитесь летать? — проявил чудеса сообразительности мой попутчик.

— Это еще мягко сказано, — я не стала отрицать очевидное. — Лечу, между прочим, первый раз в жизни. Обратно пойду пешком.

— А у меня есть лекарство от страха! — сообщил попутчик. — Я без него и не летаю никогда. Боюсь.

Тут уж я взглянула на него внимательно. Вот никогда бы не подумала! Вполне спортивного телосложения мужик, а не какой-нибудь «балетный мальчик», почти военный разворот плеч, руки опять же не точеные, как это теперь сплошь и рядом встречается. Ему бы прическу попышнее, конечно, но зато волосы отступают со лба, значит — умный. Боится он, как же! Просто кадрится, наверное.

— Серьезно, — продолжил он. — Боюсь. Без пары рюмок не взлетаю, без трех — не сажусь. Сейчас еще перелет короткий, а то бутылки не хватает. Накапать вам?

— Накапайте, — вздохнула я. — Только учтите, пьянею быстро и с непредсказуемыми последствиями. Готовы за них отвечать?

Вместо ответа попутчик отправился к своему креслу и вскоре вернулся с двумя стаканами. Если у него это называется рюмкой… Хотя с его габаритами вполне можно и из тазика пить.

— Тут с кока-колой, не волнуйтесь, — прочитал он мои мысли. — Сейчас накатим с вами, потом покурим…

— Это вряд ли, — вздохнула я. — Придется терпеть до Анталии. Нет, обратно только пешком…

— Зачем же терпеть? — изумился мой собеседник. — Пойдем в багажный отсек, подымим.

— А если заметят?

— Первый класс?

Интонацию этого вопроса нужно было слышать. Я постепенно начинала понимать, что определенные плюсы в моем положении имеются и что деньги, пусть и не мои, были заплачены не зря. Что-то за них все-таки можно было получить. Хотя бы возможность не отказываться от старых пороков. Новые-то еще когда появятся! Соскучишься дожидаться.

— Ваше здоровье! — протянул мне стакан попутчик. — Меня, кстати, зовут Алексей. А вас?

— Вика, — отозвалась я. — То есть Виктория. Очень приятно.

— Взаимно. Не слишком слабо?

— В каком смысле? — слегка оторопела я и сделала глоток.

— Нет, в самый раз, — деловито заметил Алексей, вполне адекватно отреагировав на мое остановившееся дыхание и выпученные глаза. — Нормально подействует.

— Главное — быстро, — согласилась я. — И наверняка. Учтите, меня вроде бы должен встречать шофер на машине, но его еще нужно опознать. У вас там случайно кока-колы не осталось? Разбавить…

На мое счастье, кока-колы было вполне достаточно, так что определенную ясность ума я в процессе перелета все-таки сохранила. Но страх действительно прошел, а может быть, я просто забыла, что нахожусь не на земле, а в воздухе.

Впрочем, свою роль сыграла и возможность всласть подымить. В багажном отсеке, куда мы спустились, было оборудовано что-то вроде мини-курительной: стул, табуретка, банка с водой. Чужие здесь явно не ходили, а свои были желанными гостями.

— Я последние три года постоянно мотаюсь по всему свету, — разоткровенничался Алексей в ответ на мои восторги. — По-моему, всех стюардесс на всех международных линиях уже в лицо знаю. Такса везде одинаковая — десять баксов — и никаких проблем. Захотел бы сюда девочку позвать, тоже никто бы не возражал.

— Можно считать анонсом? — осведомилась я.

Алексей радовался этой незамысловатой шутке минуты три, не меньше. С чувством юмора у меня все в порядке, но такого эффекта я все-таки добиваюсь крайне редко.

— Ну, с вами не скучно, — подытожил он, отсмеявшись. — А если бы я действительно вас куда-нибудь пригласил? В ресторан, например?

— Прямо здесь? В самолете?

На этот раз веселье продлилось не меньше пяти минут. Приятно все-таки иметь дело с благодарной публикой!

— Вы где намерены остановиться? — осведомился, наконец, Алексей, утирая слезы смеха. — В смысле, в каком городе? Турция большая…

— В Кемере.

— Надо же! У меня дела именно в этом городе! Вот уж повезло так повезло.

— Это как сказать, — философски заметила я. — Я ведь не одна отдыхать собралась, не завтра, так послезавтра мой драгоценный прибудет.

— Муж?

— Можно сказать и так.

— И я женат.

— Еще одно удачное совпадение, правда?

— Ну, вообще-то я женат только по паспорту…

— В каком смысле? — пытаясь скрыть усмешку спросила я.

Между прочим, «взаправду женатый» мужчина сейчас — большая редкость, особенно в дороге, командировке и на всевозможных приемах и презентациях. Обручальные кольца носят единицы — и то потому, что драгметалл намертво сросся с куда более драгоценной плотью. Брак для таких, как правило, «ограничивается фиолетовым штампом в паспорте», а супружницы живут собственной жизнью и ни хрена не понимают в его тонкой, ранимой и ищущей душе.

Вот объясните мне, кому на фиг такие браки нужны? Вот и я не знаю. Парадокс же заключается в том, что именно эти браки и оказываются самыми прочными. Ибо поскольку людей ничего не связывает, то им и развязываться как бы ни к чему.

— Да в самом прямом. У жены свой бизнес, вижу я ее вечерами, да и то не каждые сутки. Пока сын учился в школе, все еще как-то более или менее нормально крутилось. А отправили его в Швейцарию — только я свою Анну и видел…

Услышав это имя, я мысленно вздрогнула. Почему — объясню чуть позже, если понадобится. А может быть, сами догадаетесь, задачка нехитрая.

— Вот, вожу с собой фотографию: ее и сына. А то, боюсь, забуду, как выглядят.

На фотоснимке была очень эффектная смеющаяся черноволосая женщина, обнимающая за плечи мальчика лет двенадцати, который тоже весело улыбался.

— Редкая, между прочим, фотография. Давненько уже вместе не собирались. Семья…

— Почему же не разводитесь? — с неприличной прямотой спросила я.

Да хрен бы с ней, с тактичностью! Во-первых, я уже выпила, а во-вторых, может, я этого самого Алексея больше никогда в жизни не увижу. Так хотя бы пойму великую загадку этих фиктивно-нерушимых браков. Хотя об ответе, точнее, его содержании, я в принципе догадывалась.

— Да все как-то времени не хватает. Это же нужно себе новую квартиру искать, какие-то там еще юридические формальности, ее бизнес с моим связан непосредственно, значит, опять заморочки, разборки, дележка пирога… Но собираюсь, собираюсь. Хотя… жалко мне ее, все-таки почти двадцать лет вместе, можно сказать — друзья.

Господи боженька милосердный, почему они все говорят одинаковые тексты? За что они жалеют своих жен, с которыми (если им верить, конечно) практически и не живут?

— А вы, как я понимаю, находитесь, примерно в том же положении, — «перевел стрелку» Алексей. — Ваш «можно сказать муж» чем занимается?

Вот на этот вопрос так сразу я ответить была не готова. Поэтому смогла сказать только одно слово:

— Бизнесом.

Очень кстати появилась стюардесса и извиняющимся тоном попросила на какое-то время занять места согласно купленным билетам. Самолет, видите ли, входит в зону турбулентности, так что разумнее сесть в кресло и пристегнуть ремни. Хорошо еще, что девушка не рассказала анекдот в тему: то ли постеснялась, то ли просто не знала.

Анекдотец, кстати, забавный. Тоже в самолете и тоже стюардесса просит пассажиров перестать шляться по салону, сесть и пристегнуть ремни, а то в прошлый перелет непристегнутых прямо по стенкам салона размазало. «А пристегнутые?», — спрашивают у нее. «Ну, те как живые сидели…»

Болтало наш лайнер действительно прилично, так что я отхлебнула еще немного успокоительного от щедрот своего попутчика и попыталась отвлечься, благо и попутчик впал в полудремотное состояние. Ничего лучше для этого отвлечения, кроме мыслей о своем «можно сказать муже», я не нашла, так что эти мысли и стала думать, прикрыв глаза.

Сказать-то можно действительно все. А на самом деле? На самом деле никаким замужеством тут и не пахло, имел место банальный роман молодой женщины с женатым мужиком. То есть сюжет пошлый до неприличия. Даже на прогрессивном Западе такого мужчину постеснялись бы назвать «бойфрендом». Любовник — он любовник и есть.

— Виктория, вы в порядке? — услышала я голос над ухом.

Пришлось от мыслей оторваться и открыть глаза. Неужели при мысли о моем драгоценном в лице меняюсь или зеленею? Вот было бы забавно! Теоретически-то я в него влюблена.

— В порядке, — вздохнула я. — Как, по-вашему, эта зона турбулентности когда-нибудь закончится? Не воздушная трасса, а сельский проселок с выбоинами и колдобинами. Ну вот, очередная яма… За каким чертом понесло меня на эти галеры?

— Скоро посадка, — утешил меня Алексей. — К морю подлетаем. Будем на месте без чего-то полночь.

— То есть там совсем темно будет? — переполошилась я. — Как же меня шофер узнает?

— Ну, допустим, в аэропорту-то светло. У них, кстати, он покруче будет, чем Шереметьево. Пару лет назад отгрохали. До этого-то тут сараюшка в чистом поле стояла, полный бардак, одним словом. Да и перестаньте страдать по шоферу! Мой в случае чего довезет в лучшем виде, нам же по дороге. Вы в каком отеле бронировались?

— Сняли квартиру, — превозмогая слабость и вялость организма, отозвалась я. — Адреса не знаю, шофер в курсе. Мне объяснили — буквально в двух шагах от пляжа, рядом с самыми дорогими отелями.

— Значит, и шофера сыщем, невелика проблема! В крайнем случае на ночь номер снимите, позвоните вашему «можно сказать мужу», получите необходимую информацию.

В общем-то, все правильно, только звонить я не могла. Весь период нашего романа звонили только мне, поскольку мой звонок мог не вписаться в водоворот чужой жизни. Жена, скажем, могла оказаться в непосредственной близости. Или полным ходом шло производственное совещание. Это все мне объяснили раз и навсегда, а я, в принципе, девушка смышленая, многие вещи с полпинка усваиваю.

— Как у вас все просто, — вздохнула я. — Заранее готов ответ на все вопросы. Вы случайно не в туристическом бизнесе заняты?

— Случайно не в нем. И совсем не случайно — в страховой компании подвизаюсь. Юридическое образование пригодилось и опыт прежней работы.

— Какой прежней?

— Вот я вам скажу, а вы после этого со мной общаться вообще не захотите.

Ну, если он решил вызвать во мне любопытство, то лучшего способа просто не мог придумать.

— Ну а все-таки? Юристы — тоже люди, чего бы с ними не общаться?

— Так я несколько лет назад еще работал в милиции. В отставку ушел подполковником, как только стаж наработал.

— Ну и что? — не поняла я. — С каких это пор подполковники милиции у нас считаются персонами «нон грата»? Даже после отставки?

— Не знаю, — пожал плечами Алексей. — Но дамы, которые об этом узнают, реагируют совершенно одинаково: прекращают со мной всякие отношения.

Интересно, что это ему за дамы такие попадались? Хотя, впрочем, от нашего общества чего угодно можно ожидать. То считают слово «милиционер» синонимом слова «идиот» и вообще почти ругательством, то снимают сериалы из жизни так называемых «ментов», мимоходом производя их в национальные герои.

— А зачем вы сейчас в Турцию собрались? Там-то что страховать можно? Своих агентов нет?

Алексей посмотрел на меня с веселым недоумением.

— Вы что, действительно не понимаете? Сейчас полно русских, которые там обзаводятся недвижимостью: покупают или сами строят. Турецкая страховка — это само собой, но и у себя нужно подстраховаться. Пардон за дурацкий каламбур, конечно. Вот меня и посылают посмотреть на месте, что там имеется: пятизвездочный отель или халупа в горах, которую пытаются застраховать на сумму первого варианта. С местными-то такие номера не проходят. А с тех пор, как тут несколько пожаров произошло и пришлось компенсировать довольно крупные убытки, решили клиентам хотя и доверять, но на всякий случай проверять. Чтобы компания в трубу не вылетела с их фокусами.

В глубине души я искренне восхитилась нашими доморощенными «фокусниками». Гениальная же действительно идея: купить сарайчик-развалюху, застраховать по полной программе и получить приличные деньги по страховке. Два-три захода — и готов новый миллионер. Вот уж точно: век живи — век учись.

— Не буду я с вами прекращать отношения, — объявила я уже вслух. — Такому человеку, как вы, цены нет. По любому страховому вопросу поможете. Будет, например, самолет падать, а вы меня — раз — и подстрахуете.

Алексей снова долго веселился, а потом сказал, что я размечталась и сегодня данный конкретный самолет никуда уже не упадет. Хотя бы потому, что вот-вот пойдет на посадку, а падения чаще случаются при взлетах. В глубине души я порадовалась тому, что не владела этой информацией в начале полета: тогда она была бы не просто бесполезной, а очень даже вредной. Для моей нервной системы.

Тут самолет действительно пошел на посадку, и это оказалось покруче любой воздушной ямы. Господи, как только окажусь на земле, тут же попрошу политическое убежище. Об обратном перелете даже думать страшно. Как это мой драгоценный полжизни исхитряется проводить в воздушных лайнерах? Да и этот, Алексей, каждую неделю туда-сюда мотается… Гвозди бы делать из этих людей… Все, больше не могу! Все…

Тут-то, судя по всему, наш лайнер и приземлился. Очень вовремя, должна сказать. Какое-то время он попрыгал по уже настоящим, а не воздушным ямкам и, наконец, затормозил почти у самого здания аэропорта. И все пассажиры дружно зааплодировали. Большой театр! Премьера! Шоу с варьете! Что они хотели выразить этими рукоплесканиями, не знаю и знать не хочу. Так ведь можно и машинисту в метро каждую остановку овации устраивать. С вызовом «на бис» за то, что довез в целости и сохранности, а мог бы этого и не сделать, если бы не повезло.

— Ну, сколько ни летели, все же сели, — довольно буднично прокомментировал Алексей. — Сначала найдем вашего шофера, потом будете багаж получать, а я поеду. У меня только кейс.

— А у меня только сумка, — отозвалась я, вытаскивая из-под сидения свою нетяжелую поклажу. — Тоже предпочитаю путешествовать налегке. Так что багажа ждать не надо…

Аэропорт Анталии действительно поразил мое воображение сразу несколькими вещами. Во-первых, невероятной чистотой и блеском, такого я еще нигде не видела. Во-вторых, отсутствием какой-либо очереди к таможенному барьеру: в Шереметьево-то настоялась всласть. И, в-третьих, там опять нельзя было курить, а я уже испытывала острейшее никотиновое голодание.

В результате я вцепилась в рукав Алексея, который во всей этой обстановке оказался единственным более или менее знакомым предметом (не рукав, конечно, а его хозяин), и так доволоклась до стеклянной будочки, где мне за десять баксов поставили какой-то штампик в паспорте. У Алексея виза была чуть ли не бессрочной, так он мне по крайней мере объяснил, так что он прошел будку достаточно быстро, а еще минуты через три он смог от меня отвязаться: прямо перед нами оказался плотный и смуглый коротышка, державший в руках дощечку с моим именем и фамилией.

— По-русски говоришь? — грозно спросил его Алексей.

Коротышка заулыбался и радостно замотал головой:

— Нет руско. Тюркче конушюрум.

Алексей ошарашено повернулся ко мне:

— Час от часу не легче! Неужели ваш… не мог найти нормального водилу? Они же тут уже через одного по-русски волокут вполне прилично. Мой, например. Ага, есть идея! Один момент, Виктория.

Алексей осмотрелся и начал усиленно махать кому-то рукой, призывая к себе. Его усилия не остались незамеченными: на призыв откликнулся здоровенный чернявый парень, который тут же припустился к нам.

— Керим, — вместо приветствия озадачил его Алексей, — давай, помоги тут немного. Леди по-вашему не понимает, а ее шофер только на нем и лопочет. Как им объясниться?

— Нет проблем, шеф! — обрадовался парень. — Сейчас все проясним.

По-русски он действительно шпарил почти без акцента, то есть так, как говорят у нас в Москве все смуглые граждане на базарах и в ларьках. Он обернулся к коротышке и о чем-то быстро и довольно эмоционально с ним переговорил, а потом доложил результат:

— Его зовут Одан. Он отвезет госпожу прямо к дому, ключи от квартиры у него. Если что-то не так, он немножко понимает немецкий.

— Проще на пальцах объясняться, — вздохнула я.

И ведь хотела в самолете посмотреть русско-турецкий разговорник, специально купила и положила наверх в сумке. Нет, вместо этого устроила банкет и кадрежку. Теперь, соответственно, и получаю.

— Да все будет хорошо, — с жаром заверил меня Керим. — Одан отвезет вас на квартиру, все там покажет, а с утра пораньше сами разберетесь. У нас в Кемере каждый второй по-русски говорит или понимает.

Ну, мне, конечно, попался каждый первый. С другой стороны, не будет в дороге на разговоры отвлекаться — определенный плюс. Который раз говорю: нельзя иметь все сразу.

— Где госпожа должна остановиться? — поинтересовался Алексей у Керима.

— Да в новом доме, рядом с отелем, который только строится. Ну, в этом, где балконы на море выходят. Этаж третий, апартаменты тоже номер три. Блеск, а не квартира!

— Теперь я знаю, где вас найти в случае чего, — успокоил меня Алексей. — Между прочим, мое приглашение в ресторан остается в силе. Завтрашний вечер годится?

— А не боитесь, что я вас скомпрометирую? — осведомилась я. — Стукнет кто-нибудь законной супруге-то, что вы с посторонними дамами время проводите…

— Вряд ли она очень уж удивится, — довольно буднично отреагировал Алексей. — Не те у нас отношения, чтобы она ревность изображала. И потом когда еще ей кто-то что-то сможет рассказать: она сама завтра из столицы в командировку отправляется по своим делам. То ли в Сыктывкар, то ли в Тьмутаракань какую-то, не вникал, врать не буду. А свидетельские показания, не подкрепленные конкретными уликами…

— Ладно, уговорили, — сказала я, отсмеявшись. — Завтрашний вечер вполне годится для чего угодно. И как это будет выглядеть в плане встречи?

— Элементарно. Как стемнеет — зайду за вами, адрес знаю. Постарайтесь к этому времени быть уже дома.

— Вряд ли я буду одна по вечернему городу бегать.

— Кемер — это не Москва, в нем и глубокой ночью можно в бриллиантах по улицам в одиночестве разгуливать. Они берегут туристов, это же верный кусок хлеба, а сезон вообще весь год кормит. Ну, значит, завтра после восьми. Форма одежды парадная. Заметано?

— Заметано, — протянула я ему руку для прощального пожатия.

Тут Алексей меня сильно удивил: руку он мне поцеловал, причем не без изящества. Что-то в его, как бы он сам выразился, «показаниях» не срасталось. Милиционеры, даже подполковники, руки дамам обычно не целуют. И в рестораны не приглашают: наоборот, норовят сами в гости напроситься, причем непосредственно в вечер знакомства. Куют то есть железо, не отходя от кассы.

В общем, если он и «мент», то неправильный и нестандартный. Впрочем, какое мое дело! А до завтра еще надо дожить. К тому же вдруг произойдет невероятное и мой драгоценный прилетит уже завтра. Вот будет интересно! Ничего, в другой раз трижды подумает, прежде чем нарушать обещания и отпускать подругу одну в неведомую даль.

Мы с Алексеем разошлись по своим машинам, и через три минуты я уже наслаждалась несколькими приятными вещами сразу. Во-первых, в машине был кондиционер, и ощущение липкого жара, охватившее меня при выходе из здания аэровокзала, бесследно исчезло.

Во-вторых, предусмотрительный Одан предложил мне запотевшую банку пива и жестами показал, что курение в салоне машины отнюдь не возбраняется. Ну и наконец, я наслаждалась ночным пейзажем: дорога долгое время шла параллельно морскому берегу, над морем висел ярко-желтый серп луны и во все стороны от него небо было буквально усеяно звездами.

В жизни не видела подобной красоты и только теперь поняла Ахматову, которая назвала месяц «алмазной фелукой». Тут он действительно был похож на драгоценную восточную лодку, плавно скользящую по волнам. Дух захватывало от такого зрелища, только ради этого можно было терпеть весь кошмар перелета. А помимо этого где-то высоко-высоко в горах я углядела горсточку ярких огней и, показав на нее Одану, спросила, мобилизовав свой скудный запас «хох-дойча»:

— Вас ист дас?

Одан ответил довольно длинной фразой, из которой я поняла только два слова «ресторан» и «высоко» (вот где пригодилось знание выражения «хенде хох!»). Из чего я сделал вывод, что там, на огромной высоте, размещается какой-то кабак. Интересно, много ли охотников забираться туда на машинах, и как они доставляют провизию? Впрочем, это — их проблемы, не мои.

Час в машине — много или мало? На турецком побережье для меня он пролетел, как один миг, очнулась я тогда, когда автомобиль въехал в ярко освещенный и совсем небезлюдный, несмотря на поздний час, город. Уличные кафе полны людей, многие магазины еще работали, гуляющие весело гомонили. Да, пожалуй, в таком городе ночью не страшно, скорее наоборот. Я вспомнила жутковатый центр родной столицы, совсем страшные безлюдные ночные окраины и мысленно поблагодарила того, кто дал мне возможность хотя бы две недели провести в другой обстановке.

Машина немного покрутилась по нешироким улицам и остановилась в переулке возле нового жилого дома. С другой стороны высилась темная масса какой-то новостройки. Я понадеялась, что окна моей квартиры все-таки будут выходить в другую сторону. И ошиблась совсем ненамного.

Одан, беспрерывно что-то объясняя, помог мне поднять сумку на третий этаж, отпер дверь одной из двух выходящих на площадку квартир и широким жестом вручил мне ключ. Но не ушел, а зашел вместе со мной — и очень правильно сделал. Без его в полном смысле слова наглядных объяснений я бы сама не скоро отыскала выключатели, регулятор кондиционера и прочие бытовые подробности.

Наконец он откланялся, а я занялась самостоятельным обследованием помещения. И чем дольше с ним знакомилась, тем яснее понимала, что две недели проведу если не в сказочных, то в совершенно потрясающих условиях.

В наши традиционные московские стандарты эта квартирка никаким боком не вписывалась. Сразу за входной дверью начиналась гостиная: огромная комната, уставленная обитой белой кожей мягкой мебелью, полированными столиками и шкафчиками с какими-то безделушками, устланная коврами, по которым были разбросаны и расставлены всевозможные пуфики и пуфы, с телевизором, музыкальным центром и даже компьютером на каком-то подобии стола. Тоже, кстати, полированном и чуть ли не с инкрустациями.

В одной из стен была ниша, которую я сначала приняла за зеркало, но которая при ближайшем рассмотрении оказалась сквозным проемом в кухню. Там тоже было все, о чем только можно мечтать: холодильник, плита, посудомоечная машина, стиральная машина, полный комплект посуды, которой хватило бы на дюжину гостей. Я открыла холодильник и ахнула: ассортимент напитков, закусок и даже каких-то непонятных пока коробочек и пакетиков мог потягаться с любым московским мини-маркетом.

Из гостиной две двери вели в спальню и ванную комнату. Но вот в последней шику было поменьше. То есть ванны как таковой там не стояло, а душ был устроен просто в выложенной кафелем нише. Остальные удобства тоже присутствовали, но даже для видимости не отделялись никакой занавеской. По-видимому, предполагалось, что помещение это — сугубо личное, для посторонних глаз не предназначенное и поэтому может быть оформлено в сугубо спартанском стиле. Или просто денег на сантехнику пожалели, что, в принципе, можно было понять.

Ну, а спальня — она и в Турции спальня: кровать во всю комнату, с атласным покрывалом и бездной подушечек, зеркальный шкаф во всю стену, кресло в стиле рококо или как его там и туалетный столик у окна, выходящего… черт побери, конечно, на стройку!

Интересно, во сколько здесь начинается рабочий день? Впрочем, все равно спать придется при закрытых окнах и кондиционере: даже ночью температура здесь, говорят, в августе не опускается ниже двадцати пяти — двадцати семи градусов.

Тут меня посетила догадка: а не такой ли вид открывается и из гостиной? Я вернулась туда и открыла стеклянную дверь, надо полагать, на балкон. Вышла и ахнула.

Это был не балкон, а небольшая, метров эдак десять, терраса с двумя креслами-шезлонгами, столиком и невероятным количеством цветов и растений. Но ахнула я, конечно, не от этого: передо мной открылся сказочной красоты вид на море. Точнее, на бухту, на берегу которой расположился город. Справа сверкал огнями отель, перед которым явно был приличных размеров бассейн, а еще чуть подальше — сотни огоньков, происхождение которых я определить пока затруднялась.

Но горизонт был заполнен морем, абсолютно на данный момент спокойным, по которому бежала золотистая дорожка месяца. Сон Шехерезады. Тысяча вторая ночь — и я в самом центре этой фантасмагории. Только ради этого вида стоило так мучиться в самолете…

Телефонный звонок я услышала далеко не сразу, хорошо еще, что сумка с мобильником была в гостиной, а не в спальне. Звонить мог только один человек, мой неизбежный Олег, поэтому естественно, что именно его голос я в трубке и услышала:

— Как добралась, малыш?

— Самолет довез, шофер встретил и в апартаментах разместил, — бодро доложила я. — Сказка, а не квартира. Многое упускаешь, между прочим.

— Догадываюсь. Но — дела, черт бы их побрал, дня три тебе придется там поскучать одной, по-другому никак не получается.

Скучать? В таком месте?! Да я еще вообще ничего не видела, в море ни разу не окунулась, по городу не прошлась, в ресторан с новым кавалером не закатилась. Скажет тоже — скучать. И потом три дня — это все-таки по-божески, это не неделя, как предполагалось при последнем разговоре в Москве.

— Жаль, — лицемерно вздохнула я. — Сижу вот на балконе, любуюсь морем, о тебе думаю. Завтра с утра пораньше пойду поплаваю.

— Поосторожнее там с местными кавалерами. Говорят, они очень на наших блондинок западают. И много наличных с собой не носи, особенно на пляж.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, — вздохнула я. — Я, правда, шатенка, хотя и светлая, но буду предельно осторожна. Объясни только, зачем мне на пляже наличные.

— Там все платное, глупыш. Шезлонги, напитки, развлечения. Сними завтра с карточки баксов пятьдесят, обменяй на местные, на пару дней хватит. Если, конечно, не станешь золото и меха покупать.

— Без тебя ни в коем случае, — абсолютно честным голосом ответила я.

Ничего подобного я покупать не собиралась в принципе. А помимо кредитной карточки прихватила с собой кое-какую собственную наличность. По опыту знала: вполне может пригодиться. Приступы купеческого размаха чередовались у моего драгоценного с припадками внезапной прижимистости, чтобы не сказать — скаредности. На одно свидание он мог запросто явиться с бутылкой дорогущего французского вина и коробкой не менее дорогого шоколада, а на следующее приехать с абсолютно пустыми руками и ясными глазами. Как я ни старалась, логики в его поведении обнаружить не могла, а потом и искать перестала.

— Да, еще одна маленькая просьба. Зайди на почту, она там одна на весь город, получи пакет на свое имя.

— Какой пакет?

— Плоский, — с долей раздражения ответил Олег. — Кое-что мне не с руки через таможенные барьеры тащить, я еще неделю назад это на твое имя отправил.

— Хорошо, получу, и что?

— И ничего. Положи в сумку, принеси домой и куда-нибудь положи. Лучше подальше, чтобы никому глаза не мозолил. Спрячь куда-нибудь, проще говоря. Все вопросы потом, это не телефонный разговор.

— Ну… хорошо.

— Умница. Ну все, малыш, мне пора. Часто звонить не буду, лучше сразу приеду.

— Сюрприз будет, — согласилась я.

— Веди себя хорошо.

Я согласилась и с этим пожеланием, на чем разговор благополучно и закончился. Я посмотрела на часы: два часа ночи, однако, а у меня сна — ни в одном глазу. Что ж, значит, посидим, покурим, морем полюбуемся. Я вытащила из холодильника банку с тоником и прикинула, где тут должен находиться мини-бар. Вроде бы в Турции спиртные напитки не запрещены, это не Саудовская Аравия и даже не Эмираты.

Как я и думала, бар оказался в тумбе под телевизором, а в ассортименте напитков — симпатичная бутылка джина «Бифитер». Моя любимая марка, между прочим. Так что жизнь определенно налаживалась. Кто бы мог подумать, что отпуск я буду проводить в таких условиях? Год тому назад мне светила максимум горящая путевка на какой-нибудь занюханный курорт, хоть бы и в той же Турции. Это при условии, что я решилась бы лететь одна. Но чуть меньше года тому назад я познакомилась с Олегом…

 

Глава вторая

Воспоминания и комментарии к ним

Был прекрасный сентябрьский день, самое настоящее бабье лето. По этому поводу я достала совсем было убранный на зиму костюм бледно-сиреневого цвета, с умопомрачительно короткой юбкой. Согласна, что неудачные ноги нужно прятать, но мои нижние конечности к этой категории не относятся, растут не от ушей, а откуда положено и большинству людей со вкусом обычно нравятся.

К тому же я хорошо знала: правильно поданной внешностью в делах можно добиться куда большего, чем правильно подобранными словами. Если, конечно, иметь эти самые дела с мужчинами.

Когда секретарша ввела меня в кабинет к рекламному начальнику, я испытала хоть и слабый, но шок: помимо самого начальника, Сергея, с которым мы уже были знакомы, в кабинете находился еще один мужик, да какой! Он стоял спиной к окну, поэтому лицо я поначалу не разглядела, но поняла, что товарища Бог ни ростом, ни фигурой не обидел. Даже на высоченных каблуках я едва доставала ему до плеча, а по ширине в оконный проем он только-только вписывался. Стивен Сигал местного разлива!

— А вот и Виктория! — как-то уж слишком обрадовался Сергей. — Нам как раз этой дамы не хватало!

— В смысле «виктории-победы» или конкретно меня? — уточнила я.

Не люблю недомолвок. Все должно быть ясно. Если Сереженька затеял игру в каламбуры, зайду в другой раз, а если просто мне обрадовался, то дело вполне даже может устроиться ко взаимному удовольствию. Вот тогда действительно будет виктория, в смысле победа.

— Во всех смыслах! — развеял мои опасения Сергей. — Контракт с вашим агентством готов, я подписал, дело за вами. Образчики продукции секретарша уже упаковала, они вас в приемной дожидаются. Ну а мои лично пожелания: чтобы все женщины в нашей косметике выглядели так, как вы. И лично от меня — комиссионные. Первую кампанию вы провели просто блистательно, а премии, по-моему, так и не дождались.

— Восстанавливаете справедливость? — иронически спросила я.

— Можно сказать и так, — покладисто согласился Сергей. — Кладите конвертик в сумочку и перейдем к более приятным делам. Хочу вас познакомить со своим другом. Олег Батькович, вот тебе и обещанная Виктория.

Вышеназванный Олег сделал два шага от подоконника ко мне и… облобызал мою руку по всем давным-давно забытым правилам хорошего тона, от чего я несколько даже опешила. Бизнес — не Версаль, у нас такие номера показывают редко.

— Ты обещал мне очаровательную женщину, — низким голосом произнес Олег, оторвавшись от моей трепещущей длани, — а пришла потрясающе красивая девушка.

Тут я обрела на какое-то время потерянный дар речи:

— Позвольте, что значит — обещал? Я, между прочим, не из агентства «Модель-эскорт» пришла, а несколько из другой фирмы.

— Вика, дорогая! — засуетился Сергей, поняв, что ляпнул. — Я же не в том плане обещал, что… а в плане, что обещал… то есть сказал…

— Позволь объяснить — тихо, но довольно властно вмешался Олег. — Я тут не по делам, мы с Сергеем — старые друзья, вот я и заглянул на огонек. По пути из Питера в Екатеринбург. Хотели с Сергеем тихо посидеть, а он говорит: «Подожди немного, придет очаровательная женщина, все сразу и отметим».

— Что — все? — решила я внести последние уточнения.

— Нашу встречу и ваш контракт, — улыбнулся Олег, и эта улыбка решила дело.

Нечасто мне приходится встречать мужиков с такой фактурой и таким обаянием. Честно говоря, очень редко, а если совсем честно — первый раз в жизни. Был еще один, очень обаятельный, но там фактура подкачала. Впрочем, это совсем другая история и в очень прошедшем времени.

В общем, Сергей быстро свернул дела, коробки с рекламными образцами было решено отправить в наше агентство, меня же подвели к новехонькой иномарке, за рулем которой сидел какой-то тип в кожаной куртке, надо полагать, шофер.

— Как тебе тарантасик? — спросил Сергей у Олега. — Сто тонн отдал и не жалею.

— Ровно половину ты отдал за ненужные навороты, — довольно равнодушно отозвался Олег. — У меня предыдущая марка, я доволен.

Нет, никогда мальчики не станут мужчинами! Никогда. Просто с возрастом их игрушки становятся все больше и дороже. Ну, иномарка, кажется «ауди», не больно я в этом разбираюсь. А эти еще одно «ауди» с другим сравнивают. Знатоки, однако…

А вы на машине, Виктория? — повернулся ко мне Олег.

Я покачала головой:

— Станция метро — в пяти минутах ходьбы от моего дома. Ни пробки, ни проблемы резины, ни вопросы бензина меня не волнуют.

— Значит, домой я вас провожу. Если позволите, конечно. Давненько я в метро не катался.

— Ты что, старик, офонарел? — вскинулся Сергей. — Вызову вам дежурную тачку, домчат, куда надо. Это же надо додуматься — после кабака — в метро. Да вас и не пустят!

Это, надо полагать, был намек на то, что напьемся мы там в тапок. Ну это вряд ли, хотя от пары рюмочек чего-нибудь легкого я бы не отказалась. И от дежурной машины отказываться не собираюсь: возможно, для Олега метро — большая экзотика, а для меня — суровые трудовые будни, которым не помешает легкое вкрапление праздника.

Сергей сел рядом с шофером, а мы с Олегом чинно расселись сзади на абсолютно пионерском расстоянии. Краем глаза я пыталась рассмотреть своего соседа, но никаких видимых дефектов во внешности не обнаружила. Он действительно здорово смахивал на Сигала, только вместо «хвостика» носил чуть менее экзотическую прическу «ежик». Так что мое сравнительно молодое и абсолютно на данный момент свободное сердечко затрепетало…

К концу же нашего как бы делового обеда я вообще была покорена. Олег оказался умным и — большая редкость! — остроумным собеседником, но и слушать умел неплохо. Вот этим искусством я, кстати, тоже владела, так что говорил в основном Сергей. Говорил и пил, пил и говорил, в результате чего через два часа мы погрузили его на прежнее место в машину, а бразды правления взял в свои руки Олег, который предложил шоферу такой маршрут: сначала он подбрасывает нас к офису Сергея и дальше мы решаем транспортную проблему сами, а он везет шефа домой. Работник из Сергея уже был никакой.

И как-то само собой получилось, что Олег, вообще пивший за столом только минеральную воду, повез домой меня на дежурной машине, наотрез отказавшись от услуг шофера. Свою пару рюмок я, конечно, выпила, но себя, как говорится, соблюдала и была только чуть более разговорчивой, чем обычно. К моему дому мы подъехали уже почти друзьями, хотя и продолжали церемонно «выкать». И слава богу, терпеть не могу эту современную манеру переходить на «ты» со второй минуты знакомства.

— А вы обратную-то дорогу найдете? — сообразила я поинтересоваться, когда машина свернула в мои богом забытые выселки. — Тут повороты нужно считать, иначе заблудитесь, все дома одинаковые.

— Разберемся, — усмехнулся Олег. — Я уже большой мальчик, как-нибудь найду дорогу к дому.

— Это точно, — согласилась я. — Мальчик большой. Даже очень.

— А вам нравятся маленькие мужчины?

Хороший вопрос. Такой я даже себе никогда не задавала. Как-то не приходило в голову измерять противоположный пол погонными метрами. Или квадратными.

— При моем росте мужчина вряд ли может показаться маленьким, — попыталась я увильнуть от прямого ответа.

— Но если вас так волнует судьба провинциала в Москве, давайте я вам позвоню, когда доберусь до гостиницы. Если, конечно, номер телефона дадите.

— Могу даже на чашку кофе перед этим пригласить, — расхрабрилась я.

Нравился он мне с каждой минутой все больше. Прелесть момента отравляло только то, что в Москве человек проездом и наше знакомство просто обречено на нулевой результат. С другой стороны… Нельзя же иметь все сразу: чтобы такой мэн, да местный.

Нет, я не собиралась ничего такого… Не в первую же встречу, действительно! Но перспектива совершенно одинокого вечера почему-то не вдохновляла.

— Пожалуй, хорошая идея. Даже очень хорошая: еще какое-то время провести в компании с красивой и умной женщиной.

Как говорится, вы будете смеяться, но мы действительно провели неплохие пару часов за кофе и разговорами. Олег оказался прекрасным рассказчиком, развлекал меня байками о северной столице, своих деловых партнерах и непростых с ними, партнерами, отношениях. К концу его визита я была практически в курсе строительного бизнеса, в том числе и того, что, где и из чего выгоднее строить, с кем лучше дела не иметь по определению.

— Вы удивительная женщина, Виктория, — сказал вдруг Олег, прервав повесть об очередном недострое. — Вот моя жена этим абсолютно не интересуется. Ей совершенно безразлично, чем я занимаюсь, лишь бы деньги в доме были.

Я несколько скисла. Существование жены в общем-то предполагалось, и не это вызвало мою печаль. Грустно стало от того, что жена традиционно что-то недопонимала или не понимала вообще.

Таких историй я наслушалась столько, что могла бы уже составить антологию в двух томах, а включать туда Олега не хотелось. Не хотелось, но, судя по всему, приходилось. Точнее, придется. Так что это даже очень хорошо, что — не москвич. Иначе сагу о жене мне предстояло бы слушать с завидной регулярностью.

— Простите, Вика, но мне пора, — вдруг встрепенулся Олег. — Я и так много времени у вас отнял. Телефон-то дадите?

И он снова мне безумно понравился. Настолько понравился, что я несколько часов не могла заснуть, предаваясь не слишком девичьим грезам. Одного не могла понять: почему, блин, он не остался? Или при ближайшем рассмотрении я ему перестала нравиться? Или мысль о жене охладила — вдруг он из породы верных мужей? Редко, но случается.

Нет, он оказался из другой породы, куда более распространенной. Через день мне принесли роскошный букет цветов: просто позвонили в дверь и передали корзину с умопомрачительными розами. А еще через день в электронной почте обнаружилось сообщение с неизвестным мне обратным адресом. Я прочитала послание и окончательно тронулась умом. Говорилось там примерно следующее:

«Милая Вика! Простите, что так быстро убежал, но мне вдруг слишком захотелось остаться, а я не мог и не желал оказаться в Ваших глазах эдаким залетным Дон Жуаном, который обязательно воспользовался бы благоприятной ситуацией. Вы очень красивая и невероятно привлекательная женщина. Через неделю я снова буду в Москве, кофе угостите?»

Думаю, легко догадаться, что я написала ему в ответ.

Он приехал. С цветами, огромных размеров коробкой конфет и флаконом дорогущих духов. Кофе я его угостила. Остальное читайте в переводных дамских романах: там такие сцены описывают со вкусом и смаком страниц эдак пять. Я же в бессилии отказываюсь от такого соперничества.

Классно, в общем, все было. А потом стали намечаться некоторые проблемы. Не в первую встречу, и не во вторую, и даже не в третью, потому что тогда мы еще упивались новизной ощущений и взаимно получаемым кайфом. Тем более что Олег появлялся в Москве два-три раза в месяц и исправно водил меня развлечься во всякие интересные заведения, причем не из дешевых. Ну и букеты-конфеты, само собой разумеется, и абсолютно упоительные ночи.

Заморочки начались где-то с третьего месяца, когда мы впервые никуда при встрече не отправились, а остались у меня. И, главное, когда разговор опять почему-то коснулся его законной жены. Звали ее Анной, была она лет на десять моложе Олега, естественно, она чего-то там недопонимала, само собой разумеется, самостоятельно не то чтобы жить — дышать не умела, и уж конечно всякие сравнения со мной исключались по определению. В смысле я была лучше. Только мне от этого лучше не стало.

А потом… повторилась старая история. Обещанные совместные выходы в свет понемногу сошли на нет, причем я даже не сразу это обнаружила. Понятное дело: влюбленная девушка на мелочи внимания не обращает. Выяснилось, что у Олега решительно не стало хватать на это времени, да и в столице он появлялся хоть и нередко, но лишь по случаю командировок. То ли он был патологическим трудоголиком, то ли просто неплохо устроился со мной, я так и не могла понять. Да и не терплю, если честно, допрашивать мужчин на предмет «где был, с кем был, когда мы снова увидимся?» Был где надо, с кем надо, увидимся, когда время будет, — известное дело.

Любовником, повторюсь, он оказался потрясающим, а все остальное имело значение постольку поскольку: замуж я все равно в обозримом будущем не собиралась ни за него, ни за кого бы то ни было. Слава богу, сейчас тридцатилетнюю женщину не записывают в разряд старых дев и не считают ущербной.

И не виновата я в том, что жизнь складывалась как-то по-дурацки: мужчины, за которых я теоретически хотела бы выйти замуж, мне предложений не делали, а за тех, которые такие предложения делали, я бы вышла только под общим глубоким наркозом, с условием что весь период совместной жизни в нем и останусь. Можете считать меня слишком разборчивой, но я с вами не соглашусь.

Зеркало пока предлагало мне довольно привлекательную картину: светлая шатенка с серыми глазами, ростом ниже среднего, а фигурой, наоборот, классом выше. И на лицо можно было смотреть, не вздрагивая, даже с раннего утра. Даже в услугах дантиста я пока не нуждалась и в салонах красоты завсегдатаем пока не стала. В последние же два года все так удачно сложилось, что мне стала нравиться не только моя работа, но и те деньги, которые за нее платили.

Более того, мне нравилась даже квартира, в которой я жила, поэтому представить в ней кого-то еще постоянного я не могла. Равно как не могла серьезно думать о том, чтобы все эти любовно обихоженные квадратные метры бросить и к кому-то переехать. Хотя, кстати, в таких вариантах недостатка не было, желающих принять меня к себе на постой, сдавая при этом мою квартиру, находилось не меньше трех в квартал. Я же стойко держалась принципа: мухи — отдельно, котлеты — отдельно, квартирный вопрос не следует путать с любовью, а любовь — с браком. Которым хорошее дело, как известно, не назовут.

Справедливости ради должна сказать, что при всех несомненных достоинствах Олега кое-что меня начало в наших с ним отношениях напрягать. Например, замечательная манера исчезать на неопределенное время после прекрасной совместной ночи. Во сколько бы мы с ним ни угомонились накануне, в семь утра звонил будильник, Олег срывался с кровати и, наскоро проглотив чашку кофе, мчался по своим многочисленным делам. Каким — спрашивать не рекомендовалось, потому что ответа на такой вопрос я бы все равно не получила.

После этого я могла дня через три получить письмо по электронной почте с несколькими приятными словами, а могла две-три недели пребывать в абсолютной неизвестности, пока опять же не получала «извещение о прибытии». В такой-то день, таким-то рейсом, либо прямо ко мне, либо сначала на совещание.

И в любом случае моего драгоценного абсолютно не интересовало, как я провела дни или недели без него и нет ли у меня нужды в чем-нибудь, например в велотренажере, о котором я давно мечтала. Немногочисленные попытки намекнуть на это успеха не имели, Олег дарил только то, что считал нужным, и тогда, когда этого хотелось ему. То есть не слишком часто.

Не могу сказать, чтобы такая форма отношений приводила меня в восторг. Я влюбилась и как всякая влюбленная женщина жаждала более частого общения, хоть в каком виде. То есть, с моей точки зрения, можно было бы хотя бы иногда звонить и хотя бы сообщать о том, что жив, здоров и даже по мне соскучился. Впрочем, последнее я была согласна считать необязательным.

Но робкие намеки на это успеха не имели, равно как и более определенные высказанные пожелания. То ли Олег меня просто не слушал, то ли не желал слышать то, что я пыталась ему сообщить. А что касается моих предложений куда-нибудь пойти или хоть что-то изменить в сценарии наших свиданий, они всегда натыкались на глухую стену непонимания или даже недоумения и всегда отбрасывались одним коротким словом «нет».

Через несколько месяцев я усвоила, что в устах моего любовника это слово означает окончательный, не подлежащий обсуждению приговор. Пойти со мной к подруге на день рождения? Нет. Выбраться в театр на нашумевшую пьесу? Нет. Не срываться с утра пораньше, а хотя бы проститься утром по-человечески — нет, нет и еще раз нет. То есть для человека существовало только два мнения: его и неправильное.

Мне оставалось два варианта: послать его ко всем чертям и найти кого-то менее экстравагантного или принять правила игры. И я уже совсем было склонилась к первому, приготовившись придушить свою влюбленность, как получила предложение, от которого не могла (да и не хотела) отказаться. Две недели на берегу Средиземного моря. Вдвоем. Без всяких дел и будильников. И для меня — совершенно бесплатно.

Сначала я решила, что это — такая шутка. Розыгрыш… Потом, конечно, выяснится, что эта замечательная идея не может быть реализована по целому ряду причин. И отнеслась к этой затее, соответственно, тоже несерьезно, пока… Пока Олег не прислал мне с курьером оплаченный билет в оба конца и кредитную карточку с вполне солидной суммой денег на ней. Лететь мы должны были вместе, ну, в самом крайнем случае, встретиться в аэропорту Анталии, если жизнь и дела заставят Олега лететь не из Москвы, а из Санкт-Петербурга.

— Ты ведь этого хотела, малыш, правда? — спросил меня страшно довольный произведенным впечатлением Олег. — Две недели вдвоем, сплошные каникулы, дискотеки там, караоке, бары, казино… Ну, шубку тебе, конечно, купим или что-нибудь кожаное, элегантное. Опять же ювелирка там гроши стоит…

— А в какой гостинице мы будем жить? — спросила я, уже млея от роскошных перспектив.

— Я снял апартаменты, то есть отдельную квартиру. Дом рядом с пляжем, все удобства и минимум посторонних. Только ты и я. Ты рада?

Еще бы я не радовалась такой перспективе!

Ну и что мне оставалось делать? Естественно, я стала внутренне перестраиваться, влюбленность уже не душила, а как бы даже наоборот — холила и лелеяла, готовилась к этой поездке, как к свадебному путешествию. В смысле изрядно потратилась на всякие интимные детали гардероба, да и верхние вещи выбирала придирчиво и с удовольствием.

Потом Олег сказал, что, скорее всего, полетит из Санкт-Петербурга, потому что по-другому никак не выходит — дела. С этим я смирилась довольно легко: самолет, на котором должна была лететь я, отправлялся из Шереметьева в три часа дня, так что можно было без проблем добраться на метро и экспрессе.

Сумку я собрала не слишком увесистую, так что большим багажом обременена не была, да к тому же здраво рассудила, что полотенца и прочую ерунду вполне можно будет обрести на месте, в Кемере. Во всяком случае, в приличных гостиницах постояльцев непременно снабжают купальными халатами, простынями, мылом и шампунем. Как с этим обстояло дела в апартаментах, я не знала, но надеялась на лучшее.

 

Глава третья

Байяна руссо

А буквально за два дня до вылета на черноморский курорт Олег прислал мне довольно обширное письмо на электронную почту, в котором внятно и четко объяснял, почему мне придется лететь в Кемер одной и даже провести там в одиночестве пару-тройку дней. Не могу сказать, что это известие заставило меня подпрыгнуть от радости, скорее я была склонна пойти сдать билет и при случае вернуть Олегу его кредитную карту. Или — не вернуть, а использовать как компенсацию за обманутые надежды. Но…

Но волшебное слово «халява» пересилило все проявления здравого смысла. Мне слишком хотелось к морю, мне крайне нравилась перспектива провести две недели в блаженном ничегонеделании, а заодно напитаться благодатным воздухом Средиземноморья. Сгоряча, конечно, можно было все «порвать, растоптать и забыть», но, думаю, наказала бы я этим только самое себя: для Олега сумма, в которую обошелся мой отпуск, была просто смешной. А для меня — достаточно серьезной, так что пороть горячку я не стала и приняла предложенные Олегом условия игры.

В результате сижу одна на веранде роскошных апартаментов, пью джин с тоником и пытаюсь приспособиться к ситуации. Но сколько бы я ее ни крутила во все стороны, пытаясь оценить во всех ракурсах, вывод получался один и тот же: нельзя иметь все сразу. Если бы мы сидели здесь вдвоем (или уже не сидели бы, а занимались чем-то другим), то это было бы уж слишком хорошо.

Прежде всего, нужно будет устроить себе пешую экскурсию по местным достопримечательностям. А для этого купить завтра же карту Кемера, желательно на знакомом мне языке, и хорошенько ее изучить. Параллельно выяснить в местном туристическом секторе, какие развлечения они могут предоставить молодой, в меру трусливой женщине. А заодно разведать, где и чем здесь кормят так, чтобы это отрицательно не повлияло на пищеварение. Плюс, конечно, пляж, море и желательно какую-нибудь книжку, хоть бы и на английском.

Впрочем, мне кто-то говорил, что в связи с наплывом российских туристов турки организовали очень интересный бизнес: собирают по отелям и частным домам, вроде того, где я сейчас нахожусь, брошенные россиянами книги на русском языке и продают их на какой-то площади по довольно умеренным ценам.

Вполне возможно, что Олег не сможет приехать вообще, и я возвращусь домой бронзовая от загара, чудно отдохнувшая и злая, как собака Баскервилей. Плюс неизвестно откуда возникший загадочный пакет. Что еще за номера?

Хотя… если Олег присылает сюда какой-то пакет, то это означает, что и сам он намерен здесь все-таки рано или поздно появиться. И лучше бы он это сделал действительно рано. Иначе эта затея теряла малейший оттенок осмысленности: не подарок же он мне шлет, если распечатать посылку мне не предлагается, а, наоборот, рекомендуется спрятать ее куда-нибудь подальше.

Я не страдаю патологическим любопытством, во всяком случае могу спокойно и терпеливо ждать, пока все так или иначе разъяснится. А заранее ломать над этим голову — глупо, нервничать же — еще глупее. Нервные клетки, как известно, не восстанавливаются, прошу прощения за банальность.

И как, интересно, он себе представляет мой двухнедельный отпуск в полном одиночестве? Это же просто технически невыполнимо. Если я пойду вечером в какой-нибудь ресторан, кто-то наверняка постарается познакомиться с молодой и, в общем-то, привлекательной женщиной. А я при этом, значит, должна оставаться холодной и неприступной? С какой такой радости?

Тут мне пришлось оторваться от своих размышлений: в комнате, выходящей на соседний балкон, точнее веранду, зажегся свет. Похоже, сосед из квартиры напротив. От одной веранды до другой было не меньше пяти метров, и кто был мой сосед, я разглядеть не могла, тем более в полутьме. По смутным очертаниям фигуры было похоже, что это мужчина. Очень мило, значит, на балконе загорать можно будет тоже только в купальнике. А я-то размечталась о персональном солярии. Что ж, нельзя… правильно, иметь все сразу.

Сосед, судя по всему, любовался пейзажем через бинокль, там поблескивала какая-то оптика. Вот занятно, если это вообще прибор ночного видения: наверняка с его помощью можно видеть массу интересного. Но ведь дорогой, небось, как собака, так что мне, пожалуй, придется обходиться собственным зрением, слава богу, пока стопроцентным. А если он меня сейчас разглядывает, веселенькую такую, слегка под хмельком и с полной пепельницей окурков. Впрочем… не все ли мне равно.

В конце концов я решила, что, как и героиня «Унесенных ветром», вполне могу придумать что-нибудь неординарное завтра, на свежую, так сказать, голову, если уж совсем нечем будет заняться. А сейчас нужно испробовать душ и все-таки поспать. Утро вечера всегда бывает мудренее, да и совсем уже близкая встреча с морем приятно согревала душу.

Последний раз я купалась в соленых волнах родимого Черного моря лет эдак десять тому назад, и мне было страшно интересно сравнить между собой эти акватории. Тем более что с тех пор море мне часто снилось, но в этих снах я обязательно забывала купальник или в последний момент вместо морской стихии попадала в какие-то дурацкие ситуации.

Я забралась в широкую постель и, кажется, уснула до того, как окончательно закрыла глаза. Для меня это настолько нехарактерно, что я изумилась, уже засыпая. Хотя, если вдуматься, ничего особенно странного в этом не было: смена часовых поясов, смена климата, стресс от перелета, приличная доза спиртного практически на голодный желудок, хотя есть не хотелось пока ни капельки. Ну и так далее.

День все-таки был довольно утомительным, не говоря уже про испытание зоной турбулентности.

Я бы проспала до полудня, но накануне забыла задернуть шторы и солнце в положенное ему время буквально залило комнату потоком своих лучей. Так что я проснулась часов в девять и даже не сразу поняла, где нахожусь. А потом сразу все вспомнила и даже подскочила от какого-то щенячьего восторга.

Я же на море! Буквально в двух шагах от него. А собиралась совершить первый заплыв с рассветом. Увы, суждены нам благие порывы! Прежде чем отдаться на волю волн, следовало сделать массу скучных, но нужных дел. Прежде всего, обменять деньги, а заодно и обновить кредитную карточку. Пакет этот клятый получить. Вряд ли это займет мало времени. Да и позавтракать перед этим не мешает, хотя бы кофе выпить.

Выйдя на кухню, я обнаружила, что там и кофеварка имеется. Но это уже было слишком, тем более что новой техники я побаиваюсь. Растворимый кофе меня вполне устраивал. А завтракать буду на балконе, то есть на террасе, когда еще доведется вкушать утренний кофе с рогаликом на таком пленэре.

Да, вид с террасы был, конечно, фантастическим. То, что ночью казалось скоплением огоньков, оказалось причалом с двумя десятками самых разнообразных яхт. Некоторые, сильно напоминавшие старинные турецкие фелуки, уже выходили в открытое море.

А пляж! Я-то подсознательно готовилась к традиционной «бочке с сельдью», почему, собственно, и собиралась искупаться пораньше. Но яркие лежаки были еще почти все пустыми, возле них крутилось только несколько смуглых, полуобнаженных парней, которые устанавливали над лежаками огромные зонты. Интересно, сколько стоит вход в этот рай и пребывание в нем?

Я курила, попивала кофе, любовалась видом и совершенно потеряла счет времени. Очнуться меня заставили какие-то звуки на соседней веранде: жалюзи уже были подняты и кто-то явно собирался выйти на свет божий. Меньше всего мне хотелось демонстрировать абсолютно незнакомому мужику свое неглиже, каким бы изящным оно ни было. Не для него куплено, не ему и любоваться. Так что я собрала посуду и ушла внутрь помещения.

Возвращаясь в спальню, чтобы одеться, я обнаружила, что под входной дверью лежит белый конверт. Интересно, это еще что такое? Неужели мой вчерашний попутчик настолько романтичен, что с утра пораньше шлет мне нежное послание? До чего же обманчива бывает внешность! Меньше всего Алексей напоминал галантного кавалера.

Адреса на незапечатанном конверте не было — естественно! — а внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок. Развернув его, я прочитала одну-единственную содержавшуюся там фразу. Между прочим, написанную на абсолютно русском языке:

«Вам лучше отсюда уехать».

Я забыла, что собиралась сделать, села в гостиной на диван и стала размышлять об этом странном явлении. Больше всего это походило на не слишком умный розыгрыш. Но кому могло понадобиться шутить со мной такие шутки? Да еще так вежливо, на «вы». Насколько мне было известно, угрожают обычно более энергичными фразами, да к тому же конкретными. А тут черт знает что такое с утра пораньше под дверью оказывается.

Предупреждают? О чем, черт побери?! И кому известно о моем пребывании здесь? Двум людям: Олегу и Алексею. Олег далеко, да и зачем ему от меня сейчас избавляться? Не думаю, что он в последний момент решил заменить меня кем-то более привлекательным. Но даже если такая мысль и пришла ему в голову, вряд ли он, находясь в Санкт-Петербурге, ну, в лучшем случае — в Москве, мог бы подсунуть конверт под дверь. Для этого нужно физическое присутствие в непосредственной близости от входной двери. Да и вчерашний разговор по телефону ничего такого в себе не содержал, скорее наоборот.

Алексей? Проснулся и передумал приглашать меня вечером в ресторан? Так мог бы просто не прийти — и все, зачем такие сложности, как конверт под дверью? Не хочешь больше общаться с дамой, так не общайся, никто не неволит, зачем же такие дурацкие номера выкидывать? Конверт ведь кто-то должен был еще и доставить по назначению, не сам же Алексей притащился ради этого сюда с утра пораньше.

Нет, в подозреваемые он, как и Олег, не годится, а больше я никого тут не знаю, если не считать шофера, который меня сюда вчера доставил и который, кстати, ни бельмеса по-русски не понимает. Эх, надо было вчера у Алексея хотя бы номер мобильника взять. А то даже посоветоваться не с кем.

«В свет» я отправилась в юбке, разрезанной на несколько полотнищ так, что ногам было вольготно и прохладно, и довольно откровенном топике, а помимо всего этого великолепия водрузила на голову огромную соломенную шляпу, которая заодно еще и плечи прикрывала. Свою способность мгновенно обгорать я знала и к этому вовсе не стремилась. С руками-то ничего не будет, а плечи и так называемую «область декольте» нужно было поберечь. Так что шляпа одновременно играла роль зонта от солнца и, как показало дальнейшее, очень неплохо с этой ролью справлялась.

Как ни странно, финансовую проблему мне удалось решить практически мгновенно: и банкомат нашелся, и сработал правильно, и доллары на лиры мне поменяли за несколько минут, не спрашивая при этом никаких документов. Единственным неудобством оказалось то, что считать приходилось тысячами и сотнями тысяч, примерно как у нас после приснопамятного дефолта. Один доллар стоил что-то около пяти тысяч, столько же — любая порция любого напитка. Вот от этой печки и нужно было плясать.

К счастью, слово «почта» звучит почти одинаково на всех языках, так что я, купив в какой-то лавчонке сувенирную карту Кемера, без труда нашла нужный мне пункт назначения. Определиться, где я нахожусь в данный момент, тоже оказалось просто: напротив банка располагалось местное полицейское управление, единственное на весь город. И вообще этой картой мог свободно оперировать даже неграмотный ребенок: все мало-мальски заметные объекты были там представлены соответствующими картинками. Так что нужное мне учреждение я отыскала моментально, даже не спрашивая дорогу у прохожих.

Пакет на почте тоже выдали без лишних вопросов, паспорт, конечно, попросили показать, ну так это в порядке вещей. Правда, это был не столько пакет, сколько маленькая бандероль, размером в две пачки сигарет. Легкая совсем. И очень тщательно запакованная, так что вряд ли мне удастся потихонечку ее вскрыть, а потом восстановить как бы в первозданном виде.

Безнравственно? Возможно, но обстоятельства сложились так, что мне было не до морально-этических норм. Тем более что посылка адресована мне. Формально. А фактически… Фактически я побаивалась проявить такую инициативу: во вчерашней телефонной инструкции ничего подобного не содержалось. Ладно, подожду, пока Олег приедет. Думаю, мне и без этого почтового отправления будет, чем заняться. Во всяком случае горячо на это надеюсь.

Возвращаться в дом пока не хотелось, но и прогуливаться при приближающейся к сорока градусам в тени температуре было занятием на любителя. Соваться же на пляж в полдень вообще было чистым самоубийством, даже я это понимала. Поэтому я выбрала кафе, где несколько столиков стояли в каком-то подобии сада, и решила опробовать местный сервис.

Что ж, все оказалось на высоте: официант появился практически мгновенно и… осведомился у меня по-русски:

— Что госпожа желает?

Госпожа желала кофе по-турецки и мороженое. Полистав разговорник, я уяснила, что кофе — это «каафе», а вот мороженое — «дондурма». Почему-то это меня страшно развеселило, хотя особых поводов для веселья пока не наблюдалось: как я ни старалась отвлечься, из головы не шло проклятое утреннее письмо. Кто и главное зачем мог его мне написать? Может, дверью ошиблись: на площадке-то еще одна квартира, похоже, обитаемая.

— Как дела? — услышала я мужской незнакомый голос рядом с собой.

Подняв глаза, я обнаружила рядом невысокого смуглого мужчину в белоснежной рубашке и черных брюках. В такую-то жару!

— Спасибо, хорошо, — не скрывая удивления, ответила я.

— Кофе вам нравится?

Мне нравились и кофе, и мороженое, не совсем нравился только непонятный субъект. Откуда он взялся и что ему надо?

— Я — администратор этого ресторана, Ахмад, — словно прочитав мои мысли, отозвался он.

— Вы прекрасно говорите по-русски, — снова удивилась я.

— А я родился в СССР. Полжизни в Баку прожил…

Ах, ну конечно! Мне кто-то говорил, что с началом перестройки в Турцию просто хлынули граждане этой бывшей союзной республики, а ныне — независимого государства. Понятно теперь, почему он на моем родном языке шпарит почти без акцента. И понятно, почему теоретически каждый второй житель Кемера мог сделать то же самое.

— Что вы делаете сегодня вечером? — осведомился он, присаживаясь за столик напротив меня. — Вы одна приехали или с подругой?

Ну, началось! Нет, вот уж это — без меня. Экзотика экзотикой, но нужно и меру знать. Если Алексей пошутил насчет сегодняшнего ресторана, то лучше уж вечером я дома посижу, пусть и одна. Искать приключения в незнакомом городе и чужой стране мне хотелось меньше всего на свете. И администратор ресторана — вовсе не тот тип мужчины, который мог бы меня привлечь. Да еще такой нахальный: плюхнулся за мой столик, не дожидаясь предложения присесть.

— К сожалению, вечер у меня занят, — лучезарно улыбнулась я, обойдя молчанием вопрос о возможной подруге.

— Жаль. А я хотел пригласить вас потанцевать. Может быть, все-таки подумаете? Работа у меня заканчивается в час ночи, а дискотеки в это время только открываются.

— Боюсь, что ничего не получится, — максимально вежливо отозвалась я. — Я прилетела только сегодня ночью, вторую бессонную ночь подряд вряд ли осилю.

Конечно, это было вранье чистейшей воды: я отменно выспалась. Но докладывать об этом не собиралась, да и идея плясать в два часа ночи меня не очень вдохновляла.

— Жаль, — снова повторил он, поднимаясь из-за столика. — Но хотя бы обедать приходите сюда. Что вы любите: рыбу, мясо? Приготовим специально для вас.

— Возможно, как-нибудь, — пробормотала я, начиная понимать, что на самом деле происходит.

Судя по всему, конкуренция тут в сфере «общественного питания» жесточайшая, клиентов нужно отлавливать, а потом холить и лелеять. Но этому администратору со мной не повезло: кофе с мороженым мне хватит часов на несколько, а там и вечер настанет.

— Вот наша карточка. Позвоните — приготовим все, что пожелаете.

— Спасибо, — уже тверже отозвалась я, убирая карточку в сумку. — Обязательно. В ближайшее же время. Тогда и потанцуем… заодно.

— В любом случае, кавалер вам не помешает, — довольно прохладно сказал он. — Одинокая женщина беззащитна в любом городе.

Ну уж тут я гордо встала и удалилась со всем доступным мне достоинством. Хорошенький отпуск, судя по всему, мне предстоит. Скорей бы Олег появился, что ли. Или попробовать отыскать Алексея? Местные кавалеры исключались по определению, мне эта головная боль ни к чему.

К счастью, я знала, что такое поведение турецких мужчин вовсе не означает, что я обладаю какими-то невероятными достоинствами: просто они автоматически клеились ко всем моложе пятидесяти. Игра такая, местное развлечение. К тому же местные девушки себя блюдут строго, а о замужних дамах и говорить не приходится. Так что подержать представительницу другого пола за локоток — уже счастье для бедного турка. А если девушка клюнет…

Я благополучно вернулась домой, где за время моего отсутствия ничего не изменилось, чтобы немного отдохнуть.

«Почему же все-таки я откровенно побаиваюсь Олега?» — задалась я вопросом, от которого несколько месяцев нашего романа всячески пыталась уйти. А действительно, почему? Молодой, респектабельный бизнесмен, женатый, конечно, но не бывает же людей без недостатков! Любому другому я бы звонила, не задумываясь, как только бы мне захотелось услышать его голос. И уж ни от кого бы не потерпела таких исчезновений-появлений, которыми меня «радовал» мой возлюбленный. Тогда откуда этот холодок внутри, который появляется каждый раз, когда я пытаюсь проявить самостоятельность и нарушить неписаные правила?

Да, я знала массу подробностей его семейной жизни, знала все его привычки, но… я не знала его самого. Строительный бизнес — это, конечно, совершенно замечательно, но Олег мог со вкусом распространяться о чем угодно: о своих непростых отношениях с подчиненными, которые все, как на подбор, оказывались бездельниками и тупицами. Конкурирующие фирмы тоже, с одной стороны, «мышей не ловили», а с другой — так и норовили перебить выгодную сделку. Но детали… их не было, а если и были, то к делу они имели скорее косвенное отношение.

— Вот закатать бы парочку этих умников в бочку с цементом, — сказал как-то Олег с совершенно несвойственным ему мечтательным выражением лица. — Каждого в персональную — и в Финский залив. Это было бы по кайфу…

— Кто это тебе так досадил? — изумилась я тогда. — Или ты «Бандитского Петербурга» насмотрелся?

— «Бандитский Петербург»! — фыркнул Олег. — Это для интеллигентных барышень вроде тебя. На самом деле все гораздо проще и… суровее.

— А ты откуда знаешь? — неподдельно изумилась я. — У тебя вроде ни с властями, ни с бандитами столкновений не бывает… тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

— Надеюсь, что и не будет, — как-то очень недобро усмехнулся Олег. — Иначе я им не завидую.

И резко переменил тему разговора, точнее, сменил место и способ нашего общения. Я, конечно, все тут же забыла, но осадок, как говорится, остался. Конечно, меньше всего Олег походил на крутого мафиози, хотя…

Господи, и о чем я только думаю! Солнце медленно опускалось за гору, самое время было появиться на пляже, окунуться, наконец, в море, полежать на закатном солнышке…

Через пятнадцать минут я ступила на вожделенный пляж, вручив мальчику у входа традиционный доллар в местном эквиваленте. Народу было побольше, чем утром и днем, но свободных лежаков все равно было предостаточно. Я выбрала самый близкий к морю, бросила на него купальное полотенце, свою сумку (интересно, а здесь действительно не воруют?) и…

Я не принадлежу к тем женщинам, которые трясутся над своей прической и во время купания прячут волосы под всякими шапочками-платочками. Поэтому удовольствие получила по полному разряду: плавала, ныряла, лежала на спине, а под конец улеглась возле кромки прибоя так, чтобы море обтекало меня до пояса, а спина и плечи грелись на заходящем солнце. Как говорится в одной популярной рекламе, «кажется, я знаю, что такое счастье. По крайней мере знаю, как оно выглядит».

Думать не хотелось решительно ни о чем. Как будто морская вода смыла все проблемы и заморочки, привезенные из Москвы, где они копились последнее время. Да и какие могут быть проблемы в этом райском месте, где меня, к тому же, никто не знает? Только один вопрос, который я, не торопясь, решала: где я буду ужинать и что делать потом? Во вчерашнее приглашение Алексея верилось все слабее и слабее: мало ли чего может человек обещать сгоряча?

— Так и знал, что застану вас здесь, — услышала я над собой смутно знакомый голос.

Я подняла голову: Алексей. Похоже, я ошиблась: приглашение было серьезным, а не просто пустой светской болтовней. Что ж, если я и была разочарована, то скорее приятно: автоматически решился вопрос, где я буду ужинать, а также проблема дальнейшего проведения досуга. Алексей, наверное, знает, где тут лучше всего проводить вечера. Думаю, он просто проголодался, если не дождался им же назначенного времени. Придется вылезать из воды, а жаль, право, жаль. Хотя солнце все равно скоро зайдет.

— Откуда такая проницательность? — поинтересовалась я, вставая на ноги.

— Утром ходили по делам, так хоть к вечеру должны возле моря оказаться. И заодно около дома, если вы о нашем свидании не забыли.

Откуда, интересно, он знает, что утром я ходила по делам? Вроде бы его поблизости не наблюдалось.

— Вы что, следили за мной?

— Да боже упаси! Просто проходил мимо, когда вы в кафе с каким-то типом любезничали. А для того чтобы пойти в кафе, нужно было обменять деньги. Элементарно, Ватсон.

— Действительно элементарно. А про утреннее письмо вы тоже знаете?

— Какое письмо? Любовное? — усмехнулся Алексей.

— К сожалению, не любовное. Подсунули под дверь, я утром обнаружила. Открытым текстом предлагают унести отсюда ноги, пока цела. Просто потрясающее гостеприимство, вы не находите? Правда, автор пожелал остаться неизвестным.

— Оно у вас с собой?

— Конечно нет. Зачем мне его с собой таскать? В квартире осталось.

— Позволите взглянуть?

— Да ради бога! Может, хоть вам что-то путное в голову придет. Я лично абсолютно ничего не понимаю. Кто-то считает, что я здесь лишняя, и рекомендует убраться. Непонятно только, из квартиры, из города или из страны вообще.

— Пойдемте, Вика. Вам же все равно к ужину надо переодеться. А я пока посмотрю на это таинственное письмо.

— Пойдемте, — согласилась я. — Вы же все равно за мной зайти собирались.

Войдя за мной в квартиру, Алексей остановился и восхищенно присвистнул:

— Н-да, красиво жить не запретишь.

— Но можно помешать, — не без раздражения отозвалась я. — Вы тут развлекитесь, а я пойду соль с себя смою и переоденусь. Да и прохладно здесь, мягко говоря.

— Кондиционер отключать не советую. Ночью задохнетесь. Да, письмо-то ваше знаменитое дайте, пожалуйста.

Я взяла письмо, которое так и лежало посреди журнального столика, и передала его Алексею. А сама отправилась приводить себя в порядок. Никакие задвижки и замки тут внутри предусмотрены не были, так что мне оставалось только полагаться на порядочность своего нового знакомого.

— А вы ведь должны были прилететь вместе с кем-то, а не одна? — вдруг спросил Алексей. — Я правильно понял? Может быть, письмо ему адресовано?

Я пожала плечами, хотя версия была довольно успокоительная: а вдруг писали Олегу? Тогда это точно меня не касается.

— А в квартире без вас никто, не побывал? — поинтересовался Алексей.

— Здесь? Сегодня? Н-не думаю. Зачем?

— Вот и я думаю: зачем нужно было вас пугать. Или это просто, как иногда говорят, «проверка на вшивость».

— В каком смысле?

— Ну, не в прямом же. Вдруг у вас совесть нечиста и эта записка заставит вас занервничать и даже уехать.

— Занервничать она меня, конечно, заставила. Но уезжать все равно не хочется. Да и Олег вот-вот приедет.

— Вот-вот, это когда?

— Скоро, — усмехнулась я. — Плюс-минус два дня. Или неделю. Мой друг — человек совершенно непредсказуемый. Например, сам себе посылку на мое имя прислал. Господи, куда же я ее дела? Совсем из головы вон.

— Посылку?

— Да-да, маленькую такую… Куда же я ее засунула? Слава богу, все в порядке, обычный склероз. Если бы потеряла, Олег бы меня просто убил, он такой.

— Ладно, Вика, пойдем, столик ждет, — сказал Алексей, которому, по-видимому, не терпелось поесть и выпить. — Обсудить все это мы прекрасно можем и в ресторане.

— Пошли, — вздохнула я.

«Поехали», сказала канарейка, когда кошка потащила ее из клетки.

Только на улице я сообразила, что клятая посылка по-прежнему у меня в сумке. С другой стороны, не могла же я ее прятать в присутствии постороннего человека. Ладно, вечером спрячу, сейчас с ней тем более ничего не произойдет, если за день ничего особенного не случилось.

 

Глава четвертая

Ряд волшебных изменений…

Столик Алексей заказал в ресторане соседнего отеля, на открытой террасе. Солнце уже село, но электрического освещения хватало с избытком. Равно как и музыки: на небольших подмостках соловьем заливалась какая-то девица в блестках. Надо полагать, местная дива.

— Шумновато, конечно, — вздохнул Алексей, — но тут хоть живая музыка. В других местах на полную мощь диски включают, там вообще разговаривать невозможно. А вот и наш кормилец бежит, меню несет. Вы какую кухню предпочитаете?

— Ту, где самой у плиты стоять не надо, — усмехнулась я. — Я быстрее отвечу, какую терпеть не могу: японскую. Наверное, у меня плебейские вкусы, но полусырую или вообще сырую рыбу и прочие морепродукты — это без меня.

— Ну, здесь вам это вряд ли предложат. Рекомендую салат по-гречески и фондю.

— Что-что? — изумилась я.

— Фондю. Вы что, не пробовали никогда?

— Даже не знаю, что это такое, — честно призналась я. — Судя по названию, что-то французское.

— Почти угадали. Швейцарское. Полагаетесь на мой вкус?

— Уговорили. Любопытно к тому же. Потом тоже буду небрежно говорить, что бифштекс — это для лохов, а вот фондю…

— На самом деле это мясо почти мгновенного приготовления. Готовить будем сами.

Официант стоял возле нашего столика совершенно неподвижно: то ли был так вышколен, то ли по-русски все-таки не понимал. Когда Алексей стал делать заказ по-английски, я поняла, что верным было второе предположение, хотя понять этот английский мне, например, было трудновато. Но главное — официант его понимал!

— Пить что будем? Вино или пиво?

— А что полагается к этому самому фондю?

— А все равно, что. По вашему усмотрению.

— Тогда вино. Красное.

Н-да, кажется, я начала входить во вкус. Давненько я не бывала в ресторанах. Пожалуй, с тех самых пор, как познакомилась с Олегом… Что ж, грех не воспользоваться ситуацией — когда еще такой случай подвернется.

— Возможно, я лезу не в свое дело, но почему вы прилетели одна?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Олег вообще плохо предсказуемый человек, но тут, конечно, вообще особый случай. Наверняка это его бизнес, будь он неладен!

— Бизнес — штука коварная, — охотно подтвердил Алексей. — Никогда не знаешь, что тебя завтра ожидает. Это я по своей супруге могу судить. Даже не помню, когда мы последний раз вместе отдыхали. Вообще не помню, когда отдыхали. А чем ваш друг занимается?

— По-моему, строительством, — не совсем уверенно произнесла я. — Или какое-то производство чего-то. Как-то не могу я суть ухватить.

Я даже не заметила, как передо мной появились блюдо с салатом и корзинка с хлебом. Врубилась, когда официант начал наливать мне вино в бокал.

— За что пьем? — осведомился Алексей.

— За мир во всем мире, — предложила я. — Или за нормальный отдых каждому нормальному человеку.

— Очень хороший тост, — похвалил Алексей. — Особенно в первой части. Вторую, пожалуй, будет труднее реализовать.

— Ну, я лично намерена все-таки как следует отдохнуть. Пусть бы и в одиночестве.

— Это вам не грозит.

— Думаю, не грозит. Меня уже сегодня куда только ни приглашали. Даже на дискотеку. Жаль, на поздний час, да и кавалер не вполне в моем вкусе. Ну так ведь лиха беда начало.

— А если ваш… друг все-таки приедет?

Я философски пожала плечами:

— Все в жизни случается, в принципе, неожиданно. Разница только в том, приятная это неожиданность или не слишком.

— У вас сейчас будет приятная неожиданность. Вы танцевать любите?

— Обожаю, — искренне ответила я. — Жаль, что редко удается этим заниматься.

— Вот сейчас и займетесь. Вас приглашают, между прочим. Уже минуты две над вами маячит робкий кавалер.

Я повернула голову вправо и действительно обнаружила молодого человека, в наружности которого, слава богу, не было ничего отталкивающего. Поймав мой взгляд, он сделал что-то вроде полупоклона и произнес:

— Will you be so kind, bayana?

— «Байяна» — это по-турецки «госпожа», — вполголоса перевел Алексей последнее непонятное слово. — Если хотите попрыгать, не возражаю. Сам, к сожалению, в этом не силен и не любитель.

Ну вот это уже его проблемы. Я встала и пошла за молодым человеком к танцплощадке. Не танцевала я действительно давно, но это ведь как езда на велосипеде: раз научился, никогда уже не забудешь. Тем более что современные танцы особых правил не предполагают, каждый двигается под музыку так, как это ему нравится, разница только в темпе.

Танец кончился, и я вернулась к Алексею.

— Браво, байяна, — с усмешкой сказал он. — Где научились так отплясывать?

— Пару лет назад было модно танцевать фламенко. Так что я какое-то время этим очень увлекалась, даже специальную группу посещала. Правда, мужчин там практически не было, плясали либо все вместе, либо шерочка с машерочкой. В конце концов мне надоело, или дела закружили, не помню уже.

— Никогда не видел это самое фламенко.

— Много потеряли, — оживилась я. — Танец красоты фантастической, ритм просто завораживает, а если еще и кастаньеты… Умереть, уснуть и проснуться, рыдая.

— Вот бы посмотреть…

— Ну, я даже не знаю… — растерялась я. — Кастаньет нет, музыка опять же не совсем…

— Значит, если бы были кастаньеты и музыка, вы бы станцевали?

— Конечно, — легкомысленно брякнула я, не подумав. — Платье на мне достаточно длинное, каблуки имеются, еще как бы станцевала!

Салат был невероятно вкусным, да и проголодаться я за день все-таки успела, несмотря на крекеры. Опять же вино: чуть терпкое, темно-красное, почти совсем не пьянящее…

— Вас опять приглашают, — сообщил мне Алексей. — По-моему, вы тут пользуетесь бешеным успехом.

Действительно, приглашал еще какой-то молодой мужчина. Более, кстати, воспитанный, чем первый, потому что разрешение пригласить меня испросил у Алексея. Да и музыка была приятнее: певица ушла на перерыв, а оркестр изображал что-то из Поля Мориа с местным, конечно, колоритом. В остальном, правда, заметной разницы не было, в том числе и прежде всего в задаваемых мне вопросах. Ну уж дудки! Если тут каждому давать свои координаты, так я соскучусь дверь в квартиру открывать и закрывать. Кстати, дверь-то я заперла? А то за мной иногда водится некая забывчивость.

Вернувшись к Алексею, я сказала, что объявляю перерыв с танцами, потому что когда-то и поесть нужно. Так что третий, практически тут же возникший кавалер получил от ворот поворот: я со всей доступной мне деликатностью объяснила ему (по-английски, естественно), что немного притомилась и хочу спокойно посидеть.

— Да, — посмеиваясь сказал Алексей, — успехом вы тут пользуетесь прямо-таки феерическим. Знаете, как они вас между собой называют? Я тут случайно подслушал.

— И как же? — живо заинтересовалась я.

— Байяна руссо. Русская госпожа.

— Да, времена меняются. Вообще-то я мечтала, что меня тут будут называть ханум-эфенди. Все-таки у меня высшее образование…

— А что это меняет?

— Это я в книге вычитала, из турецкой жизни. Так вот там, как только главная героиня закончила школу, ее тут же все, кроме родственников, естественно, стали звать ханум-эфенди. Мне понравилось. А про байяну там вообще ничего не говорилось. Правда, дело было почти сто лет назад…

— И с тех пор кое-что могло измениться, — подхватил Алексей. — Но теперь берегитесь: вас приметили и на улице проходу не дадут.

— Ну и что! — фыркнула я. — Полдня сегодня по Кемеру болталась, устала от знакомств отбиваться, но ведь насильно никто никуда никого не тащит.

— Жарко было. Люди делами занимались. Вас никто не знал. А теперь присмотрятся и…

— Одно слово — турки, — подытожила я. — Смотрите, нам что-то несут, по-моему. Довольно впечатляющее сооружение.

— Фондю. А это блюдо требует внимания и некоторой ловкости рук, так что не расслабляйтесь, но и не путайтесь особенно. Делайте, как я, и все будет в порядке. Сразу все пугаются, потом привыкают.

Вот тут он был совершенно прав, насчет первоначального испуга. Такую штуковину я видела первый раз в жизни, даже в кино не доводилось. Большой горшок с кипящим маслом, под ним — огонь, самый настоящий, а в добавление к этому — несколько тарелок с кусочками разного мяса, мелко-мелко нарезанного. Все это великолепие предлагалось цеплять на специальную двузубую вилку и окунать в кипящее масло. Через пару минут порция готова к употреблению.

В общем, конечно, не еда, а какой-то цирковой аттракцион. Максимум внимания нужно было уделять самому процессу, а не вкусовым ощущениям, которые, впрочем, были очень даже и недурны. Давно я не получала от еды такого откровенного удовольствия. А ведь так просто, если вдуматься. Та же фритюрница, только с другой технологией.

— Что будете на десерт? — поинтересовался официант, очень вовремя появившийся возле столика. — Сладости, кофе, мороженое?

— Кофе обязательно, — сказала я. — После такой трапезы надо взбодриться. А насчет остального… ну, только не сладкое.

— Мы подумаем, — сказал Алексей, — займитесь пока кофе. А у меня для вас сюрприз, Вика. Пока вы там отплясывали, я тут немного подсуетился.

Он приподнял салфетку возле своего прибора, и я увидела… пару кастаньет. Самых что ни на есть настоящих. Где он их тут достал, да еще не вставая с места, ума не приложу.

— Здесь все можно получить, страна такая, — прочел мои мысли Алексей. — Так как насчет обещанного фламенко? Музыка будет соответствующая, это я вам обещаю. А на этих условиях вы мне обещали показать танец.

— Назвался груздем, не говори, что не дюж, — вздохнула я. — Что ж, давайте эту вашу соответствующую музыку, а я постараюсь ей соответствовать. Кофе потом выпью.

Алексей обернулся к оркестру и сделал какой-то неуловимый знак. Очередное восточное благозвучие закончилось, и я услышала первые такты именно той мелодии, под которую несколько месяцев плясала в женском клубе в Москве. Ну что ж, трус не пьет шампанского (или, в данном случае, кофе), а обещания надо выполнять.

Конечно, свою роль сыграли и два бокала вина. Опьянения я не чувствовала, но вот ощущение «море по колено» — это, пожалуй, присутствовало. Так что я отмахнулась от мысли, что на меня будут смотреть не товарки по классу танца и даже не преподаватель, а совершенно посторонние люди, решительно взяла у Алексея кастаньеты и направилась в середину танцплощадки, где народ явно не совсем понимал, что происходит.

Не знаю, хорошо я танцевала или плохо — не мне судить. Но меня ожидал еще один сюрприз: у меня появился партнер! Седовласый, поджарый мужчина вполне европейского вида тоже, судя по всему, пустился во все тяжкие и присоединился к моим па. Буквально пару минут мы присматривались и прилаживались друг к другу, а потом вдруг спелись, точнее, станцевались так, что по окончании «номера» были награждены бурными аплодисментами, чуть ли не переходящими в овацию. Я думаю: такое зрелище и совершенно бесплатно.

Когда мы остановились, партнер взял мою руку и поднес к губам.

— Я давно не получал такого удовольствия, мадам, — произнес он по-английски, очень медленно и четко выговаривая слова. — Меня зовут Исмаил-бей, ваш покорный слуга.

— Виктория, — отозвалась я.

— Позволите проводить вас к вашему столику, Виктория-ханум?

Я чуть не прыснула от изумления. Сбылись, называется, мечты идиотки! Но каков стиль! Похоже, некоторые местные жители сто очков вперед дадут большинству европейцев. Про соотечественников вообще молчу.

Но все сюрпризы, оказывается, были еще впереди. Когда мы подошли к столику, Алексей встал и… поклонился, по-настоящему поклонился моему партнеру по танцам.

— Добрый вечер, Исмаил-бей. Рад видеть вас в добром здравии.

— Добрый вечер, Алексей-бей. Опять к нам? Все те же дела?

— Все те же, Исмаил-бей. Присаживайтесь, прошу вас.

Я только переводила округлившиеся глаза с одного на другого. Что за пьесу из светской жизни они тут разыгрывают? И что еще за Исмаил-бей свалился на мою голову?

— Буду очень рад. С вашего позволения только отдам кое-какие распоряжения.

— Окажите нам такую честь.

Исмаил-бей отошел, а я схватила Алексея за рукав, что было, конечно, не совсем прилично, но сдерживаться я уже не могла.

— Это что за тип?

— Это не «тип», Вика, — с некоторой даже торжественностью ответил Алексей. — Это один из хозяев этой деревни. А если совсем точно, хозяин, двое других помельче будут. Между прочим, и этот ресторан его, и дом, в котором у вас квартира, и все отели в окрестностях.

— Миллионер, что ли? — окончательно обалдела я. — Так с какого перепугу он со мной плясать пошел? Совсем ку-ку?

— У богатых свои причуды, — усмехнулся Алексей. — Сейчас вернется, может, объяснится. А может, и не объяснится.

— А может, и не вернется? — предположила я. — Попью-ка я пока кофейку. Как говорит один из героев культового фильма: «Кажется, вечер перестает быть томным».

— Во всяком случае, танцевать вам сегодня уже вряд ли придется.

— Это еще почему?

— А тут нет сумасшедших — с Исмаилом тягаться. Он им всем так или иначе хозяином приходится. И, похоже, на вас глаз положил.

Вот только поклонника-миллионера мне и не хватало для полного счастья. То-то Олег обрадуется… если приедет. А если не приедет? И в этот момент зазвонил мой мобильник. Легок, как говорится, на помине.

— Ты как, малыш?

— А ты вообще-то где? — ответила я вопросом на вопрос, хотя прекрасно знала, что Олег такие штучки не выносит.

— Это принципиально? — не обманул он моих ожиданий.

— Отнюдь. Адрес меня не интересует, интересует географическая близость ко мне.

— Географически я от тебя пока далеко. Потерпи еще немного, ладно?

— У меня есть альтернатива?

— Есть! Можешь не терпеть, садиться в самолет и возвращаться. У тебя обратный билет с открытой датой.

— Ты что, злишься? — сухо спросила я. — Я опять спросила что-то запретное?

— Я не злюсь, просто жизнь так по-дурацки складывается. Ты посылку получила?

— Конечно. Я…

— Это мобильный телефон, малыш, его очень легко прослушивать. Так что подробности пока оставь. Получила — и прекрасно, что делать дальше, я тебе напишу. Потом можешь расслабиться и отдыхать по полной программе. И не забывай пару раз в день смотреть почту.

— Какую почту? Городскую?

— Электронную, глупышка. Мне проще тебе писать, чем звонить. Кстати, чем ты сейчас занимаешься?

— Сижу в ресторане, — честно ответила я. — Только что поужинала.

— Надеюсь, ты ведешь себя благоразумно?

— Ты бы прослезился от умиления, если бы мог меня сейчас увидеть, — не без яда отозвалась я. — Надеюсь, танцы входят в программу благоразумного поведения?

— Если они приличны, — не остался в долгу Олег. — В общем, не забывай про почту. И постарайся не обгореть.

— Постараюсь, заботливый ты мой, — вздохнула я. — Только спину кремом мазать не очень удобно, а попросить пока некого.

— Значит, я приеду скоро, — отрубил Олег. — Все, пока, целую тебя.

— И я тебя тоже, — со вздохом отозвалась я.

Удивительное рядом: Олег звонит два вечера подряд. Что-то меня настораживало в этих звонках, а что — я никак не могла понять. Теперь еще одно задание резиденту: читать почту. Хорошо, что электронную, а то пришлось бы искать какое-нибудь дупло в местной пальме.

В этот момент передо мной на стол легла роскошная алая роза. Я подняла глаза и обнаружила… Исмаил-бея, который и обеспечил меня этим великолепием. А Алексей говорил, что здесь цветы дарить не принято. Впрочем, у него лицо тоже было, мягко говоря, ошарашенное.

— Ваша подруга, Алексей-бей, буквально заставила меня потерять голову. Такого удовольствия, как сегодня, я давно уже не получал.

Забавно: комплимент вроде бы мне, а делается через мою голову. Что ж, это все-таки Восток: когда мужчины разговаривают, женщины должны помалкивать. Но когда Алексей ответил, у меня буквально отвалилась челюсть:

— К сожалению, Виктория не моя подруга. Мы просто вместе летели в самолете. Ну а первый вечер в незнакомом городе проводить одной… грустно, наверное. Вот я и предложил поужинать.

Официант уже притащил подходящую по размерам хрустальную вазу — для цветка. Исмаил-бей сделал какой-то неуловимый жест, и официант мгновенно придвинул ему кресло, а потом, выслушав короткую фразу на турецком языке, буквально испарился. Н-да, вышколил он тут их всех отменно. Как у нас раньше писали: беспощадная эксплуатация трудящихся.

— Я взял на себя смелость заказать вам местный фирменный десерт. И хочу спросить вас, Виктория-ханум: вы умеете танцевать вальс?

— Конечно, — с некоторым недоумением ответила я. — Кто же этого не умеет?

— Сейчас — практически никто. А я получил образование во Франции, до сих пор Париж забыть не могу. И если бы я пригласил вас на вальс…

— То я бы с удовольствием приняла ваше приглашение, — совершенно искренне сказала я. — Это один из моих любимых танцев. И заодно с наслаждением поговорила бы с вами по-французски. Мой любимый язык.

— Тогда прошу вас, Виктория-ханум.

Оркестр заиграл вальс, едва Исмаил-бей поднялся с кресла. Н-да, круто у них тут. Мои бы желания кто так выполнял, ведь даже пальцами щелкать не нужно, выдрессированы по высшему классу.

Мы закружились по вмиг опустевшей площадке. То ли никто больше вальс танцевать не умел, то ли не осмеливались составлять конкуренцию патрону. Танцевал он, надо сказать, отменно: давно у меня не было такого партнера по танцам. То есть, если называть вещи своими именами, такого не было вообще никогда. Мне нужно было только подчиняться, все остальное происходило как бы само собой.

Когда музыка смолкла, все дружно зааплодировали. Что ж, возможно, со стороны это выглядело тоже неплохо. Исмаил-бей церемонно поклонился мне и под локоток сопроводил до места, где меня на столе уже ожидало нечто разноцветное и воздушное.

— Это фирменный десерт ресторана, — пояснил Исмаил-бей, заметив мое изумление. — Обычно его здесь готовят для меня и для самых моих дорогих гостей. Попробуйте.

Я попробовала. Описать простыми словами вкус этого блюда просто невозможно. Нежнейшие взбитые сливки, привкус шоколада, который тут же перебивался каким-то более экзотическим вкусом — то ли фейхоа, то ли еще чего-то более экзотического. И это не было похоже на обычно слишком приторные сладости. Это было сказкой, приветом от багдадского халифа, завтраком пери, мечтой любого гурмана… Только чрезвычайным усилием воли я заставила себя не вылизать вазочку до блеска.

Исмаил-бей наблюдал за мной с улыбкой. Алексей тоже улыбался, но как-то не слишком весело. С другой стороны, ему-то с чего было веселиться? Десерта не предложили, девушку уводят прямо из-под носа, да еще практически перешли на незнакомый ему, простому российскому бизнесмену, французский язык… Хотя, возможно, я преувеличиваю остроту ситуации и никаких видов на меня Алексей вообще не имел. Так, средство от скуки, пока не подвернулось что-то более заманчивое.

— Благодарю вас, Исмаил-бей, — сказала я. — Я получила просто сказочное удовольствие.

— Могу только сказать, что это взаимно, — улыбнулся он. — Давно не танцевал и давно не получал такого удовольствия от танцев. Вы давно приехали в Кемер, Виктория-ханум?

— Вчера ночью. И уже успела понять, что не пожалею об этой поездке.

Сказать, что ли, об этом идиотском письме? Судя по всему, он любую проблему тут решает на раз-два-три. Нет, не стоит. Не стоит портить такой сказочный вечер просьбами. Судьба редко преподносит такие подарки, и это нужно ценить по достоинству.

— Хотите погулять по вечернему Кемеру, дорогая ханум? А потом выпьем здесь кофе или чего-нибудь по вашему усмотрению на сон грядущий.

— С удовольствием, — искренне ответила я.

— А вы, Алексей-бей?

— Сочту за честь, — церемонно наклонил тот голову.

— Тогда позвольте мне все организовать. Один телефонный звонок…

Он действительно куда-то позвонил и отдал одно или два коротких приказания, смысла которых я не поняла, поскольку ни одного уже знакомого турецкого слова в них не содержалось. А потом выключил телефон и с милой улыбкой сказал:

— Через десять минут все будет готово.

Улицы он, что ли, приказал помыть по пути нашего следования? Или устроить толпы восторженных граждан, забрасывающих нас розовыми лепестками? Мне начинало казаться, что от этого в общем-то чудаковатого миллионера можно ожидать чего угодно. Но действительность превзошла все мои ожидания.

Ровно через десять минут на набережной у входа в ресторан остановилась… старинная коляска, запряженная парой невероятно красивых лошадей. Даже затрудняюсь сказать, какой они были масти, потому что роскошная сбруя затмевала практически все.

— Экипаж подан, дорогая ханум. Прошу вас.

И «дорогая ханум» как сомнамбула приняла предложенную ей руку Исмаил-бея и проследовала к экипажу. Алексей шел сзади, как бы изображая собой эскорт. Не знаю, насколько его на самом деле манила подобная прогулка, но даже я уже поняла: не то чтобы приказы — просьбы Исмаил-бея обязательно выполняются всеми. Вне зависимости от возраста, национальности и социального положения.

Никогда в жизни не испытывала подобных ощущений, и вряд ли еще когда-нибудь испытаю. Исмаил-бей точно знал о моей давней и нереализованной мечте: прокатиться в конном экипаже по улицам какого-нибудь города. В мечтах мерещились Рим или Флоренция, но вряд ли там подобные прогулки были бы обставлены такими экзотическими декорациями. Море, пальмы, иллюминация, музыка отовсюду, люди, которые глазели на нас, как на седьмое чудо света. В довершении ко всему в гавани устроили настоящий фейерверк, после чего я поняла: жизнь удалась.

Когда прогулка закончилась и мы вернулись в ресторан к кофе и шампанскому, Исмаил-бей, по-моему, крайне довольный реакцией, благодушно осведомился:

— Что собираетесь делать завтра?

— То же, что и сегодня, — отдыхать, — мило улыбнулась я. — Обожаю море и все, что с ним связано. Возможно, поеду кататься на яхте, я слышала на пляже, что туда предлагают билеты.

— А если я вам предложу чуть-чуть другой вариант отдыха?

— Какой именно?

— Я хочу пригласить вас провести день на моей собственной яхте. Это немного комфортнее, чем толкаться в толпе туристов.

— Вы очень добры, Исмаил-бей, — забормотала я, решительно не зная, как отнестись к подобному предложению.

И вообще все это сильно смахивало на какой-то голливудский фильм. Миллионер, море, яхта. Ущипнуть, что ли, себя покрепче? Или он так шутит? Хотя на шутника вроде бы не похож.

— Рекомендую принять приглашение, Вика, — сказал вдруг Алексей на таком чудовищном английском, что я даже не сразу его поняла. — Второй раз такой шанс не выпадет.

Исмаил-бей одарил его полуулыбкой, от которой тот буквально расцвел, и повернулся ко мне:

— Так что мы решим, дорогая ханум?

— Я не знаю, насколько это удобно…

— Уверяю вас, не пожалеете. К тому же обещаю вести себя, как джентльмен.

— А вы разве умеете по-другому? — невольно вырвалось у меня.

Конечно, комплимент я ему отвесила хоть и косвенный, но вполне приличный. С другой стороны, я как-то не могла представить себе этого вылощенного, с безупречными манерами господина хватающим меня за коленки или что-то в этом роде.

— Я с удовольствием поеду на вашей яхте, Исмаил-бей, — решительно ответила я.

Алексей совершенно прав: второй раз такой шанс может и не подвернуться, а кораблик с туристами от меня никуда не денется. Они тут каждый день плавают, двадцать пять долларов все удовольствие вместе с обедом на борту. И наверняка только я там окажусь одинокой девушкой. Да ну их всех!

— Чудесно! Тогда завтра я за вами заеду. Где вы остановились? В каком отеле?

— Вот в этом доме, — повела я головой в сторону своего временного пристанища. — Вон мой балкон отсюда видно.

— Вы довольны апартаментами?

— Еще бы!

— Я рад. Видите ли, на самом деле я хозяин этого дома, и мне приятно, что вы уже моя гостья. Конечно, сам я во все дела не вникаю, для этого есть управляющий. Впрочем… Какой номер апартаментов?

— Третий.

— Неплохо, но довольно скромно. Впрочем, все это поправимо.

Он снова сделал какой-то неуловимый жест рукой и сказал несколько коротких фраз мгновенно появившемуся официанту, а потом снова повернулся ко мне.

— Сейчас я познакомлю вас с управляющим. При малейших затруднениях или проблемах обращайтесь к нему, я сделаю соответствующие распоряжения. А нам, пожалуй, можно выпить по бокалу шампанского в честь такого замечательного знакомства.

Вот от шампанского я отказалась категорически, попросив заменить его все тем же красным вином, которое пила весь вечер. Устраивать ерш в данном случае было совершенно неуместно, тем более что днем я еще и пиво пила. Тут и на трезвую голову дай бог уследить за событиями.

Управляющий оказался довольно пожилым человеком, ни слова не понимающим ни по-русски, ни по-английски, поэтому содержание его короткого разговора с Исмаил-беем я не уловила. Поняла только, что речь идет обо мне — пару раз мелькнуло ставшее уже привычным Виктория-ханум. Управляющий только кивал и низко кланялся, а потом чуть ли не рысью куда-то помчался, не иначе, выполнять только что полученные указания. Интересно, что за сюрприз меня ожидает в квартире?

Долго мучиться неизвестностью мне не пришлось. Управляющий вернулся практически мгновенно, и на лице его были отчетливые следы нешуточной паники. Он пробормотал несколько опять-таки непонятных турецких фраз, после чего Исмаил-бей резко встал, отшвырнул кресло, что-то прошипел сквозь зубы, но довольно быстро взял себя в руки.

— Виктория-ханум, нам придется прямо сейчас пойти к вам.

— Что-то случилось? — ошарашено спросила я.

— Никогда ничего подобного в этом городе не было, — вместо ответа отчеканил Исмаил-бей. — Алексей-бей, пойдемте с нами, оставьте в покое бумажник, вы сегодня были моим гостем. Прошу вас, Виктория-ханум…

Когда мы подошли к моей квартире, я поняла, что так разозлило всесильного миллионера. Дверь была полуоткрыта и буквально все перевернуто вверх дном, даже обивка на мебели была вспорота. Вечер, начавшийся мелодрамой, оборачивался неслабым боевиком.

 

Глава пятая

Все к лучшему

Действительно, такое я видела только по телевизору. По квартире, простите за избитое сравнение, словно тайфун прошел. Спальня выглядела не лучше гостиной, в кухне тоже царил полный разгром, только ванная комната не слишком пострадала, наверное, из-за своей спартанской обстановки. Явно что-то искали, но что?

— Придется вызвать полицию, — сказал Исмаил-бей. — Это не шутки.

— Какие уж тут шутки, — вяло отозвалась я. — Похоже, мой замечательный отпуск превратится совсем в другое времяпрепровождение.

— Чепуха! Мы завтра все равно пойдем на яхте. А здесь пусть специалисты разбираются.

— Как скажете.

Больше всего меня угнетала не предстоящая встреча с полицией, а то, что остаток ночи мне предстоит провести в этом хаосе. Точнее, пытаться привести помещение в более или менее пристойный вид. Интересно, кто будет компенсировать убытки? Одна кожаная мебель, порезанная и разодранная, стоит… Ой, лучше даже не думать, сколько она стоит!

— Успокойтесь, Вика, — сказал Алексей, нервно куривший на лестничной площадке. — Ведь не вы же все это устроили, правда? Ну и не берите в голову. Как, по-вашему, что они могли искать?

Я только плечами пожала. Деньги или драгоценности? Но деньги были при мне, а драгоценностей как таковых вообще не было. Бижутерия не в счет, да и ее я взяла с собой в очень ограниченном количестве.

Исмаил-бей тем временем вел какие-то переговоры с управляющим, который только кивал и кланялся, а потом нажал кнопку звонка соседней квартиры. Поздновато, между прочим, для незваных гостей, время-то за полночь. Так что у открывшего, наконец, дверь мужчины вид был совсем не радостный.

— Что случилось? — осведомился он по-английски, но акцент выдавал в нем моего соотечественника.

Вот влип, бедолага!

— Случилось с квартирой вашей соседки, — пояснил Исмаил-бей. — Сейчас приедет полиция, наверняка заинтересуется, что вы видели или слышали.

— Нам понадобится переводчик, — усмехнулся сосед. — Моего словарного запаса не хватит на беседу с полицией.

— Переводчик будет, — уверенно сказал Исмаил-бей. — И очень скоро.

Ну, в этом я не сомневалась. Если он действительно хозяин в этом городишке, то вся полиция станет на уши моментально и заодно из кожи вон вылезет. Ага, вот они, кажется, подъехали. Ну, теперь у нас тут пойдет потеха с переводчиком.

— А я, пожалуй, пойду, — полувопросительно сказал Алексей. — Если что, Исмаил-бей знает, где меня найти.

— Не получится, — вздохнула я. — Вы видели квартиру в, так сказать, первозданном виде, когда заходили за мной перед ужином. С тех пор я все время была с вами, так что вы — мое единственное алиби на данный момент.

— Вы — потерпевшая, зачем вам алиби? — уже раздраженно спросил Алексей.

— Чтобы было! — отрезала я. — Может, по их турецким законам они в первую очередь именно потерпевших в каталажку запрятывают. Чтобы те еще чего-нибудь не потерпели.

— Вы неподражаемы, Вика! Даже в такой ситуации сохраняете чувство юмора.

— Поплакать еще успею, — мрачно пообещала я. — Моё от меня не уйдет.

Полицейских приехало, по-моему, штук десять, причем половина из них сносно говорила по-русски, а для остальных припасли пару переводчиков. Со мной они разделались практически моментально: получили подтверждение того, что с восьми до полуночи я была совсем в другом месте, причем в компании Исмаил-бея. После этого мне предложили собрать личные вещи.

— Зачем? — с ужасом спросила я Исмаил-бея. — Меня отправят в тюрьму?

— Вы отправитесь в новую квартиру, — терпеливо, словно ребенку, объяснил мне Исмаил-бей. — Не можете же вы провести целую ночь в таком разгроме. Да это просто неприлично! Я своих гостей привык принимать по высшему разряду и уже приказал управляющему все приготовить. Сейчас он принесет вам ключ от лифта.

— От какого лифта? — окончательно обалдела я.

— Квартира на последнем этаже, у нее персональный лифт. Надеюсь, вам понравится.

Я молча отправилась собирать личные вещи. Краем уха прислушивалась к тому, что происходило в гостиной. Там, судя по всему, допрашивали соседа. Реплики его выдавали в нем исконно русского человека: «Знать ничего не знаю, ведать не ведаю, не видел, не слышал, не заметил». Нет, он знал, что квартира обитаема, но свою соседку, то есть меня, сегодня увидел первый раз в жизни.

Когда я вышла в гостиную со своими двумя сумками, там как раз происходила интересная процедура снятия отпечатков пальцев: у Алексея и у соседа. Тот полицейский, который у них был за главного, как-то нерешительно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Исмаил-бея и что-то подобострастно у него спросил. Тот повернулся ко мне:

— Виктория-ханум, вы позволите снять и ваши отпечатки. Никто вас, конечно ни в чем не подозревает, но…

— Но это нужно, чтобы не было лишних неопознанных отпечатков, — подхватила я. — Позволю, конечно, тем более что за прошедшие сутки я тут перетрогала все, что можно, и даже то, что трогать не рекомендуется.

— Например? — с детским любопытством спросил Исмаил-бей.

— Например, кондиционер. Работает себе и работает, зачем его трогать? Но мне было интересно…

Молоденький полицейский моментально «откатал» мои пальчики и даже дал специальную салфетку, чтобы стереть с них краску. Ну вот, теперь попаду в турецкий каталог. Хорошо хоть, фото в фас и профиль не сделали.

— Мы можем идти, Виктория-ханум, — сказал Исмаил-бей. — Вы тут больше не нужны, я — тем более.

По общей лестнице мы спустились на первый этаж, а потом какими-то хитрыми переходами прошли в небольшой дворик. Среди цветов была калитка, а за ней угадывалась близость моря. Ну, и дальше что?

Дальше была совершенно неприметная дверь в стене, которую Исмаил-бей открыл небольшим плоским ключом. Точнее, вставил этот ключ в какое-то отверстие, после чего дверь бесшумно уехала в сторону, а за ней оказалась кабина лифта. Вполне комфортабельная: с зеркалом и даже банкеткой для отдыха. Только кнопок на панельке было всего три: зеленая, синяя и красная.

— Зеленая — вниз, — прочитал мои мысли Исмаил-бей, — синяя — вверх, а красная — для вызова охраны, если что-то случится.

И мы вознеслись с помощью синей кнопки. Когда лифт остановился, дверь снова отъехала и я шагнула… Нет, нормальными словами описать это помещение просто невозможно, рядом с ним мерк любой современный гостиничный люкс, даже те, которые я видела в кино. Справедливости ради следует сказать, что в реальной жизни мне такое видеть не приходилось никогда и нигде. Даже во сне не мерещилось.

И это была только гостиная! А ведь была еще спальня — как у голливудской кинозвезды: с круглой кроватью и пологом, была еще совершенно уж непотребно-роскошная ванная, даже не ванная, а мини-бассейн с десятками кнопок и рукояток, со шкафчиками, битком набитыми всякими бутылочками и баночками. Правда, купальная роскошь вызвала у меня грустную мысль, что до конца отдыха мне придется довольствоваться умывальником и биде, с ними я по крайней мере была знакома практически, а не теоретически.

— Вон там небольшая кухонька, — прервал мои размышления Исмаил-бей, — но вам совершенно необязательно утруждать себя готовкой. Позвоните по внутреннему телефону на мою кухню, закажите, что угодно, вам тут же доставят.

— Я ведь не говорю по-турецки, — пожала я плечами. — А ваши повара вряд ли знают английский. Так что уж лучше я сама.

— Хорошо, это мы уладим, так сказать, в процессе. А сейчас вам нужно отдохнуть, день был напряженным. Выспитесь, а завтра на яхте забудете обо всех сегодняшних неприятностях.

— Вам-то это зачем все нужно, Исмаил-бей? — спросила я в лоб. — Зачем вам вся эта возня со мной?

— Считайте это капризом, — усмехнулся он. — К счастью, я могу себе позволить практически любую прихоть. А вообще давайте поговорим завтра. Море, солнце, тишина…

Ну что ж, я спросила — он от ответа ушел.

— Я оставляю вас, Виктория-ханум, отдыхайте. Будьте готовы завтра к девяти утра. Успеете?

— А будильник здесь имеется? — уточнила я.

— Будильник? Зачем?

— Чтобы не проспать.

— Не волнуйтесь. Сколько времени вам нужно с утра на сборы?

— Ну… час.

— Значит в восемь утра вам принесут завтрак. Заодно и разбудят. Скажите, чтобы вы хотели?

— Кофе, — уже откровенно наглея, сказала я. — Кофе с молоком и круассаны.

— Любите Францию? — проявил он незаурядную догадливость.

— Обожаю.

— Тогда спокойной ночи, Виктория-ханум. До завтра.

— До завтра, — не без облегчения отозвалась я.

До последней минуты копошилось у меня в черепушке сомнение относительно его намерений. И если бы он пожелал разделить со мной роскошное ложе, я бы оказалась в довольно затруднительном положении: при таком уровне гостеприимства трудно в чем-то отказывать. Но Исмаил-бей избавил меня от моральных страданий: оставил на столике возле входной двери ключ от лифта и откланялся. Да и то пора было: почти час ночи.

По уму-то, конечно, нужно было немедленно ложиться спать. Тем более что даже постель уже была приготовлена чьими-то заботливыми руками, и бутылочка минеральной воды со стаканом стояли на ночном столике, и пачка сигарет лежала там же рядом со сверкающей пепельницей и довольно массивной зажигалкой. Но мне больше всего хотелось на свободе «обнюхать» все уголки своего нового помещения.

Господи, я же совершенно забыла о том, что Олег велел посмотреть электронную почту.

Письмо было коротким, минимально нежным и максимально информативным. Мне предлагалось в ближайшее время, точнее завтра, отнести посылку по определенному адресу и определенному человеку. После чего я могу наслаждаться отдыхом… но скорее всего одна. Сформулировано было немного витиевато, но суть была предельно жесткой: Олег прилететь почти наверняка не сможет, обстоятельства такие, но и оставлять меня одну на полном соблазнов курорте ему не хотелось. Короче, передай посылку и отваливай домой.

Рассердить меня довольно трудно, я женщина скорее спокойная, чем истеричная. Но тут я просто разозлилась. Да что же это за ситуация в конце концов складывается? Исполнила роль курьера — и ступай на все четыре стороны? В принципе, сам факт передачи меня не особо напрягал: надо, так надо, невелика барыня. Но вот предложение выметаться, не успев толком распробовать отдых на море…

Конечно, мягкосердечие и сочувствие к людям в список добродетелей моего драгоценного не входили. Но и до откровенного хамства он все-таки еще никогда не опускался. Интересно, если я выполню его распоряжение, какими глазами он посмотрит на меня в Москве при встрече? И как будет объясняться? Это при условии, что такая встреча состоится, конечно, а у меня на этот счет появились некоторые сомнения.

Я отыскала в гостиной бар, который, как и полагала, был под завязку набит всевозможным спиртным, и, подумав немного, налила себе излюбленного джина с тоником. На меня этот напиток действует, как ни странно, отрезвляюще, да к тому же подстегивает процесс размышлений, если, конечно, приходится размышлять. А в данном случае — безусловно, надо было.

Сигареты, пепельницы и зажигалки тут были расставлены и разложены повсюду, так что я, не особо сомневаясь, пошла на веранду. Действительно, рядом с роскошным шезлонгом стоял очень красивый столик со всеми курительными принадлежностями. Ночь была волшебная, совершенно сумасшедшей красоты ночь, но мне почему-то расхотелось ею любоваться. Мне нужно было подумать.

Что, собственно, связывало нас с Олегом, кроме постельных забав? Грустно, конечно, но приходилось признать: ничего. О любви он не говорил никогда, последнее время подарков не делал, даже паршивого цветочка ни разу не принес, и никуда не водил, чтобы девушка, так сказать, проветрилась. Поздно, но я все-таки сообразила: ему было удобно иметь в Москве постоянную и нетребовательную любовницу. Даже не любовницу. А… Ну, ладно, себя ругать — последнее дело, особенно задним числом.

Меня, судя по всему, придерживали как раз вот ради такого случая. И я напрасно только что заподозрила Олега в отсутствии гуманности: как раз в высшей степени гуманно было убрать меня, как ненужного свидетеля. Что же такое содержится в этой чертовой посылке, если вокруг нее начинают кипеть африканские страсти?

Я достала со дна своей сумки коробку размером в полторы пачки сигарет и нерешительно повертела ее в руках. Запаковано было на совесть, нечего было и думать о том, чтобы вскрыть, посмотреть и сделать так, как было раньше. Тут требовался профессионал, а вот им я как раз не была.

Вместе с посылкой из сумки выпала какая-то визитная карточка. Это еще что такое? Ах, да, это тот самый администратор ресторана, который приглашал меня на дискотеку. Только… минуточку! Где-то я совсем недавно видела практически идентичное содержание. Где же? Ну конечно, в письме Олега!

Значит, я должна переться в этот ресторан, искать там специально этого Ахмеда-Махмуда-Муслима или как его там, произнести заветную фразу: «Только кофе покрепче и воды не нужно», после чего вручить ему клятую посылку… А может быть, этот администратор и есть главный злодей в постановке?

Нет, опять не сходится! При таком раскладе некуда приткнуть подметное письмо. Когда мне его подсунули, посылкой я еще не обладала и кто-то, наверное, об этом знал. Знал и пытался сорвать намеченную операцию в самом начале. Или никто ничего не знал, и письмо с посылкой шли совершенно разными курсами, пока не пересеклись в одной точке. Конкретно, на моей персоне.

Ладно, утро вечера мудренее. Я снова сунула в сумку свои сокровища — посылку, визитку и письмо — и отправилась готовиться ко сну. В навороченную джакузи-бассейн, оказывается, лезть было совершенно необязательно: в углу притулилась стеклянная кабинка с вполне нормальным душем.

И через пятнадцать минут я уже проваливалась в сладкую бездну сна, мимоходом отметив, что лежанка тут классом повыше, чем та, на которой я почивала в прошлую ночь. То есть привыкание к роскоши шло по нарастающей. Очень интересно, как мне дома, в Москве, покажется моя привычная тахта, которую я до недавнего времени считала эталоном удобства и комфорта? К хорошему-то быстро привыкаешь, вот отвыкать почему-то быстро не получается.

Мне показалось, что я только-только опустила голову на подушку, как к моему плечу тут же прикоснулась чья-то рука. Нежно так, чуть осязаемо. Я приоткрыла один глаз: передо мной стояла миловидная девушка с подносом в руках. Она что-то лепетала по-турецки, но в принципе было понятно и без слов: обещанный утренний кофе мне сервировали, и будильник при таком сервисе был не нужен в принципе.

Она пристроила поднос возле кровати и произнесла еще одну фразу, из которой я уловила только имя — Исмаил-бей — и догадалась, что он будет ровно в девять, потому что именно столько пальцев мне показала эта одалиска, предварительно изобразив нечто круглое, долженствующее, по-видимому, обозначать циферблат.

Когда я осталась одна, то первым делом отволокла поднос на веранду, где было уже очень тепло, но от прямого солнца надежно закрывали огромные зонты. Там-то я со вкусом, толком и расстановкой полакомилась чудным кофе, свежайшими круассанами с маслом и каким-то сыром и с наслаждением закурила первую в этот день сигарету.

Ровно в девять дверца лифта отъехала в сторону и передо мной предстал Исмаил-бей собственной персоной, весь в белом. Так что, судя по всему, сон Золушки продолжался, и мне предстояла ни больше ни меньше как увеселительная прогулка на яхте настоящего миллионера.

— Вы сегодня ослепительны, Виктория-ханум, — церемонно произнес Исмаил-бей. — Надеюсь, вам здесь нравится.

— Кому здесь может не понравиться? — искренне изумилась я. — Это же просто дворец из «Тысячи и одной ночи». И потом… как подумаю о той, разоренной квартире…

— И не думайте, я разберусь. Собственно, уже сегодня должны быть какие-то результаты. Послушайте, а не выпить ли нам сейчас еще по чашечке кофе?

— Почему бы и нет? Там, в кофейнике, его еще человек на пять хватит.

— Я предпочитаю свежий, но сойдет и так. На яхте будем отдыхать, а сейчас минут десять побеседуем о делах… если вы не возражаете.

Я не возражала. В конце концов, в одиночку мне с этим делом все равно не разобраться. А раз уж этот самый Исмаил-бей такой влиятельный и всемогущий, пусть попробует помочь решить мои проблемы. Все равно больше никто не поможет.

Мы уселись на веранде и какое-то время чинно пили кофе в полном молчании. Первая, конечно, не выдержала я:

— Исмаил-бей, я очень признательна вам за участие. Не знаю, что именно, но вокруг меня происходит какая-то странная возня. Например, в первое же утро мне подсунули вот это.

Я достала из сумки письмо и перевела его содержание.

— Вы кому-нибудь об этом рассказывали? — спросил Исмаил-бей.

— Да, Алексею. Но он только плечами пожал и совершено ничего не понял. Возможно, это просто какое-то недоразумение. Не вижу смысла в моем запугивании, хоть убейте.

— Просто так никогда никому не угрожают.

— Согласна. Вот если бы это письмо пришло после того, когда я получила посылку, то была бы какая-то логика…

— Какую посылку?

Я предъявила и посылку тоже.

— Кажется, я понял, что искали в квартире, — медленно произнес Исмаил-бей. — Вы поступили или очень разумно, взяв ее с собой, или… крайне опрометчиво. Еще не знаю. Но что-то более или менее проясняется. Вы хотя бы имеете представление о том, что в этой коробке?

— Ни малейшего, — довольно легкомысленно ответила я. — Представляю только, что мною пытаются манипулировать, причем довольно бесцеремонно. Не уверена, что мне это нравится.

— Знаете, мне это тоже не нравится. Утром я получил предварительный отчет из полиции.

— Вы? — вытаращила я глаза.

— Именно я, — не без удовольствия подтвердил Исмаил-бей. — Я знаю все, что происходит в этом городе. Во всяком случае, надеюсь, что все. Именно поэтому я так близко к сердцу принял вашу историю. Давайте потратим еще полчаса, а потом — с чистой совестью на яхту.

У меня такое предложение никаких возражений не вызвало. В кои веки кто-то взялся решать мои проблемы за меня.

Исмаил-бей коротко переговорил с кем-то по мобильному телефону, потом встал и нажал какую-то неприметную кнопку возле двери.

— Сейчас принесут свежий кофе, — объявил он. — А тем временем приедет один человек, мы отдадим ему на временное хранение ваши сомнительные сокровища, и до вечера вы выкинете все мрачные мысли из вашей прелестной головки.

Мы выпили еще по чашке кофе, покурили, и тут в дверях лифта возник человек. Если бы меня попросили потом описать его внешность, я бы, наверное, не смогла. Он был совершенно никакой, плоский, невыразительный, да еще в затемненных очках. Но именно ему Исмаил-бей отдал письмо и посылку и коротко что-то приказал. Человек поклонился, отвесил еще один полупоклон в мою сторону и исчез в лифте. Ну вот, мосты сожжены, пути отрезаны, теперь я ни в коем случае не смогу передать посылку, потому что у меня ее нет.

— Поехали, Виктория-ханум, — поднялся с кресла Исмаил-бей. — Вечером мы наверняка узнаем если не все, то многое. Надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной?

— Не откажусь, — без колебаний ответила я. — Храбрость — это не самое главное мое качество, а тут еще страшилки вокруг всякие происходят. Так что я очень благодарна…

— Пустяки, даже говорить не о чем. В путь, дорогая ханум. Обещаю, вас ждут совершенно незабываемые впечатления.

Я, собственно, и не сомневалась…

Возможно, это действительно называется яхтой, но такие «кораблики» я до сих пор видела опять же только в кино. Про Джеймса Бонда, например. Там было все, что только можно пожелать, и много чего сверх того. Роскошная гостиная, элегантно-строгий кабинет, две изысканно-прелестных спальни. На верхней палубе под тентом разместились низкий стол и низкие же диваны, кресла, пуфики и всевозможные коврики. Рубка представляла из себя гибрид кабины какого-нибудь космического аппарата и капитанского мостика приличного авианосца. Словом, занесло меня на яхту суперкласса, которых, как я потом узнала, во всем мире было считанное количество. Даже очень считанное.

— Если хотите, Виктория-ханум, то можете переодеться в купальник, — заявил Исмаил-бей, когда первоначальный осмотр яхты был закончен. — У меня тут запросто, без церемоний. Кстати, и я с вашего позволения переоденусь.

Молчаливый матрос в белоснежной робе отвел меня в одну из спален, где я не только напялила на себя лучший из имевшихся в моем распоряжении купальных костюмов, но и чуть-чуть подкрасила мордашку, чтобы быть совсем уж неотразимой.

На верхнюю палубу я выплыла павой, как учили в популярном когда-то художественном фильме: походка от бедра, раскованный шаг пантеры. Уж этого я умела: красиво ходить, не зря несколько лет в балетной школе промучилась. Балерины из меня не получилось по причине отсутствия таланта, но походку и осанку мне там наладили.

Меня уже ждал Исмаил-бей, тоже переодевшийся в демократически-простенькие шорты и такую же майку. Все, естественно, белое: других цветов он, по-видимому, не признавал. Воистину, у богатых свои причуды.

— Ланч у нас будет на островах, — сообщил он мне. — Часика через два. Там, кстати, и купание отличное. Вы любите плавать?

— Очень, — искренне сказала я. — Жаль только, что редко приходится.

— А с аквалангом поплавать хотите?

Я слегка струхнула. Акваланг — это уже почти техника, а с нею отношения у меня всегда были напряженными. Но, с другой стороны, я же не одна там буду, спасут, в случае чего. Откажусь — никогда в жизни себе этого не прощу.

— Хотела бы, — осторожно начала я, — но дело в том, что…

— Еще ни разу не пробовали? — закончил за меня Исмаил-бей.

Я кивнула.

— Это не сложнее, чем управлять автомашиной. Да и я все время буду рядом. А акул в этих местах не водится.

Про акул я как-то не думала, а вот сравнение он придумал явно неудачное. По части вождения автомобиля я была полной бездарью. Сколько ни пытались различные друзья и знакомые научить меня водить машину, все подобные попытки заканчивались оглушительным провалом. Не знаю, почему, но даже просто завести машину я была не в состоянии, а уж о том, чтобы сдвинуться с места и проехать хотя бы несколько метров по прямой, даже думать было нечего. В общем, не мое это.

— Я буду рядом, — повторил Исмаил-бей. — Поплаваете с аквалангом, потом это станет вашим любимым досугом.

Угу, обязательно. В Москве-реке. Или в собственной ванне.

— Вы замужем, Виктория-ханум? — вдруг нарушил молчание Исмаил-бей.

Я покачала головой.

— Уже давно нет. А вы женаты?

— Разумеется. Но моя старшая жена живет в Стамбуле, а младшая — на Кипре. Сюда я их не привожу никогда, тут я отдыхаю.

— А где еще две? — поинтересовалась я с невинным видом. — Правоверному мусульманину, по-моему, полагается четыре.

— Это предрассудки, — тоже с улыбкой отмахнулся Исмаил-бей. — В мире так много прекрасных женщин, невозможно жениться на всех.

Очень скрупулезно подмечено! Тем более что по их же исламским нормам число наложниц в принципе не ограничивается. Вот будет интересно, если Олег прилетит именно сегодня! Он ведь безумно ревнивый, мне это прекрасно известно. Хотя… он же сказал, что его приезд отменяется. Значит, я свободна и могу вести себя так, как бог на душу положит.

— Сколько времени вы намерены пробыть в Кемере, Виктория-ханум?

— Когда летела сюда, предполагалось, что две недели. Но вчера мне недвусмысленно заявили, что лучше бы мне уехать отсюда немедленно.

— Кто? Когда? Вам уже и по телефону угрожали?

— Нет, это мой… бой-френд. Первоначально предполагалось, что эти две недели мы проведем вместе. В последний момент что-то не срослось. Телефонам он, судя по всему, не слишком доверяет, прислал электронку.

— Он вообще-то в курсе того, что происходит вокруг вас?

— Вообще-то нет, — довольно сухо ответила я. — Сначала я решила, что он сам во всем разберется, когда приедет. А теперь тем более не собираюсь отчитываться. Мне не нравится, когда мною манипулируют.

— Вы имеете в виду посылку?

— В первую очередь ее. Проще было дать мне ее с собой и объяснить, кому передать. Довольно нелогично посылать что-то вслед человеку, если он едет именно туда, куда нужно что-то доставить. Ну, допустим, он сам собирался это привезти, а потом по каким-то причинам приезд стал невозможным. Но почему при этом я должна прерывать свой отдых? Не вижу ни связи, ни логики.

Исмаил-бей взял трубку и начал медленно набивать ее табаком и так же медленно раскуривать. Судя по всему, он размышлял, переваривал, так сказать, мою информацию. А я любовалась морем, которое теперь было повсюду, насколько хватало взгляда. Яхта шла так плавно, что это было почти незаметно.

Вот было бы здорово, если бы я могла раздвоиться! Одна половина осталась бы здесь, наслаждаться отдыхом, а вторая послушно отправилась бы домой, выполняя указание моего господина и повелителя. А еще лучше, если бы на обратном пути самолет с этой половиной брякнулся бы с высоты в десять километров и меня бы официально занесли в списки погибших или пропавших без вести. А через две недели я сама бы вернулась, загоревшая, посвежевшая и помолодевшая, и сделала бы круглые глаза: погибла? Я? Нет, братцы, слухи о моей смерти были явно преувеличены.

Интересно, расстроился бы Олег, если бы меня не стало? В чрезмерных сантиментах он до сего дня мною замечен не был, но может быть такой драматичный финал выжал бы из него скупую мужскую слезу… Вот оно мне нужно, эти его скупые мужские? Обойдусь.

— О чем задумались, Виктория-ханум? — оторвал меня от мечтаний голос Исмаил-бея.

— О жизни, — ответила я, практически не кривя душой. — Вот если бы можно было сделать вид, что я послушалась и уехала, а самой остаться здесь…

— В этом что-то есть, — вдруг оживился он. — Я, пожалуй, могу вам в этом помочь. Но сначала подождем результатов нашего мини-расследования.

— Это мы его сейчас вот так проводим? — не без сарказма осведомилась я.

— Это для меня его проводят, — невозмутимо отпарировал он. — Вас совершенно не интересует, что находится в посылке? А у меня такое впечатление, что она — ключ ко всей загадке.

— Впечатлений у меня тоже масса, — усмехнулась я, — и если забыть про записку, погром и посылку, то в основном впечатления прекрасные.

— Кому вы должны были передать посылку?

Я сообщила — кому. Воцарилась довольно долгая пауза. Потом Исмаил-бей заново раскурил трубку и негромко сказал:

— Нечто вроде этого я и предполагал. Местные не осмелились бы…

— А он разве не местный?

— Он эмигрировал сюда лет пять тому назад. Из Баку. Кстати, если вы обратили внимание, посылка была отправлена оттуда.

Для меня это была новость. Поскольку я теоретически знала, кто послал эту посылку, на обратный адрес взглянуть не удосужилась. Насколько мне известно, в Азербайджан Олег никогда не ездил. Хотя… что я вообще о нем в действительности знаю?

— В общем, все логично, — продолжил Исмаил-бей. — Если в городе не воруют, не убивают и не насилуют женщин, то у людей возникает впечатление, что здесь вообще нет проблем с полицией и можно творить все, что твоей душеньке угодно в рамках местного уголовного кодекса. Скажите, зачем сюда явился этот ваш приятель, Алексей, кажется?

— Он представился мне страховым агентом. Сказал, что осматривает недвижимость, которую здесь приобретают русские, чтобы определить сумму страховки и не дать страховой компании понести убытки. Он говорил: могут застраховать какой-нибудь сарай на миллион, потом его сжечь, получить страховку и уже на эти деньги строить что-то серьезное.

— Насколько мне известно, русские здесь практически не владеют недвижимостью. Кое-что вкладывают немцы, немного итальянцы. Выходцы из Азербайджана, разумеется, тоже, но это уже турки. Последнее время идет какая-то подозрительная возня вокруг того строительства, которое вы могли наблюдать из окна. Кусочек, конечно, лакомый… А что, вполне возможно, что ваш друг, например, решил его купить, но действовать прямо не решился, предпочел прибегнуть к услугам этого администратора из ресторана. Будут торги, я уже почти решил выставить этот объект на аукцион. У местных, конечно, всегда есть преимущество, хотя бы потому, что они прекрасно знают все ходы и выходы, кому взятку дать нужно обязательно, а к кому с этим лучше и не соваться. Логично, вполне логично. У вас в квартире, безусловно, искали посылку. Не удивлюсь, если за вами начали следить с того момента, как вы прибыли в Кемер. А может быть, и раньше.

— Зачем?

Вопрос был, конечно, глупый: зачем вообще следят за людьми? Мне следовало спросить: почему? Но я несколько растерялась. Последний месяц мы с Олегом лично не виделись, билеты и кредитную карточку он мне прислал с курьером, объясняя все это своей безумной занятостью. Но ведь одновременно с тем же курьером и с тем же успехом он мог и посылку передать. Не захотел почему-то. То есть не почему-то, а потому, наверное, что опасался таможенного контроля на каком-то этапе моего перелета. Значит, посылка содержала что-то не совсем законное.

— Именно этот вопрос я себе и задавал: зачем за вами следили? Не хочу вас пугать, Виктория-ханум, но, по-моему, вокруг вас сейчас суетятся две команды конкурентов. Кто-то ведь подсунул записку, и этот кто-то явно был не заинтересован в том, чтобы вы еще и какими-то делами в Кемере занимались. А другая сторона организовала обыск. Причем организовали быстро и оперативно, если ваш сосед по лестничной площадке ничего не увидел и не услышал…

— Вот это как бы не факт, — оживилась я. — Он ведь еще утверждал, что видит меня впервые в жизни. И для пущей убедительности добавил, что женщину с такими длинными и красивыми ногами ни за что бы не забыл, если бы видел.

— Я на его месте поступил бы в точности так же, — усмехнулся Исмаил-бей.

— Не сомневаюсь. Только вечером я была в платье, которое ноги скрывает абсолютно. То есть под ним могут быть как живые конечности, так и протезы…

— Что?

— Шутка, — спохватилась я, сообразив, что мой собеседник безусловно еще не привык к моему чувству юмора и яркое сравнение его слегка напугало. — Я хочу сказать, что этот самый сосед видел меня утром или днем. Тогда я была в юбке с такими разрезами, что ноги можно было рассмотреть во всех деталях. Он и рассмотрел. Но, как настоящий мужчина, не обратил внимания на то, что вечером я уже была одета по-другому. К тому же у него почему-то вылетело из головы, что накануне вечером он очень пристально меня разглядывал, когда я сидела на своей террасе, а он вышел на свою. Рассматривал, между прочим, либо в бинокль, либо пользовался прибором ночного видения, точно сказать не моту, но что-то там бликовало. Так что к соседу я бы присмотрелась. Не сама, конечно…

— Идея недурна, — кивнул Исмаил-бей. — Сейчас примем меры.

Он взял со столика какую-то блестящую штучку, оказавшуюся свистком, и негромко свистнул. Матрос, стюарт, или как он там на яхте называется, возник мгновенно, будто за углом дожидался. Исмаил-бей произнес одно только слово и через несколько секунд уже держал в руках мобильный телефон.

Пока он отдавал какие-то приказания, я вновь засмотрелась на морскую гладь. Какая жалость, что я забыла захватить с собой фотоаппарат! Не сегодня забыла, а вообще не взяла с собой. Олег обещал взять свой, навороченный, какой-то цифровой, и я здраво рассудила, что моя «мыльница» мне вряд ли пригодится. В результате вообще осталась без фотоаппарата. Мораль: никогда и ни на кого не стоит рассчитывать, все делать исключительно самостоятельно.

— Ну вот, теперь за вашим соседом будут приглядывать, — вывел меня из задумчивости голос Исмаил-бея. — А пока нет других важных новостей, давайте забудем обо всех этих неприятностях и будем отдыхать. Вон, кстати, и острова показались.

Острова действительно показались очень кстати: солнце припекало все сильнее, несмотря на тент, и мне безумно хотелось окунуться в море, чтобы освежиться. Яхта плавно зарулила в небольшую бухту и остановилась. Вода была такой прозрачной, что казалось, ее не было вовсе. По сравнению с нею то, что плескалось возле Кемера, могло претендовать только на звание грязной лужи.

— Я искупаюсь! — завопила я, пренебрегая всеми правилами приличия. — Прямо сейчас.

И сиганула с палубы в воду, благо все это время была уже в купальнике. Мое счастье, что в этом месте было достаточно глубоко, иначе я бы просто свернула шею. Когда я вынырнула и отфыркалась, то увидела, что оба матроса (или стюарда) застыли возле борта в позиции «на старт», а Исмаил-бей выглядел несколько бледным. Ну и ладно, обошлось ведь. Я с восторгом отдалась теплым волнам, хотя благоразумно держалась в пределах видимости яхты. Там паника, кажется, улеглась, только Исмаил-бей, сидя в кресле, не спускал с меня глаз. Обслуга, надо полагать, занялась какими-то своими делами.

Не знаю, сколько прошло времени, но наплавалась я всласть, до легкой усталости. Даже ноги слегка дрожали, когда я поднималась на палубу. Такого удовольствия от жизни, честно скажу, давно не получала. Если получала вообще.

Я плюхнулась в шезлонг рядом со столиком и блаженно закрыла глаза. Теперь бы для полного счастья что-нибудь выпить. Холодного. Открыв глаза, я обнаружила бокал с апельсиновым соком прямо у себя под носом. Сок был ледяной и невероятно вкусный.

— Спасибо, — проговорила я, с трудом оторвавшись от напитка. — На самом деле это и есть счастье… По крайней мере, это именно его вкус.

— Вы чуть не до смерти напугали меня, Виктория-ханум, — укоризненным тоном сказал Исмаил-бей. — Вдруг, без предупреждения, сорвались с места, кинулись в воду в совершенно неизвестном для вас месте. Не ожидал от вас такого легкомыслия.

— Простите, пожалуйста, — покаянно пробормотала я. — Но мне так захотелось искупаться, просто ничего не могла с собой поделать. Честное слово, больше не буду. Обычно я веду себя гораздо более разумно.

— Хочется верить, — буркнул Исмаил-бей. — Но если вы действительно хотите поплавать с аквалангом, то извольте находиться в непосредственной близости от меня. Авантюры под водой добром не кончаются.

— Слушаю и повинуюсь, — смиренно склонила я голову.

Меньше всего мне хотелось сейчас дискутировать о свободе личности и равноправии полов. К тому же, если честно, акваланга я немного побаивалась. Но не признаваться же в этом!

— Отдохните пока, — смягчился Исмаил-бей, видя мою кротость и покорность. — Потом попробуем поплавать с аквалангом, а уж после этого — обед и экскурсия на остров. Там сохранились кое-какие живописные руины, кажется, греческие. Как вам такая программа?

— Замечательно! — с искренним восхищением ответила я. — Жаль только, что у меня фотоаппарата нет. Вот были бы кадры!

— Ну, этому горю я вполне могу помочь, — усмехнулся Исмаил-бей.

Я прикусила язык, но было уже поздно. Через три минуты мне преподнесли новехонький фотоаппарат, очень современный и наверняка безумно дорогой. Естественно, цифровой. Естественно, в подарок. То есть скромное обаяние миллионера.

Пару кадров мы сделали тут же на палубе. Сначала я фотографировала Исмаил-бея на фоне яхты и пейзажа, потом для истории запечатлели меня в тех же интерьерах, а потом уже один из матросов-стюардов сфотографировал нас с Исмаил-беем. Поскольку результат съемки можно было увидеть сразу в специальном окошечке, я не удержалась — глянула. Что ж, теперь у меня были вполне конкретные доказательства того, что отдыхаю я великолепно. То есть просто совершенно замечательно.

Не менее замечательным оказалось и знакомство с аквалангом. Главное — как дышать в этом сооружении — я усвоила практически мгновенно, потом мы закрепили результат небольшим заплывом вокруг яхты, а потом уже началась собственно подводная экскурсия. Сгоряча я начала собирать невероятной красоты раковины, лежавшие на дне, но потом поняла, что их слишком много и что нужно в качестве сувенира выбрать какую-нибудь одну. Ну, максимум две.

Попутно меня посетила мысль о том, что в прежней жизни я была не кошкой, как всегда считала, а вовсе даже рыбой. Ну, в крайнем случае, морским коньком, подводной лошадкой. В общем удовольствие я получила колоссальное, никакие мои гребные упражнения в Москве и рядом с этим развлечением не стояли.

Мне казалось, что мы провели под водой от силы минут пятнадцать, а оказалось — чуть меньше часа. Плюс к этому я здорово проголодалась, и мысль о близком обеде приятно согревала душу.

— Десять минут на приведение себя в порядок, — сказал Исмаил-бей, когда мы вылезли на палубу и освободились от оборудования. — В вашей спальне все готово, смывайте с себя соль, переодевайтесь и — к столу.

Что именно было готово в моей спальне, я обнаружила, едва вошла туда. На кровати лежало настоящее облачение турецкой дамы: плотные, но легкие шальвары, топ, стилизованный «под Шехерезаду», обруч на голову с легкой вуалью и прелестные легкие туфельки без задников, но на каблучке.

 

Глава шестая

А ларчик просто открывался…

— Больше не могу, — простонала я совершенно обессиленная. — Пощадите, Исмаил-бей. Я же хрупкая женщина, в меня столько еды нельзя закладывать просто по определению.

— На море чувство голода возвращается довольно быстро, — утешил меня сотрапезник, — но желание дамы для меня закон. Кофе?

Я кивнула, полулежа в шезлонге, стоявшем под тентом на палубе. Кофе, сигарета, неповторимо ароматный воздух, покой… Действительно, сказка с какого-то перепугу стала былью. Лично я не имела бы ничего против того, чтобы провести так остаток жизни.

— Вы изумительная гостья, Виктория-ханум, — произнес Исмаил-бей, когда нам принесли ароматнейший кофе с чистой ледяной водой. — Всему радуетесь, как ребенок, всем довольны, излучаете такое довольство и блаженство, что просто хочется взять вас на руки или погладить по голове.

Начинается! Что ж, за все хорошее надо платить, кто девушку еще даже и не ужинает, а обедает, да еще так развлекает, тот ее и танцует. На шею я своему гостеприимному хозяину бросаться не собиралась, но строить из себя девочку-недотрогу — еще того меньше. Как пойдет, так и пойдет. По воле Аллаха, как любят говорить местные люди.

— Но, к сожалению, я вынужден сейчас заниматься менее приятными вещами, — продолжил Исмаил-бей. — В посылочке оказалось много интересного. Например, договор о перестраховании страховки…

Я вытаращила глаза в непритворном изумлении. Это еще что за китайская грамота?

— Понимаете, редко, но практикуется страховка от того, что основная страхующая фирма найдет предлог страховое вознаграждение не выплачивать. Тогда заключается договор с фирмой-подстраховкой. Вся эта возня идет вокруг недостроенного еще отеля, в строительство которого вложены не только мои деньги, но еще и деньги нескольких акционеров. И по ряду признаков я подозреваю, что этих акционеров осталось двое, причем один из них — явно подставное лицо. Этот самый администратор в кафе. Услуги его, кстати, недурно оплачиваются: в той же посылке полдюжины бриллиантов. А это уже не на шутку попахивает криминалом.

— И что же мне теперь делать? — испугалась я.

Ввязываться в откровенную заграничную уголовку мне хотелось меньше всего. Ну, спасибо, Олег, спасибо, разлюбимый мой. Не познакомься я с Исмаил-беем, отдых бы у меня превзошел все ожидания: арест, тюрьма и все прочие прелести. Договор-то ладно, но вот бриллианты… Контрабанда чистой воды!

— Какие отношения связывают вас с Алексеем? — вместо ответа спросил Исмаил-бей.

— Да нет у нас никаких отношений! — искренне возмутилась я. — Летели вместе в самолете, оба оказались в первом классе. Потом он пригласил меня поужинать. Вот и все, с того времени мы не виделись.

— Он знает про посылку?

Я глубоко задумалась. Ляпнула я ему что-нибудь насчет этой коробки или нет. Что-то такое определенно произносилось про этот предмет. Ах да, я, кажется, при нем обрадовалась, что посылка лежит в сумке. Но мало ли что у меня в сумке может лежать! И вдруг у меня в голове словно что-то щелкнуло, и я вспомнила весь наш разговор в квартире перед ужином:

«— А в квартире без вас никто не побывал?

— Здесь? Сегодня? Н-не думаю. Зачем?

— Вот и я думаю: зачем нужно было вас пугать. Или это просто, как иногда говорят, «проверка на вшивость».

— В каком смысле?

— Ну, не в прямом же. Вдруг у вас совесть нечиста и эта записка заставит вас занервничать и даже уехать.

— Занервничать она меня, конечно, заставила. Но уезжать все равно не хочется. Да и Олег вот-вот приедет.

— Вот-вот, это когда?

— Скоро, — усмехнулась я. — Плюс-минус два дня. Или неделю. Мой друг — человек совершенно непредсказуемый. Например, сам себе посылку на мое имя прислал. Господи, куда же я ее дела? Совсем из головы вон.

— Посылку?

— Да-да, маленькую такую… Куда же я ее засунула? Слава богу, все в порядке, обычный склероз. Если бы потеряла, Олег бы меня просто убил, он такой».

Нет, язык мой — враг мой. Все рассказала сама и даже не под пытками. Исмаил-бей ждал, глядя на меня очень серьезно, и я решилась. В конце концов здесь ни помощи, ни тем более защиты мне ждать ни от кого, кроме него, не приходится, а вляпалась я, судя по всему, по-крупному.

— Да, — сделав глубокий вздох, ринулась я в признание. — Алексей знал и про письмо, и про посылку. Он знал, что посылка у меня в сумке, так что погром в квартире организовал явно не он, пусть и чужими руками. Он все время был у меня на глазах.

— Для такой работы можно было кого-нибудь нанять, дело нехитрое. Но вряд ли можно будет доказать: сам он без вас там не появлялся, лично ничего не делал, только убедился, что посылка находится непосредственно при вас. Но боюсь, с этой версией приходится расстаться: Алексей представляет здесь интересы еще одного нашего акционера, было бы очень сложно разбираться в этом криминальном клубке, да и ему дополнительные сложности вроде бы не нужны. Да и круг возможных фигурантов все-таки сокращается.

— Надеюсь, я в него не вхожу? — не без ехидства осведомилась я.

Исмаил-бей усмехнулся.

— Входили бы, если бы не передали мне и письмо, и посылку. Впрочем, тогда и распутывать было бы нечего, я бы просто ничего не знал… до поры до времени. Но как осмелели, однако! Играть со мной в такие игры довольно опасно. Кстати, письмо вам подсунул ваш сосед по лестничной клетке.

— Что? Этот самый, как его…

— Он знает гораздо больше, чем хочет или может показать. Плюс отпечатки пальцев на письме. Мои люди с ним немного поработали, но добились только того, что выяснили: он прекрасно знает турецкий язык, только почему-то это скрывает.

— Почему такое нежное отношение ко мне? Ему не все равно, что со мной случиться может?

— Значит, не все равно, и я постараюсь выяснить — почему. Единственное, что я могу предположить, вы ему просто понравились — не зря он вас вечером в бинокль разглядывал, — и он решил как-то вас предостеречь. Но что-то уж слишком сентиментально все это.

— Так что делать с посылкой-то? Администратор, небось, уже извелся в ожидании.

— Денек подождет, ничего с ним не случится. Пойдете туда завтра, вручите посылку и скажете, что немедленно улетаете в Москву. Не волнуйтесь, вас все время будут подстраховывать мои люди, так что никаких накладок не будет. И после этого исчезнете.

— В каком смысле? — оторопела я.

— В прямом. Вас отвезут в аэропорт, вы пройдете таможенный контроль, зайдете в самолет и тут же выйдете из него через запасной выход. Это я устрою. Потом вас привезут обратно в Кемер, и мы с вами посмотрим, как дело будет разворачиваться.

— К чему такие сложности? Во-первых, я не боюсь, а во-вторых, еще не наотдыхалась. Столько времени мечтала вдоволь наплаваться в море — и на тебе.

— Сложности невелики, а со следа они ваших знакомых собьют. Официально вас в Кемере не будет, слегка изменить внешность — не проблема, а если оденетесь как местные уроженки, на вас никто и внимания не обратит. И мне руки развяжете: вы, может быть, и не боитесь, но я за вас боюсь. Эта публика обычно на полдороге не останавливается.

— Не понимаю, — обречено вздохнула я. — Передам посылку, так кому я тут нужна?

— Вы? Свидетельница и как бы соучастница? Виктория-ханум, неужели вы так любите рискованные дела, авантюры?

— Читать я про них люблю, — буркнула я. — Самое бог пока миловал. И где я буду жить?

— В пентхаусе. Там, где провели сегодняшнюю ночь. Причем жить будете столько, сколько захотите, и домой улетите только тогда, когда пожелаете.

— Но если я тут начну снимать деньги с кредитной карточки, выяснится же, что никуда я не уезжаю.

— А вы их снимите сразу все после общения с администратором. В вашем нынешнем жилище оборудован очень симпатичный небольшой сейф.

— Может быть, мне все-таки лучше уехать по-настоящему? — спросила я, собрав остатки здравого смысла. — Я причиняю вам столько хлопот…

— В основном приятных, — усмехнулся Исмаил-бей. — К тому же мне кажется, что распутать это дело мне будет проще с вашей помощью. А внешность меняется элементарно, если, конечно, вы согласитесь покрасить волосы и воспользуетесь контактными линзами. Вместо шатенки с серыми глазами будет брюнетка с карими, которая ни слова не понимает по-русски. Если не хотите быть просто восточной женщиной, станьте на время как бы моим секретарем. Понимаю, меня это не красит в ваших глазах, но появление рядом со мной новой женщины никого не удивит и не обеспокоит.

— То есть для вас это совершенно нормально, — подпустила я шпильку.

— Как и для любого нормального мужчины, — усмехнулся он в ответ. — Ну как, договорились?

Почему бы и нет? Олег то ли приедет, то ли — что более вероятно — нет. Скорее всего он просто использовал меня в качестве передаточного средства. Что ж, значит, моральная сторона вопроса меня тем более не должна волновать. Отдохну по-другому, вот и все. Только со значительно большим комфортом. Тем более, если уж быть до конца откровенной, Исмаил-бей мне импонировал. Ну нравился мне этот мужик, вот и все. А что у нас там будет или не будет — так до этого еще дожить надо.

— Договорились, — кивнула я. — А какой язык я буду понимать? Английский?

— Это проще всего. Турчанка, родившаяся и выросшая в Англии, может либо вообще не знать турецкий, либо знать его очень плохо. К тому же — только не обижайтесь! — чем меньше вы будете разговаривать, тем проще нам всем будет. В крайнем случае, мы с вами можем спокойно говорить по-французски, тут его вообще мало кто знает.

Все правильно. Я же сама знаю: язык мой — враг мой. Да и помолчать для разнообразия было бы недурно.

— Осталось выбрать вам псевдоним. Как вы хотите, чтобы вас звали?

— Фэриде! — выпалила я.

Исмаил-бей изумленно приподнял брови, но промолчал. А это, на самом деле, было единственное турецкое имя, которое я знала. Очень люблю книжку какого-то турецкого классика, которая сто лет назад вышла у нас в переводе под названием «Птичка певчая». А потом сериал по этой книге без конца крутили. Так что главная героиня — красивая, нежная и гонимая Фэриде — вспомнилось просто автоматически. Что делать, такая вот я начитанная девушка.

— Редкое имя, — заметил Исмаил-бей. — Но мне нравится. Итак, Фэриде-ханум, завтра у вас решающий день. Кстати, одну ночь вам придется провести в той, первой квартире, чтобы отъезд выглядел совершенно естественно. Утром пойдете в ресторан к вашему знакомому администратору, передадите ему посылку и вернетесь в квартиру. Через час после этого придет такси и отвезет вас в аэропорт. За рулем будет мой человек, он немного говорит и понимает по-русски, так что вам не о чем беспокоиться, он до самой посадки будет с вами. Войдете с ним в самолет, он же вас и выведет, а обратно поедете в моей машине, вернетесь в пентхаус и займетесь изменением внешности.

— Никогда волосы не красила, — заметила я. — Даже интересно.

— Вам помогут специалисты, не волнуйтесь. Ох, и позабавлюсь же я с этими аферистами! Администратору, во всяком случае, долго на свободе пребывать не придется, его арестуют сразу, как только вы уйдете.

— С какой стати? — изумилась я. — Передача коробочки из рук в руки — еще не криминал.

— Не криминал. Но погром в квартире — частично его рук дело, мои люди докопались-таки до истины. Вот за это и арестуем, а посылка — это уже, как говорится, контрольный выстрел.

— Но ведь Олег будет искать меня в Москве! — вдруг осенило меня. — Я же обязательно должна буду ему написать, что все сделала и улетаю.

— Вы уверены, что будет?

— Ну-у…

— Держу пари на что хотите, что он прилетит сюда первым же самолетом, как только узнает о вашем отъезде. Ему в ближайшее время будет просто не до вас.

— Удивительно, но это чувство достаточно взаимно, — со вздохом сказала я. — Меньше всего на свете мне хочется видеть этого человека. Я вообще-то собиралась прекратить наши отношения, по-моему, они себя исчерпали, но не смогла устоять против совместного отдыха на море. Я думала, он действительно хочет доставить мне удовольствие, а я, оказывается, просто курьер. Правда, довольно дорогой: билет в оба конца, жилье, да еще тысяча долларов на карманные расходы.

— По-вашему, это дорого? — иронически усмехнулся Исмаил-бей. — А по-моему, только-только дотягивает до более или менее нормального уровня. Если бы я затеял такую махинацию, то подобному курьеру меньше десяти тысяч и предлагать бы не стал.

— Десять тысяч? Такие деньги я за год зарабатываю, — ахнула я.

Исмаил-бей красноречиво промолчал. Судя по всему, он прекрасно понимал, что мы с ним существуем в совершенно разных мирах и пересеклись исключительно чудом. То, что представляется мне огромными деньгами, для него — так, мелочь на газировку.

— Вот будет забавно на него посмотреть, если он все-таки прилетит, — мрачно сказала я. — Боюсь, мне трудно будет держаться на расстоянии.

— Старая любовь? — усмехнулся Исмаил-бей.

— Новая неприязнь, — фыркнула я. — Вот бы его в турецкую тюрьму упаковать на пару-тройку лет. Может, перестанет считать себя умнее всех.

— Можно и «упаковать», — не без иронии отозвался Исмаил-бей. — Если попадется на чем-нибудь противозаконном, я это ему устрою без всяких усилий. Еще пожелания есть?

— Есть. Давайте еще с аквалангом поплаваем, а? Я уже отдышалась после обеда.

— Я же говорил, — хмыкнул Исмаил-бей и пошел переодеваться.

Когда мы, наконец, всласть налюбовались подводными красотами, Исмаил-бей приказал возвращаться в Кемер, а мы с ним удобно расположились на палубе, курили, пили сок и понемногу чувствовали себя в обществе друг друга все естественнее. Даже мои грустные мысли о непонятных событиях постепенно растворились в этой средиземноморской идиллии. И все крепче становилось ощущение того, что рядом с этим человеком даже крупные неприятности имеют обыкновение становиться мелкими заморочками. Впервые после того, как я получила странное письмо, я дышала полной грудью: в прямом и переносном смысле этого слова.

Яхта причалила, когда уже почти стемнело, а на берегу ждала машина с шофером. Сказка никак не желала заканчиваться, а я, если честно, не хотела, чтобы она прекращалась. Нравилась она мне до чрезвычайности.

Ужинали мы с Исмаил-беем в каком-то страшно секретном ресторане. Так, во всяком случае, он мне намекнул. Народу почти никого, официанты летают мухами, заказывать можно хоть слонятину в клюквенном желе, хоть акулу в собственном соку. Но есть мне не особенно хотелось: я слишком беспокоилась о том, как пройдет завтрашний день.

Детективы — это, конечно, хорошо, но только в книгах или по телевизору. А мне еще предстояла одинокая ночь в квартире, ставшей мне, мягко говоря, неприятной. Впрочем, наверняка я найду, чем заняться: компьютер там тоже есть, а Интернет — он и в Турции Интернет, тем более что и за это развлечение не мне придется расплачиваться…

Я настолько расслабилась, что совершенно забыла про свой мобильник и даже вздрогнула, когда он заверещал у меня в сумке. Ну, конечно, посылку-то я еще не передала, товарищ волнуется, а я тут прохлаждаюсь.

— Вика, что происходит? — услышала я сердитый голос Олега. — Тебе что, трудно выполнить пустячную просьбу? Чем ты так занята?

— Догуливаю последний день на курорте, — без особой нежности отозвалась я. — Завтра улетаю в Москву.

— А моя просьба?

— Выполню твою просьбу завтра утром и сразу — в аэропорт. Такси уже заказала.

— Каким рейсом ты летишь?

— В час дня по местному. Ты меня встретишь?

Последняя фраза у меня вырвалась чисто рефлекторно, ничего глупее я даже нарочно не могла бы придумать.

— Увы, малыш! Я не в Москве. Но обязательно приеду к тебе, как только закончатся все мои заморочки тут. Я же буквально не вылезаю из командировок.

— Бедненький, — старательно посочувствовала я. — Ну ничего, надеюсь, скоро увидимся.

— Безусловно, — с готовностью подтвердил Олег.

Ну вот, Рубикон перейден, мосты сожжены, обратной дороги нет, как нет заднего хода у самолета. К тому же я по голосу слышала, как обрадовался Олег тому, что завтра меня в Кемере уже не будет. Так обрадовался, что даже не сумел это толком скрыть.

Впрочем, в артисты он никогда не годился. Кто не Качалов, тот не Качалов. Чем же я ему тут мешаю, интересно? И зачем ему знать номер рейса, если встречать меня он не собирается? Господи, как же мне надоели эти тайны мадридского двора! И как меня вдруг безумно начал раздражать этот странный человек, втянувший меня в какую-то более чем сомнительную авантюру.

— Фэриде-ханум, салат и мороженое — не слишком сытный ужин, — с укоризной сказал мне Исмаил-бей, когда официант, принявший заказ, удалился. — Я бы на вашем месте заказал что-то более солидное.

— Когда я нервничаю, то теряю аппетит, — вздохнула я. — Ничего, завтра наверстаю. Когда все будет позади.

— Завтра все только начнется, так вы у меня от голода умрете.

— Не умру. Фигура будет лучше.

— Она у вас и так, по-моему, идеальная.

— Мерси за комплимент, Исмаил-бей, но предела совершенству, как известно, нет. К тому же мне говорили, что на Востоке не жалуют худых женщин. Предпочитают более… мягких.

— Значит, я не восточный мужчина, обе мои жены достаточно стройные. Старшая, правда, уже слегка расплылась, но что вы хотите — возраст. А младшая очень хороша собой и вполне могла бы занять первое место на каком-нибудь конкурсе красоты.

Похоже, я попала в элитную компанию, да еще занимаю в ней первое место: красотка где-то там, а я — вот она, сижу за столиком с миллионером и запиваю вкуснейший салат уже полюбившимся мне красным вином. Вот уж правильно говорят: не родись красивой…

— О чем задумались, Фэриде-ханум? — оторвал меня от этих глубокомысленных размышлений голос Исмаил-бея. — Все еще волнуетесь?

— Пожалуй, уже не очень, — не слишком покривила я душой.

— Тогда доставьте мне удовольствие. Я бы очень хотел еще потанцевать с вами.

Вот это — пожалуйста, это — сколько угодно. Танцевать я вообще люблю до самозабвения, жаль, редко приходится. А уж с таким кавалером… Все мысли, как мрачные, так и нейтральные, тут же вылетели из моей беспутной головы, и я, пожалуй даже слишком резво, вскочила из-за стола.

Мы танцевали почти час и, право, не знаю, кто получил от этого процесса больше удовольствия: я или мой кавалер. И вообще он все больше мне нравился, а клин, как известно, выбивают клином. Не удалось приятно провести время с бой-френдом, что ж, постараюсь провести его не менее приятно с другим мужчиной.

Ситуация, правда, сильно смахивала на любимый мною фильм «Римские каникулы», только роли были распределены по-другому. Пройдет несколько дней, и мне вежливенько так скажут: «Ваше высочество, танцуйте по направлению к выходу». Значит, хватит тратить время на глупые рефлексии и следует попытаться извлечь максимум удовольствия из того, что отпущено мне судьбой.

Ведь все хорошее рано или поздно кончается, как кончился этот вечер. Исмаил-бей проводил меня до квартиры, снабдив последними инструкциями и заклиная не волноваться. Честно говоря, я ожидала несколько другого финала такого замечательного дня, но, во-первых, нельзя иметь все сразу, а во-вторых, Исмаил-бей наверняка решил сначала разобраться с делами, а там…

А там видно будет. В общем, он облобызал мою руку и удалился, напомнив, что в одиннадцать утра мне надлежит выполнить конспиративное задание. Коробочку ему вручили, едва яхта причалила к берегу, так что теперь она опять была в моей сумке.

В общем, я осталась одна в квартире, которую не просто привели в порядок, а вроде бы обставили заново. Мои личные вещи были аккуратненько сложены в спальне, а частично даже упакованы. Первым делом я содрала с посылки бумажку со своей фамилией: незачем администратору или кому-нибудь там еще знать имя курьера. Перебьется.

Спать не хотелось ни капельки, я послонялась по квартире, попыталась отвлечься на какую-нибудь компьютерную игру, но через несколько минут мне и это надоело. Тогда я открыла бар, плеснула себе в бокал щедрую порцию джина, добавила тоник из холодильника и со всем этим богатством плюс с пачкой сигарет отправилась на балкон: дышать восхитительным морским воздухом, смешанным с ароматом цветов, и спокойненько подумать о том, что же вокруг меня происходит. Ей-богу, эта тема стоила длительных и неторопливых размышлений.

В строительном бизнесе, равно как и в системе страхования, я разбиралась примерно так же, как в самолетостроении. Короче говоря, ничегошеньки не понимала. Так что ломать свою прелестную голову по этому поводу даже и не собиралась. Мне хотелось подумать о своем, о девичьем, подвести, так сказать, некоторые предварительные итоги, отделить мух от котлет и вообще хоть как-то определиться. В том числе и в коловращении личной жизни.

То, что с Олегом мы расстанемся, не вызывало у меня ни малейшего сомнения. Эта глава моей жизни была практически прочитана, осталась мелочь — перевернуть страницу. Так с любимой женщиной не обращаются: если бы не разгильдяйство на турецкой почте, меня вполне могли арестовать за контрабанду. А за это по головке нигде не гладят.

А щедрой рукой отсыпать при этом тысячу баксов «на булавки»… Думаю, любой профессиональный контрабандист содрал бы с него намного больше. Да и почти год моей пылкой любви чего-то стоит, наверное. Звучит безнравственно, поскольку торговать собой я не собиралась и не собираюсь, но должна же быть хоть какая-то компенсация за моральный урон.

Яснее всего (относительно остальных, конечно) в этом деле прорисовывался Алексей. Познакомился с хорошенькой попутчицей, приударил за ней, благо жена осталась на родине, и мгновенно дал задний ход, как только интерес ко мне проявил Исмаил-бей. Было похоже, что он просто испугался — не столько конкуренции, сколько самого конкурента.

А поскольку и сам Алексей оказался заинтересован в этом строящемся отеле… Не верила я в какого-то мифического акционера, интересы которого представлял Алексей. Скорее всего, он сам этим акционером и был, или… им была его законная супруга. В нашем российском бизнесе такие сюжеты — не редкость. И раньше так было: квартира — на жену записана, дача — на тещу, машина с гаражом — на тестя. Если, упаси создатель, возникнут какие-то коллизии с конфискацией имущества, то ничего потеряно не будет.

Исмаил-бей… Наверное, действительно хозяин этого райского местечка, и мне в общем-то повезло, что я ему понравилась, а еще больше повезло в том, что доверилась. Не хотелось бы мне оказаться в стане противников этого человека даже в роли болвана в чужом преферансе. Допустим, им сейчас движет не столько желание вытащить меня из неприятностей, сколько стремление разобраться в том, что происходит на его территории.

Даже из нескольких его скупых фраз я успела понять, что на монополию бея покусились, причем не свои, которых можно просто придушить или утопить в ближайшем бассейне, а какие-то пришлые варяги. Сначала один отель, потом через подставных лиц типа этого администратора — парочку-другую наиболее престижных зданий, а потом глазом не успеешь моргнуть, как в сонном и безмятежном курортном городке начнутся традиционные российские стрелки и разборки. Даже я знала, что нечто подобное уже происходит на Кипре и в Греции. Нужна Исмаил-бею эта головная боль? Сомневаюсь…

Я обнаружила, что давно уже пью из абсолютно пустого стакана, и поспешила исправить упущенное. В таком деле вот именно, что без поллитра не разберешься, а я была еще очень далека хоть от каких-то выводов.

Вторая порция джина с тоником навела меня на мысль о том, что с Исмаил-беем как раз все ясно. Есть мужчины, которые ловят кайф от своего всемогущества — подлинного или мнимого. Был в моей биографии такой эпизод…

Послали меня в командировку в город-герой Санкт-Петербург. Поехала я, естественно, поездом, хотя коллеги хором советовали не обрекать себя на мучения бессонной ночи в вагоне, а воспользоваться услугами «Аэрофлота». Понятно, что я осталась непоколебима в своем решении и даже доплатила из собственного кармана, чтобы ехать не в купированном, а в спальном вагоне. Я уже отмечала, кажется, что люблю комфорт. Так вот эта любовь к комфорту меня и подвела.

Моим соседом по купе оказался мужчина… в полной генеральской форме. Такое я видела только по телевизору или на парадах, поэтому пялилась на экзотическое зрелище совершенно беззастенчиво. Боюсь, что генерал принял простое любопытство за что-то другое, поскольку ринулся за мной ухаживать по всем правилам стратегии и тактики.

Выяснив, что к шампанскому я отношусь благосклонно, а к коньяку — скорее прохладно, он тут же вызвал проводника и приказал ему достать где угодно шампанское, фрукты и сладости для дамы. Не бесплатно, конечно, купюру он проводнику сунул соответствующую. К моему огромному изумлению, заказ был исполнен практически молниеносно.

Затарившись боеприпасами, генерал приступил к следующему этапу: развернутому наступлению по всем флангам. Он рассказывал мне о том, каким большим начальником был до присноизвестного путча, как командовал чуть ли не кремлевским полком и какой кабинет у него был непосредственно в самом Кремле.

Поведал, как тяжело перенес крах Союза нерушимого, как даже какое-то время злоупотреблял горячительными напитками, но в отличие от многих своих товарищей по несчастью сумел взять себя в руки, «завязать» с беспробудными возлияниями и создать собственное дело: охранное агентство, которое теперь считается — и не случайно! — одним из лучших в Москве.

— Знаете, почему, Вика? — вкрадчиво поинтересовался он у меня в этом месте. — Потому что с первого дня работы девизом агентства стало «Честь дороже денег». У нас, конечно, бывают всякие накладки, но от «паршивых овец» мы избавляемся мгновенно. В глубине души я как был чекистом, так и остался, хотя давно в отставке. Бывших чекистов не бывает.

Я исправно кивала головой, ахала и поддакивала в нужных местах, но про себя думала, что лететь надо было действительно самолетом. Там, даже если в соседнем кресле и окажется нечто подобное, то все будет ограничено полутора часами. Меня же скорее всего ожидала в лучшем случае бессонная ночь, а в худшем — объяснение на тему о том, что «я не такая, я жду трамвая».

А генерал тем временем разливался соловьем. Узнав, что я работаю в рекламном бизнесе, тут же предложил мне пост генерального директора создаваемого им рекламного агентства. Дело за малым: подписать пару документов, но зато на самом высоком уровне. А еще при охранном(!) агентстве предполагалось создать собственный журнал, книжное издательство и магазин редких книг. Для всего этого, конечно, нужны не просто толковые люди, а специалисты экстра-класса, но многие уже готовы совершать творческие и трудовые подвиги…

От предложения стать генеральным директором я вежливо отказалась, сославшись на относительно еще молодой возраст и отсутствие опыта. Похоже, генерала это не обескуражило, более того, у него тут же возникла новая грандиозная идея: написать совместную книгу.

Почему в соавторы он решил определить меня, в принципе, было понятно: генерал пил коньяк и в бутылке уже оставалось меньше половины. Но вот тема книги меня несколько озадачила: «Тайные преступления КГБ». Мысль, конечно, интересная, но как-то не очень монтировавшаяся с первоначальным заявлением о том, что «бывших чекистов не бывает».

Узнав, что номер мне заказан в гостинице «Прибалтийская», генерал скривился и предложил свою протекцию в получении любого номера в любой самой престижной гостинице города. Плюс персональную машину с шофером в мое полное распоряжение на все два дня командировки. Ну и, конечно, сказочное проведение досуга в его, генеральском, обществе. Обычный джентльменский набор: Мариинка, Эрмитаж, ресторан…

«Койка», — мысленно закончила я. Шампанское я пила аккуратно и прекрасно отдавала себе отчет в происходящем. Действительно реальным было, конечно, то, что я подумала. Все остальное — обычное токование глухаря на брачных игрищах. К счастью, коньяк кончился, а вместе с ним иссякло и генеральское красноречие. Он заснул сидя буквально на середине фразы.

А я тихонько выскользнула в коридор и спросила у проводника, нет ли в вагоне другого свободного места. На мое счастье, пустым оказалось одноместное служебное купе, а в цене мы сошлись практически мгновенно. Что ж, у проводника вечер явно удался, а мне удалось несколько часов нормально поспать.

Как и следовало ожидать, утром генерал меня не узнал. Но у вагона его действительно встречало несколько весьма респектабельных господ, так что, возможно, врал он не все. К тому же из соседнего с его купе вылезли два дюжих парня, в которых любой опознал бы охранников-телохранителей. Они удалились в сторону площади, а я — прямиком в метро: до начала рабочего дня мне нужно было успеть разместиться в гостинице, позавтракать и привести себя в порядок.

Через два дня, за несколько часов до отъезда, в ресторан, где я прощально ужинала с коллегами-питерцами, ввалилась довольно странная компания, во главе которой был все тот же генерал с безнадежно забытой мною теперь фамилией. Меня он узнал — по-видимому, это с ним происходило только в поддатом состоянии, а он уже был достаточно тепленьким.

К сожалению, узнал, потому что тут же начал заказывать какие-то фантастические блюда и напитки и совсем загонял своих телохранителей, беспрестанно посылая их заказывать музыкантам все как бы любимые мною мелодии подряд. Я чуть не опоздала на поезд, потому что генерал во что бы то ни стало желал ехать вместе со мной, а его поезд отходил часом позже моего. Мне, к счастью, удалось улизнуть во время краткой отлучки генерала в недра ресторана.

Так что есть люди, которые ловят кайф от сознания своего могущества. Вся разница только в том, как они это могущество используют. В отличие от генерала, имя которого я так и не вспомнила, Исмаил-бей сначала делал, а потом говорил — и то не всегда — о том, что сделал. Очень, между прочим, приятная черта для мужчины. Именно так действовал мой любимый литературный герой кардинал де Ришелье.

Итак, я остаюсь в Кемере под видом некой Фэриде — то ли секретарши, то ли родственницы Исмаил-бея. Сейчас мне это уже не казалось замечательной идеей. Нужно было бы просто смотаться отсюда и доотдыхать где-нибудь в другом месте. Но вряд ли у меня будет такой королевский комфорт в любом другом месте. Плюс Исмаил-бей…

Мы, правда, не обсуждали планов дальнейшего времяпрепровождения, равно как и его длительность. Последнее, правда, определялось сроками моего отпуска. Но, может быть, после того как размотается весь этот клубок непоняток вокруг недостроенного отеля, мне удастся еще пару раз поплавать с аквалангом?

Или реализовать свою давнюю мечту: сесть на лошадь и хоть немножко на ней прокатиться. Пока из развлечений такого порядка мне были доступны только катания в тележке на пони в Московском зоопарке. Правда, теперь к этому списку прибавилось роскошное ландо, запряженное парой фантастических коней. Но это уже было, а тележка и даже взаправдашний экипаж — это не лошадь. Что не лошадь, то не лошадь…

После третьей порции джина с тоником я поняла, что утро все-таки намного мудренее вечера и что неприятности нужно переживать по мере их наступления, а не до того, как они произошли. После этого я сделала самую умную вещь за этот день: завела будильник в мобильном телефоне и пошла спать.

Правда, после того ложа, на котором я почивала накануне, местная койка показалась мне значительно менее комфортной, чем в первый раз, но все равно была достаточно удобной. Да и спать я хотела уже смертельно, так что спустя всего несколько минут буквально провалилась в глубины путаных и треножных снов. Между прочим, безошибочный признак того, что я нервничаю: в спокойном состоянии я никаких снов не смотрю вообще.

Проснулась я без всякого будильника невероятно для меня рано: часов в девять, наверное. И решила, что имею полное право последний раз окунуться в море в собственном, так сказать, виде, а не с крашеными волосами и линзами. Я быстренько выхлебала чашку чуть теплого растворимого кофе, определив это занятие завтраком, нацепила купальник и помчалась на пляж.

Посылка на сей раз благополучно осталась дожидаться меня в квартире, а в сумку я быстренько набросала то, что было необходимо для купания, плюс немного дензнаков. Чем еще хорош Кемер: завтрак, обед или ужин можно заказать прямо к морской воде, точнее, к шезлонгу. Так что после купания я была намерена насладиться еще и кофе с мороженным, тем, которое у них так весело называется «дондурма».

Пляжные мальчики уже были на месте и приятно удивились, когда вместо русских слов вперемешку с азбукой для глухонемых я попросила у них «битана каафа, битана дондурма», то есть кофе с мороженым. А сама бросила халатик и сумку на шезлонг и отдалась ни с чем не сравнимому блаженству купания в теплых и тишайших волнах кемерской бухты.

Было еще не очень жарко, в самый раз для белокожей северянки, так что я наслаждалась солнцем и морем на полную катушку. А когда, наконец, наплавалась «до синих ногтей», вылезла к своему шезлонгу, где на столике меня уже ждало заказанное. Причем мороженое даже не подтаяло, то есть приготовили все точнехонько к моему выходу. А по собственной инициативе мальчики доставили еще теплый круассан, за что я была им бесконечно благодарна, потому что уже порядком проголодалась.

Но когда я полезла в сумку за сигаретами, меня ожидал неприятный сюрприз: туда уже кто-то лазил. Хотя работали достаточно аккуратно, но расческа, которая изначально лежала сверху, оказалась на самом дне, под косметичкой. Деньги, правда, не тронули, я пересчитала, и на сотовый телефон не позарились, но все равно в сумке кто-то рылся. Наверняка опять искали посылку, сообразив, что я практически не расстаюсь с нею.

Настроение, естественно, испортилось. Я собрала свои манатки и отправилась домой, тем более что времени у меня было в обрез: встретиться с администратором, собрать вещи и дождаться такси. Тут меня пронзила мысль, что, не найдя искомое в сумке, неизвестные злоумышленники рванули ко мне на квартиру. Так что я помчалась туда так быстро, как только позволяли туфли без задников на высоком каблуке. Взлетела на третий этаж, отперла дверь и тут же бросилась в спальню: именно там на подзеркальнике я и оставила клятую посылку.

Ну так она там спокойненько и лежала. То ли не успели, то ли не додумали, то ли еще что-то в этом роде. Я смыла с себя соль Средиземного моря, переоделась и, уже не слишком торопясь отправилась на конспиративную встречу. Какой я там пароль должна произнести? «Только кофе покрепче и воды не нужно»? Кажется, именно так. Ничего не скажешь, необыкновенно оригинальный пароль, никто ни о чем в жизни не догадается.

В ресторане посетителей еще почти не было, я села за тот же столик, за которым состоялась наша первая встреча с Ахметом, и ко мне тут же подлетел официант. Боюсь, я сильно напугала молодого человека, попросив его позвать мне администратора. Он же меня даже обслуживать еще не начал, а я уже, похоже, с претензиями.

Ахмет появился почти мгновенно, неся на лице выражение абсолютно неотразимого мужчины: вернулась туристка, одумалась. Конечно, кто же в здравом уме откажется провести вечер с таким кавалером?

— Добрый день, госпожа, рад вас снова видеть у нас. Что желаете?

— Кофе, — довольно сухо ответила я, вынимая из сумки коробку и кладя ее на стол рядом с собой. — Только кофе покрепче и воды не нужно.

Никогда не видела, чтобы у человека так быстро менялось выражение лица. Из самодовольно-гордого оно тут же стало озабоченным и чуть испуганным.

— Сию секунду, госпожа, все будет сделано. Что к кофе?

— На ваше усмотрение, — пожала я плечами. — Вообще-то я завтракала.

— Клубнику со сливками?

Я царственно наклонила голову в знак согласия.

— Только у меня очень мало времени. Через три часа мой самолет взлетит.

Ахмад умчался, незаметным движением сметя со стола посылку куда-то себе в рукав или под пиджак. Кофе и клубнику он действительно принес быстро, а заодно вручил мне какой-то красиво упакованный пакет.

— Что это? — изумилась я.

— Небольшой сувенир. Прощальный подарок. Дома посмотрите.

— В смысле, в Москве? — усмехнулась я. — Нет уж, погляжу сейчас, тем более что у нас так принято по правилам хорошего тона.

Я развернула затейливую упаковку. Там находился маленький серебряный кованный ларчик — действительно, небольшой сувенир. Сам по себе сундучок был довольно тяжелым, хотя и пустой, — я, конечно же, и туда сунула нос. При открывании звучала очень приятная восточная музыка. Конечно, это не дешевка с базара, посеребренная вещь весила бы на порядок меньше.

— Благодарю вас, Ахмед-бей, — сказала я вполне искренне. Приятный сувенир. Но мне, к сожалению, пора.

— Да сохранит вас Аллах, дорогая ханум, — поклонился мне Ахмед и удалился.

А я пошла домой: укладывать вещи, хотя в принципе там особо и собирать было нечего. Но раз мне было сказано, что к одиннадцати придет такси, значит, к этому часу я должна быть готова как штык. Покривлю душой, если скажу, что была абсолютно спокойна, поэтому в нарушение всех правил я плеснула себе солидную порцию джина, лишь чуть сдобрив его тоником, и села на веранде, пытаясь в последний раз наглядеться на море.

Хотя почему в последний раз? Похоже, я все-таки слегка тронулась умом. Ведь через несколько часов я окажусь в такой же близости от этого самого моря, только любоваться им буду из другого помещения. Будем считать, что состоялся пролог к отпуску, а сам отпуск начнется только со второй половины сегодняшнего дня.

Ровно в одиннадцать в дверь постучали. На пороге стоял… тот самый шофер, который привез меня сюда. Судя по всему, он был несколько обескуражен тем, что так быстро повезет меня обратно, но бизнес есть бизнес. Похоже, Исмаил-бей серьезно взялся за дело: уж этот-то шофер кому угодно подтвердит, что именно меня отвез в аэропорт Анталии в такой-то день и в такой-то час. Мудро, хочу сказать.

На улице уже вовсю шпарило солнце, но машина была с кондиционером, так что поездка прошла достаточно комфортабельно. Выйдя из такси, я помахала шоферу рукой и отправилась внутрь здания, к пункту таможенного контроля.

Бросив беглый взгляд на мою спортивную сумку и сумку через плечо, офицер сделал было разрешающий знак, но, когда я пошла через арку металлоискателя, что-то там загудело. Пока я соображала, что же могло там звенеть, к пограничнику приблизился какой-то неприметный человечек и что-то ему шепнул. После чего мне объявили, что все в порядке и я спокойно могу идти на посадку.

Состояние у меня было все-таки нервозное. А вот взял Исмаил-бей и передумал меня тут развлекать. Сяду в самолет и полечу в Москву, не загоревшая, не отдохнувшая, вообще никакая. И что я буду делать с остатком отпуска? У родителей на даче опавшие яблоки собирать? Слуга покорная!

В общем, объявления на посадку я дожидалась в обществе банки с джин-тоником. Так ведь и алкоголичкой можно стать на раз-два-три. Ох, доберусь я до Олега, получит он от меня по полной программе. Фиг он ко мне теперь в гости попадет хоть под каким предлогом. Делать грязную работу нежными женскими ручками — фи! Пусть ищет себе другую дурочку или жену «на дело» посылает. Она у него все равно не работает, домохозяйка.

В этот момент зазвонил мой мобильник. Я уже открыла рот, чтобы выдать Олегу все сразу, но вовремя осеклась. Звонил Исмаил-бей.

— Не надо так нервничать, Фэриде-ханум. Все идет четко по плану. Через десять минут объявят посадку на самолет, спокойно заходите туда и идите к хвостовой части. Там уже ждет мой человек.

— Спасибо, Исмаил-бей, — от души поблагодарила я. — Поддержали, можно сказать, в трудную минуту. А то меня постоянные сюрпризы уже совсем из колеи выбили.

— Какие сюрпризы?

— Сегодня, когда я купалась, кто-то копался в моей сумке.

— Знаю, за этим человеком уже следят. Больше ничего интересного не произошло? Как встреча с администратором.

— По-моему, нормально. Обменялись сувенирами.

— Что значит обменялись?

Ответить я не успела, разговор резко оборвался. Так я и знала, батарейка разрядилась! Ведь хотела же на ночь поставить на подзарядку, забыла, растяпа. Ну, ладно, скоро, надеюсь, лично встретимся, недолго осталось.

Действительно, минут через пятнадцать объявили посадку на мой самолет. Я чинно проследовала мимо контролеров в трубу, соединявшую здание аэропорта непосредственно с лайнером, поздоровалась со стюардессой и, как мне и было велено, проследовала в хвост салона.

В то же мгновение из-за кресел появилась какая-то личность женского пола, тоже в форме стюардессы, и, сделав мне рукой знак подождать, отперла какую-то боковую дверь. К двери с наружной стороны была приставлена легкая алюминиевая лестница, по которой я и спустилась прямо к белоснежной «Ауди» с тонированными стеклами. Из машины вышел шофер, молча забрал у меня большую сумку и предупредительно распахнул правую заднюю дверцу. Я забралась в прохладное нутро машины и с облегчением закурила. Главная часть операции, кажется, прошла без сучка, без задоринки… тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Рядом с шофером оказался тот самый неприметный человечек, который спас меня от таможенников. Как только машина покинула зону аэропорта, он обернулся ко мне и спросил на вполне приличном русском языке:

— Фэриде-ханум, что могло звенеть при таможенном контроле?

Я даже не сразу среагировала на свое новое имя, но потом подумала, что этот маскарад скорее всего для шофера, и ответила:

— Понятия не имею. Я ведь после этого сумку не открывала.

— Тогда позвольте мне…

Я с неохотой передала ему свою сумку, поскольку всегда считала, что рыться в дамских ридикюлях способны только ревнивые мужья, да карманники. Тот покопался какое-то время в недрах моей сумки и достал сувенир от администратора, о котором, точнее о которых (и администраторе, и его сувенире), я успела трижды забыть.

— Что это такое?

— Сувенир, — пожала я плечами. — Музыкальная шкатулка.

— Где вы это купили?

— Нигде. Это подарок от того человека, которому я сегодня утром передала кое-что. Впрочем, Исмаил-бей в курсе, так что можно быть спокойным.

— Именно поэтому я и задаю вам столько вопросов, что Исмаил-бей в курсе половины истории. У вас же разговор на середине отключился, помните?

— Конечно.

— Так вот ему не нравится этот широкий жест. А мне не нравится сам подарок. Минуточку, а это еще что такое?

Он повернул голову к шоферу и что-то быстро приказал ему. Машина притормозила, потом резко развернулась и помчалась куда-то в совершенно неизвестном мне направлении. А мой сопровождающий достал мобильник и стал что-то докладывать собеседнику, которым, как я догадалась, был лично Исмаил-бей. Уж это-то словосочетание я по-турецки понимаю. Зато смысл следующего звонка я не поняла совершенно и только мучительно гадала, что обозначает эта сумасшедшая внезапная гонка.

— Ваш самолет, то есть тот самолет, на котором вы теоретически улетели, поднимется в воздух не позже, чем через пять минут. Через час он будет лететь над Черным морем, — зачем-то доложил мне мой сопровождающий, закончив телефонные переговоры. — Добираться до места нам около получаса, ну, чуть меньше, если поторопимся.

— До какого места?

— До того, где нам помогут окончательно разобраться с этим сувениром.

— А причем тут Черное море?

— Потом, Фэриде-ханум, все потом. Расслабьтесь. Гут в баре неплохой выбор напитков, хотите джин с тоником или что-нибудь другое?

Ого! Похоже, им известно о моих мелких слабостях. Ну что ж, сделать я все равно ничего не могу в данную конкретную минуту, так что постараемся расслабиться. Сигарета и джин с тоником в таких случаях просто незаменимы. Я даже не заметила, как мысли мои унеслись к предстоящему уже — увы! — десятидневному отдыху. Изменить внешность, побыть какое-то время совершенно другим человеком, жить с комфортом, есть и пить всякие вкусные вещи… Господи, да это не очередной отпуск, а просто тысяча второй рассказ Шехерезады может получиться!

Непонятно, правда, как, точнее, в каком качестве впишется в эту идиллию Исмаил-бей, ну да время покажет. Как говорил в таких случаях незабвенный персонаж Булгакова: «А этого господина мы проясним». Вот только что же с этим сувениром чертовым не так?

— Фэриде-ханум, ваш мобильник выключен? — прервал мои распоряжения сопровождающий. — Или вы просто не стали его подзаряжать?

— У меня просто не было такой возможности, — пожала я плечами.

— Разумно. Тогда выключите его совсем. Кстати, Исмаил-бей просил вам передать вот этот телефон, пока вы здесь, пользуйтесь им. Там в меню все телефоны указаны.

Похоже, Исмаил-бей предусмотрел решительно все. Но вот зачем? Если Олегу — вдруг! — придет в голову светлая мысль позвонить мне и спросить, как я добралась до Москвы, то ему это вряд ли удастся. Хотя… Приеду туда, где меня намереваются поселить, заряжу телефон, при необходимости включу его, только и всего! И докладывать об этом никому не буду, это, в конце концов, мое личное дело.

Мобильник я, тем не менее, послушно выключила, сейчас он, с разряженными батарейками, никакой самостоятельной ценности не представлял. А сама стала рассматривать новый, то есть полезла изучать меню. Правильно, первый номер — Исмаил-бей, второй… охрана (господи, как интересно! от кого меня теперь охранять-то?), третий номер — горничная (ну это понятно, непонятно только, на каком языке я с ней буду ворковать). И все. Больше в записной книжке телефонов не значилось.

— Второй номер — мой, — подал голос сопровождающий. — Если возникнет какая-то внештатная ситуация, немедленно звоните по этому номеру. За вашу безопасность отвечаю лично я, причем перед Исмаил-беем, а это очень серьезно. Так что, пожалуйста, постарайтесь быть благоразумной.

Ну что я могла на это ответить? Только покорно склонить голову. Хотя лично я никакой опасности для своей драгоценной персоны уже не ощущала, хотя бы потому, что никому уже была не нужна. Передала посылку — и гуляй на все четыре стороны. Непонятно только, почему при этом меня так настойчиво старались выпихнуть из этого райского уголка. Ну не можешь сам прилететь — бывает, бизнес — штука непредсказуемая.

Но зачем подругу-то, как бы близкую, лишать удовольствия? Первый, фактически, подарок, который он мне сделал, — и получается, что тут же отобрал. Хорошо хоть, деньги при мне остались — практически нетронутая тысяча баксов с карточки и пара сотен собственных.

Машина остановилась наконец возле какого-то неприметного здания, куда меня не пригласили — оставили в машине под присмотром молчаливого шофера. А сопровождающий взял сувенир, который мне преподнес администратор, и скрылся в недрах этого таинственного учреждения. Ждать мне пришлось довольно долго, по крайней мере минут двадцать, если не все полчаса. Наконец сопровождающий вернулся и протянул мне серебряный ларчик уже без всякой упаковки, причем заметно полегчавший. Ну и стоило из-за этого весь сыр-бор затевать?

— Едва успели, — буркнул сопровождающий, усаживаясь в машину и жестом приказывая шоферу трогаться. — Еще каких-нибудь двадцать минут…

— Если можно, перестаньте говорить загадками, — довольно сухо попросила я. — Хватит этой комедии с самолетом и последующим моим перевоплощением. Конечно, Исмаил-бей знает, что делает, но мне бы все-таки хотелось бы хоть что-то понять в этой истории.

— Не уполномочен, — получила я краткий ответ.

— Попросите полномочий, черт побери! — взорвалась я. — Если уж вы взялись меня охранять неизвестно от чего, то поберегите мои нервы, они как раз сейчас в этом нуждаются.

Что вы думаете, он действительно позвонил Исмаил-бею и, похоже, этих самых полномочий попросил. Судя по всему, ответ был положительным, потому что, закончив разговор, мой сопровождающий развернулся в мою сторону и сказал:

— Шкатулочка была с сюрпризом. Там внутри был заложен небольшой такой симпатичный приборчик. Если кто-то где-то нажмет на кнопку, то шкатулка взорвется. Как вы думаете, где собирались сделать этот маленький фейерверк?

Мне и думать было не надо. Вот когда я буквально на своей шкуре ощутила то, что называется «похолодеть от страха». Меня буквально сковало внезапным, чуть ли не могильным холодом.

— Разумнее всего над морем, — мертвым голосом произнесла я. — И вычислить это время после взлета самолета — пара пустяков. Только зачем этому администратору такой шухер поднимать?

— Шухер? — озадаченно переспросил мой собеседник.

— Ну, такие сложности: взрыв в самолете, пара сотен трупов… Не проще ли было бы со мной лично разобраться, если я так кому-то мешала?

— Проще, конечно, но опаснее. А так — поди разберись, что произошло, кто с кем какие отношения выясняет. Взрыватель обезвредили, так что мы все правильно сделали.

— Но ведь самолет не взорвется, а это так легко выяснить.

— Практически не взорвется, теоретически очень даже взорвется. У Исмаил-бея достаточно связей и влияния, чтобы запустить небольшую дезинформацию, куда следует. Нам с вами в эти тонкости вникать уже ни к чему. Во всяком случае, в Кемере о взрыве самолета через пять минут будет знать каждая собака, не исключая и администратора. Вот после этого мы с ним и побеседуем. Выясним, почему он собирался отправить вас на тот свет, да еще в составе целого самолета.

На администратора мне было совершенно наплевать. Еще и потому, что именно в этот момент я вспомнила фразу из последнего телефонного разговора с Олегом:

«— Каким рейсом ты летишь?

— В час дня по-местному».

Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Не может этого быть! Но если не собираешься встречать или провожать человека, на черта нужен номер рейса? Только для того, чтобы рассчитать время…

Я, наверное, сильно побледнела, потому что мой сопровождающий развернулся ко мне всем корпусом:

— Вам плохо, Фэриде-ханум? Что-то беспокоит?

— Человек, который отправил меня сюда, в Кемер, а потом стал настаивать, чтобы я как можно скорее уехала…

— Да? И что же этот человек?

— Он вчера по телефону спрашивал меня о времени рейса, хотя встречать не собирался. Сказал, что его вообще нет в Москве.

— Та-а-к… И он же, если я не ошибаюсь, поручил вам передать посылку администратору.

— Не ошибаетесь, — мрачно подтвердила я. — В этой истории его уши торчат буквально отовсюду. Непонятно только, чем я ему так насолила, что он решил избавиться от меня раз и навсегда, да еще таким экстравагантным способом, как взрыв самолета.

В этот момент в кармане у моего собеседника что-то негромко щелкнуло. Он тут же схватил телефонную трубку и что-то быстро в нее сказал, точнее доложил, судя по интонации.

— Что это было? — поинтересовалась я, когда он закончил разговор. — Что за щелчок?

— А это взрыватель сработал, — спокойно объяснили мне. — Теперь все, кому надо, будут оповещены о как бы катастрофе. А мы займемся другими делами, надеюсь, более приятными.

— Например? — с неподдельным интересом спросила я.

— Например, вас приглашает на обед к себе в апартаменты Исмаил-бей. Думаю, это доставит вам удовольствие.

— Не сомневаюсь! — фыркнула я. — А у него есть какие-нибудь соображения относительно того, кто меня хотел таким экстравагантным образом угробить?

— Уверен, что он предпочтет сам вам об этом сказать, — вежливо, но твердо сказал мой собеседник. — У меня на сегодня — совсем другие задачи, а пока вы находитесь в обществе Исмаил-бея, вам даже теоретически не может ничего угрожать. И я, таким образом, занимаюсь своими делами.

— Вот что бы я очень хотела, — мечтательно произнесла я, — это лично побеседовать с душкой-администратором. Хотя, к сожалению, это совершенно нереально: Виктория-ханум больше в Кемере не появится.

— Совершенно верно, — кивнул мой собеседник. — А Фэриде-ханум абсолютно неинтересен какой-то там администратор какого-то ресторана. Но о результатах вам доложат, не сомневайтесь.

— А я и не сомневалась, — с милой улыбкой ответила я. — Уже успела убедиться, что информация у вас поставлена на должном уровне.

Словно в подтверждение моих слов у сопровождающего запищал мобильник. Выражения его лица я видеть, естественно, не могла, но по тому, как вдруг затвердели мышцы шеи и спины, поняла, что сообщение оказалось не из приятных. Закончив разговор, мой сопровождающий повернулся ко мне:

— Боюсь, что с администратором уже никто не сможет поговорить.

— Сбежал? — ахнула я.

— Убили, — буднично сообщил мне собеседник. — Средь бела дня в его кабинете кто-то спокойно сломал ему шею. Свидетелей — никаких, хотя ресторан был почти полон и официанты постоянно бегали туда-сюда. Сейчас там полиция разбирается, а я доставлю вас к Исмаил-бею и поеду на место происшествия. Не хочу вас пугать, но, похоже, кто-то очень быстро и профессионально заметает следы. А заказчика преступления всегда гораздо труднее найти, чем исполнителя. Если вообще возможно.

Меня снова начала бить мелкая дрожь. Похоже, все было еще хуже, чем я себе представляла…

 

Глава седьмая

Новая сказка Шахерезады

Остаток дороги я плохо помню. Никогда в жизни мне не было так страшно, как в это время. Воображение у меня богатое, я во всех деталях представила себе, как в самолете раздается оглушительный грохот, а потом все происходит, как в фильме катастроф: горящие обломки, живые, полуживые и мертвые пассажиры, черный дым — и все это плюхается в родное с детства Черное море, чтобы бесследно исчезнуть в его глубинах.

Слабым утешением могло служить только то, что я всего этого кошмара все равно бы не увидела, поскольку сумка с бомбой, ясен перец, была бы в самой непосредственной близости от меня, так что мое бренное тело в первую долю секунды превратилось бы в ничто.

Еще веселее был бы вариант, если бы мой ангел-хранитель не заинтересовался ларчиком-сувениром и не стал бы его трогать вообще. Тогда мы бы радостно взлетели в воздух где-то на подступах к Кемеру, и все бы долго ломали головы, к чему бы все это было.

Конечно, машина взрывается не так эффектно, как самолет, но шума, дыма и огня тоже было бы вполне достаточно. И это было бы вообще обидно: предвкушать радости отдыха в компании миллионера и так бесславно погибнуть от руки… Чьей, черт побери, руки?

Как я ни ломала голову, никакой кандидатуры в мои убийцы, кроме Олега, не просматривалось. Конечно, я знала, что мой теперь уже навсегда экс-любовник особой сентиментальностью не отличается, а скорее склонен к жестким поступкам, но не до такой же степени! И главное — за что? Я еще могла понять высказанное им милое пожелание залить парочку-другую конкурентов цементом и утопить бочки в Финском заливе, но…

Но это были конкуренты! Даже если допустить, что я ему просто надоела, есть же другие способы прекращения отношений. Если бы все взялись вот так мочить опостылевших возлюбленных, то на земле очень скоро не осталось бы ни одного живого человека. Да еще мочить с большими финансовыми затратами: деньги на билет в оба конца, съем жилья, карманные средства…

Но если он все так задумал с самого начала, то зачем нужно было снимать апартаменты на две недели? Деньги-то немалые, для меня, во всяком случае. Может быть, он просто не знал, как скоро сумеет заставить меня сесть в самолет? Не случайно же обратный билет был с открытой датой. Я же уложилась, как на весенне-полевых работах: трое суток — и все готово. Впрочем, я всегда все делаю быстро: и увлекаюсь, и совершаю глупости, и каюсь в содеянном.

А если бы слепая судьба не столкнула меня с Исмаил-беем? Думаю, меня ничто тогда не спасло бы от гибели, и никто никогда не догадался бы, кто все это организовал. Тем более что администратор уже на том свете, а это была единственная ниточка, которая вела к главному организатору всего этого шоу в воздухе.

А если этот Некто не поверит в реальность авиакатастрофы или у него имеются вполне надежные источники правдивой информации? Тогда в задачке спрашивается: кто следующий кандидат на переход в иной мир? Угадать, по-моему, можно с одного раза.

В общем, когда наша машина, проскочив по окраине Кемера, подкатила к какой-то вилле, утопающей в зелени, я уже была на грани истерики. Между прочим, я по натуре не слишком возбудимая и нервничать обычно начинаю только тогда, когда чего-то не понимаю. А в данном конкретном случае я не понимала ни-че-го. Вообще ничего. Так что нервам, право же, было от чего разгуляться на всю катушку.

Но, выйдя из машины, я вдруг необъяснимым образом успокоилась. То ли воздух тут был какой-то особенный, густо насыщенный ароматом цветов и недалекого моря. К стеклянным дверям вели полукруглые белые мраморные ступени и — надо полагать, как сверхпочетную гостью, — на верхней ступеньке меня ждал Исмаил-бей, как всегда в белоснежном великолепии.

Я чуть не бросилась ему на шею, как к единственному близкому человеку, чуть ли не родственнику, и одумалась буквально в последнюю секунду. Не была уверена, что он правильно оценит мой эмоциональный порыв.

— Обед ждет, Фэриде-ханум, — проговорил он, улыбаясь. — Все деловые разговоры — только после обеда. Договорились?

Еще бы мы не договорились!

Беда была только в том, что есть мне не хотелось ни капельки. Аппетит словно напрочь отбило. Так что я вяло поковыряла салат, съела пару кусочков мяса, запивая все это полюбившимся мне красным вином. Исмаил-бей ни на чем не настаивал, он спокойно вел светский разговор о погоде и природе, не отвлекаясь на мои ответы-междометия. Но и затягивать трапезу не стал, явно понимая, что выговориться мне сейчас куда важнее, чем наесться.

Так что минут двадцать спустя мы уже сидели на закрытой зеленью со всех сторон веранде и пили кофе с чудесным ароматным арманьяком. То ли присутствие Исмаил-бея повлияло, то ли этот самый арманьяк, но я немного успокоилась. Во всяком случае меня больше не преследовали яркие видения моей собственной мученической кончины.

— Ну так подведем предварительные итоги, Фэриде-ханум. Но прежде всего разрешите официально пригласить вас быть гостьей на этой вилле. У вас будет половина этого дома, и, если не захотите, вы меня даже не увидите…

— Не думаю, чтобы у меня возникло такое желание, — мило улыбнулась я.

— Благодарю вас, Фэриде-ханум, — церемонно поклонился Исмаил-бей. — Я на это очень надеялся. И мне тем более приятно, что вы не разочаровали меня. Обещаю, вы о своем решении не пожалеете. Сегодня, например, я хотел бы пригласить вас в казино. Любите казино?

Я совершенно искренне расхохоталась:

— Помилуйте, Исмаил-бей, я такие заведения только в кино видела, да в книжках про них читала. Как я могу любить их или не любить?

— В Москве нет казино?

— Думаю, есть, и не меньше, чем в Турции. Только я ни разу не переступала их порога. Мне такие развлечения не по карману.

— Что ж, еще один довод в пользу казино. Новичкам всегда везет, примета такая.

— Пока я что-то особенного везения не вижу, — вздохнула я. — Повезло мне только в том, что я познакомилась с вами, Исмаил-бей. Но крупно повезло. Думаю, иначе меня уже и на свете-то не было бы.

— Не драматизируйте события, Фэриде-ханум. Честно говоря, я не понимаю, почему банальная афера обставляется такими жестокими декорациями. Если бы не бдительность Али…

— Какого Али?

— Он привез вас сюда. Это начальник моей охраны. Так вот, если бы не его бдительность, у нас было бы три трупа, включая его собственный. Конечно, администратора нужно было брать сразу после вашей с ним встречи. Но мы побоялись спугнуть заказчика и в результате вообще упустили шанс. Теперь придется ждать его следующего шага. Кому-то ведь он должен был передать полученные документы и алмазы. Но мы не нашли посылку ни в его кабинете, ни в его доме, хотя он ресторана не покидал, это уж мы на всякий случай проверили. Значит, убийца и посылку забрал.

— Да, дело осложняется…

— За границу бриллианты не попадут, я уже принял все меры, да к тому же дал всем таможенным службам строжайший наказ: малейшее подозрение — и полный обыск.

— Какие меры, если не секрет?

— Для вас, конечно же, нет. Заменил алмазы их точными копиями, а оригиналы надежно прибрал. А вот документы… Копии у меня конечно, остались, теперь прикидываю, кто может быть заинтересован в этой афере. Вообще у меня такое чувство, что кто-то хочет ввести в этом городке свои порядки, а меня… ну, скажем, хорошенько потеснить. Меня это не пугает, такие попытки уже были, но пока все-таки без убийств.

— Смахивает на почерк русских бизнесменов? — усмехнулась я.

— Боюсь, что да. Но не будем расстраиваться заранее. Посмотрим, что будет дальше. А у вас Фэриде-ханум, сейчас будет очень важное дело: вас ждут парикмахер, маникюрша и визажист. В казино вы пойдете уже турчанкой, а не славянкой. Пойдемте, покажу вам ваши комнаты, а сам пока займусь другими неотложными делами. Жаль, что вы так толком и не поели, но, думаю, после казино мы это наверстаем. Когда будем отмечать ваш выигрыш.

— Или проигрыш, — здраво заметила я.

— Поверьте, вы выиграете. У меня предчувствие, а оно меня редко обманывает. То есть практически никогда.

— Пари, что сейчас оно вас как раз и подводит.

— Согласен. Если вы выигрываете, с вас поцелуй.

— А если проиграю?

— Тогда с меня порция вашего любимого десерта — утешительный приз.

— Уговорили, — расхохоталась я. — Что ж, пойдем превращаться в турчанку.

То, что Исмаил-бей деликатно назвал «вашей половиной виллы», оказалось всего-навсего дворцом среднего размера. С увитой зеленью террасы я попала в огромную комнату — то ли холл, то ли гостиную, с очень симпатичным фонтанчиком посередине, где резвились золотые рыбки, а по стенам стояли диваны и низкие столики.

Ноги утопали в коврах не по щиколотку, а, по-моему, по колено. Из этой благодати вели три двери: одна, куда я прежде всего сунула нос, была входом в мини-кабинет: специальный стол с компьютером, вращающееся кожаное кресло типа «президент» и полки с книгами по стенам.

Вторая дверь вела то ли опять в гостиную, только значительно меньших размеров, чем первая, то ли в будуар — помещение, о котором я много читала и которое часто видела на экране, но в личной жизни как-то сталкиваться с ним не приходилось. Третья же дверь вела в мои сугубо личные апартаменты, и сказать, что я обалдела, значит, ничего не сказать.

И спальня в съемной квартире, и спальня в пентхаузе были, конечно, хороши. Но это превосходило все, что я знаю о спальнях. Низкая белая кровать, накрытая вышитым покрывалом сказочной красоты, туалетный столик с трюмо, на котором стояло все, что только можно себе вообразить, огромный стенной зеркальный шкаф, куда горничная с ходу начала развешивать мои жалкие тряпочки, извлеченные из сумки, при этом горестно покачивала головой и кое-что откладывала в сторону. Хотелось бы думать — просто погладить, а не сжечь, как нищенские обноски.

Из спальни стеклянная дверь вела на еще одну небольшую веранду, в ста метрах от которой просматривались море и кусочек пляжа. И еще была неприметная дверь в ванную комнату.

То есть это теоретически была ванная комната. Практически это было помещение с небольшим плавательным бассейном и примерно такого же размера ванной-джакузи, с душевой кабиной, отгороженной матовым стеклом, с умывальником, над которым висело огромное зеркало, а на полочке и в многочисленных стенных шкафчиках находилось столько флакончиков, баночек и тюбиков, что хватило бы на приличных размеров салон красоты.

Остальные удобства были примерно в том же стиле — дворец Шемаханской царицы. Или Шахерезады, кому что ближе. Даже пол здесь был застелен ковром, а не выложен плитками. Были предусмотрены и специальная кушетка для массажа, и напольные весы, и даже парикмахерское кресло на колесиках, которое пока было скромно задвинуто в уголок. В общем, не хватало разве что специальной установки для педикюра, хотя кто его знает, может быть, она при необходимости выдвигается непосредственно из стены. Вместе с педикюршей.

Понять, за что мне выпало такое счастье, я была решительно не в состоянии. Всего пару дней тому назад я, простая российская туристка, прилетела отдохнуть в не самый большой и не самый дорогой городок Анталии. А попала — в тысяча второй сон Шехерезады, хоть щипли себя, хоть не щипли.

Впрочем, расслабиться мне не дали. Тут же вошел какой-то молодой человек, весьма приятный на вид, подкатил парикмахерское кресло к умывальнику и жестом предложил мне присесть. Я и забыла на какое-то время, что мне предстоит смена имиджа, и теперь мне стало безумно любопытно, что из этого получится.

В принципе, внешность у меня нормальная, но какая-то… неброская. Светло-русые волосы, для которых в последнее время специально придумали какой-то супер-шампунь, чтобы жидковатые, в общем-то, прядки приобрели хоть какой-то объем. Обычно я просто распускаю волосы и оставляю их в покое — они там сами по себе немножко вьются, а по торжественным случаям и на работу закалываю свою «гриву» на затылке. Что оригинального можно сделать из такого исходного материала, было непонятно, но жутко интересно.

Молодой человек довольно долго ходил вокруг меня, приглядываясь и что-то прикидывая. Наконец, видимо, на что-то решился, развернул меня спиной к умывальнику и приступил к моему преображению. Сначала он вымыл мне голову, потом намазал волосы каким-то ароматным белым кремом и жестами предложил посидеть спокойненько двадцать минут.

Чтобы я не особенно скучала, пришла молодая девушка с набором маникюрных инструментов и занялась моими руками. Ну, это предупреждать вообще-то надо. Не помню, когда я последний раз проделывала эту процедуру с помощью мастера, так что назвать свои руки ухоженными я бы не рискнула.

Но если маникюршу и удивило такое небрежное отношение к собственным рукам, то она ничем своего удивления не выдала. Правда, в двадцать минут она не уложилась, но это оказалось даже к лучшему.

Молодой человек снова развернул меня спиной к умывальнику и очень долго мыл мои волосы какими-то невероятно ароматными шампунями. После чего снова намазал мне голову каким-то составом, закутал ее пластиковым полотенцем и предложил, естественно жестами, вернуться к маникюрше.

Она закончила свое занятие как раз тогда, когда пришло время снимать с моей бестолковки изрядно надоевший мне чехол. Что ж, руки она мне сделала просто фантастически красивыми, можно было подумать, что последние десять лет я с утра до вечера занималась исключительно маникюром.

Но вот когда парикмахер смыл состав с моей головы, я взглянула в зеркало и в ужасе зажмурилась. Мое отражение продемонстрировало мне нечто сугубо лохматое и сугубо темное, не цвета воронова крыла, конечно, но типа того. Что ж, теперь меня не то что злоумышленники — мама родная не узнает. Сама же я просто закрыла глаза и приготовилась к худшему.

Просидеть мне так пришлось довольно долго, мастер щелкал ножницами, ловко орудовал расческой, жужжал какой-то бритвой, снова щелкал ножницами, потом включил фен, из чего я сделала вывод, что час «икс» вот-вот настанет.

— Готово, мэм, — произнес по-английски свою первую и последнюю фразу парикмахер и скромненько отошел в сторону.

Я не без трепета открыла глаза. Так вот она какая, Фэриде-ханум. Блестящая, живая масса темно-каштановых волос, в которых как искорки вспыхивали тонкие рыжие прядки. Это было даже не прическа, а нечто, какой-то дорогой мех, струящийся вокруг лица и мягко спускавшийся по шее. Волосы чуть-чуть не достигали плеч, а небрежно упавшие на лоб пряди были вообще невероятно красивы. Как этому молодому человеку удалось сделать ЭТО из исходного материала, понять не могу, но — удалось.

— Спасибо, — искренне сказала я тоже по-английски. — Это шедевр, вы настоящий мастер.

— Продержится неделю, — сообщил он мне с поклоном и стал собирать инструменты.

Я попыталась слезть с кресла, но, как выяснилось, поторопилась. Пришла женщина средних лет с небольшим баульчиком, разложила на подзеркальнике какие-то коробочки и кисточки. Кресло от зеркала чуть-чуть отодвинули, и девушка-маникюрша занялась уже моими нижними конечностями, которые тоже были не слишком ухожены. Нет, педикюром я занимаюсь регулярно, но тоже — только самостоятельно. Так что работенка бедной девушке предстояла та еще.

А женщина занялась моим лицом. Сначала достала что-то, оказавшееся контактными линзами, и показала мне, как ими пользоваться. В общем, довольно просто, если приноровиться. В результате из зеркала на меня глянула темноглазая брюнетка, не имевшая практически ничего общего с моей прежней персоной.

Для начала на это новое лицо наложили какую-то маску и предложили спокойно полежать минут десять. После чего маску сняли, и дальше я просто довольно долго сидела с закрытыми глазами, ощущая прикосновения к своему лицу кисточек, пуховок, тампонов и даже каких-то щипчиков. По моим догадкам, щипчиками мне создавали идеальные брови, а еще какие-то действия знаменовали собой наращивание ресниц. Если честно, мне было безумно интересно, что получится в результате всех этих манипуляций.

Наконец с меня сняли все простынки и пеньюары. Я посмотрела на себя в зеркало и ахнула: передо мной, с той стороны стекла, сидела настоящая красавица. Маскировка удалась на славу: я сама себя не узнавала. Конечно, на этом незнакомом лице был абсолютно мой нос, линия щеки ничуть не изменилась, подбородок остался прежним, равно как и рот.

Возможно, все дело было только в том, что вместо привычных серых на меня смотрели темно-карие глаза, обрамленные длинными, пушистыми ресницами. Или брови, которые ровными дугами обрамляли эти глаза. Или чуть более смуглая, чем обычно, кожа. Или чуть-чуть более пухлые губы, умело подведенные и подкрашенные. Но все равно это была совершенно другая женщина. Я ее не знала, я ее даже немного побаивалась. К тому же у такой женщины и манеры должны быть соответствующие, но какие? Это я могла определить только экспериментальным путем.

Как во сне, я вышла сначала в спальню, где прилипла к зеркалу во всю стену. Из этого сомнамбулического состояния меня вывела горничная, которая жестами предложила мне переодеться. Все необходимое было уже разложено на кровати: длинное шелковое платье и шелковый же шарф, тоже очень длинный. Все это было выдержано в бежево-коричнево-золотистых тонах, и выглядело, как бальное платье для Золушки. Кстати, туфельки там тоже были, только не хрустальные, а кожаные — бронзового цвета босоножки на высоченном тонком каблуке и с какими-то очень длинными шнурками.

Горничная помогла мне облачиться во все это великолепие. «Шнурки» оказались лямками, которые перекрещивались несколько раз над щиколоткой и там завязывались идеальным бантом. А шарф, оказывается, набрасывался на голову так, что один конец свисал за спиной, а второй, наоборот, оставался на груди. Возможно, женщины из высшего турецкого общества именно так и одеваются, не знаю. Исмаил-бею виднее.

А пока мне потихонечку стало ясно, как должна двигаться такая женщина, как она обязана говорить, сидеть, курить и даже кокетничать. Помог мне в этом, конечно, наряд, который смело можно было считать маскарадным. А поскольку это уже было что-то из театральной области, а в любой женщине, как известно, есть нечто от артистки (точнее, в душе мы все — великие актрисы), то понимание манер было не слишком сложным. Впрочем, если я и сделаю что-то не так на первых порах, надеюсь, Исмаил-бей не оставит меня в беде без своей поддержки.

Телепатия, видимо, существует, потому что именно в этот момент в дверь постучали и на пороге возник Исмаил-бей собственной персоной. Если он и испытал некоторое потрясение, то вполне умело это скрыл, зато явно остался доволен.

— Ну вот, Фэриде-ханум, теперь вы можете спокойно наслаждаться жизнью. Только учтите, без охраны я вас никуда не выпущу: такую красавицу украдут немедленно. Ну как, готовы развлечься в моем обществе в казино?

— Так точно! — шутливо отрапортовала я.

— А главное-то я и забыл! — хлопнул себя по лбу Исмаил-бей. — Склероз, извините великодушно. Сюда нужны еще драгоценности.

Представить себе мою бижутерию на этом фоне было довольно забавно, о чем я тут же и доложила. Исмаил-бей досадливо поморщился:

— Я же сказал: драгоценности. Серьги и пара колец, как минимум. Может быть, еще и браслет. Вы что, вообще драгоценности не носите?

— Смотря что считать драгоценностями, — отозвалась я. — По-вашему, серебряное кольцо, точнее, перстень с топазом — это драгоценность? Или серебряный же браслет с непонятно какими камнями?

— Это, безусловно, украшения, но… Неужели у вас нет даже пары сережек?

— У меня уши не проколоты, — сказала я, совершенно подавленная.

Вот так всегда. Обязательно что-то должно пройти мимо меня. Тысячу лет собиралась проколоть уши, да все как-то недосуг было. Теперь останусь без серег. Хотя, с другой стороны, нельзя же иметь все сразу. Ну не бывает так, вот и все.

— Значит, клипсы. В любом случае до казино нам придется кое-куда заехать. Вам понравится, я уверен.

— Куда? — со жгучим любопытством спросила я.

— Увидите. Очень скоро. Будет такой маленький сюрприз.

Удивительное дело: в совершенно новом прикиде я чувствовала себя вполне нормально и естественно. Даже туфли — моя вечная головная боль — сидели как влитые, не жали и не терли. А длинные платья я всегда любила, ходить в них умела, так что к машине из дверей виллы я выплыла аки лебедь. Только не белый, а золотисто-коричневый.

В машине Исмаил-бей сел не на переднее сидение, а рядом со мной. И тут же нахмурился.

— Что-то не так, Исмаил-бей? — робко спросила я. — Не соответствую, да?

— Все так, кроме сумки. Сумочка ваша не соответствует остальному. Она была очень хороша в руках у Виктории-ханум, но для моей родственницы…

Он отдал какое-то короткое приказание шоферу, и мы поехали по направлению к городу.

— И кем же я прихожусь вам, Исмаил-бей? — не без кокетства спросила я.

— Думаю, троюродной сестрой, — сообщил он мне, немного подумав. — Это такое дальнее родство, что, собственно, ни к чему и не обязывает.

Фраза была довольно многозначительной, и я решила на нее не отвечать. Пропустила, так сказать, свой ход и стала смотреть в окно, любоваться пейзажем, благо возможностей для этого было предостаточно. Вечер уже начинался, народу на улице заметно прибавилось, но теперь мне уже не удастся так же беззаботно фланировать в толпе, не привлекая к себе никакого внимания. Оказывается, роскошь и свобода плохо совмещаются, кто бы мог подумать.

— А ведь за вами тут наблюдали чуть ли не с первого дня, Фэриде-ханум, — внезапно сказал Исмаил-бей. — Мои люди нашли в квартире убитого администратора довольно большую коллекцию ваших фотографий. На улице, на пляже, за столиком его ресторана, на почте. И самое интересное — снимало вас несколько человек, по крайней мере двое. Мои люди проверили все пункты проявки пленок и обнаружили занятную вещь: сегодня кто-то сдал в проявку пленку, где вас фотографировали вплоть до посадки в самолет, после чего пулей помчались делать снимки. Довольно глупо с их стороны, можно было все то же самое сделать непосредственно в Анталии, но тогда они теряли время.

— И кто это был? — полюбопытствовала я.

— Узнаем, как только заказчик явится за пленками. Заодно я приказал проследить, кому он их отдаст. Это ведь явный отчет для заказчика, исполнитель своими глазами видел, как вы сели в самолет.

— И своими ушами слышал, как самолет разбился, — не без сарказма сказала я.

— Между прочим, мне важно, чтобы об этом говорили только в Анталии. Ни остальная Турция, ни кто-либо за ее пределами об этом и понятия не имеют. И если я не ошибся в своих расчетах, через несколько часов что-то произойдет. Во всяком случае, ваш знакомый Алексей сегодня развил какую-то совершенно сумасшедшую деятельность, носится по юроду, встречается с самой разнообразной публикой. Некоторые встречи мне объяснить трудно. Например, вот эту.

Он достал пачку фотографий и предъявил мне одну из них. На снимке Алексей за столиком какого-то кафе беседовал с мужчиной неопределенной внешности. Но мне показалось, что где-то я эту личность уже видела.

— Лицо вроде знакомое, а вспомнить не могу, — сказала я, возвращая фотографию.

— Ваш бывший сосед по лестничной площадке, — любезно пояснил мне Исмаил-бей. — Мне до сих пор не удалось выяснить, кто он такой и чем занимается. По документам — обычный турист, виза получена при прилете в Анталию, квартиру ему рекомендовали в туристическом агентстве. Он почему-то настаивал именно на квартире, а не на гостинице. У нас это не так часто бывает. Только в случаях, если что-то надо скрыть.

— Но для нас Олег тоже снял квартиру, — пожала я плечами.

— Насколько я понял ситуацию, ваш э-э-… друг женат. Ему лишняя реклама тоже была ни к чему.

— Логично, — согласилась я. — Но я вот сейчас подумала, что сняли именно квартиру не только для этого. Олегу не нужно было, чтобы у меня появились новые знакомые, а в гостинице этого не избежать. Не мог же он предположить, что я познакомлюсь с вами и весь сценарий пойдет насмарку. А все, судя по всему, было продумано очень тщательно. Интересно, когда он задумал мое убийство: во время очередной встречи со мной или в промежутке?

На сей раз при мысли об Олеге я почувствовала не страх, а обыкновенную здоровую злость. И это было намного лучше, чем рефлексировать и причитать. Когда найду способ достойно рассчитаться — обязательно это сделаю. Месть — это блюдо, которое нужно вкушать в остывшем состоянии. Тогда оно наиболее лакомо.

В этот момент машина остановилась. Куда-то мы уже приехали, кажется.

— Прошу, Фэриде-ханум, — учтиво открыл мне дверь Исмаил-бей. — Сейчас мы быстро устраним все мелкие недостатки.

Оказывается, меня привезли в ювелирный магазин, причем, судя по обстановке, не из дешевых. Покупателей в нем не было, но как только мы вошли, откуда-то набежала целая толпа продавцов, которые, узнав Исмаил-бея, по-моему, порядком струхнули. Во всяком случае, через минуту в залу вышел, судя по всему, сам хозяин заведения: вполне европейской внешности человек, но с сугубо восточными манерами. Исмаил-бею он поклонился чуть ли не в пояс, в мою же сторону был отвешен лишь какой-то намек на поклон.

Исмаил-бей заговорил по-турецки, так что я временно из процесса общения выпала. Но по немногим попадавшимся знакомым словам могла догадаться, что идет обычная преамбула: как дела, как дети, как бизнес. Я тем временем осматривалась: по-моему, здесь можно было украсить все гаремы всего Ближнего Востока, да и на Средний бы еще осталось. Витрины сверкали совершенно сумасшедшим блеском, напрочь отшибая возможность соображать.

Тем временем нам принесли чай в крохотных чашечках и какие-то сладости. Ну, значит пошел второй этап: теперь хозяин будет осторожно выяснять, что гостю угодно. Я не ошиблась хотя бы потому, что разговор перешел на английский язык, так что тут я уже могла и поучаствовать. Но могла и помолчать.

— Моя кузина, Фэриде-ханум, приехала из Англии, — начал Исмаил-бей. — Возможно, мы здесь решим проблему ее замужества. Но эта легкомысленная девушка оставила дома все свои более или менее приличные украшения, а те, что привезла, только на пляж и надевать. Я надеюсь, мы можем у вас решить эту проблему?

— Разумеется, — расплылся в улыбке хозяин. — Все, что только пожелает уважаемая ханум. Начнем с сережек?

— У уважаемой ханум, оказывается, уши не проколоты! — с несколько наигранным возмущением отозвался Исмаил-бей. — О чем думала ее мать! Ох уж эти западные причуды! Покажите нам для начала кольца, мне хотелось бы выбрать парочку не слишком броских.

Что ж, один из продавцов принес целый поднос с этими самыми кольцами. Вообще-то я не слишком люблю золото, предпочитаю серебро, но, похоже, моего мнения на сей раз никто спрашивать не собирался, во всяком случае в процессе первичного отбора.

Я не ошиблась: с подноса были отложены несколько колец, потом принесли второй, потом третий. На Востоке торопиться не любят. Потом ту же процедуру повторили с браслетами. Я даже притомилась немножко от всего этого блеска и сияния. Наконец, процесс пошел веселее:

— Выбирайте, Фэриде-ханум, — любезно предложил мне Исмаил-бей, пододвинув ко мне поднос с побрякушками, прошедшими первый тур. — Все, что хотите, в любых количествах.

Сказать, что мне было неловко, — значит, ничего не сказать. За всю мою жизнь было два или три раза, когда мне дарили ювелирные украшения, и все эти случаи касались сугубо семейных праздников: прабабушкино колечко на совершеннолетие, бабушкино кольцо к двадцати пяти годам. Ну, обручальное, конечно. И опять же это все были близкие люди, а тут — совершенно посторонний мужик. Но я прекрасно понимала, что возражать Исмаил-бею не буду никогда, теперь я слишком к нему привязана всеми произошедшими криминальными фокусами.

— Вот это, пожалуй, — показала я на колечко из белого и желтого золота с маленьким бриллиантом. — И вот это.

Второе кольцо было побогаче на вид, но блистал в нем не алмаз, а топаз — мой любимый камень. Дымчатый топаз в филигранной золотой оправе.

— У ханум изысканный вкус! — восхитился хозяин магазина. — Осмелюсь предложить к этому браслет с топазами, получится просто восхитительно.

— Примерьте, Фэриде-ханум, — предложил Исмаил-бей. — Вкус у вас действительно хороший, мне нравится.

Кольцо с топазом оказалось чуть великовато, но хозяин замахал руками, затарахтел что-то по-турецки и один из продавцов понесся куда-то с этим кольцом.

— Десять минут, уважаемая ханум, — обратился ко мне хозяин. — Через десять минут кольцо будет нужного размера. Не угодно еще чаю? Или хотите посмотреть какие-нибудь безделушки?

— Кстати о безделушках, — прервал его Исмаил-бей, — нужна еще сумочка. В ансамбль, с бриллиантовой крошкой. Есть такая?

— Конечно!

— Покажите.

В общем, из магазина я вышла как почти приличная восточная женщина: с браслетом и кольцами. Сумочка идеально подходила к ансамблю, но меня страшно занимала мысль, что я с ней буду делать в Москве, если вообще, конечно, туда когда-нибудь попаду.

Но первое испытание нового образа я, кажется, выдержала: русскую во мне даже не заподозрили. Исмаил-бей охотно это подтвердил. Я уже почти не нервничала, понимая, что в казино мне встреча с кем-то знакомым вряд ли грозит и что по-русски мне там разговаривать тем более не придется.

Не могу сказать, что испытала потрясение, впервые в жизни переступив порог «злачного заведения». Скорее испытала чувство «дежа вю» — в кинофильмах казино, особенно в последнее время, мелькают с завидной регулярностью. Приглушенный свет, тихая музыка, тихие разговоры, длинноногая девица в униформе, которая тут же подскочила к нам с подносом, на котором стояли бокалы. Исмаил-бей покачал головой, и девица испарилась. Зато появился высокий и представительный мужчина, который склонился в поклоне и произнес какую-то длинную и, по-моему, высокопарную фразу.

— Моя спутница не говорит по-турецки, — усмехнулся в ответ Исмаил-бей.

Говорил он, естественно, по-английски, значит, если я правильно поняла правила игры, тут мне говорить разрешалось. Редко и по делу.

— Наше казино просто осчастливлено вашим присутствием, уважаемая ханум, — тут же перешел на английский мужчина, по-видимому, управляющий. — Позвольте предложить вам несколько призовых фишек — подарок от заведения.

Я нерешительно посмотрела на Исмаил-бея: что делать?

— Благодарю вас, Рашид-бей, — сказал тот. — Но уважаемая ханум впервые в казино, так что мы хотели бы проверить теорию новичков. Фишки, конечно, принимаем с благодарностью, но ханум купит и свои.

— Конечно, конечно! — с восторженным энтузиазмом откликнулся управляющий. — Все, что вам будет угодно приказать, Исмаил-бей.

— Фэриде-ханум, — обратился ко мне Исмаил-бей, — вот тут вам придется немного потратиться самой. Я столько раз играл в самых разных казино, что за новичка не сойду никоим образом. Равно как и мои деньги.

— А куда надо платить? — спросила я, вынимая стодолларовую бумажку. — Или еще нужно поменять деньги на местную валюту?

— Вам — не нужно, — усмехнулся Исмаил-бей и что-то сказал управляющему.

По-видимому, давал инструкции.

Управляющий очень резво выхватил купюру у меня из рук, сказал, что сейчас сам все организует в лучшем виде, а нас просит только подождать пару секунд. Действительно, вернулся он мгновенно со стопкой каких-то пластмассовых карточек и с поклоном передал их мне.

— Во что хочет играть уважаемая ханум?

— В рулетку, — ответила я, не задумываясь.

Думать было особенно не о чем. Я не знала правил ни единой карточной игры, кроме, разве, подкидного дурака, и к карточным столам мне вообще подходить было незачем. Значит, оставалась рулетка, не игральные же автоматы, в конце концов.

Вокруг стола с рулеткой было довольно много народа, но для нас места нашлись мгновенно. Я положила стопку фишек по левую руку от себя, справа пристроила свою роскошную сумочку — именно так вела себя выхоленная и разодетая дама по другую сторону стола. И стала ждать начала шоу.

Когда предложили делать ставки, я уже не колебалась. Свой внутренний голос я слышу крайне редко, он у меня очень застенчивый и, как правило, молчит, даже если его о чем-то спрашивают. Но тут он проявил себя во всей красе и, подчиняясь ему, я поставила всю стопку фишек, кроме одной, на черный квадрат стола с цифрой тринадцать.

— Вы уверены, Фэриде-ханум? — с удивлением спросил Исмаил-бей.

— Абсолютно! — отрезала я.

Шарик весело запрыгал по пологому кругу, постепенно замедляя ход. Вокруг стола воцарилась абсолютная тишина, нарушал которую только этот веселый металлический стук. Поколебавшись немного на финише, шарик как-то лениво вкатился в избранный им лоточек и там замер.

— Тринадцать черное! — провозгласил крупье по-английски и придвинул ко мне довольно значительное количество фишек других игроков.

— Браво, ханум! — шепнул Исмаил-бей. — Попробуем еще?

— Попробуем, — храбро кивнула я.

Храбро-то храбро, но возле себя я все-таки оставила фишек ровно на сто долларов. А остальную внушительную стопку снова водрузила на тот же квадрат. На сей раз никаких комментариев со стороны Исмаил-бея не последовало. Он только весело подмигнул мне, когда шарик… снова вкатился в ту же лунку. Я опять выиграла!

— Еще? — спросил Исмаил-бей.

С тупой уверенностью, которой за собой раньше не знала, я проделала ту же процедуру в третий раз. «Страховочные фишки» я тоже оставила возле себя. И затаила дыхание.

— Тринадцать черное! — с некоторым оттенком отчаяния в голосе объявил крупье.

После этого возникла некоторая пауза: крупье поменяли. Я прислушалась к своему внутреннему голосу и поняла, что полоса фарта закончилась и нужно достойно выйти из игры. Собрать все выигранное и убраться отсюда как можно скорее было не совсем этично, с моей точки зрения. Поэтому я поставила на тот же квадрат только «резервные фишки», твердо решив с остальным выигрышем не расставаться. Новый крупье запустил волчок, шарик заскакал и…

— Семнадцать красное! — с торжеством объявил крупье.

Что и требовалось доказать. И вот тут я и решила остановиться. Свято верю в то, что нельзя жадничать, искушать судьбу или подталкивать ее в спину. Голова у меня слегка кружилась, как после бокала шампанского, я повернулась к Исмаил-бею и сказала:

— Спасибо, Исмаил-бей. Я наигралась. Что тут дальше делается по правилам?

Оказывается, по правилам здешнего хорошего тона одну-две фишки нужно оставить крупье — вроде чаевых. Я обеспокоилась, что чаевые-то нынешний крупье как бы не заслужил, при нем я проиграла, но Исмаил-бей быстро меня успокоил, сказав, что тут царят демократия и справедливость, все чаевые сваливаются в, так сказать, «общий котел», а потом, после закрытия казино, делятся на всех поровну.

Ну и слава богу, меня это уже ни с какой стороны не касалось. Так что я необходимые чаевые оставила, собрала, точнее мне помогли собрать, на специальный поднос выигранные мною фишки и в сопровождении Исмаил-бея отправилась к кассе.

Выиграла я, оказывается, пятьдесят тысяч с мелочью. «Мелочь» составляла почти триста долларов, и меня почему-то доконало именно это. Пятьдесят кусков я просто не воспринимала, я такими категориями денежных сумм сроду не оперировала и понимала только, что, вложив в игру сто кровных долларов, я эту сумму утроила.

Эти купюры я пристроила в сумочку, а вот как распорядиться буквально свалившимся на меня в физическом смысле богатством, не знала. Пакет получился довольно внушительный: в карман не положишь, за пазуху не засунешь. Я с надеждой посмотрела на Исмаил-бея: может быть, он что-нибудь придумает.

— У вас же есть кредитная карта, — спокойно сказал он. — Давайте я все устрою. А вы подождите меня вот тут, под пальмочкой.

— Увы, — вздохнула я, — кредитную карточку, как вы мне и посоветовали, я аннулировала. Сняла ту тысячу долларов, которые положил туда Олег. Я же не могу улететь в Москву, а деньги оставить здесь.

Изумление, с которым воззрился на меня Исмаил-бей, описанию не подлежало. Наверное, он впервые в жизни встретил человека из цивилизованной, пусть и относительно, но все же западной страны, который ничего не понимает в кредитных картах. А до меня только сейчас дошло, что карточка-то действительна практически по всему миру и я вполне могла захватить ее в Москву со всей наличностью, чтобы там разгуляться.

К тому же я сообразила, что если деньги на карту клал Олег, то он же мог их потом с карточки и снять. Мое физическое отсутствие на этом свете ничего не меняло. То есть свинью я ему подложила довольно крупного размера: по собственной некомпетентности и наивности лишила возможности вернуть кровную штуку баксов. Хорошо еще, что он не знает о моей невероятной живучести, а то я бы сильно обеспокоилась за его психику.

Исмаил-бей начал какие-то переговоры с кассиром по поводу оформления кредитной карточки, а я с наслаждением опустилась в глубокое мягкое кресло, удивляясь сама себе, поманила ближайшую официантку и попросила джина с тоником.

Через несколько минут наступила практически нирвана: я потягивала любимый напиток, покуривала сигаретку и вяло размышляла о том, что мне делать со свалившимся на меня богатством.

Дело в том, что мой мозг решительно отказывался воспринимать это событие как объективную реальность, данную мне в ощущении, и предлагал считать это сном или галлюцинацией. Наверное, так он защищался от нервного стресса, поэтому я с ним не спорила. Соображает хоть что-то — и слава богу!

Подошел Исмаил-бей, сел в соседнее кресло и приказал принести себе какой-то экзотический коктейль, кажется, что-то вроде «джулипа» или «джулепа», в общем, нечто, довольно приятно пахнувшее мятой. С момента нашего знакомства я не видела его таким спокойным и довольным, что, в общем, было довольно логично: осчастливить человека, не прилагая к этому практически никаких усилий, это очень здорово.

Он протянул мне новую пластиковую карточку и посоветовал положить ее в сумочку и до возвращения в Москву просто не трогать. А уж там я наверняка найду этим деньгам достойное применение. То есть он просто в этом уверен.

— А я вот не очень уверена, — откровенно призналась я. — Сумма для меня запредельная, просто не представляю себе, на что можно потратить такую кучу деньжищ.

— Ну, Фэриде-ханум… — начал он было, но тут к нам подошел какой-то мужчина.

Я подняла глаза и даже вздрогнула: это был Алексей. Ну вот, сейчас начнется основная проверка моего нового имиджа. Если меня не узнает мой недавний попутчик по авиаперелету, то можно жить и дышать спокойно. Только говорить лучше не надо: голос практически невозможно изменить.

А меня к тому же Господь сподобил голосом не слишком стандартным: довольно низким, но без придыхания и хрипов, свойственных курильщицам, да еще с каким-то необыкновенным тембром. Во всяком случае, если я куда-то звоню, то могу не представляться: меня все знакомые по голосу вычисляют практически мгновенно.

Исмаил-бей встал и обменялся с Алексеем рукопожатием.

— Решили испытать острые ощущения? Присаживайтесь, Алекс-бей.

— Скорее отдохнуть от этих ощущений, — невнятно пробормотал Алексей на своем не слишком хорошем английском, опускаясь в кресло. — Что-то уж слишком все остро.

— Думаю, вам стоило бы сейчас выпить рюмку хорошего коньяка, — предположил Исмаил-бей. — Вижу, ваши дела вас совершенно замучили.

— Не столько дела, сколько их состояние, — отозвался Алексей. — А насчет коньяка вы, пожалуй, правы. Рюмочка не помешает… Ой, простите, я не поздоровался с вашей спутницей!

— Это моя вина: забыл вас представить друг другу. Фэриде-ханум, это мой знакомый бизнесмен из России, Алекс-бей. Фэриде — моя дальняя родственница. Родилась и выросла в Англии, по-турецки почти не говорит. Для нас это не слишком частое явление.

— Такой красивой девушке можно вообще ничего не говорить, смотреть на нее — уже удовольствие, — слащаво заметил Алексей.

Я одарила его улыбкой и наклонила голову. Действительно, я вообще могу для разнообразия помолчать.

— Кстати, Исмаил-бей, вы помните Викторию-ханум?

— Такую прелестную женщину нелегко забыть, — отозвался Исмаил-бей.

— Вы слышали? Она погибла.

— Каким образом?

— Она была в самолете, который взорвался сегодня днем над морем.

— Что за глупые шутки! — нахмурился Исмаил-бей. — О самолете я, конечно, слышал, но Виктория-ханум собиралась пробыть здесь еще неделю как минимум.

— Почему-то она решила срочно улететь. И вот…

— Какую печальную весть вы принесли, Алекс-бей. Просто поверить в это не могу!

— Увы! Весь город об этом судачит. Вообще в этот раз в Кемере происходит что-то невероятное. Убили администратора крупного ресторана…

— Об этом я знаю. Но там, кажется, какие-то личные разборки…

— Он должен был передать мне важные документы. Теперь даже не знаю, где их искать.

— Обратитесь в полицию, — безмятежно посоветовал Исмаил-бей. — Если там нашли эти бумаги, вам их, конечно, отдадут.

— Если там найдут эти документы, я конченый человек, — пробормотал Алексей по-русски.

Я с трудом сохранила на лице подобающее невозмутимое выражение. Интересное кино получается. Значит, администратор должен был передать документы Алексею. Зачем Олегу понадобилось выстраивать такую сложную и рискованную цепочку? Через меня — администратору, через администратора — Алексею.

Если бы бедняжка знал, что два дня находился в непосредственной близости от этих самых документов! Ему достаточно было просто залезть в мою сумку, как только я зазеваюсь. Впрочем, если погром в моей квартире был организован им, а никаким не 166 администратором, я не удивлюсь. Ей-богу, голову можно сломать с этими бизнесменами! Все не как у людей, все черт знает как!

— Конечно, я обращусь в полицию, — уже по-английски сказал Алексей. — Но боюсь, там мне не помогут.

Интересно, а бриллианты тоже предназначались Алексею? Или это было взяткой администратору или тому, кто за ним стоит. Мне почему-то казалось, что бедняжка убитый мог быть только посредником, что за ним стоят куда более серьезные силы. И, по-моему, Исмаил-бей мои подозрения разделял, недаром он придавал этим бумагам такое значение.

— Я слышал, что полиция что-то нашла, — невозмутимо продолжил Исмаил-бей. — Кажется, какие-то драгоценности…

Алексей заметно побледнел. Значит, он все-таки имеет ко всему этому отношение, не исключено — самое непосредственное. И даже не догадывается, бедняжка, что настоящие драгоценности уже подменили мастерски сделанными стразами. Специалист, конечно, разберется, дилетант — никогда.

А за те бриллианты, которые сейчас лежат в надежном сейфе Исмаил-бея, можно купить благосклонность нескольких человек на очень высоких постах. Так что его сказочки насчет страховки…

Возможно, он действительно этим занимается, но лично для себя, а не для кого-то со стороны. Любопытно, лично с Олегом он знаком? Или это здоровая заочная конкуренция? Но я лично во всей этой комбинации не видела никакого смысла, вот хоть убейте.

— Мы с Фэриде-ханум собираемся ужинать, — любезно сообщил Исмаил-бей. — Не желаете присоединиться? Вкусная еда — лучшее средство против стресса. А если хотите, поделитесь со мной своими проблемами, может быть, я чем-то смогу вам помочь.

— Благодарю вас, Исмаил-бей, я бы…

В этот момент у Алексея зазвонил мобильный телефон. На сей раз он заговорил по-русски.

— Да. Да, я. Пока ничего хорошего, слава богу, что плохого не случилось.

Пауза. Лицо Алексея постепенно начинает принимать какой-то свекольный оттенок.

— Почему я должен платить за то, что и так мне принадлежит? Я просто пойду в полицию. Не надо меня пугать, владеть несколькими драгоценными камнями — это не уголовное преступление. И здесь не Россия.

Опять пауза. Лицо становится более или менее нормальным.

— Ах вот так. Ну, это меняет дело. Да, без этих бумаг я ничего сделать не могу, это правда. Хорошо, за них я готов заплатить. Отдайте бумаги, а цацки можете оставить себе на память — и мы в расчете. Именно сегодня? А до завтра это не терпит? Хорошо, я добавлю штуку сверху, но это предел. В том числе и моих возможностей.

Совсем небольшая пауза. И уже спокойный голос владеющего собой человека.

— Да, я знаю это место. Через полчаса буду там. Но никаких сюрпризов, я приму соответствующие меры. Причем тут полиция? Все, договорились!

Он убрал мобильный телефон и поднялся с кресла.

— Простите, Исмаил-бей, мне придется пожертвовать ужином с вами. Кажется, мои проблемы сегодня решатся раз и навсегда. Увидимся в следующий раз. До свидания, уважаемая Фэриде-ханум, было невероятно приятно с вами познакомиться, недаром турчанок считают первыми красавицами Востока. Простите еще раз, но меня ждут.

Только я заметила почти неуловимый жест Исмаил-бея в сторону группы людей у выхода из зала. По-видимому, за Алексеем пустили хвост. Что ж, довольно мудрое решение, особенно если учесть, что понять разговора по телефону он не мог. Хотя… что я собственно знаю об Исмаил-бее? Может, он полиглот.

— Пойдемте ужинать, Фэриде-ханум. Отпразднуем ваш выигрыш.

— А где?

— Положитесь на меня, — улыбнулся Исмаил-бей, — не пожалеете. Тут совсем рядом: хотите — на машине поедем, хотите — десять минут вдоль моря прогуляемся.

— Хорошая идея! А то у меня даже голова кружится: то ли от восторга, то ли от нехватки кислорода.

Мы вышли из казино и неторопливо пошли по набережной, ярко освещенной, полной нарядной публики всех национальностей и самых разнообразных запахов. Сильнее всего, конечно, пахли цветы, через них проникали всякие вкусные запахи, и в качестве финального аккорда — запах моря, лучше которого я ничего в жизни не ощущала.

Я с удовольствием все это разглядывала, потому что разговаривать с Исмаил-беем было решительно невозможно: похоже, его в Кемере знали абсолютно все и все торопились засвидетельствовать ему свое почтение. Я только мило улыбалась, да большего от меня ничего и не требовалось.

Мы проходили мимо того дома, где я пробыла чуть больше суток, и я подумала, что со мной непрестанно происходят какие-то чудеса, в основном, кстати, приятные. И все потому, что я выпила чуть-чуть больше, чем надо, и пустилась танцевать фламенко.

А вела бы себя пристойно, так вообще неизвестно, чем все это закончилось бы. То есть почти известно: вполне реальной гибелью вместе с парой сотен других ни в чем неповинных пассажиров самолета. Между прочим, я все больше убеждалась в том, что несостоявшееся на меня покушение было задумано Олегом. А последние несколько часов думала еще и о том, что не исключено появление здесь моего экс-возлюбленного лично.

Какое-то беспокойство возникло у меня во время этой прогулки. Как если бы я увидела что-то такое, чего видеть ни в коем случае не могла. Но я никак не могла понять, что меня так обеспокоило. Безусловно, какая-то мелочь, пустяк, попавший в поле моего зрения совершенно случайно и всего на несколько секунд. Но это могли быть и немного разгулявшиеся нервы, которым, в общем-то, было от чего разгуляться.

Мы подошли к самом роскошному отелю в Кемере — «Тюркиз» — и прошли внутрь, где оказался прелестный внутренний дворик с фонтаном, вокруг которого была расставлена дюжина столиков. Я заметила, что занято было от силы три или четыре, что могло свидетельствовать только о том, что ресторан этот не только элитный, но и безумно дорогой.

Меню нам принесли чуть ли не на пяти языках, но — без указания цен. По-видимому, свои знали, а чужих сюда не слишком пускали. Я заикнулась было о фондю, но Исмаил-бей резонно возразил, что это блюдо я уже дегустировала, а вот седло барашка, которое тут бесподобно готовят, — нет. И не пробовала их фирменного салата, а также лимонного мусса. Так что он настоятельно советует мне положиться на его вкус.

Я положилась.

— Ну что ж, дорогая Фэриде-ханум, мы, кажется, достойно отметили ваш маленький выигрыш. Вы, кстати, уже решили, на что его потратить?

— Исмаил-бей, — вздохнула я, — я же сказала, что даже мысленно не могу оперировать такой суммой. Столько денег я могу заработать дома лет за десять, если не есть, не пить, не одеваться и не платить за квартиру. Так что я даже еще и не думала, как распорядиться свалившимся на меня состоянием.

— Сколько же вы получаете на своей работе, простите за бестактный вопрос?

— Ну достаточно, на жизнь хватает и еще на курорт могу съездить. Только на дешевый. Вот отель, в котором мы с вами сейчас ужинаем, мне решительно не по карману. Даже та квартира, в которую я поселилась, для меня слишком дорога. Ее оплатил мой бой-френд. Бывший.

— Так теперь уже точно — бывший?

— Точнее не бывает, — вздохнула я. — Чем скорее я его забуду вообще, тем лучше. Не люблю, знаете ли, когда из меня делают дурочку, а потом еще и убить пытаются. Таких друзей мне не нужно, любовников — тем более.

— Думаю, вы абсолютно правы, Фэриде-ханум. Для меня это тем более отрадно, что…

В этот момент зазвонил его мобильник. По тому, как изумленно взлетели вверх брови Исмаил-бея, я поняла, что никаких звонков сегодня он вообще не ждал. Разговор оказался необыкновенно коротким, но выражение лица Исмаил-бея изменилось мгновенно: вместо веселого, изысканного светского льва передо мной оказался жесткий, волевой человек, собранный, как пружина.

— Что-нибудь случилось? — осторожно спросила я.

— Да. Еще одно убийство. Для нашего города это вообще беспрецедентно. Да еще практически под носом у моего человека, который должен был предотвращать всякие неординарные ситуации.

— Кто? — спросила я чисто машинально.

Ответ я в общем-то знала.

— Алексей. Застрелен у дальнего причала из пистолета с глушителем. Стрелял, судя по всему, профессионал: в темноте, одним выстрелом. Сейчас поеду сам разбираться.

— Можно я с вами?

— Вы уверены, что хотите это видеть?

— Я уверена, что одной, без вас, мне будет очень дискомфортно.

— Что ж, поедем.

Исмаил-бей жестом подозвал официанта, подписал поданный ему счет практически не глядя и стремительно встал из-за стола.

— Не понимаю, — бормотал он, уже сидя рядом со мной в машине, — почти ничего не понимаю. Кто и за что мог его убить?

Я этого тоже не понимала, хотя пыталась понять изо всех сил. Но от этих мыслей меня отвлек один небольшой эпизод. Мы как раз проезжали мимо того дома, где Олег снял квартиру, и я внезапно поняла, что резануло мне глаз пару часов тому назад.

Окна бывшей моей квартиры были освещены. А квартиру Олег снял на две недели, сам говорил. Кто же устроил всю эту иллюминацию?

Возможно, это глупо, но мне почему-то снова стало страшно.

 

Глава восьмая

Наши люди в Голливуде

Почему практически у всех людей такое болезненное любопытство к трупам, пожарам, авариям и прочим малоприятным происшествиям? Зеваки были, есть и, кажется, будут всегда.

Я, между прочим, тоже в этом плане не святая, и если удается, обязательно смотрю одну странную передачу, которая почти вся посвящена дорожно-транспортным происшествиям с пострадавшими и трупами. Зачем мне это? Не знаю, но какое-то пещерное любопытство не позволяет выключить телевизор.

Правда, сейчас к месту происшествия меня привело не любопытство, а страх. Я просто боялась оставаться одна, пусть и в роскошной, строго охраняемой вилле. Рядом с Исмаил-беем мне было гораздо спокойнее, почему-то я была свято уверена, что уж в его-то обществе со мной ничего страшного не случится.

Дальний причал оказался действительно дальним, почти на самой окраине городка. Освещение там было скуповатое, если редкие слабые фонари вообще можно назвать освещением, место в общем-то заброшенное и малопосещаемое. Интересно, какие меры предосторожности принял Алексей, направляясь в эти трущобы? Или он просто блефовал? По-моему, если бы не «хвост», пущенный за ним Исмаил-беем, Алексея не скоро бы нашли.

Как выяснилось, его вряд ли бы нашли вообще. Чрезвычайно озабоченный человек сделал довольно пространное объяснение Исмаил-бею, после чего тот, помолчав минут несколько, сказал:

— Нужно вызывать полицию.

Пока полиции не было, мы осторожно подошли к трупу. Алексей лежал на спине совершенно спокойно, и с первого взгляда я даже не поняла, что темное пятно над переносицей — это и есть та единственная рана, которую он получил.

— Его, по-видимому, потом собирались сбросить в море, — поделился со мной информацией Исмаил-бей. — Мой человек спугнул его или их. Алексей подошел к назначенному месту, оглянулся вокруг и закурил. Выстрела практически не было слышно, наверное, пистолет с глушителем, во всяком случае, выстрелили, как только вспыхнула зажигалка. Одна пуля. Сначала послышались приближающиеся шаги, потом стало тихо, а потом шаги стремительно удалились. Наверное, убийца заметил непрошеного свидетеля и предпочел убраться с места преступления как можно быстрее. Ну вот и полиция. Вам лучше посидеть в машине, Фэриде-ханум. Я не хочу, чтобы вас втягивали в эти разборки.

Вот этого мне тоже не хотелось. Я забралась на заднее сидение машины, вытащила из бара банку фруктового сока и с удовольствием закурила. Удовольствие — это, конечно, сильно сказано, но когда я нервничаю, то всегда хватаюсь за табачную палочку и это меня хоть немного успокаивает. Это не пропаганда никотина, боже сохрани, просто добросовестная констатация факта. И сок я взяла не случайно, в баре было полно всяких других более крепких напитков, но мне была нужна ясная голова. Собственно, такая голова всегда нужна, но не всегда получается.

Алексея вызвали под предлогом передачи каких-то бумаг. Настолько дорогих для него, что по сравнению с ними бриллианты были просто сувенирными мелочами. В той клятой посылке, которую я передала администратору ресторана, тоже были какие-то бумаги, просмотреть которые я не удосужилась, а зря. Возможно, я все равно ничего не поняла бы, но хоть знала бы, из-за чего такой накал страстей.

Была еще вторая версия: кто-то убирает всех, так или иначе имеющих отношение к посылке. Ведь о самом факте ее существования Алексей знал — сама ему сказала. И кстати, я снова и снова возвращалась к мысли о том, что погром в квартире в поисках этой самой посылки вполне мог устроить он сам. Или нанял кого-то, или поручил это сделать администратору, но без участия Алексея это дело уж точно не обошлось.

Возможно, он в конце концов и заполучил бы желаемое, но тут вмешалась судьба в виде Исмаил-бея и избавила меня от многих неприятностей. Если точнее, позволила остаться в живых. А Алексея лишила единственного шанса на успех. И не он ли придушил администратора? Вряд ли, ведь он шел на встречу за какими-то бумагами, значит был в курсе того, что его подельника уже нет.

Оставался еще тот неизвестный, который устроил это шоу с подарочным ларчиком и который наверняка уверен, что меня давным-давно нет на этом свете. Кто? Алексей? Я ему и живая не мешала, хотя в качестве второй версии и с некоторыми оговорками это можно было принять.

Третья версия была еще интереснее: на встречу Алексея вызвал Олег. Только ему несчастный бизнесмен и поверил бы, не мог же он глубокой ночью переться на встречу с неизвестным человеком. Впрочем, он мог назначить встречу, а послать на нее кого-то другого. Для того чтобы позвонить по мобильнику, совершенно не обязательно находиться близко от абонента.

Ко всему прочему, я пока не понимала, почему ожила оставленная мною квартира. Конечно, Олег мог позвонить управляющему домом или связаться с ним каким-то иным образом и свой заказ аннулировать. Но вряд ли он стал бы заниматься такой мелочью: квартира оплачена на две недели вперед, а живет он в ней или нет — его личное дело.

Может быть, передумает и приедет отдохнуть от трудов праведных, причем я ни в коем случае у него под ногами путаться не буду, потому что меня уже как бы и на свете нет. Интересная концовочка получилась у нашего романа. Скажем так, нестандартная.

Ей-богу, я не более цинична, чем большинство нормальных женщин, просто, в отличие от них, люблю называть вещи своими именами. С моей точки зрения новомодное «бой-френд» все-таки не подходило для большинства случаев российской реальности. Мужчины, конечно, мальчики, то есть «бои», но вот выдавать им при этом еще и звание друга, то есть «френда», — это вряд ли. Есть хорошее слово — любовник, ну и слава богу! Только накажи меня бог, если я еще когда-нибудь свяжусь с женатым мужчиной. Холостяков, что ли, мало? Да не меньше, чем в Бразилии Педров.

Ладно, это пока неопределенное будущее, а думать надо о конкретном настоящем. Интересно, что там обнаружила полиция? Нет, я не жалела, что ушла в машину, я все равно ничего бы не поняла из их тарабарщины. Просто что-то долго они там возятся. Уж вполне мог поторопиться.

Он как будто подслушал мои мысли и появился возле машины. Лицо его было, мягко говоря, хмурым, но он сделал над собой усилие и придал лицу более приятное выражение.

— Поедем домой, Фэриде-ханум, — объявил он, усаживаясь рядом со мной. — Полицейская машина запущена, труп я официально опознал, но больше ничем полиции помочь не смог. Занятно, но я ведь даже фамилию этого человека не удосужился узнать. А вы?

— И мне это было как-то ни к чему, — пожала я плечами. — Пофлиртовали в самолете, поужинали вместе, вот и все общение. Третий и последний раз я видела его сегодня в казино, вместе с вами. Меня, кстати, будут допрашивать?

— Не думаю. Я во всяком случае им этого не советовал, при вашем нынешнем положении вы совсем не знакомы с этим человеком. В самолете летел и ужинал он с Викторией, а такой женщины в Кемере уже нет.

— И не будет, — твердо пообещала я. — До последних секунд перед отлетом. Пока не придется принимать прежний вид.

— Зачем? — поразился Исмаил-бей. — Я лично посажу вас в любой самолет без всяких документов.

— В этом я не сомневаюсь. Но в Москву меня не пустят. Там тоже есть паспортный контроль, только вас рядом не будет.

— А знаете, я как-то про это не подумал, — рассмеялся он. — Мне так приятно ваше общество, что про расставание я просто забыл. Вы же не захотите остаться в Турции навсегда?

— В каком качестве? — мягко спросила я.

— Я, например, могу на вас жениться…

— Увольте, Исмаил-бей, — рассмеялась я. — Две жены у вас уже есть, если не ошибаюсь. А здесь, в Кемере, как вы сами сказали, у вас база отдыха.

— Но вам же не обязательно здесь постоянно жить.

— А где мне жить постоянно?

— А где хотите. Хоть в Париже, хоть в Риме, хоть в Латинской Америке. Я люблю путешествовать.

— Почему бы в таком случае мне не пожить постоянно в Москве? Туда тоже самолеты летают. И жениться не обязательно.

— Вы мне отказываете? — страшно изумился Исмаил-бей.

— Боже сохрани! От вас я не собираюсь отказываться. Но мне как-то не хочется быть третьей женой. Давайте я лучше буду одной из ваших подруг. Скажите честно, у вас ведь почти в каждом городе такая есть?

— Вы неподражаемы, Фэриде-ханум! — рассмеялся он. — Такой женщины я еще не встречал. Давайте вернемся к этому разговору попозже, хорошо? Может быть, мы придем к разумному компромиссу между моими желаниями и вашими запросами.

— Давайте вернемся позже, — легко согласилась я. — А теперь поговорим о менее приятных вещах. Ваш человек видел убийцу?

— Нет, он его только слышал. Собака след не взяла, то есть довела только от того места, где прятался убийца, до кромки моря. По-видимому, действительно работал профессионал, вряд ли его найдут. Только по чистой случайности. Сейчас поедут в гостиницу, где жил Алекс-бей, может, там что-нибудь найдут. Хотя бы информацию, кому звонить в экстренных случаях.

— Разве у него не было с собой документов?

— Были и остались, деньги тоже не тронуты, около тысячи долларов в местном эквиваленте и столько же настоящих. Так что это не ограбление.

— Его же и вызывали не на ограбление, а на встречу по делу, — заметила я. — Убийца сам назначил ему встречу. Иначе все очень усложняется.

— Верно, — задумчиво сказал Исмаил-бей. — Ему позвонили, и он разговаривал по-русски, то есть скорее всего — с соотечественником. И убийство, возможно, тоже совершил русский. Так что дело в общем-то гиблое. Как и в случае с администратором. И еще: у нас здесь практически не бывает убийств. То есть за последние лет десять не было ни одного. Так что найти исполнителя среди здешних жителей — довольно серьезная проблема. На мелкое воровство еще можно подговорить, но остальное…

— Что вы имеете в виду? — не поняла я.

— Ах, да, я забыл вам сказать, да это и несущественно. Мы нашли человека, который устроил погром в вашей квартире. Наш, местный. Ему посулили тысячу долларов за то, что он как следует поищет и, главное, найдет вполне определенную вещь. Он и поискал как следует, только ничего не нашел, кроме неприятностей на свою голову. Совратителя своего он описал довольно подробно, особенно подчеркивал, что это был русский.

— Десант русской мафии в тихий курортный городок, — пробормотала я.

— Что, простите?

— Десять против одного, что этим русским был Алексей, царствие ему небесное. Он очень умело создал впечатление, что почти всю вторую половину дня находился рядом со мной, и я это подтвердила. Но он приходил, уходил, отлучался, снова возвращался. Так что время на то, чтобы сделать заказ и получить отчет у него, безусловно, было.

Тут мне пришла мысль, которая меня буквально парализовала. Господи, ведь цепочка была выстроена так, чтобы бумаги попали к Алексею от Олега! Значит, догадайся я спросить фамилию своего случайного соседа по самолету или назвать в разговоре фамилию своего друга — и дело приняло бы совсем иной оборот. Какой — не знаю, но иной.

Олег, между прочим, рисковал минимально: вероятность того, что я познакомлюсь с Алексеем, была ничтожно мала. Ему бы догадаться узнать, каким рейсом полетит Алексей. Или не покупать мне билет в первый класс, тогда я, как миленькая, сидела бы в общем салоне и ничего бы не узнала.

Так. Идем дальше. Допустим, что в самолете мы с Алексеем не познакомились. Допустим, что я не познакомилась и с Исмаил-беем, поэтому на следующий же день отнесла посылку куда надо. И администратор встретился бы с Алексеем (по-видимому, так и было предусмотрено), передал бы ему бумаги, получил свой гонорар, и на этом история закончилась бы.

А выманить меня из Кемера, посадить в самолет и отправить обратно в Москву, точнее, на тот свет — задачка, в принципе, нехитрая. Наврал бы что-нибудь про здоровье родителей. Я бы не то что на самолете — на помеле домой помчалась бы. Так что в принципе комбинация намечалась безупречная, но помешали, как всегда, мелочи. В том числе и мое обычное разгильдяйство.

А вот Алексей наверняка догадывался о том, что я — подруга Олега. Возможно, не считал меня его любовницей, а воспринимал как связную. А может быть, все понимал правильно, поэтому с таким пылом одобрил мое знакомство с Исмаил-беем и быстренько ретировался.

Он-то, в отличие от меня, догадывался, что никаких романтических отношений между нами не может быть потому, что этого не может быть никогда, так что факт моей как бы гибели в авиакатастрофе оставил его практически равнодушным. Похоже, он не успел додуматься до того простого вывода, что следующим в списке «лишних людей» может оказаться он сам. Вот он и оказался.

— Я разговаривал с управляющим дома, — нарушил молчание Исмаил-бей. — Он сказал, что приехал тот человек, с которым заключен договор. Они вселились буквально два часа тому назад…

— Они? — не поняла я.

— Они. Мужчина и женщина.

Здорово! Может быть, Олег решил отдохнуть с женой, а заодно лично проследить за ходом событий. Очень интересно. К сожалению, я никогда не видела фотографий законной половины своего любовника, так что вряд ли узнаю при встрече. А встретиться хотелось, да еще как! Заодно хоть одним глазком поглядеть на моего доморощенного мафиози.

— Завтра разберемся, — снова будто бы прочел мои мысли Исмаил-бей. — Нанесем, так сказать, визит вежливости. Заодно проверим действенность вашей маскировки.

— А стоит ее проверять? — усомнилась я.

— А зачем же тогда было менять внешность? — резонно возразил Исмаил-бей. — Думаю, это уже чистая формальность, Алекс-бей ведь вас не узнал. В общем, все завтра, сегодня уже поздно, вы, наверное, смертельно устали…

— Разве что чуть-чуть, — усмехнулась я. — Но денек был занятный, ничего не скажешь. Приключений хватило бы на всю нормальную жизнь.

— Вы не голодны?

— Боже сохрани! — перепугалась я. — После такого ужина, который вы мне устроили, можно неделю ничего не есть.

— Посмотрим, что вы скажете завтра с утра, — усмехнулся Исмаил-бей. — Морской воздух, знаете ли, творит чудеса. Скажите, кстати, что вы предпочитаете на завтрак?

— Кофе с молоком, — мгновенно ответила я, — и один круассанчик. Никакой овсянки, никакой яичницы с беконом, никакого джема, вообще никаких излишеств. А то вы меня тут приучите к изысканной кухне, я дома нормально питаться не смогу.

— Человек ко всему привыкает, — философски заметил Исмаил-бей. — Думаю, дома вам завтрак в постель не подают.

— Правильно думаете. Я живу одна.

— А если у вас кто-то ночует?

— Вы имеете в виду моего бывшего бой-френда? — спокойно спросила я. — Именно утро с ним и было самым кошмарным в наших отношениях, если бы он не предложил мне отдохнуть в Турции, мы бы однозначно расстались. Меня его эгоизм стал уже порядком напрягать. Как только он утром открывал глаза, он уже думал только о своей работе. Наспех проглотить чашку кофе — и привет.

— Это должно было раздражать, — согласился Исмаил-бей.

Я не стала с ним спорить. Хотя бы потому, что события последних дней настолько изменили мое представление о собственной жизни и жизни вообще, что фокусы Олега представлялись чем-то далеким и несущественным. Эта глава была прочитана до последней строчки, нужно переворачивать страницу и начинать новую. Черт возьми, я же совсем забыла: я теперь богатая женщина! Могу позволить себе любые фантазии. Например… например…

Я внезапно поняла, что понятия не имею, как распорядиться свалившимся на меня счастьем. К тряпкам я всегда была достаточно равнодушна, да и покупать наряды по несколько тысяч долларов за штуку не стала бы даже под угрозой немедленного расстрела. Драгоценности? Они меня тем более не волновали: Москва — не тот город, где разумно щеголять в общественном транспорте в рубинах и изумрудах.

Можно, конечно, купить машину, пойти на курсы вождения и получить права. Но эта идея меня совершенно не грела: на работу я прекрасно добираюсь на метро, а если случается «выходить в свет», то кавалеры все поголовно были с собственными тачками. Так что машина тоже отменяется. Пока, во всяком случае.

— Расскажите мне о своей квартире, — вдруг попросил Исмаил-бей. — Мне интересно, как вы живете.

— С удовольствием, только рассказывать особенно не о чем. Квартира у меня маленькая: комната, кухня и ванная, общей площадью примерно как ванная комната на вашей вилле. В комнате — диван, журнальный столик, пара кресел, книжные шкафы. Шкаф для одежды, конечно. И компьютер. Вот и вся обстановка.

— А где же вы принимаете гостей? — с изумлением спросил Исмаил-бей.

— В комнате, где же еще? Наиболее близких угощаю чаем или кофе на кухне.

— У вас большая кухня?

— Примерно с эту машину, — усмехнулась я. — Так что, как видите, все очень скромно.

— Но теперь вы сможете купить квартиру побольше.

Эта мысль оказалась для меня принципиально новой, над ней следовало поработать. Ничего нереального я в этом плане не видела, а моего сегодняшнего выигрыша вполне могло хватить на очень даже приличную двушку. Если продать теперешнюю квартиру. Нет, идея Исмаил-бея меня определенно вдохновила, об этом стоило подумать весьма и весьма основательно.

— Думаю, на сегодняшний день приключений нам вполне достаточно, — продолжил Исмаил-бей, словно не заметив моей внезапной задумчивости. — В конце концов, вы сюда отдыхать приехали. Как насчет того, чтобы завтра снова совершить морскую прогулку?

— А «визит вежливости»? — напомнила я.

— Одно другому не мешает. С утра я поговорю с управляющим, потом нанесем визит, а потом пойдем на яхте. Мне хотелось бы показать вам красивейшие места. До этих островов туристские яхты не доходят — далековато. Поэтому все там сохранилось, так сказать, в первозданной чистоте.

— С удовольствием! — искренне ответила я.

— А вечером пойдем куда-нибудь потанцуем. Хорошо?

— Лучше просто не бывает!

Да что я, в самом деле, зациклилась на Олеге и его проблемах? Для меня это уже — вчерашний день, встречаться с ним в своем «естественном», так сказать, виде я не собиралась ни при какой погоде, а любопытство можно немного умерить. И без того понятно, что человек, заказавший смерть своей любовницы, вряд ли будет особенно горячо ее оплакивать.

Машина подъехала к воротам виллы и коротко просигналила. Тут же ворота распахнулись, будто за ними стоял кто-то невидимый и ждал только этого сигнала. На лестнице перед входом уже выстроился почетный караул слуг. Надо же, время за полночь, а никто не спит. Круто у них тут дело поставлено.

Исмаил-бей сказал несколько коротких фраз, и вся эта публика точно испарилась. В гостиной на столе нас ожидали фрукты и всевозможные напитки. Но лично мне меньше всего хотелось сейчас светской беседы в гостиной. Вот в спальне…

Господи, я, кажется, растеряла и те немногие нравственные устои, которые у меня еще были! Только что убили человека, которого я хоть и плохо, но знала, а я о чем думаю? С другой стороны, если оплакивать каждого малознакомого человека, никаких слез не хватит.

— Фэриде-ханум, — сказал Исмаил-бей, задерживая мою руку в своих руках. — Вы очень устали сегодня?

— Умеренно, — отозвалась я, чувствуя, что вопрос задан не спроста.

— Мне хотелось бы сегодня прийти выпить с вами перед сном по бокалу шампанского. Или другого напитка, на ваше усмотрение. В общем, мне хотелось бы пожелать вам доброй ночи в более спокойной обстановке.

— Сочту за честь, — отозвалась я, даже не пытаясь разобраться в нахлынувших на меня эмоциях.

Смысл предложения Исмаил-бея был предельно ясен. Но сделано оно было так деликатно и ненавязчиво, что просто грех было бы обидеть его отказом. В конце концов, я с самого начала понимала, что он возится со мной не для того, чтобы я просто отдохнула, и даже не для того, чтобы я роскошно отдохнула. У всего есть своя цена, и порядочные люди обычно ее платят.

— Удивительное вы создание, Фэриде-ханум, — сказал Исмаил-бей, все еще не выпуская моей руки. — Сейчас вы ведете себя как стопроцентно восточная женщина, я даже на мгновение поддался этой иллюзии. А иногда — вы женщина сугубо западная, раскованная, эмансипированная и прочее. Самое интересное, в вас эти качества мне тоже нравятся.

— Вам просто надоели покорные восточные гурии, — попыталась я отшутиться.

— Возможно. Но, как вы понимаете, среди западных женщин у меня тоже немало знакомых, так вот в них меня все вышеперечисленные качества обычно безумно раздражают. Впрочем, мы еще успеем поговорить с вами обо всем через полчаса. Если позволите, я приду в домашней одежде.

— Вы у себя дома, Исмаил-бей, — улыбнулась я. — Можете позволить себе все, что только пожелаете. Если вы не возражаете, я тоже переоденусь, а то в этих доспехах даже мне жарко стало.

— Думаю, горничная все для вас уже приготовила, — небрежно заметил Исмаил-бей. — Так я не прощаюсь, дорогая Фэриде.

Так, уже не «ханум». Ну что ж, «процесс пошел», как любил выражаться один наш популярный политик.

Горничная действительно все приготовила. Более того, она еще ждала меня, чтобы помочь приготовиться ко сну. Но я как-то не привыкла к такой опеке, произнесла по-турецки то, что успела мимоходом выудить из разговорника или просто усвоить на ходу, мол, спасибо, ничего не нужно, до свидания. Горничная тут же испарилась. А я тут же об этом пожалела.

Ну, линзы из глаз я, допустим, сумела вытащить сама и поместить их в специальную кюветку, как учила визажистка. А вот пользоваться джакузи так и не научилась, а спросить уже было не у кого. Пришлось ограничиться душем и снятием верхнего слоя макияжа, поскольку ресницы мне трогать не рекомендовалось, а вот подводить глаза и пудриться мне завтра предстояло самостоятельно.

Ну, впрочем, до завтра нужно было еще дожить. А пока я была наполовину Викторией, наполовину Фэриде, что само по себе было достаточно занятно: серые глаза на фоне темной шевелюры и слегка загорелого лица гляделись достаточно эффектно.

Я облачилась в то, что дожидалось меня на постели. Теоретически это была ночная рубашка и пеньюар, и если первое не оставляло практически ничего для воображения, то пеньюар, наоборот, очень удачно скрывал все, хотя тоже был из какой-то невероятно легкой ткани.

Ко всему этому великолепию, выдержанному в перламутрово-зеленых тонах, полагались еще домашние туфли на небольшом каблучке, отороченные, по-моему, лебедиными перьями. Видела я как-то такие в одном из бутиков Москвы, где они стоили ровно столько, сколько я зарабатывала за месяц. Могу себе представить, во что обошелся весь ансамбль!

Исмаил-бей был невероятно пунктуален, и стук в дверь раздался через полчаса после того, как мы разошлись по своим комнатам: ни секундой раньше, ни секундой позже. Мой хозяин и покровитель появился в сказочной красоты атласном халате с отворотами роскошного винного цвета. Именно о такой одежке всю жизнь грезил мой папочка, да так и не обрел. Надо будет перед отъездом все-таки походить по магазинам, купить сувениры для родственников и знакомых. Благо финансовые возможности у меня для этого имелись весьма основательные.

Мы действительно выпили шампанского, покурили, поболтали о каких-то пустяках, а потом случилось то, что неизбежно должно было случиться. Если я и была разочарована, то только приятно. Исмаил-бей обращался со мной так, как если бы я была из тончайшего стекла, осторожно, не торопясь, вел меня по дороге, которую все, если честно, проходят по-разному, только финал для мужчины всегда однозначен, а для женщины… это как еще посмотреть.

Уже где-то на рассвете я провально и позорно заснула прямо в объятиях Исмаил-бея. Как и когда он покинул мое ложе — понятия не имею. Я даже сновидений на сей раз не смотрела, состояние эйфории, в которую я впала где-то в середине ночи, длилось даже во сне. Я была почти невесома и одновременно до краев наполнена каким-то еще неведомым мне чувством. Не счастьем, нет, скорее это все-таки можно назвать блаженством…

Когда я проснулась, то поняла, что от наших планов на сегодня остались клочки. Время близилось к полудню, ни о какой морской прогулке на далекие острова и думать не приходилось. Да и не хотелось, если честно. Я сладко потянулась и задела локтем стоявший на тумбочке колокольчик, который ответил мне мелодичным звоном.

Горничная с подносом появилась так быстро, что похоже, давно караулила под дверью. На подносе помимо кофейника, чашки и корзинки с круассанами была еще невероятно красивая роза какого-то кремово-палевого оттенка и записка. Конечно, я тут же вцепилась именно в нее.

«Дорогая Фэриде! Такой сладкий сон я не решаюсь нарушить, так что яхта на сегодня отменяется. Вы позволите мне разделить ваш утренний кофе с вами? Ваш Исмаил».

Чем хорош английский, это отсутствием обращения «ты» вообще. Поэтому, в отличие от русскоязычных аналогичных случаев, не приходилось мучительно соображать, являются ли совместно проведенная ночь, а затем и совместный завтрак поводом для фамильярности. Поэтому я, ничтоже сумняшеся, написала внизу все той же записки: «Буду счастлива видеть Вас через четверть часа», вручила горничной и сказала, кому это передать. На это моих познаний в турецком уже хватало.

А сама, накинув собственный легкий халатик, а не вчерашний невероятный пеньюар, кинулась в ванную комнату приводить себя в относительно божеский вид, то есть хотя бы умыться и почистить зубы. В критических ситуациях мне, как правило, удается делать все молниеносно и одновременно правильно. Так что на террасу у спальни, где меня поджидал Исмаил-бей, я вышла свежей «как роза в утро битвы». Не помню, откуда я стащила это сравнение, но оно мне ужасно нравится, несмотря на некоторую абстрактность.

— А так вы нравитесь мне еще больше, — заметил Исмаил-бей, поднимаясь из-за столика, на котором уже был сервирован завтрак на двоих.

Контраст со вчерашним образом действительно имел место. Собираясь чуть ли не впервые в жизни на заграничный курорт, да еще с любовником, я купила вещь, в Москве сугубо бессмысленную из-за климата. «Вещь» представляла собой шелковую рубашку-мини персикового цвета на бретельках. А сверх этого надевался еще халатик, тоже мини, но черный с какими-то персиковыми цветками.

Я представляла себе, как будет поражен Олег, увидев меня в совершенно новом имидже. Но, оказывается, во-первых, Олег вообще не собирался меня видеть, а во-вторых, имидж у меня вообще изменился в прямом смысле слова до неузнаваемости.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась я. — До вчерашнего дня я, пожалуй, не рискнула бы надеть столь смелую вещь.

— Значит, ночь была проведена правильно, — сделал вывод Исмаил-бей. — Впрочем, мне кажется, для вас она прошла неплохо, вы просто светитесь изнутри.

— Благодарить за это нужно вас, — кажется, мне даже удалось слегка покраснеть. — Могу я в свою очередь спросить: вы не разочарованы?

— Дорогая моя! Такой ночью может быть разочарован только человек, лишенный всех пяти чувств одновременно. Это было божественно!

— Тогда все прекрасно, — подвела я итог. — Давайте завтракать, иначе я умру от голода прямо здесь на ваших глазах.

— А кто-то вчера собирался не есть целую неделю, — поддел меня Исмаил-бей.

— Ситуация изменилась, — деланно вздохнула я. — Знаете, Исмаил-бей, мне все время кажется, что это сон. Настолько все волшебно и нереально.

— Вы счастливы?

— Вы еще спрашиваете! Между прочим, до сих пор для меня существовало только одно четкое обозначение понятия «счастье». Это — когда я утром с наслаждением завтракаю. Значит, вчера все было прекрасно и в ближайшее время особых неприятностей не предвидится. Но, похоже, рамки расширились. И завтрак сегодня просто великолепен.

— Я очень рад, — просто ответил Исмаил-бей.

— На море уже поздно, понимаю, но я спала, как в раю. Какие планы на сегодня?

— А вы не хотите еще немного побыть в состоянии абсолютного счастья? — осведомился Исмаил-бей. — Планы, если вы не передумали со вчерашнего вечера, оптимизма могут не добавить.

— Вечно счастливыми могут быть только идиоты, — философски вздохнула я. — В вашем городе убили двух человек, чего, как вы говорите, не наблюдалось уже лет десять. Оба человека связаны только одним — какими-то бумагами, из-за которых идет охота. Поскольку косвенно я к этому все-таки причастна…

— Причастна к этому была Виктория, — перебил меня Исмаил-бей. — А сейчас передо мной Фэриде, которая может наплевать на все эти сложности и спокойно отдыхать.

— Вы же понимаете, что любопытства еще никто не отменял. Например, мне крайне любопытно, кто же поселился в снятой в том числе и для меня квартире.

— Поселился тот, кто ее арендовал, — усмехнулся Исмаил-бей. — Ваш бой-френд… хорошо, хорошо, бывший бой-френд все-таки осчастливил Кемер своим личным присутствием. Вчера вечером управляющий дал ему ключи. Интересно другое: он попросил два комплекта.

— Кому же предназначается второй? — изумилась я.

— Тому, кто приехал сегодня рано утром. И, судя по всему, собирается здесь провести как минимум неделю. Во всяком случае, сейчас они на пляже.

— Они?

— Мне крайне неприятно сообщать вам об этом, Фэриде, но приехала молодая дама, которая, судя по всему, находится с вашим… знакомым в довольно давних и близких отношениях. Видите ли, как человек предусмотрительный, я приказал поставить в этой квартире жучки, когда ее приводили в божеский вид. Так что мы можем слушать и писать все разговоры.

— И вы уже услышали что-нибудь интересное? — осведомилась я, берясь за спасительную сигарету.

Я не огорчилась и даже не расстроилась. Иллюзий о том, что я у Олега — единственная и неповторимая, не считая жены, никогда не питала. Но мне совершенно не понравилось то, что мне не было отведено, хотя бы девять дней траура: новая любовница появилась на второй день после моей трагической гибели.

С другой стороны, если это произошло, то Олег поверил в успешность своей затеи со взрывом самолета и просто выкинул из головы абсолютно все со мной связанное. В том числе и меня самое.

— Сейчас я могу предоставить вам возможность послушать запись, — сказал Исмаил-бей. — Сразу предупреждаю, полезной информации там почти нет. Если верить переводчику, конечно.

— В данном случае любая информация будет полезной, — возразила я. — В любом случае, интересной. Можно заказать еще кофе, Исмаил-бей?

— Все, что пожелаете, Фэриде. Сейчас принесут.

Он позвонил и коротко что-то приказал мгновенно явившемуся на звонок слуге. Через несколько минут слуга вернулся с кофе и небольшой коробочкой — диктофоном. Исмаил-бей нажал кнопку воспроизведения и положил диктофон рядом со мной на столик.

— Я покину вас на какое-то время, дорогая, если позволите. Дела, увы…

— Благодарю вас, Исмаил-бей, — церемонно ответила я. — Дело прежде всего, вы абсолютно правы.

— Прежде всего о деле, — прозвучал у меня над ухом голос Олега, так что я даже подскочила от неожиданности. — Нацеловаться еще успеем.

Это, оказывается, пошла запись диктофона.

— Ты все-таки уникальный экземпляр, — услышала я молодой насмешливый женский голос. — Первым делом мы испортим самолеты, ну а девушек испортим уж потом.

— Ну не злись, Анечка. Дела-то действительно невеселые. Но я ведь не стал бы тебя сюда звать, если бы ты была мне безразлична.

Да? А позвать сюда меня — это тоже было проявлением неземной любви и потребности во мне? Хотя звучит, признаюсь, убедительно, особенно для тех, кто знает Олега не первый день. Ну вот такой он эмоционально глухой, что поделаешь? Анечка? Неужели он высвистал сюда свою законную супругу? Вот это был бы номер!

— Ладно, — более мягко сказал женский голос. — Налей мне только что-нибудь холодное, жарко, горло пересохло.

— Это еще не жарко, — усмехнулся Олег. — Жарко будет после полудня.

Послышались звуки, характерные для наполнения сосудов какой-нибудь жидкостью, потом — долгое молчание.

— Ну, отошла немного? — спросил Олег. — Тогда слушай. Все бумаги у меня, так сложилось, что делиться не пришлось. И бриллианты мне тоже удалось сохранить: если один продать, мы здесь с тобой отдохнем по-королевски. Что ты все время озираешься по сторонам? Никаких женщин тут не было. Я же сам сюда приехал только вчера вечером.

— Да знаю я, — рассмеялась пока еще неведомая мною Анна. — Но мы, бабы, ревнивые, это у нас на уровне генотипа заложено.

— Знаешь, сейчас нам только с генотипами разбираться. Вы мне со своей ревностью просто осточертели.

— Кто это «мы»?

— Ты и супруга моя драгоценная. Эта даже к компьютеру ревнует, хотя ничего в нем не понимает. Но если я дома, значит, должен непрерывно с ней общаться, иначе делается логический вывод: ты думаешь о другой бабе.

Так значит, все-таки не жена. Ну это было бы действительно нелогично: сатанеть дома от ее заскоков и везти с собой отдыхать. Стало быть, любовница. Можно сказать, моя коллега. Сестра по несчастью, для меня, слава богу, бывшему.

— Да все женщины такие, мой милый.

— Представь себе, встречаются другие…

Показалось мне, или в голосе Олега все-таки мелькнуло что-то вроде нотки сожаления? Уж чем-чем, а ревнивыми заскоками я никогда не страдала.

— Да? И где ты с такими встречаешься?

— Аня, опять?!!!!

— Молчу, молчу, молчу. Один вопрос можно задать?

— Один — можно.

— Ты говорил, что все бриллианты будут мои. Что если я здесь продам их с умом, то обеспечу себя и сына до конца жизни. А теперь выясняется, что один ты намерен продать…

— У меня были большие текущие расходы, Аня. По нашему, кстати, общему делу. Если хочешь жить скромненько, как все российские туристы, да ради бога, на это у меня бабок хватит. А вот на роскошь, извини, уже нет.

— Что еще за текущие расходы?

— Думаешь, организовать доставку сюда бумаг и камешков без таможенного контроля можно было бесплатно?

— Нет, не думаю. А кстати, как тебе это удалось? Посредник не проболтается?

— Мертвые обычно молчат, — усмехнулся Олег. — А некоторые мертвые просто исчезают, и никакая экспертиза, никакие расследования ничему не помогут. Ты слышала, недавно российский самолет над морем взорвался?

— Что-то такое в гостинице говорили, я не вникала.

— Теперь вникни. В самолете летел на родину курьер. Теперь понятно?

— Но ведь он не один летел? — каким-то потухшим голосом произнесла Анна. — Там же несколько сотен человек, женщины, дети…

— Милая моя, лес рубят — щепки летят. Думаешь, мне легко было все это организовать? Или за бесплатно? А старался я в том числе и для тебя.

— Иногда твоя жестокость меня пугает, — задумчиво произнесла Анна. — Я тоже не грешу сентиментальностью, но вот так…

— Господи, опять не угодил! Ты провела несколько спокойных дней в Алани, пятизвездочная гостиница «Мериан», все двадцать четыре удовольствия, а я мотался по этой гребаной Анталии с одного конца залива до другого и улаживал наши с тобой общие дела. Да еще старался сделать это так, чтобы твой муж меня не заметил, это в мои планы совершенно не входило. Кстати, ему-то ты что сказала, куда летишь?

— В Нефтеюганск.

— Я серьезно спрашиваю.

— И я вполне серьезно отвечаю. Алания не так уж далеко от Кемера, кто знает, что ему в голову взбредет. Я не сторонница анекдотических ситуаций: приходит муж, а у жены любовник…

— Ну, ночью бы он не поехал.

— Трудно сказать. Он и ночью может сорваться куда угодно, если за это посулят хорошие деньги. Впрочем, я тебе об этом уже говорила. Слушай, хватит пока о делах, а? Давай пойдем куда-нибудь позавтракаем, а потом отдохнем на пляже. Теперь ведь можно не опасаться, что мы встретим кого-нибудь из знакомых, раз мой муженек отсюда убрался.

И почему, интересно, Олег решил отдать бриллианты этой самой даме? Она-то сюда каким образом относится? В документах, копии которых дал мне на ознакомление Исмаил-бей, ни о каких дамах даже и не упоминалось. Между прочим, таинственную незнакомку тоже зовут Анной, как и законную супругу Олега.

В первые несколько минут разговора я даже подумала, что мой экс-возлюбленный прилетел, наконец, с женой, но потом все встало на свои места. Значит, ненаглядный все эти дни был практически рядом со мной, возможно, даже следил, но близко не подошел. Ох, и отольются же этой кошке мышкины слезки! По полной программе отольются…

— Дальше уже ерунда, — услышала я голос Исмаил-бея, — мне ведь все это перевели. Они собирались завтракать и сразу идти на пляж, решались чисто практические проблемы полотенец и крема от загара, в общем, ничего интересного. Конечно, я направил своего человечка понаблюдать за этой парочкой, через какое-то время получим фото, посмотрим на новые персонажи в этой пьеске.

— А сами мы не можем пойти и посмотреть?

— Позволю себе заметить, что на улице довольно жарко, — заметил Исмаил-бей. — Здесь жара не так ощущается. Или вы все-таки хотите лично посмотреть на вашего…

— Теперь уже нашего, — усмехнулась я. — Вы же не допускаете мысли о том, что я могу в какой-то форме возобновить отношения с человеком, пытавшимся меня убить. Более того, с человеком, который считает, что ему это удалось. Впрочем, вы скорее всего правы, и тащиться на общий пляж по жаре — довольно глупо. Как ваши дела, Исмаил-бей, вы с ними разобрались?

— Настолько, насколько с делами вообще можно разобраться. Кстати, мне удалось устроить так, что в полицию вас не пригласят: вы неотлучно находились рядом со мной в казино и видели все то же самое. Так что они прекрасно обошлись беседой со мной по телефону.

— Его жене сообщили?

— Ищут. В Москве ее нет, в офисе ее отвечают, что мадам никому не докладывается, сказала только, что вернется через пару недель. Похоже, там к этим ее штучкам уже привыкли, никто не удивился. Единственное, чем они смогли быть полезными, так это дать номер ее мобильника, но телефон она, похоже, отключила. Так что пока будут бить только в эту точку: звонить на мобильный.

— В офисе знают о трагедии?

— Теперь знают, так что наверняка что-нибудь придумают. Ладно, это все детали. Давайте лучше действительно пойдем на пляж. Только не на общий, как вы хотели, а на мой собственный. Тут шагов двадцать вниз к морю.

— С наслаждением, Исмаил-бей. Тогда я с вашего разрешения пойду надевать купальник.

— Я мог бы вам помочь, — предельно серьезным голосом сказал Исмаил-бей.

Я сделала то, что у меня называется «глаз-кокет», и, пытаясь тоже быть серьезной, ответила:

— Даже не знаю, смогу ли я вас отблагодарить за эту помощь.

— Сможете, сможете, — заверил меня Исмаил-бей и… подхватив на руки, понес вглубь спальни. Совсем вглубь — в роскошную ванную комнату…

Действительно, в такую жару на пляже было делать совершенно нечего, а так я еще по ходу дела и выучилась обращаться с джакузи. Заполнила, так сказать, пробел в своем образовании. Впрочем, научилась я не только этому.

Все-таки есть колоссальная разница между мужчиной, думающим только о своем удовольствии, а потом, если время и силы останутся, — о партнерше, и мужчиной, который думает только о партнерше, а о себе — если время и силы останутся. Где-то краем сознания у меня даже промелькнула мысль, что сейчас я беру такую высокую планку, что мне чрезвычайно трудно будет потом довольствоваться общепринятыми стандартами. Если вообще захочется… со временем.

Когда мы снова сидели на террасе, было уже около пяти часов. Мне было стыдно в этом признаваться, но все прошедшее пробудило во мне просто зверский аппетит. Причем хотелось не бутерброда или там банана, а хорошего бифштекса с кровью и полагающимся гарниром. Пока же я вкушала, так сказать, аперитив: мой излюбленный джин с тоником, а мой партнер смаковал из высокого массивного бокала ледяное пиво.

— Пора подумать об обеде, вы не находите? — спросил он, нарушая молчание.

Я уже привыкла к тому, что Исмаил-бей каким-то образом читает мои мысли (не все, конечно, не все!), поэтому вопросу даже не удивилась и ответила на него благодарной улыбкой.

— Что бы вам хотелось, дорогая? Поехать куда-нибудь или остаться дома?

— На ваш выбор, Исмаил-бей.

— И меню тоже?

— Нет, меню я готова помочь составить.

И я поделилась своими гурманскими фантазиями.

— Тогда идите одевайтесь, меняйте цвет глаз и вообще будьте еще красивее, чем обычно. Я поведу вас в заведение, которое славится именно такими блюдами. Называется «Безумная луна».

— Почему «безумная»?

— Аллах ведает! — махнул рукой Исмаил-бей. — Наверняка для привлечения туристов. Но такое мясо, которое вы хотите, готовят там отменно. И вино к нему подают соответственное — настоящее, греческое, с правильной температурой.

— Избалуете вы меня, Исмаил-бей, — лицемерно вздохнула я. — Стану гурманкой, лентяйкой, лакомкой…

— Женщину это только украшает, — усмехнулся Исмаил-бей.

Последнее слово все-таки осталось за ним. Я послушно поднялась и пошла переодеваться и наводить красоту. Появившаяся горничная открыла мне тайну платяного шкафа в спальне, куда мне все было недосуг заглянуть. Оказалось, что он забит нарядами так, что спрятать между ними, например, мужчину было бы практически невозможно. Но и выбрать из всего этого великолепия что-то одно тоже оказалось не самым легким занятием в моей жизни.

Слава богу, горничная свое дело знала туго и всего лишь через пятнадцать минут подобрала мне просто прелестный ансамбль: сиреневые шелковые брюки с туникой, чуть темнее, и подходящим по цвету шелковым же шарфом. Вчерашние босоножки отлично ко всему этому подошли, так что мне осталось только вставить линзы и подкраситься.

Конечно, вчерашней красавицы не получилось (я же не профессиональный визажист!), но в целом отражением в зеркале я осталась довольна и, захватив свою сверкающую и блистающую сумку, вышла к Исмаил-бею в гостиную. Конечно, он уже ждал меня и, конечно, опять был весь в белом.

— Вы как всегда ослепительны, Фэриде, — встретил он меня улыбкой. — Не передумали еще выйти за меня замуж?

— Сказка не может длиться вечно, Исмаил-бей, — улыбнулась я в ответ. — Через какое-то время я буду не новой любимой игрушкой, а лишь «одной из». Стоит ли ради этого совершать какие-то официальные действия? Я уеду — вы забудете обо мне.

— А если не забуду? — спросил он неожиданно серьезно.

Я пожала плечами:

— Самолеты в Москву летают каждый день. Впрочем, у вас, кажется, есть собственный.

— Упрямая девчонка! Но вы умница, хотя, по-видимому, просто не представляете себе всех моих возможностей.

— Кое-какие представляю, — сообщила я ему, потупившись. — Но не сомневаюсь, что еще не все.

— Мы еще вернемся к этому разговору, дорогая Фэриде. А сейчас нас ждет лучший столик в ресторане. Я уже заказал. Поедем?

— А это далеко?

— На машине — пять минут. Но если вы хотите прогуляться…

— Мы можем прогуляться и на обратном пути, не так ли? Прохлада звездной ночи, лунный серп, тысяча вторая ночь Шехерезады.

«И вторая ночь Фэриде-ханум», — не без грусти подумала я. Что ж, ничто не длится вечно, нужно брать от жизни то, что она дает, и не строить грандиозных планов.

Ресторан «Безумная луна» именно сегодня как-то оправдывал свое название. Приближалось полнолуние, и огромная, нежно-желтая луна действительно производила впечатление чего-то иррационального.

Заказ много времени не занял, нам предложили подождать минут десять-пятнадцать, а пока попробовать их фирменную закуску: баклажаны с чем-то там еще. Вот вино принесли сразу, и оно оказалось выше всех похвал. Темно-красное, слегка тягучее, но ни в коем случае не приторное. Почему-то мне показалось, что именно такое вино уместнее было бы назвать фалернским, менее экзотические названия не отражали его сущности. Настроение у меня было лирически-безмятежным, где-то на грани эйфории, о чем я и сообщила Исмаил-бею.

— Именно этого я и добиваюсь, дорогая Фэриде, — откликнулся он. — Именно того, чтобы такое ваше настроение сохранилось как можно дольше.

— Должна признать, вам это блистательно удается, — улыбнулась я, отпивая еще один небольшой глоток вина.

Еще одна пара прошла мимо нас чуть глубже в ресторан и села за такой же уютный, как у нас, столик. К ним мгновенно подлетел официант, но заказ принимал дольше, чем у нас: гости говорили на не слишком беглом английском, проще говоря, на очень плохом английском. Наконец проблема была решена, и официант отошел.

Тогда я увидела лицо мужчины. Дама сидела ко мне спиной, и я видела только длинные, вьющиеся темные волосы да спину, обтянутую красным шелком. Наверное, она была красива, потому что тот, кто сидел с ней за столиком, некрасивых женщин не воспринимал вообще.

Потому что в пяти метрах от меня в ресторане под названием «Безумная луна» сидел тот, кого я хотела сегодня видеть меньше всего на свете. Кого, по большому счету, мне видеть вообще не хотелось, потому что я не готова была еще ответить за свою реакцию при предполагаемой встрече.

За соседним столиком сидел Олег.

 

Глава девятая

Друзья встречаются вновь

— Что с вами, дорогая? — встревожено спросил Исмаил-бей, наклоняясь ко мне через столик. — У вас такой взгляд, будто вы увидели привидение.

— Примерно так и есть, — чуть сдавленным голосом ответила я. — За соседним столиком сидит та пара, разговоры которой мы сегодня слушали по диктофону. Мужчина сидит лицом ко мне.

Исмаил-бей резво обернулся и щелкнул пальцами. Тут же подскочил официант.

— Стакан минеральной воды даме. Со льдом и лимоном.

В общем, как всегда оказался на высоте: посмотрел на того, кто сидит сзади него, не привлекая к этому внимания. Господи, если бы я так могла управлять своими эмоциями! Но согласитесь, сюрприз оказался внушающим. Слава богу, я не склонна к обморокам, иначе обязательно бы в него грохнулась. Одно дело знать, что человек находится в одном с тобой городе, совсем другое — убедиться в этом лично.

Передо мной возник стакан с соломинкой и кусочком лимона, мастерски насаженным на ободок. Я выпила несколько глотков, как можно медленнее достала сигарету, бесконечно долго вставляла ее в мундштук, в общем, тянула время, как могла. И только закурив, сообразила, что сделала глупость. О моей привычке курить только с мундштуком Олег знал прекрасно, и эта мелочь могла привлечь ко мне излишнее внимание.

Исмаил-бей подметил эту мою привычку с первого же вечера и уже успел подарить мне сказочной красоты трубочку из черного дерева, отделанную серебром, которой я в данный момент и воспользовалась вместо своего обычного янтарного мундштука.

Впрочем, беспокоилась я напрасно. Олег на меня почти не смотрел, только раз мазнул довольно безразличным взглядом. Да и в ресторане царил приятный полумрак. Нужно обладать очень изощренным воображением, чтобы в восточного типа брюнетке, одетой так, как одеваются очень богатые турчанки, опознать свою прежнюю русоволосую и сероглазую пассию, одевавшуюся хоть и со вкусом, но весьма скромно.

Я мелкими глотками пила минеральную воду и чувствовала, как первоначальное состояние шока сменяется удивительным безразличием. Вот сидит мужчина, в которого я еще совсем недавно была влюблена, более того, сидит с другой женщиной, а меня это практически не волнует.

— Пришли в себя? — услышала я голос Исмаил-бея. — Кажется, даже порозовели.

— Все в порядке, — спокойно ответила я, — просто я не ожидала, что мы столкнемся так скоро. Действительно, Кемер маленький город.

— Ну и выдержка у вас, дорогая Фэриде, — усмехнулся Исмаил-бей. — Девять из десяти моих знакомых женщин в такой ситуации сделали бы одно из двух. Либо свалились в обморок, либо вцепились в волосы соперницы.

— Я не предрасположена к обморокам, — сообщила я, — у меня другие недостатки. А драка — это вообще не мое амплуа. Возможно, все дело просто в том, что у меня довольно вялый темперамент…

— Я бы этого не сказал, — усмехнулся Исмаил-бей.

Я вспыхнула. Есть все-таки вещи, способные заставить меня покраснеть.

— Я же не дралась с вами, — только и нашлась я, что ответить.

— Будем продолжать трапезу или уйдем, чтобы сберечь ваши нервы?

— При чем тут нервы? Я по-прежнему хочу есть и присутствие моего… знакомого за соседним столиком не считаю поводом остаться голодной. Тем более что меня он, слава богу, не узнал.

— Вас и Алексей не узнал при ярком свете на расстоянии вытянутой руки, а здесь это тем более проблематично.

— Думаю, что меня родная мама в таком виде не узнала бы.

Все-таки я старалась говорить как можно тише. Внешность Олегу, конечно, ничего не говорила, а вот голос сказал бы очень многое. Тем более что дураком он не был. Циником, расчетливым дельцом, возможно, даже убийцей, но только не дураком. Иначе наш с ним роман вряд ли бы вообще завязался.

В этот момент к нам подошел какой-то человек и с поклоном вручил Исмаил-бею пакет. После чего сказал несколько коротких фраз и замер в ожидании.

— Я вас оставлю на минуту, дорогая, — поднялся из-за столика Исмаил-бей. — Ни о чем не беспокойтесь, вас охраняют круглые сутки, даже если я рядом с вами. А пока посмотрите вот это, если любопытно.

Он ушел, а я вскрыла пакет, принесенный незнакомцем. Там было несколько десятков фотографий, явно любительских, но запечатлены на них были отнюдь не природные красоты турецкого курорта. Скорее, фотографа интересовала моя скромная персона в различных ипостасях. Вот я собираю пляжные принадлежности после последнего купания перед отлетом. Ага, вот и наша встреча с администратором, царствие ему небесное, попала в историю. Даже знаменитый сувенир видно — вот я уже распаковала его и держу в руках.

Вот я сажусь в такси, номерной знак которого просматривается очень даже отчетливо. Вот выхожу из него, шофер достает из багажника мою сумку. Вот я на таможенном контроле. А вот поднимаюсь по трапу самолета. Снимок сделан издалека, но узнать можно, хотя бы по знаменитой черной широкополой шляпе. Эх, так и не удалось мне всласть в ней покрасоваться на курорте. А ведь она мне очень идет…

А вот это уже определенно не я. Пляж тот же самый, но около двух лежаков рядом стоят Олег и его черноволосая красотка. Что за пристрастие к цвету когда-то родного флага — купальник на ней ярко-красный, ярче того платья, в которое она сейчас облечена.

Идут к воде, взявшись за руки, — боже, как трогательно! Вот она одна выходит из воды, Олег, по-видимому, еще не накупался, так что получился очень недурной портрет выходящей из волн морских Афродиты. Впрочем, та, кажется, была блондинкой.

Пока я просматривала фотографии, меня не покидала мысль, что где-то уже я эту бабу видела. Но я никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Хотя странно — личность яркая, такую встретишь — не забудешь. Ну, не беда, может быть еще вспомнится. А не вспомнится — значит, не так уж и важно.

Меня гораздо больше занимали размышления о том, что несколько дней я находилась практически под непрерывной слежкой, да еще с фотокамерой, и ничего об этом не знала. Даже крохотного подозрения не шевельнулось. А еще говорят про какое-то там шестое чувство. Возможно, оно и существует, но у меня, скорее всего, тоже находится в отпуске.

В этот момент вернулся Исмаил-бей и занял свое место напротив меня. По выражению его лица я поняла, что пока (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) никаких новых глобальных неприятностей не случилось и можно спокойно продолжать трапезу.

— Ну, насмотрелись на изображение собственной персоны? — спросил он с улыбкой. — Плохо только то, что мои люди засекли этого типа с фотокамерой в самый последний момент.

— Но засекли же!

— Все равно, плохая работа, но я им уже сделал внушение.

— Только шляпы жалко, — вздохнула я.

— В каком смысле? — изумился Исмаил-бей.

Я вкратце поведала ему историю своей рефлексии о модном головном уборе, закончив ее своей любимой фразой:

— Ну, в конце концов нельзя же иметь все сразу!

— Это еще почему? — искренне изумился Исмаил-бей. — Можно. Было бы желание, ну и деньги, конечно.

— Желание-то у меня есть, — вздохнула я.

Мы оба непроизвольно расхохотались. Сама того не желая, я сказала весьма рискованную двусмысленность, но Исмаил-бей проявил себя джентльменом и не стал делать из неосторожной фразы какие-то далеко идущие выводы.

— Где мы с вами сегодня будем танцевать, дорогая? — спросил меня Исмаил-бей.

— Только не здесь, — моментально откликнулась я.

За истекший период я уже насмотрелась на своего бывшего возлюбленного. Удовольствия мне это зрелище, прямо скажу, не доставило. И дама его мне была сто лет неинтересна. Если бы я могла еще слышать, о чем они там воркуют, возможно, сидение здесь еще имело бы хоть какой-то оттенок осмысленности. Но до меня долетали какие-то обрывки каких-то ничего не значащих фраз, так что это было уж совершенно бессмысленно.

— Здесь есть плавучий дансинг, неплохое местечко, только немножко слишком демократичное. Ну и, конечно, «Тюркиз-отель», там собирается только рафинированная публика.

— На ваш выбор, Исмаил-бей, — кротко ответила я. — Вы так прекрасно танцуете, что место, право, не имеет значения. Вот принесут десерт…

— Вашу излюбленную дундурму?

— Скорее всего. Люблю мороженое, даже не скрываю этого. А в Кемере оно вообще невероятно вкусное, особенно апельсиновое и фисташковое.

— И кофе, конечно?

— Даже не обсуждается, — рассмеялась я.

Рассмеялась слишком громко, а смех, как и голос, имеет свои индивидуальные особенности. И тут же уловила внимательный взгляд Олега. Я отвела глаза моментально, в таком полумраке не разглядишь, какого они цвета, и склонилась через стол к Исмаил-бею:

— Поцелуйте меня, — прошептала я как можно тише и соблазнительнее. — Пожалуйста, поцелуйте меня.

Понял он, почему меня вдруг потянуло на нежности, или не понял, но просьбу мою выполнил моментально. Мы слились в страстном поцелуе, я даже глаза прикрыла. А когда открыла, Олег уже смотрел совершенно в другую сторону. Слава богу, на сей раз обошлось.

— Вы решили, что смех вас выдал? — проницательно спросил Исмаил-бей.

— Безусловно, — кивнула я. — Мне следовало об этом подумать, а я, как всегда, расслабилась в вашем обществе. Конечно, Олег не станет убивать меня прямо тут, на глазах у всего ресторана, но при случае своего не упустит. Так что лучше ему такого случая не представлять.

— Разумно, — кивнул Исмаил-бей. — Вон несут ваше мороженое. Наслаждайтесь, деточка.

— Не вижу ничего смешного, — фыркнула я. — А вы бы предпочли, чтобы после такого обеда я втянула трепетными ноздрями понюшку кокаина? Чтоб уж, значит, совсем роковая женщина получилась?

— Ни боже мой! Мороженым готов кормить вас с утра до ночи, но смотреть, как губит себя женщина, в которую влюблен, — это увольте.

— А я все ждала, скажете вы о своих чувствах ко мне или нет, — ехидно заметила я. — Понимаю, вы предпочитаете доказывать это делом, а не словами, и не скрою, что мне такая позиция очень по душе. Но иногда услышать именно слово бывает очень приятно. Женщины любят ушами — этого постулата пока никто не отменял. А мороженое отменное, советую попробовать. Хотите, дам половину шоколадного шарика?

— Не хочу. Я лучше к кофе попрошу рюмку коньяка.

— А мне?

— А у вас мороженое.

С некоторым опозданием я сообразила, что Исмаил-бей эфенди изволит шутить. Ну что ж, пошучу и я. Давно хотелось попробовать ликер под названием бенедиктин. Читать — читала, а пробовать не приходилось.

— А если бы я попросила к кофе рюмочку м-м-м… скажем, бенедиктина.

— Ну, бенедиктин — это совсем другое дело, это вы обязательно получите.

Надо надеяться, что это все-таки не полная гадость. Совсем забыла, что шутить с Исмаил-беем нужно очень и очень осторожно. У него любая фантазия может быть воплощена в жизнь практически мгновенно.

Ликер оказался вкуснее, чем я думала, но особого впечатления на меня не произвел. Пока я смаковала экзотический напиток, к Исмаил-бею опять подошел с докладом кто-то из его сотрудников. И новость принес явно не слишком приятную, судя по выражению его лица. Выслушав его, Исмаил-бей отдал короткое распоряжение и тут же подозвал официанта, чтобы расплатиться по счету.

— Куда это мы вдруг так заторопились? — удивилась я.

— В «Тюркиз». Там я за вас буду спокоен.

— А здесь?

— А здесь мои люди засекли какого-то подозрительного субъекта и спугнули его, идиоты. Клянутся, что у него был пистолет с глушителем и что он явно метил в кого-то в ресторане. Я не собираюсь рисковать, хотя мишенью мог бы оказаться любой из здесь присутствующих. Последние несколько дней я уже ничему не удивляюсь, только немедленно приму все меры, чтобы подозрительных русских основательнее проверяли на таможне. И в городе чтобы за ними следили повнимательнее, потому что такого безобразия я и не припомню. Хватит уже двух убийств за три дня.

— А мне почему-то кажется, что эти убийства непосредственно связаны между собой и что совершил их скорее всего один и тот же человек.

— Почерк разный.

— А может, он многофункциональный киллер, — предположила я. — В администратора в глубине ресторана было опасно стрелять даже с глушителем, а профессионалу сломать кому-то шею — секундное дело. К тому же он четко знал, что нужно брать: посылку, которую я передала администратору. У кого теперь эта посылка? По-русски есть замечательное выражение, хотя перевели его в свое время с английского: «Кто шляпку взял, тот и тетку пришил». А меня нету, я вообще не существую как российская подданная Виктория — для этих деятелей, разумеется. Стрелять же в вашу спутницу — зачем? Это так же невероятно, как выстрелить в вас. Я не права?

— Правы, наверное, Фэриде, но, когда речь идет о вашей безопасности, я, право, теряю чувство реальности. Мне за каждый углом мерещится наемный убийца.

— Вот интересно будет, когда дама обнаружит, что бриллианты фальшивые, — мечтательно сказала я. — Это вы роскошно придумали: заменить драгоценности стекляшками. Хочу видеть, как они будут продавать хотя бы один камень.

— Захотите — увидите, — спокойно ответил Исмаил-бей. — Поехали лучше танцевать. Если, конечно, у вас нет других пожеланий.

— Какие у меня могут быть пожелания, — искренне сказала я. — Тем более что танцевать я люблю не меньше, чем есть мороженое. А может быть, даже больше.

Мы встали и прошли к выходу, волей-неволей оказавшись на несколько секунд почти рядом со столиком, за которым сидели Олег и его дама сердца. Взгляд Олега был просто равнодушным, а его спутница, кажется, чуть не просверлила мне спину глазами. Я, конечно, не выдержала — обернулась.

Дама была достаточно красива, но ее тридцать лет остались где-то далеко позади, и вообще на фотографиях она смотрелась гораздо симпатичнее и моложе. Вот что значит фотогеничность. И тут я вспомнила, где я видела эту даму!

— Исмаил-бей, — сказала я, уже усевшись в машину, — хотите знать, что за дама была в ресторане с Олегом?

— По-моему, больше всего этого хотелось бы вам, — усмехнулся тот.

— А я знаю. Только что сообразила.

Машина, плавно набирая ход, повезла нас по одной из центральных улиц, а потом углубилась в паутину мелких переулков. Бенедиктин оказался, на мой вкус, слабоват и я попросила джина с тоником, категорически отказавшись без этого продолжать.

— Детей надо баловать, — философски заметил Исмаил-бей, готовя мне заказанный напиток. — Льда осталось маловато, нужно сказать шоферу.

Он протянул мне запотевший бокал, а сам действительно сказал шоферу несколько слов. Тот покорно склонил голову.

— Я весь внимание, — повернулся ко мне Исмаил-бей.

— Помните, Алексей показывал нам фотографию жены и сына?

— Фотографию? Ах, да, припоминаю, черноволосая красотка с голливудской улыбочкой. Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что дама в ресторане — жена Алексея, то есть теперь уже вдова, конечно, только она об этом не знает. Наверное, Олег сказал ей по телефону, что ее муженек из Кемера отбыл и теперь они спокойно могут тут поселиться. Только не сказал, что отбыл вообще.

— Я не разглядел эту даму «живьем», — признался Исмаил-бей, — так что верю вам на слово, хотя звучит все это фантастически. Олег застрелил ее мужа, а потом вызвал к себе его вдову?

— Олег сам не стрелял, — возразила я. — Стрелок из него, как из меня — чемпионка по боксу. Заказать мог вполне и, судя по всему, заказал удачно. Точно так же, он не мог сломать шею администратору, нет у него таких навыков. Кто не Рэмбо, тот не Рэмбо.

— Значит, здесь работает профессионал, который не привержен одному и тому же способу отправлять людей на тот свет?

— Похоже на то. Возможно, он уже убрался отсюда подобру-поздорову.

— Это было бы лучше всего. Но в кустах возле ресторана кто-то был.

— Возможно, ревнивый муж?

— Возможно. Но я свято соблюдаю правило: никогда не считать других глупее себя. И если мне в голову пришла какая-то идея, почему она не может прийти в голову кому-то еще? И главное, я никогда не полагаюсь на ваше знаменитое русское «авось». Вас будут охранять по максимуму, Фэриде-ханум.

— Мне почему-то кажется, что рядом с вами со мной ничего не может случиться. Да и какая связь между Фэриде, подругой всесильного Исмаил-бея, и какой-то российской туристкой Викторией? Никакой. Мы же проверяли: узнать невозможно.

— Как это у вас говорится? Береженого Бог бережет?

— Так тоже говорят, — вздохнула я. — Но я предпочитаю полагаться на вас и ваших людей. Как это у вас говорится: ни один волос не упадет с головы человека без воли Аллаха.

— Фэриде, дорогая! Если вы трижды произнесете начало первой суры Корана, то станете мусульманкой. И я буду иметь полное право забрать вас в свой гарем.

— К сожалению или к несчастью я этих тонкостей не знаю. Поэтому, боюсь, придется вам по-прежнему общаться с христианкой. Мусульманок у вас и без меня хватает.

На этот раз Исмаил-бей предпочел промолчать. Судя по всему, ни врать, ни говорить правду ему не хотелось. Что ж, неплохой способ уйти от скользкого вопроса. Нужно будет перенять, в жизни мне это очень пригодится. В моей реальной жизни, а не нынешней сказке с восточным колоритом.

Машина подъехала к сверкающему дворцу отеля «Тюркиз» и остановилась у двери. Как и в тот раз, когда мы тут пировали, никто ни о чем нас не спросил, не потребовал пропуска или гостевую карточку.

Впрочем, здесь, в Кемере, только законченный сумасшедший мог бы потребовать от Исмаил-бея чего-нибудь подобного. А я семенила в полшаге за ним, как добропорядочная восточная женщина, и, похоже, воспринималась обслугой просто как довесок к важному гостю. Довесок так довесок, излишним самомнением я никогда не страдала.

Внезапно мне пришла в голову мысль, от которой я даже хихикнула вслух. Ведь действительно, Золушка приехала на бал. Только принц, точнее король, уже был рядом с нею, вот и все отличие от старой красивой сказки. А потом закончится мой отпуск, карета превратится во что-нибудь попроще, типа автобуса или вагона метро, роскошные наряды останутся в шкафу королевской спальни, а я буду любоваться оставшимися у меня побрякушками и горько вздыхать о том, что все хорошее имеет тенденцию заканчиваться слишком быстро.

— Что вас рассмешило, Фэриде? — спросил меня Исмаил-бей.

Я объяснила, упустив только некоторые детали, типа оставленных нарядов и тому подобное.

— В вашей власти сделать так, чтобы эта сказка продолжалась очень долго.

— Это каким же образом? — изумилась я.

— Очень простым. Выходите за меня замуж. Для этого всего-то и нужно, что принять ислам, причем чисто формально.

— Я не хочу быть третьей женой. Кстати, у вас ведь наверняка есть дети, правда?

— Пятеро, — гордо ответил Исмаил-бей. — Двое сыновей и дочь от первой жены и две дочери от второй. В общем, у меня двое сыновей.

Понятно. Девчонки в счет не идут, это так — довесок к мужчине.

— Лично я матерью стать не готова, — сказала я довольно твердо. — По-моему, у меня вообще материнский инстинкт отсутствует как таковой. А вы же пожелаете еще сыновей, правда? А я, сохрани Господь, рожу девчонку… Нет уж, давайте лучше дружить.

— Вы неподражаемы, Фэриде, — расхохотался Исмаил-бей. — Все женщины рвутся замуж, а вы отбиваетесь от этого счастья руками и ногами. Неужели я вам настолько безразличен или вообще не нравлюсь?

— Не напрашивайтесь на комплименты, Исмаил-бей, это не ваш стиль. Вы отлично знаете, что все обстоит совершенно иначе.

— Хорошо, отложим этот разговор. По-моему, вы сегодня излишне нервозны. После встречи в ресторане. И сюда мы пришли танцевать, а не выяснять отношения.

— Вот именно, — с облегчением ответила я. — А танцевать с вами — это просто наслаждение, так что не будем тратить время на бесперспективные разговоры. Живем только один раз, так пусть этот отрезок нашей жизни будет достаточно ярким.

Исмаил-бей взял мою руку и поднес ее к губам. Такой типично западный жест я у него наблюдала впервые. Значит, чем-то я его все-таки достала. Хорошо, что он воспитан по-европейски, другой на его месте просто запер бы меня на вилле и не выпускал, пока я ему не осточертею. Даже если меня будут искать, то вряд ли найдут, если сам Исмаил-бей того не пожелает. Вот это было бы приключение! Надо надеяться, что чаша сия меня все-таки минует.

Мы прошли в большой зал, где по стенам были расставлены столики и кресла, а где-то за пальмами, удачно замаскированный, играл настоящий оркестр. Играл то классическую музыку, то спокойные танцы типа танго или фокстрота. Несколько пар танцевали, несколько — сидели за столиками с бокалами в руках и о чем-то переговаривались. Я заметила, что большинство дам просто залито драгоценностями от ушей до запястий, да и платья были соответствующие, мой элегантный брючный костюм с туникой и скромные украшения были явно из другого фильма.

— Не волнуйтесь, Фэриде, — наклонился к моему уху Исмаил-бей, — раз вы здесь со мной, значит, вы — дама номер один. Можно, конечно, было бы заехать на виллу переодеться, но мне кажется, что такие павлиньи перья вам бы не пошли.

Что верно, то верно, такой туалет на мне сидел бы, как седло на небезызвестной корове. Такие платья надо учиться носить с колыбели, а не начинать в зрелом возрасте. Да и какая, собственно, разница? Главное, сегодняшний вечер будет посвящен танцам, а все остальное можно просто выкинуть из головы. Что я и сделала, причем довольно удачно.

Естественно, наше появление не осталось незамеченным. Несколько мужчин, оставив своих спутниц, поспешили засвидетельствовать свое почтение Исмаил-бею. Мне тоже перепала изрядная доля комплиментов: подозреваю, исключительно для того, чтобы потешить тщеславие моего спутника.

Наконец нас оставили в покое, и только тогда для меня, собственно, вечер и начался. Два часа пролетели как один упоительный миг, и я страшно удивилась, узнав, что время уже перевалило за полночь. И то вопрос о времени у меня возник только потому, что я слегка устала.

— Хотите отдохнуть, дорогая? — тут же заметил мое состояние Исмаил-бей. Тогда предлагаю поехать домой и хорошенько выспаться. Я твердо намерен завтра все-таки совершить морскую прогулку, а для этого вы должны быть свежи и полны сил.

— Домой так домой, — покладисто согласилась я. — Но свежа и полна сил я буду только если…

— Если я не буду вас излишне утомлять, — усмехнулся Исмаил-бей. — Нет, не буду. Эту ночь моя пери проведет в объятиях Морфея. Я вовсе не хочу, чтобы вместо прекрасного отдыха вы бы смертельно устали.

К этому бы джентльмену, да наших мужиков — на курсы обхождения с дамами. Ох, испортит он меня тут совершенно, засохну я на родине старой девой, потому что неизбежно всех буду сравнивать с ним, а это абсолютно несопоставимые величины.

— Да, кстати, вместо сказки перед сном вы сможете послушать — вместе со мной, если пожелаете, — разговор той парочки в ресторане.

— Как вы исхитрились его записать? — изумилась я.

— Вы меня недооцениваете, Фэриде-ханум, — укоризненно покачал головой Исмаил-бей. — Этот молодой человек и, конечно, его спутница все время находятся под наблюдением. А уж подсунуть им на стол «жучок» — вообще задание для малого ребенка. Честно скажу, меня беспокоит этот юноша.

— Вы уж не ревнуете ли? — усмехнулась я.

— Сохрани Аллах! Я достаточно умный человек, во всяком случае надеюсь на это, чтобы не поддаваться глупым эмоциям. Он беспокоит меня своими планами. Похоже, ему захотелось иметь собственный курортный городок, и теперь он очень активно закладывает основы осуществления этого плана. Конечно, это безнадежная попытка, но он-то об этом не знает.

— Он как танк, — вздохнула я. — Вперед на полной скорости, броня непробиваемая, гусеницы тяжелые, а обзора вокруг никакого нет. Только то, что видно в щель непосредственно перед ним. Я достаточно в свое время наслушалась его рассказов о бизнесе и меня каждый раз поражал… эгоцентризм, что ли. Он не видит и не желает видеть ничего, что мешает осуществлению какой-то его концепции. Даже на откровенную подлость готов пойти.

— Как вас угораздило связаться с таким типом? — поинтересовался Исмаил-бей.

— И на старуху бывает проруха, — вздохнула я. — Первые несколько встреч были прекрасны и удивительны, а потом он привык и совершенно перестал со мной считаться. Иногда у меня возникало впечатление, что он меня воспринимает как вторую ипостась своей законной супруги: рассказывает мне все, что накопилось за то время, пока мы не виделись. И не могу сказать, чтобы все эти рассказы были мне безумно интересны. Но в центре каждого рассказа торчало его «Я»: как все сломали голову над проблемой, а он пришел и решил ее с полпинка, как все не увидели блистательных перспектив какого-то проекта, а он тут же все просек, осуществил и победил. По большому счету — довольно утомительно.

Машина уже ждала нас возле подъезда, и я вдруг подумала, что мне следовало бы с собой проводить регулярные сеансы психотерапии: внушать себе, что это все как бы понарошку, мираж, замки фата-морганы, а во вполне определенный день все это закончится, я вернусь в прохладную сентябрьскую Москву и буду каждый день ездить на метро на работу. Надо внушить себе, что происходящее сейчас — это дела Фэриде-ханум, богатой и беззаботной турчанки, а будущее — это жизнь Виктории, обыкновенной российской женщины, жизнь, в которой чудеса в ассортименте не значатся.

Вот ведь дурной характер! Не могу радоваться настоящему, не думая почти постоянно о будущем. И хотя твержу бесконечно всем, в том числе и себе самой, что неприятности следует переживать по мере их поступления, — это все теория. На практике же все получается ровно наоборот.

На вилле Исмаил-бей очень нежно пожелал мне спокойной ночи, оставил диктофон с записями бесед наших подопечных и отправился к себе. Я же, с излюбленным напитком (джин с тоником, если кто-то забыл) и сигаретами, устроилась у себя в спальне и включила воспроизведение. Качество записи было отменным, подручные Исмаил-бея постарались на совесть.

Правда, самое начало беседы записать, конечно, не удалось: жучок поставили, когда принесли воду, хлеб и чистые пепельницы. Но, думаю, ничего эпохального я не пропустила, я же помнила, как они вошли, сели за столик и стали делать заказ. Две-три фразы, не более.

— Вот бы всю жизнь так провести, — раздался мечтательный голос женщины. — Море, солнце, пляж, потом сиеста, а потом — вкусная еда в дорогом ресторане. Мечта!

— Ты бы заскучала через две недели, — раздался голос Олега. — Ты же леди-бизнес, а не богатая бездельница.

— Возможно. Но помечтать все равно приятно… Кстати, что ты сказал своей супруге, куда ты отправился?

— В командировку.

— Подробности ее не интересуют?

— Это уже пройденная фаза в наших отношениях. Если бы я ее еще от ревности мог отучить. Просто патология какая-то.

— Нормальная женская черта. Я тебя тоже ревную.

— К жене?

— В том числе.

— Я тебя к мужу, между прочим, не ревную.

— И правильно делаешь. Мы уже давно балансируем на грани развода. Удерживают только общие дела, слишком сложно делиться.

— Ты теперь можешь выкупить у него его долю и быть свободной.

— А ты?

— А что я? У меня свои дела, к которым ты отношения не имеешь.

— Я о твоем разводе…

— Что-что?

— Раз-во-де. Мы ведь хотим быть вместе, не так ли?

— Для этого совершенно не обязательно жениться. Кроме того, моя жена, в отличие от тебя, совершенно беспомощна, как ребенок. Она без меня просто не выживет.

— Ерунда! Ты говорил, она у тебя какая-то сельско-деревенская? Вот и поедет к своим родным, огород полоть, коров доить.

— Мое мнение по этому поводу тебя не интересует?

— Она тебе не пара.

— Это тоже могу решать только я. Господи, есть же женщины, не собственницы, не ревнивые, занятые настоящими делами, а не бизнесом…

— Кого ты имеешь в виду?

— У одного моего знакомого, кстати, тоже женатого, есть подруга…

— Любовница.

— Хорошо, любовница. Он приезжает к ней, когда хочет, она не задает лишних вопросов, с ней есть о чем поговорить. Вернее, так было. Что имеем — не храним, потерявши — плачем.

— Они расстались?

— Она… погибла в автокатастрофе.

Я нажала на клавишу «стоп». В мифического друга я не поверила ни на секунду. Олег говорил обо мне, кажется, только после моей трагической кончины он оценил кое-какие мои качества. Пустячок, а приятно. Ладно, проехали. Что у них там дальше по программе?

— У тебя за спиной, — сообщил голос Олега из магнитофона, — сидит, по-моему, самый влиятельный человек в этом городе. Его хозяин, проще говоря. Вот с ним-то придется как следует повозиться, мужик богатый невпроворот и с колоссальными связями. Своими глазами видел, как начальник полиции перед ним чуть ли не на цыпочках ходил. И остальные тоже в пояс кланяются. Интересно, с ним жена или любовница?

— Опять на других баб заглядываешься?

— Осторожно обернись один раз. Или нет, лучше посмотри в зеркальце пудреницы. Видишь?

— Ну и что? Обычная Лейла или Гюли. Только богатая.

— Она очень красивая.

— А я?

— Ты тоже очень красивая, — ровным голосом ответил Олег.

Слишком ровным. Барышня, кажется, перегнула палку и ведет себя почти как законная жена. Если бы она знала, что ей развод уже не требуется… не хотела бы я быть на месте Олега. Эта вцепится руками и ногами, а для верности еще и хвостом обовьет. Угораздило же его с ней связаться!

— Надо бы познакомиться с этим миллионером, — продолжил Олег, резко меняя тему. — Чтобы бить врага, надо знать его оружие. А я о нем практически ничего не знаю.

— И как ты представляешь себе процедуру знакомства?

— Никак не представляю, — с тихой злостью ответил Олег. — Я здесь почти никого не знаю, был один человек, но его, к сожалению, убили несколько дней тому назад.

— Убили? Ты же говорил, что здесь удивительно тихий город.

— В тихом омуте черти водятся, — усмехнулся Олег. — Ну вот, наша сладкая парочка уже собралась уходить. А знаешь, я, кажется, придумал, как мне подкатиться к этому дядечке. А вот давай-ка именно ему и попробуем один бриллиант продать. Заодно и познакомимся.

— Это мои бриллианты, — прошипела Анна. — Я сама буду решать, как ими распоряжаться, понял? А ты занимайся своими делами.

— И после этого ты хочешь, чтобы мы поженились? — с иронией спросил Олег. — Как поется в одной песенке: «Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед загсом свой паспорт, я утоплюсь, удавлюсь, отравлюсь, но на тебе никогда не женюсь».

— Оказывается, ты и стихи знаешь, — ехидно сказала Анна.

— Оказывается, знаю. Теперь так: я говорю, ты слушаешь. Твое мнение меня в данном случае совершенно не волнует. Завтра мы — или я, как получится, — пойдем в офис к этому миллионеру и пытаемся добиться встречи. Если она состоится, решим, как распорядиться наличкой. Если найдем общий язык с этим бизнесменом, то, возможно, продадим ему еще несколько камней и я постараюсь заручиться его поддержкой в своих здешних делах. В крайнем случае попробую найти подход к его подруге.

— Но…

— Я сказал: ты слушаешь молча. И не советую меня злить. Это может для тебя очень плохо кончиться.

— Ты мне угрожаешь?

— Умная девочка, раз — и догадалась.

— И что ты со мной сделаешь?

— А вот это, дорогая, будет сюрприз. А то тебе неинтересно жить станет. Ну, как будем дальше общаться?

— Наверное, как ты скажешь. Мне как раз хочется интересно жить, а не сгинуть в безвестности, как этот твой курьер. Или — курьерша?

— Какая разница. Иногда приходится кое-чем пожертвовать.

Я снова нажала на «стоп». Значит, мною пожертвовали. А камушками собираются купить благосклонность Исмаил-бея, чтобы оттяпать у него же приличную часть собственности. Крайний вариант — приударить за мной, то есть не за Викторией, а за Фэриде, и добиться своего таким путем. Ну это уж дудки, ближе чем на три шага я к нему не подойду. Если он так реагировал на мой смех, то голос опознает мгновенно. А дураком он не был никогда, во всяком случае до последнего времени.

У меня хватило терпения дослушать кассету до конца. Ничего интересного там больше не было, в основном они обсуждали бытовые проблемы: жить ли в квартире или отказаться от нее и снять номер в каком-нибудь крутом отеле. Дама, конечно, хотела бы пожить в роскоши, но этот номер у нее не прошел. Олег стоял, как скала: деньги уплачены — значит, будем пользоваться тем, что уже имеем. Тем более, когда они договаривались о здешней встрече, речь с самого начала шла именно о квартире.

Я выключила диктофон, и вдруг мне безумно захотелось спать. Так захотелось, что я с огромным трудом разделась, шатаясь, добралась до кровати и буквально рухнула в нее. Рухнула и провалилась в сон без сновидений, что для меня совершенно нехарактерно.

Вариант того, что мне что-то подсыпали в любимый напиток перед сном, я не исключала. Мне действительно нужно было как следует выспаться — и эту возможность мне, кажется, предоставили. Во всяком случае, когда горничная утром разбудила меня и поставила рядом с кроватью поднос с завтраком, я чувствовала себя прекрасно отдохнувшей. Что и требовалось доказать.

Стрелки часов подходили к десяти, когда раздался стук в дверь спальни. Исмаил-бей был как всегда пунктуален и как всегда неотразим в своем белом великолепии. Меня же на сей раз ожидали заботливо приготовленные руками горничной маечка в бело-синюю полоску и белые бриджи. В них я и облачилась, присовокупив к этому белые туфельки на пробке и большую, как тележное колесо, ажурную шляпу. Этакий намек на красавицу-морячку, что и было оценено по достоинству моим кавалером.

— Сегодня ничто не заставит нас отказаться от полного дня на море, — с некоторым пафосом провозгласил он. — Надеюсь, вы отдохнули, хорошо позавтракали и готовы украсить собой мое общество.

— Всегда готова, — расхохоталась я. — Не столько к труду, сколько к удовольствиям, тем более в вашем обществе.

Для разнообразия, это был действительно очень спокойный и ясный день. На небе — ни облачка, но небольшой ветерок приятно освежал. Пока мы плыли к островам, я успела пару раз искупаться, а один раз попробовала почти смертельный для меня номер: вышла на самый край бушприта и очень элегантно (так мне, во всяком случае, казалось) нырнула с высоты метров эдак шесть.

Все обошлось нормально, но, справедливости ради должна сказать, никому, кроме меня самой, это удовольствия не доставило. Когда я вынырнула на поверхность, то увидела, что вся команда в полном составе готова к поискам в пучине морской моего бездыханного тела. Исмаил-бей только головой покачал, но одобрения тоже не выразил, так что на какое-то время я притихла, смирно лежала в шезлонге, пила апельсиновый сок и просто наслаждалась жизнью.

Попутно вспоминала свои предыдущие отпуска, ни один из которых, естественно, с нынешним даже рядом не стоял. Ну, две недели в Сочи, ну, поездка, организованная фирмой для сотрудников по Золотому кольцу, дача с родителями, разумеется. Кстати, из моих миллионов было бы неплохо выкроить энную сумму и оборудовать дачу телефоном. Хотя… наверное проще папе с мамой по мобилке купить, в любом случае дешевле и надежнее.

— Вы прослушали вчерашнюю пленку? — спросил меня возникший рядом Исмаил-бей.

До этого, трижды извинившись, он удалился в свою каюту-кабинет, чтобы заняться там делами. Вот когда отдыхал этот человек, для меня так и осталось загадкой.

— Прослушала. Насколько я знаю Олега, он будет добиваться встречи с вами всеми правдами и неправдами, а также искать подходы ко мне. Что, естественно, недопустимо.

— Конечно, недопустимо, — кивнул Исмаил-бей. — Значит, этого не будет. А вот со мной он, может быть, и встретится.

— Вам это надо?

— Так мне проще будет предоставить ему более или менее комфортабельную камеру в местной тюрьме. Доказать, что он звонил Алексею и вызвал его на роковую встречу, теоретически можно. Но думаю, ваш экс-друг умный человек и все лишние записи из мобильника он давно удалил.

— А мобильник Алексея?

— А вот это сейчас как раз и выясняют «компетентные органы». Думаю, они и телефон его… вдовы там найдут. Можно, конечно, облегчить им задачу и сказать, что вдовица наша во всю развлекается у них под носом. Но, думаю, это и завтра успеется. Пусть мальчик погуляет чуть-чуть до посадки.

— И как вы собираетесь его посадить?

— Примитивно. Попытка продажи фальшивых драгоценностей. А дальше видно будет.

— Как у вас все просто, — вздохнула я.

— Если он попробует продать мне фальшивый бриллиант — большего не требуется. А в тюрьме у людей резко меняется характер, и они начинают говорить о том, о чем и думать себе запрещают на воле.

— Что ж, посмотрим, как это сработает.

— Сработает. А вот вы, дорогая Фэриде, какого бы потребовали для него наказания за попытку покушения на вашу жизнь?

— Пожизненного заключения, — улыбнулась я. — В браке с той дамой, которая сейчас скрашивает его досуг.

— Приятное наказание. Мне она показалась довольно красивой.

— Она действительно красива. Но кроме красоты есть еще и характер. Того, что я слышала на пленках, вполне достаточно, чтобы понять: с такой женой ему жизнь медом не покажется.

— Все-таки женщины — жестокие создания, — расхохотался Исмаил-бей. — Нет, чтобы потребовать расстрела или виселицы.

— Это слишком гуманно, — улыбнулась я в ответ. — Думаю, моя жизнь стоит дороже.

— Вы как всегда правы, дорогая. Не хотите немного отдохнуть.

— В смысле?

— Становится жарко. Не перейти ли нам в каюту?

Идея у меня возражений не встретила. В конце концов, мне дали ночь на полноценный отдых и сон. Только справедливо компенсировать эти потерянные (для Исмаил-бея) часы. Да и я отнюдь не святая и чисто плотских удовольствий никогда не чуралась…

Когда часа через три мы снова вышли на палубу, на горизонте как раз показались острова. Программа предлагалась следующая: мы осматриваем самый красивый, потом плаваем с аквалангом, а потом ложимся на обратный курс и заодно обедаем.

К ужину будем в Кемере, ближе к этому времени и решим, где проведем остаток вечера: дома в ничегонеделании или в каком-нибудь светски-злачном месте. Единственное, от чего я категорически отказалась, это от посещения казино. Нельзя же так испытывать судьбу!

К красотам природы я, в общем-то, равнодушна, так что остров осмотрела так, для приличия. А вот прогулка с аквалангом принесла сюрприз: я нашла раковину необыкновенной красоты и формы, которая потрясающе выглядела бы в виде пепельницы возле моей постели в Москве. Даже двух пепельниц, потому что створки раковины были чуть приоткрыты и разделить ее на две части не представляло особого труда. С моей точки зрения.

— В жизни не видел такой везучей женщины, — сказал Исмаил-бей, осмотрев мою находку. — Вы нашли жемчужную раковину, моя дорогая.

— То есть там — внутри — жемчужина? — несколько обалдела я.

— Очень может быть. Сейчас посмотрим.

Жемчужина там была. Средненькая, обыкновенная, но — настоящая. Кому-то из небожителей я, по-видимому, понравилась для разнообразия, если вместо нервотрепки и кошмара отпуск постепенно превращался в самую настоящую сказку.

— А я собиралась сделать из нее пепельницу, — сообщила я Исмаил-бею.

— Не вижу препятствий, — отозвался он. — Вы позволите мне заняться оформлением этих сувениров, дорогая?

— Дорогой Исмаил-бей, вам я готова позволить все, что угодно.

Фраза прозвучала достаточно двусмысленно, но краснеть на этот раз я не собиралась. Хорошенького понемножку. Тем более что сказала я чистую правду, и оба мы об этом прекрасно знали.

— Чем вы занимаетесь в Москве, дорогая Фэриде? — спросил меня Исмаил-бей, когда мы разделались с легким и очень вкусным обедом и неторопливо пили каждый свой излюбленный напиток, сидя в шезлонгах на палубе.

— Работаю, — пожала я плечами.

— Кем и где?

— Менеджером по рекламе в одной средней фирме. Придумываю не слишком глупые тексты для совершенно идиотских реклам и иногда веду переговоры с заказчиками.

— Вам нравится?

— В общем, да. К концу недели, правда, немного устаю, но за два выходных дня полностью восстанавливаю рабочую форму.

— И все это за тысячу долларов в неделю?

— В месяц, Исмаил-бей, в месяц.

— Но это же смешно! Как можно прожить на такие деньги?

— Неплохо. Большинство моих сограждан живет гораздо скромнее — раза в три.

— Ну а ваш бывший бой-френд? Он же вам помогал, конечно?

Я покачала головой.

— У нас это было как-то не принято. Хотя те деньги, которые лежали на моей кредитной карте, были мне подарены на отпуск, да и сам отпуск отплачен. Но это — первый и, как мы с вами понимаем, последний раз. А с повседневными делами и проблемами я справляюсь сама. Не такие уж у меня высокие потребности.

— Это я в общем-то заметил, — усмехнулся Исмаил-бей. — Но обычно потребности растут вместе с возможностями. Не хотите поменять работу?

— На какую же?

— Такую же, но в другой фирме.

— Здесь?

— Нет, я уже понял, что ваш патриотизм непоколебим. Вы, конечно, знаете, что в Москве за последнее время открылось несколько магазинов, — и он назвал известный торговый бренд.

— Конечно, знаю. Один даже находится недалеко от моего дома, примерно полчаса пешком. Пару раз я там была: но по нашим представлениям это даже не магазин, а выставка какая-то, можно бродить часами, просто глаза разбегаются.

— Хотели купить что-нибудь?

— Это мне не вполне по средствам.

— А при том, что хозяин этой сети магазинов — ваш покорный слуга.

Я поперхнулась джином с тоником. Надо же — владелец заводов, газет, пароходов, да еще и сети магазинов по всему миру. Какая причудливая судьба свела меня с этим человеком? Скорее всего, нечаянным сводником оказался Олег. А может быть, Алексей, который тогда подсуетился и организовал кастаньеты для фламенко.

— Так вот, Фэриде, я предлагаю вам место менеджера по рекламе в одном из этих магазинов. По совместительству — моего помощника, когда я буду приезжать в Москву. Пост с двойной ответственностью, но и с двойным окладом, не считая премиальных и всего такого.

— И сколько же вы предлагаете?

— Тысяч десять в месяц вас устроит?

— Рублей? — совершенно серьезно спросила я.

— Я не знаю такой валюты. Долларов, разумеется.

— Вы шутите, Исмаил-бей? — недоверчиво переспросила я. — Если так, то это довольно жестокая шутка.

— Я серьезен, как никогда, дорогая Фэриде. Вы же видите, я очень увлечен вами, а поэтому вполне естественно хочу доставить вам как можно больше удовольствия даже тогда, когда меня нет рядом с вами. Уговорить вас выйти за меня замуж я уже не пытаюсь, хочу хотя бы остаться вашим другом и покровителем. С вашего согласия, конечно.

— Кто же в здравом уме откажется от такого предложения? — усмехнулась я. — Иметь такого друга и покровителя, как вы, Исмаил-бей, это большая честь. Разумеется, я согласна.

— Этого достаточно. Все остальное сделают мои люди. Подготовят контракт, договорятся с управляющим в том отделении, которое вы выберете… Впрочем, мы еще успеем об этом поговорить. Подплываем к Кемеру, кстати, не хотите полюбоваться видом?

— В смысле?

— Я прикажу принести бинокль. Посмотрите на город с моря, это, по-моему интересно.

— Давайте попробуем.

Бинокль был мощный, чуть ли не армейский, дома вдоль берега будто прыгнули мне навстречу и оказались как бы на расстоянии вытянутой руки. Я нашла балкон той квартиры, откуда меня так беспардонно выпер Олег, и увидела, что там кто-то сидит, причем в том самом кресле, которое мне больше всех нравилось.

Занявшая мое место нахалка меня мало интересовала, и я стала шарить биноклем по окрестным домам и крышам. И вдруг увидела на одной из них человека, лежавшего на животе лицом к парапету. В этом не было бы ничего необычного, но в руках у человека была…

— Исмаил-бей, посмотрите. По-моему у меня глюки. На крышу новостройки посмотрите, там, по-моему, снайпер.

Исмаил-бей выхватил бинокль у меня из рук, вгляделся, коротко буркнул что-то сквозь зубы и схватился за мобильный телефон. Бинокль снова перешел ко мне. Ситуация на берегу практически не изменилась, Анна так же неподвижно сидела в кресле, любуясь морем, а человек с винтовкой неподвижно лежал на своем месте.

Но уже в следующую секунду мне показалось, что я смотрю какой-то дешевый голливудский боевик: тело человека слегка дернулось, потом он вскочил на ноги и стал пробираться к лестнице, расположенной в центре крыши. Я перевела бинокль на балкон: поза Анны чуть-чуть изменилась, теперь она полулежала в кресле, а выпавший из рук бокал валялся на полу.

— Исмаил-бей, там что-то случилось, — вскрикнула я.

Не отрываясь от мобильника, он глянул в бинокль, еще плотнее сжал зубы и продолжал отдавать короткие, резкие приказания. Яхта стремительно приближалась к берегу, и я уже без бинокля видела, что к недостроенному дому мчится полицейская машина, причем с включенной сиреной, а еще чуть дальше появилась машина скорой помощи.

Ничего себе прикольчики для города, где никогда ничего не случается! Что там стряслось на этот-то раз? И опять в той же самой проклятой квартире. Меня же в первый день предупреждали: убирайтесь отсюда. Я-то убралась, а вот Анна…

В общем, то, что я видела, было, по-моему, классическим заказным убийством. Я прочитала и посмотрела достаточно детективов, чтобы слишком уж сильно ошибиться в оценке ситуации.

И самым интересным было то, что, увидев лицо убийцы, я его узнала.

 

Глава десятая

Старые песни о новом

— Исмаил-бей, — закричала я, — я видела, кто убил. Немедленно сделайте что-нибудь, пока он не испарился. Ему нужно взять из квартиры только сумку, наверное…

— Успокойтесь, Фэриде, за вашим бывшим приятелем наблюдают круглые сутки.

— При чем тут Олег! Стрелял человек, снимавший квартиру напротив них. Это он — убийца!

Исмаил-бей посмотрел на меня с некоторым недоверием, но спорить не стал и отдал какие-то приказания по телефону. А я обессилено плюхнулась в шезлонг и закурила.

Конечно, логично было бы Олегу застрелить свою пассию, судя по разговорам, она его достала. Но ведь он мог и нанять кого-нибудь. В случае с Алексеем я была уверена на сто процентов: киллера нанял Олег. Почему бы ему не заказать еще одно убийство? Может быть, в их криминальном мире оптовым заказчикам тоже делают скидки?

Яхта причалила к берегу, и Исмаил-бей быстро подошел ко мне.

— Дорогая, мне придется вас оставить на некоторое время. Понимаю, вам хотелось бы многое увидеть своими глазами, но сейчас это просто опасно для жизни.

— А как же вы?

— Я мужчина, способный постоять за себя, и к тому же обладаю определенной властью в этом городишке. Вас же я оставляю под очень надежной охраной. Поезжайте на виллу и ждите меня там. Я прикажу: вам вызовут массажистку, маникюршу, парикмахера, если пожелаете. Вплоть до духового оркестра — только прикажите. Но я прошу вас быть хорошей девочкой и смирно посидеть несколько часов дома. Вы мне обещаете?

— Обещаю, — кивнула я. — К тому же, как вы говорите, будет охрана.

— Охрана охраной, но мне нужно ваше обещание.

— Вы его получили.

— Тогда — до встречи. Не уверен, что это произойдет скоро, но когда произойдет, клянусь, я полностью введу вас в курс дела. А уж там посмотрим на обстоятельства.

Конечно, мне очень хотелось поехать с Исмаил-беем. Но, с другой стороны, там так или иначе появится Олег — а вот эта встреча в мои планы никаким боком не входила. Пока.

К тому же мне было его элементарно жалко: что ж человек за сорок почти лет так и не научился деликатно избавляться от надоевших женщин? Одну любовницу как бы отправил на тот свет, вторую… Это ведь и в привычку может войти.

На вилле меня, естественно, встретили как королеву и стали ублажать всеми возможными способами: массаж, питательная маска, маникюр, педикюр, прическа. С таким сервисом любая мало-мальски привлекательная женщина может стать если не мисс мира, то мисс турция — это уж точно. Так что несколько часов вместо томительного ожидания я провела неожиданно приятно. Прошу прощения за невольный каламбур.

Потом я устроила себе экскурсию по платяному шкафу и выбрала длинное платье благородного темно-зеленого цвета с открытыми плечами. К нему полагался — Восток все-таки! — длинный шарф чуть светлее по тону. И как раз когда я закончила развлекаться улучшением своей персоны, меня позвали к телефонному аппарату в гостиной. Звонил Исмаил-бей.

— Дорогая, боюсь, вам придется сюда приехать. Я старался уберечь вас от роли свидетельницы, но теперь без этого уже не обойтись. Надеюсь, вам удалось отдохнуть и вы не слишком скучали.

— Я вообще не скучала и полна сил и энергии. Но в качестве свидетеля нужна Фэриде или Виктория?

— Думаю, сегодня — Фэриде. Викторию мы пока трогать не будем, а то у полицейских в голове образуется настоящая каша. Машина ждет у подъезда.

В машине, кроме шофера, естественно, торчал телохранитель. Я уже начинала привыкать к этому высокому, чрезвычайно молчаливому турку, который исхитрялся почти девяносто процентов информации доносить до собеседника в виде жестов и мимики, а слова, причем очень немногие, произносил только в случае чрезвычайно необходимости.

— Вы знаете, куда ехать? — спросила я обоих сопровождающих.

И шофер, и телохранитель синхронно кивнули. Ну и прекрасно. В любом случае отвезут меня к Исмаил-бею, а где он в этот момент находится — не суть столь важно. Дольше сдерживать свое любопытство я уже просто не могла.

Машина скользнула вдоль ярко освещенных улиц и полутемных переулков и подъехала к тыльной стороне какого-то здания.

— Полиция, — обронил телохранитель, помогая мне выйти из машины.

Ну вот, наконец-то и я удостоилась… Говорят же, от тюрьмы и от сумы…

Оказывается, все, кто мог, собрались в кабинете начальника полицейского участка — шерифа по-иностранному — и решали сложный вопрос: кто, кого и когда заказал. Главным персонажем в этом действии был тот самый мужчина, который снимал квартиру напротив моих несостоявшихся апартаментов. Выделяло его из других еще и то, что на нем — единственном — красовались наручники. Я поискала глазами Олега, но его пока, видимо, то ли не привезли, то ли приберегали на десерт.

— Повторите при даме, — заговорил переводчик то, что ему, видимо, велели сказать при моем появлении. — За что вы убили администратора ресторана?

— Я не собирался его убивать. Все вышло совершенно случайно. Мне нужно было только забрать у него какую-то посылку. Я видел, как эту посылку передала ему молодая женщина, наша, русская туристка.

— Вы были знакомы с этой молодой женщиной?

— Шапочно. Некоторое время жили в квартирах напротив друг друга, потом она уехала.

— Куда?

— Об этом мне не докладывают. Уехала, и все.

— А зачем вы пытались запугать ее запиской о том, чтобы она уезжала немедленно?

— Чтобы она сделала свое дело и побыстрее оттуда выметалась. Мой заказчик собирался жить в этой квартире с совсем другой дамой.

— А как погром устроили в ее квартире, видели?

— Я видел, как кто-то вошел, но не придал этому значения. А потом понаехала полиция, меня в свидетели хотели определить, так зачем мне это? У меня были другие планы.

— Убить администратора?

— Говорю же вам, не собирался я его убивать. Он отказался передать мне посылку, сказал, что сам знает, как ею распорядиться. Уговаривать мне его было некогда, кругом люди, каждую минуту кто-то может войти в кабинет. Так что я взял посылку и ушел.

— Предварительно сломав ему шею?

— А по-другому не получилось.

— И что вы сделали с посылкой?

— Передал заказчику, что же еще?

Я сидела тихо, как мышь, боясь пропустить хоть одно слово. Пускай только сутки, но я находилась непосредственно рядом с убийцей. Как удачно вышло, что в качестве орудия для моего устранения они выбрали самолет со взрывателем! Могли ведь и шею сломать, и пристрелить. Хотя… возись потом с трупом русской туристки, это же и так ЧП на весь город.

— Он вам заплатил?

— Дал аванс. Остальное я должен был получить после того, как уберу его конкурента. Ну, теперь все в надежном месте, старость я себе обеспечил. Отсижу свое — и свободен.

— Вас не смущает то, что сидеть-то будете довольно долго?

— А я терпеливый. И вообще мне до сих пор везло. А вот с бабой — надо же так проколоться. За нее уж точно ничего не заплатят, хотя должны были бы.

— Вас не смущало, что три убийства в одном маленьком городке — это чересчур?

— Не ожидал, что меня так быстро схватят, мне каких-то полчаса не хватило, чтобы из города убраться. Взять сумку с личными вещами, документы — и в аэропорт. У меня билет с открытой датой. Пока бы вы тут искали… Я же не в гостинице регистрировался.

— А зачем нужно было селиться дверь в дверь с жертвой?

— Кто же знал, что она тоже там появится? По расчетам моего клиента, они должны были номер снять в каком-нибудь отеле или половину виллы. Значит, денег пожалели.

«Жадность фраера сгубила, — подумала я. — И в этом весь Олег. Десятки тысяч киллеру, сотня — экономия на чем угодно. Нет, никогда мне не понять этого человека. Даже пытаться не буду».

В этот момент зазвонил телефон. Начальник полиции взял трубку и тут же подобострастно передал ее Исмаил-бею. Только этой сценки было достаточно, чтобы понять, кто же на самом деле руководит всеми процессами в этом городишке. Исмаил-бей сказал несколько фраз, положил трубку и повернулся ко мне:

— Ну вот, сейчас привезут вашего знакомого. Оказывается, он у меня в офисе дожидался, когда я появлюсь. Твердил, что у него дело лично ко мне и больше ни с кем он разговаривать не будет. Вот сейчас и поговорим — сразу и при свидетелях. Кстати, о гибели своей любовницы он еще не знает, так что комбинация может получиться занятная. А этого многопрофильного киллера пока заприте где-нибудь понадежнее. Нельзя на одного человека столько плохих новостей выплескивать. Нервы не выдержат.

Мужика в наручниках увели куда-то вглубь помещения.

— Даже если бы вы, уважаемая Фэриде-ханум, не видели собственными глазами снайпера, у вашего приятеля все равно стопроцентное алиби: его видели все сотрудники моего офиса до, во время и после момента убийства. Тут он чист, как слеза ребенка. Кстати, я тут рассказал то, что вы видели, не сочтите за труд письменно подтвердить. Просто распишитесь на протоколе, как вы обычно расписываетесь.

Отчего же не расписаться? Я поставила свой автограф под текстом на сугубо турецком языке, а про себя подумала, что вполне могла сейчас завизировать собственное лишение свободы лет эдак на пяток. В этой же бумаге могло быть все, что угодно, вплоть до брачного договора с Исмаилом-бей эфенди. Кажется, правда, на мое счастье у него не так сильно развито воображение, как у меня.

И в этот момент привезли Олега. Как говорится, «вот и встретились, вот и свиделись, на перроне вчерашнего дня». Я рассматривала этого высокого, атлетически сложенного молодого мужчину с очень короткой прической, почти ежиком, и неизменных очках в тонкой стальной оправе и думала: такой роскошный экземпляр гомосапиенса оказался преступником. Жалость-то какая!

Интересно, когда он спал со мной в Москве, он уже прокручивал в уме эту комбинацию? Или все это было чистой импровизацией, под воздействием его возлюбленной? Спросить бы — да разве он сознается.

— Так зачем вы так хотели со мной увидеться, уважаемый? — спросил его Исмаил-бей.

— Это — приватный разговор. Тем более неуместный сейчас, когда мы с вами в полицейском участке.

— Боюсь, что у полицейских накопилась к вам масса вопросов. Вы знаете, что пару дней назад застрелили вашего соотечественника?

— Что-то краем уха слышал, — пожал плечами Олег. — Да, не повезло бедняге.

— Краем уха? Интересно! Вы звоните ему, назначаете встречу, между прочим, у нас тому есть свидетели, а вместо себя присылаете киллера. Или сами не погнушались курок спустить?

— У меня нет оружия, — надменно улыбнулся Олег.

Чистая правда, между прочим. Оружие ему было ни к чему. Как-то в пылу откровения он признался, что прошел какой-то особый курс самозащиты и теперь голыми руками за пять минут может трех человек уложить. Это лично. А если свистнет своим подчиненным…

— К тому же, — продолжал он, — меня и в Кемере-то в это время не было, я находился со своей подругой совсем на другом конце залива. Это легко проверить, мы жили в отеле.

— Когда — тогда? — цепко спросил один из полицейских, по-видимому, следователь.

— Во время убийства, естественно.

— А откуда оно вам известно?

— Вы же сами сказали…

— Извините. Я сказал: «пару дней назад», а не назвал точного времени.

— До утра позавчерашнего дня я был в Алании. И только потом приехал в Кемер. Через сутки ко мне присоединилась подруга, она может подтвердить.

— Так все-таки, зачем вы звонили Алексею Варенцову?

— Разве все звонки можно запомнить! Наверное, какие-то дела.

— Вы вызываете его на встречу, находясь совершенно в другом городе, потом приезжаете в Кемер и даже не делаете попытки узнать, что с вашим деловым партнером.

— У меня было много других дел. Знаете, по-моему, вы занимаетесь ерундой. Хотя бы потому, что у меня стопроцентное алиби. Я вообще никого не убивал.

— А вот эту игрушку узнаете? Подождите, впрочем, отвечать, мы упустили одну досадную формальность. Вам придется дать отпечатки пальцев.

— Вы упустили еще и то, что я разговариваю с вами в отсутствии адвоката. А это — незаконно.

— Возможно, в России и незаконно. Но наши люди не настолько богаты, чтобы обращаться к адвокату лишь для того, чтобы в его присутствии у них сняли отпечатки пальцев.

Олег пожал плечами и предоставил свои руки в распоряжение эксперта, а потом долго и брезгливо обтирал их сначала бумажными салфетками, а потом собственным платком.

— Теперь вернемся к игрушке, — продолжал неугомонный следователь и выложил на стол несколько фотографий серебряного ларчика. — Узнаете?

— Первый раз в жизни вижу.

— Тогда почему на шкатулке ваши отпечатки?

Олег чуть-чуть побледнел и прикусил губу. Понятно, что всего не предусмотришь, но ведь шкатулка должна была исчезнуть вместе со мной. Раствориться в безбрежном небе, утонуть в бескрайнем море. И вот — здравствуйте вам!

Пауза затянулась. Мне невольно вспомнилась любимая у меня на родине картина «Семнадцать мгновений весны». Там Штирлицу удалось блистательно доказать, каким образом его «пальчики» оказались на чемодане русской радистки, хотя никогда еще он не был так близок к провалу. Так то Штирлиц! А как выпутается из ситуации Олег? Даже интересно.

— Возможно, я брал эту вещь в руки в каком-нибудь сувенирном магазине, — сказал он наконец. — Все не упомнишь. Кажется, это довольно дорогой магазин серебряных изделий где-то в центре, но не уверен. Я только не понимаю, причем тут вообще эта штуковина с отпечатками или без отпечатков.

— Ее передал вашей… знакомой администратор ресторана «Адмирал». Припоминаете такого? В обмен на посылку от вас.

— Никаким администраторам я никаких посылок не посылал. А кто и что получает в подарок из числа моих подруг, меня просто не касается.

— А у вас много подруг?

— А вот это уже вас не касается, — отрезал Олег.

— Верно. Это касается вас, поскольку одна из них получила от вас в подарок, пусть и через администратора, эту прелестную шкатулочку. Все бы ничего, только в шкатулке была радиоуправляемая взрывчатка. Кто-то нажал на кнопку тогда, когда самолет летел над Черным морем. Вы об этом ничего не слышали?

— Абсолютно ничего.

— Допустим. Но вот эту женщину хотя бы узнаете?

Следователь показал Олегу несколько фотокарточек, на которых была запечатлена моя персона: возле почты, на улице, в ресторане с администратором.

Последовало долгое молчание. Олег, очевидно, лихорадочно соображал, что ему выгодно: признавать знакомство со мной или нет. Здесь, в Кемере, нас вместе никто не видел, но я жила в квартире, которую снимал Олег. До этого легко докопаться и будет, мягко говоря, неприятно.

Сознаться? Совсем плохо, потому что никаких запасных вариантов предусмотрено не было, так как меня просто на определенном этапе вышибли из игры и думать забыли. Втихаря я его даже пожалела: такой переплет даже Штирлица бы озадачил.

— Да, я ее знаю. Мы встречались в Москве, решили вместе отдохнуть в Турции, но в дороге поссорились, она поехала на ту квартиру, которую я для нас снял, а я — на другую сторону залива. Вот и все, больше я ее с тех пор не видел.

— Но перезванивались?

— Она мне не звонила.

— А вы ей?

— Может быть, и звонил, — неохотно ответил Олег. — Сейчас уже и не помню. У меня там появилась другая подруга.

— А как же вы узнали, что прежняя ваша пассия квартиру освободила?

— Значит, звонил. Сказал, что не приеду. А одной ей тут, наверное, показалось скучно. Билет у нее с открытой датой, взяла — и улетела.

— Вы ее не провожали?

— Нет, конечно.

— Она благополучно добралась до Москвы?

— Меня это уже мало волнует. Наши отношения себя исчерпали.

— А вы не собирались на ней жениться?

— Я женат.

— Жена осталась в России?

— Да, она не любит жару, сейчас отдыхает у своих родителей под Санкт-Петербургом.

— Она знает, что вы отдыхаете не один?

— По-моему, это не имеет отношения к делу.

— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

— Возможно, догадывается. Но она не ревнива.

— Настолько не ревнива, что заказала убийство вашей любовницы?

— Что?!

— Между прочим, очень по-семейному у вас это получилось. Киллер, конечно, профессия редкая, его найти трудно. Так что вы обратились к услугам одного и того же человека, и оба заказа он выполнил.

— Оба?

— Именно. Алексей застрелен по вашей «заявке», а его жена и одновременно ваша любовница — по заданию вашей жены.

— Что за бред!

— Увы, уважаемый, тяжелая реальность. Впрочем, возможно, любовницу вы убили сами. Вы же ей угрожали всякими неприятностями, если она не перестанет лезть в ваши дела.

— Я не убивал Анну. И хочу сказать, что моя жена не способна нанять киллера. Для этого у нее нет ни денег, ни связей. И вообще она просто домохозяйка с очень средним образованием. Так что ни она, ни я убийства Анны не заказывали. Мне это даже с точки зрения бизнеса невыгодно.

— И не пытались убить Викторию?

— Это еще кто?

Ну, это уже он переборщил, такой забывчивостью страдать непростительно. Не думаю, что весть об убийстве любовницы так уж его потрясла, мою предполагаемую кончину он перенес стоически. Но Олег, по-видимому, и сам понял, что погорячился и отрицает уже то, что отрицать просто глупо.

— Я хотел просто пошутить.

— То есть?

— Виктория боялась летать самолетом, а тут в салоне раздался бы довольно громкий хлопок. Паника, визги, то-се, а я на нее был очень сердит.

— Как-то все это несерьезно. К тому же специалисты установили, что этот «хлопок» разнес бы самолет вдребезги. Неужели вы об этом не знали?

— Не знал. Значит, шкатулку отобрали на таможне?

— Вы удивительно догадливы.

— Так Виктория жива?

Я затаила дыхание. Неужели это его еще волнует? Он, конечно, не мог себе представить, что я не только жива, но еще и сижу в углу комнаты в нескольких метрах от него. Может быть, пора снимать маски? Поиграли — и будет.

— Жива. Как и все остальные пассажиры самолета. Но вас мы вынуждены задержать за попытку совершения террористического акта.

— Никто же не пострадал!

— По нашим законам вы все равно подпадаете под уголовную ответственность. И не только по этому делу. Вы ведь организовали убийство еще одного человека. Вашего партнера по бизнесу застрелили по вашему заказу. И мы крайне легко можем это доказать.

— Да? И каким же образом?

— Устроить вам очную ставку с киллером.

— Боюсь, вам это не удастся. Даже если он существует, он давно бы уже был за пределами вашей страны.

— Был бы. Но у него оставался еще один заказ. И он задержался, чтобы его выполнить. Но ему не повезло, его взяли прямо на месте преступления. Тут вам нет нужды доказывать свое алиби: во время убийства вы сидели в офисе у уважаемого Исмаила-бея эфенди.

Следователь отвесил поклон в сторону Исмаил-бея. Довольно подобострастный, должна заметить.

— Кстати, что за дело у вас ко мне, молодой человек? — вмешался Исмаил-бей.

— Я бы не хотел обсуждать это при свидетелях. Оно касается только вас и меня.

— Интересно. Что ж, я человек любопытный, думаю, господин начальник полиции разрешит нам поговорить несколько минут с глазу на глаз.

— Как вам угодно будет приказать, Исмаил-бей эфенди, — снова поклонился начальник полиции.

Интересно, если бы Исмаил-бей потребовал немедленно отпустить Олега? Все тут же кинулись бы выполнять это его приказание? Занятно, однако. До сих пор я такое только в заграничном кино видела.

Олег с Исмаил-беем удалились в соседнюю комнату, а я вдруг подумала о том, что и о несчастной Анне, судя по всему, давней любовнице и партнерше в делах, мой бывший друг тоже переживал не особенно сильно. Насколько я его знаю, его взбесила инициатива неизвестного ему человека, который осмелился посягнуть на нужную ему женщину. Да, подлянку ему, конечно, кто-то подстроил грандиозную.

Ну и еще у него совершенно не вызвало восторга то, что я осталась целой и невредимой. Вряд ли он мог рассчитывать на то, что после такого фортеля я буду относиться к нему по-прежнему нежно. Впрочем, если он задержится в Турции на неопределенное время, мне вообще незачем к нему как-то относиться.

Вообще-то говоря, я бы с удовольствием выпила сейчас чашечку крепкого кофе: день на море, свежий воздух, плаванье — я уже откровенно клевала носом.

— Могу я выйти на пять минут? — спросила я переводчика по-английски.

Тот тут же перетолмачил мою просьбу начальнику полицию.

— Ханум что-нибудь угодно? — осведомился начальник.

— Чашку кофе, желательно покрепче, и покурить, если тут это не возбраняется.

Судя по всему, для начальника полиции было неожиданностью, что дама, сопровождавшая Исмаил-бея, по-турецки не говорила. Но он быстро сделал вид, что дама одета по-восточному, а говорит по-английски — это так и должно быть, и мгновенно перестроился. Так быстро, как если бы он каждый день сталкивался с подобными оригиналками.

— Как пожелаете, ханум. Можно принести сюда.

— Я бы предпочла еще и подышать свежим воздухом.

— Нет ничего проще. Сейчас вас проводят во внутренний дворик и тут же принесут кофе.

Мой телохранитель, о котором я совсем забыла, возник буквально из воздуха и молча проводил меня, куда ему было сказано. Внутренний дворик был скорее небольшим садом, где так же одуряюще, как и везде вечером, пахли южные цветы, на темном небе ярко сияли звезды, а где-то недалеко муэдзин с мечети призывал правоверных на вечерний намаз. Сказка! Вот жить бы так спокойненько, без всяких тайн, загадок и полицейских…

— Фэриде-ханум, — услышала я голос Исмаил-бея, — где вы тут скрываетесь?

— Я не скрываюсь. Просто захотелось кофе с сигаретой.

— Надеюсь, вам оказали любезный прием?

— Более чем. Как ваши успехи?

— Блистательно. Мне предложили помочь замять дело за бриллиант. Жаль, бриллиант фальшивый. Теперь следователь допрашивает его на предмет спекуляции поддельными драгоценностями, а ваш приятель уже в категорической форме потребовал консула и адвоката.

— Прямо сейчас?

— Вот именно. Только вряд ли раньше утра мы кого-нибудь сможем ему предоставить. Ночь он точно проведет в камере.

— Неужели его могут отпустить?

— Похоже, он так считает. И еще… он не знает, что вы здесь.

— Думаю, об этом ему все-таки нужно рассказать. Только не сегодня. А то получится слишком много острых ощущений.

— Даже больше, чем вы думаете. Когда бригада осматривала труп его дамы, заодно сделали обыск во всей квартире. Просто потому, что так положено. Как я и предполагал, пять оставшихся камней тоже нашли.

— Бриллиантов?

— Точнее, стразов. Законом не запрещено иметь в квартире хоть мешок таких камешков, но он-то считает их бриллиантами и рассчитывает продать. А это уже — афера с драгоценностями.

— Интересно, сколько он получит по совокупности?

— Не знаю, дорогая. Но приложу все усилия к тому, чтобы этот срок он отсидел в Турции, в анатолийской тюрьме. Есть у меня грустное подозрение, что в России он слишком быстро выйдет на свободу, а он этого не заслужил.

— В России, судя по всему, он сидеть в тюрьме вообще не будет. У него достаточно денег, чтобы организовать себе персональную амнистию.

— Скорее всего, так и будет. А сейчас поедем-ка домой. Очную ставку с киллером будут проводить только завтра, сейчас все уже порядком вымотаны.

— Я сейчас прекрасно отдохнула.

— Вот и продолжите это чудесное занятие на вилле. Если не возражаете, я составлю вам компанию. К тому же мы еще не ужинали. Предпочитаете ресторан или поужинаем дома?

— Как скажете, Исмаил-бей, — потупилась я с наигранной скромностью.

— Иногда вы кажетесь такой восточной… — вздохнул Исмаил-бей. — Жаль, что недолго. Что ж, воспользуюсь ситуацией и приму решение сам: поужинаем дома.

Наверное, он действительно был прав. После кофе я почувствовала прилив энергии, но продолжать находиться на людях мне было бы не слишком легко. Так что мы благополучно укатили на виллу, где меня уже ждала чудесная ванна, роскошный домашний костюм и ужин на открытом воздухе. Помимо всего прочего, меня ждал еще и сюрприз.

— Кстати, те бриллианты, которые были в посылке, я продал. Настоящие, естественно. Деньги мои люди положат в Москве в надежный банк, и я буду относительно спокоен за ваше будущее. Впрочем, наверное, разумнее положить деньги где-нибудь за границей: у вас очень странные финансовые правила.

— Да у меня никогда не было счета ни в каком банке. Только неделю назад кредитная карточка появилась.

— Фэриде-ханум, дорогая моя, у вас начинается совершенно новая жизнь. Так что привыкайте к ее реалиям.

— Про добрых фей я слышала… — задумчиво сказала я, отпивая глоток вина. — Но они, как правило, были женского рода. Добрый фей — это что-то новое. И почему деньги за бриллианты, которые мне в общем-то не принадлежат, вы так щедро отдаете мне?

— Причина проста: из элементарного чувства справедливости. Во-первых, вы все-таки рисковали, получая эту посылку: вполне мог найтись кто-то дотошный, кто вскрыл бы ее на почте в поисках контрабанды. Во-вторых, без вас я никогда не разобрался бы в этом клубке русских мафиози, которые прицелились на часть моих владений. Самое интересное, они могли их получить, их бумаги в полном порядке, больше половины акций строящегося отеля, контрольный, так сказать, пакет был у них. Возможно, еще что-то было у жены Алексея, но с этим еще нужно разбираться. Теоретически их часть акций унаследует их сын, который сейчас доучивается в Швейцарии, но права Олега бесповоротно утрачены. Преступники не могут владеть частной собственностью на законных основаниях, государство просто конфискует его пакет.

— И…

— И пустит его в продажу с аукциона. Догадайтесь с трех раз, кто купит.

Я рассмеялась.

— Я могу даже догадаться, кто выкупит оставшиеся акции у сына Алексея и Анны.

Теперь рассмеялся и Исмаил-бей. Что ж, по его логике все выходило только справедливо. Но счет в иностранном банке — на кой он мне сдался?

Наверное, примерно это и было написано у меня на лице, потому что Исмаил-бей сказал уже совершенно серьезно:

— Мы ведь договорились, вы будете работать на меня, но в Москве. Но я не исключаю того, что ваша помощь понадобится мне, скажем, в Париже. Или в Мадриде. В общем, не забивайте себе голову ерундой, просто привыкайте пользоваться пластиковыми карточками, где бы вы ни находились. Вы быстро освоитесь, я уверен.

У меня слегка закружилась голова от открывавшихся передо мной перспектив. Новая работа, новая квартира, новый образ жизни и… полная свобода в личном плане. Конечно, в монастырь уходить я не собиралась, но… случаи-то всякие бывают.

Безнравственно? Безусловно, но повторю в двадцать пятый раз: лучше быть безнравственной, чем несчастной, тем более что мой роман с Олегом тоже вряд ли можно считать образцом высокоморального образа жизни. Связь с женатым мафиози еще никого не украшала.

— Вы еще не хотите спать, дорогая? — спросил Исмаил-бей с легкой улыбкой.

— Хочу, — вернула я ему улыбку.

— Через пятнадцать минут приду пожелать вам спокойной ночи, хорошо?

— Чудесно!

Ну, он и пришел пожелать мне спокойной ночи. Когда какое-то время спустя я сладко засыпала в его объятиях, краем сознания пронеслась мысль, что если уж судьба развязывает мешок с подарками, то иногда они имеют свойство падать все сразу, причем на одного человека. Я, во всяком случае, была счастлива и умиротворена, как никогда в жизни.

Утром я проснулась в том же великолепном настроении, в каком засыпала, хотя Исмаил-бея в непосредственной близости не наблюдалось. Я тронула колокольчик, и появившаяся горничная, которую я уже более или менее понимала, спросила, где я желаю завтракать: одна в спальне или на веранде с Исмаил-беем. Я выбрала последнее и сказала, что буду на веранде через десять минут.

Впопыхах я забыла вставить линзы и появилась на веранде без них. Исмаил-бей, ожидавший меня за столом, отложил газету и, привстав, поцеловал мне руку.

— Я соскучился по вашим настоящим глазам, дорогая. По-моему, маскарад пора кончать. Я ведь влюбился в русоволосую и сероглазую славянку, а обнимаю и целую какую-то восточную гурию…

— Которых у вас и без меня хватает, — закончила я за него фразу.

— Верно, — абсолютно серьезно подтвердил Исмаил-бей. — Парикмахер уже ждет, визажистка тоже, сейчас позавтракаем, вам вернут прежний вид, и поедем развлекаться.

— В каком смысле?

— Во всех. Узнаем, чем закончится очная ставка вашего знакомого с нанятым им киллером, потом поедем в горы, на водопады, там нас будут ждать с обедом. Если пожелаете, могу взять вертолет и показать вам за пару часов всю Анталию…

Вот только высоты птичьего полета мне и не хватало! Боюсь я летать, боюсь! Если бы Бог хотел, чтобы мы летали, он дал бы нам крылья. С другой стороны, машины на дорогах разбиваются в сотни раз чаще, чем падают самолеты. И потом, если новая жизнь не закончится в Москве, так и не начавшись, мне, вполне возможно, доведется посмотреть белый свет вместе с Исмаил-беем. Тогда с фобиями и неврозами надо начинать бороться уже сейчас.

К тому же я почему-то была свято уверена, что рядом с Исмаил-беем со мной ничего не случится. В смысле, плохого. А вот хорошее, наоборот, очень даже может и произойти.

Так что я послушно направилась домой, где отдала себя в руки уже знакомых специалистов. Через некоторое время я увидела в зеркале лицо, которое, если честно, уже начинала забывать. Зато прическа была сделана рукой совершенно гениального мастера. Из тех самых тонких русых волос, средства борьбы с которыми предлагает масса рекламных роликов, мне сделали нечто. После чего я пришла к выводу, что плохих волос не бывает в принципе, бывают люди, которые не умеют стричь и причесывать или вообще причесываться самостоятельно не в состоянии.

Но одежду я все-таки предпочла пока еще восточную, хотя бы потому, что она была чрезвычайно удобна. Легкие шелковые шальвары, такая же легкая туника без рукавов и шарф на голову. На сей раз все это великолепие имело серебристо-опаловый цвет, который невероятно шел к моему новому-старому облику.

— Но звать я вас все равно буду Фэриде, — объявил Исмаил-бей, когда я предстала перед его очами. — Только теперь вы красивы естественной, а не сделанной красотой.

Ну, это он хватил! Без помощи мастеров я бы вряд ли поднялась выше уровня «ничего, хорошенькая». А с их помощью — красавица.

— Только сюда нужно серебро, — заметил Исмаил-бей. — Рекомендую перед поездкой в полицейский участок посетить один симпатичный магазинчик, у них всегда есть что-нибудь оригинальное.

— Маме я сама что-нибудь куплю, — вскинулась я. — На свои деньги.

— Меня всегда умиляет ваше стремление к самостоятельности, дорогая, — усмехнулся Исмаил-бей. — Но вы же позволите мне сделать подарок лично вам.

Молчание — знак согласия. Препираться с этим человеком мне хотелось все меньше и меньше. Перевоспитываюсь, что ли? Недаром говорят: Восток — дело тонкое.

Магазинчик оказался не просто симпатичным — сказочным. Он сам выглядел, как серебряная шкатулка. И тут я сообразила, что могу, наконец, решить одну проблему, которая не давала мне покоя несколько лет.

Дело в том, что когда моя мама, классный специалист в области французского языка, еще работала, она в качестве переводчицы объездила чуть ли не полмира. Из одной такой поездки она и привезла мне в качестве подарка ко дню рождения серебряный браслет, ничего подобного которому я никогда не видела. Массивный и одновременно легкий, он был украшен, во-первых, серебряными медальонами со стилизованными изречениями из Корана, а во-вторых, какими-то удивительными оранжевыми камнями. Точнее, цвета пламени.

Сколько я потом ни искала камень такой расцветки или хотя бы что-то близкое, так и не нашла. Здесь, в Кемере, я браслет еще не надевала, хотя брала с собой именно с целью найти подходящий перстень к нему. Если в этом ювелирном музее не найдется ничего подходящего — проблему можно закрывать.

Пока хозяин и Исмаил-бей обменивались традиционными приветствиями, вопросами, ответами и пожеланиями, я молча осматривалась вокруг. Так уж сложилось, что к золоту я довольно равнодушна, но вот серебро, особенно то, что носят на руках в виде колец, браслетов и перстней, — это моя непреходящая слабость. Так что сказать, что у меня разбежались глаза, значит — ничего не сказать. Я просто впала в какой-то транс.

Любое кольцо, любой браслет тут были настоящими произведениями искусства. Конечно, в Кемере ювелирные магазины встречаются на каждом шагу, но это все были дешевые побрякушки для неприхотливых туристов. Ни разу у меня не возникло соблазна кое-что там приобрести.

Здесь же, клянусь, я скупила бы весь магазин или… обокрала бы его. В общем, несколько минут ушло на то, чтобы я взяла себя в руки и начала дышать более или менее нормально. И стала осматривать магазин уже спокойным взглядом с целью присмотреть сувениры родителям.

Для мамы я сразу присмотрела невероятной красоты цепочку с медальончиком — ее знаком зодиака. При желании медальончик можно было открыть и что-нибудь там сохранить, как делали раньше, например локон любимого человека. Правда, с локонами у моего отца давно уже напряженка, то есть их почти уже нет, но с этим, думаю, они разберутся сами.

С отцом, конечно, было сложнее. Перстни и цепочки на запястьях мужчин он не признавал по определению, булавки для галстука терял через полчаса после того, как эту застежку надевал, не курил, не… не… не… Вот и придумывай подарок для такого человека!

Вскоре я увидела то, что могло бы порадовать моего родителя: миниатюрную фигурку средневекового рыцаря в доспехах, который сражался с серебряным же турецким янычаром. Купить решила обязательно, сколько бы это ни стоило. Во-первых, я теперь богатая женщина, а во-вторых, ничего более подходящего я все равно бы не нашла.

Наконец мужчины обсудили все свои проблемы и вспомнили о моем существовании. Хозяин на довольно приличном английском языке рассыпался в комплиментах и извинениях за то, что заставил ждать столь очаровательную даму, нас усадили на низкий диван в углу магазина, тут же явились кофе, сладости и даже кальян. Из вежливости я данную экзотику попробовала, но как-то мне не показалось, и я попросила разрешения закурить свои, традиционные сигареты.

— Что желают приобрести уважаемые гости? — осведомился хозяин. — Украшения, сувениры, сервиз для кофе, кальян? Весь мой магазин в вашем распоряжении.

Серебряный сервиз — это круто. Но бесполезно. А вот недорогой серебряный бокальчик я бы приобрела. Поставить его на тумбочку у изголовья и пить из него минеральную воду. Красота и здоровье в одном предмете.

— Прежде всего я хотела бы купить сувениры своим родителям, — сказала я. — И их я уже присмотрела в вашем храме красоты, уважаемый бей-эфенди.

— Но вы же практически ничего не видели, уважаемая ханум!

— Боюсь, я не смогу провести остаток жизни в вашем магазине, — улыбнулась я. — Я бы хотела поближе посмотреть вон тот кулончик и те две фигурки.

— У ханум изысканный вкус, — сладко сказал хозяин, пока молчаливый продавец доставал требуемое. — Вещицы действительно прелестны. И сравнительно недорогие.

Он назвал цену — и я внутренне ахнула. Все-таки это серебро, а не платина, инкрустированная бриллиантами. Исмаил-бей наблюдал за мной с легкой улыбкой, потом решительно вмешался в беседу.

— Вещи, безусловно, дорогие, но…

Дальше он перешел на турецкий и беседа очень быстро стала довольно эмоциональной. Я было забеспокоилась, что они поругаются, но потом увидела, что эта словесная перепалка доставляет им ни с чем несравнимое удовольствие.

Господи, ведь действительно на Востоке просто не принято покупать что-либо, не торгуясь, это считается дурным тоном. Чем дольше и ожесточеннее торг, тем больше наслаждаются продавец и покупатель. Ну так Аллах им в помощь.

Я откинулась на спинку дивана и спокойно закурила следующую сигарету. Кофе тут тоже был отменным, торопиться некуда, попробую раз в жизни испытать настоящий восточный кайф.

Наконец мужчины договорились и хлопнули друг друга по рукам. Исмаил-бей повернулся ко мне и сказал:

— Ну вот, платите ваши денежки, дорогая Фэриде-ханум. Я старался, как мог, чтобы вы не разорились.

И он назвал сумму, которая… была раз в пять меньше первоначально обозначенной цены. Тоже не копейки, конечно, но теперь цена по крайней мере соответствовала товару. Я полезла в сумочку за деньгами, причем хозяин удивленно приподнял брови.

— Ханум у нас — западная женщина, — с усмешкой пояснил мои действия Исмаил-бей. — Принимать подарки от меня соглашается, а вот сувениры родителям пожелала купить сама. За собственные деньги.

— А от меня ханум подарок примет? — осведомился хозяин.

— Попробуйте, — хмыкнул Исмаил-бей, но я видела, что эта мысль ему не претит и что подарок от хозяина магазина я принять вполне могу.

Самое забавное, хозяин пожелал подарить мне небольшой серебряный бокал для воды или вина, который я, собственно, уже заметила. Так что причин отказываться тем более не было. Только я успела сказать заранее выученное по-турецки «спасибо», как мой взгляд упал на… маленькую шкатулку, скромно стоявшую в уголке витрины.

Это была точная копия той, которую мне презентовал администратор ресторана. То есть — Олег.

 

Глава одиннадцатая

Редкая профессия — киллер

Я взяла игрушку в руки: копия той, прежней. За одним-единственным исключением: когда открывалась крышка, звучал какой-то незатейливый восточный мотив. Неужели и ту купили тут же?

— Ханум понравилась шкатулка? — тут же осведомился хозяин.

— Нет, мне недавно подарили такую же в точности. Вот я и подумала, не у вас ли она куплена.

— Не исключено. Эти шкатулочки по несколько штук в год делает один мой знакомый старик. Честно сказать, я просто помогаю ему выжить, все это так старомодно, что почти не пользуется спросом.

— Держу пари, шкатулку у вас купил мужчина. Причем русский.

— Вы угадали. Это было где-то поздней весной, покупателей было еще мало, да и странный он сделал выбор. Обычно такие штучки нравятся очень юным девушкам.

Исмаил-бей молча вынул из кармана какую-то фотографию и показал продавцу. Тот закивал головой:

— Он, он, Аллахом клянусь!

— Письменно подтвердить сможете, если понадобится?

— Для вас, Исмаил-бей, все, что угодно, тем более чистую правду.

— Замечательно. А теперь все-таки займемся подарками для дамы.

И тут я достала из сумочки свой знаменитый браслет.

На какое-то время хозяин магазина онемел, потом очень невежливо вырвал браслет у меня из рук и что-то быстро залопотал на своем языке. Я вопросительно посмотрела на Исмаил-бея.

— У него есть точно такое же кольцо, к которому он давно ищет браслет. Известно, что очень давно была сделана такая пара. Теперь он предлагает вам продать браслет ему, а взамен взять все, что вашей душеньке будет угодно.

— Моей душеньке как раз хотелось бы именно это кольцо, тогда у меня будет шикарный гарнитур. А с браслетом я расстаться не могу, это мамин подарок.

После того как Исмаил-бей перевел это хозяину, тот несколько погрустнел, но, по-видимому, понял, что приговор окончательный и обжалованию отнюдь не подлежит. Он достал кольцо — да, это было то, что я безнадежно искала много лет. Цвет камня, огранка, стиль самого серебра. И — великое везение! — оно мне было впору. Обычно все кольца мне бывают велики.

— Сколько оно стоит? — спросила я.

Исмаил-бей остановил меня движением руки:

— Подарки вам, дорогая Фэриде, я буду покупать сам, вас это волновать не должно. Значит, это кольцо. Что еще?

— Только луну с неба, — улыбнулась я. — Вы меня и так забаловали сверх меры.

Исмаил-бей снова пустился в длительные переговоры с хозяином, в результате которых тот действительно достал… луну, точнее, серебряный полумесяц на изящной цепочке. Потом, естественно, был долгий торг, без которого покупка не покупка, и, наконец, продавец принялся упаковывать мои сокровища. Думаю, что это был самый впечатляющий шопинг в моей жизни.

— Отправьте это ко мне на виллу, — распорядился Исмаил-бей. — У нас с ханум еще дела в городе.

Процедура прощания и поклонов оказалась не менее длительной, чем процедура приветствий, но все когда-нибудь кончается.

— Куда мы теперь? — осведомилась я, выйдя из магазина.

— В полицию, — безмятежно ответил Исмаил-бей. — Там сегодня предполагается кое-что интересное.

На самом деле, мне было решительно все равно, куда мы направляемся. Я то и дело поглядывала на свои руки, украшенные вожделенным кольцом и моим любимым браслетом. Сбылись мечты идиотки! На самом деле, я, наверное, должна быть благодарна Олегу за то, что он отправил меня в этот земной рай, пусть и таким экстравагантным способом. Воистину, все, что ни делается, делается к лучшему, каким бы ненужным и неприятным это ни казалось в самом начале.

Но как все же тесен мир! Надо же было случиться тому, чтобы шкатулку Олег приобрел именно в этом магазине. Покушение на теракт, заказное убийство, ввоз в страну фальшивых драгоценностей… Кисло придется моему дружку в ближайшие лет несколько. И ведь готовился заранее: в магазине был поздней весной, а сейчас — конец августа.

В полицейском участке нас приняли как родных, тут же предложили кофе со сладостями и долго расспрашивали о здоровье и жизни. Если кто-то и удивился, что вчера Исмаил-бея сопровождала темноволосая и кареглазая женщина, а сегодня — сероглазая шатенка, то вида не подали. Хозяин сам знает, с кем и когда ему ходить.

Потом привели Олега, и в моем сердце появилось что-то похожее на сочувствие. Ночь в тюрьме никого не красит, а уж моего экс-возлюбленного, помешанного на комфорте и удобствах, — тем более. Я сидела в углу, полуприкрыв лицо шарфом, так что особого внимания он на меня не обратил. Возможно, подумал, что у них тут процедура такая: в углу сидит какая-нибудь тетка и при необходимости подает чай или кофе.

— Сейчас у вас будет очная ставка, — через переводчика объявил начальник полиции. — По вашей настоятельной просьбе мы вызвали сюда вашего консула, а уж вопросы с адвокатом решайте сами или с этим господином.

Господин, который, по-видимому, и был консулом, изобразил в сторону присутствующих нечто вроде полупоклона и снова плюхнулся на стул. Ему явно было дискомфортно и неудобно, хотя в помещении работал кондиционер и условия были более чем приличные.

— Как же так, Олег Анатольевич? — вдруг пробормотал он. — Я ознакомился с обвинениями в ваш адрес — это невероятно. Нарушить сразу столько законов… Как же так?

— Было трудно, — огрызнулся Олег, — но я справился. В половине, если не в трех четвертях мне предписанного я невиновен. Просто нужен хороший адвокат, иначе меня тут вообще в государственные преступники определят.

— Ну… адвокат… мы постараемся…

— Как вы понимаете, расходы на адвоката я оплачу.

Консул заметно повеселел и перестал ежеминутно утирать платком влажную лысину.

— Значит, очная ставка, — продолжал гнуть свою линию начальник полиции. — Приведите второго задержанного.

Я затаила дыхание.

Через несколько минут в помещении появился мой так и не состоявшийся толком сосед по лестничной клетке. У него была удивительно незапоминающаяся внешность, какая-то стертая. Может быть, для киллера именно так и нужно выглядеть.

— Имя, фамилия, гражданство, — монотонно начал следователь допрос через переводчика.

— Иванов Василий Петрович, гражданин России.

— С какой целью приехали в Турцию?

— Туризм, — сухо отозвался явно не склонный к беседе по душам Вася.

— Зачем вы убили администратора ресторана несколько дней назад?

— Я вчера уже говорил. По-другому не получилось.

— Записываю. Убили с целью ограбления.

— Что я у него украл, интересно?

— Пакет с деловыми бумагами и шесть драгоценных камней.

— Зачем они мне сдались?

— Незачем. Вы их тут же передали вашему нанимателю.

— Кому-кому?

— Нанимателю. Олегу Анатольевичу Цекуну.

— Я не знаю такого человека.

— Олег Анатольевич, а вы узнаете Василия Иванова?

Оба «незнакомых друг с другом человека» долго смотрели друг на друга. Очевидно, прикидывали, сколько шансов у них есть отрицать знакомство и сколько у следствия доказательств обратного. Наконец Олег разомкнул уста:

— Да, я знаю этого человека. Он помог мне забрать у администратора предназначенный мне пакет. По-видимому, тот не хотел отдавать…

— Не хотел… — как эхо отозвался Василий. — Это вышло случайно, так сказать, в процессе…

— Почему вы сразу же не обратились в полицию?

Ответа на этот вопрос у Василия не нашлось. Турки все-таки русских практически не понимают: ну какой нормальный гражданин России, совершив преступление, помчится информировать о нем полицию? Это даже в голову никому прийти не может.

— Олег Анатольевич, вы получили пакет от этого человека?

— Да, получил. И заплатил за эту услугу.

— Больше вас с ним ничего не связывает?

Опять оба приятеля долго и молча смотрели друг на друга. Оба прекрасно понимали, что ситуация складывается далеко не в их пользу, а чистосердечное признание хоть что-то может облегчить.

Следователь утомился ждать и решил подстегнуть события:

— Олег Анатольевич, вы заказали этому человеку убить вашего делового партнера?

— Да. Мой, как вы изволили выразиться, партнер начал вести себя неадекватно и мешал мне правильно вести свои дела.

— Убийство его жены и вашей любовницы тоже вы заказывали?

— Нет! Категорически — нет! Я даже не помышлял о таком.

Самое интересное, пожалуй, было то, что он говорил правду. Ведь он-то считал, что одну любовницу на тот свет уже отправил. Так ведь и совсем одному можно остаться.

— Сколько вы заплатили за убийство?

— Это к делу не относится.

— Василий Петрович, сколько вы получили от Олега Анатольевича за два поручения?

— Коммерческая тайна, — криво усмехнулся тот. — По-моему, это не принципиально. Я же признался в двух убийствах, что вы от меня еще хотите? Заметьте, чистосердечно признался.

— Шкатулку для Виктории администратору вы передавали?

— Нет. Это дело меня не касалось совершенно, я вообще не в курсе.

— Но вы сначала попытались предупредить соседку, что ей грозит опасность?

— Я просто хотел быстрее выполнить заказ. А чем скорее Олег Анатольевич привез бы сюда свою пассию, тем лучше было бы для меня.

— А сколько вы получили от другого заказчика? Тоже коммерческая тайна?

— Безусловно. Да я его вообще больше не встречу, так что можно забыть.

— Василий Петрович, а вам адвокат нужен?

— Перебьюсь. И вообще предпочитаю отсидеть здесь, в Турции. Чего я в России не видел?

Логично. Здесь его еще, может, пожалеют, дадут минимальный срок. А в России…

— Ну что ж, тогда у меня к вам больше вопросов нет. Последний вопрос уже не к вам, а к уважаемой ханум.

Следователь сделал полупоклон в мою сторону.

— Вы подтверждаете, что именно этого человека видели с яхты в бинокль.

— Подтверждаю, — ответила я.

При первых же звуках моего голоса Олег так и подскочил, хотя всегда бравировал своей невозмутимостью и сдержанностью.

— Вы подтверждаете, что видели у него в руках винтовку?

— Подтверждаю. Все, что я видела, может также подтвердить Исмаил-бей, рядом с которым я в это время находилась.

Как я и думала, вопросы ко мне у следователя резко закончились. Зато они — естественно! — тут же возникли у Олега.

— Вика? — неуверенно переспросил он.

Я откинула шарф с лица и предстала пред экс-возлюбленным во всем блеске тщательно сделанной красоты.

— Ты жива? Ты здесь?

— Как видишь, — пожала я плечами. — Что тебя больше удивляет: первое или второе?

— Я думал, ты давно в Москве.

— Ты думал, что я давно на том свете, — как можно пленительнее улыбнулась я, — и лишь в последнее время понял, что меня там нет — пока. А в Москву я еще успею, мне и здесь неплохо отдыхается. Несмотря на твои героические усилия превратить мой отпуск во что-то совершенно непристойное. Как тебе вообще в голову пришло сделать из меня курьера?

— Подумаешь, получила пакет и отнесла его по адресу!

— Но ведь после этого ты вполне серьезно полагал, что я до Москвы не долечу. И не только я, кстати. Людей бы хоть пожалел, они в твоих аферах никаким боком не замешены. Хорошо, что я любопытна, подарок развернула, заодно и знакомым продемонстрировала.

— Повезло.

— Бесспорно повезло, причем не только в этом.

— Это я как раз вижу. Быстро мадам меняет любовников.

— Я по крайней мере не стремлюсь угрохать предыдущего. И вообще я бы на твоем месте на этом вопросе не застревала. Я и в Москве всегда была одна из…. Жаль, что до меня это слишком поздно дошло.

— Если бы ты меня послушалась и сразу отнесла посылку, куда нужно, а не таскала ее с собой три дня, ничего бы и не случилось.

— Ты сам-то веришь тому, что говоришь? — со зловещей нежностью поинтересовалась я. — Ты же мою преждевременную кончину еще в конце весны начал готовить. То есть по всем показателям живой я из этой переделки не должна была выйти. А подруга для приятного времяпрепровождения у тебя уже имелась.

— Мне понадобятся деньги для адвоката, — неожиданно круто сменил тему Олег.

— Наверное, — пожала я плечами. — Я-то тут при чем?

— Ты? Ты при деньгах. Моих.

Краем глаза я заметила, что переводчик во всю синхронит Исмаил-бею нашу милую беседу. Что и учла немедленно, дабы не наговорить в пылу полемики каких-нибудь несусветных глупостей.

— Поясни, пожалуйста, — вежливо попросила я.

— Поясняю. Я купил билеты в оба конца. Я снял квартиру. Наконец, я дал тебе тысячу баксов. Теперь мне нужны деньги для того, чтобы нанять хорошего адвоката. Насколько мне известно, какие-то свои деньги ты с собой брала, да и дешевых гостиниц тут — немеряно.

— Положим, квартиру ты снял не для меня, как выяснилось… — начала было я, но вдруг мне стало нестерпимо скучно.

Обсуждать денежный вопрос с человеком, с которым еще так совсем недавно делила ложе, — последнее дело. Другой вопрос, что забирать у бывшей любовницы то, что ей подарил, было как-то… ну, не комильфо. Поэтому я решила покончить с этой проблемой раз и навсегда.

— Мне нужно выйти минут на двадцать, — сказала я Исмаил-бею. — Вот тут как раз тот случай, когда я все должна делать сама.

Исмаил-бей хотел что-то сказать, но передумал и только сделал чуть заметный знак моему телохранителю. Ну, это пожалуйста, это меня ни в коей мере не напрягало.

Мы дошли до ближайшего банка, и я сняла со своей новой карточки ровно тысячу долларов, а потом добавила к ним то, что осталось от прежних, бывших на карточке денег. Часть я уже успела потратить на сувениры родителям, но это меня волновало меньше всего.

Потом произвела нехитрые подсчеты в уме и обменяла имевшиеся у меня местные деньги на доллары. Получилось что-то около тысячи четырехсот баксов, которые я сунула в сумку. Олег подсчитал правильно, деньги на обратный билет у меня еще оставались, да еще на многое другое, о чем ему знать совершенно не обязательно, а все остальное не имело практического значения. Честь дороже.

Я подошла к консулу и протянула ему пачку денег. Он воззрился на меня совершенно очумелыми глазами, да и во взгляде Исмаил-бея явственно читалось удивление.

— Вот деньги, — сказала я. — Арестованному их иметь, кажется, не положено, поэтому отдаю вам, а уж вы распорядитесь, как надо. Здесь все деньги с карточки, которой уже нет, плюс транспортные расходы в оба конца. Квартира снималась не для меня, я вообще провела в ней полторы ночи, но и за них я деньги возвращаю. Думаю, теперь у Олега Анатольевича финансовых претензий ко мне не возникнет. Расписочку напишите, пожалуйста. И обратите внимание, что я не сделала никаких вычетов за моральный урон, нанесенный мне в ходе его криминальных развлечений.

— Отбирать у женщины подаренные ей деньги…

Саркастическая фраза Исмаил-бея повисла в воздухе. Собственно, продолжения и не требовалось.

— Ты сама виновата! — взвился вдруг Олег. — Улетела бы вовремя, все деньги бы при тебе остались. Теперь опять будешь гроши считать от получки до получки.

— Солнце мое, — сделала я огромно-невинные глаза, хотя внутренне начинала закипать. — Что-то я не припомню, чтобы в Москве ты швырял дикие деньги на мое содержание. Так что в моем финансовом положении в этом плане ничего не изменится. Потом, я же могу и сама заработать, а тебе предстоит провести несколько лет в полном бездействии. Я не знаю, принято ли тут в тюрьмах заключенным зарплату платить.

— Ты никогда меня не любила, — мрачно сказал Олег. — Тебе даже приятно, что я угодил в такое дикое положение…

— Господи, откуда ты нахватался таких старомодных слов? — расхохоталась я. — Любила — не любила… Ты же сам меня учил, что любовь — это рудиментарное чувство недоразвитых особей, которым больше нечего предложить партнеру. Так, давайте на этом официальную часть процедуры закончим, если присутствующие не возражают. Как свидетель, я тут уже не нужна, а просто мило беседовать о морально-жизненных ценностях как-то не расположена.

Консул отдал мне расписку в получении денег, причем выражение громадного изумления из его глаз так и не ушло. Исмаил-бей о чем-то коротко переговорил с начальником полиции и тоже поднялся.

— Ты еще долго пробудешь в Кемере? — вдруг спросил Олег.

— Как и планировала, до конца отпуска. Не беспокойся обо мне, я не пропаду.

— Как же сильно я в тебе ошибся, — задумчиво, как бы про себя, сказал Олег. — В тебе погибла гениальная актриса. Тихоня, скромница, всем довольна, воды не замутит…

— Да я, собственно, и не менялась.

— Ты не видишь себя со стороны, — глубокомысленно изрек он. — То, что ты похорошела, это понятно. Но ты и держишься по-другому, свободно, достойно…

— Это совсем несложно, если рядом — настоящий мужчина, — отпарировала я. — И мужчина не по первичным половым признакам, а по духу. По его отношению к женщине.

Из природной вредности я произнесла все это по-английски, чтобы переводчик ничего не перепутал. И по-английски же обратилась к Исмаил-бею:

— Чем мы сегодня собирались заняться, Исмаил-бей? Кажется, вы хотели показать мне Кемер с птичьего полета?

— Дорогая Фэриде, вам стоит только пожелать.

— Ах, ты уже и Фэриде? — язвительно спросил Олег. — Поздравляю. Надеюсь, ты любимая наложница в гареме этого паши? Кстати, вчера здесь вместе с твоим беем была такая красотка, с тобой не сравнить.

— И не надо. Просто это тоже была я. Изменить внешность — пара пустяков, были бы возможности.

— Ну, это уже фантастика. Просто делаешь хорошую мину при плохой игре. Конечно, там целый гарем.

— Когда мужчина со мной — ему гарем не нужен, — отпарировала я. — Если, конечно, это настоящий мужчина.

И гордо выплыла из помещения, наградив всех общим поклоном.

— Этот жест с деньгами был эффектным, — отметил Исмаил-бей, когда мы усаживались в машину. — Но неразумным. Он не заслужил такого отношения к себе с вашей стороны.

— А если мне неприятно пользоваться деньгами человека, который хладнокровно планировал мою смерть? — устало спросила я. — Зато теперь сбылась ваша хрустальная мечта: наличных денег у меня не осталось, придется вам брать меня на содержание.

— Да? Ну, тогда вы сделали все правильно. Потому что ваше стремление к финансовой самостоятельности, эта ваша сатанинская гордость меня, если честно, в восторг не приводили.

— Я безумно хочу пить, Исмаил-бей, — сказала я. — Даже не пить, а выпить. По-моему, в баре этого автомобиля есть мой любимый напиток.

Исмаил-бей молча смешал в высоком стакане джин с тоником и бросил туда два кусочка льда.

— Все, что прикажете, дорогая, — сказал он, протягивая мне бокал. — Могу я попросить вас об одном одолжении?

— Сколько угодно.

— И вы мне его сделаете?

— Клянусь.

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы намерены пробыть здесь еще неделю. Сроки не пересматриваются.

— Правильно.

— Подарите мне эту неделю.

— В каком смысле? — опешила я. — Куда я от вас вообще денусь, пока здесь?

— Я не об этом. Я о том, чтобы вы припрятали до Москвы свою гордость и эмансипированность и позволили мне все, чем я захочу вас побаловать.

— Если только это не личный самолет или золотой ролс-ройс, — улыбнулась я. — Балуйте, чем хотите. Только помните, что у меня две руки, в которых помещаются только два чемодана.

— А разве в Москве вас не будут встречать?

— Кто? Коллеги или родители? Первым наплевать, вторым — не по силам.

— Господи, дорогая Фэриде, о чем мы вообще говорим! Поверьте, я все организую в лучшем виде. Во-первых, вы полетите на моем личном самолете…

Я поперхнулась джином с тоником.

— Да-да, а там вас встретят у трапа и отвезут туда, куда вы пожелаете.

— Думаю, я пожелаю домой, — с трудом собирая остатки здравого смысла ответила я.

— Вот туда вас и отвезут. Ладно, у нас еще будет время подумать об этом. Вертолет ждет. Давайте посмотрим все красоты нашей Анталии.

Внутри вертолет больше напоминал салон роскошной машины. Мягкие кресла, диван, низкий столик, большие окна для обзора. Сказка продолжалась, каким бы невероятным мне это ни казалось.

Самым странным было то, что в обществе Исмаил-бея все мои страхи перед высотой и скоростью куда-то улетучились. Я просто наслаждалась невероятной красоты видами, плывшими внизу, а Исмаил-бей время от времени объяснял, что это там такое, откуда появилось и для чего предназначено.

На меня снизошло какое-то умиротворение. Все неприятности отсюда, как говорится, с высоты птичьего полета, остались там, внизу, где люди ради денег готовы на все: на подлог, на убийство, да практически на любую подлость.

По какой-то прихоти подсознания мои мысли пришли к первому (и последнему) мужу, с которым мы так долго дружили и так недолго прожили в счастливом браке. Он как-то сказал мне: «Знаешь, есть восточная поговорка: женщина — как море, но если море все время спокойно, становится скучно».

— О чем задумались, дорогая? — прикоснулся к моей руке Исмаил-бей.

— О жизни, — честно ответила я.

И рассказала ему о жизненном наблюдении своего экс-супруга с его красочно-поэтическим сравнением женщин с морем.

Исмаил-бей искренне расхохотался:

— Ваш бывший муж очень плохо знал и вас, и море, дорогая Фэриде. Во-первых, на море бывают не только острые и подводные камни, но и подводные течения, мели и вообще много всего, так что я, например, к вашей кротости отношусь, мягко говоря, скептически. А во-вторых, есть ситуации, в которых я бы вас сравнил даже не со штормом — с тайфуном. Такая неуправляемая, страстная ярость…

— У меня? — изумилась я.

— У вас, у вас, но, как видно, об этом знаю только я. Надеюсь, во всяком случае. Ваш темперамент, дорогая, это нечто. Уж поверьте, я знал немало женщин, но как любовница — вы просто совершенство.

Я залилась краской до самых ушей. Мне было настолько хорошо с Исмаил-беем в определенных ситуациях, что я ни о чем не думала, ничего не контролировала и вообще вела себя, судя по всему, более чем разнузданно. Оказывается, это и есть совершенство? Забавно было узнать об этом почти в тридцатилетнем возрасте.

— Можете не отвечать, — веселился Исмаил-бей, — у вас и так все на лице написано. Только я не понимаю, почему этого нужно стыдиться. Это же великолепно! Другое дело, что не каждому дано умение вызвать тайфун…

— Хотя это и нескромно, — довольно язвительно ответила я, — но вы правы. Наверное, правы и в том, что об этом говорите. Зачем скрывать свои таланты от людей? Они должны радовать окружающих.

— Как вы уже могли заметить, скромность в число моих достоинств не входит. Господи, чуть не забыл, а ведь специально взял с собой, чтобы вас порадовать.

Он перегнулся через сиденье и достал небольшой пакет. В нем лежали две раковины невероятно красивых перламутровых оттенков, которые были обработаны в виде пепельниц. Я онемела от изумления.

— Это ваш улов, ханум, я тут ни при чем, просто приказал придать им тот вид, о котором вы мечтали. А вот это — тоже ваша добыча, пусть она всегда напоминает вам о времени, проведенном со мной. Или без меня, но здесь, в Анталии.

Это была средних размеров, тщательно отполированная жемчужина, подвешенная на изящную серебряную цепочку. Значит, я действительно нашла раковину с жемчужиной? У меня, впрочем, были сомнения в этом, но я решила ими пренебречь. В конце концов, раковину действительно нашла я сама на дне морском, а все остальное — никому не интересные детали.

— Огромное спасибо, Исмаил-бей. Вы даже не представляете, какую радость доставили мне этими сувенирами. Иногда мне с вами страшно: вы просто угадываете желания, о которых я даже не заикалась.

— Ну, положим, о пепельницах вы сказали достаточно четко. А с жемчужиной пришлось импровизировать на ходу.

— Что ж, импровизация удалась.

— Вы не проголодались, дорогая? — спросил Исмаил-бей, когда вертолет начал плавно разворачиваться в обратный путь.

— Пока, кажется, нет, — осторожно ответила я.

Лететь я еще себя уговорила и почти не боялась, но устраивать пикник на такой высоте как-то не хотелось. Теоретически морской болезнью я не страдаю, но судьбу лучше не искушать.

— Тогда мы можем сделать небольшую остановку в самой Анталии. Там есть одно место, которое я хотел бы вам показать не сверху, а изнутри.

Я подозрительно поглядела на него: что еще задумал этот непостижимый человек? Угадать я ведь все равно не смогу: это может быть все что угодно: от антикварного салона до дельфинария и обратно.

— Так вы согласны? — не понял моего взгляда Исмаил-бей.

— Конечно. Вы же хотели, чтобы все оставшееся у меня здесь время я была кроткой, послушной и покладистой. И я на это согласилась. А обещания надо выполнять.

— Очень мудро, — кивнул Исмаил-бей. — К тому же уверен, вы не пожалеете.

Он сказал несколько фраз пилоту вертолета, тот кивнул и чуть-чуть изменил траекторию полета. Через десять минут мы приземлились на огромной плоской крыше какого-то здания в центре города.

— Тут придется ножками, ханум, — сказал Исмаил-бей, помогая мне выбраться из салона. — Но недалеко, только до лифта.

— А потом?

— А потом — сами все увидите. Даже странно, дорогая Фэриде, что вы вдруг проявили нетерпение.

— Элементарное женское любопытство, — фыркнула я. — Можете не отвечать, пусть будет сюрприз.

Сюрприз, надо сказать, удался. Мы дошли до будки посередине крыши, Исмаил-бей нажал какую-то неприметную деталь на ней, и перед нами открылись двери кабины роскошного лифта, который и доставил нас вниз со всевозможным комфортом. Когда двери открылась, я шагнула вперед — и онемела от изумления.

Это был магазин кожи и меха. Не то чтобы я никогда не видела таких изделий, даже в очень больших количествах: слава богу, в Москве такого добра хватает на каждом рынке. Но даже я, с моим куцым опытом в таких делах, поняла, что это не просто соответствующий салон, а очень дорогой салон. Такой, куда простые смертные и не захаживают. А уж когда невесть откуда взявшийся персонал кинулся к нам, кланяясь чуть ли не до земли, я поняла, кто тут хозяин.

— Это мой магазин, — подтвердил мою догадку Исмаил-бей. — Сам я здесь бываю нечасто, у меня отличный управляющий, но иногда заглядываю.

— В таких случаях, как сейчас? — попыталась я съязвить.

— Именно. Если привожу сюда гостей. Дорогих мне гостей, замечу. И не надо ехидничать, в качестве гостей здесь и мужчины бывают.

— Я просто спросила, — тут же дала я задний ход.

Исмаил-бей взял меня за руку и очень галантно ее поцеловал.

— Сейчас мы выпьем кофе, он у них тоже отменный, а потом поищем, что в вашем холодном краю будет вам напоминать обо мне.

Я продолжала мило улыбаться, пока нас вели к столику с кофейными принадлежностями, сладостями, пепельницами и непременным кальяном, но внутри испытывала что-то вроде тихой паники. В Москве, конечно, холодно, но есть еще масса деталей, создающих, так сказать, специфику тамошнего бытия.

Любая более или менее дорогая шуба будет практически мгновенно испорчена в метро, либо ее с меня просто снимут ближайшим же темным вечером. Кожаная куртка у меня была, причем хорошая и практически новая, так что еще одна была как бы ни к чему. Да и не голодранка же я, в конце концов, одета-обута не хуже многих россиянок, а по сравнению с некоторыми, так и вообще роскошно.

Кофе действительно оказался великолепен, и пока я его вкушала с давно вожделенной сигаретой, Исмаил-бей о чем-то разговаривал с лощеным, безупречно одетым мужчиной, явно управляющим, а тот только кивал время от времени и кланялся, точно китайский болванчик, у которого заела пружина.

Я осматривалась вокруг и практически все то, на что падал мой взгляд, было невероятно красиво и, наверное, столь же невероятно дорого. Впрочем, если вспомнить то, что он мне недавно сказал, меня финансовые вопросы вообще не должны волновать. Да и магазин ему самому принадлежит, а хозяин — барин.

Продавщицы стояли в боевой готовности сорваться с места и принести все что угодно, тем более что других клиентов в магазине в данный момент не было вообще. Это только укрепило меня во мнении о том, что лавочка — не из простых и что обычные российские туристы сюда попадают крайне редко.

— Начнем, пожалуй, с шубки, — повернулся ко мне Исмаил-бей, закончив свои переговоры.

Ну, а я что говорила?

— Вообще-то у меня есть каракулевая шубка, — осторожно подбирая слова, начала я. — А дорогие шубы в московском климате, а тем более в общественном транспорте — это выброшенные на ветер деньги.

— По-моему, мы определенно договорились о новой работе для вас, дорогая Фэриде. И я сомневаюсь, чтобы туда вам пришлось ездить на метро. А в машине с шофером…

— А если я куда-нибудь выйду без машины и шофера? — спросила я. — Любую приличную шубу с меня снимут в первом же не слишком оживленном уголке.

— Господи, как вы там живете?!!

— Как можем, так и живем, — усмехнулась я. —

— Тогда — дубленку, — уже в категорическом императиве изрек мой покровитель. — Хорошую, длинную, отороченную мехом, с капюшоном и поясом. Какой цвет вы предпочитаете, Фэриде-ханум? Впрочем, пусть принесут все цвета такого фасона.

Через несколько минут принесли. Пять штук. Классически шоколадного цвета с чуть более темной отделкой каким-то гладким мехом, бежевую с лисой, глубоко-лиловую с синей оторочкой (не иначе, шанхайский барс), изумрудно-зеленую, тоже с неопознанным зверем в качестве отделки, и черную, точнее цвета мокрого асфальта с чернобуркой.

По уму нужно было брать первую. Немаркая, неброская, но явно элегантная вещь. Я очень четко понимала, что ни лису, ни изумруд, ни тем более сине-фиолетовое чудо не надену никогда и ни при какой погоде, а последняя мне показалась мрачноватой.

Но меня никто ни о чем не спросил, просто заставили примерить все пять. И вот тут-то и оказалось, что последняя дубленка — самое оно, что черный пушистый мех выгодно подчеркивает светлые глаза и волосы и что вообще вещь, как говорится, «моя». О чем я и доложила, когда мне дали слово.

— Замечательно, — сказал Исмаил-бей. — Мрачновато, конечно, но можно шарфик там, сапожки поярче, сумочку. На этой модели мы и остановимся.

Я начала собирать в сумочку свои курительные принадлежности.

— Стоп-стоп, все еще только начинается, — пресек мои попытки Исмаил-бей преувеличенно грозным голосом. — Сейчас будем подбирать кожаное пальто. Лайка, миди, приталенное.

Этого добра притащили уже штук двенадцать, в жизни ничего подобного не видела. То есть когда-то видела лайковые перчатки — вот и все. Пока все перемерили — а в этом Исмаил-бей был неумолим, — я устала и взмокла как мышь под метлой. Наконец выбрали лиловато-серое чудо, которое на мне сидело как влитое и очень шло. Мне даже не дали его снять: тут же притащили несколько пар перчаток — на выбор, и сумку того же тона, только чуть темнее.

— Ну вот теперь, пожалуй, все, — сказал Исмаил-бей, покосившись на мою измученную физиономию. — Запакуйте и отправьте ко мне на виллу.

— А вы не хотели бы посмотреть одну эксклюзивную вещь? — чуть ли не умоляющим тоном спросил управляющий. — Чем дольше я смотрю на ханум-эфенди, тем больше мне кажется, что эта модель просто для нее предназначена.

— Ну-ка, ну-ка, — опять оживился Исмаил-бей. — Несите, посмотрим.

И продавщица принесла… Я не знаю, как это называется, но оно представляло собой накидку из белоснежной лайки, отороченную каким-то тоже белым мехом. Или лебяжьим пухом, кто его знает. Таких штук я даже в кино не видела. А когда это белоснежное чудо набросили мне на плечи и подвели к зеркалу, я ахнула. В таком прикиде хоть к президенту, хоть на посольский прием…

— Нравится? — спросил Исмаил-бей. — Только я ничего не хочу больше слышать о московском климате, преступниках и о том, что вам это будет некуда носить. Наденете в первый же мой приезд в Москву, и мы поедем куда-нибудь ужинать…

Я только вздохнула и обреченно выдохнула: спасибо. Слов у меня все равно не было, оставались одни эмоции, да и те — в весьма ограниченном количестве. Проще говоря, я была, наконец, сражена наповал.

Но если Исмаил-бей собирается всю оставшуюся неделю заниматься таким шопингом… В отличие от большинства женщин, я относительно равнодушна к тряпкам, и проводить долгие часы в магазинах в упоительных поисках «чего-нибудь эдакого» — это не мое.

Обычно я четко знаю, чего хочу, целевым направлением собираю на это нужную сумму, иду и покупаю. Получается мило, недорого и очень элегантно. Во всяком случае, еще никто из моих коллег по рекламному агентству не догадался, что я одеваюсь не в каком-то «бутике», а на ближайшем вещевом рынке.

— Устали, дорогая? — спросил меня Исмаил-бей. — А я думал, что вы тут получите массу удовольствия.

— Я и получила. Но знаете, первый раз в жизни, во всяком случае с тех пор как я начала самостоятельно зарабатывать, покупаю не я, а мне. Так что ситуация для меня принципиально новая.

— Но вы же были замужем! — искренне изумился Исмаил-бей.

Я расхохоталась:

— Ну и что? Мы поженились, когда у каждого уже был вполне приличный гардероб, да к тому же довольно быстро развелись. Зато сейчас мы хорошие друзья, и на каждый праздник я получаю от экс-супруга какой-нибудь милый сувенир в подарок.

— Но у вас же безусловно есть поклонники…

— А как же! Одного вы имели счастье лицезреть лично. Поездка сюда была как бы первым серьезным подарком с его стороны, но ведь получилось, что приезд сюда я сама себе подарила, а все остальное — исключительно ваша заслуга.

По-моему, он все равно ничего не понял в загадочной мужской русской душе и решил, что незачем заниматься бесполезными вещами. Исмаил-бей предпочитал конкретику.

— Сейчас мы с вами зайдем еще в одно симпатичное местечко, а потом, если не возражаете, полетим домой, на виллу, и будем там просто отдыхать после обеда. Кстати, где бы вы хотели пообедать сегодня?

— Выбор как всегда за вами, Исмаил-бей, — кротко сказала я. — Только, если позволите, одно маленькое уточнение: я терпеть не могу так называемые морепродукты. По мне даже простой бутерброд с сыром вкуснее.

— Хорошо, что сказали. Сейчас я позвоню на виллу и скажу, к какому часу накрывать на стол. Морепродуктов в меню не будет, это я вам гарантирую. Или вот что: я давно хотел посетить один модный ресторан в Кемере. Совместим приятное с полезным?

— В смысле — устроим еще и инспекционную поездку? — усмехнулась я. — Хорошо.

Мы вышли из магазина на буквально раскаленную городскую улицу — вот бы где пригодилась моя знаменитая черная шляпа. Но я успела только подумать об этом, потому что Исмаил-бей взял меня под локоток и сопроводил к стоявшей рядом машине. Кондиционер, а следовательно, прохлада.

Меня, конечно, до крайности занимал вопрос, куда это мы направляемся, но я предпочла оставить свое любопытство при себе. Тем более что терпеть пришлось недолго: буквально через пять минут машина остановилась.

Это был обувной салон. И снова поклоны, комплименты, улыбки, кофе, и так далее, и тому подобное. Такой шопинг даже я вполне могла перенести, хотя перспектива провести еще час за примеркой всевозможной обуви нагоняла на меня смертную тоску.

Почему? Да потому, что ноги у меня, как говорят, «сложные». Мало того что они действительно «золушкиного» тридцать третьего размера, да еще имеют обыкновение находить дискомфортные точки практически в любых моделях.

Но я была приятно разочарована тем, что произошло. Исмаил-бей при моей небольшой помощи составил список обувки — от зимних сапожек до босоножек, а один из работников магазина снял какие-то очень сложные мерки с обеих моих ступней. Оказывается, обувь предполагалось делать на заказ, так что от мучительной проблемы выбора я была избавлена.

— Ну вот теперь с делами действительно покончено, — объявил Исмаил-бей, когда мы, сопровождаемые поклонами и благодарностями, выходили из магазина. — Как вы предпочитаете возвращаться, дорогая: вертолетом или машиной.

— Как вы считаете нужным, — с несвойственной мне кротостью отозвалась я. — Руководите процессом, я заранее согласна с любым вашим решением.

— Мечта, а не женщина, — усмехнулся Исмаил-бей. — Интересно, что нужно сделать, чтобы вывести вас из состояния такого покорного поведения?

— Отправить меня отдыхать с перспективой погибнуть, — довольно мрачно отозвалась я. — Тут-то мой характер и проявится во всей красе.

— Да забудьте вы обо всем этом безобразии, — спокойно посоветовал Исмаил-бей. — Больше вам ничего не грозит, а все участники этой маленькой драмы либо получат, либо уже получили по заслугам.

— Тогда вам придется терпеть мою кротость и дальше, — улыбнулась я.

— А знаете, этот наш наконец-то найденный консенсус следует отметить. Вот сейчас в ресторане мы и начнем, а на вилле, если не возражаете, продолжим.

Я только улыбнулась в ответ. Бесконечное, страшное напряжение, державшее меня несколько дней, хоть я и храбрилась, постепенно начало отпускать меня. Возможно, эта нечаянная сказка, в которую я попала, предназначена компенсировать мне потраченные нервы. Все возможно. Судьба иногда проделывает с нами, грешными, странные штуки.

Ресторан, надо сказать, оказался шикарным.

Я проголодалась даже больше, чем думала, и потихонечку отщипывала кусочки от еще горячего лаваша, запивая все это минеральной водой. Исмаил-бей, трижды извинившись, пошел куда-то вглубь ресторана, так что я могла спокойно перевести дух, отдышаться, оглядеться и, главное, решить, что я буду есть.

Безумно хотелось мяса, настоящего сочного ростбифа, но их в меню (на двух языках — турецком и английском) было перечислено не менее четырех штук, и я понятия не имела, какой выбрать. Зато полюбившийся мне здесь салат по-гречески и, конечно же, мороженое, моя дорогая дондурма, были вне конкуренции.

— А вот о конкуренции я поговорю с Олегом, как только удастся с ним связаться, — услышала я голос из-за перегородки.

Мало того, что говорили по-русски, так еще и голос был мне смутно знаком. Я осторожно привстала и заглянула в соседнюю кабинку. Там оказалось двое мужчин, в одном из которых я безошибочно узнала Сергея — хозяина той косметической фирмы, на которой познакомилась с Олегом. Господи, как же тесен мир!

— Я получил от него электронку несколько дней назад, — продолжал Сергей, — он сообщил, что практически все готово: и документы у него, и все прошло гладко. А после этого — абсолютная тишина. Ну, мы с супругой все равно собирались отдохнуть в Турции, вот я и решил лично посмотреть, что здесь происходит с обещанной мне долей. Но при жене об этом — ни слова. Терпеть не могу, когда бабы лезут в мужские дела.

— Догадываюсь, — усмехнулся его собеседник. — Ты с институтских времен такой был. Но тут, насколько я понял, без женщин не обошлось.

— Ну, это мелочи. Во всяком случае, та девица, которую я познакомил с Олегом, очень пригодилась. И очень вовремя уехала в Москву, хотя не представляю, как Олегу удалось ее уговорить. Впрочем, зная методы Олега в работе с людьми, можно предположить что угодно.

— Например то, что я все еще в Кемере, — произнесла я, встав в кабинке в полный рост. — Здравствуйте, Сергей.

Очень вовремя появившийся Исмаил-бей застал занятную мизансцену: двое мужчин с отвалившимися челюстями в одной кабинке, смотрящие на меня абсолютно круглыми глазами.

 

Глава двенадцатая

За все надо платить

Положение у Сергея, конечно, оказалось хуже губернаторского. Не признать меня он не мог: наша рекламная контора весь этот год плотно работала с его фирмой и основная часть контактов с самим Сергеем осуществлялась именно мною.

Признать меня он, кажется, побаивался: возможно, Олег по телефону уже сообщил ему скорбную весть о моей кончине. В общем, почти патовая ситуация, из которой Сергей выбрал все-таки наиболее цивилизованный способ.

— Виктория! — воскликнул он с наигранным энтузиазмом. — И вы здесь. Простите, не сразу узнал: вы так похорошели, посвежели, помолодели.

— Это только начало, — пообещала я и представила Сергея Исмаил-бею.

Его приятель, судя по всему английским не владевший, не очень внятно представился и довольно быстро сбежал, сославшись на неотложные дела. Возможно, он тоже был несколько в курсе событий (то ли в деле, то ли в доле) и мгновенно сообразил, что слухи о моей трагической кончине явно преувеличены, это во-первых. А во-вторых, он мог знать, в каких конкретно отношениях мы находились с Олегом, и был ошарашен тем, что я оказалась в ресторане с совершенно другим кавалером.

Когда выяснилось, что Сергей тоже только-только успел сделать заказ, Исмаил-бей пригласил его за наш столик, дал соответствующие указания официантам и помог мне разобраться с меню. Я не совсем понимала, зачем ему понадобился мой деловой знакомый, но уже неоднократно имела возможность убедиться: просто так этот человек не делал ничего и никогда.

Сергею явно не терпелось узнать у меня хоть что-нибудь об Олеге, но присутствие Исмаил-бея делало это затруднительным. Наконец он нашел, как ему показалось, совершенно гениальный ход:

— Вика, помните Олега, с которым вы познакомились у меня на фирме? Что-то около года назад.

— Конечно, помню, — с легкой насмешкой ответила я. — Разве он вам обо мне ничего не говорил?

— О чем?

— Ну… о том, что мы время от времени видимся. И сюда, в Кемер, меня Олег пригласил отдохнуть.

— Ну да, ну да, конечно… В смысле, конечно говорил, но я как-то не связал… И потом слух был странный…

— О чем, если не секрет?

— Кто-то говорил, что вы разбились в авиакатастрофе. Это правда?

— Вдребезги разбилась, — сухо ответила я. — Вы же видите. А что привело сюда вас?

— Мы с супругой решили отдохнуть. Заодно порешать с Олегом кое-какие деловые вопросы.

— Уж не с недвижимостью ли?

— Так вы в курсе? — страшно изумился Сергей.

— Отчасти. Буквально краешком. Только лично я вам в это ввязываться не советую. А уж если вы так загорелись этой идеей, то в первую очередь вам нужно поговорить с уважаемым Исмаил-беем. Без его одобрения в этом городе кошка чихнуть не может, а не то чтобы недвижимость приобретать.

— Исмаил-бей?

— Ваш покорный слуга, — чуть приподнявшись поклонился Исмаил-бей. — Все вопросы с недвижимостью решаются в моем офисе. Прошу — вот карточка, на ней я пишу фамилию того, с кем вам нужно побеседовать.

— А вы?

— А я курирую дело в целом. Мелочами не занимаюсь.

— Спасибо огромное, Исмаил-бей. Значит, Олег тоже с вами имеет дело.

— Имел, — безмятежно ответила я, отпивая глоток терпкого красного вина. — Но слишком поздно.

— В каком смысле?

— А в том, что начал не оттуда, не так и не совсем законно. Точнее, совсем незаконно.

Бедняжка Сергей хлопал глазами и никак не мог въехать в ситуацию. Почему я здесь не с Олегом, он еще мог понять: любовные отношения дело тонкое, часто рвутся. Но о том, что у Олега, мягко говоря, неприятности, он, судя по всему, еще и не догадывался. Только начал понимать, что неприятности серьезные.

— А где сейчас Олег, вы не знаете? — осторожно спросил он.

— Знаю, — небрежно ответила я. — В тюрьме.

— Не смешно, Виктория. Он совсем недавно звонил мне из Анталии, подтвердил нашу встречу.

— А я и не смеюсь. Он в местной тюрьме.

— Господи, за что?

— Мелочь какая-то: три заказных убийства, махинация с бумагами и, кажется, еще контрабанда. Есть подозрение на заказ еще одного убийства, но от этого Олег категорически отказывается.

На лице Сергея ясно читались сомнения в моей умственной полноценности. Он то открывал рот, чтобы что-то сказать, то снова закрывал его. Если его что-то и убедило в моей серьезности, то выражение лица Исмаил-бея: тот глядел серьезно и чуть печально. Потом он, по-видимому, принял какое-то решение и спросил:

— А… Анна?

— Какая Анна? — недоуменно поднял брови Исмаил-бей.

— Ну… у него была многолетняя подруга… очень близкая… он с ней собирался тут отдохнуть.

— Что-то я запутался, Сергей-бей, — покачал головой Исмаил-бей. — То вы говорили, что ваш друг собирался отдыхать здесь с Викторией-ханум, а теперь вспоминаете про какую-то Анну. Вам это не кажется странным?

— Ну, я, наверное, не так выразился. С Викой у них тут были какие-то дела, а с Анной… Ну, тоже, конечно, дела, но, понимаете, муж Анны — он деловой партнер Олега.

— Что ж тут непонятного? — пожала я плечами. — Очень даже объяснимо по-человечески: муж — партнер по бизнесу, жена — по койке. Как говорится, два в одном флаконе. Удобно. И я, что совершенно естественно, в этот расклад плохо вписывалась. Вот я из него и выписалась — для всеобщего удобства. Кстати, третье убийство — это именно Анны. Ее застрелили с крыши дома напротив, пока она принимала солнечную ванну. Похоже, бедняжка так и не успела ничего понять, умерла счастливой.

— Но почему вы не улетели в Москву? То есть вы же на самом деле улетели… Ничего не понимаю.

— Передумала. Как Примаков — развернула самолет над морем. Решила здесь отдохнуть. А поскольку Олег тут с дамой, не стала его об этом не информировать. В конце концов, это мое личное дело, не так ли?

— Так вы точно знаете, что Олег в тюрьме?

— Точнее не бывает, сама с ним там разговаривала. Ему же деньги нужны на адвоката и все такое. Даже не знаю, как он будет выкручиваться: звонить в Питер жене и во всем ей каяться? Так ему после ее вмешательства любой каземат райским уголком покажется.

— А когда вы собираетесь вернуться в Москву?

— Через недельку, наверное. Отпуск-то заканчивается, увы!

— Имейте в виду, у меня на вас очень большие бизнес-планы…

Сергей осекся под моим укоризненным взглядом. Получалось так, что строил планы по отношению к женщине, которую считал уже покойной. То есть человек перестраивался не просто на ходу, а прямо на моих изумленных глазах.

— То есть были большие планы, а потом я узнал… Но если с вами все в порядке, значит, будем продолжать наше плодотворное сотрудничество. После отпуска я вас жду для предварительных переговоров.

— А когда вы собираетесь в Москву?

— Теперь уж даже не знаю, новостями об Олеге и его подруге вы меня просто убили. Поговорю с женой, пусть она решает. Может быть, махнем на недельку на Кипр.

— А с Олегом вы встречаться не собираетесь?

Сергей замялся. Встречаться с Олегом ему явно не хотелось. Одно дело — богатый, преуспевающий друг, у которого «все схвачено, за все уплачено», и совсем другое дело — преступник за решеткой, да еще в иностранном государстве. Вдруг потребуется залог — а кто платить будет?

— А в какой он тюрьме? — потянул время Сергей.

— Здесь на весь город — одно полицейское управление, при нем и тюрьма, мест на пять-шесть. Так, перевалочная база. Скорее всего, Олега не сегодня-завтра переправят в Анталию, вот там все, как у больших. И киллера, которому он убийства заказывал, — тоже.

— Так его поймали?!

— Буквально на месте преступления. И он уже успел дать вполне внятные показания: кого, где, кто руководил процессом. Анну, правда, ему не Олег заказал, а некто неизвестный. Подозреваю, что «заказать» Анну мог один-единственный человек: жена Олега. Мотивы для этого были только у нее. Ну, может быть, и у законного мужа, между своими чего только не бывает, но мужа пристрелил тот же киллер, и заказ ему дал как раз Олег. Вряд ли супруга Олега будет настолько глупа, чтобы являться сюда и срочно спасать любимого мужа из узилища, если ее самое тут же могут в каталажку упечь.

— Пожалуй, я сначала посоветуюсь с женой, — выдавил из себя наконец Сергей. — Речь может пойти о залоге, а я такие финансовые дела самостоятельно не решаю…

Как удобно иногда быть женатым! Даже если супруга ничего не смыслит в делах мужа и вообще понятия не имеет, чем он там на службе занимается. Даже когда этот самый муж терпеть не может, когда бабы лезут не в свое дело.

И тут наконец в разговор вмешался Исмаил-бей, которому все это, по-видимому, уже изрядно наскучило:

— Если вы собираетесь приобретать какую-то недвижимость в Кемере — не советую. Скоро будет принято решение о том, что такой формой собственности может здесь владеть только местный уроженец. Конечно, — предупредил он следующую реплику Сергея, — возможно и подставное лицо, но это очень хлопотно и может тоже обернуться неприятностями. Понимаете, в такой глухой провинции, как наша, чужаков не терпят.

Я решила, что теперь они прекрасно обойдутся без меня, и перенесла внимание на восхитительный ростбиф, приготовленный именно так, как мне хотелось, и на мой любимый салат. Решимость Сергея как-то зацепиться в Кемере таяла на глазах, и когда мне принесли мороженое, вопрос был принципиально решен: Сергей с супругой уезжает на Кипр, отдыхает там столько, сколько сочтет нужным, а в Москве свяжется со мной и мы продолжим наше деловое знакомство.

— Только учтите, — сказал Исмаил-бей, — сразу после отпуска Виктория-ханум перейдет работать в другое место. Я хочу, чтобы она была старшим менеджером и моим личным представителем в головном офисе моей фирмы в Москве. Так случилось, что сеть этих магазинов принадлежит мне, точнее, нашей семье. И мне всегда хотелось иметь там надежного, проверенного человека, которого всегда можно вызвать к себе, где бы я ни находился. Виктория-ханум для этого — идеальная кандидатура.

— А наши планы? — слабо вякнул Сергей.

— Ну, я же не единственный специалист в компании, — пожала я плечами. — С вашей фирмой будет работать кто-то еще, вот и все.

— Какая жалость, — пробормотал Сергей.

— В каком смысле? Вам жаль, что я ухожу с повышением не только в должности, но и в окладе? Конечно, не в деньгах счастье, но иногда — в их количестве.

— Ну тогда я очень рад за вас, — подытожил Сергей. — К сожалению, мне пора. Где наш официант?

Исмаил-бей мягко положил руку на плечо Сергея.

— Вы мой гость, Сергей-бей. Не беспокойтесь о счете.

Судя по всему, Сергей находился в шоковом состоянии, потому что даже не поблагодарил Исмаил-бея за любезность и как-то очень невнятно попрощался с нами. Еще бы: такая яркая новость, да не одна, а в комплекте, кого угодно с ног собьет. Едешь отдыхать и заодно поправить свой бизнес, а в результате чуть не вляпываешься в уголовку. Так что Сергея я понимала и где-то даже немного сочувствовала.

— А я ведь только сейчас узнала, кем вы намерены принять меня на работу, — сказала я Исмаил-бею. — Старший менеджер — это еще более или менее понятно. А вот про личного представителя объясните, пожалуйста, поподробнее.

— Допустим, я захочу узнать, что конкретно происходит в том или другом магазине нашей сети. Я прошу вас все узнать, и после того как вы соберете необходимую информацию, мы с вами встретимся где-нибудь за пределами России. В каком-нибудь более теплом и комфортном месте.

— Например, на Ривьере, — не без сарказма сказала я.

— Например, там, — покладисто согласился Исмаил-бей. — Или в Париже, Риме, Лондоне, Нью-Йорке, Стамбуле. Словом там, куда меня в тот момент призовут дела.

— А если вам такая информация какое-то время не нужна?

— То вы занимаетесь рекламной стороной. Тут у вас — карт-бланш, заключайте какие хотите договоры, проводите рекламные компании, заказывайте всякие газеты-буклеты. Да вы сами знаете это не хуже меня, а может, даже лучше.

— Рабочий день, естественно, ненормированный, — раздумчиво сказала я.

— Начало фиксированное, час установите сами. Ну а там уж сами решите, сколько и где вам проводить времени: весь день в офисе или полдня в салоне красоты.

— И за все это — десять тысяч долларов, — покачала я головой. — Сказка. Такое только во сне может присниться.

— Плюс машина с шофером круглосуточно в вашем распоряжении. Плюс телохранитель.

— А это-то зачем? — изумилась я.

— Вы переходите в другую лигу, дорогая Фэриде. И поэтому просто обязаны иметь телохранителя, так же как кабинет с комнатой отдыха и годовой абонемент в спортивный клуб.

— А если я не справлюсь?

— Справитесь, — уверенно заявил Исмаил-бей. — Я крайне редко ошибаюсь в людях, а с вами знаком — и довольно близко — уже несколько дней.

— Нет, ну а все-таки?

— Если не справитесь, я на вас женюсь.

Н-да, это — серьезное наказание, придется вкалывать не за страх, а за совесть. Впрочем, в таких условиях и за такие деньги, да в моем, прямо скажем, уже не юном возрасте, не справиться с задачей может только дебилка или бездельница, а я себя ни к той, ни к другой группе граждан не относила. Значит, справлюсь. В самом худшем случае салатику на свадьбе поедим.

После ресторана Исмаил-бей предложил вернуться домой и хорошенько отдохнуть перед завтрашней поездкой в горы на водопады. Должна сказать, что отдохнуть мне бы точно не мешало: еще никогда в жизни я не проводила свой отпуск так бурно.

И никогда в жизни так хорошо не выглядела: дорогостоящие мастера превратили заурядную смазливую девицу в ухоженную, блистательную молодую женщину. Впрочем, другой рядом с собой Исмаил-бей вряд ли стал бы терпеть, он привык получать только самое лучшее и получал это.

Два часа спустя после массажа и расслабления в бассейне я отдыхала на террасе рядом с Исмаил-беем. Вид оттуда завораживал меня, как в самый первый раз. Огоньки городка, огоньки пристани и причала с яхтами, над головой — бескрайнее южное небо, усеянное бриллиантовыми звездами. В саду оглушительно пели цикады, и вообще вокруг имел место самый что ни есть настоящий земной рай. Во всяком случае, если рай и существует, он, наверняка, во многом похож на все это великолепие.

— Я забыл вам сказать, дорогая Фэриде, что послезавтра с утра привезут обувь для вас.

— Какую обувь? — с трудом вернулась я в мир реальности.

— Ту, которую мы сегодня заказывали. И пару нормальных чемоданов: вряд ли ваши здешние сувениры поместятся в вашей дорожной сумке.

— Нормальных — это каких? — заинтересовалась я.

— Таких, в которых вы, например, вполне можете поместиться в полный рост.

— Вы с ума сошли, Исмаил-бей, — рассмеялась я. — Здесь, конечно, проблем с багажом не будет, в этом я не сомневаюсь. Плюс ваш персональный самолет, что вообще фантастично. Но в Москве, когда я, наконец, сойду с трапа… Как я их поволоку? Вы хоть представляете себе, что такое московский таможенный контроль?

— Наверное, — пожал плечами Исмаил-бей. — Такой же, как в любой другой стране.

— Ну, насчет других стран не знаю, полагаю, что там все происходит приблизительно так, как в Анталии, то есть цивилизованно. А вот на моей родине… Три часа в очереди за право ступить на российскую землю, это минимум.

— Вы шутите? — не поверил Исмаил-бей.

— Слетайте как-нибудь смеха ради на самолете Аэрофлота и пройдите в Москве таможенный контроль. Потом будете с полным правом рассказывать, что были в экстремальном путешествии.

— Даже так? Просто страна чудес какая-то. Значит, вас встретят.

— Увы, встречать меня некому, — не без ехидства сказала я. — Был бой-френд, так и тот остается здесь, как я полагаю. Родителям такие эксперименты ни к чему, да и машины у них нет. Так что боюсь, я не смогу организовать себе торжественную встречу.

— И не надо. Когда я сказал, что вас встретят, я вовсе не имел в виду ваших друзей или родственников. Вас встретят мои сотрудники — ваши будущие подчиненные, помогут с багажом, проведут через таможенный пост для вип-персон и отвезут домой. Видите, как все просто.

Действительно, просто, как все гениальное. Теперь я буду важной дамой, разъезжать на машине с шофером и телохранителем, куплю себе новую квартиру и забуду все неприятности, как кошмарный сон.

Из моей прелестной головки начисто выветрилась последняя здравая мысль, что за все надо платить, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И только на следующий день, после дивной, упоительной и так далее ночи, пока я вкушала утренний кофе в одиночестве, так как Исмаил-бей вынужден был рано уехать по делам, меня ледяной иглой пронзило озарение: я добровольно, с широко… закрытыми глазами лезу в мафиозную структуру.

Ведь и Олегу я была нужна как курьер, посредник, коза, так сказать, отпущения. Если бы его план реализовался и мое бренное тело разлетелось бы над самым синим в мире Черным морем, то все ограничилось бы гибелью несчастной Анны. Но та-то хоть при делах была, а я так — болван в польском преферансе.

Теперь я поднимаюсь на несколько шагов выше и становлюсь помощницей куда более крутого и богатого человека. Но при всей крутизне и богатстве полицейские не стали бы так перед ним стелиться, да и он не стал бы фактическим хозяином Кемера и немалой части Анталии, если бы все свои дела проворачивал исключительно честно и строго в рамках закона.

Если я дам понять, что разгадала расклад и в такие игры играть больше не хочу, то слухи о моей смерти мгновенно станут абсолютной правдой. Избавиться от меня так, чтобы никаких концов не нашли вообще, — для Исмаил-бея проще, чем мне выкурить сигарету. Да и слышала я где-то, что войти в эти структуры довольно легко, а вот выйти из них практически невозможно, только ногами вперед.

Значит, выбор у меня невелик: делать так, как велит Исмаил-бей. В конце концов он уже заплатил мне более чем щедро, фактически обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь. А уж насколько она окажется долгой, одному Богу известно. Ну, может быть, еще и Аллаху.

Я позвонила и заказала еще чашку кофе, потом передумала и решила выпить джина с тоником. Этот напиток на меня всегда действовал ободряюще-освежающе. И очень кстати заказала, потому что вскоре вернулся Исмаил-бей, а я успела успокоиться и прийти в себя.

Да что в самом деле задумываться о том, какое у меня будущее? Лучше уж прожить оставшуюся жизнь так, чтобы не было мучительно… потом о ней вспоминать. Сегодня поедем на водопады, а ужинать будем где-то на обратном пути потрясающими, как меня заверили, шашлыками.

Послезавтра принесут мешок новой обуви — на все случаи жизни. Потом мне обещали еще одну прогулку на яхте. И чтобы при всем этом, да жить благонамеренной и законопослушной гражданкой… да не бывает такого по определению! Нельзя иметь все сразу, сколько раз повторяю.

И дальнейшие события, надо сказать, полностью опровергли все мои убеждения. У меня было все, причем все сразу и самого лучшего качества. Если уж Исмаил-бей взялся устроить праздник, то можно было быть уверенной на все сто процентов: любое мероприятие будет проведено абсолютно безукоризненно. Большая редкость в нашем несовершенном мире, между прочим.

Между делом случилось одно довольно занятное происшествие, которого я совершенно не ожидала. На следующий день после того, как прибыли заказанные обувные изделия, я сидела в своей гостиной и развлекалась тем, что примеряла одну пару за другой. Все подходило идеально, я даже представления не имела о том, что модная и красивая обувь может быть еще и невероятно комфортной.

От этого увлекательного занятия меня оторвала горничная, которая с поклоном вручила мне телефонную трубку и сказала:

— Исмаил-бей.

Я несколько удивилась: мой друг и покровитель какое-то время тому назад уехал в свой офис по неотложным делам, а мне предложил заняться чем-нибудь по своему выбору. Сначала я до одури наплавалась в море рядом с виллой, потом сушила волосы и восстанавливала макияж, потом занялась примеркой. И вдруг — этот неожиданный звонок.

— Дорогая, — услышала я голос Исмаила-бея, — простите, что нарушаю ваш отдых, но вы мне нужны. Машину за вами я уже послал, так что минут через десять она будет вас ждать у подъезда.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоилась я.

— Можно сказать и так. Но для вас — ничего плохого, просто я решил, что эту комедию вы должны досмотреть до конца. А то финал получался какой-то смазанный.

Очень интересно, хотя совершенно непонятно. Я не стала даже переодеваться, поскольку была в полюбившемся мне местном наряде: шальвары, туника и шарф. Заодно надела новые босоножки, точь-в-точь в цвет всего ансамбля. И взяла сумочку, которая хотя и выглядела довольно миниатюрной, но легко вмещала в себя все необходимое, как то: косметичку, сигареты и зажигалку.

Машина действительно уже была у подъезда, так что минут через двадцать после того, как мне позвонил Исмаил-бей, я уже входила в его кабинет. Он был не один: в кресле для посетителей сидела женщина лет тридцати с небольшим, в которой я безошибочно опознала свою соотечественницу. Только наши женщины способны явиться на деловую встречу в чем-то вроде пляжного сарафана и туфлях без задников на босу ногу. И как выяснилось, не ошиблась.

— Дорогая Фэриде, — приветствовал меня Исмаил-бей, — тысяча извинений, но вы мне потребовались в качестве переводчицы. Леди не знает ни одного иностранного языка, да и ситуация… В общем, я надеюсь, что сообща мы в ней разберемся.

— Попробуем, — кивнула я и перешла на русский язык. — Здравствуйте, меня зовут Фэриде-ханум. С кем имею честь?

Незнакомка то ли всхлипнула, то ли шмыгнула носом и представилась:

— Я Анна Цекун. Жена Олега Анатольевича.

На какую-то долю секунды я потеряла дар речи и только таращилась на эту невероятно глупую муху, которая по собственной воле влезла в эту паутину.

 

Глава тринадцатая

Пить надо меньше

Впрочем, я не стала затягивать паузу, поскольку за последнее время как-то привыкла к самым разнообразным сюрпризам и считала их почти нормой.

— Чем может быть вам полезен Исмаил-бей? — крайне вежливо осведомилась я.

— Мне позвонил друг моего мужа и сказал, что Олег… Олег Анатольевич — в тюрьме. И что помочь мне связаться с ним может только Исмаил-бей.

Я перевела все это, попутно разглядывая ту, о которой в свое время так часто думала и которую представляла себе совсем другой. По рассказам Олега мне представлялось хрупкое, почти неземное создание, почему-то очень светлая блондинка с голубыми глазами.

А тут сидела вполне упитанная и земная дама, с явно подкрашенной рыжеватой гривой, причем причесанная так, как я никогда еще не видела: из всей массы волос она соорудила нечто вроде конского хвоста, но закрепила его почему-то не на затылке, а над левым ухом. Ресницы были явно искусственные, а уж о количестве косметики на лице даже говорить страшно.

— Я могу договориться о вашем свидании с мужем, — неторопливо ответил Исмаил-бей. — Но дело очень серьезное, по-моему, серьезнее, чем вы себе представляете.

— Сколько? — спросила Анна, выслушав мой перевод.

— Что — сколько? — не поняла я.

— Сколько я должна заплатить этому дяденьке, чтобы вытащить Олега из тюрьмы?

Вопрос, конечно, интересный. Судя по всему, девушка не имела даже отдаленного понятия о том, с кем она разговаривает, и пошла по хорошо знакомому ей чисто российскому пути. Ну-ну…

— Вы, кажется все еще не понимаете. Вашему мужу предъявлено сразу несколько обвинений. В контрабанде, попытке торговли поддельными драгоценностями, заказных убийствах и попытке устроить террористический акт. К сожалению, если три пункта — это только попытки, ничем конкретным не закончившиеся, то заказное убийство — это очень серьезно.

— Он что, меня полной идиоткой считает? — обратилась ко мне Анна, выслушав перевод. — Когда это задерживали заказчика убийства? Это ведь невозможно доказать.

Про «идиотку» я переводить не стала, остальное донесла в точности.

— Увы, уважаемая ханум, на месте преступления взяли непосредственно киллера. И тот все рассказал…

— Что значит — все? — изумилась Анна.

— Все, значит все. Дело в том, что у него было два заказа на два убийства. И так уж получилось, что обе намеченные жертвы оказались в Кемере одновременно.

— Вы же сказали, что мой муж… как бы заказал одно убийство.

— Правильно. А второе — вполне возможно — заказали вы, уважаемая ханум. Если честно, я крайне удивлен тем, что вы рискнули сюда приехать. Двухместные камеры для супругов в наших тюрьмах пока еще не построены.

— Я не заказывала никакого убийства! — закричала Анна. — Не видела никакого киллера! Я просто хочу внести за мужа залог, как это принято в цивилизованных странах!

Господи, да она еще и дура, оказывается. В чужой стране вносить залог за такой букет преступлений. Максимум, чего она может добиться, это экстрадиции Олега в Россию. Н-да… ситуация, однако, забавная.

— Убита любовница вашего мужа, — довольно безжалостно продолжил Исмаил-бей. — Ее муж тоже убит. Удивительное совпадение: оба трупа имеют одного исполнителя, но двух разных заказчиков.

— У моего мужа вполне могли быть любовницы, — тоном ниже отозвалась Анна. — Я точно не знала, но догадывалась. А потом нашла у него в компьютере фотографию… Чем-то похожа на вас.

И она ткнула пальцем в мою сторону. Н-да сюрприз за сюрпризом и сюрпризом погоняет. Зачем Олег держал мою фотку в компьютере? Насколько я помню, сама я ему ничего подобного не посылала и своих изображений на добрую память не дарила.

— И тогда я наняла частного сыщика, — как ни в чем не бывало продолжала Анна. — Оказалось, что я подозревала совсем другую, с которой Олега в Питере никогда вместе не видели. Зачем ему ее фото понадобилось, понятия не имею. А настоящая, эта гадюка, хотела за Олега замуж выйти, хотя муж у нее уже имелся, я выяснила. Они встречались почти каждую неделю. В общем, когда она приезжала в Питер по своим делам… Бизнес-леди…

Последнее слово прозвучало в ее устах как матерное ругательство.

— И после этого вы ее «заказали»? — осведомился Исмаил-бей.

— Шутите? Мне бы это и в голову не пришло: откуда у меня такие деньги? Да и где его взять, киллера-то? Олег, конечно, давал мне кое-что на расходы, но все деньги были у него. Так что устраивайте мне очную ставку с кем хотите, только помогите встретиться с Олежкой. Тогда я достану денег и внесу за него залог.

— Мне кажется, вы что-то не договариваете, — со свойственной ему проницательностью заметил Исмаил-бей. — Ну, выследили вы любовницу вашего мужа, и что? Успокоились и жили дальше, как ни в чем не бывало?

На лице Анны промелькнула злорадная улыбка, совершенно его не украсившая.

— Почему же? Я послала копию отчета детектива и снимки мужу этой дряни. Надеюсь, семейную жизнь я им немного подпортила. Но убивать… Может, сам супруг ее и замочил, а свалил все на киллера?

Действительно, «хрупкая и беспомощная овечка». Умереть можно!

Как ни странно, я ей поверила. Именно так и должна была поступить женщина такого типа: обычная жена «нового русского», попавшая «из грязи в князи», да еще и не слишком образованная. Я смутно припомнила, что Олег мне когда-то говорил об очень среднем сельском образовании и отсутствии профессии как таковой.

Денег на сыщика она еще могла наскрести, продать там что-нибудь из шмоток или украшений, но оплатить услуги киллера… Вообще не тот менталитет. Вот ее тезка, убиенная Анна, та смогла бы провернуть этот гешефт в лучшем виде.

И Алексей, по-моему, прекрасно мог пристрелить неверную жену, да вот незадача, его самого убили прежде чем отправить на тот свет его лучшую половину. Так что теоретически он мог заказать убийство жены, но сам ее уж точно не убивал. Тут у него такое алиби, которое только раз в жизни бывает: собственная смерть.

Все это я быстро изложила Исмаил-бею, который слегка задумался, а потом сказал:

— А знаете, Фэриде, очень может быть. Как должен поступить обманутый муж, получив доказательства неверности своей лучшей половины? Или развестись с ней…

— Но при этом потерпеть материальный ущерб из-за общего бизнеса, — подхватила я.

— Верно. Или решить проблему кардинально. Боюсь только, что это мы никогда не докажем, все это останется только гипотезой. С Алексея же уже не спросишь…

Анна с напряженным видом слушала наш диалог, явно ничегошеньки в нем не понимая. Да, преподавание английского языка в ее школе явно было не на высоте.

— Исмаил-бей, а устроить им свидание вообще-то возможно?

— Если вы хотите…

— Жалко тетку-то, — вздохнула я. — Прямо с огорода — и в мафиозные структуры. Единственное, чего я не понимаю, это как ей удалось стать женой Олега. Мне казалось, у него со вкусом полный порядок.

— Вы уж не ревнуете ли, друг мой? — вскинул бровь Исмаил-бей.

— Абсолютно лишена этого чувства, — пожала я плечами. — Наверное, какой-то дефект психики…

— У всех бы женщин был такой дефект… — пробормотал Исмаил-бей. — Ладно, переведите, пожалуйста, этой даме, что сейчас ее отвезут на квартиру, где она будет жить несколько дней, а завтра, скорее всего, увидится со своим драгоценным супругом. Только на встречу тет-а-тет пусть не рассчитывает, я не желаю злоупотреблять своим влиянием из-за всякой ерунды.

Я перевела. Анна прослезилась и чуть было не кинулась на шею Исмаил-бею, но он очень изящно уклонился от этой чести.

— Если не сложно, приставьте к ней кого-нибудь русскоговорящего, — попросила я. — Мне вовсе не улыбается такая роль.

— Естественно! — как бы даже изумился Исмаил-бей. — Неужели вы решили, что я пожертвую возможностью быть с вами ради совершенно незнакомых мне людей? Конечно, у нее будет переводчик или переводчица, а мы с вами займемся куда более интересными делами. Если позволите, я сделаю пару звонков.

Он занялся телефонными переговорами, а мне волей-неволей пришлось общаться с незваной гостьей. Когда я закурила, она тут же попросила у меня сигарету.

— Вообще-то Олег терпеть не может курящих женщин, — поведала она мне, затягиваясь. — При нем я никогда не курю.

— У вас есть дети? — задала я светски-равнодушный вопрос, ответ на который сама знала.

— Да, сын, ему десять лет. Сейчас он у моих родителей в деревне под Петербургом.

— Откуда вы узнали про Олега?

— Мне позвонил Сергей, его приятель. Я ведь даже не знала, что Олег в Кемере, за границей, мне он сказал, что улетает на пару недель в Новосибирск. Хорошо, что у меня есть заграничный паспорт, два года назад получила, когда мы все в Испании отдыхали. Собрала все свои сбережения-заначки, да еще у меня подружка есть — стюардесса на международных линиях. Так что сюда я прилетела вообще-то бесплатно.

Н-да. Есть женщины, у них есть практическая сметка, сильный характер и все остальное, что необходимо для выживания в этом жестоком мире. Это скорее Олег без нее пропадет, чем она без него. А образованность и манеры — дело наживное. Много ли, кстати, они мне до недавнего времени приносили пользы?

— А вы секретарша Исмаил-бея? — с любопытством спросила Анна. — Имя у вас восточное, а на турчанку вы совершенно не похожи, да и по-русски без акцента говорите.

— Турчанки разные бывают, — неопределенно ответила я. — А у меня мама — русская.

Чистая правда, между прочим. Кстати, я на нее и похожа, кто угодно подтвердит.

— Вы будете мне здесь помогать?

Размечталась!

— Нет, голубушка, — с нечеловеческой мягкостью ответила я, — у вас будет другой переводчик. Я слишком занята, чтобы этим заниматься.

— А сколько вам платит Исмаил-бей?

— Почему вас это интересует? — удивилась я. — Здесь вообще не принято задавать такие вопросы.

— Ну, я подумала, что могла бы работать помощницей у кого-нибудь здесь, пока с Олегом вопрос решается.

— Без знания языка? — с огромным сомнением произнесла я. — Только уж совсем черная и плохо оплачиваемая работа. Не придумывайте ерунды, голубушка. Встретитесь с мужем, поговорите, он вам сам скажет, что делать.

— И то правда, — со вздохом согласилась Анна. — А как хорошо жили, когда он был просто инженером! В кино ходили, в гости, телевизор вместе смотрели…

Ну, все ясно. Чей-то день рождения, смазливая девчушка, наверняка приехавшая в Питер поступать куда-то учиться, короткий романчик и брак «по залету». Я могла даже не задавать никаких вопросов, все было предельно ясно.

Тут очень кстати вернулся Исмаил-бей с какой-то дамой среднего возраста, которая взяла шефство над Анной и увезла ее из офиса. Облегчение, которое я при этом испытала, описанию не поддавалось.

— Веселая история получилась, — сказал Исмаил-бей, усаживаясь на свое место. — Одному и тому же человеку разные люди «заказали» супружескую пару. Все бы ничего, да жертвы собрались в одном небольшом городе. Киллер, наверное, хорошо повеселился.

— Веселее всего сейчас будет Олегу, — усмехнулась я. — Я же предлагала установить ему пожизненное заключение с дамой его сердца. Оказывается, он его будет отбывать с женой, и, право, не знаю, лучший ли это для него вариант. Правда, и ей придется рассказать ему о слежке, которую она за ним установила.

— Удачно, что за ним не следили в Москве, — заметил Исмаил-бей. — Хотя вы на фотографиях наверняка выглядели бы более привлекательно, чем эта его роковая брюнетка.

— Мерси за комплимент, — хмыкнула я, — только компромат на меня посылать абсолютно некому. Я женщина свободная. Кстати, теперь я еще более уверена в том, что свобода от супружеских уз — великое везение.

— Пока вы еще окончательно не эмансипировались, я вас похищаю, — заявил Исмаил-бей. — Нас ждет пикник на водопадах. Красота сказочная, всего час на вертолете.

Что ж, я и к полетам уже начинала привыкать. Вертолет — так вертолет. Тем более что в любую легковую машину я почему-то сажусь спокойно, хотя прекрасно знаю, что по статистике — это самый опасный вид транспорта. Удивительно все-таки устроена человеческая психика!

Пикник возле невероятной красоты водопадов удался на славу. Ко всему прочему там были еще и лошади, на которых можно было прокатиться под контролем опытного инструктора. Честно сказать, верховая езда всегда была для меня абсолютно нереализуемой хрустальной (или голубой, кому что нравится) мечтой, поэтому удовольствие я получила совершенно неописуемое. Впрочем, как и всегда, когда Исмаил-бей брался за устройство моего культурного досуга.

Именно поэтому оставшиеся до отлета дни слились для меня в какой-то фантасмагорический дивертисмент, где одно развлечение сменяло другое, а одно удовольствие плавно переходило сначала в другое, а потом в третье — и далее по нарастающей. Все жутковатые события первых дней моего отпуска напрочь выветрились из моей головы. Только один раз я о них вспомнила, когда Исмаил-бей сделал мне довольно развернутый доклад о том, как проистекали события в местной тюрьме и немного за ее пределами.

— В принципе, вашему экс-другу грозило пожизненное тюремное заключение в Турции, — сказал Исмаил-бей, когда мы в очередной раз вышли в море на его яхте. — Лично я за попытку разделаться с вами просто посадил бы его на электрический стул. Но поскольку весь эпизод с бриллиантами я из дела благополучно убрал…

Я вытаращила на него глаза. Что значит — убрал? Ведь это все запротоколировано.

— Не удивляйтесь, — усмехнулся Исмаил-бей, по достоинству оценив мою мимику. — Взял и изъял, поскольку без вас этот эпизод не проходил, а вам незачем быть замешанной в уголовном деле. То же самое и с документами: Олег подтвердил, что привез их с собой. Но при этом, к сожалению, пришлось пожертвовать и эпизодом с попыткой взорвать самолет.

— Почему? — окончательно ошалела я.

— Опять же для того, чтобы ваших следов в этом деле не было вообще: ни в качестве исполнителя, ни в качестве подозреваемой, ни в качестве свидетельницы, ни даже в качестве возможно пострадавшей. Официально Олег Анатольевич ни с какой Викторией вообще не знаком. А обвиняется он в организации убийства своего делового партнера. Думаю, его все-таки депортируют в Россию, никому он тут не нужен.

— А если он захочет там свести со мной счеты? — поинтересовалась я.

— Какие? То, что именно вы способствовали исчезновению двух пунктов обвинения? Так он вам еще за это должен быть благодарен. Но насколько я понимаю ситуацию, вряд ли вы когда-нибудь еще встретитесь.

— Пожалуй. Лично я, например, такого желания не испытываю. А возлюбленную его действительно заказал ревнивый муж?

— Действительно. Супруга Олега тут абсолютно ни при чем. Вот киллер-то посидит в Турции, лет эдак десять. Если амнистии не случится. Не надо было попадаться.

— Разумно, — заметила я. — Надеюсь, на один рейс с Олегом Анатольевичем и его супругой я не попаду…

— Вам это вообще не грозит, — пожал плечами Исмаил-бей. — Мы же договорились: вы летите на моем самолете, в Москве вас встречают и отвозят домой. Я уже сделал все необходимые распоряжения.

К сожалению, все хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Закончился и мой великолепный отпуск: шесть чемоданов уже погрузили в лимузин, а мы с Исмаил-беем по русскому обычаю присели на дорожку, а по турецкому — выпили при этом по чашечке кофе. Удивительно, но перспектива полета меня не пугала совершенно, я воспринимала ее так, как очередную увеселительную поездку.

Конечно, я не удержалась и пустила слезу на прощание, но быстро взяла себя в руки и с трапа самолета помахала Исмаил-бею вполне жизнерадостно. Ведь если хорошенько подумать, праздник, который длится вечно, — это уже не праздник, а просто образ жизни. Но моя-то жизнь к этому образу мало подходила…

С комфортом разместившись в самолете, который больше был похож на каюту роскошной яхты, я стоически перенесла процедуру взлета, занимая себя мыслями о том, какая невероятная удача мне выпала и как интересно будет снова встретиться с Исмаил-беем в Москве или… в любом другом городе, который он выберет для встречи. Если, конечно, не забудет…

Нет, не буду думать о грустном! Стюардесса по моей просьбе принесла джин с тоником, я неторопливо выкурила сигарету и, прикрыв глаза, стала думать о более приятных вещах. Например, о том, какую квартиру купить, какой в ней сделать ремонт и какую поставить мебель.

Долго колебалась между необходимым количеством комнат, потом решила, что по жизни мне нужно две: средних размеров спальню и большой кабинет-гостиную. А вот кухня должна быть таких размеров, чтобы одновременно служить столовой. Санузел с джакузи и душевой кабиной, не такой роскошной, как здесь, естественно, но со всеми необходимыми примочками.

Наверное, я задремала, потому что уже как бы оказалась в этой новой квартире, выдержанной в золотисто-коричневых и лиловато-серых тонах. И в квартире, конечно же, должна быть большая, утепленная лоджия. Там у меня будет зимний сад с розами и лимонным деревом, небольшой фонтанчик, два легких кресла и столик.

И чтобы вид из этой лоджии был не на соседнюю пятиэтажку, а на какой-нибудь парк. Или на Москву-реку. В общем, на что-то, чем можно любоваться в любое время дня и ночи, попивая кофе, чай или что-нибудь покрепче.

— Вика, — услышала я откуда-то издалека незнакомый голос. — Виктория!

— М-м-м? — вопросительно протянула я, не открывая глаз.

— Прилетели, сели уже, скоро нужно из самолета выходить. Просыпайтесь же, Виктория!

— Что, уже Москва? — совершенно ошалевшим голосом спросила я, открывая глаза и обнаруживая себя в салоне первого класса самолета.

Рядом сидел смутно знакомый человек, который, собственно, меня и разбудил. Кажется, его зовут Алексеем. Да-да, все правильно, именно так. Но…

— Так вас не убили? — спросила я ошарашено.

Тут уж он вытаращил на меня глаза, а потом расхохотался:

— Все как раз наоборот. Это я думал, что напоил вас до смерти. Наверное, коктейль был все-таки крепковат. Второй же вас просто доконал.

— Мы с вами курили внизу… — не без усилий вспомнила я.

— Потом поднялись обратно наверх, вы выпили второй стакан и отключились совершенно. Два с половиной часа, минута в минуту. Вот, хлебните минералки, а то вы, по-моему, еще спите. А нам нужно еще вашего шофера разыскать.

Минералка ликвидировала сухость во рту, но не более того. Тем не менее я проследовала за Алексеем на довольно уже твердых ногах, нормально прошла паспортный контроль и вышла на площадь перед зданием аэропорта. Там дожидалось несколько человек, один из которых держал в руках табличку с крупно написанным русскими буквами словом: «Виктория».

— Ну, счастливо добраться, Виктория, — протянул мне руку Алексей. — Может, еще увидимся.

— Счастливо, — пробормотала я, мечтая только об одном: добраться до места и лечь спать по-настоящему, в постель.

Шофер кое-как изъяснялся по-русски, я попросила его притормозить где-нибудь и купить банку холодного пива. После этого откинулась на спинку сидения и принялась соображать, на каком я свете. Надо сказать, что пиво в этом процессе очень даже помогало, туман в голове постепенно рассеивался.

Ехали мы примерно час, сначала по гладкому шоссе вдоль моря, потом — по ярко освещенным и заполненным нарядной толпой улицам небольшого городка. И чем дольше мы ехали, тем все более смутными становились мои воспоминания о приснившихся событиях. Надо же было так крепко заснуть, причем в самолете! Никогда в жизни не спала в транспорте, даже в поезде мне обеспечена стопроцентная бессонница.

— Кемер, — объяснил шофер, не поворачивая головы.

Слава богу, скоро можно будет остаться одной и лечь спать!

Машина остановилась у подъезда четырехэтажного нового дома с балконами. Шофер помог мне поднять сумку на третий этаж, отдал ключи и откланялся. Я даже не стала осматривать свое новое жилище — утром успеется.

Бросила сумку на пол в большой комнате, достав из нее только умывальные принадлежности и ночную рубашку, приняла душ и с блаженным стоном опустилась на широкую, мягкую кровать, занимавшую почти всю спальню. Беспрецедентный случай — я даже не курила на ночь!

Проснулась я без особого восторга, от шума на стройке, и какое-то время никак не могла сориентироваться во времени и пространстве. Дома у меня всегда тихо: окна выходят в сад. Минут через пять, правда, я более или менее пришла в себя и определилась, после чего вылезла из постели и босиком, в полном неглиже отправилась осматривать помещение.

Я вышла на лоджию, залитую солнцем, полюбовалась видом на море и гавань, затем отыскала в квартире микроскопическую кухню со всеми, впрочем, необходимыми предметами и продуктами, сделала себе чашку крепкого растворимого кофе и распечатала пакетик с какими-то рогаликами. Завтракать я решила на лоджии, а потом — к морю, купаться.

Правда, сначала нужно было обменять деньги, иначе практически все блага цивилизации пройдут мимо меня. Мне говорили, что пляж тут — платный, за лежак тоже вроде бы надо платить, а уж если захочется что-нибудь выпить или съесть в городе… Ладно, снять сотню долларов с карточки и обменять их на местные лиры много времени не займет. Уж сегодня я точно никакими покупками заниматься не буду, весь день у моря проведу, раз до него добралась.

Быстро собрав все необходимое для полноценного и правильного проведения времени в ближайшие несколько часов, я отправилась на выход, предвкушая все прелести солнца, моря и цивилизованного пляжа. И тут заметила, что из-под входной двери проглядывает белый край конверта.

Адреса на конверте не было — естественно! — а внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок. Развернув его, я прочитала одну-единственную содержавшуюся там фразу, написанную по-русски печатными буквами:

«Вам лучше отсюда уехать»…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Содержание